Том 3. Глава 53. Побег из Общества душ. Боль Камиюмэ

Безумие! Вся эта идея с самого начала попахивала самым настоящим безумием. Изуру ощущал это всем своим существом, чувствовал, как бредовость, несуразность и невозможность происходящего словно пропитывает его насквозь. Но выбора не оставалось. Уже не оставалось. И времени на раздумья тоже не было.
Все повторялось. Будто какая-то неведомая сила отмотала время назад и перетасовала состав действующих лиц. Иного объяснения просто не было.

Прислонившись спиной к идеально ровной белой стене здания, расположенного недалеко от бюро технологического развития, Кира выжидал подходящего момента, снова и снова прокручивая в памяти разговор с Кодзу, произошедший накануне его безумной вылазки.

После того, как в Отряд к нему пришел недовольный сложившейся ситуацией Ханатаро, Изуру некоторое время колебался, думая, стоит ли высказывать Ямаде свои мысли относительно происходящего, но в итоге все же решил рискнуть. В Ханатаро можно было не сомневаться: он, если и не согласится участвовать в этой авантюре, то точно будет держать рот на замке. Но, как и ожидал Изуру, тот даже мысли не мог допустить о том, чтобы остаться в стороне. И тогда Кира уже безбоязненно провел ему краткий исторический экскурс относительно клана Она Сэйшин, а также поделился желанием найти Кодзухиро и лично поговорить с ним. Расстались они тогда полные решимости сделать все от них зависящее. Изуру пообещал Ямаде держать его в курсе происходящего, Ханатаро, в свою очередь, сказал в случае чего обращаться к нему напрямую, и они разошлись.

Но, чем дальше, тем сильнее сковывало Киру неприятное предчувствие. Собственно, оно и не исчезало никогда с момента ареста капитана и Йоко, но тогда превысило все мыслимые пределы. Опаска, что за ним следят, потому что подозревают, постепенно превращалась в паранойю, заставляя Изуру постоянно оглядываться и прислушиваться, видеть в каждом встречном замаскированного агента онмицукидо. И это делало ситуацию невыносимой вдвойне, а настроение стремительно проваливалось в тартарары, мешая сконцентрироваться на проблемах.

Изуру понятия не имел, что ему делать. За разговором с Ханатаро он так и не придумал толком ни где ему искать Кодзухиро, ни что ему сказать, ни как попросить помочь. Мыслей не было вообще, потому что после услышанного он уже не мог воспринимать своего дворецкого как человека, к которому можно просто прийти за советом или поговорить ни о чем и обо всем на свете. Совершенно неуловимо старичок Кодзу, всегда готовый выслушать и поддержать и словом, и делом, исчез, а на смену ему пришел таинственный незнакомец с туманным прошлым, совершенно непредсказуемый и непонятный. И почему-то от одной только мысли о нем Кира чувствовал себя каким-то совершенно незначительным и жалким.

Два дня пролетели как в тумане. К счастью, треклятых собраний лейтенантов больше не было, что не могло не радовать. Зато обстановка в Сейрейтее неуловимо переменилась, наконец-то начав соответствовать действительности. Фальшивая радость победы рассеялась, уступив место настороженности и напряженности, из-за которых порой аж воздух звенел. И хотя вслух никто ничего не говорил, все ходили, то и дело переглядываясь и перешептываясь. Судя по всему, капитаны донесли известие о явлении Кодзухиро народу до всех членов Отрядов, включая даже рядовых.

Пожалуй, только в Третьем Отряде к этому отнеслись более-менее спокойно. Там людей в большей степени волновала судьба капитана Ичимару. После ухода Айзена, когда в Отряде поползли нелестные слухи о капитане, Изуру разрешил ситуацию быстро и просто, прилюдно отметелив сплетников и заявив, что так будет с каждым болтающим лишнее, пока вина капитана Ичимару не будет официально доказана железными фактами. С тех пор, как капитана не стало, собеседником лейтенант стал просто невыносимым, руководя Отрядом на редкость жестко. После прихода и предательства Амагая Сюске ситуация только усугубилась. И сейчас весь Третий Отряд негласно ратовал за возвращение своего прежнего капитана.

Когда на третий день все же состоялось внеочередное собрание лейтенантов, Изуру сразу заподозрил неладное. В последнее время эти встречи означали исключительно дурные известия, и, увы, то утро тоже не стало исключением. И уж насколько Кира готовил себя к худшему, реальность все равно превзошла все ожидания. Лейтенант Сасакибе своим обычным будничным тоном объявил, что в связи с опасностью, представляемой Кодзухиро, а также с его интересом, проявленным к делу Ичимару Гина, Совет сорока шести принял решение перенести казнь последнего, и она состоится через четыре дня в полдень.

Перед глазами поплыли разноцветные пятна, все окружавшие звуки одномоментно перестали существовать, и Кира будто оказался в темном непроглядном вакуумном коконе. Подпрыгнула под ним деревянная половица, земля буквально уходила из-под ног, и Изуру ничего не видел и не слышал. Не слышал дальнейших слов Сасакибе, не видел реакции остальных лейтенантов и едва не проморгал момент, когда собрание наконец-то закончилось.

А вечером, когда голова от царящего там урагана мыслей уже шла кругом, и Изуру всерьез подумывал, не напиться ли ему, состоялась их первая встреча лицом к лицу. Как и предполагал Кира, в этом не было какой-то особой мистики: он не получал таинственных записок с требованием явиться в такое-то время куда-то, не было даже анонимных адских бабочек. Нет. Кодзухиро сам явился, просто придя к нему домой, и выглядело это так обыденно и естественно, что Изуру в первый миг даже не придал значения позднему визитеру.

– Что, не знаешь, как найти меня, Изуру?

Голос и внешность неожиданного гостя были незнакомыми, но интонации угадывались безошибочно. И Кира смотрел на него, не отводя взгляда, и чувствовал, как его с головой неожиданно окутывает какое-то странное уютное спокойствие. Словно весь груз напряжения, который лежал на его плечах все эти дни, одномоментно исчез, и Изуру даже показалось, что он вот-вот взлетит. И произошло это столь внезапно, что парень никак не мог собраться с мыслями и ответить что-нибудь более-менее вразумительное. И, будто видя как на ладони его состояние, Кодзухиро не стал настаивать на немедленном ответе, вместо этого проходя в помещение и начав деловито заваривать чай.

– Ты… Вы… Я…

Как Кира ни готовился к разговору, как ни пытался выстроить вопросы и предложения, все мысли об этом предательски вылетели из головы, зато ощущение собственной ничтожности, словно он был муравьем или кем-то еще более незначительным, окрепло. В придачу, он понятия не имел, как вообще стоит себя вести. Как ни крути, считалось, что они знакомы уже много лет…

– Нет никакой необходимости так волноваться, – судя по голосу, ситуация Кодзухиро откровенно забавляла, однако веселости в глазах почти не было, так, легкий намек, не более того. – И не стоит придавать такое значение моему внешнему виду. Просто настоящее лицо в данной ситуации мне кажется более уместным, нежели давешняя стариковская маска. Она хорошо служила мне сотни лет, но сейчас, когда все всплыло на поверхность, в ней уже нет необходимости. Так что оставь формальности и официоз при себе, Изуру. Ко мне вполне можно обращаться по имени, даже по сокращенному имени, я не против.

Несмотря на полученное разрешение, фамильярное «Кодзу» и неуважительное «ты» Кира все равно выдавил из себя через силу. Слишком велика была разница в ощущениях.

– Ладно… Кодзу… Вы… Ты объяснишь мне, что вообще происходит?

– Боюсь, Изуру, если я начну рассказывать тебе все с самого начала, мы и за несколько лет не управимся, – голос звучал настолько легкомысленно и непринужденно, что Кира непроизвольно расслабился. Совсем чуть-чуть, потому что лицо его визави по-прежнему оставалось отстраненным и бесконечно далеким. – Что конкретно тебя интересует?

– Что ты намерен делать? И зачем пришел ко мне? Ведь не только потому, что я хотел встретиться?

– Ну, скажем так, мне импонирует твоя идея спасти Йоко. Поэтому я окажу тебе поддержку в этом деле, вот и все.

Туманный ответ ни капли не прояснил картину, скорее уж еще больше запутал. От мешанины мыслей даже заболела голова, однако Изуру был не намерен отступать. На фоне этого наконец-то ушла прочь неуверенность и скованность и, послав к черту вышеперечисленное, он требовал правды и ясности.

– Ты меня извини, но, судя по тому, что нам говорили на собрании, ты и в одиночку способен провернуть задуманное и не только спасти Йоко, но и вообще все Общество душ с землей сравнять.

– Вот как? – Кодзухиро вскинул брови, словно слова Кира его изрядно удивили. – Не знаю, никогда не пробовал делать что-то подобное. Видишь ли, Изуру, я никогда не был любителем усложнять себе жизнь. Сам подумай, зачем мне напрягаться, составляя план действий, чтобы освободить Йоко, когда ты сам намерен во что бы то ни стало это сделать. И поддержать твой замысел куда проще, чем придумывать что-то с нуля.

Прозвучало это на редкость убедительно, и Кира, удовлетворившись ответом, перешел к другой интересующей его теме. Нет, конечно, у него было в запасе еще несколько тысяч вопросов, но Кодзухиро был прав: если они начнут обсуждать сейчас всякие незначительные мелочи, времени точно ни на что не хватит.

– За убийством Омаэды тоже стоишь ты?

– Я всего лишь опять поддержал чужой замысел, – пожал плечами тот. – Мамору Кио давно уже облизывался на лейтенантский пост, я всего лишь чуть-чуть ему помог, не более того.

– Но зачем? – чем дальше, тем меньше Изуру понимал, и ему это катастрофически не нравилось. Но манера речи Кодзу была такой, что смысл сказанных им слов как-то неуловимо ускальзывал от слушателя, и Кира был абсолютно уверен, что усталость тут ни при чем. – Ты ведь не джинн, чтобы исполнять чужие желания. Если ты что-то делаешь, ты преследуешь какую-то цель. И не пытайся убедить меня, что все это просто по доброте душевной.

– Разумеется, у меня есть цель, – усмехнулся Кодзухиро и одарил Киру таким взглядом, что он начал чувствовать себя полным идиотом, не понимающим нормальных человеческих слов. – Я хочу освободить Йоко. Сейчас это единственное, что меня интересует. Что же до сообщения, оставленного через смерть лейтенанта Второго Отряда, и моего интереса к Ичимару Гину, то его почти нет. Йоко имела глупость слишком привязаться к этому мальчишке, и мне не хотелось бы, чтобы она печалилась в связи с его смертью.

