Глава 55. Аластор Грюм

Утренний туман рассеивался, поглощаемый утренним солнцем. Лили, поджав ноги, сидела в старом кресле у окна. Марлин проснулась совсем недавно и ушла умываться. Завтрак для нее стоял на столе, накрытый эмалированной выпуклой крышкой: Лили заколдовала её так, чтобы она сберегала все тепло. Приятно, в самом деле, делать такие милые мелочи.
Сама Лили позавтракала давно: от волнения рано проснулась. Сегодня они – она, Марлин и Алиса - должны были узнать результаты экзаменов в школу авроров. Лили гадала, возьмут ли: слишком сомневалась в результате по ЗоТИ. Если и не возьмут, в принципе, не катастрофично: Джеймс все равно поможет ей попасть в пресловутый Орден Феникса – но тогда надо думать, куда бы устроиться на работу. Сидеть на шее у родителей или парня Лили не собиралась.
Джеймс и Сириус навещали их постоянно: таскали по Лондону или выводили за город на прогулки. Иногда к ним присоединялся Фрэнк, столь же часто бывавший у Алисы, но в основном эта двое предпочитали общество друг друга. А вот Мери (она жила в одной комнате с Алисой и искала места в какой-нибудь команде по квиддичу), если её никто не звал с собой, оставалась одна: Люпин со времени отъезда из Хогвартса еще не прислал ей ни одной весточки. Кажется, он воспользовался разлукой, как поводом исчезнуть из жизни девушки.
Лили подумала бы, что с Ремусом случилось что-то скверное – мало ли, ведь в стране неспокойно. Нет, друзья говорили, что он устроился на работу в какую-то контору в сельской местности, все обещает им объясниться с Мери, но то ли тянет, то ли робеет.
- Все-таки сама понимаешь, - улыбался Джеймс. – Макдональд – дама грозная. Еще поколотит со злости.
Лили и сама понимала, что Мери лучше не сердить, но, глядя на подругу, по вечерам уныло забивавшуюся в уголок комнаты и изредка шмыгавшую носом, ловила себя на мысли, что хорошая взбучка Люпину не повредила бы. Так, чтобы бояться перестал. Пусть он не любит Мери, но тогда бы уж нашел в себе мужество поговорить начистоту.
…Вместе с Марлин в комнату вошли Алиса и Мери, уже одетые для выхода (Макдональд решила поддержать подруг). Марлин бросила перед Лили номер «Ежедневного Пророка»:
- Не читала еще?
- Нет, а что там? – Лили развернула газету.
- Стерва Смит выходит замуж.
Обычно, сообщая о помолвках, ограничиваются куцей заметкой на последней странице, но отец Эльзы, конечно, не мог допустить, чтобы свадьба любимой дочери прошла незамеченной для магического мира. Половину страницы занимало даже не само объявление с вполне традиционным текстом, а портреты жениха и невесты. Эльза еще более похорошела, от её красоты дыхание замирало, словно бы смотрели на лицо святой; что же касается её будущего мужа, Лили невольно скривилась. Лоренсо Забини, крупный поставщик сердцевин волшебных палочек, партнер отца Эльзы. Вероятно, смолоду он был хорош жгучей красотой итальянских мужчин, но теперь облысел, обрюзг, черные глаза заплыли жирком и щурились подозрительно, в лице с обвислыми щеками и тяжелыми бровями было что-то бульдожье.
- Достойная пара этой мымре, вам не кажется? – задорно спросила Марлин. Лили и Мери промолчали: Лили вспоминала окровавленное тонкое тело на полу туалета, глумливый голос Эммелины и болезненно-прямую фигуру человека, идущего к дочери в Больничное крыло, и почему-то ей казалось, что Мери думает о том же. Алиса, насупившись, взяла газету и некоторое время вглядывалась в колдографии.
