Том 3. Глава 17. Одним глазком

Дома Эль с невероятной скоростью и не без поддержки брата расправляется с огромным заблаговременно купленным кремовым тортом, после чего опять куда-то собирается, не говоря ни слова ни нам, ни спустившейся на завтрак Саю. И только когда он идет к входной двери, перекинув через плечо пустую хозяйственную сумку, и я его провожаю, то все же осмеливаюсь поинтересоваться пунктом его назначения и заодно причиной столь внезапного ухода.

- Я пойду в дом Ватари и возьму оттуда кое-какие вещи, - коротко поясняет он. – А потом поеду в больницу. Вдруг Ватари очнется… Ты ведь знаешь, Кристен, иногда так бывает…

- Да… наверное, бывает… - задумчиво отвечаю я, смотря куда-то за его плечо. – Пойти с тобой? – на всякий случай уточняю.

Эль только качает головой.

- Нет, не стоит. Спасибо, конечно, Кристен, но я справлюсь.

И уходит. Я еще некоторое время смотрю на его нелепую сутулую фигуру, пока он не скрывается за поворотом, а потом вздыхаю и закрываю дверь. Бейонд уже сидит в гостиной с ноутбуком и опять работает со списком пассажиров, так что, недолго думая, я к нему присоединяюсь. Саю, позавтракав и заняв свое любимое кресло в гостиной, звонит Ниа и назначает встречу, после чего чуть ли не час проводит в своей комнате, прихорашиваясь для этого знаменательного события.

Когда мы с Бейондом остаемся одни дома, (если не принимать в расчет Тома и Каролину), я иду на кухню, где, вытащив из холодильника все имеющееся в наличии сладкое для Бейонда и кое-что из готового несладкого для себя, укладываю весь провиант на большой расписной поднос, доставшийся мне вместе с домом, и несу обратно. Дабы, если проголодаемся, все было под рукой, и не приходилось бы постоянно бегать на кухню.

К моему удивлению, работы для меня осталось не так уж много. Большую часть сданных и купленных домов я уже просмотрела и рассортировала. Осталось только проверить покупателей и арендаторов. Делай я это в одиночку, с моего идиотизма вполне бы сталось ходить по адресам и расспрашивать людей лично, но Бейонд, добрая душа, пресек эту попытку в зародыше. Вместо этого дал мне адрес сайта в Интернете, на котором содержалась информация обо всех жителях США, согласно недавней переписи населения. Разумеется, он был небесплатным, но мне уже в очередной раз сказали, чтобы я не забивала себе голову переживаниями по этому поводу, а просто делала свое дело.

Выбранных мною для более пристального рассмотрения домов оказалось несколько дюжин, так что ничего удивительного, что эта свистопляска с проверкой каждого из них растягивается до самого вечера. Ближе к шести часам звонит Эль и предупреждает, чтобы мы его не ждали, ибо он решил на ночь остаться в больнице. Я ничего не имею против. Ему надо побыть одному. В конце концов, как бы он ни пытался делать вид, что все в порядке, как бы ни скрывал боль за улыбкой, как бы ни играл с Лайтом в теннис до потери сознания, заштопать прореху в сердце за такой короткий срок все равно невозможно.




- Черт! – в сердцах восклицаю я, закрывая последний исследуемый файл.

Бейонд, все это время работая за другим ноутбуком и практически не шевелясь, удивленно поворачивает ко мне голову.

- Что такое, Кристен? – спокойно интересуется он, удивленный моей внезапной бурной реакцией.

- Так и знала, что это ничего не даст, - мрачно говорю я, кивая на ноутбук, который поставила на журнальный столик. – Никого подозрительного. Ни единой зацепки. Словно и не делали ничего, только время зря тратили.

- Не стоит быть такой категоричной и самокритичной, - все также невозмутимо говорит Бейонд. – Надежда, что здесь что-то обнаружится, изначально была небольшой, так что не стоит так огорчаться, что она не оправдалась. Возможно, мы ошиблись со сроками, и стоило брать начальной датой более раннюю, но я все равно здорово сомневаюсь, что это хоть что-то даст.