«Мальчишка» в адрес капитана Ичимару из уст Кодзу, который сейчас выглядел едва ли не младше Киры, стал контрольным выстрелом в мыслительный процесс Изуру. Он аж зажмурился и затряс головой, отчаянно пытаясь упорядочить мысли.

– Нам сказали, что Айзен – твой сын, – наконец взял себя в руки Изуру, вновь почувствовав в себе силы продолжать разговор. – И при этом ты хочешь вытащить из заточения не его, а Йоко. Почему?

– Потому что именно Йоко является ключевой фигурой в данный момент. Как я уже сказал, не вижу смысла затрачивать больше усилий, чем требуется. Я вполне мог бы организовать побег всех заключенных из Гнезда личинок, но это было бы куда сложнее и куда дольше, чем освободить Йоко. Благо, никто в Готэй 13 понятия не имеет, какие тайны скрыты в её глубинах, раз держат её в обычной камере научного отдела. А освобождение Соскэ будет следствием свободы Йоко.

Ясности объяснение опять же не принесло, а вот головную боль усилило, и Кира предпочел закончить беседу, робко надеясь, что разберется в этой теории заговора в процессе, и вынужденно признавая, что теоретик из него аховый.

– Хорошо, – вздохнул он. – Как мне спасти Йоко?

– Проще, чем ты думаешь, – Кодзухиро чуть улыбнулся уголком губ и посмотрел на него чуть прищуренным взглядом. – Ты всего лишь в определенный момент придешь в бюро технологического развития и заберешь её оттуда. А охрану и прочих сотрудников я возьму на себя. Как тебе такой план?

Это прозвучало как-то совсем уж просто. Настолько просто, что вызывало оторопь. Но Изуру предпочел не заморачиваться и просто поверить на слово.

– Тогда просто скажи время.

Они еще немного поговорили, обсуждая мелкие детали. И, чем дальше, тем спокойнее становился Изуру. Мысли наконец-то разлеглись по полочкам, а неловкость и ощущение собственной ничтожности исчезли полностью. Присутствие Кодзу больше не подавляло и не угнетало, скорее наоборот приносило умиротворение, столь потрясающее, что с лица Изуру не сходила улыбка.

– Можно еще один вопрос? Последний, – спросил он, когда Кодзухиро собрался уходить, оставляя дальнейшие дела на Киру и еще раз пообещав обеспечить удачный исход задуманной операции.

Дождавшись ответного кивка, Изуру все же спросил то, что уже давно вертелось у него на языке, да все не было подходящего случая спросить.

– Как тебе удалось скрыться? После той ночи, когда ваш клан был уничтожен. Как тебе удалось замаскироваться, что за последнюю тысячу лет никто не мог тебя обнаружить? Простая смена внешности не сработала бы. Они ведь могли как-то вычислить твою реацу, а когда ты жил здесь, она отлично ощущалась. Сейчас же я вообще не чувствую в тебе духовной силы, полагаю, это потому, что твой уровень силы многократно превышает мой. Вот я и спрашиваю, почему никто не понял, что Айзен Кодзу – это на самом деле ты?

– Ну, наверное, потому, что Айзен Кодзу и Она Сэйшин Кодзухиро – это два разных человека, – спокойно ответил тот, как обычно ничего толком не объяснив. И, видя недоуменный взгляд Изуру, вздохнул. – Не понимаешь. А я всего лишь хотел сказать, что, превратившись в старика, перестал быть собой прежним. Я заставил себя стать другим, чтобы полностью изменились мои привычки, походка, внешность, манера разговора, оттенок реацу. Изменилось всё, чтобы во мне не осталось ничего от Она Сэйшин Кодзухиро.

– Но как такое возможно? – Изуру смотрел на него настолько огромными глазами, что они занимали чуть ли не половину лица. – Можно изменить внешность и силой воли заставить себя подавить старые привычки, но совершенно невозможно изменить свою духовную энергию. Это же доказанный факт!

– Доказанный кем? – Кодзухиро впервые за этот вечер широко улыбнулся. – Слово «невозможно» было придумано теми, кто не способен прыгнуть выше своей головы. Не бывает ничего невозможного. Бывают те, кто не может этого достичь. Вот и все. А ответ – вот он.

С этими словами он вытащил из ножен свой меч и, взяв его за рукоять обратным хватом, продемонстрировал Кире. Ничего примечательного в оружии не было – обычная катана, но Изуру сразу заподозрил подвох. Помня, какой невероятной силой обладал меч Айзена, он даже боялся представить, что можно ожидать от Кодзу.

– Зеттаи Шинко*, так зовут мой занпакто. И, полагаю, из его имени ты уже понимаешь, какая у него способность. Тебе когда-нибудь доводилось слышать утверждение, будто мысль человека материальна, а его безграничная вера во что-то способна творить чудеса?

– Доводилось, – буркнул Изуру. – Когда Йоко рассказывала мне о природе Хоугиоку.

– Я могу заставить кого угодно поверить во что угодно. Мои слова не подлежат сомнению. Могу сказать, что человек забыл что-то, и он забудет. Могу сказать, что он – лягушка, и он будет чувствовать себя лягушкой. Исключений нет, даже я сам. Теперь понимаешь, Изуру?

– Ты применил на себе самом силу своего же занпакто, – констатировал Кира, а потом, когда пришло осознание истинного простора использования подобных возможностей, он посмотрел на своего собеседника уже другими глазами. – В таком случае зачем тебе вообще кто-то нужен? Зачем тебе Йоко? Ты же можешь зачаровать кого угодно и убедить его… хоть самого главнокомандующего!

– Могу, конечно, – вздохнул Кодзу. – Но, сказать по правде, я ненавижу использовать возможности своего меча. Ты не представляешь, как грустно жить в окружении тех, кому навязана твоя воля. Из-за этого они практически перестают быть людьми, по крайней мере, для тебя. К тому же, влияние на слишком могущественных людей дорого мне обходится. И, как ты выразился, «зачарование» того же Ямамото Генрюсая выведет меня из строя на довольно продолжительный период времени, а сейчас нельзя терять ни минуты.

Разговор на этом был окончен и, когда Кодзухиро ушел так же просто, как и появился здесь, Кира чувствовал себя совершенно противоречиво. С одной стороны, с его уходом пропало и чувство невероятной легкости и спокойствия, с другой же, он был рад, что наконец-то остался один. Голова по-прежнему болела так, словно чей-то занпакто пробил её насквозь, но мысли были кристально чисты и не спешили вновь впадать в безумие, перепутываясь и сплетаясь, мешая трезво соображать.



***

Йоко было очень скучно. Ввиду того, что в проклятой камере в принципе было нечем заняться, она буквально физически ощущала, как это вынужденное бездействие разъедает ей серое вещество. И черт бы побрал капитана Куроцучи с его экспериментами, который, казалось, окончательно про неё забыл, Нему с её бесконечной покорностью и равнодушием, и Соскэ с его искусительными беседами. И первый, и вторая, и третий приелись ей уже давно и сейчас не вызывали ничего, кроме сонливости и зевоты.

О деле Гина ничего не было слышно, и это настораживало. До казни оставалось еще две недели, а Йоко так ничего толком и не придумала. Соскэ, за исключением предложения выпустить его из заточения и принять его помощь, больше словом не обмолвился на этот счет, и все, что оставалось Накамуре, это строить планы. Но то ли Куроцучи ввел ей напоследок что-то не слишком хорошо влияющее на умственные способности, то ли она просто устала от этого места, ничего толкового в голову не приходило.

«Если тебя это успокоит, Накамура-кун, до этого ты тоже соображала неважно».

Но Йоко только мысленно отмахнулась от едкого комментария. Разговаривать с Айзеном, перемывая кости всем, кто попадал под руку, или же споря до хрипоты о чем-то, ей сейчас не хотелось совершенно. Наверное, сейчас она вообще не смогла бы четко сформулировать свое желание, но в него точно не входили задушевные беседы.

Щелчок двери вырвал её из мыслей, заставив поднять голову. Потому что посетителей не ожидалось. Куроцучи не заходил уже несколько дней, а Нему только недавно приносила ей ужин. Была, конечно, вероятность, что на огонек решила зайти Сой Фонг и продолжить дело капитана Двенадцатого Отряда, но реальность оказалась горазда на сюрпризы, потому что увидеть в дверном проеме Изуру Йоко ожидала в самую последнюю очередь. И слова, которыми она намеревалась встретить командующую онмицукидо, так и остались невысказанными.

Кира же, не тратя времени на разговоры, бросился к ней и, ловко орудуя неизвестно откуда взявшимся у него ключом, расстегивал зажимы на её руках. Ослабленная наручниками и ошейником-ограничителем Йоко не устояла на ногах и непременно упала бы, не подхвати он её. И это напомнило уже почти забытую ситуацию, пережитую ими в лаборатории Наоки Хиро, а позже увиденную Йоко во время путешествия по Ручью Реацу, только в исправленном и дополненном виде. И воспоминания о том, как скрытый в рукаве кинжал снова и снова пронзал живот Изуру, внезапно так ярко вспыхнули перед её глазами, что, собрав остатки сил, Накамура поспешно отстранилась.

– Как ты сюда попал? – спросила Йоко, лишь бы не молчать и поскорее прогнать из памяти неприятные образы.

– Давай обсудим это чуть позже, у нас всего три минуты, – уклончиво ответил он, кивая в сторону двери.

Мысли Накамуры превратились в один сплошной поток вопросительных знаков, и она уже ничего не понимала. Как Изуру проник сюда, в самую охраняемую часть здания? Откуда у него взялся ключ от её наручников? Где охранники? Что вообще происходит, черт возьми?!

– Кодзу их отвлек. – Видимо, предпоследний вопрос она задала вслух, потому что Изуру на него ответил. Правда, ответ ничуть не успокаивал, скорее уж наоборот. Если тут еще и Кодзухиро замешан, пиши пропало! – Но это ненадолго, иначе это будет выглядеть подозрительно. Поэтому давай поторопимся.

Остаток пути они оба молчали. Йоко предпочла оставить свои вопросы до лучших времен и при случае задать их не Кире, а самому Кодзухиро. И так понятно, что Изуру лишь исполнитель. И, несмотря на то, что он вскользь упомянул что-то о том, что действует исключительно по собственному желанию, Накамура не сомневалась, что главный зачинщик уж точно не он.

