Глава 31. Изгнание

Лили не зря не давало покоя, что Пенни-Черри оказалась свидетельницей сцены на холме. Каким образом хаффлпаффка услышала их с Северусом разговор – непонятно; возможно, воспользовалась каким-нибудь приспособлением, купленным в Хогсмиде. Но через пару дней Лили увидела в гриффиндорской гостиной Мародеров, которых Эммелина учила невербальным заклинаниям, а еще через неделю Северус повис вниз головой у входа Большой зал. К слову, тогда девочка еще порадовалась, что единственные форменные брюки Сева были на нем, а не в стирке.
Друг, конечно, был в ярости. Когда Мародеры соизволили его расколдовать, он слишком больно ударился о каменный пол и потому не смог отомстить им сразу, но к вечеру у Джеймса, гулявшего с друзьями по коридору, внезапно стали безудержно расти зубы. Остальные Мародеры не растерялись, живенько доставили его в Больничное крыло. И там мадам Помфри за десять минут исправила положение. Но эффект все же был: Мародеры вспомнили, что у них, помимо ухажеров Эльзы Смит и зануды Оули, имеется давний личный враг, и война с Северусом возобновилась.
Между тем Джеймс и Сириус успели поделиться знаниями о Левикорпусе со всеми, кто более-менее пользовался их расположением, и вскоре заклинание подвешивания стало очень распространенной в Хогвартсе шуткой. К девочкам, правда, его применять стеснялись, а вот мальчишки пользовались вовсю. Впрочем, некоторые слизеринцы, кажется, побранив Северуса, что тот не делится с товарищами открытием, вскоре с удовольствием опробовали Левикорпус и на первокурсницах-хаффлпаффках. Лили была далеко не в восторге от того, на что сгодилось изобретение Северуса, однако ругаться с ним не стала: её слишком мучили собственные проблемы.
Теперь Оули через раз ставил ей за ответы и за домашние задания «Отвратительно». Сколько ни корпела Лили за учебниками, он находил повод придраться, раскритиковать в пух и прах обиднейшими словами и дальше некуда занизить оценку. Лили плакалась Макгонагалл – та уговаривала потерпеть до конца года; хотела пойти к директору – и не могла застать его в школе. От расстройства Лили стала рассеянной и на других предметах; Северус то шипел, что она совсем запустила учебу, то упорно пытался объяснить ей материал, который ,как он считал, она не понимала. На зельях друг однажды недосмотрел за ней, и Лили сварила нечто невообразимое, брызнувшее фонтаном и обварившее ей руки, к немалой радости Эльзы и Электры. Гриффиндорцев, как станет ясно позднее, произошедшее тоже впечатлило.
Слизнорт и Сев долго возились с Лили, накладывая примочку; друг чуть не плакал и дрожащим, сдавленным голосом ронял очередные упреки в невнимательности и легкомыслии. От его слов Лили, решившая было мужественно вытерпеть боль, все-таки разрыдалась. Слизнорт, приказав прочим доваривать зелье, немедленно увел её к себе в кабинет, налил чаю и предложил изумительной на вкус пастилы. За чаем девочка, слово за слово, рассказала о своих бедах. Зельевар долго качал головой, ужасался и обещал помочь. Кажется, после он и вправду пробовал замолвить перед Оули за нее словечко, однако преподаватель ЗоТИ отрезал, что сам решает, как оценивать учеников и как с ними обращаться.
Неделю спустя после инцидента на зельеварении к Лили, утешавшейся в гостиной стаканом компота из сухофруктов и очередным дамским романом, подкинутым Марлин, подошел Джеймс Поттер, непривычно серьезный. Полминуты глядел на нее, будто примериваясь. Потом грубовато спросил:
- Тебе не надоело?
- Что? - Лили устало подняла ресницы.
- Не надоело, что какое-то ничтожество отравляет тебе жизнь? – он по привычке взлохматил волосы, но губы поджимал по-новому жестко.
