Глава 59. Любовь и смерть

В середине октября Доркас объявила, что подготовка окончена. Девушки, по её мнению, были обучены достаточно, чтобы поступать на задания. Правда, она прямо сказала, что на боевку порекомендует только Марлин.
- Брокльхерст, ты, кажется, и сама в бой не рвешься. А ты, Эванс, лучше повторяй зельеварение. Лишний зельевар штабу не помешает. Да, Маккиннон, тебе тоже рановато задирать нос. Ты слишком рисуешься в бою. Будь проще. Красота – сила губительная, не стоит её искать везде.
Девушки думали, будет обряд посвящения, клятвы, но вместо этого Доркас просто вручила им три записки с адресами. Лили должна была в следующий свободный день явиться к некоему Бенджамену Фенвику в его аптеку в деревне «Пампкинг-Холл», взять необходимые ингредиенты и оборудование, после чего переместиться в Лондон, на одну тусклую улочку рядом с Косым переулком, и там приготовить зелья, которые ей закажут.
Лили постаралась подавить привкус разочарования. Не все ли равно, как приносить пользу – в бою или у котла? Правда, фамилия аптекаря ей не нравилась – напоминала о первом учителе по ЗоТИ – но пора бы уже забыть о неприязни к вредному учителю, тем более, он давно мертв.
Пампкинг-Холл оказался деревушкой вроде Годриковой Впадины, с островерхими домиками, улицами, мощеными булыжником, и дубравами вокруг, уже поредевшими и стылыми. С вершины холма, куда аппарировала Лили, она заметила горбатый мостик над рекой, по нему торопливо проходили два школьника с сумками. Видимо, население в деревне смешанное, маги и магглы.
Аптека располагалась в старом кирпичном домике, темном от дождей и увитом стеблями плюща. Высокий темноволосый человек за прилавком в самом деле оказался чем-то похож на покойного профессора Фенвика, впрочем, был куда красивее и солидней. Мягко приняв от Лии записку, он поправил галстук, улыбнулся и негромко крикнул куда-то вглубь комнаты:
- Мэрион, поди сюда, есть работа!
Лили не обратила внимания на совпадение имен: мало ли, сколько на свете Мэрион, Мэри-Энн или Марианн. И когда к прилавку подбежала девушка с блестящими глазами, с волнистыми волосами, в цветастом платье – удивилась лишь ,что с ней здороваются, как со старой знакомой. Лишь когда помощница Фенвика нацепила висевшие у нее на груди, на тонкой цепочке, очки, Лили узнала её – действительно, то была Мэрион Риверс.
- Собери этой девушке ингредиенты для мази от ожогов и выдай настойку бадьяра. Грюм с нами потом рассчитается.
- Знаю, - улыбнулась ему Риверс и скрылась.
- Мэрион тоже в Ордене? – шепотом спросила Лили. Бенджамен Фенвик благодушно помотал головой:
- Нет. Но о его деятельности ей известно.
Мэрион, стуча маленькими каблучками, выбежала из подсобки; они с Фенвиком обменялись ласковыми взглядами.
- Ты пойдешь на свадьбу Алисы? У нее скоро.
- Пойду, согласилась Риверс. – Она мне уже присыла приглашение. Да и мистер Фенвик там будет, верно?
- Весь Орден, - аптекарь будто невзначай приобнял помощницу. – Ведь мы их товарищи теперь.
В остальном задание оказалось неинтересным. Лили явилась по указанному адресу, где оказалась лишь пустая заброшенная квартирка, сварила там зелье против ожогов и посидела до времени, которое ранее указала ей Доркас.

За неделю до Хэллоуина состоялась свадьба Фрэнка и Алисы. Так уж получилось, что за пару дней до того Лили побывала еще на одном торжестве – скучнейшей и правильнейшей свадьбе Петунии с Вернонм. Отец настаивал, чтобы Лили стала подружкой невесты, но сестра, еще дувшаяся за ссору в кафе, не пожелала сделать так. Что ж, Лили особенно не расстроилась.
