Глава 53. Выпускной

На пасхальных каникулах Лили ждал сюрприз: в Коукворт на праздник приехала Петуния вместе с молодым человеком. Сестра с удовольствием представила своего жениха – Вернона Дурсля, младшего администратора какой-то лондонской фирмы.
Собственно, он был уже не молод, ему миновало тридцать пять. Рослый, тяжеловесный, с полным отсутствием шеи, он носил рыжеватые усы и говорил хрипловатым голосом курильщика. Маленькие глазки обежали Лили при знакомстве с равнодушным презрением: «Еще одна пустоголовая вертихвостка, ничего интересного». Лили насупилась. Ей вообще не нравилось, когда ей открыто выражали плохое отношение, а уж в родном доме она не потерпела бы этого – тем более, зная, что родители будут на её стороне. Впрочем, Вернон не грубил ей; он вообще больше не замечал её, разговаривая по большей части с Джорджем и иногда с Розой. Один вечер они с отцом проспорили о нынешнем премьер-министре, другой – о необходимости полной ликвидации физических наказаний в школах, и Лили только удивлялась, как её нетерпимый в свободолюбии и демократизме папа может больше трех минут выносить этого косного, тупоголового мещанина.
Впрочем, удивлялась она и еще одному: как грубоватый Вернон преображался, стоило рядом появится Петунии. Он вскакивал, подавал ей руку, помогал усесться, расспрашивал, не голодная ли она, не желает ли чаю, не дует ли ей – и Петуния светилась счастьем от его заботы. Она вообще похорошела: ей шло и то, что она слегка поправилась, и то, что осветлила волосы, став совсем белокурой.
Едва Лили приехала, Туни заглянула к ней в комнату, неожиданно тепло обняла, расцеловала и прошептала:
- Только, Лили, умоляю, не надо колдовать при Верноне! Сестренка, ты, конечно, меня поймешь…
- Понимаю, - согласилась Лили не без горечи: с Верноном все стало ясно с первых минут знакомства. – Не бойся, на каникулах колдовать мне все равно запрещено.
- Спасибо, - у Петунии чуть не слезы выступили на глазах. – Я не переживу, если Вернон бросит меня. Он вся моя жизнь.
От присутствия гостей в доме было душно, и как ни твердила себе Лили, что родственников надо уважать, какими бы они ни были, все же она предпочитала дни напролет слоняться по улицам. Однажды съездила в Манчестер, а как-то забрела к лесному озеру, где они когда-то купались с Севом. Меньше трех лет назад – а кажется, так давно… Однажды встретила Тобиаса Снейпа: он спал на скамейке, снова в стельку пьяный. Наверное, с тоски, что сын не приезжает, сорвался вновь.
На пятый день Вернон и Петуния уехали, и Лили с родителями вздохнули свободно: из-за гостей в доме было душно. Все же что за нелепая игра судьбы привела Петунию в их семью? Она могла родиться у людей, которые гордились бы такой правильной, благоразумной дочерью, а не у тех, кто исходит тоской, глядя на ее кислое личико.

Вернувшись в Хогвартс, Лили уже не отрывалась от подготовки к экзаменам, и никакие уговоры Джеймса не смогли бы заставить её в выходные пойти не в библиотеку, а в Хогсмид. Материала для повторения оказалось удивительно много, так что казалось, они и не проходили половины из всего, что должны были спросить. Особенные волнения вызывал экзамен по ЗоТИ: и потому, что Лили явно чувствовала, насколько бессистемны её знания, и из-за подсознательной боязни нового неприятного инцидента.
К счастью, все обошлось. Две недели, в течение которых сдавали ЖАБА, показались Лили двумя веками. Она не удивлялась тому, что ей стали велики форменные юбки, и даже не особенно бы расстроилась, обнаружив у себя пару седых волосков. В дни, когда проверяли работы, волноваться уже не осталось сил, и Лили часами лежала на кровати или с книжкой спускалась во двор Хогвартса – впрочем, мысли были настолько опустошены, что осознавать прочитанное она не могла.
