Глава 28. Переворот

Следующие два месяца жизнь в магической Британии ознаменовалась многочисленными нападениями на отряды Армии Света и диверсиями. То, когда Армия Света устраивала рейд по проверке волшебников на лояльность, как бы из ниоткуда начинали сыпаться заклятия, и бойцам приходилось отступать, часто побросав арестованных; то на крышу здания полиции нравов уселся дракон, подпалил кровлю и деревья вокруг, провалился лапами внутрь, задел нескольких сотрудников. Пока его вынимали, оказалось, что удалось сбежать некоторым заключенным.в помещениях аврората и министерства то и дело по необъяснимым причинам возникало возгорание.
Армия Света отчаянно искала злоумышленников, а между тем их действия становились день ото дня серьезнее. Были найдены мертвыми два заместителя главы аврората, начальник комиссии при полиции нравов и несколько её членов, в том числе небезызвестный читателям мистер Водроуб, два комиссара Армии света. Стену полиции нравов дважды сносило взрывом – по чистой случайности обходилось без жертв. Наконец, на первого советника министра, когда он в сопровождении охраны покидал место службы, было совершено нападение неустановленной группы лиц, в результате которого и советник, и охрана были убиты.
Министр не бушевал от ярости, как полагали многие. Его фанатизм лишь раскалялся, как железо на огне; он все тверже и неумолимее шагал к цели, которую поставил перед собой. Глава аврората был отправлен в Азкабан, его заместители – в лагерь, как не справляющиеся с работой и заподозренные в измене. Глава полиции нравов не знал, чего боится больше: смерти от руки террористов или приказа об аресте. Глава отдела пропаганды слег: его мучил недуг, природу которого не мог определить ни один целитель в Мунго.
По радио предупреждали об опасности: террористы, изменники могут находиться среди мирных волшебников, маскироваться под них, вовлекать их в свои преступления. Радио призывало не доверять никому. По приходе на работу каждый подлежал обыску. Солдаты Армии Света получили разрешение применять силу при каждом из обысков и досмотров – для профилактики.

- Проходите, дорогой друг! Присаживайтесь!
Старенький француз, щурясь сквозь пенсне, втянув голову в плечи, обвел глазами светлый кабинет главы отдела пропаганды. Персиваль Уизли по состоянию здоровья неделю назад вышел в отставку, его исполняющим обязанности назначили Примуса Бейхемота, и тот, воспользовавшись случаем, выписал к себе в помощники верного и безопасного человека – прежнего коллегу по Хогвартсу.
Бейхемот сидел в глубоком кожаном кресле, как и прежде, румяный и довольный.
- Сейчас вам принесут кофе и гренок с сыром. Я же помню, вы любите.
- О, вы так добры, - француз стал смешнее от смущенной улыбки. – Я уже забыл их вкус. В Хогвартсе нас кормят без излишеств. Преподавателям еще дают по сосиске в день к прочему, но что есть сосиска, мой друг? А студентов держат на хлебе и каше. Бедняжки, они совсем исхудали.
- Вы оттуда выбрались, вот и славно, - Бейхемот кашлянул. – То есть я хотел сказать, правильно, что студентов отучают от излишеств, но у вас есть возможность улучшить рацион и заодно принести государству побольше пользы, чем вы могли бы, продолжая вдалбливать знания в чугунные головы. Вы в курсе, чем занимается отдел пропаганды?
- Я так понимаю, месье... Объясняют, что есть хорошо и что есть плохо? Или нет?
- Да, именно. А что хорошо и что есть плохо, решает министр Кейдж. Если сегодня что-то считалось хорошим, а завтра министр объявит это плохим, мы должны немедленно втолковать населению, что оно именно плохо. Да так втолковать, чтобы никто не сомневался. Понимаете?
- Хм, вполне доходчиво... Значит, что я должен буду именно делать?
