"Мне нечего сказать Вам, сэр"

Рождественская ночь 1938 года

Том тихонько встал с кровати и, стараясь не шуметь, вышел из спальни. Зеленая гостиная слабо сияла холодным болотным светом. Возле большого камина, украшенного омеловыми венками, рождественская ель переливалась разноцветными огоньками. В колючих ветвях таинственно горели витые свечи, и их отблески отражались в хрустальных шарах. Том сразу нашел любимый бежевый шар с ветками черной рябины. Улыбнувшись ему, как старому другу, он вышел в коридор.

Было начало двенадцатого, и в подземельях не было не души. В коридорах нещадно сквозило: ночью снова была сильная снеговая буря, и хранитель ключей Огг не позволил выпускать школьных сов. Том подумал о том, что сегодня идеальная ночь для похода в «Запретную секцию», но тотчас отказался от этой идеи. Идти в нее было опасно: если бы его поймал завхоз злобный карлик Мур, он снял бы со Слизерина много баллов или, хуже того, посадил бы Тома в карцер. Если же просто пройтись по коридору, можно соврать, что заблудился после праздничного ужина. И все же…. Другой возможности раскрыть тайну у него не будет. Поразмышляв немного, Том решил довериться случаю и пошел наугад по холодному коридору.

Громадный холл был непривычно пустым. Гирлянды с огоньками фей переливались, образуя мерцающую дорожку. Том прищурился, засмотревшись их игрой. Однажды в приюте, когда ему было восемь лет, он также ночью спустился посмотреть на Рождественскую ель. Накануне верзила Патрик Фелпс толкнул его в оледенвшую яму и сломал правую руку. Том кусал от боли губы, но никто так и не увидел его слез. Он хорошо помнил, как вышел в четыре утра в приютский холл в черной байковой рубашке с порванным для гипса рукавом. В то раннее утро он долго сидел у елки и, вдыхая аромат хвои, смотрел на игру хрустальных гирлянд.

Полюбовавшись факелами у статуи вепря, Том, дрожа, пошел по освещенной мраморной лестнице. Каблуки гулко стучали о сверкающие ступеньки, и мальчик не мог дождаться минуты, когда свернет в коридор. Сев на большой подоконник, он решил перевести дух. Густая мокрая метель освещала стрельчатые окна тусклым серебристо-белым светом, и Том, подложив ладонь под щеку, залюбовался беспорядочным порханием снежных хлопьев.

В конце коридора виднелась большая дубовая дверь. Том задумался. Открывать ее было опасно, и все же… Его не покидало странное чувство, будто он уже ее видел. Коридор был ему определенно знаком. Что если… Что если он был здесь в снах? «Там будет зеркало», - прошептал Том, почувствовав, как по коже бегут мурашки.

Он не ошибся. В центре заброшенного класса в самом деле стояло зеркало, обрамленное позолоченной оправой. Том ущипнул себя за ладонь. Это было то самое зеркало, которое уже год снилось ему в кошмарах. Над оправой в самом деле была выведена фраза «У джедан юун йата оцилен юаж артоя».

В некоторых снах Том уже пытался разгадать ее значение. Может… Может, ее нужно прочитать наоборот?

— Я.. отражаю.. не… лицо… а тайную… надежду, — пробормотал Том.

В груди встал холодный ком. Ладони покрылись потом. Понимая, что сейчас произойдет, Том зажмурился. Но любопытство взяло верх, и он взглянул в стекло.

Зеркальная гладь зашевелилась. Сначала в ней мелькнуло его изображение. Затем оно начало быстро меняться пока, наконец, не появилась фигура высокого темноволосого юноши. Это, несомненно, был он сам на шестом или седьмом курсе. Он был в привычном серо-зеленом галстуке, но его грудь украшал значок старосты Хогвартса.

Неожиданно бирюзовые глаза юноши вспыхнули странным огнем. Он улыбнулся, накинул капюшон и повернулся к Тому спиной. Мальчик по прежнему дрожал от страха. Юноша, не оборачиваясь к нему, осторожно откинул капюшон. Том вскрикнул. На его затылке было то самое отвратительное лицо в виде превращенной змеиной морды. Лицо глумливо расхохоталось, как и в его ночных кошмарах.

- Нет… - Прошептал в ужасе Том…. – Неправда...

Лицо продолжало хохотать, пока вспышка зеленого света не разделило его на семь чудовищных лиц.

* * *
- Том? – раздался сзади строгий чуть насмешливый голос.

Он обернулся и снова вскрикнул. В дверях стоял со свечой Альбус Дамблдор.

- Профессор Дамблдор… - вскрикнул Том.

Это грозило большими неприятностями. Если бы его поймали Бири, Мэррифот или Слагхорн он, безусловно, придумал бы какую-нибудь правдоподобную ложь. Но Дамблдор… Этот проклятый профессор, казалось, видел его насквозь. Проклиная несправедливость мира, Том растерянно посмотрел на преподавателя трансфигурации.

