Глава 44. Ошибка в третьем знаке

Часы на базальтовой башне пробили семь. Короткий мартовский день клонился к концу, и солнце, осветив кончик неба красным отблеском, исчезло за горизонтом. Густые сумерки медленно наплывали на дворик, укрывая синеватым одеялом шпиль часовни. Сидящий в кресле мальчик отложил книгу и поправил разболтавшиеся очки. На нем была парадная светло-серая рубашка с запонками и дорогие шерстяные брюки.

— Ал, скорее, гости! — Темно-коричневая дверь распахнулась, и в комнату вбежала девочка в легком белом платье и c золотистой лентой в волосах. Ее серо-голубые глаза освещала улыбка — радостная и немного грустная, словно ее хозяйка сожалела о том, что подаренное ей тепло никто не захочет брать.

— Уже? — Мальчик с удивлением посмотрел на нее.

— Да-да! — Девочка схватила его за руку и буквально потянула ко входу. — Фоссет прислал сову, что они с женой будут с минуту на минуту.

— Хорошо, я сейчас, — кивнул он, глядя на дешевые гетры сестры. — Ариана, скажи, пусть меня ждут.

— Нет, ты пойдешь со мной, — потянула его девочка. Альбус, видимо понимая, что сопротивление бесполезно, со вздохом слез с кресла. — Что ты читаешь? — схватила она книгу. — Боже, какая скукота! Я вот недавно прочитала замечательную сказку Андерсена. Он хоть и магл, но пишет здорово!

— Гадкого утенка? — чуть насмешливо спросил мальчик, словно говорил с маленьким почти неразумным ребенком.

— Нет, "Снежную королеву", — радостно лопотала девочка. — Представляешь, там рассказано про мальчика Кая, которому попал в глаз и сердце осколок дьявольского стекла. Его утащила злая Снежная Королева. А его сестра Герда пошла за ним на край света и спасла его от осколка, вот! — засмеялась она.

— Вечно ты ерунду читаешь, — пробормотал мальчик, но не договорил. Вместо коридора впереди оказался черным дым, напоминавший мокрый пар. Они вступали в него, и к ужасу ребенка тьма покрывала их все сильнее. Впереди была дверь в зал, но ее почему-то не было. Девочка вскрикнула. Тьма становилась все гуще, увлекая их обоих в неведомый проход. Альбус с ужасом увидел, что сестра начинает отставать и звать его на помощь...

— Stupefy!

Голос был звонким, немного мальчишеским, и вместе с тем жестким. Альбус приоткрыл тяжелые веки. Рядом с ним, словно выйдя из черного тумана, стояла фигура человека в плаще — неестественно высокая и худая. Отбрасываемая ей тень казалась необычайно длинной в лучах заходящего солнца. Странная слабость не хотела отпускать конечности, прочно сковав их приятной немотой. Альбус посмотрел на Гриндевальда, но тот сидел неподвижно, словно обледеневшая статуя.

— Все в порядке, профессор, — фигура подошла к нему. Альбус с изумлением понял, что перед ним стоял высокий темноволосый юноша.

— Я не убивал... Я не мог... — Альбусу казалось, будто его трясет лихорадка. От волнения он качал головой, словно находился в бреду.

— Он жив, сэр! — охотно и, казалось, чуть насмешливо ответил парень. — Он хотел освободиться, и я оглушил его на всякий случай.

— Правильно сделали, Том, — раздался глухой покашливающий бас. — Сейчас им займутся авроры. Альбус?

"Том? — не понимающе бормотал внутри голос. — Да, конечно, Том. Префект Слизерина. А это... Неужели Диппет? Да, пожалуй, Диппет".

— Как остальные, сэр? — спросил с волнением юноша.

— Все в порядке, авроры как раз аппарируют. Мы загнали его сторонников к Запретному лесу. Там сейчас большая рубка.

— А Гриндевальд? — осторожно спросил подбежавший профессор Бири. Из-за своей прирожденной неуклюжести он, как обычно, едва не споткнулся о раскрошившийся пень.

— Уверен, над ним будет процесс, — важно сказал Диппет. — Я уже послал сову в министерство. К сожалению, есть погибшие.

