Глава 49. Уравнение сансары

Январь сорок шестого года выдался теплым. Мокрый снег таял почти сразу, и Косой переулок теперь покрывали громадные лужи. Грязно-серые сугробы просели, превратившись в рыхлую слякоть. Иногда сквозь просветы темно-серого неба выглядывали тусклые зимние лучи и освещали, словно ранней весной, растаявшую жижу и проталины на мостовой. С крыш и балконов капала вода, то застывая в тонкие сосульки, то весело барабаня по снежным наростам. Том приходил на работу в легком черном пальто и первым делом искал стойку, чтобы поставить туда мокрый зонт и калоши.

Рождественские украшения провисели в лавке Бэрка до десятого января: у пожилого эльфа Покрока не доходили руки их убрать. Том подозревал, что это хитрое создание каким-то образом научилось игнорировать приказы Бэрка. Тем не менее, однажды утром, когда Том заночевал на втором этаже, эльф убрал шары и гирлянды в потертые коробки. Магазин приобрел привычный полутемный вид. Глядя в окно на легкий дождь, Том подумал, что Рождество в самом деле волшебный праздник. Накануне Рождества всегда ожидаешь чего-то чудесного, и, когда оно проходит, становится настолько уныло, что начинаешь прикидывать, сколько осталось до конца года.

Карактак Бэрк не стал откладывать дело в долгий ящик, и по окончании праздников занялся лавкой Соммерсета. Том сочинил пергамент в министерство, где утверждалось, что владелец лавки закупает детскую кровь с континента. Через пару дней в Лютный переулок пожаловал отряд авроров. Том еле сдерживал смех, наблюдая, как они берут штурмом магазин Соммерсета, буквально переворачивая все на пути.

— Покупка и продажа — основа бизнеса, — важно изрек Бэрк, появившись в лавке. Судя по лоснящемуся лицу он был очень доволен ходом дел.

— Не стоит недооценивать рекламу, сэр! — отозвался Том. Он также пребывал в хорошем настроении: за завтраком были не только булки с джемом, но и соевые батончики — те самые, которыми подкармливала его в детстве медсестра Джейн.

— К сожалению, — хозяин повесил мокрый плащ, — наш магазин особенно не порекламируешь. Не лавка Олливандера, — при эти словах сидящий у окна Горбин сально хохотнул.

— Можно пойти другим путем, — размышлял вслух Том. — Попробовать сделать так, чтобы наш магазин был хорошим тоном для чистокровных семей. Я говорил с Меланией Блэк...

— Неплохая идея, — размышлял Карактак Бэрк. Посадив свое грузное тело на стул, он принялся намазывать хлеб вишневым джемом. — У Вас контакт с Блэками, у меня с Малфоями...

— Можно привлечь и Лестрейнджей, — Том с наслаждением отпил кофе.

— ... Лестрейнджей, — механически подтвердил Бэрк. — Если эти семьи покажут пример, наш бизнес пойдет в гору. Что там у маглов? — кивнул он Горбину.

— Соединенные Штаты достигли максимума по распределению валового внутреннего продукта на душу населения... — стал читать Горбин. Живут ведь, черти! — завистливо вздохнул он. Том присмотрелся и понял, что у него в руках свежий номер магловской "Таймс".

— С каких пор эффективность экономики оценивается способностью кормить досыта магловскую мразь? — поморщился Бэрк, отрезая новый ломоть булки.

— Они же иначе парламент разнесут, — хохотнул Горбин.

— С чего вдруг маглы должны себе что-то требовать? Они должны знать от рождения только одно чувство — безмерную благодарность. Благодарность за то, что вышестоящие вообще дали им что-то, — урчал Бэрк. — Покормили — скажи спасибо; покормили вкусно — пади ниц: вот мораль для маглов!

— На Востоке это, между прочим, знают, — усмехнулся Горбин, показав длинные гнилые зубы. Том и Бэрк как по команде поднялись со стульев и подошли к нему. На большом развороте была опубликована статья: "ВЪЕЗД ИМПЕРАТОРА БАО-ДАЯ В САЙГОН".

— Вот ведь бестии французы, — рассмеялся Горбин. — Вернули таки эту скотину Бао-Дая. Осталось взять только Ханой...

— И возьмут, — прищурился Бэрк. — Солдаты славно порезвятся с азиаточками, ну а Бао-Дай вернется на трон: все по справедливости.

Том, как завороженный, смотрел на колдографию. Император проезжал верхом на слоне в специальном седле. Его фигура была закрыт балахоном, и перед глазами был виден только его силуэт. Перед ним шли люди в странных восточных одеждах, размахивавшие огромными бенгальскими огнями. Зато подданные лежали на четвереньках на земле, уткнувшись лицом в землю. По бокам от кортежа были видны только силуэты туземных и французских солдат, невозмутимо, словно стражи, защищавших "Небесного Повелителя" от любого неверного шороха. Во всей этой процессии было, казалось, запечатлено нечто торжественное, словно перед под данными в самом деле шествовал не монарх, а спустившийся на землю бог.

"Маглы должны вот так встречать великого волшебника, Волдеморт", — хохотнул в голове надменный голос.

"Да, это их место. А место свиты — охранять его покой", — Том не заметил, как его щеки в самом деле покраснели. Перед глазами стояла странная картина, как весь приют во главе с миссис Коул, падает на колени при одном появлении его фигуры.

"Согласен... — продолжал хохотать надменный голос. — Наконец-то согласен!"

"Я лишь согласился с умной мыслью", — прикрикнул на самого себя Том. Его охватило легкое головокружение и ощущение странного холода — такое же, как во времена, когда он только начинал читать книги по темным искусствам.

— Ладно, ближе к делу, — донесся до него, как из тумана, голос Бэрк. — Мы готовимся к крупной сделке. Догадываетесь какой? — его темные глазки сверкнули вниманием.

— Может, тряхнем иранцев, не замешан ли кто из членов Визенгамота на торговле темными артефактами? — предположил Том, хотя все его мысли были сейчас посвящены завораживающей колдографии. Черный бюст грифона мерно дремал на прилавке, дожидаясь, кто же наконец изволит заплатить за него сорок галлеонов.

— Могущественные, мерзавцы, — покачал головой Горбин. Камин разгорелся сильнее и начал попыхивать, освещая тусклыми вспышками унылую лавку.

— Шантажировать их, правда, опасно, — согласился Том. — Но зато газеты подкинут нам немало галлеонов за эксклюзив. — Подойдя к графину, он наполнил стакан "лимонной водой" и с наслаждением отпил ее находу.

— Нет-нет, — оживился Карактак Бэрк. — Это хорошая идея, вернемся к ней позже. Пока нас ждут артефакты Основателей. Помните наш разговор на Рождество, Том?

— Ммм... — замялся Риддл. — Меч и диадему не достать. Остаются чаша и медальон, — при последнем слова голос парня дрогнул.

— Да, они у Хепзибы Смит, — подтвердил Бэрк, присев на диван. — Надо подумать, как выудить их у нее.

— Готов сделать набег на Хепзибу, — располагающе развел руками Горбин. Том едва подавил смех. Он знал, что шайки, опекаемые компаньоном Бэрка, частенько решали затруднения путем набегов и грабежа.

— Включи соображалку, — Бэрк постучал себя по лбу, затем, поправив идеально выглаженную брючину, подошел к камину. — Пришибить эту дуру не составит труда. А вот как потом мы выкинем на рынок вещи Основателей... Пойми, — стукнул он себя снова, — Основателей!

— Если бы чем-то подействовать на Хепзибу, чтобы она продала вещи по дешевке, — мечтательно протянул Риддл. На столе лежали остатки фруктового мармелада, и парень, не долго думая, плотно намазал их на булку.

— Я думаю как раз об этом, — Бэрк поднял пухлый палец и посмотрел на зажег тусклую горящую керосиновую лампу. — Если бы наш иранский друг покопался в своей картотеке, мы бы смогли продвинуться далеко.

— Мне сходить к Рафсанджани? — охотно спросил Том. В глубине души он давно собирался сделать это, выжидая подходящий случай.

— Отлично было бы, Том, — повеселел Бэрк. На чеки не скупитесь — пусть все идет, как идет. — Будет сильно наглеть с ценой — прижмите немного ему хвост.

Риддл кивнул и окинул взглядом белую каминную оправу. Чувствуя легкую дрожь, он отправился к черной калошнице за черным зонт-тростью, который он с гордостью купил со второй выручки. Перед глазами стояло завораживающее видение маглов, ползущих перед императорским слоном. Том не знал, что делать с этим чувством, но почему-то сейчас, как никогда, ему хотелось смотреть на ту картинку снова и снова.

Подобный случай был с Томом, когда ему исполнилось семь лет. Как-то раз, лазая по приютскому чердаку, он обнаружил старую книжку Жюль Верна "Замок в Карпатах". Том проглотил ее буквально за два вечера. С тех пор ему почти два месяца снились жуткие заросшие лесы скалы и мрачный барон, создавший телепортирующийся образ умершей актрисы. Иногда он с ужасом просыпался ночью, видя призрак Стиллы в розовом платье: Тому почему-то казалось, что он явился забрать у него что-то. Мальчик старался думать о чем-то светлом, чтобы только отвлечься от жуткой книги, но не мог. Стилла, казалось, возникала ночами из множества роящихся в углу точек. И несмотря на весь ужас, Тома тянуло перечитывать книгу вновь и вновь, словно он столкнулся с сильным паразитом, забиравшим у него жизненные силы.

