Глава 71. Свадьба

Когда они с Джеймсом наконец смогли вернуться в Годрикову Впадину, был белый туманный день. Едва поднявшись наверх, бессильно упали ан кровать. Надо было бы спуститься вниз, вскипятить чайник, перекусить как-то, но сил ни на что не осталось. Рука Джеймса лежала на бедре Лили, на самом изгибе, но прошло, наверное, полчаса, прежде чем они потянулись друг к другу. Двигались медленно, лениво почти. Потом долго спали – открыли глаза лишь в девять вечера.
- Сварганить бы что? – пробормотал Джеймс. – Или в душ сначала?
Лили молчала. После пробуждения ей показалось, будто неуловимо изменилось что-то внутри, но что же, она не могла понять.
- Пожалуй, переоденемся и поедим. Сосиски сварю. А то, кроме крекеров, весь день ничего в желудке не было.
- И то верно.
Стягивая джинсы с водолазкой, переодеваясь в домашнее платье, Лили прислушалась к себе. Никаких признаков боли, воспаления – да и то ощущение было скорей приятным, с болезнью не связанным. Но оно было настоящим, не фантомным.
Однако Джеймс смотрел голодными глазами, собственный желудок поскуливал, манил призрак разваренных сосисок с разогретыми овощами, чая с пончиками – и Лили перестала мучить себя догадками. Они отлично посидели на кухне ,уминая снедь, потом отлично вымылись в душе и сладко заснули, обнимая друг друга.
О том странном ощущении Лили вспомнила две недели спустя, тревожно сверившись с женским календарем. После случившегося прошлой зимой выкидыша она стала осторожнее себя вести. Подождав еще неделю и не дождавшись изменений, поспешила к медсестре из Мунго, жившей через улицу.
Той лишь пришлось произнести несколько заклинаний особого рода.
- Ну что ж, голубушка, поздравляю. Вы беременны. Срок очень маленький, недели три, - и добавила, увидев изумленное лицо Лили. – Можете обратится в Мунго, там мои слова подтвердят.
Лили терла висок, соображая. Она беременна? Значит, скоро станет матерью? Ну что вы, она хотела детей от Джеймса, мечтала заботиться о маленьком существе… Но чтобы именно сейчас, когда идет война, и в Ордене каждый боец на счету?
Нет, об аборте не может идти и речи. Они родит этого ребенка и будет его очень любить. Они с Джеймсом как-нибудь справятся; к конце концов, и в Ордене-то она была не лучшим бойцом. Но… чтобы вот так разом, неожиданно для себя стать матерью? Как это странно!
Лили положила руку на живот. Ей отчаянно захотелось посмотреть на своего ребенка, немедленно поговорить с ним, но она одернула себя. Там, внутри, он похож, наверное, на ежевичную ягодку. А может, уже и на тритончика – что-то она подзабыла этапы развития плода, а ведь отец её и с этим знакомил. Во всяком случае, человечек еще только будет.
Осторожными шагами, боясь задеть что-нибудь животом (пусть он пока совершенно плоский) Лили покинула дом медсестры. Кто-то неведомый ехал в ней, как в карете. Лили рассмеялась, представив пухлое младенческое лицо. «Пусть он будет похож на Джеймса. Пусть будет полной его копией, но только сохранит что-то от меня… Нет, лучше от моего папы».
Дома Джеймс слушал радио. Барти Крауч-старший, несмотря на все интриги чистокровных, по-прежнему удерживал власть, и никто не сомневался, что до отставки нынешнего министра магии остались считанные месяцы.
- А сейчас прослушаем новый хит великолепной Селестины Уорлок «Расколдуйте меня от любви к нему!»
Джеймс фыркнул:
- Когда эта бабуля угомонится?
- Она еще нас с тобой переживет, вот увидишь, - Лили уселась на стул. Помялась. Все-таки объявлять страшно – а хотя чего бояться?
- Джеймс, знаешь, я ходила к мисс Дюк, медсестре…
- Так, и что же? – хлопнул глазами Джеймс. Его лицо стало встревоженным. – Ты не заболела?