- Странно, - медленно произнесла она. – Ведь отец Эльзы, кажется, очень любит её – и вдруг отдает за такого. Конечно, нельзя судить по внешности, но…
- Опять жалеешь? А я вот рада, что её муж будет стар, уродлив и зол, - Марлин вытянула ноги, уложив их на свободный стул. – Поговаривали, что Забини поймал её отца на каких-то махинациях. Тот, видимо, вынужден откупиться от Азкабана единственной дочерью. Что ж, каждый получает по заслугам.
- Тогда мы-то что заслужили с тобой? – воскликнула Мери из своего угла. Алиса живо скользнула к ней: плечи Макдональд тряслись от рыданий. Последнее время она плакала чаще, чем за все годы учебы.
- Да уж, с кем поведешься… - Марлин поиграла шлепанцем. – Была у нас Мери Макдональд, а стал Ремус Люпин в юбке.
- Не надо, - тихо попросила Лили. Маккиннон бросила на нее удивленный взгляд. А Мери всхлипывала:
- Я письмо от Рема получила утром… Не говорила еще никому… Он пишет, что нам надо прекратить… Что все было ошибкой… Я ему не нужна… - она соскользнула по стене на пол и уткнулась в колени.
Значит, Люпин нашел в себе смелость объясниться хотя бы так. Лили поймала себя на мысли, что Мери ей не жаль: та понимала, на что шла, затевая роман с человеком, явно влюбленным в другую. Марлин, обиженная на упоминание «темной», о которой следовало бы хранить тайну, также даже не обернулась в сторону плачущей, предпочтя впиться зубками в сосиски. Только Алиса бестолково тормошила Макдональд, что-то лепеча.

День начинался невесело, и это насторожило Лили: по её наблюдениям, если утром все пошло наперекосяк, днем не жди удачи. Когда они добрались до Атриума Министерства магии (Лили никак не могла налюбоваться на этот величественный зал), когда протиснулись сквозь толпу к стендам, на которых были вывешены списки поступивших в школу авроров, Лили почти не удивилась, не найдя своей фамилии.
Алиса, разумеется, прошла на курсы подготовки экспертов, Марлин приняли на отделение расследований, хотя в целом у нее результаты должны были быть не лучше, чем у Лили. Вероятно, ЗоТИ здесь придавалось большее значение, чем остальному. Пока девчонки радостно обнимались, Лили, выбравшись из толпы, довольно спокойно отошла в сторону.
Так бывает, что горечь подступает не сразу и разума не мутит. Наверное, лет в четырнадцать можно было бы впасть в отчаяние – но теперь, после предательства Северуса, гибели Нелли, горя, через которое прошел Джеймс, стыдно уже от того, что на глаза наворачиваются слезы досады. Было бы, о чем плакать, в самом деле. Стиснув кулачки, Лили приказала себе прекратить.
- Эй, как тебя там? Эванс! Ну-ка подойди!
Лили подняла голову. Перед ней, нацелив глаз-протез, стоял Аластор Грюм.
- Я тебя помню. Провалила экзамены, да?
- Баллов недобрала.
- Да? – он ухмыльнулся. – А тебе в самом деле хочется лезть в это дерьмо? Ты подумай. Девки-то к нам идут, только ревут потом долго.
Лили зло поджала губы. Еще один шовинист.
- Я бы не заревела.
- Да? – он потер подбородок, крутя искусственным глазом. – А поработать у нас не хочешь? Так сказать, чтобы убедиться самой?
- Поработать? – Лили сглотнула соленый комок: реветь перед Грюмом точно не хотелось. Подошедшие было девчонки застыли в стороне. – Как я у вас поработаю, если я даже в школу авроров не прошла?
- Нужна тебе эта школа, чтобы протоколы писать, а? – фыркнул Грюм. – Я тебе предлагаю место секретарши. Как говорится, полставки, а то наша-то девчонка испрохудилась совсем. Работа адская, с семи утра до девяти вечера, иногда до полуночи. Без выходных. Ну, день ты – день она, так что выходные все же будут, а то бодрящих зелий секретарям не выдают. Согласна?