Альбус, однако, не обращал на их слова внимания. Перед глазами стояло только высокое весеннее небо c багровыми отблесками заката. Лучи занимали половину неба, озаряя верхушки сосен. Глядя на одну из них, Альбус удивился, насколько необычно багровые отблески укрывали легкой охрой зеленовато-желтые ветки. Он еще раз посмотрел на сосну. Как же он мог до сих пор не замечать, насколько сосны могут быть красивыми?

— У Вас тоже есть погибшие, Том, — снова каркнул Диппет. — Как ни горько. — Альбусу казалось, будто голос директора звучит слабо и вяло, словно жужжание шмеля или шершня. Перед глазами стояло только удивительная краснота заката, завораживающая и манящая к себе, точно он шел в сладостную дремоту детства. Он не был уверен, но почему-то знал: эту сладость послала ему она.

"Пусть они уйдут. Пусть они куда-нибудь уйдут", — забормотал в голове слабый голос. Ярко-красное марево, казалось, вытягивало из него силы, точно умоляя продолжать сидеть и ничего не делать. Перед глазами поплыла колдография из "Пророка": сидящей на траве русский пленный, перед которым прогуливаются, заломив руки за спину, два офицера Вермахта. Теперь он отлично понимал, что чувствовал тот пленный. Должно быть он хотел, чтобы они поскорее ушли, оставив его одного любоваться предвечерним июньским лесом.

— Тогда я проведу учет, сэр, — спокойно ответил Риддл. — Боюсь, как бы не было много сгоревших из-за заклинаний адского огня.

— Какое счастье, что профессор Дамблдор знает противодействие! — Охотно замотал длинными руками профессор Бири. — Это в конце концов немыслимо: уметь противостоять адскому огню!

Том с недоверием посмотрел сначала на Бири, затем на Дамблдора. Ему казалось невероятным, что вот этот одиноко сидящий пожилой человек в очках смог одолеть величайшего темного мага мира. Но как бы то ни было, связанного Гриндевальда уводили подоспевшие авроры. Он не заплетался, а шел спокойно и, казалось, даже весело. Альбусу показалось, что, уходя, он бросил на него насмешливый взгляд.

— Профессора Дамблдора, кажется, здорово контузило, сэр, — осторожно сказал Риддл, прищурившись на заходящее солнце.

— Да-да, Том... Надо поскорее вызвать мадам Эльвиру, чтобы она осмотрела его. Альбус, все в порядке? — нахмурился директор.

Его заместитель, похоже, пребывал в шоке.

— Не может быть, — бормотал он. — Не может быть, я ведь... — он не договорил. Вид у него был больной и измученный.

— Ох… — очевидно, Диппету стало неловко. — Что ж, это не страшно, Альбус. Вы, наверное, отправили на тот свет пару "Высших Неизвестных"..

— Я никогда никого не убивал, — тихо пояснил Дамблдор, подняв глаза на Диппета. — Она сама... Она споткнулась сама... — бормотал он.

Только теперь Том почувствовал, что и в самом деле всё его тело ломит, а руки и ноги как будто сейчас отвалятся. Возможно, это было последствием его опытов с анимагией, а может что-то еще… В любом случае Том не спешил к мадам Эльвире, опасаясь, как бы не обнаружила во время осмотра чего лишнего.

— Идемте, Том, пора, — позвала его подошедшая Галатея Мэррифот. — Все остальное решится в ближайшие часы, уверяю Вас.

Том последовал за ней к замку, поглядывая через плечо на профессора Дамблдора. Он никогда прежде не видел его таким потрясённым. Неужели действительно так тяжело убивать, даже если этот кто-то был сторонником Гридевальда? И, тем не менее, Тому совсем не понравилось видеть своего учителя в такой прострации. Пожалуй, сейчас его слабость внушала Тому куда большее отвращение, чем обычные угрюмые взгляды Дамблдора.


* * *

Профессор Дамблдор несколько дней не мог оправиться от случившегося. Он получил несколько наград от Министерства, но всё это для него ровным счётом ничего не значило. Том заметил, что Дамблдор теперь выглядел более подавленным, чем обычно, и что он больше никогда не упоминал о произошедшем. Гриндевальда, судя по репортажу в «Пророке», препроводили в камеру предварительного заключения, однако пока разговоры о его судьбе были прекращены.

