Глава 30: Успокойся и подумай

Северус шёл по коридору школы к выходу из замка. Внутри него грохотала магия, и в таком состоянии неразумно было идти к Гермионе. Она не должна его видеть в столь разъяренном настроении, когда хочется убивать. И это не метафора речи, а настоящее, захлестывающее разум и душу желание увидеть, как кто-нибудь страдает. Снейп и сам не заметил, как оказался в Запретном лесу. В голове роились картинки самых ужасных наказаний, которые применял Воландеморт на своих приспешниках, только вместо Пожирателей на месте мученика был Рудвиг, а на месте Лорда — сам зельевар. Это должно было быть постыдным, подобные желания никак не свидетельствуют о благодушии и доброте натуры, но Северусу было плевать. Снейп упрямо шёл вперёд от школьных ворот, заходя в глубь леса. С каждым шагом идти становилось все труднее, а в груди зарождался жар. Ещё шаг — и волшебник схватился за голову. Бешеная пульсация, не сулившая ничего хорошего, заставила его вернуться назад. С трудом разбирая сырую землю под ногами, Северус переступил за ограду Хогвартса, и боль ушла, будто бы ее и не было. «Чертова магия!» — про себя выругался он и выдохнул. Размеренно, с чувством, стараясь в голове представить Гермиону, пляж и их взаимную жажду обладать друг другом. Это было одним из лучших его воспоминаний за всю долгую жизнь, поэтому он надеялся, что греческий рай подавит пожирательскую натуру. Сделав ещё пару вздохов, Северус побрел вдоль забора. Глупо, конечно, но раз выйти за пределы школы нельзя, а возвращаться в замок он был не намерен, боясь напороться на кого-нибудь из учеников или профессоров, что само собой приведёт к агрессивному скандалу, то ему пришлось искать уединения под облетевшими кронами деревьев вокруг Хогвартса.

Он шёл, не обращая внимания на лужи и грязь под ногами, с безразличием глядя на темные силуэты стволов, мокрые скамейки и погасшие столбики фонарей. Мозг был занят анализированием случившегося. Да, Снейп поддавался на провокации, когда дело доходило до личностей, но хотя и реагировал довольно эмоционально и порой бездумно, но позже обязательно собирал в голове причины собственных поступков и силился понять, как же больше не попасться на крючок. В этот раз анализировать себя было сложно. Он понимал, что все дело в Гермионе и в его дурацкой привязанности к ней. После смерти Лили он неохотно заводил отношения с женщинами, потому что не мог перебороть ее образ, всплывавший в подсознания всегда, стоило ему представить себя рядом с другой девушкой. Когда же физиология взяла своё, он понял, что даже если тело жаждет любой близости, то вот чувства — нет. Он дистанцировался от девушек и не заходил дальше небольших интрижек. Так было и с Моникой. Красивая, статусная женщина, которая не прочь была развлечься с молодым, но уже опытным хирургом. Эти рабочие отношения с парочкой жарких ночей в алкогольном тумане не значили ровным счетом ничего, но дали ему хороший пендаль, указывая в сторону обычной жизни нормального мужчины. Он понял, что женщины постарше отлично подходят для встреч без обязательств и не требуют от него никаких проявлений чувств. И ему комфортно жилось: никакого эмоционального отклика, но физическое влечение к противоположному полу удовлетворено, а потом вернулся Воландеморт, и либидо сошло на нет. Это принесло даже своего рода облегчение. Больше никакой игры в «нормальность». Кроме шпионской деятельности, его больше ничего не заботило. Он старался не дать Поттеру натворить глупостей, следил за каждым своим словом и действием и постоянно боролся с собой на Пожирательских встречах, где насиловали и убивали маглов или маглорожденных. И после всего этого, когда он уже и не хотел ни нормальных отношений, ни семьи, да даже жизнь как таковая ему была не нужна, у него появилась Гермиона. Его счастье и крест. Самое смешное, что Северус понимал, как сильно он желал быть с ней. И вот вроде бы она рядом, протяни руку и возьми, но он не мог. Внутренние блоки, которые он так тщательно выстраивал в прошлом, моральные принципы, что сохраняли его на плаву все эти годы, собственные клятвы, что он принёс, когда раскаялся в содеянном за время пожирательства — всё мешало жить. Дурацкое чувство вины за смерть Лили, за причинённый вред людям, за кровь, что была на его руках, за искалеченные жизни — каждый грех висел на его плечах тяжким грузом. Он не мог от него избавиться, не мог загладить или смягчить углы разъедающей вины, не мог спать, не мог быть полностью с Грейнджер. Начни Снейп ей рассказывать все, что многие годы копилось на душе, она ужаснётся и убежит, а если не убежит, то примется жалеть. Такого исхода гордость позволить не могла. Однако душа, несмотря на все протесты, кричала и рвалась быть ближе к девушке, порывы нежности и любви переодически окрыляли и окрашивали тяжёлые дни в яркие краски. И этим неуловимым ощущением непостоянного, но счастья он жил, обещая себе однажды довериться Гермионе и навсегда подарить ей ключи от своей жизни.

И именно из-за девушки он вмешался в министерские игры. Вот, спрашивается, чего ему стоило пропустить едкие слова Рудвига мимо ушей? Но Северус ответил на вызов и теперь его ждало наказание, прям как в старые добрые времена. Только сейчас сложно было предугадать, какие тузы в рукаве имелись у бывшего аврора. По-хорошему, Снейп довольно мало знал о Шоне Рудвиге, кроме тех фактов, что с барского плеча предоставил Дамблдор. И со стороны зельевара просто непростительно было не копнуть глубже и не узнать, каким образом аврор связан с министерством, почему именно его отправили в школу преподавать защиту и зачем, в конце концов, он цепляет Северуса, выводя на открытое столкновение. С этим стоило разобраться.

Зельевар продолжал упрямо идти вперёд и жадно вдыхать прохладный, влажный, осенний воздух. На небе темным пятном сгустились облака и придавливали своей воздушной массой хрупкую поверхность земли. Погода в Шотландии никогда не благоволила, особенно осенью: постоянные дожди, ветер и промозглая атмосфера затерянного края. В таком окружении ничего не стоило поддаться грустным эмоциям, тоске или злобе, ведь счастье, как и солнце, скрылось за горизонтом. Северус думал о себе и о Рудвиге, сжимая и разжимая кулаки. Пальцы покалывало от магии. Он хотел найти ей применение, чтобы на душе полегчало, и, не удержавшись, швырнул в ближайшее дерево Бомбардой. Раздался грохочущий хлопок и ствол вспыхнул оранжевым. Этого оказалось мало. Снейп сцепил зубы, обхватил древко покрепче и метнул заклинание в то же несчастное дерево. Его арсенал был до одури ограничен министерскими запретами и подозрениями, что поддело мужчину ещё больше. Он чувствовал себя беспомощным и загнанным в угол зверьком, над которым безжалостно проводят эксперименты. Не хотелось никому позволять управлять его намерениями и действиями, но правда такова, что Северус ещё ни одного года жизни не провёл в полноценной свободе, где не было бы тех, под кого пришлось бы подстраиваться. Возможно, это удел всех взрослых людей, но даже мысль о том, что подобные условия жизни предначертаны всем, приводила в уныние и лишь сильнее распаляла гнев.

Снейп стоял и смотрел, как ни в чем не повинное дерево тлело. Вместе с россыпью алых, горячих точек угасало и его желание держать себя в рамках приличия. Две громких Бомбарды не помогли выпустить пар, но продолжать швыряться заклинаниями в пределах замка он не собирался. Велика была вероятность переполошить весь Хогвартс и привлечь к себе ненужное внимание со стороны всей школы. Поэтому Северус взмахнул палочкой и залил водой место проявления собственной несдержанности. Заткнув древко за пояс, все ещё погруженный в свои мысли, он бродил возле всё того же дерева и неосознанно затаптывал дымящие угольки. Постепенно рокочущая злоба стихла, но эмоции все ещё переполняли голову. Снейп не заметил, как подошёл к стволу и прислонился лбом к шершавой коре. Пахло дровами и сыростью, он прикрыл глаза, поддавшись волне чувства беспомощности, и в сердцах ударил кулаком прямо в дерево. Боль в руке отрезвила, но не привела в чувство. Равновесие зельевар обрёл лишь когда почувствовал, что в кровь сбил костяшки пальцев на правой руке.

Он прислонился спиной к стволу и несколько раз медленно вздохнул. Прохладный воздух, как впервые, ворвался в его легкие и наполнил почти полноценным ощущением внутреннего спокойствия. Напряжение спало, Северус вернул контроль над мыслями и чувствами, теперь мир не выглядел для него враждебным.

