- 1 -

Play

– Давно не виделись, Эл.

– Ты сумел найти мой номер? Меньшего я от тебя и не ждала.

– Ты можешь скрываться от кого угодно. Но не от меня. Ведь не думала же ты, что, покинув приют, ты так же легко выкинешь меня из своей жизни?

Pause



Приют «Дом Вамми» поначалу не производит на Эл никакого впечатления. Будучи одиночкой по натуре, она никогда не нуждалась в чьем бы то ни было обществе и искренне недоумевала, почему Ватари так настойчиво твердит ей о необходимости общения.

Новичков нигде не любят, поэтому жестокость приютских детей, решивших в первый же день преподать новенькой урок и поставить её на место, не становится для Эл сюрпризом. Она может постоять за себя, а минутой позже, подняв глаза на удивленных воспитателей и безразлично пожав плечами, говорит: «Они поскользнулись». Больше её не трогают, и Эл возвращается к привычному образу жизни. Почти что безвылазно сидя в своей комнате, она проводит время за просмотром новостей со всего мира, штудированием книг по криминалистике, биологии и точным наукам, изучением иностранных языков, которые кажутся ей интересными и нужными. И она вполне довольна жизнью и выпавшим на её долю одиночеством. После стычки со старожилами приюта дети обходят её стороной, и Эл это более чем устраивает.

Возможно, так бы и продолжалось, но в какой-то момент Ватари, всерьез обеспокоенный нелюдимостью своей воспитанницы, вновь поднимает тему важности социализации. Обычно потакая любым даже самым странным и неожиданным желаниям Эл, на этот раз её опекун проявляет небывалую твердость и настойчивость, попросту отняв у неё и компьютер, и книги, пообещав вернуть только в том случае, если она начнет общаться хоть с кем-нибудь.



Play

– Только не говори, что позвонил просто потому, что соскучился.

– Не без того, не без того. Но вообще меня куда больше беспокоил тот факт, что соскучиться можешь ты, Эл. Готов поспорить, что ни одно из расследуемых тобой преступлений не может поддерживать твой интерес слишком долго.

– А тот факт, что ты своим звонком нарушаешь одно из главных правил приюта, тебя не беспокоит?

– Ни капли. Я покинул его вскоре после тебя, его правила для меня больше не писаны.

– Можно подумать, раньше было иначе…

Pause





С А и B, они же Артемис и Бейонд, Эл пересекается совершенно случайно во время прогулки по саду, что располагается при приюте. Погода стоит на редкость хорошая, и большинство воспитанников высыпали на улицу. Кто-то играет в футбол и другие подвижные игры, некоторые, сидя на лавках или же прямо на траве, читают или занимаются какими-то своими делами. Двоих мальчишек примерно её возраста, укрывшихся от солнца в тени раскидистого дерева и коротавших время за шахматной партией, Эл замечает сразу же, мазнув по ним взглядом, и, наверное, она не придала бы им значения, если бы не услышала их разговор.

– Так нечестно, Бёздей, ты мухлевал!

Невысокий худой парнишка с каштановыми волосами, преисполненный праведного гнева, тычет пальцем в сидящего по ту сторону доски.

– Как можно мухлевать в шахматах? – не поднимая взгляда, отвечает его противник, такой же худой и нескладный. Длинные пряди черных волос скрывают ото всех его глаза, так что и Эл, и его сопернику видна только кривая улыбка, в которую складываются его губы.

– Ты отвлек меня своей болтовнёй! – продолжает наседать на него первый.

– Не мои проблемы, что ты так несобран, – хмыкает тот. – Да и, к тому же, Арти, я, в отличие от некоторых, никогда и не говорил, что играю честно.

– Было бы из-за чего разводить истерику, – невозмутимо замечает Эл, подходя к игравшим и без приглашения усаживаясь рядом в позу лотоса. Два изумленных взгляда, тотчас устремившиеся на неё, полностью игнорируются, и все её внимание поглощено лишь стоящей на доске позицией. – Потеря ладьи – сущий пустяк, учитывая остальные преимущества.

– А вот и нет! – темноволосый мальчишка вскидывает глаза и встречается с ней взглядом. Эл, краем мысли отметив их отдаленное внешнее сходство, только пожимает плечами в ответ, кивая на доску, приглашая сделать ход.




Play

– Так как насчет продолжить нашу игру, Эл? Я загадываю – ты загадываешь. Помнится, сейчас как раз твоя очередь.

Pause




– Так ты та новенькая, что обломала крылья Джеку и его шайке?

– Ну да, – Эл вновь безразлично пожимает плечами, по-новой окидывая взглядом Артемиса, чье место в шахматной партии так бесцеремонно заняла. – Я Эл.

– Для девчонки ты неплохо играешь, – замечает её недавний противник, все ещё сидящий напротив и сейчас сверлящий её странным взглядом, нет-нет да и ускальзывающим куда-то поверх её головы.

– Ты тоже. Для мальчишки… – говорит она. – Если захочешь поиграть ещё, обращайся, …

– Можешь называть меня Бейонд, – продолжает её мысль он. – Бейонд Бёздей.

– У тебя интересное имя.



Play

– Тогда как насчет шахматной партии? Одновременно с загадками? Ты ведь ещё не разучился играть?

– Черными или белыми будешь играть?

– Белыми, Бей. Всегда белыми. Первый ход всегда за мной.

– Тогда начинай.

– с2 – с4.*

Pause





Та шахматная партия становится началом их странного противостояния, и Эл находит происходящее весьма забавным. Партии в шахматы или в шашки, головоломки и загадки, логические задачи – неплохая альтернатива её обычным занятиям, а так и не смирившийся со своим поражением Бейонд подкидывает ей всё новые и новые испытания, найденные где-то или же придуманные на ходу.

«Моя загадка – твоя загадка». Они перекидывают друг другу вопросы, словно мяч на теннисном корте. Не желая уступать или сдаться, вынуждая друг дружку изучать химию, астрономию, литературу, токсикологию, придумывая каверзные вопросы и уделяя внимание мелким деталям.




