Глава 44. Пенни-Черри

Что могла ответить Летиция на предложение Регулуса, Лили неважно себе представляла, да, признаться, об этом и не хотелось думать. Неприятно было осознавать и то, насколько опустился Северус, и то, что её саму его полное моральное падение еще может волновать.Непонятную обиду удавалось подавлять до тех пор, покуда в библиотеке не увидела Летицию Гэмп, склонившую головку с тяжелым узлом черных волос над конспектами. Что-то кольнуло, когда, проходя мимо, Лили увидела: над развернутой книжкой перед Гэмп лежит пергамент, исписанный знакомым мелким, будто женским почерком.
- Я слышала, мисс Гэмп, - она постаралась подделаться под высокомерно-вежливый тон слизеринок, - вас и Северуса можно поздравить?
- Не понимаю, мисс Эванс, о чем вы говорите, - Летиция спокойно подняла взгляд.
- Северуса - с выгодной партией, а вас - с тем, что приобрели альфонса, - Лили болезненно и зло улыбалась.
- Мисс Эванс, я попросила бы вас, во-первых, не употреблять подобных слов в моем присутствии, во-вторых, прекратить слушать сплетников. А уж если слушаете, так держите себя в руках. Заметьте, отчитываться перед вами и вообще с вами разговаривать я не обязана после того, как вы меня оскорбили.
Лили подавила злой смех.
- Вы меня в свое время оскорбили хуже.
Летиция тихо вздохнула.
- Мои слова предназначались только для ушей того, с кем я говорила. Если вы, подслушивая, узнали что-то неприятное для себя - сами виноваты.
Лили нервно дернула плечом. Ну да, вообще-то она подслушивала... Но вот Северус вообще шпионил за Люпином, а Гэмп почему-то не ставит это ему в вину. Слизеринка невозмутимо продолжала:
- Если бы вы хоть чуть-чуть разбирались в людях, мисс Эванс, вы бы поняли, что предположение о браке между мной и Северусом, тем более по тем мотивам, которые вы предполагаете - абсурд. научитесь наконец составлять собственное мнение и вдумываться. Пора взрослеть. Мне хотелось бы, чтобы вы поумнели до того, как у вас неизбежно начнутся неприятности.
- Которые неизбежно обеспечат ваши дружки - Пожиратели смерти. Ведь так? - у Лили был свой козырь. Но на сей раз Летиция, кажется, была готова к её словам.
- Никто из них Пожирателем смерти не является. Политическая обстановка нестабильна, мисс Эванс, и прежде чем бросаться обвинениями - подумайте сто раз. Сейчас прошу меня извинить, я хотела бы продолжить готовиться к занятиям.
Лили, не ответив, быстро вышла. Она чувствовала себя тем неприятнее, что к обычному после ссор напряжению в душе прибавилось необъяснимое чувство неловкости, будто она не во всем была права. Лили, признаться, очень не любила такое ощущение, хоть и понимала, что бороться с ним неправильно. Человек должен уметь признавать и исправлять ошибки.
Внизу кто-то тоненько вскрикнул, и Лили, сбежав по лестнице, застала весьма неприглядную картину. Лиззи Дирборн с визгом металась по лестничной площадке, хлопая руками по своему платью: у него горел подол. А на ступеньках стояла, беззвучно смеясь и белстя глазами, первокурсница со Слизерина, прехорошенькая Александрина Берк. Повыше, облокотившись на перила, стоял Барти Крауч и спокойно наблюдал за происходящим.
- Агуаменти! - выкрикнула Лили, но вода, соприкоснувшись с синеватым пламенем, лишь расплескалась по полу.
- Помоги! - обратилась она к Барти, но тот лишь пожал плечами. Александрина ласково прошелестела:
- Урок всем грязнокровкам: вот каково не уступать дорогу настоящим волшебницам.
Лили еле удержалась от того, чтобы не ударить наглую девчонку. Та самодовольно смерила её взглядом, поправила шелковистые, пепельные с рыжеватым отливом волосы.
- Минус десять баллов со Слизерина!
- Ну-ну. Сначала расколдуй её, - Барти говорил негромко, но Лили его услышала. Скверная догадка пришла ей в голову:
- Так её заколдовал ты? Минус десять баллов с Рейвенкло!
Барти с притворной покорностью развел руками.
Лиззи, обессилев, упала на пол, и во взгляде Барти, беззастенчиво рассматривавшего точеные ножки хаффлпаффки, блеснуло холодное и жестокое удовольствие. Александрина Берк сделала ему легкий реверанс. Лили пыталась поднять несчастную Дирборн, но та, хрипя от ужаса, не подпускала её к себе.
