Том 2. Глава 6. Бессонная ночь

Момо вскочила на футоне и затравленно огляделась по сторонам, тяжело дыша. Сердце колотилось как сумасшедшее, а по лицу градом катился пот. Поняв, что в комнате она одна, девушка вновь увалилась на подушку.

Только сон. Всего лишь сон…

Эти сны преследовали Хинамори с самого их возвращения из мира живых после всей этой волокиты с баунто. И если сперва ничто не предвещало беды, и сны были даже приятными и легкими, то с месяц назад они постепенно начали становиться все мрачнее и мрачнее, превращаясь в кошмары, от которых не было спасенья.

Несмотря на то, что прошло уже довольно много времени, и в придачу в Готэй 13 было не принято подолгу оплакивать погибших товарищей, Момо все равно не могла выкинуть из головы Мабаши. Да и даже если ей этого хотелось, он все равно исправно являлся к ней во сне. Сначала это были милые сны и разговоры ни о чем. Они беседовали обо всякой ерунде, вообще не касаясь тех тем, которые волновали их во время эпопеи с баунто. А потом началось… Бесконечное напоминание, что он отдал за нее свою жизнь. И постоянные обвиняющие взгляды, когда он смотрел на нее во сне. И упреки. Постепенно прибавилось еще и то, что Мабаши заявлял, что ему совершенно не нравится быть мертвым, а посему Хинамори должна разделить его участь. И во сне Момо не могла оказать ему никакого сопротивления. Вернее не хотела оказывать. А бывали случаи, когда она просто была вынуждена лицезреть его смерть, а потом просыпаться от собственного вопля.

Вот и сейчас в голове все еще звучал его умоляющий крик о помощи, а картинка увиденного во сне так ясно стояла перед глазами, что Хинамори начинало казаться, что на самом деле сны и есть реальность, а остальное происходит так, между делом. Момо еще раз потрясла головой, чтобы прогнать видение, почувствовав, как по щеке покатилась горячая слеза, и поспешила ее смахнуть. Только этого не хватало!

Как ни странно, девушка ни с кем не говорила о своих кошмарах, что, в общем-то, было не слишком похоже на обычно открытую и искреннюю Момо. Но Хинамори почему-то была уверена, что это ее дело и должно оставаться таковым, пока не станет действительно серьезным. Да, по сути, и не с кем ей было делиться столь деликатными переживаниями. Йоко с головой погрузилась в дела Отряда, не хотелось бы отвлекать ее такими глупостями. У нее и без этого забот хватает. У Изуру их тоже ничуть не меньше. Из-за этой идиотской шумихи в связи с их с Йоко несуществующей помолвкой они оба были вынуждены чуть ли не баррикадироваться в кабинете лейтенанта, чтобы их оставили в покое. И хотя со временем народу надоело мусолить эту новость, да и стало всем ясно, что никакой помолвкой там не пахло с самого начала, Кира с Накамурой так привыкли сидеть в кабинете вдвоем, разбираясь с бесконечной бумажной волокитой, что не стали отказываться от этой привычки и после того, как страсти улеглись. Представить себя откровенничающей с Ренджи о своих снах Хинамори и вовсе не могла, слишком уж приземленным был парень для таких вещей. В придачу, из-за той встречи с Рукией он как с ума сошел, и Момо ни разу не видела его в свободное время нигде, кроме полигона, где его взашей гонял Шимура Юнами. Ну а приставать с такими делами к Йоши Хинамори просто стеснялась. В конце концов, Маэми была гораздо старше ее, и какое ей было дело до подобных проблем…

Разглядывая потолок, который за все эти полубессонные ночи надоел ей хуже горькой редьки, Хинамори оставалось только вздохнуть. Похоже, с этими делами ей придется разбираться в одиночку. Нашарив под подушкой медальон, который она стала класть туда с тех пор, как начались кошмары, Момо задумчиво покрутила золотой диск. Ничего необычного не наблюдалось. Даже и не скажешь, не зная заранее, что из этого ничем не примечательного с виду кулона может появиться настоящее оружие ничуть не хуже занпакто.