Play

– с7 – с5. Так ты скучала, Эл?

– Конь g1 – f3. Отчасти. Не могу не признать, что в перерывах между делами мне не хватало нашего былого соперничества.

– Конь g8 – f6. Помяни моё слово, ни один преступник, сколь бы он ни был изощрен и умён, не заменит тебе меня.

– Конь b1 – с3. А почему, собственно, преступник должен тебя заменять, Бей?

Pause





Эл никогда не стремится к обществу других людей, предпочитая чьей-то компании одиночество и уединение. Вопреки всем стараниям воспитателей, не принимает никаких рамок или ограничений. Была ли в этом её собственная репутация или же заслуга Ватари, но вскоре на её странности махают рукой. На полное безразличие к своему внешнему виду, маниакальное пристрастие к сладкому, привычку есть у себя в комнате, мыться отдельно ото всех или гулять после отбоя в парке.

Особое положение, на котором она живет, не улучшает отношение к ней других воспитанников приюта. Впрочем, это касается не всех. Помимо преследующего её с поистине маниакальным упорством Бёздея и флегматично-миролюбивого, предпочитающего занимать позицию стороннего наблюдателя Артемиса, есть ещё группа совсем маленьких детишек, которым компания их троих почему-то кажется более предпочтительной, нежели общество сверстников.

Хотя это неудивительно. «Дом Вамми» не обычный приют. Он был таковым до её приезда сюда, а после Квилиш Вамми, он же Ватари, реорганизовал его с целью вырастить достойного наследника L, если с самой Эл что-то случится. И теперь, несмотря на то, что здесь живут дети из всех социальных слоёв, так или иначе лишившиеся родителей и попавшие сюда до реорганизации, в первую очередь «Дом Вамми» считается детским домом для одарённых. Кто-то в большей мере оправдывает это, кто-то – в меньшей, но факт остаётся фактом. И они трое, и примкнувшая к ним малышня явно относятся к первой категории.






Play

– Ты сменила номер?

– Новое дело – новый номер. У меня нет постоянного. Твой ход?

– d7 – d5. Однако же ты зашифровала его в своей загадке. Признаться, не ожидал, что твой вопрос окажется настолько лёгким. Теряешь форму, Эл?

– c4 бьёт d5. Нет, даю тебе фору, Бей.

– Как же я тебя ненавижу.

Pause




Эл любит получать новые знания, независимо от тематики. Ещё больше она любит применять их на практике. И, в отличие от многих, у неё достаточно возможностей, дабы добиться желаемого.

Зловещая репутация закрепляется за ней и Бейондом окончательно после того, как предметом их общего интереса становится анатомия.

За бесконечным соперничеством, проходившим с переменным успехом, как-то само собой стало привычным делом то, что Бёздей может вторгнуться на её территорию, нарушить её уединение, независимо от причины: нашёл ли он какую-то новую книгу или задачу или просто захотелось перекинуться парой слов. Не заботясь о приглашении, он раз за разом приходит к Эл в комнату, игнорируя её недовольные взгляды или попытки выставить его вон. И со временем она принимает это как должное. В какой-то мере ей даже нравится то, как легко Бейонд принимает её равнодушие к окружающему миру и общую безэмоциональность. В том, что касается эмоций, он определённо справляется за двоих.




Play

– Полагаю, задача тебе понравилась? Кстати, Конь f6 бьёт d5.

– d2 – d4. Не ожидала от тебя задачу на вычисление. Ты же терпеть не можешь цифры, Бей.

– Не ты ли говорила, что зачастую самые простые примеры оказываются самыми сложными, потому что ответ, лежащий на поверхности, сбивает с толку и вынуждает искать на глубине? Конь d5 бьёт c3.

– Тоже верно. Я даже почти запуталась. И уже подготовила ответный удар. b2 бьёт c3.

– Мне нравится тон твоего голоса, Эл. g7 – g6.

Pause





– Скажи, Эл, а тебе никогда не была интересна тема мумификации? – оторвавшись от читаемой им книги, Бейонд пристально смотрит на сидящую напротив него за обеденным столом Эл.

Всегда предпочитающего практику теории Бёздея то и дело обуревают безумные, но от этого не становящиеся менее занятными идеи. Поэтому Эл только изумленно вскидывает брови.

– Что это тебя вдруг потянуло?

– Смотри сама, – кивает он, протягивая книгу, открытую на странице с весьма нелицеприятными фотографиями, вполне способными довести до слёз какого-нибудь впечатлительного ребёнка. – Тебе не кажется, что описанный здесь способ чересчур сложен? Уверен, его можно упростить без потери эффекта.

– Ну, органы из тела в любом случае нужно удалить, – задумчиво констатирует Эл, пробегая глазами текст и прикусывая ноготь большого пальца. – Обрабатывать тело внутри и снаружи тоже необходимо, дабы предотвратить процесс разложения.

– Эй, я, между прочим, пытаюсь поесть! – возмущается сидящий по правую руку от Бейонда Артемис, не удержавшийся от любопытства и глянувший в рассматриваемую товарищами книгу.

Судя по взглядам остальных сидящих за столом, обсуждаемая вслух тема никак не способствует улучшению аппетита. Но Бёздей не был бы Бёздеем, если бы что-то подобное могло сбить его с мысли.

– Ну, это понятно. Меня куда больше волнует состав, которым следует обрабатывать тело. «Окись натрия», упомянутая здесь, добывается из Нила. Уверен, есть куда более эффективная и не такая труднодоступная смесь. Плюс к этому разрезы для извлечения органов тоже должны делаться по правилам. А мозг, как я читал, и вовсе извлекали через нос.

– Да, слышала такое, – невозмутимо кивает Эл, отправляя в рот кубик сахара. – И органы сами по себе также помещались в особый раствор.

– Маньяки… – качает головой Артемис, отодвигая тарелку подальше.