— Том, Вы почему бродите ночью? Что Вы здесь делаете? — голубые глаза Дамблдора холодно сияли из-под очков.

— Профессор… Я заблудился после ужина… Хотел сам пойти в Астрономическую башню, и… - Том понимал, что его голос звучит неуверено. Он мог врать кому угодно, но не профессору Дамблдору.

— Иногда, Том, Вы мне просто отвратительны, - вздохнул Дамблдор. – Как это Вам могла прийти в голову безрассудная мысль шляться по школе ночью, особенно в нынешние времена? Я вынужден снять двадцать баллов со Слизерина. И благодарите Бога, - голос профессора дрогнул, - что я не сообщу о Вашей дури мистеру Муру.

Том задрожал. Горло охватила вязкая, словно мякоть неспелой зимней груши, обида. Дамблдор снова, как и в Хэллоуин, бросил на него колючий взгляд. От этого взгляда мальчик почувствовал себя ничтожной песчинкой.

- Мне, кажется, Том, было бы справедливо наказать Вас строже. Но ….

— Конечно… — Вся боль и обида на этого профессора всплыла у Тома в груди, и он ощутил солоноватый вкус слез. – Шляться по школе могут только Ваши дражайшие гриффиндорцы… Только им одним позволено нарушать правила.

- Том, я не собираюсь обсуждать сложившиеся межфакультетские предубеждения. Вы прекрасно знаете, что гриффиндорцев тоже наказывают за их проделки, - в губах профессора мелькнуло подобие улыбки…. – Но их шалости никому не причиняют серьезного вреда. В то время как Ваши игры и поиски…

- Я ничего не ищу… - потупился Том.

- Неправда. По моим наблюдениям Вы почти неделю ищете книги про темное волшебство, - фыркнул Дамблдор. – И я подозреваю, что Вы шли в "Запретную секцию".

- Нет сэр… - пробормотал Том. Он больше не мог сдерживаться. Слезы капали из глаз, но он не обращал на них внимания. Том с детства привык почти не плакать. И только профессор Дамблдор каким-то неведомым образом умел доводить его до истерики.

- Том… - Дамблдор посмотрел на него еще строже. – Сейчас же прекратите рыдать, как девчонка, мне это надоело! – Глаза профессора смотрели по прежнему строго. Том уже не сдерживал рыданий, видя перед собой только расплывающийся каменный пол.

— Ладно, — вздохнул Дамблдор, предупредительно подняв руку. — Расскажите, лучше, что Вы видели в зеркале.

— А… что это за зеркало? — спросил с интересом Том, вытирая влажные глаза.

— Это зеркало Еиналеж. Оно показывает нам тайные желания нашего сердца. И я хочу узнать, что именно Вы увидели в нем, если закричали.

— Я… — Том запнулся, пытаясь подобрать слова. — Я видел себя старостой школы….

— Не удивительно, — нахмурился Дамблдор. — Как и любой слизеринец, Вы слишком честолюбивы, чтобы не увидеть нечто подобное. Но ведь это далеко не все? - он бросил на Тома пристальный взгляд.

— Нет… это все… сэр… — Том постарался улыбнуться, как можно искреннее.

— Хорошо, ступайте в подземелья и не вздумайте блуждать по школе. – Кивнул Альбус. — Если что — я сниму со Слизерина куда больше баллов.

Слабо перебирая ногами, Том поплелся к выходу. В душе была опустошенность, точно кто-то выжег поле сухой травы. Не было сил даже плакать. Хотелось только сесть на мраморные ступеньки и, закрыв лицо руками, не вставать до рассвета.

- Том… - вдруг строго сказал Дамблдор.

Мальчик вздрогнул и обернулся, бросив на профессора заплаканный взгляд.

- Том… Если когда-нибудь Вам захочется поговорить со мной о чем-нибудь… Просто так… О чем-нибудь… - Голос профессора дрожал. Возможно, это была иллюзия, но мальчику казалось, будто профессор чувствует себя виноватым. … - Приходите ко мне в любое время. Хорошо?

В зеркальной раме играли тусклые огоньки. Том посмотрел в окно: мокрая метель переросла в настоящую пургу, и низко падающие хлопья закрыли ночное небо. Ему вспомнились зеленые буквы у камина, испуганное лицо Араминты, книга в черном кожаном переплете и лицо… жуткое лицо в виде превращенной змеиной морды.

- Мне нечего сказать Вам, сэр… - сказал он дрожащим голосом.

- Хорошо… Тогда ступайте… - вздохнул Дамблдор.

«Если бы ты не врал так часто, Том….» - грустно прошептал он, глядя на уходящую детскую фигуру.