Глава 76. Беда

Октябрь стучал в окна холодным ливнем. Даже в полдень в малой гостиной Малфой-мэнора было темновато. Белые полуколонны выделялись на фоне темной стены, словно голые кости на фоне земли. Лорд сидел в кресле у окна, листая книгу. На стук шагов он лениво повернул полузмеиную голову.
- Северус, это ты. Да, Люциус говорил, что у тебя ко мне личная просьба. В чем же она заключается?
Юноша опустился на колени и поцеловал край мантии Темного Лорда.
- Пророчество… Я знаю, вы решили, будто речь в нем идет о семье Поттер…
- Да, они показались мне самыми подходящими. Ты оспариваешь это, Северус?
- Мой лорд, - юноша запнулся. – Я не смею спорить с вами, но ведь в пророчестве речь идет только об опасности от самого ребенка. Его мать не представляет для вас угрозы. Я прошу вас сохранить Лили Эванс… Лили Поттер… Сохранить ей жизнь.
Темный Лорд усмехнулся.
- С чего бы моему слуге проявлять такое беспокойство по отношению к грязнокровке?
Северус, переводя дух, посмотрел в пол.
- Я со школьных лет её… Желаю её тела.
Длинные пальцы постучали по подлокотнику.
- Ну что ж, если она не будет мешать мне устранить её сына, ей нечего бояться. Я проявлю милосердие.
- Если… Не помешает убить вам сына? – эхом повторил юноша; его лицо стало бессмысленным.
- Именно. Думаю, Северус, ты можешь мне больше не докучать.
- Да, мой лорд, - опустив голову, проситель встал и вышел.

Гарри, лежа в кроватке, дергал кулачками и пытался перевернуться - но у него, конечно, еще ничего не получалось. Лили потрясла над ним погремушкой, и он потянулся пухлыми ручками, агукнул и улыбнулся. Лили аккуратно погладила сына по тугому животику.
Материнство оказалось не сплошным праздником – чего Лили и не ожидала – но и не той каторгой, которой оно часто оборачивается в маггловском мире. Волшебство, конечно, сильно облегчало жизнь, но и вообще ей повезло. Гарри хорошо кушал, рос и развивался, как ему и следовало. Характера он был довольно спокойного, так что Лили вполне могла высыпаться, и почти не болел, но был очень любознателен. Всех, кто брал его на руки, он считал своим долгом схватить за нос. Сириус шутил, что с таким любопытством, пожалуй, мальчишка звучит коридоры Хогвартса даже быстрее, чем они. Лили качала головой: она пока не представляла сына подросшим. Пока он был совсем бессилен и беспомощен, его ножки висели, как тряпочные, прикосновения его ручек почти не чувствовались, а зеленые – как у нее – глаза были столь доверчиво распахнуты всему миру, что хотелось плакать от жалости. Каждый раз, когда она сидела у его кроватки, то чувствовала, что он зависит от нее совершенно, она должна быть рядом днем и ночью и защищать от всего.
А защита ему могла понадобиться в любой момент. Орден нес потери. В конце сентября погибли братья Пруэтты: отряд Пожирателей застал их врасплох. Стычки становились все ожесточеннее, и предсказывать исход войны уже никто не решался. Но также никто – по крайней мере, из орденцев, не подумал о том, чтобы бежать.
Каким-то чудом среди войны продолжалась обычная жизнь. Приходили письма от Алисы, которая не могла надышаться на своего сыночка. Мальчика назвали Невиллом. Как Алиса не хотела бы этого избежать, Августа все же взяла уход за внуком под личный контроль.
У Петунии тоже родился сын – еще до Гарри, за месяц примерно. Вернон, кажется, смог неплохо наладить бизнес. Впрочем, письма от сестры почти перестали приходить. Последний раз они списывались еще в августе, и с тех пор Петуния молчала, а Лили не очень-то тянуло писать ей первой.
