Глава 54. Разлука

- ... Они мертвы. Мне очень жаль.
Лили, леденея, подняла на Джеймса взгляд. Тот несколько раз открыл и закрыл рот, словно вытащенная из воды рыба, сдернул очки, вытер вспотевший лоб. Сутулясь, вслепую зашагал через толпу танцующих. Сириус одним прыжком догнал его, обхватил за плечи. Макгонагалл поспешила к ним, и все трое скрылись из виду.
Лили оставалась неподвижно стоять около минуты, хотя Марлин, превратив шампанское в огневиски, совала бокал ей в руку. Потом ощутила, что ноги подкашиваются, и опустилась на стул. Перед глазами мелькнуло черное платье: Мэрион Риверс, заметив неладное, подошла спросить, не нужна ли помощь. Марлин послала хаффлпаффку разыскать Питера с Алисой и Мери с Люпином.
На какое-то время разум отказался работать: Лили фиксировала в сознании мелькание серебристых блесток, два бордовых пятна фраков, крепкие горячие руки Мери, которые сдавили ей лицо и растерли виски, но ничего не соображала. Кажется, её вели по коридору, заставили что-то выпить, положили на кровать... Наверное, на некоторое время она не то совершенно потеряла сознание, не то заснула.
Когда Лили пришла в себя, была глубокая ночь. Сумрак комнаты разбивал ночник, горевший на столике Алисы. Сама она, уже в будничном платье, гладила разлегшегося у нее на коленях Хиндли. Увидев, что Лили очнулась, Алиса подала ей воды.
- Где все? - хрипло спросила Лили, отхлебнув. Память быстро восстанавливала разбросанную мозаику событий: бал, появление Макгонагалл, Джеймс и Сириус, исчезнувшие в толпе. Где же теперь Джеймс, что с ним?
- Ремус, Мери, Питер и Марлин в гостиной, - мягко ответила Алиса. - А Джеймс и Сириус еще не возвращались. Боюсь, Лили, что они уже и не вернутся. Им надо как можно быстрее попасть домой, они не станут ждать Хогвартс-экспресса.
Лили вскочила на ноги.
- Мне надо к Джеймсу!
- Тебе надо прежде всего переодеться, - остановила её Алиса, и Лили со стыдом посмотрела на бальное платье. - Потом, вряд ли ты сейчас чем-нибудь поможешь. Им бы только добраться домой, а там, наверное, будут родственники.
Да уж, родственники... Лили вспомнилось красивое и жестокое лицо Лукреции Пруэтт. Никогда не хотела бы еще раз столкнуться с этой женщиной, но если у Джеймса беда, то о его тетке можно просто забыть. Спешно переодевшись, кое-как затолкав в чемодан платье, Лили выбежала в гостиную. Она не обратила внимания на сидящих там ребят, но у самых дверей её остановил Люпин.
- Не надо, не ищи зря. Я только что от профессора Макгонагалл. Она повела Джеймса и Сириуса в Хогсмид, там должны открыть камин. Они отправятся к дяде Сириуса, он уже все знает. А уж оттуда... - Ремус вздохнул.
Лили почувствовала, как из глаз текут слезы. Она боялась представить себе, как сейчас Джеймсу больно и плохо.
- Я хочу быть с ним.
- Ты ему не поможешь, - мягко возразил Люпин. - Ты не можешь сейчас его утешить. Никто не может. Просто подожди.
Обняв за плечи, Ремус усадил девушку на диван и налил ей чаю. Питер, Марлин и Мери горестно молчали. Алиса, спустившись к ним, тоже не произнесла ни слова. Так и сидели до утра, потом нехотя вышли завтракать.
Будничность, с которой студенты рассаживались за столы, поразила и оскорбила до глубины души. Лили почему-то воображала, что вместе с Джеймсом будет горевать весь Хогвартс. Нет, ребята так же здоровались друг с другом, торопились положить себе лучшие куски, радовались отъезду и предстоящим каникулам, ругали учителей за несправедливость. Кто-то даже смеялся. Да, вон Регулус Блэк и Барти Крауч, не дойдя до своих столов, о чем-то разговорились вполголоса, расхохотались и ударили друг друга по рукам. "Интересно, что же их так порадовало? - злобно подумала Лили, бросая в тарелку немного жареной картошки с курицей: несмотря на волнение, голод ощущался остро. - Удалось потискать податливую девицу? Или они уже знают о нападении на Поттеров и радуются ему?" И тут Джуди Браун, сочувственно тронув Лили за плечо, передала ей утреннюю газету. Статья о смерти родителей Джеймса была на первой полосе.