Погибших в самом деле оказалось много. Весь следующий день старшеклассники убирали тела с полусгоревших улиц Хогсмида. Некоторые из них обгорели настолько, что осознать удавалось только с помощью соответствующих процедур. Директор Диппет согласился преобразовать одно из подвальных помещений во временный морг с обледеневшими стенами. Чтобы не пугать родителей, было решено сначала похоронить, а уже затем направить траурных сов.

Первое прощание состоялось через три дня. Хоронили семерых старшеклассников, включая Роберта Оуэна и Мари Аркон. Директор Диппет наспех придал Большому залу траурный вид за счет закрытых окон, венков, и летающих черных свечей. Капли весеннего дождя, гулко барабанившие по окнам, словно оплакивали погибших в унисон с непонятно откуда звучащей печальной мелодией. Риддл, как префект, был одним из руководителей похоронной церемонии. К концу дня он чувствовал настолько глубокое омерзение от погребальной мишуры, что долго общался перед сном с дневником.

Еще через три дня хоронили восьмерых учеников третьего и четвертого классов, большинство из которых случайно оказались в волшебной деревушке. Глядя, как вырастают на кладбище Хогсмида новые надгробия, Том с ужасом пытался представить себе, как бы сейчас его дневник лихорадочно пытался освободиться. Впрочем, был бы ли это он или все же некое иное, напоминавшее его самого существо? От волнения Том лихорадочно пощупал кольцо и, скрывая отвращение, посмотрел на сверкавшее камнем надгробье - вечный дом хаффлпафца Фреду Фоули.

— Обязательно создам хор... — бормотал профессор Флитвик, когда они возвращались в Хогвартс.

— Да-да, в самом деле... Надо... — ответил ему в такт профессор Бири. В последнее время он как-будто заканчивал свой давно обещанный учебник по травологии. Диппет по слухам благоволил ему: во всяком случае поставил во главе погребальной процессии вместе с Дамблдором.

— Хор сейчас нам очень поможет, — зачем-то пискнул Флитвик. — Поверьте, лучшие голоса у нас на Райвенкло.

— Пожалуй, — осторожно поддержал его Бири, словно боясь сказать невпопад. — Бедная мисс Хайтод, у нее был отменный голос. — Том задумчиво пнул маленький камушек. Элизабет Хайтод — невысокая темноволосая райвенкловка любила напевать в коридоре, когда шла с подругой Мартой Кервиш. Теперь Бетти осталась навеки в Хогсмиде, а Марта одиноко шла позади, кутаясь в фиолетовый плащ от пробивающего до костей ветра.

День выдался пасмурным, и пелена низких туч позволяла видеть только остовы Хогвартских башен. Ближе к школе процессия распалась на группы. Пруэтт и Вэйн перешептывались, словно стараясь поддержать друг друга. За ними шла длинная фигура Виктории Спрингфилд, закрытая черным капюшоном от накрапывающего дождя. Рядом понуро следовала тоненькая Натали Адамс, в сером плаще и коричневом замшевом берете. Налетавший ветер трепал ее плащаницу, открывая время от времени обтянутые темными чулками острые коленки. Том повернулся в сторону квиддичного поля, как вдруг почувствовал легкое прикосновение. Чертыхнувшись, он обернулся и заметил, с ним стоял Ореон Блэк.

— Том... — заговорщецки зашептал он. — Том, пойми, я не могу. — Дорогой черный плащ был Ореону немного велик, и сейчас он забавно смотрелся под покроем надувавшейся, как парус, плащаницы.

— Противно, понимаю, — вздохнул Риддл, вспоминая рассыпавшиеся лепестки похоронных роз. — Но так надо. — Только сейчас он обратил внимание, что Блэк, несмотря на промозглость и слякоть, был в щеголеватых лакированных ботинках, словно шел не на похороны, а на на банкет. Или, наверное, на правительственные похороны.

— Не знаю, как быть, — простонал Ореон. — Меня разрывает, когда я вижу ее! — Показал он подбородком в сторону хрупкой фигурки Натали. Девушка, защищаясь от дождя, сняла очки и протерла их о плащ легким движением худенькой ручки.

— Она же грязнокровка? — осторожно спросил Риддл. Том знал, что Ореон общался с Натали после Пасхальногл вечера, но не думал, что все зашло настольно далеко. В темных глазах Блэка стояла такая одержимость, что, казалось, он бросится на первого попавшегося.

