Том 1. Глава 1. Хлопоты из-за ничего

Перерыв между двумя лекциями по психологии управления. Просторная аудитория, кишащая студентами. Больше двухсот человек. А может, и все триста. Кондиционер пашет на полную катушку, так что особой духоты не наблюдается. Все заняты своими делами, и потому в помещении стоит гам, свойственный тем местам, где собирается много народу.

Лайт сидит за партой, зажав ладонями уши, чтобы шум не мешал ему сосредоточиться, и переводит с японского на английский длиннющее стихотворение, без конца бубня себе под нос различные варианты той или иной строчки.

- И лаванды аромат пьянящий…
- И пьянящий аромат лаванды…
- И пьянит меня лаванды аромат…

И так далее… Послушаешь, так свихнуться можно. Впрочем, это совершенно не смущает Мису, которая пристроилась по правую руку от него и бесперебойно щебечет что-то о новой модной коллекции. Несмотря на то, что он в принципе ее сейчас слышать не может, она рассуждает вслух о том, как в выходные стоит прошвырнуться по магазинам, какого фасона кофточка больше подойдет к ее новым брюкам, будет ли хорошо смотреться на ее голове шляпка. И все в том же духе.

По левую руку от него сижу я и в тетради рисую ручкой вазу, стоящую на преподавательском столе. Ваза необычной формы и очень красивая, так что не далее, чем пять минут назад я справедливо решила, что в моей тетради она не будет смотреться лишней. Да и к тому же, я только и умею, что вазы и другие сосуды рисовать. И больше ничего. Не одарил меня всевышний талантом в этой области, ничего не поделаешь. На бормотание Лайта не обращаю ни малейшего внимания. Наоборот, оно звучит как неплохая фоновая музыка. А сама размышляю о делах более насущных. Например, о том, что скоро срок платить за дом, а нам в кафе до сих пор не выдали зарплату. Обычно такое случается очень редко, и нас предупреждают об этом заранее, и потом выплачивают компенсацию. Но на этот раз задержка произошла очень уж не вовремя. Потому что хозяйка дома – дама серьезная и очень требовательная, и задержек с оплатой не переносит на дух. «Ну, пятьсот долларов еще есть на карточке, мама с папой прислали как обычно, - думаю я. – Надо подумать только, где бы взять еще тысячу сто... Неохота в долги влезать… Но что поделать…» Мне, надобно сказать, еще повезло снять дом так дешево, всего за 1600 долларов в месяц, так что жаловаться было грех.

Такада сидит за отдельной партой, и ее окружила стайка девчонок с первого и второго курсов. Что они там говорят, практически не разобрать, но явно что-то насчет журналистики. Причем, говорят в основном они, а Такада лишь иногда вставляет свое слово, и то больше поправляя их, чем выражая какие-то свои мысли. Видимо, они зачитывают ей какие-то свои статьи, которые она задала им на дом. Хотя, кто знает…

Мэтт расположился прямо за ней и режется в «Resident Evil 3: Nemesis» на PSP, иногда поругиваясь, когда очередной зомби нападает на него, внезапно выскакивая откуда-нибудь. И при этом он выглядит настолько поглощенным игрой, что, кажется, вообще ничего вокруг себя не замечает. Я ничуть не удивилась бы, что если бы в аудитории внезапно обрушился потолок – вот прямо сейчас – то он бы обратил на это внимание. «Вот черт, пора сваливать!» - бормочет он себе под нос, видимо убегая в игре от очередного монстра.

И я перевожу взгляд на Ниа, который сидит за партой у окна и, подперев подбородок рукой, со скучающим, чуть ли не сонным видом читает какой-то увесистый фолиант, открытый почти на середине. Ни за что не скажешь, что содержимое книги вызывает у него хоть какой-то интерес, но вряд ли бы он стал читать книгу, которая ему не нравится… Мне хочется узнать ее название, но орать через всю аудиторию неохота, а вставать и обходить ряд парт тоже лень. Так что то, на какую же все-таки книгу он тратит свое время, так и остается для меня тайной за семью печатями.

Вытаскиваю из сумки мобильный и смотрю на встроенный в него календарь. 23 декабря… Завтра канун Рождества… Думаю, что может, по этому поводу, хозяйка дома смилостивится. Хотя надежда на это так мала, что практически вообще незаметна... К тому же, надо еще где-то взять деньги на подарки... Потому-то квартплата квартплатой, но вот не подарить ничего друзьям на Рождество – это уже какое-то совсем запредельное свинство. Так что хоть я и на мели, но в лепешку расшибусь, а подарю хоть что-нибудь. Конечно, совсем безделушки дарить тоже нет резона, но все-таки это лучше, чем ничего. А еще 25 декабря - не только Рождество, но и День Рождения Мисы, так что...

Мои размышления прерывает Мелло, так неожиданно усаживаясь рядом со мной за парту, что я вздрагиваю. Явно довольный моей реакцией, он не рассусоливает, а переходит сразу к делу.

- Ты знаешь, Кристен, - говорит он, сложив руки на груди и самодовольно улыбаясь, - мы тут посовещались и решили, что праздновать Рождество и День рождения Мисы в общежитии нам уже надоело, а снимать для этого на день квартиру будет чересчур накладно, учитывая, как подскочили в Рождество цены на жилье. Так что отмечать будем у тебя.

Сказано это так, словно этот вариант единственно верный, и больше нет никаких альтернатив. Первые несколько секунд я даже не могу, как следует, въехать в смысл его слов. А когда, наконец, понимаю, чего от меня хотят, усмехаюсь.

- Да ради бога, - пожимаю плечами. – Жалко мне что ли?

«Если только меня не сегодня так завтра не попросят съехать из этого дома куда подальше», - мысленно добавляю я.

- Йййяяху! – вопит Мелло, вскакивая с места. – Эй, народ! – объявляет он во всеуслышание. – У Кристен 25-ого вечеринка!

Большинство студентов поворачивается к нему, словно ожидая продолжения, и в аудитории ненадолго повисает тишина. И только бормотание Лайта, полностью отключившегося от происходящего, ее нарушает:

- И красота роз меня прельщает...
- Меня прельщает розы красота...
- Прекрасная роза мой взгляд приковала...

Однако добавлять что-то к уже сказанному Мелло явно не собирается, потому что выходит из-за моей парты и целенаправленно движется к Мэтту. Заглянув ему через плечо на экран приставки и что-то хмыкнув себе под нос, он оставляет друга в покое, видать, решив, что сейчас его лучше не трогать. И оглядывается по сторонам, словно выискивая, с кем можно было бы поговорить.

- Эй, Лайт! – трясет он Ягами за плечо, нагнувшись к нему через Мису. – Лайт!

Тот игнорирует, продолжая бубнить, как ни в чем ни бывало.

- Ягами Лайт! – не отстает Мелло, также игнорируя возмущенные вопли Мисы, которой не нравится, что ее буквально прижали лицом к парте. – Ау!

Наконец, когда терпеть дальше не представляется возможным, Лайт открывает уши и недовольно смотрит на Мелло.

- Чего?

- Ты меня слышал? – ничуть не смущается тот. – 25-ого празднуем у Кристен!

- Господи, - качает головой Лайт, всем своим видом показывая, что у него нет ни малейшего желания продолжать разговор и что сейчас он хочет продолжить перевод. – Мы же еще на прошлой неделе это решили.

После чего опять затыкает уши и погружается в поэзию, так и не услышав вздох Мисы. Бедняжка так и не успела ничего сказать, пока он был в состоянии ее слышать.

Удовлетворенный Мелло машет на него рукой и, еще раз обведя взглядом всех собравшихся, направляется к Ниа, который на протяжении всего перерыва даже ни разу не шелохнулся. И уж точно не слышал ни слова из объявления Мелло. Так что история повторяется. Мелло усаживается к нему на парту и зовет:

- Нейт!

Реакции ноль.

- Нееейт! – тянет он, ехидно улыбаясь.

Ниа продолжает смотреть в книгу и игнорировать товарища, словно его и нет вовсе. Мелло еще раз усмехается, после чего вырывает из тетради листок и, свернув его в трубочку наподобие небольшого рупора, орет в него, поднеся к самому уху Ниа:

- Земля вызывает Нейта Ривера! Прием! Как слышно?!

Тот подскакивает на месте и, оторвавшись, наконец, от книги, таращит на Мелло свои огромные черные глаза:

- Что?

- Ты пойдешь к Кристен на вечеринку?

- Нет, в общежитии сидеть буду, - беззлобно огрызается Ниа, а потом чуть заметно улыбается уголком рта. – Пойду естественно, мог бы и не спрашивать.

И вновь поворачивает голову к книге, давая этим понять, что разговор окончен. Мелло плотоядно потирает руки, словно гурман перед горой деликатесов, и высматривает очередную «жертву». Однако в этот момент перерыв заканчивается, и в аудиторию заходит преподаватель – высокая стройная женщина лет сорока с серьезным, но вполне спокойным лицом и манерами не то Минервы МакГонагалл, не то Маргарет Тэтчер. Ее волосы всегда были заплетены в толстую и длинную, почти до колен косу, постоянно путающуюся в длинной юбке – писке моды XIX века.

- Продолжим, - спокойно говорит она, вставая за высокую трибуну и поправляя на ней какие-то листы. И все тут же замолкают. Она вообще всегда без каких-либо напрягов поддерживает тишину в аудитории. И даже не потому, что строгая. Хотя куда же без этого – в наше время мягкохарактерным особам вряд ли будет по силам обуздать такую большую группу молодежи. Она никогда не повышала голоса, ни разу за все то время, что читала нам лекции, просто обладала какой-то невероятной харизмой, что ее хотелось слушать и слушать, боясь перебить какой-нибудь глупостью.

Эта лекция была последней на сегодня, и когда звенит звонок, студенты поднимаются из-за парт, и начинается обычная в таких случаях возня. Все раскладывают по сумкам тетради, учебники и письменные принадлежности, кто-то обсуждает с друзьями планы на вечер, кто-то задает преподавателю какие-то вопросы по пройденному материалу, а кто-то просто пытается прорваться сквозь толпу, чтобы выйти из аудитории.

- Как насчет пойти и выпить кофе? – спрашивает Такада, когда мы всей компанией выходим из здания Университета, и с удовольствием подставляет лицо легкому зимнему ветерку. Он лениво развевает ее аккуратную челку, в два счета превратив прическу в воронье гнездо, но она только смеется, пытаясь остановить его разрушительную деятельность, но в то же время понимая, что укладку уже не спасти.

- Я – пас, - тут же отказывается Ниа, категорично качая головой, и легонько постукивает рукой по своей сумке, - меня ждет незаконченный доклад по истории криминалистики. Так что в другой раз.

У остальных возражений, как таковых, не находится. Даже у меня. Хотя мне не очень-то хочется идти в «Золотые листья» сегодня по той простой причине, что, во-первых, у меня осталось не так много карманных денег, а, во-вторых, мысли о своих проблемах как-то не слишком располагают к беззаботной болтовне за чашкой чая. Но я все же молчу и иду вслед за всеми к клубу, не желая портить никому настроение своими глубокомысленными изречениями на тему «Разумная трата денежных средств».

Клуб «Золотые листья» был организован и построен за счет Университета и является чем-то вроде его культурного центра, где студенты могут перекусить, если сидеть в столовой им не по нраву, подзаработать, так как тут работают многочисленные кружки и секции, и многое другое. Честно говоря, по началу я довольно скептически относилась ко всем этим секциям, потому что все это казалось мне более уместным где-нибудь в начальной школе, а никак не в Университете, где учатся взрослые люди. Но время показало другое, и у инструкторов не было отбоя от желающих. Сама я работаю тут официанткой вот уже четыре года, практически с самого первого дня, как моя нога ступила на территорию Гарварда. Платят, конечно, не какие-то там астрономические суммы, но зато можно легко совмещать работу с учебой, а заработка вполне хватает на то, чтобы жить без забот.

Стоит только распахнуть громоздкие, но удивительно легкие двойные двери этого одноэтажного здания, и ты словно оказываешься в другом мире, в котором все живут своей размеренной жизнью, нет вечно спешащих и вечно опаздывающих куда-то людей, играет спокойная музыка, а в воздухе витает какое-то приподнятое, чуть ли не праздничное настроение.

Как только мы оказываемся в зале, на навстречу тут же стремительно летит черно-оранжевый ураган, впоследствии оказывающийся просто Саю, одетой в форменный оранжевый фартук и козырек официантки.

- О, кого я вижу! – раскланиваясь перед нами, она активно жестикулирует руками, словно желая всем показать значимость внезапно оказавшихся в этих краях посетителей. – Для вас столик всегда найдется, уважаемые дамы и господа.

Она отчаянно кривляется, провожая нас до свободного столика, и изображает из себя гостеприимную хозяйку, обрадованную приходом дорогих гостей. Утащив у ближайших столиков пару свободных стульев, мы удобно располагаемся за самым большим. Саю, убедившись, что мы добрались без приключений, испаряется так же быстро, как и появилась. То, что ест каждый из нас, она и так прекрасно знает, так что нам даже не приходится диктовать ей свой длинный заказ. Впрочем, каким бы длинным он ни был, все заказанное нами всегда умещается всего на двух подносах. Так что уже через пять минут я была счастливой обладательницей ванильного молочного коктейля, куска пиццы «4 сыра» и порции картошки фри с острым соусом. И как всегда смеялась, глядя на то, каким полным ужаса взглядом смотрит Миса на мою еду. Ну конечно, она же у нас за здоровый образ жизни. Ладно хоть не пропагандирует его на каждом шагу.

Несколько минут все поглощены дегустацией пищи, так что повисает тишина, нарушаемая хрумканьем, чавканьем, швырканьем и прочими звуками, обычно сопровождающими этот увлекательный процесс.

- Кстати, Кристен, - вновь будто из ниоткуда появляется радом с нами Саю и бесцеремонно усаживается на краешек моего стула. – Хорошие новости! Зарплату дадут уже завтра, сегодня сказали.

И у меня тут же с души падает тяжелый камень, давивший на меня весь этот день. Потому что теперь можно ни о чем не волноваться и не париться по поводу квартплаты и подарков на Рождество и на День рождения Мисы в частности. А вместо этого лучше озадачиться вопросом, что дарить, дабы угодить вкусам всех.






Мой дом – обманчиво небольшой с виду, но очень просторный двухэтажный коттедж в пятнадцати минутах ходьбы от Университета – встречает меня темными зашторенными окнами и каким-то странным необъяснимым ощущением спокойствия и покоя. Стоит только войти в прихожую, обтряся снег с сапог о входной коврик, как с громким мяуканьем мне навстречу несется Том. Мой любимый котенок, названный так в честь героя известного мультика, и единственный постоянный обитатель этого дома. Я купила его на рынке еще на первом курсе, справедливо решив, что жить в совершенно пустом доме – это не дало, а с таким жителем он ни при каких условиях не будет казаться необитаемым. Да и в конце концов, я всегда обожала кошек. За четыре года маленький котеночек, вначале помещавшийся у меня на ладони, вырос в здоровенный комок бело-серого меха весом почти в одиннадцать килограммов. Отвечая на мою любовь и привязанность полной взаимностью, он всегда с нетерпением ждет, когда я вернусь домой. Вот и сейчас он трется об мои ноги, пока я разуваюсь, и мурлыкает. А я усаживаюсь на старую дубовую обувную полку, доставшуюся мне вместе с домом, и, высунув язык от усердия, приступаю к самой сложной части процесса раздевания – к снятию сапог. Тумбочка жалобно скрипит, норовясь вот-вот развалиться на части, но я не придаю этому особого значения.

- Сейчас-сейчас покормлю, - говорю я, пытаясь справиться с заевшей на голенище молнией, - дай хоть раздеться-то... Тьфу! – выплевываю я, когда он, выгнувшись в спине, умудряется потереться об мое лицо.

Наконец, сняв злосчастные сапоги, про себя хмыкая, что надо бы сдать их в ремонт, и повесив на крючок куртку, я прямиком иду на кухню. Зверски проголодавшийся за целый день Том, невероятно громко топая по полу своими пуховыми толстыми лапами, не отстает от меня ни на шаг. Пока я копаюсь в холодильнике, ища начатую утром банку консервов, он смотрит на меня широко открытыми глазам и издает протяжное и требовательное «МЯУ!». И это вполне можно расшифровать, как упрек. Дескать, сама-то небось наелась, а мне не даешь, жадина! В конце концов, искомая банка обнаруживается за кастрюлей с лапшой, занявшей практически всю полку. Выложив ее содержимое – как написано на этикетке, мясо кролика и ягненка – в кошачью миску, я поспешно отхожу, и мое пушистое чудо, чуть не сбив меня с ног, с чавканьем приступает к трапезе.

А я поднимаюсь к себе в комнату и включаю свет. Несмотря на то, что еще только семь вечера, на улице уже темным-темно, зима все же. Широко зевнув, я растягиваюсь на кровати, застеленной пушистым покрывалом с рисунком в виде тигров у какого-то пруда, и задумчиво смотрю в потолок. Еще в прошлом году мы с Мисой зачем-то наклеили на него обои со звездами, которые начинают светиться в темноте. Тогда нам казалось, что это очень круто, а сейчас мне смешно от нашего тогдашнего идиотизма. Потерев левый глаз, я пытаюсь разобраться в собственных ощущениях. Хочется спать, но и не хочется одновременно – верный признак того, что если лягу, то благополучно поваляюсь чуть ли не до часу в бесплодных попытках нырнуть в объятья Морфея, и в результате совсем не высплюсь. Так что я включаю ноутбук – самый верный способ прогнать сонливость.

В наушниках играет и стоит на повторе «Лунная» соната Людвига Вана Бетховена, я валяюсь на кровати на животе перед открытым ноутбуком, оживленно дрыгая ногами, и с перекошенным от внезапного неземного восторга лицом пялюсь в экран, читая новую главу манги. Хвала Лайту и Такаде, любезно переводящим для меня новые главы по мере их выхода! Одной рукой беру из тарелки, стоящей рядом, очищенные кедровые орешки и отправляю их себе в рот, а пальцем другой вожу по сенсорной панели и бью по клавишам, оставляя дюжину комментариев на форуме, поя дифирамбы мангаке и одновременно с этим общаясь по «аське». Как ни странно, но сегодня в сети одна только Миса, которая любителем общаться по ICQ вообще никогда не была.

Misa-Misa: «Привет! Уже дома?))»

Christen: «Ага. А где все? о_О»

Misa-Misa: «Ой, не спрашивай. >.< Все отчаянно делают вид, что заняты. Лайт так и сидит над своим переводом. Михаэль и Майл еще не вернулись. Таки пишет статью и даже табличку «Не беспокоить!» поставила на свой стол. >.> Нейт по-прежнему читает, а Саю увалилась спать сразу как пришла».

Christen: «Понятно))»

Misa-Misa: «Слушай, а ты завтра не занята?»

Christen: «Не очень, а что? :) »

Misa-Misa: «Пошли со мной по магазинам?*кавайные глазки*»

Я закатываю глаза – так вот для чего она вышла в сеть. Ищет компаньона для шоппинга. У меня уже был печальный опыт хождения с ней по магазинам, когда мы вышли чуть ли не засветло, а вернулись, когда зашло солнце. При этом набрали кучу всякого тряпья, половина из которого, на мой вкус, была настоящим хламом, а другая половина – вечерними костюмами, которые каждый день надевать не будешь. Наверняка и сейчас история повторится: опять вернемся домой затемно, да еще и ее вздохи сожаления придется выслушивать, что не везде успели побывать. Никогда не понимала, что люди находят в шоппинге. Кто-то говорит, что он помогает расслабиться... Однако меня он, наоборот, угнетает. Вот удовольствие-то – мотаться из одного бутика в другой, напяливать на себя какие-то непотребные шмотки, вертеться перед зеркалом, недовольно цокая языком, переодеваться в другие вещи, и так до бесконечности.

Но, помня, что у Мисы скоро День рождения, я все же даю свое согласие на эту авантюру, надеясь, что в процессе удастся купить ей какой-нибудь подарок. Потому что самостоятельный выбор подарков никогда не был моей сильной стороной, как ни печально это признавать.

Christen: «Ладно, но только чтобы вернулись до пяти, хорошо?»

- Как будто это возможно, - ворчу себе под нос я. – Ну да ладно. Один день я готова потерпеть. Хотя... вообще, почему Лайт с ней никогда не ходит?

Я тяжко вздыхаю, представляя, насколько за завтрашний день облегчится мой кошелек, и сколько новых вещей появится в моем гардеробе, и эти размышления никак не способствуют повышению моего настроения.

Misa-Misa: «Спасибо-спасибо-спасибо! Я заеду за тобой в полдень».

- Ну хоть в полдень, а не в восемь утра, как в прошлый раз, - продолжаю бурчать я. – Теплится робкая надежда, что хоть выспаться успею...

Christen: «ОК».

- Ну все, пропал выходной, - трагическим голосом говорю я Тому, с мяуканьем запрыгнувшему на мою кровать с намерением вылизать мои волосы. Но Мисе эту мысль не озвучиваю. Зачем портить ей настроение?

Misa-Misa: «О, Лайт, кажется, закончил свой перевод. Отойду на минутку».

Тут же ее статус меняется на «Отошел», и я выключаю ICQ. Знаю я ее - если уж Миса отвлеклась на Лайта, ее можно не ждать, ибо вряд ли она в ближайшее время вообще вспомнит о моем существовании. Закрыв ноутбук и переложив его на прикроватную тумбочку, при этом смахнув оттуда пару-тройку книг и тетрадей, переворачиваюсь на спину. Требовательное и возмущенное «МЯУ!» Тома свидетельствует о том, что ему явно не нравится игнорирование мной его замечательной во всех отношениях персоны. В отместку эта почти что пудовая груда шерсти сворачивается клубочком у меня на животе и благополучно отправляется в мир грез. И чихать ему с крыши Эмпайр Стейт Билдинг на мои проблемы с дыханием, вызванные его действиями. Так что после нескольких колебаний я осторожно перекладываю кота рядом с собой, выключаю свет и ложусь спать, даже не сняв домашнюю одежду. Впрочем, для меня это вполне обычное дело.







- Ну как, Кристен? Нормально? – поворачивается ко мне Миса, стоя между двумя зеркалами и придирчиво рассматривая свои отражения. На ней деловой костюм-тройка, уже пятнадцатый за последний час. Каким образом она умудряется так быстро переодеваться, так и осталось для меня загадкой, но несчастные работницы магазина раз за разом курсируют между торговым залом и кабинкой для переодевания, стараясь угодить столь требовательной покупательнице. – Хотя, подожди, - хмурится Миса, снимая пиджак и поправляя воротник на блузке. – По-моему она мне в груди узковата... Или нет?..

- Да нет, вроде все нормально, - улыбаюсь я, надеясь, что улыбка не получится усталой, и слыша вздохи облегчения, вырвавшиеся из груди несчастных продавщиц. А вообще, можно подумать, она сама не знает, что комплект одежды сидит на ней идеально, а цепляется ко всяким мелочам она просто по привычке. По идее, Мисе вообще можно ходить по магазинам одной, если целью является именно покупка одежды, а не бесцельное убивание времени, как сейчас. Просто потому что, она с ее талантом неспособна подобрать себе плохой костюм.

- Как думаешь, а что мне лучше одеть на Рождество? – интересуется Миса не то у меня, не то у своего отражения, быстро переодеваясь в свою одежду, в то время как продавцы тащат ворох вещей, которые она выбрала, к кассе. – Может, платье? Или ту кофточку с теми брюками?

«Хоть бы конкретизировала что ли...» – усмехаюсь я, вспоминая, какое количество различных платьев, кофт и брюк присутствует в ее гардеробе. Поди тут разберись, какое именно она имела сейчас в виду.

В результате мы возвращаемся в общежитие с двумя большими пакетами ее новых шмоток. Миса даже меня уговорила купить себе длинное черное платье, как раз к Рождеству. Сомневаюсь, правда, что надену его, у меня не было особых планов на этот счет. Хотя, оно, пожалуй, того стоит. Оно очень простого, классического покроя, трикотажное, чуть ниже колен, и на нем нет практически никакого декора, за исключением маленькой брошки на груди, но именно эта его простота и придает ему шик.

Отметив, что до следующей получки придется отказывать себе во внеочередных походах в «Золотые листья» и еще много в чем по причине элементарной нехватки средств, я с улыбкой смотрю, как Миса демонстрирует остальным новенькие серьги в виде распятий – мой подарок ей на День рождения.

Но времени рассиживаться вместе с друзьями подолгу у меня нет, потому что, несмотря на канун Рождества, меня ждет рабочая ночь. «Золотые листья» работают круглосуточно, не закрываясь даже на праздники, финансирования Университета с лихвой хватает на все. А что до посетителей в праздники, то тут раз на раз не приходится – иногда вообще почти никого нет, кроме парочки каких-нибудь оригиналов, а порой приходят большими группами, так что приходится вкалывать без остановки всю ночь напролет. Разумеется, о подобном администрацию клуба предупреждают заранее, чтобы и повара оставались на ночь – наше ночное меню несколько не согласуется даже с моими почти аскетическими представлениями относительно того, что надо подавать на стол по случаю праздника. Но сегодня такого не предвидится, так что нас ожидает вполне спокойная ночная смена, в течение которой можно будет даже отлучиться ненадолго поспать. Обычно если нет посетителей, то двенадцатичасовая сменяя – с семи вечера до семи утра – тянется довольно долго, но на такой случай мы всегда берем с собой что-нибудь, что могло бы развеять скуку, например, книги, сканворды, журналы – это не запрещено, лишь бы не мешало работе.

Быстренько заскочив ко мне, чтобы оставить новое платье, а заодно поздороваться и тут же попрощаться с Томом, радостно приветствовавшим нас в дверях, мы берем курс на клуб, оставив несчастное животное в самых расстроенных чувствах.

- Эй, дамы! – внезапно раздается за нашими спинами знакомый довольный голос. И мы не успеваем обернуться, как между нами втискивается Мелло, обняв нас обеих за талию. Я немедленно выскальзываю из его объятий, Саю же не успевает, потому что он держит ее уже двумя руками, не давая вырваться и не обращая ни малейшего внимания на возмущения. – Кристен, ты же не против, если, пока ты будешь на работе, мы подготовим все к празднику, ммм? – Лукаво смотрит на меня Мелло, прекрасно зная ответ заранее и абсолютно уверенный в успехе.

Вздохнув, я представляю, что же останется от моего дома после всей этой подготовки, но не озвучиваю эти предположения, наивно надеясь, что практически любой беспорядок можно будет исправить, было бы желание. Так что я все же вытаскиваю из кармана ключ и протягиваю ему. Взяв его, Мелло уматывает чуть ли не со скоростью звука, как сквозь землю проваливается. Я даже заметить не успеваю, как его уже нет. Вроде вот он был тут и вдруг – раз! – и нет его.

- Только не забудьте покормить Тома! – кричу я ему вслед, не совсем уверенная, что он меня услышал.

- Будем надеяться, что к нашему возвращению дом еще будет стоять, на том же месте, а не будет лежать в руинах, - усмехается Саю, тоже провожая Мелло взглядом и прекрасно зная, что и он, и Миса, и Такада отнесутся к этому с полной самоотдачей.

- Аминь, - киваю я, и мы продолжаем наш путь.

Том 1. Глава 2. Ночь перед Рождеством

Смена тянется настолько медленно, хоть волком вой. Времени первый час, а я уже от скуки готова лезть на стену. Саю, как ни в чем ни бывало, сидит за стойкой и, окидывая сонным взглядом зал, накачивается кофе, одновременно с этим пытаясь заполнить сетку лежащего перед ней кроссворда. Но это дело у нее явно не клеится, потому что она беспрестанно ругается и зачеркивает неправильно подставленные буквы. Кажется, она выпивает уже пятую кружку, совершенно не считая, что таким количеством кофеина вполне можно отравиться. Народу практически нет – как-никак канун Рождества – только пара завсегдатаев сидит за столиками у окна. Джон Уильямс – как и Мэтт, неплохой программист, буквально «живет» в Интернете. По крайней мере, я еще ни разу не видела, чтобы он сидел в кафе без своего верного ноутбука. Он даже заказ делает, не отрываясь от экрана. Про таких как он, обычно говорят «ботан», и, пожалуй, я с этим действительно соглашусь. Высокий долговязый парень в очках с собранными в небольшой аккуратный хвостик сальными волосами. Такой тип личности обычно считается этакими «серыми мышками», совершенно незаметными в повседневной жизни. Такой мог бы спокойно пройти по охраняемому коридору в Пентагоне, и никто бы не обратил на него внимания. Совершенно непримечательный парень. А вторая– Эни Брайден. Очень красивая девушка, словно сошедшая с глянцевой обложки модного журнала, и это не так далеко от истины. Будучи выше меня на полголовы, стройная с длиннющими почти до колен иссиня-черными волосами, постоянно то заплетенными в толстую косу, то собранными в какую-то диковинную прическу, Эни грезит о карьере фотомодели, небезосновательно полагая, что для этого у нее есть все данные. Хотя она тоже не слишком разговорчивая. Каждый раз приходя в «Золотые листья», она всегда заказывает одно и то же: низкокалорийный салат из овощей и морепродуктов и зеленый чай без сахара – о чем предупредила с самого начала. Оба они – в этом году выпускники Гарвардской Высшей Школы Дизайна. Вот и все, что я о них знала. Так что ничего удивительного, что один из них, как всегда погружен в содержание очередного сайта на экране ноутбука, стоящего перед ним на столике, а другая рисует какие-то модели одежды в тетради.

- Какой идиот пойдет в Рождество жрать в кафе? Тем более в такую забегаловку, как наша? – наплевав на правила поведения официантки, широко зевает Саю и встает со стула. – Ты как хочешь, а я в гардероб. Думаю, с таким наплывом посетителей ты справишься и одна…

С гардеробом у нас отдельная история. Он у нас что-то вроде комнаты отдыха. Когда устаешь, там можно посидеть в уединении и даже вздремнуть минут десять после обеда. За все время существования «Золотых листьев» там скопилось такое великое множество забытых посетителями, но не забранных вещей, что, при желании, из них можно сделать роскошную постель, чем бы бесстыдно и пользуемся.

Я про себя отмечаю, что при таком раскладе Саю вполне может отправляться на боковую на всю ночь. Сильно сомневаюсь, что этой ночью к нам лихим ветром занесет хоть одного человека. А подать тем, что есть, дополнительную кружку чая или кофе или же сделать какой-нибудь бутерброд я смогу и без помощи Саю. Я-то прекрасно сегодня выспалась, несмотря на то, что вчера вечером заранее похоронила себя в преддверии совместного шоппинга с Мисой, а у Саю с этим вечные проблемы. То она уснуть не может долго, то просыпается посреди ночи по десять раз, то еще что-то. И сколько не говори ей, что всему виною кофе, который она потребляет тоннами, все без толку: она все равно воротит нос от любого другого напитка. Благо в ночную смену, кроме нас двоих и охранника в кафе из персонала больше никого нет. Все блюда и напитки, которые входят в ночное меню, мы делаем сами. В придачу никаких камер слежения, а соответственно и никакого шанса, что директору станет известно о нашем спанье на рабочем месте. Охраннику на это вообще фиолетово.

Однако не все в этой жизни происходит так, как было запланировано изначально. Вот и сейчас стоит только Саю направиться к двери, ведущей из зала в служебные помещения, как раздается звон колокольчика на входе. Мы как по команде поворачиваемся в ту сторону и замираем на месте. Моя рука сама собой начинает почесывать затылок – верный признак того, что мозг категорически отказывается принимать увиденное, как должное. Потому что уж чего мы навидались на этой работе, каких только посетителей к нам не заносило: бывало, что на огонек заглядывали косплейщики, переодетые в костюмы самых разных героев аниме; порой приходили и дамы в одном бикини; или же откровенно гламурные девочки, которые раздражали Саю до зубного скрежета; а пару раз, приходили люди – пардон – с нетрадиционной ориентацией. Благо, нравы тут более, чем свободные. Но таких чуднЫх оригиналов еще не было ни разу. Нет, я еще готова понять, что манера одеваться у всех разная – пусть хоть в розовый костюм кролика наряжаются! - но ходить по улице в декабре в одной водолазке и джинсах – это уже из ряда вон… даже на мой вкус…

Пришедшим является молодой человек лет двадцати двух с торчащими во все стороны черными волосами и огромными черными же глазами, чем-то напоминающими мне глаза Ниа – похожая форма, а круги под глазами еще темнее, чем у Нейта, словно этот кадр ночи напролет проводит в библиотеке, да не просто читая книги, а, как минимум, расшифровывая древние письмена каких-нибудь египтян, Майя или Ацтеков. Он заметно сутулится и, обведя каким-то странным отсутствующим взглядом зал, не остановившись ни на чем, направляется к столику у окна, расположившись как раз между двумя другими посетителями.

Я бросаю вопросительный взгляд на Саю: интересно, что она думает по этому поводу, - но она только пожимает плечами и кивает в ответ, ехидно и лукаво улыбаясь. И этот ее взгляд можно истолковать как: «Я ушла отдыхать, помнишь? Так что, увы и ах, ничем не могу помочь и этот фрукт на твоей совести. Да и к тому же сейчас так и так твоя очередь». Я перевожу взгляд с нее обратно на нашего посетителя. Странно... Любуется пейзажем за окном, одновременно с этим крутя в руках меню. И как, интересно, он там что-то прочитает, если смотрит не в брошюру, а на стекло? В отражении? И, кажется, его совершенно не напрягает, что официантки не спешат к нему подходить. Такое ощущение, что он и вовсе не догадывается о нашем существовании. Саю, зараза такая, гнусно хихикая и ядовитым тоном желая мне удачи, все же удаляется в гардероб, оставляя мне один на один со странным посетителем. Стараясь выкинуть из головы все эти ненужные мысли, я все же подхожу к злополучному столику, натянув на лицо дежурную улыбочку. Вблизи гость выглядит еще более чуднЫм, чем мне показалось сначала. Сидит, поджав колени к груди, и разглядывает меню, держа его большими и указательными пальцами. Где-то с полминуты я не решаюсь вмешаться в этот метафизический процесс. Но стоит только открыть рот, чтобы спросить, что же он желает заказать, как он сам поднимает на меня свои огромные глазища и спрашивает:

- А у вас есть джем?

И это так неожиданно, что я чуть не подскакиваю. До этого он вел себя так, словно вообще меня не видел. Да еще и его нелепый внешний вид начисто выбивает из колеи. Малость растерявшись, я все же стараюсь как можно скорее взять себя в руки.

- У нас есть только фруктовый наполнитель, но он идет как заправка для мороженого.

- А клубничный есть? – его глаза загораются, как у ребенка, впервые в жизни оказавшегося в кондитерской и отчаянно желающего получить все и сразу. И с чего бы такие перемены. Вроде бы только что его взгляд был скучающим и безучастным.

- Есть.

- Тогда принесите мне... – он прищуривается, прикусывая ноготь на большом пальце, словно раздумывая над чем-то, - ... десять порций клубничного наполнителя.

- А какое мороженое? – осторожно интересуюсь я, уже не зная, что и думать. Более нелепого заказа, чем этот, мне не доводилось принимать никогда в жизни. Даже страшно представить, что он может к этому еще попросить.

- А разве я просил мороженое? – его и без того огромные глаза становятся еще больше, и это чертовски действует на нервы. В придачу ко всему он еще и смотрит, не моргая, и создается впечатление, будто меня просвечивают невероятно мощным рентгеном.

- Не просили, - отвечаю ровным голосом. Кажется, с ним будет тяжело... - Но наполнитель подается только с мороженым.

- Вот как... – он вновь прикусывает ноготь большого пальца, и вкупе с его позой этот жест выглядит настолько сюрреалистично и по-детски, что я поспешно трясу головой. – Ну… тогда принесите мороженое, но наполнитель дайте отдельно.

Мысленно закатываю глаза, не понимая причины такого занудства, но внешне продолжаю выглядеть гостеприимной хозяюшкой. Убедившись, что ни о чем, кроме клубничного наполнителя для мороженого, он думать не может, возвращаюсь за стойку, уже начиная сожалеть о своей бодрости. Надо было притвориться полусонной и самой идти в гардероб, а Саю пусть бы возилась с этим чудиком. Она же любит всяких клоунов.

Пломбира не осталось, так что после недолгих размышлений накладываю шарик ананасового. Не сказать, что я отдаю предпочтение этому вкусу – я вообще сладкое не люблю - просто ярко-желтый цвет шарика, по моему мнению, способен неплохо скрасить холодную декабрьскую ночь. Да и в конце концов, он же не уточнил, какой ему нужен вкус. К тому же, похоже, он вообще в мороженом совершенно не заинтересован. Вздохнув, беру другую креманку и выдавливаю туда наполнитель. И морщусь. Ненавижу клубнику.

Составив все на круглый железный поднос, приношу заказ и опять впадаю в состояние культурного шока. И есть, от чего: это чудо природы демонстративно откладывает в сторону чайную ложку, отправляет шарик мороженого вместе с одноразовой креманкой в мусорную корзину, а потом приступает к поеданию варенья, черпая его горстями и облизывая пальцы.

От одного только вида этой трапезы я лишаюсь дара речи, и мне становится дурно, похоже, как бы я не противилась маминому пуританскому воспитанию, оно все же дает о себе знать. С трудом удержавшись от того, чтобы начать читать лекцию о правилах хорошего тона, я оставляю странного гостя наедине с его лакомством и ухожу на свое место, усевшись на стул, который не так давно занимала Саю. Слава богу, что она всего этого не видела. Знаю я ее коварную натуру - ее ехидных комментариев в свой адрес по поводу всего происходящего я бы точно не перенесла. Хотя не факт, что ее бы это тоже не шокировало, так же, как меня.

Не знаю, сколько проходит времени. В кафе царит тишина: Эни и Джон уже ушли, только парень продолжает есть свое варенье. Но, наконец, этот кошмар для моих нервов заканчивается, и он просит меня принести счет. С невероятной легкостью на душе оттого, что сейчас он лишит меня своего общества, я выполняю эту просьбу и начинаю отходить, как вдруг он заявляет:

- Спасибо вам, Кристен О’Хара.

Меня словно обухом по голове ударяет и я резко разворачиваюсь, смотря на него во все глаза.

- Откуда вы знаете мое имя?

- Прочитал на вашем бейджике.

- На мне нет бейджика.

- Правда? – удивляется он, наклоняя голову в бок, и от его нелепого вида мне хочется расхохотаться. – Значит, я видел его раньше, когда заходил себя в прошлый раз.

«Мог бы и не врать, - хмыкаю про себя я. – Он ни разу тут не был. Я бы запомнила. Уж ЕГО я бы точно запомнила!» Но вслух ничего не говорю.

Все также сутулясь, он направляется к выходу. И мне от его не в меру легкого наряда становится окончательно не по себе. Ну нельзя же, в самом деле, зимой ходить вот так!

- Э-э-э... – неловко произношу я, отчаянно пытаясь собрать мысли в кучу и правильно озвучить свою мысль. – Может, дать вам куртку? Холодно же на улице...

Как я и говорила, у нас в гардеробе скопилась уже куча забытых вещей на любой вкус. Так что не думаю, что в том, чтобы пожертвовать какую-нибудь курточку, будет что-то зазорное.

- Спасибо, не надо, - не оборачиваясь, отвечает он, на миг замерев в дверях. – Я на машине.






Ближе четырем утра возвращается Саю, еще более сонная, чем была до своего ухода. Можно подумать, она там не спала, а таскала мешки с цементом. Недовольно ворча что-то по поводу того, что я выпила ее кофе, она наводит себе еще целую кружку этой черной отравы и выпивает залпом. М-да, похоже, сон во время рабочей смены дурно влияет на ее настроение. Я морщусь и отворачиваюсь, а про себя размышляю, рассказать ей про любителя варенья или нет. И когда начинаю склоняться к тому, чтобы промолчать, Саю сама поднимет эту тему.

- Так что это был за фрукт?

Пока я рассказываю ей подробности, она неуважительно хихикает и изо всех сил сдерживается, чтобы не заржать в голос. Само собой, я понимаю, что ее так веселит, - на ее месте я бы и сама смеялась, пожалуй, - но мне почему-то совсем не смешно. С момента ухода этого странного парня у меня в душе появилось какое-то необъяснимое неприятное чувство, навязчивое как тошнота. А от воспоминания об его тяжелом пронзительном взгляде меня и вовсе бросало в дрожь.

- Как же я вовремя ушла, - смеется Саю, когда я заканчиваю рассказ. – Я бы определенно чувствовала себя третьей лишней, мешая такому трогательному свиданию. – И не обращая ни малейшего внимания на мой убийственный взгляд, продолжает: - Вы же отлично друг другу подходите, прямо идеальная пара, если посмотреть. Сладкоежка и ярая противница сладкого. Противоположности всегда притягивались! Это же основополагающая составляющая нашего безумного мира!

- Кончай издеваться! – шикаю на нее я, боясь, что она начнет развивать свои мысли в этом направлении, и это затянется минут на десять в лучшем случае. – Мне и так не по себе от всего этого...

Еще несколько секунд она, словно на автомате, продолжает нервно хихикать, а потом вдруг становится серьезной, спрятав подальше неуместную улыбку. Видать, вид у меня был тот еще, раз уж даже ее проняло. Остановив взгляд своих карих глаз на моем лице, она неодобрительно качает головой.

- Паршиво выглядишь, - наконец, замечает Саю, цокнув языком. И, словно решив, что этого вердикта недостаточно, начинает качать головой, чтобы окончательно убедить меня в несоответствии моего вида ее представлениям о внешности девушек. – Что с тобой?

А я не знаю, что ответить. Просто не могу, как следует, облачить свои мысли в слова. Да какое там, я сама не знаю, что со мной происходит. Желудок неприятно сжимается, руки едва заметно дрожат, а в голове такой кавардак, что в страшном сне не приснится. Такое впечатление, что либо меня укачало, либо я начинаю простывать. Обычно такие симптомы у меня наблюдаются только в подобных случаях. Но нынешняя ситуация явно не подходит ни под то, ни под другое.

- Иди-ка ты в гардероб, - нахмурившись, советует Саю и слегка наклоняет голову на бок, будто так она может увидеть что-то, ранее скрытое от ее придирчивого взгляда. – Ты устала, и тебе надо отдохнуть. Так что иди полежи.

Я, зажмурившись, так отчаянно мотаю головой, что она даже начинает кружиться. Вот уж чего мне сейчас действительно не хочется, так это сидеть одной в маленькой комнатушке наедине со своими мыслями, вернее, с их полным отсутствием. Разве что с воспоминаниями о таинственном госте. Блин, знала бы, что эта встреча окажет на меня такое действие, вообще бы не пришла сегодня на работу. Интересно, этот парень вообще кто? Студент? Если да, то с какого факультета? Не хотелось бы случайно столкнуться с ним в коридоре Университета. Хватит с меня одной встречи.

- Нет, не хочу, - говорю я, отобрав у нее очередную кружку паршивого кофе и осушив ее в три глотка. – Лучше я тут посижу. Давай поговорим о чем-нибудь, делать-то все равно нечего. – Да-да-да! Мне очень нужно говорить. Тараторить без остановки. О чем угодно, как это любит Миса. Лишь бы занять мозг чем-нибудь. Черт, я готова обсуждать даже Телепузиков!

Еще некоторое время она внимательно смотрит на меня, словно раздумывая, продолжать спор или нет. Но потом только легкомысленно машет рукой. Слава богу! Хотя, почему я, собственно, сомневалась в ней? Саю, умничка, всегда вовремя понимает, когда стоит спорить, а когда лучше помолчать и оставить истерзанного собеседника в покое.

- Как хочешь.

Остаток смены мы проводим, выстраивая предположения по поводу того, что же за приготовления к Рождеству организовал в моем доме Мелло. Честно говоря, наши прогнозы совсем неутешительные. Саю уверена, что там все будет ужасно темным и готичным, совершенно не соответствующим нашим с ней представлениям о светлом и добром празднике. А мне, наоборот, думается, что Такада и Миса эту затею не одобрят и непременно навяжут ему что-нибудь на свой вкус, так что дом от погреба и до чердака будет весь в розовых гирляндах, рюшках и тому подобной ерунде, которая больше подошла бы для Дня Святого Валентина, а не к Рождеству. Но все же мы наивно верим в гипотетическое «лучшее» и стараемся не портить себе настроение. Ближе к семи часам, когда кафе окончательно пустеет (можете представить, после странного посетителя забегала еще парочка каких-то экстрималов!), Саю опять начинает отчаянно клевать носом, и никакой кофе ей не помогает. Бедняга! Я тоже засыпаю, но в гардероб по-прежнему не иду. Просто не хочу оставаться одна, боясь, что ненужные мысли опять полезут в голову, и тогда Рождество лично для меня точно можно будет считать испорченным. Вместо этого вытаскиваю телефон и захожу в ICQ. Как и ожидалось, ребята тоже не спят, однако, шансы застать кого-нибудь за компьютером мизерные. Прекрасно зная организаторские способности Мелло и Такады, я понимаю, что сидеть без дела никто не будет. Все наверняка вкалывают, как проклятые. Хотя, казалось бы, тоже мне работа – дом нарядить. Повесил мишуру, пару гирлянд, поставил елку, и все, вот и весь наряд. Но они же у нас ребята творческие, и к подобным вещам привыкли подходить основательно. Что ж, нам же лучше. В наше время бесплатных дизайнеров днем с огнем не сыщешь. Хоть и терзают меня смутные сомнения, что вся их работа будет удовлетворять моим вкусам. А, ладно... Дареному коню в зубы не смотрят.

Christen (всем сразу): «Ау! Есть кто-нибудь?»

К моему величайшему удивлению, отзывается Такада, которая – я была в этом просто уверена – сейчас должна вовсю заниматься развешиванием мишуры и наряжанием елки. Что же, получается, леди-прораб отдыхает, пока остальные работают? Ну и ну...

Taki: «О, привет Крис. Ты как раз вовремя – я уже собиралась тебе звонить. У нас тут дело чрезвычайной важности»

«Господи боже, что у них там случилось?! Что, трубу прорвало, или электричество отключили? Или поранился кто-нибудь? Только этого не хватало. Сейчас, в канун Рождества попробуй найди врача...»

Taki: «Мы с Мисой как раз спорили, какого цвета мишуру повесить на окно. Она говорит, что черную, а я говорю, что синюю. Так какую?»

«Тьфу ты! - качаю головой, чувствуя, как гора падает с плеч. - Нашли из-за чего спорить... Какого черта она меня так пугает?!»

Ну, впрочем, как я и думала, Такада и вправду занимается делом, а не прохлаждается.

Christen: «Повесьте желтую».

Taki: «Бяка >.< Вот вечно ты так... А желтой все равно больше нет, так что повесим синюю. ^^ Ладно, мы уже почти закончили. Ждем только вас с Саю. Когда вы там уже освободитесь?»

Christen: «Да хоть сейчас. Народу все равно никого. За всю ночь только пара-тройка посетителей и была».

«Пожалуйста, только не спрашивай о них ничего... Ну пожалуйста... Мне меньше всего сейчас хочется рассказывать об этом уникуме. Господи, ну пусть ей будет это неинтересно!»

Но, похоже, она и с самого начала не собиралась интересоваться подобными глупостями. И слава богу! Быть подвергнутой жесточайшему журналистскому допросу мне хочется в последнюю очередь. Тем более на такие темы. Но, как бы там ни было, чтобы отвлечь ее от нашей с Саю работы, я предпочитаю увести разговор вообще в другое направление.

Christen: «Вы покормили Тома?»

Taki: «Конечно. Он наелся до отвала! Целых три банки с консервами слопал! Ты что, его совсем не кормишь? Оголодал бедняга... А сейчас вон на кровати развалился, словно король. И тут же орет, если кто-то пытается нарушить его уединение».

Christen: «Ну да, ты попробуй забудь его покормить. Жизни не даст! ^^ Ладно, мы уже закрываемся. Скоро придем, ждите))»

И закрываю телефон. Времени как раз пробивает семь утра, а значит, мы можем со спокойной душой идти домой. Охранник, мерзавец этакий, вообще ушел еще два часа назад. Дескать, Рождество же. Так что я пошел, а вы, девочки, вкалывайте. Ну и черт с ним! Саю к этому моменту уже сладко спит, положив голову на руки и бормоча себе под нос что-то нечленораздельное. Приходится ее растолкать, чувствуя себя при этом величайшей злодейкой всех времен и народов. Больше всего на свете ненавижу будить людей! Хотя, нет. Сладкое, пожалуй, ненавижу больше. Она спросонья ворчит что-то непристойное – настоящий шедевр в жанре разговорных ругательных импровизаций! - но, поняв, что можно наконец-то уходить, вмиг очухивается, прогоняет сон и, помыв свою кружку, мчится в гардероб. Куда там Мелло с его нечеловеческой скоростью! Видел бы он сейчас Саю, удавился бы от зависти! Я быстро пробегаюсь по столикам с мокрой тряпкой – так, на всякий случай, - убираю выручку в сейф, как положено, закрываю кассу, короче говоря, провожу все обязательные ритуалы закрытия смены.

Саю входит в зал как раз в тот момент, когда я заканчиваю составлять стаканы на стойке. Бросив форму в сумку и накинув куртку, которую она принесла, я вслед за ней выхожу из «Золотых листьев», заперев за собой дверь. Скоро придут Кэти и Анжела – официантки с другой смены, у них есть свои ключи, а мы со спокойно душой может отчаливать, куда угодно, хоть к черту на кулички. Впрочем, наши запросы в этой области куда скромнее, так что мы просто двигаемся домой.

Том 1. Глава 3. Праздник

Снег сыплет крупными хлопьями, ветра нет, и везде чувствуется атмосфера праздника. Высыпавшие на улицу детишки играют в снежки, несколько уйдя в игру с головой, что пару раз нам даже приходится уклоняться от летящего в нашу сторону комка снега. Взрослые, несмотря на раннее утро, носятся туда-сюда, пока мы идем к дому. Кажется, что только у нас двоих нет никаких забот. Ощущение тревоги так никуда и не ушло, но сейчас мою голову больше заполняют мысли о том, как весело будет сегодня вечером. На фоне нехороших дум даже предстоящее разглядывание совместных трудов команды МТМ, как я мысленно окрестила Мелло, Такаду и Мису, выглядит, как неплохая шутка, как раз в духе предстоящего торжества.

- Ну что, успокоилась? – Саю как всегда видит меня как на ладони. Почему-то мне почти никогда не удается скрыть от нее свои мысли. Остальные могут ломать голову часами, а ей достаточно одного только взгляда, чтобы понять все и сделать соответствующие выводы. Просто невероятная проницательность. Хотя, иногда это здорово действует на нервы. Порой тяжело общаться с человеком, видящим тебя, как на ладони и в мгновение ока отличающим правду ото лжи.

- Да, вполне, - улыбаюсь в ответ, пиная очередной комок снега, от которого пришлось отпрыгивать в сторону. Наверное, моя улыбка выглядит вымученной и усталой, но я не придаю этому особого значения. Саю и так в курсе, что довело меня до такого состояния, так что нет смысла пытаться притворяться. – Только не говори остальным, ладно? Не хочу портить им Рождество.

- За кого ты меня принимаешь? – она прищуривает глаза и надменно искривляет губы, изо всех сил старается выглядеть возмущенной, словно я ее оскорбила в лучших чувствах, но широкая улыбка, быстро пришедшая на смену надменности, сводит на нет всё ее актерство. – А вообще кончай переживать из-за всякой ерунды. Подумаешь, какой-то парень. Если он придет туда еще раз, можешь спрятаться под стойку. Я сама приму у него заказ.

- Ты такая добрая... – приглушенно смеюсь я в кулак.

Остаток пути проходит в молчании, но оно не тяготит нас. У нас вообще очень хорошо получается вместе молчать. Как говорил Макс Фрай, «если двум людям есть, о чем поговорить, это признак взаимной симпатии, но если им есть, о чем помолчать, это говорит о настоящей дружбе». Как раз наш случай. Уже на пороге дома мне внезапно охватывает чувство, будто кто-то пристально разглядывает мой затылок, так что я резко оборачиваюсь. Никого.

- Ты чего? – удивленно и несколько обеспокоено спрашивает Саю, смотря в ту же сторону, что и я.

- Понятия не имею, - пожимаю плечами я, действительно не понимая, что на меня нашло. – Кажется, у меня мания преследования началась на почве…

«...всего этого», - собираюсь сказать я, но обрываю себя на полуслове, потому что в этот момент моему взгляду предстает то, во что превратился мой дом. Первой моей мыслью было, что я, наверное, ошиблась адресом, потому что вот это помещение, густо обвешанное мишурой, гирляндами, бумажными снежинками и прочей рождественской ерундой, никак не может быть моим домом. Черт, ведь представляла же я себе все это и еще многое другое, что ребята могли учудить с моим домом. Но, видимо, к такому просто невозможно быть готовым! Так, ладно, ладно, держи себя в руках, Кристен! Это же твои друзья.

- Не прошло и полгода! – выскакивает нам навстречу радостная Миса, разодетая в свое любимое черное платье с жестким корсетом и пышной юбкой. Видать, решила не дожидаться вечера и принарядиться сразу. И как не боится наставить на ткани затяжек? Впрочем, это же Миса... У нее затяжек не бывает никогда.

Следом за ней в прихожую выходит и Такада. Она, хоть и не лучится счастьем, как Миса, но тоже выглядит очень довольной. В вечернее одеяние пока обряжаться не стала, зато о макияже предпочла позаботиться заранее. И как им не надоедает крутиться перед зеркалом и малеваться? Лично мне лень заниматься и тем, и другим. Стало быть, противоположности действительно притягиваются.

- Ну как, нравится? – невинно интересуется она, радостно сцепив пальцы в замок и нацепив на лицо выражение, которое вполне можно истолковать как «А что я? Я ничего». Блин, она еще спрашивает!

Я хочу высказать все, что об этом думаю, но никак не могу подобрать нужные слова. Потому что, во-первых, не знаю, как можно просто и понятно объяснить, что размалевывать комнату в общежитии – это одно, а разукрашивать весь дом, причем, им не принадлежащий, – это совсем другое, и во всем надо знать меру. А, во-вторых, по-прежнему не хочу портить никому настроение перед праздником.

- Ух ты! – у Саю, в отличие от меня, наоборот разгораются глаза. И это удивляет меня безмерно. Помнится, одевающиеся гламурно девочки бесили ее настолько, что она не могла из-за них сосредоточиться ни на чем. Однако гламурно обставленное помещение вызывает у нее чуть ли не щенячий восторг. И где, спрашивается, логика? – Ну вы даете, девчонки!

В этот момент из гостиной раздается какой-то жуткий грохот, и мы спешим туда, надеясь, что это не люстра отпала, и не елка упала с табурета. Остальное лично мне не кажется таким уж ужасным событием. Открывшаяся нам картина поражает нас до глубины души. Нет, мировой катастрофы не случилось. Только локальная... Там, как ненормальные носятся Мэтт и Том, с которым он играет. Гоняясь за фантиком на веревочке, который держит в руках Мэтт, кот сшибает все на своем пути, будь то журнальный столик или табуретка. Хотя, кто из этих двоих наносит больший урон, можно еще поспорить… собственно, удивляться нечему - Мэтти души не чает в моем коте, и всегда рад отложить приставку, чтобы вместе с этим комком серого меха перевернуть весь дом с ног на голову. Ладно уж, пусть развлекаются...

- Кхе-кхе, - покашливает Такада, вмешиваясь в эту идиллию и явно не разделяя моей лояльности в отношении этих двух.

И Мэтт, и Том замирают как по команде и смотрят на нас таким взглядом, будто только что проснулись. Глаза круглые, рты приоткрыты, а кот еще и ушами дергает. Бесценное зрелище! Как всегда под рукой нет фотоаппарата.

- Э-э-э… ну ни фига себе… - только и может выдавить Майл, оглядевшись по сторонам и оценив учиненный беспорядок, а потом делает ангельское личико и улыбается сложившей руки на груди Такаде. – Не беспокойся, Таки, я все приберу.

Кот, распушив хвост и подняв его трубой, тут же гордо уходит из комнаты в кухню, словно желая этим сказать, что он тут совершенно ни при чем, и если мы собираемся и его привлечь к приборке, то пришли явно не по адресу. А он пока пойдет и попробует стянуть что-нибудь со стола. Возможно даже, что ему повезет, и украденное окажется чем-то вкусным.

В дальнем углу гостиной на самой ненадежной и вечно шатающейся табуретке балансирует Ниа, рискуя в любой момент смачно грохнуться на пол, и развешивает на высокую елку разноцветные стеклянные шары, не обращая ни малейшего внимания на балаган. Там же у окна тоже на табуретке стоит Мелло и возится с длинной гирляндой, пытаясь прикрепить ее к гардине. Но та с упрямством старого осла ни в какую не желает цепляться за крючок и вечно соскальзывает, стоит только ее отпустить. Но Мелло не сдается и с лицом человека, настроенного биться до победного конца, предпринимает все новые и новые попытки обуздать нить с лампочками.

- Давай помогу, - сжаливается над ним Саю, когда гирлянда в очередной раз срывается, при этом опутав беднягу с ног до головы, а сам он чуть было не падает с табуретки.

Миса и Такада уходят на кухню, откуда доносятся весьма аппетитные запахи. У меня аж слюнки потекли, я ведь не ела всю ночь – кофе не считается. Но не сейчас… Еще не время.

Так что я поднимаюсь на второй этаж и захожу к себе в комнату. Вопреки моим опасениям, ее разукрашивать По-Рождественскому ребята не стали. Ну и слава богу. Быстро переодевшись в домашнюю одежду, вновь спускаюсь вниз. Мэтти уже убрал мусор, Саю и Мелло вдвоем одолели злосчастную гирлянду, да и елка стоит полностью наряженная.

На кухне царит настоящая суматоха, яблоку негде упасть. Там собрались все и пускают слюни, глядя как Лайт режет куриное филе для салата. В духовке печется жюльен, в кастрюле на плите варится кисель, столь любимый всеми, кроме Лайта и Саю, а Миса и Такада украшают кремом огромный фруктовый торт. Том, видимо, считая, что ему уделяют слишком мало внимания, ходит между ногами и требовательно мяукает, периодически поднимаясь на задние лапы, чтобы заглянуть на стол. Мелло возится в холодильнике, переставляя там тарелки с полки на полку, чтобы освободить место для салатов и торта. Мэтт стоит у окна и не принимает участия в готовке. Удивительно, что в PSP не играет. Саю сидит на стуле опять же с кружкой кофе и, кажется, засыпает, положив голову на плечо Ниа, который тоже сидит и скучает.

- Так, народ! – внезапно громко объявляет Лайт, сморщившись, когда кто-то в очередной раз наступает ему на ногу. – Нарооод! – повторяет он, когда на его зов никто не обратил внимания. – Идите в гостиную, а?

- Я остаюсь, - тут же заявляет Миса, лукаво улыбаясь и потрясая пакетом с кремом, при помощи которого она делала кремовые розочки. – Надо закончить торт.

Саю тут же вскакивает на ноги и, по привычке оставив недопитую кружку на столе, уходит, утягивая меня за компанию.

- Кристен, где я могу поспать? – еле-еле ворочая языком спрашивает она, когда мы оказываемся в гостиной.

- Пошли, - усмехаюсь в ответ я, поднимаясь по лестнице. – Сразу бы сказала, что с ног валишься...

Впрочем, сама я чувствую себя немногим лучше Саю – бессонная ночь брала свое. Прислушавшись к звукам, доносящимся из гостиной – гулу телевизора, обсуждению последних новостей в Университете и прочим – я решаю, что если я позволю себе несколько часов вздремнуть, то мировой катастрофы не случится.

Я довожу Саю до комнаты для гостей, где обычно ночевали мои родители, если приезжали меня навестить, и она, не раздеваясь, падает на кровать и моментально отрубается. Моя комната напротив, так что через минуту я поступаю точно также.





- С Днем Рождения, Миса! – кричим мы, сидя за столом.

Все встают по очереди и произносят поздравительную речь – это уже наша маленькая традиция. Обычно я никогда не придумываю ничего заранее, а импровизирую, выдавая при этом длинные и пафосные тирады, но сегодня, похоже, не мой день. В голове нет ни одной мысли, и чувство реальности происходящего сильно притуплено. Я наблюдаю за всем, словно смотрю телевизор. Словно я сплю и вижу красочный сон. Я вижу, как радостно улыбаются Саю и Такада, как хором поздравляют Мису Мэтт и Мелло, как надевает ей на шею подвеску в форме снежинки Ниа, как ее целует Лайт, и ничего, совершенно ничего не чувствую. Словно все это происходит не здесь, а где-то в потустороннем мире.

Когда наступает моя очередь, я лишь поднимаю бокал и коротко произношу:

- Будь счастлива.

Все смотрят на меня удивленно, а мне совершенно неохота им ничего объяснять. Я просто не могу этого сделать.

- Я считаю, что счастье – это самое главное, что должно быть у человека, - все же поясняю я, когда пауза неловко затягивается. – Было бы счастье, а остальное приложится.

- Неплохо сказано, - одобрительно замечает Мэтт.

Бьют часы, и звон бокалов нарушает тишину. Ребята наперебой друг друга поздравляют, а я полностью отключаюсь от происходящего. Перед глазами все плывет, и начинают плясать зеленые и красные круги, словно я уже приняла изрядную дозу спиртного. А еще очень хочется спать...

Играет музыка, и наша маленькая вечеринка идет своим ходом. Кружатся в медленном танце Лайт с Мисой и Мэтт с Такадой, за столом сидят Саю и Мелло и, за обе щеки уплетая торт, яростно спорят по поводу музыкальных исполнителей. Ниа молча наблюдает за всеми, мягко поглаживая Тома, который расположился у него на коленях, и кажется вполне довольным жизнью. Как в этот момент выгляжу я, боюсь даже представить, но думаю, что не самым лучшим образом. Но благо, все заняты собой и никто не обращает на меня внимания.

Справедливо решив, что мне надо проветриться, я иду выносить мусор, которого после готовки да и во время празднования накопилось прилично. Мусорный бак недалеко от дома, буквально в десяти метрах, так что я накидываю только легкую курточку, не собираясь задерживаться на улице. Просто хочу глотнуть свежего воздуха...

Когда пакеты с мусором занимают свое место в баке, ощущение, что мой затылок сверлит чей-то пристальный взгляд, опять возвращается. Молниеносно развернувшись, я сталкиваюсь лицом к лицу с Ниа и вскрикиваю от неожиданности.

- Эй-эй, полегче, Крис, - поднимает руки вверх он. – Это всего лишь я.

- Чееерт, Нейт… Никогда больше так не делай, - шумно втягиваю воздух я, а потом подозрительно на него кошусь. – Что ты тут вообще делаешь?

- Просто хотел предложить тебе немного пройтись, - пожимает плечами он, протягивая мне курточку потеплее. – Ты сегодня весь вечер сидишь как вареная. Что с тобой?

- Да просто спать хочу, - честно вру я. – Тоже вот решила подышать свежим воздухом.

Как только я надеваю зимнюю куртку, мне тут же становится намного теплее. По крайней мере, можно не обращать внимания на холодный ветер. Снегопад уже закончился, так что на улице просто замечательно.

- Так куда ты хотела пойти? – спрашивает Ниа.

- Так… - неопределенно отвечаю я. – Может, дойти до фонтана да обратно. Авось за полчаса и развеюсь.

Медленно, пиная снежные комки на дороге, мы направляемся в сторону Университета. Со стороны, думается, нас вполне можно было принять за влюбленную парочку. Но на улице пустынно, видимо, все еще сидели за столом и праздновали. Это потом народ высыплет на улицу, и все начнут поздравлять друг друга, потрясать бенгальскими огоньками, запускать фейерверки и восхищенно ахать всякий раз, когда сноп разноцветных искр на миг застывает на небе огромным цветком.

- Как там твой доклад по истории криминалистики? – интересуюсь я, просто чтобы не молчать.

- Какой доклад? – удивляется он, но, поймав мой выразительный взгляд, вспоминает. – А, этот! Сдал уже давно. Сам не знаю, почему так долго с ним тянул.

Мы идем по улице вдоль небольших двухэтажных домов, как две капли похожих на мой, и тротуар постепенно заполняют прохожие. Снег хрустит под ногами, и этот хруст в сочетании с разговорами людей сливается в дикую восторженную и пропитанную праздничным настроением какофонию.

На площади у фонтана многолюдно, как и ожидалось, и никто не обращает на нас внимания. Но даже в такой толпе у меня вдруг снова начинается резкий приступ паранойи – мне кажется, что все смотрят именно на меня, что смеются надо мной…

В этот момент в воздух взлетает первый сноп искр под громкое «Ах!» восхищенной толпы. И тут же отовсюду начинает раздаваться самая настоящая канонада фейерверков.

- О, все, нам тут делать уже нечего, - слегка усмехается Ниа, - пошли обратно, пока нас не затолкали.

Домой решаем возвращаться обходным путем. Особенно после того, как в нас врезалась компания детишек, несшаяся по направлению к елке на площади и едва не сбившая нас с ног.






- Господи, вы где пропадаете?! – тут же выбегает в прихожую обеспокоенная Миса, чуть ли за сердце не хватаясь. – Вроде вышли мусор вынести, и нет и нет вас. – И тут гордо вздергивает носик, и складывает руки на груди, и наигранно строгим голосом спрашивает. – А ну признавайтесь, где были?!

- Ой, да просто ходили да площади и обратно, - отмахиваюсь я.

- Свидание? – усмехается она, прищурив глазки.

- Миса, дай людям раздеться, - сзади нее появляется Лайт и буквально за шкворень утаскивает ее назад в комнату, после чего из двери гостиной вновь высовывается его голова. – Вы как раз вовремя. Еще немного, и от торта бы ничего не осталось.

Я с удовольствием отмечаю, что туман в голове рассеялся, и соображать я начала заметно лучше, чем до этого. Вот что значит вовремя проветриться.

В гостиной царит настоящая идиллия. Мэтт и Том оккупировали диван и, развалившись на спине, бессовестно дрыхнут, храпя каждый на свой лад. Любимая приставка первого валяется на полу, прямо под свесившейся с дивана рукой, видимо, выпав из нее, когда он уснул. Саю валяется на животе на полу перед моим ноутбуком и, слушая Аббу, дирижирует карандашом в такт музыке. Мелло сидит за столом и вяло ковыряется вилкой в салате, раскладывая его на составные части и попивая из фужера шампанское. Такада, прислонившись спиной к дивану, уткнулась в шестого «Гарри Поттера» и иногда поглядывает в телевизор, где идет какое-то музыкальное шоу.

- Пришли, наконец, гуляки, - улыбается она нам, как только мы входим в гостиную. Кажется, она нисколько и не волновалась по поводу нашего отсутствия.

Лайта и Мисы в комнате нет, видимо, удалились в кухню или еще куда-то, где нет никого. Ну и пусть, имеют право.

25 декабря – Рождество – один из немногих дней в году, полных какого-то блаженного праздничного безделья, когда можно послать куда подальше все повседневные заботы и, расслабившись, отдыхать от привычного ритма жизни. Но это только на один день, а завтра опять все пойдет своим чередом, и снова начнется вереница серых будней. Снова все мы с утра до ночи по уши будем в делах, не имея ни малейшего шанса собраться вместе, чтобы просто посидеть за чашкой чая в «Золотых листьях». Снова начнется учеба.

«Ну да ладно, - думаю я и едва заметно, чтобы никто не обратил на это внимания, качаю головой. – Ведь скоро Новый Год и снова можно будет отдохнуть».

Спать, кроме Мэтта, кажется, никто больше не собирается, особо веселиться – тоже, и это радует. Не люблю шумные вечеринки и дискотеки, но никогда не могу отказаться, если меня на них приглашают.

Ниа садится за стол и, положив к себе в тарелку жалкие остатки торта, начинает меланхолично их поглощать. Я сажусь рядом с Такадой и нагло сую нос в приставку Мэтта - покушаюсь на святое вообще-то. Но сегодня мне можно. Сегодня всем нам все можно. Потому что завтра мы забудем все плохое.






Утро наступает незаметно. За ночь никто не сомкнул глаз, и в один прекрасный момент Мелло решительно встает из-за стола и объявляет – громко, чтобы все, включая спящего Мэтта, его услышали.

- Так, все, хорош бездельничать, давайте прибираться!

Сказано – сделано, и нашими совместными усилиями бардак начинает исчезать. Хотя не такой уж мы учинили разгром, просто мусора много: всякие фантики от конфет, коробки из-под сока, бутылки из-под шампанского, обглоданные куриные косточки и прочий послепраздничный хлам. А потом меня и Саю, в качестве наказания за непринятие участия в украшении дома и в готовке, заставляют мыть посуду. Не сказать, что это мое любимое занятие, но и особого отвращения я к нему не испытываю. Надо значит надо. В отличие от Саю, которая так недовольно морщит нос, словно ее заставили ковыряться в бочке с гусеницами.

Когда после этого все ложатся спать, расползшись по дому, я долго ворочаюсь в кровати и никак не могу избавиться от тучи мыслей, которая настойчиво вертится в голове, выпинывая оттуда сонливость. Том давно свернулся рядом и, глядя на него, я завидую, запустив пальцы ему в шерсть и слушая его безмятежное мурлыканье. Через стенку слышится громкий храп Мэтта, который после уборки дезертировал в спальню первым. Из комнаты напротив доносится какая-то песня Аббы – Саю так и не отдала мне мой ноутбук. За окном изредка раздаются хлопки фейерверков. И все это явно не способствует моему засыпанию.

«Скууучно... – мысленно тяну я. – Хочу спать... хочу, чтобы что-нибудь случилось... что-нибудь из ряда вон... хочу... хочу...»

Идет лекция в Университете, преподаватель увлеченно рассказывает нам о курсах валют и об особенностях рынков. Но никто его не слушает. Все говорят о своем, но его, похоже, это вовсе не волнует. Сзади меня Миса репетирует перед Лайтом торжественную речь по поводу Нового года. Такада, заткнув уши плеером, поет. Мэтт сидит перед ноутбуком и что-то печатает с головокружительной скоростью, иногда покрикивая на Мелло, который сидит рядом и дает ценные указания. У Ниа на парте почему-то лежит Том, и тот поглаживает его по спине и умиляется. И тут раздается звонок...

Я вскакиваю на кровати и дико озираюсь по сторонам.

Будильник, стоящий на тумбочке, - самая древняя модель, которую только видел свет, старый, механический – звенит как ненормальный.

Тянусь, чтобы выключить его, но рука замирает на полпути. Странно... Но ведь я не заводила вчера будильник. И сегодня выходной. Все же отключив эту адскую машину, словно созданную каким-то изощренным садистом специально для издевательств над невыспавшимися людьми, я лениво спускаю ноги с кровати.

Все-таки уснула.

Десять часов. За окном снова валит снег. И светит солнце. И раздаются веселые детские крики.

И я вроде бы выспалась, хоть и спала всего два часа. Но при этом все равно хочу спать. И хочу спуститься на кухню и выпить крепчайшего – совсем как любит Саю – кофе. Я так и поступаю.

Том, естественно, бежит за мной. Сколько бы на часах не было времени, какой бы сегодня не был день недели – эта зверюга всегда вечно голодная.

В доме стоит полная тишина, и наши с котом шаги кажутся на ее фоне чуть ли не грохотом. Все спят. Я даже не заглядываю в комнаты, чтобы в этом удостовериться. Просто знаю и все.

На кухне, пока греется чайник, заглядываю в мобильный, который вчера тут оставила. Два непринятых от мамы и два SMS-сообщения: одно от оператора сотовой связи, поздравляющее меня с Рождеством и заодно информирующее, что на балансе осталось менее двух долларов, а второе от неизвестного номера также с поздравлением и с какой-то ссылкой на неизвестный мне сайт.

«Чертовы спамеры», - ворчу я, удаляя второе сообщение, даже не пройдя по ссылке.





К тому времени, как в кухню приходит Такада, я уже успеваю выпить третью кружку кофе и съесть пятый бутерброд с колбасой – почему-то доедать остатки салатов мне совершенно не хочется.

- Рановато ты соскочила, - констатирует она не то равнодушно, не то неодобрительно. – Не спалось?

- Сама не знаю, - пожимаю плечами я, не желая вдаваться в подробности, и наливаю еще кофе и себе, и ей. – А ты чего так рано?

- Меня ждут мои девочки, - улыбается она.

Ну конечно, журналистика. Каждые два дня у них сбор в «Золотых листьях», несмотря ни на какие праздники. Так что, залпом выпив кофе и в два счета проглотив порцию салата, Такада быстро собирается и удирает со скоростью панической мысли, даже не попрощавшись. И стоит только за ней закрыться двери, как на смену ей приходит Мелло, шатающийся из стороны в сторону и мрачный как туча.

- Ни слова, - тычет он в меня пальцем, когда я хочу ехидно поинтересоваться, не переборщил ли он вчера с шампанским.

Так что приходится обойтись только вполне тактичным хихиканьем в тыльную сторону ладони и сочувствующим взглядом. Из-под стола достаю заранее припасенную бутылку минеральной воды и протягиваю ему. И хотя Мелло терпеть не может минералку, он не говорит ни слова против, а жадно прикладывается к бутылке.

- А что, Таки уже убежала? – заходит в кухню и Мэтт, вполне бодрый и свежий.

- Журналистика, - коротко поясняю я.

- Вот коза, - восхищенно произносит он. – Даже не чмокнула на прощание.

Со второго этажа доносятся разговоры, из чего я делаю вывод, что все проснулись и сейчас спустятся завтракать. Так что, чтобы не тянуть время, достаю кружки и наливаю кому кофе, кому чай, кому сок, благо вкусовые пристрастия друг друга мы уже хорошо изучили. За столько-то лет.






После завтрака все расходятся кто куда: Саю - в библиотеку, Лайт - в «Золотые листья» на очередную тренировку по теннису, Мэтт – в общежитие, аргументировав это тем, что ему надо закончить тестирование какого-то нового эмулятора, Мелло – с ним за компанию. Так что дома остаемся только я, Ниа и Миса – Тома в расчет можно не брать, хотя он довольно требовательно привлекает к себе внимание, потираясь о наши ноги и басовито мяукая. Заняться решительно нечем, а впереди еще целый день блаженного безделья. В конце концов, мы организуем небольшой «мозговой штурм», на котором обсуждаем тему: «Как за день не умереть от скуки». Предложения выдвигаются самые разные: от «пойти по магазинам» до «снова отправиться спать». В результате, мы так и не приходим к единому мнению, так что собираемся и тоже топаем в «Золотые листья», просто потому что там Лайт и Такада, а значит, скучно не будет.

Несмотря на относительно ранний час для дня, следующего за Рождеством, в клубе яблоку негде упасть – все столики заняты, официантки и повара взвинчены до предела, а уж о том, какой там царит гам, и говорить нечего.

Стояние в очереди растягивается на целых полчаса, в течение которых я недовольно переминаюсь с ноги на ногу и периодически издаю недовольное «Пффф», Миса то и дело ворчит на тему «Оголодали, что ли, все за ночь?» и только Ниа, сохраняет полную невозмутимость и, кажется, очередь его ничуть не раздражает. Вместо тог, чтобы сердиться, он утыкается в свой сотовый и читает какую-то книгу.

- Кэти, во имя всего святого, хоть ты скажи, что тут происходит, - наседает Миса на официантку, когда приходит наша очередь.

- Если бы я знала, - пожимает плечами она. – Вроде с утра все было тихо, а потом как повалили, так никакого спасу нет. Какой-то идиот распространил объявление, дескать, сегодня у нас скидки... Что за придурок?..

Я окидываю взглядом всю публику, собравшуюся в кафе, и диву даюсь. В таком количестве студенты обычно приходят только к концу учебного года, да и то не всегда. А тут как с цепи сорвались.

Забрав наш заказ, мы, вместо того, чтобы ютиться в общем зале, идем в кабинет, где проводит свои занятия со студентами Такада. Она, конечно, очень щепетильна в этом деле и никому не позволяет осквернять сию священную территорию приемами пищи, но мы можем себе позволить еще и не такое. Так что дело обходится лишь недовольным изгибом ее губ, когда мы вваливаемся в кабинет без стука, - да и только.

Том 1. Глава 4. Подарок на Новый год

Убийство Эни Брайден – студентки последнего курса Гарвардской Высшей Школы Дизайна поставило на уши весь Университет. Тело было обнаружено в первый же день Нового года во дворе университетского общежития, в котором она проживала. По словам подруги убитой – Умы – Эни вечером 31 декабря ушла в магазин, но так и не вернулась.

Благодаря своим связям с администрацией Университета, Такада была в курсе всех событий и рассказала, что по заключению судмедэксперта, перед смертью девушку не били и не насиловали. Все раны на теле были нанесены острым предметом, предположительно, самодельным ножом, если судить по виду разрезов. Общее количество ран равнялось ни больше ни меньше – сорока двум, а лицо несчастной было превращено буквально в кровавую кашу.

Смерть Эни ставила в тупик всех ее знакомых – девушка была в дружеских отношениях со всеми, врагов у нее не было и быть не могло, также за ней не числилось никаких долгов. Однако количество ран и явный опыт при их нанесении – были повреждены все жизненно-важные органы и кровеносные сосуды – склоняло следователей к версии, что выбор жертвы не был случайным.

Вечером того же дня мы сидим в «Золотых листьях».

- Не понимаю, кому потребовалось ее убивать, - уже в который раз произносит Миса, грустно смотря в практически пустой бокал с красным вином. – Такая милая была девочка.

Из всех нас Миса наиболее близко знала жертву. Мы-то с ней встречались и знались постольку поскольку, а Миса приходилась ей кем-то вроде профессионального советчика – Эни тоже грезила о карьере модели, и ей требовались советы знающего в этом деле человека.

Сидящий рядом с ней Лайт успокаивающе и ободряюще поглаживает ее по плечу.

- Может, все дело как раз в ее стремлении стать моделью, - высказывает он вслух то, что наверняка крутится в голове у всех нас. Но Такада в ответ на это лишь качает головой.

- Сомневаюсь. Насколько мне известно, об этой ее мечте практически никто не знал, и осведомленных людей можно пересчитать по пальцам: это, разумеется, Миса, и несколько ее близких подруг.

- Может, зависть подруг? – подает голос Мэтт, подперев подбородок рукой.

Но Такада решительно разбивает в пух и прах и это предположение.

- Нет. У всех железное алиби.

- Но почерк явно женский, - замечает Ниа, знаток детективных романов. – Ведь если верить статистике, то женщины гораздо агрессивнее мужчин. А если учесть еще и изуродованное лицо, то все сходится.

- Так-то оно так... – протягивает Мелло. – Но толку-то? Уверен, мы не одни такие умные, и полиция явно в курсе этого.

- А вообще, мне кажется, что мы тут ерундой занимаемся, - складывает руки на груди Саю, до этого молчавшая как партизан. – Что бы мы тут не предполагали, делу это не поможет, Эни – тем более. Пусть этим занимается полиция.

Миса открывает рот, чтобы что-то возразить, но издает только судорожный вздох-всхлип и поспешно переключает свое внимание на остатки вина.

- А ты, Кристен, что думаешь? – поворачивается ко мне Такада.

- А что я могу думать? – пожимаю плечами я. – Я же, в конце концов, не детектив. Хотя... не могу объяснить, почему, но мне упорно кажется, что убийца – это один из студентов. Да и к тому же, ему же надо было как-то дотащить тело до общежития. А тут везде камеры, так что он наверняка засветился где-нибудь.

- Ах да, камеры, - поднимает указательный палец вверх она. – Тут этот подонок не просчитался. Все камеры на пути от входа в Университет до общежития были включены и исправно работали, однако ни на одной из них его нет.

- Включены? – хмурится Лайт. – И на записях нет никаких помех?

- Я не знаю деталей, - хмурится в ответ и Такада. – Слышала только, что все камеры работали, вот и все.

- Интересно-интересно, - подхватывает идею Лайта Мелло, шурша фольгой от шоколадки. – Ведь если камеры были включены, то, выходит, что убийца прекрасно знал их расположение. То есть он должен был проникнуть в здание Университета задолго до убийства, чтобы все тут как следует изучить и найти путь, как избежать попадания в объектив камеры, перенести тело к общежитию, а потом еще и незаметно выбраться. Его должен был кто-то заметить!

- Народ, ау! – делает страдальческое лицо Саю. – Давайте не будем играть в частных детективов, а? Лайт, - поворачивается она к брату, - пожалуйста. У нас ведь и без этого дел хватает.

- Не знаю, как у тебя, а у меня дел нет никаких, - на лице Мелло появляется самодовольная ухмылка. – Так что я...

- Нет, Михаэль, - осторожно, но решительно перебивает его Миса. – Саю права, это не наше дело. Мы не профессионалы и можем, наоборот, только помешать следствию.

- Вот именно, - кивает Ниа, усмиряя его пыл. – Мы можем ненароком уничтожить какие-нибудь важные улики, незаметные для нас.

Мелло только складывает руки на груди и корчит недовольное лицо.

- Ладно.

- Миса, я понимаю, что это для тебя личное, постараюсь все время быть в курсе расследования, - обещает Такада.

Мы никогда не интересовались, как ей это удается, ведь вряд ли следователи стали бы рассказывать о подробностях следствия обычной студентке, причем, не имеющей ни малейшего отношения к жертве. Но мы и так знали. Такада всегда умела появляться в нужном месте в нужное время. Например, войти в кабинет якобы по причине организации того или иного мероприятия или в поисках якобы забытой здесь вещи. Если подробности расследования будут известны президенту Гарварда, они станут известны и ей. Она их подслушает, когда он будет обсуждать это с кем-то из коллег, или ненароком бросит взгляд на бумаги, лежащие на его столе. Ей не привыкать. А если учесть ее врожденное чутье журналиста, она просто не может иначе.





Когда занятия в Университете вновь начинаются, все стараются делать вид, что ничего не произошло. Хотя непринужденная атмосфера, все это время витавшая в этих стенах, испаряется бесследно.

В связи с закрытием общежития «до выяснения всех подробностей», ребята на время переезжают ко мне. Надобно сказать, что этот факт не очень-то радует мою маму – она позвонила мне сразу же, как только увидела в новостях сообщение об убийстве, и сразу же начала предупреждать, чтобы я держалась подальше от всех других студентов. Впрочем, я ее опасений не разделяю, мне всегда ее паранойя кажется чрезмерной. Ей дай волю, так она бы меня заперла в каменной башне до конца жизни... В довершение ко всему она обещала приехать на днях в гости. Саю, еще ни разу с ней не видевшаяся, очень рада – она вообще обычно хорошо ладит с взрослыми, особенно с родителями друзей. Но вот остальные радости по этому поводу не испытывают, и я их прекрасно понимаю. Ни одному из нас не нужно было напоминать, как однажды она приехала «познакомиться с моими друзьями», а потом беспощадно допрашивала каждого из них на самые разнообразные, в том числе очень личные темы. Я вообще поражаюсь, как она решилась разрешить мне жить одной, но, скорее всего, тут на нее надавил отец, всегда наиболее ценивший во мне самостоятельность.

Том 1. Глава 5. Неожиданный соперник

Чайник на плите отчаянно свистит, выплевывая клубы пара, и только это нарушает идеальную тишину, царящую на кухне. Я сижу перед открытым ноутбуком и печатаю курсовую работу по экономике торговли, то и дело сверяясь с дюжиной справочников, которые открытыми лежат на столе, чтобы не перепутать фамилии ученых и даты издания тех или иных их трудов. Свист ужасно мешает сосредоточиться, и я тихо начинаю злиться на Саю и нее наркоманскую зависимость от кофе, и ее дурацкую привычку включать чайник и забывать о нем. Когда в таком шуме проходят две минуту, мое терпение лопается, так что приходится оторвать зад от табуретки и ползти к плите.

Однако стоит выключить чайник, как раздается звонок телефона.

«Ну, блин, - ругаюсь про себя, но все же иду в прихожую. – Явно мама звонит, чтобы сообщить, что завтра приезжает…»

Невозможность немедленно вернуться к написанию курсовой вызывает у меня почти физическое страдание, а мысли о том, что разговор с мамой может затянуться на добрых полчаса, только его усугубляет.

- Алло?

Как ни странно, отвечает мне вовсе не мамин голос. И даже не женский.

- Здравствуйте, могу я услышать Ягами Лайта? – вежливо интересуется звонящий.

«Что за черт?!» - мысленно возмущаюсь я, недовольная тем, что Лайт раздает номер моего телефона направо и налево.

- А кто его спрашивает? – интересуюсь в свою очередь я.

- Я из его секции по теннису, - незамедлительно приходит ответ.

«Твою-то мать… – качаю головой еще более возмущенно и начинаю всерьез сердиться на Лайта. – Сейчас что, все его ученики начнут звонить сюда? Я ж свихнусь от этого перезвона…»

- Минутку, - терпеливо отвечаю в трубку, не выдавая своего раздражения.

После чего кладу ее рядом с аппаратом и хмурая иду в гостиную. Лайт и Миса удобно разлеглись на диване и смотрят по телевизору «Молчание ягнят». Но я вовсе не разделяю их блаженства и бесцеремонно разрушаю идиллию.

- Лайт, какого черта?! - сходу начинаю возмущаться я, да так громко, что практически перекрикиваю телевизор, и ключевой разговор Ганнибала Лектера и Клариссы Старлинг остается неуслышанным.

- Что? – удивленно смотрит он, явно не ожидав моих воплей.

- Почему твои ученики звонят ко мне домой? – я стою «руки в боки». – Ты что, оставил им для связи этот номер?

- Ничего я не оставлял, - категорично заявляет Лайт, и по его лицу и голосу ясно, что он говорит правду.

- Ладно, как бы там ни было, - смягчаюсь я, - тебя к телефону какой-то парень. Говорит, что твой ученик.

Он только пожимает плечами и, встав с дивана, уходит в коридор, а я возвращаюсь на кухню. Недовольство по поводу инцидента с телефоном так никуда и не делось, так что наливаю себе мятного зеленого чаю. На столе уже стоит немытая кружка из-под кофе – Саю каким-то образом умудрилась прийти сюда и выдуть почти что пол-литра этой дряни, пока я отвечала на звонок.

Только сажусь, чтобы продолжить работу над курсовой, как дверь кухни открывается, и теперь уже Лайт нарушает наше с ноутбуком уединение. Я хочу нарочито вежливо напомнить ему, что у меня должно быть личное пространство, которое нарушать не стоит, но осекаюсь, увидев его лицо. Давненько я не видела Лайта таким настороженным.

- Ты чего? – интересуюсь я, закрывая файл с курсовой, потому что, похоже, работать над ней дальше сегодня уже не получится.

- Это звонил не один из моих учеников, - хмуро произносит он.

- Кто же? – мои брови удивленно вскидываются вверх.

Он некоторое время не отвечает, словно обдумывая, что же сказать. Даже выпивает стакан воды за эту паузу, но потом все же садится на табуретку напротив меня и произносит:

- Короче говоря, меня вызвали на дуэль. – И замолкает, словно этим все сказано.

- Что я слышу?! – врывается на кухню Саю. – Брата кто-то вызвал потягаться мастерством в теннисе?

Лайт ничего не отвечает, но и так ясно, что Саю не ошиблась.

- И кто же этот самоубийца? – мои губы сами по себе складываются в ироничную улыбочку.

- Некто Эль Лолайт, - он произносит это имя с неожиданным, похоже, даже для самого себя презрением, словно сплюнув себе под ноги.

- Ух ты, у вас даже имена похожи, - улыбается Саю, не обращая ни малейшего внимания на раздражение брата.

- И ты согласился? – спрашиваю я.

- А я должен был отказаться? Мне казалось, я знаю всех хороших игроков в теннис в Гарварде, - Лайт брезгливо передергивает плечами. – А это имя я вообще слышу впервые.

- Ну чего ты сердишься, Лайт? – мягко спрашивает Миса, тоже заходя в кухню. Усевшись рядом с ним, она подлезает ему под руку, чтобы та оказалась у нее на плечах. – Ты же лучше всех играешь в теннис в Университете, так чего ты так распереживался?

Похоже, Лайт и сам не понимает, что на него нашло. Мне остается только покачать головой. Глянув на часы, я отстраненно замечаю, что Мелло и Мэтт опять опаздывают на ужин. Мелло так и не отказался от идеи поиграть в сыщика и даже сманил этим Мэтта, так что они, наплевав на учебу, целыми днями крутятся возле общежития, выискивая какие-то гипотетические улики. Ниа в последнее время почти не показывается вне комнаты, не вылезая из Интернета. Понятия не имею, что он там ищет, но он настолько поглощен этим процессом, что не получается даже просто вызвать его на разговор. В конце концов, мы плюем на это и оставляем его в покое.

Из прихожей доносится звук открываемой двери и шуршание полиэтиленовых пакетов.

- Ого, я что-то пропустила? – жизнерадостно интересуется Такада, не ожидавшая обнаружить на кухне такое сборище.

Лайт тут же встает и забирает у нее тяжелые пакеты с продуктами, которые она принесла. Кажется, у него нет особого желания обсуждать тему предстоящего поединка с кем бы то ни было, так что он начинает молча раскладывать покупки в холодильник.

- Видимо, пропустила, - спокойно отмечает Такада, не дождавшись ответа от Лайта, и поворачивается к нам. – Так что тут произошло?

- Лайта вызвали на поединок, - поясняет Саю.

Следующие пять минут я рассказываю ей о таинственном телефонном звонке, о недовольстве Ягами и моем собственном из-за того, что кто-то узнал мой номер телефона.

- Эль Лолайт? – теперь удивленной выглядит Такада. – Ты уверен? – смотрит она на Лайта, который, разобравшись с продуктами, вновь усаживается рядом с Мисой.

- Да, уверен, - пожимает плечами он. – А в чем дело? Ты его, что, знаешь?

- Ну, лично не знакома, но наслышана… Да и видела его несколько раз… – в ее голосе звучит такое сомнение, что я начинаю подозревать неладное. И думаю, не одна я. - И он ну совсем не похож на первоклассного игрока в теннис…

- Серьезно? – опять хмурится Лайт.

- Более чем, - буркает Такада. – Он словно вообще не от мира сего… Ну, увидишь – поймешь, о чем я. Когда, кстати, вы собираетесь сойтись в честном бою? – усмехается она, и ее улыбка не предвещает для Лайта ничего хорошего.

И он это понимает.

- Седьмого. – Лайт недоверчиво косится на нее.

- Яааасно… – задумчиво тянет она, мечтательно улыбаясь.

- Э, только давай без глупостей, а?

- Да без проблем, - беззаботно соглашается Такада, и от ее улыбочки даже у меня по спине бегут мурашки, что уж говорить о Лайте.





Уже на следующий день весть о предстоящем матче облетает весь Гарвард. Реакция на эту новость самая разная: кто-то относится к этой идее с небывалым энтузиазмом – ну как же, игра двух профессионалов дорогого стоит; кто-то, наоборот, считает, что в свете последних событий это совершенно неуместно; кому-то вообще фиолетово. А кто-то начинает заключать пари и делать ставки. И вскоре ставок становится так много, что приходится брать ситуацию под контроль, чем и занимается Такада, мигом все организовав.

Как назло, седьмого числа и у меня, и у Саю рабочий день, так что мы никак не успеваем прийти к игре. Девушки из параллельной смены наотрез отказываются меняться с нами, по той простой причине, что сами хотят посмотреть игру. Обидно до зубного скрежета, но ничего поделать нельзя. Удается разве что слезно упросить директора кафе отпустить нас на полчасика пораньше, так что был шанс успеть хотя бы к финалу.

Седьмое число наступает совершенно незаметно, дни перед ним летят с поистине невероятной скоростью. За день до игры – шестого числа – Лайт, наконец, встретился со своим завтрашним соперником и после беседы с ним вернулся в еще более дурном настроении, чем был до этого. Похоже, этот разговор вызвал у него столько эмоций, что при его пересказе нам он никак не может толком связать и двух слов.

- Ну, я его и спрашиваю: «Чего это вдруг тебе приспичило?» А он шары на меня понимает и хлопает ими удивленно, мол, ты о чем, я тебя вообще не понимаю… Ну да! Не понимает он, как же! «А звонил мне кто, - спрашиваю, - призрак что ли?» Он пуще прежнего на меня свои зенки таращит. – И тут начинает кривляться, словно желая показать нам, как именно выглядел его собеседник. – «Вообще-то это ты мне звонил». Тьфу! Делать мне нечего, только звонить кому-то вроде него! Если струсил, мог бы так и сказать, а не корчить из себя дурака!

Мы изо всех сил стараемся вставить хоть слово, но словоизвержение Лайта неудержимо.

- Вы бы его видели! Нет, вы бы только его видели! И это с ним мне предстоит играть?! Это даже на шутку не похоже!

- Да, брат, эк тебя проняло… – еще не отойдя от шока от такого истеричного крика, качает головой Мелло.

- Я же предупреждала, - усмехается Такада, глядя на взвинченного до предела Ягами.

- А к тебе вообще отдельный разговор! – похоже, истерика у Лайта прогрессирует на ходу. – На кой черт ты рассказала всем об этом матче? Да еще и объявляла об этом с таким пафосом?! Какая, к черту, битва профессионалов?!

- Лааайт, успокойся, - приобнимает его Миса. – Ты чего опять сердишься?

- Может быть, Лайт просто боится проиграть? – без обиняков интересуется Ниа, захлопнув книгу, которую он до этого читал, сидя на столе. Игнорировать убийственный взгляд Лайта не составляет ему никаких проблем.

- Я боюсь? – как-то совсем по-детски дуется тот. – Да вот еще.

- Ну так вот и успокойся, - хлопает его по плечу Мэтт.

Саю, до этого молча наблюдающая за этим небольшим скандалом, только наливает полный стакан лимонного сока и протягивает брату. Тот, как всегда, выпивает это, даже не поморщившись – из нас восьмерых только он на такое способен.






Седьмого числа мы с Саю готовы локти кусать от досады, но, ничего не поделаешь, и после лекций мы, вместо теннисного корта идем в «Золотые листья». И при этом знаем, что посетителей сегодня опять будет раз, два и обчелся…

- Покажи ему, братик! – потрясает кулаками Саю.

- Ни пуха, Лайт, - говорю на прощание я, и мы скрепя сердце идем к клубу.

- К черту… – слышу я его запоздалый ответ.

И снова смена тянется так долго, словно кто-то заговорил проклятое время течь вдвое дольше, чем положено. Кажется, что один час длится целый день… Хотя с количеством посетителей мы, конечно, ошиблись. Все же людей, считающих, что матч – не такое уж важное событие, чтобы тратить на него время, не так мало. Но это ничего не меняет. Мы меланхолично наполняем бокалы, ходим с подносами меж столиков, каждые пять минут поглядывая на часы, словно наши взгляды могут заставить часовую стрелку двигаться быстрее.

Кажется, директор и сам уже жалеет, что не дал нам внеочередной выходной. И когда уже десятый раз за смену он делает нам замечание, то за рассеянный вид, то за отсутствие улыбки на лице, то за невнимательность при подаче блюд, наконец, сжаливается, и отпускает нас на все четыре стороны аж на час раньше, но при условии, что завтра будем работать на час дольше. Вообще, он мировой мужик, понимающий, при желании с ним можно договориться.

Вот и сейчас, чуть ли не расцеловав его в знак благодарности, мы меньше чем за минуту снимаем с себя фартуки и козырьки, накидываем куртки и, с трудом прорываясь к выходу, нещадно расталкиваем других посетителей, и плевать нам с высокой колокольни на их возмущенные возгласы.

Выбравшись кое-как из «Золотых листьев», мы пулей несемся к стадиону. Как назло, начинается вьюга, и снег летит нам прямо в лицо. До стадиона при таких условиях добираться не меньше, чем четверть часа, но мы не можем терять ни секунды и, стиснув зубы, идем, идем, идем.

Увы, даже несмотря на уход с работы раньше, чем предполагалось, мы все равно пропустили самое интересное и успеваем посмотреть лишь последний гейм.

- Гья! – внезапно визжит Саю, заставив меня подскочить, стоит ей только взглянуть на корт. – Это же тот парень из кафе!

Я тоже смотрю на соперника Лайта, и моя челюсть падает на грудь. Вот уж ни за что бы не подумала, что тот самый любитель клубничного варенья и окажется тем, кто осмелился бросить вызов Лайту в теннисе. Потому что выглядел он тогда настолько нелепо, неспортивно и вообще сюрреалистично, что у меня и мысли не могло такой возникнуть. Похоже, у Саю тоже. Однако потом внимание наше переключается с того, что он вообще умеет держать в руках ракетку, на то, как он играет. Уж насколько я несведуща в большом теннисе, но даже я понимаю, что парень играет на профессиональном уровне, ни в чем не уступая Лайту.

И я смотрю на игру, словно завороженная. Четко выверенные движения, и чудовищная сила удара, и желтый мячик, с невероятной скоростью летающий по корту, и яростный взгляд Лайта, и ледяное спокойствие в глазах его оппонента.

И голову опять заполняет какой-то туман, так что я даже не успеваю заметить, как Лайт пропускает решающий мяч, как заходится в крике толпа болельщиков, и даже вопль Саю, досадливый и возмущенный одновременно, не может, как следует, привести меня в чувство.

Потом толпа расходится, и Саю трясет меня за плечо.

- Эй, Кристен, ау! – вопит она мне в ухо.

- Чего? – наконец, очухиваюсь я.

- Пошли, говорю, - тянет она меня к входу на корт, где Лайт, шатаясь, вытирает со лба пот. При этом он не выглядит ни расстроенным, ни обиженным, скорее равнодушным. Дескать, ну, проиграл, с кем не бывает.

Словно в противоположность ему, Саю полна праведного гнева. Но бежит она вовсе не к брату, а к его противнику, который с самым пофигистичным видом собирается уходить.

- Эй, ты! – орет она, стремительно сокращая расстояние между ними, и я, и Лайт удивленно на нее смотрим, не зная, что и думать. – Ты играл нечестно! – прямо заявляет Саю ему в глаза. – Мой брат не мог проиграть такому как ты!

- Саю! - шипит Лайт, вытаращив глаза и подбегая к сестре. – Ты что?!

Я спешу к нему на помощь, и в следующий момент Саю уже лежит на плече у брата и почти не сопротивляется, когда он уносит ее прочь с корта. И даже молчит.

- Прошу прощения за свою сестру, - сдержанно извиняется тон перед уходом. – Это была хорошая игра.

Я перевожу взгляд на Эля Лолайта, который провожает Лайта и Саю взглядом. И в его глазах нет ничего, кроме какого-то отстраненного, холодного, но вполне деятельного интереса. При свете прожекторов он кажется еще более бледным, чем тогда в кафе.

- Вот уж не думала, что ты умеешь играть в теннис, - слова срываются с губ еще до того, как я успеваю подумать, стоит ли вообще что-то говорить.

