Том 3. Глава 11. Признание Айзена. Природа Хоугиоку

– Смотрю я на тебя, Накамура-кун, и не нарадуюсь, – произнес Соскэ, подперев подбородок рукой и с легким прищуром глядя на девушку. – Что мне в тебе всегда нравилось, так это исполнительность. Причем, не особо зависящая от работы, которую ты выполняешь. Заниматься документацией Отряда или вот тренировать Эспаду. Я с самого начала знал, что ты отдашься этому занятию с головой. Я ведь говорил, что вскоре ты начнешь считать Лас Ночес домом? Когда ты уже научишься верить своему капитану?

– А вы этого заслуживаете? – изломила бровь Йоко, оторвавшись от чтения книги и заложив пальцем страницу, на которой остановилась. Недовольства она, впрочем, не испытывала и поговорить была не против, хоть Айзен и отвлек ее от текста на самом интересном месте.

– Я хоть раз тебе врал? – уточнил он. Очередной раунд игры под названием "Оставь последнее слово за собой" мог считаться открытым.

– Так, сейчас посмотрим, – напустила на себя задумчивый вид Накамура. – Начнем с того, что я до последнего понятия не имела о Хоугиоку и о плане.

– И где же тут обман? – склонил голову на бок Соскэ. – Я ничего тебе не говорил, да. Но из того, что было сказано в слух, не было ни слова неправды. Не путай недомолвки и ложь.

– По мне, так разница невелика, – заметила девушка. – И уж тем более это не отменяет того факта, что своими действиями вы пытались ввести меня в заблуждение. Хотя со временем мне и начало казаться, что вы знаете меня лучше, чем я сама.

– Разумеется, я знаю, – спокойно подтвердил Айзен. – Я все о тебе знаю, для меня ты открытая и давно изученная от и до книга. И поэтому и только поэтому я могу наперед предсказать твою реакцию на то или иное событие. А твои попытки время от времени доказать мне, что это не так, по-своему, конечно, забавны, но не более того.

Если он рассчитывал, что Йоко заденут эти, в принципе, довольно-таки обидные слова, она не оправдала его ожиданий. После прихода в Уэко Мундо Накамура стала гораздо спокойнее и даже мудрее что ли. Словно спящая до этого глубоко внутри нее Хоугиоку великодушно поделилась с хозяйкой запасами своего хладнокровия и терпимости. И то, что раньше заставляло девушку скрипеть зубами и чудом сдерживать желание плюнуть на все и съездить-таки со всей дури по физиономии своего капитана, сейчас просто пропускалось мимо ушей. Ну, или же принималось как должное. Как, например, это высказывание Соскэ о том, что он видит ее насквозь. В прежние времена Йоко бы на стену полезла, лишь бы доказать, что он ошибается. Сейчас же просто приняла к сведенью, да и только.

Общаться им после столь разительной перемены отношения стало куда как легче и даже приятнее. По крайней мере, Йоко больше не старалась всеми силами избегать общества Айзена. А ежевечерние чаепития, плавно перетекающие в долгую и оживленную беседу о чем бы то ни было или же в посиделки каждого за своим занятием, стали новой традицией.

Но при этом Йоко ни на секунду не забывала, где она находится и зачем. Не забывала, что грядет война с Обществом душ, где могут погибнуть ее друзья с обеих сторон. Считать арранкаров чужими она уже не могла, и уж тем более не хотела, чтобы та же Нэлиэль или Гриммджоу сложили свои головы в этой сомнительной битве. Поэтому она и старалась натаскать их хотя бы до определенного уровня, приблизительно ориентируясь на свои знания о силе старших офицеров Готэй 13. собственно, она вообще не очень понимала, зачем Соскэ понадобилась Эспада. Все равно все решит именно его вмешательство.

– Расскажите мне о Хоугиоку, – внезапно капитально сменила тему Накамура.

– Что именно рассказать? – ничуть не смутился тот. – Мне казалось, вы с ней нашли общий язык.

– Не совсем, – покачала головой Йоко. – Мы разговаривали с ней всего пару раз, и оба раза нам было не до задушевных разговоров. Да и меня не радует перспектива застрять в медитации на год, а то и больше. Ну, да это мелочи. Меня больше интересует, как можно создать что-то подобное.

– Не припоминаю, чтобы у тебя когда-то были замашки ученого, которому интересен сам процесс превращения одного в другое, – заметил Айзен. – От Заэля набралась?

– Ну, что вы, у меня исключительно теоретический интерес, – улыбнулась она. – Я хочу более детально знать природу Хоугиоку. Возможно, это поможет мне лучше ее понимать и, соответственно, лучше контролировать ее силу. Вы же сами говорили, что она нестабильна.