В доме Бахтияра Рафсанджани все было, как прежде. На полу лежал все тот же набор белых подушек, а разноцветный ковер играл узорами. В открытой прихожей было по-прежнему полутемно: видимо, хозяин не спешил его освещать. Иранец встретил Тома, словно долгожданного гостя. На этот раз он был не в костюме, а в коричневом халате, расшитым золотой ниткой.

— Бэрк снова хочет что-то купить у меня. Как трогательна его забота, — наклонил он голову немного набок.

— Наши интересы совпадают, сэр, — повесил Том плащ. Он до сих не мог избавится от приютской привычке класть шарф в рукав, хотя у Блэков и Лестрейнджей эльфы небрежно вешали шарфы на соседний крюк.

— Не подумайте, что я иронизирую, — предупредительно выдвинул руку Рафсанджани... Мне действительно приятно, что Бэрк пользуется моими услугами в трудные времена. Подозреваю, что он хочет достать какой-то сосуд для хранения темных артефактов?

— Не совсем так, сэр... Мистер Бэрк хотел бы воспользоваться Вашей картотекой. — Том сбросил ботинки и к своему удивлению переобулся в синие бумажные тапки. Идти в них было невероятно неудобно, как и в любой обуви без каблуков. Про себя парень пожалел бедолаг-персов, которые вынуждены всю жизнь передвигаться по дому в таких неудобных приспособлениях.

— Информация на конкретное лицо? — нахмурился Рафсанджани.

— Хепзиба Смит, — не задумываясь выплюнул Риддл.

— Смит? Дайте-ка подумать... — Иранец наморщил лоб. Том снова изумился, что, несмотря на долгую жизнь в Англии, кожа перса осталась на удивление смуглой. — Известная фамилия. Кажется, Смиты — потомки...

— Хельги Хаффлпафф, — закончил Том. — Можно ли проверить, не продавала ли она предметы Основателей или темные артефакты? — Он наконец добрался до дивана и удобно устроился на нем, слегка вальяжно раскинув ноги.

— Проверить можно, — откликнулся хозяин. — Только это будет стоить дорого.

— Что значит дорого? — спросил Том, легонького постучав пальцами по полированной глади черного стола.

Иранец, посмотрев на круглый подсвечник, для пущего эффекта выдержал паузу и назвал астрономическую цену. Тому удалось внести в нее поправку только после продолжительного торга. Как отказалось, бессмысленного. Узнав, что справка требуется буквально срочно, Рафсанджани тут же вернулся к прежней цене:

— Молодой человек, Вы требуете невозможного. А за невозможное надо платить вдвойне.

— Хорошо, — согласился Том. — Только никаких проволочек.

— На переговорах с Бахтияром Рафсанджани это уточнить излишне, — присел на красный пуфик иранец. — Все будет сделано так, что я не сомневаюсь насчет надбавки.

Том пристально посмотрел на лежавший на столе стеклянный синий шар. Сейчас он переливался множеством огоньков, отбрасывая их отсветы на небольшое зеркало. Том нахмурился: шар слишком напоминал ему "Шар судеб", которые они вращали на уроке профессора Лариджани.

— Для надбавки надо будет выполнить еще одну маленькую задачу, — юноша уверенно посмотрел в глаза иранцу. Шар, словно, вспыхнул новыми огоньками, которые, зарождаясь где-то в его глубине, поднимались к поверхности, распускались, как огненные цветы, и тотчас гасли.

— Выбросьте-ка слово "маленькая" из Вашего словаря. Вы, как я вижу, специализируетесь отнюдь не на маленьких делах, — засмеялся иранец.

Том спокойно, но без нахальства выдержал его взгляд.

— Боюсь, мне будет нужен папирус о лотосе, — выпалил он наконец.

— Уравнения сансары? — подхватил его слова Рафсанджани*. — Этот папирус Древнего Царства сохранился, пожалуй, разве что в паре-тройке экземпляров. Придется заказать его в библиотеке Эскишехра.

— Не важно, — Том с жадностью посмотрел на иранца. — Бэрк заплатит Вам любые деньги!

Он, разумеется, не был уверен в Бэрке, но сама мысль, что до заветной мечты оставался один шаг, приводила его в состояние невиданной эйфории. Тому казалось, будто очертания комнаты плыли перед ним, застилаясь легким туманом. Перед глазами стояло видение восточной библиотеки в голубоватом дворце, напоминавшим минарет с картинок, которые он видел в учебнике.

— Кстати, могу угостить Вас кофе, — улыбнулся Рафсанджани.

— Каким кофе? — встрепенулся Том.

— Настоящим, довоенным, — мягко ответил иранец. Взмахом палочки он направил на стол две маленькие чашечки с причудливым узором из веток. Затем к удивлению Тома подошел к плите и взял металлическую турку, также покрытую странными рисунками.

— Но, разве... — вырвалась у Тома.

— Кофе не разливается волшебством. Капризный напиток. Разумеется, я говорю о настоящем кофе а не о растворимом суррогате, к которому вы, англичане, испытывает странное пристрастие. Это как сансары и бессмертие, — пристально посмотрел он на посетителя. Знаете, мы, персы, иначе смотрим на смерть.

— Как это? — не понял Том, с наслаждением пригубив кофе.

— Когда умерший погребен, это не конец. Нужно, чтобы могила разрушилась и сравнялась с землей. Только тогда, — заключил хозяин, — будет настоящая смерть.

— Выходит... — Том поежился, словно тело пронзил холод. — Даже для мертвого смерть еще продолжается? — спросил он, глядя на темно-зеленую спинку плюшевого дивана.

— Это смерть, продленная на века. А может быть бессмертие, — вздохнул Рафсанджани, расхаживая по комнате. — Потому наши кладбища — только глыбы разрушающихся камней.

— И если там... — начало Риддл, но перс опередил его легким движении руки.

— ... Ничего нет? — словно подхватил его мысль иранец. — Тогда усопшему уже все равно. — Заснувший было шар вздрогнул и выбросил целый букет искр.

Том вздрогнул. На душе нарастал ужас от услышанного. Он со страхом представил себе груду костей и череп, сгнившие доски гроба, и землю — ужасное небытие, в котором не оставалось ничего, даже могилы. Его просто не было — никогда и ни в каком варианте. Наверное, если бы ему рассказали об аде, Том безусловно выбрал бы муки в котлах, чем такое поистине кошмарное небытие. В конце-концов, он за целую вечность он наверняка придумал бы как освободиться от котлов.

— Что же, мне пора... — спокойно сказал Том, поднявшись с дивана.

— Зайдите через несколько дней, — Рафсанджани пристально следил за ним. — У меня будут для Вас сведения.

Деревянная лестница убегала вниз к мостовой. Дождь прекратился, и к удивлению Тома с неба начали падать мокрые снежные хлопья. Снежинки падали на мостовую и тотчас таяли, растворяясь во влажной пелене. Большой черный автомобиль осторожно спускался вниз, боясь притормозить на скользком повороте. Том пошел вниз и только сейчас заметил, что улочка вела к маленькому кладбищу. Постояв с минуту у входа, юноша поправил шарф и, развернувшись, нырнул сквозь приоткрытую калитку.

"Город мертвых всегда открыт, — подумал он, глядя, как снежинки оседают на гранитный барьер. — Чтобы каждый мог зайти и посмотреть, что ждет его".

Некрополь оказался нестарым. На каменных плитах были высечены даты смерти: "1929", "1930", "1934"... Том с замиранием сердца смотрел на доски и лежавшие венки с черными лентами: этих маглов хоронили, когда он уже был жив и стал ребенком. На одном надгробие был выбит силуэт улыбающейся молодой женщины. Глядя на него, Том подумал, какой ужас должен испытывать человек при достижении сорока лет. Еще столько же и...

"Столько же — это невероятно долго, — подумал Том, подойдя к гранитной тумбе. — Но ведь эти сорок лет прошли. Значит, пройдут и те сорок..."

В отдалении мелькнула одинокая фигура мужчины в сером плаще. Черная перчатка Тома легла на каменную тумбу. Снег оседал на маленький кустик туи, накрывая зеленые веточки. Он словно напоминал о том, что и после смерти что-то продолжается: снежные хлопья заметут и эти похороны, оставив все в прошлом. Все остальные пойдут по своим делам. А этого умершего просто не будет. Будут кости, череп, гниль и вечная тьма. Ничего.

"У тебя есть дневник, Волдеморт", — рассмеялся надменный голос.

"А если... Если он не совсем я?" — подумал с ужасом Том. Посмотрев на маленькую лужицу, которую все-таки покрывала снежная крупа, он почувствовал дрожь. Что если в дневнике будет жить Не Совсем Он, а он, Том Марволо Риддл, так и станет ничем... Небытием с гниющими костями...

Перейдя гравиевую дорожку он бросил взгляд на большую чашу. Рядом с ней стоял маленький склеп с надписью "Джеймстон Хоргинс. Спи с миром". Дат рождения и смерти не было — видимо, родственники забыли или не пожелали написать. Призраки, конечно, были бессмертными. Однако призраки стали призраками только потому, что их не впустили в тот мир. Где, собственно, гарантия, что там, в том мире, в самом деле что-то есть?

"Ты забыл, чему учил Дамблдор? — рассмеялся холодный голос. — Любовь побеждает смерть".

