Том 2. Глава 14. Кассета

Следуя совету Такады, я бегом бегу к дому Эля. Легкая курточка, которую я даже не потрудилась застегнуть, чувствительно хлопает меня по бокам собачкой от молнии, но я не придаю этому значения, как и тому, что от нее явно останутся синяки. Распущенные волосы развеваются на ветру. Так что до знакомой двери я добираюсь, больше похожая на какую-то болотную кикимору, чем на живого человека. Приходится потратить еще несколько минут, чтобы хоть мало-мальски пригладить их. А то зачем людей пугать зря?

Собравшись с духом, я решительно жму на звонок. Жму один раз, второй… Ни звука изнутри.

- Вот так всегда… – ворчу я, колотя в дверь кулаком. – Приходишь, а хозяев нет… Эль! – зову я, продолжая издеваться над своей рукой, и без того болящей от давешней вспышки гнева, вызванной увольнением. – Прекращай меня игнорировать! Я знаю, что ты там!

- Кхе-кхе, - внезапно раздается у меня за спиной чье-то деликатное покашливание. – Извините, девушка, - произносит чей-то женский голос.

Я оборачиваюсь и вижу перед собой очень миниатюрную старушку, сложением больше напоминающую маленького ребенка, чем взрослого человека. Худющая, как жердь, но определенно бойкая и явно пока что на покой не собирающаяся – это сразу видно.

- Если вам нужен Квилиш Вамми, то его нет, - говорит она. – Он сегодня опять куда-то уехал. Собрал вещи и уехал. Ну, вы же, наверное, знаете, что он часто ездит по заграницам.

- А Эль? – хмурюсь я.

- Его внук? – переспрашивает дама. – Его тоже что-то не видать в последнее время. Хотя он вообще странный мальчик, совершенно на других детей не похож.

«Ну, еще бы он был похож на ребенка. Да еще и на обычного», - я от души смеюсь над старушкиным восприятием мира.

- А он не мог уехать с дедом? – на всякий случай уточняю я.

- Не знаю, я не видела, - причмокнув губами, пожимает плечами она. – Если хотите, я могу дать вам номер Квилиша. Если он вас знает, не думаю, что откажется поговорить.

- Я была бы вам признательна, - улыбаюсь я, поражаясь, что сама не додумалась до такого простого решения, ведь у Ватари определенно был свой телефон.

Когда пожилая дама уходит, я, не откладывая это дело в долгий ящик, сразу звоню Ватари. Отмечаю про себя, что у него вроде нет причин избегать меня – за исключением разве что того, что я рассказала Элю о его связи с Бейондом, но он бы и так узнал это рано или поздно.

Но проблемы с нахождением Эля и его деда прогрессируют на ходу, потому что вместо Ватари мне отвечает электронный голос автоответчика.

- Здравствуйте, вы позвонили Квилишу Вамми. В данный момент я не могу вам ответить. Оставьте сообщение после звукового сигнала.

«Блин, только в нашей стране тебя заставляют разговаривать с машиной», - про себя ворчу я.

- Ватари, здравствуйте, это Кристен. Простите, что беспокою вас, но не могли бы вы мне перезвонить? – и, чуть подумав, добавляю. – Это очень важно. Спасибо.

Обреченно вздохнув, я поворачиваю обратно к дому, но тут начинает звонить мой телефон. Ватари уже прослушал мое сообщение и перезвонил, как я и просила.

- Здравствуйте, Кристен, - чинно здоровается он. – Получил ваше сообщение. Что вы хотели спросить?

- Ватари, где Эль? – осторожно интересуюсь я. – Он с вами?

- Нет, - приходит ожидаемый ответ. – Он попросил меня ненадолго уехать. У меня как раз были кое-какие дела в Лос-Анджелесе на несколько дней, так что я уехал, а он остался в Кембридже.