Внизу Джеймс и Сириус сейчас вырезали светильники из тыкв: близился Хэллоуин. Лил усмехнулась и поправила сыну одеяло. Вечеринки, конечно, они устраивать не будут, посидят за столом в самом тесном кругу. У нее припасено для этого случая черное платье с кружевными рукавами. Стоит еще нарисовать себе на лице черную слезу. Как давно она не наряжалась и не сидела с друзьями просто так…
Гарри агукнул и, намотав на кулачок простынку, потянул. Лили, смеясь, освободила пухлые пальчики от ткани. Она обращалась с сыном с превеликой осторожностью: ей казалось временами, что у него совсем нет косточек. Спинка его была такой мягкой, что напоминала желе. Его ступня умещалась в материнской ладони. Положительно, он был самым невинным и прекрасным существом на всем белом свете. И самое поразительное, что это существо создано ею и Джеймсом, выношено ею и рождено.
…К вечеру разыгралась свирепая буря. Деревья со стонами схлестывались ветвями, и те ломались с сухим хрустом; стекла ныли, и где-то вдалеке беспокойно лаяли собаки. В такую непогоду дома особенно уютно. В полусвете свечей, горевших в тыквах, они сидели за столом втроем: Лили в черном платье и с нарисованной слезой, Джеймс, неудачно нарядившийся драконом, и Сириус в балахоне из мешковины – он изображал привидение. Гайя дремала в кресле у камина, а Гарри валялся на диване и радостно сучил ручками. Хотя Джеймс и наколдовал барьеры, чтобы ребенок не свалился, Лили все-таки через минуту оглядывалась на сына.
- Да, в такую погоду не побегаешь по улицам с песнями, - меланхолично вздохнул Джеймс, закинув ногу на ногу.- Жаль. Я был бы не против напугать какое-нибудь почтенное семейство.
- Да мы ведь сами сейчас – почтенное семейство, - Лили снова обернулась к дивану.
- Семейство – не спорю, но вот почтенное ли… - пальцы мужа пробежали по её талии.
- Во всяком случае, я надеюсь, мы все никогда не станем достаточно почтенными, чтобы не мечтать похулиганить в Хэллоуин, - поддержал его Сириус. – Давайте за нас выпьем. Чтобы мы всегда были такими же обормотами, как сейчас, и вырастили таких обормотов.
- Повежливее отзывайся о моем сыне, - осадила его Лили, хотя не могла в душе не признаться, что мечтает о том же.

Дамблдор разливал по бокалам темное эльфийское вино. Грюм смущенно кашлял: ему хотелось курить, но в школе он полагал это дело неприличным, да и взгляд директора Диппета сильно смущал. Грозный Глаз еще хорошо помнил, как ему, неотесанному мальчишке, досталось, когда в пятнадцать лет он одолжил у магглорожденного приятеля сигарету и попытался закурить, а какой-то ябеда-слизеринец все видел и нажаловался. Вот Альбус свой человек, всегда понимал его без слов.
- Кури, Аластор, не стесняйся. Дым легко убрать.
Грюм, запыхтев, все же решился достать сигарету и задымил. Дамблдор что-то чертил карандашом по клочку пергамента; в холодных голубых глазах не отражалось ничего, кроме привычно-радушного выражения.
- Так что же в аврорате решили по поводу нашего молодого друга?
Грюм скривил рот от омерзения.
- Как знаешь, Альбус, но этот подонок мне не друг точно. Что решили? Ну, если пойдет все, как надо, ты засвидетельствуешь его работу перед Визенгамотом, и наказан он не будет, - Грозный Глаз позволил себе вздохнуть с досадой. - Но до суда содержаться он будет в Азкабане, и допрашивать его будут наравне с остальными.
- Наравне? - Альбус приподнял брови, глаза его стали еще холоднее.
-Естественно! А ты что думал? Что я с него пылинки буду сдувать после всего, что он натворил? Ты же видел жертв пыточных зелий. Среди них и дети были, между прочим. Умел пытать - пусть умеет и терпеть пытки.
Грюм сдавил сигарету так, что она раскрошилась.