Шли они, как и ожидалось, вовсе не в дом Изуру. Если ты беглая преступница Общества душ, идти в место своего постоянного проживания будет просто верхом наглости и неосмотрительности.

– Так ты объяснишь мне, что происходит? – осведомилась Йоко, когда Кира привел её на какой-то заброшенный склад на окраине Сейрейтея. Судя по количеству пыли, тут никто не был уже пару десятков лет, поэтому она немного расслабилась. – Ты, выходит, видел истинное лицо Кодзу? Что вообще творится, что ты, плюнув на все, пришел меня спасать? Ты же понимаешь, что теперь для тебя все кончено? Тебе не простят содеянного.

– Мне не нужно прощение, – почти что сплюнул Изуру и, увидев её недоуменный взгляд, пояснил, отведя глаза: – Казнь капитана Ичимару перенесли. Она состоится через три дня в полдень…

«А времени-то все меньше и меньше, Накамура-кун… Ты все еще уверена, что не хочешь поменять свое решение? Это ведь дело всего пары секунд. От тебя ничего не требуется, кроме твоего желания».

«Черта с два! Понятия не имею, что вы там с Кодзухиро замыслили, но потакать вам я не собираюсь. Вы и так уже натворили дел».

«Раз не имеешь понятия, почему бы тебе не спросить его? Нравится тебе или нет, но ты тоже часть нашего клана. Не в его интересах скрывать от тебя что бы то ни было».

Отвечать Йоко не стала. Вместо этого она уселась прямо на грязный пол и, обхватив голову руками, попыталась привести мысли в порядок. Их было не так уж много, и все они по большей части сводились к одной-единственной: нужно срочно что-то делать. Ситуация, кажется, достигла пика своей отвратительности, и сейчас можно было уже не мечтать разрешить её не то что миром, но даже малой кровью. И, пожалуй, Йоко только сейчас поняла, насколько наивны и глупы были её давешние помыслы. Настолько, словно она большую часть своей жизни носила очки с очень толстыми розовыми стеклами. И, как бы ни претила ей мысль о том, что она не может позволить себе поднять меч против тех, кого считала товарищами, другого выхода не оставалось. Сейчас она как никогда понимала чувства Куросаки Ичиго, когда он и его друзья явились спасать Рукию.

И что они имеют? Её при поддержке Хоугиоку, но ограниченную в возможностях проклятым ошейником. Изуру, решительно настроенного идти до конца. Ханатаро, готового оказать посильную помощь. Соскэ, навязчиво сидящего у нее в голове. Кодзухиро, плетущего какие-то свои интриги. Готэй 13, который не остановится ни перед чем, чтобы привести в исполнение приговор, вынесенный Советом сорока шести. Сам Совет, руководствующийся одной ему понятной логикой. Гина, чьи возможности, пожалуй, еще больше ограничены, чем у неё самой. Ну, и, наверное, Рангику, которой вообще противопоказаны стрессы, но которая черта с два согласится остаться в стороне.

– Так какой у нас план? – поинтересовалась она, подняв глаза на Изуру, который не вмешивался в её мыслительный процесс, а терпеливо ждал, когда она возьмет себя в руки. Однако его ответ все же поставил Йоко в тупик.

– А плана нет, – пожал плечами он. – Первым делом я собирался вытащить из заключения тебя, а дальше по обстоятельствам. Кодзу не говорил по этому поводу практически ничего. Сказал только что-то туманное о том, что тебя опечалит смерть капитана Ичимару, а ему этого не хочется, и все. Тут он помощь не предлагал. – А, чуть помедлив, добавил: – И, честно говоря, я понятия не имею, где его искать…

– А нам и не нужно его искать, – Йоко решительно вскочила на ноги и, отряхнув одежду, ударила кулаком в ладонь. – Мы справимся и без его помощи. Мое исчезновение, думаю, вскроется только утром, когда Нему принесет завтрак, следовательно, у нас вся ночь впереди.

– Ситуация в городе в последние дни очень напряженная, – осторожно заметил Кира. – После того, как стало известно о появлении Кодзухиро, все как на ушах стоят. Патрулей стало в разы больше. А учитывая сообщение, посланное Готэй 13 через смерть Омаэды, я уверен, что охраны у Башни раскаяния будет хоть отбавляй. Плюс к этому, как ты знаешь, сама башня сделана из духовного камня, и нам не удастся прорваться в нее силой.

– А это и не нужно, – улыбнулась Накамура, и в её голове возник план. – Есть куда более простой способ проникнуть внутрь. Называется ключ. Он обязательно должен быть у кого-то из охранников. Если нам удастся подобраться к ним незамеченными, все получится.

– И как ты себе это представляешь? – удивился Кира. – Если скрывать реацу мы более-менее умеем, и то не факт, что нас не обнаружат, то как ты предлагаешь одновременно нейтрализовать всех? Не будь на тебе ограничителя, я бы предположил, что у твоей занпакто появились новые способности, позволяющие усыплять не только мечи, но…

– У нас есть Хоугиоку, – напомнила Йоко. – Это наше главное преимущество. Она способна на многое, иногда и вовсе на невозможное. Она поможет нам скрыть реацу, чтобы нас не могли засечь.

– Ты говорила, что Хоугиоку может исполнять конкретные желания, – медленно произнес Изуру, тщательно подбирая слова и пытаясь разобраться, что же его так смущает во всем этом. – Но в таком случае я не понимаю, к чему нам такие трудности? Почему не может исполниться, скажем, мое конкретное желание, чтобы капитан Ичимару оказался на свободе?

– Потому что это желание не касается тебя лично, – пояснила Накамура. – Вот если бы это было желание самого Гина, и он бы потрудился его озвучить, пусть даже и мысленно, тогда другое дело. Ты же можешь загадать что-то вроде «Я хочу спасти его из Башни раскаяния», но даже это звучит слишком расплывчато и нуждается в конкретике. Например «Я хочу, чтобы мою реацу было невозможно обнаружить до какого-то момента». Плюс к этому не стоит забывать, что ты должен желать этого всем сердцем. И Хоугиоку не сможет дать тебе что-то постоянное, если у тебя к этому нет природной предрасположенности. Ну и совершенно невозможного тоже желать не стоит. Например, если ты пожелаешь немедленно овладеть банкаем при условии, что ни ты, ни твой занпакто к этому не готовы, ничем хорошим это не закончится, поверь мне.

– Понятно… – задумчиво протянул Изуру, переваривая новую информацию. – Выходит, если желания незначительны и не выходят за рамки, они будут выполнены.

– Но желать нужно очень осторожно, – вздохнула Йоко, решив все же поднять неприятную тему. – Иначе можно повторить участь Момо…

По тому, как изумленно распахнулись глаза Изуру, стало ясно, что он совершенно не в курсе истинных обстоятельств её гибели. И неудивительно. Вряд ли вообще кто-то, кроме нее и Хоугиоку, мог внятно объяснить ему что-либо.

– То есть, ты хочешь сказать, что?..

– Именно это и хочу, – мрачно подтвердила она. – Можно сказать, что Момо сама стала виновницей своей гибели… Когда капитан Хитсугая бросился на Айзена, она сама пожелала умереть вместо него. Пожелала всем сердцем, и Хоугиоку не смогла противиться силе этого желания.

Настроение тут же испортилось, и боевой настрой испарился почти полностью. Кира не хотел себе признаваться, что ввиду царившей в Сейрейтее несправедливости он даже не смог толком прочувствовать всю трагичность гибели Хинамори. Арест Йоко и капитана Ичимару и желание спасти их занимали все его внимание, и на фоне этого смерть Момо словно пролетела мимо него.

– Давай тогда решать, что мы будем делать, – сказал он, покачав головой.


***

Чувство реальности отшибло напрочь, и Йоко, как ни старалась, никак не могла до конца проникнуться серьезностью задуманного ими предприятия. Больше всего это походило на фантастический красочный спектакль, где ей отводилась одна из главных ролей. И в спектакле, в отличие от реальной жизни, никто не мог погибнуть или пострадать по-настоящему. И Накамуре никак не удавалось собраться как следует.

Их с Изуру план был до смешного прост – дальше просто некуда. Зная, как легко может пойти наперекосяк из-за, казалось бы, незначительной детали даже тщательно спланированная операция, они решили не мудрить, а просто воспользоваться излюбленным методом Куросаки Ичиго. Благо, рыжеволосый шинигами уже дважды доказал его действенность. К тому же, и за Йоко, и за Изуру всегда шла слава людей на редкость рассудительных и обстоятельных, тех, кто не станет действовать очертя голову. Поэтому вряд ли от их действий будут ожидать банального нахрапа.

Ханатаро, заранее проинструктированный Кирой через адскую бабочку, ждал их в условленном месте. Будучи членом Четвертого Отряда, он как свои пять пальцев знал все кратчайшие маршруты и тайный проходы Сейрейтея, включая даже те, что располагаются под землей, в канализации. По тому, как подрагивали его руки, и по лихорадочному румянцу, пятнами выступавшему на щеках, можно было с уверенностью сказать, что он чертовски нервничает в связи со всем этим. Думается, он, в отличие от Йоко, прекрасно понимал, чем может обернуться провал и какая может последовать расплата. И, видимо, чтобы отвлечься хоть немного от тревожных мыслей, он тараторил без умолку. Вспоминал какие-то случаи из своей работы, рассказывал, что и во время вторжения в Сейрейтей Куросаки с компанией тоже вел их по этому тайному ходу в канализации, ибо он был кратчайшим путем до Башни раскаяния. Напоследок, истерически хихикнув, выразил надежду, что на этот раз по выходу на поверхность их не будет встречать непобедимый противник. В мыслях Йоко тут же пронеслась картина, что они вылезают посреди площади, а на ступенях лестницы, ведущей к Башне, их будет ожидать капитан Зараки или еще кто. Однако даже это не смогло выправить настрой Накамуры и заставить относиться к происходящему с положенной серьезностью.

К счастью, обошлось без таких печальных эксцессов, и площадь, на которой Йоко незапамятно давно – целую тысячу лет назад! – впервые встретилась и сразилась с Ичиго, была пуста. И это обнадеживало.

