Том 2. Глава 48. Прощай...

– Ай-ай-ай, Йоко-кун, как же так? – Гин, сидящий за столом в своем кабинете, деланно укоризненно покачал головой и погрозил девушке пальцем. – Ведь ты сейчас должна быть под арестом и терпеливо ждать итогов расследования. Ты уверена, что мой кабинет – подходящее место для этого?

– Более чем уверена, – Накамура предпочла не обратить на его тон внимания, как-никак, успела попривыкнуть за столько-то лет. – И заканчивайте вы уже дурака валять, капитан Ичимару! – она почти прикрикнула на него.

Сейчас ей сильнее, чем когда-либо в жизни, требовались нормальные человеческие ответы на не менее нормальные вопросы. И хочет Гин того или нет, но ответить ему придется. Довольно уже игр в «угадайку». Вытащив из кармана сихакусё видавший виды многострадальный листок с посланием капитана Айзена, она тщательно развернула его и небрежно бросила на стол капитана Третьего Отряда.

– Что это значит? – требовательно спросила она, буквально впившись взглядом в лицо Ичимару. Но тот продолжал привычно улыбаться, как ни в чем ни бывало.

– Ну и ну, – хмыкнул Гин. – Неужели капитан Айзен пытается таким образом обвинить меня в убийстве…

Йоко стоило огромного труда не запустить что-нибудь тяжелое в эту улыбающуюся физиономию. Но все же она взяла себя в руки и, постоянно убеждая себя, что поднимать шум будет преждевременно и вообще нежелательно, продолжила попытки добыть информацию дипломатическим способом.

– Капитан Айзен ведь не умер, не так ли? – девушка не стала ходить вокруг да около и сразу пошла в лобовую, а то в построении витиеватых словесных конструкций она за это время так и не поднаторела в отличие от своего визави, у которого с этим никогда проблем не было.

– Йоко-кун, – Гин явно не собирался принимать заданные ею правила, но Накамура перебила его на полуслове.

– Да или нет?

– Я ведь уже говорил, любопытство тебя погубит, – сказал Ичимару, начисто игнорируя боевой настрой Йоко.

Ту это раздражало безумно. Она даже утробно зарычала.

– Вместо того, чтобы лезть туда, куда не следует, ты бы лучше позаботилась о проблемах более существенных, – посоветовал он.

– И что может быть более существенным, чем вычисление мятежного капитана, задумавшего государственный переворот в Обществе душ? – практически прошипела Йоко, скептически изогнув бровь.

– Ну, например, то, что Совет сорока шести изменил свое решение по делу Кучики Рукии, – как ни в чем ни бывало, ответил Гин, словно все это время только и ждал этого вопроса. – Дату ее казни перенесли. – Интонация, с которой это было сказано, не сулила ничего хорошего, и последующие слова Ичимару полностью это подтвердили. – Казнь состоится завтра в полдень.

– Как завтра? – из Йоко словно выбили весь воздух, и девушка, замерев столбом, неверяще смотрела в пространство перед собой. – Почему?

– А мне-то откуда знать? – улыбка на лице Гина стала еще шире и приобрела какой-то беззаботный оттенок, словно Ичимару говорил о сущих пустяках, не имеющих ровно никакого значения.

– Я еще о чем-то не знаю? – осторожно уточнила Накамура.

– Даже не спрашивай, – отозвался тот. – Хотя… – Гин приложил указательный палец к губам и сделал вид, что глубоко задумался. – Ведь в Сейрейтее есть Ичиго-кун. Как думаешь, Йоко-кун, ему хватит сил, чтобы спасти Рукию-чан?

– Учитывая, что он проиграл мне, я сильно в этом сомневаюсь, – хмуро заметила Йоко. Она уже и думать забыла о вторжении рёка.

– Я бы на твоем месте не был настолько категоричным, Йоко-кун, – Ичимару опять нацепил маску недовольного наставника, добавив в голос укоризненных ноток. – Если бы ты внимательнее следила за обстановкой в городе, то знала бы последние новости.

– Я вообще-то в камере сидела, – напомнила Йоко таким тоном, словно Гин один виноват во всех разыгравшихся в Сейрейтее беспорядках, а она, такая умная и гениальная, уличила его в этом.

– Ведь сегодня днем Куросаки Ичиго-кун столкнулся с Зараки Кенпачи и вышел из схватки победителем.

