Том 3. Глава 13. Из первого ряда

Тишину, принявшую Йоко в свои незримые объятья, нарушали лишь шелест травы под ногами да шорох листьев на высоких деревьях, ветки которых качали редкие порывы холодного ветра. Не обращая внимания ни на то, ни на другое, девушка медленно шла вперед, в душе дрожа, как осиновый лист. Так страшно, как сейчас, ей, пожалуй, не было никогда в жизни, но извечное ослиное упрямство, твердящее, что раз уж начала, надо идти до конца, не позволяло бросить все и уйти. Хотя сейчас ей больше всего на свете хотелось оказаться как можно дальше от этого места, названия которого она даже не знала.

Само место не представляло собой ничего из ряда вон выходящего. Это была не заброшенная деревня, вызывающая стойкие ассоциации с городом-призраком, и не выжженное войной поле битвы, щедро окропленное кровью многочисленных жертв. Это был всего лишь сад. Огромный – ему конца края не было видно, – ужасно запущенный, полный странных растений, который Йоко никогда и нигде не видела, одновременно пугающих и прекрасных в своей необычности. Здесь уже давно никто не бывал. Об этом здесь буквально кричала каждая травинка, каждый куст. В какой-то момент Накамуре показалось, что она действительно слышит тихий, едва слышимый голос, жалобно причитающий, что все в этом мире когда-то обязательно умрет, что нет ничего вечного, что все живое смертно, несмотря на отчаянные попытки некоторых доказать обратное. Это сводило с ума, но Йоко только отмахивалась и, стиснув зубы, продолжала свой нелегкий путь.

Воздух был кристально чист. С непривычки даже начала кружиться голова. Но все же что-то в нем такое было, что не давало покоя и мешало в полной мере наслаждаться его сладким дурманящим ароматом. Какая-то горчинка, та самая ложка дегтя, способная испортить целую бочку с медом. Девушке понадобилось время, чтобы понять, что же было не так. Это было практически невозможно передать словами, зато оно отлично ощущалось сердцем, которое прямо-таки выло от чужой боли и ужаса.

Этим местом уже давно и прочно завладела смерть, пустив свои вязкие щупальца всюду, обволакивая каждый миллиметр пространства. Поэтому здесь уже многие десятилетия не было ни одной живой души. Поэтому Йоко чувствовала себя так неуютно, очутившись в столь враждебной для себя среде, которая буквально отвергала сам факт ее существования.

Но вот количество деревьев, к тому моменту достигшее частоты труднопроходимой чащи, пошло на спад. Покрытая ровным ковром травы земля уступила место некогда аккуратным и ровным, а ныне заросшим дорожкам. Пройдя по одной из них, Накамура и вышла к месту, к которому так долго шла. Роскошный огромный дом так гармонично вписывался в антураж запущенного сада, что казался неотъемлемой его частью. Темные провалы окон и дверей, просевший фасад и перекосившаяся крыша, как ни странно, ничуть не портили картину, а обвившие стены ползучие растения, наоборот, придавали этому месту какой-то необъяснимый шарм.

«Это, видимо, и есть обитель смерти», – флегматично подумала Йоко, замерев на пороге и никак не решаясь войти. И не потому что ее пугала непроглядная темнота коридора – она чувствовала, что здесь уже давным-давно никого не было. Просто ею владела уверенность, что в этом доме кроется ужасная тайна, знать которую ей не очень-то хотелось. Но при этом она понимала, что их воссоединение в любом случае неизбежно.

Старые рассохшиеся деревянные половицы скрипели от каждого шага, и их нестройный хор поддерживал свист ветра, проникший внутрь через окна. И эта странная мелодия, в любой другой день показавшаяся бы девушке жутковатой, сейчас действовала успокаивающе. Постепенно из ее сердца ушли тревога и страх, оставив после себя лишь легкое любопытство и холодных, но деятельный интерес. А еще каплю сожаления, которая разрасталась все больше, чем дальше Йоко заходила в дом, раздвигая очередные сёдзи. Каждая новая комната когда-то шикарного дома, сейчас представляющая собой лишь жалкий отголосок прошлого, словно острым клинком пронзала сердце Накамуры.