- Да расколдуй же её! - в отчаянии крикнула Лили Краучу.
- Я тебе не Поттер и не Снейп, чтобы ты мной командовала, - мальчик не шевелился.
- Я староста, и ты обязан....
- Ты всего лишь грязнокровка, - вздернула носик Александрина. Лили готова была снять со Слизерина еще с десяток балов, когда вдруг поняла, что Лиззи перестала кричать. Она обернулась: хаффлпафка, дрожа, поднималась с пола, и с обычным отрешенным видом ей помогала Пандора Касл. Платье Лиззи больше не горело.
Барти, что-то прошипев сквозь зубы, развернулся и ушел. Александрина побежала вверх по лестнице, ничем не выдав досады от того, что развлечение так скоро закончилось. Лили, не оглядываясь, побежала к себе.

В прежние времена, наверное, Лили рассказала бы обо всем друзьям и порадовалась бышуткам, которые они проделают над Барти и Александриной. Но теперь она остановила себя. Гэмп права в одном: пора взрослеть. Завернув в пустой класс, Лили написала на имя директора докладную на Крауча и Берк. Конечно, это малоэффективно: в самом лучшем случае их пошлют на отработки, а могут - учитывая положение их родителей - и вовсе закрыть глаза. Но ведь и шутки Мародеров не научили бы их терпимости. Да и ничто не научит. Они враги, убежденные, со сформированным сознанием. А над врагами не шутят. С врагами воюют. Через пару лет она встретится в бою с Краучем, а когда-нибудь, может, и с Берк.

Тридцатого января Лили исполнилось семнадцать: по традициям магического мира она достигла совершеннолетия. Отпраздновали в гостиной, всем факультетом, шумно, с ворохом подарков, стихами от подруг, танцами и множеством бутылок сливочного пива и медовухи. Джеймс притащил букет из сливочно-белых роз и лилий коробку необыкновенных сладостей, каждая из которых была в обертке, украшенной бисером и ленточками, а в разгар праздника, когда ребята, устав, расселись прямо на полу, забрался на подоконник и пел под гитару, конечно, не преминув подмигнуть Лили несколько раз. Голос его, обволакивающий и мягкий, согрелся от выпитой медовухи и опьянял не хуже её. Сперва он пел старинную балладу о красавице, вырванной рыцарем из рук сарацина, о том, как рыцарь едет с красавицей на коне, а голова сарацина колотится о стремя. Потом, пару раз ударив по струнам, перешел на веселую, местами скабрезную даже песенку о том, как молодой вор уговаривал бежать с ним дочку торговца. Лили, смеясь, поправляла закрепленный в волосах букетик ромашек, подаренный Слизнортом.
Они с Лили были в одном шаге от того, чтобы стать парой, куда более настоящей, чем явно принуждающий себя встречаться с Мери Люпин или даже чем Сириус, которому Марлин наверняка скоро бы надоела. Но существовала проблема, решить которую не мог, казалось, никто. Пени-Черри намертво вцепилась в Джеймса и ни под каким видом не хотела отпускать его.
Он пробовал поговорить честно. Признавался, что не любит её, что давно влюблен в Лили, каялся, просил понять и ронять достоинство, спокойно отпустить его. Обещал заткнуть рты всем возможным сплетникам. Пенни в ответ клялась, что немедленно наложит на себя руки, то обещала сбежать в Лютный переулок и начать работать в тамошнем борделе.
- Блефует, и притом без изобретательности, - зевала Марлин, когда Лили ей жаловалась. Не в силах наблюдать, как Джеймс становится худее, бледнее и даже впадает в рассеянность на тренировках, Лили и сама попробовала поговорить с Пенни, но та поле первых слов с визгом набросилась на нее и вцепилась в волосы. Хаффлпаффка была много слабее, и тем не менее, оттащить её смогли только объединившие усилия Мери и Мэрион. После этого к Черрингтон подослали самую дипломатичную из гриффиндорок - Алису. Разговор закончился тем, что Пени сымитировала обморок.
- Что ей надо? - недоумевала Лили по вечерам. - Зачем она мучает нас с Джеймсом? Что за радость?
- Ей всегда была радость кого-то помучить, - объясняла Алиса. - Наверное, она боится, что её неудачи ей не спустят, как она другим не спускала неудачи другим. И кто знает... Пенни на Джеймса заглядывалась чуть не с первого курса. Трудно отпустить...
- Трудно отпустить квиддичного короля и завидного жениха в будущем! - фыркала Марлин. - Думаете, Черри позарилась бы на Поттера, не будь у него уважаемых родителей, счета в Гринготтсе и будь он сам неказистым тихоней?
- Однако теперь ей придется трудно, - возражала Алиса негромко. - Помните Флоренс Флеминг?
