Глава 42. Переполох в Небесных Чертогах

Араминта не подвела и на следующий день прислала сову с обещанной книгой. Возвращение в Хогвартс откладывалось до конца каникул, и Том снова поселился в "Дырявом котле". Канун Нового года выдался морозным — не в пример прошлогодней слякоти. Поэтому большую часть дня Риддл работал в каморке или ходил в лавку Карактака Бэрка.

Читать магловские газеты не хотелось из-за репортажей о разгроме в Арденнах. Командование Вермахта, загнавшее союзников в "Арденнский мешок", не скрывало кичливого названия операции — "Вахта на Рейне". Ходили слухи, будто его придумал сам Гриндевальд: то ли в честь любимого Вагнера, то ли желая доказать, что магловские нации не в силах пересечь границу Рейха. Том поймал себя на мысли, что за минувшие два года он настолько привык читать о победах, что времена, когда сообщали о неудачах на фронтах, казались чем-то невероятным.

В новогодний вечер Том засиделся за изучением фолианта Араминты. Шла мокрая метель, и водянистые хлопья налипали на маленькое стекло. Начали спускаться ранние зимние сумерки, и Том зажег длинную белую свечу. Раскрыв книгу, он нашел в ней информацию о Кольце Гонтов. В книге был приведен его рисунок, точно повторяющий перстень на руке Тома. Парень почувствовал холодок на сердце, подумав, что минувшие полтора года он был на волоске от разоблачения. Поставив свечу в маленькое блюдце, Том перечитал статью:




Подумав с минуту, Том снял с пальца перстень и поднес к свече. Камень переливался то чайными, то шоколадными отсветами. На ромбе в самом деле высечены знаки, хотя какие именно, было невозможно разобрать. Чертыхаясь, Том снял с полки белый ручной фонарь в виде маленькой китайской беседки: фирменную находку "Дырявого котла". Положив камень под бежевое облако, Том прищурился и только тут заметил, что на камне были высечены ромбы и треугольники. Некоторое время он старался понять их смысл, а затем сообразил: перед ним был знак Даров Смерти.

Подойдя к закопченому окну, Том посмотрел на беспорядочный танец мокрых снежинок. Потирая виски от легкой головной боли, он попытался вспомнить легенду. Его предок Кадм Певерелл, получив от Смерти кольцо, решил вызвать из мира мертвых невесту, но она промелькнула перед ним как бесплотная тень. На мгновение парень представил себе, что почувствовал бы он сам, будь у него возможность вызвать Эмили... Впрочем, возвращаться из того проклятого мира нельзя. Можно сделать так, чтобы не попасть в него.

Мысли беспорядочно роились, и Том не мог собрать их в одно целое. Надо было с кем-то посоветоваться — с кем-то, способным понимать происходящее. Риддл подвинул свечу и сел на кровать. Сетка жалобно заскрипела, и парень поморщился: из-за скрипа ночью он не мог лишний раз перевернуться на бок. Затем, достав дневник, вывел:





Страница послушно проглотила надпись, а затем вылила ответ:





Том с ненавистью посмотрел на гладкую страницу. Иногда ему хотелось поджечь или порвать дневник за его наглость. Тем более, что то сочное яблоко, о котором напоминал дневник, он так и не съел, а запустил им в затылок Джеймсу Биггерту. Прикусив губу, Том обмакнул перо и с яростью написал:




Ответ дневника не заставил ждать:





"Пошел к черту", — подумал Том. На душе было неприятно от того, что дневник помнит его видение на прошлое Рождество. Решив свести спор к шутке, парень написал:





Тому показалось, будто дневник усмехнулся. Пошелестев страницами, он написал:





"Ехидный мерзавец", — пробормотал Риддл, отложив в сторону дневник. В лучах свечи и ручного фонаря камень переливался чайным светом, бросая неяркие блики на старое зеркало. Том задумчиво ловил глазами игру искр. Крестраж требует обязательного поглощения его крови из вены. Сумеет ли он пробить такой плотный камень? Том с досадой прикусил губу. Остается кольцо, которое, судя по всему, не представляет никакой ценности.

"Лорд Волдеморт достоин жить в камне Певереллов", — усмехнулся надменный голос.

"Достоин, достоин, — сказал с раздражением Том. — Только боюсь, приятель, придется жевать, что дают, то есть кольцо".

"Ты бессердечный мерзавец, Томми", — жалобно вздохнул голос.

Риддл вздрогнул. На миг ему показалось, будто лежащий на черном столе дневник заговорил человеческим голосом. Подбежав к нему, парень приоткрыл страницу. Ничего. В комнате по-прежнему стояла тишина. Несколько минут Том испуганно осматривался по сторонам, а затем шагнул к рассохшемуся полированному шкафу и надел длинный плащ.

Серая метель наметала сугробы. Из-за отвесных струй мокрого снега Косой переулок казался пустым. Никто не стоял возле банка Гринготтс — самого оживленного места на волшебной улице. Когда Том свернул в Лютный переулок, его плащ изрядно промок от водянистых хлопьев.

— Не сомневался, что Вы придете, юноша, — усмехнулся Карактак Бэрк, стоявший возле стеллажей с ассортиментом темных товаров.

— Всегда рад, сэр, — Риддл постарался выдавить из себя улыбку.

— Выпьете чашечку чаю? — Бэрк испытующе посмотрел на парня. Тому почудилось, будто одна из отвратительных высушенных рук шевельнулась.