Как же это могло случиться?..

Почему это произошло?.. Ведь ничто не предвещало беды. Почему все закончилось именно так?..

Картинка пред глазами внезапно поплыла из-за пелены навернувшихся слез, а сердце кровью обливалось, когда пальцы левой руки, скользящие по стене по мере движения Йоко, наткнулись на очередные сёдзи.

Вдруг мимо прошла девушка. Невысокая, худенькая, облаченная в традиционную юкату неброского оттенка. Она не обратила на Йоко ни малейшего внимания, просеменив мимо. Накамура, совершенно обескураженная ее появлением, моментально вытерла слезы и уже хотела броситься следом, как из-за ближайшего угла появился еще и мужчина. Словно в противоположность девушке, высокий, статный. Девушка, когда он проходил рядом с ней, почтительно ему поклонилась и почти сразу исчезла за углом. Потом появились еще люди. Мужчины и женщины, глубокие старики и маленькие дети. Никто из них не замечал стоящую посреди коридора Йоко. Каждый спешил по своим делам.

Буквально на глазах ошарашенной Накамуры дом как будто наполнился жизнью. Ослепительно ярко с непривычки вспыхнул свет, пожухлые сёдзи стали, как новые, скрипучий и потрескавшийся пол выправился, став идеально ровным и гладким. Со всех сторон слышались разговоры, с улицы доносились радостные детские крики. Приятный женский голос, идущий словно из ниоткуда, затянул песню. Как ни старалась, Йоко никак не могла разобрать ни одного слова, но почему-то мелодия взяла ее за живое, словно напоминала что-то забытое много лет назад.

С трудом заставив себя сдвинуться с места, Йоко осторожно заглянула в комнату, в которой была недавно. Там при приглушенном освещении как ни в чем ни бывало сидели несколько мужчин и пили чай, ведя разговор на какую-то свою тему.
Что все это значит?

– Эй! – она попыталась остановить очередную девушку, идущую по коридору, но рука свободно прошла сквозь ее плечо.

Призрак? Или просто какой-то фантом?

Или же фантомом в этом живущем своей жизнью доме была сама Йоко, которую никто не видел и не слышал?.. И все-таки…

Почему у нее впервые за долгие годы в душе появилось чувство, что она вернулась домой?

Постоянно смотря по сторонам, словно стремясь увидеть и запомнить как можно больше, она двинулась дальше по коридору. Она была почти уверена, что так сможет выйти во внутренний двор, и не ошиблась. Каково же было удивление девушки, когда улица встретила ее кромешной ночной тьмой, что было вообще-то странно, учитывая, что еще недавно она слышала детские возгласы. Сейчас же вокруг опять была тишина и пустота. Только ощущение присутствия смерти куда-то исчезла, и девушка была даже рада ударившему ей в лицо порыву прохладного ветра.

– Привет!

Мальчишеский голос за ее спиной прозвучал так непринужденно и буднично, что сперва Йоко даже не поняла, что приветствие было адресовано ей. И только когда неизвестный настойчиво поздоровался с ней еще раз, девушка обернулась. Сначала ей показалось, что здесь никого нет, а таинственный голос ей всего лишь послышался, но стоило посмотреть вверх, и она увидела того, кто ее поприветствовал. Мальчишка лет семи-восьми с виду сидел на краю крыши и оживленно болтал ногами. Удивительно длинные для такого возраста рыжие волосы были небрежно убраны в хвост, а большие желтые глазищи смотрели с нескрываемым любопытством.

– Здравствуй, Кодзухиро, – улыбнулась Йоко. Ошибиться было невозможно, от себя взрослого он не так уж и отличался.

– Ты меня знаешь, – констатировал он. – Но ты не здесь и не сейчас.

– Верно, – подтвердила Накамура. – Но ты все равно можешь меня видеть и слышать.

Одним прыжком оказавшись рядом с ним, она тоже уселась на край крыши, свесив ноги. И это место показалось ей самым удобным из всех, где ей только доводилось сидеть. Словно специально было предназначено для нее одной. И исчезло всякое непонимание и растерянность. Им на смену пришла уверенность в себе и умиротворение, и с лица Йоко не сходила довольная улыбка.