- Эй, Ризу, - негромко позвала Куклу Хинамори, про себя отмечая, что девушка, разговаривающая с медальоном, определенно может навести не на те мысли. – Ризу? Ты ведь все еще там, я знаю. Ты не можешь разговаривать со мной, да? - внезапно Момо снова почувствовала катящуюся по щеке слезу, а к горлу подступил неприятный ком. – Хоть знак какой-нибудь подай, что слышишь меня. Ризу…

Находиться в этой комнате внезапно стало невыносимо, так что Хинамори, сжав в руке медальон, поднялась на ноги и тихо, стараясь, чтобы под ней не скрипнула ни одна половица, пошла в сторону кухни. В горле совершенно пересохло, и хотя бы глоток воды был необходим. Впрочем, вроде бы там еще были остатки чая.

Но оказалось, что Момо – не единственная, кому этой ночью не спится. Йоши тоже сидела на кухне и, попивая из пиалы не то чай, не то саке, читала лежащий на столе пухлый томик. При этом она не выглядела ни обеспокоенной, ни уставшей, словно для нее проводить ночь, сидя на кухне, а не спя в своей постели, самое обычное дело. На приход Момо Маэми никак не отреагировала, не отрываясь от книги. И только когда та налила из графина воды в стакан и принялась пить ее жадными глотками, Йоши подняла на нее взгляд.

- Не спится? – коротко поинтересовалась она.

- Есть немного, - улыбнулась Хинамори, но баунто заметила, как тяжело далась девушке эта улыбка. Слишком знакомо все это выглядело. Много, очень много раз самой Йоши приходилось скрывать свою боль за такой же вымученной улыбкой. Впрочем, проблемы Момо ее не касались. К тому же, если она не рассказывает о них, не стоит тянуть из девочки жилы. – А вы почему здесь, Йоши-сан?

Похоже, вернуться к книге так легко не получится. Но Хинамори, кажется, действительно спрашивает, потому что волнуется, а не потому, что этого требует этикет. Разговаривать о причинах своей бессонницы Маэми уж точно не хотела, поэтому лишь неопределенно передернула плечами.

- Тоже не спится, - произнесла она.

Вопреки ожиданиям, такой ответ Момо не удовлетворил, и отбывать в свою комнату, дабы снова попытаться заснуть, она не спешила. Вместо этого шинигами налила себе еще воды и села за стол напротив Йоши. Та, поняв, что почитать книгу ей сегодня уже вряд ли удастся, закрыла ее и вопросительно посмотрела на Момо. Дескать, давай, выкладывай, что хотела.

- У вас был плохой сон? – осторожно спросила Хинамори, боясь ненароком задеть чужие чувства.

Но Йоши не изменилась в лице. Некоторое время она медлила с ответом, обдумывая свои слова. Хинамори ее не торопила, да, в общем-то, и не ждала ответа, помня, что Маэми не из тех, кто любит говорить о себе.

- Не совсем, - наконец покачала головой баунто и, встретив вопросительный взгляд Момо, добавила: – У меня многое на уме. Долго рассказывать.

Эти слова можно было бы истолковать и как «Сейчас неподходящее время об этом говорить», и как «Можешь спрашивать, если тебе интересно, я не возражаю». Но Хинамори предпочла остановиться на первом варианте.

- А у меня да, - неожиданно произнесла она и сама удивилась. Черт, ведь она с самого начала решила никого не грузить этими проблемами, так какого черта слова сорвались с языка сами?!

Но Йоши и глазом не моргнула, и на ее лице не появилось ни капли недовольства. Собственно, на нем вообще не появилось никаких эмоций. Как же в подобных ситуациях Момо ей завидовала… Девушка всеми силами уже давно старалась держать чувства и эмоции при себе, но в критических ситуациях они все равно были как на ладони, и противники так ясно видели ее мысли, словно те шли у нее на лбу бегущей строкой.

