Часть III. Глава 36. Пилюли бессмертия

Том посмотрел в окно. На улице шел обложной ливень, закрывавший пеленой соседние здания, кроме высокого серого дома. Дрожащей рукой он схватил конверт из желтого пергамента. На обратной стороне изумрудными чернилами был выведен адрес. Том улыбнулся: завтра ему идти в этот... Кажется, Косой переулок, о котором говорил бородатый профессор... Теперь предстояло отпроситься у миссис Коул.

В коридоре не было ни души. Том осторожно открыл дверь в кабинет директора и не сдержал крика удивления: никакой миссис Коул не было. Вместо нее за директорским столом сидел высокий темноволосый юноша с бледным лицом и черными блестящими волосами. Он был одет в странную мантию, серо-зеленый галстук и серый пиджак, на котором красовался значок серебристой змеи.

— Кто Вы? — пролепетал Том.

— Зови меня Волдеморт, — улыбнулся юноша. Риддл с удивлением заметил, что он не может улыбаться целиком, делая только легкое движение губами. — Точнее, Лорд Волдеморт, — поднял он вверх тонкий длинный палец.

— Волдеморт, это невероятно... — хлопал глазами Том. — Я волшебник!

— Что же, — кивнул Волдеморт, — я всегда говорил тебе, что ты особенный, Том. Я знал это еще в то время, когда ты был ребенком.

— Теперь я иду, чтобы купить книги заклинаний и одежду. И еще одну из тех палочек... — скривился Том, вспомнив неприятный разговор. — Кстати, Волдеморт, что Вы думаете о профессоре Дамблдоре?

— Что я думаю о нем? — Высокий бледный человек усмехнулся и встал из-за стола. — Не приставай с дурацкими вопросами, Том.

— Я ему не нравлюсь, — вздохнул мальчик. — Ничего, скоро я пойду в Хогвартс и там заставлю себя уважать, — сжал он кулаки.

— Не волнуйся, — кивнул бледный юноша. — Твой профессор скоро начнет тебя уважать, и сильно... — он засмеялся ледяным хохотом, от которого у Тома задрожало все в груди.

— Лорд... Пожалуйста, не покидайте меня в волшебном мире. Вы никому не позволите сделать мне больно? — спросил Риддл.

— Конечно, нет, Том. Я всегда буду с тобой, чтобы заставить страдать твоих врагов.

— Заставить страдать? — радостно воскликнул мальчик. — Но как?

К изумлению Тома, комната стала заполняться мертвыми телами. Патрик... Незнакомая девочка в очках... Незнакомые люди, один из которых был так похож на высокого юношу... Девочка, которая строила ему гримасы у решетки... Мальсибер... Миссис Коул.... Стаббс... Бренда... Бледный юноша глумливо рассмеялся, и его лицо стало превращаться в змееподобное лицо с горящими глазами.

Том вскочил и посмотрел на часы. Половина пятого. После поездки в Литтл-Хэнглтон кошмары повторялись почти каждую ночь. Было еще слишком рано, а транспорт до вокзала не ходил. За окном шел ливень, перераставший в настоящий потоп. Быстро собравшись, парень достал дневник. Окунув перо в чернила, он начал аккуратно водить им по кремовым страницам, записывая содержание кошмаров.





... О Волдеморте... Риддл немного покрутил перо и склонил голову. Во всём этом было одно обстоятельство, которое объединяло все его кошмары: Волдеморт. Том смутно ощущал, что он на самом деле был кем-то другим в своих снах. Кем именно, Том не знал. Однако он точно знал, что эти сны как-то связаны с его головными болями и странными вечно спорящими голосами.

Войдя в прихожую, Том посмотрел в старое зеркало. Сходство с Риддлами было настолько отвратительным, что он коротко подстригся. На руке красовался желтый перстень с черным камнем. Том нахмурился: он только сейчас задумался, как объяснить наличие у него этого перстня. Купил в Косом переулке? Едва ли, он был для этого слишком беден. Да и привяжутся, у какого именно продавца... Нашел в руинах, которые до сих пор не расчистили после бомбежек? Пожалуй... Том прикинул, какие руины находятся поблизости от Дырявого котла. Тем более, что такое деградировавшее животное, как его дядюшка, мог и потерять перстень. Или пропить...

