Глава 6: Слушание первое

«Война закончилась!» — именно эта мысль билась в сознании каждого волшебника Британии, когда на небе появился громадный силуэт парящего феникса. Все знали, кому принадлежит этот знак — Дамблдору, а значит, устрашающий череп со змеей сдал свои позиции. В школе Чародейства и Волшебства студенты и преподаватели ликовали, радуясь успеху Гарри Поттера и его друзей, остальная же часть магического сообщества облегченно выдохнула. Больше никакой тирании. Не испытывали теплых эмоций только участники самого сражения. Они скорее находились в удивлении и изнеможении от того, что успело произойти за недолгую схватку в мэноре. Если бы кто-нибудь сказал им, что в рядах Пожирателей найдутся крысы похлеще Петтигрю, то они бы лишь нервно рассмеялись. Однако жизнь оказалась забавной штукой. Воландеморт погиб, вот только не от руки Избранного мальчишки со шрамом, а от его заклятого школьного врага — Драко Малфоя. Крысеныш убил повелителя. Да и кто бы мог подумать, что у надменного аристократишки с мерзкими замашками избалованного слизеринского принца хватит сил в самый неожиданный момент бросить Аваду в спину Лорда и выйти сухим из воды? Вот и волшебники в зале, мягко говоря, раскрыли от изумления рты, забыв при этом хоть как-то отреагировать на поступок парня.

Реддл, не ожидавший удара в спину, так как знал, что для применения Авады надо быть сильным волшебником с прогнившей, темной душонкой (а под это описание никто из людей Дамблдора не подходил по определению), лишь недоуменно обернулся, услышав заклинание, и замертво упал на пол вмиг затихшего особняка. Теперь власть сменилась. Уже члены Ордена Феникса наставляли свои палочки на темных волшебников, а авроры умело накладывали связывающие чары на каждого из Пожирателей.

— Вот и все, — тихо проговорил Люпин, одной рукой обнимая Нимфадору за плечи, а второй вытирая пот со лба и смотря, как Гарри медленно приходит в себя, сидя в кресле.

— Нам просто повезло, — вздохнула женщина и обернулась на Дамблдора. Тот ободряюще улыбнулся.

Грюм стоял в стороне, прислонившись к выщербленной стене и делая глоток неведомой жидкости из фляги. Он обещал себе, что уйдет на покой, как только последнее темное отродье этого мира ляжет в могилу, и вот этот день настал. Старый мракоборец готов был навсегда отказаться от утомительной работы по поиску темных волшебников, но прежде он хотел лично усадить в Азкабан всех Пожирателей до одного. Поэтому работёнки у него еще хватало.
Как по заказу, на праздник победы светлых сил пришел министр магии Корнелиус Фадж со своими мелкими прихвостнями, которые тут же оцепили территорию и начали бюрократическую волокиту вперемешку с расследованием. Блокирующий барьер с мэнора был снят.

— Сколько людей погибло, Альбус? — спросил министр, подходя к Дамблдору.

— Пятнадцать… с нашей стороны, — спокойно ответил директор.

— А Гарри Поттер?

— Мальчик отдыхает, — Альбус указал пальцем на кресло, которое подняли с пола и куда усадили пришедшего в себя Избранного. — Он пережил еще одно смертельное заклинание. Ему нужно время прийти в себя.

— Понимаю, понимаю… — министр потер ладони и глубоко вздохнул, пытаясь тем самым показать свое небезразличие. — А кто тогда… убил… Вол… — он не мог выговорить имя величайшего темного волшебника магической Британии, поэтому неуклюже начал заикаться.

— Драко Малфой, — ответил директор.

— Он же один из Пожирателей! — удивился Фадж и неуместно охнул.

— Все мы не святые, Корнелиус. Мальчик принял метку не по своей воле, — волшебник посмотрел на министра с легким укором. — Но тебе этого не понять…

— Брось, Альбус, их всех надо судить за преступления против человечества! Я даю голову на отсечение, что не успокоюсь, пока каждый из этих мерзавцев не сядет в Азкабан на пожизненное или не получит поцелуй дементора! — громко воскликнул Фадж. Дамблдор оставил это утверждение без ответа. Он презирал министра за его извечную позицию приспособленца под веяния сторонней власти. Пока был жив Воландеморт, Фадж боялся и шаг ступить против воли темного волшебника, а теперь кичился своим неравнодушием.

— А-а-а-а-а! — послышалось в зале и все присутствующие обратили внимание на светящийся барьер в центре. Волшебник, успев только громко вскрикнуть, мешком упал на пол без сознания. Его тут же оттащили.

— Не подходите, — низким голосом отозвался Грюмм и проковылял до барьера. — Если хотите остаться волшебниками, конечно.

Фадж, Дамблдор и Макгонагалл подошли к магической полусфере, внутри которой неподвижно лежали Снейп и Грейнджер.

— Это твой профессор и студентка, Альбус, — сказал Фадж и в непонимании покосился на директора Хогвартса.

— Они прийдут в себя через время. А пока не подпускайте к ним других волшебников, — министр скептически глянул на Дамблдора, мягко подхватил его за локоть и увел в сторонку от чужих ушей.

— Это «Consociationis magicae» , или я ошибаюсь? — Фадж слегка прищурился, глядя на спокойное лицо собеседника, который не разделял его тревоги.

— Ты абсолютно прав, — ответил Дамблдор и сложил руки за спиной.

— Это же темная магия!

— А ты думал, Воландеморт здесь учился вызывать патронуса? — министр прижал палец к губам и отвел взгляд.

— Этот ритуал запрещен. Они за это должны быть осуждены.

— Корнелиус, мистер Снейп и мисс Грейнджер не по своей воле пошли на этот ритуал. Успокойся и не спеши предавать всех суду. Тут необходимо тщательно во всем разобраться.

— Альбус, у тебя каждый волшебник из числа Пожирателей все делал не по своей воле? — грубо сыронизировал министр. — Ты для каждого найдешь правдоподобную отговорку?

— Нет, но за этих двоих я могу поручиться, — уверено ответил Дамблдор и обернулся на голос Молли, которая его звала. — Прошу прощения, я должен помочь.

Молли сидела возле мужа и держала его голову на своих коленях. Он был жив благодаря молодому аврору, который загородил его своим телом и принял разрушительную силу непростительного заклинания на себя. Однако, кроме заклинания Воландеморта в Артура была выпущена и Сектумсемпра. Мужчина медленно истекал кровью, пока над ним колдовал Рон, так же вышедший живым и относительно невредимым после встречи лицом к лицу с Темным Лордом. Младший Уизли монотонно произносил заклинание Волнура Сонетном, как когда-то это делал Снейп. Однако у парня это получалось из рук вон плохо и положение отца постепенно ухудшалось.

— Нам срочно нужно в Мунго, Альбус, — тихо проговорила Молли, не переставая гладить лицо мужа. — Я не смогу аппарировать с Артуром на руках.

Дамблдор не стал терять время на разговоры, а сразу же прикоснулся к ноге главы семейства Уизли и перенес его, Молли и Рона в главный холл больницы. Там к ним подбежали медиковедьмы, и мужчина вернулся обратно в мэнор.

***

Гермиона очнулась первой. Она широко распахнула глаза и поморщилась от яркого света и гула, который стоял в зале. Ощущения после пробуждения у нее были чрезвычайно странные. С одной стороны, она почувствовала себя живой и полной сил, что шло в разрез с ее состоянием до ритуала. С другой — неуемный жар, расползающийся по телу во время проведения ритуала никуда не делся и лишь усилился, заставляя девушку в прямом смысле гореть изнутри, а порез на руке неприятно ныл. Она попыталась подняться с пола и оглядеться. Первым, что она увидела, было лицо декана, с неподдельным ужасом смотрящей прямо на нее.

— Все хорошо, Гермиона, — более-менее спокойным голосом произнесла Макгонагалл, что шло в разрез с ее внешним видом. — Мы победили, все закончилось.