- Ты все еще переживаешь из-за Мабаши? – спросила Маэми, бросив на Хинамори короткий взгляд.

И от этих слов у Момо перехватило дыхание. И тут же накатило просто несломимое желание рассказать все. О том, что она не может спать, потому что кошмары преследуют ее почти каждую ночь. О том, что она действительно не смогла смириться со смертью Мабаши, который умер у нее на руках да еще и фактически по ее вине. И о том, что из-за всего этого она не может толком сконцентрироваться на работе.

- А откуда вы знаете? – поинтересовалась Момо. Не то, чтобы это так уж ее беспокоило, но не хватало только того, что на самом деле это она разбудила Йоши своими криками по ночам.

Баунто только шумно выдохнула воздух и покачала головой, словно спрашивая таким образом, зачем Хинамори задает столь глупые вопросы. Какая разница, откуда? Главное, что знает, и точка. Было бы тут чего не знать, если посмотреть на ситуацию трезво.

- А что еще тебя может так беспокоить? – наконец вопросом на вопрос ответила она, поняв, что Момо ничего говорить не намерена. – Вроде бы с тех пор, как мы поступили на службу в Пятый отряд, ничего из ряда вон не случалось, все твои друзья целы и невредимы. Да и в конце концов то, что ты неосознанно постоянно мнешь в руках его Ключ, говорит само за себя.

От этих слов Хинамори почему-то почувствовала себя ужасно неловко. Словно Маэми застукала ее за каким-то неприличным занятием и объявила об этом во всеуслышание. Но, отбросив недовольство, девушка призадумалась. Она что, действительно постоянно не выпускает из рук медальон Мабаши? Момо ни разу не замечала за собой подобной привычки, но не исключала вероятности того, что действительно делала это неосознанно, и поэтому она не отражалось в памяти. Да и ее недавняя попытка вызвать на разговор Ризу явно говорила в пользу этой версии.

Некоторое время они помолчали. Йоши продолжала неспешно пить чай, а Момо сосредоточенно разглядывала свои сцепленные в замок пальцы и думала о своих проблемах.

- Йоши-сан, - наконец-то нарушила повисшее молчание Хинамори. – Скажите, а вы согласны с тем, что говорила Сома-сан? Ну, что Мабаши-кун сам виноват в своей гибели, потому что пошел за Карией. Я хочу сказать, что этот пункт мне действительно неясен. Ведь он должен был знать, чем все это закончится.

Маэми несколько скривилась. Разговор пошел не совсем туда, куда бы ей хотелось. Но, с другой стороны, Йоши справедливо решила, что лучше расставить все точки над i сейчас, и больше к этой теме не возвращаться.

- Ёсино-сама никогда не была добросердечной, это да, - наконец проговорила она, тщательно подбирая слова. – Она всегда предпочитала говорить, как есть, а не ходить вокруг да около. И если она так сказала, можешь мне поверить, она именно так и думает. Впрочем, ее можно понять. Для нее безопасность клана баунто – главная и первостепенная задача, а все остальное волнует ее в самую последнюю очередь. Что до Мабаши… не буду гадать, что сподвигло его на сотрудничество с Карией, не знаю. Но у каждого из нас, баунто, есть грустные главы в жизни. Живем мы, как тебе известно, очень долго, так что в этом нет ничего удивительного. Можешь не сомневаться, и у него они были.

- Да я и не сомневаюсь, – Хинамори сама удивилась тому, какая горечь прозвучала в ее голосе.

- Знаешь, Хинамори, смотрю я на тебя сейчас и думаю, а не влюбилась ли ты часом? – с Йоши внезапно слетела ее идеальная маска полной отстраненности и безразличия к окружающему миру, а на лице появилась грустная и понимающая улыбка. Так могла смотреть только женщина, действительно знающая, о чем говорит, и испытавшая это на своей шкуре. А может, и не раз.