Надо соглашаться, иначе он подумает, что она испугалась.
- Да.
- Отлично. Завтра к семи чтобы была в аврорате.
Он вперевалку отошел, а Лили хлопала глазами: только сейчас до нее дошло, что, ни сходя с места, она устроилась на первую в жизни работу.
Девчонки за нее, конечно, порадовались, но и обеспокоились: условия показались им слишком тяжелыми.
- Зато, в самом деле, я посмотрю на работу авроров изнутри, - возразила Лили. – А уволиться, если будет тяжело, всегда успею.
«И на меня посмотрят», - вдруг подумалось ей. В самом деле, с чего вдруг Грюму звать к себе в секретарши почти незнакомую девчонку, которая к тому же на допросе ему явно врала? Она вспомнила слова Джеймса: что-то о том, будто, хотя Орденом руководит Дамблдор, принимает туда совершенно иной человек. Что, если Джеймс уже попросил о принятии в Орден Лили, но её сначала решили испытать, проверить? Если так, надо выложиться, чтобы ей поверили, чтобы её допустили до дела, о котором она мечтает. Внутри захолодело от волнения.

Алиса и Марлин уехали в тот же день. Мери перебралась в комнату к Лили: она все еще искала работу. А Лили на следующий день поднялась пораньше, быстро собралась и без пятнадцати семь уже была у входа в аврорат.
Лили улыбалась: ей нравился утренний город. Полусонные улицы потихоньку заполняются прохожими, машины гудят бодряще, выхлопы смешиваются с запахом кофе и свежего хлебы, духов и приторных мелких цветов в клумбах. Смог отяжеляет рассветную дымку, но солнце уже бойко пробивается, озаряя пестроту домов. Ни чинное, молчаливое утро в Коукворте, ни ни суета завтрака в Хогвартсе так не нравились Лили, как понравилось первое же утро Лондона.
О работе она старалась не слишком думать ,чтобы не волноваться. Лили представляла, как входит в полупустое здание - но к своему удивлению, обнаружила, что из аврората будто никто и не уходил. Из кабинета в кабинет переходили помятые люди в форменных мантиях, стойко пахло потом, дешевыми сигаретами и дрянным кофе, слышалась матерщина. Лили сжала губы и приказала себе идти вперед, не обращая ни на что внимания.
Грюм дал ей записку с номером кабинета, и она несказанно обрадовалась, когда, отыскав нужный, узнала в сидящей там за столом и листающей дело молодой женщине Гестию Джонс. Та, в свою очередь, девушку узнала не сразу: она запомнила Лили еще подростком.
- Ты? Милая, как здорово! Но неожиданно немного. Работа у нас тяжелая. Раньше протоколами и хранением дел занимались сами же авроры - точнее ,стажерам навязывали. Я вот этих протоколов столько переписала, что, как вспомню, пальцы болят. Да ты садись. Но очень возросла нагрузка за последнее время, вот пришлось учредить должность секретаря и даже поставить две смены. Зарплата будет небольшая: оклад секретаря пополам. Вон там лежат дела твоей сменщицы, Нэнси, их не трогай. Здесь у нас пергамент и перья. Если кончаются, надо обращаться к завхозу, чтобы выдал новые. С этим лучше не затягивать, понадобиться могут в любой момент. Ну давай, расскажи, как там остальные ваши девочки? Мери, Марлин, Алиса? Все здоровы?
Лили принялась рассказывать. Гестия уже знала про нападение на Хогсмид, знала о жертвах: она помнила Нелли, а Роберт Риверс поддерживал её, молоденькую стажерку, в первый год работы. Обе были в шаге от того, чтобы всплакнуть, когда кабинет ввалился русоголовый детина не меньше шести футов и трех дюймов ростом, в форменной куртке и почему-то блестевших от влаги резиновых сапогах. Грубые штаны также были мокрыми почти до средины бедра.
- Ну что ,взяли? - спросила Гестия. Детина кивнул, схватил графин и стад пить большими глотками. Лоб блестел от пота.