- Вы будете рассылать задания составителям текстов пропагандистских брошюр, лекторам при министерстве и дружине Света в наш родной Хогвартс. Проверять готовые тексты. Главное - уметь читать между строк, улавливать, чего хочет власть. Министр не всегда говорит прямо, но он всегда откровенен. Вы понимаете, о чем я?
- Полагаю, да! Я одно время был литературоведом, так что, надеюсь, между строк читать могу. Да, мсье, я верно понял, что министр хочет иметь сведения их Хогвартса не только от Уиннергейта?
- Вам уже и об этом известно? Вы подаете надежды, мой друг! Именно этого и хочет министр. Вы будете при мне, сведения лично предоставлять, разумеется, не сможете, а выход из Хогвартса запрещен, так что задачка нелегкая. Подумайте, кого привлечь. Можно поработать с ленами Дружины света- они иногда отправляются на побывку домой. С членами министерского отряда: им иногда разрешают видеться с родственниками. в общем, нам нужны агенты.
- Что ж, я так думаю, согласие как-то облегчило бы мое положение, а отказ, конечно, чреват осложнениями? Так что же я теряю? Я согласен, мистер Бейхемот.
Бейхемот улыбнулся так, что казалось: он сейчас заурчит, как объевшийся сметаной кот.
- Террористы, мой друг. Да, вот с этой неприятности придется вам начать свою карьеру. Среди них, полагаю, немало сбежавших школьников. Агенты в Хогвартсе могли бы помочь в розыске.
- Месье, это правда непростая задача... Они именно что сбежали...У нас сейчас несколько старшекурсников и малыши...
- Не может быть, чтобы никто, вовсе никто из оставшихся не был дорог тем, кто сейчас прячется по лесам. Итак, мое первое вам задание: распространите слух, что наиболее неблагонадежных школьников, как не подлежавших исправлению и негодных для дальнейшего обучения в Хогвартсе, переведут в трудовую школу при лагере. Сделайте так, чтобы об этом узнало как можно большее число людей, но только чтобы это не было официальной новостью.
«Прекрасно! Этот француз в меру сообразителен, к тому же очень трясется за свое благополучие. То, что нужно старине Примусу. Дезэссар мечтает о спокойной вольной старости, он очень устал, а новые условия в Хогвартсе могли вскоре убить его. Вот уж кто мог бы продаться за чечевичную похлебку - и именно за нее продался! А попробуй, рыбка моя французская, лягушатник разлюбезный, соскочи с крючка. Я-то читал ту копию твоего дела, которая не в аврорате хранится, а в более секретных местах. Шпионил, мой милый, неудачно, однако же и этого довольно... И чуть ты дернешься - выложу компромат. И отправишься в трудовой лагерь, как миленький - спасибо, если только туда».

Начало декабря выдалось ясным и малоснежным; если бы не солнце, очень низко висевшее над землей, да не крепкие морозцы, можно было бы подумать, что наступает весна, а не зима.
В ширившемся лагере партизан – они успели несколько раз сменить местоположение – ближе к полудню кипела работа. На поляне тренировался отряд боевиков. Он несколько поредел в последнее время, хотя и появилось несколько новых лиц. Схватки с Армией Света происходили не без потерь.
У палатки, стоящей по центру, сидели на поваленном бревне Альбус и Скорпиус. Оба склонились над пергаментом, расчерченным прямоугольниками и стрелками. Малфой водил над бумагой карандашом.
- Так, смотри, вот тут поставят сцену. По такому контуру, скорее всего, оцепят. Важно избежать жертв среди мирного населения. Кстати, есть информация, что Кейдж не ограничится магическими средствами защиты. Он стал набирать наемников из магглов, накладывая на них Империо, и каким-то образом обзавелся маггловской техникой. То есть наша сила удара…
А в это время поодаль несколько девушек под руководством Паулины – в их числе были Роза и Лили – готовили на всех обед. Лили ковырялась с картофелиной, стараясь не глядеть на валявшуюся в стороне шкуру убиенного утром зайца. Скорпиус пообещал девушке заячью муфточку, но и это её успокоило мало. Должно быть, чтобы поднять себе настроение, Лили затянула песню из тех, которым когда-то её учил дядя Рон:
- Ясно заря улыбалась
Блеску мерцающих струй,
Парня вели молодого
На роковой Поцелуй.
