Часть II. Глава 19

— Папа, как же так... Не надо... Умоляю... — истерично причитая сквозь рыдания, Стелла пригнулась и обхватила голову руками, будто это могло её спасти.

— Обливиэйт! — громогласно прозвучал приговор, и разум утонул во тьме.

Нет, стоп. Мозг почему-то продолжал работать, и в памяти по-прежнему стоял образ Сириуса. Её Сириуса. Родного и любимого. Не предателя и убийцы, каким хотел оставить его в сознании Стеллы дядя. Она вскинула голову, не понимая, что происходит, и встретилась взглядом с пустыми, подёрнутыми мутной поволокой глазами Виктора.

— Папа... — Стелла ошалело уставилась на отца, который ещё не опустил нацеленную на Виктора волшебную палочку.

— Великий Мерлин, лишь бы я об этом не пожалел, — устало произнёс он, тяжело дыша и вытирая взмокший от сильного напряжения лоб.

В голове зашумело, перед глазами поплыли радужные круги, и Стелла обеими руками опёрлась на постамент. Оглушительные удары сердца барабанной дробью отстукивали в ушах. Наверное, она провалилась бы в туманное забытьё, если бы не заполнявший каждый уголок сознания облик Сириуса, которого она только что могла потерять навсегда. Едва борясь с полуобморочным состоянием, вызванным неимоверным эмоциональным потрясением, Стелла видела, как отец торопливо, но уверенно вселил в память Виктора ложные воспоминания, убрал разоблачительное содержимое Омута, а сам Омут отлеветировал подальше в недра зала.

Когда он закончил, в голове, наконец, слегка прояснилось, и Стелла вымолвила пересохшими губами:

— Спасибо...

— Пока рано, — сдержанно отозвался отец, но в голосе не было жестокости и неумолимости, как у Виктора. — Пойдём в мой кабинет.

Он снял со Стеллы сковывающее заклятие, и она послушно последовала за ним. Возвращать ей палочку отец пока не торопился, но в опустошённой душе снова затеплилась надежда, которая всего пять минут назад, казалось, бесповоротно угасла. Они поспешили убраться восвояси, оставив пока ещё находившегося под воздействием заклинания Виктора в одиночестве разбираться, что он планировал делать в Архиве. За время пути по коридорам Министерства Стелле то и дело мерещились враждебные взгляды попадавшихся навстречу людей и чьи-то перешёптывания за спиной. Что, если Виктор соврал и на самом деле всё-таки успел посвятить кого-то в свои умозаключения? Лишь когда отец закрыл за ними дверь кабинета, её панические подозрения немного улеглись.

— Будь, пожалуйста, откровенна, — серьёзно попросил он. — Я правда хочу тебе поверить, но и ты ничего не скрывай. Мы одна семья. Да, Виктор перегнул палку, но я не он.

Пока Стелла, стараясь унять волнение и дрожь в голосе, честно рассказала о бурных событиях последних месяцев, отец ни разу не перебил, лишь становился всё мрачнее и серьёзнее, но во взгляде улавливалось сочувствие, а может, она просто выдала желаемое за действительное. Когда она замолчала, он долго не произносил ни слова, неподвижно глядя в одну точку. Стелла ждала, затаив дыхание и пытаясь угадать его мысли.

— Петтигрю. Не Блэк, — наконец, настороженно, но скорее утвердительно сказал отец, задумчиво подперев подбородок. — Тогда нужно найти настоящего предателя, и всё встанет на свои места. Иначе никто вам не поверит.

— Мы знаем, — Стелла немного приободрилась: его тон внушал оптимизм. — Но это очень сложно. Петтигрю наверняка почти всегда в анимагической форме.

— Ну да, они же ещё и анимаги, — отец устало потёр переносицу и, помолчав, добавил: — Столько всего, голова кругом... Я хочу поговорить с... — он слегка запнулся. — Сириусом.

— Значит, ты не станешь... — Стелла не договорила, боясь спугнуть удачу.

— Любишь его? — вдруг печально улыбнулся отец, заглянув ей в глаза.

— Всем сердцем, — прочувственно прошептала Стелла.

— Тяжело тебе — так жить, — вздохнул он.