Где-то за спиной послышалось шуршание, оно-то окончательно и вернуло мужчину в реальный мир, вырвав из размышлений. Он отлип от дерева и обернулся. Метрах в тридцати на него смотрела большая вислоухая псина. Завидев перед собой человека, животное принялось звучно гавкать.

— Фу, Клык, фу, — Хагрид махнул на собаку своей большой ладонью, но пёс не умолк. — Я и так за тобой бегу, как оголтелый. Ну что ты здесь увидел? — стоило лесничему поднять голову, как он наткнулся на темную фигуру. — Профессор Снейп? Чего это вы тут так поздно бродите? Холодно же ведь.

— Мне надо было подумать, — негромко отозвался Северус, запахивая мантию. Он и правда не заметил, как подмёрз.

— Ох, как я вас понимаю, — Хагрид хотел было ещё что-то сказать, но Клык бросился вперёд и, не слушая громкие команды хозяина, принялся крутиться вокруг зельевара и принюхиваться к обожженному дереву. Лесничий подошёл посмотреть, на что так резво реагирует пёс, и только сочувствующе покачал головой, увидев выжженную землю и кору ствола. — Вы это, профессор Снейп, не хотите выпить? У меня как раз есть пара бутылок отменного домашнего ирландского эля.

Северус с пару секунд раздумывал, а потом согласился. Алкоголь бы ему не помешал. Они вместе с полувеликаном и Клыком дошли до хижины в полном молчании. Хагрид пригласил профессора внутрь и с грохотом захлопнул дверь.

— У меня тут не прибрано, — затараторил он и принялся скидывать с дивана покрывала. — Вы садитесь, не стесняйтесь.

Северус опустился на мягкий диван и утонул в подушках. Пришлось пересесть на более удобные стулья. Клык умостился на место зельевара и довольно улёгся. «Прям как шкура», — сравнил мужчина и чуть было не фыркнул. Да, животным он все же симпатизировал, впрочем, как и они ему.

— Вот, — Хагрид поставил две двухлитровые бутылки эля и не менее огромные стаканы на стол. — Мой приятель держит своё маленькое домашнее производство, — он разлил кремовую жидкость по стаканам и подвинул один из них профессору. Снейп кивнул и сделал пару глотков. Приятный сладковатый вкус эля слегка поднял настроение, но не настолько, чтобы начать задушевную беседу с коллегой.

От Хагрида не укрылась разбитая рука зельевара. Довольно глубокие царапины на костяшках покрылись кровавой коркой и выглядело это довольно жутко.

— Может, Вам промыть раны? — басом спросил полувеликан. — У меня и чистое полотенце найдётся.

— Нет, — коротко отрезал Северус.

— Хорошо. Вы это… — Хагрид замялся, почесывая объемную бороду. — Правильно все сделали. Ну я про профессора Рудвига, а не про вашу руку. Не стоило, правда, вам дерево колотить, так и пальцы сломать можно. Вы ж ведь лучший зельевар в Британии, вы этими руками людям помогаете.

Снейп хмуро глянул на собеседника из-под бровей.

— Дерево не пострадало, — ответил волшебник и сделал глоток эля.

— Ну и славно, — оба поняли, что под деревом подразумевались не сломанные кости руки профессора. Хагрид оперся всем своим весом на край столешницы, пытаясь выглядеть более непринужденно, хотя и для него, и для Северуса их посиделка выглядела максимально странно. — И все же, профессор Снейп, чтоб вы знали, все преподаватели оказались на вашей стороне. Когда вы ушли, директор отправил Рудвига к мадам Помфри. Не знаю, этот гад не заслуживает помощи. Получил-то он за гадкие слова, вот и поделом ему. Многие высказались за идею уволить его, даже хотят написать коллективную жалобу в министерство.

— Бесполезная трата времени.

— Вот и Дамблдор так сказал. Но несправедливо это как-то. Рудвиг студентов калечит, вас провоцирует, а ему все с рук сходит. Правильно профессор Макгонагалл говорит, что он как Амбридж, только в брюках, — полувеликан с чувством хлопнул ладонью по столу и залпом опрокинул в себя эль. — Вы пейте, пейте. Не стесняйтесь, — он наполнил стаканы вновь. — Профессор, а как там Гермиона? Гарри и Рон сказали, что вместо больничного крыла она осталась у вас.

— Все хорошо, — ответил Северус, но ответ Хагрида явно не устроил. С тенью недовольства зельевар добавил: — Она не сильно пострадала. Через пару дней придёт в норму.

— Хорошо, что у Гермионы есть вы. Вы как ее личный страж, все время спасаете и от других защищаете. Вам это… Если что-то понадобится, вы обращайтесь. Я помогу, чем смогу.

Подобная искренность хоть и не повергла Снейпа в шок, но почти окончательно развеяла напряжение и от эмоциональной встречи с бывшим аврором, и от сдержанной беседы в хижине Хагрида. Больше полувеликан к теме профессорского совета и Гермионе не возвращался, чем заслужил уважение у зельевара. Тот был ему в какой-то мере благодарен, что Хагрид завёл отвлечённый разговор на темы драконов и прочей не самой приятной для большинства волшебников живности. Вскользь был затронут вопрос об отработках студентов Слизерина. Прошло уже несколько недель, и Хагрид заметил, что работа, которую можно было бы дать провинившимся, у него почти закончилась. Северус сказал, что наказание для слизеринцев останется в силе до конца семестра, и категорически не желал пересматривать своё решение. Полувеликан спорить не стал, отозвавшись, что декану факультета виднее.

Снейп покинул хижину Хагрида уже за полночь. Поблагодарив за эль и компанию, он пожал тому руку на прощание и вышел на свежий воздух. По сравнению с душным помещением бревенчатого дома, на улице был лютый мороз. Северус укутался в мантию и побрел в сторону главных школьных дверей. Два литра эля не прошли для его организма бесследно. Он хоть и не чувствовал себя пьяным в стельку — да и вообще напивался до потери равновесия он довольно редко и чаще всего целенаправлено — но тепло от ароматного и вкусного ирландского напитка согревало изнутри и дарило подобие туманной легкости.

Возвращаться в замок все ещё не хотелось. Снейп остановился возле главных дверей, на освещённом парапете, и позвал домовика.

— Принеси мне сигареты, Винки, — устало пробормотал он, засовывая руки в карманы мантии, чтобы проверить, не захватил ли он случайно их с собой.

— Хозяину не стоит курить, мисс Грейнджер это не нравится, — пропищал эльф.

— Зато это нравится мне. Пачка лежит в верхнем ящике рабочего стола.

Винки недовольно зыркнул на хозяина и с хлопком удалился. Уже через минуту сигареты были в руках у Северуса, и он с упоением закурил. Он выдыхал сизый дым и чувствовал, как вместе с этими облачками улетает прочь и его тревога. На ее место приходила прежняя сдержанность и холодность. Достав из упаковки вторую сигарету, он прикрыл рукой пламя зажигалки и увидел, как из дверей школы выходит мисс Хэлингер. Северус не обратил на неё внимания и все же поджег табачный свёрток. Скрывать своё маленькое пристрастие он не планировал. Его коллеги все поймут, не маленькие.

— Вот вы где, профессор Снейп, — проговорила женщина и встала рядом с зельеваром. Он не ответил и демонстративно отвернулся, делая затяжку. — А я как раз вас искала.

— Зачем?

— Хотела убедиться, что с вами все в порядке. После всего, что случилось на собрании, мне показалось, что вам понадобится поддержка. Только вы как будто испарились.

— Когда целились в меня палочкой, вы явно хотели не поддержать, — меланхолично отозвался Северус и оперся спиной о холодный камень замка.

— Это была самооборона. Все же вы выглядели устрашающе, — она почти застенчиво улыбнулась и тоже опёрлась на стену рядом с коллегой. Науми стояла на холоде в одном лишь свитере, и Снейп не смог побороть в себе старомодную привычку быть культурным и благовоспитанным джентельменом, поэтому расстегнул свою мантию и отдал ее женщине. Она с радостью ее приняла и накинула на плечи. — А вы умеете быть учтивым, а не только угрюмым и разъярённым.

— Все зависит от обстоятельств.

— И все равно… По правда говоря, мы все испугались, когда вы пригвоздили профессора Рудвига к стене в кабинете. Поэтому и наставили на вас палочки. Вряд ли бы мы решились применить какое-нибудь заклинание, но почему-то видимость защиты успокаивала.

— Вы бы не успели кинуть в меня ничего серьезного.

— Почему вы так считаете, если не секрет? — она повернулась к нему вполоборота и с интересом заглянула в лицо. Северус смотрел строго вперёд и все так же машинально курил сигарету.