- А мы знакомы? – он медленно, словно нехотя переводит взгляд на меня.

- Что, память так коротка? – слегка фыркаю я. – Виделись ведь в «Золотых листьях» в ночь перед Рождеством.

- Боюсь, вы меня с кем-то путаете, - заявляет он и идет к выходу, туда, куда только что ушел Лайт.

- Ну конечно, - хмыкаю я, идя чуть позади. – В Гарварде так много студентов с такой внешностью… Не держи меня за дурочку.

- Не понимаю, о чем ты, - не оборачиваясь бросает он, перейдя с «вы» на «ты», и на этом наша великосветская беседа заканчивается.






- Не надо меня утешать! Я спокоен!

Я захожу в гостиную как раз в тот момент, когда Лайт истерично размахивает руками и наматывает круги по комнате, а Миса и Саю пытаются его успокоить и приободрить.

- Я спокоен! Я совершенно спокоен!

- Оно и видно, - качаю головой я.

Саю протягивает ему очередной стакан лимонного сока, но он воротит от напитка нос.

- Я же сказал! Не надо! Меня! Успокаивать! Я сам прекрасно знаю, что я полный идиот, потому что недооценил его! Не надо мне об этом бесконечно напоминать! Я сам прекрасно разберусь со своими проблемами, ладно?!

- Слушай, хорош истерить, а?! – у Мисы, наконец, лопается терпение, и она переходит от «ласково поглаживательных» методов к более радикальным.

Усадив его на диван рядом с собой, она внимательно и на удивление серьезно смотрит ему в глаза. Несколько долгих секунд проходят в молчании, словно в это время они разговаривают без слов.

- Иди отдохни, - мягко говорит она, нарушив тишину. – Тебе надо поспать.

Как ни странно, он ее слушается и, встав, отбывает в их комнату.

- Ловко ты его, - с нотками зависти в голосе замечает Саю. – Меня он никогда не слушается…

Миса ничего не отвечает, только улыбается. И эта улыбка все объясняет лучше любых слов.

Где-то через час приходят Мелло с Мэттом, вдвоем тащащие огромный торт, и Ниа, косящийся то на них, то на нас с девчонками, словно говоря «Я тут ни при чем». И замыкает шествие Такада, уставшая ото всей этой волокиты со ставками, но вполне довольная жизнью.

- А где наш игрок? – интересуется она, окинув взглядом гостиную.

- Спит, - хмурится Миса. – И настойчиво просит оставить свои утешения при себе, так что если торт куплен именно с этой целью, настоятельно советую от него избавиться.

Немного растерявшись от ее слов, Такада быстро берет себя в руки.

- Нет, торт куплен с другой целью. Между прочим, сегодня исполняется ровно десять лет с момента открытия «Золотых листьев». К тому же, 7 января – Рождество Христово по православному календарю.

Я только восхищенно качаю головой. «Вот лисица, всегда найдет, что ответить».

Том 1. Глава 6. Сюрприз в темной комнате

Проходит две недели со дня матча, и все окончательно возвращается на круги своя. Лайт намеревается взять реванш и отыграться, Миса всегда старается быть с ним рядом и ненавязчиво оказывает ему моральную поддержку – прямо помощь ни в чем не предлагает, но ясно дает понять, что в случае чего он может смело на нее положиться. За исключением тех редких случаев, когда ей приходится отлучаться по делам конкурса красоты. В прошлом году она завоевала титул «Мисс Гарвард» и в этом году должна была передавать корону следующей победительнице, так что ей полагалось выглядеть просто безупречно. Такада напрочь погрязает в делах организаторских и дома практически не бывает – утром уходит раньше всех и приходит только спать, даже не ужиная и не обмолвившись ни с кем хоть словом. На Мэтта тоже наваливается работа – он почти не выходит из своей комнаты и, с утра до вечера сидя перед компьютером, создает бесчисленное множество различных презентаций, занимается тестированием различных программ и компьютерных игр, пишет антивирусные программы и так далее. В перерывах между всем этим он на пару минут спускается на кухню, чтобы цапнуть из холодильника какой-нибудь пирожок или налить себе чаю. Зато Мелло с Ниа бездельничают, в кратчайшие сроки отвязавшись от дел учебных и получив в свое распоряжение кучу свободного времени. В любое другое время Мелло бы непременно безвылазно торчал в тире, упражняясь в стрельбе, но сейчас секция стрельбы из винтовки не работает по причине увольнения преподавателя. Так что он продолжает играть в сыщика, носясь по всему Университету, пока не получает в глаз от Умы, к которой в пятнадцатый раз пристал с расспросами. Ниа предпочитает тратить время с умом. Выяснив, что его помощь по дому не требуется, он пропадает в Университете, помогая Такаде с приготовлениями к конкурсу.

В «Золотых листьях» все тоже идет своим чередом. Виновник тогдашнего столпотворения, распространивший ложную весть о скидках, так и остался ненайденным, но все уже и думать забыли об этом случае. По крайней мере, больше таких инцидентов не было.

Очередная ночная смена уже подходит к концу, посетителей в кафе опять можно по пальцам пересчитать. И Саю опять воет от скуки, выпивая одну кружку скверного кофе за другой, и снова уже собирается ретироваться в гардероб, когда – совсем как на Рождество – звон колокольчика нарушает тишину, и в дверь входит знакомый нам по прошлому разу любитель клубничного варенья. Саю называла его только так и никак иначе, так что со временем я переняла эту ее привычку.

- Что, опять изволите заказать клубничное варенье? – тут же подскакивает к нему Саю, стоило ему только сесть за столик. В ее голосе звучит столько неприкрытого ехидства и цинизма – хоть погибай от зависти...

После проигрыша Лайта она каждый день да не по разу частила его оппонента такими фразочками, что до этого никто из нас и не подозревал, что она вообще на такое способна. И вот сейчас, видимо, решила, что настал момент высказать все гадости в лицо.

Впрочем, тот и ухом не ведет.

- О каком клубничном варенье вы говорите? – одним единственным вопросом он ставит Саю в тупик, и она как-то мигом теряет весь свой пыл.

- Ну... как же... как на Рождество... – только и может выдавить из себя она, и я понимаю, что надо срочно брать ситуацию под контроль.

- Саю, тебя к телефону, - подхожу я к ней сзади и, похоже, она мне благодарна, потому как испаряется моментально.

Воспоминание о той памятной трапезе снова проносятся у меня перед глазами, стоит только посмотреть на нашего гостя, как и тогда усевшегося на стул с ногами. Даже одежда на нем та же самая. И мне хочется рассмеяться, как тогда во время моего рассказа смеялась Саю. Но смеяться я все же не начинаю, так что дело ограничивается дежурной улыбочкой.

Вареньем Эль на этот раз не ограничивается, вернее вообще его не заказывает. Зато требует принести все десерты, какие у нас только есть в наличии, проигнорировав мои робкие замечания о том, что двадцать три пирожных – это, наверное, перебор. Помимо пирожных, в заказ входит еще и мороженое – точное количество шариков он не назвал: «Будет мало, закажу еще», - вот и все его пояснение. А запивать все это дело он предпочел чаем, попросив к нему убийственную дозу сахара в шестнадцать пакетиков на кружку. Я только качаю головой...

Мне приходится совершить целых три похода от стойки к столику, чтобы принести весь заказ. А уж как я умудрилась разложить все это на небольшом столике, до сих пор не понятно даже мне самой, но как-то все же сумела. Саю, малость пришибленная, сидит за стойкой и отстраненно наблюдает за моими манипуляциями с подносом и десертами. Полная кружка кофе стоит прямо перед ней, но она к нему даже не притрагивается – надо же, как ее проняло...

- Продолжаешь ломать комедию, - спокойно говорю я Лолайту, принеся последний поднос.

- Продолжаешь принимать меня за кого-то другого, - также спокойно парирует он, даже не удостоив меня взглядом.

- Пф, - только фыркаю я в ответ и, пожав плечами, удаляюсь, оставив его в покое.







1 февраля – День Рождения Мэтта, и мы снова собираемся вечером в гостиной. Праздничный стол накрыт, именинник распечатывает подарки, играет музыка, а гирлянды на елке и стенах переливаются всеми цветами радуги. Нет только Такады – перед самым уходом из Университета ее что-то задержало, и она велела начинать без нее.

Начать-то мы начали, но вот расслабиться как следует не выходит – нас просто распирает от любопытства. Так что мы вяло переговариваемся, отвечая невпопад, также вяло колупаемся вилками в салатах и постоянно смотрим на часы да поглядываем на дверь, ожидая ее появления.

На улице опять жуткая вьюга, и свист ветра слышен даже сквозь закрытые окна. Проходит почти полтора часа, пока, наконец, не слышится звук поворачиваемого ключа, и в дом не заходит Такада, громко топая каблуками на пороге, чтобы стряхнуть с сапожек прилипший снег.

- Ну, наконец-то, Таки! - провозглашает Мэтт, как только она показывается в гостиной. – А то мы тебя уже...

И осекается, взглянув на нее. На Такаде лица нет. Губы трясутся словно в попытке сказать что-то, глаза невидяще смотрят перед собой, да и сама она, кажется, еле стоит на ногах.

- Что... что случилось? – подскакивает к ней Лайт, сидящий ближе всех к двери, и усаживает ее на диван.

Но Такада все молчит, не меняясь в лице. И продолжает молчать, пока Саю, не придумав ничего лучше, не подходит поближе и буквально насильно не вливает ей в рот своей черной мерзости. Это действует, и Такада поднимает на нас испуганные глаза.

- Что произошло? – тихо повторяет вопрос Лайта Миса, и ее голос заметно выдает волнение и ожидание самого худшего.

- Еще... одно... – едва слышно шепчет Такада, дрожа всем телом. – Я видела... я видела... Это я нашла...

Мы настороженно переглядываемся и, похоже, все думаем одинаково.

- Таки, - мягко зовет ее Мэтт, приседая рядом на корточки и беря ее руки в свои. – Ты хочешь сказать, что... – и неловко замолкает, не решаясь произнести вслух то, что вертится у него на языке.

- Что произошло еще одно убийство... – заканчивает за него деревянным голосом Ниа, и все мы поворачиваемся к нему.

Он выглядит спокойным, а в глазах ни намека на эмоцию. Наши вопросительные взгляды ему, очевидно, до одного места, и добавлять что-то к сказанному он не собирается. Меня вообще всегда немного удивляла и даже как-то восхищала его манера говорить о самых ужасных вещах так, словно они не имеют никакого значения и речь идет о всяких пустяках. Вероятно, если бы он узнал, что завтра наступит конец света, то объявил бы об этом также прямо и спокойно.


Когда Такада, наконец, мало-мальски приходит в себя, ее тут же словно прорывает, и она начинает в красках описывать, что же произошло. Разумеется, в своем предположении мы не ошиблись. Такада рассказала, что именно она на этот раз обнаружила тело, когда пошла на склад, где хранился реквизит, используемый при всяких театральных постановках. Разумеется, она перепугалась и сразу же вызвала полицию.

Тело опознали очень быстро. Убитым оказался некто Джон Уильямс – еще один выпускник Гарвардской Высшей Школы Дизайна. Почерк убийцы был идентичным – многочисленные колото-резанные раны по всему телу, изуродованное лицо, и еще убийца зачем-то вытащил его глазные яблоки. Кроме того, распорот живот, и внутренние органы были словно перемешаны. Даже представить не могу, какой ужас испытала Такада, натолкнувшись на тело в темной комнате, а если пытаюсь представить, мне становится дурно.

Дело становилось все более и более серьезным: и нашей первой мыслью, и мыслью следователей было то, что эти убийства – дело рук одного и того же человека, хотя возможность имитатора тоже нельзя было исключать. Также не могло не броситься в глаза, что оба убитых учились на одном курсе и даже в одной группе, хотя между собой почти не контактировали, не имели общих знакомым, за исключением одногруппников и вообще вели прямо противоположный образ жизни. Если Эни Брайден была очень активной, всегда была на виду, грезила о карьере модели, принимала участие почти во всех мероприятиях Университета, то Джон Уильямс, напротив, был типичным «книжным и компьютерным червем», которого хлебом не корми, дай посидеть где-нибудь в углу и покопаться в книгах или полазить по сайтам.

День Рождения, разумеется, был омрачен и безнадежно испорчен этой новостью, но случившееся нас так потрясло, что мы даже не обратили на это внимания и тем более не додумались расстроиться по этому поводу.

На следующий день становятся известны кое-какие другие подробности этого дела. Такада отошла от шока на удивление быстро, и взялась за дело. Подслушав под дверью разговор президента Университета и одного из следователей, ведущих дело об этих убийствах, она узнала кучу мелких деталей, незначительных с виду и очень очевидных. Разумеется, обе жертвы были частыми посетителями «Золотых листьев», впрочем, то же самое можно было сказать больше чем о половине студентов. Помимо всего прочего, оба убийства произошли первого числа с разницей в один месяц, следовательно, не исключалась возможность и того, что 1 марта тоже вполне может быть омрачен очередным свежим трупом.

Как и в прошлый раз, оставалось полной загадкой, каким образом убийца смог проскользнуть мимо всех камер незамеченным – ведь на этот раз он не просто бросил тело у общежития, а занес его в само здание, пробравшись на третий этаж. К тому же, склад с реквизитом был закрыт, и ключ имелся только у нескольких людей, а экспертиза показала, что взлома не было.

Разумеется, в тот же день ужесточаются правила безопасности и вводится комендантский час. Теперь в девять вечера все студенты обязаны возвращаться в общежитие, где отмечаются в специальном журнале, указывая время прихода. Ребят также обязали вернуться, так что они съехали от меня уже вечером. Все вечерние лекции были отменены, «Золотые листья» тоже теперь работали только с девяти утра и до девяти вечера. Наблюдение за последним курсом Высшей Школы Дизайна велось с особым тщанием. И, несмотря на все эти неудобства, все понимают необходимость таких драконовских мер предосторожности.






- Блин, даже страшно как-то…

Наплевав на все правила и приличия, мы с Саю подсаживаемся к остальным прямо посреди рабочей смены. Впрочем, народу опять немного. В связи с прошедшими событиями, любителей ходить в кафе заметно поубавилось, так что мы вполне можем себе позволить такую вольность.

- И не говори, - кивает Миса, крепче сжав в ладонях кружку с зеленым чаем. – Да еще этот вынужденный переезд обратно… Жутковато… Ведь бедняжку Эни убили возле общежития. О чем они только думают?

- Не возле общежития, - педантично поправляет ее Лайт. – Это тело нашли возле общежития. Если бы убийство произошло там, крови было бы намного больше.

- Ты так говоришь, будто уже с этим сталкивался, - хмуро замечает Мелло, качая головой. – Такими темпами ты сам попадешь под подозрение.

- Во-первых, его отец полицейский, - вместо Лайта отвечает Ниа, - а во-вторых, это и так понятно. Читай ты побольше книг, ты бы об этом знал.

Все это было приправлено изрядной дозой иронии, так что мы вновь удивленно на него вытаращиваемся – вроде как ситуация не слишком-то располагает к иронизированию. Но в лице он опять-таки не меняется, словно и не сказал ничего такого.

- Очень смешно, - буркает в ответ Мелло, но этим и ограничивается.

- Меня больше волнует дата, - складывает руки на груди Мэтт. – Оба раза первое число. Почему?

- Видимо, это число имеет для убийцы какое-то значение, - пожимаю плечами я. – Хотя это тоже и так понятно. Возможно, первого января его постигло какое-то несчастье… Может, у него в этот день кто-то умер, откуда я знаю?

- И в результате он сдвинулся головой и начал убивать людей в этот день? – скептически хмыкает Такада. – И ладно бы убивал случайных… Но ведь ни о какой случайности не может быть и речи, ведь убитые учились на одном курсе и в одной группе.

- И к чему это нас приводит? – недовольно кривится Лайт. – Выходит, убийца много знал о жертвах и даже мог следить за ними в пределах Университета. Большая вероятность, что Кристен была права, говоря, что он – либо кто-то из студентов, либо кто-то из сотрудников. Итого получается, что у нас двадцать с лишним тысяч подозреваемых… Мдааа…

- Поскорей бы этого подонка поймали, - также недовольно в тон брату заявляет Саю. – Достала уже эта напряженка…

Том 1. Глава 7. Невыносимый собеседник

На следующий день я посылаю на все четыре стороны все повседневные заботы и иду в городскую библиотеку. Курсовая работа, за которую я до сих пор не бралась, висит надо мной как дамоклов меч, так что этот выходной день я решаю посвятить копанию в старых книгах и манускриптах, которых в нашей университетской библиотеке почему-то не нашлось. За работой незаметно проходит целых три часа, и дело близится к концу, как вдруг я чувствую, что мой затылок кто-то сверлит взглядом. Стоит только обернуться, как мои губы сами искривляются в какую-то циничную улыбочку. И почему я совсем не удивляюсь, натыкаясь взглядом на знакомую нелепую сутулую фигуру? Шумно выдохнув через нос, поворачиваюсь обратно и, демонстративно игнорируя навязчивый взгляд, продолжаю работу, заткнув уши плеером. В кратчайшее время закончив копание в книгах, расставляю все по стеллажам и ухожу.

В автобусе читаю то, что написала в библиотеке, и все это кажется таким неимоверным бредом, что мне самой стыдно. Не представляю, как я вообще могла такое написать. Нелепо построенные фразу, какие-то детские выводы, причем написано все это таким кошмарным почерком, словно я писала в состоянии тяжелого алкогольного или наркотического опьянения. Мысленно поздравив себя с тем, что дома придется сидеть и переводить эту абракадабру на нормальный английский язык, убираю тетрадь в сумку и закрываю глаза. Я еду до конечной, так что свою остановку точно не пропущу.

И мне снится, что я бегу по бескрайнему зеленому полю, полному самых разных цветов, и солнце нещадно печет мои плечи, и всюду летают бабочки, и поют птицы, и трещат на все лады сверчки и кузнечики. И вокруг ни души, словно я одна на целом свете. И бегу навстречу солнцу, и меня переполняет какая-то странная бурная, неестественная радость, и я смеюсь, смеюсь, смеюсь. И самое главное, я знаю, что я сейчас сплю и вижу сон, и это веселит меня еще больше.

- Девушка, конечная, - слышу я сквозь сон голос кондуктора и нехотя открываю глаза.

Широко зевнув и потянувшись до хруста, встаю с удобного и мягкого сиденья и выхожу на улицу. Погода ясная, на небе ни облачка. Ни дуновения ветерка, но при этом довольно холодно, так что поплотнее замотав вокруг шеи пуховый шарф, чуть ли не бегом двигаюсь в сторону дома.

На пороге не могу удержаться от соблазна вновь оглянуться и опять встречаюсь глазами с Элем, который, как ни в чем ни бывало, стоит чуть поодаль на другой стороне дороги, прислонившись плечом к толстому вязу. Понятия не имею, каким образом он успел добраться досюда быстрее меня, ведь, когда я уходила, он был еще поглощен работой, а автобус идет напрямую. Не желая тратить время на раздумья, решительно поворачиваюсь к нему спиной и захожу в дом, закрывая дверь на все замки, даже на цепочку.






В течение следующих нескольких дней мы то и дело сталкиваемся в самых разных местах по всему городу. Где бы я ни была: ходила бы с Мисой по модным бутикам, или в продуктовый магазин, или в библиотеку, или же просто прогуляться по городу – его взгляд, острый, как стрела, без конца сверлил мой многострадальный затылок.

Моему терпению можно только позавидовать, однако, и у него есть предел. Его остатки исчезают на автобусной остановке, когда я стою и жду автобус, а мой преследователь, итак все это время не слишком-то скрывавший своего присутствия, подходит почти вплотную и отчаянно делает вид, что меня тут вообще нет.

- Что?! – поворачиваюсь к нему я, вставая в позу «руки в боки» и метая из глаз молнии.

- Что «что»? – невозмутимо спрашивает он, так тараща глаза, словно только что меня заметил.

- Долго ты еще собираешься за мной следить? – я не рассусоливаю, а сразу беру быка за рога. – Чего тебе от меня надо?!

- И ты опять меня с кем-то путаешь, - все так же невозмутимо замечает Эль с таким честным лицом, что я начинаю чувствовать себя полной дурой.

- Слушай, хватит, а?! – я начинаю сердиться. – Если тебе что-то надо, то скажи прямо! Я не идиотка!

- Если учесть, что ты стоишь и орешь посреди улицы, то выглядишь ты прямо противоположно тому, что говоришь, - произносит он. – Так что для начала лучше успокойся и приглохни малость.

Его слова действуют на меня словно ведро ледяной воды на голову. По крайней мере, я прекращаю наезды и просто смотрю на него исподлобья.

- И все-таки, что тебе от меня надо? – уже более спокойно спрашиваю я.

- Если у тебя мания преследования и мания величия по совместительству, и ты считаешь, что кроме как следить за тобой, мне больше совсем нечем заняться, то ничем не могу тебе помочь, - упрямо гнет он свою линию.

- Ну конечно, - ядовито продолжаю я. – Ты у нас кругом ни при чем. И Лайта на матч пригласил кто-то другой, и в «Золотые листья» на Рождество приходил кто-то другой, и за мной следил кто-то другой. Тебе самому-то не смешно?

- С чего ты вообще все это взяла? – его взгляд красноречиво говорит, что он серьезно подумывает окончательно поставить жирный крест на моих умственных способностях.

- О, я не знаю! Наверное, потому что я тебя видела, - надеюсь, мой взгляд не менее красноречивый. – Ни за что не поверю, что во всем Гарварде есть еще кто-то, кто выглядел бы как ты и вел себя также.

- Значит, это твои проблемы, - подводит итог он.

Собеседником он оказался просто невыносимым. В любой другой день я бы давно прекратила этот бессмысленный разговор и послала его куда подальше, но сегодня явно не тот день. Мне нужны ответы, но добиться от него хоть сколько-нибудь внятных объяснений представляется маловероятным.

- Ладно, забили, - отмахиваюсь я. – А откуда ты узнал мое имя?

Все его ответы похожи один на другой, как две капли воды.

- А с чего ты взяла, что я его вообще знаю?

Я уже готова зарычать от раздражения, но все же держу себя в руках. Что ни говори, а его совет насчет «успокоиться» чудо как хорош. Задать следующий вопрос, на который я, скорее всего, получу точно такой же ответ, я не успеваю, потому что в этот момент приезжает автобус. Он набит битком, яблоку негде упасть, но мы все равно залазим – все же двадцать минут на морозе не шутки. Так что, хорошенько упихав других пассажиров дальше в салон, мы с трудом выкраиваем место у двери. Автобус трогается.

- Ну просто чудно, - кое-как выдавливаю я, когда какая-то полная дама, пытаясь устоять на ногах, всем своим весом придавливает нас обоих к двери.

Практически всю дорогу мы молчим, что, впрочем, неудивительно – разговаривать, будучи расплющенными, словно лепешки, по двери было бы довольно затруднительно. Наконец, когда до конечной остается всего две остановки, основная масса пассажиров выходит, и я вздыхаю с облегчением, садясь на освободившееся место.






- И все равно я не понимаю, чего ты ко мне прицепилась, мисси, - говорит Эль, когда мы идем по улице.

- Я тебе уже задала тот же самый вопрос, если ты не помнишь, - ядовито замечаю я. – И я не понимаю, зачем ты ломаешь комедию.

- Я не ломаю комедию, я говорю правду, - уже в который раз повторяет он, и я только машу рукой.

- Ну, значит, у тебя есть брат-близнец, - хмыкаю я.

Он, кажется, в кои-то веки переменяется в лице, но потом как-то криво улыбается в ответ, и у меня от этой его улыбки мурашки по спине бегут.

Я даже и заметить не успеваю, как мы доходим до моего дома.

- Ладно, мисси, до дома я тебя проводил, а теперь будь так любезна, отстань от меня, - заявляет Эль, когда я замираю на пороге.

- Как трогательно, убиться можно, - цинично говорю я, оборачиваясь. – И хватит называть меня «мисси»! У меня есть имя!

- Правда? – он удивленно наклоняет голову набок, словно увидел что-то диковинное. – Вот уж никогда бы не подумал, мисси.

Хотя я ясно понимаю, что он надо мной откровенно смеется, я никак не могу прекратить сердиться.

«Нет, не правда», - про себя ворчу я, но не говорю этого вслух.

- Кристен! – почти что ору я ему в лицо. – Меня зовут Кристен! Запоминай по слогам: Крис-тен! Очень простое имя. Надеюсь, твоих мозгов хватит хотя бы на то, чтобы его запомнить!

- Ты опять вопишь посреди улицы, - как бы между прочим замечает он с неприкрытой издевкой в голосе.

Если бы я умела испепелять взглядом, от него бы давно уже осталась горстка пепла, но, увы, приходится довольствоваться тем, что есть. Вздохнув поглубже и уговаривая себя: «Релакс, релакс…», я натягиваю на лицо приветливую улыбочку. «Хорошо-хорошо, оставлю я в покое твою драгоценную персону, больно ты мне нужен, а теперь будь так добр, вали отсюда, а?» - вот что примерно я хочу сказать этой улыбкой и уже даже открываю рот, чтобы озвучить эту мысль, когда с губ внезапно срывается:

- Может, чаю?

Я так и замираю, пораженная таким капитальным расхождением между планом и фактом. Кажется, он ошарашен этим вопросом ничуть не меньше, чем я сама.

- Очень мило с твоей стороны, Кристен, предложить мне выпить с тобой чаю.

- Неужели? – усмехаюсь я, поздравляя себя с небольшой победой – в кои-то веки я пробила в его невозмутимости хоть какую-то брешь.

Но, как оказалось, радовалась я рано, потому что, стоило зайти в дом, как началось…

- А у тебя есть торт?

- Нет.

- А пирожные?

- Нет.

- А мороженое?

- Нет.

- Ну хоть печенье?

- Ага, галеты соленые, - злорадно отвечаю я.

- А что у тебя вообще есть?

- Картофельное пюре и курица – как раз то, что надо после долгого рабочего дня.

И то, как искривляется его лицо после этих слов, без сомнения, самое лучшее событие за весь день.

Так что я накладываю себе полную тарелку вышеуказанного пюре, а ему приходится довольствоваться лишь чаем. Впрочем, кажется, он не унывает, берет сахарницу и, как обычно с ногами забравшись на диван, начинает ложку за ложкой сыпать сахар в кружку. Не сказать, что я этому удивлена – видела же шестнадцать порций сахара в «Золотых листьях» - но все равно присвистываю, глядя за вязкую массу в его кружке. Ей богу, проще было бы налить чай в сахарницу.

Тут приходит Том и бесцеремонно, словно так и должно быть, укладывается на диван, придавливаясь к Элю, будто до этого тот бывал тут сто раз. И это странно – мой кот обычно не любит чужих, а тут раз и улегся, да еще и замурлыкал, а это уже вообще чудеса. Сам Эль, кажется, совсем не против такой компании, и то ли задумчиво, то ли заинтересованно погладив Тома по спине, улыбается и возвращается к кружке с чаем.

Засмотревшись на эту идиллию, я сама не замечаю, как сажусь на пульт, лежащий на диване. Понимаю, когда телевизор вдруг включается. Там идут новости, и уже в который раз освещаются мрачные события Гарвардского Университета – переливают из пустого в порожнее, и это уже начинает надоедать. А уж когда на экране появляется Ума Вейнс, упорно отворачивающаяся от камер и прячущая свое лицо, так мне и вовсе хочется надавать по голове корреспонденту.

- Да, нелегко ей сейчас, - внезапно подает голос Эль, также неотрывно смотрящий в экран телевизора, хотя никакого сочувствия в его голосе не звучит – простая констатация факта.

- Ты ее что, знаешь? – поворачиваюсь к нему я.

Он только пожимает плечами.

- В некотором роде. Эни Брайден была моей соседкой по парте, соответственно, Ума постоянно толклась где-то рядом. Так что не знаю, можно ли это назвать знакомством.

Я чуть курицей не давлюсь от неожиданности.

- Ты знал первую жертву?!

- Вторую тоже, - недоуменно пожимает плечами он, совершенно не понимая, с чего это вдруг я так оживилась. – А тебе-то что? – И тут его взгляд становится скептическим. – Проводишь частное расследование что ли?

- Не смеши меня, - качаю головой я. – Из меня такой же детектив, как из тебя балерина, думаю, ты и сам прекрасно должен это понимать. Хотя один из моих друзей считает, что занимается именно этим.

- Сейчас угадаю, такой блондинистый и тощий как жердь, который весь Университет на уши поставил?

- Ага, он самый, - усмехаюсь я такому описанию Мелло. – Можешь не сомневаться, он и до тебя доберется, чтобы взять у тебя интервью.

- Если его манера взятия интервью такая же, как и у тебя, можешь заранее поделиться с ним ценным опытом по этому поводу, - спокойно советует Эль, опять поворачиваясь к телевизору, где начали показывать прогноз погоды.

- Да куда уж мне до Мелло, - злорадно ухмыляюсь я, а потом не выдерживаю и смеюсь, потому что у меня перед глазами так и встает картина этого допроса: Мелло в одежде средневекового инквизитора ходит кругами вокруг стула, к которому привязан Лолайт, и торжественным тоном задает ему вопросы, угрожая в случае молчания напоить его жутким кофе Саю.





Так как на дворе февраль месяц, стемнело очень быстро, и в шесть часов вечера было уже совсем темно. Выпуск новостей подходит к концу, еще утром полная сахарница сейчас лукаво улыбается мне голым дном, да и тягучий шоколадный сироп, бутылка которого осталась со дня рождения Мэтта и все это время хранившаяся у меня в холодильнике, перекочевал в желудок моего гостя.

- Ладно, мне пора идти, - наконец, объявляет Эль, выключая телевизор и поднимаясь с дивана. – Спасибо за чай. Только в следующий раз купи пирожных. – Бросает он через плечо, направляясь в коридор.

Я только фыркаю от такой наглости, но от комментариев воздерживаюсь. Ясно же, что ему на все замечания плевать с высокой колокольни, так чего в таком случае время тратить.

- А тебе далеко идти? – Не то, чтобы мне действительно это интересно, просто молчание кажется каким-то слишком тягостным.

- Два квартала пешком, - отвечает он, натягивая куртку.

- Тоже снимаешь дом?

- Нет, это дом моего двоюродного деда.

Я хочу спросить, живет ли он с дедом или же дом просто перешел к нему по наследству; откуда он сам родом и где живут его родители; где научился играть в теннис и еще много чего, но в один момент вдруг передумываю и так ничего и не спрашиваю. Вместо этого только улыбаюсь на прощание.

Стоит только открыть входную дверь, как мы буквально лоб в лоб сталкиваемся с Саю, Мисой и Лайтом, который как раз занес руку, сжатую в кулак, чтобы постучаться. На несколько секунд повисает молчание, в течение которого все мы стоим и обмениваемся вопросительными и весьма красноречивыми взглядами.

- Э-э-э, ладно, меня нет, - наконец, берет себя в руки Эль и, протолкнувшись между ребятами, проходит по дорожке и направляется обратно в сторону автобусной остановки.

Я упорно продолжаю хранить молчание и вообще нахожусь чуть ли не в ступоре, когда до меня доносится тактичное покашливание Саю.

- Кхе-кхе, - так неповторимо ядовито и в то же время мягко покашливать умеет только она. – Что мы пропустили?

- Ничего, - пожалуй, слишком быстро отвечаю я. – Мы просто разговаривали. – Я прекрасно знаю, как по-детски звучит это глупое оправдание, но самое смешное, что оно было абсолютной правдой.

- Так-так, - прищуривается Миса, по-хозяйски проходя в дом и оценивая обстановку в гостиной. – Чаек вместе попивали, я погляжу. Ты меня поражаешь, Кристен, - замечает она, лукаво улыбаясь. – Ни за что бы не подумала, что тебя привлекают парни вроде него.

- Иди к черту! – выпучиваю глаза я, вызывая смех у Саю, которая стоит у меня за спиной и цокает языком. – Мы вообще о делах говорили!

- Амурных? – продолжает усмехаться Миса, начисто игнорируя мой убийственный взгляд.

Зная, что на эту тему она может говорить долго и со вкусом, ей только дай волю, а Саю будет рада ей поддакивать, я отворачиваюсь от них обеих и обращаю свой взор к Лайту, который слушает весь бред, что мы тут несли, смотря на нас, как на умственно отсталых, но все еще любимых детей.

- Мы говорили об убийствах, - говорю я. – Он, оказывается, знал обеих жертв. Эни так вообще сидела с ним за одной партой.

- У-у-у, как у вас все запущено, - разочарованно и сочувствующе протягивает Миса, - раз уж вы даже на свидании говорите об убийствах.

- Ой, только не начинайте снова о Гарвардском палаче, а? – умоляюще складывает руки на груди Саю, ненавидевшая, когда мы начинали обсуждать эту тему.

- Гарвардский палач? – недоуменно переспрашиваю я, впервые услышав, чтобы убийцу назвали так нелепо.

- Газетчики постарались, - наконец, подает голос Лайт, закрывая входную дверь и проходя вместе с нами на кухню.

- Ну и бред, - категорично оцениваю я это прозвище.

- Такаде тоже не понравилось, - замечает Саю, усаживаясь за стол.

- Зато Мелло явно в восторге, - усмехаюсь я.

После чего быстро приношу из гостиной грязную посуду, оставшуюся после трогательного чаепития, и ополаскиваю ее. Я была почти уверена, что остатки сахара из кружки Эля придется выгребать ложкой, однако, там нет ни крупинки, и я отказываюсь понимать, каким образом он растворился, когда его общий объем был больше объема чашки.

- Так чего вы хотели? – смотрю я на пришедшую ко мне троицу, когда мы рассаживаемся за столом. – Только не говорите, что просто в гости.

- Ну, вообще-то, это одна из причин, - пожимает плечами Саю. – Но на самом деле, в общежитии находиться просто невозможно, так что мы решили смыться.

Бардак в общежитии был в связи со стремительно надвигающимся конкурсом красоты, который, несмотря на все трагические события, отменять никто не собирался. Так что стараниями неутомимой Такады и помогающих ей Ниа и Мэтта там царила такая суматоха, что многие попросту не выдерживали и при первом же случае старались покидать это помещение, лишь бы не слышать критических замечаний о том, что «картина висит криво» или «расстояние между крючками на гардине разное, и это никуда не годится».

- И решили зайти к тебе, - продолжает мысль Саю Миса. – По крайней мере, у тебя тут тихо и спокойно. Кто ж знал, что у тебя гости…

- Ну хватит, - устало прошу я.

- Как вы с ним вообще встретились? – интересуется Лайт, так до сих пор и взявший реванш по причине нехватки времени.

- Господи, да просто столкнулись на остановке, а потом ехали в одном автобусе, вот и все, - всплескиваю руками я.

О том, что тот за мной следил на протяжении всей недели, я предпочитаю умолчать – еще не хватало, чтобы ребята переживали по поводу моих проблем.

- А потом ты просто позвала его попить чайку? – ехидно щурится Миса, и ее улыбка ясно дает понять, что на уме у нее есть еще парочка идей на эту тему, но ввиду их непристойности, она их озвучивать не будет.

- Представьте себе, да, а что в этом плохого? – хмурюсь я, чувствуя себя так, словно меня незаслуженно обвиняют, по меньшей мере, в преступлениях против человечества.

- Ничего-ничего, - хихикая, отвечает Саю, и я, махнув на их обеих рукой, вновь поворачиваюсь к Лайту, который кажется мне самым вменяемым человеком в этом помещении.

- Если бы не этот дурацкий комендантский час и обязанность возвращаться на ночь в общежитие, я бы с удовольствием предоставила вам свободные комнаты, - замечаю я. – Но раз уж правила есть, то не обессудьте…

- Да мы и не собирались просить у тебя ночлега, - качает головой Лайт. – Просто захотелось посидеть в тишине.

- Вообще мы с Мисой хотели пойти в кино, - доверительно говорит мне Саю на ухо, но довольно громко, чтобы брат ее услышал. – Но наш Мистер Совершенство заупрямился и наотрез отказался.

- А почему? – удивленно смотрю я на Лайта. – Давайте сейчас сходим все вместе?

Тот только глаза закатывает.

- Вообще-то я говорил про тишину и покой, - замечает он, - а кинотеатр никак не соответствует ни тому, ни другому. К тому же, сейчас не показывают ничего интересного, одна скука. На что идти-то?

- Да хоть на «Пиратов Карибского моря», - сразу же предлагает Саю, видать, до сих пор находящаяся под впечатлением от третьей части этой серии, на которую мы ходили недавно.

- Мы их уже смотрели, - возражает Лайт, скорчив недовольную мину.

- А я не против посмотреть еще раз, - улыбаюсь я в ответ и смотрю на девочек. – Кто «за»?

- Я «за»! – тут же вскрикивает Саю, вскочив с табуретки и подняв руку вверх, словно на уроке, после чего поворачивается к Мисе. – Миса, что скажешь?

Взгляд Лайта тоже устремлен на нее, он явно ищет в ее лице поддержки. Ищет, но, увы, не находит.

- Я не против, - подмигивает нам она, тоже поднимаясь на ноги.

- Большинство, - довольно объявляю я.

И мы идем на выход. В протест Лайт складывает руки на груди и остается сидеть на кухне, словно говоря, что никакими волями и неволями мы не заставим его пойти с нами. Мы на это только многообещающе усмехаемся.

Несколько секунд все тихо.

- Пустите меня! – внезапно нарушает тишину вопль Лайта, которого мы через весь дом тащим практически за руки за ноги. – Пустите! Я сказал, никуда я не пойду!

Хохоча во все горло так, что наше сатанинское гоготание даже перекрывает его крики, мы практически вываливаемся на улицу. Миса держит его правую руку, Саю – левую, я – правую ногу, а на левой ноге он прыгает, отчаянно пытаясь сохранить остатки равновесия.

- Отстаньте от меня, извращенки! – продолжает вопить Лайт, активно сопротивляясь, насколько это ему позволяет его положение.

Случайные прохожие, проходившие мимо дома во время этой комедии, похоже, одномоментно выпадают в осадок от такого зрелища. По крайней мере, об этом красноречиво свидетельствуют их открытые рты и выпученные глаза.

Кое-как дотащив бедного Лайта до машины, мы со спокойной душой закидываем его на переднее сиденье, и Миса тут же усаживается за руль, выглядя при этом самой счастливой девушкой на свете. Мы с Саю только и успеваем закрыть за собой задние двери, как она резко дает по газам. Несмотря на заснеженность дороги и ее узость, Миса несется как сумасшедшая; другие машины, казалось, в последнюю секунду успевают уклониться от столкновения, а Миса в открытое окно так и сыплет возмущениями и ругательствами. Но все же, несмотря на показное легкомыслие, мы все прекрасно знаем, что водить машину Миса умеет ничуть не хуже, чем Мэтт, и всегда внимательно следит за дорогой, так что беспокоиться не о чем.

За каких-то пять минут мы добираемся до кинотеатра и с удовольствием отмечаем, что успели как раз вовремя. Фильм начинается через пятнадцать минут, так что Саю несется к кассе. Лайт, похоже, окончательно смирился со своей участью и уже не сопротивляется, когда мы с Мисой берем его под руки и ведем в зал.

В результате Саю, Миса и Лайт опаздывают к закрытию общежития и получают хороший нагоняй, но мы только машем рукой и решаем, что трагедию из этого делать не стоит.

Том 1. Глава 8. Гении

Отсидев на следующий день три безумно утомительные лекции по маркетингу – это был самый нудный предмет во всей программе, потому что профессор умудрялся на протяжении почти что четырех с половиной часов бубнить и бубнить лекцию, не отрываясь от своих бумаг, да еще и таким монотонным голосом, что студенты вскоре погружались в сон – мы вновь расходимся каждый по своим делам. Такада и Ниа отбывают в актовый зал продолжать приготовления к конкурсу. Миса заявляет, что ей нужны новые туфли, потому что у одной из нынешних сломался каблук во время вчерашнего балагана с походом в кино, так что садится в свою «ауди» и уезжает. Лайт отправляется на поиски Эля, чтобы предложить ему, наконец, сыграть еще один матч, дабы окончательно выяснить, кто же из них лучший теннисист. Мэтта Такада тоже припахала как следует, так что он удаляется в компьютерный класс заниматься каким-то гипотетическим моделированием предстоящего мероприятия. Мы с Мелло остаемся не у дел, так что плюем на все и идем в «Золотые листья».

- Ну, как продвигается твое расследование? – интересуюсь я, ехидно прищурившись, совсем как Миса вчера вечером.

- Да никак, - буркает он в ответ, по привычке потерев правую скулу, место, куда ему со злобы заехала своей сумкой Ума, после чего его пыл заметно поугас. – Все, что могла, Такада уже узнала, а новых сведений так и не было. Никто из студентов ничего не слышал и не видел, и даже ни о чем не догадывается. Так что я в тупике.

Вытащив из кармана небольшую шоколадную плитку, Мелло почти что целиком засовывает ее в рот и, запив чаем, начинает яростно жевать. В результате он еще и умудряется подавиться и закашляться чуть ли не до слез.

- Кха-кха! Шпашибо, Криштен! – только и может выговорить он, пытаясь одновременно проглотить остатки шоколада и по-нормальному отдышаться после того, как я как следует поколотила его между лопаток.

- Шел бы ты и отдохнул лучше, вместо того, чтобы дурью маяться, - советую ему я. – А завтра возьмешься со свежими силами.

- А вот пойду и отдохну, - наигранно обиженно дует губки он. А потом вытаскивает из сумки еще одну плитку и протягивает через стол мне. – На, держи. Раз на сегодня моя умственная деятельность окончена, шоколад мне больше ни к чему. Так что ешь.

И пропустив мимо ушей мое замечание о том, что я не ем сладкого, удаляется из кафе с одному ему только доступной скоростью – опять раз и нет его, словно испарился. Смерив неприязненным взглядом ни в чем не повинную шоколадку, я беру ее большим и указательным пальцем, словно она заразная, и отправляю к себе в сумку, намереваясь вернуть эту гадость ее законному обладателю в самое ближайшее время, да хоть завтра. Убрав ее с глаз долой, я и думать о ней забываю, вытаскиваю перечитанную на сто раз пятую часть «Гарри Поттера» и углубляюсь в чтение.

- Никогда понять не мог, что люди находят в этой бредовой истории, - вырывает меня из волшебного мира Хогвартса знакомый голос, раздавшийся у меня за спиной, и я подскакиваю.

- Для человека, которому не по душе мое общество, ты на удивление часто оказываешься поблизости, - замечаю я, не оборачиваясь, потому что только один мой знакомый способен говорить с таким невозмутимым равнодушием.

- Ты опять сделала неверные выводы и считаешь их единственно правильными, - говорит он, обходя столик и усаживаясь напротив меня на тот самый стул, на котором недавно сидел Мелло.

- Уже виделся с Лайтом? – спрашиваю я.

- А где приветствие? – интересуется он, и его глаза откровенно смеются надо мной.

- Ну, здравствуй, - приторно говорю я.

- Здравствуй, Кристен, - словно эхом откликается он. – Наверное, прозвучит фальшиво, но я даже благодарен тебе, что ты не передала наш вчерашний разговор своему другу, - отвечает Эль. – Меньше всего мне сейчас хочется отвечать на глупые вопросы.

Я про себя ругаюсь. Я действительно собиралась рассказать Мелло все, что вчера узнала, но почему-то забыла об этом в самый неподходящий момент. Мне ведь и вправду было интересно, как он на это отреагирует и как будет проводить свой допрос – а вдруг бы я угадала насчет средневекового инквизитора.

- Да нет проблем, - ровно отвечаю я. – Так ты виделся с Лайтом?

В этот момент к нему подходит Кэти, чтобы спросить, что он будет заказывать, так что мой вопрос опять остается без ответа. Его заказ я не слушаю, но уже знаю, что сейчас на столе будет столько сладкого, что смотреть на все это будет тошно.

- С Ягами? – наконец, удостаивает меня вниманием Эль. – Нет, не виделся. А должен был?

- Просто он тебя искал, - коротко поясняю я.

- Чтобы предложить мне еще раз сыграть в теннис, - усмехается он несколько самодовольно.

- Все-то ты знаешь, - хмыкаю я, возвращаясь к книге, потому что в этот момент на столе начинают появляться первые пирожные и кусочки торта. – И вообще, почему ты всегда ешь столько сладкого?

- А почему ты всегда задаешь глупые вопросы? – спокойно парирует он, бросив на меня снисходительный взгляд и отправляя в рот жуткий покрытый глазурью эклер с крем-брюле.

- Потому что меня бесит твоя показушная невозмутимость, - прямо говорю я, вновь отрываясь от книги и морщась от запахов варенья, шоколада и ванили, витавших над столиком.

- С чего ты взяла, что она показушная?

«Господи, и как можно быть таким занудой?! - про себя поражаюсь я. – И почему нельзя отвечать нормально по-человечески?»

- А что, разве не так? – вопросительно поднимаю брови, заставляя себя не морщиться, когда он, закончив с эклерами, приступает к пончикам, покрытым сахарной пудрой. – И вообще, что ты тут делаешь? – задаю я, наконец, первый пришедший мне на ум вопрос, еще когда я услышала его голос за спиной.

- Ну, вообще-то, если ты не видишь, то я ем, - снисходительности в его взгляде появляется еще больше, и я опять начинаю чувствовать себя полной дурой. Но просто так отступить и заткнуться никак не получается.

- Я не об этом, - на удивление возмущенным и даже каким-то обиженным тоном говорю я. – Я о том, какого черта ты сидишь за моим столиком?! Вообще-то я тебя не звала и согласия на совместную трапезу не давала.

- Ну, во-первых, опять ты орешь, - замечает Эль, усмехаясь в кружку с чаем. – Тебе самой-то не надоело? Во-вторых, все столики заняты. А в-третьих, ты и не запрещала мне садиться, так что извиняй.

И опять он меня уделал... Я только и могу, что недовольно скривить губы и опять углубиться в чтение книжки.

- И все же, как ты можешь читать эту бредятину? – не знаю, сколько проходит времени, пока его голос снова не возвращает меня в реальность.

- Кажется, мое общество на тебя дурно влияет, - как можно более спокойно замечаю я, на секунду подняв глаза. – Теперь ты задаешь глупые вопросы.

- Ну да, - соглашается Эль. – Это ведь чисто твоя привилегия.

И мне вдруг становится смешно. От него и его нелепого вида, и этой проклятой насмешки, и снисходительности в его голосе, и вообще от того, что я сижу и препираюсь с незнакомым, по сути, человеком так, словно мы знаем друг дружку уже не один год. И только сейчас я замечаю, что отыгрываю свою партию с удовольствием.

- Ну, в таком случае, где ты учился играть в теннис? – «Раз уж это моя привилегия, буду ее оправдывать сполна». – Ведь Лайт играет на уровне мастера спорта, а ты так легко его победил.

- Ну что ты, совсем не легко, - возражает он, слизывая с пальцев карамельный наполнитель для мороженого (я уже ничему не удивляюсь). – Он был достойным противником, просто мне повезло.

- Повезло? – тупо переспрашиваю я, потому что везение и Эль Лолайт у меня в голове были совершенно несовместимыми понятиями. Уж не знаю почему, но я была абсолютно уверена, что он никогда не полагается на везение и за всеми его действиями стоит точный расчет.

- А что в этом такого? – кажется, мое удивление здорово его озадачило, и его и без того огромные глазища становятся еще больше. – Мне что, не может повезти?

- Ты так и не ответил на вопрос, - замечаю я, не желая вдаваться в подробности своего мыслительного процесса и объяснять ему свою точку зрения по поводу него и удачи. – На спортсмена ты совсем не похож. Тебя учил какой-то известный тренер?

- Ага, мой школьный учитель физкультуры, - отвечает он, вернув на лицо легкую усмешку, а потом, наконец, снисходит до пояснения. – В Англии я учился, в Англии. Мы жили там, пока мне не исполнилось пятнадцать. В школе я был чемпионом по теннису, и с тех пор до недавнего времени вообще не брал в руки ракетку.

Я только сижу и удивляюсь их с Лайтом сходству, но не озвучиваю эти мысли. Какое ему, по идее, дело до того, что я думаю?.. К слову о Лайте, стоило только о нем подумать, как он тут же нарисовался на пороге кафе. Вид у него при этом был такой недовольный и почти что отчаянный, словно он всерьез раздумывал, не стоит ли ему сесть и хорошенько напиться. Мрачным, как туча взглядом он оглядел зал. Заметив моего соседа по столику, Лайт даже как-то оживился, вмиг перестал хмуриться и начал быстро прокладывать путь сюда. Я только благодарила всевышнего, что с ним нет Мисы. О том, какие комментарии она бы не преминула опустить по поводу нашего с Элем уже второго за два дня застолья, я и думать не хотела.

Лайт, кажется, удивлен, увидев меня за тем же столиком, но благоразумно воздерживается от комментариев. Присев на стул рядом со мной, он смотрит на Эля, терпеливо дожидаясь, когда тот доест, наконец, мороженое и обратит на него внимание.

- Ладно, мальчики, не смею вам мешать.

Я решительно поднимаюсь из-за стола, вдруг поняв, что совершенно не хочу присутствовать при их разговоре, убираю «Гарри Поттера» в сумку и, не попрощавшись, иду к выходу из «Золотых листьев».

Том 1. Глава 9. День Всех Влюбленных

Проходит еще неделя, и надвигается День Всех Влюбленных – 14 февраля. В тот же день должен состояться и конкурс красоты, подготовкой к которому Такада замучила всех и каждого. Миса в преддверии этого важного для нее мероприятия совершенно на взводе – волнуется ужасно и то и дело бегает к зеркалу то макияж поправить, то прическу, хотя, на мой взгляд, и с тем и с другим у нее полный порядок. Даже Лайт морально устает от ее беспокойства, которое словно по волшебству передается и ему. Так что он без конца дарит ей подарки, делает комплименты, говорит, что она самая красивая девушка на свете (не сомневаюсь, что говорит он это совершенно искренне), лишь бы прогнать прочь эту ее непонятно откуда взявшуюся неуверенность в себе и своем внешнем виде. Кстати говоря, в теннис они с Элем все же сыграли. Уже на следующий день после их разговора в «Золотых листьях», правда, узнали мы об этом, только когда Лайт вернулся вечером в общежитие, довольный-предовольный. Видимо, они решили не сообщать об этом никому, чтобы не собирать толпу зрителей, как в прошлый раз. И особенно тщательно, полагаю, заботились, чтобы эта весть не долетела до Такады. Впрочем, сомневаюсь, что та снова рьяно бы взялась за организацию их дружеского матча, будучи занятой подготовкой к конкурсу. Мелло я наш давешний разговор с Элем все же пересказала, чисто из вредности, и это его невероятно воодушевило и вернуло оптимизм, так что, опять удрав от меня со скоростью панической мысли, он отправился «пытать» нового свидетеля.

- Ну, как прошел ваш разговор? – невинно интересуюсь я, когда он, хмурый донельзя, вечером приходит в «Золотые листья» и, подойдя к стойке, просит «чего-нибудь покрепче».

- Да никак, - огрызается он, зыркнув в мою сторону таким взглядом, что в любой другой день я бы, пожалуй, даже его испугалась. – С этим ушлепком совершенно невозможно иметь дело! – получив в свое распоряжение бутылку пива, он за раз выпивает чуть ли не половину. – Задаешь ему вопрос, он отвечает вопросом, никакого отношения к делу не имеющим! Я спрашиваю, что он думает по поводу выбора жертв, а он спрашивает, какие я ем шоколадки! Извращенец! И еще смотрит так, что начинаешь себя идиотом чувствовать!

«Да, Михаэль, ты в этом не одинок», - про себя усмехаюсь я, вспоминая, что тоже испытывала нечто подобное, разговаривая с Элем.

- Чего ты смеешься?! – Кажется, мое неуважительное хихиканье окончательно добивает Мелло, который и так был на взводе после этого своего «интервью».

Я бы ничуть не удивилась, если бы он сейчас швырнул в меня бутылкой, которую держал в руке, и даже на всякий случай готовилась отпрыгнуть в сторону. Но, к счастью, обошлось.

- Как ты вообще с ним разговариваешь? – вздыхает он, глядя на бутылку.

- Задаю глупые вопросы, - честно отвечаю я, невесело улыбаясь.

Он ничего не отвечает, только еще раз вздыхает, после чего отправляет недопитую бутылку в мусорное ведро, встает и понурый уходит из кафе. Я почувствовала себя как-то неуютно, ведь, в конце концов, я была частично ответственная за его испорченное настроение. Не отправь я его к Элю, ничего бы не случилось... Эх, хотела пошутить, а вышло как всегда...

Саю, все это время слушавшая наш разговор, копошась за стойкой недалеко от меня, только качает головой и понимающе улыбается.

- Да не расстраивайся, Кристен, - говорит она, легко потрепав меня по плечу. – Ты же знаешь, что Михаэль не может долго пребывать в унынии.

- Знать-то знаю, - отвечаю я. – Но... А, впрочем, ты права...

- Мисс О’Хара, будьте добры еще чаю! – раздается из зала голос одного из посетителей, так что, отогнав мысли об испорченном настроении Мелло, я возвращаюсь к работе.






В День Всех Влюбленных у меня опять рабочий день. Девушка из другой смены чем-то отравилась и попросила ее заменить. Саю наотрез отказалась, ибо у нее намечалось какое-то свидание с парнем, который ухлестывал за ней с самого первого дня ее пребывания в Гарварде. У меня же особых планов не было, так что я согласилась. Больше отработаю, больше будет и зарплата, так что можно лишний день и потрудиться, не переломлюсь.

Такада, завершившая, наконец, свои адские приготовления к конкурсу красоты, утром заявилась в клуб и, пребывая в любвеобильном настроении, слегка приукрасила зал. Так что теперь у меня просто в глазах рябит от множества жутких сердечек и всяких там амурчиков и купидонов, изображения которых были по всем стенам. И как только директор дал добро на эту жуть? Впрочем, как ни странно, это возымело успех. Посетителей достаточно много. Конкурс красоты намечается на вечер, так что днем в клуб пришло столько влюбленных парочек, что я только и успеваю, что подавать всем фирменные пирожные в форме сердечек, выпущенные специально к празднику. Разумеется, за VIP-столиком сидят Лайт и Миса, забронировавшие для себя это место еще неделю назад. Тут же в кафе сидят и Мэтт с какой-то девушкой, которую я прежде никогда не видела, и Такада тоже с неизвестным мне кавалером. О том, почему же эти двое не пришли сюда вместе, я не хочу думать, какое мое дело? Но не могу не заметить, как они временами переглядываются, бросая друг на друга взгляды сожаления и чуть ли не ревности. Мелло меня тоже очень удивил. Он заявился в «Золотые листья» в компании Умы Вейнс. Видимо, извинился за свою бестактность и решил загладить свою вину. Честно говоря, я была очень рада, что она хоть немного развеялась после смерти подруги, которая так ее подкосила, и даже принесла им по лишнему пирожному за свой счет якобы от заведения. Зато Ниа сидит за стойкой с самым скучающим видом, словно не понимая, как он вообще сюда попал. Ну да, он у нас вечный одиночка. С девушками не встречался ни одного дня и только с удивлением наблюдал встречи и расставания своих друзей с юными особами. Вот и сейчас, сидя в окружении кучи влюбленных, он ничуть не интересуется происходящим. Кажется, его куда больше занимает содержание читаемой им книги, нежели целующиеся парочки, праздничное настроение и День Всех Влюбленных в целом.

- Еще коктейля? – интересуюсь я, когда очередной стакан густой смеси молока, мороженого и фруктового сиропа перекачивает в его желудок.

- Да, давай, - кивает он, кротко улыбаясь, а потом добавляет. – Спасибо, Кристен.

«Было бы за что благодарить, - думаю я, - это же моя работа. Однако, все равно приятно». И водружаю на стойку прямо перед ним новый бокал апельсинового молочного коктейля, украшенный дольками этого же фрукта и трубочками разного размера и цвета.

Саю за весь день так и не объявляется, видимо, ее кавалер предпочитает проводить время каким-то иным образом, нежели сидеть в кафе. Зато в какой-то момент я вижу на пороге Эля. Он несколько секунд недовольно смотрит на битком набитый зал, украшенный в отвратительные розовые тона, после чего разворачивается и уходит, видать, решив, что пребывание в этом балагане негативно скажется на его душевном состоянии. Я даже как-то расстраиваюсь. Несмотря на кучу народу, мне все равно скучно и хочется с кем-то поговорить о какой-нибудь ерунде или просто попрепираться, что мы с ним обычно и делали.






Ближе к шести вечера зал понемногу начинает пустеть – все идут смотреть конкурс.

- Ой, Крис, жаль, ты не сможешь прийти, - говорит Миса, когда они с Лайтом тоже собираются уходить.

- Прости, - виновато улыбаюсь я, а потом ободряюще киваю ей. – Удачи! Независимо от того, кого выберут в этом году, помни, что ты все равно первая красавица Университета.

- Ладно тебе, - Миса выглядит такой довольной, что ее улыбка не помещается на лице.

- Эй, Нейт, ты идешь? – окликает его Лайт, когда тот так и продолжает сидеть за стойкой, сонным взглядом смотря в книгу. – Нейт! – Ягами легонько трясет его по плечу, и тот словно просыпается.

- Что? – Ниа так широко раскрывает свои глаза, что становится пугающе похож на Эля.

- Конкурс начинается через полчаса, - напоминает ему Лайт. – Ты пойдешь?

- Ого, уже шесть! – поражается тот, посмотрев на свои часы, и вмиг как-то оживляется, гоня сон и скуку прочь. – Конечно, иду. Пойдемте. Пока, Кристен! – поворачивается он ко мне.

- Пока, - машу рукой я, и они с Лайтом, взяв Мису под руки, удаляются из «Золотых листьев».

- Странный он какой-то, - осторожно замечает Кэти, явно имея в виду Ниа, и смотря на меня так, словно боится, что я сейчас на нее наору.

- Не отрицаю, - киваю я. – Кто в наше время не странный?

Вопрос без ответа...

Остаток смены проходит более-менее спокойно. Посетителей опять по минимуму, ясное дело, все сейчас сидят в актовом зале. Я уже в который раз проклинаю директора клуба, что он никак не соберется поставить в зале хотя бы один телевизор. Так что остается сидеть на табурете и вспоминать прошлогодний конкурс, ведь нынешний явно отличается мало. Хотя сегодня никаких испытаний не будет, а всего лишь вступительная часть, на которой представляют участниц, все равно обидно. А еще скучно. Мы с Кэти не такие близкие подруги, чтобы беспечно болтать о всяких пустяках, так что она утыкается в свой мобильный и читает какую-то книгу, а мне не хочется даже этого. Вообще, хочется спать, однако, отбывать в гардероб не спешу и тупо созерцаю остатки зеленого чая в своей кружке и разглядываю рисунок, в который сложились чаинки. Когда часы пробивают полдевятого, в «Золотые листья» снова приходит Эль. Удовлетворенно кивнув, что можно расценивать как «Наконец-то тут пусто», он проходит и садится за первый попавшийся столик. Я мельком оглядываю, сколько же десертов имеется у нас в наличии, и облегченно выдыхаю, что не так уж много, и не придется опять громоздить одно на другое, пытаясь разместить их все на маленьком пятачке пространства.

- Все же решил зайти? – интересуюсь я, протягивая ему меню.

- Почему «все же»? – он смотрит так удивленно, словно я опять сморозила какую-то глупость.

- Ну, днем же тут было не протолкнуться, - напоминаю ему я. – Я видела, как ты заглянул и ушел.

- Опять ты ошибаешься, - спокойно замечает Эль. – Днем я был дома, а никак не здесь.

«Ну, опять начинается», - про себя вздыхаю я, закатывая глаза.

- Как же ты любишь валять дурака, - так же спокойно в тон ему отвечаю я и, забрав меню, отправляюсь за десертами.

- Он что, твой друг? – вопросительно поднимает брови Кэти.

- И не спрашивай, - качаю головой я, просто потому что не знаю, что ответить.

Фирменных пирожных осталось всего пять штук, ну и остальных понемногу, так что все умещается на два легких подноса, которые я уношу за один раз. Эль, оценив количество пирожных, выглядит малость разочарованным, но ничего не говорит по этому поводу - и слава богу.

- А почему ты не на конкурсе? – интересуюсь я, усаживаясь за тот же стол. – Все же сейчас в актовом зале.

- Ну, все там, а я здесь, - говорит он, двумя пальцами держа ложечку и отковыривая ею кусочек от пирожного, а потом поднимает глаза на меня. – А ты жить не можешь без вопросов, да?

- А что, нельзя спросить?

Желудок возмущенно урчит, высказывая тем самым недовольство отсутствием ужина, и я недовольно кривлюсь. Я же специально не стала ужинать, потому что после начала конкурса все опять собираются у меня на очередную частную вечеринку, где опять будет куча салатов и прочей еды. А тут еще Эль ест свои десерты с таким аппетитом…

- Что? – он удивленно смотрит на мою недовольную мину, а потом протягивает мне тарелку с пирожным. – Ты, наверное, тоже хочешь?

- Нет, спасибо, - я ворочу нос от протянутого лакомства и качаю головой. – Я не ем сладкого.

Эль от моего заявления выглядит еще более удивленным и каким-то чуть ли не потерянным. Он рассеяно ставит тарелку на место и продолжает бездумно ковыряться в куске торта.

Кэти косо на нас смотрит и неодобрительно качает головой, и мне почему-то очень неуютно от ее взгляда. Словно я виновата в каком-то преступлении, а она знает об этом и наслаждается своей властью над моей судьбой, будучи вправе сдать меня или же умолчать об этом. Так что, чтобы не портить себе настроение, я по мере возможностей стараюсь игнорировать ее и голодным взглядом смотрю на стремительно исчезающие эклеры и профитроли.

- В самом деле не хочешь? – снисходительно улыбается Эль, глядя на мои мучения. – Я могу поделиться.

- Нет, - я гордо вздергиваю нос и опять ворочу его от стола.

- Ну как хочешь, - усмехается он, явно про себя от души хохоча надо мной.

До сих пор не знаю, как мне пришло в голову это сказать. Возможно, это просто показалось мне забавным. Мой сумасшедший язык опять начал действовать, не советуясь с мозгом, так что в следующий момент с губ сорвалось:

- Не хочешь после закрытия кафе зайти ко мне? Мы там всей компанией собираемся.

Думается, я его сегодня удивила рекордное число раз. Хотя, не исключаю возможность того, что он всего лишь мастерски изображал удивление, также отыгрывая свою партию в нашей беседе, как и я.

- А зачем мне приходить? – интересуется Эль, и его удивление выглядит так натурально, что у меня и мыслей не возникает, что оно может быть наигранным.

- Просто в гости, - пожимаю плечами я. – Познакомишься с моими друзьями. Ну, Лайта ты уже знаешь… так что с остальными…

- Насколько мне помнится, твои друзья не слишком-то меня жалуют, - спокойно замечает он.

Я тут же вспоминаю недовольного Мелло, а заодно представляю, что же выскажут по этому поводу Миса и Саю. И мне становится смешно. Действительно, почему бы нет? Будет весело.

- Не говори глупостей, - машу рукой я. – Это еще кто из нас делает неверные выводы и считает их единственно правильными?

Он только усмехается в кружку с чаем и ничего не отвечает. Ну в кои-то веки он не нашелся, что возразить. Так что я возвращаюсь за стойку и начинаю закрывать смену. Кэти, почему-то донельзя насупленная и недовольная, протирает столы и жутко морщит нос, натолкнувшись на очередное пятно.





- Мяяяяяу!

Стоит только войти в дом, как тут же, топая, как целое стадо бизонов, нам навстречу выбегает Том. Потираясь о наши ноги, пока мы снимаем куртки, шапки и разуваемся, кот без конца мурлыкает и мяукает, требуя еду. Эль некоторое время с любопытством разглядывает его, а потом вдруг нагибается и, взяв его на руки, с интересом смотрит коту в глаза. А кот, кажется, совершенно, счастлив и доволен, потому что полностью расслабленный, тряпкой болтается в его руках и, блаженно закрыв глазки, мурлыкает на весь коридор.

- Ты ему очень нравишься, - одобрительно замечаю я. – Обычно он не терпит чужих и не любит, когда его берут на руки. Он – зверюга самодовольная и независимая.

- Он мне тоже очень нравится, - спокойно говорит Эль, ловко закидывая Тома к себе на плечо и выглядя после этого, словно пират с попугаем на плече.

Том и ухом не ведет от подобного к себе обращения, что настолько ему не свойственно, что мне остается только озадаченно покачать головой. Впрочем, на кухне он очень даже оживляется, стоит только достать консервы.

- Можешь радоваться, на этот раз у меня есть торт, - усмехаюсь я, изучая содержимое холодильника и чуть поворачивая голову к Элю.

- Всего один? – интересуется он, широко улыбаясь и покусывая ноготь на большом пальце.

- Ну, можешь еще съесть это, - кидаю я ему шоколадку, которую мне тогда дал Мелло. Я так и не вернула ее – попросту забыла, - и все это время она валялась у меня в сумке.

- Ну, уже лучше, - удовлетворенно кивает Эль, шурша фольгой.

В этот момент в прихожей раздается звук открываемой двери и шум голосов, из чего я делаю вывод, что конкурс на сегодня закончился, и ребята пришли. Сегодня они оставались у меня с ночевкой – пришлось повозиться с документами, чтобы получить разрешение президента Университета на это небольшое исключение из правил.

- Кристен! – врывается на кухню радостная Миса. – Мы приш!.. Э-э-э… - замолкает она, увидев, что я не одна.

- Что-то не так, Миса? – заходит на кухню и Лайт и тоже на секунду замирает. – Привет, Эль. – Надо отдать ему должное, держать себя в руках, когда надо, он все же умеет.

- Здравствуй, Ягами-кун, - приветствует его Эль. Кажется, он даже немного рад его видеть.

А я смотрю на реакцию остальных, когда они тоже приходят на кухню, и просто ухахатываюсь про себя, во всю наслаждаясь ситуацией. Миса тоже довольно быстро берет себя в руки и уже в следующую минуту, довольно улыбаясь, называет свое имя. А узнав, что Эль ее и без того прекрасно знает по многочисленным японским журналам, так вообще тает и явно тут же отводит для него место в своем сердце. Такада тоже рада знакомству и тут же не забывает упомянуть о том памятном матче в теннис, непосредственным организатором которого она являлась. И добавляет, что личное знакомство с лучшим учеником последнего курса делает ей чести. Саю первые несколько минут отчаянно старается выглядеть недовольной, но потом машет рукой на это актерство и, выйдя вперед, торжественно просит прощения за свою идиотскую выходку на теннисном корте и потом в «Золотых листьях». Ну да, просить прощения за что бы то ни было никогда не было для нее проблемой. Мэтт, как оказалось, уже давно знал Эля заочно по некоторым его научным трудам в области программирования, так что у них тут же находится много тем для обсуждения. Ниа, как и ожидалось, особых эмоций не проявляет, за исключением легкой приветливой улыбки во время рукопожатия. Зато Мелло выглядит так, словно решил, во что бы то ни стало, немедленно меня съесть, - все еще дуется на Эля за неудавшееся интервью, полагаю. Тот, впрочем, и ухом не ведет, когда Мелло ворчит что-то о том, что у нас тут, вообще-то, частная вечеринка.

Собственно, все это не столько смешно, сколько мило. Я больше сижу и умиляюсь, чем смеялась. Эль, кажется, чувствует себя в нашей теплой компании, как рыба в воде. И даже Мелло вскоре сменяет гнев на милость и ближе к середине нашего маленького веселья уже вовсю травит анекдоты. Так что неудивительно, что мы и заметить не успеваем, как засиживаемся далеко за полночь. Первой вырубается Миса, уснув прямо в гостиной, сидя на полу, прислонившись спиной к дивану. Легко подняв ее на руки, Лайт тащит ее на второй этаж. Это словно служит сигналом для остальных, так что все начинают расползаться по дому. Только Эль, кажется, и не собирается спать, а просто сидит на диване, гладя Тома, который расположился рядом с ним (вообще за весь вечер эти двое практически не расставались).

- Ты что, не будешь спать? – на всякий случай уточняю я.

- Нет, конечно, - пожимает плечами он. – Я вообще-то домой собирался.

- Какое еще «домой»? – не удивлюсь, если наши с ним глаза сравнялись по размеру. – Полтретьего ночи на улице, ерунды не говори.

Он задумчиво переводит взгляд с меня на Тома и вздыхает.

- Ну, тогда мне надо позвонить, - говорит он, вытаскивая мобильный и выходя в коридор, чтобы я не слышала разговора (Том важно возлежит у него на плечах, никак не желая расставаться). Да, в этом мы с ним сходимся в мыслях – я тоже терпеть не могу, когда кто-то присутствует при моем телефонном разговоре с кем бы то ни было.

- Хорошо, если ты настаиваешь, я останусь, - спокойно произносит он, вернувшись в гостиную. – Просто мне надо было предупредить деда, чтобы он не волновался.

«Выходит, все-таки живет с дедушкой», - смекаю я.

- Можешь остаться здесь, - киваю я. – Диван раскладывается.

- Я не буду спать, - качает головой Эль, беря пульт. – Лучше посмотрю что-нибудь. – И поворачивается к Тому. – И заодно составлю компанию твоему коту.

- Что же, тогда спокойной ночи, - пожимаю плечами я, направляясь к лестнице на второй этаж.

- И все же, ты сумасшедшая, - его замечание заставляет меня замереть в дверном проеме и обернуться. – Ты всем, кому не попадя, разрешаешь остаться на ночь у тебя дома?

- Учитывая, что ты единственный, кто не будет спать ночью, если что-то пропадет, ты станешь и единственным подозреваемым, - отвечаю я.

- А если я убийца?

У меня мурашки по спине побежали, не то от подобного вопроса, не то от тона, каким он был задан.

- Ну, значит, так мне и надо, - говорю я и решительно иду наверх.

Том 1. Глава 10. Ватари

Утром опять начинается цирк… Думаю, достаточно сказать, что Эль решил всем приготовить завтрак, чтобы понять, в чем же заключалась вся комедия. Ну, по крайней мере, мне сразу стало ясно, что к завтраку лучше не притрагиваться, а к напиткам в особенности. Мне ясно, но я никого не предупреждаю. Просто ради прикола. Незаметно для всех вылив в раковину чай, в котором наверняка было размешано не меньше двух дюжин ложек сахара, я наливаю себе молока и усаживаюсь на подоконник, чтобы не ютиться за столом. И не могу удержаться от хихиканья, когда раздается громкое массовое «ТЬФУ!», стоит всем отпить из своих кружек.

- Сколько сахара! – вопит Саю, поспешно выливая свой кофе. – Отрава!

Все, тараща глаза от возмущения, спешат последовать ее примеру и взяться за приготовление напитков, соответствующих их вкусам. Сам же Эль невозмутимо устраивается на стул возле плиты и потягивает из кружки промоченный чаем сахар, иначе не назовешь. И, кажется, у него и в мыслях не было над кем-то подшучивать, просто он сделал так, как считал нормальным для себя.

Когда все возвращаются на кухню, прополоскав рты, завтрак продолжается. Правда, и комедия на этом заканчивается - остаток трапезы проходит довольно-таки мило и спокойно.

Так как сегодня выходной, после завтрака все как-то быстренько разбегаются кто куда: Саю опять бежит на свидание, видать, мальчик ей вчерашний понравился; Такада под руки с Мэттом и Мелло уходит в «Золотые листья» давать урок дизайна, а после – журналистики; Миса и Лайт заявляют, что надо сходить в магазин, потому что у них в общежитии в холодильнике «мышь повесилась».

- Что делать будем? – интересуется Ниа, накручивая на палец прядь волос и опять читая неизвестно каким образом появившуюся у него на коленях книгу.

- Мне пора, - говорит Эль, убирая кружку в раковину.

- А давай мы с тобой пройдемся, - предлагаю я.

Он только пожимает плечами, мол, ради бога. Ниа тоже ничего не говорит, только с каким-то облегчением захлопывает книгу и, оставив ее на столе, идет в прихожую одеваться. Я быстро выкладываю Тому очередные консервы с курицей, потому как не знаю, когда сегодня вернусь домой, и тоже иду в холл.

Погода на улице просто чудесная. Несмотря на ясное небо, совсем не холодно, и ветра нет, и снег хрустит под ногами. В этом районе все дома похожи один на другой и новичок вполне может тут заблудиться, так что справедливо предполагаю, что Эль живет в подобном моему двухэтажном коттедже. Всю дорогу он и Ниа обсуждают книги Джека Лондона, а я лишь поражаюсь про себя их внешнему сходству. Нет, ну правда. Роста примерно одинакового, и выражение лица у них схожее, про глаза я вообще умолчу. Только волосы у Ниа белые, словно седые, а у Эля, наоборот, черные. А в остальном похожи как братья… Я вдруг вспоминаю, что Ниа как-то рассказывал, что он приемный сын губернатора.

«А что если они действительно родные братья? – мелькает у меня занятная мысль. – Было бы забавно… Хотя вряд ли… Но ведь все может быть… И неужели они сами этого не замечают? И никто не замечает? Блин, я слишком много думаю… Но все же…»

- Вот мой дом, - говорит Эль, направляясь к одному из коттеджей и на ходу вытаскивая ключи. А потом поворачивается к нам и усмехается. – Может, чаю? – интересуется он, явно вспомнив мое давешнее приглашение.

- Если в нем будет столько же сахара, сколько сегодня за завтраком, то я, пожалуй, пас, - тоже слегка усмехнувшись, отвечает Ниа.

- Согласна, - киваю я с улыбочкой. – Но если доверишь нам самим накладывать его себе, то я не против.

Не сказать, что мне так уж хочется чаю или есть, но взять и отказаться от приглашения почему-то кажется свинством. Кроме того, сама не знаю почему, но мне хочется познакомиться с дедушкой Эля, и ведь это при условии, что знакомство с чужими родственниками никогда не входило в число моих любимых занятий.

Планировка дома полностью идентична той, что в моем, только убранство несколько иное. И не надо было быть специалистом или ученым, чтобы с первого взгляда понять, что человек, живущий в этом доме, очень богат. Об этом красноречиво говорят и огромная люстра в гостиной, и резные столы и стулья, подобные которым я видела только в музеях, и шикарные напольные часы. Глаза разбегаются, если честно. И не только у меня – даже Ниа и того проняло.

- Твои друзья, Рюузаки? – внезапно раздается спокойный голос, и в гостиную входит высокий и совершенно седой мужчина, представляющий собой идеальный пример коренного англичанина. И внешностью, и манерами.

- Да, Ватари, - кивает Эль. – Это Нейт и Кристен.

- Здравствуйте, - в один голос здороваемся мы.

Естественно, Ниа все знает лучше меня, потому как тут же оживляется.

- Невероятно, вы ведь Квилиш Вамми, правильно? – его глаза загораются как у ребенка, увидевшего желанную вещь. – Эль, что ж ты молчал, что твой дедушка – известный изобретатель? - поворачивается он к Лолайту.

- Я смотрю, вы очень осведомлены, молодой человек, - замечает тот, пожимая Ниа руку. – Читали мои работы?

- Конечно! – Я уже сто лет не видела Ниа таким оживленным и довольным. – И не раз. Я часто цитировал вас в своих курсовых и рефератах.

- Это надолго, - доверительно шепчет мне Эль, кивнув в сторону своего деда и Ниа, которые усаживаются на диван и, не обращая на нас никакого внимания, углубляются в разговор о каких-то преобразователях солнечной энергии.

- Пошли тогда что ли чаю сделаем, - предлагаю я, двигаясь знакомой дорогой на кухню.







- А почему он назвал тебя Рюузаки? – спрашиваю я, заваривая зеленый чай для себя и Ниа и предусмотрительно не подпуская Эля к нашим кружкам.

- Ты такая предсказуемая, - замечает он. – Стоило только чему случиться, у тебя сразу куча вопросов. – Но до ответа все же снисходит. – Рюузаки – мое школьное прозвище, вот и все. Ты же не удивляешься тому, что в Интернете Михаэль называет себя Мелло, а Майл – Мэттом.

- А я и не удивляюсь, что у тебя тоже есть прозвище, я просто спрашиваю, - говорю я. – А почему?..

Эль демонстративно закатывает глаза, стоит мне только начать следующий вопрос, и перебивает меня на полуслове.

- Да, своего деда я зову просто Ватари, - произносит он, заранее поняв, что у меня созрел за вопрос. – Это тоже его псевдоним. И он ему тоже нравится. Его все так зовут.

- Яааасно, - тяну я, и он смотрит на меня, словно спрашивая «Еще вопросы?». – Ну что, понесли? – киваю я на кружки с чаем.






- Благодарю, вы очень любезны, юная леди, - говорит Ватари, когда я отработанным жестом профессиональной официантки ставлю перед ним кружку горячего чая с лимоном.

- Всегда пожалуйста, мистер Вамми, - учтиво киваю я, усаживаясь за свой стул.

- Пожалуйста, называйте меня Ватари, - спокойно просит он, на что получает еще один кивок. А потом смотрит на нас с Ниа. – Вы ведь учитесь в Школе Права, не так ли?

- Да, - кивает Ниа. – На предпоследнем курсе.

- Да, Рюузаки говорил, - подтверждает он. – Нравится учеба? Что собираетесь делать после Университета?

- Получать второе высшее, - отвечаю я, осторожно отпивая из своей кружки – после знакомства с Элем у меня началась сахарная паранойя. – Я подумывала о Школе искусств и наук.

- А я о Школе бизнеса, - добавляет Ниа.

- А я не планирую ничего, - говорит Эль, и все мы поворачиваемся к нему. – Хватит с меня этого Университета.

- Между прочим, это была твоя идея - поступать в Гарвард, - невозмутимо напоминает ему Ватари. – Забыл уже, как яростно отбивался от предложения на учебу в Оксфорде?

- Не напоминай, - исподлобья недовольным голосом бурчит он, и я усмехаюсь. Все же с дедом он ведет себя совершенно по-иному, нежели со мной или моими друзьями. – Я больше не вернусь в Англию.

- Не будем об этом, - мягко произносит Ватари и поворачивается ко мне. – Вы, Кристен, если не ошибаюсь, уроженка Нью-Йорка?

«Определил по говору?» - про себя удивляюсь я.

- Да, верно, - киваю в ответ. – Я почти всю жизнь там прожила. Вот только последние несколько лет живу в Кембридже. А родители по-прежнему там.

- Бывали в Лондоне? – интересуется он.

- К сожалению, нет, - качаю головой. – Только в Токио и в Москве. Возможно, после учебы и побываю. А вот Нейт точно был.

Собственно, так мирно и спокойно и проходит наше чаепитие. Ватари просит нас рассказать о себе, потом рассказывает о своей жизни. Как оказалось, за свои семьдесят он успел объехать чуть ли не весь мир. Ему часто приходилось бывать в командировках в разных странах, представляя свои изобретения на различных выставках и презентациях. Рассказчиком он был превосходным, так что все мы, включая Эля, слушаем его, затаив дыхание.

- Спасибо, что пришли, - говорит Ватари, когда чаепитие заканчивается, и мы идем в прихожую. – Было очень приятно с вами познакомиться. И я рад, что у Рюузаки, наконец-то появились друзья.

Эль от этих слов хмурится и недовольно кривится, но ничего не говорит.

Том 1. Глава 11. Допрос

- Какой милый человек, - замечает Ниа по пути домой, и на его лице самая довольная и беззаботная улыбка, которую я за все время нашего знакомства видела так редко, что уже забыла, как она выглядит. – Я никак не думал встретить мистера Вамми здесь, в Кембридже.

- А Эль, кажется, и не придает особого значения заслугам своего деда, - замечаю я. – Впрочем, ничего удивительного. Я бы тоже, наверное, не придавала…

Он только неопределенно хмыкает и смотрит себе под ноги, пиная комок снега. Улыбка незаметно сходит с его лица, и оно приобретает какое-то мрачное и даже настороженное выражение.

- Слушай, Кристен, - внезапно поворачивается ко мне Ниа и хватает меня за руку. – Не нравится мне все это…

- Что такое? – я удивленно смотрю поочередно то на его лицо, то на его руку, сжавшую мое запястье.

- Тебе ничего не показалось странным? – он пристально, не мигая, смотрит на меня, и его глаза так пугающе похожи на глаза Эля, что у меня мурашки по спине бегут. – Как они держатся друг с другом… Это не слишком-то похоже на отношения деда и внука. И эти прозвища… Словно они от чего-то скрываются…

- Да ну, глупости какие… - хмурюсь я. – Мне кажется, что в этом ничего такого нет. У каждого свои причуды, в конце концов… И вообще, что на тебя нашло? Тебе же вроде понравилось с ними обоими общаться.

- Я этого и не отрицаю, - замечает Ниа, отпуская мою руку, и, отвернувшись, продолжает идти по дороге. – Но все равно… А, не бери в голову… Наверное у меня просто паранойя…

Остаток пути мы молчим. Он полностью уходит в свои мысли и невидящим взглядом смотрит перед собой, идя просто на автомате. У меня настроение как-то тоже незаметно испортилось, и беспокойство Ниа словно передалось и мне, посеяв в душе сомнения.

Мы не успеваем дойти до дома какую-то сотню метров, когда раздается звонок моего сотового.

- Михаэль? – удивленно спрашиваю я, глянув на экран, но трубку все же беру. – Алло?

- Кристен, приходи скорее в «Золотые листья»! – как обычно без приветствия и всяких там вступительных речей сразу переходит к делу Мелло. – Бери с собой Нейта.

- А что такое-то? – я аж малость опешила.

- Тут следователь из полиции. Хочет поговорить со всеми, кто имел хоть какое-то отношение к жертвам.

- А я-то тут причем? – его ответ повергает меня в еще большее недоумение. – Из нас всех ведь только Миса общалась с Эни.

- Долго рассказывать, - говорит он. – В общем, приходите. Чем скорее, тем лучше. – И отключает связь.

- Господи… - ворчу я себе под нос и останавливаюсь.

- Что такое? – интересуется Ниа, вырвавшись из омута своих мыслей.

- Пойдем в «Золотые листья», - говорю я, тяжело вздыхая. – Нас вызывают на допрос.

Никакой реакции с его стороны не следует, только плечами пожимает да и только. Мол, вызывают так вызывают, пойдем. Ну и пошли. По пути я пытаюсь представить, что же за вопросы будут мне задавать, ведь я не имела к жертвам прямого отношения. Да и вообще, если такое дело, то это надо допрашивать всех студентов поголовно, потому что они будут иметь к убитым такое же отношение, как и я, - учатся в том же университете, вот и все.

В клубе битком народу, ясно-понятно, выходной. Впрочем, отыскать в этом балагане Мелло и остальных не составляет особого труда, у нас свой столик, отвоеванный мною у директора совсем недавно. Обычно он всегда свободен, за исключением некоторых пиковых случаев. Все уже здесь, видимо, Мелло всех обзвонил, чтобы собрались. И рядом сидит еще один человек, молодой мужчина восточной внешности с длинными темными волосами. У него были тонкие черты лица и спокойные сосредоточенные глаза, смотрящие на окружающий мир через стекла небольших очков.

- Все, теперь все здесь, - говорит ему Мелло.

- Присаживайтесь, пожалуйста, - кивает тот нам с Ниа, и мы подчиняемся. – Меня зовут Миками Теру, я главный следователь по делу об убийствах, произошедших в Университете, и хотел бы задать вам несколько вопросов.

Такада, улыбнувшись, что-то говорит ему по-японски, кивнув в сторону остальных. Он только качает головой и отвечает также на японском.

- Она сказала: «Я уже говорила вам по телефону, что из нас только Амане Миса непосредственно общалась с первой жертвой, а с Джоном Уильямсом никто из нас не контактировал, так что вряд ли мы сможем вам чем-то помочь», - Лайт тут же переводит их диалог на английский. – А он ответил: «Я понимаю, и, тем не менее, я все же хочу поговорить со всеми вами по отдельности. Это не займет много времени».

- Хорошо, тогда можно занять кабинет журналистики, - говорит Такада уже на английском. – Там как раз никого нет.

Вопреки обещанию следователя, беседы длятся достаточно долго. Приходится даже заказать себе перекусить, иначе можно умереть от скуки. Миса возвращается после допроса грустная и мрачная, дуя губки и бормоча что-то себе под нос.

- Кристен, твоя очередь, - буркает она, падая на свой стул и, забрав у меня почти полный бокал с ванильным коктейлем, за раз отхлебывает почти что четверть.

Мне так не нравится перемена в ее настроении, что у меня мигом отпадает желание куда бы то ни было идти. Я уже не знаю, что и думать, и что у меня будут спрашивать… Так что, вверив заботу о расстроенной Мисе остальным, я иду к кабинету, где Такада обычно проводит занятия в своем кружке, словно на эшафот.

Миками Теру расположился за тем столом, где обычно во время занятий сидела Такада, и читает какие-то бумаги, хмурясь и то и дело возвращаясь к ранее прочитанному.

- Садитесь, мисс О’Хара, - произносит он, заметив меня, и кивает на парту напротив своего стола.

Вдохнув поглубже, я сажусь на указанное место, положив руки на поверхность парты. Но тут же убираю их на колени, потому что, стоит им оказаться на виду, как они тут же начинают двигаться, словно ищут, что бы потеребить. И тем самым выдают мое волнение.

- Итак, вас зовут Кристен О'Хара, и в данный момент вы проживаете по адресу: город Кембридж, бульвар Линкольна, 256? – спрашивает он, и от его пристального взгляда я ежусь.

- Да, - киваю я.

- И вы работаете официанткой в кафе «Золотые листья»?

- Да.

- Сколько лет вы работаете здесь?

- Четыре года. С момента поступления в Университет.

- Понятно. Как близко вы знали Эни Брайден?

- Да практически вообще не знала, - пожимаю плечами. – Иногда видела ее в Университете. Но очень редко, мы же учились на разных факультетах.

- Вы когда-нибудь разговаривали с ней?

- Нет, сэр. Мы никогда не были представлены друг другу, соответственно, и не разговаривали. Хотя… - я внезапно замолкаю, потому что понимаю, что говорю не совсем правду.

- Что «хотя»? – взгляд следователя одномоментно тяжелеет на целый центнер, а его глаза смотрят с такой сосредоточенностью и одновременно с каким-то отстраненным равнодушием, что я невольно вспоминаю взгляд Эля. По крайней мере, ощущения похожие.

«Ну да, конечно, - усмехается где-то внутри ехидная мысль. – Чего-то у тебя все похожи на Эля…»

- Один раз я с ней разговаривала, - отвечаю я, подняв глаза. – Хотя не уверена, можно ли это назвать разговором. Я принимала у нее заказ, когда она пришла в кафе. И это был наш с ней единственный разговор.

- Интересно-интересно, - приговаривает он, листая свои бумаги. – А она часто бывала в этом кафе?

- Да, сэр, очень часто. Она приходила почти что каждый день и всегда заказывала одно и то же, поэтому я принимала у нее заказ только один раз.

- А вторая жертва, Джон Уильямс, ведь тоже был постоянным посетителем этого кафе, не так ли?

- Да, сэр, был. Но и с ним я общалась, разве что только принимая заказ. А так, чтобы на какие-то другие темы, никогда.

Миками несколько секунд задумчиво смотрит перед собой, приложив указательный палец к нижней губе, а потом снова переводит взгляд на меня.

- А общались ли жертвы между собой?

- Я не знаю. Могу только повторять чужие слова. Мне говорили, что они между собой не контактировали.

- Очень хорошо, мисс О'Хара. - «И что хорошего-то?!» - Можете идти. И пригласите, пожалуйста, Ягами Лайта.

- До свидания, - прощаюсь я и пулей вылетаю из кабинета, и ощущение при этом такое, словно у меня только что с шеи сняли петлю. И ведь вроде бы ни о чем таком меня не спросили, а какой-то неприятный осадок все равно остался, и хочется сесть и выпить чего-нибудь. Хотя бы вина.

В зале по-прежнему та еще толкучка, но, как ни странно, весь этот балаган перешел в какое-то более спокойное русло, так что шума как такового уже и нет. За нашим столиком так вообще царит гробовая тишина. Миса, уже благополучно прикончившая мой коктейль, сейчас сидит и с самым несчастным видом пьет красное вино, кажется, уже далеко не первый бокал. Подперев голову рукой и сделав страдальческое лицо, она кажется еще более подавленной, чем до моего ухода.

- Миса, тебе ведь сегодня идти на конкурс, не забывай, - напоминаю ей я, присаживаясь рядом, забирая бокал и сама отпивая из него. А потом поворачиваюсь к Лайту. – Твоя очередь.







Вечером того же дня, уже после конкурса, все опять собираются у меня. Настроение Мисы за день заметно улучшилось, и она, не переставая, шутит на самые разные темы. В основном на тему любви – ну это обычное дело... Весна еще не началась, а у нее уже по ходу началось весеннее обострение – все уже к этому привыкли. Словно в противоположность ей Мэтт мрачен как туча, сидит за столом и недовольно смотрит на Такаду, которая что-то увлеченно рассказывает Саю. Сперва мне кажется, что она говорит о нем что-то обидное, однако, стоит только прислушаться к ее трескотне, как все сразу становится ясно.

- Невероятно, я и не думала, что я ему тоже понравилась, - говорит она. – А тут он звонит и приглашает меня завтра поужинать. Конечно, я согласилась. Блииин, когда я впервые с ним по телефону говорила, я не ожидала, что он такой красавчик...

Саю смотрит на нее со снисходительной улыбкой, словно умудренная годами старушка на маленькую неопытную девочку и иногда вежливо кивает, давая понять, что слушает.

«Ох ты ж! – про себя усмехаюсь я. – Неудивительно, что Майл так бесится...»

Понятия не имею, чем Миками Теру так привлек Такаду. Но не заметить того, что она влюбилась по уши, было просто невозможно. И все циники, считающие, что такой вещи, как любовь с первого взгляда не существует, могут идти куда подальше, потому что сейчас Такада была очень похожа на Мису в самом начале нашего знакомства, когда та говорила о Лайте. Ну прямо один в один. Неужели все влюбленные ведут себя именно так?

Как бы то ни было, так как я сегодня совсем не выспалась, то и в спальню дезертирую первой. И судя по шуму, доносящемуся потом еще некоторое время из гостиной, ребята не собираются последовать моему примеру.

Том 1. Глава 12. Кагуми Киоко

Следующие пять дней пролетают в таком бешеном темпе, что я просто не успеваю опомниться, как уже наступает вечер. Даже смены на работе протекают на удивление быстро, что вообще можно считать чудом. Такада в кои-то веки забрасывает дела организаторские и вовсю расхаживает на свидания да трещит по телефону. И неужели у следователей столько свободного времени, чтобы тратить его на бесконечные разговоры с девушками?

А 20 февраля по всему Университету опять начинается страшная суматоха. Это предпоследний день конкурса, и завтра как раз после объявления итогов намечается отпадная вечеринка. Мелло, в отличие от Такады, которой было не до того, воспринимает это с небывалым энтузиазмом и, мигом поставив на уши весь Гарвард, берется за организацию предстоящего мероприятия. Я, никогда не любившая такие вот шумные праздники и торжества, быстренько соображаю, как бы мне уклониться от пребывания в актовом зале, и с радостью соглашаюсь подменить Кэти, которая хнычет по поводу того, что в такой день она вынуждена париться за стойкой в кафе, где все равно не будет посетителей.

- Ну Кристен, - ноет Такада, когда я рассказываю ей о своих планах на завтрашний день. Мы как раз сидим в столовой на обеденном перерыве. – Как можно быть такой занудой?

Она очень не любит, когда кто-то из нашей компании по той или иной причине отсутствует на вечеринках. Видите ли, так у нее возникает какое-то странное чувство дискомфорта.

Я не успеваю ничего ответить, потому что в этот момент с другого конца столовой раздается истеричный женский крик, и мы одновременно сразу переключаем свое внимание туда. Такада, будучи по совместительству еще и представителем дисциплинарного комитета, нахмурившись, идет к орущей девушке, чтобы сделать ей замечание за нарушение правил поведения в столовой. Но увидев, что там происходит, останавливается, так и не дойдя до конца. Видать, передумала. Там с невозмутимым лицом в своей привычной позе за столом сидит Эль и ест пончики, посыпанные сахарной пудрой. А возле его стола стоит невысокая красивая девушка с пышной копной каштановых волос. Длинная челка практически закрывает глаза, но ее яростный и возмущенный взгляд сложно не заметить.

- Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – требует она повышенным тоном, размахивая руками, ходя туда-сюда, словно тигрица в клетке и, кажется, собирается в любой момент вцепиться в его шевелюру.

Он медленно, почти лениво поднимает на нее глаза и адресует ей вопросительный и одновременно снисходительный взгляд, именно такой, каким обычно смотрел на меня. Кажется, ее вопли ему до одного места, и он выглядит расстроенным скорее потому, что его отвлекли от пончиков.

- Я тебя очень внимательно слушаю, Киоко, - ровно говорит он. Ни намека на эмоцию в голосе.

- Я уже все сказала! – рявкает девушка. – И прошу тебя ответить на один простой вопрос: почему?! Зачем ты меня унижаешь? Что я тебе сделала?! Почему ты меня презираешь?!

- Вообще-то ты задала целых четыре вопроса, - спокойно замечает он и бросает на нее такой взгляд, после которого я обычно начинаю чувствовать себя идиоткой. – А вообще с чего ты все это взяла? Унижаю? Я?

- Почему ты меня игнорируешь?! – кажется, истерика у нее прогрессирует полным ходом, только что до битья посуды и пощечин не дошло еще. – Почему ты никогда не обращаешь на меня внимания?!

- А я должен?

«Да, по ходу, он не только со мной разговаривает по принципу “Вопрос-вопрос”…» - отмечаю я задней мыслью и почему-то усмехаюсь, не то злорадно, не то удовлетворенно, что не мне одной приходится терпеть эти мучения.

Гул в столовой стихает, и все постепенно собираются вокруг их стола и смотрят, словно тут разыгрывается спектакль, как в драмтеатре. И никто не решается вмешаться и попытаться успокоить расстроенную девушку.

- Почему я должен обращать на тебя внимание? – интересуется Эль все тем же ровным тоном. – Если ты за мной бегаешь всюду, где бы я ни был, то это твои проблемы. С чего ты взяла, что мне есть до этого дело?

- Как ты можешь быть таким бесчувственным?! – рыдает Киоко и в какой-то момент кажется, что собирается ударить его, но не делает этого. – Неужели ты не видел, что ты уже давным-давно мне нравишься?! Я ведь влюбилась в тебя еще на первом курсе!

Будь на его месте кто-нибудь другой, он скорее всего поменялся бы в лице. Наверняка, эти слова бы тронули этого человека… Но только не его. Только не Эля. Отвернувшись от Киоко, он возвращается к чаю и пончикам и только пожимает плечами.

- Влюбилась? Нравлюсь? Не смеши меня. Как ты можешь меня любить, если мы за все время обучения и дюжиной слов не обмолвились? – с убийственным равнодушием спрашивает он. – А теперь, если ты закончила, будь так любезна, поутихни и оставь меня в покое. А то крики над ухом не способствуют нормальному процессу пищеварения.

Киоко, кажется, собирается что-то ответить, но передумывает и, судорожно вздохнув и растолкав других студентов, выбегает из столовой, давясь рыданиями. За ней тут же устремляются несколько молодых людей и девушек, видимо, близкие друзья. И стоит им всем покинуть столовую, как гул и разговоры тут же возобновляются.

- Ну ты и придурок, - заявляет Элю какой-то здоровенный детина ростом под два метра, нависнув над ним, когда он все с тем же невозмутимым лицом попивает чаек, издавая громкое «Сюп!».

Эль и ухом не ведет, продолжая обед, словно ничего и не случилось. В любой другой момент я бы, скорее всего, была на стороне этого парня, который, поймав пристальный взгляд Такады, сейчас уходит восвояси. Я очень не люблю, когда человека унижают на глазах у других. Очень. Но сейчас я, к своему же удивлению, не чувствую ничего, кроме какого-то спокойствия и удовлетворения.

- Ну, и из-за чего весь сыр-бор? – спрашивает Такада у Эля, когда толпа зрителей, наконец, рассасывается, и мы подсаживаемся к нему за стол.

Он от ответа не уходит и, похоже, не испытывает ни капли раскаяния или сожаления о случившемся, ровно как и сочувствия к расстроенной Киоко.

- Киоко хотела, чтобы я пошел с ней на завтрашний праздник.

- А почему же ты отказался? – продолжает наседать на него Такада, и ее лицо похоже на лицо мамочки, спрашивающей у сына, почему тот получил «двойку». – Тебя что, уже пригласили?

- Нет, - пожимает плечами он. – Просто я никогда не хожу на все эти торжества и вечеринки. У меня и без того есть, чем заняться. И если она так уж влюблена, как утверждает, то должна была это знать.

- Ты прямо как Кристен, - хмыкает она, хитро прищуриваясь и чуть заметно кивая в мою сторону.

- Ага, я тоже не иду, я работаю, - поддакиваю я, смотря на него и улыбаясь до ушей. – Так что, если будет свободное время, можешь зайти в «Золотые листья». Завтра там будет очень пусто.

Такада приглушенно усмехается в кружку с чаем, конфискованную у Эля, и даже не морщится, отпивая из нее сахарную массу. И она явно собирается вставить какой-нибудь ехидный комментарий, но тут раздается звонок на лекцию, и она чуть ли не за шиворот утаскивает меня из столовой.

- Я смотрю, ты на него всерьез запала, Кристен, - как бы между прочим, замечает Такада, пока мы идем по коридору в аудиторию.

Я только буркаю в ответ что-то нечленораздельное и смериваю ее недовольным взглядом. Но какая-то часть меня, кажется, целиком и полностью с ней согласна.

- Ладно тебе, - примирительно улыбается она. – Могу клятвенно пообещать, что от меня это никто не узнает. Особенно Миса.

«Свежо предание, а верится с трудом…»





На следующий день вчерашняя суматоха начинает казаться мне вполне приемлемой. По сравнению с тем, что происходит сегодня, вчера было все относительно спокойно. На занятиях студенты словно витают в облаках, отвечают невпопад, сидят кое-как и, кажется, больше всего на свете желают оказаться подальше от преподавателей. А время, как и положено по всем существующим законам подлости, тянется до невозможности медленно. И хотя я присутствую только на двух первых лекциях, потому что в 12 часов мне уже надо быть на работе, сидение за партой кажется мне сущим адом. Преподавателя слушаю в пол-уха и рисую в тетради затылок сидящей передо мной девушки. Получается так себе, по крайней мере, моей случайной натурщице лучше этого не видеть…

- Кристен, ты бяка! – безапелляционно заявляет Саю, когда я сразу после обеда отправляюсь в «Золотые листья».