Милый, за что, милый, за что,
Чем же ты так провинился?
Разве что тем, разве что тем,
Что не в такую влюбился.
Роза, услышав мотив, напоминающий об отце, болезненно прищурила глаза, словно не давая слезам закапать. Дрожащим голосом присоединилась:
- Был хаффлпаффец веселый,
Горя-заботы не знал,
Да увидал слизеринку,
Глянул и тут же пропал.
Девчонки, кроме Паулины, весело подхватили припев. А она чинилась: несмотря на статус подруги главы лагеря, она стеснялась остальных девушек, чувствовала себя ниже их, что временами даже флегматичного Альбуса злило.
- Сколько поклонников ярких,
Ни одного не затмить,
Сколько ей дарят подарков –
Столько ему не купить.
Золотистый голос Лили переливчато струился:
- А собралась она замуж,
Понял – ему не житье,
Чтоб никому не досталась,
Кинул Авадой в нее.
И тут Паулина, сама испугавшись, жалобно вступила:
- Милый, за что, милый, за что,
Чем же я так провинилась?
Разве что тем, разве что тем,
Что не в тебя я влюбилась.
Альбус и Скорпиус переглянулись, улыбаясь. Девчонки аплодировали Паулине, причем громче всех отбивала ладоши Лили, которая, казалось ,её еще недавно терпеть не могла. И тут со стороны лагеря, противоположной той, где проходили тренировки, раздался громкий свист.
Мгновенно тренировка остановилась, костерок под котлом потух, а котел покрылся крышкой и уменьшился, палатки свернулись. Пять минут спустя поляна и заросли вокруг нее, такие оживленные ,опустели, будто и не спутала здесь нога человека.

Часть площади огородили барьером, поставили сцену с трибуной. Вокруг сновали люди в черных, серых, болотно-зеленых коротких мантиях. Собравшимся резало глаз непривычное зрелище: маггловские бронированные автомобили, солдаты в бронежилетах, с автоматами. Город готовился к встрече министерского кортежа, зевак заворачивали за полкилометра от места приготовлений. Когда прибыл Кейдж в сопровождении телохранителей, ему навстречу кинулись начальник охраны, глава местной полиции нравов и командир взвода Армии Света, недавно пополненной маггловскими солдатами-наемниками. Осмотрев площадь, охранники министра пригласили его за сцену, на которую он должен будет подняться для обращения буквально через полчаса. Толпа теснилась за кольцом ограждения, ожидая, когда разрешат подойти ближе.
Неожиданно несколько фигур из передних рядов синхронно выхватили из рукавов палочки, взмахнули ими, и периферийный кордон пал. Около двух десятков, парни и девушки, рассыпались по площади, на ходу бросая взрывные заклятия в огороженную часть площади. В ответ стремительно посыпались заклинания, раздались автоматные очереди. Нападавшие левитировали несколько машин, используя их в качестве укрытия. Однако, среди террористов уже были жертвы: проклятия и автоматные очереди не прошли даром.
Внезапно появился невысокий светловолосый парнишка в окружении товарищей, направивших на него щитовые чары, не давая министерским служащим возможности его поразить. Тот же, глубоко сосредоточившись, читал магические формулы. Земля под ногами задрожала, и тут Скорпиус (а это, разумеется, был он) топнул, одновременно завершив заклинание на высокой ноте, и асфальт под ним треснул, разойдясь во все стороны. Трещина, быстро расползалась, министерские срывались в нее. Заграждения рушились. Завершилось все мощным подземным взрывом, от которого по цепи загорелось и взорвалось несколько машин. Скорпиус продолжил читать заклинание. Из пробитых заклинанием трещин в земле поднялись валуны и по мановению его палочки обрушились на защитников министра.