На вокзале было оживленно. Киоски источали привычный запах типографской краски. Ловя его, Том с усмешкой вспоминал, как прежде испытывал облегчение, переходя границу мира маглов и магов. Не то чтобы он не был рад теперь. Но за историями с Тайной комнатой и Литтл-Хэнглтоном тянулся опасный шлейф, который мог повлечь за собой большие неприятности. Стараясь отвлечься, парень достал листок с результатами СОВ и шевельнул губами. Ни одного "Выше ожидаемого" — только "Превосходно", причем напротив оценок по трансфигурации, защите от темных искусств, заклинаний, травологии и зельеварения стояли пометки: "Комиссия отмечает профессиональный уровень знаний". Том оторвался от листка и задумался. Виной всему, несомненно, были маглы. Это по их и только по их вине ему пришлось открывать Тайную комнату и уничтожать семейку папаши.

— Слагхорна сегодня нет — он в Хогвартсе, — выпалила вместо приветствия Друэлла, едва Том пересек барьер. — Едем в обычном купе для старост.

— Спасибо, Дру, но я лучше поеду с нашими, — ответил Том. Дымящийся красный паровоз и спешащие люди в плащах казались настолько родными, что он чувствовал подобие радости от возвращения в привычный мир.

- Хорошо, - Розье, поджав тонкие губы, пошла к первому вагону и вскоре исчезла в белом дыму. Том так и не понял, обиделась ли она или дело было в чем-то другом.

— Видал? — подбежавший Лестрейндж показал приятелю на две идущие по платформе фигуры. Первая с рыжими волосами шла под зонтом. Вторая, закутавшись в коричневый плащ с капюшоном, стучала длинными каблуками.

— Пруэтт? — скривился Том, присмотревшись к рыжей шевелюре.

— А знаешь, кто с ним? Лу Блэк... Ей объявили бойкот все наши, ну а родня просто в шоке, — болтал Рэндальф, когда они с Томом залезали в купе. — Ореон будет просить тебя о помощи!

Риддл пожал плечами и достал книгу о превращении алхимических элементов. Рэндальф прислонился лицом к оконному стеклу, желая, видимо, узнать, кто из приятелей с кем стал встречаться. Помимо Араминты Бурке и Ореона Блэка в купе вошли Элеонора Монтегю, ставшая за эти годы стройной белокурой девушкой, а за ней и Энтони Крэбб, занявший место у двери. Том не заметил, как поползла платформа, и Араминта подбежала к стеклу — смотреть в окно вместе с Рэем.

— Том, — раздался голос Лестрейнджа, — мы восстановим в этом году клуб?

— Угу... — пробурчал Риддл, не отрывая глаз от книги. Чтение можно было отложить до приезда в школу. Тому, однако, хотелось проверить, осмелится ли кто-то из приятелей оторвать его от книги.

— Научи, Том, темным заклинаниям! — воскликнул в ярости Блэк.

— Лаэрт* просит Гамлета! — хохотнул Рэндальф. — Мой принц, уройте Озрика, а то он пристает к Офелии! — Последние его слова потонули в общем смехе.

— Пошел к черту, Лестрейндж, — презрительно фыркнул Блэк. — Случись это с твоей сестрой, ты бы сейчас визжал по-другому.

Том с интересом прищурился. С каких пор в малыше Ореоне проснулось блэковское высокомерие?

— Маглолюбивые выродки, — фыркнул Блэк. — Кто только взял этих тварей в "Справочник чистой крови"?

— Maman говорит, что на составление справочника влияли Малфои, — вставила Араминта. — Они в большом почете в министерстве.

— Оно и видно, — скривился Ореон. — Сами якшались с маглами. — Араминта в знак отвращения зашмыгала носиком. — Том, вот зачем этому козлу Лу? — воскликнул с ненавистью Блэк.

— Ну это просто, — Риддл осмотрел притихшее купе: как и всегда, приятели ждали его слова с надеждой. — Она слизеринка, он гриффиндорец, — начал загибать Том длинные пальцы. — Она чистокровная — у Пруэтта в роду полно маглов. Лу тонкая и нежная — он настоящий самец. Лу белокурая красотка — он рыжее шимпанзе. Иметь твою Лу для него — вершина наслаждения.

Лестрейндж сально расхохотался. Следом рассмеялись Бурке и Крэбб. Блэк с перекошенным от ненависти лицом посмотрел на приятелей. Только Элеонора Монтегю зашлась красными пятнами.

— Том, это гадко! — воскликнула девушка с тем наигранным возмущением, которое отличает излишне утонченных барышень от их сверстниц.