Девушка, не до конца осознавая смысл сказанного, кивнула и рукой задела штанину лежащего рядом профессора. Она тут же опомнилась, воспроизводя их последний диалог в магической иллюзии, и напряглась. Он до сих пор не приходил в себя. «Что если я зря так резко шагнула в ядро, и он остался там навсегда?» Гермиона на четвереньках подползла к Снейпу и потрясла его за плечо. Мужчина не шевелился. Тогда она положила свою руку на его грудь и почувствовала непрерывный стук. «По крайней мере, он жив», — выдохнула Грейнджер, но руку не убрала. Стук его сердца успокаивал и дарил умиротворение.

— Впервые я сделала что-то против вашей воли, профессор, — тихо сказала Гермиона почти что себе под нос. — И не смейте на меня за это ругаться.

Снейп все же очнулся, пока девушка бормотала какие-то слова с напряженным выражением лица. В отличие от нее, Северус разлепил глаза с огромным трудом. Он ощущал себя разбитым, словно из него забрали последние жизненные силы. Он помнил ослепляющий блеск ядра и электрический разряд магии, который прошел сквозь его тело, похожий на Круциатус. Снейп не успел даже оторвать голову от пола, как его бесцеремонно приподняли за руки и поставили на ноги. Хотелось вновь осесть на мрамор, чтобы мир перестал вращаться так стремительно перед глазами. Гермиона же, будто ощутив его недомогание, поднырнула под руку и попыталась удержать на себе.

— Не трогайте их! — грозно говорила Макгонагалл. Кому были адресованы эти слова, Северус не понял. Он отчаяно боролся с неожиданно накатившей тошнотой. — Альбус, — выкрикнула Минерва, понимая, что ее слова авроры проигнорировали.

Дамблдор только появился в мэноре после того, как аппарировал из Мунго, и стремительно подошел к Фаджу. Пришлось продолжить неоконченный разговор, но на этот раз градус напряженности определенно возрос.

— Прикажи своим людям отпустить моих подопечных, — сказал Альбус, вставая прямо перед министром.

— Мисс Грейнджер никто не трогает. Она вольна делать, что ей вздумается. Я закрою глаза на запрещенный ритуал. А мистер Снейп отправится в Азкабан прямо сейчас, как и другие Пожиратели, — типичным чиновничьим тоном проговорил Фадж и упрямо посмотрел на мужчину перед собой.

— Ты прекрасно знаешь, что произойдет, если их отправить в разные части даже этого особняка, не говоря уже про страну. Корнелиус, ты убьешь не только невиновного волшебника, но и героиню войны, — директор пытался вразумить министра. Он не хотел смерти двух сильных магов. Его совесть не выдержит этого.

— Так и быть, — Фадж выдохнул и посмотрел на Альбуса из-под густых бровей после минутного раздумья. — Они оба отправятся в Азкабан до суда. Я предоставлю им чистую камеру. На этом все, Альбус. Спасибо за победу, — он протянул руку для рукопожатия. Дамблдор кивнул и принял этот жест. — Тебе пришлют письмо с датой проведения слушания, — бросил мужчина, отступая в сторону выхода их мэнора.

Авроры получили приказ арестовать Снейпа, что и выполнили с присущей им послушностью.

— Отойдите от него, мисс, — проговорил один из мужчин в форме.

— Вы же видите, он с трудом идет… — ответила Гермиона и ее тут же оттянули от профессора. Он удержал равновесие, хоть и ступал очень осторожно.

Аврор, долго не думая, заклинанием связал Снейпу руки за спиной и конвоем повел к выходу. Минерва стояла, прикрывая рот ладонью и неосознанно плача. Гермиона выкрутилась из захвата второго аврора, когда Северус оказался на приличном от нее расстоянии, ощутив неприятное щекочущее внутреннее покалывание, словно легкое неудовлетворение, от которого хотелось избавиться, и побежала вслед за зельеваром. У нее не было выбора. Конечно, ей хотелось сейчас подойти к друзьям, обнять их и поблагодарить за то, что они справились с битвой. Краем глаза она видела, как Гарри прорывался подняться с кресла и подбежать к ней, но Римус его удержал. «Бедный Гарри», — подумала девушка. Лицо у парня было пепельного цвета, глаза впалые, одежда в крови.

— Куда тебя ведут? — неожиданно над ухом раздался вопрос Джинни, которая уцепилась за руку подруги, останавливая ее.

— Мисс Грейнджер, либо вы пойдете сами, либо мне придется и вас арестовать. Не хотелось бы связывать вам руки, — басом проговорил все тот же аврор, что минуту назад вырвал ее из-под руки Снейпа. Гермиона лишь кивнула подруге в немом ответе «Потом поговорим» и последовала за профессором, чья фигура уже скрылась за дверью большого зала Малфой-мэнора.

***

Их и правда поместили в более-менее прибранную камеру, где было три глухих стены и решетка, маленькое окно, две койки друг напротив друга (одна из них явно была здесь чужеродной, так как и без того маленькая комната превратилась в почти тесную для двоих взрослых людей), деревянный столик с табуретками и отгороженный туалет с раковиной. Освещали все это "великолепие" тусклый огонек под потолком, да мерцающая лампа в коридоре. Гермиона чувствовала себя как в зоопарке: изредка мимо камеры проходили авроры, донося корреспонденцию другим задержанным волшебникам, среди которых, слава Мерлину, не было Пожирателей. Она не могла найти себе места и ходила из угла в угол, нервно теребя край огромной футболки, которую ей выдали в Азкабане, так как ее кофта ни к чему не годилась. Ладонью она неосознанно прикрывала рану на плече, которая время от времени кровила и побаливала.

— Мисс Грейнджер, замрите хотя бы на минуту. От вашего мельтешения у меня кружится голова, — лениво проговорил Снейп, лежа на жесткой койке. Он до сих пор не отошел от ритуала, чувствуя неприятную тяжесть то ли на душе, то ли на плечах. Это состояние он не смог бы описать даже под пытками. Мужчина просто ощущал себя привязанным и не одиноким. Девушка остановилась и посмотрела на него.

— Ну простите, что я чувствую себя в этом месте некомфортно. Вам-то здесь, как я вижу, нравится, — огрызнулась Гермиона (впервые подобная дерзость, кажется, сошла ей с рук, хотя она и не была уверена, что профессор не ответит ей такими же едкими фразами), но попыталась взять себя в руки и нехотя села на противоположную койку. Пружины вместе с потрепанным матрасом прогнулись, издавая противный скрип.

— Я предупреждал вас, что это произойдет. Хотели поиграть в героиню — вам и карты в руки.

— Они посадили нас в Азкабан без суда и следствия. Это противозаконно!

— А вы ждали, что авроры будут упрашивать вас заглянуть к ним на чай? — Снейп иронично приподнял бровь, скорее по привычке, чем для придания своим словам силы. — Фадж сделает все, чтобы упечь каждого Пожирателя сюда до конца их дней. Поэтому привыкайте, раз решили бездумно броситься спасать мою прогнившую душонку.

— Не надо винить меня в том, что я отказалась вас убивать! Если для вас забрать жизнь у человека — дело обыденное, то… — голос Гермионы с громкого резко скатился до тихого, и она договорила фразу, — я не такая.

Северус не удержался и рывком сел на жесткой койке, облокачиваясь локтями на колени. В груди клокотала ярость. Не на девчонку, хоть она изрядно действовала на нервы последние полдня, а на себя за то, что не смог с ней совладать и убедить разок замарать руки «ради всеобщего блага» (разум закончил эту фразу голосом Дамблдора). Снейп хотел сказать что-то едкое, чтобы Грейнджер закрыла рот и больше никогда его не открывала в его сторону, но в камеру зашли двое авроров и остановили все размышления сильным ударом поддых. «А вот и ответ от Уизли пришел», — подумал мужчина и закашлялся. Один из работников тюрьмы схватил его за волосы и поднял голову к тусклому свету. Посмотрев в лицо аврору, зельевар узнал в нем своего давнего студента. «Пуффендуец Грейс». Этого мальчишку, а теперь уже мужчину, Снейп не раз ловил по ночам в коридорах Хогвартса за непристойными занятиями, обламывал парню кайф, прерывая интимные игры, и назначал самые грязные (в прямом смысле этого слова) отработки. «Сегодня явно день расплачиваться по старым счетам».
Аврор не сказал ни слова, лишь с перекошенным от отвращения лицом ударил Северуса в челюсть. Голова мужчины хлестко отвернулась в сторону, на пол со рта звонко начала капать слюна в перемешку с кровью. Зельевар, несмотря на боль, поднялся на ноги, нарываясь на очередной удар. На этот раз кулак прилетел в грудь, потом опять в лицо. Нос профессора хрустнул с противным звуком.