Вчера, когда Лили и Джеймс, смеясь, шли к Большому залу, его родители уже были мертвы. На них напали в послеобеденное время, подошли, видимо, со стороны леса, поэтому не привлекли внимания. Около пяти вечера Батильда Бэгшот, отправившаяся на прогулку, заметила над домом Поттеров Черную метку и вызвала авроров. Подробности расправы Лили читать не отважилась. За Джеймса было больно, до того больно, что она с трудом могла дышать, а в это время слизеринцы, перешептывающиеся за столом, может быть, торжествовали победу над одним из врагов. "Мы поквитаемся с вами. Увидите, поквитаемся еще".
После завтрака настало время идти на поезд. Эльфы, как всегда, уже позаботились об основном багаже. Лили спускалась по ступенькам, последний раз оставляя позади себя коридоры Хогвартса, но не чувствовала ничего. Лишь когда пришлось переступить порог школы, что-то пискнуло внутри, и Лили на секунду остановилась – но Алиса, перехватив взгляд, сжала её руку, и они отправились дальше.
Шаг за шагом Хогвартс оставался позади. Как всегда, на перроне Хогсмида учеников провожал Хагрид с собакой. Выпускники в основном беззаботно болтали, не думая, что больше сюда не вернутся, но были и те, кто оглядывался и утирал глаза. Лили по временам тоже слезы наворачивались на глаза – когда она думала, как плохо сейчас Джеймсу.
Девочки вчетвером заняли купе, но, против обыкновения, почти не говорили. Только вяло и сухо сообщили друг другу ближайшие планы: все четыре хотели отдохнуть у родителей дней по десять, затем Мери думала попроситься в какую-нибудь из квиддичных команд, а Лили, Марлин и Алиса – вернуться в Лондон, чтобы сдавать экзамены в школу авроров. Девочки договорились встретиться десятого июля в «Дырявом котле», чтобы вскладчину снять номер.
- И да, Лил, я буду сохранять тебе подшивку газет, - пообещала Марлин. Лили вяло кивнула: ей было все равно. Дождь забарабанил в окна, потянуло холодом, Мери прикрыла распахнутую форточку. Алиса купила всем тыквенных пирожков и один вложила в руку Лили, но та долго к нему не притрагивалась.
… С платформ Кингс-Кросса на рельсы бежали ручьи. Лили сошла осторожно, чтобы не поскользнуться и ни в кого не врезаться: сырые летние сумерки закутались в туман. Подруги придерживали сумки, зонты и жаловались на почти осенний холод. И вправду, на улице и на душе как будто была осень.
Они распрощались, уже выбравшись на улицу. Лили, помахав подругам, хотела было вернуться к электричкам, когда увидела довольно близко пару, державшуюся за руки. Капюшоны плащей закрывали их лица, но по силуэтам Лили узнала Регулуса Блэка и Летицию Гэмп. Они не целовались, даже не говорили ничего друг другу – просто стояли и смотрели, не замечая, как сумрак холодит руки, как намокает от дождя и тяжелеет ткань. Идти мимо них не хотелось: Лили побоялась, что может помешать прощанию; вероятно, расставались они надолго, если не навсегда. К тому же тоскливо становилось при мысли, что еще пару часов придется в одиночестве трястись в промозглом и пустом вагоне электрички.
Лили усмехнулась по себя: как она сразу не догадалась? В конце шестого курса их учили аппарировать, и теперь, когда Хогвартс позади, она может спокойно переместиться, куда ей угодно. Надо только сосредоточиться… Лили представила сад у родительского дома.