– Она была нестабильна, – мягко поправил ее Соскэ. – Сто лет назад. Именно поэтому мне и потребовалось изолировать ее от окружающего мира на столь долгий срок. Уверен, что сейчас она в полном порядке.

– Что ж, хорошо, если так, – кивнула девушка. – Но вы так и не ответили: что она такое? Я уже поняла, что она – такое же разумное существо, как и мы, но при этом разительно от нас отличается. Вот только я не понимаю, в чем же все-таки состоит разница.

Тот некоторое время задумчиво смотрел перед собой. Накамура не сомневалась, что он вполне мог в духе Заэля закатить ей лекцию часа этак на два и в деталях расписать, что там и к чему, но делать этого не спешил. Знал, что ей нужно объяснять простым и понятным языком, иначе смысл не дойдет.

– Как бы тебе объяснить… – задумчиво произнес, наконец, он. – Ну, начнем с этого: тебе известно, каким образом появляются Меносы Гранде?

– Ну… – девушка чувствовала, что за вопросом кроется какой-то подвох, но все же ответила так, как им рассказывали в академии шинигами. – Гиллиан – это множество обычных Пустых, слившихся в одного. Обычно они не имеют разума, потому что личности всех Пустых примерно одного уровня, и все они растворяются в этой мешанине. Но если одна из личностей сильнее остальных, она как будто становится во главе всех остальных, то есть таким образом получается разумный гиллиан, который в будущем при поедании себе подобных может стать адьюкасом, а после – вастер лордом, как Барраган-сама или Тия и Нэл.

– Правильно, – подтвердил Айзен. – А теперь попробуй понять такую точку зрения: мысль материальна. Даже мысль обычного человека без капли духовной энергии имеет силу, недостаточную для каких-то существенных вещей, но все-таки.

– Кажется, я понимаю, – сказала Йоко, хотя догадка ей здорово не нравилась. – Силы одного человека мало, но если их собрать в достаточном количестве…

– Да, действительно понимаешь, – кивнул Соскэ. – Получится сверхсущество, которое будет иметь силу, сравнимую с божественной.

– И сколько душ Руконгая вы пустили на это дело? – мрачно осведомилась Накамура.

– Разве всех упомнишь, – пожал плечами он, явно не видя в своем поступке ничего зазорного. – Но ты совершенно напрасно кривишься, Накамура-кун. Ты, видимо, неверно представляешь себе картину происходящего. Душа не бралась целиком, только ее часть, малая часть. Причем, заметь, это были не только обычные люди, но и многие шинигами, и ты в том числе, и я сам, и мой отец.

– Вы… – Йоко почувствовала себя очень неуютно, даже руку к груди приложила, словно проверяя, цела ли ее душа. – Вы хотите сказать, что просто взяли часть моей души? И своей?.. Но ведь душа – это не какой-то там предмет, который можно просто взять и порезать на кусочки без последствий.

– Конечно, нет, – согласился он. – Именно поэтому Хоугиоку и вышла несовершенной. Созданная из огрызков душ, она просто не могла иметь полной силы.

– Тогда почему сейчас она стала таковой? Не может же дело быть только во времени.

– Не может. Дело по большей части в тебе, Накамура-кун. Будучи заключенной внутри тебя, Хоугиоку на протяжении сотни лет поглощала твою душу, – сказал Соскэ, смотря, как округлились глаза девушки.

– Поглощала душу, – заторможено повторила Йоко. – Как паразит?

– Скорее симбионт. И за это время ваши души полностью слились воедино.

– Я не понимаю, – покачала головой она, поражаясь собственному спокойствию – в прежние времена подобное заявление из уст Айзена могло стать началом настоящей истерики с ее стороны, приведшей бы к затяжной депрессии. – Сначала вы говорили, что вам надо было просто спрятать Хоугиоку, и для этого вы выбрали меня, а теперь говорите другое.

– Почему другое? – уточнил Соскэ. – Просто я дополнил изначальную картину кое-какими недостающими фактами.

– То есть, вы хотите сказать, что я на самом деле и есть Хоугиоку? – нахмурилась Накамура. – Или я все еще Йоко?

– Какая разница, кто ты на самом деле? – рассудительно заметил он. – Если ты считаешь себя Йоко, значит, так оно и есть, а остальное – мелочи. Ведь не вызывает у тебя сомнения то, что ты являешься духовной сущностью, шинигами.