- Помним. И что? - Марлин принималась расчесывать черную распущенную косу. - Бедная мученица Флоренс в свое время радовалась унижению соперницы - между прочим, безобидной хаффлпаффки. И Пенелопа твоя драгоценная - не было в школе неудачника, над которым она бы не посмеялась. Она просто получит по заслугам, как в свое время получила Флеминг.
К марту Джеймс начал терять терпение .Однажды Лили, проходя ночью мимо гостиной, случайно подслушала разговор Мародеров, из которого стало ясно, что они собираются подлить Черрингтон приворотное зелье. На следующий день Поттер схлопотал грандиозный разнос.
- Как ты мог! Как ты мог вообще! - Лили металась по гостиной, ломая пальцы. - Я тебя считала честным человеком, а ты не лучше какого-нибудь Мальсибера!
- Ну спасибо не Нюнчика, Эванс, -Джеймс почесывал лохматую голову.
- Заткнись! Ты соображаешь, что хотел сделать?
(На самом деле Лили вполовину не была так зла, как показывала, просто Поттера следовало проучить, чтобы не повадно ему было в другой раз действовать такими методами).
- Я хотел сделать так, чтобы Черрингтон наконец от нас отвязалась, - тон его голоса выдавал нараставшее раздражение. - А вообще приворотку должен был подлить Питер! Что плохого в том, что у него появилась бы девушка?
- А ты не понимаешь, что это было бы не по-настоящему? Что...
Джеймс с театральным вздохом привлек Лили к себе и зажал рот поцелуем. Больше спорить она не решилась, но уже к вечеру обрушилось новое потрясение. Пенни-Черри попала в Больничное крыло, и там диагностировали, что она беременна.
Мадам Помфри, осмотрев Черрингтон и выслушав её признание, побежала к Макгонагалл ,а та вызвала Джеймса к себе в кабинет. Вернулся он оттуда краснее рака. Опустив голову, остановился перед Лили.
- Эванс, я не при чем! Ну честное слово! - он чуть не плакал. Лили вздохнула и обняла: что еще оставалось делать?
- Да мало ли, с кем эта шлюха переспала, - фыркнул сидевший здесь же Блэк. - Я её любовника из-под земли достану. Не дрейфь, Сохатый, она тебя к себе не привяжет.
Джеймс только помотал головой и опустился на диван. Борьба с Пенни-Черри совершенно выжала его.
К решению проблемы подключили девушек. К вечеру удалось узнать, что в воскресение Пенни бегала в Хогсмид, в Сладкое королевство, и через камин отправилась в Косой переулок. Мародеры рискнули: иного выхода не было. Наплевав на проходившие в тот день контрольные по травологии и астрономии, они с утра сбежали в Хогсмид, чтобы оттуда проникнуть в Косой переулок. Лили подозревала, что они разжились поддельным разрешением декана, иначе им не открыли бы ни один камин. Она тихо ужасалась, представляя, какой грандиозный разнос им устроит Макгонагалл и какое наказание им придумает, но их вылазка оправдала себя. Оказалось, что тихоня Черрингтон навещала Лютный переулок, и видели её выходящей из лавки зелий.
- Наверняка она приняла какое-то зелье, имитирующее беременность! - Сириус блестел глазами, как настигающая дичь гончая. - Теперь главное - подождать, пока действие не прекратится. Ведь её же не будут осматривать повторно? Только бы она не приняла новую порцию.
- Ну а это можно устроить... - процедил Джеймс сквозь зубы; он наконец словно пришел в себя.
Следующие дни Лили не находила себе места. Она решительно не понимала, как Джеймс может помешать Пенни принять новую порцию зелья, и кроме того, боялась, что предположения Сириуса и вовсе неверны. Её так трясло, что перо в руках разбрызгивало по пергаменту кляксы. Джеймс, правда, подтянулся, подобрался, был непривычно сосредоточен и молчалив, но и это больше пугало, чем обнадеживало.
Через неделю после известия, чуть не сломавшего Поттеру и Лили жизнь, все неожиданно закончилось. Однажды утром Пенни, до того не выходившая из Больничного крыла, вошла в Большой зал, опустив глазки, и тихо села у краешка хаффлпаффского стола. К концу завтрака зал обежал слух: повторный осмотр не выявил у нее признаков беременности.
Некоторое время Лили не соображала ничего. Счастье оглушило, обложило туманом, и сквозь него, ка солнечные лучики, едва просачивались мысли о том, что можно перестать думать о грядущей острой боли, можно снова обсуждать с девочками романы и новости из министерства, спокойно учить уроки... Опасность развеялась, и будущее представлялось безоблачным.