- А что тогда делать? – вздыхаю я, потому что его слова меня совсем даже не обнадеживают, а потом зеваю, да настолько широко, что начинает ломить челюсти.

- Тогда… иди спать, Кристен, - чуть заметно усмехается он, лукаво смотря на меня исподлобья.

- А ты что, в это время работать будешь? – устало спрашиваю я, опять будучи не в силах справиться с приступом зевоты. Думается, что даже если бы он сейчас и нашел для меня какое-то дело, я бы вряд ли оказалась хорошим помощником.

Сонливость накатывает такой мощной волной, что в какой-то момент я просто отрубаюсь, сидя на диване, но тут же просыпаюсь и все же поднимаюсь на ноги, справедливо решив, что мое спящее тело будет не лучшим украшением гостиной. Видимо, так считает и Бейонд, потому что, взглянув на мои мытарства и шатающуюся неуверенную походку, тоже отставляет в сторону ноутбук и внимательно наблюдает, чтобы мой марш-бросок от гостиной до комнаты не закончился каким-нибудь плачевным падением с лестницы. В результате, оказавшись, наконец, в комнате, я просто падаю на кровать, даже не переодеваясь во что-нибудь, более подходящее для сна. Сквозь сон я отчетливо слышу, как усмехается Бейонд, а потом вытаскивает из-под меня покрывало и им же меня укрывает.

Наверное, через несколько секунд я бы непременно провалилась в очередной сон о каких-нибудь райских кущах, если бы из коридора до меня не донесся громкий голос Саю. Так как ввиду сонливости мое чувство реальности изрядно притуплено, я не могу с уверенностью сказать, раздался ли он сразу, как Бейонд вышел из моей комнаты, или же спустя какой-то промежуток времени.

- Где Эль? – интересуется она.

- С Ватари в больнице, - приходит незамедлительный спокойный ответ. В нем не чувствуется ничего: ни издевательства, ни возмущения ее любопытством – сухая констатация факта.

Сонливость внезапно, как рукой снимает, так что я тихо сползаю с кровати и иду к двери, намереваясь напомнить Саю, что она обещала мне держать себя в руках. Но у самой двери внезапно замираю, уже потянувшись к ручке, и слушаю, что происходит с другой стороны. И в голове тут же появляются совестливые мысли, что подслушивать под дверью низко, подло, недостойно и все в том же духе, но я ничего не могу с собой поделать, и не могу заставить себя отойти от двери, и не могу ее открыть. Словно доносящиеся из коридора слова намертво сковали мою волю и прибили меня к полу.

- Что, ему стало стыдно за свое бездействие, и он таким образом пытается загладить свою вину перед ним?

- Не стоит быть такой циничной, Саю-чан, - говорит Бейонд, и в его голосе я отлично слышу не предвещающие ничего хорошего интонации. И мне следует выйти и остановить их… Следует…

- На правду не обижаются, - безапелляционно заявляет она. Я становлюсь на корточки и, прищурившись, наблюдаю за происходящим в широкую замочную скважину. И вижу, как лицо Саю приобретает максимально презрительное выражение. – А ты, пользуясь его отсутствием, внаглую подкатываешь к его девушке? Хорош братик, нечего сказать.

- Ну откуда такая необузданная фантазия, Саю-чан? – спрашивает он, качая головой, словно никак не может решить, плакать ему или смеяться, но определенно склоняется к первому варианту.

- А откуда такой бесконечный идиотизм? – эхом отзывается Саю. – Что ты постоянно считаешь меня слепой и ничего не соображающей дурой. Думаешь, я ничего не вижу? Думаешь, не замечаю, как ты на нее смотришь? Как у тебя перехватывает дыхание, когда она рядом? И как твое сердце замирает от нежности, когда она улыбается? И как ты ее хочешь?

Я чувствую, как мои щеки заливает краска, когда я слышу эти слова из уст Саю, и думаю, то ли это я такая слепая и бесчувственная, либо она, как обычно преувеличивает. А все мое внимание приковано к Бейонду, который, впрочем, от упреков Саю в лице не изменился ни на йоту.

- Смешная ты, Саю-чан, - говорит Бейонд через некоторое время.