— Охотно, сэр. Я, признаться, проделал длинный путь, — Том находу сбросил с себя черный плащ. Неизменная "бабочка" Карактака Бэрка казалась ему такой же частью интерьера, как зеркало над камином или стеллаж с Рукой Славы.

— Вы чем-то расстроены? — Бэрк чуть насмешливо смотрел, как его гость устраивается за маленьким столиком. Взмахом палочки он поднял керамический чайник и несколько чашек из кофейного сервиза — остатки довоенной роскоши.

— После таких известий с фронтов радости мало. — Приложив руку, Том нагрел чайник Бэрка и подвинул коричневую чашку.

— Да, Гриндевальд одержал победу, — Бэрк, хитровато посмотрел в лицо парня. — Но поверьте моему слову, Том, ему осталось недолго. Среди волшебников, — понизил он голос, — ходят слухи о приходе Темного Мастера.

— Неужели он станет более могущественным, чем Гриндевальд? — Том стремился вести себя как ни в чем не бывало, но глубокая морщина на лбу показывала, что он относится к этим известиям серьезнее, чем хочет показать.

— Предание гласит, что его восход начался в день величайшего триумфа Гриндевальда. Во время падения Франции или что-то вроде того... — Том насторожился. — Так что возможно, — хозяин лавки подвинул чашку и помешал сахарин, — Темный Мастер, как ни высокопарно звучит, ходит среди нас.

— Однако, — Том поймал глазами игру перстня, — вряд ли Гриндевальд так легко отдаст власть другому волшебнику.

— Если хотите знать, — Бэрк осторожно посмотрел в сторону двери, — думаю, век Гриндевальда в самом деле завершен. Мне кажется, — поправил он плечо, — старина Геллерт так и не понял главной ошибки.

— Любопытно, — процедил Том, обмакнув печенье в чай — привычка, которой его в далеком детстве научила медсестра Джейн.

— Невероятно, — подтвердил Бэрк. — Геллерту бы не кидаться сразу на магловские государства, а навести сперва порядок в магомире. — При этих словах Том посмотрел на скелет рыбы с выпученными сушеными глазами. — Очистить его от волшебников, сочувствующих маглам, ну а затем...

— Значит, ему мешают скрытые маглолюбцы? — Риддл перевел взгляд на три толстые желтые свечи, оплывавшие неровными струйками талого воска.

— Попробую пояснить, — Бэрк оторвал от стула грузное тело и пошел к стоящему возле камина стеллажу. Отблески свечей играли на его стекле. В самом его центре лежало ожерелье, состоящее из бирюзовых и черных камней, некоторые из которых покрывали резные серебряные оправы. Хозяин лавки взмахнул палочкой, и ожерелье, поднявшись с витрины, выплыло к столу, за которым сидел гость.

— Проклятое ожерелье? — Том читал об этом страшном артефакте, способным убить почти мгновенно беднягу, осмелившегося прикоснуться к нему.

— Именно, — кивнул Бэрк, с наслаждением рассматривая свой товар. — Вы знаете, как оно действует?

— На него наложены сильные заклинания? — спросил с интересом Том.

— Нет, молодой человек! — Бэрк с улыбкой поднял вверх пухлый палец. — Типичная ошибка, которую делают даже взрослые волшебники. Yaviciome! - произнес продавец, направив палочку на бирюзовые камни.

Раздался звук, напоминавший сдавленный стон. Затем послышался сухой треск, вроде стрекотания кузнечиков в знойный летний вечер. Том вспомнил, что точно таких существ он заметил в темной книге Годелота.

— Проклятые духи? — догадался парень, поправив манжету.

— Разумеется, — кивнул Бэрк. — Они уничтожат любого, да так быстро, что он не успеет сосчитать до трех. Сначала крики, затем обуглившаяся конечность, затем все тело становится словно обгоревшим. Так вот и маглолюбцы, — поднял он пухлую ладонь, — уничтожают наш мир изнутри, словно проклятые духи.

— Простите, сэр, — рассмеялся Том. — Вам не доводилось слышать о кольце Гонтов?

— Кольцо Гонтов? — Бэрк взмахом палочки отправил ожерелье в прозрачный стеллаж. — Фамильная реликвия этой древнейшей, — Тому показалось, что хозяин произнес последнее слово с легкой завистью, — семьи. Говорят, там есть камень бессмертия или что-то в этом роде.

— Камень бессмертия? — голос Тома предательски дрогнул.

— По преданию, — грустно сказал Бэрк. — Я, к сожалению, никогда не видел такой диковинки. Однако по слухам, — в его темно-карих глазах мелькнул странный огонек, — он не подвластен никакому волшебству.

Тому почудилось, будто его сердце упало. Лорду Волдеморту, похоже, оставалось довольствоваться кольцом. Метель за окном стала настолько обложной, что замела маленькие окна плотной снежной пеленой. Стараясь не показывать расстройства, Том подошел к стеллажу с проклятым ожерельем и стал внимательно рассматривать камни.

— Проклятые духи живут ведь и в книгах? — посмотрел он на Карактака Бэрка. Пламя в камине гудело, согревая ярко-красными углями комнату. Только сейчас Тому пришло в голову, что Карактак Бэрк похож на профессора Слагхорна.