Утро, когда Фрэнк и Алиса должны были стать мужем и женой, выдалось холодными неожиданно солнечным. Рассвет освещал обряженные пурпуром ветви рябин, которыми был обсажен дом Лонгботтомов. Подруги поднялись затемно, чтобы подготовить невесту, и теперь, пока её часть работы была выполнена, Лили отошла к кону. На лужайке Фрэнк с кузенами еще раз осматривали свадебный шатер. Вспомнился вчерашний день, когда прибывшие подружки невесты знакомились с семьями обоих новобрачных.
Со стороны Алисы были отец, мать и брат – приятные, но несколько отстраненные люди, которым, кажется, большее удовольствие доставляло находиться в обществе друг друга, чем беседовать с гостями и хозяевами дома. Эти самые хозяева – Августа и несколько её племянников – бросали довольно придирчивые взгляды на тушевавшуюся невесту. Алиса краснела, опускала глаза, теребила ткань платья и наконец увела подруг из гостиной в отведенную ей комнату. По дороге они завернули еще в одну, пустую, плотно занавешенную, где только посередине стоял высокий мольберт, прикрытый тонкой марлей. Алиса приподняла полотно.
Изображенные на картине мужчина и женщина в средневековых нарядах из серой шерсти, расшитой жемчугом, стояли на фоне осеннего сада. Лица показались Лили знакомыми.
- Это мы с Фрэнком, - подтвердила Алиса. – Парадный портрет.
- Старомодная традиция, - покривилась Марлин. – Свекровь настаивает?
Алиса опустила ресницы.
- Жить-то отдельно будете? – деловито осведомилась Мери.
- Да…
Мери вообще появилась первый раз за долгие месяцы; с тех пор, как её приняли в команду, девчонки не получали от нее вестей. Но вернулась она спокойная и довольная, с прежней уверенностью в себе. Лили опасалась, как они встретятся с Люпином, но встречи не вышло: Ремус не явился.
Свадьба вышла, конечно, многолюдная (прибыл весь Орден) и хлебосольная, но не сказать, чтобы очень уж радостная. Недовольство свекрови, разливаясь в воздухе, отравляло торжество, да и Алиса в расшитом серыми кружевами платье и с белым покрывалом, ниспадающим прямыми складками, выглядела больше послушницей монастыря, чем невестой. Серьезный Фрэнк неодобрительно встречал любую шутку, которую пытались было отпустить Джеймс и Сириус (единственные, пытавшиеся веселиться). Лили забавляла себя воспоминанием о том, как под открытым небом забавный коротышка помогал жениху и невесте произнести брачную форму, но чувствовала, что свадьбе подруги совсем не радуется.

Погода в ноябре была жуткая: густые стылые туманы сменялись проливными дождями, иногда с неба сыпала крупка, не оседавшая на земле, а ветер, казалось, готов был сорвать с костей плоть. Между тем оказалось, что у Розы износились сапоги, да и пальто в прошлую осень замызгалось изрядно - конечно, следовало купить новое, но в Коукворте не найдешь того, что ей бы понравилось, а в Манчестер по скользкой от дождей дроге, обложенной дымкой, ехать опасно. Можно, правда, добраться по железной дороге - но Джордж так давно сам никуда не возил жену... Эвансы дожидались солнечного дня, и он наконец настал.
Лили собиралась на работу еще в темноте, удивляясь про себя тишине на улице: она уже привыкла просыпаться под шум потоков, бегущих с крыш. Мам еще спала, отец спустился к дочери и проводил до дверей.
- Дождя вроде бы нет. Пожалуй, мы с мамой съездим в Манчестер за пальто и сапогами. Но к твоему приходу точно вернемся.
Лили чмокнула отца и убежала, не оглянувшись.
День проходил утомительно, и девушка уже горевала при мысли, что и назавтра не получится отдохнуть: дежурство в Ордене. Только бы прийти домой - а там будет горячий ужин (мам вчера хотела сготовить рагу), любимое кресло, может, на то, чтобы немного почитать, хватит времени и сил... Лили растирала уставшие глаза, разминала пальцы и дальше строчила и шила. Когда стрелки на больших часах над столом Грюма наконец доползли до девяти, она с облегчением вздохнула и потянулась за пальто.
