Том 3. Глава 33. Последствия

Когда мы приходим домой, Ниа уже сидит в гостиной, словно знал заранее, что именно сегодня нам все станет известно. При этом он все еще сохраняет на лице обычное для него пофигистичное выражение, но теперь нам известно, каких усилий ему стоит делать вид, что ничего не происходит. Не представляю, каково это – знать, что тебе осталось жить всего ничего… Нет, все люди смертны, и с этим ничего не поделаешь, но большинство из нас все же пребывает в счастливом неведении относительно даты собственной смерти. Но с уверенностью можно сказать одно – это определенно кардинально меняет твое мировоззрение. И наверняка здорово притупляет интерес к чему бы то ни было. Достаточно хотя бы вспомнить безразличие Ниа к бушующему красками окружающему миру.

И вот сейчас он сидит на диване и, отложив в сторону газету, которую читал до этого, смотрит на нас долгим, но совсем даже не печальным или обреченным взглядом. Честно говоря, я, пожалуй, даже не возьмусь разобраться, что этот взгляд означает. Может, удовлетворение от того, что теперь нам все известно. Может, укор, дескать «Ну что, довольны? Ходячего трупа вздумать обидеть». Черт его знает, с Ниа никогда ничего не знаешь наверняка. Хотя последнее скорее относилось бы к Бейонду, которого сейчас с нами нет. Но одно можно сказать со стопроцентной уверенностью – он точно знает, что теперь нам все известно.

Первые минут пять мы втроем просто стоим в дверях гостиной и смотрим на него, не говоря ни слова. Я, например, просто не знаю, что можно сказать в такой ситуации. Будь на месте Ниа кто-то другой из нас, я бы, может, еще поняла, чего он хочет. Может, подбадриваний или утешений. Но Ниа определенно не нуждается ни в том, ни в другом. А психолог из меня тот еще. Я не Саю, которая может уловить и понять настроение собеседника по углу изгиба его правой брови. Впрочем, кажется, сейчас Саю тоже не до психологических изысканий. За то время, что мы шли к дому, она хоть и справилась со слезами, но все равно периодически судорожно вздрагивала и всхлипывала. Однако в силу своего характера бойца она решительно пытается дать последующей истерике красный свет – это видно невооруженным взглядом. Так что, увидев Ниа сейчас, она определенно растерялась ничуть не меньше моего. На автомате смахнув вновь навернувшиеся на глаза слезы, она просто смотрит на Нейта, едва заметно качая головой. Да, на Нейта… Или на Ниа… Или же на Кристофера… Поди тут разберись в его многочисленных именах!

Наконец, устав от этой игры в молчаливые гляделки, я перевожу взгляд на Мелло и диву даюсь. Он, в отличие от нас, кажется, ничуть не растерян, не подавлен, нет. Вместо этого он скрипит зубами и, с силой сжав кулаки, явно сдерживается, чтобы не разразиться приступом брани.

- Ты!.. – наконец, нарушает повисшее молчание он, но поток эмоций захлестывает его с головой, так что он не может закончить свою мысль, обрывая ее на полуслове. – Ты!..

- В чем дело, Михаэль? – невозмутимо спрашивает Ниа, и в его голосе не слышится ни интереса, ни веселья, ничего, кроме отстраненности от всего и, в особенности, от нас.

Вместо ответа Мелло только зажмуривается и сильнее стискивает зубы, а потом вдруг – вот ума не приложу, как ему удаются эти перемещения в пространстве! – моментально подскакивает к Ниа и мощнейшим хуком слева отправляет его в затяжной полет к стене. По пути Ниа сносит подставку для цветов, и горшки разлетаются вдребезги, завалив все землей. А сам Ниа только приводит тело в сидячее положение и потирает пострадавшую скулу, а взгляд по-прежнему пустой и равнодушный, словно это не его только что фактически приложили головой об стену.

- Больно. – Черт, и это все, что он может сказать после такого?! Хотя, чему я, собственно, удивляюсь? Это же Ниа.

- Ты идиот! – уж не знаю, почему, но от этой короткой фразы у меня по спине побежали мурашки. Столько в ней было бессильного отчаяния, и обиды, и досады, и ярости. – Какого хрена?! Какого хрена ты все это время молчал?! Если ты знал о своей проблеме, то почему ты ничего нам не говорил?!