— Остановитесь, не трогайте его! — вопила Гермиона, сдерживаемая другим аврором.

— Замолчите, мисс Грейнджер. Мы вас не тронем, а этот ублюдок получит за все, — прорычал мужчина, еще сильнее стягивая предплечья девушки за ее спиной.

Избиение продолжалось. Северус уже лежал на полу, аврор нависал над ним, одной рукой держал профессора за воротник рубашки, а второй бил по лицу. Снейп и не сопротивлялся. Он был абсолютно бесстрастен и даже не стонал от боли. Он лишь изредка сплевывал кровь. Когда аврору надоело истязать бывшего профессора, он брезгливо обтер руки о штаны зельевара, кивнул другу, и тюремщики вышли. Грейнджер тут же бросилась к Снейпу. Он был в сознании, но не двигался.

— Профессор, — девушка осторожно приподняла его голову. — Они же могли вас убить.

Северус поморщился от ее несуразных попыток помочь ему вернуться на кровать. Голова разрывалась на части, по глотке стекала кровь, металлический привкус во рту вызывал рвотные позывы. Гермиона чувствовала себя не лучше. Мало того, что она жутко перепугалась от внезапного появления авроров в их камере, так и связь с профессором необычным образом напоминала о себе. Девушку не покидало саднящее чувство легкой боли, словно она порезалась о край пергамента и сунула палец в солёную воду, где рана сильнее раздражалась и неприятно зудела. И ей было непонятно, то ли их со Снейпом связь так отзывалась в ней, то ли рана на руке не хотела мало-мальски заживать и доставляла дискомфорт. «И то, и другое», — подумала девушка. Она кое-как уложила профессора на койку и сама села рядом, убирая налипшие черные пряди с его лица. Будь у нее палочка, она давно бы исцелила все ссадины, но в Азкабане пользоваться магией было невозможно — везде стояли специальные блокираторы, поэтому даже невербальная магия была бессильна, хотя Гермиона сомневалась, что вообще смогла бы применить беспалочковые заклинания.
Из разбитой губы, брови и носа зельевара ручейками текла кровь. Он пару раз провел руками по лицу в попытке стереть ее, но лишь сильнее размазал. Тогда Гермиона сняла с себя футболку и намочила ее под краном в маленькой раковине. Влажная ткань прикоснулась к разгоряченному лицу Снейпа, и он зашипел. Было больно, но он сдерживал себя, не позволяя ни звуку вырваться через плотно стиснутые зубы. Он привык терпеть. Но попытки Грейнджер помочь ему избавиться от крови на секунду выбили его из колеи, и Северус не удержал эмоции. Девчонка старалась не задевать открытые раны, но получалось слабо. Она отошла от него только когда услышала его замедлившееся дыхание. Первоначально она испугалась, что он захлебывается кровью и поэтому с трудом дышит, но потом она коснулась его запястья, почувствовала мирное сердцебиение и успокоилась. Он просто заснул, а вот она отправилась отстирывать футболку от его крови, и сон посетил ее только спустя пару часов.

***

Гермиона не знала, сколько прошло времени с тех пор, как они попали в эту камеру. Через маленькое окошко, ведущее на улицу с вечно серыми облаками, было сложно понять, когда утро сменяется ночью. «Это похоже на иллюзию». Снейп чувствовал себя относительно хорошо, если не считать заплывший глаз, раздутую губу и боль в груди. После того, как его избили, он не обмолвился с Гермионой ни словом и старался даже не смотреть в ее сторону, а она и не заводила с ним разговор. Северус чаще всего лежал на койке и непривычно для себя часто проваливался в сон. «Сочту это за заслуженный отдых». Когда приносили еду, он забирал оттуда воду, не притрагиваясь больше ни к чему. Пару раз Гермиона уговаривала его съесть хоть что-нибудь, но профессор всячески ее игнорировал и сутками молчал. Порой ей самой хотелось его ударить, чтобы растормошить, ведь сидеть в замкнутом пространстве и смотреть в стену было утомительно и тяжело. Так же неожиданно, как и авроры в их камере днями ранее, к ним пришли… Дамблдор и Макгонагалл. В это время Гермиона сидела на табуретке и скребла вилкой по тарелке. Кусок в горло не лез, а тюремная каша по внешнему виду напоминала крахмальную субстанцию. «Может, профессор и прав: есть это невозможно».

— Дорогая, — воскликнула Минерва и, как только дверь в камеру открылась, забежала внутрь и обняла свою подопечную. — Как ты здесь?

— Профессор, — удивилась девушка, но на объятия откликнулась с огромным энтузиазмом. Ей так не хватало прикосновений. — Нас выпустят отсюда?

— Да, мисс Грейнджер, выпустят, — прозвучал голос Дамблдора. — Сегодня в полдень пройдет первое слушание.

— Судить будут профессора, верно?

Макгонагалл кивнула и взяла ладонь ученицы в свою.

— Мы уже дали показания в защиту вас обоих. Северусу осталось подтвердить наши слова, и вас отпустят, — мягко сказала Минерва, поглаживая пальцами тыльную сторону ладони Гермионы.

— Что они хотят от меня услышать? — хрипло отозвался Снейп, перекатываясь с бока на спину.

— Мальчик мой, — начал Дамблдор, но зельевар его перебил.

— Не надо, Альбус. Я больше ничего тебе не должен. Не обращайся ко мне так, будто тебя заботит мое будущее.

— Северус, без тебя мы бы не победили в этой войне, — сказала Макгонагалл поворачиваясь к коллеге.

— Сколько он успел вам рассказать?

Женщина в смущении отвела взгляд, когда Снейп сел на койке, а на его лицо пал свет, и на вопрос не ответила.

— Им нужны данные о том, что творилось на встречах Пожирателей и имена тех, кто без метки служил Воландеморту, — сказал Дамблдор.

— Я не стукач. Жизнь научила не играть на две стороны.

— Северус, от твоих показаний перед Визенгамотом зависит будущее Гермионы ... и твое, конечно же, — возразила Макгонагалл, узнавая в тоне зельевара нотки упрямства и привычной упёртости.

— Мисс Грейнджер сделала свой выбор, о котором я ее предупреждал. Не надо тыкать меня лицом в нашу с ней связь. Как помните, не я ее придумал, — огрызнулся Снейп и откинул волосы со лба.

— Директор, сколько всего будет заседаний? — спросила Гермиона, понимая, что от Снейпа добиться понимания сейчас крайне сложно.

— Надеюсь, не больше трех, и да... — волшебник на секунду вышел за пределы камеры, посмотрел куда-то в сторону и вернулся с чемоданом в руках. — Это вам, — он протянул его девушке. — Здесь все необходимое, чтобы вы чувствовали себя комфортно до того, как вернетесь домой.

Гермиона тут же раскрыла чемодан и нашла там свежую одежду, набор зелий первой необходимости, зубные щетки, расческу, зеркало и... книги. Именно небольшим бумажным томикам она была рада больше всего. За те несколько дней, что они просидели в этой камере, она готова была помереть со скуки, и ожидание «казни» было почти невыносимым, а теперь девушка сможет развлечь себя чтением. Этот подарок был самым ценным из всего, что соблаговолил передать им Дамблдор.

— Спасибо, — отозвалась Грейнджер.

— Как будете готовы, позовите аврора. Мы же будем ждать вас внизу, — сказал директор, направляясь обратно к выходу из камеры. — Слушание уже через час, так что поторопитесь.

— Нам разрешили сопровождать вас, — пояснила Макгонагалл, с тенью сожаления глядя на свою подопечную. — Вы невиновные, просто Визенгамоту надо в этом убедиться.

— Если они станут нас слушать, — как-то обреченно ответила Гермиона. Минерва в поддерживающем жесте дотронулась до плеча девушки и покинула камеру вслед за директором.