– Порой сюда приходят странные люди, которых никто не видит, – произнес мальчик, раскачиваясь взад-вперед и рискуя в любой момент навернуться вниз. – Иногда это обычные заблудшие души, иногда люди со сверхъестественными способностями, иногда странники, путешествующие между мирами, или пришельцы из иного времени и пространства. Раньше их мог чувствовать мой отец, теперь – я. Ты тоже одна из них, и ты знаешь меня. Ты из возможного будущего?

– Да, наверное, – кивнула она. – Я Йоко. И я действительно из будущего. Там, откуда я пришла, ты уже совсем взрослый.

Юлить вокруг да около не хотелось, да и не имело смысла. Несмотря на юный возраст, Кодзухиро определенно знал, о чем говорил, и совершенно не выглядел хоть сколько-нибудь удивленным, словно подобное было в порядке вещей.

– А ты сейчас спишь и видишь сон, – сказал он.

– Но когда я оказалась здесь, в доме никого не было, – девушка передернула плечами, когда волна воспоминаний о дышащей ей в спину смерти накрыла ее с головой. – Он был заброшенным.

– Это потому что в твоем времени все мы давно умерли, – спокойно произнес Кодзухиро. – Ты не говорила, но я чувствую это в твоем сердце.

Йоко изумленно вытаращилась на мальчишку, с губ которого так легко сорвались такие ужасные слова, и не смогла вымолвить ни звука. Ей бы его хладнокровие, которое уже в таком возрасте было более чем впечатляющим.

– Почему ты так удивлена? – пожал плечами Кодзухиро. – Такие вещи иногда случаются. То, что в твоем мире мы вообще были, это уже хорошо. А то, что в возможном будущем нас уничтожили…

– Давай не будем об этом, ладно? – попросила Накамура, у которой от таких разговоров пошли мурашки.

– Ты так переживаешь, – заметил он. – Ты немного странная. Меня с детства учили, что правду надо принимать, какая она есть, даже самую неприятную. Идеальную гармонию в мире поддерживать несложно, но и она может рухнуть в любой момент. И это не должно стать неожиданностью.

– Черт, мне кажется, что ты даже сейчас меня старше, – криво усмехнулась Йоко.

– Все может быть, – ответил мальчик. – Только глупцы исчисляют возраст прожитыми годами, а не накопленным опытом.

Момент, когда детское лицо Кодзухиро, как и все остальное вокруг, расплылось, превратившись в россыпь ярких пятен, Йоко как-то упустила. Впрочем, безумство красок продолжалось недолго, и уже через несколько секунд девушка обнаружила, что снова сидит на той же самой крыше, только на этот раз в гордом одиночестве. А так все было почти по-прежнему. Только раскидистая сакура, растущая в этом небольшом внутреннем дворике, уже не цвела. По двору бегали совсем маленькие детишки, чуть поодаль, укрывшись от палящего солнца в тени, примостились несколько женщин преклонного возраста. Одна из них читала какую-то книгу, другая занималась рукоделием. И никто не обращал внимания на Йоко.

Спрыгнув на землю, Накамура вошла в дом, не испытывая ни малейших трудностей при проходе прямо сквозь бумажные сёдзи.

В доме прямо-таки кипела жизнь. Это чувствовалось во всем: в лицах встречающихся Йоко людей, в счастливых детских возгласах, в голосах взрослых, обсуждавших свои дела, вникать в которые девушка не спешила, в самой атмосфере, витавшей в воздухе.

Йоко не слишком соображала, куда она идет, а просто жадно впитывала душой происходящее, чувствуя, как внутри у нее крепчает ощущение невероятной легкости. Черт, она уже обожала этот дом со всеми его обитателями!

– Спину ровнее! – внезапно донесся до нее женский и удивительно знакомый голос. – И меч держи крепче. Вот так.