Ниа ничего не говорит в ответ, то ли потому, что ему действительно нечего сказать, то ли он просто дает Мелло возможность высказаться полностью.

- Или, может, ты хотел сделать нам такой «сюрприз»? – Михаэль грозно нависает над сидящим на полу Нейтом и так размахивает руками, что вполне может ударить его снова, на этот раз уже нечаянно. – Потешался над нашим незнанием, устроил тут себе, понимаете ли, такое извращенное развлечение?! Имбецил хренов!

Он заносит руку, явно намереваясь отвесить еще один тумак, но Ниа и не думает предпринимать какие-либо попытки, чтобы этого избежать. Более того, он даже не моргает, не сводя с Мелло взгляда. И это его бездействие, очевидно, действует на того, как ведро ледяной воды на голову, так что в последнюю секунду он все же передумывает относительно своей затеи с избиением и вместо этого с силой впечатывает кулак в стену. После чего резко разворачивается и, еле различимо прошипев «Идиот», уходит со сверхчеловеческой скоростью, в очередной раз нанеся повреждения моему бедному дверному косяку.

Я аж отворачиваюсь и затыкаю уши, чтобы не слышать хлопка, после чего мой взгляд обращается к Саю, замершей на том самом месте, где недавно стоял Мелло. Ну, она бить Ниа точно не будет – люди с такой беспросветной скорбью в глазах редко настроены на радикальные меры – а вот присутствовать при их разговоре мне совершенно не хочется. Так что я поспешно собираюсь и ухожу, однако, все же успеваю заметить, как изменяется лицо Ниа: как маска отстраненности и равнодушия разлетается вдребезги, уничтоженная наплывом настоящих чувств и эмоций, и как устремляется в пол печальный и виноватый взгляд огромных черных и буквально несколько секунд назад таких безжизненных глаз.

Понятия не имею, куда мне идти… Идти успокаивать Мелло мне что-то не хочется – при его нынешнем состоянии он меня, чего доброго, просто пришибет. Говорить о случившемся с Лайтом и Мисой – тоже не дело, ибо они изначально не были в курсе. Так зачем грузить их подобными новостями? Тем более, если бы Ниа считал нужным, чтобы они тоже обладали этим знанием, то поручил бы расследование и им тоже. Мэтт сейчас явно с Такадой, и им явно не до наших проблем. По крайней мере, не этим вечером. А между мной и Такадой вообще пробежала черная кошка, так что я вряд ли вообще когда-нибудь пойду к ней изливать душу. Что же тогда остается? Эль и Бейонд? Тоже не вариант. Если они сейчас наблюдают за Наоми и Реем, то звонить им сейчас будет верхом идиотизма. Короче говоря, я одна-одинешенька с кучей мыслей в голове, сплетшихся в тугой клубок, не имеющая возможности поделиться ими с кем бы то ни было. И что прикажете делать? Пойти в кафе и заливать горе? Бред. По сути, мне и заливать-то нечего. В конце концов, я жива и здорова. И Нейт жив, а то, что должно случиться в будущем… Не хочу обо всем этом думать… Значит, и про кафе тоже можно забыть – о еде даже думать тошно.

Не придумав ничего лучше, я иду в сторону городской больницы. Конечно, считать собеседником Ватари в том состоянии, в котором он сейчас, глупо, но там хотя бы можно спокойно посидеть и подумать обо всем об этом. Я уже успела заметить, что идеальная тишина, всегда царящая в отделении комы, как нельзя лучше способствует стимуляции мыслительного процесса. По крайней мере, моего. Так что, усевшись на стул у кровати Ватари и удобно откинувшись на спинку, я погружаюсь в, что называется, свой внутренний мир. Еще раз прогнав в мыслях все рассказанное миссис Симз, я невольно внутренне содрогаюсь. Сердце невольно начинает ныть от нахлынувшего сопереживания, а ее отчаянный, срывающийся голос звучит настолько реально, что в какой-то момент мне кажется, что я по-прежнему нахожусь у нее в гостиной.