Если бы Йоко в этот момент что-то пила, то непременно с шумом выплюнула бы напиток от таких новостей. А потом осмыслила сказанное и уже с недоверием уставилась на Ичимару. А не вздумал ли он надурить ее таким образом? Нет, она, конечно, помнила его дикую духовную силу, но этого определенно было недостаточно даже для того, чтобы справиться с ней. Не мог же он за одну ночь стать на столько сильнее, чтобы одолеть того, о ком в Готэй 13 чуть ли не легенды складывали?! Черт, этот Ичиго, кем бы он ни был, просто в клочья рвал все шаблоны. Сперва Дзидамбо, потом Мадараме, теперь капитан Зараки! Это же уму непостижимо! Его сила что, растет в геометрической прогрессии? И что дальше? Пойдет махаться с главнокомандующим? Учитывая его прямолинейный нрав и полное отсутствие тормозов, Йоко не стала откладывать эту идею, как абсолютно невозможную. С него вполне станется…

– Такой упорный парнишка, даже жутко становится, – от хищной улыбки Гина у Йоко по всему телу пронеслась поистине эпическая волна мурашек. Девушка даже вздрогнула, словно ее окатили ледяной водой. – Им с Ренджи-куном даже почти удалось похитить Рукию-чан из Башни раскаяния. Но тут пришел капитан Кучики и испортил им всю малину.

Перед глазами у Йоко внезапно встала совершенно нелепая картина, как Ичиго тащит подмышкой бранящуюся, как пьяный сапожник, Рукию, рядом бежит препирающийся с ней Абарай, а за ними, размахивая своим занпакто во все стороны, несется злой, словно черт, капитан Кучики. Не выдержав абсурдности этого, девушка сдавленно прыснула в кулак.

Гин для рассказа этой леденящей душу истории выбрал настолько неуместный и даже комичный тон, что Йоко никак не могла воспринимать то, что он ей говорил, всерьез, то и дело ловя себя на мысли, что такого бреда быть не могло. И все это было больше похоже на какую-то извращенную сказку из числа тех, что мамы рассказывают детям на ночь, только с плохим концом.

Оказывается, после того, как пришел в себя, Ичиго с компаньонами вновь двинулись в сторону Башни раскаяния, но наверху той злополучной лестницы, у подножия которой они сражались, им посчастливилось нарваться на капитана Зараки, который был одновременно и разочарован проигрышем Куросаки, и заинтриговал рассказом Мадараме об этом парне. Ичиго, ясное дело, решил с ним сразиться, отправив Ханатаро и Гандзю вперед, чтобы они сами вызволили Рукию из заточения, с чем они вполне успешно справились бы, не появись у Башни капитан Кучики. Церемониться тот не стал, быстро и эффективно выведя парочку из строя. А потом, откуда ни возьмись, появились Ичиго и Ренджи. Абарай схватил Рукию и рванул с ней куда подальше, а Куросаки уже, видимо, по привычке решил выгадать для него немного времени. Разумеется, ничем хорошим это не закончилось. Ичиго и без того был на пределе после битвы с Зараки, так что у Бьякуи не возникло с ним никаких проблем. Впрочем, от верной смерти его спасла выскочившая неизвестно откуда Шихоин Йоруичи, а Абараю повезло меньше, и с капитаном Сой Фонг и ее карательным отрядом он совладать никак не смог. Таким образом и вышло, что Рукию посадили обратно в камеру, Ханатаро и Гандзю вылечили и посадили в тюремный барак Четвертого Отряда, Ренджи, ужасно избитый, дожидался своей участи в камере Шестого Отряда, как раз там, где до этого сидела Кучики, а Куросаки исчез в неизвестном направлении. Спасение прекрасной принцессы не удалось, спасители оказались разбиты на голову.

«Камиюмэ, есть идеи? – обратилась Йоко к своей занпакто, когда взвесила все «за» и «против», но так и не смогла прийти к единому решению. – Думаешь, мне стоит присоединиться к Куросаки и отправиться помогать Рукии?»

«Ответ на свой вопрос и так ты знаешь, – устало отозвалась та. – Представление странное о приоритетов расстановке всегда у тебя было. Решила ты уже все для себя, и слова мои чашу весов в сторону противоположную не качнут. Что считаешь нужным, делай ты. Поддержу я любой твой выбор».

Как и всегда, Камиюмэ была права. Накамура с самого начала знала, что этим все закончится, и не собиралась отступать от первоначальной цели, какие бы аргументы не выдумывал Ичимару, чтобы ее отвлечь.

А если Ичиго не сможет сорвать казнь Рукии? Да даже если и сорвет, то что дальше? Черт! Бросать подругу в такой момент – вот уж воистину момент жизни и смерти! – будет просто свинством. Но…

Но!..

Она перевела взгляд на Гина, словно изваяние, застывшего у двери своего кабинета.

– Я уверена, что Куросаки-кун справится и спасет Рукию, – твердо сказала девушка, интонацией давая понять, что приняла окончательное решение. – А у меня есть другие неотложные дела.