- И меня бесит сам факт твоего существования. Вас обоих: и тебя, и Эля, - продолжает она. – Потому что все ваши слова, все ваши действия, все ваши чувства – это ложь, только ложь и ничего, кроме лжи. И бесит, что вы постоянно обманываете Кристен, что опутываете ее своей лживой паутиной, пользуясь ее добротой и привязанностью.

- Саю-чан, - пытается что-то возразить он, но Саю не дает ему сказать ни слова.

- Сначала появился Эль, и я сразу заподозрила, что дело пахнет керосином, - развивает свои мысли она. – А потом, черт знает откуда, выполз еще и ты. И сначала мне показалось, что ты отличаешься от него в лучшую сторону. По крайней мере, не врешь. Но теперь… - Саю бросает на него уничтожающий взгляд и недовольно фыркает, но выглядит это так, словно ей хочется сплюнуть себе под ноги, и только воспитание не позволяет ей такую вольность в чужом доме. – Ты ничуть не лучше. Такая же погань, как и он. Если бы не Кристен, я бы давно посоветовала полиции тщательно вас проверить. Наверняка, вы оба не чисты на руку. Хотела бы я посмотреть в глаза вашей мамочке, которая вырастила таких ублюдков.

Коридор в один момент заполняется такой жуткой аурой, что у меня волосы на голове встают дыбом, а сердце леденеет от ощущения животного неконтролируемого ужаса. Видимо, Саю это тоже чувствует, потому что испуганно замолкает и сейчас смотрит на Бейонда настороженно и изучающее, пытаясь понять, что же случилось. Сам же он стоит, опустив голову. Длинная челка закрыла от Саю его темные глаза, в которых – я это прекрасно вижу, потому как смотрю снизу – сейчас нет ничего, кроме ледяной всепоглощающей ярости.

- Ничуть не лучше? – тихим угрожающим полушепотом повторяет он, и Саю невольно делает шаг назад, наткнувшись спиной на стену. А потом Бейонд внезапно поднимает на нее взгляд, и она вздрагивает, будто от порыва холодного ветра, и словно пытается уменьшиться в размерах. И хотя я нахожусь за стеной, в безопасности, мои ощущения ничем не отличаются от ее. – Это ты верно подметила, Саю-чан… Если уж и сравнивать меня с Элем, то я гораздо, гораздо хуже, чем он.

- Ну, прости мне мою неучтивость. – Ума не приложу, как в такой ситуации Саю еще умудряется дерзить. Видимо, у нее это происходит уже на автомате, как безусловный рефлекс.

Бейонд резко подходит к ней на шаг, делая при этом выпад, словно хочет ее ударить, но она смело смотрит ему в глаза, явно при этом желая провалиться сквозь землю. Но неуступчивый характер не позволяет ей отступить.

- Что, ударишь? – спрашивает Саю, буквально выплевывая эти слова в его лицо, находящееся буквально в нескольких дюймах от ее собственного.

- Никогда не смей упоминать нашу маму в моем присутствии, - твердо говорит Бейонд таким голосом, что даже меня передергивает. – Ты меня поняла, Саю-чан? Никогда.

- Ну… - видимо, Саю никак не может собраться с мыслями. Неудивительно.

- Мне ты можешь говорить все, что угодно, - продолжает он. – Но не смей говорить ничего этого Элю. Весьма самонадеянно, Саю-чан, считать, будто ты знаешь о нас все. Ты и сотой части не знаешь из того, что мы собой представляем. А что до нашей мамы… – И, немного помедлив, добавляет. – Она умерла, Саю-чан. Тебе понятно? Уяснила суть? Или есть какие-то вопросы?

- Я не знала, - тихо произносит Саю, а потом посылает ему выразительный взгляд, словно пытаясь сказать, что все эти аргументы ей до задницы. – Ну, и что из этого?

«Черт, Саю! – про себя ору я. – Просто заткнись и иди спать! Ты ведь и представить себе не можешь, с кем имеешь дело!»

- Если однажды вы потеряли кого-то, кто был вам дорог, то было бы логичнее с вашей стороны стараться беречь тех, кто у вас остался, а не подставлять их под удар. – Увы, мои невысказанные слова до нее так и не дошли. – А, судя по вам обоим, ни за что не скажешь, что вы хоть о чем-то сожалеете. В том числе и о своих потерях.