Голос, как и следовало ожидать, доносился из додзё, и, входя туда, Йоко уже знала, кого здесь увидит. Но все равно была удивлена, наткнувшись взглядом на Нацуми Рен – ту самую преподавательницу по кендо, которая в академии шинигами обучала её и её друзей искусству обращения с мечом. Только в отличие от той, к которой привыкла Йоко, эта женщина явно не была склонна кидаться из крайности в крайность. Сейчас перед ней был суровый профессионал, полностью сосредоточенный на своем деле, а вовсе не дама с замашками не то любящей бабушки, не то строгой учительницы.

– Следи за ногами! – сурово сказала она, подкрепив слова ударом ножен по стоящей не в том положении ноге. Да, эта привычка у нее, похоже, появилась задолго до устройства в академию…

Кодзухиро, которого мучила эта жуткая женщина, однако, даже не поморщился, хоть и выглядел уставшим. Он послушно выполнял ее указания, отрабатывая удар за ударом, движение за движением. И не говорил ни слова против.

В принципе, ничего особо интересного в додзё не происходило, и можно было со спокойной душой пойти и поискать более занимательное зрелище, да хоть дом исследовать, а то она была-то только в нескольких коридорах и комнатах. Но Йоко решила остаться. Смысла куда-то уходить она не видела хотя бы потому, что в разговорах остальных членов семьи ничего не понимала, а единственный человек, с которым можно было поговорить, был здесь. Да и кроме того, на Йоко накатил невероятный приступ ностальгии. И вспоминая, как когда-то – ей казалось, что целую тысячу лет назад, – та же самая Нацуми Рен также гоняла ее, девушка мечтательно улыбалась. Как же это было давно… Так давно, что сейчас казалось уже полузабытым сном.

За всем этим она поначалу даже не обратила внимания, что Кодзухиро выглядит иначе, чем при прошлом их разговоре. Стал выше, исчезла детская хрупкость, волосы стали еще длиннее, и сейчас хвост доставал уже до поясницы, а не до середины спины, как до этого. Словом, сейчас ему можно было дать уже все двенадцать лет вместо недавних семи.

Он тоже заметил ее не сразу. Будучи полностью поглощенным тренировкой – с такой наставницей иначе и быть не могло, – он не обращал внимания ни на какие внешние раздражители, тем более на бесшумно появившуюся в помещении и усевшуюся прямо у входа Йоко.

Девушка даже пожалела, что у нее нет с собой Камиюмэ, а то точно не удержалась бы и присоединилась, чтобы хоть немного освежить в памяти былые времена. Так что ей оставалось только досадливо вздохнуть и ждать, когда время, отведенное на тренировку, закончится.

– Тебя долго не было, – заметил Кодзухиро, когда Нацуми ушла, оставив его, как она думала, одного.

– А мне показалось, что всего несколько секунд, – улыбнулась Йоко, а потом кивнула на стойку с боккэнами, куда тот положил свой тренировочный меч. – Смотрю, Нацуми-сенсей тебе спуску не дает.

– Ты тоже у нее училась. – Он, как всегда, не спрашивал, а утверждал, и девушке это определенно нравилось. Несмотря на то, что обычно чтение ее, как открытой книги, вызывало массу отрицательных эмоций. – Но знаешь Аои-сан под другим именем. Значит, в твоем мире она выжила, когда пришел наш час.

– Значит, Аои – ее настоящее имя? – уточнила Накамура, хотя и не слишком удивилась. Ведь тот же Кодзухиро тоже жил в Обществе душ под именем Айзена Кодзу.

– Именно, – подтвердил Кодзухиро. – Она Сэйшин Аои, лучший мастер меча в нашем клане. Неудивительно, что она выжила. Я не знаю никого, кто захотел бы столкнуться с ней в честном бою.

Йоко только улыбнулась шире. Почему-то она была в полном восторге, что узнала тайну своей бывшей преподавательницы, пусть даже и таким странным способом.

– А помнишь, ты говорил, что ты можешь как-то по-особому чувствовать? – сменила она тему, когда парень сел рядом. – Что раньше так мог твой отец, а теперь можешь ты.

– Этот дар передается в старшей ветви нашего клана от отца к сыну, – пояснил он. – Только официальный глава клана может владеть им.

– Значит, глава клана – ты? – удивилась Йоко.