Том поправил шарф, едва намокший от снежинок. Любовь... В ладонях появилось приятное ощущение — память о том, как он гладил мучнисто-белые коленки Лив. Затем можно погладить ее нежные бедра. Бэрк говорил о море... Можно самому переобувать ее в купальные тапочки и обладать ею ночами... Должно быть, это ощущение было единственным наркотиком, позволяющим хоть на время забыть о грядущем небытие.

"Неужели профессор прав, Волдеморт?" — ехидно спросил холодный голос.

"Загвоздка в том, что любой наркотик имеет свойство кончаться", — ответил себе Том. Несколько мгновений он рассматривал пустую площадку возле одной из могил — место, которое заготовил кто-то для своего последнего дома. Затем развернулся и осторожно пошел прочь, равнодушно глядя, как из стоящей поодаль черно-белой мраморной чаши продолжал сочиться фонтанчик воды.


* * *

Через четыре дня — срок не слишком большой и не слишком маленький — Том снова наведался к Бахтиеру Рафсанджани. На улице, наконец, подморозило, и для похода в гости пришлось надеть блестящие галоши поверх ботинок. Погода была серая, мерзкая: то туман, то мелкий колючий снег. Иранец не скрывал торжества и встретил гостя почти с распростертыми объятиями.

— На что я могу полюбоваться...— начал было Ридлл, устраиваясь в привычном кресле, однако хозяин взмахом руки пресек его излияния.

— На коллекцию драгоценностей, — радостно сказал иранец.

Взмахом палочки он направил посетителю темно-зеленую коробку. Перелетев через комнату, она плюхнулась на столе. Юноша потянулся к ней, однако иранец опередил, ловко накрыв ладонью картонный ящик

— Сначала чек, — спокойно сказал он. Черные глаза сияли холодным недоверчивым светом.

— Хорошо, — усмехнулся Риддл. Деловитость и недоверчивость хозяина ему импонировали. Подвинув свечу, Том быстро нацарапал на пергаменте нужную сумму и быстро подписал ее

— Отлично, смотрите сами, — сказал Рафсанджани. Он, казалось, был счастлив от того, что ему удалось решить такую сложную задачу. Том открыл коробку, из которой тотчас выпала пачка чеков. Поднесся их к глазам, он начал медленно изучать записи. Хозяин заботливо подвинул керосиновую лампу: из-за ранних сумерек в комнате сильно потемнело.

— Продажа проклятого ожерелья? Любопытно, — пробормотал Том, крутя в руках очередную расписку.

— Вы и представить себе не можете, как увлекательно, — подтвердил иранец, начав, как раньше сам Том, расхаживать по комнате. На сей раз он снова был в костюме и при галстуке, словно ожидал посетителей. — В семействе Смитов хватает темных артефактов, и Ваша пресловутая Хепзиба охотно их сбывает.

— Смиты, кажется, потомственные хаффлпаффцы? — поинтересовался Риддл, все еще перебирая чеки. Да, чистая работа. Даже чек на продажу проклятого гарнитура был на месте.

— Опасный факультет, — иранец рассмотрел лежавшие на полу подушки. — Всегда в тени, но выпускает немало любителей темной магии. Вы сами что закончили, юноша?

— Слизерин, — выпалил Том, принявшись рассматривать чеки по второму кругу.

— Вот видите, — спокойно сказал иранец, — значит, Вы, наверняка на примете у аврората. Зато Хаффлпафф — полное раздолье для темных магов. Кто заподозрит Вас, — грустно покачал он головой, — в черных помыслах?

Том задумчиво посмотрел на керамическую вазу с букетом камышей — последний писк моды. В словах иранца, безусловно был смысл, хотя, вспоминая "барсучат", он вряд ли видел кого-то из них темным магом. На душе проявилось чувство затаенной обиды — словно, Тома чем-то задело такое мнение перса об его факультете. Посмотрев на ослепительно-белую салфетку под вазой, он резко спросил:

— А как насчет второго дела?

— А как насчет надбавки? — парировал иранец.

— Надбавка зависит от результата, — резонно возразил Риддл. Кстати, должен сразу предупредить, — парень поднял тонкую руку, — не рассчитывайте сорвать с одной сделки двойной куш.

— Вы меня обижаете, — иранец приоткрыл глаза и внимательно, чуть насмешливо, прикрыл глаза.

— Наоборот, имею ввиду Вашу житейскую мудрость, — Том встал и, заломив руки за спину, начал расхаживать по темно-коричневому ковру. — Бэрк располагает документами о Вашем сотрудничестве с Орденом СС.

— Сейчас на это вряд ли будут смотреть так уж строго, — лениво отозвался Рафсанджани. Взяв со стола недопитую чашку кофе, он начал теребить ее в руках, словно четки.

— В Тегеране — может быть. Но не в Лондоне, — спокойно ответил Том.

— К чему ворошить прошлое? — усмехнулся иранец. — Поверьте, молодой человек, все удалось на славу, — протянул он свернутый в рулон сверток. Том посмотрел его и едва не вскрикнул от радости.

— Это оно... — от волнения взгляд Тома казался одержимым, а сам он едва пошевелил губами.

— Замечательный заказ, — одобрил иранец. — Если захотите когда-то поработать в библиотеке Эскишехра — обращаетесь. За умеренную плату готов буду составить Вам рекомендацию.

Мелкий снег пошел сильнее, но Том не чувствовал его. На душе было неспокойно, как обычно бывает не спокойно, когда до заветной цели остается всего один шаг. Если его расчеты были верны, то именно в рукописи о лотосе должна была содержаться давно интересовавшая его формула расщепления Ка. Судя по последним вычислениям, на этот раз ему предстояло отделить фальшивый Ка от дневника, а затем, дав ему жизнь, насытить своей жизненной силой. Мокрая метель стала заметать лед сильнее. Нетерпение было так велико, что Том, осмотревшись, решил не идти пешком, а аппарировать в Лютный переулок.

Подходя к магазину, Том сразу понял, что в "Горбин и Бэрк" по-видимому находился посетитель. Это, судя по всему, был не случайный прохожий, зашедший купить что-то темное, а гость, ожидавший кого-то из продавцов. Во всяком случае пара замшевых штиблет и темно-зеленый зонтик навевали такие мысли. Каминную оправу по-прежнему озарял тусклый отблеск свечи. Повесив плащ на крюк, Том с интересом посмотрел на Карактак Бэрка, который, сидя за прилавком, склонился над какой-то сметой.

— Есть результат, Том? — спросил он слабым голосом, не выпуская пергамент из пухлой ладони.

— Лучше, чем я ожидал, сэр, — парень послал коробочку на стол хозяина. Свеча потрескивала от капель воска, освещая набор темных игол. Том подергал носом: непонятно почему свечной запах стал неприятным.

— Чеки Хепзибы? — пробормотал Бэрк, открыв коробочку. — Что же, отменно. Кстати, Том, Вас ждет посетитель, — указал он на деревянную лестницу.

Риддл ожидал чего угодно, но факт, что кто-то мог ждать его в лавке казался невероятным. Бэрк рассеянно кивнул, словно речь о какой-то будничной встрече. Ни говоря ни слова, Том быстро пошел по лестнице, пока не вошел в привычную библиотеку, освещенную парой керосиновых ламп. Том в свое время тихой сапой перетянул их с первого этажа к книжным стеллажам, и Бэрку оставалось довольствоваться свечным освещением.

— Том, ну где ты пропадаешь?

Парень обернулся. Голос был звонким и вместе с тем каким-то усталым. За столиком сидел не кто иной, как Ореон Блэк. Щегольской замшевый пиджак оставался прежним, хотя впалые щеки и неестественно блестящие глаза лучше любых свидетелей говорили о проблемах. Перед парнем стоял маленький белый сервиз, и он лениво поглощал давно остывший чай.

— Ты разве не в Хогвартсе? — прищурился Том. В другое время он, возможно, удивился бы появлению приятеля, но Блэк в лавке темных артефактов смотрелся вполне естественно.

— Отец договорился со Слагхорном, — лениво отозвался Ореон. Сейчас он равнодушно потирал рукой бледный лоб, словно у него начинался грипп.

— Не важно выглядишь, — Риддл не стал врать, а присел напротив. — Случилось что? — Он наполнил чистую чашку и тотчас скривился от отвращения: чай давно превратятся в холодные помои.

— Да я, признаться, измотался, — сказал Ореон. — Прорва Натали требует отступного в десять тысяч галеонов!

— Погоди... — Том с интересом посмотрел на приятеля. — Разве вы с ней не порвали?

— Ты не знаешь? — Ореон жалобно посмотрел на Тома. — Эта гадина где-то купила сильнейшего приворотного зелья и опоила им Альфарда. — Блэк не удержал аристократических манер и сплюнул, — на каникулах жила с ним в Гренобле, мразюка, и обещает огласить их брак!

— И Альфард, конечно, клюнул? — До Тома едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. "Знал бы ты, где именно Адамс купила то зелье", — подумал он, глядя на неровно обгоревший огарок свечи.

— Еще бы ему не клюнуть, — бледное лицо Ореона перекосила гримаса ненависти. — Не каждый сможет привороту противостоять. Да и девка она сладкая, — плаксиво добавил он.

Риддл отошел к стеллажу и с интересом посмотрел на приятеля . Ореона, казалось, в самом деле грызла ревность. Только это не была ревность обычного человека, а ревность зверя, у которого увели добычу. Прикрыв глаза, Том снова вспомнил ощущение от поглаживания бедер Оливии. Оно было приятным, но вряд ли стоило того, чтобы о нем убиваться, если их гладит другой. Деревянный пол скрипнул, и Том пошел в сторону окна, из которого открывался вид на полускрытый туманом силуэт серой башни.

