Глава 19. Праздник

При свете утреннего солнца древние стены дома не казались такими уж мрачными, а запущенный сад за окнами так зазывно шелестел листьями, что девчонки едва усидели за завтраком: их тянуло скорей бежать гулять. Подруги Марлин успели познакомиться с её младшей сестренкой Джилли, здоровым и резвым ребенком пяти лет, и с парой домовых эльфов, Вилли и Тарри, пришедшими помочь Люси зашить порвавшуюся бархатную обивку кресел. Наверное, им придется еще в срочном порядке протереть пыльные золоченые рамы портретов, вычистить тяжелые портьеры. При домовитой хозяйке и двух её помощниках дом все же выглядел полунежилым, и тем более странно выглядели будто купленные тут же забытые предметы роскоши.
Зато сад оказался прекрасен! Деревья, мощные, с темными стволами и темной свежей листвой, высоко переплетали ветви, скрывая голубое небо за потолком зеленого шатра. Не небольшой опушке у дома благоухали на узких клумбах лилии, пионы и розовые кусты. Над грубо сколоченной скамеечкой склоняла ветки белая акация.
- Люси любит здесь читать, - пояснила Мралин. – Ладно, пойдемте к воде.
За деревьями им открылся длинный тинистый пруд, по черной воде которого зелеными пятнами плавала ряска и распластали круглые листья кувшинки, чьи цветы горели золотыми точками.
- Нырнем? – Марлин весело сверкнула глазами; в тени они отливами в бледно-зеленый. – Белье обсушим потом.
Девчонки, недолго думая, скинули платья и бултыхнулись в воду с деревянных мостков. Дальше было полчаса барахтаний, брызг, визга и хохота. Мери учила Алису нырять вниз головой, Марлин просто сидела в воде по горло, а Лили откинулась на спину и неспешно плыла вокруг подруг, поводя руками и слабо перебирая ногами. Она любила плыть на спине, когда небо запрокинуто, легчайшие волны тянут за собой, и кажется, будто ты русалка, высматривающая притащившихся к берегу одиноких, усталых путников. Сейчас ты выпрямишься и из воды пойдешь к ним, играя мокрыми волосами и распевая тихую, заунывную, но завораживающую песню.
К обеду, навалявшись на солнышке, девчонки соизволили вернуться в дом. Похватали на кухне стоявшее в вазочке печенье, запили водой прямо из кувшина. Один из эльфов шепнул Марлин: «Хозяин вернулся», и девчонки гуськом пробежали в гостиную. Там, о чем-то разговаривая с почтительно вытянувшимся сыном, развалился в кресле коренастый светловолосый человек с грубоватым лицом. Лили почувствовала беспокойство: от человека исходило двойственное ощущение, и ей это не нравилось. Он был явно добродушен, но вместе с тем недосягаем, как монарх для подданных.
Марлин влезла к нему на колени, чмокнула в щеку, он поцеловал её в ответ, кивнул подружкам, столпившимся у дверей, и больше не обращал на дочь внимания – впрочем, с колен она и слезла сразу.
Час спустя к девочкам, раскладывавшим пасьянс, постучалась Люси и велела переодеться: гости скоро прибудут. Только тут Лили заметила мелькнувшее на лице Марлин лукавое выражение; подруга словно собиралась что-то сказать, но поколебавшись, передумала. Вскоре мачеха прибежала завивать падчерицу и гостий, и едва закончила возиться с вихрами Мери, как в коридоре раздался голос, от которого Лили вздрогнула.
- Пошли, тут в подвале такие интересные штуки!
- Думаю, подвал мы потом посмотрим. Иначе пропустим обед, а я все-таки голоден.
- Ладно, давай. Пошли тогда в сад, что ли?
Лили распахнула глаза:
- Это?..
- Джеймс Поттер, - кивнула Марлин. – Его отец и мой когда-то работали вместе. Дружим семьями. Я хотела сделать тебе сюрприз.