— Гадко, — согласился Том. — Но разве не гадко само влечение к рыжему дегенерату? Это даже не влечение, а подвид зоофилии, — брезгливо поморщился он. — Мечтать о совокуплении с потным самцом, у которого одна извилина — все равно, что желать совокупиться с бабуином или павианом.

В купе повисла тишина. Риддл положил книгу на колени и посмотрел в окно, которое полностью залили струи воды. Он сам не мог понять, почему мысль о половых забавах Игнотуса с Лукрецией вызывала в нем такое омерзение. И все же он чувствовал в этом нечто, что пробирало его до дрожи.

— Ты не можешь проучить его, Том? — плаксиво заметил Орион.

— Смысл? — сказал Том, все еще глядя на потоки воды. — Ну отмутузим мы его, а что дальше? Твоя Лу полюбит шимпанзе еще сильнее.

В тот же миг раздался стук и в купе вошла Друэлла Розье. Бросив неприязненный взгляд на Блэка, девочка с улыбкой осмотрела Лестрейнджа и подмигнула Тому.

— Как там у старост? — спросил Том, когда они пошли по коридору. В соседнем купе пухлый темноволосый мальчик ел шоколадный батончик, а другой, белобрысый, спорил с девочкой о том, в какой колледж лучше попасть.

— Ужасно, — подтвердила Друэлла. — Не успел тронуться поезд, как приперся Диггори и начал рассказывать про высадку на Сицилии. Словно мы тут все идиоты, и не открывали газет.

— И девицы вроде Кэмпбелл страстно вздыхали и обещали открыть фан-клуб Диггори? — усмехнулся Том. — Впрочем,, моя интуиция подсказывает, что ты хочешь рассказать мне нечто важное.

— Твоя интуиция редко ошибается, — ответила Друэлла. — Вот, посмотри, — достала она из сумочки помятый номер газеты.

Том почувствовал, как пол уходит из-под ног: это был номер "Ежедневного Пророка" за десятое июля. На колдографии был изображен заросший человек в арестантской одежде. Том сразу признал в нем деградировавшего Морфина Гонта. Ниже шла заметка:





— Моя фамилия? — притвориться не имело смысла, и Том с интересом посмотрел на Друэллу. В отличие от Патрика и Миртл он не чувствовал ни малейшей вины за то, что произошло в Литтл-Хэнглтоне: разве что горечь от того, что магл Том Риддл так и не узнал, за какой грех расплатился.

— Верно. Ты левша и змееуст, — понизила голос Друэлла, — и, наверное, связан со Слизерином. А здесь, как видишь, Морфин, — скривилась она, — подозревал сестру в связи с одним из Риддлов.

— Ну мало ли… — пожал плечами Том, хотя его поразило, как близко Розье подошла к разгадке его тайны. — Тебе не нравятся Гонты? — фыркнул он, глядя, как поморщилась Друэлла при виде колдографии.

— Страшные люди, — поежилась Друэлла. — Считают себя высшим чистокровным родом, почти императорами, а сами одичали до лесников. Да и эта их фамильная жестокость... Говорят, Корвинус Гонт испытывал наслаждение, натравливая на одноклассников змей.

— Надо же… — притворно замялся Том, — они, оказывается, страшнее Блэков.

— Да они и Блэков не считали себе ровней, — покачала головой Друэлла. — Настолько помешались на своей крови. Давайте поживее в купе, — крикнула она группе малышей, рассматривавших в коридоре клетку с неясытью.

— Если ты права в своих догадках, то тебе следует ко мне относиться с почтением, — усмехнулся Том. — Помнишь Дамблдор-младший объяснил, что Гонты объединили кровь Слизерина и Певереллов?

— Хочешь на правах левши и змееуста, объявить себя Гонтом? — усмехнулась Друэлла, воспринимавшая его слова как отличную шутку.

— Почему бы и нет? — засмеялся Том. — Последний из рода Гонтов…. — Впрочем, нет… Лучше новое имя. Например… Лорд Волдеморт, — Том в упор посмотрел на подругу. Розе на мгновение растерялась, а затем взглянула на Риддла с интересом.

— Неплохо… — Друэлла, казалось, о чем-то размышляла. — Волдеморт — что-то вроде «Смертельного полета» или... "Воспарения над смертью"… Но почему Лорд?