— Я справляюсь... Вернее, справлялась до сегодняшнего дня, — помрачнела она, и прямо спросила: — Что теперь будет?

Вместо ответа отец протянул ей волшебную палочку:

— Встретимся вечером. А пока постарайся успокоиться, тебе такое пришлось перенести... Прости за Виктора, я не должен был этого допускать. Да и сам слишком долго сомневался.

Когда палочка оказалась у Стеллы, первым порывом было тотчас стереть отцу память, а самой поскорее отделаться от случившегося сегодня кошмара, но после того, что он сделал, совесть не позволяла так подло поступить.

— Не бойся, от меня никто не узнает, — словно прочитав её мысли, пообещал отец, и по его взгляду Стелла поняла, что он не лжёт.

— Спасибо, папа, ты даже не представляешь... — она с благодарностью сжала его ладонь. — Пойду работать.

— Подожди, — отец крепко обнял её, и на душе стало чуточку легче.

Но едва Стелла переступила порог кабинета, как на весь коридор, словно гром, раздался яростный голос, принадлежавший, как ей с ужасом почудилось, Виктору:

— Стелла!

Всё тело пробил озноб, и она в страхе обернулась, но это был всего лишь Фокс, который быстро приближался к ней с весьма рассерженным выражением лица.

— Где тебя носит? — без промедления накинулся он. — Полдня не появлялась в Отделе! Я что, должен бегать за тобой по всему Министерству?

Измотанная драматическими событиями утра Стелла была не в состоянии придумать убедительное оправдание и только растерянно хлопала глазами.

— Простите, мистер Фокс, это моя вина, — твёрдый голос выглянувшего из дверного проёма отца позволил ей перевести дух. — Семейные дела. Не смею больше задерживать вашу сотрудницу.

— Понятно, мистер Кентберри, — недовольно повёл носом Фокс и, немного остыв, коротким жестом велел Стелле идти с ним.

В голове роилось слишком много мыслей, и Стелла совершенно не слушала продолжавшего читать нотации Фокса, машинально следуя за ним в Отдел тайн. Вдруг отец в спешке что-нибудь напутал, и от Виктора до сих пор исходит угроза? Может, когда Фокс отвлечётся, ринуться к зеркалу и предупредить Сириуса? Однако риск чересчур велик. Они никогда не разговаривали через зеркало средь бела дня, можно сделать только хуже и всё испортить. А прямые аппарации в Министерство и обратно по распоряжению Багнолд заблокировали сразу после первой кражи... Тогда, может, разыскать Эвелин и поделиться опасениями с ней? Но та, естественно, будет в шоке от таких новостей (особенно пугала реакция Виктора на Регулуса), разнервничается и не сможет сохранить хладнокровие при посторонних. Нет, лучше просто успокоиться и не предпринимать сгоряча необдуманных шагов. Утром Стелла уже едва не провалилась в пропасть и не утянула за собой Сириуса и всех остальных. Всего на мгновение потеряла концентрацию и вовремя не распознала величайшую опасность. Если бы не отец, всё было бы кончено... Он сдержит слово, теперь она не сомневалась. Надо дотерпеть до вечера и всем вместе спокойно поговорить без лишних ушей.

* * *
Негромкий скрип открывающейся двери в тайник не удивил и не застал врасплох, а только подтвердил не отпускавшие весь день тревожные опасения, и Сириус бесшумно привстал с дивана, приготовив волшебную палочку. Правда, Стелла не всегда аппарировала прямо в комнату, иногда предпочитая пользоваться дверью, но сейчас он был уверен, что это не тот случай. И даже Регулус, до этого несерьёзно отнёсшийся к переживаниям брата, тотчас оторвался от книги и схватил палочку со стола. Спустя долгое мгновение в комнату осторожно вошла Стелла, но вот следом за ней, чуть недоверчиво осматриваясь — Сириус невольно стиснул зубы — её отец, мистер Винсент Кентберри. Рука Сириуса, державшая палочку, инстинктивно взметнулась вверх, но Стелла жестом остановила его и отрицательно замотала головой:

— Не надо, всё в порядке.