- Тогда уж нам всем, - вмешалась Мери. – Я же тоже чуть не подавилась. Слушайте, миссис Маккиннон, а у вас дом-то в бардак после него не превратится?
- У нас и так бардак, - ответила за мачеху Марлин. – Надо же, и Сириуса как-то вытащил, хотя Блэки и отец терпеть друг друга не могут.
- Интересно, Люпин тоже с ними? - Мери покосилась на отражение.
- Не думаю. Мы его родителей не знаем, а он не любит навязываться.
- Готово, - Люси придала более-менее приемлемый вид стриженой головке Алисы. – Посилите здсь, я приду за вами, когда настанет время. Только ,опжалуйста, не возитесь сильно.
Усталая нотка прозвучала в её голосе. Когда за мачехой закрылась дверь, Марлин негромко пояснила:
- Люси вообще наши праздники не любят. Они её утомляют. А перекладывать всю работу на эльфов она почему-то не хочет.
Лили потупилась. Не решаясь посмотреться в зеркало. Ей стало не по себе, ей вовсе не хотелось идти к гостям, среди которых будут Поттер и Блэк. Все же она сердилась на них из-за того, что они вечно цеплялись к Северусу… Нет, если начистоту, не в нем дело. Последнее время у нее самой не было причин сердиться на Мародеров, они даже облили водой Мальсибера, когда тот, разозлившись, что её похвалил на уроке Слизнорт, назвал Лили обнаглевшей грязнокровкой. И все-таки мысль, что придется их увидеть сейчас, что придется увидеть Джеймса, мучительно тревожила. И чисто машинально девочка оправляла локоны, бант и оборки платья.
Но Люси вернулась, пришлось с остальными девочками выйти за ней в гостиную, где за длинным столом сидели вместе с мистером Маккинноном и Дунканом гости. Эммелина бодро помахала подругам, хотя Лили могла бы поклясться, что самой совсем не весело; Джеймс отсалютировал, Сириус учтиво кивнул.
В тех, кто сидел по одну сторону с мальчишками, Лили узнала родителей Джеймса; они почему-то запомнились ей из мимолетной встречи в Косом переулке. Его отец, занятый разговором с хозяином дома, выглядел увлеченно и добродушно; мать в общем-то была приветлива, но выражение её лица, когда она остановила взгляд на Лили, а потом на Мери, покоробило. Кажется, так она рассматривала бы маленьких дикарок, умытых, причесанных и одетых в школьную форму.
Что до Вэнсов, они, кроме Эммелины, вовсе не обращали на девочек внимания. Сухопарый и чопорный мистер Вэнс слушал разговор старших Маккиннона и Поттера, его безликая жена уныло ковырялась в тарелке, два вихрастых близнеца исподтишка подначивали младшую сестренку, тихую девочку лет восьми. Да и Эммелина, поприветствовав подруг, отчего-то упорно, горько и мрачно смотрела на Дункана, кажется, сильно смешавшегося. Лили успела заметить, как Люси, проходя мимо пасынка, погладила его по локтю.
- Дядя Гордон, - проговорила Эммелина, отвлекшись наконец от созерцания Дункана. – Как вы думаете, какой приговор вынесут Митчеллу?
Митчелл был нынешний обвиняемый по делу о проклятой двери в «Дырявом котле». Маккиннон стал спокойно рассуждать:
- Знаешь, даже и прежде, - он подчеркнул это слово. – И прежде вряд ли к нему были бы снисходительны. Сама подумай, проклятие убило троих, еще шестерых покалечило. К тому же Митчелл – полукровка, за него вряд ли заступились бы влиятельные семьи…
- Да, ползучие гады защищают только своих, - выплюнул мистер Вэнс. Миссис Поттер слегка покраснела.
- Именно. Так что и раньше ему бы грозило пожизненное, а теперь, думаю, Крауч добьется смертного приговора. Хотя улики я бы не назвала весомыми. Правда, Митчелл признался…
- Но после трех Круциатусов признаешься в том, что ты Альбус Дамблдор, Тот-Кого-Нельзя называть и министр маги одновременно, - невесело пошутил мистер Поттер. – Крауч слишком уж неразборчив в методах. Запугивание ничего не даст, лишь оттолкнет от нашей стороны тех, кто колеблется.