Play

– Должен признать, Эл, у тебя всегда были более чем странные представления о том, что следует дарить друзьям на день рождения.

– Вижу, и ты в восторге от моей загадки, Бей. Мне пришлось здорово повозиться, чтобы достать всё необходимое. Надеюсь, ты не станешь использовать это в неправильных целях?

– Я мог бы, не знай я того, что моим противником в этом случае станешь ты.

– Ах да, мой ведь ход: e2 – е3. Приятно знать, что благоразумие тебе не чуждо.

– Слон f8 – g7. Да, Эл, не чуждо. В отличие от тебя. Токсикология всегда была твоей страстью, но прислать мне фотографии и капсулы с зарином, VX и ипритом и заставить по снимкам разбираться, где действие какого вещества… Это перебор. Даже на мой взгляд.

– Слон f1 – d3. Между прочим, Бей, на лёгкость задач жаловался именно ты. И я ни за что не поверю, что ты позволил бы себе умереть, беспечно сунув нос во что-то, полученное от меня.

– Рокировка. Я бы вообще никому не рекомендовал открывать что бы то ни было, полученное от тебя…

Pause




Ватари определённо не в восторге, когда Эл заявляет, что для исследований в области анатомии и медицины ей требуется наглядное пособие. Но и не возражает. Спорить с гениальной воспитанницей «Дома Вамми» совершенно бесполезно, она всегда лучше знает, что и когда ей нужно. И воспитатели, и сам Ватари признали это давным-давно и сейчас лишь выполняют её просьбы, если Эл требуется что-то, чего у неё нет. Благо, просьбы эти никогда не выходят за грань возможного.

– Ты что, боишься, Бей? – хмыкает она, взбираясь на табуретку и склоняясь к лежащему на секционном столе телу.

– И не мечтай, – усмехается он, вставая напротив и пробегаясь пальцами по разложенным на полотенце медицинским инструментам.

Наверное, картина с двумя подростками двенадцати-тринадцати лет, занимающимися вскрытием трупа в морге посреди ночи, и показалась бы стороннему наблюдателю откровенно жутковатой, но поглощенным работой Эл и Бейонду нет дела до чувств случайных свидетелей.

– А это сложнее, чем кажется, – вынужденно отмечает Эл, глядя на линию разреза, совсем не такую плавную и ровную, как это показано на иллюстрации в книге.

– Хм, скажи, Эл, это, по-твоему, нормально? – неожиданно медленно произносит Бейонд.

– То, что мы делаем? Процесс получения новых знаний на конкретном примере всегда был и будет нормой. Неважно, как он проходит.

– Нет, я вот об этом, – кивает он на брюшную полость, вскрытием которой занимается. – Разве это нормально?

Глянув, куда он указывает, Эл изумленно распахивает глаза. Она была готова увидеть отсутствие какого-то органа, но только не ленту кишки, завязанную аккуратным бантиком, причем, судя по состоянию, уже довольно давно и при жизни.

– Нет, Бей, это совершенно не нормально, – качает головой она, делая очередную фотографию. Глянув на лицо мужчины, тело которого они исследуют, она вновь переводит взгляд на его брюшину. – Поздравляю, мы, кажется, столкнулись с убийством.




Play

– О, а вот за джем спасибо. Что это, Эл, извинение за то, что в прошлый раз ты прислала мне химическое оружие?

– Вообще-то, именно это было подарком на день рождения, просто задержалось при пересылке, судя по всему. У меня, кстати, тоже рокировка.

– Стоит ли мне принять подарок с благодарностью, или за всем этим стоит новый подвох? Ферзь d8 – с7.

– Как знать, Бей, как знать… Ладья a1 – b1.

Pause





Несмотря на распространенное утверждение, что мир не меряется абсолютными мерками, что не бывает только белого или только черного, только плохого или только хорошего, Эл готова с этим поспорить. Мир делится на две половины: интересное и скучное, и второе определенно не стоит того, чтобы тратить на него время и силы.

«Дело о завязанных кишках», как окрестил его Бейонд, становится их дебютом и служит отличной возможностью применить полученные ранее знания на практике. До этого Эл в одиночку расследовала кражи и мошенничества, не касаясь убийств. Могла бы, но Ватари решительно дал этому делу красный свет, сказав, что десятилетнему ребенку нельзя ввязываться в подобное. После того же, как труп, отданный им для исследования, оказывается криминальным, и Эл на пару с Бейондом проводят собственное независимое расследование, запрет снимается сам собой.

Комната Эл преображается. Помимо компьютера и многочисленных книжных шкафов, там появляются доска, сплошь обклеенная жуткими фотографиями расследуемых дел, собственная химлаборатория и ещё несколько приборов, так или иначе используемых в криминалистике, вроде масс-спектрометра.

– Какая мерзость, – констатирует как-то зашедший на огонёк Артемис, разглядывая наиболее отвратительную фотографию, на которой изображена отпиленная голова.

Бейонд и Эл, сидящие на полу в одинаковых позах лотоса, в ответ на это только пожимают плечами. Подобное перестало смущать их ещё год назад, если вообще когда-то смущало.

– Как вы с этим живёте?

– Присоединяйся, Арти, – широко, не без доли издёвки, улыбается Бейонд, пригласительно кивая на небольшой клочок свободного пространства рядом с собой. Остальной пол сплошь завален документами, письменными принадлежностями, фотографиями и бесконечными фантиками от конфет. – Пара месяцев, и при взгляде на подобное ты даже вздрагивать перестанешь.

– Вот уж спасибо, – хмыкает А. – Я говорил вам, что вы психи?

– На моей памяти, это сто девятнадцатый раз, Артемис, – отвечает Эл, прикусывая указательный палец.

– И почему, несмотря на это, я до сих пор вас люблю, народ? – усмехается он, всё же усаживаясь рядом и беря из стоящей на полу вазочки конфету.