— Да... Да, грязнокровка! — Ореон на мгновение замялся, но затем закусил губу и махнул рукой, словно хотел что-то доказать. — Но она такая сладкая! Ты видел, как она снимает очки и кладет их в футляр? — лихорадочно забормотал Блэк, схватив за руку приятеля. — Ты видел, как она двигает чернильницу? Ты видел, как она разувается и сбрасывает туфли, Мерлин и Моргана? — воскликнул он, хотя в его ярости сквозили нотки жалости.

"Конечно, видел! — расхохотался внутри Тома холодный голос. — Ее тогда едва не слопал Василиск". Видение в Малой галерее на время закрыло глаза, и Том, поежившись, ведем себе прогнать его прочь.

"Заткнись! Умоляю, заткнись", — прошептал Том, почувствовав влажность в ладонях.

"Жалеем грязнокровок, Волдеморт? — усмехнулся тот же голос. — Неужели ты еще не осознал, что каждая — запомни, каждая, — грязнокровка, не достойна жизни в нашем мире?"

— Ну женись на ней, в конце конце, — спокойно сказал Том, осторожно сбросив с руки тонкие пальцы Ореона. Сейчас он говорил, чтобы хоть как-то прогнать навязчивую головную боль. — Леди Натали Блэк, — презрительно скривился Риддл, — звучит, знаешь. - Тусклый солнечный лучик, проспавшийся сквозь грязно-серую пелену, осветил Западную башню маленьким золотистым отблеском.

— Жениться? — Черные глазки Ореона закруглились. Отступив на шаг, он пнул камушек, и остановился. — Том, ты соображаешь? — нервно заиграл он пальцами. — Она магло...

— ... Рожденная, — закончил за него Том. — Ну так ты же ее хочешь, а не я. — По узкой дорожке понуро шли четвероклассники и тонконогая гриффиндорка Диана Спильт изредка перебрасываясь парой фраз о предстоящих через год СОВах. Том грустно усмехнулся: неужели и он когда-то настолько боялся экзаменов?

— Что ты, — замахал руками Ореона. — Я развлечься с ней хочу и только, — прошептал он. — Ты только представь ее без одежды, — снова загорелся в его глазах блудливый огонек. — Как она стоит на коленках, — плотоядно облизнул он губы.

С минуту Том с интересом наблюдал за приятелем. Определенно Блэк находился в состоянии возбуждения.

— Вэл говорила, что твоя прабабка разорвала помолвку, узнав, что у жениха была любовница магла, — слегка опешил Том.

— Ты о ком? — замялся было Ореон. — Про бабушку Мисапиноа, что ли?— наморщил он лоб, словно вспоминая семейное предание. — Так это когда было... И потом, — продолжал он, — бабушка Мисси была девчонкой, она думала о чести. А нам порезвиться не грех...

— Ну, а Лу? — продолжал изумленный Том, глядя на зеленый пух деревьев. — Не ты ли сам говорил, что ее роман с Пруэттом мерзость?

— Она за него замуж через два месяца выходит, — нервно сплюнул Ореон. — Никто из наших близко не приблизится к ним, — исказила его лицо гримаса ярости. - А вот склоню ли Натали поиграть...

— Остается "Imperio", — спокойно сказал Том. Вдали виднелись слабые контуры Запретного леса, которые сейчас казались зловещим маревом.

С минуту Ореон смотрел на приятеля, как оглашенный. Том с удивлением наблюдал за ним, готовясь в случае чего применить магию. Однако забытье Блэка продолжалось не более пары минут. Его лицо неожиданно начало светлеть, а глаза зажглись огоньком.

— Imperio... Да, конечно, Том, "Imperio".... — забормотал он, шмыгнув вздернутым носом от легкой простуды. — Одно "Imperio", и я сниму с нее сначала туфли, потом блузку, потом и все остальное....

— И сто китайских позиций в придачу, — насмешливо посмотрел на приятеля Том. Не дожидаясь дальнейших излияний Ореона относительно достоинств тела Адамс, он быстро нырнул в почти пустой вестибюль и, поправив край мантии, стал быстро подниматься по лестнице. Из-за промозглой погоды завхоз Прингл слегка зажег камин, и тепло позволяло хотя бы немного унять дрожь.

"Представляешь, как Блэк применит "Imperio" к Адамс?" — рассмеялся в голове холодный голос.