— Я умею просчитывать действия окружающих несколько шагов вперёд. По крайней мере, всё, что касается магии.

— И часто вам приходилось просчитывать?

— Постоянно. Или вы забыли, кто я такой? — он ехидно ухмыльнулся и стряхнул истлевший пепел.

— Такое сложно забыть, особенно после сегодняшнего представления. Хотя знаете, в жизни вы меня не особо пугаете. Смею предположить, что вы не часто выходите из себя, поэтому и опасаться вас в обычной жизни не стоит. Поделитесь сигареткой? — она ошарашила его этим вопросом, но он не стал жадничать и протянул ей металлическую пачку. — Ого, курите Макинтош? А у вас есть вкус, профессор Снейп.

— Откуда такие познания в магловских сигаретах, мисс Хэлингер?

— В юности я общалась с ребятами, в основном — маглорожденными. Они были из обеспеченных семей и познакомили меня со своей первородной культурой. До сих пор некоторые вещи не отпускают… Мне нравится вкус табака, правда, сигары терпеть не могу, да и курить их неудобно, а тут бросил пачку в сумочку и никаких проблем. А вы хорошо знакомы с магловской культурой? — Северус помог ей поджечь папиросу и неопределенно пожал плечами.

— Довольно близко в некоторых аспектах.

— На самом деле, приятно встретить чистокровного волшебника, который бы понимал прелести магловской жизни. Теперь я хоть буду знать, что в случае чего могу расчитывать на вашу компанию с сигареткой на свежем воздухе и приятной беседой.

— Я полукровка, и не думаю, что мы будем часто встречаться.

— Почему?

— Мы с вами не друзья, мисс Хэлингер, и никогда ими не станем, — весьма строго сказал Северус, глядя вдаль.

— Если это из-за того, что вы бывший Пожиратель смерти, то мне нет до этого никакого дела. Тем более, что все наши коллеги вас не только уважают, но и считают своим другом. Так отчего же мы не можем вести себя так же? — в ее голосе слышалась какая-то детская наивность, и Снейпу почему-то захотелось избавиться от ее общества раз и навсегда. К сожалению, на грубости не осталось моральных и физических сил, поэтому он безынтересно и словно на автомате отвечал на вопросы, моля Мерлина, чтобы она его услышала.

— Вы работаете в школе всего два месяца, у меня нет к вам ни доверия, ни интереса. Вы не знаете, кто я такой и что из себя представляю. Если вы и уважаете меня, то лишь потому, что так делают остальные. Мне нечего почерпнуть из вашей дружбы, и у меня нет желания посвящать вас в аспекты своего характера. Без всего этого дружба будет не больше, чем обычным рабочим общением.

— Не стоит думать, что я пытаюсь залезть к вам в душу, профессор Снейп, — спокойно ответила она и выдохнула клуб дыма через нос. — Просто иногда мы можем после уроков переговариваться на свободные темы. Вы сможете отвлечься от рабочих будней и мне будет приятно пообщаться с таким умным волшебником, как вы. Разве в этом есть что-то плохое? Уверена мы сможем поладить.

— Ваше право, мисс Хэлингер. Только знайте, что как женщина вы мне не нравитесь, так что можете перестать пытаться со мной флиртовать, — Северус затушил окурок и взмахом руки заставил его испариться. — В Хогсмиде есть немало свободных мужчин. Уверен, ваше внимание придётся им по душе больше, чем мне. Доброй ночи.

Вернувшись в покои, он сразу же направился на кухню, чтобы промыть под краном саднящие раны на руке. Кровь окрасила воду в раковине, и Снейп наблюдал, как она стекает в трубу. В комнатах было тихо, и он заметил за собой, что старается не шуметь, чтобы не разбудить Гермиону. Собственно, поэтому он и не пошёл в ванную, чтобы ополоснуться и перебинтовать царапины на руках, а лишь залил их заживляющим зельем и смотрел, как розовая кожа покрывается белой коркой и шипит. Больно не было, только неприятно щипало и шевелить пальцами стало неудобно. Скинув в гостиной сюртук, Северус прошёл в спальню, аккуратно разделся и, решив не натягивать спальные штаны, осторожно забрался под одеяло в нижнем белье. Гермиона беззаботно посапывала, свернувшись калачиком на своей половине постели. От неё исходила такая живая притягательность, семейный уют и юная красота, что Снейп поддался порыву и придвинулся к ней почти вплотную, по-хозяйски кладя ладонь на ее живот. В этот миг, когда она слегка откинулась назад, почувствовав его присутствие даже сквозь сон, он понял, что безнадёжно пропал. Ему больше не нужны были женщины, друзья, любовницы. Гермиона была тем единственным человеком, которого он хотел бы видеть рядом с собой спустя года. «Ты как ее супруг…», — вспомнились слова Помфри. И ведь правда, Северус никогда не смотрел на их с Грейнджер отношения, как на супружеские, хотя клятвы, данные во время ритуала, заключали между ними нерушимый брачный союз. Почему-то мысль, что Гермиона не просто его девушка, а его полноправная жена, заставила его сжаться и тут же вспыхнуть фейерверком. Он — женатый мужчина, и вот оно, оправдание всем его желаниям и действиям по отношению к ней. В атмосфере окутывающей ночи он понял, что ни при каких обстоятельствах не отпустит Гермиону, что из кожи вон вылезет, но сделает ее счастливой. Это, конечно, не означало, что он готов приподнести ей свою душу и раскрыть все тайны. Может, со временем, когда их связь окрепнет, но молчаливую защиту он ей обеспечит и действительно станет ее стражем, точнее, ангелом-хранителем, пока девушка не сможет крепко встать на ноги без оглядки на прошлое. И теперь им двоим нужно было время.

А снаружи, на холодном ветру, кутаясь в мантию профессора Снейпа, стояла мисс Хэлингер, которая, несмотря на все резкие слова мужчины, не собиралась отступать от намеченного плана привлечь его внимание к себе. Хуч предупреждала ее, что Северус не самый сговорчивый человек, но при должном усилии поддаётся на теплоту и ласку. Значит, даже если сейчас волшебник на неё смотреть не хочет, то в ближайшем будущем она сделает все, чтобы он побежал за ней. Зельевар был нужен ей, потому что за многие годы, проведённые в родных краях, среди избалованных и однотипных мужчин, Снейп выгодно выделялся своей непохожестью, а это неизменно влекло таких пресытившихся женщин, как она. Хэлингер была уверена в своём обаянии и в том, что мрачный зельевар рано или поздно заметит в ней весьма привлекательную даму для нескольких весьма горячих ночей. По крайней мере, эту горячесть она могла ему гарантировать.

***

Выходные прошли мирно и без особых потрясений. Северус провёл все два дня в работе и уходе за Гермионой. Она постепенно приходила в себя, хотя довольно часто погружалась в грустные мысли и могла бесконечно долгими минутами без эмоций смотреть в стену, думая о чем-то своём. Девушка все ещё нуждалась в его магии и льнула к нему всякий раз, как он присаживался рядом с ней или проходил мимо. Чтобы не чувствовать себя мерзавцем, который за работой не видит близкого человека и не уделяет ему внимания, Снейп лично позвал младшую Уизли на подмогу, заранее сочтя ее общество для Гермионы более воодушевляющим и уютным, нежели компанию Малфоя. Вот так он и мирился с присутствием двух гриффиндорок в своих покоях. Он копался в книгах — задание с зачарованным пистолетом все так же висело на его плечах неразгаданной загадкой, благо аврорат пошёл на уступки и дал ему время на исследования, что уже само по себе было неслыханной щедростью — и читал обращения коллег из больницы. Не доставило ему удовольствия и известие, что юная мисс Маккензи до сих пор с трудом ходит. Джеффри подробным образом описывал процесс восстановления девчонки после операции и искренне недоумевал, почему терапия не даёт видимых результатов. Элиза все ещё использовала костыли и не без проблем управлялась с ногами, но хотя бы не испытывала неимоверных болей, как было прежде. Северус полагал, что стоит провести ещё несколько обследований нервной системы девочки, чтобы исключить повреждения окончаний и любую психосоматику, но по-хорошему, он хотел видеть ее лично, чтобы понять, чего же в назначенном ей лечении не хватает. Очередной интересный и, на первый взгляд, тупиковый случай приводил его в приятное профессиональное будоражащее состояние, а вот дело с пистолетом напрочь убивало желание что-либо делать, и не в последнюю очередь от того, что это задание поручило ему министерство.