— Добрый вечер, Сириус, — доброжелательно поздоровался Винсент, хотя голос слегка дрогнул, и кивнул напряжённо замершему Регу: — И тебе, Регулус. Я просто пришёл поговорить.

— Здравствуйте, мистер Кентберри, — быстро совладав с кипевшими эмоциями, Сириус опустил палочку, сел обратно и приглашающе указал на свободное кресло. — Хорошо, давайте поговорим.

Стелла с облегчением вздохнула и торопливо устроилась рядом с Сириусом, не сводя с него пронзительного взгляда. Внешне она не выглядела напуганной, но глубоко в глазах отражался отпечаток пережитого ужаса. Казалось, она хотела броситься ему на шею, но сдержалась. Не говоря ни слова, Сириус взял её за руку, переплетя их пальцы, и Стелла чуть слышно прерывисто выдохнула.

Винсент занял предложенное кресло, и Регулус, покосившись на брата и чуть помедлив, тоже убрал палочку.

— Сириус, ты ведь знаешь, я никогда не относился к тебе предвзято из-за фамилии, — издалека начал Винсент, одарив обоих братьев внимательным взглядом. — Но известные события... — он прервался и кашлянул, — несколько пошатнули мои принципы. Согласись, сложно было остаться нейтральным на фоне всей истерии, что разыгралась тогда в магическом сообществе. И главное, я очень боялся за дочь.

Тон показался извиняющимся, и Сириуса охватило немалое удивление: неужели Винсент раскаивается в том, что считал его виновным? Но он подавил вспыхнувшие эмоции и только коротко кивнул.

— Но сегодня я, — продолжил Винсент, — пусть и при весьма неприятных обстоятельствах, обо всём узнал...

По мере того, как он говорил о вопиющем утреннем инциденте в Архиве, Сириуса всё больше захлёстывала ненависть к Викторинусу. Страшно даже представить, что пришлось пережить Стелле в те чудовищные минуты. Вот так близкий человек может причинить не меньше боли, чем самый заклятый враг... За время рассказа отца Стелла не проронила ни слова, но вся напряглась, натянулась, как струна, и Сириус почти физически ощутил лавину страданий и безысходности, которые она сегодня испытала. Едва сдержав вырывающуюся наружу ярость, он ничего не сказал, а лишь крепче сжал её ладонь и тихонько коснулся губами волос.

— Но я не смог выполнить того, что требовал от меня Виктор, и вместо этого применил Обливиэйт к нему самому, — заключил Винсент и мрачно усмехнулся: — Так что теперь я ваш соучастник.

— Мистер Кентберри, вы... — с трудом осмыслив, какой поступок совершил Винсент, и не находя слов благодарности, признательно прошептал Сириус и переглянулся с не менее ошеломлённым Регулусом.

— Надеюсь, я не ошибся, — вздохнул Винсент, но в голосе почти не было сомнения. — Стелла поведала мне вашу историю, и, соглашусь, звучит она правдиво.

— Если нужно, могу всё подтвердить под Веритасерумом, скрывать мне нечего, — без колебаний предложил Сириус.

— Я тоже, — подхватил Регулус.

Винсент долго пристально смотрел Сириусу в глаза и, наконец, тихо произнёс:

— Обойдёмся без этого. Я верю. Но меня беспокоит другое...

Раздался резкий хлопок аппарации, и Сириус снова непроизвольно схватился за палочку, однако она не понадобилась: поглощённый разговором, он совсем забыл об Эвелин, которая появилась посреди в комнаты, вся светившаяся от счастья в предвкушении свидания с Регулусом. Но, заметив Винсента, сразу изменилась в лице, громко ойкнула да так и осталась стоять в немом оцепенении, как истукан.

— Всё нормально, Эв, иди сюда! — Регулус тут же подскочил к ней и усадил рядом с собой.

Перепуганной Эвелин немедленно объяснили причину присутствия Винсента, и она, странно взглянув на Регулуса, с ужасом в голосе пробормотала:

— Обливиэйт... Теперь на самом деле...

А потом сокрушённо схватилась за голову:

— Это я виновата! Наследила в кабинете отца!

— Перестань, — обнимая её, шепнул Регулус. — Ты ведь пошла туда ради меня.