— Мы думаем, что на Райвенкло воспитывают умниц, а там шлюхи, Том... Настоящие шлюхи, — вздохнул Блэк с сожалением.

— Погоди... Адамс вроде бы на шестом курсе. Разве она не в Хогварте?

— Сейчас в Хогвартсе. А Альфард ждет ее там, в Гренобле. Каждый день мразь, — Ореон сжал кулак, — мелькает мимо меня!

— Расколдуйте Альфарда и дело с концом, — предложил Риддл, посмотрев на чайник.

— Так зелье-то сильное, пролонгированное, пойми! — взорвался Блэк. — Она безжалостная Том, совершенно безжалостная! — приподнялся он на локте. Вот и продал триглы для темных ритуалов.

— Ближе к делу, — присек излияния приятеля коммивояжер. — Сколько дает Бэрк за черные триглы?

— Семьсот от силы. Еще пятьсот за кусающий перстень. На нем змей, кусающий ядом. Вот мы с матушкой и решили просить тебя.

— Да я-то с радостью, — равнодушно сказал Том. — Беда, что не многое из этого выйдет. Ну увеличу на пятьсот. Тысяча семьсот. Еще восемь триста.

— Четыре наберем свободно, — вздохнул Ореон. — Остальное — придется что-то продать ради очкастой гадины, — стукнул он кулаком по столу. — Чтобы эта тварь нежилась в постельке с любовниками! Не-на-ви-жу, — по слогам вывел он, налив стакан огневиски.

— Даже если упросить Бэрка на тысячу, мало, — вздохнул Том.

— Она, мразюка, любит нежиться до обеда под одеялом, — снова всхлипнул Ореон. — И шампанское с персиками после ночи... Ну кто, кто, — залопотал он, — выдержит, когда она выходит в перламутровом пеньюаре, а?

— И в очках, — съехидничал Том, побарабанив пальцами по белой краске подоконника.

— ... Ты... Ты откуда знаешь? — Ореон затравленно посмотрел на Тома. Затем в его потухших глазах вспыхнул огонек ярости, словно он представил сцену любви Натали и Риддла.

— Просто предположил, — пожал плечами Том. — Сейчас вам надо выиграть время, — спокойно сказал он. — Ну, а там посмотрим...

С минуту они смотрели друг на друга. Темные глаза Ореона казались сейчас усталыми и потухшими. Стало темнеть, и Том взглядом зажег свечной огарок. Пламя вспыхнуло, бросив тусклый блик на стоящий в центре стола графин.

— Она любит при свечах... — забормотал Ореон. — Чтобы все было видно... Ты, кстати, слышал про свадьбу Минни?

Риддл резко обернулся и с изумлением посмотрел на приятеля. Свадьба? Это казалось таким же невероятным, как если бы стоящий справа стеллаж с темными фолиантами вдруг сам собой пустился в пляс. Ореон усмехнулся и, не говоря ни слова, достал потертый номер "Вечернего чародея". Прежде Том не слышал о такой газете, однако среди не слишком светлого сообщества она, как выяснилось, была популярной. Поймав листок, парень посмотрел на картинку и тотчас впился глазами в заметку:





Парень осмотрелся. Перед глазами поплыло видение тонкой девушки, сидящей в кресле и насмешливо протягивавшей ему руку в белой перчатке. На щеках выступил сухой румянец. Минни, эта дрянь, не принадлежала больше ему. При одной мысли об этом Тома охватывало невиданное желание терзать это тело, катать его, придумывать ей самые унизительные варианты. Едва ли Том мог назвать свою ярость ревностью: скорее, это было жгучее желание наказать маленькую дрянь, посмевшую пойти против его воли.

— Поговори с Бэрком, ладно? — плаксиво и вместе с тем чуть насмешливо сказал Ореон.

— Хорошо, — отозвался Том. Все произошедшее было, конечно, закономерно, и все же Минни должна была ответить ему за то неприятное чувство, ту ярость, что охватило его сейчас.

Блэк понурил заковылял к двери. Том проводил его хмурым взглядом, а затем посмотрел а окно. Тусклое зимнее солнце уже перевалила за полдень, и Лютный переулок заполнила толпа. На какой-то миг ему захотелось посоветоваться с дневником, но он тотчас присек в себе это желание. Высушивать насмешки дневника не хотелось, а Минни... Минни он накажет сам. Усмехнувшись, Том подошел к деревянному желтому столику ("шлифованному", как с гордостью говорил Карактак Бэрк) и подвинул чернильницу. Подумав с минуту, парень вывел:





Воск капнул на бронзовый подсвечник и не спеша пополз вниз. Том, глядя на него, прищурился и подошел к окну. На душе было приятное чувство умиротворенной прохлады, словно у математика, сумевшего решить сложнейшую задачу.




Карактак Бэрк оказался прав: на следующее утро в "Пророке" опубликовали большой репортаж о кампании против Фоссета. Ситуация на этот раз зашла слишком далеко: в аврорате начала работать комиссия по началу импичмента. Министр обвинялся в плохом обеспечении безопасности Британии во время войны с Гриндевальдом. Бартоломео Малфой исходил праведным гневом, давая ежедневно по два-три интервью о слабой охране Хогвартса. Владелец "Горбин и Бэрк" не сомневался, что за нынешним кризисом стоят интриги Дамблдора, желавшего протолкнуть на пост министра своего человека. Том был солидарен с его мнением, представляя, как замдиректора Хогвартса щекочет палочкой шею министра и напоминает ему о судьбе Гриндевальда, если тот осмелится проявить строптивость.

В субботу Том проснулся около девяти и тотчас зарылся в одеяло, чувствуя сильный озноб. Накануне ему удалось, наконец, завершить сложные вычисления на основе папируса о сансаре. Соединив ее с вычислениями из книги о некромантии, парень сам поразился простоте и ужасу своего решения. Ему предстояло расщепить Ка дневника, вытянув из него нечто вроде первоосновы. Затем следовало заточить его в кольцо, дополнив частицей собственной души. Минувшая ночь окрылила его: парень закончил последние необходимые вычисления, так что сегодня все будет завершено.

Том сполз с кровати и сунул ноги в шлепанцы. В комнате стояла жуткая холодрыга. Подойдя к столу, он осторожно взял дневник и папирус о сансаре. Профессор Бири был прав: лотос в самом деле давал жизнь всему сущему. Посмотрев на папирус, он подумал, что после завершения эксперимента его следует передать в библиотеку Карактака Бэрка. Хозяин темного магазина загонит ее за какое-то количество галлеонов. Впрочем, какая разница? Чувствуя сильный озноб, парень пошел вниз.

— Отчего такой холод? — спросил он мелькнувшую в коридоре эльфийку

— Отопление сломалось, сэр.. — сделала она круглые глаза. — Первый раз такое в "Дырявом котле"...

Не дослушав объяснения, парень пошел вниз по деревянной лестнице. Одинокий плафон болтался в самом низу. Том посмотрел в грязное зеркало. Перед ним мелькнула фигура высокого темноволосого юноши. Лицо казалось неестественно бледным, а щеки слегка впалыми, но, возможно, это было последствием трех почти бессонных ночей. Застигнув черный плащ, Том вышел из гостиницы.

Из-за озноба идти оказалось сложно: каждое движение давалось тяжело из-за отвратительной слабости в ногах. Снег с дождем становился гуще, и под ногами шлепала отвратительная каша. Прохожие, несмотря на субботнее утро, все-таки спешили по делам. Том улыбнулся, вспомнив, как боялся прежде, что кто-то увидит его идущим в Лютный переулок. Теперь это не имело значения.

Капель стала сильнее. У входа в лавку Бэрка уже стояла невысокая тонкая фигурка, ежившаяся от сырости и ветра. Том присмотрелся. Араминта была в темно-фиолетовом плаще с маленькими серебристыми пуговицами и бежевых сапожках. На шее был повязан белый шарф, закрывавший горло девушки. Парень удовлетворенно кивнул, взглянув на ее фигурку: похоже, Минни постаралась покрасивее одеться на встречу с ним. "Что же, тем лучше", — хмыкнул про себя Том. Перед глазами встало видение, как мистер Мелифлуа целует ей руку, и Минни, счастливая, изображает любовь. Ничего сегодня она будет наказать ее как следует...

— Том, привет! — подбежавшая Араминта помахала ему белой перчаткой. — Идем скорее, нам нельзя быть вместе!

— Иначе не велит маменька? — съехидничал Том, снова чувствуя, как ее точеная фигурка пробуждает в нем желание. "Мы открыли ротик?" — подумал он, глядя в глубокие глаза Араминты.

— Том, я обручена, — ласково сказала девушка. — В мае свадьба. Моя встреча с другим мужчиной...

"У нас даже есть свое мнение? — едва не рассмеялся парень. — Интересно, — холодно подумал он, — нагой ты тоже будешь иметь свое мнение?

— Тогда поговорим в другом, безопасном месте, — Том посмотрел на теряющийся в холодном сером небе шпиль соседнего дома и властно сжал ручку Араминты. — У тебя есть такое местечко?

— Да... — прошептала девушка. — У нас в лесу есть маленький охотничий домик. Там очень уютно и...