В первый момент Момо захотелось вскочить и отчаянно замахать руками, дабы опровергнуть это абсурдное с виду предположение. Но она не стала. Потому что внезапно поняла, что слова Маэми, возможно, не так уж и далеки от правды. Влюбилась? Может, и так… Вот только на то чувство, которое возникло у нее, когда она впервые увидела воочию капитана Айзена, это не походило. Хинамори все еще отчетливо помнила тот самый первый день инспекции, когда капитан Пятого Отряда прибыл в Академию в составе инспекционной комиссии. Девушка смотрела на него, не в силах отвести взгляд. И дело было даже не в красоте, хотя капитан Айзен, несомненно, был и оставался очень красивым мужчиной. Он просто обладал какой-то невероятной харизмой, которая помогала ему располагать людей к себе, вызывала доверие. И действительно не было ни единого случая, когда бы Момо хоть на миг засомневалась в его действиях и решениях. Он был для нее несомненным авторитетом. В тех случаях, когда у Хинамори что-то не получалось, ей было достаточно лишь представить себе, как будет разочарован в ней капитан, и все получалось словно само собой. А при виде его улыбки девушка чувствовала такую легкость, что, казалось, вот-вот взлетит, окрыленная внезапно свалившимся на нее неземным счастьем.

Можно ли это назвать любовью? Может быть. Вот только это действительно ни капли не походило на ситуацию с Мабаши. Там все было как-то проще, понятнее. Да, они пробыли вместе недолго. Очень недолго. День с небольшим. Откуда бы там взяться чувствам? Да тогда Момо и не задумывалась об этом. Это сейчас, не спеша все осмыслив, девушка поняла, что все вовсе не было так уж бесперспективно, как ей всегда казалось. Вспомнила его шуточные, а может, даже вовсе не шуточные предложения сходить на свидание, когда все закончится. Его широкую безбашенную улыбку, когда он это говорил, словно сам не веря, что несет что-то подобное. И свою кислую реакцию на все это. Тогда ей действительно казалось, что время и место неподходящее. А сейчас… сейчас было уже поздно. Внезапно Момо подумала, что если бы можно было повернуть время вспять, она бы, не задумываясь, ответила ему согласием.

Из ступора, в котором Хинамори пробыла неизвестно сколько времени, ее вырвала Йоши, чуть ли не насильно залив ей в рот остатки своего чая. Момо удивленно посмотрела по сторонам, а потом сфокусировала взгляд на Маэми, вдруг почувствовав, что в глазах опять неприятно щиплет.

- Долго я так просидела? – спросила она, чувствуя какое-то не то смущение, не то вину за это внезапное выпадение из реальности. К тому же, судя по тому, что Йоши вновь вернулась к чтению своей книги, времени явно прошло немало.

- Почти полчаса, - спокойно отозвалась Маэми. На ее лице вновь была отрешенная маска, словно это не она недавно смотрела на собеседницу с пониманием и сочувствием. – Уж извини за это, - кивнула она на пустую пиалу. – Но лить слезы, не осознавая этого, это не дело. Слезы должны приносить облегчение, и никак иначе.

- Да нет, я вам благодарна, - тихо произнесла Хинамори, а потом посмотрела на баунто долгим задумчивым взглядом, словно решая, развивать тему или нет. – А вы… вы ведь тоже влюблялись, Йоши-сан?

Маэми громко и резко захлопнула книгу, заставив Момо непроизвольно вздрогнуть. Кажется, на этот раз она здорово перегнула палку и уже приготовилась извиняться за свою бестактность. Но Йоши сделала предупредительный жест рукой, так что девушка не произнесла ни слова.

- Ты винишь себя в смерти Мабаши? – спросила она, буквально поставив Хинамори в тупик, потому что та ждала чего угодно, но не возвращения к этому.