— А я позволила залезть к себе в голову и всех подставила! — с горечью выпалила долго молчавшая Стелла.

— Мог бы сказать, что на самом деле всё из-за меня: это я не успел подстраховать Рега. Но что толку? — Сириус решил прекратить бессмысленное самобичевание, хотя тоже чувствовал себя весьма неуютно: так близки к краху они ещё не были. — Надо двигаться дальше.

— Вот, это-то как раз меня и смущает, — вернулся к прерванному разговору Винсент. — То, чем вы занимаетесь... Амулеты, Портал — вы же осознаёте, что это небезопасно и, более того, незаконно?

— Зато меня, наверное, весьма законно упекли в Азкабан... — Винсент был прав, но отступать от задуманного Сириус не собирался. — И неужели вы хотите, чтобы ваша дочь продолжала жить вот так?

Он поймал взгляд Стеллы, которая, к счастью, рядом с ним начала успокаиваться.

— Кстати, почему вы до сих пор не пошли к Дамблдору? — пожевал губу Винсент. — Он достаточно мудр, чтобы трезво оценить ситуацию, и к тому же глава Визенгамота. Он поможет тебя оправдать, и больше не придётся прятаться.

— Ну вот Виктор — член Визенгамота, и кому от этого легче? — поморщился Сириус. — А к Дамблдору никакого доверия нет. Где были его мудрость и справедливость, когда меня приговорили без суда? И он тоже собирает амулеты. Не знаю, какая у Дамблдора роль во всём этом балагане, но он последний, к кому бы я обратился за помощью, — категорично заявил он.

— Н-да, он ведь спрашивал у меня насчёт амулета, — вспомнил Винсент, потирая лоб. — Наверное, ты прав.

— Вот и получается, что единственный шанс нам всем вернуться к нормальной жизни — попытаться изменить прошлое, — высказал Регулус вертевшуюся у Сириуса на языке фразу.

— И не забывай о Джеймсе и Лили, — вставила Стелла. — Мы не можем упустить даже малейшую возможность их спасти.
Винсент нахмурился и неодобрительно покачал головой, но тут же понимающе вздохнул:

— Эх, дети... Трудно же вам придётся. Могу я чем-то помочь?

— Просто веди себя естественно, чтобы ни у кого не закралось подозрений, — напутствовала Стелла.

— И надеюсь, ты хорошо владеешь окклюменцией, дядя, — добавила Эвелин.

Они проговорили ещё пару часов, обсудив крестражи, Волдеморта, Гарри, пророчество, видения Сириуса и угрозу, исходящую от неизвестного могущественного волшебника, который мог в любой момент перейти к активным действиям. К разговору присоединились Ремус и Анна, с которыми Сириус связался по сквозному зеркалу.

Уже собираясь уходить, Винсент подозвал Сириуса, чтобы сказать пару слов лично:

— Положение у вас шаткое, отрицать это глупо. Знаю, Стелла никогда от тебя не откажется, что бы ни случилось. Я и не прошу: это её выбор. Но пообещай, что в любом случае её защитишь.

— Не сомневайтесь. Она для меня всё, — коротко и просто ответил Сириус.

Винсент удовлетворённо улыбнулся, но тут же обеспокоенно продолжил:

— Теперь я несу ответственность и за Эвелин. Регулуса я совсем не знаю, но он твой брат, и если ты ему доверяешь...

— Абсолютно в нём уверен, — поручился за брата Сириус. — Эвелин ничего не угрожает... кроме разве что её отца, — всё-таки не сдержался он.

Однако Винсент отреагировал спокойно:

— Да, с Виктором сложно. Стелла попросила меня не распространяться при Эвелин о том, насколько он был зол, когда увидел в Омуте их с Регулусом, но ты ведь понимаешь, он не одобрит их отношений, сколько ни меняй прошлое.

— Подумаем об этом позже, — рассудил Сириус. — Всё равно сейчас мистер Уайтс снова ни о чём не догадывается... — он на секунду замолк и с чувством пожал руку Винсента. — Спасибо за то, что для нас сделали.

— Удачи, — похлопал его по плечу тот и вдруг серьёзно добавил: — Ты никогда не сдашься, я знаю.