Гермиона же с Джинни все выходные старались не мешать профессору работать. Уизли развлекала подругу как могла, но синяки под ее глазами не внушали оптимизма. Гермиона не стала рассказывать, что последние две ночи она промучилась с кошмарами и как Северус просидел все это время с ней в обнимку, нашептывая всяческие успокоительные слова. По-своему это было бы мило, если бы не так морально выматывающе и печально. Ей снились пытки Лестрейндж, боль от Круциатуса и лица оборотней, которые безустанно ее лапали. Гермиона просыпалась в холодном поту с криками и пульсирующией раной на плече. Она жалась к Снейпу, ища у него защиты и все равно мыслями была в холодном и угнетающем Малфой-мэноре. Руки профессора не дарили ей успокоения, точнее, не приводили в чувство сразу после болезненного пробуждения. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя, почувствовать сердцебиение Северуса, осознать, что она в Хогвартсе и рядом с ним. Это выматывало обоих и прибавляло очередной пункт в список Гермионы, за что нужно извиниться перед своим мужчиной.

Джинни покинула комнаты Снейпа сразу после ужина. Она видела, что Гермиона уже не нуждается в ее поддержке и предоставила всю заботу о подруге профессору. Не успела Джинни пройти и ста метров от класса зельеварения, как ее окликнули. Она развернулась и в затемнённом коридоре разглядела Малфоя.

— Знаешь что, Уизли, в следующий раз, когда решишь пропасть почти на двое суток с радаров своего парня, то заранее привяжи его к батарее, чтобы он не бросался на каждого встречного, — раздраженно проговорил парень и отбросил со лба платиновые волосы. Он выглядел злым и недовольным.

— Что случилось, Драко? — искренне не поняла девушка. Звать Малфоя по имени она почти привыкла ещё в тот день, когда они вместе сидели, как няньки, с Гермионой. Теперь Джинни не видела ничего особенного в имени парня, и оно ей даже нравилось, но главное, что она поняла — у неё больше не было ненависти к слизеринскому принцу, а наоборот, доля уважения с толикой принятия его, как друга.

— Поттер только что наехал на меня в Большом зале. Видимо, смириться, что ты исчезла вслед за Гермионой, он не смог. Ну а я, как единственный, кто знает, где сейчас Грейнджер, чуть не получил Редукто под ноги, — парень вздохнул и сунул руки в карманы брюк.

— Я поговорю с Гарри. Он и правда, наверное, ужасно волнуется. Ты сказал ему, что я была у профессора Снейпа?

— Нет, но очевидно, что он и так это знает, иначе не ломился бы к крестному в дверь.

— Мы не слышали стуков, да и профессор все выходные просидел над книжками, так что даже если бы школа на куски разрывалась, он и не заметил бы.

— Во-первых, я почти что грудью оберегал профессорские покои. Нечего Поттеру и твоему брату там делать. Во-вторых, у Северуса дохрена работы, он, в отличие от многих, живет не только на школьную зарплату.

— Ещё хоть раз включишь надменного придурка, Драко, и наша дружба развалится, как будто ее и не было, — пригрозила Джинни, сама не понимая, насколько серьезно говорит.

— Напугала, — он хмыкнул. — Лучше скажи, как Гермиона?

— А сам чего не зашёл?

— У меня много работы, — на отвали ответил Малфой.

— Какие вы, слизеринцы, занятые волшебники, — приторно-нежно проговорила Джинни. — Тебе тоже тяжело живётся на школьные пособия?

— Да иди ты, Уизли. Я, в отличие от некоторых, учусь и готовлюсь к экзаменам.

— Как будто я этого не делаю… С Гермионой все хорошо. Грустит, возможно, плохо спит и голова у неё побаливает. В остальном — справляется. Профессор сказал, что завтра она пойдёт на уроки. На этом все, Малфой. Я занята, мне ещё моих друзей успокаивать. После встречи с тобой они точно невменяемые, — бросила Джинни и спешно покинула подземелья.

После ужина Северус и Гермиона проводили время вместе на диване перед камином. Девушка положила голову на колени профессора и пребывала в легкой дремоте, в то время как Снейп в одной руке держал книгу по древним чарам, а другой — поглаживал волосы Грейнджер. Ее это явно успокаивало и расслабляло, а учитывая их не самую тихую ночь, подобное умиротворение ей было только на пользу. Их хрупкое молчаливое единение нарушил стук в дверь. Профессор осторожно поднялся, оставив приглядывать за Гермионой Крукса, а сам с хмурым видом отправился открывать незваному и абсолютно нежелательному гостю.

— Добрый вечер, профессор Снейп, — с лучезарной улыбкой, освещающей чуть ли не все подземелья, поздоровалась мисс Хэлингер. Северус оперся на косяк, прикрывая собой весь обзор на внутреннее убранство покоев.

— Чего вы хотели? — нерадостно спросил он.

— Пропустите внутрь? — попытала счастье ведьма, но получила лишь пронизывающей своей холодностью взгляд коллеги.

— Нет. Смею напомнить, что мы не друзья.

— Я помню, но хочу это исправить. Ну же, вы не пожалеете.

— Мисс Хэлингер, я жалею о каждой минуте, что уже потратил на вас. Простите, но у меня полно дел, — в своей типичной джентельмено-хамоватой манере ответил Северус, ожидая, когда женщина развернётся и уйдёт, но та явно не собиралась так просто сдаваться. Жаль, что этикет не позволял ему захлопнуть перед ее носом дверь и вернуться к Гермионе.

— Сегодня вечер воскресенья, Северус, кто в такое время работает?

— Я упустил момент, когда мы перешли на «ты»?

— Некультурно отвечать вопросом на вопрос, профессор, — она вернула официальное обращение и это слегка поубавило ее решимость на покорение несговорчивой личности зельевара. — Мне казалось, ваши манеры близки к идеальным.

— Вам это только казалось.

— Но свою мантию вы мне все же любезно отдали вчера. Она меня согрела…

— Не сомневаюсь. На этом лимит моих учтивых поступков закончился, мисс Хэлингер. И я хотел бы получить свою мантию обратно, — он иронично ухмыльнулся совсем неприветливой улыбкой, которая обычна вводила в ступор незнакомцев. На ведьму это не подействовало должным образом: наоборот, она загадочно задумалась и отрицательно покачала головой.

— Обещаю отдать ее только после того, как вы согласитесь пропустить со мной чашечку-другую чая у меня в кабинете за приятным разговором. Или отдам прямо сейчас, если впустите меня к себе и мы попьем чай у вас.

— Не самая лучшая идея шантажировать меня, мисс Хэлингер, — холодно ответил Северус, складывая руки на груди.

— Ну вы же не хотите по-хорошему.

— Оставьте мантию себе, раз уж она вам так понравилась. И запомните, я не играю в игры, когда не знаю правил. Ваша персона начинает меня раздражать, мисс Хэлингер, так что найдите себе кого-то другого, кто принял бы участие в ваших развлечениях.

— Мерлина ради, профессор Снейп, какие игры? — наигранно оскорбилась Науми. — Я всего лишь хочу наладить с вами контакт, как с коллегой, тем более, вы весьма интересный собеседник, если верить Роланде. Мне просто скучно в этой школе, мне нужен кто-то вроде вас, чтобы поболтать после тяжёлых уроков.

— Болтайте с Синистрой или той же Роландой, а ещё есть Помона, которая идеально впишется в ваш кружок сплетниц-интриганок. Если позовёте к себе Трелони, то обеспечите удивительные ночи в загадочном тумане, предсказывающем будущее, и целой горстью чаинок, по которым она вам погадает и на жениха, и на детей, и на удачную карьеру. Это будет всяко интереснее, чем распивать чаи со мной. Уж поверьте, при должном старании в Хогвартсе можно найти огромное количество удивительных, а главное, необычных развлечений, — сказано это было с такой ядовитой иронией, что аж сам Северус поёжился от своих слов, но Хэлингер было все ни по чем.

— Какой вы упрямый, профессор. Ладно, не буду вас заставлять, но обещайте подумать над моим предложением о совместном чаепитии. Мантию пришлю с домовиками, как только она перестанет меня греть, — последнюю фразу она произнесла с игривой интонацией и вдобавок подмигнула Снейпу, но все же скрылась в полутьме подземельных коридоров.

Северус рывком захлопнул дверь и встретился с вопросительным взглядом Гермионы. Он сел обратно на диван и подождал, пока девушка уляжется.

— Мне показалось, или она с тобой флиртовала? — тихо спросила Грейнджер, рассеяно водя пальчиком по его бедру.

— Не показалось, но я на это не реагирую.

— Зачем ты отдал ей свою мантию?

— Гермиона, мы договаривались, что ты не будешь ревновать меня ни к одной ведьме, тем более к мисс Хэлингер, а ещё я говорил, что не намерен оправдываться. Ты либо мне доверяешь, либо живем порознь.

Девушка замолчала, свернулась клубочком возле ноги Снейпа и спрятала лицо в складках пледа.