— Ты утверждаешь, что я потомок Слизерина и Певереллов. А это, знаешь, побольше любого короля или императора. - Озеро закончилось и за стеклом замелькали темные верхушки хвойного леса.

— Значит, теперь, на уроках надо обращаться к тебе «милорд» или «сэр»? — спросила Друэлла.

— Для друзей я делаю одолжение. На самом деле, все просто, — улыбнулся слизеринец. — Если ты достанешь пергамент, я тебе поясню. — Еловые леса все сильнее покрывали пригорки, и Том с облегчением подумал, что рано или поздно это должно было произойти.


* * *

Осенью сорок третьего года с фронтов пришли первые радостные известия. Русские отразили наступление Вермахта под Курском, а союзники овладели южной Италией. Победы, впрочем, покупались дорогой ценой. Пятого сентября "Пророк" перепечатал список награжденных учеников Дурмстранга, и чаще всего напротив фамилии стояла приписка "посмертно".

— Гитлер, говорят, пошел бы на мир, — сказала Друэлла, садясь на завтрак. — Но Гриндевальд прочно держит магловского фюрера под "Imperio".

— Я бы на его месте так и сделал, — ответил Том, не отрывая взгляда от колдографии, изображавшей вступление советских войск в Корпусный сад Полтавы. — Заключил бы мир, а потом, накопив сил, пошел дальше.

— Гриндевальд безумен, — Друэлла положила на стол газету. — Думаешь, — понизила она голос, — у Аркон с Бобби все серьезно?

— Что значит серьезно? — насмешливо вздохнул Том, глядя, как Рэндальф впился ненавидящим взглядом в Мари Аркон, весело болтавшую с Робертом Оуэном. — Обжиматься, лизаться и щипаться будут. Переспят едва ли, — добавил Том, глядя, как райвенкловец властно положил руку на тонкое плечо Мари.

На миг Тому показалось, будто в глазах Друэллы мелькнул зеленоватый огонек надежды. Риддл с интересом посмотрел на подругу, однако Розье, закончив завтрак, собиралась прогуляться со Сьюзен Пак. Том достал дополнительные книги по зельям: некоторые рецепты в учебниках казались ему устаревшими, и юноша собирался внести кое-какие правки. Однако со стороны учительского стола к нему тотчас подошла пухлая фигура профессора Мэррифот.

— Том? — спросила преподаватель чуть усталым голосом. — Не могли бы Вы пройтись со мной?

— Конечно, — подтвердил Том и, закрыв сумку, поднялся вслед за учителем.

— У меня короткий вопрос,— сказала Галатея Мэррифот, выходя из Большого зала. — Вы интересуетесь преподавательской работой?

— Пожалуй, да мэм... — опешил Том. Под ложечкой засосало, как и всегда, когда речь шла о важном.

— Великолепно, — обрадовалась старуха. — Я давно наблюдаю за Вами, Том, и, честно, никогда не встречала такого таланта. Из Вас получится замечательный преподаватель по защите от темных искусств. Разумеется, — подняла профессор Мэррифот пухлую руку, — после соответствующей подготовки.

— Вы будете меня учить? – Том чувствовал, что надо ловить каждое слово.

— Не просто учить. Я попрошу директора Диппета взять Вас на следующий год в ассистенты. Он благоволит Вам и, уверена, охотно выполнит мою просьбу.

— Спасибо, мэм... — выдавил из себя Том, глядя, как профессор Мэррифот, пожелав ему хорошего дня, отправилась по коридору. Элеонора Монтегю прошла мимо него с Нортоном Мальсибером, который явно пытался оказывать ей знаки внимания. Риддл усмехнулся, поразившись, насколько сердечные дела стали волновать его одноклассников.

День выдался солнечным, и говорливая толпа учеников, спешившая на уроки, казалось, была освещена матовым светом. Предложение профессора Мэррифот было интересным, позволяя неплохо пристроиться после школы и, возможно даже воспитать своих, — Том почувствовал, как при мысли об этом у него сильнее забилось сердце, — учеников. Незаметно для себя Том вошел в класс по древним рунам, где уже рассаживались ученики.

— Что же, — заметила профессор Бэддок, войдя в класс. — Думаю начнем. - После гибели племянницы ее лицо стало еще бледнее, напоминая гипсовую маску, хотя внешне женщина старалась ничем не показывать свое состояние.