— Разве что в очень старых и темных, — с интересом посмотрел на него хозяин лавки. — У меня таких нет в продаже.

Том рассеянно посмотрел на камни. На душе вдруг стало легко. Теперь он знал, кто именно будет охранять следующую частичку его души.


* * *

Зима сорок пятого года запомнилась Тому снежными заносами. Морозы стояли не такие лютые, как в прошлом году, и проблем с подвозом продовольствия стало меньше. Первые хорошие новости пришли в конце января: русские с боями форсировали Вислу и Варту, войдя в пределы "старого Рейха". Однако скорого окончания войны не ждал никто: всем казалось, что она продлится еще как минимум пару лет. По школе ходили слухи, будто люди Гриндевальда создают чудовищную бомбу, способную уничтожать целые города.

С начала года Тому пришлось заняться клубом. Первоклассник из Слизерина Уинстон Гринграсс, младший брат Эмилии, попал в переплет. Он обозвал "грязнокровкой" Матильду Мюррей из Хаффлпаффа — высокую девушку с землистым лицом и в круглых очках. За это третьекурсники Майкл Линдсей и Мальком Карвей накормили его слизнями. Узнав об этом, Том пришел в ярость: он симпатизировал Уинстону в память о сестре. На закрытом трибунале старшие слизеринцы вынесли приговор: хаффлпаффцы должны пережить страх и позор.

Том утвердил приговор и назначил исполнителей. С Линдсеем разобрались пятиклассники Эрик Роули и Кристиан Паркинсон. Загнав хаффлпаффца в угол, они применили "Serpensortia" и полчаса травили противника ядовитой змеей. С Карвеем "побеседовали" пятиклассник Генри Гойл и третьеклассник Абраксас Малфой. На этот раз в ход пошли слизни и заклинание фальшивого огня. Саму Матильду слизеринцы заставили кататься по коридору от щекотки, а затем сняли с нее ленту для волос. Через некоторое время эту ленту видели в волосах Элладоры Нотт: видимо, Малфой преподнес ее подруге в качестве трофея.

Большую часть времени Риддл проводил в библиотеке, перечитывая фолиант Годелота. Хотя Том знал технологию создания крестражей, было кое-что, не дававшее ему покоя. Если для дневника он сравнительно легко создал свой рукотворный образ, то написать его на кольце не было возможности. Еще труднее было вложить в кольцо предполагаемый Ка. Поскольку Том отделил от себя одну седьмую Ба, получалась странная картина. В первом крестраже будет жить 1/7, во втором 1/6, в третьем 1/5 часть души. Парень, чертыхаясь, вычел 1/7 из объема своей магической массы, а затем разделил остаток на шесть. Получались дробные числа...

Метель освещала окна Запретной секции лучше любых фонарей. Том отодвинул штору и, потушив свечу, посмотрел на сверкавшую в темноте белую корку. Ему предстояло придумать новую формулу переселения своего двойника, — формулу, которой не было даже в известных ему папирусах. Грустно усмехнувшись, Том посмотрел, как снег скрывает очертания громадного валуна.


* * *

Февраль принес с собой морозы и радостные новости с континента. Русские с ходу форсировали Одер и начали артиллерийский обстрел подступов к Берлину. Союзники топтались на Рейне и в Италии, зато уничтожили лабораторию Гриндевальда в Дрездене. Летчики-маглы были убеждены, что бомбят промышленный центр, и не пощадили город. Однако в Хогвартсе ходили слухи, что к планированию операции был причастен профессор Дамблдор. Дрезден в те дни выгорел дотла: никакие магические щиты не спасли город от четырех тысяч тонн магловских бомб. Сам Дамблдор ходил в те дни хмурый, что-то бормоча себе под нос.

Перед Пасхальными каникулами директор Диппет решил устроить праздник весны. За завтраком царило оживление: ученики вполголоса переговаривались о предстоящем приеме в Большом зале. В "Пророке" рассказывалось, как взрывная волна в Дрездене активировала темномагические артефакты, так что на месте городских зданий осталась испекшаяся, как смола, темная масса. Профессор Дамблдор, хмуро смотря на слизеринский стол, также вертел в руках номер "Пророка". Том рассматривал залитый весенним солнцем потолок, легкая синева которого сама собой напоминала о приходе весны.

— Зато у Гриндевальда теперь не будет бомбы, — вывел его из оцепенения голос Друэллы.

— Пожалуй, — кивнул Риддл, разглядывая стайку влетевших сов.

— Я иногда думаю, Том: чем мы после такого лучше Гриндевальда? — спросила Друэлла. - Мы упрекали "Высших неизвестных" за сожжение людей. А сами?

— Это вынужденная необходимость, — пожал плечами Том. — Мы уничтожили его лабораторию. Он убивал специально, а мы...

— И я так думаю, — Араминта одарила Тома кокетливой улыбкой. После Рождества она частенько бросала на Риддла призывные взгляды. — Если бы мы не сожгли Дрезден, — ее синие глаза при этих словах сверкнули, — они бы сожгли Лондон.

— Думаете, мы будем хоть минуту колебаться, применять или нет такую бомбу? — грустно сказала Розье. Араминта фыркнула, всем своим видом выражая неодобрение. Том, слегка прищурив глаз, посмотрел на ее значок: сиявшую в утренних лучах изогнутую серебристую змейку, готовую, казалось, к броску.