А вот это уже не лезет ни в какие ворота. Что же задумал Эль? Решил обезопасить таким образом Ватари, чтобы тот ненароком не попал под горячую руку Бейонда? Освобождает «поле битвы»? Если так, то, может, и мне на время куда-то отправить друзей? Хотя Эль говорил, что Бейонд в них вообще не заинтересован. Да еще эта Мисора Наоми… Если они все внезапно разъедутся, это будет выглядеть подозрительно.

- Сожалею, что ничем не могу вам помочь, - говорит, тем временем, Ватари. – Но позвольте вас поблагодарить.

- Поблагодарить? – удивленно переспрашиваю я, смотря на телефон. – За что?

- За то, что рассказали Рюузаки о том, что его брат приходил ко мне, - спокойно отвечает он. – Я долгое время не мог рассказать ему об этом и, если бы не вы, наверное, не собрался бы вовсе. Поэтому спасибо вам, Кристен.

- А я-то думала, что вы мне за это голову оторвете, - виновато говорю я, а с души уже в который раз падает многотонный валун, один из тех, которых хлебом не корми, дай полежать на человеческом сердце.

- Ну что вы, - отвечает Ватари, а потом внезапно становится убийственно серьезным. – И еще, послушайте, пожалуйста, Кристен. Я понимаю, что Рюузаки втянул вас в очень опасную игру, и прошу прошения за это. Но он очень долго противостоял этому в одиночку и, поверьте мне, это не то чувство, которое можно выносить вечно. Но он вам доверяет. Поэтому прошу вас, не оставляйте его. Вне зависимости от того, как все обернется.

Я некоторое время молчу, обдумывая его слова и то, что мне следует ответить. А потом машу на все это рукой. В конце концов, я уже давным-давно сделала свой выбор, так что сейчас уже поздно что-то менять.

- Не беспокойтесь, Ватари, - твердо говорю я. – Я ни за что его не оставлю. И буду с ним. До самого конца. Несмотря ни на что. Обещаю.– Это вполне может прозвучать как дешевая отговорка, но ничего другого просто не приходит на ум.

- Спасибо вам, Кристен, - с заметным облегчением произносит Ватари, и я словно вижу, как он улыбается в трубку.

- Тогда позвольте попрощаться, - вздыхаю я и отключаю связь.

И сразу же после этого, камень, который, было, свалился с души, вновь возвращается на свое законное место, явно набрав за время своего недолгого отсутствия пару-тройку нежелательных килограммов. Потому что одно дело – дать обещание, и совсем другое – сдержать его.

- Где же ты, Эль? – спрашиваю я, задрав голову к пасмурному небу, словно у облаков был ответ на мой вопрос.

Разумеется, ответом мне служит тишина и легкий порыв ветра, в очередной раз растрепавший мои волосы. Так что я опять вздыхаю и, скрепя сердце, захожу в дом. Такада, все еще сидящая на кухне и строчащая в тетради конспект параграфа по истории права, окинув взглядом мою хмурую рожу, делает соответственные выводы, но с расспросами не лезет. Наведя себе чай, я усаживаюсь рядом и бесцеремонно сую нос в ее записи. Но только для того, чтобы понять, что прочитать хоть одно предложение мне не светит. По своей журналистской привычке, она просто стенографировала текст, да еще и по-японски. Я уважительно качаю головой. Автоматически переводить с английского на японский, да еще и сокращать. Даже Лайта я за таким делом не заставала, а Такада, смотрите-ка, пожалуйста.

Заняться решительно нечем, так что я иду спать. По пути к своей комнате, заглядываю к Лайту и Мисе, которые, по моим расчетам, должны сидеть и заканчивать очередной увесистый трактат – Ягами по-другому не умеет. Но, вопреки ожиданиям, в комнате с Лайтом сидит вовсе не Миса, а Мэтт, и вид у обоих на удивление серьезный и даже какой-то заговорщический. Словно замыслили они какую-то каверзу и сейчас думают, как бы понезаметнее все это дело провернуть.