Play

– На этот раз ты хорошо спряталась, Эл. Мухлюешь. Загадываешь две загадки подряд.

– Нет, Бей, не мухлюю. Подсказка к тому, где искать меня, находится в уже данном тебе условии. Никто не говорил, что ответ на поставленную задачу должен быть только один. Продолжим игру? Или за те полгода, что мы не общались, ты забыл расстановку фигур?

– Обижаешь. b7 – b6.

– Ферзь d1 – е2. Стоит ли мне ждать от тебя подарка на день рождения, Бей?

– А как же! А вот что это будет за подарок, зависит только от твоей честности. Ладья f8 – d8.

– Шантажировать меня вздумал?

Pause





Ночь в кои-то веки ясная, и небо радует глаз всеми оттенками чёрного цвета и хаотичной россыпью звёзд. Несмотря на поздний час – висящие на стене ходики недавно отбили полтретьего, – Эл и Бейонд не спят. Эл, расследуя какое-то дело, может не спать сутками, поддерживая свой организм сахаром, а Бёздей за то время, что они работали вместе, не без успеха подстраивается под её режим.

Но расследований сейчас нет – единственное оставшееся у них дело они раскрыли этим вечером. Несмотря на это, сна всё равно ни в одном глазу. Вместо этого они оба сидят на кровати возле открытого настежь окна и периодически окунают пальцы в банку с клубничным джемом, стоящую между ними на покрывале.

– Скажи, Эл, а ты веришь, что каждому человеку отведён определённый срок жизни, и, как только он истекает, человек умирает вне зависимости от обстоятельств?

Тема неожиданная, но Эл не против поговорить, пусть даже о чём-то столь расплывчатом, как фатализм.

– То есть, даже если предполагается, что человек в определённый день должен умереть, скажем, утонув в реке, а он в этот день не выйдет из дому, он всё равно погибнет?

– Да, – кивает Бейонд. – Всё равно погибнет, так или иначе. Потому что предопределён именно срок его жизни, а не обстоятельства его смерти.

– Никогда не задумывалась о подобном, – пожимает плечами Эл. – Честно говоря, не хотелось бы верить во что-то такое, больно уж мрачная выходит перспектива. Но, с другой стороны, ты же меня знаешь, я всегда готова допустить вероятность самого невозможного. Так что, почему бы и нет?

– Что ж, ловлю тебя на слове.

Эл с готовностью выдерживает его долгий немигающий взгляд сперва глаза в глаза, а потом вновь, словно по привычке, ускользающий куда-то в пространство над её головой.

– Если ты допускаешь такую вероятность, то можешь ли допустить вероятность того, что существуют люди, способные видеть, сколько лет уготовано прожить каждому человеку и в какой конкретно день ему суждено умереть?

– К чему все эти вопросы?

Бёздей выглядит на редкость серьёзным и задумчивым. Не торопясь с ответом, он вновь отворачивается к окну, сверля взглядом тёмных глаз ночное небо. Эл его не торопит.

– Давай так, – внезапно смягчившись, Бейонд снова поворачивается к ней. – Я расскажу тебе только при условии, что ты согласишься поверить мне на слово. Даже если мои слова покажутся тебе полной чушью и верхом абсурда. Сможешь?

– Договорились.

– Я знаю день твоей смерти, Эл Лоулайт.

То, что Бейонд знает её настоящее имя, оказывается для Эл сюрпризом, и идеальная маска равнодушия и спокойствия даёт ощутимую трещину. Потому что Эл впервые не понимает чего-то настолько, что это непонимание сродни физическому страданию. Она знает, что нигде в документах приюта нет сведений об её имени. Его знает только Ватари и держит в строжайшем секрете от всех без исключения. И как при таком раскладе его мог узнать Бейонд?

– Откуда? – коротко, но ёмко спрашивает она.

– Я это… вижу, – чуть помедлив, отвечает Бёздей, и взгляд его вновь устремляется выше её головы. – И не только у тебя. У каждого человека, встречающегося мне на пути, я вижу имя и срок его жизни. Я не знаю, почему так происходит, но факт остается фактом. С самого раннего детства я знал, когда моего отца убьёт грабитель и когда моя мама погибнет в катастрофе. Когда наша соседка умрёт от страшной болезни или когда мать с ребенком, однажды проходившие мимо меня по улице, погибнут под колесами автобуса на остановке. Мои глаза ещё ни разу меня не обманывали. И сейчас, глядя на тебя, я вижу, когда умрёшь ты, Эл. И твоё настоящее имя. Прямо у тебя над головой.

– Вот как…

Шквал эмоций, бивший ключом ещё минуту назад, резко затухает, словно Бейонд не сказал ровным счётом ничего из ряда вон. И к Эл возвращается её привычное спокойствие. Улыбнувшись уголками губ, она смотрит на Бёздея, а потом переводит взгляд на окно, в которое влетает порыв ветра, растрепав и без того находящиеся в беспорядке пряди волос.

– Тогда не говори мне этой даты, идет? – просит она, запустив пальцы в банку, про которую они оба, заговорившись, благополучно забыли, и облизав с них тягучее лакомство. – Давай просто увидим то, что увидим.





Play

– Шантажировать? Неплохо звучит. Давай мы будем считать именно так. И, учитывая, что ты заинтересована в стоящем подарке, в твоих же интересах честно ответить на мой вопрос. И, если ты забыла, ход сейчас твой.

– Слон d3 – е4. Спрашивай.

– Слон с8 – а6. Я знаю, почему ты покинула приют, Эл. Говоря по чести, там мы оба действительно были ограничены в возможностях. Но почему, Эл? Почему после всего, через что мы прошли, ты всё же решила уехать одна? Без меня?

– Это… очень сложный вопрос, Бей…

Pause





Очередная бессонная ночь вновь застаёт их в комнате за поеданием джема и конфет, разглядыванием омерзительных кровавых фотографий и разговорами о текущем расследовании. Взяв с электроплитки чайник, Эл, держа его за ручку двумя пальцами, тонкой струёй наливает в чашку кипяток, после чего один за другим бросает туда кубики сахара. Первый, второй, третий… Когда в тёмной глади чая исчезает шестнадцатый, а сам чай постепенно превращается в вязкую массу, она наконец удовлетворённо кивает и приступает к дегустации.