- Ты мне сейчас про муки совести запоешь - так вот, не верю я в совесть, которая между ног. Захотелось красивой бабы - так и к врагам переметнуться можно? Спору нет, Эванс - девка сочная, только не про его рыло. А кающихся я видел, ты мне про них не говори. Вон Дункан Маккиннон на каждом допросе слезами обливается, только сомневаюсь я, чтобы из-за этого ему было снисхождение.
- Закусочку попробуй, Аластор, - к удивлению Грюма, Дамблдор спорить не стал. - Изумительная. Фирменный рецепт мадам Розмерты и рекомендация Горация.
- Сибарит старый твой Гораций, вот что - проворчал Грозный Глаз, однако закуске отдал дань.
Сам Дамблдор, однако, к блюду не притронулся и вино едва пригубил.
- Делай, что считаешь справедливым, Аластор. Однако помни, что мне этот человек нужен живым и по возможности здоровым.
- Дело ясное, - Грюм с наслаждением хрупнул закуской и опрокинул бокал. - Сам оприходую, Эммелине не дам.

Дамблдор появился в доме Поттеров через пару дней после Хэллоуина. Гарри, получив утреннюю порцию, дремал, Лили едва успела переодеться, а Джеймс доедал горячий бутерброд, когда в дверь негромко, но внушительно постучали. Лили, сбежав по лестнице, отворила – на пороге стоял директор собственной персоной.
- Надеюсь, я не разбудил вас? – он кивнул, прошел и на традиционный вопрос Лили ответил, что от чашечки кофе не откажется. Поттеры вместе проводили его в гостиную.
- Я к вам, друзья мои, ненадолго, - начал директор.- Появились новости, касающиеся непосредственно вас и вашего Гарри.
По спине Лили пробежал холодок волнения. Она вцепилась в ручку дивана и слегка подалась вперед. Лицо Джеймса тоже вытянулось.
- Гарри? Профессор, но ему же всего три месяца.
- Вряд ли можно понять логику одержимых. Волдеморт объявил охоту на вашу семью, а точнее – на Гарри.
Лили как будто ударили по голове. В висках заломило, в комнате сделалось словно мало воздуха.
- Я не понимаю… - прошептала она. – Откуда он вообще узнал о нашем ребенке?
- Из газет, я полагаю, - Дамблдор отставил чашку и блюдце. Джеймс покраснел:
- Извините, но я не считаю опасность для Гарри поводом для шуток.
- Да, прошу прощения, - Дамблдор сделал извиняющий жест. – Мотив Волдеморта – не то, что сейчас важно. Важно, чтобы вы были в безопасности. Вам нужно найти убежище – и более того, придется его регулярно менять.
Лили пододвинулась поближе к Джеймсу, стиснула его ладонь.
- Я полагаю, нам нужно немедленно собираться?
- Да, чем быстрее, тем лучше. Я подожду вас. Думаю, безопаснее места, чем Хогвартс, в Британии не найти. Для вас найдутся свободные комнаты.
- Благодарю вас, директор, - он слегка поклонился. – Но у нас с Лили достаточно друзей, чтобы мы вас не обременяли. Лили, собирай Гарри, я займусь вещами.
На ватных ногах она побрела к выходу. Обрушившаяся беда заставляла дрожать и задыхаться, путая мысли и отупляя. Поднимаясь по лестнице, она услышала, как Дамблдор говорит Джеймсу:
- Доверие друзьям похвально, но у меня появились сведения, что один из вас четверых – предатель. Об этом стоит подумать.
Набив сумки самыми необходимыми детскими вещами, Лили склонилась над детской кроваткой, собираясь взять сына на руки. Гарри посапывал так беззаботно, как только младенцы могут тянуть во сне. Снова защемило сердце: чем мог ребенок кому-то помешать?
- Олененок мой, никому тебя не отдам, - она накрыла кроватку чуть не всем телом. – Ничего не бойся. Мама с папой не дадут тебя в обиду. Мама с папой уничтожат любого, кто ахочет тронуть тебя хоть пальцем. Я обещаю тебе, ты будешь жить.