Снейп сидел на койке, не двигаясь и даже не моргая. Казалось, ему было абсолютно плевать на предстоящее слушание, слова директора и поддержку коллеги. Грейнджер же не пыталась его тормошить или приводить в чувство, потому что банально не знала, как это сделать. Профессор выглядел полностью отстраненным, но она отчаянно желала, чтобы он проявил хоть какие-нибудь эмоции, а не сидел бледной статуей. Ей не хватало звуков его голоса, даже с нотками угрозы, его движений с нотками грации, его взгляда, прожигающего насквозь и вызывающего мурашки по телу. Но зельевар просто закрылся от всего мира и принимал уготованную ему участь с равнодушием.

— Тут чистая одежда. Нам надо переодеться, — она протянула ему белую рубашку, но он ее не принял, даже не посмотрел в ее сторону. — Профессор, ваши вещи в крови, наденьте чистое белье. В нем вы сможете продолжить пугать окружающих своим высокомерием, а то сейчас скорее вас хочется пожалеть, — эта фраза подействовала на мужчину. Он посмотрел на нее, словно что-то обдумывал, и резко выхватил протянутую ему рубашку. Без лишних слов он скинул старую, порванную, кровавую ткань и надел чистую.

Гермиона краешком губ улыбнулась его поступку. «Все же к вам можно найти подход, профессор». Она последовала его примеру — переоделась в чистый свитер. На этот раз вещи были не из Хогвартса, а ее личные. Видимо, Макгонагалл обратилась к семье Уизли, где девушка и хранила свои скромные пожитки с тех пор, как стерла память родителям и отправила их в Австралию. Грейнджер привела себя в относительный порядок и взглянула на Снейпа.

— Позвольте, — девушка в миг достала из чемодана заживляющее зелье и села на корточки рядом с мужчиной.

— Не надо, мисс Грейнджер, — он отвернулся от нее, но Гермиона поймала его лицо за подбородок и развернула к себе (неслыханная наглость, за которую в школе она бы получила месяц отработок у Филча, но сейчас прикасаться к профессору казалось нормальным, будто она всю жизнь только это и делала). От подобного дерзкого жеста мужчина нахмурился. Для него чужие прикосновения, в особенности Гермионы, все еще были непривычны и чужеродны. — Уберите руки, — прошипел он.

— Ссадины не придают вам брутальности, сэр. С ними вы выглядите сдавшимся. Позвольте хотя бы частично их убрать.

— Мне не нужна твоя помощь.

— Нужна, просто вы слишком упрямый, чтобы в этом признаться. А еще говорят, что упрямство — черта гриффиндорцев, — она иронично фыркнула и пожалела об этом. Зельевар поднялся на ноги и грубо схватил ее за плечи. Силы в нем было больше, чем казалось. Ему не составило труда оторвать ее худое тело от пола и тряхнуть, как тряпичную куклу.

— Не забывай, с кем ты разговариваешь, — гневно проговорил он прямо ей в лицо.

— Вас сложно забыть, профессор, — не то, чтобы Гермиона не испугалась его порыва, но пришлось сделать вид, будто его действия не возымели на нее должного эффекта, чтобы все же настоять на своем. Порез тут же напомнил о себе и девушке стоило больших усилий не поморщиться от неприятных ощущений.

Постепенно Гермиона начинала понимать, какими мыслями руководствуется Снейп, прежде чем что-то сделать или сказать. И сейчас что-то ей подсказывало, что гнев, взявшийся из ниоткуда, говорит о его затронутом чувстве самолюбия и что он все же неравнодушен к происходящему.

— Отпустите меня, мне больно, — мужчина убрал от нее руки и отошел. — Если я обработаю раны, это никак не скажется на вашем статусе «мерзкого Пожирателя», будьте уверены. Просто дайте мне убрать следы эмоциональной встречи с аврорами, чтобы суд не расценил это как проявление вашего непокорства. Я не хочу провести остаток своих дней в этой камере, — она на удачу шагнула к нему, почти что дыша ему в спину. — Пожалуйста, — прозвучало не так жалко, как она предполагала. Северус выдохнул, слегка расправил плечи и на удивление спокойно сел на край койки.

— Дайте мне зелье. Я сам справлюсь, — «Ну можно и так». Она протянула ему флакон и зеркало. — Вам тоже стоит заживить рану на руке, — Гермиона в ответ кивнула. Она и сама об этом уже подумала, но то, что Снейп напомнил ей о ее ране, вызвало у девушки легкую улыбку. Возможно, вместе они все-таки смогут ужиться.

***

Уже на подходе к дверям зала суда в министерстве магии Гермиона взглянула на лицо профессора. Их вели под конвоем, причем обоих, поэтому всю дорогу от Азкабана до министерства она смотрела в спину зельевара и не могла понять, помогло ли зелье улучшить его внешний вид или нет. Как только они поравнялись у высоких дверей, ведущих в круглую комнату, она увидела лишь небольшие покраснения под губой и глазом, где еще полчаса назад были бордовые синяки. Девушка облегченно выдохнула. «Он не заслужил предстать перед заседателями избитым, как настоящий заключенный».

В зале сидело по меньшей мере пятьдесят человек. Часть из них была членами Визенгамота во главе с министром Фаджем. Остальные же — члены Ордена Феникса. Грейнджер волнительно сглотнула, когда среди слушателей или приглашенных зрителей (она так и не поняла, зачем тут присутствовал Орден) увидела Гарри и Рона. Они с печалью в глазах провожали ее взглядом, пока ее усаживали на стул, мягко надавливая на плечи и снимая связывающие чары с рук. Рядом посадили и Снейпа. Расстояние между ними было не больше метра и при желании Гермиона могла с легкостью дотронуться до его бедра. «Видимо, Фадж в курсе ритуала и нас не случайно поселили в одну камеру». Северуса же не удостоили чести сидеть с развязанными руками, а наоборот, приковали его кисти к подлокотникам деревянного стула, да и притянули потуже, так что уже спустя пять минут кончики пальцев стало покалывать от нехватки крови. Никого не заботило в этот момент, что мужчина — искусный и почти непревзойденный зельевар магической Британии — бережет руки, как актер — лицо, ибо если он потеряет чувствительность в пальцах, то не сможет правильно приготовить даже элементарную (по его меркам) Амортенсию, не говоря уже и о более сложных зельях, которые он часто готовил для Мунго. Всем на это было плевать. В глазах большинства он был подлым, мерзким Пожирателем, не заслуживающим жизни. Снейп знал, что в этом зале при толпе народа благодаря Дамблдору и Грейнджер ему вытряхнут душу и вскроют старые раны ради так называемой справедливости. Но самое паршивое во всем этом было то, что Северус не мог отказаться говорить. Привязанная ритуалом девушка зависела от него на все сто процентов, и он обязан был сделать все, что угодно, лишь бы вытащить их обоих из Азкабана, чтобы хотя бы она смогла жить. Он в очередной раз оказался в ловушке судьбы, задвигая на последний план собственные желания.
Прозвучал удар молотка о дерево, закрылись двери зала, зачитали устав и что-то похожее на права подсудимого. Снейп все это проигнорировал, безэмоционально глядя на свои колени.

— По просьбе мистера Дамблдора суд решил не использовать сыворотку «Веретесариум» для дачи показаний подсудимым, однако это не значит, что откровенная ложь не отразится на дальнейшем ходе дела. Если подсудимый будет уклоняться от ответа, лгать, оскорблять, клеветать, то суд оставляет за собой право применить «Веретесариум» для получения беспристрастных, правдивых показаний, — произнес гнусавый голос помощницы судьи. Снейп опять ничего не ответил. Гермиона кивнула головой, так как Фадж посмотрел на нее, и девушка решила ответить за двоих. Министра это удовлетворило. — Дело №184035, статус — закрытое слушание, — опять проговорила женщина и громко поставила печать.

— Подсудимый, представьтесь, — сказал Фадж, надевая очки. Северус, собравшись с мыслями, вскинул голову. «Старый добрый профессор вернулся», — подумала Гермиона, видя как мужчина с достоинством посмотрел на судью и ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Северус Тобиас Снейп, — проговорил зельевар спокойным, но властным голосом.

— Попрошу назвать полное, официальное имя, — скорректировал министр.