— А разве мы вместе? — послышалось еле разборчивое шобуршание голоса Грейнджер.

— Если бы не были, то я сейчас бы тут не сидел.

Больше она у него ничего не спросила. Лишь ночью, лёжа в постели, прижимаясь к его оголённой груди, она с надеждой думала, что кошмары к ней не придут, потому что у неё есть Северус — ее личный телохранитель и залог спокойствия. Вместе они справятся.

***

В Большом зале было немноголюдно. Гермиона пришла на завтрак довольно поздно, не желая сталкиваться с друзьями, Северус же сопроводил ее почти до самых дверей и сам ушёл за преподавательский стол, где все ещё сидели Макгонагалл, мадам Пинс и Хагрид. Грейнджер без желания поедала овсяную кашу и смотрела строго к себе в тарелку. Она не хотела возвращаться на учебу, но прекрасно понимала, что отсидеться в комнате у неё не получится. Палочкой ей все ещё было запрещено пользоваться и уроки теперь для неё представляли собой сплошную теорию. Почему-то она думала, что будет выглядеть неполноценной, сидя на парах без волшебного древка, но выбора у неё было немного. После магического истощения проверять свои колдовские возможности не хотелось, второй раз через боль и страх она не пройдёт. А ещё она должна была встретится с Гарри и Роном, которые, по словам Джинни, извелись после инцидента на уроке по защите и чуть было не набросились на профессора, отстаивая ее честь, достоинство и гордость. Гермиона понимала, что придётся объяснить мальчикам, где она была, почему с ней произошёл этот несчастный случай, но в то же время ей хотелось сбежать куда подальше и ни с кем не видеться.

Доев овсянку, девушка собрала в себе остатки воли и поплелась на урок по нумерологии. Мало того, что Гермиона была не сильна в этой науке, хоть и старалась держать марку лучшей студентки Хогвартса и сдавала все работы на отлично, так ещё и встречаться с профессором Хэлингер не хотелось до зубного скрежета. И не в последнюю очередь из-за отголосков ревности, которые просыпались в ней, когда она видела преподавательницу, стремящуюся обратить на себя внимание Северуса. Гермиона видела в ней соперницу, хоть и пыталась душить в себе это низменное чувство женского собственничества, и никак не могла повлиять на отторжение к уроку и к профессору.

По пути в кабинет на лестнице ее поймал Гарри. Он подхватил девушку под локоть, помогая удерживать равновесие.

— Ты как? — довольно спокойно спросил парень, искренне переживая за подругу.

— Сносно, — не стала лгать Гермиона, но постаралась улыбнуться.

— Мы можем поговорить?

— Мы уже разговариваем, Гарри.

— Да, то есть, не здесь. До урока ещё десять минут.

Грейнджер позволила себя увести в дальнюю часть замка на третьем этаже. Пара села на каменную скамейку возле широкого окна с видом на потускневший осенний Запретный лес.

— Расскажешь, что произошло? — начал Поттер и взъерошил волосы. Он явно нервничал.

— Думаю, ты и так уже все знаешь.

— Я ни черта не знаю, Гермиона, — жестким, настоятельным, но тихим голосом проговорил он. — Ты упала в обморок на уроке, а потом исчезла в комнатах Снейпа на два дня. Макгонагалл сказала, что ты в тяжёлом, но стабильном состоянии, и что все тот же Снейп о тебе позаботится. Джинни же молчит, как дохлая мандрагора. От неё ничего нельзя добиться, покрывает тебя. Мы с Роном уже извелись, и если я ещё хоть как-то сдерживаю порывы пойти и убить Рудвига со Снейпом за компанию, то он уже почти придумал план по твоему спасению от этих двоих.

— Меня не надо спасать, Гарри. Со мной и правда все хорошо. Уже.

— Выглядишь ты не очень. Без обид.

— Какие уж тут обиды, — отмахнулась девушка. — Я ужасно сплю. Мне уже третью ночь снятся кошмары, — призналась она.

— Ох, Гермиона…

— Не надо меня жалеть. Я сама нарвалась на… да в общем-то на все. И на пытки, и на зависимость от Северуса, и на магическое истощение после двойного Протего, — ну вот, Гермиона почти рассказала Поттеру обо всем, что случилось в ее жизни. Она верила, что друг поймёт ее душевные терзания, которые ухудшали и без того слабое физическое состояние. Грейнджер знала, что после войны и всех потрясений, которые они испытали, парень тоже был не в самом лучшем эмоциональном и психологическом состоянии: он также испытывал беспричинный страх, иногда паниковал и чувствовал вину за жертвы, что были принесены во благо спокойной жизни магической Британии. Так что между Гермионой и Гарри было довольно много общего, поэтому девушка могла доверить ему свои истинные чувства, хоть все же и обходила стороной вопросы о Северусе, правда, скорее по привычке, чем из-за страха потерять близкого друга.

— У тебя было магическое истощение? — она кивнула. — Мерлина ради, зачем ты это скрывала? Ты же могла умереть и…

— Стой, Гарри. Уже все хорошо. Я же говорю, что сама виновата…

— Нет, это ты постой, — перебил ее Поттер. — Твоя речь перед профессором Рудвигом была правильной. Если честно, то ты весь наш курс вдохновила пойти против его методов обучения. Мы должны были тебя поддержать, а в итоге замешкались и упустили момент. Ты не представляешь, как я виню себя, что в очередной раз позволил тебе пострадать за правду. Ведь тогда, в лесу, я тоже должен был тебя остановить, ровно как и позавчера.

— Незачем сейчас об этом спорить. Что случилось, то случилось, Гарри. Мне с этим жить, а ты должен простить себя, потому что я тебя ни в чем не виню. Каждый мой шаг и каждое слово я сказала и сделала намеренно, зная, что все это опасно.

— Ты не заслуживаешь мучиться от кошмаров и быть рядом со Снейпом.

— Нет, не заслуживаю, наверное, но изменить ничего уже нельзя.

— Это из-за ритуала? — спросил парень. Эта очень важная деталь постоянно ускользала от него, как только разговор заходил об отношениях подруги со Снейпом. Поттер даже попытал удачу в библиотеке, чтобы получше узнать, что на самом деле произошло в мэноре в день битвы, но потерпел поражение в неравной схватке с высокими книжными стеллажами: он банально не знал, какой фолиант брать и откуда начать поиски.

— Да. Он положил начало и моим бедам, и моему счастью.

— Ты говоришь загадками, Гермиона. Я хочу знать, что происходит. Полностью, без утайки. Это единственное, чего я прошу, потому что у меня ощущение, что я тебя теряю.

— Я сама себя теряю, Гарри, — она вздохнула. — Я расскажу тебе все, начиная с событий в Малфой-мэноре, только не сегодня. Мне нужно морально подготовиться, и я уж точно хочу, чтобы рядом была Джинни, если мне приспичит разрыдаться, а тебе — выпустить пар.

— Все настолько серьезно?

— Весьма. Поговорим на выходных, когда все уйдут праздновать Хэллоуин. Лучшего момента для рассказа своей страшной тайны и придумать сложно, — Гермиона улыбнулась над иронией ситуации, но Поттера это, кажется, устроило. Он приобнял подругу, обещав смиренно ждать. А ещё ему показалось, что с плеч свалился особо тяжелый груз, ведь ощутимая вера в то, что скоро он сможет узнать о подруге все тайны и перестать переживать из-за ее странного поведения, придавала какого-то воодушевления и надежды на поистине светлое будущее.

— А Рон? Ты же знаешь, что для него Снейп, как кусок мяса для фестрала, — опомнился Гарри. С Уизли он до сих пор общался натянуто, тот никак не мог перестать судить Гермиону за все тайны, что она скрывает, и быть для девушки на вторых ролях ему не нравилось. Молчаливое согласие Поттера с позицией Гермионы тоже подливало масло в огонь раздражения Рона.

— Ему я объяснять ничего не буду. Точно не сейчас. Может, потом. Посмотрим. Я не готова к словесной баталии с ним. Просто скажу, что со мной все хорошо, что Северус, как специалист по магическим боевым травмам, откачал меня на пару с мадам Помфри. Это, в принципе, правда, так что даже врать не придётся, — она пожала плечами.

— Ладно, делай как знаешь, но он все ещё тебя любит, Гермиона. Хоть ты и отказалась быть его девушкой, он надеется на какую-то часть взаимности от тебя.

— Я ему не могу дать эту взаимность, пока он будет злиться при любом упоминании Снейпа в разговоре. Мне нужен друг, а не вечный осуждающий взгляд. Я ценю его заботу, но не вижу поддержки. Ему оказалось проще отвернуться от меня и изобразить обиженного мальчишку, чем попытаться понять, что профессор Снейп после всего, через что мы были вынуждены пройти, стал для меня чем-то большим, чем просто знакомым преподавателем.

