Глава 1.

Маргарет Траймп часто гостила в деревне у тетушки Батильды, младшей сестры матери, иногда проводя там все лето: из-за слабого здоровья девочки целители рекомендовали ей жить на свежем воздухе. Отец Маргарет не мог оставить свое дело, мать слишком любила лондонскую жизнь, однако её младшая сестра, несколько эксцентричная старая дева, синий чулок, жила вместе только со старым эльфом в родительском доме в Годриковой Впадине и всегда рада была племяннице. При том, что Батильда к тридцати годам так и не вышла замуж (она была некрасива, небогата и влюблена в науку – убийственное сочетание для девицы на выданье), близкие знали ее, как заботливого и ответственного человека. По словам доктора Томаса, лечившего всю семью Траймп, только благодаря неизменным каникулам в Годриковой Впадине у Маргарет до сих пор не открылась чахотка. Тетка следила, чтобы племянница пила перед сном теплое молоко, одевалась по погоде, не бродила по росе или по холоду, зато в теплые и ясные послеобеденные часы обязательно бывала на воздухе.
Маргарет была благодарна тетушке Батильде, но любила ее больше потому, что в доме мисс Бэгшот царила еще более легкая и дружеская атмосфера, чем в Хогвартсе, в гостиной Рейвенкло. Батильда обращалась с племянницей скорее как с подругой, чем как с младшей родственницей. Кроме того, тетя, считая, что женщине необходимо развивать ум так же, как и мужчине, приучала племянницу к чтению серьезных книг и газет, говорила с ней о политике, сама обучала основам географии и биологии. И конечно, усиленно занималась с ней историей: Батильда, несмотря на молодой возраст, ограниченные средства и всяческие препоны, которые ставили женщине в научных кругах, все-таки издала одну монографию по истории магии и сейчас писала вторую – о вождях гоблинских войн.
***
Ранним июньским утром Маргарет и Батильда сидели в низенькой полутемной комнатке, служившей одновременно столовой и гостиной, и завтракали. Старый эльф Крокки, которого держали больше для приличия – с работой по дому Батильда старалась справляться сама и приучала племянницу к тому же – принес почту, и Маргарет едва подавила нетерпение, глядя, как тетка разрезает конверт.
- Нам пишут Принцы, - улыбнулась Батильда. – Миссис Принц просит принять участие в сегодняшней прогулке до Пэгфордской изгороди. Как полагаешь, Маргарет, сегодня не слишком сырой день?
- О нет! – воскликнула девушка, блеснув голубыми глазами. – Вы видите, тетя, как светит солнце. День будет жаркий. Я прошу вас.
- Разве я сказала, что отказываюсь? – ласково упрекнула её Батильда. – Мне самой хочется увидеть Хельгу. Вероятно, скоро у нас снова не будет возможности встретиться: у замужней женщины всегда так мало времени!
В голосе её скользнула насмешка: Батильде всегда были смешны вздохи праздных светских дам по поводу вечной занятости – хотя Хельгу Принц она любила. Они были ровесницами, вместе учились на Рейвенкло, обе отличались умом, но не привлекательностью. После окончания Хогвартса обе не составили партий. Своевольная и живая Батильда решила стать самостоятельной, кроткая и добродушная Хельга осталась в семье любимого брата, Седрика, наиболее преуспевающего и уважаемого члена семьи Принц. Она нянчила маленького племянника, вела дом вместо прекрасно образованной, но немного безалаберной Хелен, жены Седрика, и, казалось, о замужестве перестала думать вовсе, когда один из друзей брата, известный путешественник Лоуренс Седжвик, сделал ей предложение. Жил Седжвик в Годриковой Впадине, и Батильда, кажется, понимала, почему Седрик, не любивший покидать Лондон и отвлекаться от дел, вдруг решил снять для семьи на лето коттедж по соседству с домом своего друга. Может, это было не слишком прилично, но Седрик мог себе позволить нарушить приличия ради любимой сестры, в чем мисс Бэгшот его поддерживала. Впрочем, с Хельгой поселились Хелен Принц с маленьким сыном, Ричард – их с Седриком младший брат, время от времени приезжал погостить старший брат Уильям с женой, сыновьями и еще одной сестрой – Доротеей, да и сам Седрик регулярно наведывался из Лондона, так что вряд ли кто-то смог бы найти лишний повод для сплетен.
- Думаю, теперь Хельга получит возможность повидать свет! Она давно мечтала, но боялась нарушить глупые правила приличия, осуждающие молодую женщину, путешествующую одну. Куда они хотят направиться - в Австралию? Маргарет?
