Глава 17. Эмилия

В главе использованы образы и сюжеты фанфика "Темный Лорд" (автор Korell). Согласие автора получено.

Практикантка влезла на стремянку, чтобы достать до верхних полок. Метелочка ловко летает в округло-тонких темных руках, смуглые изящные икры чуть подрагивают, под узлом смоляных волос – влажная ложбинка. Он не видит её лица, но мог бы поклясться, что пушок на румяных щеках и над верхней, характерно изогнутой губкой – тоже влажный. Вон встала на носочки. Голубые босоножки, сброшенные, валяются на полу.
Практикантку очень хочется. Но нельзя. Она же дочка Энтони Гольдштейна, а тот за нее шею свернет. Или, что вернее, засудит. К тому же Захария Смит, как честный человек, не трогает дочек старых знакомых.
Вообще не до блажи сейчас. С апреля, с тех самых пор, как погиб несчастный идиот Уизли, Захрри нет покоя. Он постоянно ощущает слежку, чужое присутствие, чужое наблюдение. Доказать ничем не может, но обостренный инстинкт самосохранения велит бросать архив, семью и дедов капитал в Гринготсе да и исчезнуть где-нибудь в Аргентине – так, чтобы с концами. Но страх перед переменами и лень удерживают на месте.
Совсем не того хотел Захария, не о том мечтал. По совести говоря, десять лет назад он не мечтал ни о чем, был совершенно доволен жизнью. Недавно выгодно женился, ждал наследника от супруги наследства от деда – крепкого и энергичного старика, сколотившего состояние на перекупке сырья для волшебных палочек. Немного огорчало, что наследство придется делить с кузинами Алисой и Берилл, но уж тут ничего не поделаешь. Честному человеку прилично любить сестер.
Первый червячок искушения начал грызть, когда Берилл погибла при взрыве во «Флориш и Блоттс». Дед сильно сдал после этого: нежная, домашняя Берилл была его любимицей. С тяжелым сердцем переписал завещание: отныне наследство делилось на две равных доли между Захарией и Алисой. Тогда-то и присосалась к сердцу досада: на пути к полному наследованию стоит лишь единственная кузина, не будь её – можно было бы получить все… Мысль вынашивалась много дней и наконец оформилась: Алису нужно убрать.
Она после гибели сестры стала пить, и Захария надеялся сперва чего-нибудь подсыпать в огневиски. Подумав, однако, рассудил, что две смерти, произошедшие практически одна за другой в одном семействе, весьма подозрительны. Да и дед – сколько он еще проживет? Даже подавленный несчастьем, старик оставался в разуме и в силах.
Захария, как честный человек, долго боролся с собой. Но жаль, если часть наследства будет промотана буйной пьяницей Алисой – в самом деле, жаль. Можно было потратить на благотворительность хотя бы.
У него не зря была под рукой картотека всех преступников и темных магов – что, в общем, одно и то же. Он нашел, к кому обратиться с просьбой повлиять на волю Алисы, заставить её убить деда. Пьянчужка-кузина оказалась в Азкабане, дед – в могиле, дедовы денежки – в кошельке единственного оставшегося наследника. Если бы знал Захария, чем ему придется платить за услугу…
Убежала домой, стуча голубыми каблучками, практикантка Ребекка Гольдштейн. Захария со вздохом собрал портфель. В форточку врывался пыльный ветер. Тянуло скорой грозой. Почему-то вспомнилось, как они вместе, втроем – он, Берилл и Алиса – втроем сидели на террасе в загородном доме деда и смотрели, как барабанил в окна шумный дождь. Пульками стукались о стекло градины. Они с Берилл вздрагивали от каждого удара грома, а Алиса рассказывала какие-то ужасы про шаровую молнию. Дом Захария продал, как в права вступил, почему-то не мог на террасу заходить.
Едва он шагнул за порог аврората, как ощутил приставленную к боку палочку.
- Мистер Захария Смит? Аврорат, отел расследований. Вам придется пойти с нами.
Захария всхрапнул и обмяк. Палочка выпала из рук. Захотелось домой.