— Нам всем это трудно понять, ведь мы не знаем особенностей этих отношений. Не обижайся, но Снейп до сих пор не самая приятная личность, ваше с ним общение довольно странно выглядит, а Рон вдобавок ко всему ужасно тебя к нему ревнует.

— Гарри… — она хотела как-то эмоционально возразить, но вместо этого отмахнулась и поднялась со скамейки. Разговор поднял в ней очередную волну негодования и желания поспорить с другом. Это, конечно, хоть и растормошило ее и вывело из грусти, но все равно разговаривать на тему Северуса прямо сейчас она была не готова. Тем более, они опаздывали на урок. — Пойдём, скоро начнётся нумерология.

В кабинете уже собралась большая часть студентов. Как обычно, Гриффиндор и Слизерин. Гарри с Гермионой молча прошли к своим партам. Свободное место рядом с Грейнджер сегодня не пустовало — там сидел Малфой, безучастно раскладывая учебники.

— Привет, Драко, — поздоровалась девушка и опустилась на стул. После разговора с Гарри у неё начала побаливать голова, но она старалась не зацикливаться на этом. В свои покои ее точно никто не отпустит и лишний раз ставить Северуса в неловкое положение няньки не было ни желания, ни удовольствия, поэтому она вынуждена была терпеть.

— Привет. Выглядишь отвратительно, — отозвался парень, поворачиваясь к ней.

— Спасибо. Ничего другого от тебя не ожидала.

— Как ты се…

— Не надо, я устала отвечать на этот глупый вопрос. У меня и так на лице все написано.

— Твоя правда, но это не значит, что я не волнуюсь, — предельно четко сказал Малфой и облокотился на край стола. — Я так понимаю, что ты ещё не успела поговорить со своим рыжим другом?

— Я поздно пришла на завтрак, — как будто это все объясняло, ответила Гермиона, но посмотрела за плечо парню, натыкаясь на недовольное лицо Рона. — Да мне и нечего ему сказать.

— Ага, зато у него для тебя целая тирада.

— Ой, заткнись уже.

— Имею полное право голоса. Если он тебя доведёт до ещё одного обморока, то именно мне придётся тащить тебя к крестному. И поверь, получать от него по голове у меня нет никакого желания.

— Он что, приказал тебе за мной следить?

Малфой тряхнул головой и раздосадованно вздохнул. «Плохой из меня шпион».

— Ну, не следить, а тихо присматривать, но с этим я уже явно провалился.

— Да.

— Слушай, крестный — не такая уж и скотина. С теми, кто ему дорог, он обращается весьма доброжелательно. Поэтому не надо удивляться, что он не бросил тебя на произвол школьных будней, а попросил меня приглядеть за тобой.

— А я-то думала, что ты решил сесть со мной за одну парту по своему желанию, — Гермиона приподняла уголок губ и с любопытством наклонила голову.

— Мое желание тут тоже учитывалось. Зато смотри, после общения со мной ты выглядишь почти довольной жизнью. Роль ходячего трупа тебе не идёт.

— Заметь, это взаимно, — она невесело хмыкнула. — Рада, что ты вернулся в норму, Драко. Слышать, как ты шутишь, гораздо приятнее, чем смотреть, как ты страдаешь.

Между ними повисло неловкое молчание. Каждый задумался о чем-то своем. Класс встрепенулся, когда в кабинет вошла профессор Хэлингер, как всегда в неотразимом виде. Она прошла к столу, скинула на спинку стула чёрную мантию, что до этого несла в руках, и принялась раскладывать пергаменты.

— Это случаем не мантия Снейпа? — шёпотом спросил Малфой, наклоняясь к Гермионе.

— Она самая. Ее трудно спутать, — чуть ли не со вздохом ответила девушка.

— А что его мантия забыла у профессора нумерологии?

— Спроси у него сам. Передо мной он не отчитывается, — буркнула Гермиона и ткнула парня в плечо, заставляя повернуться к преподавательнице. Та уже закончила приготовления к уроку и как раз пробежалась взглядом по студентам.

— Мистер Малфой, зачем вы пересели? — без издевки поинтересовалась мисс Хэлингер.

— Мне отсюда лучше видно.

— Что ж, я не возражаю, и ваша поддержка мисс Грейнджер похвальна. Значит, парные уроки Гриффиндор-Слизерин работают.

— Малфой просто перед деканом выпендривается. Думает, что тот его по головке за это погладит, — едко прокомментировал кто-то из слизеринцев.

— Из-за таких придурков, как ты, Курт, мы до сих пор чистим загоны Хагрида. Напомнить, что твои руки тоже в дерьме?

— Хватит! — мягко прикрикнула профессор. — Мистер Малфой, мистер Равен, не переходите на личности. Вашему декану не понравится, если я доложу ему о нарушении дисциплины его студентами на моем уроке. И смею заметить, тогда он вас обоих по голове не погладит, учитывая все случившееся за последние пару дней, — ведьма сложила на груди руки и повернулась в сторону Гермионы. — Собственно, мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — неохотно отозвалась девушка. Голова начала болеть сильнее прежнего.

— Это замечательно, а то все профессора после инцидента на занятии по защите взволнованы. Даже профессор Макгонагалл и профессор Снейп принялись вас защищать от профессора Рудвига. Вы и правда пользуетесь доверием со стороны большинства преподавателей школы.

Гермиона не посчитала нужным ответить и лишь ждала, когда профессору надоест разглагольствовать о ней и когда она перейдёт непосредственно к материалу урока. Благо, молчание девушки было воспринято как окончание диалога, мисс Хэлингер поправила свою юбку и вышла к доске. Все полтора часа Гермиона не сводила глаз со спинки профессорского кресла, где мирно лежала такая знакомая и родная мантия Северуса.

***

После окончания урока в разбитом как душевном, так и физическом состоянии Гермиона поплелась к выходу из кабинета. Не успела она и ста метров пройти, как друзья окликнули ее. Девушке пришлось остановиться и обернуться. К ней шли Рон, Джинни, Невилл, Дин и Гарри. Гермиона только вздохнула и приготовилась к шквалу вопросов, но вот чего она не ожидала, так этого властных объятий. Рон с таким рвением ухватил девушку и прижал к себе, что она закашлялась. Парень выпустил ее из объятий и поправил на ее плечах мантию, как бы извиняясь за напористость.

— Как ты, Гермиона? — спросил Уизли с типично щенячьим выражением лица, которое девушка наблюдала вот уже семь лет своей жизни.

— Все хорошо, я не больна, моей жизни ничего не угрожает, — тут же выпалила она.

— А почему теб…бя не было в больнич…ч…чном крыле? Мы искали теб…бя там, но мадам Пом…фри нас не пустила, — спросил Невилл, которого не посвятили во все особенности выходных приключений.

— Потому что я отдыхала у себя.

— Хватит врать, Гермиона, так и говори, что была у Снейпа. Мы ж не идиоты, — Рон постарался не вспылить, но все же в его голосе слышалось раздражение. «И когда он успел превратиться из отзывчивого мальчишки в такого раздражительного и вредного парня?» — подумала девушка и закусила губу. Отрицать, что она не была у Северуса, было бесполезно, но ей хотелось сгладить углы в разговоре, иначе они с Уизли опять поругаются. Голова стала болеть ее ощутимее, пульсировало где-то в затылке, и девушка старалась концентрироваться на стоящих перед ней друзьях.

— Да, я была у профессора, потому что только он мог мне помочь, — лаконично ответила она и сильнее вцепилась в лямку сумки, что висела на плече.

— А мадам Помфри?

— Она была там вместе со мной и профессором, Рон, но у Снейпа больше опыта в лечении боевых травм, чем у неё.

— Все равно я не понимаю…

Вдруг на плечо парня легла чья-то рука, и он резко обернулся.

— Удивительно, как ты сдал экзамены, Уизли. Ты никогда ничего не понимал, — сказал Драко и слегка оттолкнул однокурсника в сторону, а сам встал рядом с Гермионой. — Отдай, пожалуйста, — он стянул с плеча Гермионы сумку и закинул ее на себя.

— Знаешь что, Малфой… — у Рона даже уши покраснели от возмущения, но от очередной вспышки гнева его остановил Дин, который схватил его за предплечье и потянул на себя. Ещё межфакультетских разборок не хватало, за такое в последнее время жестко наказывали всех участников потасовки.

— Не надо ругаться, — мягко попросила Гермиона. — Я не хочу, чтобы мои друзья выясняли друг с другом отношения. Особенно посреди коридора.