– Я надеюсь, вы оба понимаете, что после того, как Гин окажется на свободе, времени у нас будет в обрез, – заметила Йоко, окинув взглядом своих компаньонов. – Я понятия не имею, как устроены замки в Башне раскаяния и какая на них висит сигнализация. Не исключено, что их открытие и закрытие где-то фиксируется. Так что действовать придется быстро.

– Не переживай так, – пожал плечами Кира. – Я заранее оповестил Рангику-сан. Она будет ждать нас неподалеку от холма Сокъоку. Ты ведь сможешь открыть гарганту только оттуда?

– Теоретически изобретение Заэля может создать Негасьон где угодно, если ты умеешь им пользоваться и уровень твоей духовной энергии достаточен, чтобы заставить его работать, – ответила она. – В придачу, чем выше ты находишься, тем проще это сделать. Так что да, только холм Сокъоку, и, боюсь, нам с Гином придется обоим потрудиться, чтобы эта штука заработала. Но мы справимся. Самым слабым местом нашего плана по-прежнему остается отрезок времени с момента освобождения Гина и до прибытия на холм. Потому что, если на нас нападет кто-то из капитанов, это будет полный провал.

«Между прочим, Накамура-кун, если ты забыла, есть особое Кидо, позволяющее перемещаться с места на место. Именно с помощью него мы тогда перенеслись из квартала Совета сорока шести на холм Сокъоку», – внезапно сказал Айзен. – «Не будь ты такой упрямой, в вашем плане не было бы слабых мест».

Намек был более чем явным, но Йоко предпочла его проигнорировать.

«Он бы тогда стал одним большим слабым местом», – огрызнулась она. – «Так что нет, лучше уж мы рискнем».

Тихий смех был ей ответом.

«Я уже много раз говорил тебе, Накамура-кун, будущее только в твоих руках, и только ты несешь ответственность за последствия принятых тобой решений».

– Все в порядке, – заверил Ханатаро. – Нам достаточно будет только добраться до входа в канализацию. Там я знаю каждый коридор и каждый поворот. Никто не сможет нас найти.

– Не забывай, что ты не один в Четвертом Отряде, – напомнила Йоко. – Командование может просчитать такой наш ход и отправить людей для патрулирования канализации.

– Я не думаю, что представители других Отрядов сюда полезут, – заметил Изуру. – А бойцы в Четвертом, по сути, никакие, при всем моем уважении к Котэцу Исане-сан.

– Да-да, – кивнул Ямада, – когда Ичиго-сан и его друзья проникли в Сейрейтей, канализацию патрулировал именно Четвертый Отряд. Никто, кроме нас, не ориентируется здесь. Если не знаешь, куда идти, здесь очень легко заблудиться.

– Вообще, я бы предпочла избавиться от этого, – Йоко недовольно оттянула ошейник, который, несмотря на кажущуюся тонкость и эластичность, было невозможно разорвать. – Но понятия не имею, как это делается.

– Это разработка бюро технологического развития, они и капитаны наверняка знают, – произнес Ямада, потупив глаза, словно чувствуя какую-то неловкость, что он сам не умеет снимать ограничители. – Полагаю, капитан Ичимару тоже в курсе, как это делается.

– Вот только на нем самом явно такое же украшение, – хмыкнула она. – Ну да ладно. В крайнем случае, Заэль точно разберется, как его снять.

Они преодолели высокую лестницу и сейчас стремительно неслись меж высоких построек без окон и, кажется, даже без дверей. Мрачными громадами они возвышались над друзьями, и Йоко задней мыслью пыталась представить, что же может находиться внутри этих зданий. Какие-то секретные объекты? А ведь, помнится, именно здесь, в этом районе Куросаки Ичиго тогда одержал победу над капитаном Зараки. Ханатаро, будто услышав мысли Накамуры, это подтвердил, добавив, что после этого памятного боя здесь все лежало в руинах.

До Башни раскаяния было уже рукой подать, всего пара-тройка кварталов таких же безликих зданий, когда Йоко решительно остановилась, вынудив Изуру и Ханатаро последовать ее примеру.

– Теперь ошибок быть не должно, – емко сказала она. – Поэтому отбрасываем лишние мысли и начинаем желать оставаться незамеченными. Лишние жертвы нам не нужны, поэтому воспользуемся тем преимуществом, которое получим.

– Я принес то, что нужно, – улыбнулся Ямада, расстегнув заплечную аптечку и вытащив несколько пузырьков, наполненных знакомой светло-зеленой жидкостью. – Трех капель, попавших на кожу, достаточно, чтобы усыпить лейтенанта. Насколько мне известно, в карауле у Башни раскаяния редко стоят даже пятые офицеры, так что капли будет более чем достаточно, главное попасть. Но сначала это, – раздав пузырьки со снотворным, он снова залез в аптечку и, покопавшись там пару секунд, извлек на свет не менее знакомые Изуру огромные таблетки, обеспечивающие невосприимчивость к снотворному.

Когда каждый из них взял под язык по одной, они наконец двинулись в сторону Башни. Ямада, принимавший самое активное участие в давешнем спасении Рукии, уверенно вел их, ни секунды не задумываясь, на каком перекрестке куда свернуть.

– Приличненько тут народу, – констатировал Кира, когда они втроем залегли на крыше здания, с которой открывался отличный вид на мост, ведущий в Башню раскаяния и являющийся по сути единственным входом туда.

– В прошлый раз их было всего двое, – заметил Ханатаро, явно не чувствуя в себе уверенности. Нервно покусывая губы, он еще раз посмотрел на мост. – Целых девять человек.

– Это меньше, чем я ожидала, – хмыкнула Накамура. В отличие от Ямады, она была спокойна, как танк, и позволила себе едва заметно улыбнуться. – Получается по три на каждого из нас. Учитывая, что они не заметят нас до самого последнего момента, я не думаю, что возникнут проблемы. Вперед.

Снотворное было решено нанести на сенбоны, предоставленные все тем же Ханатаро, и атаковать издали. Благо, мост освещался, посему темнота ночи не стала проблемой.

Задуманное прошло как по маслу настолько непринужденно, что это вызывало даже легкую оторопь. Не может же, в самом-то деле, все быть настолько просто! И, чем дольше Йоко смотрела на распластанные на мосту бесчувственные тела, тем больше крепло у нее в душе чувство, что они за всем этим упустили что-то важное. Но, вопреки всем попыткам понять, что же именно, в голову ничего толкового не приходило. Возможно и даже наверняка, Соскэ мог намекнуть об этом, но выслушивать его колкие замечания Йоко сейчас хотелось меньше всего.

Однако прошла минута, вторая, третья, а ничего так и не произошло. Сирена не взвыла, не завизжала, тревожного набата с колокольни не последовало, и никто из командующего состава Готэй 13 не свалился им на голову. И это было еще более странно. Неужели прошлый опыт прошел бесследно, и ни в чем, кроме увеличения числа охранников, охрана Башни не изменилась?

– А вот и ключ, – объявил Ямада, обшарив карманы хаори одного из поверженных стражей.

Но Накамура почти его не слышала. Прищурив глаза и почти полностью обратившись в слух, она подошла к бортику и вглядывалась в даль, туда, откуда они пришли, и нутром, каким-то шестым чувством, ощущала приближение неприятностей. Причем, настолько капитальных, что стоило поспешить.

– Йоко? – заметив ее замешательство, Изуру подошел ближе. Ее тревога словно по волшебству передалась и ему, и Кира тоже настороженно посмотрел туда же, куда и Йоко. Однако там не было никого и ничего, и ничем иным, кроме как наитием невозможно было объяснить природу их опасений.

– Надо торопиться, – негромко, так, что он еле услышал ее голос, произнесла она. Словно невидимый глазу преследователь мог ее услышать. – Идем!

Они подошли как раз вовремя: Ханатаро как раз закончил возиться с мудреным замком, и после череды щелчков дверь бесшумно открылась. Глазам друзей предстало огромное круглое помещение, настолько темное, что разглядеть там что бы то ни было не представлялось возможным. Единственным источником света там являлось высокое, очень узкое окно, выходящее как раз на сторону холма, чтобы заключенный, сидя в камере, мог смотреть на Сокъоку и раскаиваться в своих прегрешениях. Сейчас, когда Сокъоку был уничтожен, потерялся и глубокий смыл заключения здесь, но традиция есть традиция.
Ночь была безлунной, и света почти не поступало. И только когда Изуру додумался зажечь на ладони маленькую сферу Шаккахо, пригодную исключительно для освещения, красное сияние озарило зал.

Гин обнаружился в глубине помещения. Беззаботно, словно находился где-то на морском пляже, он, закинув ногу на ногу и убрав руки за голову, лежал аккурат в самом центре комнаты, будто специально вымерял расстояние. На пришедших он посмотрел так, словно в их визит было ничего из ряда вон выходящего.

– О, Йоко-кун, признаться, я ожидал, что со дня на день ты обязательно придешь, – тон его голоса был настолько легкомысленным, словно речь шла о сущих пустяках. – Даже поспорил сам с собой, одна ты явишься или с Изуру. И, как видно, проиграл в обоих случаях. Варианта с появлением Ямады-куна я как-то не учел.

– А стоило бы, – ворчливо отозвалась Накамура, не сумев сдержать улыбку. – Я же говорила, что в Сейрейтее тебя ждут, а ты не верил.

– Особенно Сой-тян ждала, – усмехнулся Гин, так и не переменив позу и по-прежнему валяясь на голом полу. На нем все еще было некогда белоснежное одеяние Лас Ночес, и Гин не придавал ни малейшего значения тому, что исхоженный грязный пол превращает одежду из белой в нелицеприятный серый. – Так ждала, что сразу же в камеру упрятала.

– Простите, что вмешиваюсь, но, может, мы поторопимся? – Изуру сам от себя не ожидал такой реакции, но почему-то дружеская и непринужденная беседа капитана и Йоко вызвала у него приступ неконтролируемого раздражения.

Ичимару, усмехнувшись, руками оттолкнулся от пола и рывком поднялся на ноги.

– И куда, скажите на милость, мы отправимся? – как бы между прочим поинтересовался он, потягиваясь до хруста и разминая затекшие от долгого лежания конечности. Казалось, что ни ситуация в целом, ни ограничитель на шее, ни отсутствие занпакто его совершенно не волнуют.

– В Уэко Мундо, больше некуда, – вздохнула Накамура. – К тому же, пожалуй, только Лас Ночес я теперь могу считать своим домом.