— Северус Тобиас Принц-Снейп.

— Так-то лучше, — Фадж уселся в кресле поудобнее и продолжил. — Впредь отвечайте на мои вопросы полностью. Какой у вас статус крови?

— Полукровка.

— Кажется, я просил отвечать полностью. Не вынуждайте меня применять к вам меры с самого начала нашего диалога, мистер Снейп. Простите, мистер Принц-Снейп, — министр откровенно насмехался над тем, что Северус был прикован к стулу и не мог ответить столь же нахально и дерзко, как задавал вопросы Фадж. — Повторю вопрос: какой у вас статус крови?

— Полукровка. Отец, Тобиас Снейп — магл, мать, Эйлин Принц — чистокровная волшебница. Но вы это и без меня знали, — огрызнулся Северус, сверкая глазами.

— Не переживайте, мы многое знаем, но некоторые вещи лучше слышать от первоисточника, — Фадж самодовольно улыбнулся и сложил руки перед собой. — Расскажите о вашей школьной жизни, мистер Снейп.

— Если хотите услышать от меня ответы, то задавайте вопросы конкретнее.

— Хорошо, объясните, как полукровка со Слизерина стал Пожирателем смерти, где чистота крови была превыше всего?

— В семидесятых Воландеморт принимал каждого, кто изъявлял желание служить ему.

— А вы этого хотели? — вопрос компрометирующий. Снейп понимал, что если будет отвечать, как оно было в период Первой магической войны, то уже никто не будет слушать его объяснения о Второй.

— Тогда… Да.

— Почему? Что толкнуло вас на темную сторону?

— Меня уже судили по делу о Первой магической войне, к чему эти вопросы? Смею напомнить, тогда меня оправдали.

— Мистер Снейп, здесь я решаю, что интересно услышать суду, а что нет. Дело от 1981 года напрямую связано с сегодняшним. Суд хочет выслушать ваши объяснения на свежую голову. Спрошу еще раз, почему вы встали на темную сторону? Проблемы с родителями, учебой, плохие отношения с одноклассниками, неудачная любовь? Рассказывайте все, — Фадж прекрасно знал всю подноготную зельевара благодаря показаниям Дамблдора и Макгонагалл, данным днем ранее в конфиденциальной обстановке, а теперь решил вынести это на всеобщее обозрение, так как сам их озвучивать и приобщать к делу не мог.

— К Воландеморту меня привел Люциус Малфой. Реддлу нужен был зельевар, а мне — заработок.

— Вы приняли метку из-за денег?

— Нет. Так произошло знакомство. Позже Воландеморт заинтересовал меня темными искусствами. Он о них знал гораздо больше, чем кто-либо… как мне тогда казалось.

— Вы хотели получить силу, а вместе с тем и власть, которую обещал Реддл?

— Тогда… да.

— Какое место во всей этой истории занимает Лили Эванс или, как ее многие знают, Лили Поттер? — Фадж бросил короткий взгляд на Гарри, сидящего на скамье слушателей. Парень от упоминания имени матери встрепенулся и напрягся. В голове сразу вспомнились слова Снейпа: «Я делаю это, потому что обещал Дамблдору и вашей матери». Тогда Гарри не получил ответы на все свои вопросы относительно роли мамы в войне, но сейчас сердце бешено забилось от легкого возбуждения и желания узнать правду. Примерно такие же чувства, только по другим причинам испытывал и Римус Люпин. Мужчина догадывался, что за допрос сейчас будет происходить и в какую сторону все сказанное Снейпом будет клонить министр. Оборотень тоже был частью этой истории, и что-то ему подсказывало, что он успеет принять непосредственное участие в сегодняшнем слушании.

Северус же, услышав вопрос, только глубоко вздохнул. Он понимал, что эта тема рано или поздно всплывет, но все равно сердце в очередной раз ухнуло куда-то вниз при упоминании Лили, а к голове прилила кровь. Говорить совершенно не хотелось, особенно при таком количестве народа и глаз, внимательно следящих за каждым его движением. Это была его личная жизнь, никто не имел права в нее вмешиваться. Хотя когда суд это останавливало? «Просто ответь так, будто тебя это не задевает», — подсказал внутренний голос, но Снейп понимал, что думать проще, чем делать. Даже Гермиона уставилась на него, как на восьмое чудо света. «Мама Гарри была знакома с профессором? Никогда бы не подумала. Сколько же ему тогда лет?».

— Мистер Снейп, отвечайте, — напомнил министр, видя, что пауза затянулась. — Какое отношение Лили Поттер имеет к вашему решению принять идеи Тома Реддла?

— Прямое.

— Конкретнее, пожалуйста.

— Кроме нее, меня ничто не связывало со светлой стороной, или как вы предпочитаете называть мирных волшебников? — Северус, наверное, впервые в жизни избегал встречаться взглядом с собеседником. Он смотрел куда угодно, только не на людей вокруг. Его взгляд метался по полу, иногда замирал на потолке или собственных коленях. Его насильно заставляли окунаться в прошлое, которое он уже давно похоронил за отчаянными попытками найти искупление.

— Расскажите, как вы познакомились с Лили? — Фадж видел, как некомфортно чувствовал себя зельевар при упоминании имени женщины, поэтому специально старался не заменять ее на неодушевленные обозначение «она», а вот Снейп, наоборот, с удовольствием использовал это местоимение. Так было легче рассказывать о ней, это не приносило той невыносимой боли, которая всегда возникала в его душе при звучании ее имени. Он до сих пор не мог ее забыть.

— Наши дома находились рядом. Она часто выходила гулять в поле на окраине района. Я там тоже проводил много времени.

— Вы знали, что Лили была волшебницей?

— Да. Она боялась своих способностей, особенно в первые дни после стихийного выброса магии. Я помог ей преодолеть этот страх.

— Как?

— Подарил распустившуюся на ладони лилию. Это показало ей настоящее и неопасное волшебство, — Снейп с силой сжал зубы. Скулы заходили ходуном.

— Лили вместе с вами поехала в Хогвартс?

— Мы нашли друг друга в поезде. На станции ее провожали родители.

— А вас? Кто провожал вас? — очередная болевая точка, на которую Фадж не преминул надавить.

— Никто.

— Эйлин Принц не отвела собственного сына на его первый в жизни поезд в школу? Какая же мать так сделает? — притворно удивился министр.

— Ей было не до этого, — Снейп сжал ладонями край подлокотника.

— Договаривайте, мистер Снейп. Почему вашей матери не было дело до сына? — Снейп глубоко вздохнул и на миг прикрыл глаза. «К чему этот цирк?!»

— Отец узнал, что она потратила последние деньги на мои школьные принадлежности и волшебную палочку. Ему на выпивку не осталось и кната. Он был в бешенстве. Она просто физически не могла проводить меня в Хогвартс.

— Часто отец поднимал руки на вашу мать?

— Это не имеет отношения к Воландеморту или Пожирателям. Я не собираюсь отвечать, — не выдержал Северус. Это было личное дело только его семьи, если Дамблдор умудрился разболтать и эту сторону его жизни, то он подтверждать эти слова был не намерен.

— Хотите сказать, что семья не сформировала в вас личность, которой вы являетесь сейчас? Если бы у вас была благополучная, любящая семья, вы бы приняли метку и встали бы на сторону темных волшебников?

— К чему эти сослагательные наклонения, министр? Я готов ответить за свои поступки, но все, что творилось в моей семье — только мое дело, — Северус старался говорить как можно более беспристрастным тоном, чтобы не показать окружающим, что вспоминать прошлые события ему довольно больно. «Да, черт побери, я умею испытывать что-то, кроме гнева!». В его безукоризненном внешнем виде сложно было уловить нервозность или неуверенность. Профессор продолжал излучать силу и гордость, даже будучи прикованным к стулу. Ни у кого из присутствующих не возникло и мысли, что Снейп не умеет управлять собственными эмоциями. Напротив, все были убежденны, что этот человек несгибаем, даже говоря про тяжелое детство. Ну а Северус не собирался менять их мнение.