Арестованный, чуть не скуля, съежился, насколько позволяло его грузное тело. Обрюзг сразу, постарел. Чует, что расправа близко.
Наблюдение за ним вели с апреля. Установили, что брал взятки. Заметили несколько раз в контактах с подозрительными лицами. Один даже внешность не маскировал. Пробили по приметам – оказался Реджинальд Селвин. Посде этого решили брать.
- Мистер Смит, - Гарри говорил сухо и строго. – Что вы делали пятого числа этого месяца на пересечении Косого и Лютного переулков в компании Реджинальда Селвина?
- Я… Я там не был… Умоляю, отпустите, я честный человек…
В его дрожащем голоске слышалось повизгивание Петтигрю. Гарри стиснул руки, подавляя прилив ярости.
- Достоверно установлено, что это были именно вы и Селвин. Поверьте, мы сможем это доказать. Что вы там делали?
Смит часто задышал, но молчал.
- Хорошо. Остаются небольшие формальности. Мы предъявим вам обвинение в получении взяток, а потом вас проводят в камеру предварительного заключения.
Щеки Захарии обвисли, как у жабы. Он поморгал и разрыдался, закрыв лицо руками.
- Не надо дел о взятках! Я вам расскажу… только не надо меня в камеру…
- Мы слушаем.
- Пять лет назад я задолжал Селвину. Тот привел меня рассчитываться к своему, как он говорил, покровителю. Этот покровитель давал поручения, а я выполнял. Там не было ничего противозаконного! Просто.. просто время от времени докладывать, кто приходит в архив и чье дело берет…
- Однажды вы рассказали о посещении Рональда Уизли, а спустя пять дней его убили. – не сдержался Гарри. Смит заломил руки:
- Я не знал! Не знал!
- Допустим. Вы знаете имя или прозвище покровителя?
- Нет, нет…
- Разумеется. А как он выглядел? Где вы обычно встречались?
- Он всякий раз менял облик. Назначал встерчи в развных местах. Опрделенной системы не было. Я лишь писал ему о чем-то важном… или от него приходило письмо без обратного адреса.
- Хорошо, - Гарри потер переносицу. – Надеюсь, вы понимаете, что единственный для вас шанс избежать длительного заключения в Азкабане – это во всем нам помогать? Организуйте встречу с этим… покровителем. Пока в качестве меры пресечения я назначаю вам домашний арест.

Молли Одри Уизли шла по летней улице, едва сдерживаясь, чтобы не засвистеть или не запеть от радости. Её приняли на работу в департамент пропаганды и агитации – именно об этом она мечтала последние два года. Внушать людям правильные чувства, очищать их помыслы, отвращать от зла – что может быть выше её призвания? Она, пожалуй, не менее поможет в борьбе с темными магами, чем авроры. Отец будет гордиться ею даже больше, чем сейчас.
Молли и сама гордилась собой: своим прилежанием, работоспособностью, умом, твердостью принципов и неизменной скромностью. Никаких ярких маггловских футболок, как у кузины Лили. Никаких фенечек и лохматой головы, как у кузины Розы. Никакой помады и крашеных ногтей, как у Люси. Неизменно – белые блузки с круглым воротничком, серые юбки до колена, черные туфли на среднем каблуке. Рыжие волосы – в гладкий узел на темени. Пусть все видят: перед ними серьезная, прогрессивная девушка, дочь своего времени.
Дорожка, которой захотелось прогуляться Молли, шла через парк, полный народу, несмотря на будний день. Сидящие на одной из скамеечек парень с девушкой окликнули, пришлось остановиться.
Ну конечно, кто еще будет так праздно шататься. Кузен Джеймс и кузина Доминик. Он в гавайской рубашке, она в джинсовой мини, и оба с баночным пивом. Маггловским. А Доминик еще и окурок только что отбросила. Прелестно.