– Завтра утром, – негромко произнес Гин таким голосом, что Накамуре даже сперва показалось, что это и не он вовсе сказал. Исчезли из его голоса все намеки на веселость и ехидство, оставив после себя лишь серьезность и какую-то отрешенность от всего.

– Что будет завтра утром? – уточнила Йоко, прилагая все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не дать задрожать уже своему голосу.

– Многое может измениться, – ответил он, не поворачиваясь к девушке лицом. Складывалось впечатление, что он говорил и не с ней вовсе. А просто думал вслух. – Очень многое.

Эта внезапная перемена неожиданно напугала Йоко настолько сильно, что у нее от накатившей волны леденящего ужаса даже волосы на голове зашевелились. Пожалуй, так страшно, как сейчас, ей не было еще никогда в жизни. И сейчас впервые она поняла, о чем же говорила Рукия, когда утверждала, что присутствие Гина действует на нее словно анаконда, обвивающая с головы до ног своими смертоносными кольцами. А мысли в голове хаотично метались, организовав беспорядочную кашу. И только единицы из их числа выбивались и голосили не своим голосом, что ее так называемое окончательное решение, пожалуй, было преждевременным.

– У тебя есть те, с кем стоит попрощаться, – странное настроение Гина, заполонило собой, казалось, абсолютно все вокруг. – До рассвета осталось не так много времени. Используй его с умом. А утром, если не передумаешь, приходи сюда снова, Йоко-кун.

И просто исчез в сюмпо, оставив за собой последнее слово.

А Йоко осталась стоять посреди его кабинета. Тупо пялясь ему вслед, она пыталась осознать смысл сказанных им слов. Но тот с упрямством старого осла ускальзывал. Хотя это было понятно. Накамура не хотела принимать правду, море которой просто взял и вывалил на нее Гин, совершенно не заботясь о том, как девушка будет с ней справляться.

И это прозвучавшее слово «попрощаться» несло в себе какой-то страшный и угрожающий смысл. Что он задумал?!

Помня о рассказах Камиюмэ о том, что той говорил Шинсо, Йоко ожидала чего угодно. Но при этом туманные высказывания занпакто Ичимару не давали ей полностью представить картину происходящего. Какое там! Она даже не представляла, какой же зуб у Гина на капитана Айзена, что уж говорить о большем. Неужели Гин тоже что-то задумал и намеревается привести свой план в исполнение завтра утром? И хочет, чтобы она была на его стороне? Да нет, бред какой-то… С его стороны было бы куда правдоподобнее действовать тихо, исподтишка, не говоря никому о своих планах.

Попрощаться… Это что же, намек на то, что завтра она может погибнуть?! Неужели все еще серьезнее, чем думала Йоко?! Хотя, казалось бы, куда еще дальше?

Как бы там ни было, но стоять тут до утра было не вариант. И если уж Гин соблаговолил дать тебе совет, лучше ему последовать, даже если это относится к разряду невозможного.

С этими мыслями Йоко тоже ушла в сюмпо, покинув казармы Третьего Отряда и отправившись навстречу проливному дождю, который за это время и не подумал сбавлять обороты. Ослепительно сверкали молнии, расчерчивая небо причудливыми сиреневыми зигзагами, оглушительно гремел гром, вольно прокатываясь по улицам Сейрейтея. А Йоко брела по улице, думая, что же ей сейчас делать.

Попрощаться…

Вот только все ее друзья, словно нарочно, в этот момент были вне зоны доступа. Момо все еще была на задании в мире живых, Ренджи был в камере, с Изуру они и так уже все обсудили, и им не стоит видеться до тех пор, пока вся эта канитель не закончится, Рукия и вовсе была заточена в Башне раскаяния, а где мог быть Ханатаро, Йоко и представить боялась. Вот и получалось, что из всех оставались только Рангику, Йоши и Кодзу.

А еще пять часов до рассвета, которые обещали пролететь в один миг…





Изначальный план найти Кодзу, Мацумото и Маэми был чудо как хорош. Вот только реализация подкачала уже со старта. Начать с того, что искомых личностей не обнаружилось нигде из тех мест, где им положено быть. Ни в Пятом, ни в Десятом, ни даже дома, а это уже вообще ни в какие ворота не лезло. Ну ладно Рангику и Йоши, но Кодзу! Ведь случай, когда старичок не ночевал дома, бы всего один раз, когда он ушел проведать друга в Руконгае, да и остался на ночь. Но сейчас ситуация в Сейрейтее не слишком располагала к дружеским посиделкам, а Кодзу всегда отлично чувствовал царящее в городе настроение и не мог этого не заметить.