– Знаешь, Эл, – внезапно говорит Бейонд, повторяя её нехитрые манипуляции и тоже отпивая из своей чашки самый ужасный кошмар диабетика, – наверное, я тебя люблю.

Переход от одной темы к другой слишком внезапен, и Эл удивленно вскидывает брови. Но лишь на миг, потому что почти сразу же склоняет голову, пряча выражение лица за длинной чёлкой. Уголки губ дрогают в намёке на улыбку.

Не наверное, а точно, хочется сказать ей, но она не произносит этого вслух. Расширенные зрачки, учащённый пульс, неуловимо изменяющийся тембр голоса давным-давно выдали Бёздея с головой.

При этом они оба знают, что вряд ли она сама когда-нибудь произнесёт что-то подобное.




Play

– Твой ход, Эл.

– Ход? Ах да, с3 – с4.

– И всё же? Я знаю, что вопрос сложный. Но потрудись на него ответить. Конь b8 – с6.

– Я никогда не одобряла идею Ватари – воспитывать в «Доме Вамми» тех, кто продолжил бы мое дело после моей смерти. Понимала, что в ней есть смысл, но не одобряла. Ведь до моего появления там это был обычный детский дом. После того же, как я там появилась, его специфика изменилась в корне. Можешь считать, что мне было неприятно, что из кого-то другого пытаются сделать мою копию. d4 – d5.

– f7 – f5. Я спрашивал не о каких-то «других», а о себе.

– А разве это не унизительно, Бей? В том, чтобы стать моей копией, нет ничего хорошего, ведь копия всегда останется лишь копией. Разве ты никогда не хотел большего, чем это? Ведь я детектив, известный всему миру как L. И даже если бы мы работали вместе, никто никогда бы не узнал о твоем участии. Все говорили бы только об L, никому бы не было дела до B. Ты бы так и остался в моей тени, Бей. Слон е4 – d3.

Pause





В новогоднюю ночь, когда младшие воспитанники уже разошлись по комнатам спать, а старшие под незримым надзором воспитателей всё ещё развлекаются в саду, запуская фейерверки и хлопушки, L и B впервые отдаются друг другу. Не повинуясь внезапному страстному порыву, а просто желая удовлетворить, наконец, любопытство, связанное с этим нехитрым процессом.

Семнадцатипроцентная вероятность, что мимо комнаты может пройти Ватари или кто-то из воспитателей, их не волнует. А тот факт, что они занимаются сексом перед мёртвыми глазами жертв серийного убийцы, смотрящих на них с фотографий, отдаёт ноткой тягучего безумия и лишь разжигает интерес.

Позже, когда Бейонд, уткнувшись лицом ей в висок, тихо шепчет ей на ухо, что любит, а она, не глядя, пальцем рисует на его коже невидимые узоры, Эл впервые искренне широко улыбается.

Утром Ватари, встретившись глазами с Эл, посылает ей неодобрительный взгляд, а Артемис странно косится на них за завтраком. Но никаких комментариев так и не следует.




Play

– е7 – е5. Как трогательно, Эл. А поинтересоваться моим мнением на этот счет ты почему-то не посчитала нужным.

– А нужно было? Оно и так было предсказуемо. И мне не хотелось, чтобы ты, идя на поводу у чувств и эмоций, принял решение, о котором впоследствии бы жалел. е3 – е4.

– На поводу у чувств? Может быть. Не всем же быть бесчувственными истуканами. Конь с6 – d4.

– Помнится, когда-то ты говорил, что любишь меня именно за мою бесчувственность, Бей.

Pause





– Эл, не ты ли говорила мне, что главным и единственно верным правилом для тебя всегда будет отсутствие привязанностей?

У Ватари нет привычки заходить в комнату своей гениальной подопечной без повода, но на этот раз он делает исключение и, смотря сверху вниз на сидящую на полу перед компьютером Эл, кажется ужасно серьёзным.

– Ватари, ты сам себе противоречишь, – Эл поднимает глаза и едва заметно улыбается. – Разве не ты говорил, что мне нужны друзья?

Она знает, что её голос не дрогнет, и на лице будет написано лишь непоколебимое спокойствие. А глаза по-прежнему будут холодными, как у рептилии, по словам кого-то из старших воспитанников. Эл всегда будет нечитаемой маской.

– Дружба – это дружба, Эл. То же, что происходит между вами, выходит за рамки даже самых смелых представлений о дружбе.

Эл только чуть усмехается в ответ. Она не винит Ватари, всегда проявлявшего по отношению к ней отеческую заботу. Ей ничего не стоит выслушать напутствия.

– Брось, Ватари, это всего лишь физиология. Учитывая наш возраст, это совершенно нормально. И нам гораздо лучше работается после того, как мы немного поприкасаемся.

Этот разговор повторяется из раза в раз, и ему нет конца, потому что в этих вопросах они оба слишком упрямы, чтобы уступать. Поэтому, когда Ватари соглашается с её доводами и напоминает о мерах предосторожности, Эл ни на миг не сомневается, что эта тема скоро вновь встанет на повестке дня.





Play

– С днем рождения, Эл.

– Спасибо.

– И каково это, отмечать собственное совершеннолетие в одиночестве, да ещё и в другой стране?

– Обычный день, Бей. День рождения – это всего лишь обычный день, в который ты становишься на год старше, вот и всё.

– Иногда ты бываешь просто потрясающей занудой, Эл. И почему я всякий раз должен напоминать тебе, что сейчас твой ход?

– Конь f3 бьёт d4. Хорошо, Бей, раз, по-твоему, этот день необычный, расскажи мне, в чём же заключается его особенность, помимо уже упомянутой ранее?