В то же самое время, не давая опомниться, Альбус Поттер, находясь позади своих товарищей, шептал что-то, и когда Скорпиус направил камнепад в сторону военных, выпустил заклинание, свистнувшее в небо пылающей огненной кометой. Разорвавшись в небе на дюжину осколков, огненный шквал ударил сверху, вздымая пламя, испепеляя полицейских, авроров, армейцев. Хотя оборона была явно пробита, сопротивление еще держалось; уцелевшие, преимущественно из числа личной охраны министра, начали отстреливаться убивающими проклятиями. Скорпиус командовал отступление, прикрывая товарищей периодическими контратаками, и наконец, ушел вслед за остальными. Нападавшие аппарировали, потеряв троих убитыми; один был тяжело ранен. К моменту их отступления министр магии Максимус Кейдж уже успел аппарировать на соседнюю улицу, как и было предусмотрено протоколом безопасности.
…Зимний колючий ветер натащил облака, и посыпавшаяся крупка спешно прикрывала вывороченный, дымящийся асфальт, таяла в лужах крови, ткала саван изуродованным телам. Радио в ужасе молчало. Волшебники, боясь наткнуться на бойцов Армии Света, не выходили на улицы.

После теракта в министерстве всех охватил ужас. Никто не знал, на кого первого обратится гнев министра. Все догадывались, что такое покушение - признак скорых арестов, и теперь никто из чиновников не осмеливался даже заговорить с другим - что, если кто-то заметит, и это будет истолковано как попытка заговора? Новый глава аврората, как говорится, точил нож.
А вот далее, события приняли совершенно неожиданный оборот. Максимус Кейдж, придя в офис, получил от секретаря письмо, отправленное буквально полчаса назад. В письме значилось: "Загляните в почтовый ящик такой-то на улице такой-то, чтобы узнать все о своих подчиненных. Аппарировав, министр велел охране проверить подозрительное место, и со всеми предосторожностями открыл подозрительный ящик. Внутри не было ничего, кроме толстых бумажных конвертов. Развернув их, министр долго не мог прийти в себя - в тексте содержался компромат практически на каждого чиновника, полицейского, военного, аврора. Чуть ли не все они были коррупционерами, половина втайне сочувствовала террористам и пятой колонне.! Как можно было строить новый мир с такими людьми? Нужно было перетряхнуть всю верхушку. Но с кого начать?..
...Утренняя речь министра подтвердила худшие опасения каждого. Долгое выступление о "раковой опухоли, давшей метастазы по всему организму нашей страны" заставило трястись: никто не мог знать, не запишут ли его в раковые клетки. Паника еще больше усилилась, когда чиновники стали получать совами конверты с компроматом на себя - это значило, что то ли их недоброжелатели, то ли министр, то ли кто-то третий дает понять, что именно им не пережить следующего вала репрессий.
Примус Бейхемот, заметно волнуясь, о чем-то шептался то с одним, то с другим, долгими вечерами перескакивая от одного порога к другому, к концу следующего дня промокнув до нитки под ледяным дождем - все камины были под наблюдением, и никто не был самоубийцей, чтобы рискнуть говорить о чем-то через каминную сеть.
Вечером, в своем особнячке, Бейхемот предпринял, однако, необъяснимые действия. Оделся он странно, одновременно в костюм-тройку с бабочкой, цилиндр, но при этом нацепил ожерелье из зубов, маску-череп, взял в руки связку зловещих на вид кукол. Спустившись в подвал, он оказался в странной комнате, где пол и стены были изрисованы будто бы разноцветными детскими мелками, только вот уж очень неприятное впечатление оставляли рисунки. Над камином в центре висела большая, жутковатая маска, оскаленная в гримасе, вокруг нее видели маски поменьше. Бейхемот принялся бормотать слова на непонятном, чужом языке, ударяя в бубен, и не отрываясь глядел на пламя камина. Наконец, схватив курицу из клетки, стоявшей в углу, он перерезал ей горло ножом и окропил кровью камин. Дым, поднимавшийся от камина, принял пурпурный оттенок, и тут маски вуду, кажется, ожили - глаза их засветились голодным огнем, а рты словно радостно оскалились в ожидании пищи.
