Глава 1

Нагая, она ступила на прохладный кафель. Шаловливо поежилась, потянулась за полотенцем. Обсушившись, накинула махровый купальный халатик.
- Тук-тук-тук! – воскликнули за дверью. – Посторонним вход все еще воспрещен?
- Посторонним – да, -промурлыкала она. – А любимому мужу всегда пожалуйста.
Джеймс вошел вальяжно, как молодой сытый кот, чмокнул жену в розовые губки.
- Уложил Гарри?
- Его не уложишь – себе дороже, - ухмыльнулся муж и привлек молодую женщину к себе. – Моя прелесть, как ты разрумянилась, прямо персик…
Лили прислушалась, отстранила его.
- Погоди! Ты слышишь?
Чуть скрипнула входная дверь, кто-то стал подниматься по лестнице.
Джеймс подобрался, напрягся. Прошептал жене: «Запрись!» и выскользнул из ванной.
Лили машинально заперла дверь ванной изнутри. Затаила дыхание.
Быстрые шаги: это Джеймс догоняет незваного гостя. Зеленый отсвет мелькнул в щелях, звук упавшего тела, холодный смех. Лили схватилась за горло. Кончено. Их выдали. Он пришел.
«Но Джеймс… Не может быть, наверное, он только ранен… О Боже, Гарри!» Она рванула шпингалет, дернула дверь – та не поддавалась. Видимо, муж запер её и снаружи тоже.
Лили отчаянно замолотила в дверь кулаками. Палочку она оставила в гостиной – надо же, ну надо же быть такой беспечной, когда на твоего ребенка охотятся!
- Джеймс! Джеймс, выпусти меня!
И словно откликнувшись на её крики, наверху заплакал Гарри. Заголосив, Лили всем телом бросилась на дверь. И захлебнулась, похолодела, поняв, что плач ребенка оборвался.
«Нет… нет…» Прижав пальцы к губам, Лили отходила в глубь ванной комнаты. Надо как –то выбраться, она еще может помочь сыну. Как у нее в детстве получалось взлететь с качелей, оживить цветок, отогнать стаю собак? Ведь и теперь получится, правда? Надо только собраться с силами.
…Получилось. Дверь громко ударилась о стену коридора и, дребезжа сорванными петлями, рухнула на пол. Лили осторожно выглянула.
В доме было душераздирающе тихо. У лестницы кто-то лежал, отсвет лампы падал на бледные босые ноги. Женщина тоненько заплакала, шатаясь, подошла к мужу. Его остановившиеся глаза чуть поблескивали, отражая блики в стеклах очков.
На всякий случай Лили коснулась его шеи. Нет, ровно, не бьется тугая жила. Держась за грудь, женщина побрела наверх.

На следующий день.
Дамблдор стоял у клетки с Фоуксом и рассеянно почесывал птице переливчатые перья. Старый директор был мрачен, настолько мрачен, что первый раз показался чем-то чужеродным в раздражающе-ярмарочной обстановке кабинета. Жестом велел молодому преподавателю зельеварения сесть.
Снейп прикусил губу, боясь спросить, зачем его вызвали. Случилось недоброе, и это касается его… Неужели что-то с Лили?
- Прошлой ночью Волдеморт обнаружил, где скрываются Лили и Джеймс, - Дамблдор ронял слова тяжело, и Снейпу казалось – его точно камни бьют в грудь. – Он пришел в их дом в Годриковой Впадине.
Побелев, юноша приподнялся. Он пытался спросить что-то, но его губы так дрожали, что он не мог произнести ни единого слова.
- Джеймс и Гарри мертвы. Лили удалось спастись, Джеймс запер её в ванной, когда услышал, что в доме посторонние.
Снейп не то коротко рассмеялся, не то всхлипнул. Вытер мгновенно вспотевший лоб. Директор осуждающе посмотрел на него.
- Ты, я вижу, рад, что на твоем пути больше нет соперника? Но я рекомендовал бы тебе вспомнить, что у Лили нет больше мужа и сына.
Молодой зельевар никак не мог унять истерический смешок. Пару минут директор молча смотрел на него, потом легонько встряхнул за плечо.
- Северус, разве ты не хочешь увидеть Лили? Она в больнице св. Мунго.
Юноша вскинул раскрасневшееся лицо.
- Конечно, хочу! – его глаза горели, как никогда прежде. – Я хочу увидеть её прямо сейчас – это возможно?
- Возможно, - кисло ответил Дамблдор. – К твоей совести, я вижу, взывать не мне.

В больнице св. Мунго Снейп помедлил, задержавшись на пороге, глядя на Лили из-за полуоткрытой двери. Его красавица лежала на кровати – восхитительно живая, с румяными щечками, с задорно распушившимися волосами; тонкие пальчики – от скуки, должно быть - теребили пододеяльник. Дамблдору пришлось тихо подтолкнуть юношу, чтобы тот наконец вошел.
Снейп остановился в изножье кровати Лили, поглядел на девушку внимательней, и сердце его сжалось. Волосы её не распушились, а растрепались, будто она долго мотала головой по подушке; щеки не разрумянились, а покраснели и припухли от слез, непрерывно катившихся из обезумевших глаз. Коснувшись бледного запястья, он позвал её. Она обернулась. Северус, казалось бы, уже забыл, что такое – комок в горле, но когда она так смотрит, больно до слез.
- Северус, - её голосок хрипел и дрожал. – Мой ребенок умер. И, знаешь, его забрали у меня. Я его держала, не хотела выпускать, и его вырвали силой, представь? Разве так можно? Разве он не нужен мне? Ну пусть мертвый! Но это мой ребенок, мой!
Она зарыдала, уткнувшись лицом в колени.
- Он мой! Верните! Он мой!
Снейп подавил горький вздох. Неловко погладил её по волосам. Она схватила его за руку.
- Ты мне поможешь? Ты скажешь им, чтобы его мне вернули? Пойми, они же закопают его, закопают в землю, а она сейчас такая холодная. – Лили задрожала и вновь горько расплакалась. – Мой маленький! Маленький мой!
Больше он не мог сдерживаться. Обхватил её, прижал к груди, уткнулся в её волосы. Хрупенькие плечи крупно вздрагивали, Лили вздыхала так, что у юноши разрывалось сердце. Стиснув губы, зажмурившись, он принялся укачивать её, что-то мыча под нос, перевирая мелодии всех на свете колыбельных.
Лили затихла, застыла, ему показалось было – уснула. Но вдруг подняла детские, полные надежды глаза.
- Так ты скажешь, чтобы мне его вернули?
- Скажу, - глухо ответил Снейп.