Чувствуя, что от этих слов Бейонд вполне может сорваться и попросту свернуть ей шею, я уже собираюсь открыть, наконец, злосчастную дверь и выскочить в коридор, дабы предотвратить это, но внезапно останавливаюсь и замираю, и моя нижняя челюсть падает на грудь от увиденного. Потому что именно в этот момент Бейонд, не желая тратить время на дальнейшие споры, внезапно прижимает Саю к стене и целует. И этого не может быть, не может быть, не может быть, просто не может быть, потому что этого быть не может! Я чуть не вскрикиваю от неожиданности, нелогичности и невозможности этого поступка, потому что я ожидала чего угодно, но только не этого! Саю, судя по всему, пребывает в еще большем шоке, нежели я, и первые несколько секунд вообще не предпринимает никаких действий, просто позволяя Бейонду себя целовать. А потом, когда, наконец, приходит осознание того, что происходит, она резко отталкивает его от себя, и тишину коридора рассекает звук звонкой пощечины.

- Ты совсем охренел?! – орет Саю, и ее колотит крупная дрожь, и в глазах застыл искренний ужас, и она заносит руку для следующего удара.

- А в чем дело, Саю-чан? – невозмутимо спрашивает Бейонд, и не думая уклоняться от ее маленькой, но сильной ручки, а вместо этого стойко терпя это унижение. – Ты так беспокоишься за Кристен… Почему бы тебе не побеспокоиться о себе? – Саю хочет уйти, но он ей этого не позволяет, а вместо этого хватает за плечи и толкает обратно к стене. – Мне твои истерики стоят уже поперек горла. И если мой брат относится к тебе лояльно, тебе не стоит заблуждаться на мой счет. Понимаешь, о чем я, Саю-чан?

- Я буду кричать, - срывающимся голосом предупреждает она.

- Забавно, что ты все еще пытаешься угрожать мне, - усмехается Бейонд, и голос его насквозь пропитан безумной веселостью. – Ты, видимо, до сих пор так и не поняла, в каком ты положении. – Он резко упирается ладонью в стену рядом с ее лицом, и этот жест словно лишает Саю последних капель самообладания, и в ее взгляде сквозит страх, и она словно отчаянно пытается расплакаться, но уже давно забыла, как это делается, и сейчас старательно пытается вспомнить.

Легко поймав на лету ее руку, опять двигающуюся в направлении его лица, Бейонд прижимает ее к стене над головой Саю, держа чуть ниже запястья, после чего опять целует ее, хотя она отбивается и свободной рукой, и ногами, и старательно отворачивается.

- Ублюдок! – выпаляет она, когда он отстраняется.

- О, да, - подтверждает он не без некоторого садистского удовольствия, а затем вновь приникает к ее губам.

- Выродок!

- Еще какой.

- Мразь!

- И не говори!

- Грязное животное!

Я сижу перед проклятой замочной скважиной, боясь выдать себя каким-то звуком, и, отчаянно краснея, наблюдаю за этим безобразием. И не могу шевельнуться.

«Господи, какого черта?! – вопит в моей голове бессильная мысль. – Тебе надо выйти и помочь Саю! Сейчас же! Или ты не хочешь выручить подругу из беды? Они должны это прекратить!»

Но эта мысль не находит поддержки у других по причине их полного отсутствия, да и сама она как-то сходит на нет, стоит только вновь глянуть в коридор.

- Отпусти меня, урод! – требует Саю, чуть не плача, но сопротивляться нечем, так как уже обе руки крепко прижаты к стене над головой.

- Просто расслабься, Саю-чан, - говорит ей на ухо Бейонд приглушенным, чуть хриплым голосом. – И получай удовольствие.

- Хрена лысого я буду получать удовольствие! – яростно вопит она. – Я завтра же пойду и напишу на тебя долбанное заявление в полицию за домогательства!

- Не думаю, - с усмешкой отвечает он. – Вот увидишь, тебе понравится. Саю-чан…

- Черта с два! – отрезает она, активно ерзая и пытаясь высвободить руки, но ей это не удается. – Пошел ты! Жертва аборта!