- Друзья мои! - воскликнул Бейхемот. - Трудные времена я переживаю! Но у меня появилась прекрасная возможность! Министр готовится к репрессиям! Все напуганы! Я прошу вас, друзья, о сделке!
Глаза большой маски вспыхнули ярче.
- Убейте главного аврора и троих его подчиненных! Сведите их в постель! Заставьте замолчать Шафика и Берка, когда я буду говорить свою речь! И помогите расправиться с охраной министра! О да, я прошу многого! Поэтому я обещаю великую награду! Когда я добьюсь своего, когда власть будет в моих руках, я обещаю вам - любое, неограниченное количество душ взамен! Я открою вам путь, и вы сможете выпить до дна любого жителя Британии! Поверьте, у меня будет такая возможность!
Видя, как плотоядно оскалились маски, Бейхемот решительно взял заточенную острую кость, уколол свой безымянный палец, и капнул крови в рот центральной маски. Сразу же стали твориться жуткие вещи - раздался оглушающий свист, перемешанный с хохотом, тень Бейхемота, отбрасываемая огнем камина, пылавшего теперь темно-фиолетовым пламенем, разделилась на деяток теней, закруживших по комнате. Тени, ожив, принимали чудовищные, странные формы, выкарабкиваясь по лестнице, из окна подвальчика. Наконец, каминное пламя резко потухло, и вместе с ним словно омертвели маски. Бейхемот, с трудом переставляя ноги, поплелся наверх. Сил практически не оставалось.

А меж тем лагерь повстанцев несколько дней лихорадочно перемещался по Британии, не оставаясь на одном месте дольше шести часов. Наконец они осели в том месте, откуда и начались их странствия – в болотах Дербишира.
Снег покрывал трясины, маскируя опасные места – легко попасть в ловушку. Топи изредка глухо вздыхали, но уже замирали, и шел от них тяжелый дух гибели. По ночам Альбус иногда забавы ради пытался связаться с людьми, утонувшими здесь, а по утрам, бывало, долго спал. И вот однажды его, блаженно дремавшего, разбудила Паулина.
- Ал, вставай! Вставай скорее, милый, тебя очень ждут!
Дрема мгновенно слетела.
- Нападение?
Но лицо Паулины было спокойно, хоть и притаилась в глазах растерянность и ожидание, как у недавно принесенного с улицы зверька, который еще не знает, оставят ли его.
- Нет, совсем наоборот. К тебе… гости.
И тут до юноши долетел голос Розы, о чем-то ворковавший с… Сомнений быть не могло, ей отвечала тетя Гермиона. А если здесь тетя Гермиона – значит?
Задыхаясь, Альбус вскочил, спешно оделся и бросился к выходу. Но его опередили. Откинув матерчатую дверь, в палатку вошел отец.
Несколько минут они стояли и просто смотрели друг на друга: отец – бледный, с новой болезненной нотой в глазах, с опущенными плечами, и сын – одновременно похудевший и заматеревший, с прищуром и повадками человека, привыкшего к боям, с явственной щетиной ,в застиранном свитере, но уверенный теперь и в своей жизни, и в своей силе. Они молчали – и вот Альбус сжал веки, поник головой и встал перед отцом на колени.
Гари поднял сына, прижал к груди, поцеловал в макушку и никак не мог выпустить. Паулина, закрыв лицо руками, опустилась на топчан за тканой перегородкой и несколько раз протяжно и глубоко всхлипнула. У порога палатки столпились, не решаясь зайти, Гермиона с Розой, Лили, Скорпиус и Астория, но Гарри и Альбус ни на кого не обращали внимания.
- Папа, – Лили наскучило ждать, она подошла к отцу и как-то умудрилась прицепиться, положив ему голову на плечо. – Ал тебя уже с Паулиной познакомил?
У Гарри немного вытянулось лицо.
- Нет. А это кто?