"Что поделаешь, если он полное ничтожество?" — ответил сам тебе Том, равнодушно глядя на мелькавшие мраморные перила. В тусклом отблеске летающих свечей они казались испещренными отражениями.

"Он хочет пощупать ее, как ты Минни, только и всего, — усмехнулся тот же голос. — Разве у тебя не та же творческая идея отведать ее тело?"

"Знаешь, я не сообщаю о своих желаниях другим. К тому же Минни хотя бы чистокровная, — с презрением ответил сам себе Том. — Чего не скажешь об этой Адамс".

"Наконец-то слышу слова Волдеморта", — рассмеялся голос. Том досадливо поморщился и ускорил шаг. Впервые за последние месяцы у него наконец появилось время заняться мучившим вопросом.

В библиотечном зале было пусто. Библиотекарши мисс Лаймон не было видно: она, похоже, не вернулась с похорон. Впрочем, у Тома был свободный пропуск в Запретную секцию. Помещение из-за начинавшегося дождя казалось совершенно темным, и только редкие свечи освещали пустые столики возле окна. Равнодушно подойдя к дверной решетке, Том быстро открыл ее заклинанием и нырнул внутрь.

Первым делом Том по традиции зажег свечу. Сегодня это нужно было сделать ярче из-за сгустившегося сумрака. Затем парень достал пару рулонов египетских папирусов. Том в принципе почти закончил их опись, но их присутствие помогло бы ему в случае неожиданности объяснить свое присутствие. Только после этого Том снова взял с полки фолиант Годелота. Заблаговременно убрав духов в фальшивый мешочек, он тщательно закрыл его: эти темные твари пригодится ему для будущей охраны кольца. Первая часть книги не казалась ему интересной: общие сведения о крестражах он изучил еще полтора года назад. Только дойдя до девяностого листа, Том посмотрел на текст:





"Пугают", — усмехнулся Том, посмотрев на тускло горящую свечу. Видимо, им не удалось понять, что для повторного расщепления души необходимо перераспределение объемов магической массы. Отделенный Ка плюс новый, облеченный, Ба, плюс... Каким должен быть третий элемент? Перевернув палочкой страниц, Том снова углубился в текст:





"И черт с ними", — фыркнул Том, вспоминая с отвращением, как пару часов назад они бросали по горсти земли на гробик Элизабет. Однако содержание трактата разочаровывало его все больше. Нигде не говорилось, как добавить в искомое уравнение новый третий элемент. С досадой поморщившись, он отодвинул Годелота и достал с полки фолиант по Красной магии. Впрочем, там тоже едва ли можно найти зацепку. Вытащив дневник, Том обмакнул перо и написал:





Страницы быстро проглотила фразу. Затем из них вылилась надпись:





Том посмотрел на папирус и усмехнулся.

В чем ты видишь неодолимое препятствие?

Ежедневник размышлял не больше минуты, затем выплюнул ответ:





Том задумчиво покрутил дневник. За минувший год он привык к склочному характеру двойника. Решив поставить приятеля на место, он быстро написал:





Чернила погасли. Некоторое время перед глазами Тома оставалась чистая белая страница. Затем его охватило непреодолимое желание взять собственную палочку. Едва парень достал ее из кармана, как жилы на руке надулись, словно кто-то невидимый управлял им из-за спины. Палочка изрыгнула золотистый огненный луч, и он поразил стоявший на полке фолинат. Перед глазами появилась яркая вспышка, и Том почувствовал, как отблески распылись в разные стороны.


* * *

Том оглянулся. Вместо библиотеки перед ним была длинная комната, освещенная странным светом. Силуэты каменных змей смотрели со всех сторон, словно ожидая каждого его шага. Тому показалось, будто они хотят кому-то сообщить о его приходе, только вот кому именно он не мог сказать. Это, несомненно, была Тайная Комната. Статуя Слизерина, как и положено, стояла в самом конце помещения, только в небольшой луже рядом с ней валялся дневник. К изумлению Тома страницы дневника раскрылись и из них вышел его двойник.

— Убирайся! — взбешенно кричал Том. — Ты мне не нужен!

— Ты прав, — холодно прошипел двойник. — Тебе я не нужен. Но я нужен Тому. Разве ты не хочешь, чтобы Том стал великим?

— Я — Том! — кричал Том.