— Ваша семейная история заслуживает быть озвученной в этом зале для всех слушателей. Не забывайте, что по окончании заседания мы вынесем вердикт: оставлять вас в Азкабане или дать шанс на вторую жизнь. Так что в ваших же интересах отвечать на каждый мой вопрос, а не уклоняться и стараться вывернуть ситуацию в свою пользу, — спокойно проговорил Фадж. Он знал, что Снейп сейчас полностью в его власти. — Как часто ваш отец избивал вас и мать? — настойчивее спросил министр.

— Пару раз в неделю. Я такие вещи не считал. Он приходил с работы пьяным или не в духе и распускал руки.

— Вас он не трогал?

— Меня он вообще не замечал до того момента, пока не увидел, как я колдую.

— Ваш отец был против магии? Тогда зачем он женился на чистокровной волшебнице? — в зале все активно закивали. Министр озвучил вопрос, который крутился в голове у каждого.

— Род Принцев выродился. Мама была последней наследницей. Ее выдали замуж за первого встречного, кто предложил больше денег. У отца в молодости была своя довольно успешная строительная компания, пока он не проиграл ее в карты... Он считал волшебников шарлатанами, которые из воздуха могут создать все, что у магла появляется только благодаря упорному труду. Однако это не помешало ему жениться на матери, которую он полюбил, как он выражался, благодаря ее отменному умению раздвигать ноги и самозабвенно трахаться.

— То есть вы были нежеланным ребенком в семье? — несколько членов Ордена посмотрели на Фаджа с неприкрытым недовольством. Мало кто понимал, как министр мог продолжать спокойно давить на явно больные точки Снейпа, да и с таким удовольствием. Ответ на озвученный вопрос был для всех очевиден, но Фадж откровенно потешался над зельеваром.

— Нет, что вы, — иронично отозвался Северус, вымещая накапливающуюся злость через сжатие ладонями подлокотника стула. Больше никак настоящие эмоции он не проявлял. — Родители обожали меня всем сердцем.

— Вы хоть раз применяли магию на родителях?

— Нет.

— Значит, вы не имеете отношения к их смерти?

— Нет.

— И не знаете, кто их убил?

— Если вы пытаетесь обвинить меня в убийстве собственных родителей, то не стоит. Они умерли, когда я находился в Хогвартсе и территорию школы не покидал. Это так же должно быть зафиксировано в ваших бумажках.

— Да-да, — проговорил Фадж, больше тема родителей его не интересовала. Пока. — Как разворачивались ваши отношения с Лили в школе? — он вернулся к тому, с чего начал.

— Так же, как и у других студентов с факультетов Слизерина и Гриффиндора... Никак.

— Хотите сказать, что вы с Лили после распределения не разговаривали? Мне вот известно, что вы были лучшими друзьями до четвертого курса, — в этот момент Северусу отчаянно хотелось потереть переносицу и размять кисти, но приходилось дальше идти на поводу у министра. «Не стоило защищать его перед Темным Лордом. Мерзкий ублюдок еще не знает, кому он обязан жизнью».

— Мы каждое лето проводили вместе, — отозвался Снейп. — Она отставала по некоторым предметам в школе. В каникулы я помогал ей наверстать упущенное.

— Что произошло после четвертого курса? Почему ваши отношения стали холоднее?

— Мы выросли, а наши факультеты приобрели явно противоборствующий характер. В те годы Слизерин был новой колыбелью для темных волшебников.

— Только различия в факультетах повлияли на ваши отношения с Лили или были и сторонние факторы? — Фадж хитро прищурился. Снейп сразу понял, к чему тот клонит. Он набрал побольше воздуха в легкие, чтобы слегка замедлить сердцебиение. Римус встрепенулся. Он тоже понял, к чему ведет министр, и не хотел, чтобы Снейпа судили по тем делам, что были необдумано совершены в подростковом возрасте, тем более иногда его все еще грызла совесть за то, что он вместе с друзьями с ним делал. После услышанного оборотень взглянул на зельевара под другим углом и стал понимать, почему в юности тот так мало разговаривал со сверстниками и чаще утыкался в книги. Римусу стало мерзко от самого себя. Его нервное потирание ладоней заметила Тонкс и в успокаивающем жесте накрыла его руки своими.

— Она стала больше времени проводить с новыми друзьями — ответил Северус.

— Как их звали?

— Мародеры.

— Имена, мистер Снейп!

— Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Римус Люпин и Питер Петтигрю.

— Вам не нравилась эта компания?

— Я был к ним равнодушен.

— Не лгите или мы принесем «Веритесариум». Это последнее предупреждение,— пригрозил Фадж. — Они же издевались над вами? Дразнили, унижали? — Снейп не ответил, взяв небольшой тайм-аут. А вот министр останавливаться не собирался. — У нас в зале есть один из мародеров. Мистер Люпин, поднимитесь, — оборотень был вынужден встать. — Расскажите, какое прозвище вы и ваши друзья дали мистеру Снейпу в школе.

— Мы были подростками. У нас были дурацкие развлечения…

— Мистер Люпин, не уходите от ответа. Назовите прозвище!

— Нюниус, — тихо проговорил Римус и с сожалением посмотрел на Снейпа. Тот же даже не повернул голову в его сторону, поэтому раскаивающиеся глаза оборотня видела только Гермиона. «Что же они такого с ним делали?»

— Почему вы его так прозвали? — не унимался Фадж.

— Это Джеймс придумал. Он узнал, что Лили была в курсе всех его подколов в сторону Снейпа, и решил, что тот жалуется.

— Как Джеймс Поттер подкалывал мистера Снейпа?

— Крал у него книги, одежду, прилюдно унижал дурачливыми заклинаниями, пару раз портил зелья и конспекты. У Джеймса всегда сносило крышу, стоило ему только завидеть Снейпа в коридоре.

— Вы знаете, с чем это было связано?

— Джеймс ревновал Лили к Снейпу. Она всегда находила на Северуса свободное время, а ему постоянно отказывала даже в прогулках. Джеймс хотел, чтобы Лили перестала общаться со Снейпом, и делал для этого все возможное, — Римус опустил глаза в пол. «Вот, оказывается, как тяжело рассказывать о прошлом. А Снейп это делает уже час и на его лице сплошное равнодушие». Нет, Северус был неспокоен. Слышать историю о его сложных отношениях с Поттером из уст Люпина было странно и даже волнительно. Однако проявление этих эмоций выражалось только в одной вздутой и бьющейся вене на шее.

— А что Лили думала по этому поводу? Вы были с ней близки?

— Мы с ней часто разговаривали по душам после отбоя в гостиной факультета. Я для всех мародеров был как внештатный психолог, а ей постоянно хотелось выговориться. Лили не умела держать чувства и переживания в себе. Даже о своей помолвке она рассказала через пять минут после того, как Джеймс подарил ей кольцо и попросил сохранить это в тайне от нас, — Римус улыбнулся, окунаясь в радостный ностальгичный момент, но быстро вернулся в реальность. — Что касается Снейпа и Джеймса, то Лили разрывалась между ними. Она дорожила дружбой с обоими, но не знала, как сохранить баланс. Лили признавалась, что ей нравится Джеймс как парень, но ее раздражало то, как он вел себя с людьми, которых считал слабее. Она не могла это изменить, сколько не пыталась. Со Снейпом у нее были всегда напряжённые отношения и по большей части из-за темной магии. Лили боялась, что он попадет в плохую компанию и пойдет не по тому пути. Она за него переживала, как за брата, и из-за этого часто плакала. Однажды Джеймс решил положить этому конец, — Римус пошатнулся на месте, осознавая, что сморозил глупость, но назад дороги уже не было, все слова сказаны.

— Что вы имеете ввиду, мистер Люпин? Случай в Визжащей хижине?

— Да, министр.

— Хорошо, спасибо. Об этом нам расскажет мистер Снейп.

— Постойте... Снейп был пострадавшим. Не знаю, что вам известно, но именно в тот день Джеймс перегнул палку. Все мы совершили необдуманный поступок, — больше для себя, чем для присутствующих Римус произнес последнюю фразу и как-то поник голосом.

— И все же, мистер Снейп, как вы оказались в Визжащей хижине?

— Я пришел туда за вещами, которые у меня украли.

— И что там произошло?