— Я понимаю, Дру, — обычно молчаливый Альфард Блэк отложил бутерброд. — Всегда легко сказать мы добро, а они зло, и нам позволено все.

— Хочешь сказать, что добро — Гриндевальд? — Араминта с негодованием качнула ножкой. Друэлла отвернулась в сторону, давая понять, что разговор окончен. Том собрал сумку и, быстро взглянув на Дамблдора, отправился к выходу.

Давно канули в Лету те времена, когда профессор трансфигурации награждал Тома пристальными взглядами, делал замечания и задавал вопросы. С прошлой весны его взгляд не выражал ничего, словно Риддл был фикцией. Иногда Тому казалось, будто декан Гриффиндора смотрит на него с затаенным сожалением. В такие минуты его самого охватывало странное чувство горечи и злости, словно старый профессор умел разбередить какую-то рану.

В школе царило предпраздничное оживление. Эльфы драили закопченые и кое-где заросшие паутиной окна. Завхоз Прингл, нахмурившись, рассматривал печные трубы. Лесничий Огг осматривал коридор, проверяя, хорошо ли эльфы собрали мусор. Следом за ним покорно нес мешки Хагрид, что-то бормоча себе под нос. Появление в школе Рубеуса вызвало яростный свист со стороны райвенкловцев и волну веселья у слизеринцев. Третьекурсники Абраксас Малфой и Элладора Нотт наколдовали жидкую смолу, в которую под общий хохот наступил великан. Подоспевшая префект Джулия Кэмпбелл сняла со слизеринцев десять баллов. Риддл не остался в долгу и нашел повод вычесть пятнадцать баллов с Райвенкло.

Понаблюдав за веселой кутерьмой, Том подошел к сияющему окну. Такой чистоты он не помнил с тех давних дней, когда впервые переступил порог замка. Ласковая солнечная синева словно напоминала о том, что долгие зимние вечера остались позади. Мимо прошли его одноклассницы Августа Энслер и Мона МакКейб — после смерти Дженни Сполдинг девушки стали настоящими подругами. Августа, отбросив густые волосы, щебетала, что Аластор Лонгботтом просится на фронт, однако его начальник Лоуренс Блишвик держит парня в аврорате.

"Неужели можно восхищаться серостью?" — спросил себя Том, взглянув сначала на коричневую сумку, а затем на весело стучащие лодочки Августы.

"Серость тянется к серости, и ты прекрасно это знаешь, Волдеморт, — усмехнулся надменный голос. — Тебе не приходит в голову, что двум серостям хорошо друг с другом?"

"Мы тянемся не к высшему, а низшему?" — пожал плечами Риддл. В последнее время ему все чаще казалось, будто противный голос исходит от лежащего в портфеле дневника.

Том задумчиво посмотрел в окно на галдящую толпу хаффлпаффцев: все же в непосредственности и глупости "барсучков" было что-то умилительное. Насмешливо прикусив губу, Риддл поправил блестящий значок. Затем достал из кармана пергамент и, превратив деревянный брусок в чернильницу, погрузился в расчеты.

Его отвлекло от размышлений мелькнувшее белое облачко. Под потолком плыли прозрачные тени Серой Дамы и Кровавого Барона. Призрак Слизерина пытался что-то сказать призраку Райвенкло, но та лишь ускоряла полет. Затем Елена что-то сказала Барону, и, сделав изящный разворот, зависла рядом с Томом.

— Привет... — улыбнулась Дама другу. — Раз не можешь читать, занимаешься на подоконнике?

— Пожалуй, да, — кивнул Том. — Присматриваю за учениками.

— Моя ученица в туалете снова плачет, — вздохнула Елена. — Одна Ваша девочка где-то приобрела ее бывшие вещи, и, зайдя в туалет, хвасталась перед подругами своими трофеями.

— Старые штучки, — пожал плечами Том, понимая, что Дама говорит о Миртл. Перед глазами поплыл барельеф, увиденный им в доме Блэков, где босая Иола в цепях покорно бредет за колесницей Геракла. Жизнь так устроена, что победители получают все...

— Лично я не простила Барона, — продолжала Серая Дама, — за мою гибель.

— Вашу гибель? — Риддл с изумлением посмотрел на зависшую напротив залитого солнцем окна прозрачную фигуру призрака.

— Помнишь я рассказывала тебе про диадему матери? — Том кивнул. — Я не сказала тебе, что украла ее, — вздохнула Елена. — Я хотела стать умнее матери. Я схватила диадему и сбежала с ней.

— И что Вы почувствовали, надев ее? — в глазах Тома сверкнул интерес. Он чувствовал, что призрак специально летел к нему, чтобы выговориться.

— Я так и не рискнула сделать это, — вздохнула Елена, — Зато моя мать отказывалась признать, что диадема исчезла, и уверяла всех, будто она по-прежнему у неё. Потом мать заболела… смертельно заболела. Она послала на поиски человека, который был в меня влюблен, хотя я отвергала его ухаживания.

Том ждал, рассеянно рассматривая пролетавшие под потолком призраки двух рыцарей. Серая Дама вздохнула и откинула голову.

— Он выследил меня в лесу, где я скрывалась. Когда я отказалась вернуться с ним, он пришёл в ярость. У Барона был бешеный темперамент. Он ударил меня кинжалом.

— Кровавый Барон? — переспросил Том.