- Нет. – Лили выдавила улыбку, хотя сердце рвалось от волнения. – Я… Ты знаешь… В общем, у меня будет ребенок. От тебя.
Более окосевшую физиономию, чем была в тот момент у Джеймса, трудно себе представить. Он открыл рот. Закрыл, клацнув челюстью. Опять открыл. Взъерошил волосы. Опять закрыл рот. Сдернул очки, протер глаза.
- Джеймс, ну так что?
- Что – что?- он бессмысленно посмотрел в стол. – Это… здорово. Нет, Лилс, в самом деле замечательно. Особенно, если будет парень. Но если девочка - тоже хорошо. Красивая, вся в тебя, - он покачался на табурете. – Вот что, нам ведь надо пожениться.
- Зачем? - не поняла Лили.
- Как? Что бы у тебя и ребенка было это… положение в обществе. Чтобы ты была миссис Джеймс Поттер, а он – мой законный сын или дочь. Это обязательно надо, Лилс. Всякое может случиться. Погоди, я сейчас, - Джеймс сорвался с табурета и убежал. Лили по инерции покрутила настройки у радио.
- У нас в гостях Ксенофилиус Лавгуд, ведущий колонки «Наука и жизнь магического мира» в газете «Ежедневный Пророк».Мистер Лавгуд, несмотря на социальную напряженность, магическая наука не стоит на месте. Что наиболее значимого случилось в ней за прошедший месяц?
Невидимый Лавгуд прокашлялся. Лили представила себе долговязого парня в сандалиях из шнурков, с множеством косичек, перевязанных веревочками, и в жилете на голое тело. Наверное, сейчас Ксено выглядит совсем иначе – а может, наоборот, не изменился.
- Главный, на мой взгляд, двигатель прогресса – эксперимент, вещал Лавгуд протяжный полусонным голосом. – И я рад, что встречаю смелых экспериментаторов, не жалеющих себя ради науки. Вот, например, юная Пандора Касл – она только в этом году окончила Хогвартс…
«Знай наших», – порадовалась за нее Лили. Они с Пандорой едва ли два слова сказали за все годы учебы, но после нападения Пожирателей Лили её жалела.
Наконец Джеймс вернулся на кухню – с довольным и лукавым видом. Опустившись на одно колено перед Лили, он открыл маленький бархатный футляр, который держал в руках. На бледно-голубом атласе поблескивало золотое колечко.
- Мисс Эванс, я прошу вас оказать мне честь и стать моей женой, - он поцеловал её руку, - пока смерть не разлучит нас.
- Да, - пролепетала Лили, утрачивая способность мыслить. Джеймс надел кольцо ей на палец.

Свадьбу назначили через месяц: Джеймс очень торопился. Для Лили начались дни, полные предпраздничных хлопот: старших родственников у них почти не осталось, организовывать пришлось бы все самим, а одна перспектива этого выбивала из колеи.
Однако сначала помочь поспешили дядя Джеймса (тетка его несколько повредилась в рассудке), и куда больше - кузина Сириуса, Андромеда – тогда-то Лили и познакомилась с ней. Это оказалась очень красивая шатенка, с королевской, как у всех Блэков, осанкой и дивным беломраморным лицом, на котором странно выделялись чуть лихорадочные черные глаза. При первом знакомстве она показалась несколько высокомерной и чопорной, впрочем, это ощущение развеялось почти сразу: с Лили она заговорила простым и приветливым тоном (правда, некоторые её интонации напоминали Летицию Гэмп, заставляя лили слегка морщиться).
- Я очень рада, что Джеймс решил жениться. Насколько помню, вы нравились покойным дяде Карлусу и тетушке Дорее. Располагайте, мной, как вам будет угодно, мисс Эванс: организация свадьбы – весьма хлопотно.
Зная, что у Андромеды маленькая дочка, Лили стеснялась злоупотреблять её помощью, но кузина Сириуса оказалась незаменима. Кроме того, Марлин - её, разумеется, Лили известила о предстоящей свадьбе первой – удалось подключить к сборам Люси, которая тут же взяла на себя праздничный стол. Алиса, с удовольствием выскользнув из-под надзора свекрови (Фрэнк все никак не мог подыскать им с женой возможность жить отдельно), уселась писать приглашения и поздравления, стихи и тосты, а также подбирать музыку.