Племянница вдруг уронила вилку и склонилась, чтобы подобрать. Белокурый локон упал ей на лицо, и тетка не смогла заметить, как оно помрачнело.
- Да, Маргарет, я бы попросила тебя не слишком обращать внимание на Ричарда Принца, - с ударением сказала Батильда, когда Маргарет выпрямилась. – Он, конечно, явно ухаживает за тобой, но не давай ему надежды. Твои родители не будут рады такому союзу, да и мне он не по душе.
- Но вы уважаете мистера и мисс Принц, тетя… - Маргарет покраснела и рассеянно посмотрела на тост, намазанный джемом.
- Седрик и Хельга – достойные люди, но про Уильяма, их старшего брата, этого не скажешь. А Ричард еще молод, и я не знаю, по какой дорожке он пойдет. В семье Принц уже были пренеприятные инциденты. Будь осторожна.
Маргарет снова кивнула с такой рассеянностью. Что уже и тетке стало не по себе: кажется, сказанное о Принцах племянницу совершенно не волновало.
***
Маргарет в самом деле не волновали истории, связанные с семейством Принц: ей было горько лишь от того, что Лоуренс Седжвик обязательно женится на другой, и потому вряд ли повторяться счастливые минуты, которые она провела в его обществе.
Вчера Седжвик, как обычно, зашел в половине пятого. Было еще светло, и солнце радостно играло в небольших оконных стеклах, освещая темноватые и пыльные комнаты.
- Что, мисс Бэгшот? Не будет ли мне неприлично наведаться к незамужней подруге моей невесты?
Тетя, расставляя чашки, небрежно фыркнула.
- Насколько я знаю Хельгу, она не станет обижаться и не истолкует ваш поступок превратно. Хотя мне повезло с подругой, а вам – с нами обеими.
Его лицо отливало темной медью: в южных странах он страшно загорел, став похож, по словам тети Батильды, на метиса. Черные виски чуть тронула седина. Глубокие глаза обжигали, широкая грудь дышала свободно. «И он-то достанется такой дурнушке, как мисс Принц!»
- Признаться, да, - улыбнулся гость. - В Англии столько разных условностей, что иногда от них просто не знаешь, куда деваться!
- А в других странах? – не вытерпевшая Маргарет появилась в дверном проеме и спросила гостя прежде, чем успела поздоровиться. Затем, словно спохватившись, сделала приветственный и извиняющийся книксен.
- Смотря где, - развел руками Седжвик. - В Австрии и Японии церемоний еще больше, чем у нас. Зато в Австралии, Швеции или России люди куда проще.
«И вы учились у них, - девушка улыбнулась, наблюдая за его свободными движениями. – Поэтому вы так не похожи на других, поэтому вы такой… Милый».
- А это правда, мистер Седжвик, что в германских землях нет наших эльфов? - весело спросила Маргарет.
- Да, там аристократам прислуживают карлики-цверги, - охотно откликнулся путешественник. - Умные и очень злобные.
- Все в хозяев, - пошутила Батильда, раскладывая варенье по вазочкам. Крокки, удосужившийся выйти, держал банку.
- Ну, далеко не во всех, - шутливо улыбнулся Седжвик. - Кстати, мисс Бэгшот: я привез кое-что для вашей истории магии, - хлопнул он себя по сюртуку.
- Что ж, отдавайте, раз привезли, - с интересом посмотрела на него Батильда.
- Только в обмен на хороший чай, - ответил Седжвик и подмигнул ее племяннице. Как путешественник и "не совсем джентльмен", он вполне мог позволить себе подобные вольности.
- Для вас у меня тоже кое-что есть. Один я купил Хельге, а другой все думал, кому бы подарить. Это к вопросу по русских и условности: любимая героиня их лучшего поэта – женщина, условности нарушающая. Прочтите… Первый перевод на английский, - он протянул Маргарет тонкую книжечку в вишневой обложке. Девушка взяла, замирая.
Ей было все равно, что там, на тонких листках – но он сделал ей подарок, проявил внимание, он думал о ней…
- Надеюсь, переводчики постарались, - Батильда приподняла брови. – Жаль, я не знаю русского и не могу сравнить. Говорят, этого поэта переводить очень сложно.
- Были хорошие переводы – прозы, правда, - охотно ответил Седжвик. – Я высылал Хельге из Франции перевод его же повести о крестьянском восстании.
- А говорят, великие поэты пишут просто… - робко вставила Маргарет.
-Это обманчивая простота! – возразил гость. – Просто они пишут на своем языке, но передать нужный смысловой оттенок языком чужим потом мучительно тяжело.