— Да, Кровавый Барон, — Серая Дама слегка раздвинула мантию, показав тёмную рану на белой груди. — Когда он увидел, что натворил, его обуяло раскаяние. Он схватил кинжал и нанёс себе смертельный удар. И сейчас, столько веков спустя, он носит цепи в знак покаяния… И поделом, — добавила она горько.

— А… диадема?

— Она осталась там, где я её спрятала, заслышав приближение Барона. В дупле старого дерева. В безлюдном месте, где, как я надеялась, мать меня не найдёт.

— В Албании, — повторил Том. — Так вот что Кровавый Барон все время пытается Вам сказать!

— Да, но я не желаю его слушать, — горько ответила призрак Райвенкло. — Не желаю — и точка! — всхлипнула она и, развернувшись, полетела в сторону Малого холла.

Риддл не стал преследовать Серую Даму и посмотрел на пергамент. За путаницей стал чудесным образом проглядывать смысл. Диадема Райвенкло существовала, и Елена знала, где находится ее тайник. Том не мог понять, для чего ему нужна диадема. Однако странное чувство подсказывало, что пропавшая диадема что-то значила в его жизни. Теряясь в догадках, парень развернулся и, поправив мантию, пошел в сторону Северной башни.

Пятикурсники послушно встали при появлении Тома. Сегодня был третий раз с начала года, как профессор Мэррифот попросила Риддла прочитать лекцию за нее. Том кивнул и взмахом длинной руки усадил класс. В классе защиты, как всегда, было темнее, чем в других помещениях: занавески на окнах были задернуты, и комната освещалась свечами. Том обезоруживающие улыбнулся, а затем повернулся в сторону недавних приятелей.

— Что же, будем начинать, — как и всегда, Тому было удобно ходить по классу, заломив руки замком. — Профессор Мэррифот попросила меня прочитать лекцию по китайской демонологии. Теория китайских демонов была описана в конце восемнадцатого столетия известным волшебником... — Мисс Хорнби, подсказывайте, — чуть заметно улыбнулся Том приятельнице.

— У меня выскочило из головы его имя, — жеманно сказала Оливия. Том был рад увидеть в ее карих глазах радостный огонек.

— Герберт Нойманн, — сказал Риддл, с теплом посмотрев на слизеринку.

— Да-да, точно, Нойманн, — подтвердила девочка, заерзав на стуле.

— Мисс Хорнби молодец: вспомнила, — кивнул Том, подойдя к первой парте, где сидели Натали Адамс и Джерди Гринн. Натали поправила очки, но затем послушно взяла перо.

Хорнби бросила на райвенкловцев победный взгляд и легко закинула ногу на ногу. Однако синяя половина класса слишком внимательно следила за Томом, чтобы обращать внимание на радость слизеринки.

— Итак, в китайской демонологии темные силы делились на пять категорий: Яо — привидение, Мо — аморфная злая сила, Гуй — дух стихии, Гуай — дух покойника, Шэн — демон наподобие олимпийского божества. Китайские волшебники, — продолжал Том, глядя на огарок свечи, — называли Шэна "демон с зеркальным лицом".

— А европейские волшебники знали Шэна? — Натали Адамс подняла руку. Обычно на уроках спрашивать можно было только с дозволения учителя, но Том поощрял, когда его спрашивали прямо посреди лекции.

— Точно неизвестно, мисс Адамс, — ответил он. — Но, возможно, — продолжал он, бросив взгляд на Оливию, — именно его имел ввиду темный маг Ницше, описывая сверхчеловека. Обладая бессмертием, он стоит вне морали, по ту сторону добра и зла.

— Можно ли победить Шэна? — спросил Филипп Брогерст, пухлощекий мальчик из Райвенкло.

— Это невероятно сложно, — спокойно сказал Риддл. — В китайской магии Шэн практически бессмертен. Его боятся даже божества, поскольку этот демон способен устроить переполох в Небесных Чертогах. Шэн абсолютно лишен морали и чувств — для него существуют только власть и могущество в их предельном воплощении.

"Ты бы хотел быть Шэном, Волдеморт?" — расхохотался в голове надменный голос.

"Уж во всяком случае не Яо и не Мо", — усмехнулся сам себе Том, глядя на плотные темные занавески. Виктория Спрингфилд продолжала писать, выводя закорючки. Том не переставал удивляться, что его голос продолжает вещать, не обращая внимание на внутренний спор.

"Ах, как трогательно, — дразнил его голос. — Малыш Томми видит себя Демоном наподобие олимпийского божества — не больше, не меньше. Но пока, должен заметить, ты едва дорос до Мо в плюгавом дневнике".

"Пошел к черту", — устало заметил Том, но тут же осекся. В самом деле, отчего бы ему не превратить свой новый крестраж в настоящего Волдеморта — полноценное божество, способное по-настоящему диктовать свою волю? Это, видимо, было невероятно сложно, однако в египетской магии должен был содержаться рецепт создания подобного существа.

— Лив, откуда он у тебя? — с интересом спросил Том, указав на пенал, лежащий рядом со слизеринкой. Лекция закончилась, и пятикурсники, поблагодарив Риддла, побежали к выходу. Райвенкловец Энтони Дэвис смотрел на него с восторгом, но Тома куда больше волновал предстоящий "разбор полетов" у профессора Мэррифот.

— Мой трофей, — кокетливо улыбнулась Оливия. — Пенал Плаксы! — победно сказала она, легко поднимаясь из-за парты.