* * *
Лишь оставшись с Сириусом наедине, Стелла позволила себе дать волю чувствам и долго проплакала у него на плече. Сириус понимал, что ей просто необходимо сбросить накопившееся за этот безумный день колоссальное напряжение, поэтому не останавливал, а только бережно прижимал к себе и успокаивающе гладил по волосам. Как же он желал оградить Стеллу от таких мук, но вместо этого был вынужден целыми днями торчать в убежище, будто в норе, и никак не мог повлиять на происходящее, отпуская Стеллу во враждебный мир, где она всё время рисковала оказаться под ударом. Как сегодня, когда родной дядя заставил её пройти через жестокую моральную пытку и впереди маячили только пустота и мрак.

Хотелось, чтобы суровая реальность, в которой каждый новый день превращался в испытание, поскорее переменилась. Хотелось, наконец, ощутить уверенность и не думать с содроганием о том, что принесёт следующий рассвет. Но слишком много случайностей и неизвестных переменных, от которых они зависели, не позволяли в полной мере распоряжаться собственной судьбой, и оставалось только медленно и монотонно пытаться приблизить желанный финал, не теряя надежды и внутренней силы.

Наконец, Стелла подняла покрасневшие от слёз глаза и так посмотрела на Сириуса, словно он мог исчезнуть в любой момент:

— Он хотел, чтобы я возненавидела тебя. Чтобы смотрела, как с тобой расправляются, и ничего не чувствовала... Или даже радовалась... И я не подозревала бы, в чём подвох, думала бы, что так и должно быть. Забвение... Как это страшно... — её голос сорвался на плачущий шёпот.

— Но этого же не случилось, милая, — Сириус прижал ладонь к её щеке. — Посмотри на меня. Я здесь, рядом. Сегодня твой отец подарил нам ещё один шанс, и это знак судьбы. Ещё ничего не потеряно. Мы обязательно всё преодолеем. Вместе.

— Прости, я должна держаться, — Стелла огорчённо спрятала глаза, но едва заметно улыбнулась уголками губ, чувствуя его безграничную любовь. — Ведь я знаю, как ты боишься за меня, как у тебя болит сердце каждый раз, когда я ухожу из дома.

Стелла всегда тонко распознавала его душевное состояние, и порой, как сейчас, Сириус жалел, что это так: их тесная эмоциональная связь только добавляла ей лишних переживаний.

— Ты же у меня сильная, — проникновенно сказал он. — Завтра тебе станет лучше, уверен. А за меня не волнуйся. Мне главное — даже если ты далеко, чувствовать, что твоя душа спокойна, насколько это возможно в нашем случае. Но однажды всё изменится, вот увидишь.

Вдруг Стелла снова вскинула голову и остановила на нём странный зачарованный взгляд:

— Не хотела говорить, но... Недавно мне приснился наш сын. Так похож на тебя. Ты ведёшь его за руку, вы идёте мне навстречу и улыбаетесь. И у меня так тепло на душе. Нет ни боли, ни страха, ни тревоги. Только любовь и счастье. Я ощутила всё, как наяву... Они забирают нашу жизнь, Сириус, — губы задрожали, и она вновь заплакала.

— Иди сюда, родная... — растроганно прошептал он, прижимая её к груди, словно сокровище. — Я сделаю всё, чтобы твой сон сбылся, слышишь?

Увы, он не мог ничего обещать наверняка, но всем сердцем хотел исполнить её мечты.

— Ну вот, опять я... Только тебя нервирую, — отстранилась Стелла и со злостью на себя мотнула головой.

— Тебе надо расслабиться, — Сириус приблизился вплотную, ощущая её горячее дыхание, и трепетно провёл пальцами по её губам.

Стелла понимающе улыбнулась, прикрыла глаза и сосредоточилась только на его прикосновениях и поцелуях.