Подскочив на стуле, словно проснувшись от ужасного кошмара, я трясу головой, стараясь отогнать видение, и вновь закрываю глаза. Теперь в голову лезут мысли о Ниа и о том ужасе, который ему довелось пережить в детстве на Мемориал Драйв. К сожалению, а, может, и к счастью, мне просто не хватает воображения, чтобы представить себе все в подробностях, ведь мне никогда не доводилось попасть в такую ситуацию. Но меня вновь передергивает, а по спине ползет неприятный холодок, когда я представляю, как бы я себя чувствовала, если бы мне в голову упирался холодный ствол пистолета, который вот-вот выстрелит. Ужасно…

Очнувшись и от этого наваждения, я с неудовольствием отмечаю, что у меня чертовски болит голова, причем, в том самом месте на затылке, которое показывала миссис Симз. Чертова впечатлительность!

Уж не знаю, возможно ли это, но, очевидно, с осознанием истории прошлого Ниа ко мне перешла и какая-то часть его выдержки и невозмутимости. Поэтому когда мне на плечо внезапно ложится чья-то рука, я не только не начинаю истошно орать и подпрыгивать до потолка, но и вообще не проявляю никакой реакции, кроме полного пофигизма. Мне даже оборачиваться не надо, чтобы увидеть пришедшего – я и так знаю, кто это. Для этого не нужно быть гением.

- Так и знал, что ты здесь, Кристен.

Эль. Интересно, зачем он пришел сюда? Повидать дедушку или меня искал? Отстраненно отмечаю, что, как я и ожидала, пребывание здесь, пошло мне на пользу, потому что туман из головы рассеялся, а мысли рассортировались по полочкам. Вот только вместе с туманом, кажется, ушли и эмоции. По крайней мере, сейчас я не чувствую ничего. То есть ничего вообще. Наплевать, зачем пришел Эль, наплевать на все, наплевать даже на историю Ниа. Неинтересно. Похоже, словно в качестве компенсации отсутствующих эмоций, в моем теле поселилась какая-то особая разновидность лени. Поэтому, когда Эль взял меня за локоть и повел неизвестно куда, я не поинтересовалась нашим пунктом назначения. И даже не потому, что мне это было неинтересно. Мне было лень даже думать, что мне это неинтересно. Наверное, это и называется апатией…

Через неизвестный промежуток времени я обнаруживаю, что мы пришли к дому Ватари. Понятия не имею, пришли ли мы сюда напрямую из больницы или блуждали несколько часов по городу – я словно выпала из мира.

Как бы то ни было, уже настала ночь. Звезды на небе светят, словно бриллианты на черном бархате, иногда скрываясь за темными облаками. Ощутимо пахнет влажностью и свежей скошенной травой. И ужасно не хочется заходить куда бы то ни было, потому что здесь, на улице, так хорошо, что я с удовольствием прогуляла бы всю ночь напролет. Но вслух ничего этого не говорю. Элю сейчас явно не до моих лирических изысканий, так что пусть мои мысли остаются лишь моим достоянием. Кроме того, задней мыслью я отмечаю, что даже благодарна миссис Симз за эту эмоциональную встряску. Вся эта ситуация начисто вышибла из моих мыслей все ненужные навязчивые глупости, от которых я никак не могла избавиться. А тут, смотрите-ка, сами исчезли.

Однако стоит только задуматься о той цене, которую пришлось заплатить за это, как радость от неземной легкости как-то сразу притупляется. Но стоит копнуть глубже, и это неприятное ощущение исчезает, как и все предыдущие. В конце концов, и вчера, и неделю, и месяц, и год назад дела Ниа были ничуть не лучше, чем сегодня. Так что, получается, я противоречу своим же принципам не сожалеть об уже случившемся.

Полностью погрузившись в свои мысли, я опять-таки не замечаю, как мы с Элем минуем коридор и гостиную, и проходим на кухню. Усадив меня на мягкий табурет, Эль начинает возиться с заварочным чайником. И по его лицу я никак не могу понять, о чем он думает. Но, кажется, его порядком обеспокоило мое состояние. Сама от себя такого не ожидав, я начинаю внутренне хихикать. И это странно – вроде бы ситуация не слишком-то располагает к подобному, но когда мне было хоть какое-то дело до того, что к чему располагает? Черт, наверное, от меня попахивает самой настоящей истерикой! И попробуй тут пойми, что же меня так развеселило... Но почему-то все вокруг внезапно начало казаться в высшей мере забавным. Забавно, что мы переживаем из-за чужих проблем. Забавно, что я, наверное, просто бесчувственный чурбан, потому что в критической ситуации не могу как следует обуздать свои эмоции и веду себя не так, как следует себя вести нормальному человеку. А уж беспокоящийся Эль с этим нелепым заварником смотрится и вовсе гротескно.