— То есть? — удивился Том, глядя на игравший в ее глазах озорной огонек.

— От Плаксы остались вещички, — многозначительно сказала Оливия. — Я выменяла у Кайлы Мейз ее пенал на перо фазана. Теперь он у меня, мой малыш, — любовно погладила слизеринка пенал.— Очки Плаксы висят над камином, а ее пенал в моей сумочке! Жаль, что мои ножки не украшают туфельки из кожи Плаксы - я бы покрасила их в кремовый цвет к новому платью...

— Ты настоящая амазонка, — поправил Том чуть заметно ее нежные волосы.

— Есть такое дело, — Оливия смущенно потупилась в пол. — Ладно, Том, мне пора! — девочка помахала ручкой и помчалась к выходу, легко постукивая каблучками.

"Надо уговорить Диппета сделать ее префектом", — подумал Том, глядя, как мелькают тонкие ножки Хорнби. Взяв со стола бесполезный учебник, он пошел в сторону горевших у входа факелов.


* * *

В шесть часов Том, надев черную бархатную мантию, отправился в Большой зал. Тусклые факелы освещали Малую Галерею, в которой гулко доносился скрип его шагов. Возле лестничного пролета на втором этаже его встретили Блэк и Эйвери. Ореон разоделся в дорогую коричневую мантию; малыш Эйвери довольствоваться черным смокингом. Через какое-то время к ним присоединились Нотт и Крэбб, шествуя от первой тройки на почтительном расстоянии.

— Кстати, где Рэй? — поинтересовался на ходу Том.

— Лестрейнджу не позавидуешь, — засмеялся Блэк. — Родители написали, что намерены обручить его с Элладорой Нотт, так что весь вечер он будет вертеться возле своей будущей невесты.

— Она же совсем ребенок? — изумился Риддл. Начищенные до блеска перила сверкали так, что в них, казалось, отражались все идущие, как в зеркалах.

— Пока будет гулять со шлюшками вроде Спрингфилд, — рассмеялся Блэк. — Лишь бы женушка с родными не узнали.

Том поморщился и задумчиво посмотрел на мраморные ступеньки. Свет вечерних факелов отражался в них, словно тени деревьев в прозрачном лесном озере. Мимо мелькали нарядные гриффиндорцы, и Мальком Вэйн, облокотившись на каменную стену, о чем-то мило беседовал с одетой в оранжевое платье Моной МакКейб. У входа стояла Араминта Бурке в коротком небесно-голубом платье. Заметив Тома, она послала ему призывный взгляд, кокетливо выставив маленькую белую коленку. Риддл, взглянув на хаффлпаффок(которые, как по команде, заплели в волосы желтые ленты), нырнул в плотные двери.

Большой зал был украшен по-весеннему. Дубовые двери обвивали ветви цветущей вербы. Стены изображали панораму весеннего леса с легким зеленым пухом на деревьях. Вокруг непонятно откуда появившейся сцены летали, взрываясь в воздухе, разноцветные огни. Некоторые ребята были в парадных костюмах, некоторые были одеты просто — у всех была возможность выбора между школьной формой и костюмом. Рэндальф Лестрейндж в самом деле стоял в стороне рядом с одетой в темно-синее платье Элладорой Нотт, что-то объясняя спутнице. Она, похоже, еще не знала, как вести себя с кавалером, но уже бросала на подруг победные взгляды. В ее синих глазах застыло выражение радости и смущения.

— Тебя так волнует эта встреча? — раздался голос Ореона. Том понял, что его приятели начали бесконечный разговор о политике.

— Не знаю, — равнодушно ответил Нотт, хотя в его голосе сквозила тревога. — Но если мы как-то случайно столкнемся...

— Вроде в Ялте мы с русскими о чем-то договорились! — сказал с запалом подошедший Сайнус Блэк. Черная "бабочка" на его тонкой шее съехала немного в бок, и парень небрежным жестом поправил ее. Стоящая рядом Элеонора Монтегю рассмеялась, продемонстрировав дорогие белые перчатки.

— Но представь, — задумчиво сказал Эйвери. — В Германии кровавая каша. Если мы хоть где-то ошибемся, можем по ошибке обстрелять друг друга.

Том вздрогнул. Впервые за долгие годы он, как на приютских уроках, слышал слово "Германия", а не "Рейх". Означало ли это, что все закончилось? Посмотрев на веселый гам окружавшего их леса, Том подумал, что он был усеян разбитыми пушками и пулеметами, а может и развалинами сбитых самолетов.

— Рэя ждет богатая невеста, — шепнул Ореон на ухо Тому. — Знаешь, Лестрейнджи хоть и породовитее Ноттов, но пообносились изрядно.

— В карьере поможет? — сказал с отвращением Том.

— Знаешь, — улыбнулся Эйвери, глядя на движущиеся весенние цветы, — мне отец пообещал место в Департаменте Тайн. - Его великоватый смокинг смотрелся настолько несуразно, что Альберт казался ребенком, укравшим одежду строгого отца.

В тот же миг со стороны группы райвенкловок к приятелям направились три девушки, в которых Том без труда признал Викторию Спрингфилд, Флоренс Кайбигелл и Натали Адамс. Виктория шла в бархатном черном платье с открытой спиной. Флоренс шла рядом с ней в узком красном платье до колен. Завершала тройку Натали, надевшая свободное серебристое платье с кремовым поясом.