Двадцать четвертого июня наконец огласили результаты. Гриффиндорцы на экзаменах показали себя прекрасно: Алиса и Сириус справились на все «Превосходно», у Лили, Джеймса и Ремуса было только по одному «Выше ожидаемого» (по ЗоТИ, зельеварению и рунам соответственно), а единственную «Удовлетворительно» получил Питер Петтигрю: ЗоТИ, увы, не давалось и ему.
Довольная Лили, целуясь с сияющими подругами и пожимая руки мальчикам, следила глазами, как подбегают к столу преподавателей за аттестатами ребята с других курсов. Первыми, помнится, совершенно одинаковые аттестаты получили сестренки Эббот, тут заглянули, взвизгнули от радости и обнялись. Альфред Эйвери, просматривая собственные оценки, морщился. Айзек Гольдштейн показал себя куда хуже, чем мог бы, но не расстроился: смерть Изабель Крейл, видимо, по-прежнему заслоняла для него остальное. Точно так же равнодушно приняла весьма приличный на фоне остальных хаффлпаффцев аттестат Мэрион Риверс. С февраля она носила на школьной форме и в косе креповые ленты, а вне учебы надевала лишь черное платье с белым воротником, почти ни с кем не говорила, кроме Маделайн Вэнс, но ради экзаменов все же взяла себя в руки.
Летиция Гэмп осталась довольна оценками – и по совести, было, чем довольствоваться; Энтони Гринграсс хранил неизменно чинный вид, а рейвенкловка Мелани Эрроуз разрыдалась: у нее оказалось целых две «Выше ожидаемого», по зельеварению и травологии. Рейвенкловцам вообще с ЖАБА не повезло: Бертрам Обри, получив свой аттестат, в ярости хлопнул им об стол. Высший балл в этом году получил не он, а Северус.
Тот приплелся к столу, за время экзаменов еще похудевший и сгорбившийся, непроницаемо поглядел на учителей, взял аттестат, вяло подал руку расчувствовавшемуся Слизнорту и прошаркал назад. Энтони и Летиция, Эйвери и Мальсибер зааплодировали ему, и даже Электра, Линнет и Шафик выдали несколько вялых хлопков.
Сириус, ткнув Джеймса в плечо, фыркнул:
- Нет, как тебе? Наш выпускной будет открывать урод!
- Брось, - Джеймс добродушно махнул рукой. – Кто с ним пойдет? С ним даже Риверс побрезговала бы, а она еще и в трауре.
- Может, Гэмпи над ним сжалится? – Сириус указал подбородком на Летицию, что-то вполголоса обсуждавшую с Северусом и Энтони. – Кстати, как там с их браком? Жениху положено танцевать с невестой!
- Если он вообще умеет танцевать, - Джеймс, нашарив закатившийся под тарелку шоколадный боб, откатил его к Лили. – Ты его не учила случайно?
- У него ноги кривые, - Лили холодно пожала плечами. Полно, хватит его щадить. – Он и бегал-то с трудом.
- Какие у него ноги, Эванс, мы все наблюдали два года назад. И не только ноги мы смогли оценить, правда? – Блэк, как показалось Лили, нарочно заговорил громче.
- О да! – рассмеялась Марлин. – Спасибо Джеймсу, хотя зрелище вышло омерзительное. Лучше бы он снял трусы с кого-нибудь посимпатичнее и почище. А то эта задница в шрамах…
- Прекрати плеваться жабами, - прошипела Алиса. Люпин предсказуемо покраснел, и неожиданно насупилась Мери.
- Прекращу, - Марлин запустила пальцы в разваленные по плечам черные волосы и так возвысила голос, что и со стола Слизерина стали оборачиваться. – Прекращу, если Лили расскажет нам, кто же так порол Нюнчика.
- Да, - поддержал Сириус. – И желательно с детальками, в красках.
Лили поперхнулась соком и почувствовала, как краска заливает лицо. На выручку пришла Алиса: схватила Лили за руку и, несмотря на протесты остальных, увела из зала «по срочному делу». К удивлению своему, у дверей Лили еще слышала, как Мери ворчит:
- Вы что, мелкие? Заканчивать пора уже, а то выпускной на носу, а вы туда же…
Алиса и Лили стремительно шли по коридору, пока не остановились у одного из окон. Отсюда открывался вид на Озеро, отливавшее в лучах утреннего солнца черным серебром. Когда-то по этим водам лодки везли первокурсников; с Лили и Северусом ехали Мэрион Риверс и Пенни-Черри. Кто сказал бы тогда, как переплетутся их судьбы… Пенни сегодня была очень расстроена: на и так не блиставшем оценками Хаффлпаффе она, тем не менее, оказалась худшей.