- Миса где? – я так опешиваю, не ожидав увидеть их вместе, что на большее меня не хватает.

- У Саю, - коротко отвечает Мэтт, поправляя в ухе наушник и сосредоточенно вслушиваясь в запись, которую они вместе прослушивают. И вид у него при этом такой, словно они заняты вопросами жизни и смерти, а я вздумала отвлекать их пустым трепом. Хотя, не исключено и такое.

- А что вы делаете? – я с небывалым интересом смотрю на маленький магнитофон, лежащий перед ними на столе. И куда только подевалась моя накатившая, было, апатия.

- Играем в частных детективов, - все так же не отвлекаясь от своей работы, говорит Лайт, делая какую-то пометку в тетрадь, потом берет магнитофон в руку и отматывает немного назад, чтобы прослушать какой-то отрывок заново.

- А конкретнее? – и не думаю отставать я, явно напрягая их своим присутствием. – Что за кассета?

Лайт вздыхает, явно понимая, что так просто от меня не отделаться, и вынимает из уха наушник. После чего поворачивается на стуле в мою сторону и посылает выразительный взгляд, который можно одинаково истолковать как «не лезла бы ты не в свое дело» или «ты нам мешаешь, расскажем обо всем потом, если расскажем».

- Саю нашла в «Золотых листьях» под стойкой эту кассету, - наконец, поясняет он. – Сказала, что пустая. Но мы прослушали ее уже раз сто, и она совсем не пустая. Но запись очень тихая, так просто не разберешь.

- Дадите послушать? – я перевожу взгляд с него на Мэтта.

Лайт снова берет наушник и пригласительно протягивает мне. Взгляд его к этому моменту заметно меняется. Он уже не смотрит, как человек, которого отрывают от работы, наоборот, глядит с легкой заинтересованностью, смешанной с легким же беспокойством.

- Собственно, мы бы и так дали тебе послушать, - говорит Ягами. – В конце концов, тебя это тоже касается.

Я так и замираю с наушником в руке, непонимающе пялясь на него во все глаза, пока Мэтти мотает кассету к самому началу. Лайт отвечать не спешит, только кивает на наушник, дескать, слушай – сама поймешь. Я только пожимаю плечами и засовываю наушник в ухо. Как раз в тот момент, когда Мэтт нажимает кнопку «Play».

Около минуты стоит почти идеальная тишина, нарушаемая только тихим-тихим бормотанием. Так, словно кто-то записывал на приглушенном звуке беседу людей, переговаривающихся почти шепотом. Я мало, что могу разобрать, только отрывки слов и фраз.

«Ну, как ты? Попра…»

«Да вр… бы…Спас … чила тогда. У тебя, на … ное, были свои … а тут я … осьбами».

«… ивай …»

Тут Мэтти включает перемотку, из чего я делаю вывод, что на этом месте вообще ничего не слышно. Мотать приходится довольно долго, и когда он, наконец, снова включает воспроизведение, слышимость чуть-чуть получше, но погоды это не делает.

«… вуйте, что … зака…»

«…серты… бые…»

«Сию … ту…»

«… шу вас…»

«Вы что … етесь? Мне никогда … съесть … унесите … назад».

«…чайшие извинения… не уточнили … вам требуется … принесла все… есть».

И в этот момент мое сердце пропускает удар, потому что до меня, наконец, доходит, что записано на этой кассете. Запись того дня, когда в кафе приходила Киоко, и я над ней издевалась. Но какого черта?! Откуда? Кому потребовалось это записывать? Бейонд? Но зачем? Хотя… в тот день… Тогда в столовой… Я точно помню, что он сказал. «Кристен тебе в «Золотых листьях» дело говорила…» Черт! Как я могла быть такой дурой?! Откуда он мог об этом знать, ведь в кафе больше никого не было!