Лили оглядела палатку.
- Прячется где-то. Стесняется. А, вон она, - нырнув за перегородку, она чуть не силой вытянула Паулину и поставила перед всеми. – Папа, это…
- Это моя невеста, - откликнулся Альбус, наконец подняв голову.
Вечером партизаны грелись у костров; Гарри с сыном, дочерью и Паулиной, Астория со Скорпиусом, Гермиона и Роза собрались у одного. Лили снова напевала что-то, Астория шутливо посоветовала ей, когда закончится война, стать певицей, девчонка весело ответила, что непременно так сделает.
- Гарри, а давно ли мы так с тобой сидели? – Гермиона подбросила в огонь пару шишек. – И с Роном, - добавила она севшим голосом.
- Они сидели, а я в Хогвартсе торчала, - пожаловалась сыну Астория. – Никто тогда не догадался сбежать. Вот дураки мы были, правда?
- Зато молодые, - вздохнул Гарри. – А сейчас, поглядите-ка: дети наши выросли. Уже вместо нас воюют.
- Да, вот недавно пару терактов организовали, - проронил Альбус. Гарри фыркнул в рукав.

Перед широким заседанием министерства чиновники рассаживались, не дыша. Кто был смертельно бледен, кто, наоборот, раскраснелся, кто-то ежеминутно вытирал лицо платком. Сегодня Кейдж должен был зачитать список тех, кому в скором времени суждено отправиться в подвалы концлагеря.
В торжественной белой мантии он вышел к трибуне и не заговорил – зашипел, то и дело срываясь на крик, так что собравшиеся цепенели:
- В то время, как мы, сражаясь с внутренним врагом, неустанно трудимся, созидая великое будущее для новых, грядущих поколений, некоторые позволяют себе жить ради личного обогащения, воруя у будущих поколений, у завтрашних детей! Объедая их, лишая шанса на завтрашний день. Если мы не избавимся от метастаз в наших рядах, обществу отдачи, справедливости не суж....
И вдруг привычную гробовую тишину разорвал голос Бейхемота, вскочившего с места и заголосившего фальцетом:
- Братцы, да что же это творится, а? Что это мы как бараны, братцы? Нас тут стоит целая толпа, и один мясник с ножом нас режет, как захочет? Самим-то не позорно на себя смотреть, а? Что, всем так страшно? Так перережет этот маньяк по одному, ежели так будем трястись и дальше! - голос его сорвался совсем уж на визг, чиновники затаили дыхание от ужаса.
Кейдж впился пальцами в трибуну, затрясся от ярости:
- Ты что, шут, ополоумел? Измену мне устроить решил, подлец? Охрана, уничтожить его, немедленно!
Министр махнул рукой кордону, но случилось нечто еще более странное - часть охранников схватилась за горло, словно их душит, и забилась в мучительной судороге, а некоторые вместо того, чтобы убить смутьяна на месте, выпустили оглушающие в своих товарищей. Кто-то из чиновников, не выдержав, запустил оглушающее в охрану, и тут со всех спало оцепенение, сменившись безумной, лихорадочной деятельностью - озверевшие от животного страха собравшиеся обрушили шквал заклинаний, оттеснив министра с группой телохранителей в угол. Кейдж было рванулся к выходу, но кто-то, выкрикнув: "Экспульсо!", завалил вход. Министр, взмахнув палочкой, выпустил мощное заклятие взрыва, убив нескольких, но тут же был сражен бурей оглушающих, ударных, огненных и рубящих проклятий, направленных дюжиной палочек. Все безумие не продлилось и двух минут. Когда тяжело дышашие люди пришли в себя, разоренный, разбитый в клочья зал, с потрескавшимися стенами, упавшими люстрами и колоннами был заволочен пеленой дыма, личная охрана министра и десятка два чиновников были мертвы, а от самого министра осталась лишь куча пепла и костей да обгоревшая фуражка с куском мантии. Так пришел конец Максимусу Кейджу, самому всесильному и жесткому министру магии в истории Англии.