- Бе! – показываю я ей язык и, распрощавшись с остальными и пожелав им как следует повеселиться, ухожу, взяв курс на клуб.

Как и ожидалось, там практически пусто – раньше часа тут обычно довольно тоскливо. Проходя по залу, непроизвольно бросаю взгляд на столики у окна, где обычно сидели наши завсегдатаи, и вздыхаю. Поприветствовав Анжелу, которая уже стоит за стойкой, не выглядя, правда, при этом самым счастливым человеком на свете, я быстро иду в гардероб, надеваю фартук и козырек и опять выхожу в зал.

- Ну, как ты? – спрашиваю я у Анжелы, памятуя, что не так давно она попадала в больницу с отравлением. – Поправилась?

- Да вроде бы, - улыбаясь, кивает она. – Спасибо, что выручила тогда. У тебя, наверное, были свои планы, а тут я со своими просьбами.

- Не переживай, - качаю головой я и, легонько похлопав ее по плечу, усаживаюсь на табурет возле кассы.

Делать нечего, так что я вытаскиваю телефон и захожу в ICQ. В сети только Лайт, что само по себе довольно удивительно. Обычно наш отличник не позволяет себе на лекциях отвлекаться на разговоры по «аське», да видать, сегодняшняя суматоха доконала даже его.

Christen: «Неужели лекция настолько скучная? ^^»

Light: «Какая там лекция? У нас проверочная работа, а я уже все сделал)»

Christen: «Чего ж еще от тебя ждать)) Трудные задания-то?»

Light: «Ерунда полнейшая. Хотя остальные еще сидят пишут. Кроме Майла. Он, кажись, и не брался за ручку даже».

Christen: «OMG… Что, по-прежнему подавлен из-за Такады?»

Light: «А ты как думаешь? Хотя Таки тоже хороша… Во всеуслышание объявила, что они с этим красавчиком Миками придут на вечеринку вместе…»

Christen: «Вот ему делать нечего, ага >.< Хотя может, он это использует для своего расследования… От этих полицейских всего можно ожидать».

Light: «И не говори… Можешь не рассказывать, на что способны полицейские, уж я-то знаю не понаслышке. Ладно, Крис, Миса тут просит ей помочь, так что я, пожалуй, офф. Не скучай))».

Christen: «И ты тоже))) И Майла там все же попробуйте расшевелить…»

Оставшись без собеседника, убираю телефон в карман фартука и опять вздыхаю, глядя в бокал с ванильным коктейлем. На душе появляется какой-то груз, стоит только вспомнить грустное лицо Мэтта, и еще более неприятное ощущение собственной беспомощности из-за невозможности как-то ему помочь. И ведь не сказать, что мне так уж его жалко… В конце концов, он и сам виноват в своем нынешнем состоянии. Шутливые заигрывания с представительницами прекрасного пола, как и предполагалось, сами сыграли с ним злую шутку. Долгое время он не стремился разобраться в собственных чувствах, а когда, наконец, спохватился, было уже слишком поздно. Все мы видели его интерес к Такаде, и она сама, разумеется, тоже. Но все его ухаживания за ней выглядели скорее как шутка или забава, так что со временем она уже не могла воспринимать его иначе, чем друга с хорошим чувством юмора…

Дабы отвлечься от печальных мыслей, опять иду в гардероб и возвращаюсь с «Гарри Поттером и Дарами Смерти» подмышкой. Анжела тоже сидит за стойкой и разглядывает «Cosmopolitan», то и дело поправляя съезжающие с носа очки. Народу как не было, так и нет, и, кажется, пока не предвидится. Так что я тоже со спокойной душой углубляюсь в чтение, надеясь, что, пока я буду путешествовать по волшебному миру, время в этом будет течь быстрее.

Размечталась…

Вопреки ожиданиям, чтение меня ничуть не увлекает. Время по-прежнему ползет как улитка. А при взгляде на книжку у меня не то что не возникает мысли читать ее снова, но и вообще дурно становится от подобной перспективы. Не зная, что делать, я беру тряпку и протираю столики, и без того начищенные до блеска. Когда не остается вообще никакой работы, которую можно было бы сделать, я начинаю медленно сходить с ума от скуки, безделья и ожидания. Я сижу и каждые пять минут смотрю то на часы, то на дверь. И жду, жду, жду… Жду, когда над дверью зазвенит колокольчик… Жду Эля…

Когда, наконец, звенит колокольчик, на часах уже третий час. Однако, к моему сожалению, пришедшим оказывается вовсе не Эль. Нет. Вместо него в кафе заходит Киоко. Истерика у нее уже прошла, уступив место подавленности.

«Господи, - качаю головой. – Что хоть у всех за любовная лихорадка? Вперемешку с отверженностью… Сначала Майл, теперь вот она… Сговорились все что ли?»

Анжела так поглощена разглядыванием снимков моделей и чтением статей, что, кажется, вообще не заметила посетительницу. Так что к Киоко подхожу я с дежурной улыбочкой на лице.

- Здравствуйте, что будете заказывать?

Моя жизнерадостность и бодрость, пусть и наигранная, явно действует ей на нервы, но хамить что-либо в ответ она не спешит, а только бросает на меня недовольный взгляд и говорит:

- Несите десерты. Любые.

«Оп-па!» – я вместо того, чтобы сочувствовать ей, веселюсь от души, а уж ее заказ и вовсе вызывает у меня приступы хохота. Титаническими усилиями я все же удерживаю их внутри и лишь продолжаю улыбаться.

- Сию минуту.

Повара постарались на славу, так что ассортимент десертов сегодня о-го-го, словно предчувствовали. Так что я со спокойной душой ставлю на подносы около дюжины тарелок и с невозмутимым лицом тащу посетительнице.

- Прошу вас, - говорю я, составляя тарелочки на стол и про себя хохоча над тем, как Киоко меняется в лице.

- Вы что, издеваетесь?! – кричит она. – Мне никогда в жизни столько не съесть. Немедленно унесите все назад.

- Приношу свои глубочайшие извинения, - наиграно учтиво отвечаю я, и видом, и интонацией изображая Себастьяна из «Темного дворецкого», разве что не кланяюсь. – Просто вы не уточнили, сколько именно вам требуется, поэтому я принесла все, что у нас есть.

И хотя в лице я не меняюсь – сама услужливость, - глаза явно выдают мои эмоции, и я ничего не могу с этим поделать. Да и не хочу. Понятия не имею, почему мне вдруг стало смешно и почему мне так нравилось вести себя столь безобразно. Доводить человека, который и так на грани истерики, вообще-то никогда не было моим любимым занятием. Собственно, обычно я стараюсь никогда не ранить чьи бы то ни было чувства, а тут меня словно подменили.

- Оставьте это, - указывает она на мандариновое пирожное, - и еще вот это, - пододвигает к себе тарелочку с клубничным суфле, покрытым клубничным же желе. – А остальное унесите, пожалуйста.

- Всего два оставить? – переспрашиваю я, и она удивленно на меня смотрит, мол, что тебе еще надо. – Некрасивое число. Возьмите еще одно. Например, вот это с банановой прослойкой, - от души предлагаю я пирожное, которое вызывает у меня наибольшее отвращение. – Или это, - подношу к ней огромный кусок ананасово-малинового торта.

- Спасибо, не надо, - сдержано отвечает Киоко.

- Возьмите тирамису, - продолжаю наседать на нее я. – Оно наше фирменное, по специальной улучшенной рецептуре.

- Послушайте, я же сказала, ничего не надо! – она вновь повышает на меня голос.

Полагаю, моя улыбочка из дежурной превращается в ехидную и издевательскую, и она это видит… Вообще-то, за подобное отношение к посетителям мне вполне могут сделать выговор, лишить премии и еще бог весть что сделать, вплоть до увольнения, но сейчас мне совершенно все равно.

- Ладно, как скажете, - приторно отвечаю я, составляя тарелочки обратно на поднос и горя от желания сказать что-нибудь едкое, а затем все же не удерживаюсь и на полпути к стойке оборачиваюсь. – Хотя если вы хотите нравиться молодым людям, я бы советовала вам вовсе отказаться от сладкого.

Киоко замирает, так и не донеся ложку до рта, и бросает на меня такой обиженный и гневный взгляд, что в любой другой момент я бы, пожалуй, ее даже испугалась. Ну или хотя бы забеспокоилась. Но сейчас мне смешно, черт побери! Мне так смешно, как не было уже давно. Смешно до боли в боках. И только титаническими усилиями я сдерживаю этот смех в себе, а не ржу в голос. Это было бы уже чересчур. Даже на мой вкус.

Анжела смотрит на меня так удивленно, словно у меня только что выросли на голове руки, и, кажется, осуждает, а ее взгляд так и спрашивает: «Кристен, ты в порядке?» А мне плевать. Игнорирую. Не то у меня сейчас настроение, чтобы позволять себе переживать из-за чьего-то укоризненного взгляда. Так что я составляю остальные пирожные обратно в холодильник и, сделав себе очередной ванильный коктейль, снова усаживаюсь на табурет, не сводя пристального взгляда с посетительницы. Уверена, она чувствует его затылком, и от этого ей кусок в горло не лезет. Анжела же, махнув на меня рукой, опять утыкается носом в свой журнал. Похоже, что у нее тоже не то настроение, чтобы спорить, и слава богу.

Не знаю, сколько проходит времени, полагаю, что около получаса. Полчаса в кафе стоит практически гробовая тишина, нарушаемая лишь редким постукиванием ложки об тарелку. Полагаю, у Киоко сегодня не самый лучший день в жизни, и моего яда на ее голову явно было недостаточно, потому что в какой-то момент снова звенит дверной колокольчик, и в зал заходит Эль собственной персоной.

«Не прошло и полгода!» - удовлетворенно киваю я, беря поднос и вновь составляя на него все виды десертов, которые сейчас имеются в наличии.

- Что, только с лекции? – интересуюсь я, расставив все на столике и устроившись напротив.

- С лекции? – переспрашивает он, принимаясь за расхваленное мной тирамису. – Нет, я сегодня не был на лекциях. Ватари что-то не здоровится, так что я сидел дома.

- А что случилось-то? – хмурюсь я, прогнав прочь неуместную улыбку.

- Да отравился, кажется, - беззаботно машет рукой он. – Не переживай, ничего серьезного. Больше волновался.

«Ну и ну, - думаю я, косясь краем глаза на Анжелу. – Что-то часто люди травиться стали…»

- Ясно, - улыбочка вновь возвращается на мое лицо. – Что будешь делать вечером?

- Не знаю, - пожимает плечами Эль. – А что, хочешь пригласить меня на вашу очередную вечеринку?

- А ты откажешься? – хитро улыбаюсь я.

- А у меня есть причины отказаться? – весело парирует он, приступая к поеданию торта с ананасами и малиной.

- Не ты ли говорил, что не ходишь на вечеринки? – напоминаю я.

- Ну, как я могу обидеть друзей отказом?

В этот момент раздается хлопок двери, да такой силы, что я только удивляюсь, как стекла на ней остались целы, а не вылетели от удара. Кинув быстрый взгляд на тот столик, где сидела Киоко, обнаруживаю, что он пуст.

«Скотина, - про себя отмечаю я с усмешкой. – Нет, ну какая же я скотина…» И плевать, что за заказ Киоко, который она не потрудилась заплатить, придется выкладывать денежки из собственного кармана. Дело того стоило!

- Что-то случилось? – Эль тоже удивленно смотрит на пустой столик, на котором стоит нетронутый клубничный десерт и расковырянный мандариновый – Киоко так и не съела ничего.

- Нет, все в порядке, - снова поворачиваюсь я к нему, словно ничего и не произошло. Судя по его реакции, он даже и не видел, что за тем столиком сидела Киоко. – Так ты придешь?

- Если настаиваешь.

- Отлично! – моя улыбка вновь не помещается на лице.

«Боже, я превращаюсь в Такаду!» – внезапно промелькивает паническая мысль, и я, собрав остатки самообладания, беру себя в руки. По крайней мере, решительно запрещаю себе таять под его взглядом и сгоняю с лица улыбку идиота, оставляя там лишь выражение легкой заинтересованности.

Анжела, закончив чтение журнала, сейчас сидит за стойкой и сверлит взглядом мой затылок, совсем как Кэти недавно. И что им не нравится? Да, официантке не положено трещать с посетителями, но ведь в кафе все равно никого нет, так какая разница?

Том 1. Глава 13. Дремлющий демон

Наверное, сидеть в кафе шесть часов – это не слишком-то соответствует правилам приличия, но Элю, естественно, все равно. Так что, методично истребляя один десерт за другим, медленно, но верно сокращая их запас в кафе, и перекидываясь со мной вопросами в нашей обычной манере, он просидел в «Золотых листьях» аж до самого закрытия.

Когда мы добираемся до дома, там еще, естественно, никого нет. Оно и понятно, все по-любому еще пляшут в актовом зале и вряд ли вернутся раньше полуночи.

- Что, остальные еще на празднике? – спрашивает Эль, уклоняясь от шершавого языка Тома, который тут же запрыгнул ему на руки и стал вылизывать нос, стоило только войти в дом.

- Да, придут позже, - киваю я, умиляясь от этой парочки. – А мы пока можем сходить в магазин и купить торт. А то сладкого у меня по-прежнему нет. Ты ведь не против, если я тебя немного поэксплуатирую, да?

Наглость такого уровня просто ставит в тупик. Даже Эля. По крайней мере, он так и не нашелся, что мне возразить, а вместо этого спустил Тома на пол и покорно пошел вслед за мной.

В результате вышло как всегда: пошли только за тортом, а вернулись с таким количеством сладкого, что хватило бы на небольшой детский сад. А уж как мы дотащили все это от магазина до дома, я даже предположить не возьмусь. Я в кои-то веки пожалела, что у меня нет машины… Так как времени еще только десять вечера, надежды на то, что остальные вернутся, никакой. Так что мы кое-как распихиваем все покупки в холодильник и располагаемся в гостиной. Эль долгое время стоит перед стеллажом с DVD-дисками, думая, что же посмотреть.

- Это что за фильм такой? – наконец, вытаскивает он какой-то диск и протягивает мне.

Я, взглянув на название, только усмехаюсь.

- Посмотри, тебе понравится, - говорю я. – Отличный сериал. Про маньяка с кодексом чести.

- С чего ты взяла, что мне понравится? – удивляется он, хотя в его глазах читается невероятный интерес.

- Называй это интуицией, - улыбаюсь я. – А вообще можешь считать, что я просто советую от себя, потому что лично мне понравилось.

- Ну ладно, - медленно соглашается Эль, вытаскивает диск из коробки и засовывает его в проигрыватель.

Не сказать, что у меня было подходящее настроение, чтобы смотреть «Декстера», я бы предпочла что-нибудь более спокойное и доброе, но возражать не стала. Эль, взяв из холодильника торт, который купил персонально для себя, уселся в своей обычной манере на диван и стал неотрывно глядеть в экран. Я пристроилась рядом, бесцеремонно пододвинув Тома, тут же выкрикнувшего громкое «МЯУ!»

Так как настроения не было, особого интереса происходящее на экране у меня не вызывало, так что я даже умудрилась задремать, развалившись на спинке дивана. Из мира снов меня вырывает громкий голос Саю, которая с криком: «Ой, Кристен, извини, что мы так долго!» залетает в гостиную. Вслед за ней заходят и остальные, кроме Такады.

Эль по-прежнему полностью поглощен просмотром и, кажется, даже и не замечает прихода гостей. А на его лице такая невероятная сосредоточенность, словно по телевизору показывают не больше не меньше тайны возникновения Вселенной.

- Вай, зря вы все-таки не пошли, - напрыгивает на меня сзади Миса и начинает душить в объятьях. – Было очень весело.

- Кто новая «Мисс Гарвард»? - спрашиваю я, вырвавшись из ее цепких рук. – Красивая?

- Миранда Уитмен, - отвечает вместо Мисы Мелло, да таким тоном, словно это имя должно говорить само за себя. – Наша ровесница. Учится в Институте богословия.

Мне это в упор ни о чем не говорит. Можно подумать, я наизусть знаю в лицо и по именам всех студенток Гарварда. Вот если бы мне показали фото, было бы другое дело.

- Можешь мне поверить, красивая, - добавляет Мелло.

- Но с Мисой все равно не сравнится, - замечает Мэтт, кажется, здорово развеселившийся за день и сейчас напропалую строящий Мисе глазки.

- Майл, прекращай соблазнять мою девушку! – Лайт изо всех сил пытается казаться ревнивым бой-френдом, но при этом улыбается до ушей.

- Полно тебе, Лайт, - улыбается Миса, обнимая его. – Неужели ты думаешь, что я позволю кому-то, кроме тебя, меня соблазнить?

- А где Такада? – интересуюсь я у Саю.

- Ее сегодня не будет, - доверительно шепчет мне она на ухо. – Она смылась от нас в самом конце вечеринки, мы и глазом моргнуть не успели, как ее уже не стало.

- О, понятно, - киваю я, приторно улыбаясь. – Значит, сегодня день великого свидания.

- Похоже, не у нее одной, Кристен, - красноречиво поднимает брови Саю, кивая в сторону Эля, который все также продолжает сверлить пристальным взглядом экран телевизора, начисто игнорируя всех нас и вообще никак не реагируя на внешние раздражители.

Я только усмехаюсь, ибо отрицать глупо, потому что частично она права, но с другой стороны наши с Элем посиделки меньше всего на свете похожи на свидания. Взять хотя бы то, что я сегодня попросту уснула прямо посреди просмотра фильма.

Несмотря на то, что время уже почти полночь, Ниа объявляет:

- Вы как хотите, а я хочу есть. Потому что фуршета, увы, не было.

Из всего съестного есть только сладкое, ибо ничего другого не влезло в пакеты, так что на стол подаются пирожные, мороженое, торт и прочие прелести кондитерского мира, соблазнительные на вид, но совершенно не съедобные. По крайней мере, для меня. И для Мисы, которая тут же вежливо отказывается и обходится попиванием кефирчика. Удивительное дело, но даже сладкий стол не может оторвать Эля от созерцания сериала – надо же, как его увлекло…

Вечер проходит спокойно, как и всегда. У нас никогда не бывает шумных вечеринок, чтобы музыку было слышно на весь квартал и постоянно прибегали возмущенные соседи. Нет, у нас все тихо, мирно и даже как-то романтично. Миса не отлипает от Лайта ни на минуту, они то танцуют, то просто сидят вместе. Мэтти уткнулся в любимую PSP и опять режется в какой-то horror, судя по звукам, «Сайлент Хилл». Мелло берет на себя обязанности ди-джея и занимается музыкой, задавая настроение в комнате. Саю то и дело пытается ему навязать что-то на свой вкус, а порой дело доходит чуть ли не до вырывания из рук компьютерной мышки, но в результате эти двое все же приходят к компромиссу. А Ниа затевает со мной шахматную партию. Не понимаю, как ему может доставлять удовольствие играть с таким бездарным партнером, знающим об этой игре лишь правила передвижения фигур, но, тем не менее, это так. Собственно, играть в шахматы он меня и учил. То ли от скуки, то ли в надежде заполучить хорошего оппонента. Увы, я не оправдала его надежд нисколько. Тем не менее, поскольку Мелло с ним отказывался играть наотрез, а у остальных вечно находились какие-то важные дела, удовлетворять его шахматную страсть приходилось мне. Впрочем, проигрышы меня ничуть не расстраивают – еще чего не хватало. Это все равно, что новичку обижаться на мастера спорта за то, что тот играет лучше. Глупо.

На этот раз первой сдается Саю, так отчаянно зевая, словно не спала уже как минимум неделю. Так что бросив напоследок «Ладно, народ, я пошла спать», она поднимается наверх к себе. Следом за ней уходит и Мэтт. При этом он пытается захватить с собой и Тома, но у того явно другое мнение на этот счет, так что он спасается, спрятавшись под диваном, а Мэтт явно слишком устал, чтобы ползать за ним на карачках.

- С Такадой все будет в порядке? – на всякий случай уточняю я у Лайта, когда в гостиной остаемся только я, Эль и он с Мисой.

- Не думаю, что есть повод для беспокойства, - отвечает он, уклоняясь от волос Мисы, которые лезут ему в рот, когда она сидит у него на коленях.

- Да, Таки в надежных руках, - поддакивает Миса, резко оборачиваясь ко мне, и ее волосы при повороте бьют бедного Лайта по глазам.

Я только киваю, дескать, еще бы, и поворачиваюсь к Элю, который за весь вечер практически не шевелился. В сериале идет уже пятая серия, события начинают развиваться все более стремительно, подогревая интерес зрителя. Возможно, сама я впервые смотрела этот сериал, пребывая примерно в таком же состоянии, что и Эль. Серьезно, вдумчиво, обмозговывая каждую серию. Но я не могу не заметить какую-то странную тревогу на его лице, явно не связанную с событиями на экране. И чем дальше, тем более заметной она становится.

- Эй, Эль, - зовет его Лайт, но тот не слышит. – Эль! Ау! – повторяет он, тряся его за плечо.

- Что? – наконец, Эль отрывается от экрана и так смотрит на Лайта, словно видит его в первый раз в жизни. И не только на Лайта. Он и на нас с Мисой смотрит примерно также. – Что такое?

- Да ничего, - отвечаю вместо Лайта я. – Ты уже больше четырех часов сидишь, не двигаясь. Может, стоит сделать перерыв? Или вообще лечь спать?

- Нет, я не буду спать, - как и тогда наотрез отказывается Эль. – Я… я лучше продолжу просмотр…

- Ты в порядке? – Миса даже слезает с коленей Лайта и обеспокоено смотрит Элю в лицо. – У тебя такой вид, будто ты привидение увидел…

- Нормально, - отвечает он как-то потерянно. – У меня все нормально.

Она еще несколько секунд не сводит с него пристального взгляда, словно оценивая правдивость его слов, и определенно ему не верит, но спорить не начинает, а только машет рукой.

- Ну смотри, - говорит, - а мы, пожалуй, спать пойдем, да, Лайт? – поворачивается она к Ягами и с улыбкой берет его за руки.

Когда они отбывают в свой «номер для новобрачных», как неуважительно именует их комнату Саю, я тоже встаю с дивана и смотрю на Эля испытующим взглядом.

- Слушай, ты что, вообще никогда не спишь? – спрашиваю я недоуменно. – Так ведь нельзя…

- Пожалуйста, не переживай, Кристен, - мягко говорит он, не отрываясь от экрана. – Мне не привыкать. Со мной правда все будет в порядке.

- Посидеть с тобой? – с усталой улыбкой интересуюсь я, хотя глаза уже слипаются.

- Не стоит, - качает головой он, а потом пожимает плечами. – Хотя, как хочешь…

Мысленно дав себе оплеуху, чтобы загнать сонливость куда подальше, падаю на диван, опять побеспокоив Тома, который вновь устроился рядом с Элем.

- Так я была права? – киваю на телевизор. – Насчет фильма? Вижу, тебе понравилось.

- Очень н-необычный фильм, - с запинкой отвечает Эль. – Не могу сказать, что мне так уж нравится… Просто… Просто это… Не могу объяснить… – Он так качает головой, что мне становится тревожно. – Я должен его досмотреть… Это… невероятно…

- Что такое? – я совершенно не понимаю, что его так встревожило. – Расскажи мне.

Легонько прикасаюсь к его плечу, и он вдруг так резко отскакивает, словно моя рука была из раскаленного железа. И смотрит на меня своими огромными глазищами, словно и сам не понимает, что на него нашло.

- Прости, - коротко извиняется он, садясь обратно на диван и давая коту устроиться у себя на плечах. – Привычка…

- Да ничего, - непонимающе качаю головой, недоумевая, что я такого сделала.

А потом все же встаю и ухожу к себе, даже не пожелав спокойной ночи. Интуиция говорит, что сейчас его лучше оставить наедине с фильмом и своими мыслями (Том не в счет). И я, подчиняясь внутреннему голосу, отправляюсь спать.






Утром, когда я спускаюсь в гостиную, Эль все еще сидит на диване и неотрывно смотрит в уже погасший экран, пребывая в состоянии полной прострации. С кухни доносится смех Мэтта и болтовня Саю, но я особо не прислушиваюсь, только отмечаю, что я – главная соня в доме, ибо остальные уже проснулись.

- Эй, Эль, - обращаюсь к нему я, обойдя диван со всех сторон, словно диковинный экспонат в музее, и остановившись прямо напротив него.

Ответа нет. Ни намека на то, что он меня вообще услышал.

- Эль! – снова зову, осторожно тряся его за плечо, и он вздрагивает, словно пробудившись ото сна, и смотрит на меня странным, я бы даже сказала испуганным взглядом. – Ты в порядке? – тихо спрашиваю я, кое-как выдавливая из себя слова.

Я никогда не видела Эля в таком состоянии и не представляла, что вообще делать. И что случилось? Не фильм же его, в конце концов, загнал в прострацию… Хотя, кто его знает…

- Я… Прости, Кристен, - наконец, отвечает он после почти минутного молчания и смотрения друг другу в глаза непонимающими взглядами. – Я, наверное, пойду домой…

- Ну… ладно… – пожимаю плечами я.

- И можно… я возьму этот диск? – спрашивает Эль, держа в руках коробку от первого сезона «Декстера». – Я хочу еще раз его посмотреть…

- Бога ради… – я уже окончательно перестала что-либо понимать за исключением того, что фильм, кажется, впечатлил его куда сильнее, чем я смела предполагать.

Проводив его до двери, я в смешанных чувствах иду на кухню.

- С добрым утром, соня! – радостно приветствует меня Миса и смеется.

Я ничего не отвечаю. Молча наливаю себе чаю и усаживаюсь между Лайтом и Ниа на свое обычное место. В окно ярко светит солнце, словно зовя всех на прогулку, но у меня что-то не возникает такого желания. Так что, когда после завтрака Саю громко объявляет, что не помешало бы проветриться и жирок порастрясти, я только качаю головой и собираться не спешу. Ниа тоже не особо горит желанием гулять, так что также с места не встает.

- Ты что-то стала в последнее время сама не своя, - говорит он. – Что случилось?

- В смысле? – не понимаю я, к чему он клонит.

- В прямом, - отвечает Ниа, а потом выкладывает все прямо и без обиняков. – Раньше все было иначе. Ты была гораздо общительнее, постоянно была вместе с нами. Все мероприятия Университета мы посещали вместе, на дискотеки ходили вместе и все такое. А за последние несколько недель ты словно изменилась в корне… Вечно сидишь дома, никуда не ходишь, вкалываешь как проклятая… Ты словно совсем утратила интерес к развлечениям. Даже когда мы все собираемся у тебя, ты сидишь и скучаешь весь вечер. В чем дело?

- Хороший вопрос, - понуро говорю я. – Если бы я знала ответ, непременно бы тебе сказала…

Он смотрит на меня холодным, серьезным, изучающим взглядом и, кажется, что просто видит меня насквозь.

- Ты стала такой после встречи с Элем, - отчетливо произносит он. – Что происходит?

- Не уверена, что могу говорить с тобой на эту тему, - поняв, наконец, что он хочет сказать, я пытаюсь уклониться от разговора. – Это личное.

- Брось, ты прекрасно знаешь, что мне можно рассказывать все, что угодно, - напоминает Ниа. – Я могила, и не проболтаюсь.

Я лишь качаю головой, давая понять, что говорить о переменах в своем характере не желаю, что его это не касается, и что вообще хватить копаться у меня в душе.

- Остальные тоже обеспокоены твоим состоянием, - заявляет он, когда я собираюсь уйти из кухни. Я замираю в дверном проеме и оборачиваюсь. – Саю разделяет мои предположения и, кажется, у нее есть парочка неплохих собственных, но она молчит. Так что если не хочешь, чтобы вопрос об этом встал на повестке дня, лучше расскажи, что происходит.

- Это называется шантаж! – возмущаюсь я, яростно смотря ему в глаза. – Какое вам всем дело?!

- Потому что мы твои друзья и за тебя беспокоимся, - просто отвечает Ниа, снисходительно улыбаясь.

Крыть нечем, так что, выпустив пар, я усаживаюсь обратно на табурет и внимательно смотрю в кружку с чаем, который так и не допила. Я по-прежнему не уверена, что стоит вообще что-нибудь говорить, но прекрасно зная характер Ниа, понимаю, что так просто он не отвяжется. А если и отвяжется от меня, то непременно начнет добывать информацию из других источников, а уж этого мне совсем не надо.

- Ну и? – вопросительно понимает брови он, не сводя с меня внимательного взгляда.

- Что «ну и»?! – на удивление раздраженно переспрашиваю я – по ходу, пар вышел не до конца.

- Что там у вас с Элем? – спрашивает он.

- Ничего такого. – Ума не приложу, как раздражение так быстро охватило мой разум, но так оно и случилось, так что каждое слово я практически сплевываю. – Он мне нравится, вот и все.

- Пф, скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, - с такой убийственной издевкой в голосе хихикает Ниа, что я удивленно на него вытаращиваюсь. Вот уж какие нотки никогда не были свойственны его голосу, так это издевательские. Да и хихикал он тоже далеко не каждый день.

- Я… не знаю… – я отчаянно пытаюсь выразить вслух хотя бы одну мысль, множество которых сплелось у меня в голове в тугой клубок. – Мне кажется, с ним что-то не так… Я просто… беспокоюсь…

- Выходит, ты разделаешь мои подозрения относительно него? – он вдруг становится убийственно серьезным. – Мне кажется, они не так уж и безосновательны. – Я не спешу с ответом, так что он продолжает развивать свои мысли. – Да блин, ты глянь на него. Стиль одежды, привычки, манеры, он же ест только сладкое. Да и вообще… Друзей у него нет, мы не в счет, и он, кажется, совсем не стремится к обществу других людей. Согласись, это странно…

- Не знаю, - честно отвечаю я, а из головы никак не выходит испуганный взгляд Эля, когда я растормошила его сегодня утром. – С одной стороны он кажется очень прямолинейным и открытым… А с другой… Человек-загадка… Когда я спрашиваю что-то о нем самом, он обычно уходит от ответа… Да еще сегодня утром… – я все же решаюсь рассказать об инциденте в гостиной, раз уж начала. – Он совсем не похож на впечатлительного человека. И я никогда бы не подумала, что его может пронять обычным фильмом…

- Да, я видел, - кивает Ниа. – Я когда утром спустился, он сидел все в той же позе и таращился в экран, где было меню выбора серий. Словно и не заметил, что сериал кончился. Как будто спал с открытыми глазами… Честно, я просто побоялся его трогать…

- Короче говоря, Нейт, - словно подводя итог, поднимаю глаза я. – Что ты предлагаешь делать? Я не хочу, чтобы остальные знали. Никто вроде, кроме тебя и, возможно, Саю, ничего не подозревает…

- Я же сразу сказал, что не проболтаюсь, - напоминает он. – Можешь мне верить. А что до того, что мы будем делать… Я и сам не знаю. Устраивать слежку – это, конечно, не дело. Мало ли что он может подумать, если заметит. Но ты, Кристен, ты ведь часто с ним общаешься… В общем, будь с ним поосторожнее, ладно? От него словно веет опасностью, я чувствую.

- Ладно, не волнуйся, - как-то облегченно улыбаюсь я. – Обещаю, что буду настороже. Могу даже принести клятву.

- Не стоит, - улыбается и он и, залпом выпив свой чай, захлопывает книгу, после чего встает с табуретки, потягивается до хруста и уходит из кухни.

Том 1. Глава 14. Плохая репутация

На следующий день начинается черте что... Если выражаться по-простому, то мне объявили войну, и зачинщиком этого являлась никто иная, как Киоко. Судя по масштабам, она весь свой вчерашний день посвятила распусканию слухов и больше ничему.

Стоило только прийти в аудиторию и сесть за парту, как тут же, откуда ни возьмись, потянулись студенты из других групп и началось.

- Эй, О’Хара, - перегнулась ко мне через парту какая-то девушка, скорчив подобострастную мину. – А меня ты пригласишь на вашу вечеринку? А то нечестно получается. Если уж приглашать, то всех желающих.

Я так опешила от такого заявления, что даже не нашлась, что ответить. По сути, я вообще не поняла, чего она от меня хочет и с какого перепугу я должна ее куда-то приглашать.

- Да, О'Хара, а за ночь ты сколько берешь? – в то же время поинтересовался какой-то парень, стоящий у меня за спиной. – Или правда даешь бесплатно?

- Чего?! – моя ошарашенность от происходящего прогрессировала с каждой минутой.

- Да брось ты ломаться, - проговорил другой парень, бесцеремонно схватив меня сзади за плечи. – Можешь не стесняться.

- Что тут происходит?! – внезапно раздался со стороны двери возмущенный голос Такады. Вероятно, она все это время стояла там и также удивленно, как и я, наблюдала за происходящим.

Все повернулись к ней и тут же поспешили убраться восвояси, не имея ни малейшего желания связываться с дисциплинарным комитетом.

- Кристен, что происходит? – на лице Такады было написано искреннее недоумение, когда она уселась напротив меня. – Пока я шла по коридору, многие только о тебе и говорили. Причем, не слишком лестное. Что ты натворила?

- Похоже, я кого-то обидела, - мрачно усмехнулась я.

- Киоко. – Она всегда схватывала на лету. – Ну ты даешь, Крис... А что именно ты ей сделала?

- Да так, - легкомысленно отмахиваюсь я. – Сказала пару ласковых... Ну и еще...

- А еще, небось, кокетничала с Элем у нее на глазах, да? – неодобрительно качает головой Такада, вовсе не разделяя моего легкомыслия.

- Было и такое, - я и не думаю отрицать.

Как ни странно, никаких переживаний я не испытываю и страха за свою подпорченную репутацию тоже. И вообще, кажется, постепенно становлюсь полной пофигисткой, которой до лампочки абсолютно все. Видать, сказывается влияние Эля.

- И что ты сейчас намерена делать?! – словно в противоположность мне, Такада рвет и мечет. – Тебе сейчас просто проходу не дадут. Ты просто не представляешь, на что способна Киоко и сколько у нее друзей.

- Да плевать мне на ее друзей, - кривлюсь я. – А что до самой Киоко, то я просто собираюсь найти ее и выбить из нее все дерьмо. Вот и все.

- Ты что, драться с ней собираешься? – Она смотрит на меня так удивленно, словно не верит собственным ушам.

- Да вот еще, - спокойно улыбаюсь я. – И не подумаю пачкать руки.

В этот момент дверь аудитории открывается, и внутрь заходят другие студенты, о чем-то оживленно переговариваясь. Некоторые ехидно, а иногда и оценивающе косятся на меня, а я упорно смотрю в парту, игнорируя их навязчивые взгляды.

Но, как бы я ни храбрилась, а отбоя от идиотов не было на протяжении всего дня. И хотя друзья постоянно были рядом, отгоняя посторонних, да и сама я не молчала, ощущение было не из приятных. В столовой мой взгляд первым делом упал на Киоко, которая сидела в окружении своих друзей и, веселясь от всей души, что-то громко рассказывала, активно жестикулируя руками.

- Пошли на хер! – рявкнул Мелло, когда едва мы уселись за стол, к нам тут же рванули два каких-то парня.

И вдруг мне опять стало смешно. До одури смешно. Потому что все, что тут происходило, это был просто детский сад! Даже удивительно, что я еще вздумала по этому поводу переживать. Так что к удивлению всех я громко расхохоталась. До слез.

- Кристен, ты в порядке? – с сомнением спрашивает Саю, смотря на меня обеспокоенным взглядом. – Я понимаю, тебе неприятно, но...

- Неприятно? – я кое-как вытираю слезы и поднимаюсь из-за стола. – Ты что, еще не поняла? Я просто счастлива!

Вполне возможно, от меня попахивает самой настоящей истерикой, но мне по барабану. Зато мои друзья, все как один, просто «зависли», как какая-нибудь Windows Vista.

- А?! – в один голос вскликивают они, когда я, выбравшись из-за стола, направляюсь туда, где сидит Киоко со своей компанией.

Сама Киоко замолкает на полуслове, стоит мне только подойти к их столу. А потом придает своему лицу максимально самодовольное выражение и усмехается, словно спрашивая «Ну как, Кристен? Нравится?» Все еще не отойдя от недавнего смеха, я только нервно хихикаю, глядя на нее, а потом, не обращая ни на кого внимания, усаживаюсь за стол.

- Ну что, Киоко? – смотрю на нее я, просто улыбаясь, будто мы сто лет знакомы и вообще лучшие подруги.

Ее лицо меняется с самодовольного на серьезное, словно она пытается понять, что же я задумала. Пристально разглядывая меня, она, кажется, и не дышит даже.

- Ау, прием! – я машу рукой у ее лица, как обычно делал Мелло, когда Ниа начинал витать в облаках. Все ошарашено смотрят то на меня, то на нее, явно не понимая, как им следует реагировать. – Мне кажется, вчера ты многое хотела мне сказать, - замечаю я, - я тебя слушаю.

Она по-прежнему молчит, как партизан на допросе. И мне опять хочется расхохотаться. Вместо этого я вальяжно откидываюсь на спинку стула, положив ногу на ногу и сложив руки на груди.

- Кстати, ребятки, - говорю я ее друзьям, - кто там спрашивал о вечеринках? Бога ради! Хоть каждый день! – набравшись наглости, я бесцеремонно тискаю хачапури с тарелки девушки, сидящей рядом. И опять хохочу про себя, представляя, что же останется от дорогих гостей на вечеринке, если учесть изобретательный на каверзы ум Саю. И жду. Откуда-то я совершенно уверена, что все пройдет так, как я задумала. Надо только немного потянуть время.

Киоко, наконец, открывает рот, чтобы прервать мой монолог, но так и не произносит ни звука.

- А, вот ты где, Кристен, - доносится у меня из-за спины знакомый голос, и мои губы тут же расплываются в удовлетворенную улыбку, когда я вижу, как меняется в лице Киоко. – А я тебя всюду ищу.

Стиснув зубы, она, кажется, готова расплакаться – и куда только подевалось все ее самодовольство. Губы дрожат, а взгляд такой яростный и в то же время обиженный, что завидки берут, мне бы такую мимику. Сполна насладившись зрелищем, медленно поворачиваюсь.

- Извини, мы тут немного заболтались, - спокойно говорю я Элю. – Я как раз собиралась уходить.

Он переводит взгляд на моих собеседников. В какой-то момент мне кажется, что он хочет покачать головой и сказать что-то укоризненное, но вместо этого он делает вид, будто только что узнал старых знакомых.

- А, так ты знаешь Киоко? Не знал, что вы подруги, Кристен. – Эль улыбается улыбкой безумца – в жизни бы не подумала, что он так может. – Кстати, Киоко, - обращается он к ней, и она вздрагивает, - Кристен тебе в «Золотых листьях» дело говорила. Есть много сладкого вредно, если только ты при этом не думаешь головой. Иначе потолстеешь.

Я поднимаюсь из-за их стола, и мы вместе идем туда, где расположились мои друзья.

- Гья! Кристен! Ну ты даешь! – вопит Саю, стоит только подойти ближе. – Никогда не думала, что ты пойдешь вот так в открытую. Это на тебя совсем не похоже...

- А, по-моему, было здорово, - почти мурлыкает Мэтт, кивая в сторону Киоко. – Бедняжка сразу так притихла, аж жаль ее.

- Ну иди успокой, - приторно говорит Миса.

Эль с интересом разглядывает всех нас, слушает, как мы смеемся и шутим, но сам ничего не говорит. Странно, что даже не притрагивается к чизкейку, который нам дали на обед. Если честно, сначала надежда на то, что он заявится прямо посреди моего разговора с Киоко, была не такой уж большой. Это потом она сменилась твердой уверенностью в своих силах. И я была ему благодарна. Очень. Потому что я знала, что нанести удар Киоко можно только с его помощью. И он, не сомневаюсь, тоже это знал. Знал и подыграл мне.

- Эй, Лолайт! – подходит к нашему столу тот самый детина, который пытался наехать на Эля еще в тот день, когда Киоко закатила истерику. Мы все, как по команде, поворачиваемся в его сторону. – Я тебя еще тогда предупреждал, чтобы ты следил за базаром!

- Хочешь подраться? – жутко усмехается Эль, и безумный блеск в его глазах начинает меня пугать.

- Никаких драк в столовой! – решительно вмешивается Такада. – Все разборки снаружи!

- Захлопнись, Киеми, - зыркает на нее парень. – И не лезь не в свои дела.

- Это ты вали отсюда! – мгновенно взвинчивается Лайт, не терпящий, когда кто-то начинает наезжать на его друзей. Особенно на девушек.

И начинается один сплошной поток угроз и оскорблений. Парень продолжает гнать на Эля, тот с несвойственной ему дерзостью отвечает, Лайт вопит, чтобы тот уходил, Такада пытается всех успокоить, остальные смотрят на все это представление, не решаясь вмешаться.

- В последний раз тебя предупреждаю, Лолайт! – тыкает в него пальцем здоровяк, словно подводя итог. – Еще раз услышу подобную хреновину, укорочу твой язык!

- Я дрожу от страха, - с издевкой отвечает Эль, усмехаясь в кружку с чаем. – Уж у кого язык длинный, так это у тебя. Видать, пытаешься избыточной длиной своего языка компенсировать недостаточную длину своего члена?

Саю с шумом выплевывает кофе обратно в кружку и таращится на него, как на чудо-юдо. Мелло с Мэттом заходятся в припадке истерического хохота. Даже Ниа и тот улыбается уголком рта. И только Эль сидит и наблюдает за нашей реакцией с улыбкой победителя. Наслаждается ситуацией, я так понимаю. Сказать, что я была в шоке от подобного заявления из его уст, - ничего не сказать. Это было настолько не похоже на того Эля, которого я знала, что просто не лезло ни в какие ворота. Парень, похоже, офонарел не меньше нашего от такой наглости и просто стоял, открывая и закрывая рот, как рыба, которую вытащили из воды.

- Ты вообще понял, что ты сейчас вякнул, ублюдок?! – понесло его через несколько секунд, и он грубо толкнул Эля в спину, так что тот чуть не ткнулся носом в свой чизкейк.

- Уоткинс! – прогрохотал по столовой чей-то крик, и через весь зал к нашему столу направился какой-то невысокий парень. Однако, несмотря на незначительные габариты, в его глазах было столько решимости и твердости, что у меня и мыслей не возникло насмехаться над его ростом. – Опять руки распускаешь?! – наехал он на бузотера, метая молнии из глаз.

Тот злобно скрипнул зубами, но ничего не ответил.

- Мы еще не закончили, - прорычал он всем нам и удалился обратно за свой стол.

- Спасибо, Питер, - улыбнулась Такада невысокому парню.

- Нет проблем, Таки, - учтиво кивнул он ей, а после повернулся ко мне. – А ты, О'Хара, не переживай по поводу слухов, мы с этим делом быстро разберемся.

- Да я и не переживаю, - пожимаю плечами я.

- Так это и был тот самый Питер Олбертайн? – смотрит Саю на Такаду, когда парень, удостоверившись, что никаких беспорядков больше не наблюдается, уходит из столовой.

- Он самый, - подтверждает она. – Председатель дисциплинарного комитета.

- Симпатичный, - выдает свою оценку Саю, но не продолжает развивать эту тему – странно даже.

На самом деле Питер уже не являлся студентом Университета, а окончил его вот уже три года назад и сейчас тут работал. Никто понятия не имеет как, но все прекрасно знают, что этот щуплый на вид молодой человек без проблем может поставить на место даже самого отъявленного отморозка. До невозможности тяжелый и решительный взгляд вкупе с не менее тяжелым характером и железной дисциплиной заставляли трепетать всех, кто вставал у него на пути. До меня доходили слухи, что его отец – то ли военный инструктор, то ли начальник охраны в тюрьме строгого режима, но точно я не могу быть уверена ни в одном из этих предположений.

- Офигеть! – изумленно качает головой Мэтт. – В жизни бы не подумал, что это он...

- На твоем месте я бы помолчала, - советует ему Миса, закрыв ему рот указательным пальцем. – Я слышала, он очень не любит, когда о нем говорят за его спиной...

- Да ладно вам всем, - беззаботно отмахивается Эль, и по его непринужденному лицу становится ясно, что ему плевать и на Питера, и на парня, который ему угрожал, и вообще на всю эту нелепую ситуацию в целом.

Том 1. Глава 15. Неопределенность

Питер сдержал свое слово. У него были отличные связи с администрацией Университета, так что уже на следующий день вышло постановление, гласящее о том, что тот, кто будет доставать меня по поводу распущенных слухов, будет немедленно исключен. И все нападки на меня прекратились. Больше никто не подбегал, чтобы я пригласила его на вечеринку или дала номер телефона. Все отлично знали невероятную способность Питера всегда появляться там, где происходит какое-то нарушение дисциплины, и рисковать никому не хотелось. Как ни странно, хоть до этого и казалось, что на происходящее мне наплевать, но теперь я ощутила небывалое облегчение.

Впрочем, облегчение сменилось тревогой, когда я обнаружила, что Эль сегодня почему-то опять не явился в Университет. На всякий случай я даже уточнила у старосты их группы, был ли он сегодня на лекциях, и та ответила отрицательно. Так что, усевшись после обеденного перерыва на один из подоконников в коридоре, я набрала номер его мобильного. Довольно длительное время шли гудки, двумя минутами позже сменившись заявлением оператора сотовой связи, что данный абонент не отвечает. С домашним телефоном вышло то же самое – никто не подошел к аппарату.

Проклиная все на свете, после лекций я пошла к нему домой, незаметно ускользнув из-под пристального наблюдения друзей. По дороге у меня в голове крутились неоднозначные мысли, типа, наверное, это наглость с моей стороны вот так без приглашения заявляться в гости, но я решительно их отбросила. В конце концов, я же не совершаю ничего противозаконного. Да и к тому же я не исключала вероятность того, что Ватари снова не здоровится, и Эль потому и не пришел, что снова ухаживает за дедом. И моя помощь, возможно, тоже будет не лишней. Но телефон-то при этом зачем игнорировать?.. Впрочем, у дома меня ждало разочарование, потому что открывать мне дверь тоже никто не спешил.

- Ничего не понимаю… – бормочу я, приложив ухо к двери и вслушиваясь в доносящиеся изнутри звуки. Оттуда слышались какие-то разговоры, словно от радио или телевизора. Определенно от телевизора, если разобраться. Ватари ведь сам говорил, что у них нет радио. И все это было подозрительно, потому что ни Эль, ни его дедушка не были похожими на людей, которые, уходя из дома, оставят телевизор включенным. – Эль! Ты дома?! – я продолжаю отчаянно долбиться в дверь.

Взявшись за ручку, я поворачиваю ее, впрочем, без особой надежды на успех. Но, к моему удивлению, дверь отворяется, открывая вид на темный коридор, в котором занавешены шторами окна. Не ожидав этого, я резко отскакиваю назад и вообще не знаю, как мне на это реагировать и что сейчас делать. Закрыть дверь и уйти или же войти внутрь и осмотреть дом? Собрав волю в кулак, я все же подхожу к дверному проему и осторожно заглядываю внутрь. Из гостиной доносится гул телевизора, так что, сняв обувь и курточку, я иду прямиком туда. Даже промелькивает мысль, что я вполне могу обнаружить там Ватари, которому стало плохо, и поэтому он не отвечал. Но, к счастью, ничего подобного не происходит. В гостиной на диване сидит только Эль, как обычно прижав колени к груди, и опять же пристально смотрит в экран. Совсем как тогда у меня. По телевизору, как нетрудно догадаться, опять идет «Декстер», предпоследняя серия первого сезона. И все внимание Эля сосредоточено на ней, он, кажется, даже и не заметил моего прихода.

Я медленно усаживаюсь рядом, обеспокоено смотря то на Эля, то на телевизор, недоумевая, чем же этот сериал так его пронял, что он пересматривает его уже во второй раз. А потом вдруг беру пульт и выключаю телевизор. Довольно! И Эль словно пробуждается ото сна. Поворачивается ко мне, и опять этот его встревожено-испуганный взгляд… Да и выглядит он не самым лучшим образом… Еще бледнее, чем обычно – вот уже не думала, что это возможно… Да и круги под глазами стали на порядок темнее… Словом, весь его вид показывал, что он не спал уже как минимум неделю, а то и больше.

- Кристен, - говорит он, немигающе смотря на меня, и мне опять становится неуютно под его взглядом. – Что ты тут делаешь?

- Нууу, тебя просто сегодня не было… – медленно отвечаю я, разглядывая свои колени. – И на телефон ты не отвечаешь… Я просто беспокоилась… вот и пришла… А дверь была не заперта…

- Не заперта? – также медленно переспрашивает он, переводя взгляд на дверь в коридор, из которой я пришла. – Да… наверное…

- Ты в порядке? – хмурюсь я, потому что его отсутствующий и рассеянный взгляд начинает пугать меня еще больше, чем вчерашний безумный.

- Ватари уехал, - грустно говорит Эль, поднимаясь с дивана и идя к комоду, где стоят фотографии.

- Скучаешь тут? – сочувствующе и по мере сил подбадривающее улыбаюсь я. – Ну хочешь, пошли ко мне? Остальные тоже придут. Ведь вместе веселее…

- Нет, - категорично качает головой он. – Не сегодня.

Я уж было встаю, чтобы уйти. Дескать, если хочет человек побыть один, то кто я такая, чтобы лишать его этой небольшой радости. Но потом резко передумываю и сажусь обратно, поскольку уж что-что, а радость его состояние вовсе не напоминает.

- Что случилось? – спрашиваю я. – Ты… словно сам не свой… Что вчера, что вот сейчас…

Эль только пожимает плечами и продолжает рассматривать фотографии, так и не поворачиваясь ко мне. А у меня внезапно возникает желание подойти и обнять его сзади, впрочем, воплощать его в жизнь я не спешу. Хотя хочется.

- Что ты имеешь в виду, говоря «вчера»? – спустя минуту, нарушает молчание он, по-прежнему не отрываясь от фотографий.

- Ну, вчера в столовой, - напоминаю я. – Когда этот Уоткинс – или как его там – начал тебе угрожать… Ты так его послал…

- Уоткинс… мне угрожал? – Эль, наконец, отрывается от разглядывания фото и оборачивается, и в его глазах написана такая растерянность и такое искреннее недоумение, что я опять начинаю думать, что же я сказала не так. – Вчера? Но я не помню ничего такого… Я… весь день был дома…

«Ну опять…» - закатываю глаза я и прячу лицо в ладонях, уперев локти в колени.

- Ну что ты говоришь?! – когда я поднимаю глаза, голос предательски срывается. – Почему ты мне врешь?

- Я не вру, - все также потерянно говорит он. – Я никогда не вру.

«Ничего не понимаю, - я окончательно запутываюсь в своих мыслях. – Вообще-то похоже, что он говорит искренне, но не могли же мы все разом сойти с ума, чтобы принять за него совершенно другого человека».

- Пожалуйста, Кристен, я хочу побыть один, - просит он, опять отворачиваясь к комоду.

Но я и не думаю выполнять его просьбу.

- Мне кажется, что ты уже достаточно долго был один, - на удивление холодно и твердо замечаю я. – Может, пора уже все рассказать? – спрашиваю уже намного мягче.

Молчание тянется чуть ли не две минуты. Эль продолжает смотреть на фотографии, видимо, намеренно не поворачиваясь, чтобы я не видела его лицо.

- Не могу, Кристен, - наконец, отвечает он. – Прости, но это только мое дело, не ваше.

Я резко встаю с дивана и направляюсь к выходу, потому что в какой-то момент повисшая тягостная атмосфера становится просто невыносимой.

- Ты не сможешь бегать от своих проблем вечно, Эль, - спокойно говорю я, на пару секунд обернувшись и встретившись с ним взглядом.








Этот короткий разговор капитально испортил мне настроение, и без того не слишком-то радужное. Так что, придя домой, я проигнорировала мяуканье Тома, просящего еду, ворвалась к себе в комнату и закрыла дверь на замок, чего еще ни разу не делала за все то время, что живу в этом доме.

Врубив наушники на полную громкость, укладываюсь на кровать и слушаю Моцарта, Баха, Бетховена, Шопена, Шостаковича, Чайковского и всех остальных классиков, чья музыка имеется у меня на ноутбуке. Ближе к девяти вечера, когда список воспроизведения начинает проигрываться уже в четвертый раз, я, наконец, мало-мальски очухиваюсь и даже нахожу в себе силы спуститься в гостиную.

Эль, как ни в чем ни бывало сидящий на диване и попивающий чаек из моей любимой кружки, не вызывает у меня никаких эмоций. Мне даже неинтересно, каким образом он смог войти, ведь ключа я ему вроде бы не давала. Не исключено, что когда я пришла, я просто забыла запереть дверь. Совсем как он недавно.

Том, явно сытый и совершенно довольный жизнью, по привычке придавился к нему и громко мурлыкает, демонстрируя нам с Элем выражение полного блаженства на своей мордочке.

- А, Кристен, наконец-то! – увидев меня, Эль заметно оживился и, поставив кружку на столик, замахал мне рукой, словно мы находились в сотне метров друг от друга. – Я думал, ты спишь.

- А ты что тут делаешь? – хмурюсь я, вовсе не разделяя его жизнерадостности, на которую всего несколько часов назад не было и намека. – Как ты вошел?

- Ты, похоже, решила брать с меня пример и не запирать дверь, - усмехается он. – Так что я зашел покормить твоего кота.

Я перевожу удивленный взгляд с него на балдежного Тома, не понимая, причем тут вообще он.

- Кстати, о коте, - продолжает тем временем Эль, - что за дрянью ты его кормишь?

«Что это на него нашло? – я только диву даваться успеваю. – Нашел тему для разговора, ничего не скажешь».

- Чем тебе не понравились консервы? – пожимаю плечами.

- Ты называешь это консервами? – продолжает напирать на меня он. – Я думал, ты своего кота любишь.

- Э-э-э… - на более осмысленное высказывание меня не хватило.

- Так могу тебя уверить, любящий хозяин никогда не позволит своему питомцу питаться подобной дрянью, - Эль продолжает развивать свои мысли в этом направлении, повергая меня во все большее недоумение.

«Эк его понесло…»

- Отныне корми только тем кормом, что я тебе принес, - он смотрит так серьезно, что я уже не знаю, что и думать.

- Ладно-ладно, - во избежание продолжения обсуждения этой странной темы, я поспешно с ним соглашаюсь.

Быстренько наведя себе чаю, я возвращаюсь в гостиную. Все внимание Эля направлено на Тома, который, улегшись на спину, устроил расслабуху и по-тихому кайфует, когда его поглаживают по толстому пуховому брюху и по шейке.

- Э-э-э, так зачем ты пришел? – осторожно спрашиваю я, присаживаясь на диван по другую сторону от Эля. – Явно ведь не только для того, чтобы кота покормить?

- А ты что, мне не рада? – его глаза смотрят с хитрецой. – Мне казалось, что ты не далее, чем несколько часов назад приглашала меня в гости?

- Да, но…

Я не успеваю ответить ничего более-менее осмысленного, потому что в этот момент он придвигается поближе и, словно повинуясь внезапному порыву, обнимает меня. Если я скажу, что для меня это стало полной неожиданностью, это вряд ли скажет вам о том, какие чувства охватили меня. Если бы рядом не было журнального столика, на который я тут же поставила кружку, у чая были бы все шансы незамедлительно растечься по полу. Кровь тут же прилила к щекам, и я вообще не представляла, как мне следует на это реагировать.

- Не грузись, Кристен, - спокойно говорит Эль мне на ухо.

- Чт-что ты делаешь? – сбивчиво спрашиваю я, кое-как выдавливая из себя слова.

- Разве не этого ты хотела, когда сидела у меня в гостиной? – меня почему-то не покидает ощущение, что он внаглую надо мной смеется.

- А ты что, теперь еще и мысли читаешь? – надеюсь, достаточно дерзко интересуюсь я.

- Оно мне надо? – ухмыляется он. – Видела бы ты себя со стороны, то непременно заметила бы, что все твои мысли у тебя на лице написаны.

Возможно, в другой момент я бы сама замурлыкала ничуть не хуже Тома, если бы Эль обнял меня вот так. Но в сейчас у меня было совершенно не романтичное настроение, так что я ловко выскальзываю из его объятий – отработанный жест, к которому я всегда прибегала, когда в школе навязчивые молодые люди звали меня с собой на дискотеку.

- Давай отложим обнимания на потом, ага? - сложив руки на груди я встаю напротив Эля и с каменным выражением лица смотрю на его даже малость наглую рожу. – Если приспичило кого-то потискать, Том будет просто счастлив.

Кажется, мой ответ его только обрадовал.

- Ты вообще странная девушка, - говорит он, усмехаясь в кружку с чайно-сахарной массой. – Должна же была заметить, что мне до лампочки женское внимание. Так что тебе надо?

- Я не одна такая, - напоминаю я. – Ты забыл про Киоко?

- Киоко… - Эль морщится, как от зубной боли. – Она другая. Жалкая избалованная домашняя девочка, привыкшая жить по принципу «Или по-моему, или никак». Ею движет лишь вульгарная жажда обладания. А что движет тобой?

Хороший вопрос. Честно говоря, я и не знала, что ответить. Вернее, как сформулировать свои мысли. С одной стороны, я, по сути, практически ничем не отличалась от той же Киоко. Мне просто нравилось быть рядом с ним и разговаривать. И вроде бы все. Хотя… Почему-то же я иногда чувствую себя маленькой влюбленной девочкой.

- Не знаю, - наконец, отвечаю я. – Наверное, все дело в том… Я же чувствую, что с тобой что-то не так. И хочу тебе помочь.

«Ага, нашла отговорку…»

- А с чего ты взяла, что сможешь помочь мне, Кристен? – его взгляд опять становится донельзя серьезным. – Ведь ты даже не знаешь, в чем заключается проблема.

- В том-то и дело, - кривлюсь я. – Так как я не знаю проблемы, я и не могу трезво оценивать свои силы и возможности. Но я уверена, что неразрешимых проблем не бывает. Если только не пытаться решить их в одиночку. По крайней мере, в моем жизненном опыте таковых не наблюдается. Мне всегда помогали друзья.

Его и без того тяжелый и твердый взгляд становится еще тяжелее. У меня по спине бегут мурашки, когда я чувствую, как неуловимо меняется его настроение. Кажется, я опять пробила брешь в его холодной невозмутимости. Кто их заделывать будет, хотелось бы мне знать? Поднявшись с дивана, Эль спокойно проходит мимо меня, направляясь в прихожую.

- Ты еще маленькая наивная девчонка, - бросает он через плечо. – Что ты о жизни знаешь?

- Ты прав, мало что… – почти шепотом говорю я, и Эль, уже практический выйдя из гостиной, замирает в дверном проеме. – Так может, ты мне расскажешь о жизни? Расскажи мне, - просто прошу я. – Расскажи мне о себе. Я же вижу, что тебе нужна помощь. Так почему ты ничего не говоришь? Почему ты всегда только молчишь?

- А почему я должен тебе что-то говорить? – отчужденно и холодно спрашивает он, опять поворачиваясь ко мне.

- Ну, как хочешь, - я пожимаю плечами, устав добиваться от него хоть чего-то нового. – Но знай, ты можешь мне доверять.

- Я знаю, Кристен, - спокойно кивает Эль, уже выходя в коридор, так что окончание его фразы я слышу уже оттуда. – Знаю. И пожалуй, ты единственная, кому я могу доверять.

Неожиданно. Уж что я ожидала услышать, но только не это.

- Что это значит? – я выскакиваю за ним в прихожую, опираясь о косяк.

- То и значит, - эхом откликается он. – Я могу тебе доверять. Поэтому ты узнаешь все, как только придет время. Но не раньше. А потому уймись и прекрати терроризировать меня своими бесконечными вопросами.

- Ладно, - киваю я в ответ, а потом несколько смущенно улыбаюсь. – Слушай, не уходи. Останься.

Эль поворачивается ко мне и, я уверена, хохочет про себя от души, хотя на его лице не дрогает ни один мускул. Глаза выдают эмоции.

- Не сегодня, Кристен, - наконец, усмехается он и уходит, аккуратно закрыв за собой дверь. И я не знаю, показалось мне или нет, что в его глазах я вновь увидела тот странный безумный блеск, когда он смотрел на меня напоследок…

Я еще некоторое время стою в прихожей, тупо смотря на дверь, а потом начинаю как-то истерично хихикать и никак не могу остановиться. Даже Том удивленно смотрит на меня, словно спрашивая: «Ты здорова, хозяйка?» А я все смеюсь и смеюсь. Смеюсь, пока из глаз не начинают течь слезы. Смеюсь, пока от хохота не отзываются болью бока. Смеюсь. А потом внезапно замолкаю, словно мой смех выключили из розетки.

Настроение после этой небольшой беседы вроде бы малость исправилось. Не било ключом, конечно. Но, по крайней мере, желания немедленно засунуть голову в петлю не наблюдалось, уже прогресс. Собственно, настроения вообще не было, если смотреть по большому счету. На душе был какой-то осадок. Не сказать, что неприятный, скорее уж какой-то неопределенный. Все эти слова Эля относительно того, что он мне доверяет, и того, что мне еще предстоит узнать, окончательно меня запутали, и я не знала, что думать. Но решив не забивать себе голову посторонними мыслями, я плюнула на все и позвонила Саю. Я допускала мысль, что, возможно, разбужу ее (в последнее время у нее появилась новая привычка – спать при каждом удобном случае и днем, и ночью) и уже даже придумывала подходящее извинение, но она откликнулась сразу же.

- А, Кристен, так и знала, что ты позвонишь, - безо всяких там приветствий сказала она и, не давая мне вставить ни слова, принялась тараторить. – А мы с ребятами как раз собирались прийти к тебе, но не знали, дома ты или нет. Ты так внезапно ушла сегодня после лекций. У тебя что-то случилось?

- Э-э-э… - я предприняла робкую попытку вмешаться в ее словоизвержение, но не тут-то было.

- Или ты опять встречалась с Элем, признавайся! – перебила меня Саю. – Таки вон тоже без конца на телефоне висит, все со своим кавалером никак наобщаться не может. Сговорились вы что ли? Кстати, видела сегодня Киоко в женском туалете. Давненько не встречала более обреченную мину, может, не стоило тебе ее так… Хотя да, ты-то тут ни при чем, это же Эль ее отшил… Блин, не знаю, что и думать…

- Саю…

- Миса хочет взять напрокат какую-нибудь видяшку, чтобы скоротать у тебя вечер, - словно не слыша меня, она продолжала излагать свои мысли. - Есть предложения? Может, какую-нибудь комедию? Или ужастик? Ах да, ты же любишь боевики. Я ей скажу.

- Саю! – я, наконец, останавливаю ее словесный поток.

- Что? – словно очухивается Саю.

- Просто приходите, - спокойно говорю я. – Безо всяких там фильмов.

- Кристен, ты в порядке? – моментально настораживается она от перемены тона моего голоса. – Что-то случилось?!

- Да нет, - рассеяно отвечаю я. – Просто… - понятия не имею, что за странное чувство расползлось по телу, из-за него я никак не могла как следует сформулировать свою мысль. – Просто я внезапно захотела вас увидеть…

- Мы уже выходим, - быстро сказала она и отключилась.

Так как добирались они на машинах, то были у меня уже через десять минут. Все это время я сижу на диване в гостиной и безразлично смотрю в темный экран телевизора, чисто механически поглаживая лежащего рядом Тома.

- Кристен! Кристен! – первой влетает в дом Миса и кидается ко мне. – Что такое?! Что случилось?!

- Ты таким голосом говорила, я уж подумала, что у тебя невесть что стряслось, - чуть ли не хныкает Саю, утыкаясь мне носом в плечо. – Не пугай меня так больше!

- Простите, - наконец, выдавливаю из себя я, и голос мой звучит как-то хрипло и неестественно, словно до этого я безутешно рыдала не меньше часа. – Я не знаю, что на меня нашло. Просто очень захотела всех вас увидеть.

- А разве не для этого существуют друзья? – улыбается Мелло, дружески хлопая меня по другому плечу. – Если настроение паршивое, мы всегда к твоим услугам.

С их приходом в гостиной как-то быстренько образовалась уютная атмосфера, в которой обычно и протекают все наши маленькие вечеринки. Мою апатию как рукой сняло, и вместе с ее уходом на душе появилось такое необыкновенное облегчение, словно заново родилась, ей-богу! Давненько я не испытывала такой невероятной легкости. Казалось, сейчас я горы своротить смогу. Окинув взглядом нашу теплую компанию, я внезапно наполнилась какой-то новой любовью к этим замечательным людям, всегда готовым прийти на выручку и поддержать в трудную минуту, как бы ни были плохи мои дела.

- Эй, Кристен, - аккуратно трясет меня за плечо Лайт. – Ты сидишь неподвижно уже пятнадцать минут. Ты что, спишь с открытыми глазами?

- Не мешай мне вас любить, - поднимаю на него взгляд я и улыбаюсь.

- А-а-а, понятно, - улыбается он в ответ. – Отвязываюсь.

Такада притаскивает из моей комнаты ноутбук и, покопавшись у себя в сумочке, достает диск с музыкой для релаксации, которая постоянно играет у нее на занятиях в «Золотых листьях». Никто не возражает против такого звукового сопровождения. Даже Саю с Мелло не грызутся на этот раз за место ди-джея. Мэтти сидит на полу, прислонившись спиной к дивану, и по привычке играет в PSP. Том расположился рядом с ним и опять мурлыкает на всю комнату. Ниа просто сидит в кресле у окна и сверлит меня взглядом весь вечер, словно мысли мои прочитать пытается, впрочем, на этот раз его взгляд не вызывает у меня никакого дискомфорта.

И никто больше меня ни о чем не спрашивает. Каждый занимается своим делом, никто никому не мешает. В какой-то момент у Такады звонит телефон, и она поспешно удаляется наверх в свою комнату. Вскоре вслед за ней отправляются спать Лайт с Мисой, Ниа тоже вскоре сдается. Так что в результате в гостиной остаемся только я, Саю, Мелло и Мэтт. Ну и еще Том, конечно, громкое мурлыканье которого служит неплохой фоновой музыкой. Мелло от нечего делать вытаскивает шахматную доску и бесцеремонно отбирает у друга его приставку, заявляя, что «этими глупостями он может заняться и позже, а шахматы – это святое». Так и сказал. Так что Мэтти повздыхает-повздыхает об еще неубитых им зомби и о нерешенных головоломках, а все равно уступает Мелло и включается в шахматную партию.

Пользуясь тем, что парням сейчас не до нас, Саю тащит меня в другой конец гостиной и смотрит на удивление серьезно.

- А теперь рассказывай, - требует она. – Я не хотела говорить при всех, чтобы они не беспокоились, но мне ты все расскажешь. Так что начинай прямо сейчас. Что-то случилось с Элем? Ты за весь вечер о нем даже не вспомнила. Вы что, поругались?

- Нет, - качаю головой я. – Мы просто поговорили. Да, разговор был нелегким, но поверь, все в порядке.

- Это с Элем-то все в порядке? – возмущенно спрашивает Саю. – Кого ты пытаешься обмануть? Ты меня совсем за дурочку держишь?

Ну, кто бы сомневался, что она прекрасно видит меня насквозь. Да и Эля, скорее всего, тоже, если и не полностью, то, по крайней мере, настолько, чтобы было из-за чего бить тревогу.

- Я же знаю, что ты от него без ума, - продолжает Саю. Я хочу возразить, но она опять не дает мне вставить ни слова. – И не спорь. Я, да будет тебе известно, не слепая. И прекрасно вижу, как ты на него смотришь.

- Что ты хочешь от меня услышать? – хмурюсь я, смотря прямо в ее карие глаза. – Если тебе нужна правда, то я уже все сказала, и добавить мне нечего.

- Я просто не хочу, чтобы ты во что-нибудь вляпалась, - как-то резко смягчается она и глубоко вздыхает. А потом внезапно опять становится убийственно серьезной. – Я могла бы промолчать, но я хочу быть с тобой честной. Мне не нравится Эль. Более того, я подозреваю, что он замешан во всей этой истории с убийствами. Ты должна была заметить, как порой резко меняется его поведение… К примеру, тогда в столовой, когда ты дала отпор Киоко. Согласись, это все очень странно…

Я, слушая ее, все больше хмурилась, потому что Саю просто взяла да и озвучила все мои сомнения и переживания.

- Саю, - наконец, говорю я и сама свой голос не узнаю. – Спасибо, конечно, что беспокоишься обо мне, но я справлюсь. Правда. – Мне совершенно не хочется пересказывать ей наш с Элем последний разговор, более того, я откуда-то знаю, что просто не имею права этого делать. А она и без моих слов уже и так поняла слишком много. – Поэтому, пожалуйста, не вмешивайся в мои дела. Я уже большая девочка.

Саю только прикрывает глаза и усмехается своим мыслям.

- Ладно, большая девочка, - она проходит мимо меня к лестнице на второй этаж. – Но все же держи с ним ухо востро. – После чего быстро поднимается по ступенькам, и уже через пару секунд я слышу, как хлопает дверь ее комнаты.

Мэтт и Мелло так и сидят за шахматной доской и, кажется, вообще не обращают ни на что внимания. Однако стоит сесть на диван, как Мелло поворачивает голову, и на его лице играет легкая улыбка.

- Не бери в голову, Крис, - говорит он. – Ты же знаешь Саю. Она частенько преувеличивает.

«Но только не в этот раз», - мысленно замечаю я, но вслух ничего не говорю, только плечами пожимаю.

Похоже, как бы я ни старалась делать вид, что все в порядке, на моем лице все же отразилась тень тотальной озабоченности происходящим. Потому что, стоило Мэтту на меня глянуть, как он моментально насторожился, отвлекся от игры и тут же проворонил своего слона, впрочем, не придав этому никакого значения.

- Шла бы ты лучше спать, - советует мне он, потягиваясь до хруста и широко зевая. – На тебе лица нет.

Хмыкнув, я справедливо решаю, что совет его не так уж и плох, так что, лениво поднявшись с дивана, иду к себе в комнату, когда уже Мелло заново расставляет фигуры на доске. Похоже, эти двое еще долго не собираются ложиться.

Том 1. Глава 16. Инь-Янь

А на следующий день я, Саю, Лайт и Миса встаем раньше всех. Мы с Саю, ясное дело, завтракаем, сидя в гостиной и попутно смотря утренние новости, ибо через час нам положено быть в «Золотых листьях», у Лайта сегодня занятия по теннису, а Миса собирается на свою очередную утреннюю пробежку. Пока я пью чай, закусывая его сандвичем с индейкой, внаглую украденным из личных запасов Лайта, Саю успевает выдуть целых две кружки своего скверного кофе, съесть апельсин, полпакета крекеров и три бутерброда, рассказать, что ей снились солнечные зайчики, играющие в футбол в нашем университетском спортзале, отметить, что погода сегодня просто чудесная, а потому нет резона растягивать завтрак. Я слушаю ее в пол-уха, вспоминая наш с ней вчерашний разговор перед сном и усмехаясь, когда с кухни доносятся возмущения Лайта по поводу пропажи сандвича и клятвенные заверения Мисы, что она ничего не брала.

День тянется на удивление спокойно. Даже особой скуки я не испытываю. Хотя, возможно, это из-за обилия посетителей - все же не сижу целый день за стойкой, тщетно пытаясь сосредоточиться на какой-нибудь книге. Странное дело, но я даже не скучаю по Элю и не хожу по кафе, словно запертая в клетке тигрица, в ожидании, когда же он появится. Саю о нем больше не заговаривает, явно чтобы не портить ни мне, ни себе настроение, и правильно делает. Вместо этого мы временами перешучиваемся, смеемся над всякими глупостями, устраиваем небольшое соревнование, кто обслужит больше посетителей и получит больше чаевых, в общем, не скучаем.

Эль в этот день так и не появляется в кафе. Вполне возможно, он просто решил дать мне время, чтобы обдумать наш с ним разговор. Или себе. Или нам обоим. Но не исключено, что у него просто есть другие дела, более важные, нежели сидение в «Золотых листьях» и поедание десертов.

Где-то в середине дня приходит Такада в сопровождении Миками. Заказав по салату да по чаю, они садятся за дальний столик в полутемном углу и в течение часа что-то обсуждают. И судя по их серьезным лицам, речь в их беседе идет явно не о любви. В перерывах между заказами мы с Саю внимательно наблюдаем за ними, но подойти и послушать, делая при этом вид, что протираем соседние столы, не решаемся. В конце концов, если захочет, то Такада сама расскажет, в чем дело, а не захочет, ну и ладно.







Предмет их беседы становится общеизвестным на следующий день, когда тревожная весть облетает весь Гарвард. При неизвестных обстоятельствах пропала Кагуми Киоко, которая, как оказалось, вчера уехала якобы на несколько дней, чтобы навестить родителей, но до их дома так и не добралась.

- Ну и поделом этой неуравновешенной истеричке, - кривится Мелло, когда после обеда в актовом зале организовано общее собрание, и ректор толкает речь о том, что «в связи с этим происшествием занятия временно прекращаются», что «будут усилены меры безопасности» и что «нам следует быть осторожнее и осмотрительнее, дабы подобного не случилось с нами и нашими близкими».

- Михаэль, как можно?! – изумленно вытаращивается на него Миса, но встретившись с ним взглядом, малость утихает. – Нет, я, конечно, понимаю, что она насолила Кристен и все такое, - небольшой кивок в мою сторону, - но это не значит, что на ее смерть можно просто взять и наплевать.

- Ты права, Миса, - внезапно говорит Ниа, смотря на нее немигающим взглядом. – Но опережаешь события. Киоко лишь пропала. Тела нет. А нет тела - нет убийства.

- К тому же почерк явно отличается, - замечает Лайт, кивая ему. – Ведь оба прошлых раза жертвы пропадали за день до того, как их находили мертвыми, то есть в последний день месяца. А сегодня только 26-ое. Так что не стоит паниковать раньше времени.

Вечером в «Золотых листьях» яблоку негде упасть, благо, наш столик неприкосновенен, так что мы с комфортом размещаемся за ним, игнорируя окружающую суматоху. А суматоха та еще: студенты сидят по четверо, по пятеро, а порой и по шестеро за одним столиком и яростно обсуждают происходящее. Разумеется, никто не мог обойти вниманием, что пропавшая Киоко, также как и прочие жертвы, была студенткой Высшей Школы дизайна и училась в той же самой группе.

- Интересно, что Эль думает по этому поводу? – хмыкает Мэтт, потягивая через трубочку апельсиновый сок. – Его одногруппники мрут, как мухи, а он, походу, и ухом не ведет.

- Не знаю, - пожимаю плечами я. – Я его ни вчера, ни сегодня не видела. Может, у него что-то случилось? Надо будет к нему сходить... – и мой голос постепенно сходит на нет под пристальным взглядом прищуренных глаз Саю.

- Подождите минутку, я сейчас, - внезапно говорит Такада, вставая из-за стола и направляясь куда-то в другой конец зала. Приглядевшись получше, я вижу, что она разговаривает со старостой той группы, в которой учится Эль и с каждым ее словом все больше хмурится. И к нашему столику возвращается уже мрачнее тучи.

- Что-то случилось? – интересуется Миса, удивленно смотря на подругу.

- Дженнифер сказала, что его не было в Университете ни вчера, ни сегодня, - говорит Такада, усаживаясь на место. – И на телефонные звонки он не отвечает, она трижды звонила.

Я только хмыкаю, помня, что такое уже было, когда он засел пересматривать «Декстера», так что не исключено, что и сейчас причина та же. Другое дело, что никто, кроме меня, этого не знает.

- Ладно, народ, - заявляю я, доев свой кусок пиццы и отставляя тарелку от себя. – Я пойду загляну к нему, встретимся у меня ближе к шести.

Все смотрят на меня не то удивленно, не то заинтересованно. Саю и Ниа так вообще так сверлят меня взглядами, что на мне чуть ли одежда не дымится.

- Погоди, - внезапно заявляет Лайт, также поднимаясь из-за стола. – Давай я пойду с тобой. – Я удивленно поднимаю бровь, зато Саю, кажется, удовлетворенной. «Господи, неужели стоит так печься о моей безопасности?» По крайней мере, я была совершенно уверена, что мне Эль ничего не сделает, но попробуй убеди в этом остальных.

- Ну ладно, пойдем, - я лишь пожимаю плечами, и, распрощавшись со всеми, мы выходим из кафе.

Когда за нами закрывается входная дверь, я недоуменно вытаращиваюсь на Лайта.

- У тебя что, дела к Элю? Или боишься, что я дорогу не найду?

Он только закрывает глаза и тихо смеется, пока мы идем по площади мимо фонтана, временами заслоняя руками лицо от ветра. Но потом все же снисходит до ответа, и от его смеха и улыбки не остается и следа.

- Если бы я этого не сделал, Саю назвала бы меня безмозглым и бесчувственным олухом, и была бы совершенно права. – Я недоверчиво кошусь на него, а про себя ругаю Саю последними словами за неумение держать язык за зубами. – Она в последнее время просто с ума сходит. В принципе, это вполне на нее похоже. Когда ей не нравится какой-то человек, она начинает его обвинять чуть ли не во всех смертных грехах и при этом искать доказательства своей правоты, такой уж у нее характер. А Эль ей очень не нравится, можешь мне поверить, и она нам уже все уши прожужжала тем, что тебе не стоит с ним вообще общаться, что ни к чему хорошему тебя это не приведет и все такое.

- Она этим здорово напоминает мою мать, - недовольно огрызаюсь я. – Та тоже вечно считала, что лучше знает, с кем из знакомых мне стоит дружить, а с кем нет.

Лайт понимающе усмехается – ему не надо объяснять, какой у моей мамы скверный характер, вполне хватило одного знакомства с ней, чтобы все понять.

- Ты извини ее, Кристен, - говорит он, когда мы переходим через дорогу и идем по улице в сторону дома Эля. – Но на этот раз мне кажется, что она в чем-то права. Конечно, это не мое дело, и тебе лучше знать, но все-таки...

- А она действительно права. – «Раз уж она все разболтала, нет смысла что-либо отрицать». – С Элем действительно творится что-то неладное, и я хочу выяснить, что именно. И мне кажется... – я внезапно замолкаю, потому что меня осеняет безумная мысль. – Мне кажется, что он словно играет со мной. Словно хочет, чтобы я сама все поняла, и время от времени дает мне подсказки.

- Но ты же на самом деле не думаешь, что он и впрямь связан с убийствами его одногруппников? – осторожно интересуется Лайт, кажется, малость шокированный моей откровенностью.

- Если честно, я уже ни в чем на сто процентов не уверена, - качаю головой я. – Однако его поведение... – я вспоминаю его реакцию, когда мы говорили про Эни и Джона, - …ему словно вообще не было до них дела...

Это я произношу когда, мы подходим к двери дома. Приложив ухо к ней, я прислушиваюсь к звукам изнутри, ожидая, что, скорее всего, оттуда опять донесется гул работающего телевизора. Однако такового не наблюдается, потому что я не слышу ни его, ни чего-либо другого. Такое впечатление, что в доме вообще никого нет.

Пожав плечами, Лайт жмет на кнопку звонка, незамедлительно откликающуюся звучным «Динь-дон!» однако проходит минута, а дверь нам открывать так никто и не спешит.

- Да, похоже, зря мы шли, - подводит итог Лайт в то время, как я неотрывно смотрю на дверную ручку, думаю, а не откроется ли дверь также, как и в прошлый раз. – Пойдем уже...

Но я не двигаюсь с места. А потом, словно повинуясь внезапному порыву, хватаюсь за ручку и, повернув ее, распахиваю дверь настежь. Не заперто. Как и тогда.

- Э, Кристен, ты что! – давненько я не видела Лайта таким ошарашенным. Вытаращив глаза, он смотрит то на меня, то на дверь и открывает и закрывает рот, словно рыба, которую вытащили из воды. – Ты спятила?!

- В прошлый раз, когда я к нему заходила, он тоже не отзывался, - спокойно поясняю я. – И дверь также была не заперта. А оказалось, что он просто смотрел кино и не слышал ни моего стука, ни звонка.

Ошарашенное выражение на лице Лайта уступает место настороженному, а сам он, легонько отодвинув меня в сторону, давая этим понять, что пойдет первым, заходит в прихожую.

- Эй, Эль! – негромко зовет он, пытаясь заглянуть в гостиную с того места, где стоит, но это не представляется возможным.

Я, зайдя вслед за ним и бросив взгляд на вешалку, отмечаю, что куртки Эля, в которой он обычно ходит, там нет.

- Похоже, что никого, - пожимает плечами Лайт, поворачиваясь ко мне. – Пойдем отсюда.

- Может, осмотримся? – предлагаю я, а на лице при этом такое виноватое выражение, словно Ягами застал меня за поеданием его любимого сандвича. – Согласись, странно это... Уйти и оставить дверь не запертой.

- Нет, ты что, действительно спятила?! – изумлению Лайта нет предела. – Это же незаконное проникновение!

Я только машу рукой и, быстро скинув ботинки, прохожу в гостиную, в которой, естественно, никого нет.

- Черт! – доносится до меня ругань Лайта, и через секунду он тоже оказывается в комнате и, присвистнув, оглядывается, оценивая интерьер. – Неплохо устроился.

Я усмехаюсь, вспоминая, что у меня была примерно такая же реакция, когда я вошла сюда в первый раз. Про себя я отмечаю, что если сейчас Эль все же заявится домой, то скандала, скорее всего, не будет. Куда хуже, если придет Ватари. Хотя, возможно, мы сможем сказать в свое оправдание, что раз дверь была открыта, то мы решили, что дома кто-то есть. Все эти небольшие опасения меня не останавливают и я, миновав дверь на кухню, иду к лестнице на второй этаж, где я еще не была ни разу. Так как планировка у наших домов идентичная, я абсолютно уверена, что не заблужусь. Забавно, что комната Эля оказывается как раз на том же месте, где и моя комната у меня дома. А на месте той, комнаты, где в последнее время обосновалась Саю, то есть напротив, оказывается комната Ватари.

Конечно, с моей стороны это жуткое свинство – я сама терпеть не могу, когда кто-то без спросу заходит ко мне в комнату, - но я не могу удержаться от соблазна посмотреть, как живет Эль. Пока Лайт осматривает другие помещения, я решительно открываю дверь в его комнату. Первая моя мысль, когда я захожу туда, это то, что у меня явно двоится в глазах. Потому что моему взгляду открывается очень необычный интерьер. Комната выглядит, как какой-то инь-янь, только прямоугольной формы. Словно невидимая линия делит ее на две совершенно одинаковые симметричные части. И так как дверь находится точно посередине, я оказываюсь на границе между этими частями. Причем, правая половина комнаты стерильно чистая, все вещи находятся в идеальном порядке. Словно в противоположность этому другая половина выглядит так, словно туда уже несколько лет не ступала нога человека – все покрывал такой слой пыли, будто там вообще никогда не убирались. В остальном все было точно также: одни и те же предметы интерьера и с той, и с другой стороны. Просто удивительно! Никогда бы не подумала, что в одной комнате может быть такой сильный контраст жилого и нежилого помещения. А потом задумалась.

«И что все это значит? - я недоуменно перевожу взгляд с одной части комнаты на другую. – Как будто... как будто предполагается, что здесь должны жить два человека, а живет только один... Ничего не понимаю...»

И вдруг меня охватывает волна животного неконтролируемого ужаса. Колени начинают дрожать, меня передергивает от макушки до самых пяток, а в горле словно застревает какой-то ком, не дающий дышать. Так что я чуть ли не выпрыгиваю из комнаты, как пробка из бутылки, и врезаюсь в Лайта, который этого явно не ожидал.

- Ты в порядке, Кристен? – он смотрит наполовину непонимающе, наполовину обеспокоено.

- Давай уйдем, - говорю я. – У меня от этого дома мурашки.

Его взгляд так и говорит: «А чья это была идея – тут осмотреться?» Быстро спустившись вниз и буквально в два шага преодолев гостиную, мы оделись, обулись и выскочили из этого дома, заперев за собой дверь. И только тогда меня отпустило.

Дома, не обращая ни на кого внимания, я снова запираюсь в своей комнате и настоятельно прошу меня не беспокоить. Саю и Миса еще некоторое время пытаются вызвать меня на разговор, но вскоре сдаются и оставляют в покое. А я сижу на кровати, прижав к себе перепуганного моим состоянием Тома, и дрожу с головы до ног. Понятия не имею, что же со мной случилось, но я никак не могу прийти в себя.

Словно пытаясь успокоить меня таким образом, Том начинает лизать мои волосы на виске. И его шершавый язык щекочет до невозможности, так что я невольно начинаю хихикать и пытаться его отстранить. Не тут-то было. Если уж мой кот решает что-то сделать, то сделает это до конца и на совесть. В результате, мои волосы с одной стороны становятся мокрыми-мокрыми, словно я только что вышла из душа, а Том с чувством выполненного долга укладывается рядом. Я встаю было с кровати, чтобы спуститься вниз и извиниться перед ребятами за свое странное поведение, но на полпути передумываю и заваливаюсь рядом с котом, даже не удосужившись расправить. И спустя наверное несколько часов сквозь сон чувствую, как кто-то заботливо укрывает меня покрывалом.

Том 1. Глава 17. Размышления

На следующий день вскакиваю раньше всех, совершенно разбитая и не выспавшаяся, что странно, учитывая, что проспала добрых десять часов. В гостиной дрыхнет Мэтт, развалившись на диване и храпя на весь первый этаж. Удивительно, что никто еще его не услышал и не проснулся. Том удобно устроился у него на животе, свернувшись клубочком. Так что, оставив эту сладкую парочку спать дальше, я иду на кухню, где с довольно-таки впечатляющей скоростью поглощаю чуть ли не дюжину бутербродов, запивая все это какой-то дикой смесью кофе Саю пополам с лимонным соком.

- Ну ладно, дорогуша, и что ты теперь собираешься делать? – хмуро спрашиваю я у своего отражения темной на поверхности той отравы, что я пью. – Так и будешь пугать остальных резкими перепадами своего настроения? Или может, пойти в магазин, пока все спят?

- Кристен? – удивленно заглядывает в кухню Миса, широко зевая и явно собираясь на свою пробежку. – Ты чего говоришь сама с собой?

- Я просто рассуждала вслух, - говорю я, залпом допивая дрянной напиток из своей кружки. – Думала, что бы завтра подарить Лайту.

- О, так ты в магазин собираешься?! – моментально оживляется она. – Давай я с тобой пойду. Я как раз тоже собиралась за подарком.

«Странно, - про себя отмечаю я. – В любой другой день и она, и Саю подняли бы жуткий переполох по поводу моей вчерашней выходки. Выходит, одно из двух. Или я сгущаю краски, или они что-то задумали».

- Ладно, - соглашаюсь я, не видя причин отказывать ей. В конце концов, она знает Лайта гораздо лучше меня и в случае чего может помочь с выбором наиболее подходящего подарка.

- Подождешь немного? – она разводит руки в стороны, демонстрируя свою спортивную форму. – Я быстро.

- Знаешь, а давай и я с тобой? – внезапно предлагаю я, не успевая даже подумать о том, что говорю.

Сказать, что Миса выглядит растерянной, услышав это, значит, ничего не сказать. Впрочем, ее можно понять. Ведь я – ярая противница здорового образа жизни и считающая все эти утренние зарядки и диеты глупостями, - предлагаю составить ей компанию в пробежке.

- Ну… как хочешь… – медленно кивает она, пожимая плечами, и усаживается на табурет.

Я пулей пересекаю гостиную, не боясь случайно разбудить Мэтта, которого и выстрелом из пушки не всегда добудишься, поднимаюсь вверх по лестнице и забегаю в свою комнату. Глянув на всякий случай на свое отражение в зеркале, отмечаю, что выгляжу точно так же, как и обычно. Интересно, какие же изменения я предполагала там увидеть? Быстро переодевшись в спортивные штаны и футболку, с неудовольствием думаю, что этот костюм мне совершенно не идет, но все же спускаюсь вниз.

Миса за короткий период моего отсутствия заметно развеселилась то ли от предстоящего Дня рождения Лайта, то ли от того, что у нее появилась единомышленница (я не спешила разбивать ее радужные мечты), а может, просто смеялась над нелепостью ситуации, кто ее знает.

Уже через пять минут после начала пробежки я проклинаю все на свете за то, что черт дернул меня обречь саму себя на эту каторгу. В отличие от Мисы, забеги на длинные дистанции никогда не были моей сильной стороной, так что я запыхалась в считанные минуты. Впрочем, Миса не спешит надо мной потешаться. Наоборот, успокаивает, говоря, что это у всех так с непривычки. Дескать, побегаешь с недельку, и станет полегче. Утешила, нечего сказать.

- Ну что, идем в магазин? – бодро спрашивает она, когда мы, наконец, возвращаемся домой. Хотя возвращаемся – это, пожалуй, слишком сильно сказано. Возвращается она, а жалкие останки меня просто кое-как пытаются доползти до порога.

- В магазин? – в ужасе переспрашиваю я. – Ты что, издеваешься? После того, как ты заставила меня оббежать весь квартал, я ног под собой не чую!

- Ничего, отдохнешь в машине, - невозмутимо говорит Миса. – Можешь поверить знающему человеку, двадцати минут на это более чем достаточно.

Я обреченно возвожу глаза к потолку, словно спрашивая, за что мне все это, но потом вспоминаю, что, вообще-то, это была моя идея, так что винить я могу только себя.

На кухне, куда мы прямиком отправляемся, сидит Ниа и, как обычно, читает какой-то увесистый фолиант. Приглядевшись, я могу прочитать название. «Сумерки идолов, или как философствуют молотом». Фридрих Ницше. О, боженька ты мой! Как только люди не развлекаются… Нет, я всегда знала, что Ниа может читать все, что угодно, начиная от детских книжек и заканчивая письменами древних Майя, но мне всегда казалось, что он больше предпочитает художественную литературу. Хотя не исключена и возможность того, что в университетской библиотеке больше не осталось ни одного не прочитанного им художественного произведения.

- Доброе утро, - как ни в чем ни бывало, приветствует он нас, стоит только войти на кухню.

- Доброе, - в унисон отвечаем мы.

На то, чтобы переодеться в более цивильную одежду, нежели спортивный костюм, у меня уходит почти полчаса. Все это время Миса, уже переодевшаяся в джинсы и кристально белую – до боли в глазах – блузку, подпирает косяк и наблюдает за моими мучениями, сдержано посмеиваясь, когда я усердно пытаюсь запихнуть обе ноги в одну штанину, искренне считая, что надеваю юбку. Но, как ни странно, моего могущества хватает даже на то, чтобы выдержать и эту пытку. Ладно хоть красная «ауди» Мисы припаркована у дома, а не на стоянке, а то пришлось бы еще туда тащиться.

- А что ты хочешь подарить Лайту? – спрашивает Миса, когда мы останавливаемся у светофора.

- Честно, понятия не имею, - пожимаю плечами я. – Музыку я ему уже дарила дважды. И на чемпионат мира по теннису мы все ездили в прошлом году. Хотелось бы что-нибудь экзотическое. – А потом усмехаюсь. – Можно, конечно, подарить, например, игуану, но сомневаюсь, что он нуждается в домашнем питомце, да и к тому же, я понятия не имею, какой за ней нужен уход. А ты что дарить собираешься? – смотрю я на нее, когда загорается зеленый, и мы продолжаем путь.

- Я подарю новые часы, - полповорота головы в мою сторону. – Он все время жалуется, что его нынешние без конца отстают.

- Я-а-асно, - задумчиво тяну я, разглядывая промелькивающие мимо красочные витрины магазинов.

Добравшись, наконец, до торгового центра, мы прямиком идем в местный салон часов. Очевидно, Миса заранее позаботилась о покупке, потому что, как оказалось, часы для нее делались на заказ с использованием драгоценных металлов и камней. В общем, нетрудно догадаться, что за такую покупку она выписала чек на кругленькую сумму, впрочем, выглядела при этом такой довольной, словно эти деньги жгли ей карман. А я, признаться, так и не придумала, что же буду дарить. В теннисе я не слишком разбираюсь, да и к тому же у Лайта и так есть чуть ли не дюжина ракеток и всего, что положено. Да и третий раз музыку дарить тоже не дело. Хоть оба раза я и дарила подборки мелодий, которых ни он, ни кто-либо другой из моих друзей, до этого вообще не слышал, во всем должно быть разнообразие. Пока мы ходим между бутиков, Миса рассуждает вслух о том, что завтра подавать к столу. И, наконец, когда мы проходим мимо книжного магазина, меня осеняет. Ну конечно! Как я раньше не додумалась! Ведь, кроме спорта, у Лайта есть еще одно хобби – иностранная литература, и на днях он как раз жаловался, что в библиотеке мало книг на русском, изучением которого он увлекся в последнее время. Миса от моей идеи, кажется, приходит в полный восторг. Напомнив, что Лайт обожает переводить стихи, она тащит меня к стеллажам, где стоят книги с иностранной поэзией. К сожалению, практически все из них уже являются переводами. Но все же всякое усилие бывает вознаграждено, так что почти на самой верхней полке, наконец, обнаруживаются книги и на русском, и на французском, и на немецком, и на других языках. Взяв первый попавшийся пухлый томик, я читаю автора. Александр Сергеевич Пушкин. То, что надо! Не сказать, что я фанатка русской поэзии и этого поэта в частности – я вообще поэзию не слишком-то жалую – но уверена, что Лайту придется по душе. Так что я снимаю с полки все три имеющихся в наличии тома со стихами, и мы идем к кассе.

По дороге к выходу Миса отчаянно пытается прочитать хоть слово, но только недовольно хмурится и то и дело возмущенно качает головой.

- Блин, как это вообще можно читать?! – наконец, сдается она, когда мы подходим к машине. – Что за буквы такие?

- Кириллица, - невозмутимо поясняю я, не добавляя к этому ничего и усаживаясь на переднее сидение.

Миса дует губки и ворчит под нос что-то вроде «Бяка, знаешь же, что я по-русски вообще не говорю», но все же садится за руль. По дороге к дому она еще некоторое время наигранно на меня сердится. Минуты три от силы. Она вообще не умеет подолгу сердиться и обижаться, потому как прекрасно знает, что время проводить можно гораздо более увлекательно, чем тратя его на подобные глупости.

- Уверена, Лайт будет в восторге, - говорит Миса, когда мы подъезжаем к дому. – Хотя ты все равно бяка. С ним совершенно невозможно иметь дело, когда он сидит за своими переводами. Признавайся, ты это специально задумала, чтобы мы с ним меньше общались?! – Она хитро прищуривается и смотрит на меня с откровенным ехидством. – Что, положила глаз на моего парня? И сейчас таким вот образом пытаешься привлечь его внимание?

И сама же смеется вместе со мной, потому что отлично понимает, что несет полную чушь. Однако наше веселое настроение сменяется недоумением и даже каким-то недовольством, когда мы выходим из машины и слышим доносящиеся из дома вопли.

- Что они там опять не поделили? – закатывает глаза Миса и вслед за мной заходит внутрь.

Шум, как и следовало ожидать, доносится из гостиной. Там все столпились в одну кучу и ожесточенно о чем-то спорят. Только Лайт одиноко сидит на диване и в этот балаган не вмешивается.

- Ничего не знаю, будем слушать Аббу! Потому что Лайт тоже любит Аббу! – Саю стоит в позе «руки в боки» и напирает на Мелло под общий гомон остальных.

- У тебя что, пристрастий других нет?! – не останется в долгу и Мелло. – Абба! Абба! Абба! – передразнивает ее он. – Сколько можно? Лучше поставим Dschinghis Khan. У меня полный сборник их песен!

- Народ, прекращайте! – устало просит Лайт, сделав страдальческое лицо, однако, те даже не обращают на него внимания.

- Давайте лучше поставим спокойную музыку для релаксации? – осторожно вмешивается в их спор Такада, ярая поклонница успокаивающих мелодий.

- Не-е-ет, лучше что-нибудь новенькое, - вклинивается в беседу и Мэтт. – Я накачал целую кучу музыки из игр.

- Господи, давайте просто поставим классику и дело с концом, - выдвигает свое предположение Ниа, видимо, отложив на время книжку (хотя, может, он ее уже дочитал).

- Какая к черту классика?! Мы будем слушать Аббу!

- Нет, Dschinghis Khan!

- Саундтреки из игр!

- Успокаивающую!

- Нет, классику!

- Наро-о-од! Завязывайте свои споры, а? Будем слушать мой диск.

- Ты и так слушаешь свою Аббу каждый день!

- Как будто ты свою любимую «Moskau» по сто раз на дню не крутишь!

- Это же диско. Давайте что-нибудь поспокойнее.

- Да, например, Моцарта. У Кристен целый сборник классиков.

- Чтобы мы все уснули? Лучше главную тему Сайлент Хилла, она вообще не может наскучить.

Видать, от всего этого гвалта у Лайта начинает болеть голова, так что в какой-то момент он резко встает с дивана и идет в сторону кухни, выглядя при этом человеком, который совершенно недоволен жизнью. На нас с Мисой остальные даже внимания не обращают, так что мы догоняем Лайта на полпути и одновременно берем его под руки.

- Вечно этот скандал из-за музыки, - буркает он. – Ненавижу!

- Да брось, Лайт, - мягко говорит Миса, понимающе улыбаясь, когда он усаживается на табурет. – Побузят, перестанут, как будто ты их не знаешь.

- Вот именно, - киваю я, накладывая в шейкер мороженое, молоко и лимонный сироп. – Это же из года в год повторяется, мог бы уже и привыкнуть.

- К этому невозможно привыкнуть. – Кажется, настроение у Лайта испортилось совершенно, что даже молочный коктейль не может его поднять, ровно как и объятия и утешения Мисы. – Хочу поиграть в теннис, - мрачно говорит Лайт, за один глоток выпивая почти полстакана и явно не боясь подхватить простуду.

Я сразу же вспоминаю Эля. А вместе с ним и тайну его внезапного исчезновения. И исчезновения Киоко… Тяжело вздохнув, я оставляю Мису и Лайта наедине и ухожу из кухни. Спокойно пересекаю гостиную, игнорируя стоящий там гам, и поднимаюсь наверх к себе в комнату. Том мирно спит, свернувшись калачиком в кресле, так что я без риска его побеспокоить падаю на кровать и разваливаюсь на спине, раскинув руки в стороны.

«Хочу видеть Эля… Хочу видеть Эля…» - навязчиво крутится в голове одна и та же мысль.

Без особой надежды на успех беру мобильник и набираю его номер. Гудки, гудки, гудки… Ну кто бы сомневался?..

«Неужели так трудно было предупредить, что куда-то уезжает? Пропал и все тут… А может, он уже дома, а мы с Лайтом просто приходили, когда он куда-то выходил?»

- Что, Кристен? – внезапно раздается из трубки его голос, и я от неожиданности чуть не роняю телефон.