- А кто ехал с тобой, Алиса? – Лили прижалась лбом к стеклу. – Ты помнишь, кто тогда с тобой был в лодке?
Подруга слегка повела угловатыми плечами.
- Мери, Марлин и Мелани Эрроуз. Мери, помню, тогда не понравилось, что лодки едут сами: она надеялась показать Марлин, как умеет грести.
- А Мелани?
Алиса улыбнулась.
- Спрашивала всех, что они знают про факультеты. Ей кто-то в поезде наболтал, что все магглорожденные попадают на Хаффлпафф. Знаешь, мне кажется, она всегда немного волновалась из-за своего происхождения.
Лили вспомнилось все, увиденное от слизеринцев – и не только от них – за эти годы.
- Не так уж она была неправа. Нам тут не рады.
Алиса опустила бледные веки.
- Странно, да? Возможности волшебников давно сыграли с ним злую шутку. У нас нет своей инженерии как таковой, у нас не развиваются многие науки, процветающие у магглов. У нас нет собственного искусства как такового, мы заимствуем приемы и стили у магглов и лишь обрядами вкладываем в портреты подобие жизни. У нас нет литературы, сопоставимой с маггловской классикой. У нас нет религии. А ведь человек, никогда ни во что не веривший, не может держать страсти в узде… - она стиснула рукава блузки. – И тем не менее, в чистокровных семьях магглов с легкостью объявляют животными, полуобезьянами.
Слушая её, Лили отрешенно смотрела на озерную рябь. Перед глазами мелькали два лица – широкое, багровое – Вернона Дурсля и тонкое, юное, дышащее надменностью – Регулуса Блэка. За ними показались другие: Тобиас Снейп соседствовал с Барти Краучем-младшим, Петуния – с Эльзой Смит.
- Магглы, положим, тоже не ангелы, и далеко не все из них – умницы. Моя сестра возненавидела меня, потому что со мной происходили странности. А знаешь, кто так порол Северуса? Его отец-маггл. Пил и избивал жену и сына.
Алиса вздрогнула и чуть слышно вздохнула. Лили невозмутимо продолжала:
- Есть, правда, еще инквизиция. Чистокровные ею любят попрекать, забывая, сколько магглов люди Гриндевальда спалили в лагерях смерти.
Алиса побледнела и зажмурилась.
- Господи, какой ужас. Ну почему люди не могут без жестокости, без насилия? Неужели иначе нельзя?
- А с преступниками что делать? – тихо спросила Лили. – Если их наказание не будет жестоким, другие тоже будут безбоязненно совершать преступления.
- Если мы намерены дрессировать людей, как щенков, - в голосе Алисы появилась твердость, - то мы ничем не лучше тех, кто был до нас… Тех, кто допустил инквизицию и Гриндевальда.

В дни, остававшиеся до выпускного бала, Лили прощалась с Хогвартсом. С дЖеймсом, с подругами или одна, она обходила окрестности, вспоминая разное: как они с Северусом смотрели вслед аврорам, уводившим арестованного профессора Фенвика, как на отборе в команду по квиддичу она разбилась, лишившись способности летать, как на первом уроке Ухода за магическими существами наблюдала за кормлением гиппокампа, как, когда Джеймс подвесил Оули, все вместе гриффиндорцы ушли с урока – тогда-то её душа впервые забилась, потянувшись к лохматому задире Поттеру. А вот то роковое место, где на пятом курсе, после экзамена по ЗоТИ, Джеймс с компанией напал на Северуса. Произодшее тогда больно и гадко вспоминать, но все же хорошо, что сложилось именно так. Иначе кто знает, может, Лили до сих пор была бы одна, не решаясь порвать с Севом и боясь приблизить к себе кого-нибудь из-за его ревности, а Джеймс сох бы от скуки с Пенни-Черри.