Я вижу, как его правая рука скользит по ее телу, иногда сжимая грудь или поглаживая бедро, и Саю дергается и извивается от каждого его прикосновения. И с ее губ срывается нежелательный стон, когда наглая рука заползает под одежду. И Саю невидящим взглядом смотрит перед собой, испуганная странными новыми ощущениями. И уже не так сопротивляется, когда губы Бейонда скользят по ее шее. Словно почувствовав это, он отпускает ее руки, после чего опять целует. И это продолжается долго, очень долго, и у меня в голове даже промелькивает мысль, что теперь так будет всегда. И в какой-то момент ее руки ложатся на его плечи и обвиваются вокруг шеи, а сам он, явно наслаждаясь ситуацией, бесстыдно прижимает к себе ее хрупкое тело.

Я же смотрю на это с открытым ртом, потому что происходящее никак не может уложиться в моей голове. И мысль, что этого просто не может быть в природе, никуда не делась, но не она не дает мне покоя. Чем дольше смотрю я на Бейонда и Саю, тем больше крепчает у меня в душе какое-то неопределенное чувство, и лишь спустя некоторое время, когда мысли встают по полочкам, картина у меня в голове принимает четкие очертания. И я отлично понимаю, что со мной происходит. Мне просто до беспамятства, до дрожи в коленях хочется оказаться на месте Саю, и с каждой секундой это желание лишь усиливается. В какую-то секунду я внезапно понимаю, что дышу также тяжело, как они, и смотрю на них, вкровь кусая губы.

- Чертов ублюдок, - выдыхает Саю, когда Бейонд, наконец, отрывается от ее губ, и она начинает жадно глотать ртом воздух. – Делай уже, что собрался, и отвали от меня.

- А ты этого хочешь, Саю-чан? – в его голосе столько силы и страсти, что будь я на месте Саю, то согласилась бы на все.

Она только молчит и, закрыв глаза, отворачивается.

- Ведь хочешь, не так ли? – мурлыкает Бейонд ей на ухо, каким-то чуть ли не ленивым жестом поглаживая внутреннюю сторону ее бедра, отчего ее опять сотрясает дрожь и с губ срывается новый стон. – Саю-чан…

«Бля, да идите же вы в комнату!» - вопит у меня в голове внутренний голос.

«Нет, продолжайте», - возражает другой.

«Иди уже спать, Кристен», - говорит третий.

Словно услышав каким-то образом мои мысли, эти двое действительно покидают коридор, буквально ввалившись в комнату Саю, рядом с дверью которой они все это время и были. И как только она за ними закрывается, меня отпускает, и я грузно опускаюсь на пол, стараясь отдышаться, а щеки горят, горят, горят. А в голове одна-единственная мысль «Какого черта какого черта какого черта какого черта какого черта». Какого черта вытворяет Бейонд? И какого черта меня так трясло от жгучей зависти?

- Черт! – ругаюсь я вслух и кое-как поднимаюсь, охая от внезапной боли в затекших ногах.

Ни о каком сне не может быть и речи, так что я наскоро одеваюсь в более подходящую для прогулки одежду и неслышно выскальзываю из комнаты, чуть ли не заткнув уши, потому что из комнаты напротив доносятся весьма специфические звуки. Оказавшись на первом этаже, я нашариваю в кармане ветровки телефон и звоню Элю. Вопреки опасениям, что я могу его разбудить, он отзывается сразу.

- Ты чего не спишь, Кристен?

- Не знаю, - вру я, решив умолчать о вечерних происшествиях, ибо это все же личные дела Бейонда и Саю. – Ты еще в больнице?

- Да, - приходит ожидаемый ответ.

- Тогда я сейчас приду, - говорю я и, не дав ему времени на ответ, добавляю. – Жди. – И даю отбой, с удовольствием подставляя лицо ночному ветру.

Все правильно. Немного ветра и весеннего дождя на мою сумасшедшую голову – именно то, что надо, чтобы окончательно не тронуться рассудком и сохранить какую-никакую, а трезвость ума.