Не зная, что делать, Йоко пошла прочь от дома, куда пришла в поисках старика. Девушка, несмотря на то, что физическим трудом не занималась, почему-то чувствовала себя вымотанной до предела, совершенно истощенной морально и постаревшей на пару десятков лет.

Идя по улице, ни от кого не таясь, она пыталась обнаружить знакомую реацу. Но попытки терпели крах одна за другой, и Йоко с каждой новой неудачей все больше охватывала какая-то нервная истерия.

Когда к глазам подступили слезы, а в горле встал тяжкий ком, Накамуре хотелось на весь город проорать: «Ну и пошли вы в таком случае!» Она чувствовала себя ужасно одинокой, словно неведомая сила зашвырнула её в чужой незнакомый мир с непонятными и загадочными законами, да там и бросила на произвол судьбы. Поэтому когда впереди замаячила светловолосая фигура Изуру, Йоко бросилась к нему, не помня себя. Буквально упав в его объятья, она наконец-то дала волю эмоциям. Слезы бурным потоком хлынули из глаз, смешиваясь с дождем, который так и не прекратился. А Йоко просто стояла и рыдала, с такой силой вцепившись в косодэ Киры, что побелели костяшки пальцев.

– Это… это так ужасно! – бормотала она в коротких перерывах между всхлипами. – Я… я словно здесь совершенно чужая. Я уже не чувствую, что принадлежу этому миру и вообще хоть какому-нибудь! И я не знаю, почему!

Изуру был совершенно сбит с толку столь резким перепадом настроения Йоко, но терпеливо выслушивал ее истеричное бормотание, говоря в ответ какую-то успокоительную чушь и крепче обнимая девушку, словно стремясь укрыть ее от ливня. Она сжалась в его объятьях, словно бездомный котенок, маленький и насквозь продрогший. И говорила и говорила, не смолкая ни на секунду.

Наконец, истерика прошла и, подавив очередной всхлип в зародыше, Йоко внезапно осознала, что они стоят под ледяным проливным дождем, промокшие до нитки и не предпринимающие ни малейших попыток спрятаться от разгула стихии.

– Что случилось с тобой? – спросил наконец Изуру, когда они пришли в пустой дом Ханатаро, по-прежнему отсутствующего, чтобы выразить хоть какое-то недовольство их визитом посреди ночи. – Что тебе рассказал капитан Ичимару?

Кира даже в самых диких мыслях не мог придумать ничего, что довело бы Йоко до такого прискорбного состояния. Как-никак, уходила она полная решимости, а опыт разговоров с Гином у нее был многолетний. А тут такое…

– Нет, – покачала головой Накамура. – Он тут ни при чем. Это другое. – А, помолчав немного, неопределенно добавила, полностью повторив слова Ичимару. – Завтра утром. Многое может измениться. А я не хочу, чтобы оно менялось. Но оно изменится, потому что иначе быть не может. И того, что происходит сейчас, уже никогда не будет. Изменится всё. Изменимся мы.





– Я должна идти, – обреченным голосом произнесла Йоко, когда небо на западе озарилось всеми оттенками алого, а часы на стене показывали семь часов утра.

– Уверена, что хочешь этого? – спросил Изуру, слегка склонив голову на бок, касаясь щекой ее макушки. До самого утра они просто сидели на полу и разговаривали. При этом каждый надеялся, что разговоры помогут хоть как-то оттянуть момент рассвета. Но они не помогли.

– Не хочу, – отозвалась она. – Но неизбежного невозможно избежать.

Поднявшись на затекшие за время сидения ноги, Йоко, не оглядываясь, решительно двинулась к двери. Только в проеме замерла, но так и не решилась обернуться. Знала, что если сделает это, то точно не сможет уйти, и кто знает, к каким последствиям это приведет.

– Изуру, – едва слышимым шепотом сказала она. – Помни меня.

И поспешно скрылась, не дав ему шанса что-либо ответить.

Прощай…

Черт, если бы она это сказала, то все действительно бы пришло к такому финалу. Прощай, мы никогда больше не увидимся. Потому что сегодня я исчезну. Из твоей жизни. Из этого мира. Навсегда. Но ты… Ты оставь хотя бы чуточку памяти обо мне…

Как ни странно, но чем ближе становилась она к злополучным казармам Третьего Отряда, к кабинету Гина, тем легче становилось у нее на душе. Наконец-то отпустило гнетущее чувство одиночества, словно сердце все-таки смирилось с происходящим и решило для себя: будь что будет. Гин знал, что говорил. Он вообще никогда не давал бесполезных советов. Поэтому когда Йоко добралась до его кабинета, она уже не представляла собой ни комок нервов, ни средоточие душевной боли. Она была просто Йоко.