- Чуть в болоте не утонул, зараза. Отправили в Азкабан. Сегодня будем допрашивать.
Гестия пошарила в ящике стола и протянула товарищу довольно пыльную булочку. Он откусил и покосился на Лили, наконец заметив её. Та пыталась вспомнить, где же видела этого человека: он казался ей смутно знакомым.
- Наш новый секретарь, Лили Эванс, - представила её Гестия. - Будет сменщицей Нэнси. А это Карадок Дирборн.
И тут Лили вспомнила.
- Вы случайно не родственник Элизабет?
Гестия покраснела, а лицо Дирборна словно налилось желчью.
- Брат, - буркнул он зло. Лили, в принципе, хотела промолчать, но не спросить было невежливо:
- Как она?
- Понятия не имею, - процедил Карадок уже с откровенной враждебностью. Гестия под столом легонько пнула Лили в щиколотку. Та поджала губы.
Первый час Лили не знала, чем бы заняться. Дирборн, к счастью, почти сразу ушел (за полуоткрытой дверью Лили заметила нечто вроде крайне запущенной комнаты отдыха). Гестия снова взялась за потрепанную папку с делом. Браться за строе Лили не решалась. Она уже начала потихоньку дремать, когда в кабинет влетел Аластор Грюм.
- Эванс, чего сидишь? Быстро пергамент с пером в зубы и за мной! Поедем в Азкабан!
Лили, замерев, едва гнущимися пальцами достала письменные принадлежности.
Через каминную сеть они с Грюмом переместились в домик тюремщика. Тот, низенький человек с бесцветными глазами и ничего не выражающим лицом,, прошел вместе с ними к лодкам.
Перед отправлением Грозный Глаз (так его, как узнала Лили от Гестии, за глаза звали подчиненные) велел накинуть теплый форменный плащ, и теперь Лили поняла, зачем. От студеной воды подымался соленый холод. Сырость, кажется, пробирала до костей, и настроение резко испортилось.
- Помнишь, что надо делать при нападении дементоров? - строго спросил Грюм.
- Выпускать Патронус. Это я умею.
- Отлично, а просто в присутствии?
- Думать о хорошем.
Мысли лезли щемящие: Лили вспоминала далекие годы детства, вспоминала, как Северус первый раз рассказал ей об Азкабане и дементорах, и она ,влекомая странным любопытством, именно о них просила повторить вновь и вновь. Она помотала головой и постаралась вызвать воспоминания о ночах с Джеймсом. Между тем в соленой холодной думке показался полуразрушенный параллелепипед высокого замка, вокруг которого парили длинные, бестелесные фигуры в плащах. Внутри все сжалось. "Думай о Джеймсе", - шептала про себя Лили и глядела на воду: так становилось легче.
Первое, чем поразил Азкабан, когда Лили вслед за Грюмом вошла в его тяжелые двери - нестерпимой вонью. Множество грязных тел, испражнения, разложение - и гниль, холодная гниль, как из подвала заброшенного дома, но сильнее раз в десять. Но минуту спустя она уже привыкла к запаху и не думала о нем: звуки оказались страшнее. Из многих камер доносились такие крики и стоны, будто человека свежевали заживо; кто-то плакал навзрыд, а кто--то выкрикивал проклятия. Иногда Лили казалось, что в камерах заперты звери: человек не смог бы так выть. "Это делают с ними дементоры", - словно прошептал ей кто-то, и колени подогнулись, в глазах помутилось.
- Эванс, заснула, что ли? Не отставать!
Она покорно пошла вперед. "И как я смогла бы отдать сюда Северуса, а Сириус - своего брата? На такие мучения... Даже зная, что они совершили - нет".
Азкабанские коридоры казались мучительно долгими. От криков Лили почти оглохла, от вони сомлела. Когда они наконец дошли до нужной камеры, она, даже не взглянув на заключенного, принялась строчить все, что спрашивал Грюм.