- Наконец-то я до тебя дозвонилась! – вскрикиваю я, и затем меня моментально переполняет такое невероятное возмущение, что я никак не могу собраться с мыслями, а потому пытаюсь одним словом спросить «Где ты?», «Почему не отвечаешь?» и «Почему не появляешься в Университете?»

Как ни странно, он меня прекрасно понимает, потому как отвечает без задержки на осмысливание моего невнятного блеяния.

- Ватари попросил меня кое-что ему привезти, - спокойно говорит Эль. – Так что мне пришлось срочно вылететь во Францию. Приеду обратно завтра или послезавтра.

- Приезжай, - улыбаюсь в трубку я. – Лайт горит желанием снова сыграть с тобой в теннис. И я соскучилась…

- Ну, хоть кто-то по мне скучает. – Я словно вижу, как он беззвучно смеется от моих слов.

- Ладно, Кристен, извини, но у меня нет времени на разговоры, - я только вздыхаю, услышав это, но ничего не поделаешь – наговоримся, когда приедет.

- Ладно, до встречи, - говорю я, надеюсь, без лишних ноток сожаления в голосе.

- И не забудь поздравить Лайта от меня с Днем Рождения, - напоследок произносит Эль, и я недоуменно смотрю на свой телефон, про себя удивляясь, откуда он узнал об этой дате – неужели проштудировал наши личные дела?

- Обязательно, - обещаю я, стараясь не выдавать своего изумления, и он отключается.

Я снова вздыхаю, малость расстроенная, что разговор закончился так быстро, но в то же время у меня словно камень с души падает. Потому что теперь я знаю, что Эль никуда не пропадал, а просто уехал к своему деду, и значит, можно успокоиться, а не мучаться догадками в неведении.

По идее, стоит спуститься на кухню и сообщить эту новость Мисе и Лайту – остальные сейчас явно не в том состоянии, чтобы осмыслить ее как надо. Но мне лень вставать и идти вниз, тем более в этот момент просыпается Том и, как следует потянувшись, запрыгивает на кровать, разваливаясь рядом со мной и требуя внимания к своей персоне. Я поворачиваюсь на бок и задумчиво запускаю руку в его густую шерсть, перебирая ее между пальцами.

- Пошли, кормить буду, - устало говорю я коту где-то через полчаса бесконечного мурлыканья и поглаживаний пушистого брюха. Он моментально вскакивает и с громким мяуканьем несется на первый этаж, двигаясь на кухню.

Мисы и Лайта там уже нет, видимо, пошли к себе в комнату или проветриться, подальше от остальных, так что сообщать, что Эль нашелся, уже некому. Скандал в гостиной тоже утих, и все разбрелись кто куда, только Ниа сидит перед шахматной доской и, кажется, играет сам с собой.

- Что, наконец-то дозвонилась до Эля? – не отрываясь от шахмат, спрашивает он.

Я только кривлюсь от неожиданности, потому что никак не могу привыкнуть к тому, что все почему-то всё обо мне узнают еще до того, как я рот открываю.

- Ну, и что ты так на меня смотришь? – едва заметно усмехается Ниа, поворачиваясь ко мне. – Если не хочешь, чтобы кто-то знал, что творится у тебя в мыслях, просто не давай им отражаться на лице.

- А если ты знаешь, что я не люблю, когда кто-то озвучивает мои мысли, мог бы просто промолчать, - огрызаюсь я, к своему удивлению, начиная сердиться всерьез. И ведь знаю, что злиться на Ниа в принципе бесполезно и упрекать его в прямоте тоже, потому что он все равно будет говорить правду, сколь отвратительной она бы ни была.

- А почему ты сердишься? – удивленно смотрит на меня он. – Насколько я понимаю, у тебя сейчас должно быть отличное настроение, которое невозможно испортить подобной ерундой.

- Ты неправильно понимаешь, - снова огрызаюсь я, не желая вдаваться в подробности.

- Ну, да, тебе лучше знать, - кивает Ниа, опять возвращаясь к шахматной доске и давая этим понять, что разговор окончен.

Я только хмыкаю и, быстро натянув курточку и сапоги, иду в «Золотые листья». Не сказать, что мне так уж хотелось сидеть в кафе, попивая молочный коктейль, но оставаться дома почему-то было в тягость.

Народу в кафе было не слишком много, но и не слишком мало, так, серединка на половинку. Было несколько свободных столиков, так что я со спокойной душой расположилась за тем, что был у окна.

- Привет, Кэти, - улыбаюсь я официантке, когда приходит моя очередь. – Давай как обычно.

- О, вы сейчас все по очереди приходить будете? – усмехается она в ответ, раскладывая на подносе кусок пиццы, картошку фри и ванильный молочный коктейль. – Только что Майл и Михаэль прибегали, буквально за несколько минут до тебя. Теперь вот ты.

- Ай, все куда-то разбежались, - легкомысленно отмахиваюсь я.

Когда, расплатившись за заказ, я иду к своему столику, меня внезапно осеняет воспоминание, что именно за ним тогда сидела Киоко, на следующий день после скандала в столовой. А потом смотрю на соседние столики, которые также расположены у окна по обе стороны от моего, - обычные места Джона Уильямса и Эни Брайден.

«Блин, даже как-то жутковато… - думаю я, устраиваясь на стуле и принимаясь за пиццу, а потом замираю, так и не донеся кусок до рта. – И ведь здесь же, за этим столиком сидел и Эль, когда я увидела его в первый раз. Тогда, на Рождество… Как будто какие-то заговоренные столики, ё-моё… Словно убийца выбирал жертв здесь, в «Золотых листьях»… Хотя нет, бред это все. Ведь не только жертвы сидели на этих местах. Вернее они сидели здесь, когда работала я… А может, это знак? Может, Эль должен стать следующей жертвой?.. Нет! Даже думать об этом не хочу! Но ведь может… Тот же курс, та же группа… Интересно, что остальные думают по этому поводу? Хотя… все это притянуто за уши… и эти дурацкие столики… простое совпадение…»

Пиццу ем, не ощущая ни вкуса, ни запаха и просто тупо смотря в пространство перед собой и обдумывая свои внезапные озарения. Впрочем, чем больше я обо всем этом думаю, тем более бредовыми кажутся мне мои выводы.

«Если рассуждать по-твоему, то тогда следующей жертвой вполне можешь оказаться ты сама, - едко замечает протестующая против этого бреда мысль. – Раз уж тебе хватило ума умостить свою задницу на этот стул. Или кто-то из твоих соседей, ведь Эни и Джон сидели за теми столиками. Или любой другой, кто когда-либо здесь сидел. Вздор!»

«Я точно не могу, - возражает ей другая мысль. – Во-первых, я на год их всех младше, а во-вторых, я имею счастье не учиться в Высшей Школе Дизайна, а все жертвы пока что учились именно там».

- Чего такая серьезная мина? – внезапно раздается знакомый голос, и через секунду ко мне за столик подсаживается Такада, похоже, не слишком-то чем-то довольная.

- Да так, - неопределенно говорю я. – Размышляла об убийствах… Не бери в голову.

- И не буду, - спокойно кивает она. – Хватит с меня Теру. Он тоже только о них и думает… А вообще, тут просто скукотища! – Такада складывает руки на груди и с отвращением смотрит на кислородный коктейль в своем стакане. – Половина студентов разъехались по домам в связи с этими убийствами. У меня две трети группы отсутствуют на занятиях, так что я их тоже отменила до лучших времен.

- Ясно, - невесело говорю я, не зная, что тут еще можно добавить.

- Что, все переживаешь по поводу отсутствия Эля? – немного склоняет голову она, чтобы заглянуть мне в лицо.

- Нет, не переживаю, - поднимаю глаза я, а потом вспоминаю, что так никому и не рассказала, что до него дозвонилась. – Он же наконец-то соизволил взять трубку.

- Серьезно? – вмиг оживляется Такада. – И как он объяснил свое отсутствие? В больницу, что ли, попал?

- Нет, что ты, - я смотрю на нее чуть ли не возмущенно, что ее, впрочем, нисколько не смущает. – Просто уехал. Как он сказал, во Францию, что-то отвезти своему деду.

- Понятно, - как-то излишне четко выговаривает она, затем залпом выпивает свой коктейль, громко стуча стаканом об стол, и встает на ноги. – Ладно, Крис, я скучать не намерена, и тебе не советую. Пойду посмотрю, может в Университете есть какие-нибудь дела, а ты тут не горюй.

Сказав это, Таки несильно ударяет меня кулаком по плечу и важно, будто леди из высшего общества, уходит из кафе, оставив меня расплачиваться за ее заказ. Вот коза!

Заняться решительно нечем, так что, через силу запихав в себя пиццу и картошку, возвращаюсь домой, планируя сделать там, наконец, уборку, раз уж никаких других дел нет. Об этом я размышляю по пути к дому, а потом всплывают воспоминания о том, сколько в этом проклятом коттедже комнат, сколько ковров, несомненно, затянутых шерстью Тома, и насколько затянется эта генеральная уборка.

Том 1. Глава 18. Пушкин

- Я сказал, нет!

Именно этими словами встречает меня дом, стоит только войти в прихожую. Меня на пару секунд даже оторопь берет от неожиданности, но практически сразу же сменяется удивлением, когда я понимаю, что эти слова произнес, нет, прокричал Ниа, который на моей памяти вообще ни разу не повышал голос.

- Ты чего? – осторожно заглядываю я в гостиную.

Он говорит по телефону, а на его лице написана крайняя степень раздражения, чуть ли не до зубного скрежета. Из трубки доносится женский голос, и Ниа слушает говорящую, закатывая глаза, словно весь этот разговор уже достал его по самое не могу.

- Нет, мама, я не поеду домой, сколько еще раз я должен это повторить?! – орет он в ответ. – Можете даже время не тратить на поездку сюда. Я никуда не поеду! Что?! Не тронет меня никакой маньяк! Хватит переживать по пустякам!

Голос в трубке, кажется, тоже переходит на крик, так что Ниа отводит ее подальше от уха, словно боясь, что она вот-вот взорвется, и закатывает глаза, наглядно демонстрируя значение фразы «как же меня это достало».

- Короче, мам, я сказал, что остаюсь! – твердо говорит он, когда становится ясно, что визг из трубки не прекратится никогда. – Не говорите, что я вас не предупреждал! – и обрывает связь.

Я смотрю на него во все глаза, пребывая в состоянии легкого шока. А может, и не легкого. Если честно, я понятия не имела, как себя держит Ниа со своими приемными родителями, но такого я никак не ожидала.

- Что? – непонимающе поднимает одну бровь он, разглядывая мою ошарашенную рожу. – Родители хотят забрать меня из Университета, - поясняет он раздраженно, видать, пытаясь восстановить самообладание, растерянное во время телефонного разговора. – Дескать, «тут небезопасно, и вообще мне будет гораздо лучше дома». Обалдеть можно! Почему до них никак не может дойти, что я уже не ребенок, а?

«Да, - про себя отмечаю я, вспоминая свою маму. – Походу, у нас с ним одни и те же проблемы с родителями…»

Ниа открывает было книгу, но тут же с хлопком раздраженно ее захлопывает. Похоже, и у него сегодня настроение ключом отнюдь не бьет. Что ж за день-то такой?!

Так как дома больше никого нет, то свою идею относительно «немного прибраться» я высказываю Ниа. Тот только морщит нос. Ничего удивительного, он никогда не был любителем ползать по дому с мокрой тряпкой. Собственно, среди нас вообще нет ярых поклонников этого занятия. Но, несмотря на всю свою нелюбовь к наведению порядка, Ниа все равно соглашается мне помочь. То ли ему просто неудобно будет, что я буду работать, а он бездельничать, то ли планирует таким образом выпустить пар, кто его знает…

К моему удивлению, дело у нас очень даже спорится. Может, бардак оказался не таким уж жутким, а может, мы так самозабвенно взялись за работу, что не заметили, как время прошло, не могу сказать. Возможно, и то, и другое. Но первый этаж мы выдраили всего за полтора часа, аж самой не верится.

- Ого! – раздается одобрительный возглас Лайта, когда мы собираемся приступить к приборке второго этажа. – Выгнать всех из дому, чтобы начать уборку! Отличный ход, Нейт!

Кажется, Мисе все же удалось поднять ему настроение, которое было на отметке «Более чем совсем паршивое», когда я оставила их вдвоем на кухне. Сама Миса через несколько секунд прибегает из своей комнаты в костюме а-ля горничная и, сияя от радости, изъявляет желание нам помочь. Лайт вроде бы не разделяет ее намерений, но и не протестует, когда она выдает ему пылесос и говорит, что это мужская работа.

За уборкой второго этажа я окончательно выкидываю из головы мрачные мысли по поводу жертв. Видать потому, что грустить в той комнате, где находится Миса, вообще нереально, ибо ее жизнерадостность просто бьет ключом, заражая всех вокруг. Даже Ниа и тот развеселился.




- С Днем Рождения, Лайт! – как обычно хором кричим мы, кто-то смеясь, кто-то хлопая в ладоши, а кто-то буквально вися на шее у именинника.

Лайт не без удовольствия принимает подарки, рассыпается в благодарностях и довольных улыбках, словом, выглядит совершенно удовлетворенным жизнью человеком.

Чтобы не обидеть никого из спорщиков по поводу музыки (или всех сразу, это как посмотреть), он ставит свой диск, один из тех, что я дарила ему на прошлые Дни Рождения. Мелодии и песни переплетаются таким образом, что совмещают в себе несколько музыкальных стилей, словно специально, чтобы угодить всем и каждому. С одной стороны может показаться, что это обычная музыка для релаксации, но в то же время иногда там промелькивают и моменты из известных песен самых разных направлений, и из классических произведений. И это чудо продолжается не больше, не меньше три часа двенадцать минут.

В какой-то момент, устав от танцев и караоке, Лайт начинает вслух читать стихи Пушкина, открыв одну из подаренных мною книг на первой попавшейся странице.



И все слушают его, затаив дыхание. Хотя, помимо меня и, разумеется, самого Лайта (а может, еще и Ниа, но с ним я вообще ни в чем не могу быть уверена на все 100% ), никто и понятия не имеет, о чем идет речь в этом стихотворении, но все каким-то образом чувствуют его настроение и глубину. Лайт умеет читать стихи с чувством, передавая эмоции поэта, даже зарубежного. У меня так никогда не получалось, хоть и жила я в свое время в России, и язык знаю.

- Кстати, Лайт, - говорю я, когда вечеринка возвращается в свое русло. – Чуть не забыла. Эль просил передать что, во-первых, он тоже поздравляет тебя с Днем Рождения. – Ягами криво усмехается, видать представляя, что с того вполне бы сталось в качестве подарка принести огромный торт, который не поместился бы на столе, и самому съесть от него как минимум половину. – А во-вторых, он завтра приезжает, - заканчиваю я свою мысль, оставляя его улыбку без комментариев. – Так что никто не помешает вам еще раз сыграть в теннис, раз уж тебе так припекло.

- О, так ты все-таки связалась с ним? – кажется, он удивлен этой новостью, а может, просто делает вид, что удивлен.

- Ага, - киваю я, а потом усмехаюсь. – Мистер-пожиратель-сладкого-в-огромных-количествах, как оказалось, умотал во Францию на несколько дней.

- Понятно, - кивает Лайт, довольно усмехаясь.

- Кристен, хватит соблазнять моего парня. – Лайта сзади обнимает Миса, положив голову ему на плечо и смотря на меня полным смеха взглядом.

«Ну все, кажется, теперь она будет мусолить эту тему до посинения», - про себя ворчу я, но улыбаюсь.

- Вот-вот, - поддерживает Мису Мелло, откуда ни возьмись вырастая у меня за спиной. – Хватит сидеть и чесать языком, пойдем потанцуем.

Как раз в этот момент Саю, наконец, добирается до музыкального центра и, вырубив диск Лайта, включает Аббу.

- Хех, ну пойдем, - как-то не то устало, не то обреченно вздыхаю я, поднимаясь с дивана.

Следующие полчаса протекают в каком-то невероятном бешеном темпе, так что я не успеваю даже следить за ходом времени. В центре комнаты пляшем я, Мелло и Мэтт. И если Мелло полностью поглощен танцем и весельем, то Мэтти явно веселится просто для вида, и не заметить его чуть ли не голодные взгляды на Такаду просто невозможно. Впрочем, саму Такаду, кажется, вовсе не волнуют его взгляды, ибо она спокойно сидит в кресле, самозабвенно гладя Тома, который разлегся у нее на коленях. Возможно, ей следовало бы все-таки стоило быть с Мэттом помягче, хотя я не могу сказать, что она неправа. Зачем давать человеку ложную надежду? Ну хоть по телефону при нем не говорит, и ладно. Миса уселась к Лайту на колени и они периодически о чем-то перешептываются. К пляскам присоединяться не спешат, что, в принципе, на них не слишком похоже, но бывает. Ниа, сходив к себе в комнату, возвращается с очередным трудом Ницше, но почитать ему так и не удается, потому что Саю изъявляет желание потанцевать. И, к моему величайшему удивлению, он соглашается! Чтобы Ниа променял чтение на танцы! Чудеса, да и только! Такое на моей памяти произошло впервые.

Ближе к полуночи внезапно раздается требовательный стук в дверь, нарушая царящую дома идиллию. Лайт и Миса, до этого танцевавшие медленный танец, отрываются друг от друга и одновременно поворачиваются в сторону прихожей. Саю от неожиданности роняет свой карманный плеер, и тот залетает далеко под диван. Том тут же гонится за ним как за мячиком, спрыгнув с коленей Такады. Остальные только пожимают плечами и вместе со мной идут в коридор.

Вопреки предположениям Такады, считавшей, что это вполне может быть Миками, за дверью стоит вовсе не он. Первые несколько секунд я снизу вверх непонимающе смотрю на пришедшего, а потом подает голос Лайт.

- Уоткинс?! – кажется, Ягами ошарашен ничуть не меньше моего. – А ты что здесь делаешь?

- Если ищешь Эля, то его здесь нет, - складываю руки на груди я. – Так что если ты пришел за ним, ничем не можем быть полезны.

- Вообще-то я пришел поговорить с тобой, О’Хара, - говорит он на удивление ровным голосом, кивая на меня. – Есть разговор.

- И для этого ты приперся на ночь глядя? – кривлю губы я. – До завтра-то нельзя подождать?

- Стал бы я приходить сейчас, если бы это могло подождать до завтра, - хмыкает он. – Так что, пройдемся может?

- Никуда она не пойдет! – в один голос кричат вместо меня Мэтт, Саю и Миса.

- Исключено, - поддерживает их Лайт. – В свете событий последних месяцев было бы чересчур опрометчиво идти куда-то с незнакомым человеком накануне первого числа. Тебе не кажется?

Уоткинса его рассудительность и осторожность, кажется, только развеселила, если судить по его кривой усмешке вкупе с презрительным взглядом.

- Ты прав, - смотрит он на Лайта и, игнорируя остальных, снова поворачивается ко мне. – Так где, в таком случае, мы можем поговорить?

Вздохнув, я киваю всем, чтобы шли в гостиную, а сама выхожу на крыльцо, прикрыв за собой дверь. И хотя на улице довольно прохладно, я только поплотнее кутаюсь в кофту.

- И что за срочность? – я хмуро смотрю ему в глаза, желая поскорее от него отвязаться и вернуться к прерванной вечеринке.

- Где Эль?

Я только закатываю глаза. Этого стоило ожидать! И уже поворачиваюсь, чтобы войти обратно в дом, как Уоткинс обрушивает на меня новость.

- Я видел Киоко перед ее отъездом. Она куда-то ушла с ним, и больше ее никто не видел.

- Слушать не желаю, - отрезаю я, а в душе закипает возмущение от такой наглости. – Никогда бы не подумала, что такой человек, как ты, опустится до распускания слухов. Тем более таких.

- Тогда где Эль? – его ничуть не смутили мои слова. Скорей уж наоборот. – Разве он не пропал в одно время с ней?

- Бред! – говорю я. – Я недавно говорила с ним по телефону. Его вообще нет в стране!

- А ты-то откуда знаешь? – кажется, этот довод не вызвал у него ничего, кроме смеха. – Он сам тебе сказал? И ты веришь?

- Я поверю скорей ему, чем тебе.

Этот разговор катится черте куда, и надо поскорее его заканчивать, потому что слушать этот детский лепет даже не смешно, а скорее противно. До чего только не опускаются люди, чтобы насолить другому…

- К тому же если ты так уверен, что Киоко с ним, то почему не пойдешь к нему и не вмешаешься? Боишься? И раз уж ты так запал на Киоко, то разве не хочешь ее спасти?

Он ничего не говорит, словно давая мне возможность высказаться полностью, и взгляд его пустой и равнодушный. Даже и не скажешь, что он переживает за судьбу девушки, к которой неравнодушен. Или я чего-то не понимаю?

- И зачем ты рассказываешься все это мне? – наконец, задаю я волнующий меня больше всего вопрос. – Если ты обвиняешь Эля, то почему не пойдешь в полицию? Что, боишься, что тебя обвинят в клевете?

Уоткинс молчит где-то с полминуты, и за это время я вижу, как изменяется выражение его лица. С самодовольного оно сначала становится каким-то печальным, частично испуганным, а потом плавно переходит в равнодушное и какое-то отстраненно-смиренное.

- Он знает, что я видел их с Киоко, - его голос звучит ровно и спокойно, но в то же время в нем очень явно промелькивают нотки невероятной печали.

И мне понятно, что он на самом деле вовсе не такой бесчувственный чурбан, как мне казалось сначала, и что он очень переживает за Киоко, и только выдержка не позволяет ему демонстрировать свои чувства.

- А ты общаешься с ним больше, чем кто бы то ни было, - продолжает он. – Так что будь с ним поосторожнее. С ним что-то не так, помяни мое слово, О’Хара.

«Сговорились все что ли?- про себя хмыкаю я. – Сначала Ниа, потом Саю, теперь вот он…»

Он поворачивается, собираясь уйти, и меня мучает ощущение, что надо что-то сказать. Хотя бы простое «Спасибо».

- Дэниэл, - говорю я ему вслед, кое-как выудив из недр своей памяти его имя, которое слышала всего раз. Он замирает, но не оборачивается. – Спасибо.

Я стою на крыльце, пока он не скрывается во тьме ночи, и совсем не чувствую холода. И ведь не сказать, что меня так уж задели его слова. Скорее уж наоборот, все обвинения против Эля по-прежнему казались мне полным бредом. Хотя я, скорее всего, не была с собой честна до конца, я просто не хотела в них верить, вот и все. А потом усмехнулась.

«Да, Кристен, будет все же забавно, если в результате выяснится, что ты влюбилась в серийного убийцу… Мама может тобой гордиться!»

И вошла в дом.

- Ну, что там, Крис? – налетели на меня с вопросами Миса и Саю. – Что ему было нужно?

А я молчу и только неопределенно пожимаю плечами, потому что внутренний голос говорит, что надо молчать и оставить подробности этого разговора при себе. Да и, чего греха таить, мне просто не хотелось выслушивать очередные обвинения против Эля, которые не преминет высказать Саю, знаю я ее.

- Да ничего особенного, - отмахиваюсь я. – Спрашивал о Киоко, вот и все.

- О, ладно, раз не хочешь, можешь не рассказывать. – Саю подозрительно прищуривается, но потом тоже пожимает плечами. Ничего удивительного, обмануть такого проницательного собеседника, как она, совсем не просто. По крайней мере, не в подобных темах разговора. С Лайтом и то проще.

Слава богу, что настроения грузиться произошедшим ни у кого нет, так что очень быстро о странном полуночном визите все забывают. Лайт и Миса продолжают прерванный танец и не отрываются друг от друга ни на минуту, а я конфискую у Такады Тома и, усевшись на диван, наблюдаю за ними. И скучаю по Элю. И хочу его увидеть. Вот прямо сейчас. И только вздыхаю от знания того, что это невозможно.

Том 1. Глава 19. Возвращение

Если я скажу, что трагедия, разыгравшаяся на следующий день в Гарварде, меня удивила, то солгу. Первое число. Первое марта. Я знала, что случится в этот день. Мы все знали. Еще с того момента, когда исчезла Киоко, мы знали, чем все закончится. Но давайте по порядку.

Первого марта в мужской душевой, что находится при спортзале, было обнаружено два тела. Одно из них, разумеется, принадлежало Кагуми Киоко, а другое Дэниэлу Уоткинсу. Честно говоря, его смерть удивила меня не на шутку, я никак не ожидала, что убийца разделается и с ним тоже, хоть это и вполне логично. Но двухметровый качок Уоткинс, в отличие от хрупкой и миниатюрной Киоко, совсем не походил на человека, которого можно легко одолеть.

Что касается увечий, то тут убийца сам себя превзошел. По крайней мере, что касается Киоко. Как и в случае с Эни Брайден, ее не насиловали и не избивали. Вот ей богу я была готова увидеть все что угодно, даже отдельные обескровленные части тела, как в «Декстере», но ничего подобного не было. Если отбросить в сторону этические нормы, то можно даже сказать, что все было до ужаса банально. Но только с виду. Тело нашли в сидячем положении прислоненным к стене, словно Киоко просто присела отдохнуть. Относительно колото-резаных ран, все было как и в прошлые разы, но в этот раз убийца ими не ограничился. Помимо них, у бедной был вырван язык, а также проведена трепанация черепа. Как рассказала Такада, убийца полностью отпилил ей верхнюю часть черепа и вытащил мозг, после чего вернул часть головы на место.

Что касается Дэниэла, тут все было намного проще, потому что выглядело не как убийство, а как несчастный случай. Его тело было найдено рядом с телом Киоко с одной единственной раной на голове, которая по заявлению патологоанатома и оказалась смертельной. Проще говоря, он умер, поскользнувшись на кафельной плитке, который был вымощен пол в душевой, и ударился виском о полку для мыла. Смерть была мгновенной. Очевидно, тело Киоко первым нашел именно он и поскользнулся, попятившись в ужасе. Неясно только, было ли это тоже ходом убийцы, или всему виною простая случайность. Не мог же он заранее знать, когда Уоткинс будет в спортзале (тот, как оказалось, тренировался по ночам), и незаметно протащить труп в душевую... Хотя, пожалуй, этот смог бы... Человек, затащивший на территорию Университета три тела и ни разу не засветившийся на камерах, не может быть заурядным обывателем. Он очень умен, холоден и расчетлив.

Вдруг я начинаю чувствовать, как меня бьет дрожь, недостаточно сильная, чтобы это заметили остальные, но вполне ощутимая. Было как-то тяжело поверить, что буквально несколько часов назад Уоткинс приходил ко мне домой, жив и здоров, и мы разговаривали. А сейчас его нет. То же самое было и с Киоко. Хоть мы с Уоткинсом и не были не то, что друзьями, но даже близкими знакомыми, а с Киоко у нас вообще были жуткие разногласия и не схождение характерами, внутри у меня просто все клокотало от возмущения и чувства неправильности происходящего. Подумать только, целых четыре человека, которые жили, учились, никого не трогали, были просто вычеркнуты из жизни по воле какого-то больного ублюдка. А ведь нацелься он на другую, скажем, на нашу группу, и любой из нас мог быть на их месте…

- Фу, Таки, какая гадость! – возмущается Миса, когда Такада заканчивает свое повествование. А учитывая, что мы сидели в «Золотых листьях» и обедали, ничего удивительно, что аппетит нам отшибло начисто. Впрочем, не всем. Ниа как ни в чем ни бывало продолжает уплетать за обе щеки грибной суп по-корейски.

- Да, Кристен, похоже, у тебя появился поклонник, - замечает Мелло, хитро прищурившись.

- И что это значит? – хмурюсь я, не понимая, к чему он клонит.

- И так ясно, - отвечает вместо него Ниа, отрываясь от супа. – Ей вырвали язык, как знак того, что она болтала лишнее. Помнишь ведь, как она распустила про тебя слухи? – киваю. – Ну вот. А то, что... извлекли мозг... ну как сказать...

- Это знак того, что кто-то считает... считал ее безмозглой дурой, - продолжает его мысль Мэтт. – Не надо быть гением, чтобы понять, что ее хотели наказать за что-то. А если учесть последние события, то все встает на места.

Саю и Ниа пристально на меня смотрят, Лайт, оценив их взгляды, лишь пожимает плечами, словно говоря «Сама знаешь, что сейчас начнется». Я закатываю глаза, потому что и правда знаю.

- Нет, только не начинайте опять говорить, что во всем виноват Эль! – говорю я, не давая им и рта открыть. – Если судить по ранам на теле и по тому, что кто-то хотел ее наказать, то этим «кем-то» могу быть и я, и кто угодно из вас.

- У нас алиби, - отбивает атаку Ниа.

- У нас нет алиби! – раздраженно поправляю его я. – Потому что мы не знаем, когда именно произошло убийство! К тому же, полиция прочесала все ближайшие кварталы, и ничего не нашла, а его дом как раз неподалеку!

Я и не представляла, как просто, оказывается, меня довести. Лишь сказать пару фраз, и я уже готова рвать и метать, сопровождая сей процесс отборными нецензурными выражениями.

- Извините, я, пожалуй, пойду домой, - говорю я, решительно отодвигая бокал с коктейлем и вставая из-за стола.

«Пока не наговорила кучу гадостей», - про себя добавляю я, поспешно удаляясь от стола, но все равно слышу сочувственный вздох Такады.




По пути домой я рассуждаю вслух, бормоча себе под нос, и чихать мне на удивленные взгляды случайных прохожих. Ровно как и на то, что меня вполне могут принять за местную сумасшедшую.

- Я совсем запуталась! Ничего не понимаю! Но все и правда выглядит так, что это Эль. И все равно не верю. Этого просто не может быть! Но если вспомнить... Тогда в столовой... Он сказал Киоко, что ей надо больше думать головой. Совпадение? Больно уж удачное совпадение... И Уоткинс... Зачем он вчера приходил? Такое впечатление, что он уже тогда знал, что это случится. И пошел умирать? Бред! Он не похож на человека, которого можно так легко сломить. Даже смертью близкого человека. И убийца знал, что он будет в спортзале в эту ночь? Следил за каждым его шагом? Интересно, что сам Эль думает обо всем этом?

- Что я думаю о чем? – внезапно раздается знакомый голос, вырывая меня из омута размышлений.

Поднимаю глаза – Эль собственной персоной, легок на помине. С трудом поборов желание немедленно кинуться ему на шею, я натягиваю на лицо улыбку, как раз подходящую под эту ситуацию. То есть одновременно и обрадованную, и тревожную.

- Ну слава богу, ты наконец-то здесь! Тут такое случилось, ты что, еще не в курсе?! Да весь Университет просто на ушах стоит!

Я трещу без остановки, пока мы идем к дому, рассказывая Элю все подробности убийства, которыми с нами любезно поделилась Такада, без проблем получавшая информацию прямиком от ведущего следователя.

- И в результате Саю мне практически прямым текстом говорит, что она уверена в том, что во всем этом замешан ты, - недовольно добавляю я в конце.

- А ты не веришь, что это я? – он склоняет голову на бок на птичий манер и с интересом разглядывает мое лицо.

- Разумеется, не верю, - твердо говорю я.

- В общем-то подозревать меня – это логично, - замечает Эль, явно не испытывая из-за этого ни малейшего беспокойства. – Но я никого не убивал. И я...

- Знаю-знаю, - усмехаюсь, - ты никогда не врешь. А что ты думаешь по поводу убийств?

- Ну, что я могу думать? – пожимает плечами он. – И правда такое чувство, что Киоко таки образом хотели наказать. Но это лишь один из вариантов. Вполне возможно, что убийца таким образом просто экспериментирует со своими возможностями. – Он говорит об этом так спокойно, словно речь идет о сущих пустяках, так что по спине начинают бежать мурашки. – И заметь, что с каждой новой жертвой уровень жестокости заметно повышается. Если сначала были только колото-резаные раны, потом, помимо них, распоротый живот и вырванные глаза, а теперь это.

- Не представляю, что же будет с четвертой жертвой, если она вообще будет, - тихо произношу я.

- Определенно будет, - уверенно кивает Эль.

- Откуда такая уверенность? – хмурюсь я.

- Просто составил его примерный психологический портрет, - спокойно поясняет он. – Не так это и трудно. Скорее всего это белый мужчина в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет. И хотя если исходить из числа ран, то можно сделать вывод, что убийца женщина, но я в этом сомневаюсь. Он физически силен, иначе не объяснишь, как он притаскивал на территорию Университета мертвые тела. Ведь тащить мертвый груз намного тяжелее. Жертв убивали не на территории Гарварда, это точно, значит, у него есть свой дом. Не квартира. Каждое убийство тщательно планируется им заранее. Он очень умен и расчетлив. И не остановится. Если учитывать, что первую жертву нашли первого января, то логично предположить, что их планируется двенадцать, по одной на каждый месяц. Но это вряд ли. Семестр заканчивается в июне, а так как все убитые студенты были из одной группы, он не сможет больше находить там жертвы, ведь я на последнем курсе. Так что, скорее всего, жертв будет еще три.

Я слушаю его с интересом и диву даюсь, как легко он собрал воедино и обобщил имеющиеся у нас в распоряжении факты.

- Слушай, - говорю я, - хоть это и прозвучит странно, но Уоткинс приходил ко мне накануне своей смерти, то есть двадцать восьмого февраля. Нес какую-то несусветную чушь про тебя. Говорил, что видел Киоко с тобой в тот день, когда она исчезла, что проследил за тобой до самого дома, и что ты видел его тогда же. И если он знал... ну ладно... если даже он предполагал, что его ждет, то странно, что он не пошел в полицию... И странно с его стороны было бы мне врать. Или он обознался?

- Это действительно странно, - кивает Эль. – Но он никак не мог видеть меня двадцать пятого, а ведь именно тогда пропала Киоко. Но в тот день я ранним утром вылетел во Францию. Если не веришь, я могу показать билет.

- Да верю я, - вздыхаю я.

В голове назревает очередной вопрос, но задать его я не осмеливаюсь, потому что не представляю, как Эль может на него отреагировать, и от одного только разнообразия его реакций у меня буквально душа в пятки уходит.

- Послушай, - наконец, собрав волю в кулак, говорю я. – Я бы хотела прояснить один момент, и мне кажется, что он очень важный. И я понимаю, что ты можешь рассердиться... ну, по крайней мере, сама бы я рассердилась... поэтому извини заранее... но я хочу быть честной...

- Ну спрашивай уже, - он вопросительно поднимает брови, не понимая, к чему все эти извинения.

- В общем, - я тщательно подбираю слова, что делать довольно непросто, учитывая охватившее меня волнение, - на следующий день, когда о пропаже Киоко стало известно всем, тебя не было в Университете. И я подумала, что ты, как и тогда или ухаживаешь за дедушкой, или кино смотришь. В общем, так как ты не отвечал на звонки, я решила зайти к тебе. Мы с Лайтом вместе решили... Знаю, нам не стоило этого делать, но дверь была не заперта, как и тогда. И мы подумали, что ты дома... – я опасливо кошусь на Эля, но по его лицу совершенно невозможно что-либо прочесть, так что я понятия не имею, сердится он или же ему все равно. – И я видела кое-что... Об этом и хотела спросить...

- Заходила в мою комнату? – ровно спрашивает он, и голос его так же непроницаем, как и лицо.

- Прости, - шепчу я, будучи совершенно уверенной, что даже если он меня сейчас ударит, то я буду не в обиде. – Я знаю, что не следовало...

- И правда не следовало, - подтверждает Эль, и от этого проклятого спокойствия в его голосе мне хочется просто провалиться сквозь землю. Лучше бы он действительно меня ударил или накричал. – Но сделанного не воротишь, так что... в общем, не бери в голову...

С минуту мы идем молча. Эль по-прежнему совершенно невозмутим. По крайней мере, с виду, кто знает, что творится у него в душе. Зато меня просто кондрашка хватила, и от напряжения воздух вокруг меня звенел.

- Не стоит так волноваться, - смотрит на меня он с чуть заметной улыбкой. – Не собираюсь я тебя убивать.

- Кто тебя знает, - говорю я и, в общем-то, расслабляюсь, потому что чувствую, что он и не рассержен вовсе. Недоволен – о, да! Но не более того.

- Хочешь чаю? – поворачиваюсь я к Элю, когда мы, наконец, добираемся до моего дома.

- Не особенно, - пожимает плечами он. – Но... я зайду.




Сидя в гостиной и непринужденно болтая о всяких пустяках, мы и не замечаем, как быстро протекает время. Поэтому когда ближе к вечеру звонит Саю и спрашивает, дома ли я, я с удивлением замечаю, что уже девятый час.

- Ты ведь не скажешь сейчас, что тебе надо домой? – не то вопросительно, не то умоляюще смотрю я на Эля. – Очередного обсуждения убийств я просто не переживу.

- Если тебя тяготит общество твоих друзей, то зачем ты разрешаешь им приехать? – кажется, он спрашивает на полном серьезе.

- Ну... – меня даже оторопь берет от такого прямого и странного вопроса. – Наверное, потому что они, во-первых, мои друзья, во-вторых, временно живут здесь, и, в-третьих, они мои друзья.

- Логика гениальная, - усмехается Эль и определенно опять надо мной смеется. – Ладно, так и быть, не отдам тебя на растерзание твоим друзьям.

- Вообще-то терзать будут тебя, - вздыхаю я. – Это тебя, как я понимаю, не слишком волнует?

- Мои руки чисты, почему же меня должны волновать какие-то глупые обвинения?

Хех, все же мне до его пофигизма еще ой как далеко. Можно забиться в уголок и тихо хныкать от зависти.

Через двадцать минут в дом шумно вламываются Мэтт и Мелло, наперебой о чем-то споря с Саю, удивительно, но не о музыке. Сама Саю шла сразу же следом за ними, сложив руки на груди и гордо задрав носик к потолку, словно всем своим видом показывая, что все их аргументы ей до одного места. Следом вошли Миса и Лайт, доверительно шепчась о чем-то своем. И замыкал их шествие Ниа, такой хмурый и недовольный, что... я даже предположить не могу, что же могло случиться, что его настроение так испортилось. Очередной разговор с родителями что ли? Такады не было. Видимо, для нее нашлись какие-то дела в Университете, или же она просто опять ушла к Миками.

- О, какие люди в Голливуде! – восклицает Саю, едва завидев Эля, после чего усаживается в кресло и сверлит его пристальным взглядом. – Ну давай, выкладывай, - говорит она. – Где ты пропадал? По что заставляешь Кристен волноваться?

- А где «Здравствуйте»? – не обращая ни малейшего внимания на ее дерзкий тон, спокойно интересуется он.

Я, все это время стоя у окна, отворачиваюсь и беззвучно смеюсь в ладонь. Уж кому-кому, а мне хорошо известно, как мастерски Эль может поставить в тупик одним единственным вопросом, если захочет. Из всех, здесь присутствующих, пожалуй, только Мелло может меня понять – как-никак, он тоже через это прошел, когда пытался взять у него интервью.

Саю кривится, словно у нее во рту оказалась неспелая хурма, и ее пыл явно угасает. И слава богу. Не время сейчас портить друг другу настроение. Похоже, это же чувствует и Ниа, потому как, в отличие от Саю, не спешит приставать к Элю с расспросами. Но скорее всего, его больше волнуют собственные проблемы. У Лайта и Мисы, кажется, вообще к Элю никаких претензий нет; ровно как и у Мелло, который уже включает мой ноутбук, явно намереваясь поставить какую-нибудь музыку; и у Мэтта, которому почему-то кажется, что Тому намного лучше будет у него на коленях. Однако у кота другое мнение на этот счет, и он ни в какую не желает уходить от Эля.

Том 1. Глава 20. Шантаж

- Раз уж был во Франции, мог бы привезти какой-нибудь сувенир, - ворчит Саю, никак не желая униматься.

- Можно подумать, тебе нужны сувениры, Саю-чан? – по-доброму усмехается Эль, переводя взгляд с Тома, которого он гладил, на нее.

Она смотрит на него исподлобья, но отвечать не спешит. Видать, понимает, что в словесном поединке у нее шансов нет. По крайней мере, сейчас. А проигрывать она очень не любит.

Вечер идет своим чередом, практически ничем не отличаясь от всех прочих. У каждого свои дела. Кто-то предпочитает уединиться у себя в комнате, кто-то смотрит телевизор, кто-то, заткнув уши наушниками, слушает музыку, кто-то пытается читать книгу, а кто-то ест.

Видимо, в какой-то момент, ближе к полуночи, Элю наскучивает вся эта идиллия, которую представляет собой мой дом, так что он быстренько собирается и уходит. Я, окинув взглядом Мису и Лайта, которые развалились на диване, и Ниа, забравшегося с ногами в кресло, понимаю, что они не придали этому никакого значения, а потому иду следом. И про себя надеюсь, что за мной не станут устраивать погоню.

Наверное, сбегать от своих друзей из своего же дома довольно эксцентрично, но я ни о чем не жалею. Эля я догоняю уже на дороге. Кажется, он этого ждал. По крайней мере, удивление, с которым он на меня смотрит, даже мне кажется наигранным, уж насколько я не умею разбираться в людях.

- Решила тебя проводить, - поясняю я, хотя он ничего и не спрашивает.

На всякий случай я опасливо оглядываюсь назад, но погоню Саю за мной по-прежнему организовывать не собирается. Уже легче. Все же у нее не такой характер как у моей мамы, с ее-то пуританским воспитанием.

- Ты ведь не против, если мы зайдем в магазин? – интересуется Эль. – Дома есть нечего, а умирать от голода пока что не входит в мои планы.

Я, разумеется, не против, так что мы идем в обход, к единственному во всей округе круглосуточному продуктовому магазину. Цены там, конечно, запредельные, да и качество товара оставляет желать лучшего, но выбирать не приходится. Продавец недовольно хмурится, когда Эль сваливает у кассы около дюжины каких-то жутких пирожных, торт, пятикилограммовый мешок сахара и иже с ними...







- Девушкам нельзя таскать такие тяжести! – возмущаюсь я, когда мы идем по улице с покупками, и мою руку оттягивает мешок с пирожными и тортом.

- Не ври, там нет и двух килограммов, - спокойно говорит Эль, окинув взглядом мою ношу. Я только кривлюсь – все-то он знает – и продолжаю ныть. Просто ради прикола. – Можем поменяться, - улыбается он, подавая мне мешок с сахаром.

Я отворачиваюсь, гордо задрав нос к небу.

- То-то же.





- А когда вернется Ватари? – спрашиваю я, когда мы входим в прихожую и топаем ногами на пороге, чтобы стряхнуть липкий снег с ботинок.

- Кто его знает, – пожимает плечами Эль, вешая куртку на крючок, и взяв и сахар и мешок со сладостями, идет на кухню. – Он мне обычно не рассказывает, как проходят эти его турне по миру, да мне и не особо интересно, если честно.

Взяв большую кружку, он насыпает туда четыре ложки кофе, после чего на две трети заполняет сахаром, и уже потом только наливает кипяток. Я только вежливо отказываюсь, когда он предлагает сделать кофе и мне. Как и ожидалось, кроме только что приобретенного сладкого, в холодильнике нет вообще ничего. В очередной раз подивившись, как так вообще можно жить, иду в гостиную.

- Так ты мне расскажешь? – осторожно интересуюсь я, уже не морщась, когда Эль отпивает из своей кружки эту отраву, заедая и без того переслащенный кофе пончиком с карамелью.

Где-то с полминуты он молчит, а потом как-то криво усмехается и смотрит на меня с таким неприкрытым ехидством, что я тут же начинаю ждать подвоха.

- Расскажу, - весело говорит он. – Но только если сначала ты кое-что сделаешь для меня.

Я, пожалуй, даже не возьмусь назвать точное число вариантов его предстоящего условия, которые пронеслись у меня в мыслях. Причем, предположения были от самых безобидных до совершенно неприличных. А что? В тихом омуте черти водятся!

- Что именно? – вопросительно поднимаю бровь я.

Эль выдерживает красивую паузу, а потом вытаскивает из коробки очередной пончик, так густо посыпанный сахарной пудрой, что теста не видно.

- Сейчас ты возьмешь и съешь это, - сдавленно смеясь, говорит он, протягивая мне этот кошмар.

Я только в ужасе таращу глаза и поспешно отодвигаюсь на другой край дивана.

- И не подумаю! – возмущенно отвечаю я, стараясь не смотреть ни на пончик, ни на его пальцы, верхние фаланги которых буквально утонули в сахарной пудре.

- Тогда я нем, как рыба.

Эль смотрит с довольной улыбкой, а по глазам ясно видно, что про себя он надо мной просто ухохатывается.

- Это шантаж! – зато мне совершенно не до смеха, и возмущение просто бьет ключом. Хочется схватить чертов пончик и целиком запихать ему в рот, чтобы неповадно было надо мной смеяться. И останавливает меня, пожалуй, только уверенность в том, что это не поможет.

- Да, - невозмутимо подтверждает он, явно развлекаясь по полной программе, глядя на мою перекошенную рожу.

- Так нечестно! – продолжаю бушевать я.

- Честно, - эхом отзывается Эль.

- Нечестно! Я ненавижу сладкое! – ору я.

- А я ненавижу, когда кто-то заходит в мою комнату, - все с той же убийственной невозмутимостью говорит он. – Так что мы квиты.

Крыть нечем, так что я шумно выдыхаю и недовольно смотрю на него исподлобья, но пончик все же беру. И тут же брезгливо морщусь, когда пальцы погружаются в пудру. Хочется немедленно пойти и вымыть руки, но смысла в этом никакого, так что после секундных раздумий я поступаю как Эль и слизываю с пальцев налипший сахар. Я никогда не любила сладкое. С детства не любила. И вечно повергала практически всех знакомых в состояние крайнего недоумения. Ну как же, маленькая девочка, а сладким не прельщается. Родителей, в особенности маму, это первое время, помнится, даже возмущало, но потом и она отбросила бесплодные попытки научить меня «быть как все». Можно подумать, все жители планеты обожают сладости!

Так что пончик я ем с видом великомученицы, но уже не возмущаюсь – как-никак, сама виновата. А потом все же иду мыть руки, за это время ставшие липкими до невозможности.

- Ну, теперь расскажешь? – спрашиваю я, вновь усаживаясь на диван и широко зевая.

- Нет, потому что ты спишь, - говорит Эль.

- Я не сплю, - пытаюсь возразить я сквозь очередной зевок, но в результате выходит только какой-то невнятный набор звуков.

- Нет, спишь. – Его голос доносится до меня словно из другого мира, кажется, я и правда засыпаю.

Придвинувшись поближе, я бесцеремонно укладываю голову ему на плечо, совершенно не переживая по поводу того, что вполне могу получить по лбу.

- Какой ты противный, - еле-еле ворочаю языком я, не открывая глаз.

- Не отрицаю.

Это было последним, что я услышала. То ли это проклятый пончик подействовал на меня лучше любого снотворного, то ли я просто устала на почве трагических событий этого дня, то ли просто время спать пришло – как никак, на часах горели цифры «02.13».

Том 1. Глава 21. Разговоры о жизни

Утром солнце светит прямо мне в лицо. Я чувствую это сквозь сомкнутые веки, но не спешу просыпаться. Уж больно тут тепло и уютно, так что я только поплотнее кутаюсь в плед и поворачиваюсь на другой бок, утыкаясь носом в спинку. Иногда раздается негромкий звон фарфора, а ноздри щекочет аромат крем-брюле, и это гонит сон прочь. Изо всех сил стараясь его удержать, я натягиваю плед на голову. Увы, это не слишком-то помогает.

- Зачем ты пытаешься спать, когда уже проснулась, Кристен? – спрашивает Эль, и я даже сквозь плед чувствую на себе его пристальный взгляд.

Я резко откидываю плед и недовольно смотрю на него одним глазом, ибо второй все еще спит. Эль, как ни в чем ни бывало, сидит в кресле в своей обычной манере и читает газету, держа ее перед собой указательными и большими пальцами. Сомневаюсь, что ее содержимое так уж его волнует, потому что особого интереса в его глазах я не замечаю. Иногда он отпивает из своей кружки чайно-сахарную массу, заедая пирожным, из которого при откусе так и лезет крем, и не обращает ни малейшего внимания на мой недовольный взгляд. Быстро глянув на часы, я обнаруживаю, что еще только восемь утра. Рановато, но надежды на то, что Эль даст мне спать дальше, никакой, так что остается только смириться с неизбежным. Открыв оба глаза и кое-как поднявшись с дивана, иду в ванную, дабы привести себя в божеский вид. Глядя на себя в зеркало, я просто ужасаюсь, увидев там девушку с растрепанными волосами и перекошенным от сна лицом с виду лет на десять меня старше.

Умывшись и собрав непослушные волосы в хвост, возвращаюсь в гостиную. Эль как пялился в свою газету, так и пялится.

- Это что, мне? – я подозрительно кошусь на дымящуюся кружку, стоящую на столике рядом с диваном.

- Тебе, - невозмутимо подтверждает Эль, даже не оборачиваясь.

Я медленно и как-то несмело опускаюсь на диван и с еще большим подозрением смотрю на содержимое кружки, больше всего похожее на мой любимый зеленый чай. Но зная Эля…

Сполна насладившись моим замешательством, этот садист, наконец, отрывается от чтива и ехидно смотрит на меня.

- И в чем подвох? – интересуюсь я. – Сколько сахара ты там размешал? Продолжаешь мстить мне за комнату?

- Ну что ты, какой подвох, - он говорит с такой интонацией, словно я оскорбила его в лучших чувствах. – Там вообще нет сахара.

- Издеваешься? – притворно обижаясь, хмурюсь я. – Чтобы ты да не положил дюжину ложек сахара. Ни в жизнь не поверю!

- А ты попробуй, - усмехается Эль.

Я, по-прежнему хмурясь, беру чайную ложку и зачерпываю в нее чуть-чуть жидкости из кружки.

- И все-таки ты противный, - говорю я, пытаясь собраться с силами и продегустировать напиток.

- Ты и не представляешь, насколько, - отзывается он.

К моему величайшему удивлению, чай и правда оказывается несладким. Совсем. Чудеса да и только. И это настолько неожиданно для меня, приготовившейся к концентрированному раствору сахара, что я просто не знаю, что сказать, а потому просто смотрю на Эля с открытым ртом. И похоже, моя рожа представляет собой такое комичное зрелище, что через несколько секунд он не выдерживает и сдавленно прыскает в свою кружку.

Завтрак проходит совершенно спокойно, что, в прочем, и неудивительно. Что может случиться? Эль вежливо отказывается попробовать мой несладкий чай, я вежливо отказываюсь от булочек с глазурью. Идиллия.

Когда на часах без пятнадцати девять, я уношу кружки и блюдо из-под булочек на кухню и мою посуду. Удивительно, но я обожаю мыть посуду в гостях, учитывая, что заниматься этим дома мне обычно настолько лень, что она копится до тех пор, пока раковина не заполняется доверху.

- А разве тебе сегодня не на работу, Кристен? – внезапно спрашивает Эль, стоя в дверях кухни и смотря, как я вожусь с губкой и моющим средством.

Я так и замираю с недомытой кружкой в руках. В мыслях тут же полный бардак. Проклятье! Мне же и правда на работу! И смена начинается через десять минут! И я не успеваю вовремя! Черт! Черт! Черт! Как я могла забыть?! Вот балда!

В две секунды ополоснув кружку и поставив ее на полку, я пулей лечу в прихожую и начинаю натягивать куртку и обуваться одновременно. Эль, прислонившись к стене и сложив руки на груди, не без удовольствия наблюдает за моими мучениями.

- Чтобы пришел сегодня в «Золотые листья»! – рявкаю на него я, открывая входную дверь.

- Это зачем? – усмехается Эль.

- Затем, что я опоздаю из-за тебя, а потому логично, если ругать будут нас обоих, - быстро тараторю я и выбегаю из дома. Благо, Эль живет ближе к клубу, чем я, так что, может, еще не все потеряно.

- Забавно, на работу надо тебе, а помнить об этом почему-то должен я, - доносится до меня его довольный голос. – Тебе не кажется, что это совсем нелогично, Кристен?

Да уж, сегодня я явно насмешила его рекордное число раз. Сначала с чаем, потом вот с этими поспешными сборами. Когда ж отыгрываться буду, хотелось бы знать?..






«О, боже! И за что мне все это?!» - именно эта мысль промелькивает у меня в голове, когда в 9.03 я вламываюсь в кафе и встречаю взгляд Саю, настолько ехидный, насколько только возможно. Сама она сидит за стойкой, подперев подбородок рукой, и широко улыбается. Я, стараясь не обращать на нее внимания, пересекаю зал и иду в гардероб, где скидываю курточку и надеваю фартук и козырек.

- Кхе-кхе, - в своей излюбленной манере – не то деликатно, не то ехидно – покашливает Саю. – Ну-с? Давай, рассказывай.

- Чего рассказывать-то? – устало спрашиваю я, садясь на соседний стул.

Меньше всего мне сейчас хочется объяснять что бы то ни было, но Саю черта с два отстанет, знаю я ее. Единственная надежда, что придут посетители, и нам станет не до разговоров, но чует мое сердце, это удовольствие мне не светит. По крайней мере, не в ближайший час.

- И где же тебя носит всю ночь напролет, душенька моя? – интересуется Саю, хитро прищурившись.

- У Эля.

«Какой смысл скрывать очевидное?»

- О, решила брать пример с Таки? – продолжает допрос она, и ее улыбка красноречиво говорит, что вопросов у нее еще много, очень много, так что я могу даже не надеяться, что легко отделаюсь. – Давно пора.

Кажется, мое нежелание общаться ничуть ее не смущает, потому что когда я, демонстративно игнорируя ее ехидные замечания, встаю и делаю себе капучино, Саю и не думает замолкать. Наоборот, она без устали тараторит и тараторит, видимо, понимая, что возражать я не собираюсь.

- Да, подруга, - говорит она, критически оглядывая меня, когда я снова сажусь за стойку, - выглядишь ты, мягко говоря, не очень. Ну что это такое? – Саю встает с места и бесцеремонно поднимает меня на ноги. – Блузка наполовину заправлена, хотя должна быть на выпуск, макияжа никакого, да и прическа в стиле «Я упала с сеновала, тормозила головой». И что за круги под глазами? Такое впечатление, что ты всю ночь не спала. И что вы там только делали?

- Ничего такого, о чем бы я побоялась рассказать своей маме, - вздыхаю я, прекрасно зная, что она и не подумает мне поверить и непременно продолжит развивать эту тему.

Ужасно хочется сказать что-нибудь в стиле Эля, чтобы Саю прекратила свои расспросы, но на ум идет всякая фигня. Кроме того, так метко и витиевато, как у него, у меня все равно не получится, так что можно даже не пытаться.

Я и заметить не успеваю, как часы на стене отбивают двенадцать раз. Посетителей не так уж мало, и, слава богу, так что мы без конца носимся между столиков с подносами, не имея возможности присесть и передохнуть.

- Ладно, шутки в сторону, - говорит Саю, когда наплыв посетителей идет на спад, и мы, наконец, садимся обратно за стойку. – Вообще-то, я хотела извиниться...

Ну да, сперва наговорить целую кучу безобидных, но очень утомительных гадостей, а потом извиняться - вполне на нее похоже.

- И не только за все эти идиотские вопросы, - продолжает она, – но и вообще за все, что я говорила до этого. Я совсем не хотела, чтобы из-за меня ты уходила из дома. – Саю умоляюще складывает руки на груди и делает донельзя виноватое лицо. – Прости, пожалуйста, Крис. Я идиотка. Я больше не буду обвинять Эля ни в чем. Честно-честно!

- Да я ушла вовсе не поэтому, - я успокаивающе поглаживаю ее по плечу. – Так что не переживай по пустякам.

«Ай-ай-ай, как некрасиво обманывать, Кристен, - говорю я сама себе, отворачиваясь, чтобы Саю не увидела моего лица. – Ведь это как раз одна из причин, не так ли?»

- Ты не умеешь врать, Кристен, - тихо говорит она. Кажется, ее с виду неиссякаемый запас хорошего настроения одномоментно сошел на нет.

В этот момент из зала доносится просьба принести еще кофе, так что мы вновь приступаем к работе.

Потом приходят и остальные, и от их виноватых лиц мне становится прямо неудобно. Просто чудно! Мои друзья считают, что я на них обиделась. Но ведь я и не думала на них обижаться. Я скорее просто рассердилась тогда за обедом, но не более того. И с чего они вообще взяли, что от их вежливых и извиняющихся улыбок мне должно стать легче? Больше всех, естественно, усердствует Саю, небезосновательно полагающая, что именно она является главным человеком, испортившим мне настроение. Зато Нейт, словно в противоположность ей, спокоен как удав, и ведет себя так, словно ничего и не случилось. Все бы так.

Проклятая атмосфера неловкости не исчезает до тех пор, пока я, устав от всей этой ерунды, громко не объявляю, что ни к кому претензий не имею, ни на кого не обижаюсь, и вообще пусть все они выбивают из головы всю эту дурь.

- Да кончайте вы уже фигней страдать, - недовольно говорю я, когда Миса начинает задавать уточняющие вопросы, дескать, действительно ли я не обижаюсь. – Еще из-за такой ерунды мы не ссорились. Кстати, Таки так и не вернулась? – решительно меняю я тему.

- Неа, - качает головой Мелло, бросая на Мэтта настороженный взгляд. – С утра позвонила и сказала ближайшие дни ее не ждать.

- Понятно, - медленно говорю я, и иду к столику на другом конце зала, чтобы убрать пустую посуду.

- Кстати, мы сегодня вечером в кино собрались, - произносит Лайт, когда я возвращаюсь за наш столик. – Ты пойдешь?

- Сегодня вечером? – переспрашиваю я и лихорадочно соображаю, что бы ответить. Вообще-то, после работы я собиралась к Элю, дабы повторно расспросить его о том, о чем он так и не рассказал мне вчера. – Нет, пожалуй, не сегодня. Что-то особого настроения нет.

Саю хитро прищуривается и уже открывает рот, явно чтобы в очередной раз заявить, что я не умею врать, и озвучить мои мысли относительно планов на сегодняшний вечер. Но потом вдруг передумывает и так ничего и не говорит. Вместо этого она натягивает на лицо понимающую улыбочку и пожимает плечами, дескать, ладно, дело житейское.

Мы болтаем о всяких пустяках. Никуда расходиться ребята не собираются, и я им благодарна. Все же день тянется не так нудно. Миса изъявляет желание на выходных прошвырнуться по магазинам и прикупить что-нибудь на весну. Саю, кажется, воодушевляется этой идеей и начинает вслух размышлять, что же ей необходимо. Мелло и Мэтт – ярые ненавистники шоппинга в любом виде – тут же вежливо отказываются. Ниа явно тоже хочет отказаться, но Саю его опережает и тоном, не терпящим возражения, заявляет, что его присутствие там жизненно необходимо. И он соглашается! Черт побери, что-то больно часто Ниа начал уступать Саю. То потанцевать, то вот по магазинам сходить… насколько я его знаю, Нейт терпеть не может и то, и другое… тем не менее… Похоже, я опять чего-то не знаю или недопонимаю…

Где-то в пять приходит еще и Эль и подсаживается к нам так спокойно, словно это было в порядке вещей уже не один год. Саю держит слово и с дурацкими расспросами и подозрениями к нему больше не лезет, так что все проходит очень мило. Миса и Эля пытается соблазнить предстоящей поездкой по магазинам, впрочем, безуспешно. Еще бы! Зато от предложения Лайта сходить сегодня вечером в кино он и не думает отказываться, к моему величайшему удивлению. Саю бросает на меня полный ехидного веселья взгляд, словно спрашивая: «Что, все еще не хочешь идти с нами?» Я только кривлюсь и недовольно смотрю на Эля, который веселится от души. Кажется, загонять меня в неловкие дурацкие ситуации вроде этой или тех, что были утром, начало входить у него в привычку. «Я тебя ненавижу», - вывожу я губами, смотря в его темные и откровенно смеющиеся глаза.

А потом мы с Саю остаемся вдвоем, если не считать других посетителей. Остальные же разбредаются кто куда: Лайт предлагает Элю пойти и сыграть в теннис, так что они в сопровождении Мисы отбывают в зал секции большого тенниса; Мэтт говорит что-то насчет незаконченного эмулятора и того, что времени на его доработку осталось мало, и отбывает домой, дабы составить компанию своему ноутбуку.

- Благодарю за чудесно проведенное время, дамы, - наигранно галантно произносит Мелло, расплачиваясь один за всех. – Но вынужден вас покинуть.

И направляется к выходу. Но перед самой дверью разворачивается и закатывает глаза, глядя на Ниа. Тот по-прежнему сидит за столиком и, подперев подбородок рукой, о чем-то думает, полностью уйдя в свои мысли.

- Нейт! – громко зовет его Мелло через весь зал, и тот «просыпается». А на его лице такое потерянное выражение, будто он понять не может, как он тут вообще оказался. – Ты идешь или нет?

- Э-э-э… - На несколько секунд он «зависает», словно вспоминая, зачем он, собственно, понадобился Мелло, а потом все же собирается с мыслями. – А, да, конечно иду.

И эти двое также лишают нас своего общества.

- Слушай, а что у вас с Нейтом? – вопросительно смотрю я на Саю. Не то, чтобы мне так уж это интересно, но я очень не люблю не понимать.

- С Нейтом? В смысле? – непонимающе поднимает брови она. – Он… помогает мне по учебе иногда… вот и все…

Но ее голос звучит так неуверенно, словно она сама пытается убедить себя в этом. Нет и смысла говорить о том, что эта ее фраза прозвучала скорее как отговорка, связанная с нежеланием развивать эту тему. Но во мне словно просыпается какой-то мститель, так что я и не думаю от нее отставать, решив сполна вернуть ей все те ехидные комментарии и замечания, которые она высыпала на меня сегодня утром тоннами.

- А по магазинам ты его тоже звала, чтобы он помог тебе с учебой? – как бы между прочим интересуюсь я.

Саю кривится и смотрит не то возмущенно, не то укоризненно, словно я задела больную тему. Ничего удивительного, кто в наше время, да и вообще когда-либо любил, когда над ним потешаются?

- Что за намеки?! – громогласно спрашивает она, встав в позу «руки в боки» и не обращая ни малейшего внимания на других посетителей, которые сейчас удивленно на нее смотрели.

Я только отворачиваюсь и беззвучно смеюсь в ладонь от выражения ее лица, а другой рукой отмахиваюсь. Все же, что бы я там себе не думала, а беззлобно подшучивать над кем-то - это здорово понимает настроение. Кажется, я начинаю понимать, почему Саю старается делать это постоянно. А вот я в этом отношении, похоже, совсем потеряла форму, достаточно просто вспомнить, сколько раз Эль сегодня надо мной стебался. И ведь хоть бы раз я достойно ему ответила... Черт побери, хоть бы раз я ему вообще что-то ответила!

- Да нет, ничего, - говорю я, уже мало-мальски успокоившись и прекратив смеяться, хотя истеричные похихикивания все равно иногда промелькивают.

- А, я поняла, - дерзко говорит Саю, дуя губки. – Ты мне мстишь, да?

- Да вот еще, делать мне больше нечего, - честно вру я, беззаботно пожимая плечами. – Всего лишь констатирую очевидное.

Саю дуется еще больше, а потом вдруг внезапно смягчается.

- А что, правда, настолько очевидно? – на удивление нерешительно спрашивает она, и мне хочется рассмеяться. Но я все-таки не смеюсь, а вместо этого беру более серьезный тон. Кажется, на этот раз ее и правда волнует мое мнение.

- Ты даже представить себе не можешь, насколько это очевидно, - отвечаю я. – Раз уж даже я разглядела. Единственное, чего я не могу понять, так это когда все это началось.

- Честно, я и сама не знаю, - робко и даже малость смущенно – вот уж не думала, что это возможно! – улыбается Саю. – Просто помню, в какой-то момент мне показалось, что это будет забавно. А потом... как говорится, пошло-поехало... Ужасно глупо, да?

- Почему глупо? – переспрашиваю я. – По-моему, все довольно-таки логично.

- Да нет, я о другом, - усмехается она. – Я так долго смеялась над тобой и твоей привязанностью к Элю, а сама... вечно боюсь сболтнуть лишнее, чтобы он не принял меня за безмозглую дуру...

Я только смеюсь в ответ, потому что вспоминаю наш с Элем первый полноценный разговор. Тогда, на автобусной остановке.

- Я сказала что-то смешное? – Саю непонимающе и слегка настороженно на меня косится, не понимая причину моего внезапного веселья. В другой день я бы, наверное, промолчала, но сейчас мне почему-то захотелось пооткровенничать. А почему бы нет?

- Нет, что ты, - я спешу ее утешить. – Просто я вспомнила, как я познакомилась с Элем.

- Тогда, в «Золотых листьях»? – ее бровь вопросительно изгибается, а лицо принимает сосредоточенное выражение, она явно вспоминает ту ночь на канун Рождества.

- Нет, по-настоящему познакомилась, - качаю головой я. – Ну тогда, когда я пригласила его на чай, а потом ты, Миса и Лайт пришли. Я еще сказала вам тогда, что мы ним столкнулись на автобусной остановке.

- А-а-а… - тянет она, но понимания в ее взгляде не прибавляется. – Ну и что? Как это связано?

- Ну, просто по началу он счел меня именно ею, - ухмыляюсь я, прокручивая в голове обстоятельства той памятной встречи. Он следил за мной, а потом отказался в этом признаваться. Как же я тогда рассердилась…

- Кем? – Саю хмурится еще больше.

- Безмозглой дурой, - весело поясняю я, потому что моя тогдашняя злость сейчас кажется такой детской, такой наигранной, дальше некуда. – Так что не переживай. По-моему, даже лучше, если ты будешь ему казаться наивной девочкой.

- Но я не наивная девочка, - возражает она и вздыхает. – А вообще, Эль – это Эль, а Нейт – это Нейт. - И я не могу с ней не согласиться.

Том 1. Глава 22. Предложение

Вечером мы всей компанией идем в кино. Все, кроме Такады, которая так и не объявилась. Никто, впрочем, и не думает переживать по ее поводу. В конце концов, во-первых, она предупреждала, чтобы ее не ждали, а во-вторых, ну что с ней может случиться, если она дни и ночи напролет проводит со служителем закона. Я все еще «сержусь» на Эля за все тяготы, на которые он обрек меня сегодня. Лайт обвиняет его в том, что тот ему поддавался. Эль клянется и божится, что ничего подобного не было, и выиграл Лайт честно. Саю отчаянно пытается последовать моему совету и о чем-то доверительно шепчется с Ниа, не сгоняя с лица милой, но совсем не свойственной ей улыбки. Миса обещает присмотреть мне на выходных отличный костюмчик на весну, я не спешу разбивать ее надежды заявлениями относительно ненависти к шоппингу. А Мелло с Мэттом спорят, на какой фильм взять билеты, и без конца спрашивают у кассирши информацию о той или иной киноленте. В результате, нам надоедает ждать, когда они придут к единому мнению, а потому Лайт решительно берет инициативу в свои руки. Приглянувшийся ему фильм носит странное название «Счастливое число Слевина», и, судя по актерам и по аннотации, сюжет нас ожидает достаточно интересный.

Фильм и правда довольно необычный с лихо закрученным сюжетом. Обычно при первом просмотре я всегда стараюсь разобраться и понять, что там и к чему, до того, как раскроются все карты. Но на этот раз мне совсем не хочется разгадывать головоломки, так что я просто наблюдаю за событиями на экране и развлекаюсь на полную катушку, глядя на мытарства главного героя. На протяжении всего фильма я никак не могу отделаться от мысли, что героиня Люси Лью мне до ужаса напоминает Мису. Или Саю. Или обеих сразу.

- Так и знал, что все это взаимосвязано, - говорит Лайт во всеуслышание, когда мы после окончания фильма выходим из зала, но, как мне кажется, больше обращается к Элю.

- Аналогично, - пожимает плечами тот. – Стали бы эту историю про Макса рассказывать в самом начале фильма просто так.

- Ладно вам умничать, господа гении. - Я решительно втискиваюсь между ними и беру их обоих под руки. – Могли бы проявить тактичность по отношению к дамам. Мы, в отличие от вас, понятия не имели, что там и к чему, до самого конца фильма. Как нескромно с вашей стороны выставлять свои мозги напоказ.

Они только усмехаются, но о фильме больше не говорят. Словно в противоположность им Миса и Саю наперебой говорят о нем и только о нем. Миса заявляет, что ей до ужаса нравится Брюс Уиллис, Саю советует ей в таком случае посмотреть «Крепкий орешек» (ума не приложу, как она с ее привязанностью к мелодрамам и мыльным операм смогла добраться до этого фильма). Зато Ниа, кажется, от «Числа» не в восторге и сейчас идет с такой миной, словно никак не может решить, делать ли вид, будто все в порядке, или же позволить досаде отразиться на лице.

- Знаешь, - доносятся до меня слова Мелло, который о чем-то беседует с Мэттом, - если бы мне дали шанс… Я бы подался в мафию!

Мэтт сдавлено смеется.

- Еще скажи, что стал бы самым влиятельным воротилой черного бизнеса, - говорит он, отсмеявшись.

- А ты сомневаешься? – Мелло гордо задирает нос к небу.

- Нет, ну что ты!

«Дурдом «Солнышко»… - про себя отмечаю я, и больше не прислушиваюсь к их трескотне, переключив свое внимание на Эля и Лайта.

- Может, сыграем еще один сет? – интересуется Ягами.

- Что, сейчас?! – вместо Эля вскрикиваю я и оторопело на него вытаращиваюсь. – Скоро же полночь!

- Ну, ключи от спортзала у меня есть, - замечает Лайт, вытаскивая из кармана связку.

- И думать забудь! – я упорно не даю Элю сказать ни слова. – Поздно уже. Завтра сыграете.

Эль опять надо мной смеется. Уж не знаю, как именно, но я чувствую его настроение. А еще я знаю, что, не вмешайся я в их разговор, он бы не преминул согласиться с Лайтом. Просто из вредности.






- Ну, теперь-то ты мне расскажешь хоть что-нибудь, а?

Я решительно напираю на Эля, когда мы, добравшись до его дома и сделав себе по чашке чая, усаживаемся в гостиной. Он делает вид, будто не услышал вопроса, и опять утыкается в газету, иногда отхлебывая из своей чашки пропитанный чаем сахар. У меня отчаянно теплится надежда, что в какой-то момент он все же отвлечется от бульварного чтива и обратит на меня внимание, но с каждой секундой она становится все слабее и слабее. И наконец, практически через десять минут гробового молчания исчезает совсем. Так что я решительно вырываю газету из его рук и отбрасываю ее куда-то за спинку дивана.

- Какая ты нетерпеливая, Кристен, - кажется, он только этого и ждал, потому что на его лице опять улыбка победителя. – На, съешь еще пончик, - протягивает он мне очередной кошмар из теста, карамели и сахарной пудры. – Это поможет успокоиться.

- Нет, спасибо, - я категорично отвергаю его великодушное предложение.

- Может, тортика хочешь? – и пододвигает ко мне тарелку с горой кусочков бисквита и взбитых сливок.

- Нет, - упрямо говорю, отодвигая тарелку обратно.

«Я не доставлю тебе это извращенное удовольствие снова», - не говорю я вслух, но думаю, мой взгляд сообщает это достаточно красноречиво.

- Может, тебе наложить мороженого? – ехидно интересуется Эль. – В морозилке есть ананасовое и клубничное.

- Бля, да не хочу я сладкого! – огрызаюсь я, потому что его самодовольная рожа уже порядком мне надоела.

- Фу, как некультурно. – Эль так мастерски изображает оскорбленную невинность, что я почти ему верю. А потом природа берет свое, и уже в следующую секунду мы ржем так, что посуда на столе пляшет. – Ладно, Кристен. Я тебе расскажу... Хотя... Нет, пожалуй, не сегодня.

Я, уже настроившаяся было на многочисленные откровения, так и застываю с открытым ртом.

- Эээ... – на большее меня, опять-таки, не хватает, так что я озадаченно хлопаю глазами. Похоже, мое лицо вновь представляет собой то еще зрелище, потому что взглянув на меня, Эль хватается за голову и беззвучно хохочет от души.

- Ну понимаешь, Кристен, - начинает обстоятельно пояснять он, справившись, наконец, с приступом смеха – Сейчас уже поздний час, тебе пора спать, да и я пойду. Да и вообще о таком надо говорить только на свежую голову, иначе не поймешь половину.

И словно в подтверждение своих слов, он с громким «Сюп!» допивает чайно-сахарный напиток и поднимается с кресла.

- Не поняла! – я решительно вскакиваю следом, когда он с самым непринужденным видом идет в сторону лестницы, и хватаю его за руку. К моему удивлению, спокойствие и самообладание исчезли в мгновение ока, а на смену им пришло возмущение и негодование.

Впрочем, ему от моего негодования, кажется, ни жарко, ни холодно, потому как в лице он не меняется, и, как обычно смотрит на меня спокойно, с какой-то долей снисходительности.

- А что такое, Кристен? – как ни в чем ни бывало, спрашивает Эль. – Я же сказал, что все тебе расскажу, но заметь, я не уточнял, когда именно. Так чего ж ты опять кипятишься без причины?

Я резко отпускаю его руку и, развернувшись, плюхаюсь обратно на диван, всем своим видом давая понять, что продолжать разговор не намерена и вообще видеть его не желаю.

- Вообще-то я хотел тебе кое-что предложить, - спустя какое-то время говорит Эль, так и замерший в дверях гостиной.

Что бы я там себе не думала, но от соблазна вновь повернуться к нему я удержаться не могу. А ведь, казалось бы, всего два слова сказал, и вспышка раздражения прошла также быстро, как и появилась. Так как отвечать я все же не спешу, он продолжает.

- Ты ведь не против слетать со мной в Англию, ммм? – он произносит название страны с такой ненавистью, что я не знаю, что и думать.

И уже в который раз Элю удается удивить меня и основательно сбить с панталыку, высказав именно то, чего я ожидаю от него меньше всего. Уж чего я только не передумала за эти несколько секунд, но только не этого. Ведь он сам говорил еще тогда, когда я и Ниа зашли к ним с Ватари на чашку чая, что уж чего-чего, а возвращаться в Соединенное Королевство он не намерен ни при каких условиях.

- Не ты ли говорил, что больше не вернешься туда?

Несколько мгновений он молчит, непонимающе глядя на мое лицо, а потом комично хлопает себя по лбу.

- А, ты об этом… - впрочем, тон его голоса никак не соответствует этому легкомысленному жесту. – Что же… пару дней я готов потерпеть, так уж и быть…

В его голосе сквозит такая печаль, что я все больше убеждаюсь в том, что эта его идея с поездкой наиболее неудачная из всех, что приходили ему в голову.

- Слушай, если тебе это так неприятно… - начинаю я, но Эль не дает мне договорить, перебивая на полуслове.

- И когда ты прекратишь переживать по подобным пустякам? – говорит он. – Как будто тебе самой не хочется туда съездить?

- Нет, это само собой разумеющееся, - я просто поражаюсь его способности вывернуть все мои слова наизнанку, при этом не замечая саму их суть. – Но это вовсе не означает, что я не смогу без этого прожить. И тебе совсем необязательно…

- Ну, вот и можешь считать это моральной компенсацией за то, что ты все еще как-то меня терпишь, - с лукавой улыбкой произносит Эль. – Так что до девятого улаживай свои дела, и без разговоров. – И, не давая мне шанса возразить, решительно поворачивается и поднимается на второй этаж.

Я еще около двух минут стою на месте, растерянно хлопая глазами, а потом издаю какой-то нервный смешок и возвращаюсь на диван.

Том 2. Глава 1. Во тьме ночи

В ожидании поездки неделя проходит на удивление быстро. В Университете каждый день копошится полиция, и просто в глазах рябит от их пиджаков, голубых рубашек и форменных фуражек. Занятия пока что не спешат возобновляться, так что риска пропустить что-то важное, никакого.

Кэти и Анжелу новость о моем предстоящем отсутствии не слишком-то вдохновляет, ведь это значит, что теперь им придется работать больше, но они быстро меняют гнев на милость, когда я обещаю отработать пропущенные дни по возвращении. Ребят тоже немало удивляет и даже озадачивает мое заявление о внезапном отбытии в Англию, а потом начинается суматоха, свойственная сборам куда бы то ни было. Ниа рассказывает, какие достопримечательности Лондона мне обязательно следует посетить, Саю просит привезти ей какой-нибудь сувенир и так далее. Я в свою очередь наказываю им содержать дом в порядке (впрочем, без особой надежды на успех) и не забывать кормить Тома три раза в день. А они заверяют меня, что все будет хорошо, и волноваться мне не о чем. Предупреждать родителей о своей отлучке я и вовсе не тороплюсь. Знаю ведь, что папа непременно начнет просить, чтобы мы взяли с собой Джейн – мою младшую сестру, а мама так и вовсе сделает все, что в ее силах, чтобы данная поездка вообще не состоялась. Да и вообще, слишком многое пришлось бы объяснять, зачем да почему. Нет уж, спасибо!

Все семь часов полета Эль сидит с таким мрачным видом, словно отправляется в ссылку или же сразу на эшафот. И даже не притрагивается к сладкому, а просто сидит и сверлит взглядом спинку сидения перед ним. У меня же, в отличие от него, нет ни малейшего повода отрицательно относиться к Англии, так что я вся в предвкушении. И хотя сомневаюсь, что у нас будет время на осмотр памятников архитектуры, этот прискорбный факт не способен испортить мое настроение.

На улице тепло, я бы сказала, градуса 53 выше нуля (п/а: это по шкале Фаренгейта, по Цельсию примерно +12), снег давно уже стаял, но ужасно душно, так что я, несмотря на довольно легкий прикид, просто обливаюсь холодным потом. Что не мешает мне вовсю наслаждаться происходящим. Пока мы идем по улице, я восторженно кручу головой, стремясь увидеть и услышать как можно больше и при этом стараясь не отстать от Эля, который несется с такой скоростью, будто камни на мостовой жгут ему ноги. Я всегда любила большие города, наверное, потому что детство мое прошло в одном из крупнейших мегаполисов мира, а потому чувствую себя как рыба в воде.

- Слушай, а мы тут надолго? – спрашиваю я у Эля, пытаясь идти с ним наравне. – Может, сходим посмотрим Тауэр? Или Букингемский дворец? Ну хоть что-нибудь!

- Только через мой труп, - мрачно говорит он, совершенно не разделяя моей жизнерадостности, а потом внезапно смягчается, и на его лице появляется извиняющаяся и одновременно печальная улыбка. – Извини, Кристен, но у меня нет особого настроения. Я понимаю, что тебе хочется посмотреть Лондон, но давай в другой раз, ладно?

- Ладно, - грустно вздыхаю я, пожимая плечами. – В конце концов, мы ведь и правда приехали сюда явно не музеями любоваться.

- Рад, что мне не надо тебя уговаривать, - с облегчением произносит Эль, а я дую губки и смотрю на него с легким укором.

- Что же я, по-твоему, маленькая и элементарных вещей не понимаю? Кстати, а остановимся мы где?

- В старом доме Ватари, - поясняет он. – Если память мне не изменяет, он его так и не продал.







Дом, о котором говорил Эль, оказывается роскошным двухэтажным особняком в одном из пригородов Лондона. Как ни странно, он совершенно не выглядит заброшенным, и затхлой атмосферы там не наблюдается, хотя если верить Элю, они с дедом уехали отсюда лет этак десять назад.

- Похоже, Ватари тоже останавливался здесь, когда ему приходилось бывать в Лондоне, - заметив мое удивление, говорит он, а потом внезапно заходится таким приступом брани, что моя челюсть непроизвольно падает на грудь. - А я-то, идиот, надеялся, что никогда сюда больше не вернусь, - отведя душу, заканчивает он свой красочный монолог.

- А, по-моему, город замечательный, - улыбаюсь я.

- Много ты видела, чтобы так говорить... – фыркает Эль. – Обычный грязный город, прогнивший насквозь, где людей, как собак нерезаных, и постоянно идут дожди.

- Да ну тебя, - отмахиваюсь я. – Можно подумать, Кембридж лучше. А Лондон – чудо. Кажется, я влюбилась в этот грешный городок.

Остаток дня мы прибираемся в доме. Вернее прибираюсь я, а Эль просто крутится рядом, оказывает мне моральную поддержку и контролирует ситуацию, по его словам. Я же быстро пробегаюсь по всем поверхностям влажной тряпкой, чтобы убрать хотя бы часть скопившейся там пыли, иногда сопровождая сей незамысловатый процесс громким чиханием.

Настроение Эля, последние несколько часов болтающееся на отметке «Паршивое», вроде бы немного исправилось, но только до того момента, когда мало-мальски приведя дом в божеский вид, я спрашиваю, зачем мы, собственно, вообще летели в такую даль.

- Просто я хочу, чтобы ты кое-что увидела, - произносит он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Ты говорила, что в восторге от этого паршивого города… Что же, я покажу тебе, насколько ты заблуждаешься. – А немного помолчав и отойдя к окну, занавешенному тяжелыми бархатными портьерами, добавляет. – Мой ад на земле. Наш с ним общий ад…

В голове назревает очередная туча вопросов, но я не спешу их задавать. Уж слишком щепетильного они все характера. Но, с другой стороны, когда еще спрашивать, если не сейчас? В тот момент, когда Эль, наконец, решил открыть карты.

- С ним… - медленно повторяю я, когда в молчании проходит около минуты. Перед глазами возникает комната Эля, разделенная на две части, отражающие друг друга, словно зеркало. – Ты говоришь… - я запинаюсь, но потом все же беру себя в руки и поднимаю взгляд, - …о своем брате, верно?

По взгляду Эля, повернувшегося ко мне лицом, ясно видно - он рад, что я сама до этого додумалась. С другой стороны, скорбной тоски в его глазах вовсе не становится меньше, но меня это не останавливает, потому что мы с ним словно негласно договорились – еще тогда, когда собирались в эту поездку, - о том, что он расскажет мне все, что я хочу знать, а я могу без опасения задавать любые вопросы. Но то, что сперва казалось просто, на деле оказалось далеко не таким…

- Я ничего о нем не слышал уже десять лет, - спустя какое-то время, говорит Эль. – До первого января этого года, когда он оставил возле общежития этот чудный подарок. – Он горько усмехается в несвойственной ему манере и замолкает.

Многое встает на места после этой фразы, и, к своему удивлению, я понимаю, что меня это ничуть, ну ни капельки не удивляет.

- То есть, тот, кто совершил все эти убийства… «Гарвардский палач»… Это твой брат? – на всякий случай осторожно уточняю я почти шепотом. Не знаю, почему, но мне кажется, что скажи я это вслух, громко и отчетливо, то произойдет непоправимое. – Но откуда такая уверенность?

Эль испытующе смотрит на меня некоторое время, словно обдумывая, что сказать, а потом резко срывается с места и идет в прихожую.

- Пойдем, Кристен, - доносится до меня его голос. – Я покажу тебе все на месте. – Из прихожей доносится возня и звук застегиваемой молнии, но даже сквозь этот шум я слышу, как он тихо добавляет. – И вопросов уже не останется…

Я иду за ним и быстро натягиваю куртку и сапоги, после чего мы снова выходим на улицу, чуть было не забыв запереть за собой дверь. Уже начало темнеть, дело идет к семи часам, однако, Эля это нисколько не волнует.

«Что неудивительно, учитывая, что по ночам он не спит вовсе», - мысленно отмечаю я.

Я не задаю ему никаких вопросов. Ни когда он покупает билет на автобус обратно до Лондона, ни во время этой поездки, ни когда он тащит меня по улицам и темным переулкам неизвестно куда, пока, наконец, не останавливается перед мрачным на вид двухэтажным домом, в котором явно никто не бывал давным-давно. На входной двери виднеются старые куски желтой клейкой ленты, которой полицейские обычно опечатывают место преступления. Эль опять мрачнее тучи и смотрит на дом, как приговоренный к смерти на гильотину, и желанием туда заходить вовсе не горит. Ровно как и я… У меня от этого «шедевра лондонской архитектуры» мурашки по спине бегут. Стоит только глянуть на темные оконные проемы, и охвативший ужас просто парализует.

- Идем, - наконец, говорит Эль, пересилив себя и поднимаясь на крыльцо.

- Постой, - я мертвой хваткой вцепляюсь в его руку. – А вдруг там кто-то есть?

- Поверь мне, там нет никого, - спокойно произносит он, и в его голосе звучит такая уверенность, что вся моя нерешительность начинает быстро сдавать позиции.

По-прежнему не отпуская его руку, я молча наблюдаю, как он, внимательно оглядев стену по правую сторону от двери, считает кирпичи.

- Четыре вправо, два вниз, - бормочет он себе под нос, а потом небрежным движением легко вытаскивает кирпич из стены и извлекает из открывшегося тайника ключ, отлично сохранившийся до нашего времени: на нем нет ни грязи, ни ржавчины.

Открывшийся взгляду интерьер совсем не радует глаз. По сравнению с домом Ватари, что лондонским, что кембриджским, это самая настоящая конура, типичные трущобы. Стоит какой-то старющий диван, производство которых по-моему, прекратили годах этак в 50-ых, торшер, гардины без штор – в общем, довольно унылое зрелище. Но не оно привлекло мое внимание, совсем нет. В этом доме была ужасно-тяжелая давящая атмосфера. С первой же секунды, как я зашла сюда, я поняла, что мне тут совсем не нравится, просто до тошноты, но пришлось себя пересилить.

- Что это за место? – я не узнаю собственный голос, прорезавший повисшую тишину. И так как Эль не спешит с ответом, высказываю первое, что пришло мне в голову. – Вы… жили здесь со своими родителями?

- Бог с тобой, Кристен! – Эль возмущенно таращит на меня свои огромные глаза, и в темноте это выглядит очень жутко. – Разумеется, мы жили не здесь, - уже спокойным, но совершенно бесцветным тоном продолжает он негромко. – Но того дома больше нет.

- А ваши родители… - медленно начинаю я, не сводя несмелого взгляда с его лица и наблюдая за реакцией, - …они умерли, да?

Эль на пару секунд закрывает глаза, а потом отвечает ровным голосом, тем самым, по которому захочешь – не определишь, что на уме у говорящего.

- Да. Нам тогда было всего пять лет.

У меня в мыслях внезапно всплывает «Декстер», первый сезон которого в свое время потряс Эля до глубины души. Когда я услышала от Эля, что не ошиблась по поводу его брата, я сразу поняла, что все это мне что-то до ужаса напоминает. И вот, наконец, вспомнила. Но возможно ли?! Как вообще может быть такое невероятное жуткое совпадение?!

- Прости, - поспешно извиняюсь я за этот бестактный вопрос. – Мне, правда, жаль…

- Я практически ничего не помню из того дня. – Он будто не слышит меня и говорит так, словно повторяет заученный наизусть текст, а взгляд пустой, остекленевший. – Помню, что… был вечер… ранний вечер… потому что было еще светло… и мы сидели и играли в нашей комнате… на втором этаже… Мы с Бейондом – так его зовут – всегда были не разлей вода. У нас никогда не было друзей. Нет, не потому что у соседей не было детей, а потому что нам никто не был нужен. Не знаю, понимаешь ты или нет, каково это, когда ты живешь в своем маленьком мире только для двоих. Помню, нас ничто не волновало. Беззаботное золотое детство. – Эль горько усмехается своим воспоминаниям.

- Наверное все же понимаю… - задумчиво говорю я. – Хоть у нас с сестрой и не самые близкие отношения, но, кажется, я действительно понимаю. – А потом по спине бежит холодок, потому что я понимаю еще и то, что же он будет рассказывать дальше. Через силу, но я все же выдавливаю из себя слова. – Ваших родителей… убили, да? У… у вас на глазах?

- Не совсем, - качает головой он. – Ты знаешь, Кристен, хоть мы и близнецы, но Бейонд всегда был старшим. Не знаю, почему, но он всегда понимал все намного больше и намного лучше, чем я… Я, правда, почти ничего не помню из того вечера… Помню только его руки, когда он закрывал мне глаза и бесконечно повторял «Не смотри, не смотри». И плач мамы… И чей-то смех… И я не видел ничего… Ни тогда, ни после, когда мы сидели в гостиной почти двое суток рядом с трупами родителей, пока в дом не пришла полиция. Я не видел, потому что он мне не позволил.

Я слушаю его, затаив дыхание, и чувствую, как окутавший меня холодок постепенно превращается в настоящую стужу, и взгляд его, полный боли и печали, и голос, лишенный эмоций, только усугубляют положение. Отсутствием воображения я отродясь не страдала и за свою, пусть недолгую, но достаточно насыщенную жизнь успела посмотреть достаточно и кинолент, и аниме сериалов, чтобы описанная Элем картина встала перед глазами во всей красе.

- А знаешь, что было потом, Кристен? - все тем же деревянным голосом продолжает Эль, проходясь по гостиной и садясь на изъеденный молью диван, железные пружины которого немедленно отзываются жутким скрипом. Выдержав паузу, он сам отвечает на свой вопрос. – Потом мы оказались здесь, в этом самом доме. Нас отдали ближайшим родственникам. Ты не представляешь, что это была за жизнь…

- Расскажи, - твердо требую я, каким-то отголоском сознания припоминая психологическую статью, вещавшую, что если говорить о своих проблемах вслух, то человеку полегчает. – Они вас не любили? Издевались?
К моему изумлению, Эль внезапно ухмыляется и некоторое время тихо смеется каким-то странным, отрывистым и совсем невеселым смехом.

- Ну, ты ведь читала историю об этом мальчишке-волшебнике, выросшем у родственников, которые его ненавидели, - наконец, произносит он, и в его голосе опять нет ни малейшего намека на эмоцию. – Я ее ненавижу, - говорит Эль, - и вовсе не потому, что она напоминает мне о прошлом, хотя и поэтому тоже. А за эту детскую наивность, которой буквально пропитана вся эта серия.

Я, в свою очередь, не питаю к Поттериане ни ярой ненависти, ни пылкой любви, а отношусь скорее равнодушно, считая эти книги не более, чем развлекательным чтивом, которым можно иногда разнообразить скучную рабочую смену. Насколько мне известно из чтения различных форумов, книги Джоан Роулинг большинство людей любят именно за эту неповторимую волшебную, чуть наивную атмосферу… А оказывается, и вот оно как бывает.

- Брат мамы, его жена и мать, - медленно, излишне четко выговаривая каждое слово сказал Эль. – Три человека, всего за пару месяцев прекратившие нашу жизнь в ад на земле. Нас никогда не выпускали из дома, мы боялись сказать лишнее, ступить куда-то не туда или же просто показаться на глаза в неподходящий момент…

Я храню гробовое молчание, только тихо усаживаюсь на тот же диван, предварительно стряхнув с него часть пыли и еще какого-то мусора неизвестного происхождения.

- Ты как-то спрашивала, как так можно, вообще не спать? Поверь мне, можно, если это необходимо. Но все это давно позади, а я все равно не могу спокойно спать, как все нормальные люди. Стоит только закрыть глаза, как перед ними тут же встает его рожа, и ощущается запах пота и алкоголя, и тяжелое дыхание. А потом вскакиваю с кровати в холодном поту, шатаясь, иду в ванную, и меня буквально выворачивает наизнанку. Легкая дрема на два-три часа – это максимум, что я могу себе позволить. Уверен, он тоже.

- А как же так вышло, что в результате ты оказался у Ватари? – собственно, этот вопрос и мучил меня с самого начала, но все не было подходящего момента, чтобы его задать.

Эль вздрагивает и удрученно качает головой.

- На самом деле… - видно, что он буквально силой выдавливает из себя слова, - …это из-за меня… Потому что я… предал его…

- Что?! – теперь моя очередь смотреть на него во все глаза, не в силах поверить собственным ушам. – Но почему? Как? Как ты мог так с ним поступить? – вопросы опять посыпались со скоростью пулеметной очереди.
Эль и не думает уходить от ответа.

- После очередной такой ночи мы решили сбежать оттуда. А так как жили мы на чердаке, под самой крышей, то решили поступить, как пишут в книгах, - сплели веревку из простыней и по ней хотели спуститься. Но ничего не вышло… Я успел спуститься. Но и то только потому, что в последний момент он отвязал веревку до того, как в комнату ворвался дядя. А он остался. И это был последний раз, когда я его видел. Он просил меня позвать кого-нибудь на помощь… А я понятия не имел, куда идти. У меня ничего с собой не было, даже мало-мальски теплой одежды, а было холодно. Очень. Я не знаю, почему меня не догнали, но так оно и случилось. И если бы не Ватари, случайно узнавший меня на улице, кто знает, чем бы закончились мои скитания по этому поганому городу. До этого я видел Ватари всего несколько раз, еще когда были живы родители, и он иногда приезжал к нам на праздники. Разумеется, я все ему рассказал. И о том, как нам жилось эти последние четыре года, и о том, что я должен поскорее выручить Бейонда из этого ада. И начались бесконечные судебные слушанья. Процесс сильно затянулся. Я не знаю, что конкретно там происходило, но в конечном итоге, то ли по чьей-то случайной ошибке, то ли еще по какой-то причине, было решено оставить все, как есть. Мне следовало убедить Ватари судиться дальше, даже несмотря на то, что у него тогда опять начались проблемы со здоровьем, и любое волнение было чревато для него нежелательными последствиями. Так что у меня был выбор: либо ждать, пока ему не станет лучше и тем самым вынуждать Бейонда продолжать жить в этом гадюшнике, либо надавить на Ватари, рискуя при этом потерять единственного родственника, которому могли передать опеку над нами. – Вздохнув, Эль добавляет. – И я выбрал, и не стал настаивать. И не могу себе этого простить…

Некоторое время мы молчим. Эль невидящим взглядом смотрит на пустой пыльный сервант, в котором отсутствует большая часть стекол. А я перевариваю свалившуюся на меня информацию. Наверное, я бесчувственная сволочь, но на мой взгляд, хоть история эта и жутко трогательная, но она вовсе не оправдывает брата Эля во всей этой Гарвардской резне. Мои размышления прерывает голос Эля, и на этот раз он вовсе не лишен эмоций, а ясно показывает истинные чувства.

- А когда Ватари поправился, выручать было уже некого… На следующее утро после того, как было объявлено решение суда, в этом самом доме нашли три тела, принадлежавшие хозяевам дома. А Бейонд исчез. Мы с Ватари и полиция убили кучу времени и сил на его поиски, но он как в воду канул. Через шесть лет мы, устав от слухов, уехали в США, в Кембридж. Кто бы мог подумать, что он найдет нас там…

- Погоди, постой, - решительно вмешиваюсь я в его повествование. – Один вопрос. Как ты можешь быть так уверен, что убийства в университете его рук дело? Он что, отправляет тебе какие-то сообщения?

- Ну что ты, Кристен, - качает головой он. – Это же очевидно. Мне очевидно. Знаешь, как умерла наша тетя? От колото-резаных ран. Дядя от них же, но у него был распорот живот и вырваны глазные яблоки. У бабушки был вырван язык и разбита голова. Улавливаешь суть?

- Те же раны, - мрачно констатирую я очевидный факт. – Но кое-что все равно не стыкуется, потому что жертв в университете четыре.

- Нет, все стыкуется, - вздыхает Эль. – Здесь их тоже было четыре. Четвертым был тот, кто убил наших родителей. Знаешь, как он умер?

- У себя дома поскользнулся в ванной и умер от травмы головы, полученной в результате падения, - ни секунды не раздумывая, говорю я, ибо это тоже очевидно. – Но почему они? В смысле, почему из всех студентов он выбрал именно их?

- Просто потому, что из всех моих одногруппников они были единственными, к кому я имел хоть какое-то отношение, - просто отвечает Эль. – Эни была моей соседкой по парте, с Джоном мы вместе работали над заданным проектом в прошлом году. Ну, а историю с Киоко и Дэниэлом ты знаешь ничуть не хуже меня.

Подумав минутку, я недовольно складываю руки на груди. Удивительно, что мрачная и пугающая атмосфера дома так никуда и не делась, и небольшая свеча, стоящая на комоде и служащая единственным источником света, только добавляла ей жуткости. Вот только теперь, когда я тут уже более-менее освоилась, она перестала иметь для меня хоть какое-то значение. Достаточно было просто в уме переключиться на обмозговывание проблем более насущных, нежели страх.

- Хм, не пойми меня превратно, - осторожно говорю я, не зная, как он может отреагировать на подобный вопрос, - но если твой брат нацелился на близких или хотя бы приближенных к тебе людей, то почему он не начал с Ватари?

- Хороший вопрос, - хмыкает Эль. – Если бы я знал ответ, непременно бы тебе сказал.

Я хмурюсь, потому что упорно не могу отделаться от мысли, что упускаю что-то важное, но никак не могу понять, что же именно.

- Ну ладно, - киваю я. – Допустим. Но тогда почему, когда мы говорили после твоего возвращения из Франции, ты сказал, что другие жертвы непременно будут? Ведь здесь, в Лондоне, их было всего четыре.

- Нет, шесть, - тут же поправляет меня Эль.

- Ты же сам сказал, что четыре, - я окончательно перестаю что-либо понимать. – Что он убил хозяев этого дома и того, кто убил ваших родителей. Разве нет?

- Правильно, - невозмутимо кивает он. – Но не забывай и самих родителей. Пусть он их и не убивал, но он это видел. И сейчас хочет, чтобы увидел я.

Том 2. Глава 2. Тетрадь

Внезапно на меня накатывает приступ невероятной усталости, то ли от переизбытка информации, то ли от недосыпа, то ли от чрезмерно насыщенного дня и смены часового пояса. Как бы там ни было, желание и дальше говорить на эту тему сегодня у меня пропадает, вместо этого хочется только одного: спать и подольше. Обстановка, мягко говоря, не слишком соответствует моим представлениям о нормальном спальном месте, но если припечет, я могу заснуть даже стоя, так что пережить это смогу без проблем.

- Что, утомил я тебя своими россказнями? – заглядывает мне в лицо Эль.

- Что ты, нет, конечно, - поспешно возражаю я, отчаянно, но увы, безуспешно пытаясь справиться с зевотой. – Просто как-то я устала... И не от твоего рассказа, хотя, может быть, и от него тоже, а вообще от всего.

- Так ложись спать, - пожимает плечами он. – Знаю, тут ужасно, но автобусы уже не ходят, а до более-менее приличной гостиницы отсюда идти часа два... Что-то я плохо все продумал, когда притащил тебя сюда...

- А как насчет тебя? – спрашиваю я.

- Я же сказал, я не могу, - твердо отвечает Эль.

- Может, все же попробуешь? – я пододвигаюсь ближе, пытаясь посмотреть ему в глаза, но он упорно от меня отворачивается и только качает головой. – Я сразу разбужу тебя, если увижу, что тебе снится плохой сон, - я и не думаю отступать. – Все же, кажется, ты куда больше меня нуждаешься в отдыхе.