Слушать дальше не имеет смысла, я и так знаю, что там будет. Дальше должен будет прийти Эль, и я на глазах у Киоко начну с ним кокетничать и приглашать на вечеринку, и спустя какое-то время Киоко уйдет, хлопнув дверью. Это я отлично помню. Все то время, что я слушаю, Лайт и Мэтт не сводят с меня пристальных взглядов, не то, что подозрительных, но определенно настороженных. И чего они ожидают услышать, интересно знать?

- Ничего не понимаю, - я решительно вытаскиваю из уха наушник и хмурюсь.

- Это ведь ты на записи, верно? – спрашивает Мэтт, обмениваясь с Лайтом быстрым взглядом. Ума не приложу, как он в этом едва слышном бормотании распознал мой голос.

- Да, я, - пожимаю плечами я, не видя смысла это скрывать. – Более того, я даже помню эту смену. Это было накануне окончания конкурса красоты и незадолго до того, как Киоко распустила про меня слухи.

- Но кто записал эту кассету? – Лайт смотрит отрешенным беспристрастным взглядом.

- Ну точно не я, - кривлюсь я. – Зачем мне? И точно не Анжела. Не знаю, кто. Я не видела никаких диктофонов. Да и какой во всем этом смысл? Может, разве что директор записывал то, как мы ведем себя с посетителями, откуда мне знать? Может, теперь и выбросил, потому что я больше там не работаю, соответственно компрометирующие меня материалы ему больше без надобности.

Без понятия, как мне вообще пришло это в голову, но прозвучало на редкость логично и вполне, себе, обосновано.

- Вполне возможно, - говорит Мэтт, снова мотая кассету к началу. – Если так, то там действительно нет ничего интересного. Но в случае, если это не директор кафе, то тогда снова встает вопрос – кто? Мы вот уже несколько часов пытаемся примерно восстановить весь текст записи, вдруг там что-то есть.

- А потом понесете ее в полицию? – задаю я интересующий меня щекотливый вопрос.

- Кто знает, - пожимает плечами Лайт, снова принимаясь за работу. – С одной стороны, там, конечно, разговор с третьей жертвой незадолго до ее смерти, а с другой, не думаю, что тебе хочется из-за этого связываться с полицией, Кристен. Так что, если там действительно не окажется ничего, то мы не будем передавать это следователю.

«В принципе, там и не должно быть ничего интересного, - размышляю я, - если только Бейонд не внес в запись какие-то коррективы. Но в этом нет смысла. Не думаю, что он хочет подставить меня под удар полиции, это не в его интересах. Тогда хочет подставить Эля? Тоже сомнительно. Бред какой-то… Хотя, чего я мучаюсь? Надо будет спросить у него самого, да и все».

- Спасибо, - облегченно вздыхаю я. – Надеюсь, окажется, что это чья-то глупая шутка. – Не думаю, что эти юные следопыты меня услышали, вновь с головой уйдя в работу, так что я только добавляю. – Ладно, не буду вам мешать.

И оставляю их в покое. Не думаю, что кассета приведет их к Бейонду, а значит, и опасаться нечего. Об отношениях меня, Эля и Киоко они прекрасно осведомлены, так что даже если дослушают до конца, это не должно стать для них сюрпризом.

Однако по пришествии к себе в комнату, я никак не могу отвязаться от навязчивой мысли, что при разговоре с Лайтом и Мэттом упустила что-то важное. Что-то, скорее всего еще даже неизвестное им самим, но совершенно необходимое для разгадывания этой головоломки. Так что я ложусь спать, заранее приняв снотворное. А то знаю я себя, буду ворочаться, мучимая дурными предчувствиями и размышлениями об этой странной находке, и в результате не выдержу и попрусь к Бейонду прямо посреди ночи. А так уснула как миленькая, правда, совершенно без сновидений, но это не кажется мне такой уж великой потерей.