- Надоело, - вздохнула Лили. - Только что ты можешь сделать? Видишь, ты ему за меня отомстил, и мне стало еще хуже.
- На сей раз он ничего не сможет тебе сделать. Мы его выкурим из школы насовсем.
Девочка улыбнулась мыслям, мигом вцепившимся в лучик надежды, и осадила себя. Ну что ученик, в самом деле, властен сделать учителю?
- А если не получится? Тебя отчислят, а мне он за год влепит «Тролль».
- Во-первых, - начал Джеймс с долей привычной самоуверенности. – Меня не отчислят. Это исключительная мера, и папаша у меня недаром в Попечительском совете сидит. Во-вторых, согласись, иногда где-то оставаться совсем негоже, правда? Вот и Оули не сможет больше оставаться тут.
- Но что ты ему сможешь сделать?
- Превращу его жизнь в ад, - спокойно пообещал Джеймс. – Как он превратил твою.
- Попробуй, - Лили вяло пожала плечами. В самом деле, пусть ей потом станет хуже, но будут изменения хоть в какую-то сторону. А на следующий год преподавателя все равно сменят.

Несколько дней прошли тихо, а в пятницу профессор Оули вышел к завтраку страшно помятый, сонный и несчастный. Объяснения тому все нашли разные: кто-то шептал, что учителю подкинули в постель Дьявольские силки, другие – что в его любимое какао подсыпали сильнейшее слабительное.
Дальше дело пошло веселее. Кто-то залил в портфель профессору гной бубонтюбера, смешанный с клеем. Едва Оули сунул руки в сумку, как почувствовал жгучую боль, но освободиться самостоятельно не смог и побежал за помощью. Урок у третьекурсников был сорван, о чем смешливая Нелли Гамильтон не замедлила доложить Мародерам, точно вестовой – военному штабу.
Выходные не принесли бедняге облегчения. Он вляпывался в липкую гадость, у него над головой разбивались яйца, в пудинге, который он ел в субботу, оказалась плесень. Кто-то пробрался в его комнаты, облили чернилами все эссе и разрезал подушки ,пустив по комнате пух. Разумеется, профессор жаловался директору и Макгонагалл, они пообещали найти виновного, но нужды в этом не оказалось.
В понедельник, на уроке ЗоТИ у четвертого курса, виновный объявился сам. Едва Оули, уже с опаской озираясь, вошел в класс, как Джеймс поднялся с места:
- Здравствуйте, сэр. Как поживаете?
- Благодарю, недурно, - процедил учитель. – Поттер, хватит паясничать, сядьте на место.
- Сейчас, - кивнул мальчик. – Только один вопрос: вы приятно повели эти выходные? Хотите другие такие же?
Учитель резко положил портфель на стол.
- На что вы намекаете?
- На то, - под одобрительный кивок Сириуса Джеймс с самым развязным видом уселся на парту. – Если вы не прекратите издеваться над Лили Эванс, - она залилась краской, невольно подметив, как стукнуло сердце. – Так вот, если не начнете обращаться с ней нормально, можете считать предыдущие выходные началом вашего конца.
Оули побагровел.
- Вон из класса, - дрожащим голоском проблеял он. – И если все подстроено вами, можете… Можете начинать паковать вещи. Я сразу после урока обращусь к директору. Это неслыханно.
- Курочка раскудахталась, - насмешливо протянул Сириус. – А вы знаете о проклятии вашего места? Даже до конца года здесь дорабатывали не все.
- Ребята, давайте вы уже заткнетесь, а! – выкрикнула взволнованно следившая за ними Мэрион.
- Риверс, угомонись! – бросил Джеймс через плечо. – Профессор, мы вас не боимся. Вы, поверьте, не страшнее лукотруса. А с лукотрусами мне нравится играть вот так…
Поттер слегка повел палочкой – и учитель взмыл вверх тормашками над изумленно вздохнувшим классом. Мантия Оули обвисла, скрывая его лицо, тощие ножки в узких брючках отчаянно сучили в воздухе, руки тщетно пытались ухватиться за что-нибудь. Зрелище, признаться, получилось забавное, и молчание стали разбивать смешки. Краем глаза, правда, Лили уловила, что Люпин залился краской, а Алиса напряженно застыла, стиснув палочку. Остальным происходящее нравилось: унылого и вредного учителя ЗоТИ гриффиндорцы и хаффлпаффцы, признаться, терпеть не могли – за очень редким исключением.