Том посмотрел в окно. Три года назад он также впервые вошел в этот класс. Рядом с ним сидела Миранда, щурясь от осеннего солнца. За первой партой у окна сидела Эмилия, посылавшая ему насмешливую улыбку. Теперь рядом с ним всегда стоял пустой стул, по которому иногда бегал солнечный зайчик. Парень бросил свиток на стол и устало помассировал лоб.

— Мистер Риддл? — Профессор Бэддок ласково кивнула, словно он был для нее частицей какого-то радостного воспоминания. — Мне нужны Ваши познания в египетском языке. Профессор Раджан говорил, что Вы читаете по-египетски, как по-английски, — добавила она под восторженный вздох хаффлпаффки Фран Карвей.

Профессор взмахнула палочкой, и на доске появился символ в виде перевернутой подковы с заостренными краями.

— Ка? — спросил Том, удивленный появлением этого знака. Джулия Кэмпбелл с интересом посмотрела на слизеринца, словно он говорил на непонятном языке.

— Совершенно верно, — подтвердила профессор Бэддок. — По воззрениям древних египтян Ка — дух человека, олицетворенная жизненная сила, считавшаяся божественной. Это примерно то, что индийцы называли аурой.

— Ка был бессмертным? — переспросила Друэлла.

— После смерти Ка отлетает в другой мир, выступая как аналог души, — ответила профессор. — Впрочем, жрецы Египта умели делать Ка почти бессмертным, заточая его в гробнице. Душа фараона обрекалась в таком случае на существование в форме обычного призрака.

— Профессор... То есть мисс Аманда, — Том поспешил сгладить неловкость улыбкой. — А может ли у человека быть несколько Ка?

— Сложный вопрос, Том. — На неестественно белом лице профессора Бэддок мелькнула тень. — По египетским представлениям у каждого человека свой Ка, хотя упоминаются редкие случаи, когда может быть второе Ка... Обычно под ним понималось темное или, наоборот, светлое начало человека.

— Но откуда возникает второе Ка? — спросил Том.

— Из папирусов следует, — профессор Бэддок легко отбросила подол темно-синей мантии. — что обычно это магия очень сильного волшебного рода, преступление родителей или, наоборот, их добрый поступок.

Прозвенел звонок, и женщина, отпустив класс, отправилась к выходу. До обеда оставалось около часа, и Том, спустившись во двор, побрел по еще зеленой траве. То, что он услышал от профессора Бэддок, подтверждало его смутные догадки. Наиболее интересной была идея заточения Ка в гробнице или другом предмете. На другой стороне озера Хагрид понуро брел за Оггом, неся тяжелый мешок, видимо с отрубями для животных. Том поморщился: вид Рубеуса вызывал у него отвращение из-за воспоминаний о том страхе, что он пережил в июне.

— Ой, Том...

Он обернулся. Мимо озера в белом плаще гуляла Оливия Хорнби. Махнув ей рукой, парень за несколько минут догнал приятельницу.

— Том... — Начала девочка, однако Риддл ласково погладил ее светло-русые волосы. С каждым днем Лив становилась все более бледной, и мало у кого осталось сомнений, что ее преследует призрак Миртл.

— Лив, — заботливо сказал Том. — Не бойся, я все знаю... Это страшно?

— Да. — пролепетала Оливия. Они пошли в сторону замка, минуя валуны. Из-за них дорожка петляла, оставляя в стороне заросшие мхом полянки. — Она является почти каждую ночь! Летом даже прилетела на свадьбу брата.

Оливия не договорила: слезы брызнули сами собой. От всхлипов ее маленький чуть вздернутый носик покраснел, и Том подумал, что она может всерьез простыть от ветра. Том бросил взгляд на растущий у входа куст роз и с удивлением подумал, что Оливия напоминает ему один из этих ароматных чайных цветков. Цветок, который посмела ужалить упитанная гусеница.

— Лив, я думаю, мы все сделаем сами. Эту тварь, — Риддл намеренно не называл призрак Миртл по имени, — надо хорошенько пугнуть.

— Она сильная, Том… — всхлипнула Оливия. — Мы вряд ли сможем….

— Сможем, Лив, — холодно сказал он. Слизеринка вытерла глаза и вдруг положила маленькую белую ручку в карман плаща Риддла.

— Мне холодно, Том…. — смущенно улыбнулась она. Риддл не ответил, снова посмотрев на куст розы. «Их шипы непригодны для защиты», — подумал он, чувствуя непреодолимое желание спасти это хрупкое создание.