...Сперва она не поняла, отчего при взгляде на дом ей стало холодно. Только упало куда-то и шумно забилось сердце, только дыхание в горле сбилось в комок. Лили моргнула, надеясь, что ей показалось. Нет, так и есть: окна не горели. Едва ступая, она поднялась на крыльцо. Открыла дверь своим ключом. Тишина в доме была мертвая. Стало пронзительно-страшно, Лили готова была закричать и пуститься на утек, но вместо этого, чуть слышно позвав маму, а потом отца, включила в передней свет. Обуви и пальто родителей, папиного кепи и маминой шляпки на месте не было. Выскочив из дому и спешно заперев дверь, Лили побежала к гаражу. Машины отца там не стояло - значит, родители, как и планировали, уехали в Манчестер. Вот только не вернулись.
Останавливаться ни у кого они не собирались - да и не у кого особенно. "О Господи... Боже... Господи..." Она вдруг показалась себе отрезанной от всего мира, бродящей по городу, вымершему от чумы, или приговоренной к смерти. "Нет-нет-нет. Все должно образумиться. Сию секунду все должно образумиться. Они..." Во рту стало солоно, из глаз сами хлынули слезы.
Снова идти в дом было страшно, но Лили заставила себя: следовало позвонить по телефону. Да, начать обзванивать больницы - наверняка родители просто попали в аварию. Но они живы. Тогда морги... Ни в коем случае не надо обзванивать морги. Или позвонить... На всякий случай, просто чтобы убедиться , что родителей там нет. Но начала - звонок Петунии. О Господи, дай сил.
... Петуния выслушала сдержанно, попросила перезвонить, как только что-что выясниться, и в случае необходимости обещала приехать первым же поездом. Положив трубку, Лили стиснула зубы. Сердце стучало еле-еле, пальцы не слушались. Глаза то и дело застилали слезы. Она старалась пока ни о чем не задумываться, однако перед глазами вставали картины одна другой страшнее. Она трясла головой, но видения не проходили.
Ни в больнице Коукворта, ни в морге родителей не оказалось. Лили потянулась за справочником по Манчестеру. Не совладав с собой, прилегла на тумбочку и тихонько завыла в тоске.
Первым нашелся отец. Мужчина, подходящий по описанию, поступил в реанимацию сегодня днем и пока не приходил в себя. Автомобильная авария, множественные переломы. Женщина? Никакой женщины с ним не было. Записав точный адрес больницы и уточнив, с которого часа она открыта для посетителей (вдруг к утру отца переведут в палату), Лили стала звонить в морг.
Женщина с похожими данными нашлась довольно быстро. Особые приметы тоже совпали, но на всякий случай Лили попросили подъехать на опознание. Записав адрес морга, она вяло положила трубку. Наконец-то сняла пальто, шаркая, прошла на кухню. Висела глубокая, беззвездная ночь. Надо бы прозвонить Петунии еще раз - но сил не было. Придется говорить, что мама умерла.
Решив заварить себе кофе и съесть что-нибудь (вдруг сильно захотелось), Лили включила свет. На крючке аккуратно висел мамин передник. Где-то в глубине дома осталось её домашнее платье, а в передней, на низкой полке - тапочки. На плите еще стояло жаркое, приготовленное ею с утра. Прижав передник к себе, Лили опустилась на пол, уткнулась носом в ткань, впитавшую и смешавшую все кухонные запахи, и ей показалось на секунду, что она обнимает маму, живую, здоровую - какой та была вчера.
В дом она так и не прошла: там повсюду были мамины вещи. Петуния, вскрикнув прямо в трубку, пообещала приехать в течение дня: она не сомневалась, что Вернон её подвезет. Пусть Лили свободно распоряжается временем: у сестры есть ключи от дома. Надо только выписать телефон того морга. Договориться насчет маминых похорон.