Ощущения были неприятные: словно дернули, сжав живот; в глазах замельтешило, и Лили уже испугалась, что её вырвет, когда внезапно упала в мокрую траву. Подняла лицо: перед ней светился окнами родительский дом, за шторами мелькали тени. Вот скрипнула входная дверь. Лили едва успела встать на ноги, как на крыльцо вышел отец.
- Кто здесь?
- Это я, пап, - виновато промяукала Лили, выбираясь на дорожку. – Вот приехала пораньше…
- А почему ты лежала на траве? – отец подбежал к ней, обхватил и поскорее взвел по ступенькам. – Тебе что, плохо?
Лили покраснела.
- Немного укачало, - что ж, это было почти правдой.

Следующие дни беспрерывно шел дождь. Улицы Коукворта превратились в потоки. Выходя в магазин, Лили неизменно начерпывала воды в туфли, дома украдкой сушила их при помощи волшебства и пила чай, отогревая о кружку красные руки.
Коукворт жил прежней тягучей жизнью. Еще в первый день после приезда лили отец, придя с работы, сообщил, что Тобиас Снейп покончил с собой.
- Повесился на брючном ремне. Сын нашел, когда приехал, соседи помогли снять. Похоронили за счет морга, у сына ни пенса не нашлось, естественно.
Роза фыркнула:
- На том самом ремне, которым сына лупил? Еще бы тот захотел его хоронить. Небось джигу сплясал от радости, прежде чем пошел звать соседей.
- Ну так мало Тобиас сына бил, выходит, - зло буркнул отец, и Лили с грустью была вынуждена согласиться про себя. Выходит, мало. Ну да, может, Северусу изначально не дано было стать хорошим человеком, но до пути, которым он пошел, надо еще докатиться. Мог бы ведь стать обычным пьянчугой, как его отец, или альфонсом, как Джон Грин, или мошенником – это все-таки тоже не убийца и насильник… Мог бы жить потихоньку, не делая добра, но и не причиняя никому особого зла. Но гордыня, которую так и не сломали, не вытоптали, не выкорчевали, уже, наверное, довела его до метки, а когда-нибудь доведет до Азкабан и до Поцелуя дементора. Впрочем, какое Лили может быть дело до судьбы человека, который горю Джеймса, должно быть, радовался больше всех?
К Джеймсу хотелось катастрофически. Чем большее их разделяло: мили, стены дождя, неизбывное горе, стыл при воспоминании о том, как они веселились, когда его родители уже были мертвы – тем сильнее к нему тянуло. Просто очутиться рядом, обнять его, позволить ему выговориться, выплакаться: Лили была почему-то убеждена, что одним присутствием сможет облегчить его боль, что он непременно откроется ей. В самом деле, чего стесняться? Она примет его любым. Но что-то все-таки мешало Лили, сковывало её, и она отчаянно ругала себя за трусость, но все-таки не решалась выйти из дому и аппарировать в Годрикову Впадину.
А на пятый день Лили проснулась, не слыша стука дождя, и в её окошко слабо улыбнулось бледное солнце. Отчего-то ей показалось, что это хороший знак, и она осмелела. За завтраком выпросилась у родителей прогуляться. Пока собиралась: натягивала джинсы, водолазку, влезала в кроссовки и красную спортивную ветровку – живот сжимался в комок, и пальцы тряслись. Выскочив из дому, быстро отошла к ближайшему пустырю и там, закрыв глаза, представила улицу перед домом покойных родителей Джеймса. «Годрикова Впадина! Аппатрейд!»
…Коттедж Поттеров встретил её отмытыми до блеска окнами, не тронутыми дождем: наверное, эльфы знали специальное заклинание, сохраняющее чистоту стекол как можно дольше. Окна были холодны и прозрачны, как глаза только что умершего. Ни тени жизни за ними, и ни тени жизни в саду, где вдруг поникли все цветы. Лили уже опасалась, что приехала зря, что Джеймс и Сириус гостят у кого-то из родственников, когда за спиной зашуршали шаги, и она, обернувшись, увидела Блэка. Поджарый, с черными кругами под глазами, он придерживал два пакета с продуктами. (В другой ситуации Лили подивилась бы, посмеялась и пообещала все рассказать Марлин).
- А Джеймс где? – здороваться не понадобилось.