- Я все знаю, Кристен, - коротко произносит он, отставив чайник в сторону, словно прочитав мои мысли, и вместо этого сосредоточив все свое внимание на моем лице. Интересно, и что же такое он пытается там разглядеть? – Михаэль все нам рассказал.

О, так значит, Мелло уже достаточно успокоился, чтобы изъясниться нормальным человеческим языком, а не издавать нечленораздельные звуки, при этом пытаясь запустить в голову вопрошающему что-нибудь в меру увесистое. На удивление быстро отошел, надо сказать. Хотя, не исключено, что вся эта информация подействовала на него точно так же, как и на меня, - разложила мысли по полочкам и выкинула из головы всякую ерунду.

- И что скажешь? Удивлен? – не уверена, что вопрос такой уж подходящий, но вечно молчать тоже не дело.

Эль едва заметно изгибает одну бровь. Видимо, не такой реакции он от меня ожидал, но тут же берет себя в руки, так и не изменившись в лице.

- Не очень. – А взгляд-то какой тяжелый! – Честно говоря, мы с Бейондом ожидали чего-то подобного. – На некоторое время он замолкает. Я тоже не спешу вставлять свои пять копеек, ибо чувствую, что он еще не закончил свою мысль. Но Эль лишь немного склоняет голову на бок. – Ты тоже не слишком-то удивлена, Кристен.

- Может быть. – Я как-то безразлично пожимаю плечами, словно пытаясь сказать, что проблема яйца выеденного не стоит, было бы из-за чего бучу разводить. А потом решительно поднимаю взгляд. – Нет, ты прав. Я совершенно не удивлена.

- Не похоже на тебя. – И эта короткая фраза ударяет меня, словно обухом по голове. И правда не похоже, но размышлять об этом нет ни малейшего желания, и теплится надежда, что здоровый сон приведет меня в прежнее состояние.

И я, не говоря ни слова, просто иду в гостиную, намереваясь оккупировать диван. Да и к тому же внутренний голос твердит, как заведенный, чтобы я отправлялась на боковую, от греха подальше, пока не наговорила чего-нибудь, чего не следует. Однако моим планам относительно спокойного сна было не суждено сбыться, потому что в коридоре меня перехватывает Эль и поворачивает к себе лицом. И откуда столько серьезности во взгляде?

- Ты в порядке, Кристен? – спрашивает он, а я кое-как сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться – кажется, истерика вновь набирает обороты.

Вместо ответа я пытаюсь вырваться, чтобы все же выполнить указания разума и попытаться хорошенько выспаться. Но не тут-то было! Эль и не думает меня отпускать и держит на удивление крепко – захочешь, не вырвешься! Похоже, избежать разговора не удастся, а ведь так хочется скрыть от него свое прискорбное состояние. Но, в то же время, я отлично знаю, что от Эля все равно ничего не скроешь. И что я просто не могу его обманывать. Даже в таких мелочах.

- Так и будем стоять? – вопросом на вопрос отвечаю я, пустив в голос как можно больше непринужденности.

- Ты так и не ответила, - спокойно напоминает он.

- Неужели я выгляжу «в порядке», Эль? – я окончательно перенимаю его дурацкую привычку вести беседу в стиле «Вопрос-вопрос», а вместе с этим, кажется, и обзавожусь навыком ставить собеседника в тупик.

- Ну, вообще-то не очень, - немного подумав, говорит Эль.

- Тогда, может, отпустишь? – я вопросительно изгибаю бровь, чуть заметно кивая на его руку. И ведь не сказать, что эти объятья мне неприятны, скорее уж наоборот, но мой сумасшедший язык никогда особо меня не спрашивал.

- Не хочешь поговорить? – Господи, неужели, если бы я хотела поговорить, я бы стала уходить?