- Разумеется, - твердо ответила Момо, быстро взяв себя в руки, хотя и не понимая, к чему клонит Йоши.

- А почему? – новый вопрос Маэми поставил Момо в еще больший тупик, чем раньше, ибо с точки зрения Хинамори все было очевидно.

- Ну… он ведь защитил меня от Саватари… - при воспоминании об этом сердце опять неприятно кольнуло, но девушка сделала вид, что ничего не случилось.

- А разве ты просила его тебя защищать? Разве это было не его собственное решение? – продолжала спрашивать баунто.

- Это так, но…

- У нас, баунто, кроме наших Кукол, другого оружия нет, - перебила ее Маэми. – И наши Куклы – это единственное, чем мы можем всерьез навредить таким противникам, как шинигами. И если Мабаши защитил тебя не от атаки Куклы Саватари, то ты бы все равно не умерла, даже если бы он этого не сделал.

- Не говорите так, будто смерть Мабаши-куна была бессмысленной, - Хинамори сама не заметила, как всерьез рассердилась, и слова Йоши вызвали у нее такое неприятие, что просто пропустить их мимо ушей было невозможно. – Он сам так решил. Он делал то, что считал правильным. Одно лишь это доказывает, что все, включая его гибель, не было лишено смысла.

- Ну вот мы и пришли к тому, с чего начали, - подвела итог Маэми. – Теперь и ты сказала, что это было его собственное решение, и твоей вины в случившемся нет ни грамма.

Эти слова подействовали на Момо как ведро ледяной воды на голову. Действительно, выходило, что она сама себе противоречит. Но почему-то чувство, что в случившемся все же есть ее вина, никак не желало отступать, напрочь игнорируя все опровергающие его существование аргументы.

Не говоря более ни слова, Йоши взяла книгу подмышку и поднялась из-за стола, намереваясь идти к себе.

- Вы не ответили на мой вопрос, Йоши-сан, - заметила Хинамори, когда баунто была уже в дверях.

- Хочешь, я расскажу тебе одну историю, Хинамори? – спросила, не оборачиваясь, Маэми и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Давным-давно жила-была на свете девочка, с виду ничем от других людей не отличающаяся. Но отличие было. Всего одно. Обладала девочка силой, другим людям недоступной. Из-за этого вся деревня боялась ее и ненавидела, считая злом. Связываться с ней опасались, так что жила она одна-одинешенька. Но шли годы, девочка выросла. И однажды забрел в ту пустынную часть деревни, где жила девушка, юноша и, вопреки родительским указам, заговорил с ней. Девушка, уставшая от постоянного одиночества, была рада встретить его. Они разговорились, и в результате девушка попросила его приходить к ней почаще. Так и повелось. Юноша и девушка полюбили друг друга. А потом об этом узнали в деревне и обвинили юношу в том, что он связался с нечистой. А когда он отказался разорвать связи с девушкой, его убили. Прямо на центральной площади. На глазах у всех, как напоминание о том, что будет со всеми, кто свяжется со злом. А девушка снова осталась одна и поклялась себе больше никогда не открывать свое сердце никому.

Замолчав, чтобы перевести дух, Йоши посмотрела на Момо. На лице девушки было столько эмоций, что Маэми не взялась бы даже предположить, о чем сейчас думает Хинамори.

- Так что я слышать не желаю все эти бредни относительно того, что это из-за тебя погиб Мабаши, - сказала она. – Ты не сделала ничего, ни о чем его не просила и ни к чему не подталкивала. И тебе не за что себя винить. Радуйся, что не тебе выпала участь вечно жить и помнить, что ты действительно та, кто привел своего любимого человека к гибели.

И ушла, бесшумно закрыв за собой дверь. И Момо была готова поклясться, что слышала негромкий всхлип, который не смогли заглушить даже шаги по скрипучим половицам.