* * *

Риддл не стал откладывать месть в долгий ящик. В верхних этажах Западной башни обитал жуткий призрак — Одиночка, у которого не было щеки, соединявшую скулу с челюстями. Другие призраки ненавидели и сторонились его из-за злобного нрава. В субботу после обеда Том выследил Одиночку и применил из-за колонны невербальное «Imperio». Получив приказ, призрак помчался в туалет на третьем этаже. В течение получаса он с жутким завыванием гонял несчастную Миртл во все концы туалета пока, наконец, не облил ее с ног до головы нечистотами. Почти все ученики смеялись над тем, как Одиночка заточил призрак райвенкловки в туалете.

В следующую неделю Том несколько раз посетил Запретную секцию, изучая папирус египетского волшебника Имхотепа. Из его туманных объяснений выходило, что Ка можно не только заточать в гробницу, но и заключать в предмет. Такая форма жизни называлась причудливым словом "крестраж". Глядя на тусклый огонек свечи, Том вспомнил, что на четвертом курсе читал о «расщеплении сущности» как некой форме бессмертия. Нужно было получить начальные сведения для дальнейших поисков.

Большие надежды Том возлагал на профессора Слагхорна. После всех событий с Тайной комнатой зельевар мечтал возродить "Слаг-клуб". Вечером в четверг декан Слизерина решил провести встречу в малом составе. Ровно в семь к нему зашли Рэндальф Лестрейндж, Том Риддл, Ореон Блэк, Альберт Эйвери (к нему зельевар стал в последнее время благоволить) и пятикурсник Аластор Нотт. Том благодарил небо за то, что еще летом приобрел на черном рынке несколько коробочек любимых Слагхорном сушеных ананасов.

Беседа проходила в виде скромного ужина. На столе были чайник, семь чашек и несколько булочек. Разговор крутился вокруг новостей с фронта и рассказов Слагхорна о том, как в прошлые времена в Париже был популярен чай каркаде. Зельевар восседал в венской бабочке и желто-коричневом жакете, поставив ноги на маленький пуфик. Том улыбался вместе со всеми, слушая, как знаменитый Шарль Бодлер любил по вечерам выпивать чашечку смородинового чая: он не сомневался, что зельевар придумал эту байку. Едва Слагхорн закончил рассказ, Том поспешил перейти к делу**.

— Сэр, это правда, что профессор Мэррифот уходит в отставку? — спросил он с улыбкой. Остроносый Альберт Эйвери от удивления повернулся к Слагхорну.

— Том, Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе сказать Вам, — ответил Слагхорн, укоризненно поводя покрытым сахарными крошками пальцем, хоть одновременно и подмигивая. — Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда Вы черпаете сведения, юноша; Вам известно больше, чем половине преподавателей.

— Интуиция, сэр, - Риддл улыбнулся, остальные мальчики рассмеялись, бросая на него восхищенные взгляды.

— Что до Вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего Вам знать не положено, равно как и до осмотрительной лести, с коей Вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит… Кстати, спасибо за ананасы, я их просто обожаю!

Рэндальф и Ореон рассмеялись.

— С уверенностью предрекаю Вам, что лет через двадцать Вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи.

Раздался смех. Том мягко улыбнулся. Ему было понятно, что никаких связей в министерстве у зельевара нет. Иначе зачем бы ему так пресмыкаться перед Диггори, Ноттом и прочими учениками, имеющими родственников в окружении министра?

— Не думаю, что политика — мое предназначение, сэр, — сказал Риддл, когда утих смех. — Прежде всего, мое происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности.

Лестрейндж и Блэк снова обменялись ухмылками. Том слегка нахмурился: Розье проболталась о своих подозрениях.

— Глупости, — отозвался Слагхорн, — яснее ясного, что Вы, с вашими-то способностями, происходите из славного рода волшебников. Нет, Вы далеко пойдете, Том, я в своих учениках никогда еще не ошибался.

Маленькие золотые часы, стоявшие на столе Слагхорна, отзвенели одиннадцать.

— Батюшки мои, неужто так поздно? — удивился декан Слизерина. — Вам лучше идти, мальчики, иначе директор Диппет всех нас накажет. Лестрейндж, я рассчитываю получить от Вас завтра утром письменную работу, иначе мне придется задержать Вас в классе. То же относится и к Вам, Эйвери.