- А о чем говорить? Ты все знаешь, я все знаю, и все это в прошлом. Какой смысл обсуждать то, что произошло много лет назад?

- Ну, может, ты и права, - задумчиво произносит он, ослабляя хватку. Однако по лицу видно, что он хотел сказать не только это.

- Признайся уже, что тебе просто захотелось меня потискать, - внезапно говорю я, и сама же пораженно замираю, не веря, что вообще такое ляпнула.

А уж выражение лица Эля надо видеть. Маска тотальной озабоченности моим состоянием и всей ситуацией в целом слетает с его лица, уступая место нормальному человеческому удивлению. Неудивительно. Кажется, сейчас его действительно здорово обеспокоило мое душевное состояние. И моя улыбка идиота в последней стадии шизофрении только усиливала это подозрение.

Черт! А мне опять смешно, и сдерживать истерический смех становится трудно до боли в боках. А когда терпеть становится невыносимо, я просто немного подаюсь вперед и целую его. И плевать, что момент неподходящий, плевать, что ситуация совершенно не располагает к подобному, но поцелуй – не худший выход из положения. По крайней мере, уж лучше это, чем если бы я начала сатанински гоготать на весь дом.

- Кажется, тебе все же надо поспать, Кристен. – Губы Эля складываются в его фирменную полуулыбку, по которой невозможно понять, что у него в мыслях. Интересно, как он истолковал себе это сумасшедшее безумие? Наверное, решил, что я все же спятила на почве последних новостей. И ведь это недалеко от истины.

- А ты ко мне присоединишься? – Кажется, меня начинает конкретно заносить, так что я продолжаю бессовестно нести бред самым жалостливым голосом, на который только способна. – А то мне будет так страшно темной ночью в этом огромном полупустом доме.

Эмоции Эля после этого заявления можно описать одним простым словом. Facepalm. Но, как ни старается, он тоже начинает сдавленно хихикать.

- Пошли уже, дитятко, - наконец, произносит он, вновь надевая на лицо каменное непроницаемое выражение. Ну прямо Шурф Лонли-Локли... – Расскажу тебе сказку на ночь и колыбельную спою.

Следующие полчаса я продолжаю активно сходить с ума и уже совершенно не горю желанием улечься спать. Вместо этого я бегаю по гостиной от Эля, который, видимо, приняв правила игры, пытается меня поймать. Дурдом «Радуга», одним словом. Все доходит до того, что в какой-то момент я, неудачно развернувшись, запинаюсь об провод от торшера и, чтобы не упасть, хватаюсь за Эля. Но увы, тот такого явно не ожидал, так что мы, перелетев через диван, грузно валимся на пол. Но вставать не спешим, а только держимся за ушибленные места и смеемся. Да, походу, моя истерика оказалась заразной. Но я ни на что не жалуюсь – еще бы я жаловалась. Внаглую пристроившись сверху, я посылаю ему самый ехидный взгляд, на который только способна.

- Кажется, это я тебя поймала. – И широкая улыбка.

- Да ну?

Миг – и уже он нависает надо мной, а в глазах веселые чертики, куда больше свойственные Бейонду. По крайней мере, на моей памяти такой безбашенной и немного безумной улыбкой улыбался только он, а никак не Эль. Но мозг решительно отказывается принимать участие в обдумывании этого феномена, так что еще миг, и я снова сверху.

- Ну да! – победно восклицаю, кидая быстрый взгляд на стенку, к которой мы благополучно откатились. Мы к ней почти вплотную, так что Элю не удастся вновь придавить меня к полу. – Я победила!

- Да что ты? – ехидно усмехается Эль, и в следующую секунду мы уже катимся по полу обратно к дивану. От таких необычных физических упражнений даже начинает кружиться голова, но в результате, когда мы, наконец, прекращаем это безумие, Эль все также лежит на полу, а я гордо возвышаюсь над ним.

- А что, разве не так? – хмыкаю я и просто укладываюсь рядом, так что мы просто лежим и разглядываем дорогущий подвесной потолок. Романтики хреновы...