Едва дотерпев до семи утра, Лили аппарировала в Манчестер. Морг и больница открывались в восемь. Час она бродила по улицам, опустошенная и одинокая. Безумно хотелось прижаться к маминому плечу и поболтать - и чем яснее Лили осознавала, что этому больше не быть, тем сильнее осязала мамино тепло, и четче звучал в ушах родной голос. Мама была совсем близко, но мучительно невидимая.
В морг Лили вошла, уже отупев от одиночества, а увидев маму, не поверила, что она мертва. У Розы обгорела одна половина лица, но другую можно было узнать без колебаний. и приметные родинки на плече сохранились. Лили почему-то не испугалась, с ней не сделалось дурно - она просто не верила, и все. Мама где-то должна быть живая.
Ей что-то предлагали выпить. Потом принесли подписать какие-то бумаги - подмахнула, не глядя. Договорилась, когда маму заберет. Выйдя на свежий воздух (она не ощутила запаха мертвецкой, лишь на улице почувствовала, что голова болит), Надо было еще проведать отца.

В больнице Лили сообщили, что состояние Джорджа стабильное, его перевели в палату, после обеда, пожалуй, она может побыть с ним минут пять. Лили кивала, слушая врача, и думала почему-то, что желудок вот-вот начнет сам себя поглощать, что надо найти кафе и перекусить там. Папа снова будет бодрым и сильным. А мама где-то рядом - просто невозможно, чтобы она ушла насовсем. Потом опять были часы безделья, молчания и одиночества, и отчаяние нахлынуло с невиданной силой. Лили внезапно поняла: ей придется рассказать, что мамы не стало, отцу. Ох, если бы кто-то другой это мог сделать! Может, ему уже рассказали врачи?
Но врачи, очевидно, Джорджу еще не рассказывали ничего. Когда дочь пришла, он был в сознании - раздавленный, пожелтевший, утыканный капельницами, закованный в латы гипса, он все-таки улыбнулся ей и что-то прошептал. Лили различила по губам:
- Где Роза?
Лили показалось, будто её с силой дернули вниз, будто в палате кончился воздух. Ей не пришлось говорить ничего: Джордж догадался и так. Прикрыл веки, потом слабо поманил Лили пальцем. Она присела на краешек койки.
- Доченька, - уже внятнее прошептал Джордж. - Дочка...
Лили потянулась к отцу, поцеловала в сухой потемневший висок. Он больше не открывал глаз, не шевелился, молчал, а Лили вскоре выставила медсестра.
Манчестер на сегодня пора было покинуть, оставив искалеченного отца и обожженную, мертвую маму. Лили аппарировала в Коукворт. Она, пожалуй, не решилась бы снова войти в пустой дом, но еще в саду увидела Петунию, обстригавшую клумбу с запоздалыми георгинами.
- Цветы понадобятся, - объяснила сестра, не поздоровавшись, и вдруг заплакала. Лили, опустившись рядом, заревела вместе с ней.
В гостиной Вернон включил телевизор погромче. Увидев Лили, непривычно вежливо поздоровался и предложил чаю. Лили согласилась: лучше даже с Верноном, чем одной. Укуталась в любимую мамину кофту: почему-то стало знобить. Петуния суетилась, прибираясь, Вернон, вооружившись справочником, отправился куда-то звонить, а Лили все сидела, уставившись в одну точку. "Почему так, ведь я же не хочу! Я хочу, чтобы немедленно вернулось все, что было! Чтобы мама и папа были живы, чтобы все было, как... уже позавчера. Мама, где ты, ведь мне же плохо?" Мама не отвечала.
Зазвонил телефон, но Вернон уже возвратился в гостиную, и трубку взяла Петуния. От её тревожных "Алло... Да, я... Скажите, что случилось..." Лили захотелось сойти с ума.
- Что там? - нетерпеливо спросила она, когда очень бледная Петуния вошла в комнату.
- Туни, в чем дело? - Вернон подхватил жену под локти.
- Из больницы звонили. Папа умер, - пролепетала сестра.
У Джорджа Эванса случилась внезапная остановка сердца: Сделать ничего не успели: смерть наступила мгновенно.