- Какая же ты упрямая... - вздыхает он. – Сколько раз мне сказать «нет», чтобы до тебя дошло? – Повернувшись ко мне, он едва заметно усмехается, прекрасно понимая, что в степени упрямства мы с ним на равных, а потому я не отвяжусь.

- Хоть сколько повторяй, - я возвращаю усмешку, - все равно не дойдет.

Его глаза, до этого столько раз казавшиеся мне равнодушными и безжизненными, сейчас выражают такую гамму чувств, облачить в слова которую практически невозможно. Кажется, мое предложение насчет охраны его сна ему не так уж и противно. В то же время, ослиное упрямство и понятная опаска не позволяют просто так взять и согласиться. И взгляд не то отчаянный, не то растерянный и в то же время смешливый. И я вижу, что, в принципе, он уже со мной согласен, просто ждет, когда я приведу очередной аргумент в пользу этой идеи, чтобы он «убедил» его в моей правоте. Вот только аргумента подходящего я найти почему-то не могу. Просто не знаю, что тут еще можно добавить. И сколь бы лихорадочно я не пытаюсь что-нибудь придумать, в голову все равно ничего не идет. Видать, матушка-природа, наделяя меня интеллектом, поскупилась, ничего не поделаешь...

А Эль опять смотрит на меня наполовину насмешливо, наполовину снисходительно, как обычно, и этот его взгляд сбивает меня с толку еще больше.

И уже в который раз я убеждаюсь, что мои тело и мозг абсолютно точно действуют, не утруждая поставить сознание в известность о своих намерениях. Поэтому, когда в голову неожиданно ударяет шальная мысль, я, поддавшись этому порыву, без малейшего колебания подаюсь слегка вперед и накрываю его губы своими, не оставляя ему ни единого шанса уклониться. И только спустя несколько секунд приходит осознание того, что я творю. В ужасе распахнув глаза, я буквально отскакиваю на другую сторону дивана. Дыхание перехватывает, щеки просто пылают, а сердце выколачивает дикий ритм. А еще я понятия не имею, как сейчас себя вести и как вообще смотреть Элю в глаза. Но собрав волю в кулак, все же поднимаю взгляд, мысленно готовясь ко всему, к чему можно и к чему нельзя. Однако от взгляда Эля мне все равно хочется биться головой об стену, потому что он ни на йоту не изменился. Как смотрел до этого, так и сейчас смотрит, словно ничего и не случилось. И молчит.

«Хоть бы отреагировал как-нибудь... – ворчит внутренний голос, а я не знаю, что и думать. – Или может, ничего такого и правда не произошло, и я зря паникую?»

Так, в полной тишине, проходит минута. Вторая. На третью я, не выдержав этой неопределенности, всплескиваю руками.

- Ну что?! – вскрикиваю я, вытаращив глаза.

- Что «ну что»? – как ни в чем ни бывало, интересуется Эль убийственно спокойным голосом.

«И правда что «ну что»? – про себя хмыкаю я. – Господи, стыд-то какой. И что прикажете делать сейчас?»

Неожиданно я начинаю хихикать, и через некоторое время это переходит в какой-то рваный нервный смех, так что я встаю с дивана и отворачиваюсь, беззвучно хохоча в ладонь. А потом делаю так, как обычно поступает в таких ситуациях Саю. То есть сжимаю руки в кулаки и слезно извиняюсь.

- Я… Прости… - кое-как говорю я, с трудом выдавливая из себя слова. – Я… я не знаю, что на меня нашло… честно…

- Скажи еще, что больше не будешь. – В голосе Эля столько великолепной иронии, хоть погибай от зависти.

Я осторожненько усаживаюсь обратно на диван, аккуратно уложив все еще сжатые в кулаки руки на колени, и коротко говорю:

- И все же ложись спать.

Он тихо смеется, после чего внезапно растягивается на диване, бесцеремонно умостив голову у меня на коленях. Я буквально в последний момент успеваю убрать руки. Попытка облачить в слова нахлынувшие чувства и ощущения с треском проваливается, так что в итоге меня хватает только на ошарашенное «Э?!»

- А в чем дело, Кристен? – невозмутимо интересуется этот невозможный человек. – Кто-то ведь обещал караулить мой сон, вот и займись этим.

- Наглость – второе счастье, - ворчу я в ответ.

Впрочем, сомневаюсь, что Эль меня услышал, потому как отрубился моментально. И это неудивительно, учитывая, что по его словам, он нормально не спал последние лет десять… Ума не приложу, как такое вообще возможно. Воистину неисповедимы способности человека, если зажать его в угол…

Где-то через час я чувствую, что глаза опять начинают слипаться. Надо срочно выпить какой-нибудь энергетический напиток или, на худой конец, кофе, но я сильно сомневаюсь, что в этом доме есть что-то подобное. Да даже если бы и было, то вряд ли это можно употреблять в пищу. А одинокой девушке шататься ночью по городу в поисках круглосуточного магазина тоже не дело.

Силясь придумать хоть сколько-нибудь действенный способ борьбы со сном, невольно вспоминаю «Кошмар на улице Вязов» и, особо не задумываясь над тем, что делаю, начинаю тихо даже не петь, а бормотать песенку оттуда. Надо заставлять мозг работать, а вспоминать слова какой бы то ни было песни – не худший для этого способ.



И снова, и снова, пока слова песенки окончательно не приедаются. Не растерявшись, начинаю вспоминать и напевать все популярные песни, которые знаю. Когда мои знания песен исчерпывают себя и память больше не может подкинуть ничего подходящего, и когда в горле начинает першить от бесконечного бормотания, часы показывают уже полпятого утра. Голова Эля все так же покоится на моих коленях, которые уже начинают затекать. Однако я не двигаюсь. Сомневаюсь, конечно, что Эль из-за этого проснется, но лучше лишний раз не рисковать.

В какой-то момент я все же совершаю грандиозную ошибку: закрываю глаза. И этого оказывается более чем достаточно, чтобы моментально провалиться в объятья Морфея, настойчиво караулившего меня всю ночь. Стоит заметить, что бог сновидений оказался на редкость мстительной личностью, так что вместо сладких грез мне приснились – о, ужас! – Телепузики, которых Джейн как-то смотрела еще лет этак семь-восемь назад, когда мы год жили в Москве. О, Боги! Лучше бы я вообще не засыпала…

Как бы там ни было, проспала я достаточно долго, и когда открыла, наконец, глаза, был уже день. Часа три наверное. Эль, что совсем неудивительно, по-прежнему спал, а вот мои одеревеневшие за время ночи колени отчаянно просили пощады. Осторожно переложив его со своих ног на диван, я встаю и хочу пройтись и осмотреть дом целиком при свете дня. Не тут-то было! Ноги мало интересовало мое мнение, и исправно функционировать они отказались наотрез. Так что пришлось потратить еще полчаса на то, чтобы путем точечного массажа, которому меня когда-то научила Миса, привести их в порядок. Однако на смену возмущенным ногам пришел возмущенный желудок, требующий пищу, которой, разумеется, не было. Порывшись в карманах и обнаружив, что я не так уж и богата (какие-то жалкие сто пятьдесят долларов, какая-то мелочь и пластиковая карта), я вздыхаю, но все же на свой страх и риск отправляюсь за покупками.

Заблудиться в большом незнакомом городе не боюсь совершенно - топографическим кретинизмом не страдала отродясь. Да и бродить особо долго не пришлось, универмаг обнаружился буквально в паре кварталов. Вот только проблемы с этим не закончились. Начать с того, что я совершенно напрочь забыла, что я не в Америке, а в Англии, а, следовательно, доллары тут неприемлемы. Проклиная все на свете, под яростное урчание желудка пришлось идти разыскивать местный пункт обмена валюты, пользуясь указаниями пожилой продавщицы. Терпеливо подождав, пока там закончится технологический перерыв, отстояв получасовую очередь, я, наконец, получаю в свое распоряжение около сотни фунтов стерлингов и с чувством выполненного долга возвращаюсь знакомой дорогой в универмаг. Взяв замороженные куриные котлеты для себя и первый попавший под руку небольшой торт для Эля, который неровен час проснется, если уже не проснулся, пока я тут покоряю лондонские улицы, а также захватив маленькую баночку кофе и килограммовый мешок сахара, иду у кассе. Продавщица, недавно объяснявшая мне путь до пункта обмена валюты, смотрит на меня с заметным сочувствием, но ничего не говорит.

По пути домой… ну, по крайней мере, к тому дому, в котором мы были вынуждены остаться на ночь, я восторженно кручу головой, с интересом разглядывая дома и магазины, окружавшие меня со всех сторон. К сожалению, район, где я нахожусь, далек от центра, так что ни здание Парламента, ни известный на весь мир Биг Бен я так и не увидела. Но и того, что было у меня перед глазами, оказалось достаточно. Иду не тем путем, которым тогда шла к универмагу, а срезаю угол через небольшой парк. Что бы ни рассказывал Эль, город и правда замечательный. Мысленно отмечаю, что стоит как-нибудь съездить сюда просто отдохнуть и вволю нагуляться, осмотреть все местные достопримечательности и…

Мысль внезапно обрывается, потому что в этот момент я выхожу на ту улицу, где мы остановились, и моим глазам, наконец, предстает этот столь нелюбимый Элем дом. Вчера, в полутьме я его практически не разглядела, зато сейчас все вижу прекрасно. И ведь с виду вроде дом как дом, ничего особенного. Ну старый, ну потрепанный, ну в окружавшем его железном заборе не хватало почти половины прутьев, но на этой улице многие дома могли похвастаться тем же. Два соседских дома по одну и по другую сторону от этого, кстати, также пустовали, как и несколько домов на другой стороне дороги. Конечно, у меня предвзятое отношение, но я упорно чувствую исходящий от нашего дома негатив. Я бы ничуть не удивилась, если бы узнала, что все пустующие ныне дома опустели как раз после того, как были убиты хозяева этого дома, и его влияние начало распространяться на соседей, как какая-то чудовищная эпидемия…

В гостиной стоит все такая же тишина, что была и до моего ухода. Эль все еще спит, вальяжно развалившись на спине и свесив с дивана руку. Ну что ж, спит и пусть спит, а я займусь готовкой. Хотя, пожалуй, это слишком сильно сказано, ибо чтобы пожарить котлеты особого ума не надо, а больше-то все равно ничего нет.

Уже через полчаса котлеты съедены, немытая кружка из-под кофе стоит на столе, а я, сытая и вполне довольная жизнью, полна сил и готова к новым чудовищным откровениям. Но так как мой единственный возможный собеседник мирно дрыхнет, а будить его сейчас будет каким-то совсем уж запредельным свинством, я иду на второй этаж.

Там бесцеремонно сую нос в первую попавшуюся комнату, очевидно когда-то принадлежавшую мужу и жене. Двойная кровать, большой комод, зеркало на стене, прикроватные тумбочки – типичные атрибуты среднестатистической супружеской спальни. Любопытство – страшная сила, так что я, забыв обо всех приличиях и моральных нормах, лениво роюсь в немногочисленных находящихся тут вещах, покрытых толстым слоем пыли, но это занятие мне быстро наскучивает.

Вторая комната на этаже, как нетрудно догадаться, принадлежала бабушке. По крайней мере, комод, полный старомодных ночных рубашек и прочих вещей, старенькая библия, пухлый томик которой лежит на трюмо, явно свидетельствуют в пользу этой версии.

Покончив с досмотром всех помещений второго этажа, я застываю перед лестницей на чердак, ибо не совсем уверена, что имею право туда заходить. Ведь Эль как-то говорил, что терпеть не может, когда кто-то заходит в его комнату. А чердак этого дома, как ни крути, тоже когда-то был ею.

- А, была не была, - машу рукой я и уверенно поднимаюсь наверх.

Вот уж какая комната ни при каких условиях не могла соответствовать ничьим даже самым скромным представлениям о жилом помещении. Крошечная комнатушка площадью от силы семь-восемь квадратных метров с продуваемыми насквозь дырявыми стенами, практически голым полом и потолком и маленьким окошком, пролезть в которое взрослому человеку вряд ли представится возможным. Даже Миса с ее миниатюрным сложением вряд ли протиснется. Две кровати, стоящие друг напротив друга у противоположных стен по обе стороны от окошка, маленькая не то тумбочка, не то столик, два жалких латаных коврика у каждой из кроватей и лампочка под потолком – вот и все убранство.

На смену шоку от увиденного пришло справедливое негодование из-за тогдашнего решения властей, передавших опеку над детьми неизвестно кому. Хотя я не слишком люблю детей, но это просто не лезло ни в какие ворота.

Выглянув в окно, я увидела парк, по которому шла, когда возвращалась из универмага. Возможно, это в нем Эль тогда спрятался после побега, и поэтому его не нашли… Непроизвольно проведя ладонью по спинке одной из кроватей, я вскрикиваю от неожиданности и вынужденно переключаю внимание на свою верхнюю конечность. В самый центр ладони впилась широкая заноза, видимо, когда-то бывшая частью кровати, до которой я имела счастье дотронуться. Сморщившись, я подцепляю ее двумя ногтями и резко выдергиваю из-под кожи – процесс не столько болезненный, сколько неприятный внешне. Удивительно, но даже крови нет. Глянув после этого на спинку кровати, об которую я травмировалась, я обнаруживаю и причину этого. Некогда покрытое лаком дерево сплошь изрыто какими-то выбоинами, словно по спинке долго, упорно и методично колотили каким-то острым предметом, причем, с разной силой. Повезло еще, что я «поймала» только одну занозу, а не три-четыре за раз.

Обстоятельно стряхнув пыль с такого же старого и латаного, как и прикроватные коврики, покрывала, присаживаюсь на ту же кровать. Копаться в вещах тут невозможно из-за отсутствия таковых, но даже если бы они и были, я все равно бы не стала этого делать.

- Мдааа… - негромко тяну я. – Не хотела бы я здесь жить… Даже сейчас здесь прохладно, а что же тогда творится зимой?

Не зная, чем бы заняться, снимаю с руки браслет и начинаю задумчиво раскручивать его на пальце, потом подбрасываю вверх и ловлю пальцем другой руки. Еще в детстве это было одним из моих любимых способов убить время. Давненько я этим не занималась, совсем форму растеряла.

Словно в подтверждение этих мыслей, браслет срывается с пальца и, перелетев через комнату, залетает под другую кровать.

- Черт! – ругаюсь я, становясь на корточки и заглядывая туда, приподнимая край пыльного покрывала. Браслет, чуть блестя, лежит у самой стены.

Попытка его достать ни к чему не приводит: рука слишком короткая, чтобы дотянуться, нога в такую узкую щель не пролезет, а зацепить нечем.

- Это даже на шутку не похоже, - ворчу я, укладываясь животом на пол и все еще не оставляя надежд дотянуться до него рукой.

В какой-то момент я даже могу вскользь коснуться его пальцем, но дальше этого дело не заходит. После пяти минут мучений, вся в пыли, грязи и еще бог знает чём, я сдаюсь и поднимаюсь на ноги, поспешно отряхивая одежду и ругая себя за несообразительность. И почему мне сразу не пришла в голову идея о том, что кровать можно просто отодвинуть от стены? Приведя в исполнение этот план, я буквально на десять сантиметров оттаскиваю на удивление тяжелую кровать от стены, после чего, откинув пыльное покрывало, опять ложусь на живот на матрас и засовываю руку в открывшуюся дыру. Нащупав искомый браслет, я уже собираюсь, было, вытащить его обратно на свет божий, но в этот момент моя рука натыкается еще на что-то, на ощупь похожее на какую-то не то книгу, не то тетрадь. Однако вытащить и ее тоже не удается, потому как она застряла и вообще не двигается. Плюнь на это и уйди – вот самый разумный вариант моих дальнейших действий, но, кажется, сейчас я при всем желании не смогла бы вести себя разумно. Достав браслет и бросив его на кровать рядом с собой, я снова засовываю руку между стеной и кроватью. Осторожно потянув на себя доступный ладони клочок неизвестного печатного издания, убеждаюсь, что книжка-тетрадка вовсе не лежит на полу, а каким-то образом висит на внутренней стороне бока кровати. Хорошенькие дела! Высунув от усердия язык и как следует собравшись с силами, я отодвигаю злосчастную кровать от стены еще на несколько сантиметров и потом уже засовываю в щель сразу обе руки и голову. Хотя, конечно, разглядеть в этом полумраке мало что удастся, но все-таки. Пыль нещадно засыпает глаза, так что приходится бесконечно щуриться. Зато засунув руки по локоть под кровать, не составляет труда нащупать этакий небольшой потайной карман. Немного усердия, немного терпения, и злосчастная брошюрка, наконец-то оказывается в моих руках. При детальном рассмотрении это оказывается вовсе даже не книжка, а толстая тетрадь в черном кожаном переплете (п/а: Со зловещим названием Death Note на обложке. Бу-га-га!)

Кое-как задвинув кровать обратно, я тут же усаживаюсь на нее и открываю тетрадь на первой странице. К моему удивлению, там оказываются вовсе не грандиозные секретные записи, а какие-то бухгалтерские расчеты. Словно кто-то подсчитывал прибыли и убытки и составлял план каких-то покупок. Озадаченно почесав затылок, я перелистываю страницу, потом еще раз и еще. И на каждой странице такие же однотипные записи, только цифры всегда разные. Пролистав больше половины, я разочарованно вздыхаю. Стоило ли так мучиться из-за такой туфты… И уже собираюсь закрыть тетрадь и убрать куда подальше с глаз долой, когда мой взгляд падает на одну из страниц ближе к концу. Она сплошь исписана, причем, другим почерком, да и уже не цифрами, а многочисленными короткими предложениями. Пролистываю немного назад, чтобы найти то место, с которого начался переход, после чего пристально смотрю на самый верх страницы, где неровным почерком, чем-то напоминающим печатные буквы, кто-то старательно вывел «Нашел в подвале тетрадь. Джейсон не заметил». Содержательно, ничего не скажешь… честно говоря, чтение не показалось мне таким уж увлекательным занятием. Тетрадь оказалась чем-то вроде дневника, который, как я поняла, вел брат Эля. Вот только, в отличие от некоторых, он то ли не был большим любителем рассказывать о своих чувствах, то ли просто не мог в силу возраста выразить их словами. Так что изъяснялся в основном очень коротко, постепенно и методично исписывая одну страницу за другой, описывая свой быт.

«Плохо спал. Опять снилась мама».

«На завтрак опять подгоревшая яичница. Мерзость».

«Джейсон и Жанна ушли. Дома бабка».

«Хотел снова сходить в подвал. Закрыто».

«Бабка снова кричит на нас».

«Эль тоже плохо спит. Разбудил меня ночью. Я не сказал ему про сны».

«Порвался носок. Опять ночью замерзнут ноги».

И так до бесконечности. По сути ничего интересного, сухая констатация фактов, и ничего больше. Как я поняла, он писал тут каждый день по нескольку предложений. Если честно, не совсем понимаю смысл всего этого. Ведь у него был брат, с которым можно было поговорить… Но, как говорится, чужая душа – потемки, так что...

В этот момент снизу раздаются шаги, и я вздрагиваю, чувствуя себя так, словно хозяин дома сейчас застукает меня выбирающейся из подвала и перемазанной его же любимым вареньем. Пулей вылетев с чердака и спустившись на первый этаж, обнаруживаю, что Эль наконец-то проснулся и уже принялся за поедание торта, который я оставила на столе (убирать его в холодильник не было смысла, ибо электричества все равно нет).

- Ну, как спалось? – непринужденно интересуюсь я, навалившись спиной на дверной косяк и умиляясь этой картине. И тут же сама отвечаю. – И не думай говорить, что все плохо. Стал бы ты дрыхнуть почти сутки, если бы сны тебе не нравились. Ну давай-давай, скажи, что я была права, когда уговаривала тебя поспать.

- Ты была права, - эхом отзывается Эль, жуя бисквит, хотя особой благодарности в его голосе не чувствуется. А потом внезапно улыбается. – Спасибо, Кристен.

- Не за что. – Я уже улыбаюсь до ушей, а на душе такая невероятная легкость, словно заново родилась.

- А что у тебя в руках? – Эль, наконец, замечает толстую тетрадь, и врожденная любознательность не может позволить ему остаться безучастным к чему бы то ни было.

- Ну, надо же мне было чем-то заниматься, - почему-то виновато пожимаю плечами я, - так что я случайно наткнулась на дневник твоего брата...

- Бейонда? – удивленно переспрашивает он, протягивая руку и молчаливо требуя передать ему сие писание.

Я отдаю ему тетрадь, раскрыв ее на первой исписанной предложениями странице, и на какой-то, впрочем, довольно незначительный промежуток времени Эль буквально выпадает из этого мира, углубившись в чтение.

- А, это я хорошо помню... – внезапно говорит он, когда я опять завариваю кофе... – это как раз было за пару недель до того, как мы собрались бежать...

Заглянув Элю через плечо, я глазами пытаюсь отыскать предложение, привлекшее его внимание.

- Вот это, - указывает пальцем он почти в середину страницы.

- «Сегодня к нам запрыгнула соседская кошка. Покормили. Джейсон увидел ее и выбросил в окно», - вслух читаю я, непроизвольно ежась и переводя взгляд на следующее предложение. – «Я хочу убить его!»

- Нам тогда здорово досталось, - негромко говорит Эль. Это воспоминание явно не было самым радостным в его жизни. – Бейонд тогда почти неделю провалялся в кровати... Я и понятия не имел, что он вел дневник. Почему он не показывал его мне?

- Не хотел, чтобы ты беспокоился, - нерешительно произношу я. – Он писал, что ему снились кошмары. О том дне...

- Кристен, ты можешь ненадолго оставить меня одного? – внезапно не своим голосом спрашивает он, не отрываясь от тетради.

Меня эта просьба ничуть не удивляет, так что я только киваю и выхожу в гостиную. Решительно не зная, чем заняться, укладываюсь на все тот же грешный диван, который недавно занимал Эль. Так как связи нет, и позвонить домой дабы узнать, все ли там в порядке, не представляется возможным, я просто открываю на сотовом «Дело о светящихся пальцах» Гарднера и углубляюсь в чтение.

Не знаю, сколько проходит времени – когда я дорываюсь до романов про Перри Мейсона, я напрочь отключаюсь от реальности – но в какой-то момент легкое прикосновение к плечу вырывает меня из зала суда и возвращает в реальный мир.

- Нам лучше поспешить, - говорит Эль, стоя у изголовья. – Если не поторопимся, то опять не успеем на последний автобус, а оставаться здесь вторую ночь подряд я как-то не горю желанием.

- Ну ладно, - я пожимаю плечами и поднимаюсь на ноги.

Эль уже в прихожей: обувается, одевается и шуршит полиэтиленовым пакетом, в который сложил остатки того, что я купила. Так что я со спокойной душой следую его примеру.

Том 2. Глава 3. Отдых

По дороге к остановке он без конца ворчит на тему того, что междугородние автобусы прекращают ходить слишком уж рано, тем самым обрекая людей проводить ночи в этой дыре. Дырой, естественно был Лондон, с чем я в корне не согласна, но не спешу оглашать вслух свои мысли – все равно ведь не поможет, а спорить нет особого настроения, тем более по такому пустяковому поводу.

К моему удивлению, народу на остановке намного больше, чем было в прошлый раз, когда мы ехали в пригород. Впрочем, оно и неудивительно, ибо тогда мы ехали днем, а сейчас вечер и к тому же пятница, так что люди идут с работы. В ожидании автобуса толпа на остановке все больше разрастается и, когда, наконец, транспорт приходит, буквально подхватывает нас и тащит по течению в салон.

Все это до ужаса напоминает нашу первую поездку на автобусе в самом начале нашего странного знакомства – тогда была такая же давка, разве что тогда мы заходили последними, и нас прижали к двери. А сейчас мы были в самом центре человеческой массы, что явно не способствовало улучшению настроения Эля. Что до меня, то я, как полная дура, была совершенно счастлива, когда автобус тронулся, и этот толчок буквально швырнул меня в его объятья. А так как со всех сторон напирали люди, отстраниться вовсе не представлялось возможным. Впрочем, кажется, ему это было не так уж неприятно, так что я, внаглую пользуясь случаем, прижимаюсь еще ближе, мягко и ненавязчиво обнимая его за пояс. Чувствую, как горят мои щеки, и голова просто идет кругом от ощущения его близости. Черт, я и представить не могла, что путь от одной остановки до другой может быть таким долгим... В прошлый раз казалось, что мы доехали всего за несколько минут. А сейчас кажется, что едем уже целую вечность. Ну и пусть. Честно, простояла бы вот так, прижавшись к нему, хоть сколько. Практически слыша, как бьется его сердце, и, не отводя взгляда, смотря в его темные глаза, такие глубокие и немного насмешливые.

Но, к сожалению, все хорошее имеет дурацкую привычку кончаться, и эта поездка на автобусе вовсе не является исключением из этого правила. Через полчаса мы выходим на конечной остановке вместе с другими людьми и неспеша идем к дому. Некоторое время я отчаянно пытаюсь сообразить свою дальнейшую схему поведения, но у меня не слишком-то получается. Мои мысли, коих в начале и так было довольно скудное количество, окончательно покидают мою горемычную голову. Так что я иду с гордо поднятой головой, с широкой улыбкой идиота на лице, мертвой хваткой вцепившись в руку Эля. Сам он, слава богу, не спешит комментировать мое прискорбное состояние, а просто идет, глядя перед собой не то задумчиво, не то мечтательно. Но, кажется, за этот небольшой промежуток времени он здорово расслабился – вот что значит хорошо выспаться и обсудить свои проблемы вслух. Знала бы, что все это даст такой сокрушительный эффект, так сама бы вытащила Эля в эту поездку еще месяц назад!

- Все это очень хорошо, Кристен, - говорит Эль, когда мы подходим к двери дома. – Но не могла бы ты все же отпустить мою руку, чтобы я смог достать ключи?

К тому моменту я начинаю соображать получше, чем пятнадцать минут назад, когда мы сошли с автобуса. Оно и неудивительно – небольшая прогулка по прохладной улице наравне с мягким ветерком как нельзя лучше способствует восстановлению ясности сознания и трезвости ума. Так что просьбу Эля выполняю незамедлительно, спокойно отойдя в сторонку и наблюдая, как он, найдя нужный ключ, начинает колдовать с замками.





Вечер проходит совершенно спокойно. В гостиной Эль, забравшись с ногами на диван, уткнулся в дневник Бейонда и не обращает ни малейшего внимания ни на меня, ни на какие-либо другие внешние раздражители. Это немного обидно, что моей компании он предпочитает компанию тетради, но я и не думаю обижаться, все же его можно понять. Так что я, поняв, что сегодня вечером я осталась без собеседника, иду на второй этаж, в комнату, где есть компьютер. Раз уж Эль желанием общаться сегодня не горит, я вполне могу позволить себе поговорить с теми, кто остался в Кембридже. Благо, Ватари исправно оплачивал счета за все свои дома, даже если не бывал в них годами, так что никаких проблем с выходом в Интернет у меня не возникло. Стоит только включить ICQ, как мне тут же пишет Миса. Такое впечатление, будто она написала сообщение заранее, зная, что я зайду именно сейчас.

Misa-Misa: «Бяка, Кристен! Я из-за тебя только что проиграла Саю двести долларов!»

Я аж опешиваю от такого напора и ничего не понимаю, с какого такого перепуга я вдруг оказалась в чем-то виновата. А еще усмехаюсь над нелепостью возмущения Мисы, которая в кафе столько и даже больше дает официантам на чай.

Christen: «А в чем, собственно, дело-то? о_О»

Misa-Misa: «Мы с ней поспорили, выйдешь ты в сеть или нет. Она утверждала, что непременно выйдешь, ибо Эль – довольно утомительный собеседник, а я считала, что выйдешь перед самым отъездом домой, чтобы предупредить. Так что ты должна мне двести долларов, когда вернешься!»

Christen: «И не подумаю! Сама должна знать, что с Саю спорить бесполезно – она всегда права. И вообще, это вы должны мне кругленькую сумму, ибо, чует мое сердце к моему приезду от дома вряд ли что-то останется...»

Misa-Misa: «Обижаешь =_= Между прочим, мы с Лайтом сегодня делали уборку. Ну, вернее это я делала, а он оказывал мне моральную поддержку ^_^ Вот только Том почему-то начал плохо есть... И, ты знаешь, мне кажется, он тоскует по тебе».

Я только удивленно пожимаю плечами. Вообще-то горевать обо мне немного не вписывалось в мои представления о характере Тома. Обычно ему было все равно, кто находится дома, лишь бы кормили исправно, а тут - здрасьте пожалуйста! – затосковал...

Не дождавшись моего ответа, ибо мои мысли как-то автоматически переключились на странное поведение моего кота, Миса добавляет.

Misa-Misa: «Таки ходила сегодня в Университет и сообщила, что занятия в ближайшую неделю возобновляться не намереваются, так что можешь назад особо не торопиться. Как вы там, кстати, время проводите? Ходили хоть куда-нибудь?»

«Ага, в супермаркет и обратно», - мысленно усмехаюсь я, но не пишу это в ответ, а вместо этого плавно от него ухожу.

Christen: «Так, погуляли немного, ничего особенного».

Misa-Misa: «Ну гуляйте-гуляйте ^_^»

Я так и вижу, как она расплывается в ехидной улыбке, явно приукрасив мою версию какими-нибудь непристойными подробностями, но деликатно помалкивает. Собираюсь, было, спросить, как там у них дела в общем, но Миса меня опережает, написав, что ее зовет Лайт, и сразу же отключается, даже не дав мне возможности попрощаться.

В этот момент часы в гостиной отбивают девять ударов, и, словно продолжая заведенную ими странную мелодию, мой желудок отзывается протяжным урчанием. Я каким-то отголоском сознания понимаю, что все, что я сегодня съела, это несколько котлет, а потому перевожу компьютер в спящий режим и иду вниз, чтобы сварганить себе что-нибудь на перекус.

Ничего удивительного, что и в этом доме меня встречает пустой холодильник. Ума не приложу, почему мне казалось, что это будет не так, учитывая, что Ватари был тут в последний раз черте когда. Усмехнувшись, что в Англии проблемы с пищей преследуют меня с поистине маниакальным упорством, я выглядываю в гостиную. Эль по-прежнему поглощен чтением, однако, отвлекается от тетради, увидев мою высунувшуюся из-за косяка голову.

- Ты что-то хотела, Кристен? – интересуется он.

- Хотела заказать поесть, - честно отвечаю я, будучи не в настроении сейчас ползти в магазин за покупками. – Благо, есть Интернет. Вот и хотела узнать, будешь ли ты тоже что-то заказывать? И на какую сумму мне стоит рассчитывать?

- На любую, - отмахивается Эль, - можешь скупить все, что есть в их ресторане, если хочешь. А мне, пожалуй, ничего не надо. Хотя... – он несколько секунд задумчиво смотрит в потолок, покусывая ноготь на большом пальце, - может, каких-нибудь пирожных?

- Ладно, - улыбаюсь я и пулей лечу наверх.

Найти сайт круглосуточного ресторана со службой доставки не составляет труда, а так как мне ясно дали понять, что я могу не скромничать, я особо не вчитываюсь в цены. Пробежав пару раз глазами меню, я останавливаю свой выбор на пицце «4 сыра» и каких-то медовых пирожных, украшенных суфле и кремом, и в придачу добавляю пару ванильных коктейлей, которые, к моей великой радости там тоже есть.
Оператор, разговаривавший со мной по телефону, не солгал, сказав, что еда будет у нас уже через 20 минут, так что вскоре мы оказались счастливыми обладателями этой вкусной, но, увы, совершенно нездоровой пищи, как не преминула бы сказать Миса.

- Прошу вас, сэр, - говорю я тоном отлично вышколенной секретарши, ставя на журнальный столик перед диваном тарелку с пирожными и два стакана с коктейлем. Коробку с пиццей я просто бросаю на пол, ибо она слишком большая и совершенно не вписывается в натюрморт.

Вопреки моим ожиданиям, что дневник Бейонда у Эля придется забирать силой, он сам откладывает его в сторону. Видать, проголодался не меньше моего.

Где-то через полчаса мы внезапно обнаруживаем, что и пирожные, и пицца оказались намного сытнее, чем нам казалось сначала, так что, умяв только половину из заказанного, чувствуем, что больше кусок в горло не лезет. Пока Эль уносит остатки ужина на кухню – я справедливо решила, что не все мне работать официанткой – я вальяжно разваливаюсь на диване, который, к моему удивлению, оказывается намного удобнее, чем даже моя кровать дома в Кембридже.

- Если ты хочешь спать, Кристен, я бы посоветовал тебе пойти наверх, - замечает Эль, возвращаясь в гостиную и усаживаясь, бесцеремонно отодвинув к спинке дивана мои вытянутые ноги. – Гостиная – не лучшее место для сна.

- Ничего, - легкомысленно отмахиваюсь я, глупо улыбаясь, - мне и тут хорошо... – А потом перевожу на него вопросительный взгляд. – А что насчет тебя? Ты спать не собираешься?

- Хорошего помаленьку, - спокойно говорит он, вновь беря в руки тетрадь и ища страницу, на которой остановился.

- Идиот, - негромко, но достаточно отчетливо, чтобы он услышал, бормочу я, - на твоем месте я бы не упускала свой шанс, как следует, выспаться.

Эль в ответ тоже бурчит что-то нечленораздельное, не отрываясь от дневника. Впрочем, кажется, у него очень даже неплохое настроение, как бы он ни пытался делать вид, что чрезвычайно сосредоточен на написанном, а потому все остальное, включая меня, может идти на все четыре стороны.

Некоторое время я просто лежу, закинув одну руку за голову, и неотрывно смотрю на него, про себя изумляясь скорости чтения. Страницы мелькают одна за другой, но я не сомневаюсь, что спроси я, он наизусть процитирует мне что угодно из написанного.

Откуда-то приходит твердая уверенность, что какой бы номер я ни отколола, убивать меня не будут, а потому я могу творить, что мне вздумается. Так что в какой-то момент я резко вскакиваю, придавая телу сидячее положение, после чего хватаю Эля за плечи и тут же падаю обратно. Сделано все это было с какой-то сверхчеловеческой скоростью – вряд ли это отняло у меня больше трех секунд.

- Ты что творишь, Кристен?! – вскрикивает Эль не то испуганно, не то возмущенно, нависая прямо надо мной. Странно, что даже не предпринимает попыток сесть, словно понимает, что не отпущу.

- Думаю, - поколебавшись несколько мгновений, говорю я, загадочно улыбаясь и смотря ему в глаза.

- О чем же?

- Да так, - усмехаюсь я, - думаю, дашь ты мне по голове этой тетрадью или нет, если я еще раз тебя поцелую?

«Наглость и правда второе счастье», - ехидно замечает внутренний голос.

- А ты проверь, - усмехается в ответ и Эль.

Все тот же внутренний голос убежденно говорит, что даже если в результате я и получу в лоб этим пресловутым дневником, то дело того стоит, так что не колеблюсь ни секунды.

«И надо же мне было влюбиться в парня, который из всего съестного предпочитает одно только сладкое», - болтается где-то на задворках сознания ворчливая мысль, что, впрочем, вовсе не мешает мне вовсю наслаждаться процессом. И даже невероятно сладкий привкус во рту сейчас не имеет никакого значения.

- Бум! – торжественно объявляет Эль, отстраняясь и слегка, практически неощутимо бьет меня по макушке тетрадью, которую все это время из рук не выпускал. А потом интересуется со всей любезностью. – Я тебе уже говорил, что ты сумасшедшая?

- Ага, дважды, - невозмутимо киваю я, пресекая его попытку подняться. – И можешь сказать еще раз, сути дела это не изменит. Можно подумать, ты у нас абсолютно нормальный.

- И почему я тебя терплю, хотелось бы мне знать? – возводит глаза к потолку он.

- Потому что я единственный человек в мире, который может вытерпеть тебя самого, - шкодливым тоном хвастающегося обновкой ребенка говорю я.

- Ты совершенно невыносима.

- Твоя школа, между прочим...

- Весьма на это надеюсь.

Сказав это, Эль, окончательно уяснивший, что посидеть и почитать я ему не дам, укладывается рядом. А так как диван слишком широк для одного, но все же узковат для двоих, он бесцеремонно ложится частично на диван, частично на меня, прямо как Том, постоянно использующий мое тело в качестве матраса.

- Я тебе что, подушка? – Это должно было прозвучать как возмущение, но не тут-то было. Мало того, что при этом я улыбалась до ушей, но и просто была здорово ошарашена такой беспросветной наглостью. Все же спать вот так в обнимку с парнем, с чего-то решившим, что укладывать свою тяжелую голову на мой бюст – это хорошая идея, было для меня совершенно новым опытом!

- Между прочим, это ты меня так положила, вот теперь и отдувайся.

Этим Эль окончательно ставит мне шах и мат в нашей негласной партии, потому что с такими доводами просто не поспоришь. Приходится отметить про себя, что в словесном поединке я по-прежнему не могу с ним тягаться, но на этот раз продержалась дольше, и то хлеб. Одно радует, что Эль все же решил последовать моему совету и как следует выспаться, ибо вряд ли это удастся ему по возвращении в Кембридж.
Зато у меня сна ни в одном глазу так что я просто лежу и разглядываю потолок, в какой-то момент поймав себя на том, что начала перебирать волосы Эля совсем как шерсть своего кота. Эх, видела бы меня сейчас моя мама, и не видеть мне наследства, как ушей своих.

Последующие полтора часа я просто думаю обо всем на свете: и о том, что рассказал мне Эль, и о том, что нам надо будет со всем этим делать, и о том, как могут отреагировать остальные, если узнают, кто настоящий убийца... Потом в голове как-то сам по себе всплывает давешний разговор с Ниа, в котором он высказывал мне свое недовольство моими переменами в характере. Переосмыслив его сейчас, когда все более-менее прояснилось, я понимаю, что Ниа, как всегда, попал в точку (по идее, о нем со стопроцентной уверенностью можно сказать две вещи: Пункт первый. Ниа всегда прав; Пункт второй. Если Ниа не прав, смотри пункт первый – коротко и ясно). Я и правда изменилась, что верно, то верно. Причем, я даже сама не могу понять, когда именно это произошло. Скромной и покладистой я никогда не была – уж как мама ни извращалась с воспитательными методами, но девочки с манерами леди Викторианской эпохи из меня так и не вышло, скорей уж наоборот. И хотя мне почти всю жизнь хотелось сделать какую-нибудь запредельную безумную глупость, просто чтобы немного приукрасить серые будни, но чтобы вот так, никому не объяснив причин, взять и умотать в другую страну на неопределенный срок... до такого еще не доходило. Более того, после выпускного я вообще перестала думать о каких бы то ни было серьезных отношениях и остерегалась отправляться куда-то без друзей. А тут на тебе! Уж не знаю, с какого такого перепуга, но мое доверие к Элю практически с самого начала нашего знакомства было просто безграничным – совсем на меня не похоже. Хотя, сейчас уже поздно рассуждать об этом...

Том 2. Глава 4. Мама

Утром просыпаюсь от того, что какой-то особо обнаглевший солнечный луч, героически пробившийся между тяжелыми портьерами, светит мне в глаз. Зевая и потирая «пострадавшее» от его действий око, я сажусь и задумчиво оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, где я нахожусь и почему я, собственно, спала в гостиной. Вспомнив обстоятельства вчерашнего вечера и первой половины ночи, я сама себе поражаюсь. И когда я успела так распуститься, хотелось бы мне знать? Эль, что ли, оказал на меня такое пагубное влияние? Или Англия? Или отсутствие чьего-либо контроля? Хотя, что толку задумываться о причинах, когда достаточно лишь факта, что так оно и есть? Решительно послав подальше все эти рассуждения, чтобы с утра пораньше не забивать голову ненужными мыслями, медленно спускаю ноги с дивана и тут же дарю миру несколько непечатных проклятий, потому что обнаруживаю, что ступила точнехонько в коробку с пиццей, которую вчера так и оставила на полу. Подняв с полу все, что от нее и пиццы осталось, иду на кухню, где тут же встречаю чуть насмешливый и – о, чудо! – виноватый взгляд Эля.

- Так и знал, что ты тоже в нее наступишь, Кристен, - говорит он, кивком указывая на злосчастную коробку.

- Коли знал, так почему не убрал заранее? – возмущаюсь я, выбрасывая несостоявшийся завтрак в мусорное ведро.

- Забыл, - беззаботно пожимает плечами Эль, отпивая из кружки приличный глоток кофе, аромат которого щекочет мои ноздри. – Но не переживай, я заказал еще одну, точно такую же.

Так как за завтраком мой аппетит обычно оставляет желать лучшего, я осиливаю всего два куска, а остальное убираю в холодильник. Об отъезде в Кембридж Эль вроде пока не заикался, а значит, спешить особо некуда.

Но, каким бы чудным ни был вчерашний вечер и это утро, мы оба прекрасно понимаем, что от разговора о том деле, которое, собственно, и привело нас в Соединенное Королевства, нам не отвертеться. Так что, допив кофе, я набираю в грудь побольше воздуха и задаю волнующий меня вопрос.

- И что ты теперь собираешься делать?

- Не знаю… – медленно произносит Эль, задумчиво смотря на черную тетрадь, лежащую на краешке стола. – Если честно, просто не знаю, с чего начинать.

- Ну хорошо, - мягко, но настойчиво говорю я, - тогда давай начнем с того, что ты знаешь. Как я поняла, полицию в это вмешивать ты не собираешься, иначе давно бы рассказал все следователю, я права?

- Разумеется, ты права. – В его голос возвращаются те самые бесцветные и безжизненные интонации, с какими он рассказывал мне историю своего детства.

- Тогда как ты намерен остановить его? Ты не боишься, что он может… – я осекаюсь, ибо понимаю, что мысль пошла не в том направлении, но так как Эль вопросительно на меня смотрит, неловко заканчиваю, - … ну… убить тебя?..

- Нет, не боюсь, - внезапно улыбается он. – Зная Бейонда, я могу предположить, что с вероятностью 98,6% эта мысль не придет ему в голову. Не могу объяснить понятнее, но можешь быть спокойна, что ничего подобного не произойдет.

- Ладно, - удовлетворенно киваю я, - верю. Тогда… тогда давай подойдем к этой проблеме с другой стороны. – Я внезапно начинаю чувствовать себя детективом, который по многочисленным имеющимся у него в распоряжении уликам пытается составить полную картину преступления. – У тебя ведь есть мысли относительно личностей будущих жертв?

Эль смотрит на меня такими глазами, будто ожидал от меня чего угодно, но только не этого вопроса. Хотя, на мой взгляд, он самый логичный в данной ситуации.

- Ну… есть, конечно, - с небольшой заминкой отвечает он, не отводя глаз от дневника. А потом медленно поднимает взгляд и тыкает в меня пальцем. И этот его жест лучше всяких слов передает его мысли по этому поводу.

Я в ответ на это издаю какой-то странный не то нервный, не то истерический смешок, после чего протяжно вздыхаю, словно говоря «Так я и думала». По законам жанра мне, наверное, полагается впасть в панику и все такое, но плевать я хотела на все это – у меня не то что впасть в панику, но даже мало-мальски занервничать по этому поводу не получается. Словно одно только присутствие Эля действует на меня как лошадиная доза успокоительного.

- И какова вероятность этого? – на всякий случай осведомляюсь я донельзя спокойным голосом, словно это не мне только что сообщили, что я являюсь потенциальной жертвой манька-убийцы.

- Свыше восьмидесяти процентов, - ровным голосом, словно в тон мне отвечает Эль. Кажется, он несказанно рад, что ему не надо нянчиться со мной, давая какие-то там гарантии, что «все будет хорошо».

- Вот как… – произношу я, растерянно улыбаясь, а какая-то часть меня просто ликует, почему-то считая, что это самое лучшее, что случилось со мной за всю эту историю с убийствами.

- Тебе не стоит так волноваться, Кристен, - внезапно хлопает меня по плечу Эль, вырывая из омута собственных мыслей и возвращая в реальность. Видимо, мой рассеянный вид не слишком-то его вдохновил. – Я же не сказал ничего такого, о чем бы ты сама не догадывалась. К тому же, кто сказал, что мы пустим все на самотек?

- Да я и не волнуюсь, - качаю головой я. – Я просто думаю… А что, если ты ошибаешься? Нет, не в отношении меня, - поспешно добавляю я, видя, что он хочет возразить. – А в отношении последовательности. Ведь ты сам говорил, что жертв будет еще две, так что… Вдруг следующая вовсе не я, а кто-то другой? Что тогда? Кто это может быть?

- Ну, наверное, Ватари, - просто говорит Эль. И это звучит так, будто я спросила у него, кто сегодня в магазин пойдет. – Или кто-то еще из моей университетской группы. А может, Ягами-кун или кто-то из твоих друзей. Хотя, это маловероятно.

- Э! А они-то тут при чем?! - вскрикиваю я. - Они же не имеют к этому никакого отношения!

- Они имеют к этому точно такое же отношение, как и мои одногруппники, - мягко возражает Эль. – Видишь ли, быть моим знакомым довольно опасно, Кристен. Но тебе все-таки не стоит из-за этого волноваться. Я почти на сто процентов уверен, что твои друзья вообще не попадут в поле его зрения. – И лукаво глянув на меня, добавляет. – В отличие от тебя.

Я только машу рукой, дескать, ладно, чего уж там.

- Но, - продолжает тем временем он, - у тебя, в отличие от всех остальных куда больше шансов уйти из рук Бейонда живой.

- Потому что ты дашь мне пару дельных советом и научишь какому-нибудь стилю восточных единоборств? – усмехаюсь я. Оставаться хоть сколько-нибудь серьезной не получается ни в какую.

- Э-э-э… – заминается на секунду Эль. – Нет, я о другом. Подожди минуту, я сейчас. – Он встает из-за стола и идет в коридор, добавляя при этом. – Проще один раз показать.

Чего греха таить, он меня этой таинственностью немало интригует, так что в ожидании его возвращения я сижу как на иголках, с трудом преодолевая желание броситься за ним следом. Через пару минут он, наконец, возвращается и небрежно плюхает на стол массивный талмуд. После чего садится на свой стул, явно не собираясь давать какие-то пояснения. Притянув книгу поближе к себе и открыв ее на первой странице, я обнаруживаю, что на самом деле это вовсе никакая и не книга, а очень объемистый фотоальбом. Просматривая одну фотографию за другой, я, кажется, начинаю понимать, что же имел в виду Эль.

- Ваша мама… – произношу я, пытаясь выразить словами то, что крутится у меня в голове.

- Заметила, да? – хмыкает Эль.

- Еще бы я не заметила… – пожимаю плечами я, разглядывая одну из последних фотографий, очевидно, сделанную незадолго до трагедии.

- Вы с ней практически одно лицо, - говорит он. – Я был, мягко говоря, в замешательстве, когда тебя впервые увидел. Совпадение невероятное…

- Но ведь Бейонд тоже об этом знает, - робко вставляю я. – Для него это не будет неожиданностью. Ведь, насколько я понимаю, он несколько раз приходил в Университет под твоей личиной и общался с нами.

- Да не в этом дело, - нетерпеливо отмахивается Эль. – Разумеется, не будет, но это и не важно. Просто… Однажды он уже видел, как кто-то убил маму, и это зрелище очень долго стояло у него перед глазами. И, если верить тому, что он тут писал, - кивает он на дневник, - то оно не исчезало даже во сне. И я здорово сомневаюсь, что он готов увидеть его наяву еще раз – даже если ты вовсе не наша мама, а просто выглядишь как она, - а тем более сделать это своими руками, что бы он там сам по этому поводу не думал… – А потом вдруг обезоруживающе улыбается. – Между прочим, именно по этой причине меня постоянно выбивает из колеи, когда ты меня целуешь.

- Ну, извини, не знала, - улыбаюсь и я. – Учту твое пожелание и в следующий раз буду просто закрывать тебе глаза.





Весь день мы посвящаем прогулке по Лондону. Эль, когда я ему сообщила, что сидеть дома – это не дело, разумеется, скорчил максимально недовольную рожу, на которую только были способны его лицевые мускулы, но все же пошел следом за мной. Видимо, справедливо решил, что, сидя на одном месте, мы ничего не придумаем, а в таком случае, почему бы не развеяться и потом не подумать на свежую голову. Тем более, вряд ли нам что-то угрожает тут, в Англии… Так что мы гуляем по набережным и небольшим улочкам, периодически перекусывая легкими пирожными в маленьких уютных кафе. По такому случаю я даже на некоторое время забываю про свою ненависть к сладкому и по этому поводу не возмущаюсь.

Кажется, эта прогулка все же подняла настроение Элю, изрядно испорченное фактом пребывания в ненавистном городе и нелегким утренним разговором. Я же, в свою очередь, беспрестанно трещу о всякой ерунде, лишь бы отвлечь его от плохих мыслей, даже зная наверняка, что он слушает меня в пол-уха.

Впрочем, заходить в какой бы то ни было музей Эль отказывается наотрез, заявив, что там слишком много народу. Я только протяжно и чуть разочарованно вздыхаю, ибо все же хотела посмотреть на Тауэр, но, увидев у входа толпу туристов человек этак двести, понимаю, что он, пожалуй, прав. Вместо этого мы идем по каким-то магазинчикам с сувенирами и покупаем всякую мелочь в подарок тем, кто остался в Кембридже.

Вечером, когда мы решаем, что прогулка наша, пожалуй, слегка затянулась, уже становится совсем темно. Злосчастный автобус, в котором нам предстоит добираться до пригорода, опять полнехонек, к моей величайшей радости…

На ужин Эль опять заказывает все в том же Интернет-магазине пирожные, а я доедаю пиццу, запивая ее то кофе с молоком, то молочным коктейлем из бокала Эля, в зависимости от того, что попадает мне под руку. Говорить о Бейонде у нас нет настроения, так что, набив на ночь желудки, мы расходимся по комнатам: я – в ту самую, с компьютером, надеясь перед сном еще поговорить с друзьями, а Эль – бог знает куда, ибо комнат в этом до неприличия роскошном доме предостаточно.

Потянувшись до хруста и бросив на стул кофту, я сажусь за компьютер и врубаю «аську». И стоит мне это сделать, как тут же мне приходит сообщение от Саю, практически в тот же самый момент, как мой статус меняется на «В сети». Совсем как тогда от Мисы. И как они успевают так быстро реагировать, хотелось бы мне знать?

Sayu-chan: «О, кого я вижу! Только не говори мне, что ты только что проснулась!»

Christen: «Бог с тобой! Вообще-то мы только что вернулись домой. Гуляли почти весь день и накупили вам кучу каких-то побрякушек».

Sayu-chan: «Везет тебе. Погоди, я сейчас остальных позову».

И действительно, где-то через минуту в сеть выходит Такада, Миса, и Лайт, так что приходится организовать общий чат. Для удобства.

Taki: «Привет, Крис! Не ждали тебя так скоро. Как отдых?»

Christen: «Все отлично! Как у вас там?»

Misa-Misa: «Том по-прежнему тоскует(( Даже есть стал меньше. И вообще, без вас скучно! Возвращайтесь уже! >.<»

Christen: «Как только, так сразу. Что там в Универе?»

Light: «Занятий по-прежнему нет. Поговаривали что-то насчет ближайших десяти дней, но никаких заявлений так и не сделали».

Taki: «Кстати, Теру не в восторге, что вы с Элем так внезапно взяли и уехали. Прожужжал мне вчера все уши. Я говорила ему, что вы никакого отношения ко всему этому не имеете, и вообще принципиально ни во что не вмешиваетесь, а он бурчал и бурчал что-то».

На этом месте я не удерживаюсь и прыскаю. Да уж, не имеем мы ко всему этому отношения, как же! По ходу, чутье у следователя на месте, раз уж его насторожил наш отъезд…

Christen: «Ничего, мы скоро вернемся. Может, дня через два-три…»

Sayu-chan: «Можете не спешить. Кто мы такие, чтобы мешать вам наслаждаться свиданием? А вообще, вы там ходили куда-нибудь или нет? Хоть в Тауэр-то заглянули?»

Christen: «Ага, но только для того, чтобы сразу же оттуда выйти. Знали бы вы, сколько там народу =.=’’’’»

Sayu-chan: «Ясно… О, тогда чтобы привезла кучу фотографий! Вот. Из разных мест Лондона!»

Misa-Misa: «Как у вас, там кстати, погода?»

Christen: «Тепло. Градусов 15».

Light: «Везет. У нас опять похолодало».

Christen: «Сочувствую. Ладно, народ, пошла я спать. Пока!»

Light: «Спокойной ночи».

Taki: «Пока-пока))»

Misa-Misa: «Спать?! Еще только пять!»

Christen: «У нас вообще-то уже десять))))»

Misa-Misa: «А, совсем забыла про часовые пояса) Ну тогда пока)»

Sayu-chan: «Бяка, Кристен! Ну хоть бы часик еще посидела… Я только собиралась у тебя спросить кое-какие подробности)))))»

Christen: «Перебьешься)) :-P»

Sayu-chan: «-.-»

Я усмехаюсь и отключаюсь, а то знаю я Саю, прощание с ней и правда может затянуться на час, а это как-то не входит в мои планы на сегодняшний вечер. Моя домашняя привычка спать в одежде никуда не делась, так что я просто падаю, в чем есть, на кровать и сосредоточенно пытаюсь уснуть. Черта с два! Бесконечно ворочаясь с одного бока на другой в отчаянной попытке найти удобное положение, я только больше и больше отгоняю сон, и через почти два часа мучений он уходит окончательно. Пожалев, что рядом нет Тома, прикосновение к шерсти которого всегда действовало на меня в таких ситуациях успокаивающее, а, заодно прокляв на чем свет стоит себя за то, что напилась на ночь кофе, я решительно встаю с кровати и медленно выхожу из комнаты. Боясь скрипнуть какой-нибудь половицей, спускаюсь на первый этаж в гостиную в надежде, что там можно будет найти, что почитать. Во всем доме стоит гробовая тишина, нарушаемая разве что тиканьем настенных часов.

- Ты чего не спишь, Кристен?

Эль так внезапно вырастает у меня за спиной, что я вскрикиваю от неожиданности и чуть не сваливаюсь с лестницы. Сердце немедленно дезертирует в пятки, а я подскакиваю на месте, в воздухе поворачиваясь к нему.

- Какого черта ты меня так пугаешь?! – воплю я, все еще пытаясь прийти в себя.

- Прости, - говорит он, немного отстраняясь назад из-за моего напора. – Я собирался выпить воды. Смотрю, а тут ты крадешься.

«Отличное объяснение, - про себя ворчу я. – Но это вовсе не повод меня пугать». Но этого вслух я не говорю, вместо этого спускаюсь, наконец, на первый этаж.

- Сам-то чего не спишь? – интересуюсь я, усевшись на табурет и наблюдая за тем, как Эль выпивает один стакан за другим.

- А я спал, - передергивает плечами он. – Но… Словом, выспался я.

- Тебе опять снился кошмар? – спрашиваю я, чувствуя, как по спине бегут мурашки, потому что кажется мне, что я не ошибаюсь.

Эль молчит некоторое время, словно раздумывает, стоит мне что-то знать или нет, а потом качает головой.

- Не тот, что раньше. Я… я видел Бейонда… Будто он сейчас тоже здесь, в Англии. И, ты знаешь, с тех пор, как проснулся, я никак не могу избавиться от ощущения, что так оно и есть.

- Да ну, глупости, - мягко говорю я, похлопывая его по плечу. – Что ему здесь делать? А у тебя просто паранойя на почве всего этого. Ты просто устал, плюс тебе пришлось вспоминать то, что ты так долго старался забыть, да еще и Лондон, где все это произошло… Думаю, тебе стоит попробовать еще раз поспать. Если хочешь, я могу посидеть рядом, трогательно держа тебя за ручку, и спеть колыбельную.

- Спасибо, не стоит, - улыбаясь, снова качает головой Эль. – Я, пожалуй, лучше телевизор посмотрю.

- Надеюсь, не «Декстера»? – хмурюсь я, опасаясь, как бы в свете последних событий его снова не потянуло смотреть этот грешный сериал.

- Ну что ты, тут нет этого диска, - успокаивает меня он, усаживаясь на диван в гостиной и включая телевизор.

У меня все еще теплится надежда хоть как-то, но выспаться, так что я решаю не составлять ему компанию, а иду обратно в комнату. Книг, которые бы меня заинтересовали, в гостиной не нашлось, а идти копаться в личной библиотеке Ватари у меня нет особого настроения. Так что, вновь оказавшись в кровати, я открываю на первой попавшейся странице дневник Бейонда, который прихватила с кухни. И где были мои мозги, когда я выбрала его в качестве чтива на ночь, хотелось бы мне знать?!

Единственным плюсом этого было, пожалуй, то, что в конце концов я все же уснула, вот только сны совсем не радовали. Неудивительно, что Элю начали сниться кошмары, учитывая, что в последнее время он вообще не расставался с этой писаниной, если уж даже меня проняло.

Многочисленные просмотренные фильмы о маньяках вроде всех частей «Пилы», «1001 маньяка» да «Поворота не туда», полагаю, так же наложили свой отпечаток на это сновидение. В общем, мне приснилось, что я лежу на столе в тесной комнате, стены которой были увешаны кошмарными сувенирами, которые остались от несчастных жертв Гарвардского палача, вроде вырванных глазных яблок, занявших почетное место в банке на нижней полке, доброй дюжины языков и прочей нелицеприятной мерзости в том же духе. Причем, лежала не просто на столе, а в черном пластиковом мешке, в котором коронеры обычно перевозят трупы. Молния на нем была расстегнута до середины, однако, выбраться я почему-то не могла – даже чтобы едва пошевелить пальцами, пришлось приложить немалые усилия. Короче говоря, больше всего я походила на труп, лежащий в морге в ожидании патологоанатома. В придачу ко всему, я отлично знала, что он должен вот-вот подойти, и что я при всем желании не смогу ему что-то противопоставить. Ему. Человеку, познавшему на собственно опыте все «прелести» жизни и безжалостному убийце. Человеку, на глазах у которого неизвестный убил отца и мать. Человеку, который сам без доли сомнения перерезал горло трем ни в чем не повинным людям. Человеку, который хочет причинить Элю страдания и который самому Элю дороже жизни. Его брату. Однако время шло, а он все не появлялся. И в душе появилась идиотская надежда, что все обойдется. А еще был страх, что чему быть, того не миновать, что никакая надежда не поможет мне избежать своей участи. Временами я слышала звуки, похожие на шаги, раздающиеся в другой комнате, и каждый такой звук заставлял меня нервничать все больше и больше. Каждый раз, слыша его, я замирала в ожидании, что сейчас раздастся звук дверного замка, и мой мучитель и убийца, наконец, явится по мою душу.




В моей, не слишком богатой на какие бы то ни было сюрпризы жизни никогда не было такого случая, когда мне бы грозила реальная опасность, поэтому я не могу, сказать, каково это, например, пытаться выбраться из горящей машины после автокатастрофы или быть лицом к лицу с грабителем, тычущим тебе в лицо оружием. Но могу сказать одно: после этого проклятого сна я хорошо поняла, что означает поговорка «Ожидание смерти намного хуже самой смерти». Проснулась я ближе к десяти утра совершенно разбитая, словно всю ночь не спала, а разгружала вагоны с цементом.

- О, вижу, тебе тоже спалось не слишком хорошо, - констатирует Эль, когда я, широко зевая, спускаюсь в гостиную.

Я только отмахиваюсь и, отобрав у него молочный коктейль, яростно набрасываюсь на напиток.

- Кстати, - говорит он как бы между прочим, отправляя в рот одну ложку с мороженым за другой, - мне час назад позвонил Ватари. Я ему сказал, что мы сейчас здесь, так что он обещал приехать сегодня вечером и просил встретить его. Так что весьма сожалею, но наша сегодняшняя прогулка вряд ли состоится, потому что придется убираться в доме.

Я, окинув взглядом гостиную, в которой мы за каких-то два дня учинили порядочный беспорядок, признаю, что он, пожалуй, прав. Было бы как-то невежливо по отношению к хозяину дома оставить тут такой бардак. Другими словами, практически весь день мы посвятили генеральной уборке, приведя в порядок даже те комнаты, куда мы не заходили. Так что ближе к четырем часам дом сверкает чистотой, а мы, сломя голову, несемся на автобус, рискуя опоздать к прибытию самолета.

Том 2. Глава 5. Откровения

- Рюузаки, чего ж ты не сказал, что вы тут с Кристен вдвоем? – Ватари поворачивается к нам с переднего сиденья, когда мы на такси едем домой. – Я бы сразу поехал в Кембридж, чтобы не мешать вам.

- Перестань, - кривится Эль.

- Чего «перестань»-то? – подкалывает его Ватари, а потом поворачивается ко мне. – Рад вас снова видеть, юная леди. И благодарю за то, что следите за Рюузаки в мое отсутствие.

- Скорей уж он за мной, - улыбаюсь я в ответ. – Все же незнакомый большой город и все такое…

В этот момент машина останавливается у дома, и, расплатившись, мы выходим. Ватари несет на плече дорожную сумку, полную каких-то таинственных предметов, и катит за собой большой чемодан, также набитый битком, а Элю выдает два пакета. Мне не дает ничего, аргументируя это тем, что дамам не пристало таскать сумки джентльменов, так и сказал!

- О, как тут чисто, - одобрительно говорит Ватари, проходя в гостиную, над приборкой которой мы бились дольше всего, очищая от пыли всякие вазочки, свечки и прочие сувениры разных культур. – Сразу видно женскую руку.

Эль еще больше закатывает глаза, я хихикаю в тыльную сторону ладони – ведь на самом деле, инициатором уборки был он, а вовсе не я. Но сказать этого не успеваю, потому что, когда открываю рот, оказывается, что уже все разошлись. Эль со сверхчеловеческой скоростью смывается в свою комнату, Ватари уходит к себе, и только я по-прежнему стою в гостиной. Вздохнув, я тоже покидаю это помещение, но иду не в комнату, а на кухню – Ватари явно проголодался с дороги. Еды, как таковой, как не было, так и нет. По крайней мере, той, которая соответствует моему представлению о том, что необходимо человеку, вернувшемуся домой после утомительного перелета, - мы же постоянно заказывали на дом. Зато есть чай и какое-то печенье, на автомате купленное Элем во время прогулки по Лондону. Не совсем то, что требуется, конечно, но все же лучше, чем совсем ничего.






Поздним вечером, уже после обильного ужина – я все же сходила в супермаркет за нормальными продуктами, - когда в доме воцаряется почти идеальная тишина, я хочу перед сном немного потрепаться с друзьями. Но в тот момент, когда я включаю ICQ, раздается тактичный стук в дверь, и в комнату заходит Ватари.

- Прошу простить за беспокойство, - вежливо извиняется он, - но я бы хотел поговорить с вами.

Я абсолютно точно знаю, о чем будет этот разговор, потому что иных тем просто быть не может. По крайней мере, не в этот момент. Так что выключаю компьютер вовсе – вряд ли у меня после этого будет настроение с кем-то разговаривать – и поворачиваюсь к пришедшему.

- Рюузаки вам все рассказал? – не рассусоливая, интересуется Ватари.

«Как я и думала», - про себя констатирую я.

- Про своего брата? – на всякий случай уточняю я, и получив в ответ кивок, отвечаю. – Да, рассказал… – И, немного помедлив, осторожно добавляю. – Неприятная история…

- Еще бы она была приятной… – вздыхает он.

- Эль сказал, что я могу быть следующей жертвой, - говорю тем временем я. – И еще показывал, как я похожа на их с Бейондом мать.

- Да, тут он ничуть не преувеличил, - ввивает Ватари. – Помнится, я был немало ошарашен, когда вы и ваш друг Нейт пришли тогда к нам в гости. – А потом настороженно смотрит мне в глаза. – Если Рюузаки вам это рассказал, значит, он полностью вам доверяет. До этого, кроме нас с ним, обо всем этом больше никто не знал. Поэтому я хотел попросить вас не распространяться об этом… Мне бы не хотелось, чтобы у Рюузаки из-за этого были проблемы.

- Ну, что вы говорите, Ватари?! – от возмущения я аж подскакиваю на месте и сама не замечаю, что почти перехожу на крик. А, когда вспышка проходит, плюхаюсь обратно на стул. – Простите, - поспешно извиняюсь я, - но у меня и в мыслях не было кому-то что-то рассказывать, так что на этот счет можете быть спокойны.

- Ну, раз так, - как-то вмиг расслабляется Ватари, - позвольте спросить, Кристен? – тут его взгляд опять становится серьезным, но в то же время каким-то лукавым. – Скажите, а вы любите Эля?

Этот вопрос бьет меня словно молотком по голове, потому что одно дело, признаваться в подобном себе самой, даже если об этом известно всем. И совсем другое – говорить с кем-то еще… Так что я сижу, сверля взглядом свои колени, и глупо усмехаюсь.

- Ну… – наконец, выдавливаю из себя я, - как знать… Может быть…

Ватари понимающе улыбается, а потом встает со стула и идет к двери, но потом оглядывается.

- У меня в восемь утра самолет, - говорит он, - так что проснетесь вы уже, наверное, когда меня не будет. Буду ждать вас в Кембридже.

- А почему так внезапно? – удивленно спрашиваю я.

- Да я, собственно, и не собирался задерживаться здесь, - пожимает плечами Ватари. – Просто хотел заехать, чтобы убедиться, что тут все в порядке. А раз уж вы оба здесь, то волноваться мне не о чем. Так что, приятного вам отдыха!

- И вам тоже, - улыбаюсь я, радуясь, что атмосфера здорово разрядилась.

- И да, Кристен, - медленно говорит Ватари, взявшись за ручку, – пожалуйста, берегите себя… Поверьте, вы гораздо больше дороги Рюузаки, чем вам могло показаться…

Я только киваю в ответ, и, удовлетворенный этим, Ватари, наконец, оставляет меня одну. Как и предполагалось, настроение общаться с друзьями отпало напрочь, так что я, не желая посвящать тяжким думам остаток вечера и всю ночь, просто расправляю кровать и почти моментально проваливаюсь в сон.





Последующие четыре дня полны блаженного безделья и вполне себе хорошего настроения. Мы опять гуляем по городу, посещаем музеи – я все же уговорила Эля, что это не такой плохой способ коротания досуга, как ему кажется, а у него не было особого настроения со мной спорить. И вечером четвертого дня ноги приводят нас к лондонскому зоопарку. Сказать по правде, зоопарки всегда нравились мне куда больше музеев – ума не приложу, почему мы не забрели сюда раньше. Эль, кажется, полностью разделяет мою точку зрения в этом вопросе, по крайней мере, не строит вымученную гримасу, как тогда, когда мы ходили в Британский музей.

Оказывается, что Эль до самозабвения обожает животных. В жизни бы не подумала, что у него могут гореть глаза как у мальчишки, когда он смотрит на клетку с амурскими тиграми, если бы сама этого не видела. Я тоже люблю животных, иногда мне кажется, что даже больше, чем людей, но такого неземного восторга за собой отродясь не замечала, хотя, откуда мне знать, как моя реакция выглядит со стороны. В зоопарке мы задерживаемся до самого закрытия, в результате обходим его на три раза, и в конце мне буквально силой приходится утаскивать Эля оттуда, чтобы не опоздать на автобус. Помог разве что аргумент, что если мы опоздаем, то нам опять придется оставаться на ночь в том мерзком доме.

К моему удивлению, мы не только не опаздываем на автобус, но и приходим почти за дюжину минут до его прибытия. Особой давки на этот раз нет, к моему величайшему сожалению, так что вместо объятий я просто кладу голову Элю на плечо, когда мы удобно устраиваемся на свободном сидении. На меня внезапно наваливается такая усталость, будто весь свой день мы посвящали не приятной прогулке по городу, а без отдыха трудились на каменоломнях. Я даже заметить не успеваю, как засыпаю. Просыпаюсь от того, что Эль трясет меня за плечо, старательно пытаясь убедить, что я вполне смогу продолжить это увлекательное занятие дома.

Ума не приложу, как ему удалось дотащить мое полусонное тело до дома, но это все же случилось. Потому что следующее мое пробуждение произошло уже без чьего-то вмешательства. Я обнаружила себя лежащей на диване в гостиной – видимо, Эль все же решил не рисковать с тасканием меня по лестнице наверх. Впрочем, жаловаться мне не на что – это диванчик вполне подходит для сна, что бы там не думали всякие снобы. На часах около полуночи, за окном темным-темно, посему выходит, что спала я не так уж долго, часа три с половиной или четыре от силы. И не сказать, что выспалась, но подниматься к себе или же снова укладываться на диван с целью спанья нет никакого желания. Так что, как следует потянувшись, я иду на кухню. Там горит свет и слышится какая-то возня, из чего я делаю вывод, что Эль, скорее всего, именно там.

Разумеется, я не ошибаюсь в своем предположении. Эль и правда сидит за кухонным столом, сосредоточенно листая дневник Бейонда и периодически делая из него какие-то выдержки в другую тетрадь, лежащую перед ним. На мой приход никак не реагирует, собственно, скорее всего, он вовсе меня не заметил, полностью сконцентрировав свое внимание на чтении и писанине. Тихо как мышка, чтобы ему не помешать, беру чашку и наливаю ананасовый сок, после чего выпиваю залпом и наливаю еще.

- Вовсе не обязательно так красться, - спокойно говорит Эль, не отвлекаясь от чтения, и я мигом переключаю внимание с сока на него.

- А что ты, собственно, делаешь? – интересуюсь я, пытаясь прочитать его записи и комментарии.

- Да так… – неопределенно отвечает он, закрывая тетрадь, - пытался по записям из дневника понять, где он может скрываться сейчас. Не сказать, что идея завершилась успешно, но это лучше, чем ничего.

- Пожалуй, - задумчиво говорю я, решительно отставляя в сторону полупустую кружку. Хочется сказать какую-нибудь успокоительную чушь, но я никак не могу подобрать нужных слов, так что на некоторое время повисает молчание.

- Кстати, - внезапно говорит Эль, - пока ты спала, я заказал билеты обратно в Кембридж.

- Что?! Уже?! – вскрикиваю я, удивленная столь неожиданным решением. А потом приходит совесть, беспрестанно и нудно твердящая, что я и так уже целую неделю живу за чужой счет. – Ну… то есть… я хотела сказать… Почему так внезапно?

- Ватари начнет волноваться, если мы задержимся тут надолго, - ровно говорит Эль. – Он в последнее время привык, что я всегда дома там, в Кембридже. А у него уже не то здоровье, чтобы так резко изменять устоявшиеся традиции.

Это серьезный аргумент, так что я тут же затыкаюсь и не начинаю канючить, чтобы мы погостили тут еще пару-тройку дней, как собиралась сначала.

- И когда самолет? – только и интересуюсь я.

«Небось через два часа, вполне в его духе,» - недовольно ворчит внутренний голос.

- Завтра в 19.15.

Вопреки моим предположениям, времени еще более чем достаточно. По крайней мере, можно спокойно собраться, а не носиться по всему дому сломя голову в отчаянной попытке найти ту или иную вещь, кои расползлись по всему дому с пугающей скоростью.

- Завтра довольно насыщенный день, я так понимаю, - добавляет, тем временем, Эль, поняв, что как-то комментировать эту информацию я не собираюсь. – Так что тебе лучше выспаться.

- Как и тебе, - не терпящим возражений тоном говорю я, смотря на него пронзительным взглядом.

- Я лягу попозже, а сперва закончу с этим, - указывает он на тетради, лежащие на столе перед ним. – А ты иди. И учти, я завтра не стану выслушивать твое нытье относительно того, что ты не выспалась.

- Куда ты денешься? – усмехаюсь я, идя обратно в гостиную. – Ладно, так и быть. Иногда и ты даешь хорошие советы, кто бы мог подумать.





Совет Эля относительно поспать и правда неплох, и одолевающая меня зевота, стоит только выйти из кухни, наглядное тому подтверждение. Но подниматься в комнату мне по-прежнему не хочется, так что я падаю все на тот же диван, в последнее время исправно служивший мне кроватью. В сравнении с недавними, мои нынешние сны чисты и невинны. Сперва снился пустынный тропический пляж, потом какой-то огромный древний замок, так и навевающий мысли о всяких друидах и привидениях. Потом снилось, что я, как в фильме про Индиану Джонса, еду по какой-то шахте на вагонетке, несясь по рельсам с довольно приличной скоростью. Дальше был еще какой-то пустяк, в общем, ничего такого необыкновенного.

Из бесконечного путешествия по райским кущам меня вырывает легкое прикосновение руки к щеке, что вообще-то почти из ряда вон выходящее событие, ибо обычно меня такими глупостями не разбудить. Открыв глаза, вижу Эля, который сидит рядом и старательно убирает прядь волос мне за ухо. Но, увидев, что я проснулась, резко отдергивает руку, будто я собираюсь его за нее укусить.

- Ты чего не спишь? – сонно спрашиваю я, потирая левый глаз, чтобы картинка перед ним стала четкой.

- У тебя волосы спали на лицо, - чуть помедлив, говорит он, потом встает с дивана и пулей летит наверх.

«И что это было?»

Я секунд десять сижу просто в ступоре, растерянно хлопая глазами и пытаясь разложить мысли по полочкам. Прядь волос, над которой колдовал Эль, опять вылезла из-за уха, и я почти машинально убираю ее обратно. Сон как рукой снимает, зато обрушивается целый водопад различных чувств, вполне ожидаемых и тех, которые я вообще не ожидала; свойственные мне и те, что я испытывала всего раз в жизни.

Вскочив с дивана, я тоже бегу на второй этаж и практически налетаю на Эля, который почему-то так и не добрался до своей комнаты, а просто стоит посреди коридора и задумчиво перекатывается с пятки на носок и наоборот. Решительно схватив его за руку, я разворачиваю его лицом к себе.

- Чего ты так боишься? – прямо спрашиваю я, пытаясь поймать его взгляд, но он упорно отворачивается.

Эль по-прежнему хранит молчание, так что я медленно беру его за другую руку и продолжаю.

- Тебе не нужно меня бояться… А если тебе что-то надо, просто попроси…

Поддавшись порыву, я уже в который раз притягиваю его к себе и целую. И уже в который раз во рту концентрированный заряд сахара, такой ненавистный и желанный одновременно. И я заметить не успеваю, как мои пальцы впутываются в его волосы, а его удивительно сильные руки прижимают меня еще ближе. И вновь голова просто идет кругом: от Эля, его запаха, его рук, так настойчиво обнимающих меня, его губ, таких мягких, теплых и сладких, и вообще от того, что действительность, кажется, в кои-то веки оказалась намного лучше моих ожиданий. Еще какую-то неделю назад я и представить себе не могла, что все так обернется.

- Тебе ведь это нравится, ммм? – немного отстранившись, скорее утверждаю, нежели спрашиваю я.

- При всем желании не могу сказать, что ты неправа, Кристен, - тихо, с придыханием, отвечает он, и у меня нет сил удивляться, как он может в такой ситуации выстраивать такие громоздкие словесные композиции. – Но знаешь, чувство реальности происходящего у меня, кажется, отшибло напрочь.

- Может, оно и к лучшему, - негромко говорю я. – Ведь завтра мы вернемся обратно, и тебе снова придется нацепить на себя маску отстраненности и неприступности… И будет легче, если ты и не вспомнишь ничего из сегодняшнего вечера, разве нет?

Улыбка на его лице просто восхитительна, и отвечает на все вопросы намного лучше, чем любые слова. У меня в голове даже промелькивает мысль «Так вот какой ты на самом деле, Эль», но исчезает также быстро, как и появляется.

- И все же, ты совершенно безумна, Кристен, ты знаешь это? – наполовину насмешливым, наполовину восхищенным тоном спрашивает Эль.

- Да, я такая, - с удовольствием подтверждаю я. Потом какая-то часть меня тихо, но настойчиво напоминает, что наглость – второе счастье, так что я, забыв про стыд и совесть, без малейшего колебания интересуюсь. – Хочешь, продолжим?

И я заранее знаю ответ. Знаю, что могу творить все, что мне вздумается, и мне ничего за это не будет. Ну, или почти ничего… В следующую секунду я чувствую, как меня прижимают спиной к стене, а потом мы буквально вваливаемся в какую-то комнату, на ходу скидывая с себя одежду. И начинается. И поцелуи. И прикосновения. И ласки. И страсть. И желание. И я бесконечно шепчу его имя. И чувствую, как тает лед в моем сердце, которое я закрыла ото всех давным-давно. И единственной мыслью было, что сейчас мне невыразимо, невероятно хорошо. В какой-то момент, забывшись, я крепко прижимаю его к себе. И мои пальцы так сильно впились в его спину, что на коже снова и снова появляются красные полосы. И бесчисленное множество раз в перерывах между поцелуями я шепчу ему на ухо, что люблю его…

Позже, когда мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, я неожиданно даже для самой себя вдруг начинаю сдавленно хихикать.

- Что смешного, Кристен? – тут же интересуется Эль, легкими движениями перебирая между пальцами мои влажные от пота волосы.

- Да так, - неопределенно отвечаю я. – Просто… Это все так смешно и глупо…

- Что именно? – лениво уточняет он, а потом с усмешкой добавляет. – Надеюсь не то, что я только что делал?

- Что ты, нет, конечно, - еще больше смеюсь я. – Хотя, сам процесс интеллектуальным, пожалуй, не назовешь, - глубокомысленно замечаю я. – Но я о другом. Просто… я довольно долгое время избегала и даже боялась такого рода отношений, а оказалось, что все не так страшно, как я думала. И сейчас чувствую себя полной дурой…

- А почему боялась? – внезапно становится серьезным Эль, и от его усталого спокойствия не остается и следа.

- Нууу… – задумчиво тяну я, - не потому, что ты мог подумать… Тут другое…

Не сказать, что сейчас у меня подходящее настроение, чтобы говорить на эту тему. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Если уж даже Эль собрался с силами, чтобы рассказать мне все о себе. А уж у меня, по сравнению с ним, проблемы и вовсе смехотворные. И я уверена, что могу рассказать ему все, о чем никогда не говорила ни с кем: ни с Саю, ни с Мисой, ни с Такадой, ни даже с сестрой и, уж тем более, не с мамой.

- В принципе, ничего особенного, - медленно говорю я. – С виду может показаться, что проблема вообще не стоит того, чтобы переживать из-за нее, но мне последние годы все же так не казалось. Просто… мой бывший парень… не очень хорошо со мной поступил…

- Если не хочешь говорить на эту тему, я переживу, - спокойно замечает Эль.

- Ты знаешь, я действительно не очень-то хочу говорить на эту тему, - честно признаюсь я. – Но, наверное, все же расскажу тебе эту историю. – Тяжко вздохнув, я все же начинаю. Лучше поздно, чем никогда. – В общем, мы с Чарли встречались почти два года. Читай два последних года обучения в старшей школе. И все было замечательно, как мне казалось. Я думала, что люблю его… Хотя, нет, пожалуй, не думала, а действительно любила. А он вроде бы любил меня. Что я понимала, идиотка?.. Выпускной наш класс отмечал в кафе. Дискотека, танцы, фуршет, сам понимаешь… Мы пили, танцевали. Я вообще довольно плохо помню, что там происходило и вряд ли смогу описать тебе это все в деталях – мы тогда здорово переборщили со спиртным. Помню, что потом мы пошли домой то ли к нему, то ли к одному из его друзей, которые за нами увязались. Там снова пили… Потом решили, что это слишком скучно, и… В общем, в какой-то момент меня просто пустили по кругу… – я горько усмехаюсь. Воспоминания об этом преследовали меня долгих четыре года, и, кажется, только сейчас я, наконец, перестала придавать им значение. – Потом они довезли меня до дома и оставили на кресле-качелях на веранде. И, ты знаешь, вроде бы ничего такого, а когда я проснулась, мне было так паршиво и обидно что ли… Не знаю, как сказать лучше… Чувствовала себя не то преданной и обманутой, не то просто подавленной и какой-то разочарованной. С Чарли не то, что разговаривать, даже думать о нем было противно. А окончательно меня добила наша с ним следующая встреча, на которой он вел себя так, будто меня вообще не знает. Словно получил, что хотел, а посему я могу идти в задницу, вот и все… В результате я так никому ничего и не сказала. Если бы мама тогда узнала, такое бы началось… Так что ни она, ни папа так и не узнали, что случилось. А я с тех пор боялась повторения этого сюжета, боялась, что меня опять так же используют и выбросят.

- Ты не поверишь, но я тебя понимаю, - через некоторое время задумчиво говорит Эль, когда я перевожу дух и пытаюсь сформулировать свои мысли дальше.

- Ну почему не поверю? – улыбаюсь я. – Скорей уж наоборот. Кто поймет меня лучше, чем ты?

- Тоже верно, - соглашается он. – Но можешь быть спокойна. Как ты сама говорила, тебе тоже не нужно меня бояться.

- Я и так не боюсь, - почти что мурлыкаю я.

Некоторое время мы молчим. Я опять улыбаюсь своим мыслям, а вернее их практически полному отсутствию, а Эль наконец-то оставляет в покое мои волосы.

- Скажи, Кристен, - наконец, нарушает тишину он. Я только мычу в ответ что-то, потому что к тому моменту уже почти что сплю, - наши отношения должны измениться после этого?

- Как знать, - слабо усмехаюсь я. – А сам-то ты хочешь, чтобы они изменились?

- Не знаю, - усмехается в ответ Эль, легко проводя рукой по моей спине.

- Как бы там ни было, полагаю, они и так изменятся, не спросив нашего мнения на этот счет, - пожимаю плечами, - но не переживай, я не собираюсь на тебя давить. И кстати, - вдруг оживляюсь я и снова смеюсь, - начинай придумывать отговорку.

- Какую такую отговорку? – он непонимающе смотрит на меня, явно не вникая в смысл моих слов.

- Как какую? – ехидно переспрашиваю я. – Ты представляешь, сколько яда на нас выльет Саю, когда узнает обо всем? Или Миса?

- Да, это было бы нежелательно, - меланхолично соглашается Эль. – Тогда надо постараться, чтобы не узнали.

- Не знаю, как тебя, а меня они читают как открытую книгу, - виновато улыбаюсь я, снова плюхаясь рядом.

- Ну ладно, - примирительно улыбается он. – Тогда ты спи, а я буду придумывать отговорку. Хотя на кой она мне сдалась, эта отговорка?

- Знаешь, - с неожиданной нежностью говорю я, - иногда я, правда, тебя люблю… – Хочу добавить еще что-то, но не успеваю, потому что просто отрубаюсь.

Том 2. Глава 6. Дом, милый дом

В самолете настроения разговаривать о чем бы то ни было нет, поэтому я просто сплю. Во-первых, я совершенно не выспалась, а во-вторых, чутье подсказывает мне, что по приезду в Кембридж мне вряд ли удастся сделать это ближайшие несколько часов. Прособиравшись весь день, я даже забыла предупредить друзей, что возвращаюсь. Свинство, конечно, с моей стороны, но ничего, переживут. В конце концов, иногда случаются и вещи похуже.

- Ты не слишком обидишься, Кристен, если я не буду заходить к тебе на чай? – интересуется Эль, когда мы выходим из аэропорта.

- Ужасно обижусь, - грожусь я. – А потом приду к тебе домой и в отместку отберу все сладкое! – Я притворно обиженно задираю нос, а потом не выдерживаю и смеюсь. – Разумеется, я не обижусь. Просто потому, что сама чай пить не собираюсь. У меня, знаешь ли, теплится надежда, что я смогу нормально выспаться.

Эль выходит из такси возле своего дома и идет к Ватари, который не поленился выйти ему навстречу. Мои губы невольно расплываются в улыбке, и хочется выйти из машины и сказать, что я чудесно проводила время все эти дни, что благодарна за все, что он для меня сделал, и еще много чего. Но таксисту, увы, чихать на мои желания, так что он срывается с места и мчит меня к моему дому.

Расплатившись, я с тяжелым вздохом вытаскиваю из багажника сумку и, кое-как переставляя ноги, ползу к двери. С той стороны слышится хорошо знакомый топот и, спустя секунду раздается требовательное басовитое «МЯУ!». Кажется, Миса говорила правду, и Том действительно заскучал тут без меня.

Порывшись в карманах, я обнаруживаю, что ключей в них нет, а значит, они где-то в сумке, и сейчас мне придется сидеть на пороге и копаться в шмотках, пытаясь их найти. Но все оказывается не так страшно, потому что я внезапно вспоминаю, что убрала их вовсе не в сумку, а в нагрудный карман, обшарить который в первый раз я забыла.

Но, увы, полноценной сцены приветствия с котом не получается. Стоит мне вставить ключ в замочную скважину, как я чувствую, как к моей шее прикасается что-то холодное, а сзади раздается негромкий, но отчетливый поразительно знакомый голос.

- Если ты закричишь, я перережу тебе сонную артерию. Поэтому лучше тебе быть паинькой.

Все произошло настолько быстро и неожиданно, что я просто не могу это как следует осмыслить. И только спустя несколько секунд до меня, наконец, доходит, что к моей шее прижато лезвие ножа, что если сделаю неверное движение, то наверняка умру, и что за моей спиной определенно стоит тот, кто не так давно поставил на уши весь Гарвард. Брат Эля, Бейонд, он же Гарвардский Палач. Тоже мне, великая мыслительница... Судорожно вобрав в себя воздух, я чувствую, как по спине бежит неприятный холодок, а руки и колени начинают предательски дрожать. Титаническим усилием воли я все же мало-мальски беру себя в руки.

- Я... я не собираюсь кричать... – сдавленно говорю я.

- Умница, - хмыкает над ухом все тот же голос. – В таком случае, открывай и заходи.

- Хорошо, - едва заметно киваю я, стремясь как-то отвернуться от смертельно опасного лезвия.

Руки так дрожат, что я никак не могу справиться с замком. В придачу к страху за свою жизнь добавляется страх, что дома кто-то окажется, и увидит, в каком я положении. Или, еще хуже, окажется, что в мое отсутствие, чтобы обеспечить себе пустой дом, Бейонд просто убил моих друзей. Но, как бы там ни было, в какой-то момент замок подается и со щелчком открывается. Мы медленно проходим в прихожую, которая, к счастью, оказывается пустой. Если не считать Тома, который сейчас мурлыкает и трется о наши ноги.

- Что тебе от меня нужно? – спрашиваю я, а в ушах стоит бешеный стук собственного сердца.

- А то ты сама не знаешь, Кристен О’Хара.

Его вторая рука, в которой тоже блестит лезвие ножа, обхватывает меня за пояс. Видимо, он стоит практически вплотную, потому что я чувствую его дыхание на своем ухе.

- Тебе ведь понравилось раздвигать ноги перед моим братцем, ммм? – тихо интересуется он, рвано беззвучно смеясь.

Я не шевелюсь и храню гробовое молчание, потому что понятия не имею, что отвечать на подобный вопрос, и как он может отреагировать на мои ответы.

- Я, кажется, задал тебе вопрос, - все тем же негромким голосом, от которого у меня по спине бегут мурашки, говорит Бейонд. – Отвечай! И попробуй только солгать. Твоя хилая курточка ни в коей мере тебя не защитит, если нанести удар правильно, а я, будь уверена, не промахнусь. Ну так что, понравилось?

- Да, понравилось, - честно отвечаю я, а потом немного поворачиваю голову и неожиданно цинично усмехаюсь. – А ты что, ревнуешь?

Ситуация совсем не располагает к подобному вопросу, но, понятия не имею откуда, во мне неожиданно просыпается циник.

- А ты, я смотрю, девочка с характером, - одобрительно хмыкает мне в ухо он. – И отнюдь не робкого десятка, раз еще пытаешься язвить мне. Не боишься, что я растяну твои кишки по полу?

- Никогда не понимала идиотской манеры убийц разговаривать со своими жертвами и тянуть резину, - закрыв глаза в ожидании, что сейчас лезвие вопьется в мое тело, твердо говорю я. – Если хочешь кого-то убить, сделай это сразу же. И не надо мне говорить, что хочешь проверить мою волю к жизни. Не хер изображать из себя Джона Крамера!

Мною внезапно овладело полное безразличие к собственной бесценной шкуре, так что я, смирившись с неизбежным, спокойно ждала развязки. Даже дрожь прекратилась и дыхание выровнялось.

Внезапно повисшую, было, тишину, нарушил громкий звонок телефона, стоящего на тумбочке в прихожей. Тут стоит старая-престарая модель еще с наборным диском, так что звон раздался - дай бог! На какую-то долю секунды Бейонд отвлекся с меня на него, но этого мне хватило, чтобы рвануться вперед, резко отведя в сторону руку, держащую нож у моей шеи. После этого я наконец-то развернулась и встретилась с ним взглядом, при этом медленно отходя спиной назад.

- А вот это уже интересно, - заметил Бейонд, качая головой. – Хочешь поиграть со мной в догонялки, Кристен О’Хара?

- Это вряд ли, - тоже качаю головой я. – Бег никогда не был моим любимым видом спорта.

Телефон продолжает оглушительно звонить на весь дом, а мы стоим друг напротив друга в нескольких шагах и не двигаемся, словно хищники перед атакой. Но в какой-то момент Бейонд внезапно снова качает головой, после чего убирает ножи в карманы и, так и не сказав ни слова, уходит через входную дверь.

И как только раздается щелчок замка, у меня начинается самая настоящая истерика. Прислонившись спиной к стене, я медленно сползаю по ней на пол. Прижав одну руку к груди, я чувствую, как сердце словно пытается вырваться наружу сквозь ребра, и тяжело прерывисто дышу, смотря в пространство. Телефон по-прежнему надрывается, так что я на ощупь нахожу трубку и снимаю ее с аппарата.

- Да?

- Чего ты так долго, Кристен? – раздается из трубки голос Эля. – По моим расчетам ты уже десять минут должна быть дома. И ты забыла у меня свой кошелек. Ты завтра заберешь его или мне?..

- Эль, - сдавленным голосом говорю я, перебивая его, - он только что был здесь...

- Бейонд? – его тон сразу меняется. – У тебя дома?

- Да, - я нетерпеливым жестом смахиваю катящиеся по щекам слезы. – Поджидал меня у двери. А потом его спугнул твой звонок. Приходи сюда, мне ужасно страшно! – я практически кричу последнюю фразу.

- Я скоро буду, - быстро говорит Эль. – Сиди дома и никому не открывай. Я открою своим ключом.

- Хорошо, - тихо отвечаю я, и из трубки раздаются короткие гудки. Я не спешу класть ее на место, а просто сижу, мертвой хваткой вцепившись в ее эбонитовый корпус, и пытаюсь унять дрожь и успокоиться. Прийти в себя мне, как уже много раз до этого, помогает Том. Потому что нет лучше способа сбросить хотя бы часть стресса, чем поперебирать пальцами его густую шерсть.

Зарывшись носом в его мех, я даже не слышу, как открывается входная дверь, а потом ору как ненормальная и дарю этому прекрасному миру несколько непечатных проклятий, когда Эль легонько трясет меня по плечу.

- Ну слава богу, наконец-то, - облегченно вздыхаю я, буквально кинувшись ему на шею. – Знал бы ты, как я испугалась...

Следующие несколько минут, пока мы сидим в гостиной, я рассказываю ему немногочисленные обстоятельства встречи с его дражайшим и любимым братом. Эль меня не перебивает и с каждой минутой хмурится все больше и больше.

- Сомневаюсь, что он убил бы тебя прямо здесь, - задумчиво говорит он, когда я заканчиваю. – Но, как бы то ни было, если уж он поджидал тебя здесь, тебе не стоит больше ходить одной. Где вообще Саю-чан и остальные? Мне казалось, ты говорила, что они временно живут у тебя?

- Не знаю, где они, - качаю головой я, - может, в общежитии. Я с ними еще не связывалась. Но что меня больше всего беспокоит, мне кажется, что твои подозрения относительно того, что Бейонд преследовал нас в Англии, становятся все более вероятными.

- С чего бы это? – вопросительно поднимает одну бровь Эль.

- Он все знает, - коротко, но емко отвечаю я, а, чуть помедлив, негромко добавляю. – И мне это не нравится, если честно...

- Ты знаешь, Кристен, я тебя не виню, - медленно говорит он. – Но, с другой стороны, мне кажется, волноваться особо не о чем.

- Как это не о чем?! – я аж задыхаюсь от переполнившего меня возмущения. – Он только что пытался убить меня! Или это, по-твоему, нормально?

- Мне кажется, что если бы он собирался тебя убить, то мы бы сейчас не разговаривали, - качает головой Эль. – До этого, если ты не помнишь, жертвам еще ни разу не удалось остаться в живых после встречи с ним.

- Тогда... – тяжко вздыхаю я, - думаешь, он просто хотел меня немного попугать? - Эль только пожимает плечами, что вполне можно расценивать как согласие. – Что ж, у него получилось, коли так... А я-то, дура, надеялась прийти домой и как следует отдохнуть и выспаться...

- Ну так ложись, - просто говорит он, опять пожимая плечами. – Не думаю, что Бейонд придет к тебе снова. По крайней мере, не сегодня.

- А ты останешься? – на всякий случай уточняю я. – Честно говоря, сейчас я вряд ли усну, если рядом не будет кого-нибудь, кто может взять меня за руку, прощебетать какую-нибудь успокоительную глупость и рассказать сказку на ночь заодно.

- Ну уж... – усмехается Эль. – Не могу гарантировать успокоительного щебета, да и сказок я никаких не знаю. Но вот просто посидеть – это можно, если уж ты считаешь, что тебе это так необходимо...

- Совершенно необходимо, - тут же вставляю я.

Через пару минут импровизированное спальное место готово. Собственно, ничего особенного, просто притащила подушку и покрывало из комнаты и расстелила на диване. Что-то слишком часто в последнее время я сплю в гостиной... А ведь каких-то два месяца назад я и подумать не могла, что однажды сочту диван подходящим местом для спанья... Однако консерватор во мне быстро сдал позиции, уступив место искателю новых ощущений, но я ни на что не жалуюсь. Бесцеремонно бросив подушку на колени Элю, я падаю на диван и едва успеваю укрыться покрывалом, прежде чем провалиться в сон.





Сквозь сон до меня доносится голос Саю, недовольный и малость высокомерный, как и всегда, когда она разговаривает с Элем. Каким-то отголоском сознания я понимаю, что друзья мои живы-здоровы и, очевидно, вернулись домой, пока я спала. Но подавать какие-то признаки жизни я не спешу, так что продолжаю притворяться спящей, заодно слушая их с Элем разговор. Обычно я такими вещами не занимаюсь, но сейчас мне почему-то кажется, что дело того стоит.

- Ну, и как прошла ваша поездка? – интересуется Саю, явно прищуривая глаза, словно в попытке по-дружески вызнать какой-нибудь страшный секретик.

- А почему ты спрашиваешь меня? – вопросом на вопрос отвечает Эль. – Вы ведь с Кристен каждый вечер общались, или я не прав?

- Небось, читал нашу переписку, пока она не видела? – презрительно хмыкает она.

- Да зачем мне? – Эль, как и следовало ожидать, не обращает ни малейшего внимания на тон ее голоса. – Просто некоторые вещи настолько очевидны, что не требуют подтверждения. А посему, зачем ты задаешь вопрос, ответ на который ты уже знаешь?

Саю замолкает почти на две минуты. Стало быть, переваривает информацию, либо придумывает достойный ответ. А Эль, не сомневаюсь, про себя смеется над ее тщетными попытками.

- Пф, - наконец, фыркает она, видимо, так и не найдя нужных аргументов в свою пользу, а потом решительно меняет тему разговора и опять-таки начинает с обвинения. – А в Англии небось вовсю ситуацией пользовался?

Он ничего не отвечает, видимо, пожимает плечами или же вопросительно поднимает бровь, так что Саю поясняет елейным голосом.

- Ну, как же, незнакомая страна, незнакомый город, одинокая девушка и все такое...

Понятия не имею, каким образом мне удается не захихикать, а продолжать изображать из себя спящую, но так оно и происходит. Хоть и с трудом. Достаточно только вспомнить собственную навязчивость и наглость, которые столь явно проявились во время этой поездки.

- Откуда столько ненависти ко мне, Саю-чан? – спокойно спрашивает Эль, негромко усмехаясь. Видать, по той же причине, по которой едва не рассмеялась я сама.

- Потому что ты все время врешь! – громко и отчетливо говорит Саю, и я, пожалуй, действительно могла бы проснуться от такого, но, тем не менее, делаю вид, что ничего не произошло.

- Я никогда не вру, Саю-чан, - мягко поправляет ее он.

- Да как же, - буквально шипит она не то от его заявления, не то от его спокойствия, не то от самого факта его существования. – Рассказывай свои сказки кому-нибудь другому, а не мне. Меня, знаешь ли, этим не проведешь. Вообще понятия не имею, откуда ты свалился на наши головы! – в ее голосе ясно слышатся истерические нотки, словно она вот-вот заплачет и сейчас еле-еле сдерживается. – Кристен не подпускала к себе никого из парней. Михаэль почти два года пытался за ней ухаживать, но она все равно прочно и уверенно держала дистанцию. Только друзья, ничего больше. А потом откуда-то вылез ты! И она словно про нас забыла! Носится за тобой, словно ты какое-то сокровище. И почему-то преспокойно проглатывает всю эту брехню, которую ты городишь.

- Неужели, по-твоему, Кристен настолько глупа и наивна, что доверилась бы неизвестно кому? – невозмутимо интересуется Эль. Как же он, все же, любит выдавать аргументы, против которых не попрешь...

- Я этого не говорила, - примерно через минуту недовольно бурчит Саю. – И, тем не менее, я тебе не верю. Даже если верит Кристен. И вообще хочу, чтобы ты вовсе не появлялся в нашей жизни. Чтобы, как раньше, были только мы ввосьмером. Без тебя!

- Сочувствую, - безмятежно и с откровенной издевкой говорит Эль, и Саю, в очередной раз прошипев что-то нечленораздельное, вскакивает с кресла. Через несколько секунд я уже слышу, как она несется по лестнице наверх.

Я про себя отмечаю, что, скорее всего, проспала всего полтора-два часа, а потому могу смело продолжить это неземное удовольствие, но в этот момент снова раздается голос Эля.

- Веселишься, Кристен? – судя по голосу, уж кто веселится, так это он сам. Не представляю, как он раскусил, что я слушала их разговор. Видать, не такая уж я хорошая актриса.

- Было бы из-за чего веселиться, - сонно буркаю в ответ я. – Ваши с Саю словесные баталии стали настолько привычными, что уже не веселят, как раньше. Не возражаешь, если я посплю еще немного, ммм?

- Спи-спи, - усмехается он.





Утром происходит церемония вручения подарков и сувениров в виде магнитов для холодильника, брелоков, сувенирных тарелочек с лондонскими пейзажами и прочей мелкой мути, которую, в принципе, вполне можно купить и здесь, если как следует прошвырнуться по нужным магазинам. Эль с Саю стараются вести себя так, словно их вчерашнего разговора не было, а я – словно я ничего не слышала. Не думаю, конечно, что Саю мне верит - уж больно подозрительно поглядывает, – но ничего не говорит, и то хлеб.