В молчании проходит чуть ли не десять минут, однако, у меня по-прежнему сна ни в одном глазу. Даже удивительно. Отродясь за собой не замечала такого резкого перехода в бодрое состояние. Обычно, если уж хочу спать, то никто не помешает мне как можно скорее встретиться с подушкой, а тут смотрите-ка, проснулась. Лениво поворачиваюсь на бок и начинаю с любопытством разглядывать Эля, который так и смотрит в потолок, думая о чем-то своем. Понять что-то по его лицу, если и можно, то я еще не настолько квалифицированный специалист для такого. Так что вся глубина анализа основывается лишь на том, что «раз он улыбается, значит, явно, думает о чем-то хорошем».

- Ты так смотришь, что на мне вот-вот одежда задымится, - внезапно нарушает молчание он, тоже переводя взгляд с потолка на меня, и я с удовольствием отмечаю, что веселые чертики в его глазах, которые мне на удивление понравились, никуда не делись. Ну вот и отлично. Значит, играем дальше.

- Я просто вспоминаю, - побольше таинственности в голос.

- Вспоминаешь что? – полностью подчиняясь законам жанра, вкрадчиво спрашивает Эль с таким видом, словно, если мой ответ его не устроит, он будет из меня его выбивать.

- Нашу поездку в Англию, - я красноречиво изгибаю брови. Не совсем ложь, но и не совсем правда. Я никогда и не забывала ни единой минуты из тех дней, что мы провели под мягкими лучами лондонского солнца.

- Было бы там, что вспоминать, - бурчит он, но его интонации настолько наиграны, что даже мне не составляет труда этого понять.

Кажется, сейчас мне положено стать возмущенной и начать доказывать ему, что там было великом множество приятных моментов. Что ж, а почему бы и нет? Играем-играем.

- Конечно, было! – горячо возражаю я, тыкая его указательным пальцем в грудь. Томно прикрываю глаза, а губы сами растягиваются в довольную улыбку. – Ведь именно тогда я окончательно поняла, что люблю тебя.

Так, отлично. Искренность на максимум. И немного наклоняю голову на бок, не сгоняя с лица улыбки. Мне и правда интересно, что он ответит на эти слова. Так почему бы не выведать это вот так, играючи?

Но Эль и не спешит как-то комментировать это мое заявление, а только усмехается и треплет меня рукой по волосам, словно маленького ребенка, и шепчет едва различимо «Дурочка». И мне опять становится смешно, так что я, ни секунды не раздумывая, вновь припадаю к его губам. А потом неожиданно даже для самой себя становлюсь серьезной.

- Может, я и дурочка, но все же ты принял меня такой, какая я есть, и позволил приблизиться настолько близко, насколько только можно, и это для меня самое важное.

И серьезность испаряется так же быстро, как и появилась, вновь уступая место бесшабашной веселости. А на лицо опять наползает коварная и даже какая-то порочная улыбка.

- Ну, сначала это сделала ты, не так ли? – спрашивает Эль. – Я сделал все, чтобы люди держались от меня подальше. Мой внешний вид, привычки, манеры – все это далеко от нормы обычного человека, я это отлично знаю. Но тебя это почему-то не смущало и не мешало смотреть сквозь барьеры эксцентризма.

- Ну, если честно, я несколько раз задумывалась об этом и... – на несколько мгновений я замолкаю, пытаясь получше сформулировать свою мысль. – Ведь впервые, когда я думала, что говорю с тобой, на самом деле, я говорила с Бейондом. Тогда, в ночь перед Рождеством в «Золотых листьях». А потом был этот ваш матч с Лайтом, где я впервые встретилась именно с тобой. По сути выходит, что если Бейонд тогда не пришел бы в кафе, мы бы сейчас и не знали друг друга вовсе... И возможно, я бы действительно умерла первого апреля.

- Не исключено и такое, - задумчиво произносит Эль, а потом неожиданно подмигивает мне. – Но не будем сейчас о плохом, а? В конце концов, все, что случилось, уже в прошлом.

- Ладно, будем о хорошем, - примирительно улыбаюсь я. – Тогда как ты смотришь на то, чтобы действительно составить мне компанию этой ночью, ммм?

Пожалуй, такая прямота вполне может поставить человека в тупик, но только не Эля, который мою ехидную улыбку возвращает мне сполна.