* * *
Крайне неохотно расставшись с Регулусом, Эвелин усилием воли заставила себя вернуться домой. Дядя несколько раз заверил, что отец действительно ничего не помнит из утренних событий и, главное, личность того, кто взломал ящик с бумагами, но сердце саднило от навязчивой страшной мысли: стоит ей оставить Регулуса, и она больше его не увидит. Она понимала, что просто накручивает себя под впечатлением от случившегося со Стеллой, но пока не могла избавиться от этого тягостного наваждения, и назойливые раздумья о едва уничтожившем все надежды провале никак не желали убираться восвояси. Разделавшись с племянницей, отец, разумеется, принялся бы за Эвелин и с особым цинизмом вытравил бы Регулуса из самого основания её памяти. И, скорее всего, она даже понять ничего не успела бы. Сегодня удача была на их стороне, но кто знает, что ждёт в дальнейшем...

Так, хватит. Нельзя углубляться в дебри собственных переживаний и позволить страху глубоко проникнуть в душу, иначе можно начать пугаться каждого шороха, любого слова и взгляда. И тогда она точно не сможет обуздать эмоции и вести себя, не привлекая ненужного внимания окружающих. Надо брать пример со Стеллы. Сегодня ей явно было чудовищно плохо, но она всё держала внутри и выглядела лишь слегка уставшей. Увы, Эвелин пока только мечтала о таком самообладании. Её давно снабдили особым зельем для подавления нежелательных эмоций, которым пользовалась и Стелла, но нервы всё равно были накалены до предела. Слишком быстро она оказалась вовлечена в водоворот постоянно меняющихся событий, требующих огромной выдержки и умения подстраиваться. И если в кратчайшие сроки не научиться владеть собой, под угрозой окажется не только она сама, но и все остальные. И в первую очередь Регулус...

Эвелин приоткрыла дверь и несмело заглянула в гостиную. Отец сидел за столом спиной к двери и читал газету.

— Да, домой ты явно не торопишься, — не оборачиваясь, проворчал он. — Уже почти полночь. Опять засиделась у Стеллы?

— Да, мы что-то заболтались и забыли о времени, — беззаботно ответила Эвелин.

Напряжение чуть ослабло: если бы он помнил хоть каплю из того, что было утром, разговор сразу принял бы совсем другой оборот.

— Эх, не доведёт тебя до добра эта девчонка, — следующая фраза снова заставила сердце боязливо сжаться.

Эвелин не стала подходить и сделала вид, будто ищет что-то в шкафу, который стоял слева от двери:

— Пап, мы вообще-то говорим о твоей племяннице, а не какой-то там незнакомке с улицы.

— И именно поэтому я всё о ней знаю, — устало произнёс отец, не отрываясь от газеты.

Тело свела нервная судорога, хотя это «всё» означало, конечно, не то, чего так страшилась Эвелин.

— По-моему ты слишком строг к Стелле, — пробормотала она, желая лишь поскорее сбежать в свою комнату и почувствовать себя в безопасности.

— Надеюсь, ты понимаешь, что она далеко не лучший образец для подражания.

Отец явно собирался пуститься в нравоучения с обязательными оскорблениями семьи Блэков, которые с недавних пор больно ранили сердце Эвелин, но на выручку пришла мама, вошедшая в гостиную со стеклянным пузырьком в руках:

— Виктор, выпей, пожалуйста, зелье, что я приготовила, и ложись спать.

Она ободряюще подмигнула дочери и негромко продолжила — так, чтобы отец не услышал:

— А я, наоборот, рада, что вы со Стеллой помирились. Не сердись, если папа ворчит: он сегодня неважно себя чувствует. С утра ходил в Министерство по каким-то срочным делам, — на этой фразе у Эвелин невольно перехватило дыхание, — а вернулся угрюмым и с головной болью. Мне кажется, на него сильно действует эта ситуация с документами и переполох в Министерстве, о котором он не имеет права толком рассказать даже нам.

Мама глубоко вздохнула и замолкла, а Эвелин понимающе кивнула, надеясь, что на лице не отражается ничего, кроме сочувствия. Тем временем отец нехотя отложил газету, встал из-за стола, укоризненно взглянув на дочь, но больше ничего не сказал, взял у мамы склянку с зельем и направился к двери. Пользуясь моментом, Эвелин пожелала родителям спокойной ночи и чуть ли не бегом поднялась к себе. Сердце так и норовило выскочить из груди.