«И это очередное доказательство, что я никогда не лгал тебе, Накамура-кун», – внезапно вмешался в их разговор Соскэ. – «Я ведь тебе еще в самом начале, когда мы только пришли туда, сказал, что Лас Ночес – это твой новый дом».

– Идемте, лучше поспешим, – робко произнес Ханатаро, попеременно смотря то наружу, то на своих спутников.

Гин улыбался в ответ, словно, так же, как и Йоко, не мог проникнуться серьезностью происходящего. Но улыбался по-настоящему, а не так, как привыкли все обитатели Сейрейтея, будто тогда в бою с Айзеном умерла его вечно по-лисьи лыбящаяся маска, обнажив истинное «я», которое уже не было необходимости тщательно скрывать.

– И куда же это вы собрались спешить? – холодно и властно осведомился знакомый женский голос, который Йоко предпочла бы сейчас не слышать.

Разумеется, извечная вера в гипотетическое лучшее не оправдывалась ни на йоту, и все не могло пройти по заранее спланированному сценарию. И появившаяся посреди моста миниатюрная фигура Сой Фонг была наилучшим тому подтверждением. На ее лице не было ни торжества, ни ненависти и пренебрежения, только ледяное сосредоточенное спокойствие.

Стоящий в дверном проеме Ямада одномоментно впал в панику, запричитав, что теперь точно все пропало, что всем им конец и что сейчас тут нет Шихоин Йоруичи и капитана Укитаке, которые пришли бы на помощь. И Йоко в очередной раз прокляла чертов ошейник – не будь его, она бы бросилась в бой с командующей онмицукидо без раздумий. Благо, Шунко не требует наличия занпакто.

– Было слишком самонадеянно с вашей стороны думать, что прошлый раз не стал уроком, и сейчас Башня раскаяния остается без надлежащей охраны, – произнесла капитан. – Караульные докладывали каждые десять минут, и, стоило им не выйти на связь, сразу стало ясно, что что-то произошло.

После этих слов из сюмпо вышли около десяти человек в униформе ниндзя с закрытыми тряпичными масками лицами, и вход в Башню оказался оцеплен плотным кольцом – захочешь не прорвешься без боя.

– Следовало ожидать, что близкие друзья Накамуры Йоко также откажутся подчиняться закону, продолжала она, не сводя цепкого взгляда с четверки ренегатов. – Ямада Ханатаро, лейтенант Кира, вам есть что сказать в свое оправдание?

В противовес паникующего Ханатаро, Изуру наоборот почувствовал небывалую уверенность в себе. Слова Сой Фонг, как и ее угрожающий тон, не то что не пугали, но даже не беспокоили. Словно оборвалось у него что-то внутри, что-то отвечающее за тревогу и страх. И он не чувствовал к капитану Второго Отряда ничего, кроме раздражения, и смело и даже с легким вызовом смотрел ей в глаза.

– Нам незачем оправдываться, – твердо произнес он. – Если Готэй 13 сбился с пути и начал ставить собственные интересы превыше интересов Общества душ в целом, мы не можем закрывать на это глаза.

– Изуру, ты всегда был склонен к излишней драматизации, – заметил Гин, с интересом наблюдая за разворачивающимися перед его глазами событиями. И от него по-прежнему не ощущалось ни капли беспокойства.

– Тогда вы умрете, как предатели, – ничего не выражающим тоном сказала женщина.

Легкий кивок головы с ее стороны был сигналом для окруживших вход в Башню людей, и они без малейших раздумий бросились в атаку. Изуру и Ханатаро были единственными боеспособными бойцами, хотя, если учесть специализацию Ямады, Кира и вовсе был один. Но страха по-прежнему не ощущалось.
И, как показали дальнейшие события, правильно не ощущалось, потому что Изуру, уже настроившийся помахать мечом, так и не вступил в бой с карательным отрядом. Все произошло в мгновение ока – Кира и заметить-то толком ничего не успел, как все нападавшие буквально разлетелись в разные стороны. Кто-то улетел вниз к земле, кому-то посчастливилось упасть на мост – как бы то ни было, признаком нахождения в сознании не проявлял никто.

– Я, прямо, не узнаю тебя, Сой-тян.

Еще один голос, ничуть не менее знакомый, заставил Накамуру буквально подскочить на месте. И, судя по тому, как изумленно распахнулись глаза Сой Фонг, приход неожиданного гости стал сюрпризом не только для нее.

– Подобная говорливость никогда не была тебе свойственна.

– Тецуо? – только и смогла вымолвить она, словно разом растеряв весь свой боевой настрой.

– Такуми-семпай? – неверяще выдохнула Йоко. – Вы-то что тут делаете?

Обернувшись к ней, он одарил ее теплой улыбкой и усмехнулся.

– Извини, что я так задержался, Йоко. Кодзухиро-сама предупредил меня, что ты начнешь действовать, но я и предположить не мог, что все начнется так скоро. – И, видя, что Накамура очень хочет засыпать его вопросами, поспешно добавил: – Иди вперед, Йоко. А мы с Сой-тян немного побеседуем, вспомним былое, все дел. Уверен, нам найдется, о чем поговорить.

И Йоко вдруг резко расхотелось спорить или задавать вопросы. Переглянувшись вместо этого с Гином, Изуру и Ханатаро, она лишь кивнула, и они вчетвером покинули наконец Башню раскаяния.

– Так ты тоже принадлежишь к этому клану? – донеслось до их ушей шипение Сой Фонг.

– Я удивлен, что, несмотря на нашу давешнюю тесную дружбу, ты так этого и не заподозрила, Сой-тян, – невозмутимо ответил тот.

– Все любопытственнее и любопытственнее, – хмыкнул Гин, оглядываясь назад, где ярким фейерверком полыхнула реацу бывшего и нынешнего капитанов Второго Отряда. Ощущения от подобного резонанса ввиду ограничителя были весьма неприятными. – Похоже, капитан Айзен и его отец широко раскинули свои сети в Обществе душ.

– У них было предостаточно времени, – пожала плечами Накамура. – Учитывая, что Нацуми-сенсей была в Академии чуть ли не со дня ее основания, логично, что эти сети были всегда, только пауки успешно скрывались в тени.

Они стремительно пересекали улицу за улицей, следуя за Ханатаро к очередному тайному входу в канализацию. Йоко краем мысли ожидала от Гина ядовитых комментариев относительно того, что им придется тащиться по сточным канавам, но не дождалась. Видимо, его мысли были далеко от проблем комфорта. Ямада заверил их, что знает дорогу, которая в кратчайшие сроки приведет их максимально близко к холму Сокъоку, и не было повода сомневаться в его словах. Ханатаро не мог знать одного: что у этого самого входа их уже ждет противник, избегать которого стоило еще больше, нежели командующую онмицукидо.


***

Унохана Рецу, она же Унохана Ячиру, она же первая Кенпачи и первый капитан Одиннадцатого Отряда, она же некогда самая опасная преступница Общества душ, а ныне просто лучший медик Готэй 13, растянула губы в широкой предвкушающей улыбке, встретившись взглядом и давней знакомой.

Нацуми Рен, она же Она Сэйшин Аои, она же преподаватель кендо в Академии шинигами, она же лучший мечник клана Короля душ, была определенно рада видеть давнюю подругу, с которой была вынуждена расстаться на тысячу лет, повинуясь обстоятельствам.

– Сколько лет, Ячиру…

– Давно не виделись, Аои…


***

В паре кварталов от заветного входа в спасительную канализацию Ханатаро резко остановился, так что следующий за ним Изуру едва не сшиб его с ног.

– О, да там, кажется, тоже кипит бой, – заметил Гин, повернув голову в сторону ужасного грохота, доносящегося чуть левее того направления, куда они шли.

– Капитан Унохана? – сказать, что Ямада был удивлен, значило ничего не сказать. На его памяти его капитан ни разу не вступала в бой. Более того, ее занпакто и вовсе обычно носила лейтенант Котэцу. А тут такое… И, если ощущения Ханатаро не подводили, то столкнулась его начальница с…

– А вот и Нацуми-семпай, – закончил его мысль капитан Ичимару, на что Ямада только кивнул.

– Тут я, по крайней мере, не удивлена, – сказала Йоко. – Я давно знала, что она из клана Она Сэйшин, я видела ее в одном из видений. Она еще самого Кодзухиро учила.

– Полагаю, она оказалась здесь не случайно, а именно для того, чтобы занять капитана Унохану, – заметил Изуру. – Не будем терять время.

Чем дальше они бежали, тем больше всполохов от столкновения двух или более противоборствующих реацу ощущалось. И каждый раз источники реацу принадлежали разным людям, и Йоко не уставала удивляться размаху развернувшегося в Сейрейтее действа. И не понимала, с какой вообще радости Кодзухиро вдруг решил оказать ей такую активную поддержку. В то, что он сказал тогда Изуру, верилось откровенно слабо.

– Скажи, Гин, ты ведь на самом деле не собирался возвращаться в Сейрейтей и вообще в Общество душ? – тихо спросила Йоко. – После того, как заберешь Хоугиоку Айзена?

Когда он повернулся к ней, в его взгляде не было насмешки, а была лишь легкая заинтересованность и чуть заметная ироничная улыбка. На миг Накамуре показалось, что он сейчас снова отшутится в своей обычно манере, так ничего и не сказав, но…

– Я сам не знал, чего хотел. Думал, на месте разберусь. Но мыслей о возвращении да, не лелеял. Сполна насмотрелся, чтобы понять, что после всего никто не даст добро на мое восстановление в прошлом статусе, да и вообще хоть в каком-то.

– Скажи еще, что предпочел бы вместо этого умереть в бою с Айзеном – все не так унизительно, чем быть казненным.

– Промелькивала такая мысль. По крайней мере, после того, как мой банкай не убил его. Но тут явилась ты и смешала все карты. Признаться, сейчас, когда все так обернулось, я даже предполагать не возьмусь, что же может случиться дальше.

– Значит, мы увидим то, что увидим, верно, Гин? И это уж точно лучше, чем опустить руки и смиренно ждать конца.

Чувствуя, как очередного капитана, лейтенанта или группу офицеров связывают боем, она диву давалась, что такое количество противников нынешнего Готэй 13 все это время жили у всех под носом. Кого-то из них она не знала, кто-то, напротив, был очень знакомым. Тот факт, что почти все учителя Академии оказались в этих рядах, Накамуру уже не удивлял. Но чего же хочет в итоге Кодзухиро? Ведь не ради же спасения Гина он велел всем раскрыть свое инкогнито и перейти к активным действиям, расчищая им путь для побега!