- И все-таки я сумасшедшая, - говорю я. Откуда-то я совершенно уверена, что сейчас он намеревался сказать именно это. И его рваный, слегка безумный смех только подтверждает это.





На часах уже пятый час, когда я лежу, прижавшись к Элю и устремив взгляд в стену. Спать не хочется совершенно, в отличие от Эля, который благополучно отправился на прием к Морфею еще час назад. Но меня это ничуть не беспокоит - сейчас мне не хочется ни о чем говорить. Хочется именно просто молча полежать и подумать, чем я и занимаюсь. Хотя, подумать – это довольно сильно сказано. Сомневаюсь, что мой мыслительный процесс можно назвать полноценным. Такое впечатление, что мои мысли уже давно ушли в мир грез и только тело с упрямством старого осла наотрез отказывается последовать их примеру.

Так что я просто лежу и вяло размышляю о том, что, если так пойдет дальше, то у меня есть все шансы благополучно «залететь», и что мама определенно будет ужасно «счастлива» таким новостям. Всякий идиотизм в голову лезет. Впрочем, меня не оставляет ощущение, что все это было бы даже забавно, а в последнее время, в частности, сегодня вечером, у меня проявилась просто какая-то нездоровая мания претворять в жизнь все, что кажется мне более-менее веселым.

Идиллию нарушает пронзительный звонок мобильного телефона. Черт, просто невероятно, как шумно он может играть в полной тишине. Я даже вздрогнула, никак не ожидав, что кому бы то ни было придет в голову пообщаться со мной в столь поздний – или же все-таки ранний?! – час. Выбираться из-под простыни и искать где-то на полу свои бриджи мне совсем не хочется, так что я только машу рукой. Наверняка ошиблись номером. Однако звонивший и не думает сдаваться, потому что звонок продолжается минуту, другую... Потом прерывается, но уже спустя несколько секунд повторяется вновь. Эль, кажется, проснулся и начал оглядываться по сторонам. Неудивительно. Проклятый телефон орет, как ненормальный.

Делать нечего, так что я, спустив руку с кровати, пытаюсь нашарить на полу свою одежду. Это удается мне далеко не с первой попытки, но все же удается, и, кряхтя, я все же подтягиваю бриджи за штанину к себе и достаю из кармана отчаянно вибрирующий и звонящий мобильник. Вопреки ожиданиям, что на экране будет какой-то незнакомый номер, оказывается, что это звонит Саю. Блин, я должна была догадаться, что ввиду последних событий у нее тоже должно быть не совсем то настроение, что годится для сна. Значит ли это, что, устав бороться со своими мыслями в одиночку, она решила поговорить со мной? Может, проигнорировать, а потом поговорить утром? Но сердце, которое, вопреки мнениям ученых, оказывается мудрее разума, потому что истошно вопит «Дело плохо!!!» Не ожидав такого яростного напора с его стороны, я считаю за лучшее все же взять трубку.

- Кристен! Ну какого черта ты так долго не отвечаешь?! – доносится из трубки срывающийся на фальцет голос Саю, в котором отчетливо слышатся истерические нотки.

«Господи боже, ну что там опять случилось?» - обреченно думаю я, но вслух этого не говорю. Судя по всему, ей сейчас явно не до моих причитаний по поводу того, что из-за некоторых личностей, которые имеют обыкновение звонить среди ночи, я не могу нормально выспаться.

- Знаешь, я вообще-то пыталась поспать, - честно отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

- Ничего не знаю! – вместо нормального человеческого голоса из трубки доносятся сдавленные рыдания, словно Саю находится, как минимум, на грани нервного срыва. – Скорее приходите сюда! И ты, и Эль, я же знаю, что вы сейчас вместе. Дело срочное!

Кажется, она это серьезно, потому что я буквально физически ощущаю, как на мое сердце самодовольно укладывается увесистый камень. Делать нечего, и я начинаю тихонько расталкивать Эля, который, впрочем, и так уже проснулся. Он понимает меня без слов и не кажется таким уж недовольным, что я его разбудила буквально через час, после того, как он уснул – сказывается опыт недолгого сна. С горем пополам одевшись, мы выступаем в сторону моего дома. И наше беспокойство относительно того, что мы можем там увидеть, возрастает с каждым шагом.