В школе они дружили все четверо – Джеймс, Доминик, Молли и Люси – и сейчас Молли любила непутевых кузена и кузину больше, чем остальных родственников. Чувствовался в них истинно светлый, гриффиндорский дух, а незамутненную ненависть к слизеринцам и темной магии они проявляли охотно и часто. Жаль, ленились пустить свою энергию в правильном направлении, бессовестно прожигали жизнь. Молли не уставала ругать их за это, выговорила и теперь.
- Мы эту музыку слыхали, - отмахнулся Джеймс. – Присядь к нам, отдохни, Молли-Лолли.
Он хлопнул по свободному сету на скамье.
- Спасибо, я постою, - поцедила девушка. Не хватало еще, чтобы кто-то увидел, как она посиживает с двумя разгильдяями. Пусть лучше думают, что она их отчитывает.
- Уже рассылаете приглашения на свадьбу Люси? – затянулась Доминик снова. Пришлось помахать перед собой руками, рассеивая дым.
- Сегодня собирались начать. Выйдет, боюсь, меньше, чем предполагалось. Не придет тетя Гермиона и её отпрыски…
- Без них воздух чище, - прервала Доминик.
- И братец мой не придет, я надеюсь, - отозвался Джеймс. – Только слизеринских гадов не хватало на семейном празднике.
- Формально мы пришлем приглашения всей вашей семье, - суховато ответила Молли и добавила мягче. – Поверь, мне его тоже не хочется видеть. Заносчивый негодяй. Как вы с ним жили в одном доме?
- Трудно, - вздохнул Джеймс и повесил кудлатую голову. Тут же рассмеялся. – НО все позади, папаша послала меня на исправительные работы, а я послал его к драклам, и отныне я свободный человек.
- Тунеядец, - поморщилась Молли.
- Не будь занудой, - Доминик стряхнула пепел. – Да, папе достался небольшой подарок за услугу. В общем, на следующей неделе мы всей семьей мотнем в теплые края. Хочешь с нами?
- Спасибо, со следующей недели я выхожу на работу.
- Молли наскоро распрощалась и ушла. Она едва сумела сохранить самообладание. Ей только что открылось, что дядя Билл, отец Доминик, брал взятки.

Сначала Альбусу казалось, что он еще спит, но минуту спустя он понял - крики он слышит наяву, как и хлесткие звуки ударов. Опять началось. Но сей раз финал будет иным. На прошлой неделе ему наконец исполнилось семнадцать. Альбус быстро оделся, взял палочку и поспешил в комнату сестры. Все оказалось так, как он думал – мать снова лупила Лили, а та срывала голос в отчаянном крике.
- Экспеллиармус! - выкрикнул Альбус, и старый ремень отлетел в дальний угол. Джинни продолжила было наказание рукой, и тогда Альбусу пришлось окатить ее струей воды, прежде чем она успокоилась. Лили вырвалась из захвата и отползла к кровати, давясь рыданиями.
- Хватит! - заорал Альбус что было сил, - только попробуй еще раз тронуть Лили, будешь иметь дело со мной.
Мать, казалось, сама была на грани истерики - в глазах стояли слезы.
- Ну давай, напади, ударь мать! - заорала Джинни во весь голос. - Вы же меня все ненавидите, это же я во всем виновата! Давай, тебя же на твоем змеином факультете наверняка черной магии научили!
- Я тебе еще раз говорю - не трогай сестру. Почему ты не оставишь ее в покое?
- А учиться она когда будет? Или ей только гулянки интересны? Ты знаешь, что она уже спит непонятно с кем?
- А сама ты наверное первый раз после свадьбы целовалась? - поддел Альбус (отец не так давно рассказал ему о том, как развивались их отношения).
- Это другое! - рычала Джинни. - Я была старше, и там ничего не было. И вообще... неважно! Скажите спасибо папаше, которого дома не бывает! Ты спроси-ка его, где это у него командировки? Где его ночные дежурства проходят? Какая шалава его ублажает, пока я тут сижу, как курица и краснею за свою дочь перед друзьями?!
- В общем, я тебе скажу так. Я совершеннолетний и могу решать сам. Мы с Лили уходим. Подумай пока, и учти - больше ты ее не тронешь.