Лили чувствовала, что, в конечном итоге, ни о чем не жалеет и вряд ли будет сильно скучать. Хогвартс дал ей многое, его можно, пожалуй, назвать хорошей школой, но он остается позади, и вряд ли она хотела бы вернуть дни, проведенные там. Она не расстанется с теми, с кем хочет поддерживать отношения, а разные слизеринцы и рейвенкловцы пусть хоть сквозь землю провалятся – легче без них. Да, не будет больше для нее ни алого поезда, ни Хагрида с жуткой псиной, ни портретов, обитатели которых ходят друг к другу в гости – зато и грязнокровкой никто безнаказанно не обзовет.
…Бальное платье на сей раз Лили подарили на каникулах родители: понимали, что на школьный выпускной она не может остаться без наряда. Оно сейчас висело в спальне, в шкафчике, и иногда девушка доставала его полюбоваться. Кремовое, до щиколотки длиной, оно падало изящными складками; на груди была легкая драпировка, широкие кружевные рукава доходили до локтя. Внизу стояли, словно ожидая, покуда их возьмут, белые лодочки. В волосах – Лили знала точно, уже договорилась с профессором Спраут – у нее будет маленькая белая роза. На сей раз хочется выглядеть безупречно, ведь она идет на бал вместе с Джеймсом.
Девчонки, наслаждаясь бездельем, валялись рядком на полу и обсуждали наряды. Марлин мечтала о небесно-голубом платье, расшитом серебряными нитями. Алиса выбрала серебристое, простого покроя, длиной чуть ниже колен, и того же материала ленту. Мери, не изменяя любви к короткому и обтягивающему, привезла наряд, расшитый по белому фону райскими птицами.
- Люпину должно понравиться, - шутила Марлин, как всегда, болтая в воздухе ногами. Мери на сей раз шла на бал, как и хотела – с Люпином, Марлин, конечно, с Сириусом, а Алисе достался Петтигрю: ему ведь тоже нужна была пара.

День выпускного прошел суетливо. Семикурсники паковали чемоданы, прощались с друзьями помладше, а кто-то, проморгавший остальные дни, торопился подгтовиться к балу теперь. Лили последние дни мало говорила с Джеймсом и уже очень давно не оставалась с ним наедине, но за завтраком и обедом он так ей подмигивал, что она не сомневалась: бал возместит каждую минуту, о которой пришлось пожалеть.
Около семи часов девочки, как и полтора года назад, спустились вниз, к ожидавшим их в гостиной мальчикам. Джеймс на сей раз был с остальными – Мародеры, как один, облачились в бордовые фраки с золотистыми отворотами и такими же бабочками – подал Лили руку, помог спуститься, галантно поцеловал ей пальцы. Марлин и Сириус, едва прикоснувшись друг к другу, затрепетали от напряжения, пробегавшего по телам. Мери хмуро поправляла Ремусу бабочку, он смотрел виновато. Питер, подавая руку Алисе, выглядел разочарованным: наверное, он мечтал о ком-то более эффектном.
- Хороша я, Джеймс? – Лили лукаво прищурилась.
- Слов нет, как хороша, Лилс. А я хорош? – и он приосанился, удивительно статный и изящный в ярком костюме.
- Для меня сойдешь, - она взяла его под локоть. – Ну что, пойдемте все? Пора.
По коридору плыли разноцветные фонари, непрерывно стекал наколдованный звездопад. В воздухе, стрекоча крыльями, порхали феи. Большой зал был убран омелой и розами. Тонко пахло сосновой хвоей, на придвинутых к стенам столах блестели фужеры и золотилось в зеленых бутылках шампанское. Деканы в праздничным мантиях стояли у дверей, встречая подопечных последними наставлениями. Профессор Макгонагалл объявила Сириусу, что бал открывает он: ни Снейп, ни Обри так и не сумели найти партнерш.
- Есть в мире справедливость, - Блэк приподнял подбородок. – Ну что, ты следующий, Сохатый?
- Естественно,- Джеймс плотнее перехватил локоть Лили. – Третье и чтевертое места также заняты, а остальные пусть занимают очередь!
- Пусть змеи плетутся в хвосте! – рассмеялась Марлин.