Мэрион Риверс, при виде учителя, словно подвешенного за лодыжки, открыла было рот от удивления и схватилась за палочку – но ни Финита, ни Финита Инкантатем не подействовали, а специального контрзаклятия она не знала, да и не догадывалась, наверное, про Левикорпус.
- Поттер, сними его, а то сейчас старост приведу и Макгонагалл!
- Приводи. Чем больше народу увидит профессора Оули в таком положении, тем лучше.
И тут что-то глухо стукнуло об пол. Оули свалился и, оглушенный, растянулся у доски. Алиса, опустив палочку, поспешила к нему.
- Вот и обнаружилась в наших рядах предательница, - Джеймс грустно покачал головой.
- Предательница и подхалимка, - подтвердил Сириус. – Смотри-ка, даже две.
Мэрион также помогала учителю подняться. Пенни-Чеери ерзала и ежилась:
- Ой, мальчики, ну что вы хотите! Риверс вечно над учебниками гнет спину и учителям смотрит в рот. Теперь вот спелась с Грином, старостой, подпевалой учительским – два сапога пара…
- Это точно, - согласился кто-то из хаффлпаффцев.
- Но что ж ей делать, бедняжке, такой некрасивой…. И Брокльхерст тоже страхолюдина, а такие всегда первые учителям ноги лижут… - с удовольствием разглагольствовала Пенни, пока Мэрион и Алиса помогли Оули выйти из класса. Джеймс достал из ранца две бутылки сливочного пива, откупорил заклинанием, и они с Сириусом демонстративно чокнулись. Лили, необъяснимо замершая, решилась взглянуть на своего защитника.
- Что теперь будет? – вместе с благодарностью в душе поднималось сострадание к Джеймсу, у которого впереди маячило если не отчисление, то уж наверняка очень крупные неприятности.
- А что будет? – Джеймс, потягивая пиво, слегка фыркнул. – Вызовут папашу, он прибудет, наорет. Ну, по затылку даст, и то не факт. Может, и похвалит еще: у меня же, Эванс, цели самые благородные, - тут, не выдержав, мелко рассмеялись Мери и Марлин. – А вот Оули теперь уйдет, это точно.

Слишком возбужденные, чтобы идти на следующий урок – все равно была травология у многое прощающей Спраут – гриффиндорцы вскоре покинули класс и отправились бродить по лугам, с которых едва стаял снег. Они мало разговаривали между собой, только изредка кто-нибудь нервно смеялся. Марлин и Лили увидели среди жухлой травы подснежники и сорвали по цветку, закрепив в волосах.
В сердце Лили страх боролся с надеждой. Как ни мала была вероятность, что Оули уйдет, девочка вцепилась в нее намертво, заставляя себя не думать, как закончит этот год, если он останется. В то же время ей было страшно за Джеймса, жаль его – как бы то ни было, из-за нее его строго накажут, и душа сжималась от неведомого щемящего чувства. Лии еще не знала, что такая благостная, очищающая горечь зовется нежностью. А он, совершенно беззаботный, бегал с Сириусом взапуски. Питер чуть не хлопал в ладоши, наблюдая за ними, и только люпин был печален – а глядя на него, отчего-то грустила и Мери.
У входа в Хогвартс их поджидала Макгонагалл. Джеймса она тотчас же увела, и Лили невольно заморгала, глядя, как он шагает, нарочито заведя руки за спину. Девочке вспомнилась детская книжка про Тома Сойера, глава, где мальчик взял на себя вину девочки, которая ему нравилась. «Ох, но Джеймса же не будут… В конце концов, почему Оули можно безнаказанно унижать учеников, а мы не смеем ответить?» Сириус ободряюще кричал вслед другу, но смысл о Лили даже не доходил.