- На кладбище, - у Сириуса сильно сел голос. – Скор должен вернуться. Пойдем в дом, Эванс, чего тут стоять.
Затаив дыхание, Лили пошла за ним. Сириус буднично рассказывал, что похоронили покойников два дня назад, уложили чин-чином, и все родственники были. Да, Эванс, хорошо, что тебя там не появилось, а то тетя Лу и так была не в себе. Дядя Альфард предлагал пожить пока у него, он ведь тоже болеет, да они решили пока побыть здесь – хоть до августа. Они справляются, Ремус и Питер скоро прибыть обещали, так что не переживай, Эванс, жизнь идет. А Лили кивала, замечая в доме странный холод – должно быть, оттого, что очень быстро сгладились следы какого-либо присутствия женщины. Наверное, родственницы постарались убрать вещи миссис Поттер, что сыну они не попадались, не кололи ему душу. Сириус подтвердил, что его кузина Андромеда прибиралась здесь, и вообще тоже навещает, следит за ними.
- Будто мы маленькие, честное слово, - и сам грязными руками отломил свежекупленного хлеба. – Лучше бы следила за дочкой своей, такая егоза… Пусть только поступит в Хогвартс. Мы с Джеймсом уж объясним ей, как лучше достать Филча и добраться до Хогсмида.
Сириус шутил, глядя опустелыми глазами на кафельную стену кухни, а Лили душу скручивало все туже: ей уже начинало казаться, что Джеймс не придет. С ним тоже случилось что-то на кладбище, и лучше бы сейчас к нему бежать…
- Бродяга, гости у нас? – раздался в передней измененный горечью голос. Лил вскочила с табурета и кинулась на звук.
Она сначала прильнула к груди, пытаясь услышать мерный звук сердца, и только затем решилась поднять глаза. У Джеймса пробивалась щетина, и взгляд внезапно стал прищуренным и болезненным, но он, кажется, держался, даже был бодр. Лили поправила ему очки, провела по небритым щекам ладонью. Он вдруг сжал её руку, едва не раздавив, и поднес к губам. Лили показалось, что у груди его клокотнуло.
Десять минут спустя они уже лежали в комнате Джеймса, на кровати. Веселая обстановка, все в фотографиях квиддичных команд, рисунках моделей метел, гриффиндорских вымпелах. Какое неуместное, неприкаянное веселье.
Синие джинсы и салатовая водолазка Лили контрастировали с красным в желтую полоску покрывалом на кровати. Джеймс молча расплетал её косы. Он не упоминал еще, как его родители приняли смерть, как он прощался с ними, но Лили и не спрашивала. Бывает боль, которой лучше дать угаснуть, не вмешиваясь. Когда Джеймс закончил возиться с её волосами, то не стал её больше ласкать, а лишь снова прижал к груди.
- Мы с Сириусом и остальными вступим в Орден Феникса, - услышала она его шепот. – Помнишь, организация, я про нее тебе говорил?
- Помню.
- Мой отец помогал им, за это и убили его и маму. Перед смертью пытали, хотели узнать побольше, - у него дернулся кадык, веки смежились. Лили подложила руку на литое плечо:
- Не надо. Не рассказывай.
Он мелко закивал.
- Мы все пойдем туда, все вчетвером, все Мародеры. Я уже раньше говорил с Ремом, с Питом. Они тоже хотят бить эту мразь.
- А мне с вами можно? – спросила Лили тихо. Собственно, она всегда знала, что рано или поздно придется вступить на подобный путь. Если судьба её закончится так же, как и судьба матери Джеймса – что ж, она хотя бы сможет сказать о себе, что прожила жизнь достойно.
- Ты очень хочешь?
- Да. Я очень хочу быть с тобой. И я хочу отплатить Пожирателям за все зло, которое они причинили, и остановить их главаря.
Джеймс погладил её локоть, обтянутый салатовым рукавом.
- Будь по-твоему. Как только ты прибудешь в Лондон, я напишу Дамблдору. Он формальный лидер, но принимать тебя, скорее всего, будут другие люди. Ну да ничего. Там все наши, кто не растерял совести. И для тебя место найдется.