– Тогда кто та Хоугиоку, с которой я разговаривала во внутреннем мире? – поинтересовалась девушка, пытаясь уложить в голове все сказанное им. – Если наши души слились воедино, почему она – все равно самостоятельная личность?

– Хоугиоку – это Хоугиоку, а ты – это ты, – терпеливо объяснил Айзен. – Слияние вовсе не означает, что ты стала Хоугиоку, а она стала тобой. Она по-прежнему существует и всегда будет существовать в тебе. Но никто не сможет изъять ее из твоего тела, даже та техника, что я использовал на Кучики Рукии, здесь не сработает. Если тебе так понятнее, можешь считать, что ты унаследовала от нее какие-то черты характера, и наоборот.

– Мы говорили о поглощении души, – напомнила Йоко. – Как это отразилось на мне? Получается, я теперь неполноценная душа?

– Что ты помнишь о своем прошлом, Накамура-кун? – поинтересовался Соскэ. – Какое твое самое первое воспоминание?

– Ну, прежней жизни я не помню совсем, – призналась она. – А что до жизни в Обществе душ, то помню себя на кладбище в сорок четвертом районе Руконгая. – Она уже рассказывала об этом Гину, поэтому долго думать не пришлось. – Но я не помню даже детства, а ведь вы говорили, что поместили Хоугиоку в мое тело, когда я была еще ребенком.

– И какой из этого вывод? – загадочно улыбнулся Айзен, словно видя девушку насквозь.

– Память о прошлом? Это стало ценой? И она никогда не вернется?

– Память об очень большом отрезке твоей жизни, – педантично поправил ее он. – И это не такая большая цена. Если ты не помнишь, я говорил, что с предыдущими кандидатами Хоугиоку не была столь великодушна.

Накамура долгое время молчала, периодически посматривая то на книгу, которую читала до этого, то на пустую чашку, на дне которой чернели чаинки. Айзен не настаивал на ответе, более того, он даже откинулся на спинку своего кресла и углубился в чтение откуда ни возьмись появившейся газеты.

– Знаете, капитан, – наконец, нарушила молчание Йоко, – то, что вы мне рассказали… Я могла бы долго упрекать вас, говорить, что вы сломали мне жизнь, отняли у меня прошлое и шансы на счастливое будущее, но это все глупости… Я могла бы даже возненавидеть вас, если бы не знала, что это бессмысленно. Но одно только то, что я этого не делаю, вовсе не означает, что я вас простила и прощу хоть когда-нибудь. Сомневаюсь, конечно, что вам так уж нужно мое прощение, но все-таки…Как-то я сказала, что никогда не буду играть на вашей стороне, и я по-прежнему не отказываюсь от своих слов. Даже несмотря на рассказ Кодзу. Так что я лучше посмотрю, как ваш план вылетит в трубу. А он вылетит, – улыбнулась она. – Мне даже…

– …делать ничего не придется, – закончил за нее Соскэ. – А для вас это будет наилучшим доказательством, что вы ошибались и на мой счет, и вообще. Как видишь, Накамура-кун, я по-прежнему прекрасно знаю, что ты можешь мне сказать. Но это не так и важно. Вспомни, сколько раз я оказывался прав, а сколько – ошибался, и вывод напросится сам собой.

– Увидим, – коротко ответила она, после чего резко поднялась с дивана и покинула комнату.

На душе после этого разговора остался какой-то паршивый осадок, как если бы она против воли принимала участие в каком-то паскудном проекте, что, впрочем, было не так уж далеко от истины. Очень хотелось поговорить с кем-нибудь, перед кем можно не притворяться. Но грузить этими проблемами кого-то из арранкаров не годилось, Гина – тем более, хотя он-то, скорее всего, и понял бы все. Но Йоко не хотела его впутывать, невзирая на тот факт, что он уже и без того увяз в этой истории по самую макушку.

Не придумав ничего лучше, Накамура выбралась на крышу Лас Ночес, где ее еще никогда никто не находил, и погрузилась в медитацию. Пришла пора поговорить с некоторыми обитательницами ее внутреннего мира. Даже против воли оных.





– Ты совершенно напрасно так упорно гнешь свою линию, – без всякого приветствия заявила Хоугиоку, стоило Накамуре только появиться в ее мире. – Почему ты отказываешься принять правду о своем прошлом, ведь Кодзухиро-сан рассказал тебе, как все было на самом деле, и ты знаешь, что это правда?

– Это дело давнишнее, – ответила Йоко. – Настолько давнишнее, что в хрониках Общества душ даже не упоминается. Какой смысл ворошить прошлое сейчас? Что изменилось за это время? Ничего.