– Ну, разумеется, нет, Йоко-кун, – усмехнулся Гин. Очевидно, вопросы она задала вслух, сама того не заметив. И, несмотря на непринужденный тон, беззаботности во взгляде Гина было не больше, чем золота в горсти пляжного песка. Судя во всему, он и сам много обо всем этом думал, а Йоко вслух озвучила его собственные мысли. – И так понятно, что начатое капитаном Айзеном продолжается сейчас, просто вышло на новый уровень и происходит с куда большим размахом. На фоне этого твои действия – это просто задний план, которому уделено немного внимания. Не стоит переоценивать свою значимость.

– Но и недооценивать ее не стоит, – внезапно возразил Кира. – Кодзухиро говорил, что именно Йоко является сейчас ключевой фигурой, а не кто-то еще. Я понятия не имею, что он хотел этим сказать, но…

– Я бы на твоем месте не стал верить ему на слово, Изуру, – сказал Ичимару, смотря куда-то в пространство за его спиной. – Это так же наивно, как и верить Айзену. И благотворительности от них точно ждать не стоит.

– Ну, на самом деле это не такая уж неправда, – заметила Йоко. – Я действительно могу сделать кое-что, что никому больше не по силам. Я уже решила для себя, что не стану этого делать, но, думается, Кодзухиро здорово рассчитывает на то, что я передумаю.

– Полагаю, по твоей милости капитан Айзен может вновь оказаться на свободе, – хмыкнул Гин, чем вызвал удивленные взгляды Изуру и Ханатаро.

– Нетрудно догадаться, правда? – горько усмехнулась Накамура, радуясь, что Гин понимает ее с полуслова, и ей не нужно разжевывать все от и до.

– В Лас Ночес у меня было полно времени, и я проводил кое-какие исследования, связанные с Хоугиоку и Ручьем реацу, – пояснил он. – Плюс к этому, если прибавить сюда вашу незримую связь и проанализировать текущие обстоятельства, данный вариант становится наиболее вероятным.

После этих слов взгляд Изуру скользнул с капитана на Йоко и стал пристальным и цепким. Ну да, он-то об этой связи слышал впервые, и вряд ли данная информация его радовала. Но он так и не успел ни сказать что-либо, ни спросить.

– Простите, что прерываю вас, – осторожно произнес Ямада, повернувшись к своим спутникам, – но мы пришли.

Они действительно стояли у железной лестницы, ведущей куда-то наверх. По пути они уже видели несколько десятков точно таких же лестниц, что было очередным доказательством того, что подземными путями можно добраться почти что куда угодно. При условии, конечно, что сумеешь запомнить карту этого лабиринта. А Ханатаро явно сумел, что уже не раз доказывал на деле.

– Этот выход ближе всего к холму Сокъоку, буквально в трех минутах, – витийствовал тем временем Ханатаро. – Лейтенант Мацумото должна встретить нас неподалеку.

– Это ее решение, Гин, – произнесла Йоко, видя, как скривился Ичимару, будучи явно не в восторге от идеи впутать Мацумото во все это безумие. – Она не могла остаться в стороне.

– Неудивительно, – констатировал он не без некоторой теплой усмешки. – Это же Рангику.

Поднявшись на поверхность, все с наслаждением вдохнули прохладный свежий воздух, от которого успели основательно отвыкнуть в бесконечном вонючем лабиринте канализации.

– Ну наконец-то вы здесь, – встретил их знакомый женский голос, и секундой позже из-за ближайшего дерева показалась его обладательница, до этого, видимо, скрывавшая свою духовную энергию. – Я чуть с ума не сошла, пока ждала вас. Да что там я – весь Сейрейтей словно спятил! Варфоломеевская ночь какая-то!

Собственный меч, как и обычно, болтался в ножнах на поясе, а в руках она держала Шинсо и Камиюмэ. Где и как она сумела их достать, оставалось загадкой.

– Черт возьми, Гин, заставлять меня волноваться начало входить у тебя в привычку.

Подавшись вперед, Мацумото заключила его в объятья, и этот просто жест был полон такой нежности и искренности, что Йоко предпочла отвернуться, дабы не мешать им. В любой другой раз она бы непременно тактично удалилась куда подальше, но именно сейчас ситуация категорически не располагала к подобной вежливости.

– Давайте лучше поторопимся, – через минуту сказала она. – В Лас Ночес намилуетесь. – И почувствовала себя так, словно только что вероломно отняла и умирающего от жажды человека единственную фляжку с водой.

Но Рангику и Гин и бровью не повели, так что, к счастью, обошлось без испепеляющих взглядов.

– И все же, Йоко, ты уверена, что в Уэко Мундо будет безопасно? – уточнила Мацумото.

Они впятером двинулись в сторону холма Сокъоку, стараясь выбирать самые узкие и безлюдные улицы. Звуки сражений доносились со всех сторон, так что оружие у всех было наготове. Конечно, в условиях ограничителя толку от занпакто не так много, но это все же лучше, чем отбиваться голыми руками.

– Боюсь, что в нынешней ситуации мы нигде не сможем чувствовать себя в безопасности, – ответила Накамура. – Но в Уэко Мундо у нас будет преимущество, ведь научный отдел не сможет отследить нашу реацу там.

– К тому же, мы жили в Лас Ночес несколько лет, – добавил Гин. – Мы знаем все его секреты. И поверь, Ран-тян, там сейчас будет безопаснее, чем где бы то ни было.

Достигнув серпантинного подъема на холм, все выдохнули с облегчением. Дело оставалось за малым: подняться, заставить работать прибор Заэля и открыть гарганту, после чего покинуть наконец это негостеприимное место, столь долгое время служившее всем пятерым домом. Во время подъема Изуру, Ханатаро и Рангику внимательно отслеживали все находящиеся поблизости источники реацу, но, вопреки ожиданиям, никто не спешил им мешать. Никто не вмешивался и не вставал у них на пути, и Йоко даже выразила надежду, что самое сложное позади.

Однако сюрприз на самом верху холма вновь – уже в который раз! – доказал, что ничто в этом мире не идет так, как запланировано. Стоило только ступить на ровную поверхность, как на всю компанию обрушилось духовное давление, столь мощное и всеобъемлющее, словно все они – обычные души, внезапно оказавшиеся перед Вастер Лордом. тут же покачнулся и рухнул почти без чувств, дрожа всем телом, Ханатаро; были вынуждены присесть на одно колено ослабленные ограничителями Гин и Йоко; скривились, словно от боли, и вскинули перед собой руки, будто пытаясь защититься, Изуру и Рангику. А стоящий напротив них, положив руки на набалдашник своей трости, главнокомандующий, буравил их таким взглядом, что, если бы им можно было убивать, все пятеро тотчас рухнули бы замертво.

– Это уже переходит всякие границы, – негромко произнес он.

Наверное, попрессуй он их так еще какое-то время, и все закончилось бы тем, что все без исключения просто потеряли бы сознание. Но вдруг чудовищное давление исчезло, так резко, словно кто-то переключил невидимый тумблер. Накатившая после подобного испытания легкость, несколько омраченная попытками вновь научиться дышать и нормально соображать, не позволила сразу вернуться в реальность и осознать, что же случилось.

– Не похоже на вас, главнокомандующий, – вернул их в «здесь и сейчас» знакомый всем, кроме Мацумото, голос. Его тихий и доверительный тон сейчас как никогда на поминали айзеновский. – Вместо того, чтобы, как полагается, навести порядок в городе, вы приходите сюда и атакуете группу тех, кто даже не в состоянии нормально сражаться.

После этих слов откуда-то из-за их спин вышел Кодзухиро и встал аккурат между ними и капитаном Ямамото, ограждая всю компанию от его разрушительной силы. В его движениях, словах и манерах явственно ощущалась откровенная непринужденность, он вел себя свободно и естественно, словно все происходящее более чем в порядке вещей. И явно чувствовал себя если не полным хозяином положения, то, по крайней мере, кем-то вроде него.

Главнокомандующий не выказал в связи с его приходом ни малейшего удивления, будто только этого и ждал. Впрочем, радости тоже не было, и его лицо осталось неизменным. Ни один мускул не дрогнул, когда он смотрел на главу древнейшего клана Общества душ, которого когда-то незапамятно давно не смог убить.

– В моих действиях был смысл, – сказал он. – И ты своим появлением подтвердил мои догадки. То, что из всех своих многочисленных подчиненных ты пришел на выручку именно Накамуре Йоко, может означать лишь одно. Она и есть реинкарнация Куро, ведь только ради нее ты бы рискнул своей головой, Она Сэйшин Кодзухиро.

– Вижу, вы по-прежнему прекрасно осознаете таящуюся в ней опасность, капитан Ямамото, – кажется, это обстоятельство Кодзу только обрадовало, потому что голос его потек, словно мед. – Нынешний Готэй 13 с самого дня его создания после нашего отказа от власти до ужаса боялся ее силы. Об этом явно свидетельствует то, сколько раз вы убивали ее за эти тысячу с небольшим лет, не давая ей хоть немного вкусить жизни. Найти и убить маленького ребенка, за которым не числится никаких грехов, потому что в будущем он может стать для тебя угрозой – поистине великолепные и гуманные методы. Убивать раз за разом, словно у нее вообще нет права на существование. Лишь недавно, чуть более ста лет назад, мне удалось найти ее раньше вас и надежно скрыть до поры до времени.

– Ее нужно было убить, – возразил Ямамото. – Само ее существование – угроза для Общества душ. Шинигами, послушно убивающая любого, на кого ты покажешь пальцем, оправдывая свой выбор предчувствием. Чем ты лучше? – и, чуть помолчав, веско добавил: – Как бы там ни было, я не намерен вступать с тобой в этот глупейший спор. Ровно как и обсуждать политику Готэй 13.

