Том 2. Глава 13. Ангел смерти

Следующие пять дней при всем желании нельзя отнести к числу лучших дней моей жизни, хотя, казалось бы, хуже уже некуда… Эль по-прежнему не желает со мной разговаривать: его телефон выключен, а когда звоню на домашний, то трубку неизменно берет Ватари, сообщающий мне, что Эля нет дома. Мои просьбы о том, чтобы он мне перезвонил, естественно, остаются без ответа. А просто прийти к нему домой, чтобы, наконец, расставить все точки над i, я почему-то никак не могу себя заставить.

Вообще, все эти дни проходят словно в тумане. Заниматься решительно ничем не хочется, но и дома сидеть – тоже, так что не прислушиваясь к предложениям Мисы относительно продолжения работы над упражнениями, докладами и рефератами, я решительно забиваю на учебу, и после окончания пар ноги сами несут меня к дому Бейонда.

Сама не знаю, зачем я туда прихожу, но в какой-то момент понимаю, что эти визиты почему-то стали жизненно необходимыми, словно воздух. Мы даже разговариваем не всегда. Просто с какого-то перепугу именно там я чувствую себя комфортно. Оставаясь наедине с человеком, который через какую-то неделю всерьез вознамерился перерезать мне горло. Так что, приходя к нему после учебы, я выполняю всю домашнюю работу, которую и в своем-то доме делаю через раз. Занимаюсь готовкой, делаю влажную уборку, кормлю, расчесываю и выгуливаю животных – в тех редких случаях, когда хозяин дома допускает меня до этого священного действа. И все с такой невероятной легкостью на душе, что, кажется, я могу просто взлететь в любой момент.

На что я надеялась все это время, хотелось бы мне знать? Что мое постоянное присутствие в его доме заставит Бейонда передумать? Что в результате он привяжется ко мне и в решающий момент не сможет нанести решающий удар? Смешно. Уж настолько я наивная девочка, но тут даже мне было ясно, что надеяться на подобное – изначально дохлый номер.

Вечер пятницы 24-ого марта мы встречаем на кухне, попивая грейпфрутовый молочный коктейль и поглощая вот уже четвертую тарелку бутербродов (я – с колбасой, он – с джемом). Как я поняла, спонсирование Ватари было практически безграничным, поэтому в холодильнике можно было найти практически все, чего желала душа, начиная от обычных крекеров и заканчивая деликатесной икрой.

- Что, мой брат теперь тебя избегает? – показательно безразлично спрашивает Бейонд, с умилением глядя на игуану.

«По чьей, интересно, вине?» - про себя спрашиваю я, но в ответ только пожимаю плечами.

- С чего ты взял? – интересуюсь, в свою очередь, я.

- Ну, стала бы ты, в таком случае, просиживать вечера здесь, - резонно замечает он, и я не могу не признать, что он совершенно прав.

Не будь мы с Элем в этой своеобразной ссоре, мы бы скорее с ним придумывали план о том, как будут протекать события первого числа и как нам отвести от себя подозрения Мисоры Наоми. От леди-детектива не было ни слуху ни духу все эти дни, но это только настораживало. Словно она готовила нам какой-то неприятный сюрприз, собираясь обрушить его нам на голову в самый неподходящий момент. И хотя я отлично понимала, что вполне могу сама привести ее к Бейонду, я никак не могла этого избежать. Я никогда не была мастером конспирации, и чувствовать за собой «хвост» тоже не умела, куда мне. Но не могла и помыслить о том, чтобы отсиживаться дома, и снова и снова приходила к нему.

- А как ты собираешься меня убить? – внезапно спрашиваю я, когда коктейль заканчивается, а отрывать зад от табуретки и возиться с шейкером мне лень.

Бейонд неопределенно хмыкает в свой стакан, но ничего не говорит. Только едва заметно морщится. Неудивительно, ведь этот вопрос явно напоминает ему о том роковом дне, когда были убиты их с Элем родители. Но я не боюсь последствий, и мне почему-то не кажется, что этот вопрос такой уж бестактный. В конце концов, я имею полное право знать ответ…

- Узнаешь, когда время придет, - наконец, отвечает он с безумным блеском в глазах, обычно начисто стирающим впечатление о нем, как о человеке.

Мой личный ангел смерти. Звучит эгоистично, чрезвычайно нелепо и отдает каким-то запредельным мистическим выпендрежем, но мне нравится думать, что так оно и есть.