Араминта не договорила. Том сжал ее руку. Такое ощущение власти усилили легкий озноб, и парень, назвав про себя адрес, растворился вместе с партнершей в потоках зимнего воздуха. Мгновение спустя они оказались в небольшом лесном массиве. Прямо перед ними виделся деревянный домик с острой крышей и резными украшениями. Стоявшие рядом ели вперемешку с редкими соснами создавали ощущение глухого бора.

— Неплохо, — покачал головой Том. Девушка поманила его на деревянное крыльцо. "Похоже, эта шлюха останется довольной", — подумал парень. Хотя это, пожалуй, было не принципиально. Главное, что Минни можно доверять, а без помощи этой маленькой дряни ему не обойти. Поежившись, словно при простуде, Том осторожно вошел в домик.

Охотничий домик удивил Тома скромно-торжественным убранством. Холл был просторной комнатой. Вдоль деревянных стен стоял большой круг из диванов и кресел синего или зеленого цвета. Том сразу увидел в этом символ, что все Бэрки учились только в благородных колледжах — Слизерине или Райвенкло. В центре находился маленький столик, на где на серебряном подносе три темно-синие свечи. Сбоку пылал камин, наполняя комнату теплом. Эльфы, похоже, затопили его в ожидании хозяев. Том, снова чувствуя странный холод, сел рядом с озаряемой огоньками решеткой.

— Здесь мило, — прошептал Том. В окно смотрела сосновая ветка, навевая странное чувство природной лесной жизни.

— Так чем я могу помочь Вам, мистер Риддл? — кокетливо спросила Араминта, сделав изящный книксен.

— Мне кажется, очень можете, мисс Бурке, — вяло улыбнулся гость. — Я хочу поставить один важный научный эксперимент. Мне нужно помещение.

— В таком случае у меня для Вас есть второй этаж, — указала она на деревянную лестницу.

Повернувшись в сторону он камина, девушка сделала шаг к лестнице. Том последовал за ней. Глядя, как она поднимается со ступеньки на ступеньку, он снова почувствовал появление в животе сладкого демона, призывавшего немедленно схватить и терзать свою добычу.

Второй этаж оказался набором комнат, в которых находились бильярдная и кабинет. На обоях шипя пошевеливались змеи, что сразу напомнило Тому Тайную Комнату. Впрочем, это было настолько давно, что казалось каким-то бесконечным сном. Арамина лукаво улыбнулась и быстро открыла дверь.

— Это здесь... — проворковала она. — Можешь работать в свое удовольствие. Только сначала, — кокетливо подвинула она плечом, — попей со мной чаю...

— Непременно, — кивнул Том. Убранство кабинета с небольшим столом, дорогим черным стулом ему понравилось. Прямо на столике стояла свеча, словно намеренно заготовленная для работы.

— И еще одна вещь, Минни... — замялся Том. — Опыт, понимаешь, не очень светлый. Я тебя прошу... Чтобы ни случилось, в одиннадцать часов открой комнату!

— Разве... Разве в одиннадцать ты будешь заниматься? — потупилась Араминта.

— Да! — рыкнул Том, словно не понимая, как можно быть такой непонятливой.

— Хорошо, — Минни обиженно надула губки. — Пошли пить чай...

"Она должна расплатиться, — приказал в голове насмешливый голос. — Она должна заплатить за тот миг, когда осмелилась кокетливо протянуть руку в белой перчатке самому Лорду Волдеморту!"

"И к чему ты приговариваешь эту маленькую дрянь?" — спросил себя Том, равнодушно глядя на ее нежные плечи.

"К боли, — спокойно ответил он себе.— К наслаждению от боли. Боли, которая хуже рабства".

Вернувшись в холл, Том снова занял кресло возле камина. Араминта отошла на несколько минут. От нечего делать парень посмотрел в окно. Низкое небо полностью закрывало деревья. Сухой снег становился гуще, все больше поглощая дождь. "Сегодня кто-то умрет", — подумал с ужасом парень, чувствуя, как холод охватывает его щуплое тело.

Араминта вернулась, переодев короткую голубую кофту, белую юбку, тонкие чулки и бежевые туфли. В руках она несла поднос с небольшим чайником и парой чашек. Поставив его на стол, она присела на диван. Том улыбнулся и взглядом зажег темно-синюю свечу.

— Ни к чему посвящать в наши дела эльфов, — мягко сказала Араминта. — Я сама очень люблю чай... Сделала для тебя его, с травами...

— Очень тронут Вашей заботой, миссис Мелифлуа, — рассмеялся Риддл. — Надеюсь, — посмотрел он на висевшую напротив голову оленя, — Вы будете заботиться о будущем муже с такой же теплотой.

Девушка, опешив, посмотрела на Тома. Несколько мгновений она отчаянно моргала глазами. Затем, словно найдя подходящие слова, мягко улыбнулась:

— Поверьте, мистер Гонт, о муже я буду заботиться также тепло, как Вы — о миссис Оливии Гонт, — мстительно выделила она голосом.

"Эта дрянь смеет ехидничать, — подумал удовлетворенно Том. — Ничего, скоро ты запоешь другие песни".

— Надо полагать, письма от мистера Мелифлуа? — спросил парень, указав на лежащую на столе пачку писем.

— Кстати, нет... — Замялась Араминта. — От Вэл. — Том легким движением пальцев заставил чайник разлить пахнувшую травой жидкость по чашкам. — Мы ведь с ней очень дружны. Когда-то дружили с Лу, но она...

— Как же Вы подружились с Блэками, красавица? — съехидничал Риддл. Огонь свечи стал биться быстрее, словно умоляя выпустить какое-то существо на свободу.

— Я росла в их семье, — Араминта отпила чай, словно наслаждалась какой-то победой. — Представляешь, — мягко положила она руку на ручку дивана, — я ведь двоюродная тетка Вэл. Они смеялись надо мной, дразня "тетушкой".

— Тетушкой? — Брови Риддла поползли вверх. — Однако замечательное слово, миссис Мелифлуа. Теперь я также буду звать "тетей".

— Только попробуйте, мистер Гонт! — задорно сказала хозяйка, кокетливо закинув ногу на ногу и продемонстрировать тонкую лодыжку.

"Она должна ползать перед тобой на коленях, Волдеморт! — Зашипел холодный голос. — Ползать и умолять о счастье, как высшем даре".

— А как прошло твое детство? — спросила Арамитнта. — У тебя были игрушки?

— В антикварной лавочке, — мягко сказал Том. Заломив руки за спину он встал и начал расхаживать по комнате. Я часто ходил в нее и рассматривал восточные статуэтки. Я разговаривал с ними, придумывал им всякие имена...

— А друзья? — хлопнула ресницами Араминта. Свечи тускло освещали видяще напротив зеркало с оправой в виде перевитых гроздьев винограда.

— У меня не было друзей, — Том посмотрел на перламутровое пресс-папье. — Сначала моим другом была статуя Рамы, затем Будды... Мне казалось, что они всегда рады моему приходу.

— Тебя не тянет зайти туда? — Араминта зачем-то подвинула резной подсвечник.

— Магазина больше нет, — все также спокойно отозвался Том. — Его уничтожили. Я очень горевал по друзьям. Знаешь, иногда я чувствую усталость. Все вокруг только и ждут, когда я наконец оступлюсь. Мне приходится всегда быть начеку, чтобы предотвратить нападение. Или...

"Чтобы не умер человек, которому я, наконец, решил открыть сердце", — грустно подумал Том. Несколько минут они пристально смотрели друг на друга. Араминта хлопала ресницами, словно не зная, что ответить.

— А это правда... Что маглы, — спросила, наконец, она, — тупые, как тролли?

— Однажды, когда мне было лет пять, наши "старики" лет четырнадцатую решили наказать приютского малыша. Они били его обломком трубы и в конце-концов помочились на него, — задумчиво посмотрел на огонь Том.

— Какой ужас... — прошептала девушка. — И эта раса живет рядом с нами. Знаешь, Том, — посмотрела она в упор на парня, — я бы перевоспитывала таких тварей в узких клетках, где можно только стоять, прикованным за руки кандалами. Только, когда они научатся встречать нас воем, — помешала она чай, -я бы разрешила им выходить.

— Мне кажется, мы вообще не должны соприкасаться с маглами, — поморщился Том. — Низших надо только уведомлять о решении высших, как богов.

— Да, они не должны даже знать наших имен. Только кланяться грозе, как много веков назад, — подтвердила хозяйка.

— Кстати, а что сделала Ваша родственница Мисапиноа с той грязнокровкой, из-за которой разорвала помолвку? — спросил Риддл**. — Убила, сняла с нее кожу или применила круцио, как истинная девица Блэк?

— А, нет, — отозвалась Араминта, легонько потрепав платок. — За что ей было мстить? — нежно улыбнулась она, чувствуя каждой клеточкой тела пристальный взгляд Тома. — Если бы муж изменил миссис Блишвик с грязнокровкой, она бы повесила ее сушеную голову в прихожей... А так...

— Какие у нас жесткие наклонности, Минни, — усмехнулся Том, подвинув чайник.

— Мисс Блэк не пыталась его найти. Это неприлично для незамужней девушки и, тем более, добропорядочной миссис Блишвик.

"Равно как и миссис Мелифлуа", — ехидно подумал Том с рассчетом, что Минни услышит его мысли. Центральная свеча вспыхнула сильнее, осветив отблеском серебристое блюдо.