Мальчики гуськом покидали комнату. Слагхорн выбрался из кресла и перенес пустой бокал на письменный стол. Звук какого-то движения за его спиной заставил зельевара обернуться: посреди кабинета прямо перед аккуратно собранной темно-зеленой портьерой стоял Риддл.

— Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы Вас в неположенное время застали вне спальни, Вы все-таки староста…

— Сэр, я хотел спросить Вас кое о чем. Больше мне не к кому пойти, — сказал он, расхаживая вдоль стены и заломив руки за спину. — Другие учителя не такие, как Вы, они могут меня неправильно понять.

— Продолжайте, — снисходительно кивнул зельевар, выпив стакан воды. Тома слегка покоробило от его покровительственного тона, хотя внешне он постарался не подать виду. Пухлый палец профессора щелкнул по сверкавшим изумрудами часам.

— На днях я заглянул в библиотеку, — продолжал Том, приближаясь к ярко горящему фонарю, — в Запретную секцию, и прочел нечто весьма необычное об одном редком заклятии, — остановился он строго напротив камина.- Называется оно, как я понял... — с минуту Том думал, а затем выпалил, — крестраж.

— Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств, не так ли? — Слагхорн уставился на него, рассеянно поглаживая толстыми пальцами ножку бокала.

— Не совсем так, сэр, — ответил Риддл. — Я наткнулся на этот термин, читая кое-что, и не вполне его понял.

— Не знаю, что Вы читали, Том, но эта материя очень темная, — сказал мастер зелий, все еще держа бокал в руке.

— Такой волшебник, как Вы... — Риддл смотрел на окутанную грязно-зеленой дымкой каменную стену. — Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это вы… Вот и решился спросить… — небрежно добавил он.

— Ну что ж, — произнес Слагхорн, не глядя на Тома, но поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, — разумеется, если я предоставлю Вам сведения общего характера — просто ради истолкования этого термина, — вреда никому не будет. Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души.

— Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, — сказал Риддл, подойдя ближе к Слагхорну. Хотя зельевар говорил спокойно, в его глазах читался затаенный страх.

— Вы расщепляете свою душу, — сказал профессор, — и прячете часть ее в предмет, находящийся вне Вашего тела. После этого, если даже кто-то уничтожит Ваше тего, Вы все равно умереть не можете. Спрятанная часть души продолжает жить, оставаясь неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме…— поморщился Слагхорн. — Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие. Смерть могла бы показаться куда более предпочтительной.

К изумлению зельевара Риддл развернулся и, держа по-прежнему руки за спиной, подошел к камину.

— Как же расщепляется душа, сэр? — спросил он, глядя на тусклый огонь. Если бы Том смог увидеть себя со стороны, он бы заметил, что его глаза стали настолько большими, что в них, казалось, читалось сумасшествие.

— Думаю, Вы и сами знаете, Том, — ответил, поежившись, Слагхорн. — Вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расщепить ее — значит совершить противное природе насилие.

— Но как его совершить? — почти искренне удивился парень.

— Посредством злого деяния, высшего злого деяния. Убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души…

— Заключает? Но как?

— Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил зельевар, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?

— Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Риддл. — Простите, я не хотел Вас обидеть.

— Что Вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слизнорт. — Интерес к подобным вещам естественен… Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной.

— Да, сэр, — сказал Риддл. — Я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? — При этих словах он начал медленно поправлять кольцо. — Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, расщепить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь, — бросил он, вспомнив почему-то сервиз для сакэ в магазине мистера Барнетта, - не самое могучее магическое число?

— Семь? Мерлинова борода, Том! — воскликнул Слагхорн разбитым голосом. — Ведь даже мысль об убийстве одного человека чудовищна. Разделить душу надвое — уже плохо, но разорвать ее на семь частей! Но Вы же это гипотетически, Том? — Спросил он почти с мольбой. — Научный интерес?

— Да, сэр, конечно, — Риддл резко развернулся от камина.

— И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне, — ну то есть тему нашего разговора. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под запретом. Особенно лютует на сей счет Дамблдор.

— Никому ни единого слова, сэр, — пообещал Риддл. — Пусть это будет наша тайна, — усмехнулся он и, посмотрев еще раз на перстень, вышел из кабинета. На его лице отражалось исступленное счастье.

Примечания:

* Лаэрт — персонаж пьесы У. Шекспира «Гамлет». Сын канцлера Полония и враг Гамлета, нежно любивший сестру Офелию.

** Далее в переработанной форме следует фрагмент книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и Принц-Полукровка».