– А это и не требуется, – парировал Кодзухиро. – Она на поверхности лежит и настолько очевидна, что не нуждается в разъяснениях. Но вы наступаете на одни и те же грабли уже в который раз. А я-то уж было подумал, что случай с Соскэ научил вас придавать большее значение словам. Ведь у вас был прекрасно шанс покончить с нами раз и навсегда. Единственный шанс, потому что Хоугиоку забрала ее память. Она не помнила ни меня, ни той вражды, что отняла ее жизнь тысячу лет назад, а еще она искренне верила в идеалы Готэй 13. Она не была связана со мной узами контракта, которые ограничивали деятельность Куро, и, сделай вы все, чтобы удержать ее на своей стороне, победа была бы у вас в кармане. Вы могли бы вырастить из нее свой собственный разящий клинок. Однако вместо этого вы предпочли цепляться за стереотипы и сделали все, чтобы, напротив, оттолкнуть ее как можно дальше. Соответственно, вы упустили свой шанс. Вам ведь прекрасно известно, что убивать меня или моих людей бессмысленно – все равно мы вернемся. Сила Куро – единственное, что могло бы уничтожить нас насовсем. Ну, да хватит разговоров. Полагаю, вы пришли сюда, чтобы убить Йоко? В таком случае, боюсь, что я не позволю вам причинить вред ей или ее товарищам. Впрочем, вы можете попробовать. Можете также позвать господ Кьораку, Укитаке и Кучики, а также вызвать из мира живых и из Руконгая Шихоин Йоруичи и Шибу Куукаку, и мы все вместе вспомним былое.

– Не воображай о себе невесть что, щенок, – взгляд главнокомандующего потяжелел, наверное, на целую тонну.

– Уверен, перед тем, как потерять руку, вы то же самое сказали Соскэ, – усмехнулся Кодзухиро. И, прежде чем исчезнуть в одновременном сюмпо вместе с капитаном Ямамото, повернулся к Накамуре и произнес: – Не теряйте времени и уходите отсюда.

Когда чудовищное духовное давление перестало ощущаться, все выдохнули.

Прибор для открытия гарганты и создания Негасьона Йоко носила с собой всегда на всякий случай, и место для хранения выбрала куда более надежное, нежели карманы, коих сейчас не было (она все еще была одета все в ту же идиотскую ночнушку, в которой очнулась в бараках Четвертого Отряда). После недолгих споров с Хоугиоку, последняя все же согласилась перенести устройство в свой мир для хранения, а вернуть его в реальный мир она могла самостоятельно, без помощи Йоко, что и проделала сейчас.

– Значит, Уэко Мундо, – вздохнула Рангику, смотря на прибор в руке Накамуры. Кажется, устройство не вызывало у нее особого доверия.

– Не переживай, все с нами будет в порядке, – успокаивающе улыбнулась та. – Там не так уж плохо, уж поверь мне.

– Тогда открывайте поскорее гарганту, – сказал Кира, – а мы задержим любого, кто попытается помешать.

Слова оказались пророческими, потому что эти самые «любые» появились почти сразу же – Изуру только-только успел закончить свою мысль. Судя по характерному одеянию, принадлежали пришедшие к многострадальному онмицукидо, членам которого и так сегодня досталось порядочно. В бою один на один против Киры и Мацумото шансов у них не было, именно поэтому они, видимо, и решили брать числом.

– Ты это чувствуешь, Йоко? – внезапно спросил Гин, когда они вдвоем начали мучить заэлевский прибор, открывающий ход в Уэко Мундо. Чтобы он заработал, требовалось напитать его духовной энергией, и сейчас они оба пытались собрать крупицы своей реацу, которая, благодаря ошейникам, еще и текла по телу хаотично и подчинялась абы как.

Прямо за спиной Гина Изуру сковал Хайнавой и вырубил тремя Шаккахо сразу нескольких нападающих, и Йоко на секунду отвлеклась на него, чуть не пропустив мимо ушей слова Ичимару.

– Чувствую что? – уточнила Накамура, возвращая внимание к нему.

– Подвох. И фальшь, – коротко ответил он. – Кодзухиро только что убрал с нашего пути последнюю и самую опасную преграду. И сказал уходить. Так просто. Слишком просто.

– Чувствую, – подтвердила Йоко. – Еще с того момента, как он помог Изуру спасти меня из заточения. Но что нам остается? Мы не можем здесь остаться, ты и сам это знаешь. И в мир живых уйти не можем – научный отдел просто запрет нас в Дангае. Даже если наш уход в Уэко Мундо – это часть плана Кодзухиро, я не вижу смысла отказываться. Там, по крайней мере, мы сможем перевести дух и спокойно все обдумать. И решить, что делать дальше.

Судя по лицу, у Гина были какие-то возражения на этот счет, но озвучить их он не успел. Они оба даже понять не успели, что произошло, но внезапно их с ног до головы окатило кровью какого-то шинигами Второго Отряда, подобравшегося слишком близко. Крови было так много, словно беднягу выжали буквально до капли.

Полностью сосредоточившись на разговоре и перекачке реацу, они даже не заметили приближающуюся опасность. А когда обернулись, их глазам предстала такая картина, что даже повидавший многое Гин был удивлен дальше некуда. Их двоих, Изуру, Рангику и находящегося неподалеку Ханатаро окружали почти три десятка обезображенных, а иногда и вовсе разорванных на части тел. И по остаткам одежды сразу становилось ясно, что принадлежат они нападавшим. И над всеми ними стояла растерянная Мацумото, смотрящая на дело рук своих с откровенным ужасом.

Конечно, Йоко давно знала, что распадающийся мельчайшей пылью меч Рангику при желании хозяйки может стать ужасным оружием и, попав в тело врага через уши, поры или путем вдыхания, может изнутри превратить оное в кашу. Но она и подумать не могла, что Мацумото, всегда веселая и жизнерадостная Мацумото, применит подобное к своим сослуживцам, пусть и практически бывшим.

Смотрящий на все это Гин, казалось, находился в ничуть не меньшем шоке, чем Рангику. Таким Йоко его не видела никогда и, видит бог, не горела желанием когда-либо увидеть, потому что Ичимару настолько не походил на обычного себя, что не знай она, что перед ней он, точно не узнала бы.

Кира, точно так же залитый кровью, замер в немом изумлении. Он как раз схлестнулся в ближнем бою с одним шинигами, когда меч Мацумото превратил его противника в нелицеприятную кучу некомплектных окровавленных останков. И сейчас Изуру, широко распахнув глаза, смотрел на лейтенанта Десятого Отряда, словно ожидая от нее чего-то. Возможно, объяснений.

Быстрее всех, как ни странно, в себя пришел Ханатаро. Ему уже доводилось видеть такое, когда группы шинигами возвращались после опасных миссий. Порой доходило до того, что несчастных пострадавших приходилось буквально собирать по частям, будто складывая какой-то кошмарный конструктор. Поэтому он не встал столбом, не таращил глаза, хотя, несомненно, был удивлен не меньше остальных, а вместо этого бросился к убитым, пытаясь найти хоть у кого-нибудь признаки жизни.

– Я… я не хотела… я… я не знаю, как так вышло… – прошептала Мацумото, тряся головой, словно пытаясь прогнать ужасный сон. Отказываясь верить в то, что только что собственноручно убила столько людей, которые, по сути, и виноваты-то ни в чем не были, а просто исполняли свой долг. – Я, правда, не знаю! Господи, что же я наделала…

Ее причитания утонули в характерном шорохе, сопровождающем выход из сюмпо, и в следующий миг Накамура и остальные лицезрели застывшее, словно маска, лицо Сой Фонг. Медленно, очень медленно, она переводила взгляд с одного мертвого тела на другое, и было невозможно понять, о чем она думала: ругала ли мысленно своих людей за неосмотрительность, прощалась ли с ними или что еще. Но несомненным было то, что, какой бы хладнокровной женщиной она ни была и как бы ни старалась вести себя с подчиненными отстраненно, строго и бесстрастно, подобное зрелище все равно не могло оставить ее равнодушной. Как-никак, ответственность за жизни всех этих людей лежала именно на ней, и никто не знал, что же командующая онмицукидо чувствовала на самом деле, не прикрываясь маской холодности.

Эмоции в ее глазах сменяли друг друга с бешеной скоростью, и очень скоро потрясенное неверие уступило место холодной ярости. Всего пары секунд ей хватило, чтобы найти среди присутствующих виновницу произошедшего, и Йоко лишь в последнее мгновение заметила блеснувший на ее правой руке золотой коготь шикая Сузумебачи, известный своей способностью убивать с двух ударов. И, крича что-то нечленораздельное, словно пытаясь одновременно сказать «Берегись!» и «Стой!», бросилась капитану наперерез в отчаянной попытке остановить, отвести удар в сторону, спасти подругу. Но все это лишь для того, чтобы увидеть, как на спине Гина, заслонившего Рангику от смертельного удара, появляется черная хомонка, и Сой Фонг, уже не способная остановиться, наносит второй удар.

Время остановилось. Все остановилось. Словно весь мир сократился до здесь и сейчас и встал на паузу. Стоящие в изумлении, словно так не успели ничего толком понять, Изуру и Ханатаро. Испуганная и растерянная Рангику, смотрящая в лицо закрывшего ее собой Гина. Сой Фонг, в глазах которой все еще плещется ярость, но уже постепенно отступает, сменяясь обычным человеческим удивлением. И Йоко, замеревшая на полпути к ним в немом крике.
Все остановилось. И только Шинсо, выпав из ослабевших пальцев, с оглушительным грохотом упал на землю.


***

– Шинсо-кун!

Камиюмэ, спотыкаясь и падая, со всех ног неслась по каким-то трущобам. Окружавшая ее обстановка угнетала взгляд своей нищетой и разрухой. Далеко не сразу во тьме ночи она узнала это место. Далекий сорок четвертый район Западного Руконгая, в котором она не была так давно и определенно точно не хотела туда когда-нибудь возвращаться. Не останавливаясь, почти не разбирая дороги и не думая о том, куда она направляется, она бежала и бежала.

Весь мир был как в тумане, четкие контуры расплывались, становясь аморфными, висящая на небосводе ущербная луна тоже расползлась бесформенным блеклым пятном.

Но Камиюмэ не останавливалась, не могла остановиться, не обращая внимания ни на внешние раздражители, ни на то, что ноги ее с каждым шагом становились все более тяжелыми и запутывались на ровном месте, а саму ее шатало из стороны в сторону, словно пьяную.

Наконец замерли ноги, будто вкопанно остановились, и взгляду ее предстал полузабытый перекосившийся старый дом на самой окраине района. Кажется, именно здесь когда-то незапамятно давно…

– Знаешь, в тот вечер в сорок четвертом районе Руконгая, когда мы впервые встретились, я и представить не мог, что со временем наши судьбы переплетутся в такой тесный клубок.