Алиса машинально, как на уроке ,подняла руку.
- Простите, мистер Маккиннон, но вы, значит, считаете, что Митчелл может быть невиновен? Но тогда те, кто отвернутся от нашей стороны, будут правы. Одного невиновного казнят, - она сморщилась. – Казнят ужасным способом. Другого… Ведь профессор Фенвик, наш учитель, тоже был невиновен, но его арестовали и убили. Что же думать о людях, по вине которых это произошло?
- Напиши об этом Краучу, девочка, - предложил Маккиннон. – Только не думаю, чтобы это кончилось хорошо для тебя и твоих родителей.
- Дядя Гордон, но ведь дверь в «Дырявом котле» наверняка заколдовал кто-то из людей Того-Кого-Нельзя-Называть, - Джеймс весело отрезал кусочек от жаркого. – Может, их даже было несколько. Так?
- Так. И более того, было несколько загадочных нападений: на магглов, пришедших с сыном-волшебником в Косой переулок, на магглорожденного чиновника, на братьев Уизли, когда они возвращались из бара в Хогсмиде… Они ведь считаются предателями крови. Да и Митчелл… Об этом не говорят, но его обвиняют также в сотрудничестве известно с кем.
- Слушайте, а почему никто не возьмет и не укокошит этого, которого не называют? –Джеймс разгорячился. Мать тихонько сделала ему замечание относительно речи, но только отмахнулся и продолжал. – Его сторонники – они же все слизеринцы. А значит, трусы. Пока они гадят под из-под его крылышка ,но если его не станет, наверняка пришипятся.
- Джеймс! – уже громче одернула сына миссис Поттер – с тем же результатом.
- Говорят, медленно произнес Сириус. – его нельзя убить совсем. Ведь уже пробовали, верно?
- Конечно же, - согласился мистер Поттер. – Его очень сложно выследить, но пару раз удалось. Увы… Закончилось все плачевно для наших сотрудников.
Джеймс нагло усмехнулся и вдруг посмотрел в глаза Лили.
- Спорим, когда вырасту, я стану тем, кто убьет этого нашего безымянного? Спорим, Эванс, а?
- Будет забавно, если убью его я, - ответила Лили, просто чтобы не оставаться в долгу.
Расхохотались все, даже печальный Дункан. Миссис Поттер, смахнув слезы с глаз, послала девочке умиленную улыбку.
- Какая милая шутка. А вообще давайте уже сменим тему. Меня угнетают разговоры о политике. Чиновники, политики, фанатики – все они просто бесчеловечны. Почему какие-то абстрактные идеалы должны быть мне дороже семьи? Из-за политики матери теряют сыновей, жены мужей, - она запнулась и договорила дрогнувшим голосом. – А сестры – братьев.
Уже после Марлин расскажет Лили, что у миссис Поттер –в девичестве Дореи Блэк – был любимый брат. Когда ей было двенадцать, а ему одиннадцать, отец, окончательно убедившись, что сын – сквиб, вышвырнул его на улицу и выжег с древа. Дорея, повзрослев, пробовала навести справки о судьбе её дорогого Мариуса, однако ничего не вышло. И вот, разозлившись, она вышла, отчасти из мести родителям, за гриффиндорца Карлуса Поттера. Те были в ужасе, но у них не было даже повода выжечь дочь: Поттеры, несмотря на общую репутацию либералов, не сделали ничего, что поставило бы их в один ряд с предателями крови вроде Уизли. Дорея со временем полюбила Карлуса крепче, чем до свадьбы, но о вынужденной разлуке с братом и его вероятной гибели забыть так и не смогла.

После обеда вся компания отправилась гулять по саду; Марлин наконец выпросила брата вытащить лодки. В одну уселись он сам с сестрой и Лили, в другую – Эммелина на веслах, Мери у руля и Алиса. Взрослые и младшие дети расположились на берегу.