Альбус держал руку с палочкой перед собой, и Джинни, презрительно фыркнув, ушла из комнаты, громко хлопнув дверью. Альбус быстро подошел к сестре, поднял ее на руки и положил на кровать, произнося обезболивающее заклинание.
- Не беда, сестренка, мы со Скорпиусом выучили его, чтобы можно было безболезненно спорить с начальством. В конце концов, есть заклинания, которые и от огня защищают.
Лили сквозь слезы хихикнула.
- Почему ты не жаловалась отцу? - спросил Альбус.
- Жаловаться я не буду - это между нами. Я ей докажу, что она ничего от меня этим не добьется! Ну, и кроме того, все-таки за дело, - улыбнулась Лили.
- Так если ты знаешь, что за дело, зачем тогда…
- Как зачем, назло. Рано или поздно она поймет, что я буду жить так, как мне хочется.
- Нет уж, сестренка, хватит тебе геройствовать! Сегодня же собираем вещи, и я отправляю тебя к тете Гермионе, а сам пишу отцу.
- Ой, они и так чуть не дерутся, ты хочешь, чтобы нам разнесли дом?
- Ладно, я об этом подумаю, но все-таки давай ты пойдешь к Уизли...
- Ммм...Ал...а можно тебя попросить...
- Так, ты со мной хочешь, к Малфоям?
Лили ничего не ответила, отведя взгляд.
- Послушай, Скорпиус - мой друг и я отлично его знаю. Он не имеет сейчас ни малейшего желания иметь с кем-то близкие отношения, так что в любом...
- То есть он не любит Гэмп? - спросила Лили, недоверчиво и радостно подняв брови.
- Нет конечно, она для него вроде эксперимента.
Увидев торжествующую улыбку сестры, Альбус только вздохнул:
-Пойми, бесполезно пытаться что-то сделать, вы слишком...
- Да, да, я знаю, мы слишком разные, с разных планет, не подходим друг другу и все такое. Ал, я не тороплюсь, не волнуйся. Все равно он рано или поздно поймет, что необязательно быть похожими...
- На что он тебе сдался, когда вокруг столько...
- Они для меня вроде эксперимента. Ему можно, а мне нет?
- Какая ты упрямая... - Альбус против воли улыбнулся и обнял сестру за плечи.
- Не упрямая, а целеустремленная, Ал. И вообще, я никого ничего делать не заставляю. Подожду, пока сам поумнеет, вот и все.

- Ну что же, матушка твоя дома? Она согласилась?
- Конечно.
Речь шла о семейном альбоме. В июне, уже после экзаменов, Альбус и Скорпиус, застав Кровавого Барона в растроганных чувствах (Серая Дама сегодня благожелательно ему улыбнулась), вновь стали расспрашивать факультетского призрака о том, кто именно проявлял симпатию к Тому Реддлу в годы его учебы. Призрак сначала, как обычно, ссылался на плохую память, но в конце концов признался
-Хорошо, джентльмены, расскажу вам кое-что. Училась с Риддлом одна девица, с которой они сначала друг друга терпеть не могли. Но знаете, она богатая девушка, избалованная вниманием поклонников, он - талантливый сирота, которого она не может покорить... Как мне жаль... - на лице Барона появилось трагическое выражение. - Они только-только начали разговаривать, гулять вместе, мы, призраки, уже не знали, как нам радоваться, да вот бедняжку убили дементоры. Мне вот кажется, не погибни она тогда, может, и не было бы Темного Лорда...
- Но как ее звали, сэр?
- Эмилия Гринграсс, юные джентльмены. Что, неужели она ваша родственница?
Глаза Скорпиуса чуть не вылезли из орбит.
- Гринграсс - девичья фамилия моей матери, сэр.
- Ох, юный джентльмен, ну конечно! Ах, я так забывчив! Юная леди Астория, такая воспитанная, такая аристократичная! Надеюсь, она хорошо поживает?
- Да, сэр, разумеется.