– c5 бьёт d4. Всё просто. В этот день ты можешь делать всё, что угодно.

– Слон с1 – g5. Я и так могу делать всё, что угодно, так что это не аргумент.

– Прямо-таки всё, Эл? Ладья d8 – f8. Даже если я попрошу тебя о встрече, ты сможешь это сделать?

– Смогу, но не стану. Это же бессмысленно. Ладья f1 – c1.

– Я могу быть очень настойчивым, ты же знаешь. Готова поспорить со мной, что до конца этого разговора я заставлю тебя поменять мнение?

– Глупости какие.

Pause




Вопреки пристрастию к одиночеству, ну, или к компании Бёздея, Эл испытывает странное удовольствие в те редкие моменты, когда они втроем с Бейондом и Артемисом приходят в общую комнату, и младшие воспитанники буквально облепляют их, говорят об учёбе, делятся успехами и рассказывают о своих хобби.

Эл нравится, когда хрупкая Линда, обычно держащаяся в тени мальчишек, принеся из своей комнаты мольберт и краски, просит ей позировать, а после, когда рисунок закончен, внимательно выслушивает замечания.

Она с радостью слушает рассказы Мелло о его шутливых каверзах воспитателям и другим воспитанникам, о странных неординарных решениях той или иной задачи, пришедших ему в голову. По части неожиданных идей этот светловолосый невысокий мальчишка вполне мог бы дать фору даже Бёздею, если бы Бейонда всерьез интересовали столь незначительные вещи.

Мэтт, лучший друг Мелло, постоянно носящий на макушке защитные очки с оранжевыми стеклами, неизменно раз за разом предлагает ей сыграть в видеоигры. И, кажется, искренне радуется своим победам и одновременно печалится, что в силу недостатка практики Эл никак не может догнать его по уровню мастерства.

Тихий, почти что флегматичный Ниа, самый младший из кандидатов на роль её наследника, очень напоминает Эл её саму. Его индифферентность практически ко всему вкупе с живым интересом к наукам и логическим задачам невольно ассоциируются у Эл с её собственным детством. Она знает, что Ниа любит, если кто-то из старших даст ему почитать «взрослые» книги, словно считая его равным, или если она задаст ему задачу с трудным, неочевидным решением.

И ещё она знает, что, несмотря на общую говорливость о себе, эти четверо больше всего любят, когда она, Бейонд или Артемис рассказывают им что-то, будь то случай из их жизни или же придуманная экспромтом невероятная история. Иногда они всей компанией собираются в комнате A и B и засиживаются там далеко за полночь. Артемис, всегда лучше ладивший с младшими, их любимый рассказчик. Они слушают его, раскрыв рты, и счастливо улыбаются.

В такие моменты Эл понимает, насколько был прав Ватари, говоря, что ей, как и любому другому человеку, нужны друзья.





Play

– Ладья а8 – с8. Понравился подарок, Эл?

– Довольно необычно. Не ожидала от тебя. Слон g5 – d2.

– Полагаю, ты ожидала новых интересных задач? Ладья f8 – f7.

– Вроде того, Бей. О том, что ты можешь подарить мне побрякушки, я думала в самую последнюю очередь. а2 – a4. Видел бы ты лицо Ватари, когда он передавал мне твой свёрток.

– Как грубо – побрякушки. Между прочим, Эл, уроборос идеально тебе подходит. f5 бьёт e4.

Pause




Как-то раз в перерыве между расследованиями у них завязывается игра в вопросы и ответы. Вопросы идут самые разные, касаясь личных и не очень тем.

Анаконда.

Именно это отвечает Бейонд, когда Эл спрашивает, с каким животным она у него ассоциируется.

Да, анаконда. Спокойная, хладнокровная и смертельно опасная, опутывающая всех своими кольцами и душащая в своих объятьях. Подкрадывающаяся настолько незаметно, что жертва понимает, что попалась, лишь в последний миг, когда шанс давно упущен и уже нет надежды на спасение.

Эл с ним согласна и лишь хмыкает на его слова о том, что, в отличие от остальных, он сам добровольно позволил обвить его смертоносными объятьями. А вот понимают ли Артемис и остальные её истинную сущность?

Она предполагает такую вероятность, потому что, несмотря на юный возраст, Ниа, Мелло, Мэтт и Линда считаются лучшими в своей возрастной группе, и в интуиции и сообразительности им не откажешь. Но, с другой стороны, они просто люди и, к тому же, дети, а людям свойственно закрывать глаза на то, что они не готовы или не хотят видеть.

Пожалуй, из всех воспитанников Эл поставила бы на Мелло, который любит играть с огнём и у которого в запасе достаточно здравого смысла и рассудительности, чтобы проявлять осторожность.

Когда же Бейонд задаёт ей аналогичный встречный вопрос, Эл только тихо усмехается, и её губы дрогают в намёке на улыбку.

– Раз я анаконда, значит, ты мангуст.





Play

– С Новым годом, Эл.

– С Новым годом, Бей. Нет, не напоминай, что сейчас мой ход, я и так помню. Ферзь е2 бьёт е4.

– Три года прошло, как ты покинула приют. И за всё это время ты ни разу не встречала первое января в Англии. Ладья c8 – f8. Не скучаешь по былым временам?

– Немного. f2 – f3. А что, у тебя есть идеи, как разнообразить Новый год?

– Слон а6 – с8. Помнишь, что было в приюте в ночь с тридцать первого декабря на первое января?

– Мы пели гимн. а4 – а5.

– Возобновим традицию? Слон с8 – f5. Раз уж ты сейчас в Норвегии, споём национальный гимн Норвегии?

– Давай.

– Ja, vi elsker dette landet…

– som det stiger frem…

– furet, værbitt over vannet…

– med de tusen hjem.