И правда, слизеринцы предпочли вступить в танцевальный круг не первыми, чем идти сразу за гриффиндорцами. Сначала набились хаффлпаффцы, и первыми – Арчибальд Уизерби в замшевом пиджаке с Пенни-Черри, разодетой в пышное платье в широкую полоску, черную и желтую (Марлин, указав на нее веером, изобразила жужжание шмеля). За ними подтянулись рейвенкловцы: Лили различила лиловое короткое платье Кристал Хобхауз и палевое, с оборочками – Мелани Эрроуз, которую держал под руку Джон Долиш. А вот за ними-то показались и слизеринцы. Энтони Гринграсс, как всегда, строгий и элегантный, стоял с Летицией Гэмп в бархатном вишневом платье; в высокой прическе девушки мелькала среди черных прядей лента в тон. Поодаль держались еще Электра Мелифлуа в золотистом наряде, любезничавшая с Альфредом Эйвери, и Линнет Фоули в черно-белом – её развлекал разговором Мальсибер, более, чем обычно, слащавый в белом фраке. Его отца недавно отпустили под залог, и все только удивлялись, откуда у Мортимера еще брались деньги на развлечения.
- Не зевайте! – шепнула Марлин, что-то углядевшая в глубине зала. После первых бравурных аккордов, прозвучавших неожиданно, полилась мелодия плавная, как ход корабля по спокойной полноводной реке, и Лили узнала «Сказки Венского леса».
Голубые волны платья Марлин замелькали посреди Большого зала. Лили положила руку на плечо Джеймсу, его ладонь скользнула по её талии, и вместе они нырнули в музыку, на круг.
Вальс завораживал, пьянил, кружил голову. Лили чуть постукивала каблучками, весело оборачивалась, глядя по сторонам; ей хотелось безудержно смеяться. Рядом легко, как птицы небесные, кружились Сириус с Марлин, но их заслоняли все новые и новые пары. Джеймс с Лили полетели мимо стульев у стены, где сидели те, кто в танцах не участвовал. Мэрион Риверс в траурном платье о чем-то говорила с ломавшим пальцы Айзеком Гольдштейном. Бертрам Обри что-то ядовито шептал товарищу, тощенькому Оскару Фьюджу, также оставшемуся без пары. В стороне от всех, в углу, сидел Северус и пепелил взглядом пустую рюмку. Лили могла бы поспорить, что в той рюмке уже не один раз за вечер побывало огневиски. Её немного удивило, что Северус раздобыл где-то поношенный, но приличный костюм, однако она вспомнила по службу поката Хогвартса.
Танцуя, Джеймс и Лили приблизились к месту, где наблюдали за выпускниками учителя. На миг Лили перехватила взгляд Дамблдора, и ей показалось, что в голубых глазах директора застыли слезы боли. О чем он мог плакать? Нет, должно быть, отсвечивают очки-половинки. Вот профессор Слизнорт и вправду вытирает платком уголки глаз.
Накружившись, они бросились к столу пить шампанское и столкнулись с Сириусом и Марлин, тоже решившими передохнуть. Джеймс лихо откупорил бутылку, а Сириус наполнил бокалы.
- Ну что ж, за Хогвартс! За Гриффиндор!
- Надо бы еще Рема с Питом позвать, - помедлил Джеймс. – И с дамами. Чтобы мы были в сборе.
- В другой раз выпьем все вместе, - отмахнулся Сириус. – А сейчас – только лучшие гриффиндорцы. Только мы. Пей, Сохатый.
Хрусталь зазвенел, но едва вино коснулось губ, возле группы возникла профессор Макгонагалл, осунувшаяся от тревоги. Лили невольно опустила бокал, все обернулись.
- Мистер Поттер, я попросила бы вас пройти ко мне в кабинет.
Что-то в её тоне резануло по сердцу, и показалось естественным, когда Сириус протестующее вскинулся:
- Нет, говорите при нас! – она молчала, с болью глядя на них, и Блэк властно и спокойно повторил. – Пожалуйста, говорите при нас, профессор Макгонагалл.
Джеймс машинально привлек к себе Лили. Она слышала, как колотится его сердце, и дрожала в ожидании. Макгонагалл наконец совладала с собой:
- Мистер Поттер, на дом ваших родителей в Годриковой впадине было совершено нападение. Предполагают, это дело рук Пожирателей смерти. Ваши отец и мать… Мертвы. Мне очень жаль.