Дункан греб, засучив рукава; узкие крепкие мускулы напрягались на его предплечьях, на лбу выступила легкая испарина. Лили, покачиваясь, полулежала на носу, иногда кончиками пальцев касаясь воды, рассматривая стрекоз, звеневших и блестевших в лесном зеленоватом полусвете. Когда плыли мимо зарослей кувшинок, Марлин потребовала остановиться и принялась рвать цветы. Дункан позволил сестре собрать букет, потом прогнал лодку немного подальше, к кубышкам, и нарвал, как он посмелся, «лилий для Лили». Лили с удовольствием вплела цветы в волосы и намочила рыжие пряди, став, по заверению подруги, «точь-в-точь сиреной». Дункан наблюдал за девочками, и было видно, как темные глаза светлеют – оттого стало и радостно, и еще острей его жаль. На берегу Джеймс и Сириус, весело крича, вместе с близнецами Вэнсами запускали бумажного змея. Лодка Эммелины, Мери и Алисы застыла посреди озера, девочки негромко о чем-то говорили. Сестренка Вэнс, Маделайн, тихо сидела рядом со взрослыми.
По возвращении гости прошли в широкий, почти пустой зал с большим зеркалом и банкетками по краям. Люси включила патефон, полились задорные скрипичные трели. Гости выстроились в два ряда.
-Будет шотландская джига, - весело шепнула Марлин.- Напрягаемся. Это тебе не вальсы.
Подруга посылала дерзкую улыбку ставшему напротив Сириусу, а Лили подавила смущение от того, что перед ней оказался Джеймс Поттер. Нарочно или нечаянно он встал именно здесь – то знает? Танцевал он, впрочем, хорошо, и так как Лили немного путалась в пышной длинной юбке, не торопился. Правда, когда, как полагалось по танцу, положил ей руку на талию, стало щекотно, и пришлось вывернуться, чтобы не испугать смехом других гостей.

Несколько дней мелькнули, как стрекозы в солнечных лучах. Словно только вчера Лили вошла в хмурый, но оказавшийся вольным и славным дом Маккиннонов, а сегодня Дункан уже аппарировал с ней в Коукворт, на её улочку. Лили не аппарировала прежде ни с кем, и должна была признаться, что ощущения были не лучше, чем от перелета с порталом, разве что длились меньше. У калитки Дункан поцеловал её в щеку – как сестру, и девочка с трудом удержалась, чтобы не попросить его писать ей. Ей вдруг остро захотелось к его душе, к его тайне, и столь же остро она поняла, что не будет допущена к заветному – никогда.
А родной дом встретил запахом печенья, гордыми глазами отца – он смог значительно улучшить ситуацию с больными туберкулезом – и неприятным известием о семье Северуса. Его мать на днях попала в реанимацию.
- Многочисленные переломы, - рассказывал отец. – Она сказала, что упала с лестницы. Поэтому папашу твоего дружка не арестовали.
- Да, у них в доме есть лестница, - припомнила Лили.
- Дурочка! – Роза с досадой ломала пальцы. – Падение – обычная отговорка женщин, покрывающих домашнего тирана. Вот уж идиотки! Да если бы меня не то что пальцем тронули, а сказали грубое слово, я немедленно бы ушла.
- Да, а им как будто безразличны даже страдания их детей, - вздохнул отец. – Знаешь, дочка, когда твой приятель навещал мать, я пытался отвести его на больничную кухню, чтобы его покормили там. Что ты думаешь? Пока уламывал повариху, его уже и след простыл.
- Не завидую девочке, которая когда-нибудь выйдет за этого Северуса замуж, - мать заваривала кофе. – Слишком уж он горд, а гордость одного всегда унижает другого. Да и наследственность у него… Ничего не знаю о матери, но и отца достаточно. Дети алкоголиков слишком часто сами начинают пить, а дети тиранов издеваются над своими женами и детьми.
Лили было неприятно такое слушать, но она не спорила, интуитивно понимая, что мама права. Насчет гордости так точно.