- А скажите, трудно ли учить чужой язык? – спросила Маргарет снова, и ей показалось, что тетка улыбается. Гость стал рассказывать, но смысл до девушки не доходил: она тонула в его голосе, в его внимании. А книжку она в тот вечер так и не открыла, лишь перед сном благоговейно поцеловала обложку.

***

Зеленый лес, напоенный солнечным светом, весело шумел. Кружевной зонтик Маргарет бросал узорчатую тень на желтый песок дороги. Девушка подняла глаза и задорно улыбнулась: на зонтик села и расправила крылья, пригревшись на солнце, бабочка. Ужасно хотелось посмотреть на нее поближе, но Маргарет опасалась отбиваться от всей компании: вдоль дороги гарцевал на вороном коне Ричард Принц. Поговаривали, что он эту лошадь вовсе и не купил, а не то выиграл в карты, не то наложил Конфундус на маггла-торговца и увел. Ричард был всего на три года старше Маргарет, но успел заработать дурную репутацию, да и вообще в нем было нечто пугающее. Этим летом он стал открыто и настойчиво за ней ухаживать, не смущаясь присутствием ни собственной семьи, ни мисс Бэгшот, и страх Маргарет усилился.
Миссис Принц сегодня была нездорова и осталась дома. Пользуясь тем, что общества в Годриковой Впадине не было – уважаемые семьи, Поттеры и Сполдинги, предпочитали жить в городах – гуляющие не стали идти парами, а разбились на группы: Седрик Принц заболтался с приятелем, его сестра – с подругой, а Маргарет из приличия старалась держаться поближе к последним. Поначалу она не прислушивалась, понимая, о чем могут говорить тетка и Хельга Принц, но после стало скучно.
- У меня нет дела всей жизни, такого, как для тебя – история, - вздохнула Хельга. – В гувернантки Седрик меня не отпустит, да и я не рвусь: это слишком горький хлеб. Но самое главное, Батильда: мы с Лоуренсом любим друг друга.
Смуглое лицо мисс Принц залил теплый румянец, глаза заблестели. Похожая, как и все члены ее семьи, не то на испанку, не то на цыганку, она могла бы показаться совсем дурнушкой из-за крупного носа, тонких губ и густых, низко нависших бровей, но умный, приветливый взгляд и искренняя улыбка очень ее красили. И все же Маргарет, знавшая уже о собственной красоте, думала о внешности Хельги с недоумением и презрением, хотя раньше подруга тетки ей нравилась.
Разговор мисс Бэгшот и мисс Принц перешел между тем к третьему из братьев Хельги, Уильяму, его жене Джин, весьма вздорной особе, и трем их сыновьям. Мисс Принц упросила после ее замужества отдать ей на воспитание младшего из племянников, Лэмюэля, которому сейчас было пять месяцев. Маргарет заметила, как тетка скептически усмехнулась, когда Хельга вздохнула:
- Уильяму и Джин трудно с тремя мальчиками. Тем более, Лэмюэль такой слабенький, болезненный. Хотя уже сейчас видно, что будет смышленый. Такие внимательные глазки. Лоуренс тоже ему рад. Мы не так уж молоды, кто знает, будут ли у нас дети.
- Главное, чтобы малыш дожил до вашей свадьбы, - заметила Батильда весьма мрачно.
Маргарет едва перевела неожиданно сбившееся дыхание. От злости на глаза навернулись слезы; ей вдруг показалось, что ее ужасно обидели. Все-таки как несправедливо, что мистер Седжвик, такой умный, тонкий, не похожий на других, влюбился в немолодую и некрасивую мисс Принц и совсем не замечает ее, Маргарет, готовую ради него на все… Она сама не заметила, что ускорила шаг и приблизилась к мужчинам: перед ней оказались синий сюртук мистера Принца и кофейный – мистера Седжвика.
- А что слышно про Ницше? - как раз спросил Лоуренса Седрик. Рослый и крепкий, что было необычно для семьи Принц, он носил густые бакенбарды, в сочетании с живыми черными глазами придававшие его лицу нечто разбойничье; впечатление усиливала шапка грубых иссиня-черных волос.
Лоуренс пожал плечами.
- Мыльный пузырь. О нем говорят куда больше, чем он того заслуживает.
- Кое-кто им восхищается... - процедил Седрик, глядя на младшего брата, пустившего лошадь шагом.
- Он метит в Темные Лорды, - фыркнул Лоуренс. - Окружает себя антуражем: китайская демонология, критские письмена... Какая глупость! На деле он трусливый, больной истерик.
- И однако, он может быть опасен, - Седрик покачал головой. У Маргарет почему-то сжалось сердце.