Такада, Лайт и Миса наперебой рассказывают последние новости из Университета, что занятия начинаются через два дня, в понедельник, что, дабы восполнить пробел, вызванный внеплановыми каникулами, нам дадут кучу самостоятельной работы на дом, что расследование полиции в тупике и так далее.

- Осталось чуть меньше двух недель до первого числа, - констатирует Мелло. – Если полиция ничего не найдет, то день омрачится очередным свежим трупом.

«Ага, моим», - про себя хмыкаю я.

- Только не говорите, что сейчас мы снова начнем играть в частных детективов, - закатывает глаза Саю.

- Можешь не принимать участия, - говорит ее брат, а потом встает во главе стола. – На самом деле, у меня есть несколько мыслей по этому поводу.

Я невольно внутренне напрягаюсь. Эль, скорее всего, тоже. В конце концов, мы оба прекрасно осведомлены, что Лайт, мягко говоря, мальчик неглупый.

- Пока Эль и Кристен были в Англии, я провел небольшое частное расследование и кое-что выяснил, - начинает он, и все мы поворачиваемся к нему. – Мне не давали покоя камеры. А вернее то, что убийца, проникая в здание Университета, не попадал в их поле зрения. Мы с Майлом проверили кое-что и выяснили, что у них есть слепые зоны. Вернее, сначала их не было, они появлялись постепенно, камера за камерой. Мы отсмотрели весь материал с камер, находящихся на пути к комнате хранения реквизита и к душевой комнате при спортзале. И обнаружилось, что кто-то немного отвернул камеры, в результате чего образовались слепые зоны, по которым можно было пройти весь путь и не быть замеченным. Убийца, кем бы он ни был, тщательно готовился и явно сделал это не за один день. Скорее всего, он хорошо осведомлен о типе установленных в коридоре камер, раз смог на глаз рассчитать угол их обзора.

- Неужели полиция до этого не добралась? – недоверчиво хмурюсь я.

- Представь себе, нет. – Такада выглядит изрядно удивленной и почти возмущенно смотрит на Лайта. – Почему ты ничего не говорил?

- Надо было все проверить, - невозмутимо отвечает тот. – Собственно, мы с Майлом проводили эксперимент. Он сидел перед мониторами, на которые передается изображение с камер, а я пытался пройти по пути убийцы незамеченным.

- Так вот где вы оба пропадали все это время, - негромко хмыкает Миса. – А то все «дела, дела»...

- И как все прошло? – интересуется Мелло, игнорируя Амане.

- В том-то и дело, что прошло так себе, - нехотя признается Лайт. – Сам-то я прошел без проблем, и то вплотную прижавшись к стене, но убийца притащил туда тело, а это уже проблема...

- Но это возможно? – спрашивает Эль, уже восстановивший душевное равновесие, нарушенное заявлением Лайта о том, что он что-то раскопал.

- Ну, как сказать, теоретически да, - пожимает плечами Ягами. – А вот практически... Надо обладать недюжинной силой, чтобы такое провернуть, и вариант простого тащения тела по полу тут не прокатит. Так что либо он крепко прижимал тело к себе, либо Джон Уильямс был еще жив и шел самостоятельно.

- И как это все поможет вычислить личность убийцы? – складывает руки на груди Такада.

- Камеры, - коротко отвечает Ниа. – Отпечатки пальцев. Если их нет, то, возможно, убийца оставил волокна от перчатки, когда двигал камеры. Надо будет отсмотреть все записи, сделанные еще до убийств. Кто из студентов рассматривал камеры или вел себя необычно.

- Сомневаюсь, что это поможет, - говорю я, - многие смотрят на камеры, когда идут по коридору. Я, например.

- Многие, но не все же, - гнет свое Ниа, и я не могу с ним не согласиться. – А это значительно может сузить круг подозреваемых. Но при условии, конечно, что полиция не сочтет все это бредом сивой кобылы и не посоветует не вмешиваться в их дела.

- Разумеется, Теру к нам прислушается, - нетерпеливо машет рукой Такада, а потом усмехается. – Да, Лайт, подкинул ты задачку нашим доблестным полицейским... Ты хоть представляешь, сколько там будет кассет?

- Рутинную работу тоже надо делать, - не терпящим возражения тоном важно говорит Мэтт, все это время молчавший, как партизан на допросе.

- Так, ладно, - решительно встаю из-за стола я. – Лайт, Такада, Миса, вы сейчас, как я понимаю, поедете в полицейский участок?

- Да, наверное, - задумчиво произносит Миса, смотря на часы. – Хотя у них скоро обед... Но ничего, думаю, ради наших новостей они вполне могут с ним повременить.

- Ладненько, - киваю я и поворачиваюсь к Мелло с Мэттом. – А вы?

- Мне надо в магазин, - сразу же говорит Мэтт. – У меня полетел жесткий диск на ноутбуке, надо купить новый. А что ты хотела?

- Да ничего особенного... – чуть ли не мямлю я, вдруг растеряв всю свою уверенность в правильности моих мыслей. – Просто, не хочу, чтобы мы ходили поодиночке.

Все удивленно поворачиваются ко мне, а потом в их глазах появляется понимание, и вопросы «Что?» да «Почему?» отпадают сами собой.

- Наверное, ты права, Кристен, - медленно говорит Саю, подозрительно косясь на Эля. – Тогда я пойду с тобой в «Золотые листья», ты ведь туда собиралась, не так ли? – И откуда у нее такая проницательность, хотелось бы мне знать?

Чего мне сейчас совсем не хочется, так это выслушивать от нее кучу обвинений и нотаций в отношении Эля, которые она не преминет вывалить мне на голову, как только мы останемся наедине. Так что я выразительно смотрю на Ниа, надеясь, что он поймет меня без слов. И он действительно понимает, внезапно говоря, что якобы собирался пойти в библиотеку. Разумеется, мой взгляд в его сторону не ускользает от внимания Саю, и не исключено, что это здорово ее обижает, но она никак это не комментирует. Только отворачивается от меня и, вздохнув, идет к нему, говоря, что с радостью составит ему компанию.

Так что вскоре мы с Элем остаемся одни дома, если не считать Тома, который уже забрался к нему на руки и сейчас сосредоточенно вылизывает волосы на виске.

- Ну, и что думаешь? – интересуюсь я у Эля.

- Ну, что я могу думать? – пожимает плечами он, спуская Тома на пол. Все-таки, если уж мой кот так любит посидеть на руках, мог бы быть и полегче. – Не думаю, если честно, что есть, из-за чего переживать. Бейонд не дурак, он так глупо не попадется. Разумеется, там не будет ни намека на отпечатки или на какие-то другие следы.

- Я не о том, - качаю головой я. – Если полиция и правда посмотрит записи, сделанные до начала убийств, то может увидеть там его, замаскированного под тебя. Ведь именно так он проникал в Университет. И, если так, то ты можешь попасть в число подозреваемых. И через тебя могут выйти на него.

- Я думал об этом, - медленно говорит Эль. – Но, как бы то ни было, у нас еще есть время. Даже если они что-то и заметят, не думаю, что я самый подозрительный из студентов.

- Это еще как посмотреть, - усмехаюсь я.

- В любом случае, мы ничего не сможем сейчас сделать, - замечает он. – Да и к тому же, это не приоритетная цель. Сейчас нам надо разобраться с Бейондом.

- Ладно, - киваю я, а потом несмело добавляю. – Тогда скажи мне, что ты намерен с ним делать? Ты не собираешься его убивать, не собираешься сдать полиции? Тогда что? Не можешь же ты наивно думать, что если ты извинишься, то он остановится?

- Разумеется, он сам не остановится, - соглашается Эль. – Значит, надо остановить его как-то по-другому. У меня есть одна идея... шанс, что она увенчается успехом, где-то шестьдесят процентов, но это лучше, чем ничего.

- А что за идея? – я удивленно вскидываю брови, дескать, что еще за новости, почему я не в курсе.

- Давай пока не будем об этом, - качает головой он, загадочно улыбаясь. – Пока лучше посмотрим, как будут развиваться события, а там посмотрим по обстоятельствам.

- Что за секреты? – недовольно хмурюсь я. – Вроде бы мы сражаемся за одно дело.

- Да не переживай ты, Кристен, все будет нормально, - отмахивается от меня Эль. – Я же говорю, я пока не уверен, выйдет ли из нее хоть что-нибудь.

- Как это не переживать? – возмущаюсь я. – Как я могу не переживать, если за мной по пятам идет твой брат с твердым намерением повесить меня на моих собственных кишках?

- Я не думаю, что он собирается сделать именно это, как тебе такое в голову пришло? – изумленно таращится на меня он. – Я, конечно, не знаю подробностей, но с нашей матерью убийца точно так не поступал.

- Господи, - качаю головой я, - как же ты любишь включать дурачка, когда это удобно. Ладно, чудо, пошли уже в «Золотые листья». А то хороши мы с тобой, всех сплавили, а сами сели тут вести глубокомысленные беседы.

Том 2. Глава 7. Мисора Наоми

Но пойти в кафе мне сегодня было не судьба, потому что стоило только открыть входную дверь, как мы буквально столкнулись с молодой женщиной, которая как раз собиралась постучаться. И, пожалуй, только ее проворство и помогло нам избежать последствий – моментально среагировав, она мигом отскочила назад. Когда она выпрямилась и убрала упавшие ей на лицо длинные прямые волосы, черные, как смоль, мы, наконец, сумели как следует ее рассмотреть. Невысокая, изящно сложенная, на мой вкус очень красивая женщина, определенно, азиатка. Возможно, китаянка, кореянка или японка. У нее были на удивление серьезные спокойные глаза, да и вообще она с первого взгляда производила впечатление очень умного и рассудительного человека.

- Простите, - поспешно извиняюсь я перед незнакомкой. - Что-то мы совсем не смотрим, куда идем.

- Ничего страшного. – Несмотря на азиатское происхождение, она прекрасно говорила по-английски, без малейшего акцента. – Вы Кристен О’Хара?

- Да, все верно, - киваю я. – С кем имею честь?

- Меня зовут Мисора Наоми, я частный детектив. – Говоря это, она протягивает мне визитную карточку, на которой ее имя написано на разных языках. – Я хотела задать вам несколько вопросов. Можно? Это не займет много времени.

Вздохнув, я захожу обратно в дом. Эль – предатель, каких мало! – извиняется и все же уходит, сославшись на какие-то гипотетические неотложные дела. Так что отдуваться с этим вынужденным интервью придется мне одной. Впрочем, никаких неприятных предчувствий у меня нет, странно даже.

- Чаю? – предлагаю я, когда она усаживается на диване в гостиной. Почему-то мне кажется, что если создать уютную и непринужденную атмосферу, то и разговор получится легким и не напрягающим.

- Кофе, если можно, - вздыхает Наоми, и в голосе ее слышится такая усталость, словно она не спала уже как минимум неделю и это удовольствие ей еще не светит примерно столько же.

- Конечно, сейчас, - улыбаюсь я и иду на кухню.

Не сказать, что я хорошо умею готовить кофе, все же мне нечасто приходится дегустировать сей напиток. Но все же у меня теплится надежда, что совсем уж отраву я не сделаю. Все же, много раз видела, как его делали другие. Да и в кафе посетители частенько его заказывали. Когда я возвращаюсь в гостиную с небольшим подносом, на котором стоят две кружки, сливочник и сахарница, леди-детектив с интересом разглядывает фотографии, стоящие на комоде. Их там три: одна – семейный портрет, сделанный как раз перед поступлением в Гарвард по напутствию мамы (это фото выглядит настолько официально, что обычно просто лежит картинкой книзу); вторая – мы с моей сестрой Джейн стоим на смотровой площадке Эмпайр Стейт Билдинг, и за нашими спинами открывается роскошный вид на панораму Нью-Йорка; и третья – общий портрет нашей честной компании, когда мы ездили отдыхать во Флориду два года назад.

- Красивые фотографии, - говорит Наоми, поймав мой вопросительный взгляд и садясь обратно на диван.

- Спасибо, - улыбаюсь я, беря с подноса чашку с чаем. Терпеливо жду, когда она бросит в кофе два кубика сахара и нальет сливок, а потом все же перехожу к делу. – Так о чем вы хотели поговорить?

- Как вы, скорее всего, догадываетесь, меня наняли родственники погибших от рук Гарвардского палача, - произносит она, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Из отчетов полиции мне стало известно, что вы немного знали жертв. Об этом я и хотела вас спросить.

- Я уже все сказала мистеру Миками, - пожимаю плечами я, не имея ни малейшего желания быть снова подвергнутой допросу.

- Я в курсе, - чуть заметно улыбаясь, кивает Наоми. – У меня есть копии протоколов. Но я хотела бы узнать кое-что еще.

«А вот я бы не хотела, чтобы вы что-то узнали», - про себя ворчу, но все же понимаю, что отвертеться от расспросов не выйдет. Если начну отказываться, это лишь вызовет никому не нужные подозрения.

- Ладно, спрашивайте, - примирительно улыбаюсь я. – Постараюсь, чем смогу, помочь вашему расследованию.

- Очень хорошо. – Она явно довольна, что ей не надо ухищряться, дабы вытянуть из меня информацию. – В таком случае, давайте начнем с Эни Брайден. Постарайтесь вспомнить, когда вы видели ее в живых в последний раз?

- Тут и вспоминать нечего, - качаю головой я. – В кафе «Золотые листья» в ночь перед Рождеством. Она была постоянным посетителем, и приходила почти каждый день.

- Вы точно уверены? – Наоми смотрит так строго, будто речь идет о жизни и смерти. Хотя, по сути, так оно и есть... – Именно тогда вы видели ее в последний раз? А в период с 25 декабря по 1 января вы не виделись?
- Нет, - уверенно качаю головой я. – Мы с ней вообще не были знакомы, и виделись только в кафе, когда я стояла за стойкой, а она приходила, как посетитель.

- Понятно, - она делает пометки в своем блокноте, строча с поистине невероятной скоростью, а временами посматривает в бумаги, которые уже разложила на столе. – А можете описать, что происходило в ту ночь в «Золотых листьях»? Может, вы запомнили других посетителей? Может, кто-то из них вел себя подозрительно?

«Проклятье, - про себя ругаюсь я. – Ведь именно тогда я впервые встретилась с... Бейондом... Ну да... теперь я точно уверена, что это был именно он, а не Эль... Но если я это скажу, возникнет много вопросов. А если умолчу, она сможет узнать об этом у Саю... Да, ситуация... Но если сказать, что тогда там был Эль, она, скорее всего, потом пойдет к нему. И если я его не предупрежу, то мы окажемся в полной заднице. Вот блин! Что же делать-то?! Так, спокойно... Без паники... Если я скажу, что там был Эль... Даже если она пойдет к нему, я всегда смогу предупредить его по телефону. Главное, чтобы взял трубку. Иначе все пропало... Что ж, придется рискнуть...»

- Что-то вспомнили? – Разумеется, от его цепкого и пристального взгляда не ускользнуло то, как я переменилась в лице, - у меня никогда не было талантов в области скрывания собственных эмоций.

- Не то, чтобы вспомнила... – неопределенно говорю я, всем сердцем надеясь, что моих жалких актерских способностей хватит на то, чтобы не выдать свою ложь. – Просто я никогда не придавала этому внимания, а оказывается, что тогда же в кафе сидел и Джон Уильямс.

- Вот как? – удивленно вскидывает одну бровь Наоми. – Это уже интересно. – Она делает очередную пометку в блокноте и выжидающе смотрит на меня – что еще я скажу?

- Как раз не очень, - безразлично замечаю я. – Я потому и не обращала до этого внимания, что Джон тоже был постоянным посетителем. Он порой там часами сидел, ничего удивительного, что он был в кафе и в ту ночь.

- Ясно, - хмыкает Наоми. – А еще посетители были, кроме этих двоих?

Я медлю пару секунд, а потом все же говорю то, что решила.

- Да, был один, - киваю я.

- Вы его знаете? Как он выглядел? Что он делал? – вопросы посыпались на меня, как пули из пулемета.

- Да, знаю, - снова киваю я. – Вы же сами его видели, когда пришли ко мне.

- Это тот самый молодой человек, который ушел? – на всякий случай уточняет она и, получив, утвердительный ответ, интересуется. – Имя можно узнать? И адрес, если можно? Хотелось бы задать несколько вопросов и ему.

«Блин, так и знала, что она за это ухватится, - внутренний голос никак не может успокоиться и прекратить ворчать. – Ну, ничего, может, все еще не так страшно...»

- Эль Лолайт, - помедлив еще секунду, говорю я. – Вашингтон-стрит, 24.

- Благодарю, - улыбается Наоми, немного отпивая из своей кружки. – Если не против, мы вернемся к нашем разговору об Эни Брайден. Скажите, что вы знали о ней точно?

- Очень немного, - пожимаю плечами я. – Почти то же самое, что и все. Училась на последнем курсе Высшей Школы Дизайна и хотела стать моделью. Ума Вейнс, насколько я знаю, была ее лучше подругой. Уверена, она вам расскажут куда больше, чем я.

- Непременно поговорю, - кивает она, а потом переводит тему разговора. – Ладно, а что можете сказать по поводу Джона Уильямса? Когда вы его видели в последний раз?

- Практически накануне его смерти, - немного подумав, дабы воскресить в памяти нашу последнюю встречу, отвечаю я. – Все также в «Золотых листьях». Мы с ним вообще не общались, только когда я принимала заказ. Он все время что-то делал на своем ноутбуке. По крайней мере, я ни разу не видела, чтобы он сидел в кафе без него.

- Хорошо, - произносит Наоми, а потом опять устремляет на меня пристальный взгляд, настолько тяжелый, что мне хочется уменьшиться в размерах и спрятаться где-нибудь под диваном, лишь бы она меня не замечала. – А теперь, пожалуйста, опишите мне конфликт, который у вас произошел с Кагуми Киоко за несколько дней до того, как она была убита.

- Вы становитесь похожей на прокурора во время судебного процесса, - внезапно ехидно замечаю я, тихо смеясь в тыльную сторону ладони.

- Ну что вы, - испуганно машет руками Наоми. – Просто я разговаривала с несколькими студентами по этому поводу, и они посоветовали мне поговорить об этом с вами, вот и все.

- Да я понимаю, - извиняющее улыбаюсь я, - простите, не берите в голову. – А потом все же перехожу к делу. – Вообще мы тогда с Киоко здорово поругались, но в то же время ничего такого серьезного не было. Девушкам свойственно ссориться, если им нравится один и тот же парень.

- Ну не скажите «ничего серьезного», - качает головой она. – Порой люди на этой почве такое творят...

- Это намек? – поднимаю одну бровь я.

- Ну что вы, простая констатация факта, - отвечает Наоми. – А можно поподробнее об этой вашей ссоре? С чего все началось, что происходило и как вы разрешили этот конфликт?

- Да обычная стычка... – пожимаю плечами я. – Она хотела, чтобы Эль пригласил ее на бал по случаю завершения конкурса красоты. Он отказался, тогда Киоко закатила ему истерику. Потом она узнала о наших с ним отношениях, я дала ей понять, чтобы она ни на что не надеялась. Затем она распустила про меня нелестные слухи, но тут сработал наш дисциплинарный комитет, так что эту лавочку быстро прикрыли. На этом, собственно, все и кончилось.

- А кто-нибудь вмешивался в вашу ссору? – интересуется Наоми, не отрываясь от писанины и строча в своем блокноте как одержимая.

- Ну... Эль тогда поставил ее на место, когда она скандалила... – я прекрасно понимаю, что ей бы не следовало это знать, но она в любом случае бы узнала об этом, так что скрывать правду не имеет смысла. Ну и разумеется надо будет сказать Элю и об этом тоже. – И тогда, когда она слухи распустила, тоже.

- Как именно? – хмурится она. – Ударил ее?

- Бог с вами! – от абсурдности этого предположения я даже руками махать начинаю. – Эль мухи не обидит, где уж ему ударить девушку. Просто сказал что надо и как надо, он это умеет.

- А Дэниэл Уоткинс? – продолжает допрос Наоми.

- А что он? – переспрашиваю я. – Старался заступаться за Киоко. – Не сказать, что успешно, но все-таки... Она ему нравилась, это я могу с уверенностью сказать. Не знаю, были ли у нее какие-то чувства к нему, я не интересовалась их отношениями.

- Понятно, - она делает очередную пометку в блокноте, после чего, задумавшись, около двух минут смотрит в пространство, прищурив глаза.

- Хорошо, мисс О'Хара, - наконец, очухивается она от своих размышлений. - Давайте тогда пока на этом закончим. Мне надо еще поговорить с несколькими людьми, а у вас, как я понимаю, дела. Вы ведь собирались куда-то. Так что не смею вас больше задерживать.

Она встает с дивана, попутно убирая документы в свою сумку.

- Моя визитка у вас, - напоминает Наоми. – Если захотите что-то добавить, звоните в любое время. И, возможно, потом я задам вам еще несколько вопросов.

- Конечно, - любезно улыбаясь, киваю я, провожая ее до двери. – До свидания.

- До свидания, - прощается она. – Спасибо за разговор.

Том 2. Глава 8. Граф Ди

Стоит за ней закрыться двери, как я тут же бросаюсь к телефону и звоню Элю, чтобы передать ему наш разговор, дабы он при беседе с Наоми не наделал глупостей с несоответствием наших показаний. При этом я так спешу, что аж три раза подряд начинаю набирать неправильный номер, то и дело путаясь в цифрах. Эля мой рассказ, вопреки ожиданиям, кажется, ничуть не встревоживает, так что он совершенно спокойным тоном заверяет меня, что выкрутится без проблем и подозрений у Наоми не вызовет. Я ему, конечно, верю, но внутри все равно оседает какое-то беспокойство, напрочь затмевающее все остальные мысли. Так что даже когда он отключает связь, я по прежнему стою с трубкой в руках, из которой доносятся короткие гудки, и смотрю перед собой, пытаясь привести мысли в порядок.

- Забавно, - внезапно раздается у меня за спиной знакомый голос, но я даже не вздрагиваю, только дыхание перехватывает, как всегда. – Эль из кожи вон лезет, чтобы уберечь мою шкуру от полиции. А ты настолько к нему привязалась, что помогаешь ему спасти человека, который, как ты знаешь наверняка, хочет убить тебя саму. Забавно-забавно...

Понятия не имею, когда и как Бейонд умудрился проникнуть незамеченным в мой дом, но уже ничему не удивляюсь. Скорее начинаю переживать еще больше, думая, не видела ли его Наоми во время нашего интервью.

- А тебе нравится эта игра, в которую тебя втянул мой братец, а, Кристен О'Хара? – как и в прошлый раз он опять подходит почти вплотную и негромко, доверительно, словно рассказывая какой-то секрет, говорит прямо мне на ухо.

- Нравится, не нравится, какая разница, когда я уже вовлечена в это? – также негромко отвечаю я, чуть передернув плечами. – Пусть все будет так, как будет...

Я внимательно прислушиваюсь к нему, не решаясь обернуться, и все жду, когда возле моего горла опять появится лезвие ножа, но этого почему-то не происходит. Вместо этого он – вот чего не ожидала, того не ожидала! – мягко, но настойчиво прижимает меня к себе, обхватив руками сзади.

Такой знакомый голос, такие знакомые руки... Это пугающее сходство с Элем становится настолько велико, что в какой-то момент я даже перестаю понимать, с кем же из них я имею дело.

- Так почему же ты не делаешь то, что задумал? – решительно спрашиваю я, кое-как выбравшись из странного гипнотического тумана, вызванного этой внезапной близостью.

- А что я задумал? – шепчет он куда-то мне в волосы.

- А то ты сам не знаешь, - недовольно бурчу я, пытаясь вырваться, как в прошлый раз, когда он пытался обнять меня. Когда он пришел ко мне и долго и нудно отчитывал меня за то, что я кормлю Тома не тем, чем следует. Однако на этот раз выскользнуть не получается, только его руки сжимаются вокруг меня еще сильнее.

- А ты так сильно хочешь умереть, Кристен О'Хара? – с едва слышимой усмешкой в голосе интересуется Бейонд.

- Если все равно собрался это сделать, то зачем тянуть? – спрашиваю я все тем же мрачным тоном. – Я же говорила, что терпеть не могу, когда убийцы ведут себя подобным образом.

Он опять смеется на удивление искренним и слегка безумным смехом, да так заразительно, что я тоже начинаю невольно улыбаться, оценив весь идиотизм сложившейся ситуации. Жертва просит своего палача поторопиться с убийством – цирк, да и только!

- Но ведь сегодня еще не первое число, - наконец, отсмеявшись, напоминает он. – Мне пока что еще интересно. Интересно наблюдать, как ты и мой брат будете выпутываться из всего этого.

- А что ты в итоге намерен с ним делать? – голос предательски дрогает в самый неподходящий момент. – Ты хочешь убить всех близких ему людей. А что дальше? Исчезнешь из его жизни и оставишь его страдать в одиночестве? Думаешь, это принесет тебе какое-то облегчение?

Его настроение меняется в один момент, и в следующую секунду я уже чувствую, как одна из его рук сдавливает мне шею. Мне бы впасть в панику, ибо я, кажется, на этот раз всерьез нарвалась, но не тут-то было. Мной овладевает такая решимость, что ни о каком страхе не может быть и речи. Да и к тому же, хоть от Бейонда и исходит опасность, угрозы для своей жизни я почему-то не чувствую, а сердце редко обманывает меня в подобных случаях. Так что в этом смысле я сохраняю полное спокойствие.

- Не смей говорить о том, чего не понимаешь, - буквально шипит мне в ухо он.

- Отпусти меня, - суровым тоном требую я.

Вообще-то, я малость не в том положении, чтобы просить о подобном, сама не знаю, как это у меня вырвалось. Бейонд, кажется, тоже малость опешивает от такой наглости, но все же отпускает меня – скорее от растерянности, чем из своих собственных соображений. Мне к тому моменту уже надоедает вести разговор с собеседником, настойчиво стоящим у меня за спиной, так что я оборачиваюсь. Лучше бы я этого не делала... Передо мной стоит точная копия Эля, даже одежда на нем такая же, и мысли в голове опять начинают сбиваться в кашу.

«Это не Эль, не Эль, - настойчиво твердит здравый смысл, - не заблуждайся!»

- Так что? – решительно нарушаю я повисшее, было, молчание. – Чего я, по-твоему, не понимаю?

- А что ты понимаешь? – эхом отзывается он. Впрочем, его голос снова становится нормальным человеческим, а не тем хриплым шипением, что было совсем недавно. – Ты выросла в благополучной семье, получала то, что хотела, никогда не знала ни унижений, ни оскорблений. Изнеженное судьбой существо, что ты вообще понять можешь?! - Его лицо максимально точно передает все его мысли относительно меня, а его глаза, холодные и темные, как небо в ясную ночь, смотрят в упор, не моргая. Довольно неуютно, но меня это не останавливает.

- Смешно, - небрежно бросаю я.

- Чего? – его и без того огромные глаза принимают совсем уже фантастические размеры, а взгляд буквально пронзает насквозь. Ну как же, я – я, та, кого он собрался убить – еще и осмеливаюсь над ним смеяться и дерзить, когда мне положено вообще сидеть в уголочке тихо, как мышка, и слушать, что мне говорят!

- Того, - в тон ему отвечаю я. – Эль рассказал мне историю вашей семьи. И я читала твой дневник, - на этом месте он буквально подскакивает на месте, словно я поймала его «на горячем», - и пусть я не проходила через то, через что прошел ты, это не значит, что я полная дура и ничего не понимаю!

Кажется, с той секунды, как я упомянула его дневник, он и вовсе перестал меня слушать и явно пропустил мимо ушей мои дальнейшие слова.

- А Эль... – наконец, выговаривает Бейонд, - он тоже читал?

Уж не знаю, почему его так взволновал этот факт – на мой взгляд, в той тетради не было ничего такого из ряда вон выходящего. Да, это действительно страшно, особенно, если представить, в каком аду он остался один-одинешенек, да, неприятно, когда читаешь описание сцен побоев и всего прочего, но не более того. Впрочем, я читала не до конца...

- Да, читал, - киваю я. – Скорее всего, он сейчас у него. Мы не оставили его там.

- Ясно, - хмыкает он, а потом внезапно посылает мне такой взгляд, что по спине бегут мурашки. – Пойдем. – И молча направляется к двери.

- Куда? – недоуменно спрашиваю я, спустя наверное три минуты, в течение которых я просто стояла и тупо пялилась в пространство без единой мысли в голове.

- Со мной.

Содержательно, ничего не скажешь, но я считаю за лучшее послушаться и поспешно начинаю надевать сапоги и куртку. По улице идем молча. Бейонд мрачным взглядом сверлит асфальт у себя под ногами, сутулясь и убрав руки в карманы брюк – если не знаешь, что это он, то ни на миг не усомнишься, что перед тобой Эль. Неудивительно, что до того, как правда всплыла наружу, я их путала – манеры брата до мельчайших деталей он изображал в совершенстве. А я иду, то и дело оглядываясь по сторонам и от души надеясь, что за мной нет слежки, иначе – погибель!

Идти приходится довольно далеко – на самую окраину города. На это уходит больше часа, и в тот момент, когда я смиряюсь, что моя оставшаяся жизнь пройдет в этом бесконечном походе неизвестно куда, Бейонд замирает перед двухэтажным домиком, с виду вполне жилым и ухоженным. В голове возникает куча вопросов типа «Откуда у него свой дом?», «Где берет деньги на его содержание?» и все в том же духе, но все они одномоментно отпадают, когда входная дверь, наконец, открывается, и мы входим в прихожую. Моя уверенность, что он живет в уединении, рушится сразу же, потому что стоит только скинуть куртку, как нам навстречу выбегает такое стадо животных, словно мы оказались в зоопарке. А когда мы проходим в гостиную, моя челюсть просто падает на грудь, потому что это может быть чем угодно, но только не домом, где живет серийный убийца... Многочисленные кошки, собаки, попугаи, черепахи, грызуны, пауки и скорпионы в аквариумах, две змеи и даже игуана! У меня просто разбегаются глаза, когда я рассматриваю этот зверинец. Зато Бейонд как-то сразу забывает о моем существовании, с головой уходя в беседу со своими питомцами. Мдааа... Неудивительно, что он отчитывал меня за неправильное кормление кота...

- Ну прямо Граф Ди... – только и могу выдавить из себя я, осторожно, чтобы ненароком никого не раздавить, опускаясь на диван.

И, как и следовало ожидать, я тут же подвергаюсь многочисленным обнюхиваниям, облизываниям и прочим причудам животного мира. Впрочем, я довольно быстро отключаюсь от всего этого и чуть ли не зачарованно наблюдаю за Бейондом, который изменился до неузнаваемости буквально за секунды. Не знай я, кто он такой, в жизни бы не подумала, что этот милый молодой человек, сейчас гладящий кошек, не моргнув и глазом, хладнокровно убил почти десять людей. Одуреть можно... А еще я удивляюсь тому, как ведут себя с ним животные. Еще по дороге сюда я замечала, что голуби сидящие на тротуаре, не обращали на него ни малейшего внимания, когда он проходил рядом, и сразу же улетали, когда подходила я. Вот и сейчас. Со стороны тех же попугаев, которых обычно хлебом не корми, дай полетать по всему дому, никакой боязни, полное доверие. Немедленно прилетают, стоит ему только протянуть руку. Гармония... Словно они разговаривают на одном языке. Я невольно вспоминаю Эля и его реакцию, когда мы посещали лондонский зоопарк, и делаю вывод, что братья, видимо, похожи гораздо сильнее, чем мне казалось до этого.

Наконец, когда Бейонд решает, что уделил всем достаточно внимания, и подходит ко мне с игуаной на плече, я нахожусь чуть ли не в благоговейном трансе, так что ему приходится буквально меня будить. Все же, я очень люблю животных...

- Невероятно, - говорю я в ответ на его вопросительный взгляд.

- Неужели я смог удивить тебя, Кристен О'Хара? – с усмешкой, в точности, как Эль интересуется он.

- Представь себе, - честно отвечаю я.

Он усаживается рядом, с невероятной нежностью переложив двух сиамских кошек на другое место и извинившись перед ними за это вынужденное неудобство, словно перед живыми людьми.

- Тебе здесь нравится? – лукаво улыбаясь, спрашивает Бейонд, положив руку мне на плечо и позволив игуане переползти по ней на меня. Честно говоря то, что это игуана, а не змея, вызывает у меня невероятное облегчение, иначе пришлось бы спасаться бегством. Все–таки я не такой знаток дикой природы...

- Скорее да, чем нет, - я опять же говорю предельно честно. – Зачем ты привел меня сюда? – интересуюсь я в свою очередь. – Хочешь мне что-то показать?

- Нет, совсем нет, - отвечает он, лениво растягивая слова и выжидающе смотрит – вдруг сама догадаюсь. Но на этот раз разум меня подводит, так что этот выжидающий взгляд я возвращаю сполна. – Я как-то сказал тебе, что ты единственная, кому я доверять. Считай, что это подтверждение моих слов. Теперь ты знаешь, где мой дом. Удержишься ли от соблазна рассказать кому-нибудь, если я попрошу тебя молчать об этом?

- Если хочешь, чтобы я никому не говорила, то я и не скажу, - пожимаю плечами я. – Я же не полная дура.

- Даже моему брату? – вопросительно поднимает брови Бейонд. И я снова вижу в нем Эля, и ничего не могу с этим поделать.

- Даже ему, - спустя несколько секунд, потраченных на приведение мыслей в порядок, обещаю я. – Но ты так и не ответил на мой вопрос. Что ты собрался делать? Ну, убьешь ты меня, убьешь Ватари, заставишь Эля страдать. А что дальше? Зачем тебе это? Думаешь, если ты сделаешь это, тебе станет легче? Думаешь, сделав больно дорогому человеку, избавишься от собственной боли?

- Только не начинай в духе дешевой мелодрамы, - он лениво машет на меня рукой, словно отмахиваясь от докучливой мошкары. – Неужели ты думаешь, что мой брат этого не заслужил?

- Чем он это заслужил?! – возмущение и ярость заполняют разум моментально, так что я даже вскакиваю на ноги, а перепуганная игуана вмиг оказывается на спинке дивана. – Тем, что пытался помочь тебе? Думаешь, ты единственный, кто прошел через ад?! Эль страдал не меньше твоего! Не от ваших приемных родителей, а от беспомощности и невозможности как-то повлиять на ситуацию. Он делал, что мог.

- Он бросил меня! – наконец, перебивает меня Бейонд.

- Нет, это ты бросил его! – буквально ору я в ответ, ничуть не боясь быть избитой за свои слова.

- Я все делал для него! – он угрожающе нависает надо мной, буквально испепеляя меня яростным взглядом. – Я помог ему бежать из этого сральника! И что? Я почти полгода гнил в этом дерьме, пока он наслаждался жизнью у Ватари! И в результате мне пришлось выбираться оттуда самому.

- Тебе надо было только еще немного подождать... – тихо говорю я, отбиваясь от внезапно нахлынувшего чувства сопереживания.

- Еще немного? – опять шипит Бейонд с презрительной интонацией в голосе. – Еще немного?! Да ты хоть знаешь, что это была за жизнь?! – Он так решительно на меня напирает, что я невольно делаю шаг назад и чуть, было, не наступаю на очередную кошку. – Не знаешь? Ну так смотри.

И не говоря больше ни слова, он поворачивается ко мне спиной и снимает свою водолазку. И я тут же, шумно выдохнув, отвожу взгляд. Шрамы. Десятки... сотни шрамов, оставшихся от самых разных ран. Порезы, явные следы от железной пряжки ремня, многочисленные ожоги, несколько из них явно оставлены утюгом. Словно его пытали, методично и с остервенением избивая каждый день, нанося новые раны поверх еще не затянувшихся старых.

Кое-как справившись с собой, я все же поднимаю взгляд, но только для того, чтобы через пару секунд понять, что еще немного, и я вполне могу хлопнуться в обморок. А в мыслях встают картины, в которых я буквально наяву вижу, как все эти раны наносились. Чуть ли не в панике я хватаю первого попавшегося под руку кота и, прижав его к себе, начинаю гладить то по, то против шерсти. Только бы отвлечься, отвлечься, отвлечься...

- Еще немного подождать, говоришь, да, Кристен? – ровным голосом спрашивает Бейонд, опять натягивая водолазку. – Я, знаешь ли, немного устал ждать... Поэтому я и избавил мир от общества этих ублюдков.

- Прости, - извиняюсь я, спуская перепуганного кота на пол. – Нет, правда, прости... Я... сказала, не подумав... Ты прав, я... я ничего не знала...

- Я ничего тебе не скажу, - качает головой он. – И мы просто увидим то, что увидим.

После чего усаживается обратно на диван, берет на руки свою игуану и, приговаривая «Ничего, Каролина, не беспокойся, я в полном порядке» вновь переключает внимание на животных.

- Я пойду, - только тихо говорю я и, не дождавшись ответа, вылетаю из дома, словно пробка из бутылки с шампанским, на ходу застегивая сапоги и куртку.

Домой бегу, не чуя ног под собой и не останавливаясь, а когда, наконец, добираюсь, лечу прямиком в ванную, где подставляю лицо под струю ледяной воды. Надеясь, что вода смоет воспоминания об этом разговоре. Но, увы, это не помогает, и в какой-то момент я падаю на колени, размазывая по щекам слезы, и реву буквально навзрыд, и никак не могу остановиться.

Том 2. Глава 9. "Пенбер&Пенбер"

Когда истерика проходит, я обнаруживаю себя лежащей все там же в ванной на кафельной плитке, лениво и флегматично разглядывающей потолок. Вокруг меня обеспокоено вышагивают Мелло и Мэтт, что-то говоря и пытаясь помочь мне подняться, но их голоса доносятся до меня, словно из потустороннего мира.

- Что случилось? Ты в порядке? – наконец, слышу я, когда картинка перед глазами приобретает четкие контуры, а к мозгу постепенно возвращается умение соображать.

Растерянно хлопая глазами, я смотрю на обеспокоенное лицо Мелло, присевшего возле меня на корточки, но решительно не знаю, что ему ответить.

- Вроде... нормально... – через силу выдавливаю из себя я, предпринимая осторожную попытку подняться. К счастью, мне это удается – видимо, не так плохи мои дела, как мне казалось. – Я... не знаю, что случилось...

Я и правда не знаю, не помню. Последнее яркое воспоминание, не помутненное затмевающим любое знание туманом – это то, что я сидела в гостиной у Бейонда в окружении животных, а потом... Воспоминания о нашем не слишком-то состоявшемся разговоре пытаются выплыть на свет, но вместе с ними приходит и ясное осознание того, что я точно сойду с ума, если дам им зеленый свет.

- Вставай уже, - нетерпеливо говорит Михаэль, протягивая руку и поднимая с холодного пола.

Все еще не до конца придя в себя, я позволяю ему проводить меня в гостиную, где Мэтт уже гремит кружками, разливая по чашкам кипяток.

- Ну хорошо, - говорит он, когда я отпиваю из кружки чай, и мой взгляд, наконец-то, становится более-менее осмысленным. – Что произошло, пока нас не было? Где Эль? И почему ты валялась в ванной?

- Эль ушел, - сдавленным голосом говорю я, а в горле стоит неприятный ком, а к глазам почему-то опять подступают слезы. – Потом ко мне приходила частный детектив и задавала вопросы про жертв. А потом... не знаю... я не помню, как оказалась в ванной... помню, что мне почему-то стало очень хреново... и все...

- А сейчас с тобой точно все хорошо? – на всякий случай уточняет Мелло, хмуря брови. Я задней мыслью отмечаю, что такое выражение лица ему совершенно не идет, но не озвучиваю это, вместо этого просто неопределенно пожимая плечами. – Может, врача вызвать?

- Да ну, глупости какие, - от этого нелепого предложения у меня аж голос прорезается. – Живая я, живая. – Живость тоже возвращается ко мне. Не так быстро, как хотелось бы, но все же...

Тем временем Мэтт притаскивает в гостиную свой и мой ноутбук и, бесцеремонно отобрав у меня кружку, сует мне в руки джойстик. Следующие полчаса мы молча режемся в какой-то «Tekken», где он благополучно и, я знаю, намеренно, проигрывает мне один бой за другим. Как ни странно, этот простой до одури процесс как нельзя более хорошо сказывается на моем психическом состоянии, так что хандра как-то сама собой сходит на нет.

- Вот теперь ты похожа на человека, - удовлетворенно замечает Майл, откладывая в сторону джойстик, когда я, в очередной раз разбив его в пух и прах, довольно улыбаюсь. – Пойдем проветримся что ли?

Не сказать, что мне так уж хотелось идти на улицу и шататься там без дела, но возражений все равно не находится, так что уже через пару минут мы втроем сидим в его машине, и Мэтт резко дает по газам.

Где-то около часа мы просто гоняем по шоссе на максимально допустимой для наших дорог скоростью, непринужденно болтая о всяких пустяках: зубоскалим на тему предстоящей учебной отработки за вынужденные каникулы, перемываем косточки знакомым, спорим о разных фильмах. В конце концов, Мелло и Мэтт переходят к теме гоночных автомобилей, так что я автоматически исключаюсь из беседы из-за своей необразованности в этой области. Но я не обижаюсь, а вместо этого выглядываю в окно, подставляя лицо по-весеннему сильному, но совсем не холодному ветру. И про себя отмечаю, что было бы неплохо самой сдать на права и обзавестись машиной. Вот только на какие шиши... Но это уже другой вопрос.

Когда просто рассекать на машине по городу нам надоедает, мы останавливаемся в каком-то захолустном придорожном кафе, где едим безвкусные гамбургеры и хот-доги, запивая все это кофе, вкус и запах которого больше напоминает не то удобрение, не то машинное масло. Но это нас ничуть не беспокоит. Я-то знаю, что у этих двоих несколько раз в год случаются кратковременные приступы такого вот пофигизма. Помнится, когда я впервые поехала с ними вот так убивать время, я была шокирована до глубины души, когда в подобном этой кафешке притоне нам принесли какие-то ужасные бутерброды. Это потом, когда я переосмыслила все это, то была вынуждена признать, что и в таком время провождении есть своя особая прелесть. А самое главное, это как нельзя лучше помогает отрешиться от любых проблем и понять, что жизнь – не такая уж плохая штука. Другими словами, сейчас я была несказанно рада, что они вытащили меня на эту прогулку.

На одном из перекрестков, в паре кварталов от библиотеки мы подбираем Саю и Ниа, которые пешком идут домой, выглядя при этом совершенно довольными жизнью людьми. Пока они с Мелло воюют за пространство на заднем сидении, Мэтт берет курс на «Золотые листья», где, по словам Саю, нас уже ждут остальные. Так что до клуба, куда я сегодня никак не могла попасть, я все же добираюсь. За нашим столиком сидят Лайт Миса и Такада. Лайт что-то говорит Такаде на ухо, на что она то и дело важно кивает, а Миса, явно не зная, чем себя занять, рисует на салфетке профиль Лайта. На мой вкус, получается очень даже ничего, впрочем, ничего удивительного – Миса всегда хорошо рисовала.

- Ну, как все прошло там в участке? – интересуюсь я, усаживаясь на стул, и выжидательно смотрю то на Лайта, то на Такаду, не зная, кто из них обрисует нам ситуацию лучше.

- Ну, Теру был не в восторге, что Лайт и Майл действовали с камерами без его ведома, - отвечает Такада, лукаво глядя на Лайта. – И при этом корил себя, что сам проморгал такую очевидную деталь. Так что с поста охраны изъяли все кассеты.

- Я смотрю, следователи зашевелились, - хмыкаю я. – Первое число все ближе. Ко мне, пока вас всех не было, приходила частный детектив, представляете? Тоже вопросы разные задавала.

- Частный детектив? – подозрительно щурится Саю. – Кто такая?

- Какая-то Мисора Наоми... – пожимаю плечами я.

- Мисора Наоми?! – внезапно оживляется Ниа, отчаянно стараясь проглотить все, что у него во рту, и при этом не подавиться. – Ничего себе...

- А в чем дело-то? – удивленно таращимся на него все мы. – Ты ее что, знаешь?

- Ну, не то что знаю, - говорит он, кажется, до глубины души удивленный нашей неосведомленностью. – Вообще-то это ее псевдоним. На самом деле она Наоми Пенбер. Они вместе с мужем – одни из самых известных в Штатах частных детективов.

- Постой-постой, - Лайт трясет рукой, пытаясь что-то вспомнить, но, видимо, память отказывается служить ему верой и правдой. – Так она - одна из конторы «Пенбер&Пенбер»? – наконец, вспоминает он.

- Ну да, - спокойно кивает Ниа. – Насколько мне известно, у них безупречная репутация и очень неплохой послужной список. Есть предположения, что раньше они работали на правительство, и с тех пор у них очень неплохие связи.

«Хорошенькие дела, - про себя отмечаю я, - интересно, знает ли Эль об этом. Если эта дамочка действительно такой уж преуспевающий детектив, от нее можно ожидать чего угодно. Надо быть предельно осторожными... Я вроде бы не наговорила ничего лишнего, хотя, кто знает...»

Я как-то постепенно отключаюсь от реальности, и в голове нет ничего, кроме мысли как можно скорее встретиться и поговорить с Элем. Но с другой стороны, мне совсем неохота расстраивать Саю, с которой мы и так начали отдаляться друг от друга медленно, но верно. Достаточно только взглянуть на ее счастливое и непринужденное лицо, когда она что-то нашептывает Ниа или рассказывает остальным, чтобы понять, что разговор с Элем вполне может подождать еще полчаса.

В результате мне еще пришлось разговаривать с директором клуба, что я, собственно, и хотела сделать с самого утра.

- Вижу, ты наконец-то вернулась, Кристен, - говорит он мне, сидя за своим столом, подперев подбородок руками и буравя меня тяжелым взглядом. – Я надеюсь, ты наконец-то вернешься к своим обязанностям? А то тут одна девушка уже интересовалась, нет ли у меня вакансий. Надеюсь, ты понимаешь, что мне нужен человек, который будет работать? А не разъезжать по всяким внеочередным отпускам.

- Это был первый раз, - робко возражаю я, не ожидав такого напора. Все же раньше директор с пониманием относился к нашим вынужденным отлучкам и никогда не придирался к подобным вещам, как внезапные неоплачиваемые отгулы. Что за вожжа ему под хвост попала, хотелось бы мне знать... Хотя, было бы чему удивляться, учитывая, как умело Бейонд поставил на уши всех в Университете.

- И, надеюсь, последний, - внушительно замечает он тоном, не терпящим возражений.

- Разумеется, - киваю я. – Завтра я выйду на работу и буду работать без выходных всю неделю, дабы восполнить пропущенные часы.

Том 2. Глава 10. Наглость - второе счастье

Когда наш небольшой не то полдник, не то ужин подходит к концу, все разбредаются. Мелло с Мэттом, разумеется, отправляются кутить дальше – имеют полное право. Такада идет в Университет, чтобы узнать для нас задание, Миса говорит что-то насчет готовки, Саю ей вторит. В общем, у всех находятся какие-то дела, и у меня больше нет причин оттягивать визит к Элю. До его дома дохожу всего за десять минут медленным шагом и, немного помедлив, решая, открыть ли своим ключом или позвонить, все же открываю дверь сама.

К сожалению, Эля дома не оказывается, зато на кухне я обнаруживаю Ватари, который, надев фартук, колдует у плиты над кастрюлями и сковородками.

- О, какой приятный сюрприз, Кристен, - улыбается он, увидев меня. – Садитесь, будем ужинать. Рюузаки, наверное, тоже скоро придет, так что можем начать без него.

- Спасибо, но я только что из кафе, - виновато пожимаю плечами я. – Впрочем, если хотите, я с радостью составлю вам компанию за чашкой чая.

Составив на поднос чашки и все, что необходимо для чаепития, я иду в столовую, в очередной раз поражаясь как размерам этого дома, так и безупречному вкусу Ватари в области дизайна интерьера. Хотя, может, это идеи Эля?.. В конце концов, он ведь учится в Школе дизайна, а вовсе не его дед.

- Так где Эль? – интересуюсь я, когда мы, чинно усевшись за стол, отпиваем из своих кружек дымящийся напиток.

- Ушел с какой-то женщиной, представившейся частным детективом, - отвечает Ватари. – И до сих пор не вернулся.

«Ничего себе новости... – пораженно отмечаю я. – Это сколько же он уже отсутствует? Если предположить, что Наоми от меня сразу же пошла к нему, то прошло уже почти пять часов... Пора бы вернуться... За это время можно опросить человека не только о его отношениях с жертвами, но и написать его краткую биографию».

Беспокойство, появившееся еще после телефонного разговора, когда Наоми ушла от меня, постепенно начало перерастать в самую настоящую панику. Кажется, Ватари тоже нервничает, хоть и пытается не подавать виду. Что ж, его можно понять.

- Я беспокоюсь, - признаюсь я, отставляя от себя кружку, потому что не ощущаю ни вкуса, ни запаха чая. И поймав вопросительный взгляд Ватари, добавляю. – Из-за этой женщины. Буквально полчаса назад я узнала, что она, на самом деле, известный в США частный детектив, и она приехала, чтобы найти убийцу. Поэтому я и беспокоюсь, как бы она не нашла то, чего не следует... Хоть я и предупредила Эля о том, как я отвечала на ее вопросы, все равно риск велик...

- А я не думаю, что есть повод для беспокойства, - внезапно улыбается Ватари. – Рюузаки ничего не скажет ей, что могло бы привести к его брату. Даже когда он был еще маленьким в то время, когда мы жили в Лондоне, и Бейонда искал Скотланд-Ярд, они ничего не смогли из него вытянуть.

Я хочу возразить, сказав, что тогда он, в конце концов, был еще ребенком, а какой с детей спрос, но не успеваю, потому что в этот момент раздается звук отпираемого замка, и через пару секунд в столовую заглядывает голова Эля.

- Прости, Ватари, я задержался, - извиняется он, видя, что мы сидим за столом, а потом переводит взгляд на меня, и в какой-то момент мы встречаемся глазами. – У леди-детектива было очень много вопросов.

- И как все прошло? – я смотрю серьезно и настороженно, ожидая дурных новостей, но он только беззаботно улыбается.

- А как все могло пройти? – убийственно спокойно отвечает он, улыбаясь еще шире. – Неужели ты, Кристен, сомневаешься в том, что я смогу обвести вокруг пальца человека, который вообще не в курсе дела?

- Не сомневаюсь, конечно, - медленно говорю я, - но мало ли... К тому же, она в этом деле далеко не новичок, как я узнала.

- А что у тебя с глазами, Кристен? – внезапно интересуется он, наклонив голову на птичий манер и сейчас разглядывая мое лицо. – Ты что плакала? – а глаза смотрят лукаво-лукаво.

Я удивленно вскидываю вверх брови. Нет, я действительно плакала, но ведь это было несколько часов назад, и сейчас уже не должно быть заметно. Как он узнал? Я так растеряна этим неожиданным вопросом, что не нахожу, что сказать в ответ, а потому только пожимаю плечами.

- Ватари, а у нас есть клубничный джем? – обращается он тем временем к своему деду и я, отпив чая, с шумом выплевываю его обратно в кружку. Разумеется, это совсем не соответствует нормам поведения за столом, которые принято соблюдать в гостях, но сейчас мне на это плевать, потому что я, к своему ужасу, понимаю, что перед нами совсем не Эль.

- Вроде был, посмотри в холодильнике, - отвечает тот, то ли не обратя внимания на это, то ли просто не подавая виду.

Такая наглость со стороны Бейонда просто лишает дара речи, а что самое главное, я никак не могу понять, чего же он добивается, вот так обнаруживая себя. Неужели не понимает, насколько это рискованно? Да и вообще, зачем он, собственно, сюда явился? Просто подразнить Ватари? Или меня? Или убить нас обоих, пока Эля нет дома, чтобы он, вернувшись, нашел тут такой подарок? Не найдя лучшего выхода, я просто встаю из-за стола и иду за ним на кухню, где он, по-хозяйски распахнув холодильник, переставляет там какие-то баночки. На мой приход не обращает ни малейшего внимания, словно все само собой разумеющееся.

- Ты что тут делаешь?! – возмущенно шипя, спрашиваю я у его спины, потому что прекращать исследование холодильных полок и поворачиваться ко мне он явно не собирается. – Совсем того что ли?!

Через несколько секунд Бейонд все же закрывает холодильник и опять некоторое время изучает мое лицо, а потом криво ухмыляется и фыркает, и безумный блеск, на миг появившийся в его глазах, окончательно убеждает меня в правильности моих заключений относительно его персоны.

- Какая ты стала проницательная, с ума сойти можно, - замечает он, прикусывая ноготь большого пальца и опять на несколько мгновений становясь совершенной копией своего брата. – А раньше ты так мило нас путала.

- Я задала тебе вопрос, - я решительно не обращаю внимания ни на его легкомысленный тон, ни на откровенно издевательски-смеющийся взгляд. – Коли я научилась вас различать, ты решил переключиться на Ватари и смеяться уже над его неведеньем?

Он слушает меня со снисходительной улыбкой, как обычно Эль, но мои последние слова вызывают у него совсем уж откровенный смех, словно я несу какую-то несусветную ахинею, а не справедливо упрекаю в содеянном.

- И все-таки, ты не так проницательна, - закончив, наконец, смеяться, говорит Бейонд. – Неужели ты думаешь, что Ватари ничего не знает?

И опять мне не остается ничего, кроме как удивленно распахнуть рот и недоуменно хлопать глазами, потому что бесконечные неожиданности и сюрпризы так и сваливаются на меня, и это уже начинает откровенно надоедать.

- То есть? – наконец, изрекаю я.

- Что «то есть»? – усмехается он. – Разумеется, Ватари в курсе, что я – это я. Он знает все, но, как я понимаю, ничего не говорит Элю. Жестоко...

- Значит, тот дом, в котором ты остановился, его? – уточняю я, пребывая в полном раздрае.

- Ну не мой же, - опять фыркает Бейонд. – Уж не знаю, как ему это удалось, но Ватари сам нашел меня еще год назад и с тех пор оказывал посильную помощь. Пытается загладить вину десятилетней давности, полагаю. Наивно это, конечно, - недовольно говорит он, морща нос, - думать, что меня можно так дешево купить.

- А тебе не приходило в голову, что он поступает так просто потому, что тебя любит? – спрашиваю я, отвернувшись к окну.

- Не приходило, - честно отвечает он, и в следующую секунду я слышу, как хлопает дверь. Оглянувшись, вижу, что Бейонда и след простыл. Сбежал!

Том 2. Глава 11. Незримая встреча

Несмотря на то, что изначально я пришла сюда, чтобы дождаться Эля и поговорить с ним насчет Мисоры Наоми, мои планы меняются буквально за долю секунды. Так что я, заглянув в столовую, быстро прощаюсь с Ватари, благодарю за чай и прошу, чтобы Эль, когда вернулся, мне позвонил, а сама одеваюсь и выбегаю из дома, надеясь догнать Бейонда. Однако он как воду канул, даром, что вышел всего за несколько секунд до меня. Но просто так отступать я не намерена, а потому бегу знакомым путем к его дому. Если уж он показал мне, где живет, то пусть теперь сам и расхлебывает, а мне нужны ответы. В результате я все же сворачиваю не на ту улицу и блуждаю там почти десять минут, прежде чем выхожу на правильный путь.

На стук в дверь никто не отзывается. Шагов не слышно, никаких других звуков, вроде радио или телевизора – тоже, только топот лап многочисленных животных и чей-то скулеж под дверью. Не зная, что делать: развернуться и уйти, или же дождаться хозяина, - я продолжаю стучать, а потом вскрикиваю от неожиданности и подскакиваю на месте, когда в мою руку сзади тыкается чей-то мокрый нос. Оглянувшись, вижу собаку, которая в прошлый раз, кажется тоже присутствовала в гостиной Бейонда. Впрочем, не могу сказать точно, их там было так много, что запомнить всех поголовно было просто нереально. На вид не то волкодав, не то лабрадор – в темноте плохо видно – но, по крайней мере, нападать в попытке защитить дом от моего вторжения она не спешит. Это обнадеживает. Несмело протянув руку, я легонько треплю ее по загривку и усаживаюсь прямо на крыльцо рядом с ней. Про себя решаю, что если Бейонд не появится в течение получаса или около того, то пойду домой, и гори все синим пламенем.

Но ждать так долго совсем не приходится, потому что в какой-то момент входная дверь за мной открывается, и хозяин дома собственной персоной выходит на крыльцо. Он совсем не удивлен, увидев меня здесь. Словно в противоположность ему, я удивлена и ужасно возмущена тому, что, коли он был дома, то зачем заставил меня сидеть на холоде.

- Что, Кристен, неужели ты, устав от моего преследования, решила заняться тем же самым? – интересуется он, бесцеремонно лишая меня общества собаки.

- Войти не предложишь? – в свою очередь спрашиваю я, игнорируя его насмешливый взгляд.

- А я должен? – вопросом на вопрос отвечает он.

«Боже, ты еще невыносимее Эля, - про себя закатываю глаза я, но не озвучиваю эту мысль. – Или я уже просто настолько привыкла к его закидонам, что не придавала значения?»

- Если тебя устраивает разговаривать на пороге, то нет, - терпеливо отвечаю я, справедливо решив, что сейчас не время спорить из-за пустяков.

- Ну тогда заходи, - пожимает плечами Бейонд и отходит в сторону, пропуская меня в дом.

В голове опять полная каша из-за абсурдности ситуации, но я гоню эти мысли прочь, когда наблюдаю, как он кормит своих животных: сперва кошек и собак, потом чистит клетки попугаев и насыпает им зерновой корм, потом дает мелких грызунов и насекомых змеям, паукам и скорпионам, и, наконец, свой паек в виде овощей и фруктов получают черепахи и игуана. Хотя я тут только второй раз, я уже успела уяснить для себя, что пока Бейонд занят своими животными, окружающий мир для него не существует. Сомневаюсь, что пока он не закончит с ними, он обратит на меня внимание, даже если я заберусь на стол и исполню там продолжительный сеанс танца живота. Так что я терпеливо жду, пока он расстелет им спальные места, расчешет каждую кошку и собаку, поговорит с каждым питомцем перед сном и так далее… В какой-то момент я начинаю понимать, что еще немного и я сама начну проваливаться в какой-нибудь дурацкий сон о райских кущах, и поспешно беру себя в руки. Все же я, может, и не очень умная, но ночевать в доме своего потенциального убийцы – это как-то слишком… Даже на мой вкус. К счастью, в этот момент Бейонд, наконец, переключает свое внимание на меня, и вид у него при этом такой, словно он видит меня впервые в жизни и сейчас пытается сообразить, какого лешего я забыла в его доме.

- А, ты еще тут, Кристен, - говорит он чуть ли не минуту спустя.

- Представь себе, - приторно отвечаю я. – И никуда не уйду, пока ты мне все не объяснишь. Я уже устала от твоих сюрпризов.

- У, это только начало, Кристен, - многообещающе отмечает он, загадочно улыбаясь. – Что ты вообще о нас знаешь? Полагаю, Эль не слишком-то любил рассказывать о себе, ммм?

- Что у тебя и Ватари за отношения? – задаю я вопрос, ради которого, собственно, и тащилась в такую даль.

Бейонд молча обходит диван, а потом перегибается через спинку, склоняясь к моему уху. Эта его привычка разговаривать, стоя за моей спиной, а соответственно, не показывая своего лица, уже начинает раздражать, но я стойко терплю и это.

- Я ведь уже сказал тебе, Кристен, - шепчет он. – Ватари просто мне немного помогает. Оплачивает дом и все такое.

- Но почему ты не скажешь об этом Элю? – я окончательно перестаю что-то понимать.

«И почему Ватари ничего ему не говорит?» - не спрашиваю я вслух.

- Почему ты просто… ну не знаю… не вернешься к ним и не начнешь вести нормальную жизнь? – вопрос получился каким-то нелепым, но я вряд ли смогу подобрать нужные слова, даже если мне и представится шанс его переиграть. – Зачем тебе то, что ты делаешь? Я не понимаю…

- Конечно, ты не понимаешь, - хмыкает Бейонд.

- Эль очень хочет, чтобы ты вернулся, - продолжаю я. – Я не знаю, как объяснить лучше… Но он словно живет только ради тебя. Он постоянно думает только о тебе. Даже когда мы разговариваем, даже когда целуемся, - на этот моменте он опять громко хмыкает, но я предпочитаю не обратить на это внимания, - он меня словно не видит. Словно смотрит сквозь меня. И это обидно… Но я понимаю. После всего, что вы вместе пережили… Неудивительно, что вы стали друг для друга самыми близкими людьми. И ни я, ни Ватари, ни кто-либо другой никогда не заменим для вас друг друга.

Бейонд слушает меня, мрачнея с каждой секундой и, наконец, когда я договариваю последнее слово, небрежно бросает:

- Заткнись, Кристен.

- И самое смешное, - продолжаю я, не прислушиваясь к его возражениям, - ты ведь прекрасно знаешь, что я права. Можешь спорить, сколько хочешь, но я прекрасно знаю, что Эль тебе так же дорог, как и ты ему.

- Я же сказал, заткнись, - повторяет он. – Слушать не желаю.

- Но ведь это же правда, - мягко возражаю я. – Прими ее.

Он ничего не отвечает, просто сидит на диване и сверлит противоположную стену таким взглядом, что мне остается только удивляться, что она под ним не ломается.

- Когда ты последний раз спал? – внезапно даже для самой себя меняю я тему разговора и, кажется, поступаю правильно, поскольку Бейонд тут же отрешается от мрачных мыслей и удивленно таращит на меня свои огромные глаза. Глядите-ка, даже его удивить можно, кто бы мог подумать. – Я имею в виду нормально спал, - уточняю я. – А не прибегал к этой вашей полудреме на один-два часа.

- Не помню, - деревянным голосом, не предвещающим ничего хорошего, отвечает он. По спине у меня бежит неприятный холодок, но я уже в который раз за этот вечер вновь поспешно беру себя в руки.

- Не хочешь попробовать? – Моя твердая уверенность, что хорошо выспавшиеся люди становятся добрее позволяет мне полагать, что, может, тогда и до Бейонда дойдут мои слова.

- Собираешься спеть мне колыбельную? – на его лице не дрогает ни один мускул, зато голос звучит так, словно я предложила ему как минимум поесть живьем трупных опарышей.

- А ты действительно этого хочешь? – на всякий случай интересуюсь я.

- Обойдусь как-нибудь, - все тем же тоном отвечает Бейонд, и неприятный холодок снова возвращается, и намного ощутимее, чем раньше.

- Я могу покараулить твой сон, если хочешь? – не отступаю я. – Эль проспал почти сутки без всяких кошмаров, хотя… – я заминаюсь, не зная, стоит ли продолжать. С одной стороны, это здорово может подкрепить мои слова, но с другой – напомнит ему о самой страшной поре в жизни, - мы тогда находились в том самом доме, - все же произношу я, - где вы жили с приемными родителями…

- И не уговаривай. – Увы, но мои слова, все же не возымели должного эффекта. Может, обстановка не та?

- Я могу быть очень настойчивой, - спокойно замечаю я.

- Я тоже могу быть очень настойчивым, - говорит Бейонд таким тоном, что у меня мигом пропадает желание дальше настаивать на своем. В конце концов, как бы он благосклонно не реагировал на мое присутствие, ни на секунду не следует забывать о том, кто он такой.

Мои размышления прерывает звонок сотового телефона. Мельком глянув на экран, я вижу, что это Эль. Ну конечно, я же просила Ватари передать, чтобы он мне перезвонил. Да, немного не вовремя… Но делать нечего, так что я беру трубку.

- Да?

- О чем ты хотела поговорить, Кристен? – сразу переходит к делу Эль, не тратя время на слова приветствия.

- Я… я сейчас немного занята… – медленно говорю я, неуверенно косясь на Бейонда, который, в свою очередь, глянув на меня, внезапно оживляется.

- О, так это мой братик? – спрашивает он, и сонливости как ни бывало. Мне бы так… – Ну-ка, дай-ка мне телефон.

И, не дожидаясь, он подходит ко мне и вырывает трубку из рук. Повертев ее перед носом, держа большим и указательным пальцем, подносит к уху и отворачивается, но я все равно успеваю увидеть, как его лицо преображается на глазах, превращаясь в какую-то жуткую маску, от которой так и веет безумием. И это вызывает у меня непроизвольную дрожь и чуть ли не трепет.

- Ну здравствуй. – Я про себя отмечаю, что если бы он так заговорил со мной, я бы явно в тот же день загремела в психушку. – Эль. Сколько лет мы не виделись? Десять? Надеюсь, ты все это время был хорошим мальчиком? Мне бы очень не хотелось узнать, что за время моего отсутствия мой брат совсем от рук отбился. – Блин, вроде бы слова как слова, но даже у меня мурашки побежали, когда я это слушала. Не представляю, каково пришлось Элю. – Алло? – Бейонд отводит трубку от уха и с интересом смотрит на экран, а потом опять вслушивается в доносящиеся оттуда звуки. – Алло? Меня слышно?

- Довольно! – я решительно выхватываю у него свой телефон и сама прикладываю к уху. И как раз в этот момент оператор любезно сообщает, что мой собеседник на другом конце провода выключил телефон, либо оказался за пределами действия сети. – Какого черта?! – резко поворачиваюсь я к Бейонду, который выглядит таким довольным, словно кот, который объелся сметаны. – Зачем?

- А что? – невозмутимо спрашивает он. – По-моему, очень даже забавно. – Судя по его взгляду, я бы ни за что не подумала, что он действительно считает это таким уж забавным. Впрочем, так он мне и скажет, что у него на самом деле на уме…

- Если спать ты не намерен, может, чаю хочешь? – интересуюсь я, вновь меняя тему разговора.

- Кофе, - ровным голосом отвечает Бейонд, удостаивая меня коротким, но выразительным взглядом, так что я тут же удаляюсь на кухню и начинаю греметь чашками.

Том 2. Глава 12. Неприятности

Остаток вечера проходит более-менее спокойно. Бейонд спокойно прихлебывает из чашки кофейно-сахарную массу, по какому-то недоразумению соответствующую их с Элем представлениям о консистенции идеального кофе; мне же приходится довольствоваться примерно тем же, но, по крайней мере, в меру сладким, всего-то с четырьмя ложками сахара. Грех жаловаться, учитывая, что могло быть намного-намного хуже…

В какой-то момент я чувствую, что начинаю засыпать и отчаянно пытаюсь выбраться из дремы. К счастью моя попытка увенчивается успехом, но увы, ненадолго. Здравый смысл только и успевает высказаться, что абсурдность ситуации доводит его до глубокого культурного шока, как я буквально отрубаюсь прямо на диване в гостиной. За несколько секунд до этого я отголоском мысли успеваю подумать, что при таком раскладе вполне могу проснуться на том самом разделочном столе в мешке для перевозки трупов, но не успеваю ничего предпринять, чтобы избежать столь прискорбных последствий. Впрочем, за весь этот вечер от Бейонда опять-таки ни разу не повеяло реальной опасностью, так что я, в каком-то смысле была спокойна за свою шкуру.

Как бы то ни было, пробуждение мое состоялось вовсе не в каком-то там подвале и вовсе не от звука затачивания ножа, а от того, что кто-то упорно вылизывал мой нос. Буквально на автомате я махнула рукой, не желая пробуждаться, и тут же увязла пальцами в густой собачьей шерсти. Спина ужасно затекла и жутко болела – ничего удивительного, учитывая, что спала я сидя, откинувшись на спинку, - а на коленях разместилась такая толстая сиамская кошка, что до этого я и представить себе не могла, будто своего питомца можно раскормить до таких впечатляющих размеров. Даром, что мой собственный котяра тоже, мягко говоря, немаленький. Только спустя несколько минут, когда я предпринимаю робкую попытку встать, переложив животное с коленей на диван, до меня доходит, что она вовсе не раскормленная, а беременная.
А кухне творится невероятный ажиотаж. Вернее, там просто завтрак, но если учесть, что плотность живых существ на квадратный метр площади превышает дюжину, неудивительного, что это сравнимо с небольшим апокалипсисом… впрочем, Бейонд, кажется, вовсе не придает этому значения и выглядит совершенно счастливым. Так что я тоже невольно улыбаюсь и без лишних разговоров наливаю себе чай.

Сию идиллию нарушает звонок моего телефона. Кое-как найдя его в гостиной (он, оказывается, за ночь каким-то неизвестным образом умудрился переместиться под диван), я смотрю на экран и, к своему удивлению, обнаруживаю в углу сообщение, что до этого было еще 38 непринятых. А сейчас мне названивает Саю. Не самый желанный собеседник с утра, учитывая, где я пробыла всю ночь. Но, зная ее характер, я понимаю, что так просто она не отстанет, а потому беру трубку.

- Кристен, черт тебя дери! – возмущенно орет она в телефон. – Где тебя носит?! Почему не отвечаешь? Я уже сто раз звонила! Почему ты не пришла на работу?! Директор рвет и мечет!

Я так и замираю. Проклятье! Это уже второй раз, когда я после общения с Элем или вот теперь с Бейондом просто забываю о работе. А учитывая вчерашний разговор с директором, дело принимает совсем нежелательный оборот.

- Ты что, опять у Эля? – спрашивает тем временем Саю, и сама же отвечает. – Слушай, я понимаю, конечно, что у вас любовь, и это усраться как круто, но это вовсе не означает, что можно забывать про работу. Приходи скорее, может, все еще утрясется.

«Твою мать!» - про себя ругаюсь я и, собравшись в две минуты, выбегаю из дома, даже не попрощавшись с хозяином.

Не знаю, что там говорят люди об ограниченных человеческих возможностях, но до «Золотых листьев» я добегаю всего на 25 минут – невиданный рекорд! В жизни бы не подумала, что однажды смогу бежать с такой скоростью. А ведь совсем недавно утверждала, что бег – мое слабое место.

- Ну, и о чем нам говорить, Кристен? – директор, нацепив на себя маску строгого начальника, встречает меня на пороге. – Ведь не далее, чем вчера, ты уверяла меня, что будешь работать, не покладая рук. И где обещанная работа? Во сколько твой рабочий день начинается?

- В девять, - тихо отвечаю я, косясь на висящие на стене часы, часовая и минутная стрелка на которых замерли между десятью и одиннадцатью.

- Два часа, не слишком ли большое опоздание? – наседает на меня он, и я непроизвольно пячусь назад, ловя сочувственный взгляд Саю, которая замерла за стойкой вместе с еще какой-то девушкой. Видать, той самой, которая претендовала на мое место.

- Простите, мистер Джейд, этого больше не повторится, обещаю, - твердо говорю я, все же надеясь на благоприятный исход.

- Слышать не желаю, - не менее твердо возражает он, явно не собираясь менять свое мнение. – Ты уволена. Чтобы сегодня же твоих вещей тут не было. Я понятно выражаюсь?

Кое-как собрав остатки выдержки, покинувшей меня с этим заявлением, я сдержано отвечаю:

- Понятно, сэр.

После чего разворачиваюсь и иду домой, яростно смотря перед собой. Чудо, что деревья не полыхают под моим взглядом. Гнев разрывает душу на части, и я невольно представляю, как самолично убиваю директора кафе доброй сотней различных способов, и даже начинаю подумывать, не применить ли эти мысли на практике. Но подходя к дому и нетерпеливо смахивая выступившие от обиды слезы, я понимаю, что погоды это не сделает. Как ни крути, я сама виновата.

- Черт! – яростно выкрикиваю я, с силой впечатывая кулак во входную дверь.

Костяшки разбиваются в кровь и подозрительно хрустят, и мир застилает ослепительная вспышка боли, и падая на колени, прижимая к груди покалеченную конечность, я чувствую, как гнев понемногу начинает отступать.

- Кристен, ты чего? – появляется на пороге обеспокоенная Миса, видимо, пришедшая на звук удара. – Ты в порядке?

Она садится передо мной на корточки и пытается заглянуть в лицо, но я упорно отворачиваюсь, не желая, чтобы она видела меня такой. В конце концов, она ни в чем не виновата, чтобы я, пусть и ненарочно вымещала на ней свою злость.

- В порядке, - вздыхаю я, поднимаясь. – Просто немного расстроилась…

- Судя по твоей руке, совсем даже не немного, - кивает она на мой кулак, с которого на пол падают крупные красные капли. – Что случилось-то?

- Меня уволили. – Я совершенно не хочу вдаваться в подробности, надеясь, что она все и так поймет и не станет задавать уточняющих вопросов.

И она действительно понимает и не задает.

- Ну, не беспокойся, Крис, - она успокаивающе обнимает меня и поглаживает по спине, когда мы усаживаемся на диван в гостиной.

Обида за случившееся снова берет свое, хоть я отчетливо понимаю, что обижаться мне не на кого, кроме себя самой. Кровь с руки в хлам загадила всю куртку и брюки, но я не придаю этому никакого значения, снова и снова стирая подступающие к глазам слезы. И раны на руке чертовски болят, когда на них попадает соленая жидкость, но, как ни странно, это помогает сохранять трезвость ума.

- Ну посмотри на себя, - сочувственно улыбается Миса, вытаскивая влажную салфетку. – Теперь у тебя все лицо в крови. Давай помогу. – Я не высказываю никаких слов протеста, так что она ловкими навязчивыми движениями приводит мое лицо в норму. – Было бы из-за чего переживать, Кристен. Ну, подумаешь, уволили. Бывает. Это ведь не конец жизни. Найдешь новую работу, еще лучше этой. Проблема яйца выеденного не стоит, а твоих слез тем более.

Слезы как-то сами собой прекращаются, а с души словно падает многотонный валун. Даже дышать становится легче.

- Такада принесла вчера задание? – спрашиваю я, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей о закончившейся работе.

- Да, - оживляется Миса. – Довольно внушительный список. Если хочешь, можем начать прямо сейчас. Лайт как раз сидит у себя и пишет. Можем к нему присоединиться.

Я прекрасно знаю, что если сесть с Лайтом заниматься учебой, то это продлится до самого вечера, а может и до ночи, в зависимости от того, какой предмет выберем для изучения. Такой уж у Ягами характер – доводить любое начатое дело до конца, и желательно по возможности в тот же день. В принципе, не самый худший способ коротать время, так что я только пожимаю плечами.

Как я и предсказывала, длиннющий доклад по теории государства и права на добрых полсотни печатных страниц мы пишем, проверяем, редактируем и дорабатываем до самой темноты, без конца копаясь в толстенных библиотечных сборниках, коими обложились заранее, споря по поводу того, что стоит включать в содержание, а что нет, переспрашивая друг у друга какие-то даты и так далее. Поздним вечером, когда часы в гостиной отбивают семь, я сижу и внимательно пробегаю глазами черновой вариант доклада Лайта, занимающий тетрадь в 96 листов практически целиком. Вычитываем тавтологию и прочие ошибки. Миса читает мой, а Лайт – ее. Так что в комнате стоит почти идеальная тишина, прерываемая разве что шуршанием бумаги. У Лайта безупречный каллиграфический почерк, нечета моим собственным каракулям, так что я от души сочувствую Мисе, вынужденной расшифровывать мою писанину.

Часы отбивают уже половину девятого, когда я, наконец, заканчиваю чтение и ворчу на Лайта, что пришлось убить столько времени на это бесполезное дело. Как будто он сам не знает, что я при всем желании ничем не смогу дополнить его доклад, куда мне…

- У, как у вас тут все запущено, - в комнату заглядывает Мелло. – Заперлись тут, понимаете ли. Я уж подумал, порнушку читаете, а вы всего лишь готовитесь к занятиям. Скука.

- Тебе бы тоже не помешало этим заняться, Михаэль, - притворно-обиженно дует губки Миса. – Или как всегда будешь все писать в последнюю ночь?

- Пф, - только фыркает тот. – Мне двух часов хватит, чтобы склепать нормальный доклад.

Ну да, у них с Лайтом взгляды на учебу совершенно разные. Наверное именно поэтому ни Мелло, ни Ниа так и не могут превзойти его по успеваемости. Впрочем, по-моему, они особо и не стараются.

- А теперь осталось это все перепечатать, - потягиваясь до хруста, говорит Лайт с решимостью человека, настроенного биться до самого конца.

Я только оглядываю косым взглядом свой собственный черновик – такую же пухлую тетрадку, сплошь исписанную стенографическими символами – и меня аж передергивает, а желудок неприятно урчит, напоминая, что кружка чая – явно недостаточный паек за весь день, пересыщенный научными изысканиями и неприятными ощущениями. Хотя сейчас, проанализировав свои чувства, я понимаю, что Миса была совершенно права, и катастрофы из увольнения делать не стоит. Просто стоит полазить по сайтам, да почитать соответствующие газеты, и искать новое место. Потому что хочешь не хочешь, а на одни родительские подачки не проживешь. Плюс надо еще и есть что-то. Хотя, пока тут живут друзья, беспокоиться об этом не стоит, но не сидеть же у них на шее вечно…

Мои размышления прерывает звонок в дверь. Снизу слышится топот, из чего я делаю вывод, что пришедшего пустят и без меня. Но не тут-то было.

- Кристен! – раздается с первого этажа голос Такады.

Я только протяжно вздыхаю, тяжело поднимаюсь со скрипучего стула и иду к выходу из комнаты. В дверном проеме оборачиваюсь к Лайту и Мисе, попутно удивляясь, как мы втроем сумели так компактно расположиться за таким маленьким столом, и взглядом даю понять, что оставляю их ненадолго.

На пороге дома стоит Мисора Наоми, с виду уже не такая благожелательная и обходительная, как вчера. Руки сложены на груди – явный признак недовольства, а тяжелый взгляд серьезных темных глаз буквально пронзает насквозь.

- Что вы хотели? – я делаю вид, будто не заметила этих перемен, и приветливо улыбаюсь.

- Вы искали обо мне информацию? – сухо спрашивает она, не рассусоливая, а сразу беря быка за рога.

- Информацию? – сказать, что я была ошарашена этим вопросом, значит не сказать ровным счетом ничего.

- Кто-то залез на сайт ФБР и просматривал мое личное дело, - тоном, не предвещающим ничего хорошего, говорит Наоми. – Кто-то, очень хорошо заметающий следы. Собственно, это даже не сразу обнаружилось. Но след привел к вашему дому.

«Наверное Майл, - про себя отмечаю я. – Больше некому…»

- Понятия не имею, о чем вы, - хмурюсь я, вовсе не согласная с обвинениями. – Лично я ничего не искала, по той простой причине, что меня вообще не было дома. И да, я рассказала о вашем приходе своим друзьям, так что вас так удивляет? Вы пришли неизвестно откуда и начали задавать вопросы. Естественно, это выглядит подозрительно.

- А где вы были? – внезапно интересуется она.

- Я что, арестована? – я начинаю терять терпение, и злость, появившаяся еще утром и, казалось, отступившая во время работы над докладом, снова заполняет меня изнутри.

- Нет. – Она спокойно выдерживает мой взгляд, а после разворачивается и уходит. Но через несколько секунд останавливается и внушительно добавляет. – Пока нет.

- Это угроза? – яростно шиплю я. Но Наоми не спешит с ответом, а просто молча уходит, оставив меня смотреть ей в спину и клокотать от гнева. – Сучка! – сплевываю я на тротуар и захожу в дом, хлопая дверью.
Желание продолжать работу над докладом исчезает бесследно, вместо этого приходит необходимость во что бы то ни стало немедленно поговорить с Элем. И о Мисоре Наоми, и о Бейонде и вообще обо всей этой ситуации в целом. Так что я извиняюсь перед Мисой и Лайтом за то, что заканчивать работу им придется без меня, и звоню Элю. Благо, он оказывается дома и отвечает сразу же.

- Кристен? Что ты хотела? – его голос полон такой беспросветной скорби, словно принадлежит человеку, навеки потерявшему все самое дорогое в этой жизни.

- Надо поговорить, - отвечаю я. – Я сейчас приду.

Я кладу трубку и вспоминаю вчерашний разговор Эля с Бейондом и то, как он выбил из колеи первого. А я ведь даже не перезвонила, даже не подумала об этом. Хороша, ничего не скажешь… К дому Эля иду преисполненная мрачных предчувствий. В конце концов, мало того, что вчера он узнал о моей тайной встрече с его братом, так еще и мои новости явно не будут способствовать изменению его настроения в лучшую сторону.

Когда я, предварительно постучавшись, нерешительно открываю дверь его комнаты и захожу, Эль сидит на своей кровати в своей обычной позе, прижав колени к груди, и невидящим взглядом смотрит в пространство перед собой. И выглядит осунувшимся и еще более бледным, чем раньше, словно опять десять лет практически не спал.

- И? – наконец, спрашивает он, спустя чуть ли не пять минут гробового молчания. Я все это время никак не могла собраться с духом и начать разговор первой.

- Что «и»? – робко уточняю я.

- О чем ты хотела поговорить, Кристен? – Эль говорит так, будто повторяет заученные наизусть фразы, а взгляд все такой же безжизненный и безразличный, смотрящий в бесконечность.

- Я… я видела Бейонда… – медленно отвечаю я. – Вчера… мы разговаривали как раз в тот момент, когда позвонил ты…

- И? – снова спрашивает он.

- Я… пыталась убедить его остановиться… – бормочу я, не поднимая взгляда.

- Ты была у него этой ночью? – Я проклинаю себя за полную неспособность понять, что он чувствует, по тону его голоса. Так что просто киваю, не зная, что тут можно возразить. – И ты знаешь, где его можно найти?

- Узнала только вчера, - честно отвечаю я, словно это хоть в какой-то мере оправдывает меня.

- И ты молчала?

- Я обещала ему, что никому не скажу. Даже тебе. – Как мне кажется, сейчас лучше быть предельно честной, чтобы не пришлось потом локти кусать. – Потому и молчала.

- Вот как? – безразлично пожимает плечами Эль. – И сейчас не скажешь?

- И сейчас не скажу, - качаю головой я, проклиная себя уже за то, что вообще позволила себя впутать во всю эту «Санта-Барбару». – Если хочешь знать, спроси у Ватари. Возможно, он тебе скажет.

- Прости, Кристен, - говорит он, так и не поднимая глаз. – Я хочу побыть один…

Я не возражаю ему, не начинаю убеждать, что коллективно решать какую бы то ни было проблему проще, а просто внимаю намеку и ухожу.

«Черт, сегодня худший день», - про себя ворчу я, бредя по тротуару, скудно освещенному фонарями, неизвестно куда. Подняв взгляд к небу, я разглядываю созвездие Ориона, почти никогда не видимое в это время года, и непроизвольно улыбаюсь, сочтя это добрым знаком. Надеясь, что в этой непростой ситуации легендарный охотник, навеки запечатленный на небесном стане и внезапно показавшийся мне сейчас, укажет мне верный путь.

И он действительно указывает. Потому что, когда я обнаруживаю себя стоящей перед домом Бейонда, то понимаю, что это никак не может быть совпадением. Вместе с этим маячит мысль, что мне здесь делать явно нечего, что Эль будет явно не в восторге от этого, но домой идти хочется еще меньше. Так что, немного помедлив, я решительно стучусь в дверь.

Том 2. Глава 13. Ангел смерти

Следующие пять дней при всем желании нельзя отнести к числу лучших дней моей жизни, хотя, казалось бы, хуже уже некуда… Эль по-прежнему не желает со мной разговаривать: его телефон выключен, а когда звоню на домашний, то трубку неизменно берет Ватари, сообщающий мне, что Эля нет дома. Мои просьбы о том, чтобы он мне перезвонил, естественно, остаются без ответа. А просто прийти к нему домой, чтобы, наконец, расставить все точки над i, я почему-то никак не могу себя заставить.

Вообще, все эти дни проходят словно в тумане. Заниматься решительно ничем не хочется, но и дома сидеть – тоже, так что не прислушиваясь к предложениям Мисы относительно продолжения работы над упражнениями, докладами и рефератами, я решительно забиваю на учебу, и после окончания пар ноги сами несут меня к дому Бейонда.

Сама не знаю, зачем я туда прихожу, но в какой-то момент понимаю, что эти визиты почему-то стали жизненно необходимыми, словно воздух. Мы даже разговариваем не всегда. Просто с какого-то перепугу именно там я чувствую себя комфортно. Оставаясь наедине с человеком, который через какую-то неделю всерьез вознамерился перерезать мне горло. Так что, приходя к нему после учебы, я выполняю всю домашнюю работу, которую и в своем-то доме делаю через раз. Занимаюсь готовкой, делаю влажную уборку, кормлю, расчесываю и выгуливаю животных – в тех редких случаях, когда хозяин дома допускает меня до этого священного действа. И все с такой невероятной легкостью на душе, что, кажется, я могу просто взлететь в любой момент.

На что я надеялась все это время, хотелось бы мне знать? Что мое постоянное присутствие в его доме заставит Бейонда передумать? Что в результате он привяжется ко мне и в решающий момент не сможет нанести решающий удар? Смешно. Уж настолько я наивная девочка, но тут даже мне было ясно, что надеяться на подобное – изначально дохлый номер.

Вечер пятницы 24-ого марта мы встречаем на кухне, попивая грейпфрутовый молочный коктейль и поглощая вот уже четвертую тарелку бутербродов (я – с колбасой, он – с джемом). Как я поняла, спонсирование Ватари было практически безграничным, поэтому в холодильнике можно было найти практически все, чего желала душа, начиная от обычных крекеров и заканчивая деликатесной икрой.

- Что, мой брат теперь тебя избегает? – показательно безразлично спрашивает Бейонд, с умилением глядя на игуану.

«По чьей, интересно, вине?» - про себя спрашиваю я, но в ответ только пожимаю плечами.

- С чего ты взял? – интересуюсь, в свою очередь, я.

- Ну, стала бы ты, в таком случае, просиживать вечера здесь, - резонно замечает он, и я не могу не признать, что он совершенно прав.

Не будь мы с Элем в этой своеобразной ссоре, мы бы скорее с ним придумывали план о том, как будут протекать события первого числа и как нам отвести от себя подозрения Мисоры Наоми. От леди-детектива не было ни слуху ни духу все эти дни, но это только настораживало. Словно она готовила нам какой-то неприятный сюрприз, собираясь обрушить его нам на голову в самый неподходящий момент. И хотя я отлично понимала, что вполне могу сама привести ее к Бейонду, я никак не могла этого избежать. Я никогда не была мастером конспирации, и чувствовать за собой «хвост» тоже не умела, куда мне. Но не могла и помыслить о том, чтобы отсиживаться дома, и снова и снова приходила к нему.

- А как ты собираешься меня убить? – внезапно спрашиваю я, когда коктейль заканчивается, а отрывать зад от табуретки и возиться с шейкером мне лень.

Бейонд неопределенно хмыкает в свой стакан, но ничего не говорит. Только едва заметно морщится. Неудивительно, ведь этот вопрос явно напоминает ему о том роковом дне, когда были убиты их с Элем родители. Но я не боюсь последствий, и мне почему-то не кажется, что этот вопрос такой уж бестактный. В конце концов, я имею полное право знать ответ…

- Узнаешь, когда время придет, - наконец, отвечает он с безумным блеском в глазах, обычно начисто стирающим впечатление о нем, как о человеке.

Мой личный ангел смерти. Звучит эгоистично, чрезвычайно нелепо и отдает каким-то запредельным мистическим выпендрежем, но мне нравится думать, что так оно и есть.

- Чего усмехаешься? – Бейонд подозрительно косится на мою перекосившуюся от этих мыслей в кривой улыбке рожу, наклонив голову на птичий манер. И даже целиком переключил свое внимание с Каролины на меня.

- Да так, - неопределенно пожимаю плечами я, не зная, как выразить свои мысли словами так, чтобы они не прозвучали оскорбительно ни для него, ни для меня. – Задумалась. – А потом все же говорю это. – Иногда я ловлю себя на мысли, что ты – мой ангел смерти. И я это знаю, а потому совершенно не боюсь.

- А может, напрасно? – говорит он ровным голосом, сверля меня пристальным взглядом, от которого ничто не укроется. – Разве я похож на ангела? Но если тебя так уж это занимает, то, на мой взгляд, термин «шинигами» тут более уместен.

- Бог смерти? – переспрашиваю я, усмехаясь. – Ты считаешь себя богом?

- Нет, это ты считаешь меня ангелом.




И когда я иду домой поздним вечером, размышляя обо всем этом, не могу удержаться от смеха. Тихого, в тыльную сторону ладони, но с теми же нотками безумия, что и у Бейонда. Мы что, становимся похожи? И как следует на это реагировать? И, что самое главное, как на это могут отреагировать остальные?

Не доходя до дома, я звоню Элю, но он сбрасывает вызов. Кто бы сомневался… на некоторое время я даже замираю перед его входной дверью, но так и не могу себя заставить нажать на кнопку звонка. Да даже если он и окажется дома, о чем мы будем говорить. Если он окажется в том же настроении, что и в прошлый раз, то в моем визите не будет никакого смысла. Тяжко вздохнув, я разворачиваюсь и иду к себе. Уже в третий раз…





Я сижу на кухне, прихлебывая из кружки зеленый чай, но не ощущаю ни вкуса, ни запаха, а просто тупо пялюсь перед собой. Даже мыслей в голове нет никаких.

- Слушай, Крис, на тебя смотреть больно, - замечает Такада, подпирая плечом дверной косяк, а потом, немного помедлив, усаживается рядом и доверительно негромко говорит мне почти на ухо. Совсем как это любит делать Бейонд. – Если тебе его так не хватает, тебе надо пойти к нему и поговорить.

Я поворачиваю к ней голову и смотрю во все глаза, не понимая, о чем она твердит.

- Эль, - кротко улыбается Такада. – Вы ведь поссорились, верно?

- Не совсем, - честно отвечаю я, качая головой. – Не поссорились. Просто не очень хорошо расстались. И не в том смысле расстались, что «расстались»… – я чувствую, что начинаю запутываться, - а просто… он сказал, что хочет побыть один, вот и все…

- Но тебе его не хватает, - убежденно говорит она. – Где та Кристен, которую я знаю? Лично сейчас я вижу перед собой только какую-то тень, причем чувствующую себя непонятно зачем ожившей мумией.

Я криво усмехаюсь, но в душе поражаюсь, как легко она смогла передать словами мои чувства. Именно так я себя и ощущала, если смотреть по большому счету. И действительно стала такой после того памятного разговора с Элем, после которого начались мои бесконечные посиделки у его брата. Я по-прежнему порой видела в Бейонде Эля, и ничего не могла с этим поделать. Может, так пыталась восполнить общество того, кого мне действительно не хватает, поэтому при нахождении там я чувствую эту невероятную легкость, сравнимую чуть ли не со счастьем… Не знаю… Но в одном Такада права точно. Надо это дело исправлять. Но разве я не пыталась это сделать? Разве я не звоню ему каждый день и не по разу? Разве не прихожу к нему, надеясь застать дома? Хотя разве это можно назвать серьезными попытками? Сомневаюсь… Так, отговорка не более… Чтобы при случае показать, что я не бездействовала.

- Таки, - говорю я, решительно поднимаясь из-за стола. – Ты самый замечательный человек на земле, ты это знаешь?

- Разумеется, я замечательная, - не моргнув и глазом, соглашается она. – А вот когда ты научишься действовать до того, как какая-нибудь добрая тетя, вроде меня, не даст тебе увесистого тумака?

- Воспитываешь? – прищуриваюсь я, и не думая обижаться на нее за этот вполне себя высокомерный тон.

- А как же, - опять подтверждает мои слова Такада, нимало не смутившись. – Кто-то же должен делать это время от времени, так почему бы не я?

- И правильно, - широко улыбаюсь я.

- Вот теперь ты снова ты, - удовлетворенно кивает она.

Том 2. Глава 14. Кассета

Следуя совету Такады, я бегом бегу к дому Эля. Легкая курточка, которую я даже не потрудилась застегнуть, чувствительно хлопает меня по бокам собачкой от молнии, но я не придаю этому значения, как и тому, что от нее явно останутся синяки. Распущенные волосы развеваются на ветру. Так что до знакомой двери я добираюсь, больше похожая на какую-то болотную кикимору, чем на живого человека. Приходится потратить еще несколько минут, чтобы хоть мало-мальски пригладить их. А то зачем людей пугать зря?

Собравшись с духом, я решительно жму на звонок. Жму один раз, второй… Ни звука изнутри.

- Вот так всегда… – ворчу я, колотя в дверь кулаком. – Приходишь, а хозяев нет… Эль! – зову я, продолжая издеваться над своей рукой, и без того болящей от давешней вспышки гнева, вызванной увольнением. – Прекращай меня игнорировать! Я знаю, что ты там!

- Кхе-кхе, - внезапно раздается у меня за спиной чье-то деликатное покашливание. – Извините, девушка, - произносит чей-то женский голос.

Я оборачиваюсь и вижу перед собой очень миниатюрную старушку, сложением больше напоминающую маленького ребенка, чем взрослого человека. Худющая, как жердь, но определенно бойкая и явно пока что на покой не собирающаяся – это сразу видно.

- Если вам нужен Квилиш Вамми, то его нет, - говорит она. – Он сегодня опять куда-то уехал. Собрал вещи и уехал. Ну, вы же, наверное, знаете, что он часто ездит по заграницам.

- А Эль? – хмурюсь я.

- Его внук? – переспрашивает дама. – Его тоже что-то не видать в последнее время. Хотя он вообще странный мальчик, совершенно на других детей не похож.

«Ну, еще бы он был похож на ребенка. Да еще и на обычного», - я от души смеюсь над старушкиным восприятием мира.

- А он не мог уехать с дедом? – на всякий случай уточняю я.

- Не знаю, я не видела, - причмокнув губами, пожимает плечами она. – Если хотите, я могу дать вам номер Квилиша. Если он вас знает, не думаю, что откажется поговорить.

- Я была бы вам признательна, - улыбаюсь я, поражаясь, что сама не додумалась до такого простого решения, ведь у Ватари определенно был свой телефон.

Когда пожилая дама уходит, я, не откладывая это дело в долгий ящик, сразу звоню Ватари. Отмечаю про себя, что у него вроде нет причин избегать меня – за исключением разве что того, что я рассказала Элю о его связи с Бейондом, но он бы и так узнал это рано или поздно.

Но проблемы с нахождением Эля и его деда прогрессируют на ходу, потому что вместо Ватари мне отвечает электронный голос автоответчика.

- Здравствуйте, вы позвонили Квилишу Вамми. В данный момент я не могу вам ответить. Оставьте сообщение после звукового сигнала.

«Блин, только в нашей стране тебя заставляют разговаривать с машиной», - про себя ворчу я.

- Ватари, здравствуйте, это Кристен. Простите, что беспокою вас, но не могли бы вы мне перезвонить? – и, чуть подумав, добавляю. – Это очень важно. Спасибо.

Обреченно вздохнув, я поворачиваю обратно к дому, но тут начинает звонить мой телефон. Ватари уже прослушал мое сообщение и перезвонил, как я и просила.

- Здравствуйте, Кристен, - чинно здоровается он. – Получил ваше сообщение. Что вы хотели спросить?

- Ватари, где Эль? – осторожно интересуюсь я. – Он с вами?

- Нет, - приходит ожидаемый ответ. – Он попросил меня ненадолго уехать. У меня как раз были кое-какие дела в Лос-Анджелесе на несколько дней, так что я уехал, а он остался в Кембридже.

А вот это уже не лезет ни в какие ворота. Что же задумал Эль? Решил обезопасить таким образом Ватари, чтобы тот ненароком не попал под горячую руку Бейонда? Освобождает «поле битвы»? Если так, то, может, и мне на время куда-то отправить друзей? Хотя Эль говорил, что Бейонд в них вообще не заинтересован. Да еще эта Мисора Наоми… Если они все внезапно разъедутся, это будет выглядеть подозрительно.

- Сожалею, что ничем не могу вам помочь, - говорит, тем временем, Ватари. – Но позвольте вас поблагодарить.

- Поблагодарить? – удивленно переспрашиваю я, смотря на телефон. – За что?

- За то, что рассказали Рюузаки о том, что его брат приходил ко мне, - спокойно отвечает он. – Я долгое время не мог рассказать ему об этом и, если бы не вы, наверное, не собрался бы вовсе. Поэтому спасибо вам, Кристен.

- А я-то думала, что вы мне за это голову оторвете, - виновато говорю я, а с души уже в который раз падает многотонный валун, один из тех, которых хлебом не корми, дай полежать на человеческом сердце.

- Ну что вы, - отвечает Ватари, а потом внезапно становится убийственно серьезным. – И еще, послушайте, пожалуйста, Кристен. Я понимаю, что Рюузаки втянул вас в очень опасную игру, и прошу прошения за это. Но он очень долго противостоял этому в одиночку и, поверьте мне, это не то чувство, которое можно выносить вечно. Но он вам доверяет. Поэтому прошу вас, не оставляйте его. Вне зависимости от того, как все обернется.

Я некоторое время молчу, обдумывая его слова и то, что мне следует ответить. А потом машу на все это рукой. В конце концов, я уже давным-давно сделала свой выбор, так что сейчас уже поздно что-то менять.

- Не беспокойтесь, Ватари, - твердо говорю я. – Я ни за что его не оставлю. И буду с ним. До самого конца. Несмотря ни на что. Обещаю.– Это вполне может прозвучать как дешевая отговорка, но ничего другого просто не приходит на ум.

- Спасибо вам, Кристен, - с заметным облегчением произносит Ватари, и я словно вижу, как он улыбается в трубку.

- Тогда позвольте попрощаться, - вздыхаю я и отключаю связь.

И сразу же после этого, камень, который, было, свалился с души, вновь возвращается на свое законное место, явно набрав за время своего недолгого отсутствия пару-тройку нежелательных килограммов. Потому что одно дело – дать обещание, и совсем другое – сдержать его.

- Где же ты, Эль? – спрашиваю я, задрав голову к пасмурному небу, словно у облаков был ответ на мой вопрос.

Разумеется, ответом мне служит тишина и легкий порыв ветра, в очередной раз растрепавший мои волосы. Так что я опять вздыхаю и, скрепя сердце, захожу в дом. Такада, все еще сидящая на кухне и строчащая в тетради конспект параграфа по истории права, окинув взглядом мою хмурую рожу, делает соответственные выводы, но с расспросами не лезет. Наведя себе чай, я усаживаюсь рядом и бесцеремонно сую нос в ее записи. Но только для того, чтобы понять, что прочитать хоть одно предложение мне не светит. По своей журналистской привычке, она просто стенографировала текст, да еще и по-японски. Я уважительно качаю головой. Автоматически переводить с английского на японский, да еще и сокращать. Даже Лайта я за таким делом не заставала, а Такада, смотрите-ка, пожалуйста.