– Elsker, elsker det…**

Pause




Одной из тех редких ночей, которые Эл предпочитает проводить в одиночестве и тратить на сон, она просыпается от того, что кто-то грубо наваливается на неё и зажимает ладонью рот. В воздухе витает сильный запах перегара и отчетливо слышится возня троих человек, включая того, кто нависает сейчас над ней. Почти сразу же двое других хватают её за руки, разведя их в стороны, пресекая любую попытку к сопротивлению.

Но Эл не сопротивляется. Она лишь смотрит в лицо разбудившего её парня и едва заметно улыбается, узнавая и его, и его товарищей. Те самые, из числа ранних воспитанников, что ещё не попадали под «наследническую программу» и в первый же день её пребывания в приюте решили задать ей трепку. За несколько лет они много раз пытались свести с ней счеты и каждый раз неудачно, каждый раз кто-то или что-то мешало их планам. Нетрудно было представить, как их злило её особое положение, бесконечные уступки её капризам и то высокомерие, с которым она игнорировала окружающих.

И сейчас Джек, целиком забравшись на кровать и склонившись к её лицу почти вплотную, доверительно шепчет, что ни Ватари, ни Роджера в приюте сегодня нет, и, соответственно, никто не помешает им развлечься по полной. Кажется, несоответствие непоколебимого взгляда Эл с отсутствием какого-либо сопротивления с её стороны на миг приводит его в замешательство. Но лишь на мгновение, и в следующую секунду его рука заползает под подол ночной рубашки, жадно оглаживая бедра.

Удушье. Эл полностью оправдывает сравнение Бейонда и подпускает жертву вплотную, захлопывая капкан в последний момент. Пользуясь пьяной заторможенностью, она крепко обхватывает своего несостоявшегося насильника ногами и безжалостно душит, не без удовольствия наблюдая, как рассеивается в его глазах хмельная пелена и как его лицо искривляется сперва от боли, а потом от недостатка кислорода.

Появившийся в комнате Бейонд едва успевает спасти почти потерявшего сознание парня. В темноте при свете луны его отливающие ледяной безумной яростью глаза не оставляют сомнений в серьёзности его намерений, и в какой-то мере Эл даже жаль эту троицу, спьяну почувствовавшую себя безнаказанной. Но эта мысль исчезает так же быстро, как и появляется, и её губы сами собой расползаются в широкой предвкушающей улыбке, так похожей на улыбку Бёздея.

Утром, когда трое воспитанников не спускаются на завтрак, Эл и Бейонд ведут себя как ни в чем ни бывало, шокируя впечатлительного Артемиса подробностями очередного расследуемого ими дела. Когда становится известно, что все трое этой ночью по неизвестной причине впали в кататонический ступор, L и B лишь обмениваются короткими многозначительными взглядами, зная, что никто и ничего не сможет доказать.





Play

– Скажи, Эл, что ты ненавидишь больше всего?

– Ты ведь и сам знаешь, Бей. Скуку. Именно поэтому и разговариваю сейчас с тобой. Ферзь е4 – е2. Ненавижу скуку и бездействие.

– Ладья f8 – е8. А я, пожалуй, ненавижу тебя. Твоё высокомерие и ту высоту, с которой ты смотришь на других, твое напускное безразличие ко всему и неуступчивое нежелание принимать неугодную тебе правду.

– Неудивительно. Слон d3 – е4. И, предвосхищая твой вопрос, больше всего я люблю азарт погони и то, что кажется мне интересным. Согласись, грустно жить в мире, который понятен тебе от и до и вообще не имеет в себе каких-либо недосказанностей и загадок. Думаю, только ты и можешь понять, как грустно, когда задача, над которой до этого безуспешно бились многие, попав к тебе, решается за несколько секунд и оказывается до тошноты банальной и неинтересной.

– Слон g7 – f8. Ты права, могу. И, предвосхищая уже твой вопрос, также могу сказать, что люблю я больше всего тоже тебя, Эл. Твой гениальный ум и бесконечную жажду знаний, твою неординарность и непохожесть на других. И то, что мне, в отличие от остальных, ты дала шанс однажды сокрушить тебя и сбросить с высоты твоего Олимпа.

– Ферзь е2 – d3. Забавно, что ты воспринял мое решение именно так, Бей. И, пожалуй, я не стану тебя разубеждать. В конце концов, это ведь отличный шанс развеять скуку. Для нас обоих, не так ли?

Pause





Дождь льёт как из ведра, и Эл с удовольствием подставляет лицо холодным каплям, чувствуя, как в считанные секунды промокает до нитки её одежда. Чёрные волосы, обычно находящиеся в сплошном беспорядке, прилипают к шее и плечам, и она с наслаждением вдыхает прохладный воздух, насквозь пропитанный влагой и лёгким ароматом яблок.

В саду, кроме неё, никого нет. У воспитанников приюта нет обычая гулять под дождём, даже у самых отъявленных нарушителей порядка. И Эл это устраивает. Ей меньше всего сейчас хочется сидеть в комнате, и даже расследование недавно свалившегося дела её не привлекает.

Близится день её отъезда, и Эл вот уже неделю не может отвязаться от странного щемящего чувства в сердце и подступающей всё активнее меланхолии. Но не тешит себя иллюзиями, что ситуация может разрешиться сама собой, и всё останется как есть. Она знает, что, оставшись в приюте, будет каждый день подвергать его воспитанников опасности. Что, берясь за всё новые и новые дела, будет приобретать могущественных и опасных врагов. И в данной конкретной ситуации Эл не может позволить себе рисковать.

Подошедший сзади Бейонд заключает её в крепкие объятья, положив голову ей на плечо и обжигая шею горячим дыханием, и Эл только сейчас понимает, насколько же она замёрзла. И непроизвольно старается прижаться к нему плотнее в поисках тепла.

– Тебе грустно, Эл?

Бёздей отлично разбирается в её скупых эмоциях и безошибочно угадывает её настроение. И лучше, чем кто-либо, знает, что ей сейчас нужно. И Эл часто задаётся вопросом, почему вообще однажды позволила ему приблизиться к ней настолько, и каждый раз не находит чёткого ответа.