Сириус, естественно, был назначен шафером и занимался всем, чем положено, с превеликим удовольствием, громко хвастаясь новыми подвигами – от закупки спиртного до выбора костюма жениху. Андромеда договорилась о самой церемонии, вместе с мужем рассчитала, каким должен быть праздничный шатер, сколько надо стульев, посуды, салфеток… У Лили головы бы е хватило на все это. Андромеда е сводила её и подружек невесты –Марлин, Алису и взявшую в команде отпуск Мери – в магазин, чтобы выбрать подвенечное платье и наряды подружек невесты.
Лили ожидала, что они отправятся к мадам Малкин, но когда у крыльца в косом переулке она остановила Андромеду, полагая, что та по рассеянности не заметила витрину, молодая женщина лишь снисходительно усмехнулась:
- Дорогая, не позорьте вашего будущего мужа. У нас достаточно средств, чтобы приобрести настоящие праздничные платья. Мы идем в «Твилфитт и Таттинг».
Глаза расширились даже у Марлин.
…В магическом бутике, признаться, Лили не очень понравилось: улыбки и старательность продавщиц казались фальшивыми, и она слышала, как еще одна молоденькая клиентка – кажется, смутно знакомая по Хогвартсу шипела ведьме-администратору: «Андромеда Блэк водит по бутикам грязнокровок! Вы подумайте, до чего она докатилась!» Девчонки изрядно стушевались от помпезности обстановки, так что Лили была благодарна Андромеде, державшейся с великолепным самообладанием.
А платья оказались в самом деле хороши. Из серо-голубого атласа, о колена, с длинными рукавами, одинаково ловко сидящие и на крутобедрой и полногрудой Марлин, и на щупленькой Алисе, и на широкоплечей Мери – едва увидев подружек после примерки, Лили поняла, за что этот магазин ценят. И свадебный наряд… Пронзительно, лилейно белый, воздушный, кружевной, с изящным флердоранжем и невесомым газом фаты. Когда Лили, переодевшись, вышла из примерочной, аккуратно приподняв подол пышной юбки, ахнули не только подружки и продавщицы, но и хладнокровная Андромеда, и даже та самая клиентка-слизеринка, которая недавно фыркала, что в бутик пускают грязнокровок.

Дни до праздника пролетели с ошеломляющей быстротой. После девичника Лили отправилась ночевать к Батильде: та сама настояла, убежденная, что ночь перед свадьбой невесте проводить в доме жениха – верх неприличия, пусть даже они и жили до того вместе целый год. Старушка на ночь напоила девушку успокаивающим настоем, рассказывала, как сказки, истории о балах в середине прошлого века, даже сама проводила до отведенной Лили комнатки. Казалось, она вновь переживает время, когда выдавала замуж племянницу, а может, представляет, что ждет свадьбы внучки, которой у нее никогда и не было.
Лили долго лежала без сна, прикрыв веки. Понимала ли она раньше, называя себя невестой, что это значит? Невеста – главное лицо чудного действа свадьбы. Белый цветок, девушка-символ.
Помнится, в десять лет она побывала на свадьбе своих родственников. Обряд венчания поразил загадочной красотой и значительностью простых слов и действий; несколько дней Лили бредила им. Брачную клятву она затвердила наизусть, из куска старого кружева и белой бумаги смастерила венок с фатой. И даже, как Северус ни упирался, уговорила его сыграть в жениха и невесту.
Они пришли на бережок речки в лесу: там вода там нежно журчала, будто играют на арфе. Лили с утра нарядилась в белое платье, а теперь надела венок с фатой, нарвала полевых цветов – то был её свадебный букет. Северус стоял красный, набычившийся: ему, видно, затея была очень не по душе, но тогда он еще ценил её мнение.
Стоя у воды, Лили представляла себе, что над нею– светлые своды церкви, а позади, на скамеечках, собралась вся родня, друзья и знакомые. Но вопросы было задавать некому, и она стала задавать их Северусу сама, а он, закрыв глаза почему-то, откликался: «Да, обещаю». Сам задавать вопросы отказался: мол, не запомнил их.