Заняться решительно нечем, так что я иду спать. По пути к своей комнате, заглядываю к Лайту и Мисе, которые, по моим расчетам, должны сидеть и заканчивать очередной увесистый трактат – Ягами по-другому не умеет. Но, вопреки ожиданиям, в комнате с Лайтом сидит вовсе не Миса, а Мэтт, и вид у обоих на удивление серьезный и даже какой-то заговорщический. Словно замыслили они какую-то каверзу и сейчас думают, как бы понезаметнее все это дело провернуть.

- Миса где? – я так опешиваю, не ожидав увидеть их вместе, что на большее меня не хватает.

- У Саю, - коротко отвечает Мэтт, поправляя в ухе наушник и сосредоточенно вслушиваясь в запись, которую они вместе прослушивают. И вид у него при этом такой, словно они заняты вопросами жизни и смерти, а я вздумала отвлекать их пустым трепом. Хотя, не исключено и такое.

- А что вы делаете? – я с небывалым интересом смотрю на маленький магнитофон, лежащий перед ними на столе. И куда только подевалась моя накатившая, было, апатия.

- Играем в частных детективов, - все так же не отвлекаясь от своей работы, говорит Лайт, делая какую-то пометку в тетрадь, потом берет магнитофон в руку и отматывает немного назад, чтобы прослушать какой-то отрывок заново.

- А конкретнее? – и не думаю отставать я, явно напрягая их своим присутствием. – Что за кассета?

Лайт вздыхает, явно понимая, что так просто от меня не отделаться, и вынимает из уха наушник. После чего поворачивается на стуле в мою сторону и посылает выразительный взгляд, который можно одинаково истолковать как «не лезла бы ты не в свое дело» или «ты нам мешаешь, расскажем обо всем потом, если расскажем».

- Саю нашла в «Золотых листьях» под стойкой эту кассету, - наконец, поясняет он. – Сказала, что пустая. Но мы прослушали ее уже раз сто, и она совсем не пустая. Но запись очень тихая, так просто не разберешь.

- Дадите послушать? – я перевожу взгляд с него на Мэтта.

Лайт снова берет наушник и пригласительно протягивает мне. Взгляд его к этому моменту заметно меняется. Он уже не смотрит, как человек, которого отрывают от работы, наоборот, глядит с легкой заинтересованностью, смешанной с легким же беспокойством.

- Собственно, мы бы и так дали тебе послушать, - говорит Ягами. – В конце концов, тебя это тоже касается.

Я так и замираю с наушником в руке, непонимающе пялясь на него во все глаза, пока Мэтти мотает кассету к самому началу. Лайт отвечать не спешит, только кивает на наушник, дескать, слушай – сама поймешь. Я только пожимаю плечами и засовываю наушник в ухо. Как раз в тот момент, когда Мэтт нажимает кнопку «Play».

Около минуты стоит почти идеальная тишина, нарушаемая только тихим-тихим бормотанием. Так, словно кто-то записывал на приглушенном звуке беседу людей, переговаривающихся почти шепотом. Я мало, что могу разобрать, только отрывки слов и фраз.

«Ну, как ты? Попра…»

«Да вр… бы…Спас … чила тогда. У тебя, на … ное, были свои … а тут я … осьбами».

«… ивай …»

Тут Мэтти включает перемотку, из чего я делаю вывод, что на этом месте вообще ничего не слышно. Мотать приходится довольно долго, и когда он, наконец, снова включает воспроизведение, слышимость чуть-чуть получше, но погоды это не делает.

«… вуйте, что … зака…»

«…серты… бые…»

«Сию … ту…»

«… шу вас…»

«Вы что … етесь? Мне никогда … съесть … унесите … назад».

«…чайшие извинения… не уточнили … вам требуется … принесла все… есть».

И в этот момент мое сердце пропускает удар, потому что до меня, наконец, доходит, что записано на этой кассете. Запись того дня, когда в кафе приходила Киоко, и я над ней издевалась. Но какого черта?! Откуда? Кому потребовалось это записывать? Бейонд? Но зачем? Хотя… в тот день… Тогда в столовой… Я точно помню, что он сказал. «Кристен тебе в «Золотых листьях» дело говорила…» Черт! Как я могла быть такой дурой?! Откуда он мог об этом знать, ведь в кафе больше никого не было!

Слушать дальше не имеет смысла, я и так знаю, что там будет. Дальше должен будет прийти Эль, и я на глазах у Киоко начну с ним кокетничать и приглашать на вечеринку, и спустя какое-то время Киоко уйдет, хлопнув дверью. Это я отлично помню. Все то время, что я слушаю, Лайт и Мэтт не сводят с меня пристальных взглядов, не то, что подозрительных, но определенно настороженных. И чего они ожидают услышать, интересно знать?

- Ничего не понимаю, - я решительно вытаскиваю из уха наушник и хмурюсь.

- Это ведь ты на записи, верно? – спрашивает Мэтт, обмениваясь с Лайтом быстрым взглядом. Ума не приложу, как он в этом едва слышном бормотании распознал мой голос.

- Да, я, - пожимаю плечами я, не видя смысла это скрывать. – Более того, я даже помню эту смену. Это было накануне окончания конкурса красоты и незадолго до того, как Киоко распустила про меня слухи.

- Но кто записал эту кассету? – Лайт смотрит отрешенным беспристрастным взглядом.

- Ну точно не я, - кривлюсь я. – Зачем мне? И точно не Анжела. Не знаю, кто. Я не видела никаких диктофонов. Да и какой во всем этом смысл? Может, разве что директор записывал то, как мы ведем себя с посетителями, откуда мне знать? Может, теперь и выбросил, потому что я больше там не работаю, соответственно компрометирующие меня материалы ему больше без надобности.

Без понятия, как мне вообще пришло это в голову, но прозвучало на редкость логично и вполне, себе, обосновано.

- Вполне возможно, - говорит Мэтт, снова мотая кассету к началу. – Если так, то там действительно нет ничего интересного. Но в случае, если это не директор кафе, то тогда снова встает вопрос – кто? Мы вот уже несколько часов пытаемся примерно восстановить весь текст записи, вдруг там что-то есть.

- А потом понесете ее в полицию? – задаю я интересующий меня щекотливый вопрос.

- Кто знает, - пожимает плечами Лайт, снова принимаясь за работу. – С одной стороны, там, конечно, разговор с третьей жертвой незадолго до ее смерти, а с другой, не думаю, что тебе хочется из-за этого связываться с полицией, Кристен. Так что, если там действительно не окажется ничего, то мы не будем передавать это следователю.

«В принципе, там и не должно быть ничего интересного, - размышляю я, - если только Бейонд не внес в запись какие-то коррективы. Но в этом нет смысла. Не думаю, что он хочет подставить меня под удар полиции, это не в его интересах. Тогда хочет подставить Эля? Тоже сомнительно. Бред какой-то… Хотя, чего я мучаюсь? Надо будет спросить у него самого, да и все».

- Спасибо, - облегченно вздыхаю я. – Надеюсь, окажется, что это чья-то глупая шутка. – Не думаю, что эти юные следопыты меня услышали, вновь с головой уйдя в работу, так что я только добавляю. – Ладно, не буду вам мешать.

И оставляю их в покое. Не думаю, что кассета приведет их к Бейонду, а значит, и опасаться нечего. Об отношениях меня, Эля и Киоко они прекрасно осведомлены, так что даже если дослушают до конца, это не должно стать для них сюрпризом.

Однако по пришествии к себе в комнату, я никак не могу отвязаться от навязчивой мысли, что при разговоре с Лайтом и Мэттом упустила что-то важное. Что-то, скорее всего еще даже неизвестное им самим, но совершенно необходимое для разгадывания этой головоломки. Так что я ложусь спать, заранее приняв снотворное. А то знаю я себя, буду ворочаться, мучимая дурными предчувствиями и размышлениями об этой странной находке, и в результате не выдержу и попрусь к Бейонду прямо посреди ночи. А так уснула как миленькая, правда, совершенно без сновидений, но это не кажется мне такой уж великой потерей.

Том 2. Глава 15. Ссора

25 марта. Суббота. Хех, никогда не вела дневник. Более того, я обычно даже за датами-то уследить не могла, не подглядев в календарь на телефоне. А тут запоминаю не только дату, но еще и день недели. Хотя, может, так оно и должно быть, если тебе точно известен день, когда твою жизнь собираются отнять. Начинаешь считать дни, часы и минуты, оставшиеся тебе в этом прекрасном мире. Ну, конечно, и этот прогнивший насквозь мир внезапно становится прекрасным и удивительным, полным ярких красок и еще неизведанных впечатлений. И ты начинаешь отчетливо чувствовать, что не хочешь умирать. Как это пафосно и патетично звучит, убиться можно!

Утро, как и все дни до этого начинается с моей попытки дозвониться до Эля. И я уже не удивляюсь и даже не так сильно разочаровываюсь, что она оказывается тщетной.

График мероприятий на сегодняшний день был распланирован еще вчера вечером, прямо перед тем, как лечь спать. Разумеется, я собиралась сходить к Бейонду. На этот раз даже не просто так, чтобы его общество принесло мне глоток свежего воздуха, но и для того, чтобы расспросить о кассете, прослушкой которой вчера занимались Мэтт и Лайт.

Хотя я себе уже тысячу раз говорила, что планирование будущего, даже если это всего лишь несколько грядущих часов, 0 вовсе не моя стезя, потому как мои прогнозы еще ни разу не сбывались, я всякий раз наивно верю, что все пойдет как надо. Я это к тому, что когда я вышла из дома, и на дороге опять столкнулась с Мисорой Наоми, это не стало для меня такой уж неожиданностью. Леди-детектив, о которой последнее время ничего не было слышно, явно направлялась ко мне, но у меня совсем не было настроения с ней разговаривать. И на что я, интересно, надеялась, пытаясь проскочить мимо нее незамеченной?

- А, мисс О'Хара, - окликает меня она, когда я, отвернувшись от нее, иду в другую сторону. – Доброе утро.

Сделать вид, что я ее не услышала, не представляется ни малейшей возможности – мы не так далеко друг от друга, а голос у нее не тихий. Так что, нацепив на лицо легкую улыбку, надеясь, что она не окажется вымученной, я оборачиваюсь. Странно. По сравнению с тем ее визитом, когда она обвиняла меня во взломе сайта ФБР, сейчас она опять сама обходительность и любезность, а вовсе не фурия, готовая смести всех со своего пути.

- Доброе, - киваю я. – Вы ко мне? Если да, то вынуждена разочаровать. Я как раз ухожу. Вы меня простите, я, конечно, понимаю, что вы занимаетесь расследованием, но завтрак для меня – святое. Так что ничем не могу помочь. – Памятуя наше прошлое прощание, я решаю, что быть предельно вежливой мне вовсе необязательно, это не будет смотреться естественно.

- Я сожалею, что тогда так вышло, - внезапно говорит Наоми. – Взломщика уже нашли, и это вовсе не вы и не кто-то из ваших друзей. Так что я хотела извиниться.

«Правда что ли? – недоверчиво хмыкаю я про себя. – А я почему-то была уверена, что это Мэтт... Хотела ведь спросить у него и забыла. Голова дырявая...»

- Ладно, забудьте, - уже примирительно улыбаюсь я. – Полагаю, мы вполне можем совместить завтрак с беседой, вы так не считаете?

Она только вежливо кланяется в типично японской манере, и в следующую минуту мы уже бок о бок идем в сторону «Золотых листьев». Я гадаю, на сколько на этот раз растянется ее интервью и какие вопросы она опять выдумала, а заодно, успею ли я вообще при таком раскладе сходить к Бейонду. А она, полагаю, размышляет, буду ли я для нее и на этот раз ценным свидетелем, и какие вопросы следует мне задавать, а какие я и слушать не стану.

В клубе мы усаживаемся за наш столик, заказываем у Кэти завтрак: я – чай с фирменными бутербродами, а Наоми – кофе и салат, самый дорогой имеющийся в наличии, и самый сытный заодно. Порой мне одной его порции хватало на целый день.

- Итак, что привело вас ко мне снова? – спрашиваю я, решая отделаться от навязчивой собеседницы как можно скорее. – Я уже вроде сказала вам все, что знаю.

- Хотела спросить кое о чем, - она неторопливо отпивает из своей чашки, а потом бросает на меня пристальный и пронзительный взгляд. – Меня интересует кассета, найденная вчера здесь, в «Золотых листьях».

Ее вопрос просто начисто выбивает меня из колеи. Уж чего-чего я ожидала, но только не этого. Да и вообще, как она узнала об этом?! Ведь Саю сразу отдала кассету Лайту, насколько я поняла из разговора с ним. Она что, установила в моем доме камеры? Но я сразу отбрасываю эту идею, как совершенно абсурдную. Не посмела бы. Каким бы дотошным она ни была частным детективом, но я откуда-то совершенно уверена, что она законопослушная гражданка и так грубо нарушать права других людей не станет. Но ради интереса можно все же спросить...

- Как вы узнали о ней? – ее тяжелый взгляд я возвращаю сполна, стараясь прибавить к нему еще и довесок.

- У меня свои источники. - Наоми только пожимает плечами и качает головой, и это значит одновременно и то, что она удивлена моей недогадливостью, ибо наем информаторов – это само собой разумеющееся, и то, что разглашать имя человека, шепнувшего ей нужную информацию, она не собирается. – Вы слушали запись, которая на ней?

Меня внезапно охватывает неимоверное раздражение, и желание отвечать на ее вопросы как-то само собой перетекает в какую-то безумную дикую страсть наговорить кучу всяких гадостей.

- Может, да, а может, и нет, - спокойно отвечаю я.

- Даже если и слушали, то значит ли это, что вы не расскажете мне, что на ней? – Наоми и бровью не ведет и с виду остается такой спокойной, словно и не заметила моей дерзости.

- Значит, - киваю я.

- Значит, слушали, - делает вывод она. – И, похоже, на пленке есть что-то о вашей жизни, что вы предпочли бы не разглашать. Верно? А еще вы очень не хотите, чтобы кассета попала в руки полиции, не так ли? – Наоми вопросительно поднимает брови, едва заметно улыбаясь.

Понять ее двусмысленно невозможно. Угроза. Если не расскажу, она шепнет о кассете Миками Теру. Приходится признать свое поражение и заодно сделать себе втык за то, что пытаюсь играть в опасные игры с людьми, которые на словесных баталиях собаку съели.

- Вы правы, - вздыхаю я. – Но там не было ничего из ряда вон выходящего. Это звуковая запись моей рабочей смены, сделанная на следующий день после того, как я рассказывала, Киоко поругалась с Элем. И за несколько дней до того, как она распустила про меня слухи, - на всякий случай добавляю я, помогая ей восстановить в голове хронологию событий.

- Любопытно, - щурит глаза Наоми, обмозговывая полученную информацию. – У вас есть соображения, кто мог записать это? И с какой целью? И почему именно этот день?

- Ну... – неопределенно тяну я, после чего излагаю ей свою версию относительно директора кафе, которую сочинила вчера.

Шансов, что этот ответ удовлетворит Наоми, никаких. Она, не сомневаюсь, тут же расспросит об этом директора и, когда он ответит отрицательно, будет копать глубже. И добьется того, чтобы кассета так или иначе попала к ней в руки, чтобы прослушать ее самолично. Я здорово сомневаюсь, что на ней будут отпечатки Бейонда – он слишком осторожен, чтобы допустить такой глупый промах. Но даже если и допустит, Наоми вряд ли будет с чем их сравнивать. Да и к тому же, запись была сделана еще в феврале, так что за это время отпечатки, если они и были, вполне могли быть стерты. Да и Лайт с Мэттом, насколько я вчера видела, при обращении с кассетой, не пользовались перчатками, так что есть большая вероятность, что их отпечатки заслонят другие.

После завтрака, когда мы прощаемся, Наоми, как я и ожидала, идет в служебные помещения, явно собираясь переговорить с директором относительно звукозаписи. На меня она, кажется, уже вовсе не обращает внимания, так что есть шанс скрыться незамеченной. Честно говоря, этот разговор превратил мои опасения относительно того, что я могу ее привести к Бейонду, в самую настоящую паранойю. Так что к его дому, куда я изначально собиралась, я иду чуть ли не в обход всего города, то и дело оглядываясь, словно спиной чувствуя, как Наоми или ее таинственный информатор идут за мной след в след, не сводя пристального взгляда. Я езжу на автобусах, постоянно пересаживаясь с одного на другой, захожу в торговый центр, в котором всегда многолюдно, надеясь затеряться в толпе. За этим бесконечным запутыванием следов проходит около двух часов. Наконец, решив, что ничего лучше сделать я уже не смогу, я все же направляюсь к Бейонду.

Его зверинец встречает меня восторженным тявканьем, мяуканьем на все возможные голоса. Так как открывать мне никто не спешил, пришлось открыть дверь запасным ключом. Бейонд рассказал мне о его существовании и местоположении, когда с ужасом осознал, что я от него не отстану. Так что выдержав серию ритуальных облизываний, я все же прохожу в гостиную и диву даюсь. Несмотря на стоящий в комнате гам, Бейонд спит, развалившись на диване, что само по себе – событие из ряда вон выходящее, поскольку я уже успела уяснить, что сон – не самое любимое его времяпровождение.

Внимательно приглядевшись у его лицу – мало ли кошмар снится, - я делаю вывод, что сны его, очевидно, чисты и невинны, как фантазия ребенка, потому что человек, которого мучает кошмар, не может сохранять на лице такое безмятежное выражение. Маленькие пекинесы отчаянно тявкают и зубами тянут меня за штанину в сторону кухни, словно желая этим сказать, что голодны. Но я не спешу утолять их голод. По той простой причине, что раньше двух Бейонд их никогда не кормит, а сейчас еще только час. А что до их голодных взглядов – так это, как у Тома, явление постоянное. Так что я только шикаю на них, чтобы замолчали и не будили своего хозяина, а сама осторожно присаживаюсь в кресло.

Так как заняться особо нечем, я беру с полки первую попавшуюся книгу, к моей неописуемой радости оказавшейся очередным рассказом Гарднера о Перри Мейсоне, и тоже выпадаю из реальности. От чтения отрываюсь только тогда, когда Бейонд любезно осведомляется, не желаю ли я чаю. Зная их с Элем вкусовые пристрастия, я тут же возвращаюсь в реальный мир и иду на кухню готовить чай самостоятельно, во избежание сахарных казусов.

- О, да ты сегодня по делу, Кристен, - усмехается он, когда я за время чаепития несколько раз начинаю, было заводить беседу, но тут же замолкаю, не находя нужных слов.

- Да, по делу, - честно отвечаю я. – Только никак не могу сообразить, как бы лучше задать вопрос... Ну ладно, давай так. Скажи, ты помнишь тот случай в университетской столовой, когда я подсела за стол Киоко, а потом пришел ты и поставил ее на место? За это тебе отдельно спасибо, но речь не о том. Так ты это помнишь?

- Ладно, - опять ухмыляется Бейонд. – Я мог бы сделать вид, что не понимаю, о чем ты, но, пожалуй, не буду. Лень. Так что да, я помню. И что?

- Как ты узнал, о чем я говорила с Киоко в «Золотых листьях» парой дней ранее? – спрашиваю я и на всякий случай уточню. – Я о том, что «есть много сладкого вредно, а то потолстеешь». Тебя не было тогда в кафе о время этого нашего с ней разговора. Откуда тебя стало о нем известно?

- А, понимаю, о чем ты, - понимающе кивает он. – Вижу, кассета не пришлась тебе по душе, ммм?

- Так я права? Это твоих рук дело? – не знаю, откуда внезапно взялось это чувство разочарования и горечи на душе, но я чувствую себя так, словно меня нагло предали, вонзили нож в спину и вообще оскорбили в лучших чувствах. – Но зачем?

- Всего лишь небольшой намек, Кристен, - спокойно поясняет он, попивая из чашки пропитанный чаем сахар, густая масса которого подозрительно хлюпает. – Тогда у меня теплилась надежда, что таким образом ты сможешь понять, что я и мой брат – совершенно разные люди. Но надежда была напрасной, к сожалению. А сейчас... Готов поспорить, что до вчерашнего дня ты даже и не задумывалась, что тогда в столовой там был я, а не Эль? Считай это просто небольшим напоминанием о былых временах.

Его легкомысленный тон окончательно выводит меня из себя. Нет, ну в самом деле! Его разыскивают полиция двух стран и одни из лучших детективов, а он тут шутки шутит!

- Ты что, идиот? – без обиняков нарочито спокойно интересуюсь я, едва сдерживаясь, чтобы не закатить ему хороший скандал. – За тобой по пятам идет Мисора Наоми, а ты тут такой херней страдаешь?! Она уже о многом догадывается и вообще она чертовски умная! Чем ты вообще думаешь?!

- Поправочка, - улыбается Бейонд, и в его глазах пляшут веселые чертики. – Она идет за тобой по пятам, а никак не за мной. О моем существовании леди-детектив и вовсе не подозревает.

Я только раздраженно шиплю и вскакиваю на ноги. В голове на задворках сознания крутится мысль, что, наверное, именно так себя чувствует Саю, когда Эль в очередной раз наносит ей сокрушающее поражение.

- Нет, ты вообще полный придурок, - заявляю я. – И ублюдок, каких мало! Поверить не могу, что вообще с тобой связалась! Иди ты, в таком случае, к черту! Знать тебя не желаю! Разбирайся со своим делом сам.

Он выслушивает эту тираду все с той же улыбкой, ни на йоту не изменившись в лице, а потом, когда я уже иду к двери, произносит.

- Все равно ведь придешь, Кристен. Не ко мне, так к Элю. Не думаешь же ты, в самом деле, что так просто сможешь вычеркнуть нас из своей жизни?

Я только кривлюсь, потому что он опять прав, и ничего с этим не поделаешь, но все же не останавливаюсь, чтобы не дать ему увидеть мое лицо. Я всегда знала, что эта нездоровая, неизвестно откуда взявшаяся привязанность не доведет меня до добра. Но привязанность привязанностью, а сбить с Бейонда немного спеси точно не помешает. С этими мыслями я решительно выхожу из дома, громко хлопнув дверью.

Том 2. Глава 16. Подозрение

26-ое, 27-ое и 28-ое марта протекают более-менее спокойно. По крайней мере, трогательных посланий от Бейонда больше не было, да и Наоми не спешила осчастливливать меня своим присутствием. Так что мы с Лайтом и Мисой опять засели за учебу, как бы я этому не противилась. Но Миса дело говорила, когда заявила мне, что процесс получения знаний поможет отрешиться ото всех забот. И в какой-то момент я даже забываю, что до знаменательной даты осталось всего три дня.

Все прошедшие дни я, как и грозилась, не ходила к Бейонду, даже от одной мысли о нем меня чуть ли не выворачивало на изнанку. А еще я всерьез обиделась на Эля, который исчез неизвестно куда, оставив меня тут одну в полной заднице, не зная, что и думать. На мои звонки он по-прежнему не отвечал, а звонить снова Ватари я так и не стала – вряд ли он скажет мне что-то новое. А если нет, то зачем тогда заставлять его переживать.

Вечером вторника я сижу в гостиной. По телевизору идет «Ганнибал», которого я, в принципе, знаю наизусть, а потому особо не смотрю в экран, вместо этого уставившись в одну из книг, позаимствованную у Лайта. И хотя переводы текстов с одного языка на другой никогда не были моим любимым занятием, я специально выбрала книгу на русском, чтобы мозг был занят только этим и не позволял себе отвлекаться на посторонние мысли. «Мой Рагнарёк» - гениальное творение Макса Фрая, и я даже рада, что читаю его на языке оригинала. Читать этого автора в переводе – вообще не фонтан, проверено на собственном опыте.

- Сидишь? – интересуется кто-то.

- Сижу, - автоматически отвечаю я, не отрываясь от книги, и только спустя несколько секунд, наконец, поднимаю глаза.

Слегка усмехаясь, в кресло напротив усаживается Мелло, и, некоторое время поглядев в телевизор, поворачивается ко мне. И я представить не могу, какое у него ко мне дело – его лицо совершенно непроницаемо, что Мелло вообще не свойственно. Будучи очень эмоциональным человеком, он, как и я же, никогда не был мастером выражения лица а-ля «poker face». Обычно у него все его мысли на лбу написаны, да такими огромными буквами, что и напрягаться не надо, чтобы все понять. А тут, смотрите-ка, сидит с каменным лицом и буравит меня тяжелым взглядом – явный признак беспокойства. Но ведь вроде не произошло ничего такого, из ряда вон выходящего.

«Ну, за исключением того, что меня хотят убить, - ехидно замечает внутренний голос. – Но он об этом знать не может».

Так что я только машу рукой на попытки понять, что у него на уме. В конце концов, явно сейчас все сам выложит. Долгое молчание никогда не было отличительной чертой Мелло.

- Слушай, Крис, - наконец, открывает рот он, когда я начинаю уже подозревать, что он просто уснул с открытыми глазами, как Ниа. – А что от тебя нужно этой Мисоре Наоми? Она ведь уже трижды приходила, да? Чего она хотела? Ведь ты не имеешь никакого отношения к жертвам.

«Ага, зато я имею отношение к их убийце», - никак не унимается внутренний голос.

- Ну, если коротко, - задумчиво говорю я, - то в первый раз она спрашивала меня о жертвах, во второй – обвиняла во взломе сайта ФБР, а недавно жаждала узнать, что же за кассета попала к нам в руки. Так что, ничего серьезного.

- Ну, это как посмотреть... – Мелло удивленно выпучивает на меня глаза – то еще зрелище, между прочим! – Что о жертвах спрашивала – это естественно, но с чего она взяла, что ты взломщик сайта? И да, откуда узнала про кассету?

- Про взлом ничего не скажу, не знаю, - пожимаю плечами я. – Я, если честно думала, что это вообще Майл, но потом она пришла и сказала, что нарушитель уже арестован. А что до кассеты, то я подозреваю, что у нее информатор в «Золотых листьях». Не исключено даже, что кто-то из персонала...

- В «Золотых листьях», говоришь? – хмурится Мелло. – Вполне возможно... – а потом внезапно на его лице появляется самодовольная ухмылка. – Эй, Крис, а хочешь, я его вычислю?

Я порядком удивлена. Хотела бы я знать, как он собирается это делать. Нет, он, конечно, всегда любил поиграть в сыщика, но мне всегда казалось, что это не более, чем дурачество. И я в очередной раз убеждаюсь, что плохо разбираюсь в людях.

- А ты, правда, это сможешь? – на всякий случай уточняю я.

Улыбка на его лице становится еще шире.

- Угу, - кивает Мелло. – Да так, что меня самого не раскроют.

- Было бы неплохо, - хмыкаю я. А потом мне в голову внезапно приходит, что такая моя заинтересованность в исходе этого предприятия может показаться подозрительной, так что я поспешно добавляю. – Было бы любопытно узнать, кто же из наших заделался стукачом. Все же, будем иметь в виду...

- Твоя правда, - подтверждает он, снова смотря в телевизор.

И когда он уходит, я никак не могу сосредоточиться на книге. Вместо этого я пытаюсь сама сообразить, кого же Наоми наняла для слежки. Но на ум ничего не приходит, может, потому что я не знаю, как люди могут вести себя подозрительно. И как Мелло собрался вычислять этого «крота»? Чего греха таить, он меня здорово заинтриговал...

Мои размышления прерывает звонок мобильного телефона. Вытащив его из кармана домашних штанов, я бросаю короткий взгляд на экран, да так и замираю. Эль. Проснулся что ли? В памяти тут же всплывают мои тщетные попытки до него дозвониться и мое возмущение по поводу его внезапного исчезновения. Так что за какие-то секунды я успеваю придумать сотни вариантов того, что ему сейчас выскажу, и даже мысленно их отрепетировать. А потом внезапно передумываю и сбрасываю вызов. Просто чтобы не портить себе настроение скандалом. Он, разумеется, звонит снова. Сбрасываю и сейчас, а потом вообще выключаю телефон. Подумав немного, я иду в прихожую и, сняв трубку с домашнего телефона, кладу ее возле аппарата, чтобы уж наверняка лишить его возможности со мной связаться. А коль захочет поговорить и извиниться за свое поведение – милости прошу сюда. В доме, кроме меня, никого нет, так что даже если Эль и решит позвонить кому-то из моих друзей, чтобы они передали мне трубку, это ему не поможет.

Отрезав себя от внешнего мира, я иду на кухню и, наведя себе крепчайшего кофе, залпом выпиваю всю кружку, даже не добавив молока. Уж насколько я ненавижу этот дрянной напиток, но сейчас даже не чувствую вкуса. Но это приносит какое-то странное облегчение, словно кофе, подобно антибиотику, борющемся с микробами, моментально уничтожил все мои проблемы. Так что, немного подумав, я наливаю себе еще кружку.
Когда я возвращаюсь в гостиную, мне почему-то кажется, что из-за высокого фикуса сейчас выйдет Бейонд и, опять подкравшись ко мне сзади, начнет нести всякий бред.

«Пусть только попробует и тут же получит по голове тупым предметом», - грозится внутренний голос, и я как-то автоматически начинаю бегать глазами по коридору в поисках этого самого предмета.

Однако тревога оказывается ложной, и представать моему взору брат Эля совсем не торопится. Уже легче. Правда, вернуться к чтению мне все равно не удается, потому как стоит устроиться в кресле, как раздается звонок в дверь.

- О, это, наверное, Эль, что-то его давно не было, - ворчу я с интонацией Жени Лукашина из «Иронии судьбы», но все же поднимаюсь на ноги и иду в прихожую.

Вопреки моим ожиданиям, за дверью оказывается вовсе не Эль и не Наоми даже, а уж кроме них двоих вроде бы некому стучаться, но не тут-то было. На крыльце стоит Миками Теру, все такой же с виду отутюженный и безукоризненно безупречный, совсем такой же, каким я его видела во время нашей первой встречи в «Золотых листьях».

Я изрядно удивлена его приходу – что да, то да. Сам же он терпеливо ждет, пока я закончу пялиться на его физиономию и, наконец, поздороваюсь и приглашу в дом.

- Мистер Миками? – я посылаю ему выразительный взгляд. – Чем могу помочь? Если вы к Таки, то ее пока нет.

- Вот как? – осведомляется он. – Значит, я пришел раньше. Она позвонила мне и сказала приезжать сюда.

- Ну проходите, - пожимаю плечами я, отходя в сторону и пропуская его в прихожую, после чего закрываю дверь.

В течение нескольких последующих минут я наблюдаю, как он неторопливо снимает плащ, аккуратно вешая его на плечики, поправляя его при этом, чтобы за время висения на нем не появилось никаких складок; потом идет в гостиную и обстоятельно устраивается в кресле, в том самом, в котором незадолго до этого сидела я сама и читала.

- Чаю? – Проклятое мамино воспитание остается при мне, даже если я этого не хочу. И хотя мне сейчас совсем неохота идти и возиться с заварочным чайником, я и мысли не допускаю, что может быть иначе.

- Зеленого и без сахара, пожалуйста, - вежливо отвечает Миками, и я отбываю на кухню.

Вопреки моим ожиданиям, что Такада появится с минуты на минуту – в конце концов, не в ее привычке задерживаться, когда ее ждут, - ее все нет и нет. Так что мы коротаем время, выпивая одну кружку за другой и заходим уже на третий круг, когда Миками, наконец, говорит:

- Видимо, Такада не придет, а у меня еще несколько дел. – Он смотрит на часы, а потом поворачивается ко мне. – Собственно, я изначально хотел поговорить не сколько с ней, сколько с вами. Вы не против?

- Вы следователь, в конце концов, - я удивленно пожимаю плечами. Никогда не думала, что в таких случаях желание свидетеля давать или же не давать показания учитывается. – Как я могу быть против?

«Что-то часто тебя начали допрашивать, Кристен, - недовольно замечает внутреннее «я». – Дело начинает пахнуть керосином, ты не находишь?»

Разумеется, нахожу. И первый же вопрос Миками буквально выбивает меня из колеи.

- Скажите, где я могу найти Эля Лолайта?

Я настолько теряюсь, что, сама того не замечая, начинаю нести какой-то бред, дескать, он, наверное, дома, а если нет, то вышел куда-то, но скоро непременно придет. Ну а что я еще могла сказать, учитывая, что сама задавалась этим же вопросом последние несколько дней.

- Дома его нет, трубку никто не берет, и на мобильный он не отвечает, - говорит Миками. – Поэтому мне бы хотелось услышать ваши соображения по поводу того, где он может быть.

- Если бы они у меня были, непременно бы с вами поделилась, - пожимаю плечами я. – Но, увы, ничем не могу быть полезна.

- Таки говорила, что вы встречаетесь, - недовольно хмурится Миками, бросая на меня недоверчивый взгляд. – Довольно странно, что вы совсем не обеспокоены исчезновением своего парня.

- Громко сказано – встречаемся, - качаю головой я. – Да, с виду действительно может так показаться. Но на самом деле у нас несколько иные отношения. И вряд ли я вам в двух словах опишу какие именно.

«Ага-ага, - ехидно усмехается внутренний голос. – Я всего лишь помогаю ему скрыть его больного на голову братца, который хочет убить меня саму, от вашего пристального взора. А так все, как у среднестатистической влюбленной парочки».

- А в чем, собственно, дело? – я посылаю ему ответный взгляд. – Зачем он вам понадобился так внезапно?

- По подозрению в убийстве Эни Брайден, Джона Уильямса, Кагуми Киоко и Дэниэла Уоткинса, - я, в тот момент отпивавшая из своей, с шумом выплевываю чай обратно от такого внезапного заявления.

- Основания? – я смотрю на него широко распахнутыми глазами, не веря своим ушам. Неужели конец, и полиция встала на верный след.

- Машина, - спокойно отвечает Миками. – Возле его дома была найдена машина. В багажнике и на заднем сидении следы крови жертв. Номеров нет, но на ключе в замке зажигания его отпечатки.

Я только хмыкаю.

- Бред какой-то. Сами подумайте, если он убийца, то как-то нелогично с его стороны оставлять перед домом столь явные улики против себя. Кроме того, оставлять ключи зажигания в открытой машине – это вообще верх идиотизма. Вам не кажется, что все это как-то не соответствует психологическому портрету убийцы?

- Не могу с вами не согласиться, - кивает он. – Но дактилоскопия не врет. Но даже если его кто-то решил подставить, то кто?

- Не знаю, - честно вру я, про себя кляня Бейонда всеми известными мне проклятьями и от души надеясь, что он от этого хотя бы насморк подхватит. – Но Эль точно не может быть убийцей. На время убийства Киоко и Дэниэла у него есть алиби, он уезжал.

- С вами?

- Нет, один, но к дедушке во Францию, - отвечаю я. – Думаю, вы сможете легко это проверить, если поднимете записи с камер аэропорта и журнал прилетов и отлетов.

- Проверим, разумеется, - Миками нетерпеливо машет рукой и, кажется, только воспитание не позволяет ему сказать мне, чтобы я не учила его делать его работу. – Но до этого момента он остается главным подозреваемым и я настоятельно вас прошу, если увидите его, попросить мне перезвонить. Ради его же блага. И если ему нечего скрывать, то нечего и беспокоиться, верно? – его взгляд нещадно прессует меня, понятия не имею, как только в лепешку не размазывает, но как-то обходится.

- Разумеется, - твердо говорю я деревянным голосом.

Залпом допив чай, Миками встает с кресла и, чинно поблагодарив меня за гостеприимство, идет в прихожую. Когда за ним закрывается дверь, я еще около минуты стою и тупо смотрю в пространство, пытаясь сообразить, что мне следует сейчас делать. Звонить Элю? Или же сразу Ватари? Или обоим сразу?

«Так, нет, - про себя говорю я. – Сейчас тебе первым делом надо успокоиться... Так, сосредоточься. Медленный вдох, медленный выдох. Думай. Что мы имеем? Машину. Машину, на которой Бейонд перевозил жертв. Чья она? Ватари? Или угнанная? Но, независимо от этого, откуда на ключе зажигания взялись отпечатки пальцев Эля? Что-то не стыкуется... Черт побери, Бейонд, ты точно придурок! – в отчаянии заламываю руки я. – Как еще можно назвать убийцу, намеренно подкидывающего против себя улики? Что же делать?.. А как обрадуется Мисора Наоми, когда эти материалы дела попадут к ней в руки?..»

Плюнув на все, я иду обратно в гостиную и, включив телефон, набираю номер Эля. Обида обидой, но это дело посерьезнее будет. А дообижаться потом можно...

Том 2. Глава 17. Волос

- Хорошо, что ты позвонила, Кристен, - доносится из трубки его невозмутимый голос. – А почему ты не подходила к телефону? И почему у тебя все время занято?

Волна возмущения, захлестнувшая меня еще во время его тогдашнего звонка, набирает обороты, так что я буквально ору в телефон.

- Придурок хренов! Где тебя носило?! Бросил меня тут одну разгребаться с этим дерьмом, а сам куда-то благополучно исчез! Идиот! Да ты хоть знаешь, что тебя полиция разыскивает?!

Эль молчит почти минуту. Обдумывает информацию, полагаю.

- А почему полиция разыскивает меня? – наконец, спрашивает он.

- Потому что!.. – громко начинаю, было, я, но вовремя осекаюсь и продолжаю уже более приемлемым для телефонных переговоров тоном. – Потому что твой ненаглядный братец – что б ему кошки сухожилия перегрызли! – решил тебя подставить. Приходи сюда, расскажу обо всем подробнее.

Надо отдать ему должное, до моего дома Эль добирается всего за десять минут, и, когда появляется на пороге, отперев дверь своим ключом, я смериваю его недовольным и тяжелым взглядом, и желания кинуться ему на шею, дабы выразить, как я счастлива снова его увидеть после вынужденной разлуки, у меня совсем не возникает. Сам же он, кажется, никакой вины за собой вообще не чувствует, словно ничего и не произошло и словно исчезать вот так без предупреждения на несколько дней – самое обычно дело. Мой краткий пересказ обстоятельств, изложенных Миками Теру, тоже не вызывает у него никаких эмоций, хотя, чего я, собственно, ожидала?

- Я ничего не понимаю! – подвожу итог я. – С этой машиной дурацкой. И с твоими отпечатками… В общем, ты позвони этому Миками, а то только хуже будет, если ты останешься под подозрением. К тому же, первое число уже скоро.

Эль молчит, обдумывая ситуацию, а потом все же следует моему совету, потому как достает телефон и неспеша набирает нужный номер. После чего включает громкую связь и кладет телефон на журнальный столик, чтобы я тоже слышала их разговор.

- Алло? – незамедлительно берет трубку Миками.

- Здравствуйте, мистер Миками, - деловым тоном говорит Эль. – Кристен сказала, чтобы я вам позвонил. Что вы хотели?

Кажется, даже Миками Теру можно удивить. По крайней мере, отвечает он только через некоторое время.

- Очень хорошо, что позвонили, - отвечает, наконец, он. – Не могли бы вы подъехать в участок? Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

Я только недовольно качаю головой, уж больно мне не нравится вся эта ситуация, но Эль успокаивающе машет рукой, дескать, не стоит переживать по всяким пустякам, все это суета сует и все в том же духе.

- Хорошо, - ровным голосом говорит Эль. – Когда подойти?

- Будет лучше, если прямо сейчас, - чуть помедлив, отвечает Миками. – Постарайтесь успеть до девяти.

Я бросаю короткий взгляд на часы, висящие на стене. 20.22. Но полицейский участок не так далеко так что выполнение просьбы следователя не выходит за пределы человеческих возможностей.

- Хорошо, сейчас подъеду, - коротко говорит Эль и отрубает связь.

- Не нравится мне все это… – честно говорю я. – Сперва Мисора Наоми, теперь еще это навалилось… Не представляю, что делать…

- Ты будешь смеяться, Кристен, но наши планы практически не меняются, - спокойно произносит Эль. – Можешь не переживать, у меня есть опыт разговоров со следователями, так что все будет хорошо.

- Мне сейчас совсем не до смеха! – вспыливаю я, вскакивая на ноги и отходя к окну. – Потому что когда ты сейчас поедешь в участок, я пойду и собственноручно придушу Бейонда! Достали уже его шуточки! Ладно кассета, но это уже не лезет ни в какие ворота!

- Тебе нужно успокоиться, Кристен, - мягко говорит он. – Ты вся на нервах…

- Еще бы я не была вся на нервах! – голос предательски срывается, а из горла вырывается какой-то судорожный всхлип. - Ты хоть знаешь, как я переживала? Ты исчез неизвестно куда, не предупредив, не отвечал на звонки, дома не бывал. Что я могла подумать? Идиот! И брат твой идиот! Ненавижу вас обоих! – я опять отворачиваюсь к окну, размазывая по щекам слезы.

- Я виноват, Кристен, - медленно произносит Эль. – Но поверь, мне действительно надо было некоторое время побыть одному. А зная тебя, это казалось мне маловероятным, ты ведь всегда стараешься быть рядом.

- Ты мог просто меня попросить, - изумленно качаю головой я. – Я же не полная дура. Но исчезать вот так… Ты вообще о ком-нибудь, кроме себя и него, думать можешь?

- Я больше не исчезну, обещаю. – Эль подходит ко мне со спины, совсем как обычно Бейонд, и мягко и ненавязчиво обнимает меня, утыкаясь лицом в мои волосы.

Я только трясу головой, чтобы отделаться от навязчивой мысли, что различать, кто из братьев сейчас передо мной, вернее, за мной, опять становится чертовски непросто.

- И это правда? – серьезно интересуюсь я. – Не врешь? И нет, не надо говорить, что ты никогда не врешь. До недавнего времени я действительно была готова в это поверить, но не сейчас.

- Не вру, - твердым голосом отвечает он.

- Хорошо, - вздохнув, решаю я и оборачиваюсь. – Постараюсь тебе поверить. Тогда что мы будем делать?

- Ну, для начала я все же поеду в участок и поговорю с мистером Миками, - задумчиво произносит он, смотря в потолок и приложив указательный палец к нижней губе. – Будет намного легче, если он перестанет мешать нам своими подозрениями.

- Ты так уверен в успехе, - неодобрительно замечаю я. – Не беспокоишься, что он начнет подозревать тебя еще больше?

- Нет, не беспокоюсь, - с чуть заметной улыбкой качает головой Эль. – Я знаю, как работает полиция. Не сомневайся, я выкручусь, как обычно.

- Давай-ка я поеду с тобой, - говорю я, потому что его беззаботный тон меня совсем не успокаивает, скорее уж наоборот. – Не нравится мне все же это…





В полицейском участке, несмотря на поздний час, яблоку негде упасть. Сотрудники носятся по коридорам из одного кабинета в другой, таская какие-то увесистые папки, постоянно переговариваясь о служебных делах. Кто-то сообщает, что привели новых свидетелей для допроса, кто-то требует, чтобы какой-то отчет завтра утром лежал на его столе, словом, не штаб по борьбе с преступностью, а какой-то пчелиный улей или же муравейник, в котором без конца копошатся.

Впрочем, как и ожидалось, в кабинете Миками Теру нет никого, кроме него самого. И там такая тихая и умиротворенная атмосфера, словно беспорядок и балаган снаружи вовсе не касаются этой священной территории. Сам Миками сидит за столом и что-то бойко строчит на листе бумаги, то ли пишет что-то свое, то ли переписывает какой-то отчет «на чистовую», не знаю. Завидев нас, он тут же откладывает в сторону все свои дела.

- Очень хорошо, что пришли так быстро, - говорит он. – Хотелось бы задать вам несколько вопросов, сами понимаете, дело непростое.

- А почему, вы думаете, я здесь? – пожимает плечами Эль.

В результате меня еще и выставляют из кабинета, аргументировав это тем, что присутствовать при допросе посторонним нельзя. Я возмущена до крайности, но отлично понимаю необходимость подобных мер, и поэтому держу свое недовольство при себе. Сидение в коридоре и попытка вслушивания в разговор, происходящий в кабинете, с треском проваливается. По ходу тут звуконепроницаемые стены, так что неудивительно, что там внутри была такая тишина.

В напряженном ожидании проходит почти полчаса. Я сижу на стуле возле двери в кабинет, пью дешевый кофе, купленный в автомате, и грызу ногти. И ведь не сказать, что я так уж сомневаюсь в способностях Эля запудривать мозги собеседнику – еще бы я в них сомневалась! – но ожидание того, что вот-вот произойдет что-то ужасное, никак не желает оставить меня. Но, в то же время, Миками Теру никак не похож на человека, которого можно легко сбить с панталыку. Стоит только вспомнить тот раз, когда он допрашивал меня в «Золотых листьях», как по спине бежит холодок.

Когда ногти объедены до корней, а из-под их жалких остатков по капельке сочится кровь, мимо меня внезапно проносится какой-то полицейский с коробочкой в руках и без стука залетает в кабинет Миками. Я лениво отмечаю, что, скорее всего он явно получит выговор от главного следователя за эту выходку, но не тут-то было. Вместо этого он и Миками выходят в коридор и, начисто игнорируя меня, словно я предмет мебели, начинают обсуждать свои проблемы. Причем, на лице Миками такая степень заинтересованности, какая бывает у охотника, который вот-вот ухватит за хвост свою добычу.

- Волос, говоришь? – спрашивает он, наседая на младшего коллегу. – Выяснили, чей? Какой длины? Возможна ли идентификация по ДНК?

- Да, сэр, - кивает полицейский. – Волос определенно женский, пробиваем по базе. Нашли на спинке сидения водителя в той самой машине. Не могу сказать многого, но его обладательница определенно брюнетка с длинными волосами. Определенно, азиатка.

Я удивленно выпучиваю глаза и вслушиваюсь в каждое их слово.

«Женщина… Азиатка… – мысленно повторяю я. – Брюнетка с длинными волосами… Мисора Наоми? Ничего не понимаю… Уверена, речь идет о ней… У Киоко волосы были короткие, так что это не может быть ее волос. Что же получается? У дома Эля найдена машина с его отпечатками пальцев на ключе и с волосами Наоми на сидении водителя? Она-то тут при чем?»

И только спустя несколько минут, когда изрядно озадаченный свежими новостями Миками приказывает младшему служащему продолжать анализ ДНК и немедля сообщить ему, когда будут результаты, после чего удаляется в свой кабинет, до меня доходит, в чем заключается план Бейонда. Он вовсе не собирался вешать свою вину на Эля, заставив его отдуваться за чужие прегрешения, совсем нет. Он опять просто игрался, с целью заставить брата, ну и меня заодно, нервничать. А на самом деле пытался подтасовать все так, чтобы подставить Наоми, словно за рулем сидела она и сейчас подогнала к дому Эля машину, чтобы, в свою очередь подставить его. Лихо!

Очень скоро дверь кабинета снова открывается, и выходит уже Эль, все такой же невозмутимый, как и до этого, а за ним выходит и Миками, кажется, недовольный итогами разговора.

- Не покидайте город, - говорит он Элю, сверля его тяжелым взглядом. – Возможно, мне еще придется задать вам несколько вопросов. В конце концов, на ключе были ваши отпечатки.

- Я, кажется, уже сказал, что этот ключ вообще не от этой машины, - возражает Эль. – Он от одной из машин Ватари, уж поверьте мне. А если у вас есть что спросить, спрашивайте сейчас. Я не намерен буду забивать голову вашим расследованием во время выпускных экзаменов.

Его последнее замечание звучит настолько нелепо, что я кое-как удерживаюсь от смеха. Уж о чем Эль никогда не переживал, так это о своей учебе, поэтому для сведущего человека вроде меня его возмущение звучит, мягко говоря, фальшиво. Но Миками, который явно не вникал в его личное дело, к таковым не относится, а потому только недовольно кривится, видимо, не зная, что сказать.

- Если в чем-то сомневаетесь, можете проверить меня на детекторе лжи, - предлагает Эль, и уже не только Миками, но и я удивленно на него вытаращиваюсь.

Потому что одно дело – допрос, и совсем другое – машина, фиксирующая все изменения в человеческом организме. Нет, я, конечно слышала, что обмануть ее можно, но для этого нужна солидная практика и идеальный контроль над своим телом. И Эль может? Хотя, чему я, собственно, удивляюсь, если уж он, будучи девятилетним мальчишкой, водил за нос ищеек из Скотланд-Ярда?

Недовольно вздохнув, что явно не предвещает ничего хорошего, Миками все же отпускает нас на все четыре стороны, сказав, что «не смеет больше нас задерживать».

- Дело плохо, - негромко, чтобы никто, кроме меня, его не услышал, говорит Эль, - он непременно посадит кого-нибудь нам на хвост.

- Ты ведь говорил, что после разговора с тобой, он перестанет тебя подозревать, - с упреком напоминаю я. – А в результате, как я и говорила, начал подозревать еще больше.

- Он перестанет, - спокойно возражает он. – Не думаю, что слежка продлится долго. Пару дней от силы. Если вести себя естественно, как положено студенту-отличнику, то подозрения будут сняты, верь мне.

- Немного невовремя, тебе так не кажется? – мое настроение ни в какую не думает подниматься, заняв твердую позицию на отметке «Отвратительное». – Через пару дней будет уже тридцатое число. Да и к тому же, неизвестно, что предпримет Мисора Наоми, если узнает, что в машине были найдены ее волосы…

- А там были найдены ее волосы? – удивленно смотрит на меня Эль, не слышавший разговора детективов в коридоре.

Я коротко пересказываю ему имеющиеся у меня факты, чтобы в результате лицезреть его в высшей мере озадаченное лицо. Вот уже не думала, что это возможно…

- Ну, начнем с того, что нам доподлинно неизвестно, ее ли это волос был найден, - обстоятельно говорит он, в задумчивости прикусывая ноготь на большом пальце. – Но если это так, то дело приобретает странный оборот… Но с другой стороны… Все довольно логично. Характер ран на жертвах, разбитое лицо Эни, излишняя жестокость… Типично женский почерк.

- Он действительно хочет во всем обвинить ее? – я недоверчиво качаю головой. – Бред-то какой… У нее явно есть алиби на время всех убийств. Неужели он, правда, считает, что это может сработать?

- Сомневаюсь, - отвергает мое предположение Эль. – Разумеется, он не может всерьез думать, что вот так повесить свою вину на детектива такого уровня получится у него, как нечего делать. Но скорее всего он просто хочет выиграть немного времени, пытаясь натравить полицию на ее след, чтобы тем самым, отвлечь ее от нас.

- Он просто псих, - деревянным голосом говорю я, пожимая плечами.

Эль открывает, было, рот, явно, чтобы заступиться за брата, но вовремя передумывает и не говорит ничего. Оно и правильно – неподходящий момент для споров, тем более что я так и так права.

К моему удивлению, когда мы заходим в прихожую, то с первого взгляда ясно, что дома так никого и нет. А ведь Такада при разговоре с Миками обещала, что скоро придет. В голове тут же появляются различные панические мысли о том, что случилось что-то ужасное, но я гоню их прочь, веря в лучшее. И, дабы удостовериться, что жизнь по-прежнему продолжается, сама звоню Такаде. К счастью, она отвечает сразу же.

- Алло, привет, Крис, - говорит она. – Как раз собиралась тебе звонить. Сообщить, чтобы ты нас не ждала. Сама же слышала на общем собрании, что в связи с приближением первого числа ректор обязал всех студентов, зарегистрированных в общежитии, вернуться в свои комнаты. С сегодняшнего дня. Забыла что ли?

Я озадаченно чешу затылок, потому что вообще не могу припомнить никакого общего собрания. Хотя, это, в принципе, неудивительно. Я же последние дни словно спала наяву. Было бы странно, если бы в таком состоянии я запомнила все, что творилось в Университете.

- То есть в ближайшие дни вас в гости не ждать? – на всякий случай уточняю я, наигранно разочарованно вздыхая, но на самом деле суть ли не прыгая от радости. Потому что в свете предстоящих событий их присутствие в доме было бы крайне нежелательным, а теперь горизонт чист и свободен, а потому можно не переживать ни о чем.

Том 2. Глава 18. Боль и свобода

- А теперь выкладывай, наконец, что за план у тебя, - тоном, не допускающим возражений, говорю я, когда мы устраиваемся в гостиной, и я по привычке приношу нам чай. – А заодно потрудись объяснить, почему ты все это время ты ничего не говорил мне?

- Ну, на твой последний вопрос ответить как раз проще всего, - говорит он. – Я наблюдал. Тайно наблюдал за тобой и Бейондом и, соответственно, разрабатывал свою дальнейшую стратегию поведения.

- А меня поставить в известность, чтобы я от беспокойства с ума не сходила, было так трудно? – хоть я его и простила, но просто так взять и перестать сердиться не могу.

- Не только трудно, но и совершенно необходимо, - твердо произносит Эль. – Очень важно было, чтобы ты не знала, что я где-то рядом. Ты меня извини, Кристен, но я не думаю, что ты могла бы при этом вести себя с Бейондом естественно. Насколько я понял из нашего знакомства, ты не из тех людей, кто умеет хорошо скрывать свои эмоции.

Да, тут он, пожалуй, прав. Но я все равно по-прежнему считаю, что можно было хоть как-то мне намекнуть о своем присутствии. Впрочем, я не могу судить беспристрастно. А если учесть, что в итоге он ищет путь, как бы спасти мою шкуру, то мне положено и вовсе заткнуться в тряпочку.

- Ну ладно, - наконец, киваю я. – Допустим. И к какому выводу ты, в результате, пришел? И какова вероятность, что все пройдет именно так, как ты задумал?

- Вероятность 92%, - незамедлительно выдает Эль, и я уже в который раз не решаюсь спросить, на чем основан этот вывод, боясь, что он начнет объяснять мне какие-то сложные, непосильные для моего ума, вычислительные процессы.

- Неплохо, - только хмыкаю в ответ я, но тут же опять хмурюсь. – Вот только мне кажется, что у Бейонда все равно есть в рукаве козырной туз... Слишком уж он себя непринужденно ведет и, кажется, совершенно в своем успехе не сомневается. И да, кстати, - внезапно вспоминаю я то, что собиралась сказать уже давно, да все никак случая подходящего не было, - кажется, мое сходство с вашей мамой не имеет для него решительно никакого значения. По крайней мере, не думаю, что будь я ею в действительности, он вел бы себя точно также.

- Разумеется, - невозмутимо подтверждает он. – Но беспокоиться не о чем. Я ведь сказал, 92%. Все решится ночью с 31 марта на 1 апреля.

Я мысленно отмечаю, что Бейонд выбрал удивительно удачную дату для моего убийства. 1 апреля. День Смеха. Хотя если посмотреть на ситуацию в целом, включая наши с ним странные отношения, то это небольшое совпадение только придает всей картине какое-то странное очарование. Наверное, странно это – находить очаровательной дату собственной предполагаемой смерти, но уверенность Эля в успехе, словно по волшебству, предается и мне, так что я спокойна как танк.

- Но в моем плане есть только одно слабое место, - прерывает мои мысли Эль, и я вопросительно поднимаю на него глаза. – Если он выбрал жертвой не тебя, а кого-то другого, то весь мой план полетит к чертям. – Я только хмыкаю, потому что как раз хотела спросить, что же случится в этом случае, и его ответ меня совсем не впечатляет. – Но, как я и говорил, вероятность, что это будешь ты, свыше 80%. При условии пристального наблюдения за Университетом со стороны следователей, не остается ничего, кроме как играть ва-банк.

- Хорошо, - снова киваю я, вздыхая как приговоренный у смерти человек накануне казни, когда понимаешь, что живешь последние минуты, а умирать ужасно страшно. – А теперь: что ты, все-таки, задумал?

Слушая его план, я сижу, буквально раскрыв рот, а когда ко мне, наконец, возвращается дар речи, я все равно не могу ничего вымолвить, а только издаю какие-то нечленораздельные звуки, которые, по идее, должны выразить мой протест против этой безумной затеи.

- Не переживай, Кристен, - говорит Эль, усмехаясь моей реакции. – Я уже обо все договорился с Ватари, не о чем волноваться.

- И он позволил?! – я еще больше таращу глаза, не в силах поверить собственным ушам. – Как он мог дать добро на это?!

- А он и не давал, - ангельским тоном произносит он. – Я у него не спрашивал, а просто поставил в известность.

- Ты псих, - выдаю я свой окончательный вердикт. – С чего ты вообще взял, что это сработает?

- Давай так, Кристен, - мягко говорит Эль. – Если это сработает, я тебе расскажу, почему оно сработало. А если не сработает, то и говорить будет не о чем. Вернее, не с кем...

Утешил, нечего сказать...





Следующие два дня мы, как и говорил Эль, старательно изображаем прилежных студентов и просто людей, совершенно довольных жизнью, дабы у полиции не возникло ни малейшего сомнения в правдивости его слов. Днем университет, походы в «Золотые листья». Более того, он умудрился даже найти время, чтобы сыграть с Лайтом в теннис и разбить его в пух и прах без малейшего напряга, к величайшему удивлению их обоих. А вечером мы ходим под ручку по городу, дыша свежим воздухом и отчаянно пытаясь казаться самой обычной влюбленной парочкой.

31-ого марта, полностью соответствуя прогнозам Эля, наблюдение за нами снимается, и мы, наконец, можем приступать к осуществлению плана. Насколько я успела изучить распорядок дня Бейонда, в это время он, как правило, возится со своими животными. И я не думаю, что он отступится от этой традиции даже сегодня – все же животные для него святое, а остальное так, между делом. Так что можно особо не напрягаться, что он может оказаться поблизости и увидеть, что мы делаем.

Еще вчера я договорилась с хозяйкой дома, что сегодня мы всего на один день вывезем из гостиной всю мебель и поставим другую. Она сперва ужасно переживала, что ее драгоценные серванты пропадут, но заметно успокоилась, когда Эль выдал ей хорошую компенсацию. Так что мы, при активной помощи грузчиков освобождаем гостиную моего дома от всех предметов обстановки. После чего какие-то специальные люди, нанятые Элем заранее, вывозят все это на склад, арендованный на имя Ватари.

Вы когда-нибудь пробовали сделать нормальный косметический ремонт за день? Думаете, невозможно? Ошибаетесь. Ничего невозможного нет, были бы деньги. Я это к тому, что когда Эль объяснял мне свой план и нахально утверждал, будто переделать весь первый этаж в моем доме за день – это раз плюнуть, я только скептически пожимала плечами. (Делать ремонт только в гостиной показалось ему нелепым, ибо после завершения плана она в таком случае останется комнатой, выбивающейся из общего стиля). Однако когда с утра пораньше в дом пришли несколько бригад рабочих и наводнили мой дом, словно муравьи муравейник, я была несколько в шоке. А Эль только поглядывал на часы и постоянно любезно им напоминал, что с покраской стен, наклейкой обоев, натягиванием подвесных потолков, установкой дверей и плинтусов они должны справиться за три часа и ни минутой больше.

Все это преображение произошло настолько стремительно, что я просто не успела заметить, как мой дом превратился во что-то другое, и даже Том сейчас удивленно обнюхивал новую гостиную, недоуменно тараща на нас свои желтые глаза. Но любоваться котом нам некогда, потому как возня с расстановкой мебели лежит на нас, и только на нас. Все же время поджимает, и не исключено, что Бейонд вполне может оказаться где-то поблизости. Так что лучше уже начинать действовать вдвоем, без привлечения сторонних сил, хотя хотелось бы... Все же тяжелый труд – явно не наша стезя.

И начинается обустройство гостиной совсем в другом стиле. Ненавижу ремонт, и никогда бы не подумала, что когда-нибудь так устану. Ковер, кресла и прочую мелкую мебель я еще простить готова, но вот когда нам пришлось затаскивать в гостиную огромный сервант, я просто взвыла. Издевательство! Постоянно смотря на часы и наблюдая за тем, как стрелки неумолимо отсчитывают часы и минуты до того момента, когда мне придется остаться один на один со своим убийцей, я мысленно отмечаю, что со всем этим каторжным трудом мы управились за четыре с лишним часа.

И теперь мою гостиную просто не узнать. На смену моему паласу пришел роскошный персидский ковер стоимостью тысяч этак пятнадцать, старой мебельной стенке – дорогой гарнитур из палисандра, появились дизайнерские бра и торшеры, сделанные на заказ. Кресла и диваны сменились более старыми, но от этого не менее роскошными моделями, а вот телевизор мы поставили вообще старый-престарый, какие делались в годах 80-х.

- Идеально, - удовлетворенно кивает Эль, по-хозяйски проходясь по комнате и проводя рукой по мебели и стенам. – Словно вернулся в прошлое...

Я, обессилено грохнувшись на диван, еле-еле поднимаю на него взгляд.

- Ты точно уверен, что мы ничего не забыли? – на всякий случай уточняю я, при этом про себя молясь всем знакомым мне богам, чтобы он вдруг не вспомнил о какой-то недостающей детали. – Сам же говорил, что хочешь, чтобы гостиная выглядела в точности также.

- Нет, мы точно ничего не забыли, - уверенно, в тон мне отвечает Эль, оглядываясь по сторонам, а в глазах у него какое-то невиданное опьянение, словно у человека, который неожиданно оказался в раю.

- Все же у тебя потрясающая память, - восхищенно хмыкаю я, приводя тело в сидячее положение. – Сколько лет прошло с того момента, когда ты был там в последний раз? Двадцать? А ты до сих пор помнишь все...

- Ничего особенного, - пожимает плечами он.

Я только вздыхаю, чувствуя в очередной раз, как по рукам и ногам пробегает паническая дрожь. С самого утра я просто на взводе, и никак не могу успокоиться. Даже вся эта канитель с перестановкой не помогла мне забыться, вот что самое поганое. Впрочем, ничего удивительного. Наверное, так себя и чувствуешь, когда знаешь, что скоро придут тебя убивать...

- Успокойся, Кристен, - мягко говорит Эль, обнимая меня сзади и кладя голову меня на плечо, когда я замираю у окна, сжав руки в кулаки и дрожа как осиновый лист.

- Тебе легко говорить, - уже в который раз буркаю я, шумно вбирая в себя воздух и так же шумно выдыхая.

- Именно, - подтверждает он. – Поэтому и говорю. И помни, мы всего лишь разыграем небольшой спектакль, не более того. Главное, не отступай от своей роли, и все пройдет отлично. И помни, я всегда буду рядом и приду вовремя.

«Да... – про себя тяну я. – Стоило ли так из кожи вон лезть, уходить из дома, поступать в Гарвард, пытаться казаться самостоятельным человеком с удавшейся жизнью, чтобы в результате стать пешкой в руках режиссера какого-то идиотского спектакля для одного-единственного зрителя...»

Но вслух этого не говорю, а только выскальзываю из его объятий и бегу по лестнице на второй этаж. Во-первых, после всего этого бесконечного таскания мебели мне надо принять душ, а во-вторых, пора, что называется, гримироваться.

Стоя под теплыми струями воды, я чувствую, как дрожь, страх и всепоглощающая паника меня отпускают, а на смену им приходит апатия и полное безразличие как к собственной судьбе, так и к исходу задуманного нами действа.

«Мы увидим то, что увидим», - сказал однажды Бейонд.

«Чертовски верно», - вынужденно соглашаюсь я, потому что понимаю, что он прав.

И когда я выхожу из душевой кабинки, то чувствую себя чуть ли не заново рожденной, потому что на душе уже такая легкость, словно вода смыла раз и навсегда все мои проблемы. И теперь меня просто распирает от желания немедленно свернуть гору-другую. А еще хочется смеяться, громко, от души. Но смеяться я все же не начинаю, только из груди вырывается пара каких-то нервных смешков, когда я надеваю платье, которое мне выдал Эль. Тонкое, ситцевое, практически невесомое. Белое с рисунком в виде красных маков. Не думаю, что сама бы я когда-нибудь выбрала его в качестве обновки, но, надев, не могу не согласиться, что свой особый шик в нем есть. Хотя оно мне немного великовато, да и не люблю я юбки макси. Но моего бесценного мнения никто не спрашивает, так что приходится довольствоваться тем, что есть.




- Ну что, готова? – спрашивает Эль, когда я спускаюсь вниз, а он сидит на диване, поджав колени к груди, и раскачивается взад-вперед, рискуя в любой момент упасть и красочно впечататься лбом в пол.

Я делаю медленный вдох, собираясь с силами, и такой же медленный выдох, а потом криво усмехаюсь и киваю в ответ, не решаясь сказать что-то в ответ. Боюсь, что если открою рот, то от переизбытка эмоций начну нести всякий бред, словно псих, не пытающийся скрыть свое прискорбное состояние, а вместо этого внезапно начавший вещание из какой-то своей иллюзорной реальности.

- Тогда начнем, - решительно говорит он, поднимаясь на ноги и уступая место на диване мне.

Я послушно укладываюсь, чувствуя себя при этом не то Розой из «Титаника», не то Джоном Крамером из первой «Пилы». Приняв весьма живописную позу, словно и правда решив немного попозировать какому-то художнику, я закрываю глаза и почти сразу чувствую, как на меня льется какая-то холодная и вязкая жидкость. Пахнет она, впрочем, довольно приятно: мятой и ванилью – не исключено, что это какой-то сироп. Так что я не возмущаюсь, а стойко терплю это неудобство.

- Ну вот и все, Кристен, - говорит Эль спустя какое-то время, и я открываю глаза.

Я вам скажу, это, конечно, да... Разумеется, Эль предупреждал меня, что хочет, чтобы все было максимально реалистично, но я все равно не могу не вздрогнуть, когда обнаруживаю, во что превратилась гостиная и я вместе с ней. Не знай я на самом деле, что это просто декорации к спектаклю, то явно грохнулась бы в обморок, если бы случайно сюда зашла. Может, конечно, что Эль немного перестарался... Комната выглядит так, словно мой дом внезапно стал филиалом какой-то изуверской скотобойни. Пол, стены, диван, ковер, вся мебель и я сама в придачу буквально залиты этой вязкой жидкостью, на вид почти неотличимой от крови.

В какой-то момент я понимаю, что чувство реальности меня покидает, и голова от открывшейся картины начинает идти кругом, так что я поспешно снова закрываю глаза, чтобы всего этого не видеть. И ведь у меня никогда не было боязни крови...

Эль уже оставил меня одну, куда-то благополучно сгинув. Так что я опять судорожно вздыхаю и слышу, как часы отбивают восемь.

«Ну все, теперь бояться поздно», - решительно говорю я себе.

Но не тут-то было. Вместо того, чтобы настроиться на нужный лад, мысли в голове начинают плодиться с невероятной скоростью. И каждая из них орет на свой лад какую-то паническую хренотень.

«А что, если не сработает?»
«А что, если Бейонд все знает?»
«А что, если жертва не я, а Ватари?»
«А что, если Эль не успеет?»

И еще великое множество таких вот «а что, если», которых хлебом не корми дай развалить на части любую, хоть сколь угодно большую уверенность в себе и в ситуации в целом.

«Боже, какая это все хрень! – истошно орет внутренний голос. – Как Эль вообще до этого додумался? Как ему вообще в голову могло прийти, что на Бейонда это подействует? И как я сама могла согласиться на это дерьмо? Надо было отказаться, пока была возможность! Идиотка!»

Я ведь определенно сегодня умру... умру... умру... буквально через час, может меньше... и я не хочу умирать... и я должна верить Элю... он тоже не хочет, чтобы я умерла... не может хотеть, чтобы я умерла... и Бейонда нужно остановить и мне надо бежать отсюда и я не хочу умирать не здесь не сейчас не хочу умирать не хочу умирать не хочу... бежать бежать бежать пока есть время...

Сердце так грохочет в груди, что я просто не могу слышать ничего, кроме его стука, а несчастные ребра словно норовят вот-вот треснуть от его натиска. В какой-то момент мне просто катастрофически начинает не хватать воздуха, так что я дергаюсь, словно в конвульсиях, при этом не слишком удачно ударившись головой о твердую ручку дивана, но этой секундной вспышки боли достаточно, чтобы привести в порядок взбесившийся организм и вновь ощутить чувство реальности.

Понятия не имею, куда девается время, но я заметить не успеваю, как часы бьют уже десять раз. Мне-то кажется, что я лежу тут всего несколько минут!

«Может, он вообще не придет? – теплится на задворках сознания отчаянная надежда. – Может, действительно, жертвой он выбрал не меня, а кого-то другого?»

«Цыц! – резко осекаю я ее. – Я не для того терпела все эти долбаные издевательства, чтобы в результате выяснилось, что все наши приготовления были коту под хвост!»




Все же удача, похоже, была на нашей стороне, а может, знание Элем психологии Бейонда было намного более хорошим, чем я смела надеяться. Как бы там ни было, но целую вечность спустя, когда полночь уже миновала, и я – вот уж чего от себя не ожидала! – даже начала засыпать, повисшую тишину разрушил убийственно громкий щелчок поворачиваемого ключа и не менее громкий скрип входной двери. Перепуганный насмерть этим шумом Морфей тут же оставляет тщетные попытки меня усыпить и убегает в неизвестном направлении. А сама я внутренне напрягаюсь и, призвав на помощь все свое убогое актерское мастерство, пытаюсь придать своему телу надлежащую позу и вид. Свесив одну руку с дивана и устремив отсутствующий взгляд в потолок, я боковым зрением смотрю на дверь в гостиную и напряженно вслушиваюсь в скрип половиц.

Когда Бейонд, наконец, появляется в дверном проеме, время, словно заговоренное, начинает течь так медленно, как только можно. Какую-то безумно долгую, длившуюся целую вечность секунду он ошарашено оглядывает гостиную и меня широко раскрытыми глазами. А потом отступает – нет! – даже отшатывается назад, и в какой-то момент я слышу, как стучит об пол металлическое лезвие ножа.

Боясь пошевелиться, я продолжаю наблюдать, а в мыслях уже в который раз промелькивает первый сезон «Декстера», та самая серия с номером, залитым кровью убитых женщин. Бейонд, прислонившись к дверному косяку, хватается одной рукой за голову, словно от резкого приступа мигрени, а потом в его глазах появляется отчаяние и дикий животный страх, как у затравленного зверя.

Я не имею ни малейшего представления, через что он прошел в детстве, - он мне сам показал, что я в этой области не понимаю ничегошеньки. Но даже я не могу не понять, что со стороны Эля устраивать весь этот цирк было в высшей мере жестоко. Даже если этим он и хотел спасти мою шкуру. Потому что сейчас, видя, как он балансирует на грани обморока, я с трудом удерживаюсь от соблазна немедленно вскочить с дивана и сказать, что все это – просто декорации. Сердце неприятно покалывает от вновь нахлынувшего чувства сопереживания, и я только сильнее стискиваю зубы, чтобы не выдать себя ненужными звуками.

- Ну здравствуй. – Эль медленно выходит из-за угла и, до мельчайших деталей копируя манеры брата во время их прошлого телефонного разговора по моему мобильному, говорит. – Бейонд.

Уж насколько Бейонд был ошарашен увиденным, но реакция у него отменная, надо отдать ему должное. Молниеносным движением выхватив второй нож, он отворачивается от меня и поворачивается к Элю, подпирающему все тот же дверной косяк, который недавно подпирал он сам. Эль же сохраняет полное спокойствие – насколько я могу видеть боковым зрением, на его лице не дрогает ни один мускул. Никакого страха, ни, тем более, какой-нибудь дурацкой победной улыбки. Ловким движением ноги он подбрасывает уроненный Бейондом нож и ловит его, даже не глядя, все это время не сводя взгляда с брата.

Не говоря ни слова и смотря друг другу в глаза и излучая такую энергетику, что воздух вокруг них звенит от напряжения, братья начинают выписывать круги по гостиной, так что через некоторое время я полностью перестаю понимать, кто из них кто. Поэтому, продолжая притворяться мебелью, я могу только наблюдать за разворачивающимся у меня перед глазами поединком.

- Давненько, Эль, - наконец, нарушает повисшую тишину Бейонд, и в его голосе ни намека на эмоцию. Ума не приложу, ну как можно сохранять хладнокровие в такой ситуации?!

- Давненько, - эхом откликается Эль, и я, наконец-то понимаю, кто из них кто. – И? Вот я здесь сейчас перед тобой. Ну, и что?

- Я просто хотел поздороваться со своим дорогим братом, - в голос Бейонда стремительно возвращаются его обычные интонации, а потом он внезапно делает резкий выпад ножом, настолько стремительный, что практически невидимый глазу.

Но Эль – уж не знаю как – успевает отскочить назад и в следующую секунду легким движением стирает каплю крови со щеки, на которой красуется маленькая царапина.

- Ты так сильно меня ненавидишь? – интересуется он ровным голосом.

- Ненавижу? – переспрашивает Бейонд не менее ровно. – Не думаю. Забавно, но сколько ни пытался, я так и не смог заставить себя тебя ненавидеть. – А чуть помедлив, добавляет. – Хотя стоило бы.

- И к чему тогда весь этот цирк? – холодно осведомляется тот. – Если тебя что-то не устраивало, то мог бы найти меня и выяснить отношения. Но ты зачем-то явился сюда и начал бузить, как какой-то невменяемый безумец, отчаянно пытающийся доказать себе и миру, что он чего-то стоит.

- Я должен был тебя найти? – усмехается Бейонд. – Забавно. – И тут опять замахивается ножом на Эля, который, впрочем, легко отбивает атаку. – Я? Должен был? Найти? Тебя? – чуть ли не по слогам повторяет он. – Почему же ты не поступил так же? Почему ты не нашел меня?

«Ну наконец-то они выскажут все, что друг о друге думают», - про себя отмечаю я.

- Ой, только не начинай в духе «Я пытался, но не смог», - отмахивается Бейонд, пресекая попытку Эля что-то сказать. – Я всегда был рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоило только копнуть чуть глубже, но ты... даже не попытался напрячься... даже не попытался предпринять хоть что-то... И нет, не надо передо мной извиняться.

Они продолжают наматывать круги, а я наблюдая за ними, дрожу чуть ли не всем телом, про себя молясь всем известным мне богам, чтобы все прошло так, как задумано, и обошлось без нежелательных последствий. Все же вся эта затея – чистой воды безумие, что бы Эль не думал по этому поводу...

- Просто... тебе не кажется, что это немного несправедливо, а, Эль? – спрашивает, тем временем, Бейонд, предпринимая очередную безуспешную попытку нападения. – Ты не видел смерти родителей, я видел. Ты сбежал от Джейсона и Жанны, я остался. Ты жил все эти годы у Ватари, я – неизвестно где. Ты весь из себя такой выдающийся студент, я – никто.

- Ты прав, - невозмутимо подтверждает Эль. – Ну, и что с того? Если ты у нас такой обиженный жизнью мальчик, то почему сам не предпринял попытки изменить все к лучшему?

Я замираю, потому что понимаю, что вот оно! Сейчас начнется! Незаметным движением я вытаскиваю мобильник, заранее спрятанный между сиденьем и спинкой дивана. Нажав пятерку и отправив вызов Ватари, я выключаю телефон и убираю его на место, после чего снова продолжаю корчить из себя труп. Кажется, Бейонд и не заметил мои манипуляции, будучи полностью сосредоточенным на Эле.

- Изменить все к лучшему? – повторяет он тоном, не предвещающим ничего хорошего.

- Ну разумеется. – Эль и бровью не ведет. – Ты приперся сюда и начал убивать ни в чем не повинных людей. Неужели ты и правда считаешь, что эта массовая резня тебе хоть что-то даст? Ты палец о палец не ударил, чтобы помочь себе. А человек только тогда должен просить о помощи, когда сам сделает абсолютно все и при этом не добьется успеха.

- Пошел ты, - буквально шипит Бейонд, замахиваясь в очередной раз, и сила удара такова, что когда Эль отбивает его, то от места соприкосновения ножей летят искры. – Пошел ты, Эль!

- А ты распускаешь тут сопли, как дошкольница, - продолжает напирать на него Эль, не обратив на выпад никакого внимания.

- Заткнись! – рявкает на него Бейонд, совсем как на меня тогда.

- Вместо того чтобы разобраться со мной и Ватари, ты затеял весь этот дерьмовый спектакль. Вот оно удовольствие-то – беззащитных людей убивать. А уж пользы-то пользы...

- Я сказал, заткни свой рот!

Мне остается только удивляться, каким образом Эль одними лишь словами так просто вывел из себя обычно такого уравновешенного Бейонда. Возможно, сказывается окружающая обстановка. В конце концов, должно быть, это огромный удар по психике – вновь оказаться в месте, которое в течение многих лет преследовало тебя в кошмарах и в котором провел самые ужасные моменты в своей жизни.

- Или я не прав? – Эль упорно игнорирует Бейонда. – Поправь меня.

- Захлопнись, я сказал!

Это было выкрикнуто таким жутким голосом, что у меня по телу побежала стая мурашек. Потом еще одна. Так что я и заметить не успела, как Бейонд сделал очередной выпад ножом. А когда, наконец, пришла в себя, то все уже было кончено. Словно какая-то неизвестная сила заморозила время. А братья по-прежнему стоят друг напротив друга. А потом я вижу, как глаза Бейонда широко распахиваются от невыразимого ужаса, и он отшатывается назад, выронив нож, и, буквально дрожа всем телом, смотрит на свои ладони. А Эль, покачнувшись и держась за правый бок, приседает на одно колено, и из его горла вырывается сдавленный вздох.

Валяться на диване дальше выше моих сил, так что, наплевав на весь этот маскарад, я вскакиваю на ноги и кидаюсь к нему.

- Боже! – этот возглас вырывается у меня непроизвольно, когда я вижу кровь, которая стремительно пропитывает насквозь его водолазку, расползаясь по ней ало-красным пятном.

- Не переживай, Кристен, - несвоим голосом говорит Эль, морщась от боли. – Я в порядке. – А сам неотрывно смотрит на Бейонда, и в его взгляде такое напряжение, что я тоже волей-неволей, но поворачиваюсь к нему.

А сам Бейонд, не сводя взгляда со своих окровавленных рук, падает на колени, судорожно не то вздыхая, не то всхлипывая. Приглядевшись получше, я к своему неимоверному изумлению обнаруживаю, что в его глазах застыли слезы. И весь его вид больше всего напоминает маленького ребенка, который нашкодил, вопреки родительскому указу, и сейчас мучается не то от стыда за содеянное, не то от страха перед наказанием.

И я откуда-то совершенно точно знаю, что мне нужно делать. И поддавшись этому порыву, я оставляю Эля в покое и подхожу к Бейонду, приседая рядом с ним на корточки. А он поднимает на меня испуганные глаза, и тянется ко мне, словно ожидая от меня какого-то чуда, и без конца бормочет какие-то слова извинения и оправдания.

- Прости меня... прости меня, мама... я совершил ужасную вещь... я не хотел... я, правда, не хотел, мама... прости меня... я бы никогда... прости...

А я только легко обнимаю его бедную сумасшедшую голову, медленно поглаживая по волосам и нашептывая всякие успокоительные глупости, когда он неуверенно обхватывает меня руками и буквально льет слезы у меня на груди. И, вопреки ожиданиям, это не вызывает у меня никакого отвращения и никаких мыслей типа «Какая мерзость, парень и рыдает как девчонка». Скорее наоборот, в сердце твердая уверенность, что все идет так как надо.

- Все, все будет хорошо. Ты не виноват, - говорю я. – Успокойся. Эль в порядке. И он тоже ни в чем тебя не винит. Все в порядке.

Сам же Эль наблюдает за мной с удовлетворенной улыбкой и одобрительно кивает мне, когда я бросаю на него короткий взгляд. И, кажется, боль от ранения уже не имеет для него никакого значения. По крайней мере, выглядит он вполне бодрым.

Когда истерика у Бейонда, наконец, проходит, я веду его на диван и укладываю спать, окончательно войдя в роль их с Элем матери. Он не сопротивляется, слова против не говорит ни когда я поднимаю его с пола, ни когда говорю спать. Всегда бы он был таким милым и покладистым, так цены бы ему не было.

На дворе уже раннее утро и начинает брезжить рассвет. Эль сидит в кресле рядом с диваном, и над его раной колдует личный врач Ватари, которого он послал сюда после моего звонка. Былая бодрость прошла, так что он выглядит уставшим, но определенно довольным. А я, наконец-то, могу скинуть весь этот грим, снова принять душ и переодеться в свою нормальную одежду, а не в платье их мамы.

Когда я спускаюсь вниз через четверть часа, то вижу, что Эль, вопреки совету врача не шевелиться, все же перебрался на диван и сейчас зачарованно смотрит на Бейонда, словно не веря своему счастью. На мой приход практически не реагирует, если не считать чуть заметного кивка в мою сторону, явно означающего, чтобы я подошла ближе.

- Ты уверен, что теперь все будет хорошо? – спрашиваю я глодавший меня всю эту ночь вопрос, когда в молчании проходит минут десять, в течение которых мы смотрим то друг на друга, то переключаем свое внимание на спящего Бейонда.

- Да, - убежденно говорит Эль. – Его безумствам отныне положен конец, можешь мне поверить.

- Так это и был твой способ остановить его? – недоверчиво, но в то же время как-то восхищенно хмыкаю я. – Но как ты заранее мог знать?..

- Ну, это было не так сложно, - пожимает плечами он. – С самого начала мне было ясно, что сам по себе он не остановится, а единственным способом заставить его прекратить все это было... как бы получше объяснить... – он на секунду задумывается, а потом продолжает. – Выведение ситуации из-под его контроля, скажем так... Так уж сложилось, Кристен, что я – единственный человек, которого Бейонд был не способен убить. Поверь мне, и Ватари, и тебя он бы убил, не моргнув и глазом, это не выходило в его глазах за рамки. Я – совсем другое дело. Он был готов к чему угодно, но только не к моему убийству. За это я и зацепился. План выстроился сам собой. Я должен заставить его напасть на меня. В обычной ситуации он бы ни за что этого не сделал. То ли дело здесь, в комнате, которая является точной копией гостиной того дома, в котором мы жили с родителями. Да еще и с тобой, залитой кровью, на диване в той самой позе, что и наша с ним мама. Это был самый надежный способ выбить его из колеи и заставить действовать опрометчиво. И, как видишь, все прошло именно так, как я и запланировал.

- И все равно ты псих, - решительно качаю головой я. – Тебе чертовски повезло, что рана несерьезная. А если бы он попал в жизненно-важный орган?! Ты бы не дожил до прихода врача!

- Пришлось играть ва-банк, - мягко улыбается Эль. – И дело того стоило.

Я только вздыхаю, не зная, что тут можно возразить, да и не видя в этом какого бы то ни было смысла.

- Давай уже прибираться, - говорю я, поднимаясь с дивана. – Будет свинством, если он проснется и снова будет вынужден видеть всю эту красоту...

Эль только гаденько хихикает – в жизни бы не подумала, что он так может! А потом посылает мне выразительный лукавый взгляд.

- Я же раненый, забыла? – интересуется он голосом ангелочка. – И врач настоятельно велел мне снизить нагрузки до минимума. Так что, желаю удачи. Но не переживай, я буду оказывать тебе моральную поддержку.

- Хрен я буду убираться, - самодовольно заявляю я. – Вызывай своих уборщиков, пусть они всем занимаются. Заодно и возвращают гостиной прежний вид. – Он хочет что-то возразить, но я решительно пресекаю эту попытку. – И нет, не надо говорить, что сейчас только четыре утра, и клининговые компании еще не работают. Захочешь, найдешь ту, что работает. А я пошла спать.

И, по-прежнему не давая ему шанса возразить, бегу к лестнице на второй этаж. Все же ночка выдалась та еще...

Том 3. Глава 1. Щекотливая ситуация

Как и следовало ожидать, выспаться мне не удалось. Уже в девять утра начал звонить телефон. Сперва мобильный, а после того, как я его выключила и забросила куда-то под кровать, - домашний. Ну, тут уж ничего не поделаешь, так что ругаясь, как свора пьяных сапожников, я все же кое-как поднимаюсь с кровати и спускаюсь вниз.

- Ты чего так долго?! – вместо приветствия возмущенно вопит Саю в ответ на мое сонное «Алло». – Почему не отвечаешь на мобильник?! Я уже вся извелась!

- Потому что сплю, как все нормальные люди, - ворчливым тоном отвечаю я, не имея ни малейшего желания продолжать разговор, а вместо этого мечтая снова залезть под одеяло и проспать дюжину часов кряду, никак не меньше.

- Спишь?! – судя по голосу, изумлению Саю нет предела. – Да все нормальные люди сегодня как раз глаз не смыкали, ждали неизвестно чего и неизвестно когда.

- А что, что-то все же случилось? – интересуюсь я, смирившись с тем, что так просто отвязаться не получится, поэтому об объятьях Морфея в ближайшее время можно забыть.

- Нет... – на удивление растерянно произносит она. – В том-то и дело, что нет. Ничего не случилось. Таки всю ночь была на связи с этим следователем Миками, который вместе с другими полицейскими следил за Университетом. Убийца так и не появился, и никто из студентов не пропал. Все же сидели как на иголках, и ненормальных, которые бы решили пойти этой ночью подышать свежим воздухом, не нашлось. В общем, давай мы к тебе приедем и...

- Нет, - категорично говорю я. - Не сейчас. И вообще не сегодня. Во-первых, я действительно хочу спать и планирую заняться этим, как только мы закончим этот разговор, так что беседы с вами не выйдет. А, во-вторых, то, что убийства не было, вовсе ничего не значит. Расслабляться еще рано. Уверена, что мистер Миками скажет вам то же самое.

«А, в-третьих, убийца сейчас у меня дома, и я совершенно не хочу, чтобы вы встретились», - мысленно добавляю я.

- Хммм... – недовольно мычит Саю в трубку. – Да, пожалуй, ты права... Ладно уж, иди спи, нормальный человек, - внезапно усмехается она. – И не пропадай.

- И вы тоже, - улыбаюсь я и отключаю связь.

В гостиной, да и вообще по всему первому этажу снова идут ремонтные работы, а посему копошатся многочисленные рабочие. Эль, видать, решил, что такая резкая смена интерьера может вызвать ненужные подозрения как у моих друзей, так и у других личностей, бывающих в моем доме, той же Наоми, например. Так что первый этаж дома медленно, но верно приобретает свой изначальный вид, что не может не радовать – все же тут я какой-никакой, а все же консерватор. А сам Эль, как и его брат, мирно дрыхнут в гостиной, не обращая ни малейшего внимания на стоящий вокруг гам. Честно говоря, у меня были некоторые опасения, что рабочие начнут задавать вопросы относительно всех этих якобы кровавых пятен в гостиной, которые там были повсюду, но обошлось. Эль, похоже, нашел именно тех, кто готов работать в любых условиях, лишь бы заплатили.

Плюнув на все эти рассуждения, я поднимаюсь наверх, в свою комнату, с разбегу плюхаюсь на кровать, незамедлительно отозвавшуюся возмущенным скрипом, и благополучно проваливаюсь в сон.

Надобно сказать, свой план относительно спанья двенадцать часов я даже перевыполняю, потому что когда, наконец, открываю глаза, солнце уже практически полностью скрылось за горизонтом. Давненько за мной такого не водилось. Обычно считалось, что я из породы «жаворонков». Но видать стресс, полученный ночью, подействовал лучше любого снотворного.

Когда я снова спускаюсь на первый этаж, никаких рабочих там уже нет, в гостиная и все прочие помещения выглядят так, словно никаких изменений с ними вообще не происходило. И только отчетливый запах краски и обойного клея выдает ремонт, но тут уж ничего не поделаешь. Разве что проветрить надо будет, когда обои высохнут.

Братьев я нахожу на кухне. Эль с преувеличенным интересом читает вечернюю газету, пробегая глазами статьи подозрительно медленно – уж я-то знаю, что он способен на большее. А Бейонд сидит, ссутулившись, и сверлит мрачным взглядом содержимое кружки, которую он держит перед собой обеими руками. Впрочем, мой приход тут же возвращает их к жизни. По крайней мере, Эль тут же откладывает в сторону бульварное чтиво, а Бейонд переводит взгляд с кружки на меня.

- Наконец-то, Кристен, - говорит Эль. – Смотрю, ты не дура поспать. Мы уж было решили, что ты решила посвятить этому увлекательному занятию всю оставшуюся жизнь.

- Глупости говоришь, - безапелляционно заявляет Бейонд. – Мы сами-то встали только полчаса назад.

- Часом раньше, часом позже, какая разница, - беззаботно отмахивается тот, и я только изумленно качаю головой.

Давненько я видела Эля таким непринужденным. Да что там давненько! Вообще никогда! И в добавок к этой непринужденности прибавилась еще какая-то невероятная легкость. Кажется, что он может буквально взлететь, наплевав на все законы гравитации. Бейонд тоже качает головой, но это скорее не жест удивления. А больше всего это похоже на снисходительный взгляд выпускника старшей школы на новичка-первоклашку.

«Да, кажется, все это время я знала и общалась с совершенно другим человеком», - мысленно отмечаю я.

Странно, но эта мысль почему-то внезапно укладывает на мое сердце маленький, но вполне ощутимый камешек. Странно даже, вроде бы ничего такого из ряда вон выходящего не случилось... Так что я решительно зафутболиваю его куда подальше и сажусь на свободный стул.

- Ну и? – я вопросительно смотрю на братьев, не зная, как бы сформулировать свои мысли поточнее.

- Что «Ну и?», Кристен? – весело усмехается Эль опять-таки в совершенно несвойственной ему манере, и по моей спине ползет стая мурашек. Даже не одна.

- Что мы сейчас намерены делать? – пожимаю плечами я, стараясь не обращать внимания на все эти нелепые переживания на пустом месте.

- Ну, сейчас мы будем сидеть тут и пить чай, - отвечает он. – А потом пойдем ко мне и повторим эту процедуру, но вместе с Ватари. Потом перетащим барахло Бейонда в дом Ватари и будем жить долго и счастливо. Возражения есть?

Я опять удивленно таращу глаза на не в меру веселого Эля. Кажется, его это здорово забавляет, да и не только это. Чувствуется, что еще немного, и его смех перейдет в какое-то истеричное хихиканье. А я внезапно осознаю, что ужасно хочу перекреститься, и еще, что сэр Макс из Ехо меня бы сейчас определенно понял...

Бейонд трагическим жестом закрывает глаза ладонью и опять снисходительно качает головой, а потом, наконец, подает голос.

- Не получится, - мрачно говорит он, и Эль, наконец-то затыкается. Даже ухмыляться перестает. – Я не буду жить с тобой и Ватари. – И, чтобы заблаговременно пресечь все вопросы, добавляет. – Не имею права. Только не после всего, что я сделал.

- Э-э-э... – на большее ни меня, ни Эля не хватает.

- Что же тогда получается? – наконец, спрашиваю я. – Все, что мы делали, зря? Да и к тому же, тебя ведь самого уже тошнит от одиночества. Или я не права?

- Конечно, ты права, - Бейонд говорит таким тоном, каким маленькому ребенку объясняют, сколько будет два плюс два. – Но дело не в этом. Вы оба правы. Я был полным идиотом все это время и делал ужасные вещи. Можете смеяться сколько угодно, но даже мне не чужда совесть. И если я вдруг забуду все содеянное и стану жить, будто ничего и не было. Это будет неэтично...

- Ну и выраженьица у тебя, - морщусь я, а про себя удивляюсь, как сильно они оба с Элем изменились за одну-единственную ночь. Казалось бы, ничего такого из ряда вон выходящего не случилось, а они стали буквально другими людьми. И, кажется, мне вновь придется потратить немало времени, чтобы узнать их получше.

- Хорошо, - довольная ухмылка вновь возвращается на лицо Эля, и он согласно кивает. – Если тебе нужно время, чтобы все обдумать и переосмыслить, будет тебе время. Я никуда не спешу.

- А стоило бы, - с нажимом говорю я. – Потому что Миками Теру и Мисора Наоми никуда не делись. И если четвертого убийства не было, это совсем не значит, что они закроют дело и оставят все, как есть. И да, что будет с моими друзьями?

- А что с ними не так? – в один голос спрашивают братья, после чего удивленно смотрят друг на друга, и Эль опять усмехается, а Бейонд лишь легко улыбается уголками губ.

Я же оставляю это без комментариев и продолжаю развивать свою мысль, отчаянно пытаясь донести до них обоих всю серьезность сложившейся ситуации.

- Что будет, когда они обо всем узнают? – я пристально смотрю то на Эля, то на Бейонда, но в лице они не меняются.

- Думай шире, Кристен, - наконец, говорит Бейонд. – Кто сказал, что они узнают?

- Я сказала, - твердо отвечаю я. – Не поймите меня неправильно, но я не собираюсь бесконечно им врать.

«Забавно, Кристен, что ты это говоришь, - внезапно подключается к беседе ехидный внутренний голос. – Учитывая, что в последнее время ты только этим и занималась».

- И что ты предлагаешь? – по-доброму хмыкает Эль. – Собраться всем вместе и заново познакомиться. Это будет забавно. – И тут соскакивает со стула и начинает активно жестикулировать руками. – «Знакомьтесь, ребята, это мой брат Бейонд. Он же Гарвардский палач. Мы с ним вчера поговорили по-свойски, так что он обещал исправиться. Прошу любить и жаловать. Так что ли?»

- Ненавижу это прозвище, - тихо, но отчетливо говорит Бейонд, закатывая глаза.

Я, выслушав этот идиотизм, не выдерживаю и прыскаю.

- М-да, это будет чудный вечер, - замечаю я. – Но все же... Если серьезно... Я уверена, что рано или поздно они все поймут... и тогда выяснится, что я все это время их обманывала. Вам не кажется, что это попахивает каким-то совсем запредельным свинством?

- Пожалуй, - соглашается Эль. – И, тем не менее, я не думаю, что они готовы принять такую правду сейчас.

- Значит, мы опять увидим то, что увидим? – вздыхаю я.

- Вот именно, - спокойно подтверждает Бейонд.





Когда этот завтрак для нас и ужин для всех нормальных людей заканчивается, Бейонд решительно встает из-за стола.

- Мне пора, - твердо говорит он. – Во-первых, меня ждут мои животные, а во-вторых, вам двоим явно есть, о чем поговорить. Или я не прав? – и смотрит лукаво-лукаво, словно видит нас насквозь.

- Тогда мы тебя проводим, - тут же предлагает Эль.

- Кое-кому, между прочим, противопоказано много двигаться, - напоминает ему брат, легко пресекая попытку Эля встать со стула, а потом поворачивается ко мне. – А к тебе, Кристен, у меня есть одна важная просьба. Боюсь, никто, кроме тебя, не справится, - наигранно серьезно говорит он, и я тут же пытаюсь изобразить на лице выражение тотальной сосредоточенности. – Присмотри за этим чудом природы. – И непочтительно тычет пальцем в Эля.

- Ладно уж, присмотрю, - усмехаюсь я.

Удовлетворенный моим ответом Бейонд уходит, оставив нас наедине, и через несколько минут я слышу хлопок входной двери.

«Кажется, сейчас начнется веселенькая жизнь», - цинично думаю я, удрученно качая головой.

- Что же, похоже, ты был прав, - говорю я Элю, когда мы, смотря в окно, провожаем взглядами удаляющуюся фигуру Бейонда. – Даже слишком...

- Пожалуй, - невозмутимо кивает он. – Но, ты знаешь, Кристен, в кои-то веки мне спокойно дышится. Тебе, наверное, не понять, каково это...

- Зачем мне понимать? – усмехаюсь я. – Я и так это вижу, смотря на тебя. Что-то ты больно веселый.

- Правда? – удивленно приподнимает одну бровь Эль. – А я и не заметил. Ну да ладно. Ты ведь хочешь поговорить, не так ли?

- Разумеется, так, - подтверждаю я, важно кивая. – Потому что не сегодня, так завтра ко мне опять заявится Мисора Наоми и опять начнет задавать вопросы. А такое внезапное появление Бейонда ее здорово насторожит, вот увидишь.

- Может быть, - пожимает плечами Эль. – Но она вряд ли сможет что-то доказать. А одними подозрениями она ничего не добьется.

- Но так не будет продолжаться вечно... – нерешительно вставляю я.

- Да ты жуй, Кристен. – Он пододвигает ко мне тарелку с печеньем и, когда я начинаю хрустеть крекерами, продолжает. – Разумеется, мы это понимаем. Ситуация не из приятных. Но у полиции уже есть кое-какие улики, и можно попытаться использовать это.

- Ты что, имеешь в виду волос Наоми? – недоверчиво качаю головой я и, получив в ответ кивок, только машу рукой. – Бред! Вы не можете всерьез думать, что у вас есть какой-нибудь шанс ее подставить.

- Не стоит быть такой категоричной, Кристен, - мягко возражает Эль. – Стоит попробовать. Если подкинуть полиции еще парочку ложных, но убедительных улик, это может здорово нам помочь.

Я внезапно чувствую, как в горле застревает неприятный ком. Слишком уж легко Эль говорит о таких жутких вещах. Словно нормы этики и морали ему совсем неведомы, а человеческая жизнь не имеет никакой ценности в его глазах.

- Но ведь она же ни в чем не виновата... – произношу я несвоим голосом.

- Конечно, не виновата, - качает головой он, и голос его полон напряжения. – Ну а что? Ты предпочитаешь, чтобы она продолжала сидеть у нас на хвосте?

- Нет, но... – я неловко замолкаю, не зная, как тут можно возразить. С одной стороны, это бы решило все проблемы разом, а с другой обрекло бы невинного человека на ужасную расплату за чужие прегрешения. И все мое существо отчаянно вопит о неправильности этой идеи, но я все равно не могу сказать ни слова против. – А как ты собираешься подбрасывать полиции эти самые улики? Что, придешь к мистеру Миками и скажешь, что нашел новые доказательства вины Наоми?

- Блин, Кристен, ты такая прямолинейная, что иногда я просто не понимаю, издеваешься ты или говоришь всерьез, - усмехается Эль. – Разумеется, я так не поступлю. Можно, скажем, выяснить, где расположен их местный офис, не в Нью-Йорк же она постоянно ездит. Потом проникнуть туда и оставить что-то...

- Ужасно наивно, - я произношу это почти возмущенно, не ожидая от Эля подобного бреда. – Проникнуть в офис частных детективов?! У них же там камеры! Плюс там явно людное здание. Как ты собираешься это сделать?

- А как Бейонд проникал в здание Университета? – прищуривается он.

- Ну, это было проще, - я нетерпеливо машу рукой. – Все же тут крутятся тысячи студентов, плюс о его существовании никто не знал. А там... Если один и тот же незнакомый человек будет появляться там постоянно, это будет подозрительно. К тому же там наверняка стоит сигнализация.

- Ну, это как раз не проблема, - самым легкомысленным образом отмахивается и Эль. – Оставь это на меня.

Я удивленно на него вытаращиваюсь. Еще и замки вскрывать умеем и сигнализацию взламываем – ну-ну... Связалась на свою голову...

- И все равно не нравится мне это, - упрямо гну я свою линию.

- Какая неожиданность! – восклицает он, усмехаясь в кружку с чаем.

Я решительно отставляю от себя тарелку с печеньем и пустую кружку и недовольно складываю руки на груди.