- Чего усмехаешься? – Бейонд подозрительно косится на мою перекосившуюся от этих мыслей в кривой улыбке рожу, наклонив голову на птичий манер. И даже целиком переключил свое внимание с Каролины на меня.

- Да так, - неопределенно пожимаю плечами я, не зная, как выразить свои мысли словами так, чтобы они не прозвучали оскорбительно ни для него, ни для меня. – Задумалась. – А потом все же говорю это. – Иногда я ловлю себя на мысли, что ты – мой ангел смерти. И я это знаю, а потому совершенно не боюсь.

- А может, напрасно? – говорит он ровным голосом, сверля меня пристальным взглядом, от которого ничто не укроется. – Разве я похож на ангела? Но если тебя так уж это занимает, то, на мой взгляд, термин «шинигами» тут более уместен.

- Бог смерти? – переспрашиваю я, усмехаясь. – Ты считаешь себя богом?

- Нет, это ты считаешь меня ангелом.




И когда я иду домой поздним вечером, размышляя обо всем этом, не могу удержаться от смеха. Тихого, в тыльную сторону ладони, но с теми же нотками безумия, что и у Бейонда. Мы что, становимся похожи? И как следует на это реагировать? И, что самое главное, как на это могут отреагировать остальные?

Не доходя до дома, я звоню Элю, но он сбрасывает вызов. Кто бы сомневался… на некоторое время я даже замираю перед его входной дверью, но так и не могу себя заставить нажать на кнопку звонка. Да даже если он и окажется дома, о чем мы будем говорить. Если он окажется в том же настроении, что и в прошлый раз, то в моем визите не будет никакого смысла. Тяжко вздохнув, я разворачиваюсь и иду к себе. Уже в третий раз…





Я сижу на кухне, прихлебывая из кружки зеленый чай, но не ощущаю ни вкуса, ни запаха, а просто тупо пялюсь перед собой. Даже мыслей в голове нет никаких.

- Слушай, Крис, на тебя смотреть больно, - замечает Такада, подпирая плечом дверной косяк, а потом, немного помедлив, усаживается рядом и доверительно негромко говорит мне почти на ухо. Совсем как это любит делать Бейонд. – Если тебе его так не хватает, тебе надо пойти к нему и поговорить.

Я поворачиваю к ней голову и смотрю во все глаза, не понимая, о чем она твердит.

- Эль, - кротко улыбается Такада. – Вы ведь поссорились, верно?

- Не совсем, - честно отвечаю я, качая головой. – Не поссорились. Просто не очень хорошо расстались. И не в том смысле расстались, что «расстались»… – я чувствую, что начинаю запутываться, - а просто… он сказал, что хочет побыть один, вот и все…

- Но тебе его не хватает, - убежденно говорит она. – Где та Кристен, которую я знаю? Лично сейчас я вижу перед собой только какую-то тень, причем чувствующую себя непонятно зачем ожившей мумией.

Я криво усмехаюсь, но в душе поражаюсь, как легко она смогла передать словами мои чувства. Именно так я себя и ощущала, если смотреть по большому счету. И действительно стала такой после того памятного разговора с Элем, после которого начались мои бесконечные посиделки у его брата. Я по-прежнему порой видела в Бейонде Эля, и ничего не могла с этим поделать. Может, так пыталась восполнить общество того, кого мне действительно не хватает, поэтому при нахождении там я чувствую эту невероятную легкость, сравнимую чуть ли не со счастьем… Не знаю… Но в одном Такада права точно. Надо это дело исправлять. Но разве я не пыталась это сделать? Разве я не звоню ему каждый день и не по разу? Разве не прихожу к нему, надеясь застать дома? Хотя разве это можно назвать серьезными попытками? Сомневаюсь… Так, отговорка не более… Чтобы при случае показать, что я не бездействовала.

- Таки, - говорю я, решительно поднимаясь из-за стола. – Ты самый замечательный человек на земле, ты это знаешь?

- Разумеется, я замечательная, - не моргнув и глазом, соглашается она. – А вот когда ты научишься действовать до того, как какая-нибудь добрая тетя, вроде меня, не даст тебе увесистого тумака?

- Воспитываешь? – прищуриваюсь я, и не думая обижаться на нее за этот вполне себя высокомерный тон.

- А как же, - опять подтверждает мои слова Такада, нимало не смутившись. – Кто-то же должен делать это время от времени, так почему бы не я?

- И правильно, - широко улыбаюсь я.

- Вот теперь ты снова ты, - удовлетворенно кивает она.