— Прабабушка Мисапиноа не хотела замуж за Сандерса, — пояснила девушка, брезгливо подергав носом. Тома всегда удивляло пристрастие Араминты припудривать его. — Известие о его увлечении грязнокровкой пришлось как нельзя кстати.

— Чтобы разорвать помолвку? — Риддл бросил выразительный взгляд на Араминту, от которого та слегка смутилась и невзначай подвинула веером.

— Именно так, — девушка чуть скосила глаз в сторону картины. — Прабабушка Мисапиноа тщетно просила родителей разорвать помолвку. Не исключено, что она подстроила встречу Сандерса и грязнокровки.

— Разве такое возможно? — изумился Риддл.

— Отчего же нет? — в синих глазах Араминты зажглись веселые огоньки. — Так ли уж трудно познакомиться, например, с подходящей грязнокровкой в театре, пригласить ее в ложу и вовремя исчезнуть, оставив их наедине с мистером Сандерсом?

— Для этого нужно знать, какие именно девицы нравятся Сандерсам, — Том с улыбкой посмотрел на тонкие колени мисс Бэрк. — Или воспользоваться амортенцией.

— Именно так, — Минни жеманно раскрыла, а затем закрыла белый веер. Том понимал, что этот жест, видимо, означает некий знак. — Сандерс был осужден светом за связь с грязнокровкой и был вычеркнут из числа уважаемых людей.

Том пристально посмотрел на нее. Араминта вздрогнула и кокетливо поправила край юбки. Затем, покачав ногой, бесстыдно сбросила туфлю, оставшись в тонких чулках. Парень продолжал с удивлением рассматривать ее. Девушка вздохнула, а затем, откинувшись на диван, начала делать легкую гимнастику, словно собиралась на урок танцев. Попеременно она поднимала ноги от пола, сгибая и разгибая в коленях, играя икрами. Том подошел к ней и, присев рядом, властно обнял ее за плечи.

— Это, видимо, приятно: наслаждаться ванной, когда рядом перевоспитывают маглов, — плотоядно облизнулась Арамита.

— Неужели твоя дражайшая прабабушка Мисапиноа была такой же распутной? — усмехнулся Том, погладив ее бедро, как гладят разгоряченную лошадь.

— Безусловно, — сладко улыбнулась девушка. — Подозреваю, что она, как все дамы прошлого века, отдавалась кавалерам в бархатной черной маске.

— Нагая, но в черной маске? - съязвил Риддл. - Что же, это легко исправить, — парень пошевелил пальцами, и на лице его подруги появились черные очки, словно она собралась на рождественский маскарад.

— Боже, какая мерзость... — прошептала Араминта с едва скрываемым наслаждением.

Несколько минут они лежали молча, глаза в глаза. Том говорил ей что-то насмешливо-покровительственное, но девушка не понимала его слов. Араминта улыбнулась, прикрыв глаза. В животе стояла непонятная сладкая истома, от которого ей казалось, что стены комнаты плывут в легкой дымке. Когда парень потянулся к ней, она спокойно и радостно встретила его поцелуй. Остатками сознания Араминта чувствовала, как Том расстегнул ее юбку от бедра до колена, но это ее не слишком волновало. Кусая губы, чтобы сдержать стоны, девушка вынула спину. Сухая снежная крупа стучала по окнам, и счастье предстать нагой окутало ее сладкой болезнью.


* * *

Том осторожно поставил ноги на пол. Араминта тихо спала, укрывшись ватным одеялом. Улыбнувшись, парень посмотрел на огарок свечи и отчего-то вспомнил, как некогда на Пасху лазил в Запретную секцию. Удивительно, но когда сбываются мечты, на душе наступила странная опустошенность. Тело знобило, но должно быть в домике просто скверно топили. "Надо будет, чтобы Минни дала перцу эльфам", — усмехнулся про себя Том и, быстро одевшись, вышел в коридор.

Глядя на деревянную ступеньку, Том с удовольствием вспоминал, что Минни в самом деле расплатилась сполна за свой высокомерно-чванливый жест на Рождество. Он властно подавил ее сопротивление, заставляя двигаться так, как хотелось ему, и делать то, что хотелось ему. Оседлав ее, он причинял ей сильную боль и при этом с наслаждением смотрел в ее сияющие от слез синие глаза. Он приучал ее к мысли, что только боль и унижение позволят войти в мир удовольствий. Воистину, нет ничего приятнее криков и мольбы поверженного соперника... Должно быть, подобное наслаждение испытывал Геракл с барельефа, мучительно утверждая свою власть над пленницей и ловя потом ее заплаканный рабски-преданный взгляд.

Поднимаясь на второй этаж, парень почувствовал головокружение. Ступеньки скрипели, но Том, не обращая внимание, шел вперед. Иногда ему казалось, будто тело охватывает позыв к тошноте, но это было ложное чувство. В ногах стояла слабость, отчего их было трудно передвигать. На верхней ступеньке парень приостановился, и перевел дух облокотившись на перила. Затем, словно решившись, открыл дверь и вошел в комнату.

В кабинете было темно. На улице шел мокрый снег с дождем, и оконные решетки казались размытыми. Том взглядом зажег свечу и подошел к столу. Голос внутри отчаянно кричал, что опыт может стоить жизни, но Том властно игнорировал его. Если делать, то надо было делать быстрее, не дожидаясь, когда сомнения позволят овладеть собой. Насыпав на полу соляной египетский крест, Том положил в его центр открытый дневник. Затем, написав по бокам значения искомого уравнения, зажег свечу.

— Бог Аммон-Ра, давший жизнь всему сущему, Повелитель Неба и Золотого Трона, — зашептал он по-египетски, — соверши свою волю и дай жизнь, непредусмотренную Тобой не именем Неба, а Подземной Реки.

Свеча на столе погасла, а затем зажглась черным огнем. Том почувствовал, как засосало под ложечкой. "Это закончится... Закончится" — подбодрил себя парень, слабо пошевелив губами. Воздух стал густым и тяжелым. Глубоко вздохнув ртом, Том продолжил:

— Ты вернулся в мир, чтимый богами, повелитель обоих миров, Ра-Мери-Амон-Рамсес. Обещаю тебе вечное царство. Цари придут к тебе и поклонятся тебе.

Со станиц дневника засочилась кровь. Риддл с ужасом подумал, что дневник — гарант его бессмертия — может погибнуть в результате такого опыта. Тому показалось будто на стене мелькнула тень черного шакала. Какая-то часть души умоляла прервать эксперимент, но парень проигнорировал ее. Дышать стало почти невозможно, но оставалась третья погребальная формула:

— Явился я к тебе, владыка богов, великий бог, господин солнца. Тум обещает мне, что появится солнце и что я... — Дышать становилось прости невозможно, словно рот и нос забила металлическая стружка, — буду похож на него, а Нил — что я получу трон Осириса и буду владеть им... вовеки.

Черный огонь вспыхнул сильнее. Том посмотрел в крест и почувствовал, что холодеет от страха: перед ним билось в конвульсиях маленькое существо вроде скользкого слепого червя. Оно напоминало скорчившегося младенца, но только очертаниями оно ни капли не походило на человеческого детеныша. Чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, а лицо — такого ни у одного ребенка не было: приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щелками. Существо казалось почти беспомощным, но почему-то вызывало омерзение.

— Мой Ка? — прошептал с ужасом Том. — Неужели это мой Ка? — повторил он.

Дневник отчаянно кровоточил, словно рыдая от боли. Брезгливо поморщившись, парень прошептал "Ferula Maxima". Затем, положив дневник на стол, стал наблюдать за бьющимся в конвульсиях существом. Свеча стала гореть тусклее. Том понял, что нельзя терять ни минуты. Бросив на стол кольцо, он, задыхаясь, переписал четыре значения уравнения. Затем лег в внутрь креста и положил по правую руку кольцо Гонтов, а по левую — уродливого зародыша и цветок лотоса. Затем, проколов иголкой вену, стал смотреть, как темная кровь заливает перстень Гонтов. Существо отчаянно задергалось, словно прося его прокормить. Наконец, кольцо вспыхнуло зеленым светом.

— Secessio! — крикнул Том, направив палочку на лотос и подбросив вверх дневник. Голова взорвалась от адской боли.

Хогвартс-экспресс начал тормозить у перрона. Перед глазами мелькнул знакомый висячий знак "Платформа 9 3/4". Том посмотрел в окно и с удивлением заметил, что перрон был совершенно пустым. Открыв дверь, он выглянул в коридор, где к его удивлению также не было ни одного ученика. Чувствуя тревогу, Том выпрыгнул из поезда. У него появилось странное чувство, будто он спит наяву; точно единственное, что могло двигаться, — это не руки и ноги, а лишь его дух. Глядя в хмурое осеннее небо, парень поскорее пересек платформу и перешел со стром барьер.

Он ошибся. Барьер вел не на вокзал Кинг-Кросс, а в маленькую комнату, напоминавшую каменный подвал. В центре висело громадное зеркало в позолоченной оправе. Делать было нечего — и Риддл решил досмотреть этот безумный сон до конца в надежде, что рано или поздно проснется и всё кончится, жизнь вернётся в привычное русло. Том посмотрел в зеркало. Змееподобное лицо уже подживало его.

— Том Риддл, — холодно проговорило оно. — Я знал, что ты появишься здесь.

— Ты... Знал? — прошептал с ненавистью Том.

— Разумеется, — глумливо расхохотались существо. — Надеюсь, ты уже понял, насколько слаб и уязвим?