- Он? Бросьте! - засмеялся Лоуренс. - Конечно, у него есть последователи - такие же никчемные личности, как он сам. Но...
- А вдруг найдется не никчемный? - тихо спросил Седрик. - Найдется человек достаточно глупый, чтобы поверить в эту белиберду про сверхчеловека и власть над магглами, но и достаточно волевой, чтобы воплощать свои мечты в жизнь, каковы бы они не были. Вот чего я боюсь.
- И тем не менее, готовите Алистера в Дурмстранг? Ведь Ницше учился там, да и вообще - у Дурмстранга репутация школы темных магов.
- Да, готовлю, - кивнул Седрик. - Там несравнимо более обширные знания и лучшая дисциплина. А на репутацию, между нами, я рад чихать куда чаще, чем это позволяют приличия. Кстати, если мой маленький племянник Лэмюэль доживет до вашей с Хельгой свадьбы и вы не передумаете усыновлять его, я похлопочу, чтобы и его отправили учиться в Дурмстранг. Мне самому некогда возиться с младенцами, но Хельга говорила, он уже сейчас очень любознателен.
- А как вы решите вопрос с языками? - удивился Лоуренс. - В Дурмстранге ведь нет ни английского, ни французского. Там русский или немецкий. Есть болгарский... Надо не просто на них читать, а жить, думать, общаться каждую минуту на них.
- Хельга пока занимается с Алистером немецким, - пожал плечами Седрик. - А ближе к школе найму учителя-немца. Пусть объясняет ему все предметы по-немецки. Откровенно говоря, - он вздохнул, - я ожидал от сына большего. Наша порода как-то очень быстро иссякла. Эдвард, наш дед, был незаурядным человеком. Мой отец Дориан - тем более, что бы о нем ни говорили. Я, смею надеяться, тоже не так уж сер. Но наши дети... Филипп глуповат, Саймон до сих пор магией и чашки не разбил, да и к наукам туп, как пробка, мой Алистер - олово, начищенное до блеска серебра... Только про Лэмюэля пока нельзя сказать ничего определенного.
- Может быть, сделаем привал? – спросила брата и жениха Хельга; Маргарет и не заметила, как они с теткой догнали остальных. – Тут, мне кажется, милое место, и река рядом.
- А правда, что реку заколдовали Гонты? – с детским видом спросила Маргарет у мисс Бэгшот. Полоумным семейством Гонтов тетка в детстве частенько то смешила, то пугала племянницу. Неподалеку от Годриковой Впадины стоял дом, когда-то принадлежавший их роду.
- Правда, милая. Корвинус Гонт любил только ледяную воду, - улыбнулась Батильда. – Что ж, присядем.
Взмахом палочки каждый наколдовал себе стул, а Седрик Принц на правах хозяина превратил большой валун в каменный стол. Хельга достала из корзины скатерть. Наблюдая, как Лоуренс помогает невесте расставлять вазочки и судочки, Марагарет снова почувствовала прилив злости, жгучей до бешенства, прикусила губу, развернулась на каблучках и принялась собирать цветы, не замечая, что отходит все дальше от компании. Она приблизилась к реке и хотела дотянуться до венериного башмачка, росшего на самой кромке невысокого обрыва, когда ее назвали по имени.
- Молодым девицам не стоит забредать так далеко, - от глубокого насмешливого голоса Маргарет вздрогнула. Ричард Принц, о котором она и забыла совсем, свесился с коня и приблизил к ней узкое смуглое лицо с маленькими глазами, глядевшие режущим взглядом, и толстыми губами. На лоб ему падали грубые вьющиеся волосы.
- Простите, сэр, но вам лучше отойти подальше, - молясь, чтобы тетка заметила ее отсутствие и окликнула, Маргарет приняла холодный вид. – Ваше общество меня компрометирует.
- Может, я того и хочу, - Ричард оскалил белые зубы. – Я хочу скомпрометировать вас, чтобы мне уж точно разрешили на вас жениться?
- Мне кажется, сэр, жара действует на вас дурно, - процедила Магарет и хотела уйти, но Ричард, выпрямившись, затянул поводья, и конь взвился на дыбы. Девушка, ахнув, отступила и почувствовала, что теряет равновесие. Позади нее был обрыв, и она, взмахнув руками, полетела в воду. Дальнейшее Маргарет помнила плохо: кажется, она билась в реке, чувствуя, как тянут на дно намокшие юбки, и кричала; к берегу подбежали остальные Принцы и тетка, что-то плеснуло рядом… Последнее, что осталось в памяти – сильная рука Лоуренса, стиснувшая ее запястье.