В гриффиндорской гостиной к ним бросились Эммелина, её братья, для которых Мародеры успели стать кумирами, и Нелли Гамильтон.
- Отец Джеймса приехал, - Вэнс стиснула руки Лили. – Я уже знаю, что случилось. Вы поступили правильно.
- Если понадобится, все выступят в защиту Джеймса? – негромок спросил Сириус.
- Естественно. Все подтвердят, как Оули издевался над девочками. Слово одной предательницы не перевесит всех наших слов.
Вечер прошел томительно. От волнения никто не мог приняться за уроки, и даже еда мало кому лезла в горло. Те, кто все-таки, больше из любопытства, выбрался в большой зал, передали остальным, что ни Макгонагалл, ни директора, ни Оули за столом преподавателей не видели. Около трех вернулась Алиса, но с ней не стал разговаривать даже Фрэнк, и она мышкой проскользнула в спальню.
Джеймс появился, лишь когда уже стемнело. К нему бросились все, кто сидел в гостиной; Сириус первым обхватил, будто поверяя, цел ли его друг; люпин неловко тряс Поттеру руку, а Петтигрю топтался и сопел. Лили поднялась и застыла; зеленые глаза встретились с карими, и Джеймс широко ей улыбнулся.
- Все путем, - он развел руками. – Как я и говорил, папаша на моей стороне, а значит, и Попечительский совет. Оули заявил, что увольняется. Мне показалось, Дамблдор не станет особо уговаривать его остаться.
В гостиной поднялся радостный визг. Нелли от избытка чувств бросилась Джеймсу на шею. Эммелина принялась жать руку Сириусу. Марлин упала на диван и нарочито-томно потянулась. Мери подскочила к Лили:
- И что ты стоишь, а? Ты что, слизеринка неблагодарная? Поди, поцелуй героя своего, ну!
Опустив глаза, девочка робко пошла через гостиную. Джеймс, мягко отстранив Нелли, картинно встал на одно колено. Страшно покраснев, млея от смущения, Лили быстро клюнула его в щеку и поспешила забиться в самый дальний угол. Оттуда её, слишком оглушенную событиями дня, уже не вытаскивали, и она смогла отдохнуть.

Два дня спустя Оули уже не было в школе. Готовить студентов к экзамену по ЗоТИ взялся профессор Флитвик. Лили спокойно училась. Успеваемость её снова выросла, и отравлял ей жизнь теперь лишь Северус, всем своим видом показывавший, насколько он не одобряет случившееся.
- Поттер – просто дешевый фигляр, - фыркнул он вскоре после увольнения Оули, гуляя с Лили по коридору. – Нашел, как популярность завоевывать. Будто ему квиддича мало.
- Намекаешь, что ради меня никто ничего делать не будет? – неприятным голосом спросила Лии: её пробрало внезапное омерзение.
Северус несколько смешался.
- Да почему же... Ради тебя можно… - он поглотил пару слов. – Дело-то не в тебе, Лили, а в нем.
Лили почти почувствовала тошноту.
- Ну конечно, если у тебя не хватило смелости самому что-то сделать для меня, надо облить грязью того, кто смог.
- Да что он смог-то, в конце концов? – разозлился Сев.
- Устранить Оули. Оули меня оскорблял, и я жаловалась тебе, но тебе было все равно. А теперь ты еще и не знаешь, как очернить человека, который оказался тебя добрее.
Северус закатил глаза:
- Послушай, если бы ты занималась…
- Я занималась, но мне все равно занижали оценки и говорили гадости. Тебе удобнее считать меня виноватой, чем попытаться помочь. Признайся: тебе просто наплевать на меня точно так же, как наплевать на свою мать. Мы обе тебе мешаем.
Он отвернулся, поежившись, и не ответил.
- Молчишь? Молчи. Так лучше. С каждым твоим словом мне приходится думать о тебе все хуже.