– Официально. Да, – кивнул Кодзухиро. – А фактически мой отец. Пока жив. Но когда придет время, я займу его место. Все это знают: и он, и мой старший брат, главнокомандующий Готэй 13.

Если бы Йоко в этот момент что-то пила, то непременно шумно выплюнула бы напиток и позорно закашлялась, а так только подскочила, словно ее ударили током, и воззрилась на своего собеседника круглыми глазами.

– Так ты младший брат капитана Ямамото? – Накамуре уже начало казаться, что она сходит с ума.

– Ямамото? – озадаченно переспросил Кодзухиро. – Никогда о таком не слышал. Она Сэйшин Ичиро – так зовут моего брата. А кто такой этот Ямамото? Хотя, подожди… Ничего не говори. Тебе не нужно ничего рассказывать о своем мире, а мне не нужно ничего знать.

– Ты так и не рассказал, что это за сила – чувствовать, – напомнила Йоко, заметно успокоившись, что он опроверг ее догадку. – Чувствовать – довольно растяжимое понятие.

– Хм, я даже не знаю, как объяснить, – задумался он. – Это тяжело описать словами, если только конкретными примерами. Эта сила позволяет видеть то, что не видят остальные, как, например, тебя. Позволяет читать в чужом сердце, не все, конечно, а только то, что не пытаются скрыть. По крайней мере, у меня пока не получается. Позволяет чувствовать чужие настроения. В нашем положении это очень важно. Это позволяет… наверное балансировать на грани жизни и смерти. Когда ты чувствуешь то, что чувствует общество, ты знаешь, чего оно хочет, и можешь действовать соответственно полученным знаниям.

Не сказать, что Йоко досконально вникла в его объяснения, но общую суть уловила.

– А все-таки забавно, – усмехнулась девушка. – Что мы сидим вот так и беседуем. Там, в моем времени, я разговаривала с тобой же, но взрослым, а сейчас разговариваю с тобой ребенком. Странные ощущения. Что-то вроде дежавю. Ведь если я из того самого будущего, которое вам уготовано… Интересно, то, что мы сейчас сидим и разговариваем, происходило на самом деле? Или же ничего этого нет? Но если это было, то помнишь ли это ты взрослый? Господи, можно с ума сойти, рассуждая об этом…

– Почему бы тебе не спросить меня, когда ты проснешься? – улыбнулся в ответ Кодзухиро. – Хотя не факт, что я отвечу.

Картинка перед глазами Йоко вновь померкла, вышвырнув девушку в объятья темноты, разбавленной расплывчатыми разноцветными пятнами. Но на этот раз Накамура болталась в подвешенном состоянии довольно долго, прежде чем вязкая хмарь, в которой она крепко увязла, смилостивилась. Но на этот раз она не выпустила Йоко наружу, а открыла нечто вроде окна, через которое можно было только наблюдать.

Тьма сгустилась над домом. Некогда ясное и безоблачное небо затянули тяжелые свинцовые тучи. Судя по состоянию деревьев в саду, сейчас была поздняя осень, и ветер хлесткими порывами свистел между ними, чувствуя себя здесь полноправным хозяином.

Кодзухиро сидел за столом в своей комнате и писал что-то на длинном свитке, старательно выводя букву за буквой. Видимо, с момента из разговора в додзё прошло еще несколько лет. Теперь он практически не отличался от того, каким Йоко помнила его по своему времени. Словно навеки застыл в этом возрасте, колеблющемся от семнадцати до двадцати лет.

– Молодой господин, вы позволите? – негромкий женский голос, раздавшийся из-за сёдзи, отвлек Кодзухиро от его занятия.

– Да, входи, Юрико, – ответил он.

– Молодой господин, ваши худшие предположения оправдались. – Пришедшей оказалась молодая женщина, облаченная в простую юкату, которую носила прислуга. Ее красивое лицо было изрыто несколькими глубокими морщинами, а в глазах застыла такая боль, что просто наблюдающей за происходящим Йоко стало не по себе. – Ичиро-сама был убит объединенными отрядами мятежников.

– Значит, время пришло, – произнес Кодзухиро, поднимаясь на ноги. – Юрико, ты знаешь, что делать. О детях позаботится Аои-сан. А тебе и остальным женщинам тоже не стоит тут оставаться.