— Он твой друг? Этот хорёк, который обзывал тебя, доводил до слез и пытался нас убить? Он же слизеринский ублюдок, Гермиона, как с ним можно дружить? — закричал Рон, вырываясь из хватки Дина.

— Перестань жить прошлым, Рон! Я устала тебе твердить, что многое после войны поменялось, но ты упорно не хочешь этого замечать! И перестань обзывать Драко, тем более, что сейчас сам ведёшь себя не лучше него на третьем курсе, — эмоционально ответила девушка.

Джинни заметила, как брат сжимал и разжимал кулаки. За последние пару дней он это делал с изрядным постоянством, и она испугалась, что он все же найдёт применение своей ярости, которую, очевидно, сдерживал с огромным трудом. Девушка переглянулась с Гарри, и они оба почти одновременно выступили вперёд, чтобы не дать другу подойти к Малфою.

— Да как ты можешь сравнивать меня с ним?! — Рон даже не заметил попытки друзей его остановить. — Очередной раз оправдываешь мерзкого слизеринца. У тебя это вошло в привычку, Гермиона! Что, с нами тебе уже не интересно, или после войны тебя тянет к бывшим Пожирателям? Конечно, они ведь такие опасные, наверное, тебя ещё и их гнусная метка возбуждает! Теперь понятно, почему ты не захотела встречаться со мной!

Никто толком и не понял, когда Гермиона успела подойти к Рону и залепить пощечину, но хлесткий шлепок, раздавшийся в коридоре, удивил всех. На щеке парня проступило красное пятно, а в глазах девушки стояли слезы.

— Я ненавижу тебя, Рон Уизли! Не смей больше ко мне подходить! — проговорила она в лучших традициях Снейпа и отступила. В глазах потемнело, голову пронзила мощная вспышка боли, она осела на пол. Уизли хотел было помочь подруге, но перед ним каменным изваянием встал Драко, на чьём лице читалась холодная решимость.

— Только подойди к ней, и я покажу тебе, что значит иметь дело с настоящим слизеринским ублюдком и бывшим Пожирателем.

Рон попытался найти поддержку у друзей, но Гарри лишь неодобрительно сопел рядом, Дин и Невилл отстранились, а Джинни сидела на корточках рядом с Гермионой и что-то ей говорила. Он понял, что остался один, развернулся и ушёл. Драко в мгновение ока оказался рядом с Грейнджер.

— Ты ещё с нами, Гермиона? — слегка насмешливо спросил он, щёлкая пальцами у неё перед глазами.

— Да.

— Превосходно. Давай помогу, — он подал девушке руку и та поднялась. — Может, к крестному?

— Ему сейчас не до меня.

— Ты отвратительно выглядишь, — заметила Джинни.

— Согласен с Уизли, — поддакнул Малфой.

— Если кто-то из вас сходит к нему за зельем от головной боли, а кто-то проводит меня на следующий урок, то все будет просто замечательно.

— Я останусь с тобой, Гермиона, — ответила Джинни. — А Драко сходит за зельем.

— Справишься с ней? — недоверчиво уточнил парень.

— Я не маленькая, — подала голос Грейнджер. — Иди уже, голова раскалывается.

— И правда, иди, Драко. Если что, мне поможет Гарри.

Малфой кивнул, отдал сумку Гермионе и ушёл к крестному.

Северус не обрадовался появлению крестника на пороге кабинета, а когда услышал, зачем тот пришёл, то вместо флаконов с зельями протянул ему две таблетки аспирина. Драко убедил Снейпа, что с Гермионой все относительно хорошо и что возвращаться в подземелья до окончания уроков она явно не собирается, и вернулся к гриффиндорцам. Грейнджер без лишних вопросов выпила таблетки так, будто всю жизнь их и глотала. Оставшиеся уроки прошли без происшествий. Рон в этот день больше на глаза друзьям не попался.

***

Дамблдор аппарировал на заснеженную улицу в одном из волшебных кварталов Уэльса. Прохладный воздух и снежинки, что сыпались с неба, не оставляли сомнений, что зима в этом году будет ранняя. Директор, улыбнувшись самому себе, неспешно вышел на центральную дорогу и пошёл в сторону торговых рядов. «Как же давно я здесь не был», — подумал волшебник. Раньше Уэльс был его любимым местом, куда молодой Альбус приезжал, чтобы обрести внутреннее равновесие. Это королевство ассоциировалось у него со спокойствием и домашним уютом. Правда, сегодня он шёл в любимый и довольно старый ресторан, чтобы встретиться с Фаджем, и надеялся, что тяжелая тема для разговора не сможет убить все те тёплые чувства, что директор испытывал, попадая сюда.

Зайдя в просторное помещение, Дамблдор поздоровался с администратором и попросил проводить его до заказанного столика. Молодая ведьма, вежливо поклонившись, сопроводила гостя на второй этаж, пояснила, что на его имя была оформлена приватная комната, и уже перед самой дверью оставила волшебника в одиночестве. «Что ж, так даже лучше».

Он постучался и вошёл в небольшое помещение. Сложно было сказать, что это ресторан. В комнате все было оформлено в тёплых тонах, в углу красовалась украшенная, видимо, намного заранее к Рождеству ель, в камине горел огонь, напротив стоял темно-бордовый диван, а напротив, возле окна, располагался небольшой круглый стол, украшенный веточками разнообразной, приятно пахнущей зелени. За ним сидел Фадж и рассматривал меню.

— Здравствуй, Корнелиус, — поприветствовал министра Дамблдор и повесил уличную мантию на крючок при входе. — Весьма необычный выбор для деловой встречи.

— Здравствуй, Альбус. Мне показалось, что мы можем позволить себе хотя бы один раз поговорить в более спокойной обстановке, учитывая, что мы собираемся обсуждать.

Дамблдор слегка улыбнулся.

— Я взял на себя смелость сделать заказ. Минут через двадцать его подадут, присаживайся, — Фадж махнул на стул напротив себя.

— Весьма любезно с твоей стороны, — он принял приглашение и сел напротив министра. — Сразу приступим к делу или после обеда?

— Ты же знаешь, что на голодный желудок я соображаю лучше, чем сытый. Хотелось бы решить все наши разногласия до того, как мы попробуем восхитительного ягнёнка под бокал французского красного вина. Так что я тебя слушаю.

— Это я тебя слушаю, Корнелиус. В последнем письме я четко изложил все, что я думаю о твоей политики относительно Хогвартса.

— Помню-помню, — отмахнулся Фадж. Он явно был в хорошем расположении духа и не хотел разводить драму или злиться на то, как директор отстаивает свою территорию. — Но сейчас мы общаемся лично.

— Хорошо, — Дамблдор наколдовал себе стакан воды и сделал пару глотков, а потом откинулся на спинку стула, делая вид, будто разговор не представляет из себя ничего важного. — Я собираюсь уволить мистера Рудвига.

— Почему же?

— Он разрушает дружный профессорский коллектив и подвергает опасности студентов. Последний случай с мисс Грейнджер лишний раз подтверждает его некомпетентность.

— Насколько я знаю, наша юная леди не пострадала.

— Только чудом, Корнелиус. Мадам Помфри и профессор Снейп сумели ее спасти.

— Значит, все не так плохо, как ты говоришь.

— Корнелиус, я не спрашиваю у тебя разрешения на увольнение мистера Рудвига из штата, а ставлю в известность. За Хогвартс отвечаю я, как и за учеников. Я не позволю, чтобы один озлобленный профессор калечил студентов и бросал вызов коллегам.

— Не преувеличивай, Альбус. Шон доложил мне, что произошло на его уроке. Ну перегнул немного палку, так не стоило мисс Грейнджер и мистеру Малфою его провоцировать.

— Мисс Грейнджер чуть не умерла, — настойчивее проговорил Дамблдор и постучал пальцами по стеклянной кромке стакана. — Мистер Рудвиг прекрасно знает, что в магическом плане она неустойчива, но при этом заставил ее выполнять весьма сложное упражнение, которое требует концентрации волшебства. Он довёл девушку до магического истощения. Стоит ли говорить, что в то утро я мог лишиться не только студентки, но и своего лучшего преподавателя? Кроме того, твой человек имел наглость угрожать мистеру Малфою и мисс Грейнджер Азкабаном при всем классе. Ты считаешь это приемлемым поведением со стороны взрослого человека, тем более аврора и представителя министерства? Да, Корнелиус, ни для кого не секрет, что мистер Рудвиг — твой человек.

— У тебя есть удивительное свойство, Альбус: ты всегда все усложняешь, — Фадж отвернулся и посмотрел на зимний пейзаж за окном. — Скажи, сколько ещё ты будешь защищать Снейпа? После всего, что он сделал, Рудвиг кажется весьма мирным и дружелюбным.