– Да, Соскэ с самого начала подозревал, что с тобой будут проблемы, но что они возникнут с этой стороны, и подумать не мог, – заметила она.

– Что в этом удивительного? – пожала плечами Накамура. – Мне есть, что терять. Там, в Обществе душ, я оставила людей, которые мне небезразличны, которых я люблю, черт возьми! Что такого странного в том, что я не хочу их терять? Я уже привыкла, что каждый в этом долбаном мире хочет откусить кусок побольше и послаще, но почему ради этого должны умирать те, кого эти дела вообще никаким боком не касаются?

– Ты можешь говорить и думать все, что тебе заблагорассудится, – произнесла Хоугиоку. – Кто мы все такие, чтобы мешать тебе заблуждаться на счет себя и своих так называемых дорогих людей?

– Черт, если капитан Айзен не соврал, и тебе действительно перешли какие-то черты моего характера, ты ведь должна знать, о чем я сейчас думаю, – покачала головой Йоко.

– Не такая уж это и тайна, – спокойно подтвердила та. – Но сути дела это не меняет. Даже у меня не хватит сил, чтобы сорвать с тебя розовые очки, Йоко, и заставить понять, что идеалистам, отказывающимся принимать мир таким, какой он есть, в жизни приходится куда как сложнее, чем тем, кто принимает мир со всеми его недостатками. Нравится тебе или нет, но это не отменяет того факта, что ты остаешься великовозрастным ребенком, который по-прежнему делит мир на черное и белое, злое и доброе, плохое и хорошее. А о наивных мечтах о мире во всем мире я и вовсе умолчу. Но ты делай, что задумала, я не против. Иногда политика невмешательства – не такой уж плохой выбор.




– Что тебе удалось выяснить, Мабаши? – спросила Ёсино, ставя перед ним чашку с чаем и усаживаясь напротив.

Ториами несколько удивленно вскинул бровь. На его памяти Сома практически никогда не отличалась даже минимальным гостеприимством, считая все эти чаепития и создание задушевной атмосферы пустой тратой времени, которое можно провести с куда большей пользой. И только если у нее было по-настоящему приподнятое настроение, можно было надеяться, что разговор не будет протекать в стиле жесткого допроса.

– Пока что не так много, – ответил он, смотря женщине прямо в глаза. – Те арранкары, что я взял под контроль, слишком слабы, чтобы попасть в ближний круг Эспады. А подчинять более сильных слишком опасно. Так что пока я наблюдаю, чтобы составить модель поведения кого-нибудь из приближенных к Эспаде.

– Правильное решение, – кивнула Сома. – Если имеешь дело с Соскэ и его подчиненными, недочетов быть не должно, он слишком осторожен. Так что наблюдай, но ничего не предпринимай, мне нужна только информация и определенно не нужны проблемы.

– Я приму все возможные меры предосторожности, – заверил ее Мабаши. – Но что насчет Йоши? Стоит выйти с ней на контакт?

– Ни в коем случае, – покачала головой Ёсино. – Она должна быть полностью уверена в том, что работает одна. Она – чистая одиночка и плохой командный игрок, так что не трогай ее.

Мабаши только кивнул, давая этим понять, что принял ее слова к сведенью.

– А что происходит в Обществе душ? – перешла женщина к следующему интересующему ее вопросу.

– Когда нас с Момо арестовали, мне удалось незаметно внедрить Ризу в троих бойцов Второго Отряда, – пояснил Ториами. – И, судя по информации, которой они располагают, пока в Сейрейтее все относительно спокойно. Разве что в Третьем Отряде появился новый капитан вместо Ичимару Гина. Идет какая-то возня с кланом Касуми Одзи, но ничего серьезного. Ни о каких полномасштабных операциях, связанных с Айзеном, речи пока не шло.

– Понятно. – Ёсино сделала хороший глоток и задумалась. – Ладно, – заговорила она через пару минут, в течение которых они молча пили чай, – пусть все пока идет своим чередом. Продолжай наблюдение, но осторожно. Сам разберешься, не маленький. Но если что-то случится, все, что угодно, выбивающееся из общей картины, немедленно сообщай мне. В любое время дня и ночи.

Кивнув еще раз, Мабаши бросил на Ёсино короткий взгляд, оценивая возможную реакцию, а потом все же задал вопрос, волновавший его больше всего.

– Разрешите спросить, Ёсино-сама, что вы намерены делать? В общем?

На лице Сома появилась улыбка, которую вполне можно было назвать одновременно мечтательной и предвкушающей.

– То, Мабаши, что следовало сделать еще тысячу лет назад.