Том хотел что-то возразить, но не смог. Боль пронзила голову, словно к ней приложили раскаленный металлический прут. Очертания каменного подвала приобрели белый цвет, словно их покрывала оплавленная пленка. Не выдержав, Том упал на колени и стал кататься от боли. Остатками сознания он видел, как Дух вышел из зеркала и начал рассматривать его. На безгубом лице играла удовлетворенная улыбка.

— Ты давеча спрашивал меня, кто такой Волдеморт, — спросил он, поиграв палочкой. — Я отвечу тебе. В твоих мечтах, в твоих снах ты смотрел в Зеркало Еиналеж, а оно, как верно говорил шельма Дамблдор, показывает затаенные желания нашей души. С раннего детства тебя переполняли эмоции: гнев, печаль, стремление к силе, — в зависимости от ситуации. Вполне естественно, что ты видел Лорда Волдеморта — ту частицу души, которая жаждет славы, силы и мести.

Волдеморт взмахнул палочкой, и боль тотчас ушла. Несколько минут он беспомощно смотрел на призрака, но никакого призрака не было. Вместо него стоял высокий темноволосый юноша, на удивление похожий на него самого, только с неестественно бледной кожей и впалыми щеками. Том хотел о чем-то его спросить, но юноша опередил его движением руки.

— Я знаю твой следующий вопрос, — хмыкнул он. — Отчего я возникаю перед тобой в змееподобном виде? Ответ прост. Ты сам придумал сказку о Повелителе Змей тогда в пещере, желая напугать гнусных магловских детишек, — сказал он, расхаживая по комнате. — К тому же в твоих жилах течет кровь Слизерина, — добавил он, — так что, я был обречен принять змееподобный облик. На втором курсе я стал достаточно сильным, чтобы ты придумал мне имя Лорда Волдеморта.

— Вот видишь, — усмехнулся Риддл, глядя в гладь зеркала. — Значит, ты все-таки не существуешь в природе, а только живешь а моем сознании.

— А разве твое сознание — не часть природы? — лениво ответил Волдеморт. — Через пару лет я стал питать двою душу своими соками. Последний шаг был сделан на шестом курсе, когда Оливия Хорнби нарисовала мой образ. С того времени я стал жить в твоем дневнике.

— Ну а теперь... Ты будешь жить еще и в кольце? — спросил Том, настороженно наблюдая за шагами Волдеморта: он со страхом ожидал нового всплеска боли.

— Не совсем... — нахмурился Дух. — Я смогу жить в кольце при условии, что ты станешь мной. — Глаза Тома открылись от изумления. — Видишь ли, сегодня ты либо завершишь тот путь, на который встал со дня смерти Лесли Инн, либо вернешься назад.

— Куда? — переспросил Том.

— Увидишь, — сказал Дух. К своему удивлению парень поднялся очень быстро. Волдеморт прошипел и открыл проход. Они вошли в огромный сверкающий коридор. Стены состояли из бесконечных зеркал, в которых мелькали непонятные образы.

Том посмотрел налево и почувствовал, как эмоции захлестнули его. Он словно смотрел колдографии в "Пророке". Вот сумрачный зал в приюте, и он, еле сдерживая слезы, смотрит на спящее в гробу тело Лесли. В отливавших бирюзой глазах стояли страх и боль. Том посмотрел направо и картинка резко сменилась, — и вот он уже в Пасхальную ночь, трепеща от возбуждения, входит в Запретную секцию и слышит гулкие раскаты грозы. А вот и Миранда — девушка с большими серо-голубыми глазами в очках сидит на мраморных ступеньках и горько плачет, а темноволосый взъерошенный парень, как может, утешает ее. Том посмотрел направо — и вот уже тот же мальчишка, только чуть постарше, обучает слизеринцев, а Крэбб, сопя, целует край его мантии. Наконец, в зеркале мелькнуло видение зимнего Хогсмида и бегущих людей, и он, стоя на коленях, рыдает, держа в руках тело Эмилии. Парень посмотрел направо — и вот уже он сидит под елкой с белыми хрустальными шарами, дописывая дневник...

— Я забыл открыть тебе последнюю тайну, — усмехнулся Волдеморт. Ты можешь стать разными людьми. Том Риддл — ничтожество, которое станет таким, как все, — скривился он, — женится на Оливии Хорнби, заведет детей и, быть может, напишет учебник по защите от темных искусств. Зато Лорд Волдеморт... Ты помнишь, какой ужас обуял тебя, когда ты узнал о Темном Мастере?

— Да... — прошептал холодными губами Том. Он хотел испугаться, но в глубине души чувствовал, что сила — единственное, что способно дать ему счастье.

— Ты узнал о нем, прочитав легенду о Слизерине, — Риддл задрожал, увидев в зеркале, как темноволосый мальчик ранним утром входит в библиотеку. — В глубине души, — ткнул Дух палочкой в Тома, — ты уже знал, что Темный Мастер — это ты.

Том испуганно посмотрел на Духа. Только сейчас до него начал доходить смысл сказанного. Он вспомнил волшебника в черном балахоне, его искаженную безумием улыбку. Неужели его желанием были только месть и убийство?

— А также могущество, Волдеморт, — призрачный собеседник словно улавливал его мысли. — Могущество и бессмертие, которые может получить Темный Мастер. Он гораздо могущественнее Гриндевальда и, видимо, могущественнее всех, когда-либо живущих темных волшебников. Мы выбираем его, не правда ли? — прошипел он.

Испуганно озираясь, Том снова посмотрел в зеркала, где продолжали мелькать образы. Любовь, привязанность, дружба, — все это причиняло нестерпимую боль. Гораздо приятнее было идти к власти, знаниям и могуществу. Гораздо приятнее было уничтожать врага или обладать сполна рабыней. И если для этого нужно было стать Лордом Волдемортом.... Том почувствовал, как его тело охватывает сильный жанр.

— Я не нуждаюсь в любви и жалости, — прошептал, наконец, Том. — Пусть начинается век Темного Мастера! — Он хотел что-то еще возразить, но не смог: ужас, что он, подобно Лесли, будет однажды лежать в гробу, заслонил сейчас все.

— Что же, осталась последняя формальность, — сказал Волдеморт с сознанием выполненного долга.

В самом конце коридора стояло еще одно, последнее зеркало. Том посмотрел в него и задрожал. В зеркале появилось изображение мальчика лет семи, — избитого, с синяками и ссадинами, в старом плаще поверх поношенного жилета. Риддл тут же узнал это лицо: темные глаза с бирюзовым отливом, полные страха и мольбы, — они были его собственными глазами. Волдеморт направил на него палочку.

— Avada Kedavra! — с отвращением произнес он.

Зеленая вспышка закрыла коридор. Остатками сознания Том увидел, как ребенок упал навзничь. Наступила темнота.


* * *

Искривленная лестница убегала в подземелье. Араминта спускалась все ниже, чувствуя, как с каждым шагом ее охватывает страх. Это было похоже на какой-то подвал или склеп. На громадных каменных камнях придумала слизь; некоторые ступеньки казались щербатыми. Девушка спускалась осторожно, держась руками за камни из-за страха повредить каблук.

Наконец, она вошла в маленькую комнату. Перед глазами стоял саркофаг с зеленым лицом: обитель какого-то духа или бога. Очертания саркофага казались расплывчатым, и Араминта видела их, словно в тусклом сиянии. Рядам с ним лежало распростертое на полу недвижимое тело темноволосого юноши, окруженное странным знаком. Тело Тома. Девушка взвизгнула.

— Слишком поздно... — неожиданно грустно сказало зеленое лицо. — Ему уже ничем не поможешь. Хотя ты могла бы...

Картина сменилась. Словно из ниоткуда возникло коридора, освещенного тусклым вечернем светом факелов. Неровные ступеньки кончились, и вслед за ними возникло громадное окно, освещенное мокрой метелью. Недалекого начинался выход в школьный дворик. Сутулый черноволосый мальчик с серьезным лицом спускался по ним. И рядом она сама, счастливая белокурая девчонка, упрямо тянула его за руку к двери, улыбаясь ярко-синими глазами. Мальчик сделал шаг в сторону, и его тотчас с головы до ног охватил черный огонь.

— Нет! — закричала Араминта. — Лицо на саркофаге рассмеялась ледяным смехом.

Девушка села на кровати. От ужаса она некоторое время непонимающе смотрела перед собой. Затем лихорадочно отбросила одеяло и подошла к чеканному кубку с водой. Напившись, взмахом палочки зажгла белый огарок свечи. Часы в виде башни показывали около одиннадцати. Том! Мысль, как молния, пронзила ее. Надев поскорее чулки, домашнее платье и туфли, девушка заковыляла к выходу — после всего случившегося у нее была неуклюжая косолапая походка. Тело еще трясло при воспоминании о жгучей нестерпимой боли, смешанной с наслаждением. Только теперь Араминта понимала, почему приличные дамы говорят о таком шепотом и с ханжеским возведением глаз вверх.

Осторожно толкнув тяжелую дверь, Араминта поежилась: в прихожей стоял холод, словно в доме полопались все каминные трубы. Быстро схватив шерстяную накидку, девушка пошла по лестнице. Откуда-то сверху раздался странный звук, напоминавший чавканье болотной трясины. Или чавканье пауков, высасывающих муху. Однажды в детстве Араминта увидела как несколько пауков поймали в сеть большую навозную муху и не спеша по очереди высасывали ее. Тогда она не могла оторвать взор от такого зрелища, чувствуя, как внутри поднимается сладкая истома. Только теперь в этом чавканье слышалось нечто механическое. Том... Там был Том... Страшная мысль заставила ее бежать быстрее.