Голос Шинсо шел как будто со всех сторон, но при этом Камиюмэ не была уверена, что он не звучит лишь в ее голове. Поднявшись с земли, она снова бросилась вперед, в дом, смотрящий на нее пустыми глазницами выбитых стекол. Распахнула скрипучую болтающуюся на одной петле дверь, и нога ее ступила на мощеную камнем дорожку квартала Пятого Отряда. Вокруг, подобно бесплотным призракам, мелькали смутно знакомые люди.

– Когда я узнал, что созданная Айзеном Хоугиоку скрыта в твоем теле навеки, я был удивлен. Весь мой план вылетел в трубу, как же много я не знал. Все это время я собирался убить его и забрать Хоугиоку, а теперь не знал, как мне следует поступить. Убить тебя?

Окружающий мир завертелся перед Камиюмэ бешеным бесконечным калейдоскопом лиц. Шимура Юнами, устраивающий экскурсию, Гин в додзё с боккэном в руках, Айзен за письменным столом, смущенно улыбающаяся Хинамори за партой в аудитории, Генгору-сенсей за кафедрой, Ренджи, Рукия, Изуру, Ханатаро, Нацуми-сенсей, Такуми-сенсей, тренировки, огромный Пустой, атакующий Хисаги в мире живых, высокомерное лицо Джина Карии, удивленно-возмущенный Исида Сокен.

Сделав пару шагов вперед, Камиюмэ огляделась по сторонам. Она находилась в роскошном огромном холле поместья. Того самого, где в свое время произошел феерический бой Ренджи против одного из баунто, даже выбоины на полу казались свежими. И на фоне всего этого мрачного антуража белоснежная фигура Шинсо, сидящая на перилах, ограничивающих второй этаж, казалась маленьким солнцем. Однако, стоило Камиюмэ приблизиться к нему на расстояние пары метров, как тот рассыпался, словно пепел по ветру.

– А потом я понял кое-что. Я понял, что все в мире случается потому, что должно случиться. У всего есть причины. И у всего есть последствия.

Бурный, безудержный поток вновь подхватил ее, не дав шанса уклониться или задержаться. Будто рухнув в горную реку, Камиюмэ беспомощно барахталась, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Но за что?

За улыбающуюся Мацумото, устроившую гулянку в Десятом Отряде? За недовольного Тоширо, отчитывающего захмелевшую компанию? За Иссина Шибу, препирающегося со своим лейтенантом? Или за Соскэ, сидящего в своем кабинете и с лукавой улыбкой смотрящего на нее?

Нет, не то! Все не то!

Омерзительная захолустная деревня, насквозь пропитанная паскудной реацу. Высокая фигура в мешковатой маске и с огромным топором в руках. И низкий улыбчивый мальчик, рыжеволосый, веснушчатый. Наоки Хиро…

– Рангику пострадала во время создания Хоугиоку, я не мог простить этого. Но в результате Хоугиоку досталась тебе и помогла одолеть Айзена. Я понял это, когда ты сказала, что поможешь мне убить его. И мне не за что было тебя ненавидеть.

Очередная веселая гулянка в Пятом Отряде. Грустная улыбка Рангику. Лихо отплясывающий вместе с ней старик Кодзу. Кружащиеся в медленном танце Айзен и Ёсино. Лицо Изуру, близкое, светлое.

Полумесяц ее собственного мира, яркие звезды. Шинсо, беззаботно развалившийся на пушистом облаке. Но лишь на миг, чтобы в следующую секунду вновь развеяться и закружиться в вихре появившегося здесь, откуда ни возьмись, ветра.

– Жаль, так жаль, что я понял все это слишком поздно. Как и ты сама, я много лет тешил себя напрасными иллюзиями и несбыточными надеждами и не осознавал, что со мной все было кончено задолго до того, как план Айзена перешел в активную фазу.

Кабинет Гина, полигон Третьего Отряда, разрушенный почти подчистую после очередной ожесточенной тренировки. Снова ее мир, уже не такой светлый. Напротив, темный, дождливый, мрачный. Шинсо, раскачивающийся на качелях между облаками. Бесконечный ливень, идущий там, внизу, вот уже несколько недель подряд. Никаких звезд. Потускневший полумесяц. Оборвавшиеся качели. Сгинувший в промозглой, грязно-серой бездне Шинсо.

– Если бы я раньше задумался о мотивах и планах Айзена и Кодзухиро… Если бы я поразмыслил… Ведь они оба всегда, все эти годы, были зациклены исключительно на тебе. Сейчас это так очевидно… И сейчас уже слишком поздно…

Самоуверенный Куросаки Ичиго, испуганный Ханатаро, Айзен, прибитый к стене его собственным мечом. Ошарашенный Изуру. Квартал Совета сорока шести. Холм Сокъоку. Хоугиоку.

Шинсо, убрав руки в карманы, медленно ходил между всеми собравшимися на холме. Лениво вглядывался в знакомые лица, иногда позволяя себе едва заметно улыбаться, словно от всего этого его скрутил внезапный приступ ностальгии.

Окружавшее Камиюмэ пространство стремительно трескалось и разбивалось миллионами осколков, как упавшее зеркало, и – словно кто-то переворачивал страницу в красочном комиксе – мир вновь обретал краски, уже совсем иные. Исчез холм Сокъоку, освещаемый ласковыми лучами утреннего солнца, пространство вновь медленно поглотила тьма. Откуда-то нестерпимо потянуло гарью, и Камиюмэ оглядела открывшуюся ее взгляду панораму. С находящегося на самой вершине высоченной башни балкона открывался поистине шикарный вид.

– У всего есть причины. У Кодзухиро они тоже есть. Почти весь его клан, его дом, его семья, его жизнь были разрушены той ночью. Он имеет право мстить. Так же, как Ямамото Генрюсай имел право на недовольство правлением клана Она Сэйшин. По сути, они ведь оба всего лишь жертвы собственных амбиций. Если бы они уладили свои разногласия миром…

Шинсо вновь сидел на перилах, свесив вниз ноги. Высота его ничуть не смущала, и он отсутствующим взглядом смотрел куда-то в пространство, раскачиваясь взад-вперед, рискуя в любой момент свалиться вниз. Распахнувшаяся с грохотом дверь заставила Камиюмэ отвлечься от его созерцания и обернуться. И увидеть картину, которую она была бы рада забыть. Шестеро шинигами, по характерным внешним признакам принадлежащие к кланам Шихоин и Шиба, буквально волоком тащили отчаянно вырывающуюся Куро. Когда они сбросили ее вниз с петлей на шее, а после с каким-то озорным и злорадным восторгом наблюдали, как она бьется в предсмертных судорогах, Камиюмэ поспешно отвернулась. Воспоминание о том, как окончилась жизнь ее предыдущей хозяйки, и без того почти постоянно стояло у занпакто перед глазами.

– В результате ничем хорошим это не закончилось. Кодзухиро и его люди отошли от дел, а Ямамото со своими подчиненными не смогли сходу эти самые дела подобрать. И, плюс к этому, все эти годы жили в ожидании мести и неминуемой расплаты.

Шинсо спрыгнул вниз, уже в падении разлетевшись очередным пепельным облаком. А перед глазами Камиюмэ неожиданно возник Айзен в форме бабочки, и она невольно попятилась. Поняв, что Китиара бесследно исчезла, она увидела знакомые кварталы Каракуры и замеревших друг напротив друга Йоко, Гина и Соскэ.

– Знаешь, наверное, даже не осознавая этого в полной мере, я всегда подсознательно чувствовал, что мне не выбраться. А после известия о появлении в Сейрейтее Кодзухиро все встало на места. Он почти никогда не действует своими руками, только чужими. Теперь ты и сама это видишь, верно? Все эти годы Айзен Соскэ настраивал тебя против Готэй 13, постепенно, мягко и ненавязчиво. А происходящее после должно было завершить начатое им. Мне же отводилась лишь роль несчастной, но закономерной жертвы.

Боясь, что стоящий рядом с ней и равнодушно смотрящий на сражающихся Шинсо вот-вот снова исчезнет, Камиюмэ несмело подошла ближе. Однако на этот раз ничего не случилось. Шинсо продолжал стоять, и взгляд его остался неизменным.

– Как ни крути, ты не могла спасти меня. Никто не мог. Именно поэтому во всем, начиная с момента побега из Башни раскаяния и даже раньше, чувствовалась фальшь. Все: и мы, и часть Готэй 13 – уже находились под чарами Кодзухиро и каждый играли отведенную ему роль. Именно поэтому Рангику совершила убийство, на которое по своей воле ни за что бы не пошла. И поэтому Сой Фонг пыталась убить ее, хотя не в ее стиле действовать столь поспешно и бездумно. Он все просчитал, и все прошло по его плану. Он хотел, чтобы ты после моей смерти окончательно отвернулась от Общества душ. Знал, что ты не простишь такого. Способная убить кого угодно Куро, бессмертная за счет Хоугиоку, стала бы совершенным оружием, которое Готэй 13 не смог бы побить. Все только ради этого.

Картинка перед глазами вновь померкла и расплылась сплошным неразборчивым пятном, но Камиюмэ не обратила на это внимания. Ее взгляд был прикован к Шинсо, и она больше всего боялась, что он снова ускользнет от нее. Но он был рядом, стоя все так же почти неподвижно, только руки из карманов вынул и чуть склонил голову на бок, будто разглядывая какую-то диковинку. Не контролируя себя, Камиюмэ протянула руку и сжала его ладонь в своей.

Окружающий мир обрел четкие очертания, и они оба оказались на холме Сокъоку, со стороны наблюдая за стоящими неподвижно фигурами. Шинсо вдруг резко повернулся к Камиюмэ, и в его глазах не было ничего, кроме грусти, бесконечной, всеобъемлющей.

– Не суди поспешно, кто прав, кто виноват. Это не моя война и не твоя. Каждый в этом мире заложник своих убеждений, каждый имеет право на свою точку зрения, и подчас мы не осознаем, что пляшем под чужую дудку. Не поддавайся. Никому. Никогда. Не прекращай быть собой. И не давай кому бы то ни было брать верх.

Камиюмэ молчала. Она знала, сердцем чувствовала, что это конец. Последние слова. Прощание. По щекам катились слезы, а пальцы все сильнее сжимали его руку. И она слушала его и кивала. И до последнего смотрела в его лазурные, как и у самого Гина, глаза, закрывшиеся за миг до того, как его тело окончательно развеялось по ветру, подобно предрассветной дымке.