— В этом доме каждое полнолуние Люпин превращался в волка. Я об этом не знал и по иронии судьбы пришел туда именно в такой день, — Северус фыркнул, словно это было само собой разумеющееся. Он не гордился умом, которым обладал в юности. Столько глупых поступков наворотить за десяток лет надо еще умудриться. Слава Мерлину, он хотя бы учился на своих ошибках, вот только детские страхи и обиды никуда не делись.

— Вы в ту ночь применяли магию?

— Да.

— От этого кто-то пострадал?

— Да.

— Кто?

— Министр, в тот день я чуть не разорвал Снейпа на куски, — вклинился Римус, который не хотел оставлять зельевара одного отбиваться от вопросов Фаджа, которые клонили совершенно не в ту степь. Еще пара таких вопросов, и Снейп окажется безжалостным убийцей, начинающим практиковать кровавые бойни с детства. Римусу такое определение совершенно не нравилось — Он защищался. Джеймс первый поднял палочку.

— Мистер Люпин, присядьте. Мы уже вас выслушали. Еще раз перебьете меня, вас удалят из зала, — Фадж пристально посмотрел на оборотня, а потом вернул взгляд на зельевара. — Кто пострадал от вашей руки, мистер Снейп?

— Джеймс Поттер. Я выпустил в него боевое заклинание.

— Сектумсемпра, я прав?

— Да.

— Вы сами его изобрели?

— Да.

— Оно является темным заклинанием?

— Оно только базируется на темной магии. Его может применять любой волшебник, если видит в этом необходимость.

— Вы имеете ввиду ненависть, желание убить? — уточнил министр.

— Да.

— Вы хотели убить Джеймса Поттера?

— Нет.

— Вы в этом уверены?

— Да.

— Хорошо. Джеймса Поттера спас мистер Дамблдор. Что он сделал с вами, ведь вы нарушили несколько правил школы? Почему вас не исключили? — впервые за все слушание Снейп повернул голову в сторону присутствующих зрителей и посмотрел на директора Хогвартса. Тот в ответ пожал плечами. Северус безэмоционально вернулся в исходное положение и с минуту что-то обдумывал. Когда министр хотел повторить вопрос, Снейп ответил.

— Меня попросили молчать о произошедшем. Дамблдор назвал выходку Поттера случайностью и закрыл глаза на мое заклинание, которое чуть не убило студента. Он расценил это как мелкое нарушение и последовавшую за этим потасовку студентов. Такой выход был самым легким для всех.

— Лили знала, что Джеймс Поттер загнал вас в дом к оборотню?

— Да... Она просила за него прощения, оправдывалась. Говорила, что вразумит его, что такое больше не повторится. Я ей не поверил. Она готова была покрывать Поттера в любых делах, а на меня бросалась по-любому поводу. Она знала, что именно мое заклинание чуть не убило ее драгоценного дружка, и принялась отчитывать, как будто я был первокурсником, сварившим неразрешенное зелье в заброшенном туалете. Это был последний день, когда мы разговаривали, — Северус опять с силой сжал подлокотник кресла, желваки заходили ходуном.

— Вы ей что-то сказали, мистер Снейп? — Фадж хитро улыбнулся, на скамье громко вздохнул Дамблдор, а Римус напряженно тряс ногой. Они все знали, что он сказал Лили.

— Я назвал ее… — даже спустя восемнадцать лет Северус не мог спокойно выговаривать это слово, ведь жизнь научила, что это не просто статус крови, а клеймо, которое может обидеть похлеще любого другого. — Грязнокровкой, — Снейп выдохнул. Именно это слово сорвалось с его губ и навсегда отвернуло от него Лили. Он жалел о сказанном уже миллион раз, но долгожданное облегчение до сих пор не приходило, даже после стольких лет и всего, что он сделал для искупления. Зельевар почувствовал, как рядом заерзала Гермиона. Её он тоже успел задеть этим словом, сказанным в порыве ярости, когда девчонка чуть не умерла на его руках. От осознания, что он дважды наступил на одни и те же грабли, вскрылись в его душе старые раны. «Какой я идиот».

— И все?

— Да, но этого хватило на всю оставшуюся жизнь.

— Лили обиделась?

— А вы бы обиделись, если бы вас лицом ткнули в вашу родословную? Маглорожденные волшебники всегда чувствуют себя изгоями в магическом обществе. По крайне мере, первое время. Им нужно адаптироваться и принять то, что они живут одновременно в двух мирах и ни к одному не относятся всецело. Лили было особенно сложно принять себя.

— Что вы имеете ввиду? — тут Фадж позволил себе полюбопытствовать. Этой информации у него не было, поэтому пришлось отдать инициативу в руки Снейпа.

— У нее были напряженные отношения с сестрой, а после и с родителями. Петунья ненавидела Лили за то, что той достались магические способности, а как вы знаете, если старший ребёнок в семье постоянно конфликтует с младшим, то счастливого детства ни у одного из них не будет. Они так и не нашли общий язык. Зависть порождает отторжение. Лили постоянно переживала по этому поводу… По крайней мере летом. Когда я назвал ее маглорожденной, это было сродни предательству, так как я прекрасно знал все ее тревоги по поводу семьи, магии, умений. А предательство не прощают, — Северус опустил голову, почти физически ощущая, как душа рвется на части от озвучивания того, что он давно прятал внутри себя.

— Хм, — министр призвал всех к молчанию, так как присутствующие стали громко перешептываться в момент, когда Снейп замолчал, а Фадж не находил слов для продолжения диалога. — Мистер Снейп, что вы сделали после ссоры с Лили?

— Принял предложение Люциуса встретиться с Реддлом. Тогда все и началось.

— Как скоро вы приняли метку?

— Через год, может, больше. Я не разделял его взглядов на жизнь. Он был мне интересен своими знаниями и силой. Всем этим он щедро делился.

Гермионе показалось, что профессор сдался. Он продолжал сидеть неподвижно, с гордо вскинутой головой, вот только голос стал легче и спокойнее, глаза казались безжизненными. Он больше не старался сопротивляться вопросам, просто отвечал так, как было. Похоже Северус прекрасно понял, что разукрасить свое прошлое в яркие тона ему не удастся, тогда зачем убегать от себя?

— Вас привлекала власть, которую он давал?

— В какой-то степени. Реддл оценил мои силы по достоинству. На тот момент большего мне было и не надо.

— Вы проповедовали идеи Реддла в Хогвартсе?

— Я не привык навязывать другим волшебникам свой образ мыслей. Присоединяться к Темному Лорду или нет, было личным делом каждого. Хотя в то время быть Пожирателем было престижно.

— Почему? Что давал этот статус?

— Принадлежность к сильной группе. Пожиратели являлись привилегированной частью чистокровного общества, многие хотели быть с ними. Воландеморт принимал всех, кто доказывал свою состоятельность.

— И вы доказали?

— Я долго варил ему сложнейшие зелья и неплохо справлялся с темномагическими заклинаниями, так что да, я доказал.

— Неужели Реддла не смутило, что вы полукровка?

— За меня поручился Малфой, а у него тогда были все деньги, на которые Темный Лорд подкупал министерских чиновников, аврорат, заказывал артефакты и прочие вещи, которые усилили его доминирование в обществе. Кроме того, он сам был полукровкой, поэтому в какой-то мере поддерживал мои увлечения.

— Расскажите о пророчестве, — Фадж перелистнул несколько пергаментов и пробежался глазами по строчкам. — О том, где сказано, что он умрет от руки Избранного, — Снейп напряженно сглотнул. — Как оно оказалось у вас?

— Я подслушал пророчество в одном из баров Лютого. Выкрасть его из хранилища Отдела тайн оказалось не самым сложным занятием по сравнению с тем, что мы уже делали для Лорда.

— Вы сделали это один?

— Да. Это пророчество должно было помочь заслужить уважение у Воландеморта.

— Он вам не доверял?

— Лорд вообще мало кому доверял. За исключением Лестрейндж и Малфоя, почти никому. Заслужить у него уважения — это все равно, что встать рядом с ним без коленопреклонения.

— Вы этого хотели?