Альбус и Скорпиус решили в первых же день совместных каникул найти семейный альбом матери, и та, согласившись, покинула зал. Через четверть часа она вернулась с толстым альбомом колдографий. Мальчики не стали говорить, в чем была цель их поисков, поэтому им приходилось подробно рассматривать каждую колдографию в альбоме, оставляя учтивые комментарии.
Наконец, после Уильяма Гринграсса, жившего в начале 20-го века, миссис Малфой перелистнула страницу. На колдографии была девушка, и, взглянув на нее, Альбус как будто на несколько мгновений перестал видеть и слышать все, что его окружало. Она была, кажется, младше, чем он сейчас, тоненькая, стройная, в легком платье цвета морской волны, с сине-зелеными глазами и пышными золотыми волосами, тонкими, аристократическими чертами лица. Но больше всего приковывали ее взгляд и улыбка - казалось, она одновременно обдавала холодом насмешки и согревала теплом нежности. Она выглядела королевой, и в ней была решимость скинуть корону и уйти на край света за тем, кто удостоится ее любви. Альбус подумал, что, пожалуй, счел бы за счастье просто поцеловать ее платочек. И в то же время трепетало и другое чувство, точнее, одна тень чувства. Словно он прочитал строчку из книжки, которую читал полвека назад, словно увидел картину из далекого детства - что-то неясное, смутное, но безошибочно знакомое.
Морок рассеялся, и Альбус понял, что засмотрелся до неприличия долго, и смутился.
- Прошу прощения, миссис Малфой...А кто эта девушка?
- Это моя двоюродная бабушка, Эмилия, старшая сестра деда. Я почти ничего не слышала о ней, ведь она, кажется, умерла еще до того, как дед пошел в Хогвартс. Я только знаю, что она ужасно погибла. А ведь ей уже собирались составлять партию. Она очаровывала всех вокруг. Ведь её мать, моя прабабушка, была вейлой.
- То есть она - полувейла? - спросил Скорпиус. - И правда, выглядит ошеломляюще. Значит, Вот они какие...
Откланявшись, мальчики вызвались убрать альбом и взяли колдографию с собой.
- Мне кажется, или мы как никогда близки к разгадке? - спросил Скорпиус, с огромной скоростью расхаживая взад-вперед по комнате.
- Знаешь, когда я смотрел на нее, во мне словно отозвалось что-то из глубины души. С одной стороны, радость, как будто я увидел что-то, что почти забыл и не надеялся увидеть, и в то же время какая-то острая, щемящая тоска... Что это могло быть?
- Что же это было, Ал?
- Пока не знаю. Возможно, не только она была влюблена в Тома? Может, и он в нее?
- Тогда, когда она погибла, он поклялся уничтожить…
- Последний враг истребится!
- Подожди-подожди... Не может же быть, чтобы он только..
- Нет-нет, нет, смотри! Он всегда боялся умереть, всегда хотел жить вечно, да, кому этого не хочется? Его мать умерла, ты помнишь. Он жил один, и потом у него отобрали единственного человека, который не был для него тупым куском биомассы. Соображаешь?
- Так, так, так. Смотри, как получается. С одной стороны, он клянется, что победит смерть и вернет ее. Но ведь после смерти Эмилии его окружает мир, который он презирает, ненавидит, и в который он вцепляется всеми силами. Знаешь, теперь модно говорить, что цель - ничто, а движение - все. А мне кажется, вот что бывает, когда увлекаешься процессом ради процесса. Но ты же не хочешь сказать, что Волдеморт - влюбленный герой, всю жизнь искавший способа вернуть свою возлюбленную?
- Как тебе сказать... Он - потомок человека, который это и делал. Кадмуса Певерелла. Но в целом, мне кажется, сам тот путь, по которому он шел, не мог не затушить в нем самого светлого изначального порыва. Это как с войной - сначала убиваешь, чтобы защищать, потом - чтобы отомстить, а потом - возвращаешься и убиваешь своих же, просто чтобы оставаться у власти. Так что к концу пути, я уверен, он и не посмотрел бы на Воскрешающий Камень... Все, что ему было нужно как Волдеморту - он сам, а Том Реддл погиб, когда был проведен Ритуал Вечной Ночи и он перестал быть человеком, и стал Лордом Волдемортом.