- Не позволю я вам ввязываться в эту авантюру, - тоном строгой мамочки говорю я, всем своим видом стараясь показать, что переубедить меня ему не удастся. – И нет, не надо делать такие жалостливые глаза, - я гордо вздергиваю носик к потолку, когда Эль пытается применить на меня прием «кавайные глазки». – Придумай что-нибудь получше. Я ни за что не позволю тебе...

Я не успеваю закончить свою мысль, потому что в этот момент Эль, незаметно подкравшись, решительно затыкает мне рот поцелуем. Мои глаза удивленно распахиваются от неожиданности, а руки сами собой опускаются на его плечи, притягивая ближе.

«О да, самый подходящий момент, - недовольно ворчит внутренний голос. А потом внезапно сам же себе отвечает. – Хотя, почему бы нет?»

Том 3. Глава 2. Пожар

Когда утром я открываю глаза, мой взгляд устремлен в потолок гостиной, на мою грудь, словно на подушку, опять умостил свою тяжелую голову Эль, а моя собственная голова так болит, словно весь вчерашний вечер я посвятила педантичному употреблению низкокачественного алкоголя. А еще я совершенно не помню, как добралась до гостиной… Хорошенькие дела…

Мои размышления по этому щекотливому вопросу нарушает телефонный звонок. Но встать, чтобы выйти в коридор и взять трубку, не представляется возможным, потому что для этого придется разбудить Эля, а я больше всего на свете ненавижу это делать. Таки что, как и следовало ожидать, спустя какое-то время, звон прекращается, и я облегченно вздыхаю. Вчерашний разговор с Элем навязчиво лезет в голову, при этом начиная казаться мне каким-то совсем уж запредельным бредом.

«Так, ладно, - решительно говорю я себе. – Кончай грузиться всем этим, дорогуша, и расслабься. Вот проснется Эль, тогда и будешь думать».

Тут телефонный звонок вновь нарушает повисшую тишину. Потом снова и снова.

- Ну не могу я взять трубку, - тихо ворчу я, когда трезвон начинается уже в четвертый раз и, похоже, не собирается прекращаться. – Неужели не ясно?

И словно, чтобы ясно дать мне понять, что «не ясно», телефон продолжает надрываться. Обезумевший Том нервно расхаживает по гостиной, подняв хвост трубой и вопя возмущенное «МЯУ!». Кажется, в этой ситуации он явно на моей стороне.

Наконец, через несколько долгих минут телефон замолкает, и я обреченно качаю головой, потому как чувствую, что это ненадолго. Но ясновиденье никогда не было и никогда не будет моей сильной чертой, потому как реальность оказывается еще хуже. Видать, решив окончательно меня доконать, телефон передает эстафету дверному звонку, и в следующую секунду раздается громкое «Динь-Дон!»

- Твою мать! – ругаюсь я, но все же кое-как выползаю из-под Эля и, на ходу растирая затекшие ноги, иду в прихожую.

Стоит только открыть дверь, как в дом влетает красно-черный вихрь, при ближайшем рассмотрении оказывающийся всего-навсего Саю, которая, не дав мне и рта раскрыть, чтобы элементарно поздороваться, начинает трещать без умолку.

- Сейчас угадаю, ты опять спала, да, Кристен? Тебя послушать, так ты готова посвящать этому увлекательному занятию все свое свободное и несвободное время, я права? А что, так и надо. Здоровый сон полезен для здоровья, но если только с ним не перебарщивать и спать положенные восемь часов в сутки, а не бодрствовать восемь часов и после этого спать сутки. О тебе забочусь, между прочим. Кстати, а Эль где? Только не говори мне, что он тоже здесь, и вы спали вместе. Моя нежная душа этого не вынесет. Все у вас не как у нормальных людей. Весь Университет на ушах стоит, ожидает появления очередного трупа, и только вам двоим, кажется, ни до чего нет дела. Знаешь, Кристен, иногда я действительно начинаю думать, что ты имеешь ко всему этому отношение. А что, было бы даже ничего так… Этакая пай-девочка, вне подозрений, а на самом деле вершишь тайные дела. Вполне в твоем стиле. Я бы ничуть не удивилась, что так оно и есть. Забавно. Вы с Элем тогда будете, как какие-то Бонни и Клайд местного разлива. Ах, да. В общаге сейчас такая напряженка, я ведь уже говорила? Таки носится как ополоумевшая, она же теперь у нас куратором общежития заделалась и держит всех в ежовых рукавицах, чтобы носа оттуда не казали. А я чудом сбежала, Нейт помог немного, а то невыносимо. Кстати, ты не против, если я немного у тебя поживу, да? А то Таки с ума сведет. И не только меня. Братик и Миса единственные, кто кое-как ее терпит. Кстати, Мисе приглашение из Голливуда пришло, представляешь? На главную роль! Представляешь, Кристен? Собираются снимать какую-то «Тетрадь смерти», вроде ужастика или детектива, короче, поживем – увидим. А я вот к тебе пришла. Ты ведь не против, да? Хотела бы я, чтобы Нейт тоже был тут, но не сложилось… Поскорее бы эта напряженка прошла. Так погулять по-нормальному хочется. А тебе разве не хочется, Кристен? Везет Майлу с Михаэлем – сняли квартиру и живут сейчас в тишине и покое. А то Такада просто невыносима, я ведь уже говорила, да? Кстати, тут этот ее кавалер Миками заходил, говорил, какая она молодец. Кажется, эта блокада будет продолжаться до самого конца года, пока студенты не разъедутся, представляешь? Вернее пока все студенты не помрут от ее бесконечных нравоучений. Она совершенно не умеет себя контролировать, как оказалось. Скоро возьмет двустволку, наденет телогрейку, многократно клонируется и будет, словно сторож какой-то, всех студентов сопровождать везде, где только можно. Это ж одуреть можно! А ты точно не против, если я тут у тебя немного потусуюсь?

Монолог грозился затянуться до бесконечности. Я удивленно на нее вытаращиваюсь, не ожидав такого словесного поноса, и даже не пытаюсь вмешиваться в ее словоизвержение. Ясно же, что это бесполезно.

- О, Саю-чан, какой приятный сюрприз.

Эль деловито подпирает плечом дверной косяк и с ироничной улыбочкой смотрит на пришедшую, слегка прищурив глаза. Ну да, в отличие от Саю, у него к ней никогда не было никаких претензий, а ее надменное поведение вызывало только смех. Как и следовало ожидать, Саю немедленно меняется в лице и выражение радости сменяется холодным раздражением, а в глазах появляется ледяной блеск.

- Ну кто бы сомневался, что ты тоже крутишься здесь, - буквально сплевывает она.

- Так, я пошла готовить завтрак, - решительно говорю я, и после этих слов словно перестаю существовать для них обоих. Саю даже не обращает никакого внимания на меня, а по-прежнему смотрит на Эля, а Эль только коротко кивает и, пропустив меня в гостиную, продолжает насмешливо пялиться на Саю.

- Ей и так сейчас непросто, да еще ты взгромоздился ей на шею, - доносится до меня ее возмущенное шипение сквозь зубы.

- Кто бы говорил, - играючи отбивает атаку Эль. – Не ты ли только что пришла, чтобы временно тут поселиться, потому что в общежитии, где тебе, по идее, жить положено, тебя обижают?

- Под дверью подслушивал? – презрительно отвечает Саю. – Ниже падать уже просто некуда.

- Ну что ты, Саю-чан, - усмехается он. – Просто кое-кто говорит настолько громко, хоть уши затыкай. Если ты так уж хотела, чтобы это осталось между вами, вовсе не следовало орать об этом на весь дом. Тебе не кажется, что это не логично?

- Пошел ты, - резко отвечает она, и в следующую секунду я слышу на лестнице топот, а после раздается хлопок двери.

Я только недовольно качаю головой – и как им не надоедает без конца цапаться при каждом удобном случае, вот чего я никак не могу понять… А по спине уже в который раз ползут мурашки от одной только мысли, что может произойти, если однажды она перепутает братьев и по ошибке начнет наезжать на Бейонда. Да уж, невовремя она, конечно, пришла, но ничего не поделаешь, не гнать же ее, в самом деле, обратно в общежитие. Но если Бейонд придет сюда, придется многое объяснять. Хотя Эль может просто сказать, что брат приехал к нему из Англии, где учился все это время, и это не должно вызвать подозрений. Но зная Саю… Мне ведь почти никогда не удавалось ее обмануть… Хотя… на этот раз отдуваться придется Элю, а никак не мне, так что беспокоиться вроде бы и не о чем особо…

Опять покачав головой, я навожу себе огромную, чуть ли не литровую кружку чая и усаживаюсь за стол, преисполненная самых мрачных предчувствий. Потому что внезапно осознаю, что единственное, чего я хочу на самом деле – это спокойной размеренной жизни, а не бесконечных приключений в поисках адреналина, что, кажется, предстоит мне, да и всем нам в самое ближайшее время. И ведь, кажется, ничего не поделаешь. Не могу же я в самом деле прийти к Элю и Бейонду и сказать «Я выхожу из игры, снимаю с себя ответственность, разбирайтесь сами…»




То ли у Бейонда действительно такое хорошее чутье, то ли это Эль ему позвонил и обрисовал сложившуюся ситуацию – не знаю. Как бы то ни было, осчастливливать мой дом своим присутствием он сегодня так и не стал. Так что опасность их с Саю нежелательного столкновения временно миновало, что не могло не радовать. Сама же Саю большую часть времени проводит в своей комнате, где, нахально заграбастав мой ноутбук, беспрерывно ведет трогательную переписку с теми, кто остался в общежитии с внезапно обезумевшей Такадой. Подозреваю, что большая часть особо трогательных разговоров приходятся на долю Ниа – кажется, в отношении этих двоих я, в кои-то веки, оказалась права как никогда. Хотя подумать только… Ну откуда могут взяться общие темы для разговора у настолько непохожих друг на друга людей? У энергичной и гиперактивной Ягами Саю и тихого, замкнутого, вечно витающего в облаках Нейта Ривера. Одуреть можно… Хотя… Если посмотреть на нас с Элем…

Ближе к вечеру, вверив заботам Саю весь дом и Тома в частности и выслушав от нее несколько дюжин заверений о нашем прогрессирующем сумасшествии, мы все же идем проветриться.

- Нет, вы определенно спятили, - говорит она нам вслед, сложив руки на груди и придав своему лицу максимально упрямое и недовольное выражение. – Ты же сама говорила, Кристен, что сейчас не самое удачное время для прогулок на ночь глядя.

- Мы ненадолго, - ангельским тоном уже в который раз отвечаю я, потому что ее бесконечная трескотня и упреки начинают здорово действовать на нервы, и так изодранные в клочья. – К тому же мы идем не столько на прогулку, сколько к Ватари, так что волноваться тем более не о чем.

В конце концов, нам все же удается отделаться от Саю, которая, устав нас уговаривать, переходит к действию и даже решает составить нам компанию. Впрочем, отговорить ее от этой затеи оказывается легче легкого – Элю просто достаточно было открыть рот и сказать, как он рад, что она пойдет с нами.

К нашему удивлению, ноги действительно несут нас к дому Ватари, а вовсе не к Бейонду, к которому мы собирались сначала. Но, как оказывается после, нижние конечности куда мудрее головного мозга, потому как в итоге все складывается как нельзя лучше.

- Ватари, я дома, - объявляет Эль, заходя первым и со скоростью панической мысли скидывая с себя легкую курточку и кроссовки.

- А я уже, было, подумал, что ты решил перебраться к Кристен насовсем, и даже хотел к вам зайти. Хотел бы я знать, чем можно заниматься целый день напролет, не выходя из дома? – Бейонд в типично элевской манере подпирает косяк и смотрит на нас тяжелым, неподвижным и внимательным взглядом, и, несмотря на легкомысленный тон, веселья и радости в его глазах ничуть не больше, чем золота в горсти пляжного песка.

Словно в противоположность ему, Эль опять расплывается в улыбке, да так заразительно, что я просто не в силах удержаться и не последовать его примеру.

- А мы-то, дурни, к тебе собирались. Хороши бы мы были, все трое, если бы в результате нам бы пришлось мотаться по городу туда-сюда, - Эль тараторит без остановки, ухмыляясь с таким выражением лица, словно никак не может решить, кинуться ему к брату на шею или же воздержаться от пылких объятий.

Бейонд слегка усмехается, однако, веселости в его взгляде не прибавляется, в отличие от непонятно откуда взявшейся тревоги и какой-то скорбной тоски.

- О, какой приятный сюрприз, - заглядывает в прихожую улыбающийся Ватари. – А главное, как раз вовремя. Мы только собирались ужинать, как знали, что вы вот-вот придете. Присоединитесь к нам, юная леди? – и посылает мне лукавый заговорщически-вопросительный взгляд, словно я и правда могу отказаться и не принять это приглашение.

- Конечно, - киваю я, довольно улыбаясь и одновременно радуясь ощущению теплой доверительной атмосферы, которая наконец-то появилась в этом доме.

Я помогаю Ватари принести в столовую посуду и ужин и буквально за две минуты сервирую стол – видать, сказывается многолетний опыт работы официанткой. Эль и Бейонд в это время сидят за столом и наблюдают за моими манипуляциями. Причем, Эль опять еле сдерживается, чтобы не захихикать, как какая-нибудь невоспитанная кикимора, а Бейонд, сцепив пальцы в замок и уложив на них подбородок, нацепляет на лицо такое выражение, будто пришел не больше не меньше на какой-нибудь дворцовый прием.

Еда оказывается просто великолепной. Посему выходит, что Ватари не только великий изобретатель, но еще и весьма не заурядный повар, ведь, кроме него, готовить некому – никаких горничных и поваров он не держит. Хотя, не сказать, что меня это так уж удивляет, так что дело обходится мысленной констатацией факта, что так оно и есть, и длинной проникновенной благодарственной речью – сама от себя не ожидала! Вообще, вопреки ожиданиям о том, что ужин растянется часа на два, в течение которых мы будем с глубокомысленным видом обсуждать проблемы мироздания – ну не люблю я эти семейные застолья! – ужин проходит очень даже весело. Мы непринужденно болтаем о всяких пустяках, и к концу приема принятия пищи даже ледяное спокойствие в глазах Бейонда превращается в какое-то очень счастливое спокойствие.

- Ну что, ты еще не передумал не переезжать сюда? – спрашивает у него Ватари, когда мы с Элем, взяв на себя роль обслуги, уносим грязные тарелки и кружки на кухню и рассовываем все это в посудомойку.

- Нет, не передумал, - твердо отвечает Бейонд, качая головой. – Я не могу. Да и вообще, у тебя ведь аллергия на животных, так что через неделю ты сам укажешь мне на дверь.

- Твое право, - уступает Ватари с легким упреком в голосе. – Но если все же передумаешь, помни, что двери этого дома для тебя всегда открыты. Так что можешь приходить в любое время.

- Ладно, - едва заметно улыбается он уголками губ и позволяет деду легонько потрепать себя по голове, словно маленького ребенка.





- Проводить тебя? – интересуется Эль, когда мы втроем выходим на улицу, и Бейонд намеревается возвращаться к своим любимцам, дескать, не накормлены, нерасчесаны, непорядок!

- Думаешь, я не найду дорогу? – это прозвучало бы довольно резко, если бы не ехидный, слегка сумасшедший блеск в его глазах, столь знакомый мне по нашим беседам о жизни и прочих глупостях до того, как Эль вернул его на путь истинный.

Я только усмехаюсь и решительно втискиваюсь между ними, взяв обоих под руки. Путь и так не ближний, но мы самозабвенно делаем все возможно и невозможное, чтобы сделать его еще длиннее – выписываем невероятные дуги по соседним улицам, словно и правда заблудились, ходим по всяким переулкам, а потом и вовсе идем в какой-то немыслимый обход. В результате путь, который можно проделать за час, отнимает у нас целых три. Вечер в самом разгаре, и небо начинает неумолимо темнеть, и солнце стремительно ползет к горизонту, окрашивая его в изумительные оттенки красного цвета.

А я восхищенно пялюсь на братьев, как умственно-отсталый подросток на какую-нибудь поп-звезду, и чувствую себя при этом самым счастливым человеком на всем белом свете, уж не знаю, почему. Хотя, нет. Наверное, все же знаю. Если уж я раньше буквально кайфовала от присутствия рядом одного только Эля, то вдвоем они меня просто опьяняют и одурманивают, начисто вышибая из мозга способность соображать. Так что я только крепче сжимаю их руки и разве что не мурлыкаю от удовольствия, хотя промелькивает мысль, что это было бы неплохо.

К реальности меня возвращает пожарная машина, с громким воем сирены пронесшаяся мимо по узкой улочке, чуть ли не вплотную к нам. Так что в какой-то момент мы просто вынуждены сделать хороший прыжок в сторону, на чью-то ухоженную клумбу, дабы не оказаться под колесами службы спасения от огня.

- Совсем сдурел?! – ору я вслед красной стремительно удаляющейся машине, кое-как оправившись от шока и теперь пытаясь совладать с нахлынувшей волной адреналина. – Урод!

Выплеснув свое возмущение действиями водителя, мы продолжаем движение, вот только неземная легкость больше не приходит, и мы без конца оглядываемся по сторонам, дабы в следующий раз заблаговременно заметить машину, которая вознамерится нас сбить.

- Ого! – невольно вырывается у меня испуганный и ошарашенный вскрик, когда, выйдя через несколько минут на следующую улицу, мы видим огромный столб черного дыма в дали.

- Но… это же… со стороны моего дома… – негромко произносит Бейонд с явными нотками ужаса в голосе.

- Поспешим, - уловив тревогу в голосе брата, решительно говорит Эль, и мы тут же ускоряем шаг.

Миновав два коротких переулка, мы сами не замечаем, как переходим с быстрого шага на бег. И когда, наконец, добираемся до нужной улицы, нас оставляют последние надежды, что предчувствие обмануло Бейонда. Дом полыхает, как один огромный факел, несмотря на отчаянные попытки пожарных сбить пламя двумя мощными струями воды.

- Мои животные! – вскрикивает Бейонд и срывается с места, намереваясь без малейших раздумий кинуться в огонь.

Мы с Элем, малость замешкавшись, успеваем остановить его буквально в последний момент, в такой опасной близости от дома, что жар пламени обжигает кожу, а отвратительный запах дыма начинает неспешно, но методично заполнять легкие.

- Отпустите меня! – бушует он, пытаясь вырваться, когда мы силой кое-как оттаскиваем его от огня. – Отпустите! Я не могу их там оставить! – А в глазах такой беспросветный ужас, смешанный с отчаянием, что сердце начинает щемить.

- Правы твои друзья, сынок, - внезапно вмешивается какой-то мужчина средних лет, одетый в форму пожарного. – Заходить туда сейчас – чистой воды самоубийство. Если там кто-то и был, то сейчас уже слишком поздно – уж поверь моему опыту.

Меня просто передергивает от его слов.

«Только врач может сказать человеку, что он умрет, с такой холодной отстраненностью», - внезапно всплывают в моей голове слова Джона Крамера, а вместе с ними приходит и желание съездить по голове этого пожарного чем-нибудь потяжелее. Кто его вообще за язык тянул?!

Бейонд к тому моменту уже не сопротивляется Элю, держащему его сзади за руки, а просто садится прямо на тротуар и утыкается лицом в колени. И продолжает сидеть так, не двигаясь, ни когда мы с Элем пытаемся его успокоить и увести куда-нибудь подальше от этого кошмара, ни когда приезжает на такси вызванный, как хозяин дома, Ватари.

Пожар оказывается настолько сильным, что тушение затягивается аж на несколько часов. Приходится звонить домой и говорить Саю, что я останусь на ночь у Эля, чтобы она, не дай бог, не подняла тревогу по поводу моего отсутствия и не пустила по моему следу всю полицию во главе с Миками Теру. С нее бы сталось. Разумеется, она не упускает случая высказать мне свои предположения относительно нашего времяпровождения, в большинстве своем совершенно неприличные.

Том 3. Глава 3. Таинственный враг

Когда пожарным, наконец, удается сбить пламя, и опасность минует, за дело берется полиция, допрашивая Ватари по поводу этого дома, что не может вызывать у меня внутренней дрожи. Ведь, насколько я знаю, именно тут закончили свою жизнь его горемычные жертвы, в подвале этого самого дома, который, если я что-то и смыслю в физике, пострадать не должен был. Так что, если его начнут обыскивать, то могут найти какие-то компрометирующие улики.

Пока идет допрос, Бейонд с Элем бродят по обгоревшим остаткам дома, пытаясь высмотреть что-то в этом кошмаре. Ищут останки животных, полагаю. Но не спешу к ним присоединиться. У меня и так нервы ни к черту, и я заранее знаю свою реакцию, если наткнусь на чье-нибудь обгоревшее тельце. Так что, пусть они сами там бродят, а я, как бы эгоистично это ни звучало, постою в сторонке.

Я слушаю допрос Ватари, слушаю короткие разговоры братьев, слушаю выкрики моментально собравшихся вокруг всего этого зевак и чувствую, как по телу поднимается волна дикого неконтролируемого раздражения, смешанного с ужасом. Какого хрена, спрашивается, опять начинается какая-то чертовщина. Ведь все, казалось, уже позади. Так какого дьявола?!

Бросив быстрый взгляд на развалины дома, я, к своему удивлению, обнаруживаю, что братьев там уже нет. И вообще нигде нет. Так что мне остается только ошарашено крутить головой, не понимая, куда могли запропаститься два взрослых человека, которые только секунду крутились перед глазами. И только спустя минуту до меня, наконец, доходит, что никуда они не исчезали, а просто спустились в подвал. Тоже мне, мыслительница… Уже в который раз убеждаюсь, что бог, если он есть, конечно, с избытком наградил меня очаровательным качеством незамечания очевидных вещей.

- Эй, Кристен! – внезапно раздается со стороны развалин голос Эля. – Не могла бы ты подойти сюда?

Я морщу нос, не имея ни малейшего желания идти туда, а потом передергиваю плечами, словно под одежду ко мне заполз порыв холодного ветра, и кричу:

- Зачем?!

- Нужна твоя помощь, - приходит незамедлительный ответ, и я обреченно вздыхаю, понимая, что отвертеться от неприятного похода не удастся.

По пути к подвальной лестнице я смотрю строго перед собой, избегая опустить взгляд к полу, боясь увидеть там какую-нибудь обгоревшую собаку или кошку. Ступать стараюсь осторожно, чтобы не наступить туда, куда не следует.

- Что такое? – наконец, спустившись вниз, спрашиваю я у Эля, потому что Бейонд в это время очень занят – валяется на животе на полу и смотрит под старый деревянный комод, светя туда карманным фонариком.

- Посмотри сама, - отвечает Эль, кивая на своего брата, который отказывается давать какие-то пояснительные комментарии и уже пытается вытащить что-то из-под увесистого шкафа.

- Ну же, иди сюда, - негромко бормочет он.

Покачав головой и мысленно отметив, что придется затеять генеральную стирку, я следую примеру Бейонда и тоже укладываюсь на живот, устремив свой взор под комод. Сердце едва заметно екает в груди, когда я вижу, что там, придавившись к самой стене, неподвижно замерла Каролина – любимая игуана Бейонда, обычно постоянно сидящая у него на плечах, словно какой-то диковинный воротник. Видимо, в момент возгорания она каким-то образом удрала в подвал, что и позволило ей уцелеть.

- Я не дотягиваюсь, - упавшим голосом говорит Бейонд, сдавшись. – Видимо, она очень напугана, потому что раньше незамедлительно подходила на мой зов.

- Я тоже не уверена, что достану, - с сомнением произношу я, оценивая взглядом расстояние до стены. – Может, проще будет отодвинуть комод?

- Думаешь, мы не пробовали? – все тем же голосом интересуется он. – К тому же я боюсь, что она может испугаться, и мы ее только придавим.

- Давайте все же попробуем втроем, - не отстаю я, не видя иных вариантов. – Тихонечко.

Сказано – сделано. Поднявшись с пола и отряхнувшись от мусора, незамедлительно налипшего на одежду во время лежания на грязном полу, мы втроем налегаем на тяжеленный комод и, пыхтя и кряхтя, все же отодвигаем его от стены сантиметров на десять-пятнадцать. Вопреки опасениям Бейонда, Каролина даже не шелохнулась от наших действий и вообще не проявляла никаких эмоций ни когда он вытащил ее из-за шкафа, ни когда начал производить беглый осмотр своей питомицы. Словно пребывала в шоке и ступоре.

Всю ночь мы проводим за поисками других возможно уцелевших животных, переворачиваем подвал и то, что осталось от дома, вверх дном, однако, плодов это не приносит. Одно только разочарование и сожаление.

Позже, когда мы сидим в гостиной дома Ватари, Бейонд при помощи стетоскопа прослушивает Каролину, к тому моменту уже более-менее отошедшую от шока. Потом водит перед ней листиком салата, внимательно наблюдая, как она поворачивает голову за его рукой. Однако когда он отходит на небольшое расстояние и зовет ее, игуана никак не реагирует, так и смотря туда, куда смотрела прежде. Повторив все вышеуказанные процедуры несколько раз и в разной последовательности, Бейонд тяжело вздыхает и делает заключение.

- Оглохла.

Я тут же устремляю свой взгляд на животное и немного несмело глажу Каролину по шершавому боку. Игуана поворачивает ко мне голову и, признав во мне «свою», заползает на колени.

- Ну, может, это не так и страшно? – неуверенно говорю я, косясь на Бейонда и опасаясь, как бы он мне за эти слова шею не свернул. – Ну, по крайней мере, она жива?

- Ну, в какой-то мере… – задумчиво тянет он. – Но у меня больше нет террариума, это проблема.

- Как раз не проблема, - возражает Эль. – Ватари сегодня же купит новый. Проблема в другом, ты ведь сам говорил.

- В чем? – непонимающе поворачиваюсь к нему я.

- В том, что это не был несчастный случай, - злобно говорит Бейонд, и в его глазах опять появляется безумный ненавистный блеск, совсем как раньше. Так как я продолжаю удивленно хлопать глазами, он поясняет. – Очаг возгорания был в гостиной. И там же мы нашли осколки от бутылки. Понимаешь, о чем я, Кристен?

- Коктейль Молотова? – я удивленно вскидываю бровь, и по взгляду братьев видно, что мои умственные способности не так безнадежны, как может показаться. Однако дело это не проясняет, а наоборот, только запутывает. – Но кто? И зачем? Хулиганы? А это не слишком?

- Не думаю, что это хулиганы, - качает головой Эль. – Но и догадок относительно того, кто это может быть, тоже нет особо.

«Да, мало нам было проблем с полицией и Наоми, так теперь еще и это, ну просто класс», - мысленно вздыхаю я.

Я широко зеваю, отчаянно пытаясь побороть неизвестно откуда взявшийся внезапный приступ сонливости, и мотаю головой, надеясь, что это прогонит усталость прочь.

- Да, теперь у тебя просто нет выбора, переезжать сюда или нет, - вдруг едва заметно улыбается Эль, смотря на брата.

Бейонд равнодушно пожимает плечами, но ничего не говорит. Только отнимает у меня свою игуану и грузно плюхается на диван между нами.

- Мне все равно, - мрачно говорит он. – Теперь, когда у меня больше нет животных, можете селить меня хоть тут, хоть в собачьей конуре. Мне по барабану.

Эль укоризненно качает головой и недовольно хмурится и морщится, словно слова Бейонда задели больную тему, а потом невесело хмыкает, кажется, больше по привычке.

- Может, тебе вообще у Кристен поселиться?

И я, и Бейонд как по команде удивленно на него вытаращиваемся, не ожидав такого экстравагантного предложения. Эль же, нимало не смутившись, продолжает развивать свои мысли в этом направлении, рассуждая вслух.

- Во-первых, ей одной дом явно великоват, во-вторых, это самый простой вариант, если уж идея жить здесь тебе так противна, а, в-третьих, и это самое главное, у нее есть замечательный кот, большой и толстый, как ты сам прекрасно знаешь.

- А еще там живет Саю и постоянно крутятся мои друзья, - категоричным тоном добавляю я, будучи, мягко говоря, не в восторге от этой идеи ввиду большой ее рискованности. – Представляешь, как они обрадуются такому соседству?

- Я так понимаю, они рано или поздно все равно узнают, - вклинивается Бейонд в наш диалог, и у него голос приговоренного к смерти человека. – Так что это, как раз, не аргумент.

- Звучит так, будто ты напрашиваешься ко мне в гости, - хмыкаю я, по прежнему не одобряя этого замысла, какие бы доводы в пользу этого братья не приводили. Однако я не могу не признать, что Бейонд опять прав. Саю и остальные рано или поздно поймут, что к чему и было бы намного лучше, если бы эта щекотливая информация не свалилась на них, как снег на голову.

У Бейонда взгляд уставшей старой-престарой черепахи, на чьем панцире, согласно легенде, расположились не то киты, не то слоны, удерживающие на себе земную твердь. Так что, стоит только на него глянуть, и желание спорить по какому бы то ни было поводу у меня отпадает напрочь.

- Ну ладно, - я только развожу руками, и этот жест можно расценивать и как согласие, и как приглашение. – Тогда пойдемте.

«Так и знала, что рано или поздно мой дом превратится в гостиницу», - не говорю я вслух.

Том 3. Глава 4. Первое знакомство

Саю еще мирно дрыхнет, когда мы на рассвете тихо, словно тени, проникаем в дом и располагаемся в гостиной, не решаясь подниматься на второй этаж, дабы случайно не разбудить мою постоялицу. Ума не приложу, как может отреагировать на все это Саю. Она и так Эля не любит, а теперь он, можно сказать, в двойном объеме. А, ситуация... Но, как бы то ни было, надо придумать какую-нибудь легенду, более-менее убедительную, чтобы у Саю и остальных не возникло подозрений. Хотя бы первое время.

В конце концов я понимаю, что от всех этих выдумок, споров и прочей трескотни у меня взорвется голова, так что решительно ложусь спать, хоть на несколько часов. Бессонные ночи никогда не способствовали улучшению моего настроения. Переложив Каролину и Тома, которые начали понемногу обнюхиваться, на спинку дивана, я укладываю голову на мягкий валик-подлокотник, а ноги вытягиваю, уложив их на колени братьям и ласково пообещав убить на месте любого, кто посмеет нарушить мой покой.

Поспать мне удается всего два с половиной часа, потому что Саю мое заверение о жестокой расправе слышать не могла, а потому, проснувшись, спустилась на первый этаж, чтобы пройти на кухню. Сквозь сон я слышу, как она, явно сонно потирая глаза, зевает и ворчит что-то нечленораздельное. Не в силах удержаться от того, чтобы посмотреть на ее реакцию, я чуть-чуть приоткрываю глаза и наблюдаю за происходящим сквозь ресницы.

- Доброе утро, Саю-чан, - с убийственной издевкой в голосе говорит ей Эль, махая рукой и приветливо улыбаясь.

Саю, все это время шедшая мимо, даже не глядя на диван, подскакивает на месте от неожиданности и поворачивается к нему, моментально меняя выражение лица с сонного на максимально дерзкое. У меня бы так ни за что не получилось, даже по большому поводу. Но она так и не говорит ни слова, потому что просто замирает, раскрыв рот и выпучив глаза. Черт, ради таких моментов и стоит жить!

- Э-э-э... – ошарашено тянет она, пытаясь сказать что-то, но у нее явно не достает необходимых слов, потому как через некоторое время она глубокомысленно добавляет. – А-а-а...

- Что, прости? – невинно переспрашивает Эль.

- Чт-чт-что тут происходит? – от удивления Саю аж начинает заикаться, чего за ней отродясь не водилось.

- Кристен спит, как ты видишь, - как ни в чем ни бывало, отвечает он. – А более ничего странного.

- А ты кто?! – У Саю такое обезумевшее выражение лица, когда она смотрит на Бейонда, словно она медленно, но верно сходит с ума, сама того не осознавая.

- Я Бейонд, - в противоположность Элю, серьезно отвечает он. – Приятно познакомиться, Саю-чан.

- Вы что, братья? – Да, не ожидала я от Саю такого идиотского вопроса. Эль, судя по всему, тоже, потому как начинает смеяться в открытую.

- Ну что ты, Саю-чан, мы просто похожи друг на друга.

- Разумеется, я его брат, - Бейонд говорит серьезно, но мне не составляет труда разобрать в его тоне усмешку, понятную только нам троим.

- А откуда ты взялся? – она дико таращит глаза, неуверенно опускаясь в кресло рядом с диваном.

- Да о чем ты, Саю-чан? – сдавленно смеется Эль. – На самом деле это мой двойник, который тебе попросту мерещится из-за недосыпа, так что не бери в голову.

- Я вчера приехал из Англии, - отвечает тем временем Бейонд, не придавая ни малейшего значения кривляньям Эля. И я не могу не признать, что они избрали наилучший способ запудривания мозгов. Если бы они так разговаривали со мной – один говоря серьезно, а второй шутливо и вообще неся всякую чушь – я бы добровольно сдалась в психушку уже после нескольких минут. – Они с Кристен жили у меня во время совей поездки. Так что не стоит так удивляться.

Саю затравленно смотрит то на одного, то на другого, потом зажмуривается и трясет головой, видимо, в надежде, что видение рассеется. Этого, разумеется, не происходит, так что она просто встает с кресла и идет в кухню с таким выражением лица, словно всерьез решила выпить чего-нибудь покрепче.

- Опять развлекаешься, Кристен? – усмехается Эль, когда она скрывается из виду. – Правильно, так и надо.

Я сама не замечаю, как мои губы расплываются в улыбке, а из груди вырывается какое-то сумасшедшее хихиканье. Наконец, я открываю глаза и невероятным диким кувырком спрыгиваю с дивана, как-то умудрившись не разбить себе колени во время этого изящного пируэта. И я никак не могу успокоиться, смеясь как безумная. Изрядно развеселенный беседой с Саю Эль, разумеется, вторит мне, и даже Бейонд, опять успевший нацепить на лицо выражение полумертвого окуня, едва заметно улыбается, смотря на нас.

В какой-то момент я все же кое-как успокаиваюсь и, велев подождать меня, иду на кухню, дабы объясниться с Саю, которая так и не решилась выйти обратно в гостиную, слушая наше сатанинское гоготание. Когда я захожу, она пьет n-ную кружку кофе и, завидев меня, с шумом выплевывает его обратно в чашку, при этом пытаясь разразиться возмущенной тирадой и так тараща глаза, что у меня мурашки бегут по спине.

- Что это, Кристен?! Ты что, издеваешься?! Ты никогда не говорила, что у Эля есть брат! Почему? И что он здесь делает?

- Тише-тише, - поднимаю руки вверх я, будто этот жест как-то может меня защитить от ее нападок. – Дай хоть чаю налить. А потом я тебе все расскажу, ладно?

Пока я колдую с чайником и кружкой, Саю сверлит меня таким пытливым взглядом, что на мне чуть ли одежда не дымится, а нетерпение переполняет ее настолько, что она готова буквально взорваться в любую секунду.

- Ну, в общем, да, не стоило так неожиданно сваливаться тебе на голову, - наконец, говорю я, усаживаясь напротив нее на табуретку. – Но, с другой стороны, приезд Бейонда стал для нас с Элем такой же неожиданностью, так что...

- Откуда он вообще взялся? – Саю с шумом втягивает воздух.

- Ну, как он сам и сказал, из Англии, - отвечаю я. – Он учился в Оксфорде там, окончил экстерном, так что вернулся домой.

- Нет, все замечательно, - разводит руками она. – Воссоединение семьи и все такое, все отлично. Но вот я не понимаю, почему словно «домой» теперь означает «сюда, к тебе»?

Настает моя очередь удивленно и даже возмущенно на нее уставиться.

- А ничего, так-то, что это мой дом, и я могу приглашать, кого захочу? – интересуюсь я, поражаясь той холодности и твердости, которые звучат в моем голосе.

Саю, мигом поняв, что позволила себе лишнее, тут же смягчается и извиняется, сделав такое жалостливое и виноватое лицо, что мое каменное сердце мигом превращается в обычное человеческое.

- Ты меня извини, Кристен, - тихо говорит она, нахмурившись и смотря на свои пальцы, нервно крутящие ложку, - но мне порой начинает казаться, что чем дальше, тем меньше тебе дела до всех нас.

Я удивленно вскидываю бровь, дескать, это еще что за новости? Саю набирает в грудь побольше воздуха, а потом, словно поняв, что если не скажет все сейчас, то не скажет никогда, поднимает на меня глаза, и виноватого выражения в них как ни бывало. Одна лишь твердая уверенность в своей правоте.

- Скажешь, что я не права? А разве тебе не наплевать? Ты делаешь, что хочешь, даже не поинтересовавшись нашим мнением. А если мы его все же высказываем, то ты просто пропускаешь это мимо ушей. Как вчера. Ты решила остаться у Эля. Просто позвонила и поставила меня в известность, а знаешь, как мне было страшно оставаться одной ночью? Но тебе же все равно. Ты даже не поинтересовалась, не против ли я. Да даже если бы и поинтересовалась, и получила бы отрицательный ответ, то все равно сделала бы по-своему. Ситуация в Университете тебя тоже мало волнует. Вот скажи, когда ты последний раз звонила кому-нибудь из нас?

- Ну извини, - пожимаю плечами я. – Но у меня тоже есть свои проблемы, которые требуют немедленного разрешения. Или я должна все бросить и трещать с вами по телефону все дни напролет? Если тебе нечем заняться, кроме как бесконечно общаться по аське, это вовсе не значит, что у меня такая же ситуация.

- Ты ведь не работаешь, учебой себя особо не обременяешь, так какие такие неотложные дела? – не отступает Саю.

- Если бы я считала, что они заслуживают вашего внимания, непременно бы вам сказала, - решительно отрезаю я. – И закроем эту тему.

- А Эля посвятить в свои дела ты почему-то считаешь нужным, - обиженно смотрит на меня она, шмыгнув носом. – И время свое предпочитаешь проводить с ним, а не с нами. Почему, Кристен? Объясни мне. Ведь Миса, встречаясь с Лайтом, не теряет с нами связи. И Такада. И только ты вечно пропадаешь неизвестно где, занимаясь неизвестно чем. Знала бы ты, сколько раз я мечтала, чтобы Эль вообще не появлялся в нашей жизни! - с ненавистью говорит она. – Он словно украл тебя у нас. Ведь раньше было по-другому... И я хочу, чтобы все опять было, как раньше... – Саю опять подозрительно шмыгает носом, после чего залпом допивает уже остывший кофе и встает из-за стола.

Я передергиваю плечами и поворачиваюсь вслед за ней.

- А почему ты ожидаешь от меня другой реакции, если без конца набрасываешься с упреками на человека, общество которого мне приятно? – спрашиваю я, и она замирает перед дверью, уже взявшись за ручку. – Ты думаешь, мне это приятно выслушивать каждый раз? И о каком приятном время провождении может идти речь в таком случае?

Саю стоит, опустив голову, и молчит, а потом все же поворачивается.

- Я ему не верю, Кристен, - негромко говорит она, виновато выгнув брови. – Возможно, совершенно необоснованно, ты права, но я ничего не могу с собой поделать. Он мне не нравится...

- Зато он нравится мне, - резонно возражаю я. – И если ты не можешь сдерживать себя хотя бы из вежливости или уважения ко мне, то почему обвиняешь меня в том, что я не провожу время с тобой и остальными. Я не хочу, чтобы мы ссорились. Не только мы с тобой, а вообще все мы. И просто не вижу другого варианта. Но ты почему-то недовольна в любом случае.

- Ну... – задумчиво тянет Саю. – Да, ты права, Крис... Но я беспокоюсь скорее о тебе...

- Я же говорила, я уже большая девочка и сама могу о себе позаботиться, - мягко напоминаю ей я. – Если ты так не веришь Элю, то поверь хотя бы мне для начала, о большем и не прошу.

- Ладно, Крис, - кивает она. – Я постараюсь. И постараюсь больше не досаждать Элю и тебе.

- И его брату, - добавляю я внушительно, но ненавязчиво.

- И его брату, - эхом вяло повторяет Саю и, сгорбившись, выходит.

Я, плотно сжав губы, смотрю на дверь, чувствуя, что настроение стремительно падает ниже плинтуса, хотя, вроде бы, должно, наоборот, подняться. Не сказать, что я не поверила обещаниям Саю перестать нападать на Эля – все же обычно она свое слово держит. Но я понятия не имела, что же случится, если однажды она все же сорвется, да еще и по ошибке накинется не на Эля, а на Бейонда. Честно говоря, этот сценарий развития событий был на данный момент самым нежелательным, потому что я представить себе не могу, что может выкинуть Бейонд. Ему и так сейчас хреново из-за этого пожара, отобравшего у него четвероногих друзей, а если еще и Саю привяжется со своими придирками, может разгореться катастрофа.

Мои размышления прерывают братья, так и не дождавшиеся ни меня, ни моего зова завтракать.

- Чего ты, Кристен, так невесела? Чего головушку повесила? – внезапно по-русски спрашивает у меня Эль на манер какой-нибудь Бабы-Яги из русских народных сказок. И идиотизм этого вопроса вызывает у меня невольный приступ смеха.

- Ничего-ничего, - улыбаюсь я, отмахиваясь и радуясь в душе тому, что по телу опять начинает плавно расползаться невероятная легкость, по которой я уже успела истосковаться. – Давайте уже завтракать.

Как и заведено в моем доме, каждый сам берет из холодильника то, что хочет, и ест. Безо всяких там «Одно блюдо для всех, не хочешь – не ешь». Так что я разогреваю в микроволновой печи завалявшийся на полке холодильника сандвич с индейкой, явно купленный когда-то Лайтом. Эль делает бутерброды с шоколадной пастой, намазывая ее на тосты толстым слоем. А Бейонд обходится банкой клубничного джема, доверительно поведав мне, что это сомнительное лакомство как нельзя лучше приводит его в тонус. На запах еды приходят и Каролина с Томом, уже, кажись, принюхавшиеся друг к другу и чуть ли не побратавшиеся. Мою попытку встать из-за стола, чтобы их покормить, пресекает Бейонд, в мгновение оказавшийся возле холодильника.

- Сиди, Кристен, ты все равно перепутаешь дозировку, - безапелляционно говорит он. – А перекармливать животных также нежелательно, как и не кормить вовсе. Так что я сам.

Я только плечами пожимаю. Сам так сам, ладно. А потом напяливаю на лицо выражение тотальной серьезности и пересказываю наш с Саю разговор и заодно свои соображения по этому поводу.

- В общем, я не желаю больше слышать вашу ругань, - заключаю я, переводя взгляд с одного брата на другого.

- Ты сейчас напоминаешь нашу маму, - усмехается Эль, явно не разделяя моей серьезности. – А если учесть еще и ваше с ней внешнее сходство, то...

- Я серьезно, - перебиваю его я. – Чтобы больше никаких ссор, ладно?

- Ладно-ладно, - примирительно отмахивается он. – Хотя зачем ты говоришь это нам? Помнится, начинала все эти словесные баталии она, а никак не я.

- И нет, Кристен, не надо так беспокоиться, - внезапно говорит Бейонд, послав мне весьма красноречивый взгляд. – Ничего я ей не сделаю. Не в моих правилах обижать беспомощных девчонок.

- Ну-ну, - бормочу я себе под нос. – Скажи это Киоко и Эни...

Как бы там ни было, но весь день дома царит мир, хотя это скорее вызвано тем, что Саю безвылазно сидит в своей комнате, и посему конфликту разыграться вроде бы неоткуда.

Том 3. Глава 5. Попытка примирения

Ближе к вечеру, когда Эль, простояв перед стеллажом с DVD-дисками минут десять, вытаскивает "NCIS", и мы усаживаемся на диван перед телевизором, со второго этажа к нам спускается Саю. Помявшись немного и зачем-то спросив "Я тоже посмотрю, ладно?", она неуверенно присаживается в свое любимое кресло, стоящее по правую сторону от дивана. Сериал смотрим молча, только Эль с Бейондом периодически перешептываются, видимо, споря относительно происходящего на экране расследования. Мое внимание полностью поглощено фильмом, так что я не придаю особого значения их перешептываниям. Зато Саю за действиями следственной группы следит постольку-поскольку и все больше косится на братьев, подозрительно прищурив глаза и пытаясь вслушаться в их шепот. Но ничего не говорит по этому поводу - и слава богу! И, когда серия заканчивается, удивленно таращит на них свои темные глаза.

- Блин! Откуда вы знали?! - спрашивает она, переводя взгляд с Эля на Бейонда. - Я понимаю, этот доктор, но откуда вы знали, что Чип тоже замешан во всем этом?

И то, что она, в кои-то веки не упрекает в чем-то, а задает нормальный человеческий вопрос, настолько неожиданно, что глаза Эля, и без того огромные, принимают совсем уж гротескные размеры. Скорее от удивления, чем памятуя о моей просьбе, он тоже не огрызается, а дает вполне обоснованный ответ.

- Вообще, причин много, но если взять самую очевидную... Неужели ты сама не заметила, Саю-чан, как было неадекватно его поведение в самом начале серии? - говорит он. - Еще тогда когда он не пустил Палмера к Эбби. Такие вещи всегда настораживают, по крайней мере, меня. Так что ничего удивительного.

Саю переводит задумчивый взгляд на экран телевизора, на котором идут титры.

- Да, наверное... - медленно отвечает она. - Хотя... я ведь не видела прошлых серий...

- Я тоже, - фыркает Эль.

- Какая нескромность, - Саю гордо задирает носик к потолку, но я не ощущаю в ее голосе обычного раздражения и возмущения, одну лишь игру. - Как некрасиво с твоей стороны говорить подобным образом, что я полная дура, раз не дошла до этого своим умом.

- Заметь, я этого не говорил, - как бы между прочим говорит он.

- Ты просто невозможен! - наигранно недовольно кривит губы она, а потом бесцеремонно берет с его тарелки бутерброд с шоколадной пастой и за раз откусывает почти что треть.

После чего буквально вырывает у меня из рук пульт и включает следующую серию.

- Спорим, сейчас я быстрее тебя пойму, кто преступник?

Я посылаю выразительный взгляд Бейонду и едва заметно киваю в сторону Эля и Саю, дескать, видишь, что творится? И так каждый раз, и ничего не поделаешь... Он лишь слегка улыбается уголками рта, прикрыв глаза, и ничего не отвечает, а вместо этого тоже устремляет взгляд в экран.

Остаток вечера Эль и Саю без конца по-доброму спорят по поводу сюжета серий, не обращая на нас с Бейондом ни малейшего внимания, словно нас и нет вовсе, мало ли что мы сами думаем по этому поводу. Так что в какой-то момент мы оставляем эту парочку наедине, а сами идем на кухню отнести пустые стаканы и тарелки. Том и Каролина, разумеется, топают за нами. Игуана, как оказалось, ничуть не уступает моему коту в части обжорства, так что мои запасы овощей, кажется, обречены на весьма недолгую жизнь.

- А почему, собственно, Саю-чан так нас не любит? - спрашивает Бейонд, когда я начинаю мыть немногочисленную грязную посуду. - Насколько я успел изучить вашу компанию, она единственная, кто настроен по отношению к нам настолько отрицательно. Вот только я не понимаю, с чего бы?

- Она неплохо разбирается в людях, - пожимаю плечами я, не зная, как бы получше объяснить столь очевидную для меня вещь. - И еще она ненавидит, когда ей врут. А так как все это время Эль скрывал ото всех факт твоего существования и присутствия, она чувствовала, что он чего-то не договаривал. Оттуда и неприязнь.

- Странная девушка, - хмыкает он, неотрывно смотря в одну точку перед собой. - Можно подумать, другие люди любят, когда им врут. Однако только она психует по этому поводу.

- Такой уж у нее характер, - улыбаюсь я. - Ничего не поделаешь. На самом деле она очень хорошая, если найти к ней правильный подход. Да и вообще все мы милейшие ребята. Но она из нас самая ранимая и чувствительная, и ей обидно, что я большую часть времени провожу с вами, а не с ней и остальными. Если посмотреть, я была ее самой близкой подругой. Пусть с виду и кажется, что все мы такая неразлучная компания, но на самом деле чаще мы общаемся именно парами, в своих маленьких мирках. Лайт с Мисой, но иногда они допускают к себе и Такаду, потому что так привыкли с детства. Майл с Михаэлем, мы с Саю. А вот Нейт чаще всегда стремится к уединению. А Такада постоянно по горло завалена работой, чтобы сближаться с кем бы то ни было. Так что когда я вот так отдалилась от всех и приняла сторону Эля... Думаю, ей просто одиноко... Да, ей нравится Нейт, но, как я и сказала, он типичный одиночка. Совершенно самодостаточный тип, и не думаю, что он может заменить ей меня в том же качестве. Так что неудивительно, что она так ненавидит Эля. Он ведь, по сути и является причиной нашей с ней разлуки.

- Вот как... - не сказать, что Бейонд выглядит удивленным, скорей уж заинтересованным. - А то, что она спустилась к нам смотреть кино - это нормально? - спрашивает он через некоторое время. - Ведь не далее, чем сегодня утром она была готова разорвать нас на части.

-Ну, как тебе сказать... - вздыхаю я. - Конечно, я просила ее быть посдержаннее, но... Не думаю, на самом деле, что ей действительно так интересен фильм. Ей просто нужна компания. Ну и, может, она так к вам привыкнет лучше... Я имею в виду, если они с Элем будут грызться и спорить не на пустом месте, а по делу, например, обсуждая кино.

- А остальных ты, часом, приглашать не собираешься? - интересуется Бейонд, и я никак не могу понять по его лицу, что у него на уме, совсем как не могла понять этого по лицу Эля. Все же они - два сапога пара, как бы не отличались их характеры.

- Пока нет, - отвечаю я, чуть ли не по слогам, не сводя с его лица подозрительного взгляда. - А что?

- Да ничего, - ровным тоном говорит он. - Просто Эль мне рассказал, что он собрался делать. Я про его план с подставой Мисоры Наоми и про все прочее. И мне кажется, что в таком предприятии внимание кого бы то ни было, включая и твоих друзей, было бы нежелательно.

- А мне иногда кажется, что они могли бы здорово помочь нам, - внезапно высказываю я, и сама удивляюсь, как это я могла спороть такую глупость. Однако вместо того, чтобы устыдиться и заткнуться, я продолжаю. - Ведь всегда спокойнее работается, если знаешь, что тылы прикрыты, а Майл мог бы нам помочь с камерами... А Лайт с Михаэлем помогли бы проработать план... А Миса...

- Да-да, я тебя понял, - Бейонд улыбается такой улыбкой, что у меня от нее кровь в жилах стынет. Черт, лучше бы он вообще не улыбался! - Разумеется, твои друзья могут помочь, но станут ли? И где гарантии, что они не сдадут тебя со всеми потрохами полиции? - Я пытаюсь что-то возразить, но слова застревают в горле, парализованные его хищной безумной ухмылкой. - Так что, по возможности, я бы предпочел действовать самостоятельно, не впутывая в это дело посторонних.

Повисшее, было, в кухне молчание нарушает Саю, так резко распахнув дверь, что Бейонду, который собрался идти обратно в гостиную, приходится совершить хороший прыжок назад, чтобы не получить нокаутирующий удар по лбу.

- Вы чего тут застряли? - спрашивает она, окидывая нас оценивающим взглядом, словно пытаясь разглядеть больше, чем было на самом деле.

- Ничего, - тут же отвечаю я, радуясь ее появлению, как никогда раньше. - Я посуду мыла, а в чем дело? Что, вам уже надоело кино?

- Да не то, что бы... - немного замявшись, отвечает Саю, бунча себе под нос. - Просто с Элем вообще невозможно смотреть. Он говорит, чем все кончится уже через пять минут, после начала серии.

Я только криво усмехаюсь, потому что такое поведение вполне укладывается в мои представления о характере Эля, даже такого, каким он стал после возвращения Бейонда. И внезапно мне в голову приходит совершенно безумная, но от этого еще более заманчивая идея.

- Ладно, к черту фильм, - говорю я. - Подождите, я сейчас приду.

И пулей лечу на второй этаж в свою комнату, где после продолжительного копания в шкафах, наконец, нахожу то, что надо.

- Давайте поиграем, - хихикая, предлагаю я и, представив, как это будет выглядеть, не выдерживаю и смеюсь уже в голос.

- Во что? - Саю скептически изгибает бровь, явно переживая за мое душевное здоровье, потому что это ржание определенно не внушает ей оптимизма.

Вместо ответа я разворачиваю поливинилхлоридное полотно с разноцветным кругами и торжественно расстилаю его на полу. Увидев его, Эль отрывается от экрана и начинает хохотать в тон мне, так что из нас получается вполне милый истерично хихикающий дуэт. Саю еще больше изгибает брови и определенно думает, не стоит ли ей вызвать санитаров. А Бейонд снисходительно смотрит на нас с Элем, словно мы его умственно-отсталые, но все еще любимые дети.

- Ты предлагаешь нам поиграть в твистер? - уточняет Саю, будучи явно не в восторге от моей затеи. - Вчетвером?

- А почему нет? - пожимаю плечами я, а мое сердце твердо уверено в том, что это будет самым лучшим способом подружиться.

Она задумчиво качает головой, а потом внезапно обезоруживающе улыбается, видимо, тоже представив себе, как будет протекать эта игра.

- Действительно, почему бы и нет?





- Так...

Я с каким-то садистским и безумным восторгом кручу игровую рулетку и с кривой усмешкой смотрю на клубок переплетенных тел на коврике с кругами. В жизни бы не подумала, что изгибаться таким причудливым образом находится в пределах человеческих возможностей, но посему, выходит, что так оно и есть. Все трое, стиснув зубы, настроены на победу, только победу и ни на что, кроме победы. Эль и Саю, понятное дело, из духа соперничества, а Бейонд явно просто из принципа.

- Саю, правую ногу на красный, - объявляю я, когда стрелка рулетки, наконец, останавливается.

- Ты что, серьезно? – доносится из кучи-малы ее возмущенный возглас, после переходящий в недовольное ворчание. – Так... красный... красный... смерти ты моей хочешь... Блин, Эль, пропусти мою ногу...

- Я Бейонд, - отзывается он.

- Тем более, - безапелляционно говорит Саю. – Ну... скорее... Да не эту! Ну, еще чуть-чуть пододвинь...

Вся эта диковинная человеческая конструкция, которая каким-то чудом все еще удерживается на руках и ногах, приходит в движение, грозясь с минуты на минуту грохнуться.

- Есть, - через некоторое время объявляется Саю, и я обхожу коврик со всех сторон, дабы убедиться в правдивости ее слов.

- Кстати, Саю-чан, - внезапно говорит кто-то из братьев. – Я пошутил. На самом деле я Эль.

Саю только фыркает в ответ, но от дальнейших комментариев благоразумно воздерживается, скорее не желая тратить силы на разговоры, чем ввиду отсутствия подходящих для этого случая слов.

- Давайте уже продолжим, - говорю я, решительно вмешиваясь в их беседу, и вновь раскручиваю рулетку. – Эль, сейчас твоя очередь, готовься. И переставляй... – я слежу взглядом за стремительно теряющей скорость стрелочкой. – Левую руку на синий.

- Хех... – доносится до меня его смешок, скорее какой-то обреченный, чем веселый.

Клубок тел опять начинает шевелиться, и выглядит это настолько нелепо и сюрреалистично, настолько напоминает какую-то сумасшедшую фантазию Сальвадора Дали, что я не могу сдержать смех, глядя на отчаянно пытающихся не упасть ребят.

- Саю-чан, пододвинь свою ногу, - просит Эль. – Иначе я тебя просто столкну.

- Ты и так меня толкаешь, - немедленно возмущается она, и голос ее звенит от напряжения. – Не могу я ее пододвинуть. Я, можно сказать, только на ней и стою.

- Кристен, посмотри, попал я в круг или нет? – зовет меня Эль через минуту возни. – Мне отсюда вообще ничего не видно.

Я внимательно оглядываю игроков, замерших с такой вычурной и неудобной позе, что смотреть больно. Заодно пытаюсь определить, какая же из рук принадлежит Элю. Наконец, путем логических рассуждений, а заодно и методом исключения мне удается справиться с этой головоломкой, так что я опять-таки просто источаю садистское издевательство.

- Нет, еще немного левее, - объявляю я. Рука приходит в движение и на манер гусеницы проползает несколько сантиметров, и сей процесс сопровождается громким кряхтением и пыхтением всех участников. – Еще левее, - комментирую происходящее я, чуть ли не подвывая от неземного восторга.

Когда рука вновь начинает двигаться, куча-мала внезапно теряет равновесие и с громкими воплями падает прямо к моим ногам. Эль и Саю незамедлительно заходятся в приступе хохота, а Бейонд, кое-как выбравшись из-под них, безуспешно пытается поднять эту парочку с пола и поставить на ноги.

- Хы-хы, я выиграла, - торжественно объявляет Саю, бесцеремонно валяясь на Эле, как на пуховой перине и победно колотя кулаками по его груди. – Вы оба на полу!

- Может, вы уже встанете? – совершенно несвойственным мне менторским тоном внезапно интересуюсь я.

Но они как-то и не придают особого значения моим интонациям, в отличие от Бейонда, который тут же поворачивается ко мне и посылает мне непонимающий вопросительный взгляд.

- Встаем-встаем, - приговаривает Саю, сползая с Эля и, кряхтя, поднимаясь на ноги. Победная улыбка еще не до конца сошла с ее лица, а в глазах продолжают плясать веселые чертики, и я очень рада видеть перед собой старую добрую Саю, какой она всегда и была. Она тянет руки к игровой рулетке, которую я держу подмышкой. – Я выиграла, значит, теперь я буду ведущей.

Не успевает никто из нас что-либо ответить, как раздается звон больших часов, висящих на стене в гостиной. Они, как ни в чем ни бывало, отбивают час ночи и умолкают, оставив меня в полнейшем недоумении. Я могу только ахнуть от неожиданности. Куда, черт побери, подевалось время?! Мне казалось, что мы играли от силы полчаса, а оказалось, что целых два. Биение часов как-то напрочь выбивает из нас бодрость и активность, так что все мы, как по команде, начинаем сонно потирать глаза и широко зевать, словно не спали как минимум неделю.

- Ладно, давайте завтра продолжим, - предлагаю я, смотря на засыпающих ребят и прикрывая рукой рот, опять раскрывшийся в зевке.

Не дождавшись от них ответа, я решительно сворачиваю коврик, чтобы Том, чего доброго, не вздумал ночью точить об него когти – с него вполне могло статься.

- Да, пожалуй, - соглашается Саю, а потом хитро прищуривается. – Но чур я завтра буду ведущей. А сейчас я в душ и спать. Оясуми! - И, не дав нам сказать ни слова, уносится на второй этаж с какой-то совсем уж нечеловеческой скоростью, никак не вяжущейся с ее усталым и заспанным видом.

- Вы как, остаетесь? – поворачиваюсь я к братьям, которые молча наблюдают за моими манипуляциями с ковриком, рулеткой и большой коробкой от них.

- А ты этого хочешь? – интересуется Эль, лукаво улыбаясь, будто и так не знает моего ответа. Бейонд только укоризненно качает головой, но добавлять что-то не спешит.

- Все равно ведь завтра ко мне заявитесь с утра пораньше, знаю я вас, - я отмахиваюсь, уходя от прямого ответа. – Так что, располагайтесь. Все комнаты свободны.

Бейонд слегка ухмыляется, после чего вместе с Каролиной отбывает куда-то в сторону комнаты, которую обычно занимают Лайт и Миса, а Эль идет в прихожую, и через минуту до меня доносится щелканье телефона. Очевидно, по заведенной традиции, он звонит Ватари и сообщает, что они останутся у меня. Честно, иногда эта его привычка умиляет меня до невозможности, потому что на моей памяти так делают только маленькие дети, постоянно спрашивающие у родителей, что им можно, а что нет. Но я уже в который раз благородно воздерживаюсь от своего права на ехидные комментарии. Том – подлый предатель, обожающий братьев до беспамятства – тут же решает составить этой ночью компанию Элю, так что я остаюсь в гордом одиночестве, даже без ноутбука, который так и остался в комнате Саю.

- Все меня бросили, - вздыхаю я не то спокойно, не то как-то облегченно.

Все же спать в комнате – это святое, что бы я там не думала по поводу удобства сна в гостиной. Черт, я уже не помню, когда я по-нормальному спала в собственной постели. Докатилась! И куда делась старая добрая консервативная Кристен, хотелось бы мне знать?

Том 3. Глава 6. Неожиданное пополнение

Надо сказать, объятьями Морфея я наслаждалась долго и со вкусом, так что умудрилась проспать чуть ли не до полудня, что, в принципе, неудивительно, если учесть, как мало я спала вчера.

Все остальные обитатели дома, включая Тома и Каролину, разумеется, уже торчат на кухне и предаются греху чревоугодия. Попросту завтракают. Эль, прикончив банку с шоколадной пастой, принялся за следующую, по-братски поделив имеющиеся бутерброды между собой и Бейондом. Как и следовало ожидать, клубничный джем и последовавшее за ним клубничное варенье было уничтожено всего за один присест, так что Элю пришлось делиться. Саю сидит на противоположном конце стола, прямо под безжалостными лучами утреннего солнца, и, попивая из кружки кофе, что-то печатает на моем ноутбуке. Лицо у нее при этом настолько суровое, что я не решаюсь ее отвлечь.

- Кристен, как можно столько спать? – вместо приветствия выпаливает Эль. – Мы и то спим меньше, а ведь вчера ночью глаз не сомкнули. Неужели в твоих снах есть что-то настолько прекрасное, что оно способно заставить тебя забыть о реальности?

Я уважительно качаю головой. Выдать с утра такую громоздкую формулировку – дорогого стоит. Не найдя, что сказать в ответ, я лишь пожимаю плечами и тоже подсаживаюсь за стол, точнехонько между Бейондом и Саю, чтобы никому обидно не было.

- Не советую плотно завтракать, - произносит Бейонд, когда я достаю из холодильника колбасу и батон. – Звонил Ватари и приглашал на обед. А ты ведь знаешь, как проходят обеды у Ватари?

Еще бы я не знала. Все три положенных блюда, и никаких исключений. Заверения о том, что не голоден, не помогут, можно даже не пытаться. Так что совет показался мне более, чем своевременным. Приходится обойтись всего одним бутербродом и кружкой зеленого чая.

- Какие планы на сегодня? – спрашиваю я у братьев.

- Особо никаких, - тут же отвечает Бейонд, потому что Эль в это время чересчур поглощен процессом пережевывания пищи. – Разве что мне нужен новый террариум для Каролины, так что пойду в зоомагазин. После обеда.

- Я с тобой, - улыбаюсь я. – Обожаю зоомагазины!

Эль только кивает, давая этим понять, что тоже составит нам компанию. Впрочем, я в этом и так не сомневалась. Вместо него я поворачиваюсь к Саю, которая так и печатает что-то с невероятной скоростью, вообще никак не реагируя на внешние раздражители.

- А ты пойдешь? – интересуюсь я у нее, решив, что опять бросать ее и оставлять одну дома будет просто свинством. Другое дело, если она сама не захочет идти.

Как и следовало ожидать, Саю ничего не отвечает и вообще не обращает на мои слова никакого внимания, так что приходится легонько потрясти ее по плечу. Она подскакивает так, что чуть не роняет ноутбук на пол и таращит на меня перепуганные глаза.

- Извини, - усмехаюсь я. – Так ты с нами пойдешь?

- Куда? – она непонимающе хмурится, понимая, что какой-то отрезок жизни, очевидно, прошел без ее активного участия.

- В зоомагазин, - говорю я. – Бейонду нужен террариум для игуаны. Ну и мы за компанию с ним идем. А ты хочешь?

- Ну... – Саю задумчиво смотрит то на Эля, то на Бейонда, то на меня, явно не ожидав этого внезапного приглашения. – Если я не помешаю, то с радостью.

- Тогда и на обед к Ватари пойдешь, - Эль плотоядно потирает руки, а его улыбка просто не помещается на лице. – Потому что мы пойдем сразу оттуда.

- Э-э-э... Тогда, наверное, не пойду, - неуверенно отвечает она. – Зачем? Я же совсем чужая там буду.

- Не переживай, - я решительно кладу руку ей на плечо. – Нейт ведь ходил и ничего, так что все в порядке. Ватари только рад будет, вот увидишь.





Разумеется, мое пророчество относительно реакции Ватари на появление неожиданной гостьи не шло ни в какое сравнение с действительностью. Ватари приветствовал Саю так долго и обстоятельно, словно в гости к нему заглянула не обычная, по сути, студентка, а, как минимум, королева Англии. Бедняжка Саю отчаянно стеснялась такого неожиданно теплого приема, что первые несколько минуты просто столбом стояла в прихожей, покраснев до корней волос и теребя низ своей легкой курточки.

Впрочем, за обедом она все же мало-мальски расслабилась. Этого и следовало ожидать. Людям почему-то гораздо легче найти общий язык во время совместного приема пищи, уж не знаю, почему. Так что она не только благополучно справилась со ступором и стеснительностью, но и под конец даже начала рассказывать какие-то забавные истории из своей жизни. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с ее обычной говорливостью, но в данной ситуации это тянуло на подвиг, и мне ужасно захотелось поставить ей прижизненный памятник.

От дома Ватари до зоомагазина было рукой подать, так что после десерта мы распрощались с гостеприимным хозяином и, пообещав заглядывать почаще, двинулись в сторону нужного дома. Саю во время этого похода хранила гробовое молчание, периодически косясь на братьев и о чем-то раздумывая. Возможно, переосмысливала свое мнение относительно них, что не могло не радовать. Эль с Бейондом во всеуслышание обсуждали будущую покупку и то, куда они будут ставить этот грешный террариум. Разумеется, обсуждалось его возможное место расположение именно в моем доме, а никак не в доме Ватари. Но я уже смирилась с тем, что теперь у меня дома будет на одного жителя больше, а Каролина была настолько симпатичной и покладистой, что я была обеими руками «за».

Этот зоомагазин самый большой в городе, и тут можно найти необходимые приспособления практически для всех домашних питомцев, даже самых экзотических, так что проблем с выбором необходимого террариума не возникает. Бейонд долго и обстоятельно говорит с молодой продавщицей, обговаривая различные мелкие детали. Саю в это время, улыбаясь, бродит между клетками с котятами, щенками, морскими свинками и прочими грызунами, иногда постукивая пальцем по железным прутьям, пытаясь привлечь внимание животных.

Что-то до Эля, то тут буквально повторяется история с лондонским зоопарком, так что он, сияя от счастья и радуясь, как мальчишка, буквально прилипает к клеткам. Это умиляет до слез, но я по-прежнему не спешу комментировать происходящее.

- Ну что, идем? – спрашивает Бейонд, подходя к нам через некоторое время и с легкой улыбкой наблюдая за состоянием Эля. – Террариум обещали привезти ближе к вечеру, не в руках же его тащить.

- Э-э-э... – внезапно возникает рядом с нами Саю, смущенно улыбаясь. – Слушай, Кристен, а ты не будешь против, если я куплю волнистого попугайчика?

Я удивленно вскидываю брови, ожидав чего-чего, но только не этого. В принципе, возражений у меня нет – если уже превращать дом в гостиницу, то почему бы заодно не сделать его и зверинцем? К тому же, я прекрасно помню, какая замечательная атмосфера была дома у Бейонда, когда там жило несколько десятков животных. И, честно говоря, я совсем не против, чтобы у меня она была такой же. Единственная проблема состоит в том, что Том может агрессивно отреагировать на попугая, ведь это все же птица.

Бейонд в ответ на вопрос относительно этого только пожимает плечами и советует купить попугая-девочку, аргументировав это тем, что животным противоположного пола будет легче поладить. Кажется, от идеи Саю он просто в восторге, уж больно счастливо светят его веселые глаза.

Так что домой мы возвращаемся уже вчетвером. Саю торжественно несет в руках огромную клетку, в которой одиноко сидит на жердочке пестрый попугайчик ядовито-зеленого цвета. Не думаю, что птица в таком уж восторге от столь резкой перемены обстановки, но у меня теплится надежда, что под чутким надзором Бейонда и Саю он быстро реабилитируется.

Том 3. Глава 7. Том

Вечером, когда Бейонд начинает возиться с установкой террариума в углу гостиной, а мы с Элем опять беремся за просмотр «NCIS», внезапно раздается звонок в дверь. Мы, не имея на сегодня планов по приему гостей, только удивленно переглядываемся и пожимаем плечами. Но, когда я начинаю подниматься с дивана, чтобы пустить пришедшего, слышится звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. И спустя несколько долгих секунд нашим взглядам предстают белоснежные волосы Ниа, голова которого появляется в дверном проеме. Вот уж кого я не ожидала увидеть, что правда, то правда!

- Привет, Кристен, - говорит голова, виновато и извиняющее улыбаясь. – Извини, что я так поздно, но Саю просила меня помочь ей разобраться с методом Жордана-Гаусса по высшей математике.

- Да ничего, - улыбаюсь я в ответ, уже успев взять себя в руки после шока от его неожиданного визита. – Заходи, конечно. Саю у себя в комнате. Но, если хочешь, можешь выпить чаю.

Но он, кажется, и не слышит моих последних слов, переводя цепкий взгляд своих внимательных темных глаз с Эля на Бейонда. Не сказать, что в нем чувствуется враждебность или настороженность, но мне почему-то довольно неуютно. Совсем как тогда, когда Бейонд смотрел на меня, не мигая, словно видя насквозь. Впрочем, самим братьям этот тяжелый взгляд, кажется, вообще до лампочки, потому как никакой реакции с их стороны не следует, и даже игра в гляделки, не спешит стартовать, хотя, по моим расчетам, уже должна бы...

- Вижу, вы тут не скучаете, - наконец, говорит Ниа голосом, начисто лишенным каких бы то ни было эмоций, как раз в духе Эля. – То-то я смотрю, Саю убежала к тебе.

- Кстати, а ты-то сам как выбрался из общежития? – интересуюсь я. – Саю рассказывала какие-то ужасные истории, что Такада, дескать, совершенно озверела и под угрозой смерти наотрез отказывается выпускать оттуда кого бы то ни было. Наврала что ли?

- Ну, ты же знаешь, Кристен, что у Саю просто мания постоянно преувеличивать совершенно незначительные вещи, - пожимает плечами он, а потом поворачивается к Элю – вот уж не знаю, каким чудесным образом он так быстро разобрался, кто из братьев кто. – Я и не знал, что у тебя есть брат, Эль.

- Ну, как видишь, действительно есть, - беззаботно усмехается тот, и глаза Ниа на какую-то долю секунды широко распахиваются от удивления. Ну, еще бы, если разобраться! Он ведь еще не имел счастья разговаривать с Элем после событий ночи с тридцать первого марта на первое апреля, вследствие которых он стал на удивление легким собеседником.

Бейонд, наконец-то оставивший в покое несчастный террариум и смеривший Ниа внимательным взглядом, протягивает ему руку.

- Я Бейонд, - представляется он и, придерживаясь той же легенды, что и при разговорах с Саю, добавляет. – Только вчера вернулся из Великобритании. Приятно познакомиться.

- Взаимно, - несколько растерянно произносит чуждый официальным церемониям Ниа, отвечая на рукопожатие. – Я одногруппник Кристен, Нейт Ривер.

В этот момент со второго этажа буквально кубарем спускается Саю и радостно вопит какую-то несусветную приветственную чушь вперемешку с благодарностями, что Ниа нашел для нее время. После чего, радостно повиснув у него на шее, довольно бесцеремонно лишает нас общества Ниа. Лучась от счастья, она утаскивает его наверх заниматься математикой. А что, не самая плохая приправка к свиданию.

Когда сверху слышится хлопок двери комнаты Саю, приветственная маска слетает с лица Бейонда, и, повернувшись к нам с Элем, он одаривает нас таким взглядом, что у меня волосы встают дыбом, а по спине бежит стая мурашек. Эль же, наоборот, сохраняет ледяное спокойствие, явно не разделяя тревоги брата.

- Ты знала, что он придет? – сурово наседает на меня Бейонд и, кажется, с трудом удерживается от того, чтобы схватить меня за плечи и начать трясти.

- Как видишь, я удивлена ничуть не меньше тебя, - парирую я и хмурюсь, обиженная таким несправедливым обвинением. – Саю, видимо, пригласила его без моего ведома. Так что не надо убивать меня своим взглядом. Я, знаешь ли, не дура. И если ты сказал, что не хочешь, чтобы тут кто-то появлялся, я не стану приглашать кого-то назло тебе. А вообще, мой тебе совет, расслабься, а? Не стоит так переживать из-за Нейта. Из-за кого угодно, но только не из-за него. Он не из тех людей, кто любит трепать языком. Я здорово сомневаюсь, что он вообще придал какое-то значение твоему присутствию тут. Он, знаешь ли, мудро считает, что проблемы других людей – это проблемы других людей.

Бейонд не выглядит удовлетворенным моим объяснением, но возражать не спешит. Да и что тут возразишь, если разобраться? Так что он, наконец, включает террариум, после чего присаживается к нам на диван и делает вид, что пытается сосредоточиться на содержании очередной серии. Не сказать, что у него это хорошо получается, но сама попытка уже заслуживает уважения.

Когда часы отбивают одиннадцать часов вечера, а Саю и Ниа так и не спешат обрадовать нас своим обществом, видимо, борясь с каким-то особо сложным примером или занимаясь чем-нибудь еще, я делаю вывод, что сегодня постояльцев у меня будет еще больше. Ничего не имею против – рано или поздно это все равно бы случилось, да и вообще это начинает все больше походить на старые добрые времена. Эль опять звонит Ватари, чтобы тот не ждал их с Бейондом. Забавно, что на этот раз он и не спрашивает, хочу ли я, чтобы они остались – все как бы само собой разумеющееся.

В общем, вечер можно назвать вполне удавшимся, чего, увы, никак не скажешь о ночи в целом и о моих снах в частности. Нет-нет, мне не приснился ни кошмар, ни даже какая-нибудь более-менее вразумительная жуткая чушь, совсем нет. Вместо этого мне приснилось, что я не могу уснуть. Причем не могу потому что, знаю, что засни я, и мне непременно тоже приснится, что я не могу уснуть, и так до бесконечности! Идиотизм какой-то! Ничего удивительного, что просыпаюсь я уже через два часа после того, как моя голова коснулась подушки, совершенно разбитая. А майку, выполняющую роль пижамы, можно просто выжимать. Желания продолжать сонную деятельность совершенно не ощущается. Как назло, в комнате нет Тома, поэтому о возможности хотя бы мало-мальски расслабиться и попытаться привести настроение в порядок можно смело забыть. Разумом я понимаю, что если я сейчас встану с кровати и пойду его искать, то уже точно потом не смогу уснуть. Но выбора особого не было – валяться в постели хотелось еще меньше, чем в темноте бродить по дому.

Со вздохом умирающего жирафа я кое-как все же свешиваю ноги с кровати и, накинув халат, шатаясь, иду вниз. Саю и Ниа явно уже дрыхнут без задних ног, по крайней мере, из ее комнаты не доносится ни звука. Братьев тоже нигде не слышно и не видно. Посему выходит, что я в этом доме единственный безумец, который этой ночью бодрствует. В гостиной светло, как никогда - новенький террариум с мощной обогревательной лампой, стоящий в углу, работает на полную катушку. Прямо под лампой в небольшом гамаке дремлет Каролина, не обратив ни малейшего внимания на мой приход. Тома же нигде не видно, по крайней мере, тут в гостиной, хотя он обычно предпочитает спать на спинке дивана. Хотя, вполне возможно, что он предпочитает проводить ночь, свернувшись клубочком в ногах у Эля, к которому питает самую явную симпатию.
Вопреки моим ожиданиям, что в гостиной, за исключением Каролины, больше никого не будет, на диване разлегся Бейонд и, свесив одну руку вниз, спит. Насколько я помню, в своем доме он тоже обычно спал не в своей комнате, а именно в гостиной, чтобы быть поближе к своим животным, обычно облеплявшим его с ног до головы. Неудивительно, что он решил возобновить эту практику и здесь.

Впрочем, кажется, это не идет ему на пользу, потому что спокойным его сон нельзя назвать при всем желании. Он что-то бормочет на неизвестном мне языке, больше всего похожем на немецкий, и крутит головой. Памятуя рассказы Эля о том, какие их мучаю сны, я считаю за лучшее все же его разбудить. Присев возле дивана, я трясу его за плечо, сначала несмело и осторожно, потом сильнее.

Бейонд просыпается так внезапно, что я не успеваю ничего сообразить. Вроде бы вот он лежал, а вот уже сидит, и его правая рука с силой сжимает мое плечо чуть выше локтя, а сам он, кажется, и вовсе не осознает, что происходит. Чуть ли не минуту он ошарашено оглядывается по сторонам, при этом и не думая отпускать мою несчастную конечность. Очень трогательно, конечно, но ощущение отнюдь не из приятных, а мысль о том, какой останется красочный синяк от этого пожатия, тем паче.

- Все в порядке, - говорю я фразу банальную до тошноты, стараясь не выдавать своего недовольства. – Успокойся, что бы тебе не снилось, это уже в прошлом. Поэтому, пожалуйста, отпусти.

Бейонд растеряно моргает, а потом, наконец, выпускает мое бедное плечо из своих цепких пальцев. Поняв, наконец, что пробудился от кошмара не без моей помощи, он едва заметно кивает на мою травму.

- Извини, Кристен, - лаконично произносит он.

- Да ладно, - улыбаюсь я, машинально потирая покрасневшую кожу. – Я же знаю, как это бывает. – А потом хмурюсь. – А что тебе снилось? Опять кошмар?

Он только кривится, нацепляя на лицо такое презрительно выражение, что оно преображается до неузнаваемости, превращаясь в какую-то жуткую маску, и кивает. И мне внезапно становится совершенно ясно, что же ему снилось, и что могло вызвать такую реакцию. Рассказ Эля о том, как издевался над ними приемный отец, не забыт, так что не составляет труда представить, как оно происходило.

- А ты чего не спишь? – интересуется Бейонд, резонно полагая, что тема его снов закрыта. – Пришла меня разбудить?

- Ну, и это тоже, - усмехаюсь я. – Но вообще-то мне тоже снилась какая-то лабуда, так что я просто пошла искать Тома, чтобы успокоиться.
- Тома? – удивленно переспрашивает он. – Я думал, он с тобой. Он уходил наверх в последний раз, когда я его видел.

- Видимо, он до меня не дошел, - пожимаю плечами я. – Ты ведь спал и не мог видеть, как он спускается. Я думаю, что он у Эля.

Однако, ни в комнате Эля, ни в комнате Саю, ни в комнате Ниа Том не обнаруживается и на зов не откликается, вот что самое странное. Отчаявшись найти его в темном доме, я решаю, было уйти обратно в комнату и попытаться еще раз заснуть, правда, без особой надежды на успех. Но твердо осевшие в душе нехорошие предчувствия не дают мне покоя, так что я, недолго думая, выкладываю их Бейонду. Кому же еще мне их выкладывать, как не ему, если разобраться?

- Слушай, а может, он вышел на улицу как-то? И сейчас войти не может? Или заблудился где-то во дворах?

- Маловероятно, - качает головой он. – Кошки неплохо ориентируются на местности, так что вряд ли он где-то потерялся. А выйти на улицу... Как, Кристен? Двери-то закрыты.

- Может, через окно? – не унимаюсь я. – Я же открыла на кухне форточку перед тем, как идти спать.

Бейонд недовольно вздыхает, явно не воодушевленный моим напором, но и возражений, как таковых, у него не находится.

- Ладно, если тебе от этого станет легче, я сейчас выйду и попробую его позвать, - пожимает плечами он, всем своим видом показывая, что в успех этой операции не верит и идет на это только ради меня.

Нетерпеливо убрав с лица упавшие на глаза волосы, он идет в прихожую, косясь при этом на комнату Эля и, видимо, прикидывая, не разбудит ли он брата своим криком. Я стою в дверном проеме между гостиной и прихожей и внимательно смотрю на его спину, словно ожидая, что он сейчас исполнит какой-нибудь шаманский танец, который заставит моего кота немедленно явиться на зов. Но Бейонд только стоит и молча смотрит на улицу. Дышит свежим воздухом что ли?

- Кристен, - несвоим голосом говорит он чуть ли не вечность спустя, когда прохладный ночной ветерок начинает нагло заползать под полы моего легкого халатика. – Неси нож. Живо.

- Э-э-э... – только и могу выдавить из себя я, не ожидав этого и испугавшись тона его голоса. – А в чем, собственно, де... – слова застревают у меня в горле, когда я осторожно выглядываю из-за его плеча на улицу.

Там я обнаруживаю своего кота, на поиски которого мы убили чуть ли не час своей жизни. Он безжизненно болтается на веревке вниз головой, привязанный за задние лапы и хвост к крыше крыльца. Чертово плохое предчувствие оказалось самым настоящим пророчеством!

- О боже... о боже... о боже! – вырывается у меня. – О господи... Что же это?!

- Кристен, нож! – твердый и решительный голос Бейонда резко возвращает меня к реальности, и я просто на автомате иду на кухню и, схватив первый попавший под руку нож, стремглав несусь к входной двери.

- О боже... – опять повторяю я, глядя, как Бейонд отрезает веревку и осторожно берет Тома на руки. – О боже... Он жив?

Бейонд молча идет в гостиную, прижимая к себе кота.

- Черт побери! Он жив или нет?! – почти что кричу я, когда он укладывает Тома на диван и начинает внимательно осматривать. Сама я не решаюсь вмешаться в этот ответственный процесс, так что мучаюсь от неведенья и пребываю просто на грани истерики.

- Успокойся, Кристен, - наконец, говорит он, когда я начинаю истерично наматывать круги по комнате, без конца повторяя «О боже...» - Том жив, просто без сознания. Повезло, что мы нашли его так быстро. Если бы хватились только утром...

- Слава богу! – я падаю на колени рядом с Бейондом, который все еще возится с Томом, и утыкаюсь лицом ему в плечо, а потом поднимаю глаза на него. – Ты ведь сможешь его вылечить? Ведь сможешь?

- Я же сказал, успокойся, - терпеливо произносит он, незначительно повернув голову в мою сторону. – Пусть отлежится. Завтра очнется, как миленький, вот увидишь.

- Но кто это сделал? – я таращу на него перепуганные глаза. – Тот же, кто?.. – я неловко заминаюсь, не желая напоминать Бейонду о его погибших любимцах, - тот же поджигатель?

- Выходит, что так, - деревянным голосом отвечает Бейонд. – Но давай поговорим об этом завтра, вместе с Элем, ладно? А сейчас иди спать.

- Я не усну, - качаю головой я, чувствуя, как по щеке ползет мокрая гадость, которую я тут же нетерпеливо смахиваю. – Можно я лучше посижу здесь, с тобой?

Бейонд только пожимает плечами, гладя Тома по пушистому боку, и ничего не говорит, но я все же расцениваю этот жест, как согласие, и сажусь на пол, прислонившись спиной к подлокотнику дивана.

Том 3. Глава 8. Преследователь

Под утро мне все же удается заснуть, но всего не несколько часов, потому что спать, когда по гостиной начинают туда-сюда ходить, решительно невозможно. Ниа, ранняя пташка, естественно, просыпается первым. И не могу сказать, что мне будит его топот – у Ниа совершенно бесшумная походка. Скорее я просыпаюсь, потому что чувствую, что рядом появился кто-то еще. Совершенно непередаваемое словами ощущение!

- Доброе утро, - ровным голосом говорит он, замирая рядом с диваном.

- Доброе, - сонно отвечаю я, безуспешно пытаясь подняться и испытывая жуткую боль в спине, которая то ли затекла от спанья сидя, то ли меня продуло – я ведь сидела на полу.

Бейонд, в это время склонившийся над лежащим на диване Томом и делающий ему какой-то укол, только кивает в ответ, будучи полностью сосредоточенным на моем коте. Ниа оставляет все это без комментариев и не задает никаких вопросов. Даже его взгляд ни на йоту не меняется. Решив все же не заострять его внимание на процессе лечения Тома, я чудом поднимаюсь на ноги, и мы вместе идем на кухню завтракать.

- Ну, так как там остальные? – спрашиваю я у него, когда мы усаживаемся за стол и приступаем к поеданию бутербродов. – Что вообще творится? Занятия не собираются возобновляться?

- С понедельника, - коротко поясняет он. – Обстановка пока что действительно не из приятных. Такада сказала, что полиция здорово озадачена тем, что первого числа ничего не произошло. И тут я полностью согласен. Насколько я разбираюсь в психологии людей и серийных убийц в частности, обычно они во что бы то ни стало осуществляют задуманное. А учитывая, что тот, кто совершил эти убийства, далеко не заурядный человек, раз уж полиция так и не нашла против него ни одной захудалой улики, то довольно странно с его стороны вот так пойти на попятную.

Внутренний голос злорадно ржет, потому что я прекрасно знаю все подробности событий первого числа, но не имею никакой возможности их рассказать. Но поддерживать разговор все же надо, так что я на ходу придумываю возражения, надеясь, что они покажутся Ниа более-менее убедительными.

- Но ведь первого марта было две жертвы, помнишь? – говорю я, в задумчивости подперев подбородок рукой. – А в январе и феврале было по одной. Что если и в марте планировалась одна, а вышло так, что стало две? Что если это смутило убийцу, и он решил считать Дэниэла Уоткинса за жертву в апреле?

- Если смотреть с этой стороны, то все довольно логично, - спокойно кивает Ниа. – Но! Хоть полиция и отнесла смерть Уоткинса к этому дело, официальной причиной смерти является несчастный случай, а не убийство. Так что нет никакой уверенности в том, что его смерть также спланировал убийца.

«Ошибаешься, Нейт, - про себя хмыкаю я. – Уверенность есть, и она стопроцентная. Эта смерть и должна выглядеть несчастным случаем, потому что так было в Англии».

- Но больно уж странное совпадение, ты не находишь? – не желаю сдаваться я и продолжаю гнуть свою линию. – Исчезает Киоко, а потом ее тело появляется в мужской душевой как раз в ту ночь, когда там тренируется Уоткинс, который, кстати говоря, учится в той же группе и на том же курсе. Может быть, Уоткинс что-то заподозрил? Или убийца заподозрил, что Уоткинс что-то разузнал, и поэтому решил убить его?

- Кажется, ты много об этом думала, - замечает он, немного наклоняя голову вправо и не сводя с моего лица пристального, но вполне доброжелательного взгляда.

- Не я, - пожимаю плечами я, тщательно обдумывая каждое слово, так как понимаю, что встала на опасную тропу. – Эль. Как-никак умирают его одногруппники.

- Неудивительно, - качает головой Ниа. Кажется, он и не думает интересоваться деталями. Или только вид делает, что ему неинтересно – с ним никогда не знаешь наверняка.

Но, по крайней мере, когда в кухню приходит Эль, Ниа не пристает к нему с расспросами и вообще ведет себя так, словно ничто, кроме завтрака, его не интересует. Эль, напротив, хмур и недоволен. Явно, уже успел поговорить с Бейондом и узнать подробности прошедшей ночи. Еще бы он был довольным. Дальнейший разговор у нас как-то не клеится, так что некоторое время мы сосредоточены на еде.

Тягостная атмосфера уходит прочь вместе с Саю, которая, словно порыв свежего воздуха, врывается в кухню и набрасывается на меня с бесконечными расспросами.

- Что же это такое, Кристен? – в ее голосе ясно слышатся тревожные и сочувственные нотки. – Как же Том мог отравиться? Мы же только вчера купили свежие консервы. Неужели оказались просроченными? Безобразие какое-то! Надо жалобу написать на этот магазин! А вдруг дело бы не ограничилось легким отравлением? Кошмар!

Эль только едва заметно хмыкает, я же стараюсь не выдать своего удивления, быстро соображая, при чем тут какое-то отравление. И только потом до меня доходит, что Бейонд, утаив от нее ночные события, сказал, что мой кот отравился.

- Да не стоит так переживать, - пожимаю плечами я. – Всякое может случиться. Я же взяла с другим вкусом, которые раньше он не пробовал, так что, может, проблема в этом.

- Все равно! – возмущенно фыркает Саю, наливая себе кофе. – Бейонд, конечно, сказал, что поколет ему какие-то витамины, и все будет в порядке, но, черт возьми… – Она умолкает, потому как не может найти подходящих слов для продолжения своей тирады, и, сама того не заметив, берет с тарелки Эля приторно-сладкий бутерброд.

Остаток завтрака проходит тихо. Ниа, пытаясь отвлечь Саю от мрачных мыслей относительно Тома, начинает задавать ей вопросы по высшей математике, так что ей волей-неволей приходится переключить свое внимание на него. И уже через несколько минут на ее лице появляется вполне теплая улыбка, как и всегда при общении с Ниа. Зато мрачности и молчаливости Эля хватит на десятерых. Он выразительно смотрит на меня и, поймав мой взгляд, многозначительным чуть заметным кивком указывает на Ниа и Саю. Я верно истолковываю этот жест и, быстро прикончив бутерброды и оставив Саю с Ниа дома дальше заниматься высшей математикой, идем проветриться, взяв с собой Бейонда. Том к тому моменту уже вполне очухался, что не может не радовать.

- Дело дрянь, - деревянным голосом говорит Бейонд, когда мы, отойдя от дома, бредем по улице в сторону сгоревшего дома.

- Еще бы не дрянь, - пожимаю плечами я. – И снова встает вопрос ребром – кто мог это сделать? Ведь, кто бы он ни был, нацелился он именно на тебя.

- Да уж, - отвечает вместо брата Эль. – Хотя остается вероятность, что преследователь мог нас просто перепутать или же вообще считать одним и тем же человеком. Но если брать по максимуму и предполагать худшее, то выходит, что этот «кто-то» знает все.

- Тогда сразу вопрос, - продолжает за него Бейонд. – Откуда он это знает и, если знает, то почему не идет в полицию?

- Не исключено, что у него к тебе какие-то личные счеты, - осторожно произношу я, не совсем уверенная в своей догадке. – Поэтому он не хочет вмешивать полицию, а хочет разобраться самостоятельно, не гнушаясь никакими методами. Такое возможно?

- Все возможно, - эхом отзывает Эль. – Но если предположить, что это какой-то мститель, то это может быть кто-то из знакомых моих одногруппников. Но это маловероятно. Не в обиду им сказано, но у нашей группы не слишком большой интеллектуальный уровень, и это факт, так что я здорово сомневаюсь в этом варианте.

- В таком случае… – Бейонд выразительно смотрит на брата и, получив в ответ такой же красноречивый взгляд, продолжает. – Это может быть кто-то из Англии.

- Из Англии? – недоверчиво переспрашиваю я. Не знаю, почему, но мой мозг и сердце наотрез отказываются соглашаться с этой теорией, хотя имеет такое же право на существование, как и все остальные. – Ты хочешь сказать, что это может быть кто-то, затаивший на тебя обиду лет пятнадцать назад?

Мои брови скептически изгибаются, и я только качаю головой, потому что сказанное мной звучит настолько абсурдно – дальше просто некуда. Да и к тому же, вроде бы и неоткуда недоброжелателям взяться в Англии. По словам Эля, после смерти родителей их отдали ближайшим родственникам, и кроме них и Ватари больше никого не было. Но Ватари здесь, в Кембридже, а приемные родители мертвы. Бейонд сам убил их… Но! Мысль резко и внезапно, словно разряд молнии, ударяет в мой мозг.

- Ты ведь убил их, верно? – негромко спрашиваю я у Бейонда, и он смотрит на меня долгим немигающим взглядом. – Ваших приемных родителей, - добавляю я. – Тогда, в Англии. Ты ведь их убил, верно?

- Ну… да… убил… – наконец, медленно отвечает он.

- А ты в этом уверен? – нетерпеливо спрашиваю я, боясь потерять нить мыслей. – Ну, то есть, ты точно уверен, что они умерли? Не могли кого-то из них… ну я не знаю… реанимировать что ли?..

В его глазах появляется понимание, смешанное с сомнением.

- Не думаю, если честно, - наконец, отвечает Бейонд. – По крайней мере, точно не Джейсона. И не нашу бабку. У них травмы, не совместимые с жизнью, в этом я абсолютно уверен. А что до Жанны… Я перерезал ей яремную вену, она просто истекла кровью.

- Откуда такие познания в анатомии? – я лишь качаю головой. – Тебе ведь было всего девять лет, а книгами, насколько я понимаю, вас не баловали. Так как ты можешь быть настолько уверенным?

Эль только переводит заинтересованный взгляд с него на меня и, кажется, не может решить, на чью же сторону встать в этом непростом споре.

- Я считаю, что этот вариант все же нельзя сбрасывать со счетов, - в конце концов, решает он. - К тому же, даже если кого-то, ту же Жанну, например, и вытащили с того света, Скотланд-Ярд сделал бы все возможное, чтобы оставить это в тайне ради ее безопасности. И если это действительно она нашла нас здесь в Кембридже, то ничего удивительного, откуда ей все известно, ровно, как и откуда вся эта личная неприязнь.

Бейонд надолго замолкает. Обдумывает информацию, я полагаю, а заодно пытается разобраться, какая из версий более вероятна.

- Ладно, - минут через десять нарушает молчание он. – Допустим. Допустим, это действительно Жанна или кто-то из них. Тогда, во-первых, надо решить, как обезопасить себя, а во-вторых, найти ее убежище. Если она здесь, в Кембридже, то навряд ли остановилась в отеле. Скорее всего, у нее свой дом, наверняка взятый в аренду. Людям такого типа обычно свойственно уединение. И, скорее всего, она здесь относительно недавно. Возможно, месяц или два.

- Пресса много писала обо всех этих убийствах, - подтверждает Эль. – А в Интернете вообще все описано чуть ли не до мельчайших подробностей. Не исключено, что она таким образом узнала схожий почерк. Может, она и полная дура, но для сведущего человека это настолько очевидно, что и младенец разберется.

- Может, стоит рассказать Ватари? – робко вставляю я свое предложение. – По-моему, он тоже имеет право знать.

Братья одновременно обращают на меня взгляды, и я начинаю чувствовать себя жертвой средневековых инквизиторов. Можно подумать, я предложила что-то из ряда вон выходящее, в самом-то деле…

- Стоит, наверное, - наконец, отводит взгляд в сторону Эль, и у меня словно камень с души падает. – Так или иначе, но без его помощи нам, пожалуй, не справиться.

- Но не сейчас, - решительно отрезает Бейонд. – Сейчас мы можем кое-что проверить и самостоятельно.

- Что, например? – я посылаю ему вопросительный взгляд. – Обойти все соседские дома, а вдруг повезет?

- Это лишнее, - совершенно серьезно отвечает он. – Для начала надо проверить, не прилетал ли кто-то из наших дражайших родственников сюда. Просмотреть список пассажиров самолетов, скажем, за последние один-два месяца.

Моя нижняя челюсть с грохотом падает на грудь, когда я слышу это и пытаюсь представить, как это будет выглядеть.

- Ты совсем сдурел? – ахаю я. – Просмотреть список всех пассажиров? Как ты себе это представляешь? Мало того, что его для начала надо еще где-то достать, но это ладно. Но, черт возьми! Представь, сколько пассажиров ежедневно прилетает сюда. Всего за один день цифра достигает нескольких тысяч. А ты говоришь про два месяца! Немыслимо.

- Почему же? – на этот раз Эль занимает позицию брата. – Достать этот список действительно не проблема. Ну а проверить… еще легче. Да, займет какое-то время, но дело того стоит. Разумеется, если он или она путешествуют под своим именем. Рутинная работа на самом деле. Взять всех пассажиров, прилетевших из Лондона. Отобрать по нужным именам и проверить каждого.

- Заодно проверить, не снимали ли поблизости дом, - добавляет Бейонд. – И, если снимали, проверить, кто именно и на каких условиях.

- Очень хорошо, - недовольно ворчу я. – Один займется пассажирами, второй – домами. А мне что прикажете делать?

- Быть осторожной, - в один голос отвечают они, и мы продолжаем наш путь, не имея конкретного пункта назначения и размышляя каждый о своем.




Через некоторое мы замираем перед входом в какое-то Интернет-кафе, расположенное в ужасном обшарпанном доме, не вызывающем доверия. Да и вообще весь квартал выглядит просто кошмарно. Не хотела бы я тут погулять ночью… Я до этого вообще не подозревала, что в этом милом городке есть такое поганое место. Бейонд, придирчиво осмотрев здание и улицу и проворчав что-то нечленораздельное, решительно входит внутрь. Мы с Элем, переглянувшись, следуем за ним. Несмотря на отвратительный внешний вид здания, внутри там оказывается очень даже неплохо и как-то по-домашнему уютно. А еще там полно народу, но это как раз-таки неудивительно. Какие бы ужасные события не происходили в городе и в Гарвардском университете в частности, а жизнь продолжается. И все эти люди, с увлечением уткнувшиеся в мониторы компьютеров, - наглядное тому подтверждение.

Заняв последний свободный компьютер, Бейонд еще раз оглядывается по сторонам. Мы усаживаемся по обе стороны от него и, убедившись, что остальные посетители заняты своими делами и не обращают на нас ни малейшего внимания, начинаем свою относительно противозаконную деятельность – начинаем взламывать сайт местного аэропорта. Уж не знаю, где Бейонд учился всему этому, но вся операция занимает у него всего несколько минут.

- А ты не думаешь, что эту утечку могут легко проследить? – не слишком разбираясь в программировании и хакерстве, уточняю я этот щепетильный момент.

- Вряд ли, хотя, вероятность не нулевая, - невозмутимо отвечает Бейонд, даже не поворачиваясь ко мне. – Но если у них есть человек, который разбирается во всем этом, то непременно проследят… проследили бы, если бы взломом занимался кто-то другой. – И не без некоторого самодовольства добавляет. – Но только не в моем случае.

С этими словами он вытаскивает из кармана флеш-карту и, вставив ее в системный блок, опять начинает печатать с такой запредельной скоростью, что я просто ахаю от восхищения.

- Это то, что я думаю? – интересуется Эль, глядя в экран и усмехаясь своим мыслям.

- Именно, - кивает Бейонд, и негромко объясняет ничего не понимающей мне. – Я достал нужный файл и отправил его на почтовый ящик, который только что создал. Но благодаря моей программе, со стороны аэропорта это будет выглядеть так, будто файл ушел на адрес одного из их сотрудников. Конечно, со временем это может проясниться, но к тому моменту этот электронный адрес уже не будет существовать. Видишь, Кристен? Теперь я просто скидываю файл на эту флешку и удаляю почтовый ящик окончательно и бесповоротно.

Свои слова он немедленно сопровождает соответствующими действиями, так что к концу выступления как раз стирает фиктивный почтовый ящик с лица сети.

- А проследить смогут только до этого Интернет-кафе, - добавляет Бейонд, вытаскивая флеш-карту и снова пряча ее в карман брюк. – Но понять, кто именно провернул все это дело, не удастся. Имен, фамилий и прочих данных у нас не спрашивали, да и камер, как таковых, не наблюдается. Надо быть дьяволом, чтобы что-то тут вычислить.