— Существует заповедь, согласно которой достойнейшие юноши должны приглашать прекраснейших девушек, — рассмеялась Натали. Мимо в платье персикового цвета продефилировала одноклассница Тома Маргарет Филмор.

— И эти девушки, конечно, учатся на Райвенкло? — Том отметил, что Ореон не сводит глаз с розы, которую Натали вставила в прическу для гармонии с поясом. Усмехнувшись, он посмотрел на пролетавшего мимо свечей Почти Безголового Ника.

— Мне кажется, Вы ответили на свой вопрос, мистер Блэк, — райвенкловка кокетливо поправила украшенный блестками край платья. Несколько мгновений Ореон с восторгом смотрел на ее новые очки, а затем, неуверенно сделав шаг, подошел к ней.

— Что же, пора заняться малышом, — улыбнулась Флоренс, подойдя к Эйвери. Благодаря каблукам, она оказалась одного роста с Альбертом. Слизеринец радостно взял ее за руку, и они направились к банкетному столу.

— Ну? — Виктория, улыбнувшись, пристально взглянула на Тома.

— Раздел на сферы влияния? – Том с интересом посмотрел на райвенкловку. Все происходящее его откровенно забавляло. Развернувшись, он медленно пошел в сторону, глядя на веселого Эйвери.

"Бедная миссис Блэк, — ехидно подумал Риддл, глядя, как Ореон разговорился с Натали. Хотя райвенкловка считалась полукровной, Мелания Блэк вряд ли пережила бы роман сына с девушкой, не входящей в "священные двадцать восемь".

— Что же, пора начинать! — раздался голос Дамблдора. Рядом стоял новый преподаватель заклинаний — карлик Филиус Флитвик, которого Том недолюбливал в память о дуэльном клубе.

— Весна, — мечтательно вздохнул Дамблдор, — любит романтическую музыку. — С потолка полетели настоящие цветы яблони, что вызвало общий гул. — Можно было бы попросить мистера Риддла наколдовать нам самоиграющий рояль, — его слова прервали аплодисменты, — но я предпочитаю живую музыку.

— Мы решили попросить сыграть нашу очаровательную мисс Хорнби, — улыбнулся Слагхорн. Том с интересном посмотрел на его темно-зеленую дорогую мантию.

Наступила тишина. Оливия, постукивая каблучками, выпорхнула на сцену и, сделав изящный книксен, села за рояль. Ее легкое белое платье мелькало, словно освещенное лунным светом снежное покрывало. Том невольно залюбовался, увидев, как мягко она положила пальцы на клавиши и поставила крошечную белую туфельку на среднюю педаль. Маленький Флитвик очертил палочкой круг, — Том знал, что это заклятие усиливает звук. В тот же миг по залу пронесся глухой аккорд. Несколько минут он, как тяжелый призрак, повис над залом, а затем перешел в мягкую мелодию, разливавшуюся по всем уголкам зала.

— Апасионата, — мечтательно сказала Друэлла.

— Я могу не хуже! — обиженно сказала Араминта.

— Лив играет чище, — плотоядно усмехнулся Ореон. — Маман говорила, что ты делаешь ошибки на бемолях, — поддел он кузину.

— Ты... поганец! — чуть не всхлипнула Араминта. Сайнус и Альфард улыбнулись. Рэндальф усмехнулся краешком губ и нежно сжал ладошку Элладоры.

"Неужели можно так играть в любовь?" — брезгливо подумал Том, глядя, как точно движутся по клавишам тонкие пальчики Оливии. Девушка, казалось, погрузилась в чарующий мир звуков, словно в самом деле находилась в густом лесу рядом с покореженными бурей деревьями. Бросив еще раз взгляд на детское личико Элладоры, Том стал размышлять над формулой.

"Образ дневника, усиленный темным Ка, — шептал внутри него голос. Оставался пустяк — выяснить объем и массу отделяемого Ка... Плюс усилитель... Затем — формула вселения искусственного Ка в кольцо.

Наконец, музыка стихла. Оливия взяла последний такт и протяжный долгий звук снова накрыл зал с изображениями весеннего леса. Затем послышался нестройный шум аплодисментов. Их гул стал нарастать: хлопнул, кажется, даже кое-кто из гриффиндорцев. Сайнус Блэк, сжимая в руках ладонь Элеоноры Монтегю, плотоядно смотрел на хрупкое тельце Оливии. Том окинул его чуть презрительным взглядом и пошел к выходу. Приближались танцы, а ему не хотелось стать предметом приставаний Виктории.

Тихо, как тень, Том проскользнул сквозь толпу учеников и покинул Большой Зал. Он прошёл через тёмный холл, его шаги гулко отдавались в тишине. Дверь заскрипела, когда он толкнул её. Покинув холл, он вышел во двор, поблагодарив небо за то, что, как префект, имел право делать все, что ему угодно. Снаружи было туманно, из-за чего всё выглядело таинственно; на небе Том смог разглядеть неясный силуэт луны, проглядывающий сквозь туман. Невдалеке слышался плеск недавно очистившегося ото льда озера. Том прислонился к ближайшему дереву, глядя на едва различимую поверхность воды.

"Ты знаешь, что делать дальше? — спросил внутри холодный голос. — Осталось меньше трех месяцев до конца школы".

"Есть идеи?" — вяло ответил самому себе Том.