— Северус никогда не позволял себе нападать на учеников.

— Разве? Он Пожиратель смерти.

— Он был им, но принял метку не для того, чтобы убивать. Ты прекрасно знаешь, почему он присоединился к Тому Реддлу. Для этого и проводился суд.

— Я не поверил ни единому слову Снейпа на суде. Он ходит на свободе только потому, что он магически связан с мисс Грейнджер. Не будь этого, он бы сидел за решеткой, как и другие его друзья.

— Откуда в тебе столько ненависти к нему?

— Откуда в тебе столько любви к нему? — парировал министр, закидывая ногу на ногу.

— Потому что я видел, как он жертвовал собой ради других. Я видел, как он приходил в штаб-квартиру Ордена весь в крови после пыток, раскрывал планы Воландеморта и уходил, не просив помощи. Он сам себе судья, Корнелиус. Не проходит и дня, чтобы он не сожалел о том, что сделал, я видел это по его глазам. Северус очень скрытный человек и привык защищаться ото всех и вся, но при этом храбрее и самоотверженнее волшебника я не встречал за всю свою долгую жизнь. Многие авроры, министры, маглорожденные ведьмы и маги обязаны ему жизнью, потому что он проливал свою кровь за них. Даже ты ему обязан.

— За что?

— Он сумел отговорить Реддла от твоего убийства, Корнелиус. Воландеморт хотел захватить министерство и избавиться от тебя, чтобы поставить своего министра. Северус убедил его не трогать тебя и завербовать членов правительства иными способами. Да, это привело к хаосу в министерстве и к большому количеству скрытых Пожирателей смерти, которые работали на Реддла без метки, но все же власть сохранилась на светлой стороне.

Фадж поджал губы и замолчал. Подали обед. Мужчины принялись за еду, сохраняя нейтралитет, но Дамблдор видел, что министр лихорадочно соображает, как ему поступить. После вкусной трапезы, принявшись за чай, Корнелиус заговорил.

— Тот факт, что он якобы спас меня от смерти, не меняет моего отношения к Снейпу. Я до сих пор считаю его опасным для общества, но стоит признать, что его связь с мисс Грейнджер помогает держать все в относительном порядке. Обещаю, что я поговорю с Шоном и попрошу его не трогать ни твоего профессора, ни студентов, но до конца календарного года Рудвиг останется в преподавательском штате. За это время ты как раз успеешь найти на его место нового кандидата. Однако взамен потерянного источника информации я потребую полного подчинения мистера Снейпа. Аврорату нужна помощь с темномагическими артефактами и с поимкой беглых Пожирателей. За свободу нужно платить, Альбус, и я назначаю цену, — министр взял в руки чашку чая, поднялся и пересел на диван перед камином. Дамблдор последовал за ним. Результаты переговоров его не особо устраивали, но он не терял надежды каким-то образом вызволить Северуса из образовавшегося капкана.

— Нет, Корнелиус, это не выход. Он не может учавствовать в поимке Пожирателей. Тогда и мисс Грейнджер придётся пойти за ним, а это опасно. Смерть Снейпа убьёт и ее. Они оба так много сделали для победы над Воландемортом, оставь их в покое. Дай им спокойно работать и учиться.

— Мисс Грейнджер сама виновата, что согласилась на ритуал.

— У неё не было выбора, иначе она бы умерла.

— С чего ты взял, что Снейп все это не подстроил? Обладать юной, красивой молодой ведьмой такому как он весьма выгодно, — Фадж прищурился и посмотрел на Дамблдора.

— Он пришёл ко мне в ту же ночь, когда Реддл сказал о ритуале. Северус хотел спасти ученицу, а не обременять ее. Он предлагал ей выход из ситуации — убить его и разорвать связь ещё до того, как она была скреплена. Мисс Грейнджер отказалась. Они оба ненавидели друг друга и не могли ужиться вместе. Я наблюдал за их совместной жизнью. Поверь, Северус даже не прикоснулся к девушке, пока она сама этого не позволила. Так о каком обладании идёт речь?

— Поразительное доверие, — фыркнул министр. Дамблдор невольно горько улыбнулся. Примерно то же самое ему сказала Молли, когда обсуждался план битвы в Малфой-мэноре.

— Он мне как сын, Корнелиус. Я очень долго сомневался в этом мальчике, особенно когда он был озлобленным юношей. Когда же он вырос, превратился в жесткого мужчину и пришёл ко мне в ночь после убийства семьи Поттеров, я понял, насколько он разбит и потерян, но при этом силён духом, чтобы поклясться служить Ордену до последнего вздоха и предать Пожирателей. На протяжении всех более-менее спокойных лет Северус рос в моих глазах, каждый поступок говорил о его раскаянии в совершенных преступлениях. Все чаще и чаще я замечал, как он заковывает себя в броню и не позволяет ни одному светлому чувству проявиться в душе. Он стал отстранённым человеком, но прислушивался ко мне. Когда вернулся Темный Лорд, я видел в его глазах страх, а после первого собрания Пожирателей после Турнира Трёх Волшебников, когда он пришёл ко мне еле живой, но доложил обо всех намерениях хозяина относительно Поттера, я понял, что не только сочувствую его боли, завидую его крепкости и характеру, но и хочу защитить. У меня проснулось к нему безграничное уважение и отеческая любовь. Все это со временем крепло. Сейчас же я вижу, как он соглашается на твои условия, как сдерживает желание убить Рудвига, как заботится о мисс Грейнджер и поддерживает мистера Малфоя… Он достоин большего, чем быть заключённым на мнимой свободе. Северус никогда не простит себе все, что он сделал, пока был Пожирателем, он накажет себя сам, для этого ему не нужен Азкабан. Но смогут ли другие принять его заслуги в войне или хотя бы перестать осуждать — вот в чем главный вопрос, Корнелиус.

Фадж опять замолк. Разговаривать с Дамблдором всегда было сложно, а когда тот пытался давить на чувства — тем более. Оба волшебника смотрели на рыжие языки пламени и думали о чем-то своем. Молчание не было напряжённым, но министр знал, что должен что-то сказать.

— Аврорату нужна его помощь. Мне нечем заставить Снейпа сотрудничать. Его судимость — мой рычаг давления, и прости, но я от него не откажусь.

— Позволь мне с ним поговорить. Он поможет и без угроз с вашей стороны.

— Он уже две недели разбирается с зачарованным пистолетом, Альбус, и это при том, что авроры на него давят и подгоняют. Если позволить ему самому решать, что и когда он будет делать, то мы не добьёмся от него результата и через год.

— Я видел оружие, которое ему отдали. Он работает над этим, но вопрос оказался довольно сложным. Вряд ли кто-то вообще сможет решить его, так что дай Северусу время, как любому другому специалисту.

Фадж вздохнул.

— Ты сегодня невероятно настойчив. Иногда мне кажется, что министр уже давно не я.

— Мы давно решили, что на роль министра я не подхожу, а вот ты — наоборот. Хотя работать в паре у нас получается ещё лучше.

— Твои мысли, мой голос? — Фадж едва улыбнулся. — Давай, говори все, что запланировал. Что ещё ты хотел попросить?

— Встреча с семьей Малфой в Азкабане. Позволь Северусу с ними увидеться.

— Нет. Не хватало мне, чтоб эти двое устроили заговор.

— Корнелиус, прошу тебя, не будь параноиком. Северус пойдёт к Малфоям исключительно в роли крестного их сына. Тем более, насколько я знаю, Люциус так и не дал вменяемых показаний насчёт тех Пожирателей, что не носили Темную метку. Уверен, Северус сможет уговорить его рассказать об этом.

— Не надо мной манипулировать, Альбус, — настойчиво проговорил Фадж.

— Я всего лишь даю тебе повод решить возникшую проблему. Северус встречается с Малфоями, уговаривает их дать показания и успокаивает Драко тем, что с его родителями все хорошо. Поверь, Снейп умеет быть благодарным.

— Ты ведёшь подковерную игру и мне это не нравится, — министр нахмурился и отставил кружку с чаем на столик. — Я обдумаю твоё предложение, но не раньше, чем в начале следующего года.

Дамблдор утвердительно кивнул. Ему и такой расклад был на руку. Призвав чайник, он подлил себе и Фаджу свежего чая. На его губах играла снисходительная и расслабленная улыбка.

— Тогда вот это должно тебе понравиться, — сказал директор, вынул из кармана своего серебряного одеяния две бумаги и протянул их Корнелиусу. Тот с непониманием прочитал написанное. — Выходные на берегу Средиземного моря могут помочь восстановить силы перед тяжелой предновогодней суетой.

— Поедем вместе?

— Только если ты этого хочешь, — ответил Дамблдор и глянул на собеседника поверх очков-половинок.