— Министр, я все никак не пойму, вы задаете одни и те же глупые вопросы по второму кругу. Хотел ли я этого? А вы как думаете? Конечно, я тогда желал быть рядом с Лордом и служить ему верой и правдой, несмотря на его абсурдные лозунги о чистоте крови и бреде о наследии Салазара Слизерина! — Северус не выдержал и резко дернул руками вверх. Эмоции требовали выхода. Даже такой человек, как он, не мог бесконечно оставаться равнодушным, когда последний час из тебя вытаскивают душу, заставляя вспоминать нелицеприятное прошлое, за которое было банально стыдно. И да, зельевару было стыдно, что его носом тыкали в ошибки прошлого, причем бесцеремонно и медленно, выворачивая «я» наизнанку. Гермионе в этот момент захотелось прижаться к профессору всем телом и утешить. Она так же была свидетелем того, как на ее глазах посредством разговора открылся совершенно незнакомый ей человек с тяжелой судьбой. Она знала, что он не примет ни от кого поддержки, поэтому удержала себя в руках и не поддалась неожиданному порыву нежности в его сторону. Отчасти девушка понимала, что не только разговор повлиял на ее желание стать ближе к Снейпу. Объединенная магия кипела внутри нее адским пламенем и подталкивала к источнику. Гермиона чувствовала, как Северус закипает, как волшебство, бегущее по его венам, готово вырваться наружу и показать, что лучше не доводить профессора до ярости и гнева, а ведь он был уже почти на грани. Она это ощущала своей кожей.

— Успокойтесь, мистер Снейп. Все мои вопросы логически обоснованы, и если вам что-то не нравится, то мы обязательно примем к рассмотрению ваши претензии, но после заседания. А теперь продолжим, и желательно без эмоций. Что случилось после того, как вы отдали пророчество Реддлу? — Снейп несколько раз глубоко вздохнул, перед глазами появились черные пятнышки и ему показалось, что он упадет в обморок. Было бы глупо потерять сознание, как барышня на первом свидании, поэтому он мыслено сосчитал до десяти, откинул волосы с лица и продолжил ровным тоном.

— Он захотел его предотвратить.

— Убить новорожденного сына семьи Поттер?

— Да.

— Вы знали, что в пророчестве идет речь именно о Гарри Поттере?

— Нет. В августе и у Лонгботомов родился сын. Я не знал, каким образом Лорд собирается обратить пророчество.

— Тогда как вы попали к Дамблдору?

— Когда я осознал, что сделал и что собирался делать Лорд, я обратился за помощью к единственному волшебнику, который мог противостоять Воландеморту. Им был Дамблдор.

— О чем вы его просили?

— Чтобы он защитил Лили. Она не должна была умереть из-за моей глупости, тем более с младенцем на руках.

— И Дамблдор вам пообещал сохранить жизнь Лили?

— Да.

— В обмен на что?

— На мою преданность Ордену Феникса. Я должен был шпионить за Лордом и докладывать обо всех его планах Дамблдору.

— Это ставило вас под угрозу. Вы были готовы пойти на все ради Лили?

— У меня не стоял даже вопрос о цене спасения Лили. Я готов был сделать все, лишь бы она жила.

— Вы знали, что Реддла ничто не могло остановить? Что он все равно добьется своего?

— Конечно, нет! — ответил Снейп, чуть громче, чем ожидал. Вышло грубо, но ему было плевать. — Поттеров, как нам всем казалось, надежно спрятали. Никто не должен был знать, где они проживали. О том, что Петтигрю был предателем, не догадывались даже его лучшие друзья.

— Вы были в доме Поттеров в ту ночь?

— Да, — в разы тише по сравнению с предыдущими репликами проговорил Северус. — Лорд решил избавиться от младенца самостоятельно. Никто не знал, когда это произойдет и где.

— Тогда как же об этом узнали вы?

— Я следил за Лордом. Когда он аппарировал в Годрикову впадину, я последовал за ним, но опоздал на несколько минут, — Северус опустил голову. Все, они окончательно разбили его маску безразличия. Теперь эти люди знали, что Северус Снейп умеет не только кричать, ругаться и унижать, но и сожалеть, переживать и быть уязвленным, почти что беспомощным.

В зале присутствующие как никогда придвинулись ближе к центру, чтобы лучше слышать все слова, что произнесет зельевар. Лишь трое людей чувствовали не человеческий интерес, а давление ситуации на своих плечах. Для Гарри жизнь переворачивалась с ног на голову, открывались глаза на жизнь его родителей. Он жадно ловил каждое слово профессора и нервничал перед каждым его ответом. Парень никогда не мог себе представить, что отец был не таким уж и благородным, что мать отвернулась от лучшего друга из-за слов, сказанных сгоряча, ну и конечно же он даже в страшном сне не мог подумать, что ненавистный профессор оказывал на его жизнь так много влияния. Римус же, скрипя зубами, смотрел куда-то в угол, в очередной раз переживая события той страшной ночи, когда он лишился разом всех лучших друзей, а привычный мир развалился на части. Дамблдор сидел неподвижно, неотрывно глядя на профиль Снейпа. Он сожалел обо всем, что сделал с целым поколением волшебников ради того, чтобы остановить безумца, которого сам привел в этот мир.

— Что было после? — произнес Фадж и первый раз увидел в глазах Пожирателя смерти боль и раскаяние. На его памяти, во время суда этих мерзавцев, они либо не признавали свою вину и отрицали любые связи в Темным Лордом, либо нахально глядели в ответ, ухмыляясь на любой вопрос. Теперь министр не был так уверен, что Снейп — один из тех психов с меткой, кто готов был убивать невинных людей для темного волшебника.

— Я зашел в дом. На лестнице, ведущей на второй этаж, лежал Поттер со стеклянными глазами от Авады. Наверху слышался плач младенца. Я поднялся туда, — Северус шумно сглотнул. Во рту пересохло, сердце, казалось, забывало биться. Он держал себя на пределе возможностей. — Возле кровати, на полу лежала Лили вся в крови. Она пыталась дотянуться до сына, когда я сел рядом.

— Лили вас узнала?

— Она была еще жива и прекрасно понимала, кто к ней подошел.

— Вы пытались ей помочь?

— Да, — безжизненным голосом отозвался Снейп. — Но было уже поздно. Она успела попросить меня об одолжении: защитить Гарри от Воландеморта, не дать ее сыну умереть.

— Это все, что она сказала? — Фаджу приходилось подталкивать зельевара к продолжению рассказа, потому что тот самостоятельно это сделать либо не желал, либо был просто не в состоянии. В ответ Северус покачал головой из стороны в сторону.

— Она просила прощения и говорила, что доверяет. Лили умерла у меня на коленях спустя минут шесть после попытки Воландеморта убить всю их семью.

— Вы оставили ее в доме, а сами ушли?

— Я забрал с собой младенца и отвез его Дамблдору. Ему было не место среди мертвых тел родителей.

— Мне известно, что вы подавали прошение на усыновление мистера Гарри Поттера в ноябре 1981, зачем? — на этом вопросе потрясенными выглядели все. Никто не знал, что Снейп хотел взять опеку над Гарри. У парня от этой новости пробежала волна мурашек, а волосы в прямом смысле зашевелились на голове. «Он мог бы стать моим отцом? Хотя, все могло бы быть не так плохо».

— Я знал Петунью и ее мужа. Это не самые лучшие люди, которые могли бы растить волшебника. Но для отдела опеки я был еще более отвратительным кандидатом и без каких-либо прав, чем маглы. С большим успехом младенца мог бы усыновить Люпин или Дамблдор.

— После исчезновения Реддла вы вернулись к другим Пожирателям?

— Как вам известно, большинство было поймано аврорами в то же утро. Мой арест был отложен на несколько дней, но я все равно оказался на месте подсудимого, как сейчас.

Фадж посмотрел на настенные часы, что висели над входом в зал. С начала заседания прошло больше двух часов. Он передал записку помощнице, которая, прочитав ее, резко поднялась с места и протараторила:

— Суд удаляется на перерыв. Второе слушание пройдет 25 мая в то же время, — женщина взмахом палочки раскрыла двери и оттуда появились два аврора в форме Азкабана. Они беспристрастно отвязали руки Северуса от стула, вновь сковали их, когда он поднялся на ноги, и повели к выходу. С Гермионой поступили точно так же. Больше в зале никто с места не сдвинулся.