"Ты никогда не думал о том, чтобы занять место, достойное Лорда Волдеморта?"

"И какое же?" — хотел спросить себя Том, но осекся. Мечтал ли он стать министром магии и обладать номинальной властью, завися от разборок между кланами? Остальных будут продвигать вперед родня, кланы, связи. Они скорее изберут министром ничтожного Эйвери, чем его, потомка Слизерина и Певереллов.

"А если — темная магия? — засмеялся в голове холодный голос. — Кому, как не Лорду Волдеморту, сделать это?"

Риддл задумчиво посмотрел на перстень. Впервые в жизни он задумался о темных искусствах, как о пути к карьере. Хотя Том и занимался ими уже много лет, он пока не думал о том, чтобы использовать их для продвижения по жизни.

"Путь Гриндевальда?" — прошептал голос внутри с затаенным страхом.

Риддл усмехнулся и почувствовал, как участилось сердцебиение. Подумав, что длительное отсутствие нежелательно, Том пошел к школе. Пока надо держаться за предложение профессора Мэррифот, а там — время покажет.

В коридоре было темно — только со стороны двери слышалась мелодия "Брызг шампанского": танго, без которого не обходился ни один праздник. Ближе к лестнице мелькали силуэты — похоже, какие-то пары выскользнули из Большого зала. Том присмотрелся к светло-синему пятну, стоявшему возле одного из фонарей главной лестницы. На мгновение его посетило воспоминание, как он сам пару лет назад стоял в этом неясном отблеске света и размышлял о Хагриде. Теперь здесь стояла хрупкая фигурка Араминты, поглаживавшая маленькими пальчиками основание фонаря.

— Грустим, Минни? — Риддл подошел к ней, встав напротив света.

— Наверное, - в полутьме ее синие глаза излучали нежный отсвет. - Я ведь для тебя, Том, была и останусь маленьким лягушонком из болота, — неожиданно всхлипнула Араминта. — Как в сущности и все остальные.

— Что ты имеешь ввиду, Минни? — Том ласково провел по ее плечу. От ее тонкого тела исходило удивительное тепло, словно девушка хотела согреть его ледяную руку.

— Ты смотришь на мир как энтомолог, Том, — улыбнулись сквозь слезы синие глаза слизеринки. — Для тебя кто-то муха, кто-то комарик, кто-то бабочка, как Лив, — прикусила она губу. — Но в сущности мы все для тебя мелкие мошки.

— Вот зачем, Минни, тебе меня обижать? — спросил Том глуховатым голосом.

— Ой, разве это не так, Том? — вздохнула Араминта. — Что ты гений? Так это факт, — голос девушки предательски дрогнул. — Что я для тебя лягушонок? Ну да, — стукнула она кулачком по перилам, — как лягушонок смеет перечить гению? Это постыдный факт, который ты никогда не сможешь принять!

Риддл оценивающе посмотрел на ее узкое платье, острые коленки и маленькие белые лодочки на каблуках. Определенно Араминта была создана для плотских утех. Насмешливо взяв ее руку, Том, прищурившись, прислонился к ней губами.

— Ты все смеешься надо мной, Том? — девушка прикрыла распухшие веки.

— Хватит, Минни, — усмехнулся Риддл, сжав ее ручку. — Пора в Большой зал. — Не выпуская ее, он спустился на ступеньку ниже. Араминта, всхлипнув еще пару раз как ребенок, получивший, наконец, долгожданную игрушку, послушно поплелась за ним. В тишине Том хорошо слышал легкий стук ее каблучков.

Потянув тяжелую дверь, Риддл со скрипом открыл ее. Музыка по-прежнему весело играла, подгоняя пары в веселом кружении. Поодаль профессор Дамблдор говорил с профессором Бири. Спутница Тома начала о чем-то щебетать, но парень, слушая ее, как в тумане, напряженно смотрел под потолок, где непонятно откуда залетевшая сова нарезала круги.

Ученики стали поворачиваться в сторону серой птицы. Некоторые пары сбивались с ритма. Сова сделала круг под высоким потолком и, раскрыв лапы, выронила письмо. Сначала клочок пергамента летал в воздухе. Затем, застыв посередине зала, письмо засияло синим светом. Жесткий и чуть гнусавый мужской голос заговорил:

— Прошу внимание! Гриндевальд с отрядом "Высших неизвестных" вторгся в Англию. Повторяю: Гриндевальд вторгся в Англию!

Некоторое время все, оцепенев, смотрели на письмо. Том находился в непривычной растерянности. Раздались испуганные вздохи. Том сжал ручку Араминты, снова с наслаждением почувствовав нежность ее кожи. Его спутница стояла, открыв от ужаса глаза. Затем пергамент вспыхнул и растаял в воздухе.

— Всем соблюдать спокойствие! — крикнул Диппет. — В школе восстанавливается осадное положение!

Гул нарастал. Несколько четверокурсников побежали к стоящим поодаль стульям. Другие помчались к выходу. Яблоневые лепестки продолжали падать, создавая иллюзию беспорядочного кружения. Том, однако, не обращал на них внимания. Его взгляд был направлен на профессора Дамблдора, который о чем-то размышлял.

— Я готов, — прошептал он после минутного раздумья.

Том задумчиво посмотрел на декана Гриффиндора и затем, не оборачиваясь, быстро пошел к учителям.