Она медленно, словно нехотя, выскальзывает из его объятий и оборачивается. И невольно улыбается, смотря в его тёмные, как и у неё самой, глаза. Она не знает, сознательно он это делал или нет, но за те годы, что они были знакомы, Бейонд превратил себя почти что в её копию, переняв привычки, манеру одеваться, говор с небольшим растягиванием гласных, причёску. Их не раз принимали за брата и сестру, что немало забавляло обоих.

– Грустно, Бей.

Она кивает и, мягко улыбаясь, сама обнимает его за талию.

– Мы скоро расстанемся.




Play

– Слон f8 – с5. Кстати, Эл, всё хочу спросить. Ты говорила, что не хотела для меня участи быть твоей копией. Почему же ты обрекла на это Артемиса?

– Ладья b1 – а1. Потому что выбор нужно было делать, разве не очевидно? Ватари был здорово удивлён и озадачен, когда я назвала не тебя. Полагаю, он был на сто процентов уверен, что именно ты станешь моим наследником.

– Но почему именно Артемис? Разве ты не понимала, что из всех он меньше всего подходил на эту роль? Ферзь с7 – d7.

– Ладья с1 – е1. Конечно, понимала, но пришлось выбирать: либо он, либо кто-то из младших. Но они всё ж таки не дотягивали по возрасту.

– Полагаю, ты при этом так же хорошо понимала, что своим решением отправляешь его на верную смерть. Ферзь d7 – с8.

– Я допускала двадцать три процента вероятности, что подобное может случиться, само по себе или же в случае, если ему кто-то поможет.

– Спроси ты совета у меня, Эл, и жалкий остаток его жизни был бы гораздо счастливее. И ему не пришлось бы трепать себе нервы, постигая науку расследования дел. Мои глаза никогда не лгут, я же тебе говорил.

– Думается, тебе было так его жаль, что, не в силах смотреть на его страдания, ты не удержался от соблазна помочь ему покинуть наш мир, да, Бей?

– Ты ведь просматривала его дело и знаешь, что он и сам справился отлично.

– И всё же на восемьдесят один процент я уверена, что без парочки слов, прошёптанных на ухо, или же без чего-нибудь более существенного здесь не обошлось.

– Не стану скрывать, я был очень зол, что твой выбор пал на него, а не на меня. Полагаю, в тот день, когда его жизнь должна была оборваться, ты была бы в полном восторге от его лица во время нашего с ним небольшого разговора.

– Избавь меня от подробностей, Бей. Моё воображение и без них рисует чересчур красочную картину того, что ты мог сотворить с несчастным Арти, чтобы довести его до ручки.

– Кстати, Эл, помнится, я тебе как-то говорил, что жить в комнате, обклеенной фотографиями жертв, довольно забавно. Так вот, как оказалось, жить одному в комнате, где до этого человек при твоём небольшом участии совершил самоубийство, ещё забавнее.

Pause




Эл ненавидит прощания. И, словно назло ей, оно затягивается всё больше и больше. Как и ожидалось, Бейонд зол и обижен на неё за отказ взять его с собой, но, вопреки ожиданиям, не уходит в свою комнату, а продолжает вертеться рядом, делая и без того паршивую ситуацию совершенно невыносимой.

Она удивляется количеству вещей в своей комнате. Рабочие ходят и ходят туда-сюда, перетаскивая многочисленные коробки, пакеты и груды папок, перетянутые бечевкой, а барахла словно не становится меньше.

Бейонд ничего не говорит, не ноет, не упрашивает её передумать. Нет, он просто сидит рядом и с ненавистью смотрит на людей, мешающих их уединению, людей, постепенно забирающих её у него, словно вычеркивающих её из его жизни.

И Эл грустно до болезненных покалываний в сердце. Она не хочет уезжать отсюда, не хочет расставаться. Но решение уже принято, и пересмотру оно не подлежит. Это касается и её ухода, и того, что уйдет она в одиночестве.

И она признаётся себе, что дорого дала бы, чтобы Бёздей остался рядом с ней, потому что сейчас на неё накатывает уже почти забытое чувство всепоглощающего одиночества, отрешённости от окружающего мира. Словно её с головой накрывает невидимый кокон или скорлупа, сквозь которую никто не может пробиться. И которую она сама никогда не сможет покинуть. Так было в детстве, так будет теперь.

Но при этом Эл недовольна. Она слишком размякла, дала слабину, разучилась полагаться только на себя, привыкнув к тому, что тылы прикрыты. Она слишком привязалась.

Когда все вещи наконец-то погружены, времени на долгие прощания уже не остаётся. И Эл резко поднимается на ноги и идёт к выходу из комнаты, даже не оборачиваясь. Бейонд ловит её за руку уже в коридоре, останавливая, вынуждая повернуться.

– Не уходи, Эл.

Его большие тёмные глаза полны грусти и какой-то отчаянной надежды и смотрят так пристально, с такой молчаливой мольбой, что она только в последний миг не даёт словам согласия сорваться с губ. Она знает, что это его первая и последняя просьба, и больше всего на свете ей сейчас хочется остаться или, ещё лучше, плюнуть на всё и позволить ему уехать вместе с ней.

Но нет. В кои-то веки она готова поступиться своими желаниями, пусть даже им обоим от этого будет хуже. Потому что Бейонд заслуживает большего, чем она может ему дать.

В их прощании нет места крепким объятьям, трогательным поцелуям и глупым клятвам, нет места слезам и неловким бессмысленным разговорам. Они просто прощаются.



Примечания:
* Шахматная партия, которая проходит через весь фик, существовала на самом деле. Это Карпов - Каспаров (Матч на первенство мира, Севилья, 1987)

** Да, мы любим край родимый,
Край лесистых круч,
Море, ветер нелюдимый,
Небо в хлопьях туч.
Любим дым родного...

А вообше настоятельно советую послушать гимн в оригинале, он прекрасен.