– А что намерены делать вы, Кодзухиро-сама? – тихо спросила она, не поднимая взгляда. – Ваш отец уже решил сражаться до последнего. Вы не можете рисковать собой. Если с вами что-то случится…

– Юрико, – решительно, но при этом не повышая голоса, оборвал ее он. – Иди.

– И бросить всё, господин? – покачала головой женщина. – Бросить этот дом и бежать? Вы просите невозможного и вы это знаете. Это место – наша жизнь. И если сегодня нашему клану суждено кануть в лету, мы не собираемся убегать. Мы тоже будем защищать наш дом наряду со всеми.

После этого картина перед глазами Йоко вновь померкла. И она так и не увидела ни кровавой бойни, которая, несомненно, имела место, ни того, как Кодзухиро удалось в ней выжить. Но этого и не требовалось. Откуда-то она и так все это знала, будто сама участвовала в этом нелицеприятном действе.

Увидела она только окончание. И хотя все выглядели непривычно молодо, узнать некоторых действующих лиц не составило для нее никакого труда. Капитан Ямамото, мужчины, внешне здорово напоминающие капитанов Кьораку и Укитаке, и еще несколько людей, явно принадлежащих к кланам Кучики, Шиба и Шихоин. Все пребывали в некотором замешательстве, смотря на замеревшего напротив них Кодзухиро с высвобожденным занпакто. На его лице запеклась маска холодности и равнодушия, а за спиной у него стояла целая армия шинигами. И судя по характерным внешним отличиям, многие из них принадлежали к вышеупомянутым кланам.

– Значит, все-таки решились, – произнес он. – Главы семей, клявшихся в верности клану Она Сэйшин, выступили против короля душ.

– Ваше время вышло, – ответила девушка из клана Шихоин, здорово напоминающая небезызвестную Йоруичи. – Общество душ по горло сыто вашим обманом.

– Вот как, – спокойно парировал парень. – Пусть так. Вот только вы не учли, что данные нам клятвы не так-то легко нарушить. Уничтожить клан Она Сэйшин? Что может быть глупее? Но что ж, не буду лишать вас иллюзии победы, господа. Даже интересно будет взглянуть, чего добьетесь вы, заняв наше место. Только не забывайте, что я в любом случае возьму то, что мне причитается. Не будь я Она Сэйшин Кодзухиро.

И просто исчез. Не ушел в сюмпо, даже моментального открытия Сенкаймона там не было. Просто растворился в воздухе, словно его и не было. И стоило ему так поступить, как шинигами, все это время стоявшие за его спиной, бросились в атаку на своих командиров.

На этом «кино» закончилось окончательно, и темнота вновь окутала Накамуру. Но девушка этого даже не заметила, с головой уйдя в разбор увиденного, которое вызвало у нее столь противоречивые чувства, что она не знала, что и думать. Потому что одно дело слушать рассказ Кодзухиро, и совсем другое – увидеть все воочию, чуть ли не из первого ряда.

И главным вопросом, разумеется, был: «Что теперь делать?»





– Айзен-сама, – постучалась в дверь его кабинета Нэл. Обычно арранкарка не позволяла себе нарушать его покой, но тут ситуация была из ряда вон.

– В чем дело, Нэлиэль? – осведомился он, повернувшись к пришедшей.

– Йоко-сан… – произнесла Одершванк. – С ней что-то случилось. Она не просыпается, как я ни пыталась разбудить ее.

К ее удивлению, на лице Айзена появилась улыбка, а не обеспокоенность, как предполагала девушка. И Нэл, сама того не заметив, как-то сразу расслабилась. Беспокойство за Йоко отступило.

– Все в порядке, Нэлиэль, – проговорил Соскэ, одаривая ту своей полуулыбкой. – Просто дай ей время.

– Как скажете, – кивнула арранкарка. – Простите за беспокойство. – И удалилась, аккуратно закрыв за собой дверь.

Айзен откинулся на спинку кресла и, сцепив пальцы рук в замок, позволил себе усмешку. Значит, вот что имел в виду отец, когда говорил, что приказал Йоко все вспомнить.