Каблуки быстро стучали по лестнице, но каждый шаг давался Араминте все труднее. В воздухе словно стояло невидимое темное облако, обволакивавшее все вокруг плотными парами. Свечи не горели. Ближе ко второму этажу темный туман, казалось, становился все плотнее.

— Lumos... Lumos Maxima! — прошептала девушка, достав палочку.

Огонек вспыхнул, но тотчас погас, словно его поместили в мокрую тряпку. Дышать становилось труднее, будто рот и нос забили железной стружкой. Араминта отчаянно водила палочкой, но огонек тух, едва вспыхивал. Второй раз в жизни ее охватил глубокий ужас — почти такой же, как в ту памятную Вальпургиеву ночь, когда на Хогвартс напали люди Гриндевальда.

Чавкающий звук исчез, словно механический паразит напился, наконец, крови. Араминта сделала шаг... второй... Запах, напоминавший горелую резину, становился все сильнее. Девушке казалось, будто ее вовлекает странная воронка, по которой она падает все глубже и глубже. Подойдя к холодной стене, Минни облокотилась об нее руками. Дышать становилось почти невозможно. Невидимое темное облако словно поволокло ее по коридору а подземелья, пока она не оказалась в глубоком каменном колодце.

— Expulso Illuminari! — крикнула она, вспомнив одно из самых мощных заклинание против темных сил.

Светлый луч рассек невидимое облако. Дышать стало чуть легче. Араминта с силой сделала шаг вперед и неожиданно для самой себя уткнулась в плотно закрытую дверь. Она была заперта на ключ, но девушка взмахом палочки открыла замок и, сбросив туфли, босиком вбежала комнату.

В комнате стоял невероятный холод, а воздуха, казалось, не осталось вовсе. На столе горела длинная белая свеча. Тело Тома лежало на полу внутри нарисованной мелом белой фигуры. Араминта сползала вниз по стенке и на коленях поползла вперед к телу. Перед глазами плыли картины жуткого коридора, который она видела во сне, но Араминта не понимала их смысла. Каким-то образом ей все же удалось доползти до тела и подтереть пальчиком меловую линию. В тот же миг девушка почувствовала, что ее голову разорвет от оглушающего взрыва.

Затем все кончилось. В комнату, словно прилив, хлынул свежий воздух. На столе черным пламенем вспыхнули свеча и два пергаментных свитка. С окон сорвало занавески. Перепуганная Араминта пыталась потушить огонь, но ничего не помогало. Только сейчас она заметила, что из вены Тома идет буроватая кровь, образовавшая что-то вроде лужи. Испуганно закричав, девушка стала сильнее трясти тело. К ее еще большему ужасу, глава юноши были открыты и смотрели перед собой точно в пустоту. Кожа лица была неестественно белой, словно листы бумаги. Рубашка Тома также была забрызгана кровью, а странный не похожий ни ни что крест с петлей был нарисован не мелом, а солью. Араминта взвизгнула: нигде не было даже тряпочки, чтобы перевязать рану.

— Том... Том... Очнись! — отчаянно кричала девушка, тряся тело. Но ничего не помогало: взгляд парня по-прежнему оставался пустым и безжизненным.

Схватив руку Тома, Араминта с трудом оторвала от нее рукав и сделала что-то вроде повязки. Приложив жгут к проколотой вене, она поскорее завязала повязку. В тот же миг свеча на столе вспыхнула черным огнем. Араминта закричала и, направив на нее палочку, постаралась применить "агуаменти". Впрочем, это оказалось тщетным: пламя разгоралось все сильнее, угрожая захватить лежащие свитки пергамента. Девушка кинулась к пустому холодному камину и ударила по нему палочкой. Вспыхнуло зеленое пламя, и Араминта скорее сунула в нее голову:

— Вэл... Вэл... — залепетала она, глядя на дико озиравшуюся спросонья Вальбургу.

— Ты ненормальная, Минни? — Вальбурга, казалось, смотрела на камин как полоумная. — Давно за полночь.

— Вэл скорее, беги в охотничий домик. Тому плохо, и у нас пожар.

— Ты уверена?

— Беги. И зови скорее Сайнуса, — взвизгнула девушка.

Вальбурге не надо было повторять дважды: через секунду ее тонкое длинное тело поднялось с кровати и накинуло шаль на ночную рубашку. Араминта испуганно заметалась по комнате. Черное пламя охватывало пергаментные списки. В углу стола лежала толстая тетрадь, и девушка, точно повинуясь какому-то неведомому призыву, схватила ее. Затем, безуспешно опробовав еще один "Агуаменти", осторожно потянула тело двери.

Черное пламя не выбрасывало дым: оно покрывало все новые свитки перепрыгивая на стол. Следом вспыхнул край занавески. Огонь начинал гудеть, словно неведомый темный чародей вырвался, наконец, наружу после долгих лет заточения. Араминта едва успела заметить, как из камина выпрыгнули Вальбурга и Сайнус, сразу же направив палочки на огонь. Араминта потянула тело в коридор, где все еще стоял ледяной воздух. Следом подбежавший Сайнус вырвал из ее рук Тома и потащил на улицу.

Он бросил тело Риддла возле корней старого граба, давно вылезших на поверхность. Араминта подбежала к парню и проверила пульс — он был слабый, но безумно частый, словно под кожей билось какое-то существо. Вальбурга с криком выбежала из домика: ей, судя по всему, не удалось потушить огонь. Сайнус сунул приятелю под нос кроветворное зелье. Несколько моментов ничего не происходило. Затем Волдеморт, слабо открыв глаза, поморщился от вкуса и произнес:

— Что случилось?

— Слава богу, ты жив, идиот! — стал тормошить его Сайнус. — Опять ставил экперимент?

— Вроде того, — осторожно согласился Волдеморт. Тело сковала слабость, какая обычно бывает при очень большой потере крови. Он, словно отходил от тяжелого сна, не понимая, где и почему он проснулся. Подбежавшая Араминта оттолкнула Рэя, сунув приятелю плитку шоколада. Волдеморт недоверчиво взглянул на нее, а затем осторожно отломил кусочек.

— Из-за тебя домик горит! — Сайнус наступал на приятеля размахивая руками. — Черным пламенем!

Вальбурга взвизгнула. Араминта закивала головой в знак согласия. Волдеморт задумчиво посмотрел на сухие прошлогодние листья. Он, видимо, до конца не мог понять, что произошло, но то, что он жив, уже вселяло оптимизма.

— Черным пламенем? — переспросил он. — Avrecio Luminous. — Хлопотавшие вокруг него люди сейчас казались Волдеморту маленькими глупыми созданиями, занимающимися непонятно чем.

Сайнусу и Вальбурге не надо было повторять дважды. Выхватив палочки, они побежали в домик, беспорядочно выбрасывая заклинания. Волдеморт проводил их долгим взглядом. Рядом с ним оставалась Араминта, заботливо смотревшая ему в глаза.

— Я знал, что ты придешь вовремя. Даже если все будет неудачно, — съязвил Волдеморт. Глядя на Араминту, упакованную в короткое фиолетовое платье и накидку, он не мог не оценить всю аппетитность ее тела. — Где кольцо, Минни? — неожиданно холодно спросил он, взглянув на подругу.

— Вот... — девушка, казалось, задрожала, взглянув в колючие огоньки его холодных глаз. — Они там... — показала она на маленький корень, обхвативший громадный пень, подобно щупальцу осьминога.

— Великолепно... — Волдеморт облегченно вздохнул, озираясь вокруг. — Минни... Принеси кольцо... — приказал он.

— Невероятно! — из домика снова выбежал счастливый Сайнус, размахивая палочкой. — Том, ты гений! Все спокойно.

Волдеморт рассеянно смотрел вокруг. На душе было неспокойно. Весенние песчаные холмики рассыпались под натиском налетавшего время от время ветра. Тело охватывало ощущение мерзости от того, что кто-то видит его, беспомощно лежащим на земле.

— Но стол... Шторы... — плаксиво залепетала Арамитна. Стоявшая рядом Вальбурга недовольно прищурилась, а затем взяла кузину за руку.

— Стол почищу завтра. Шторы будут лучше прежних, — холодно ответил Волдеморт, чуть насмешливо рассматривая девушку.

— Что я скажу маме? — дернула носом Минни, озираясь на Вальбургу, словно ища у него поддержки.

— Что мы подарили тебе новые лучше шторы, — Лорд Волдеморт, казалось, готов был рассмеяться. Налетевший ветер пригнул маленькую ель и осыпал ее пожелтевшие иголки.

— Том... Это здесь, — прошептала Араминта, протянув кольцо.

Вытянув руку, Волдеморт осторожно взял светящийся камень. Несколько минут он размышлял, а затем посмотрел на металл и тихонько прошипел. Сначала было тихо. Затем внутри кольца раздались толчки, словно какое-то существо начало стучаться, просясь на волю. Камень вспыхнул чайным сиянием.

— Получилось! — Волдеморт, казалось, едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Араминта не понимающе уставилась на него, беспомощно хлопнув ресницами.


Примечания:

* Подробнее об уравнении сансары рассказано в главе 37.

**В главе использованы образы фанфика Lady Astrel "Сага о Блэках".