- Можете поцеловать невесту, - заявила Лили ему, умирая со смеху. Он почему-то чмокнул её ниже плеча, чуть ли не в локоть. Словом, все пошло вовсе не так, как она себе представляла.
А сегодня все будет по-настоящему. И платье, и фата, и букет, и клятвы. Только произносить они с Джеймсом их будут не перед священником, в мире магов нет религии. Ну что ж, это не помешает Лили поклясться перед Богом.
…Утром Батильда разбудила её еще затемно, но уже наряженная в старомодное бархатное платье винного цвета и чепец с кружевами. В гостиной старого домика, у большого зеркала Лили ждали подруги, набросившие кто халатик, кто фартук поверх праздничных платьев; с ними сидела Люси.
- Ну что, наряжать будем? – первой улыбнулась немного взволнованно Марлин, вставая с дивана.
Лили отдала себя им в руки, вдруг подумав о том, что наряжать её должны были бы мама и Туни, а к алтарю вести – отец, а не Люпин (его за серьезный вид взяли на роль посаженного отца для новобрачной). Но мамы с папой не вернуть (только не плачь, не порть подводку, Марлин же так старается!), а Туни отказалась приехать на свадьбу, сославшись на плохое самочувствие и множество дел. «Зато некому будет испортить тебе настроение», - пошутил Джеймс, когда Лили прочитала письмо, приложенное к сухонькой поздравительной открытке. Жаль: Лили-то думала, что отношения с сестрой наконец налаживаются.
Но ведь Джеймс, наверное, прав: надо веселиться и не думать ни о чем. Сколько же сегодня будет гостей: весь Орден, преподаватели Хогвартса, соседи, приятели Мародеров по Хогвартсу - те, кто успел выпуститься, во всяком случае. Как бы она справилась без всех, кто ей помогал?
Церемония должна была начаться в десять часов, и девушки уложились вовремя: когда без пяти минут десять за Лили зашел Люпин, она была уже готова. Серьезный и сконфуженный, в парадной черной мантии похожий на молодого пастора перед первой проповедью, он поклонился всем, раздал букеты подружкам невесты, взял её под локоток и повел прочь. Девушки, Люси и Батильда чинно вышли следом.
Перед Лили вскоре вырос шатер, выставленный вчера Джеймсом с друзьями в поле близ деревни. Ремус ал её локоть чуть сильнее:
- Я уйду к вечеру. Новое задание.
- Удачи тебе, - шепнула Лили, послав ему улыбку из-под фаты.
В шатре она обежала взглядом толпу, всех – от Дамблдора и Грюма, до разрядившейся в лиловый с золотым Джуди Браун – и остановилась на Джеймсе, стоявшем рядом с разряженным в пух и прах Сириусом у небольшой кафедры, за которой возвышался волшебник в министерской форме. Люпин, снова сжав локоть Лили, оставил её перед женихом и отошел.
Лили что-то говорила, но сама не слышала звучавших формул и клятв. Она лишь чувствовала стремительный полет – под облака, выше, быстрее – и задыхалась, как падающая птица. Лишь когда зазвучала музыка – «Кумпарсита», то самое танго, что их свело, спасибо Алисе – Лили словно вновь обрела тело и ощущение земли под ногами. Она ловко пошла с Джеймсом в танце, улучив момент, чтобы губами опять припасть к его губам.

Продавщица винного магазинчика в Паучьем тупике работала лет здесь уже лет десять, покупателей знала в лицо, и все-таки патлатого парнишку, который однажды осенним днем заглянул к ней, вспомнила с трудом. Лишь по сходству поняла: сын пьянчуги Тоби, полтора года назад наложившего на себя руки. Что ж, видно, и малый на ту же тропочку встает.
Мальчишка накупил столько спиртного, что продавщица забеспокоилась, выдержит ли у него сердце с непривычки. Высказываться, в прочем не стала: не её дело. Парень расплатился чин-чином, забрал бутылки и ушел. из кармана его старой куртки торчал газетный листок.