- Значит, у нас есть последний паззл, связывающий все воедино!
- И мне кажется, я подозреваю, что же я почувствовал. В прошлом году отец рассказал мне, что он и сам был крестражем Волдеморта, хотя сам крестраж был им же уничтожен, они были связаны крепче, чем какие-либо два волшебника. И теперь, когда я почти вызвал его дух там, в лесу, он мог узнать, почувствовать меня... Словом, не исключаю, что между нами есть тончайший канал, и теперь, когда я взглянул на его возлюбленную, до него мог донестись слабый отзвук. Но ты знаешь, что слабо у нас, здесь, звучит там подобно грому.
- Тогда нам остается одно, дружище...
- Да, теперь у нас есть правильный настрой, и я знаю, что должен делать
- Думаю, колдографию лучше взять с собой с школу. Думаю, матушка не расстроится...
- Тогда решено. Очень скоро мы станем первыми, кто сможет раскрыть тайну Тома Реддла.

Гарри нервничал. Возможно, сейчас он поймает того, за кем охотится уже не первый год. Преступник сверхъестественно ловок, законспирирован, и при этом умудряется узнавать все и про всех. Можно держать пари, что он мастер легиллеменции. Гарри не мог подступиться к нему, потому что не знал его целей, и потому не мог предсказать дальнейших шагов. Стоило вплотную подобраться к разоблачениям, сопоставить факты - и разоблачения закончились, а удары посыпались на его близких. Это значило две вещи - что он подобрался близко, и что, не исключено, у преступника был свой человек в аврорате. Поверить было сложно - хотя среди подчиненных и были сторонники министерства, все выступали в открытую, и о предательстве людей, рискующих головой, воюющих с тобой плечом к плечу, даже и думать не хотелось. Тем не менее, все чаще Гарри посещали сомнения, и все чаще он давал сотрудникам специальную информацию-наживку, ожидая ответной реакции. Реакции пока не было.
Операция по захвату была продумана до мелочей - все пути к отступлению были отрезаны, в засаде сидело семь лучших авроров, готовых обездвижить и связать злоумышленника, как только он подойдет к Смиту. Преступник, однако, умно выбрал место - книжный магазин, а перед ним - длинная прямая улица, сложно пройти незамеченным. Группа захвата расположилась на крышах и за углом. Неудачи быть не должно, однако червь волнения настойчиво грыз под ложечкой.
Невольно Гарри вспомнил недавний скандал с женой - выяснилось, что Джинни регулярно порола Лили за любые провинности, будь то позднее возвращение домой или отказ помыть посуду. Он понимал, что в этом есть и его вина - он все больше отдалялся от жены, и при этом нежно любил Лили - сложно было не догадаться, что Джинни ревнует. Хотя Гарри и не предполагал, что же из этого вышло. Невольно вспоминалась Амбридж с ее кровавым пером - и было больно сознавать, что его дочь и жена оказались в таком же положении, и во многом - по его вине. Кроме того, Джинни, видимо, женским чутьем догадывалась об Астории, и Гарри понимал, что ему не хватит решимости нанести этот, последний удар по семье.
Додумать мысль он не успел - чутье аврора шевельнулось безошибочно - за мгновение до того, как начали происходить события. Все произошло быстро, очень быстро. Вот в конце подворотни появилась фигура в объемном черном плаще, вот Смит, как и было условлено, снял и надел кепку, прежде чем двинуться навстречу. Рука Гарри сжала палочку, по лбу потекла капля пота.
Прошло еще мгновение - фигура в черном остановилась, затем полыхнул зеленый луч, и тело Смита грузно осело на мостовую. Гарри метнул оглушающее заклятие, еще не успев понять, что происходит, на рефлексе, и то же самое сделали еще двое ил трое, но преступник за мгновение создал вокруг себя защитный экран, крутанулся на месте и с хлопком исчез.