Двойник рассмеялся. Несколько мгновений его фигура меняла очертания пока, наконец, не превратилось в Духа со змееподобным лицом. Том с ужасом смотрел, как его призрачные очертания становятся все более отчетливыми.

— Теперь нет, - покачало чудовище головой. — Твое будущее — Лорд Волдеморт, — фальшиво-печально вздохнуло оно. — И я сильно удивлюсь, если ты его не примешь.

Том яростно помотал головой.

— Не собираюсь уподобляться тебе, — резко сказал он.

— Неужели ты настолько глуп, что отречешься от Лорда Волдеморта? — Ужасная усмешка пробежала по его плоскому лицу. — Впрочем, — наклонил Дух голову, — от тебя можно ждать чего угодно. — Crucio! — закричал он, выпустив проклятие.

Том упал, разрываемый болью. Дух склонился над ним и взглянул ему в лицо.

— Больше не собираешься сопротивляться? — рассмеялся он. — Надеюсь, боль когда-нибудь просветлит тебе мозги! Cruci…

Том почувствовал, как тело прожгла боль: гораздо большая, чем боль от пинков Патрика в далеком детстве. Вскочив со стула, он осмотрелся и с ужасом заметил яркое пламя. Плечо горело, но сейчас ему было все равно. Перед ним горел лежащий справа черный фолиант. Книга тихонько стонала, и, поежившись, стала корчиться под огненными языками. Следом красные отблески охватили трактат по красной магии. За ним вспыхнули еще два лежащих рядом папиурса. Сила пламени была такова, что оно кое-где откинуло обложки, заставив фолианты стонать и содрогаться.

— Aguamenti! — крикнул в ужасе Том.

Струя воды окутала черную кожаную рукопись, притушив обуглившиеся страницы. Но пламя охватило уже соседнюю полку. Том подумал, что даже если ему потушись пламя, именно на него падет обвинение в пожаре. Еще ужаснее стал бы момент, когда пламя добежало до «Повелителей огня» или «Злых духов XV века» — кричащих книг. Оставалось одно — бежать, выдав пожар за возникшее само собой возгорание. Стараясь не размышлять, Риддл поскорее схватил сумку, дневник и помчался к выходу, где быстрым движением палочки закрыл дверь на замок. Стараясь не шуметь, он осторожно прошел к центру между стеллажами, соображая, что для отвода глаз именно он должен обнаружить пожар.

В читальном зале было почти пустынно: после похорон мало кому хотелось идти в библиотеку. Только возле окна сидела прилежная Натали Адамс и старательно что-то писала. Том едва не усмехнулся, представив, как застонал бы Блэк, увидев, что Райвенкловка забросила тонкую ногу на ногу. Впрочем, Натали вряд ли смогла бы помочь ему. Прямо за ней восседали два третьекурсника-хаффлпаффца. Не то. Зато невдалеке у окна пристроилась, разложив учебники, Араминта Буре. Том едва не усмехнулся, заметив, как девушка пытается делать выписки из учебника арифметики. Риддл осторожно вышел из укрытия и подошел к подруге, словно он только что вошел в библиотеку.

— Готовимся к экзаменам, Минни? — усмехнулся через силу Том. Возможно, это тоже было наваждением, но белизна и нежность ее кожи казались слишком сладкими. Плечо болело так, словно на нем был сильный ожог, и он, сжав зубы, сосредоточился на синих глазах Араминты.

— Ой, Том... — Араминта хлопнула ресницами. — Решила подучить.

— Прямо после кладбища? — удивленно спросил Риддл.

— Да... — Поежилась Араминта. — Страшно как-то... Ты, кстати, поможешь мне с арифмантикой? Я в ней ничего не понимаю, — кокетливо улыбнулась дом.

"Разве что посадив тебя на колени", — усмехнулся про себя Том.

— Малышке холодно? — Терпя боль изо всех сил, парень насмешливо поправил ее золотистый локон. — Тебе, Минни, не мешает взбодриться, — провел он пальцем по ее щеке.

В тот же миг Том увидел спешащую по коридору мисс Лаймон. Женщина бежала в привычной для нее светло-зеленой мантии. От волнения ее желтый платок съехал на плечи. Следом за ней спешил, прихрамывая, непонятно откуда взявшийся завхоз Прингл. Удивленная Араминта посмотрела им вслед. Не задумываясь ни минуты, Том пошел вслед за ними. Боль в плече не утихала, но сейчас, возможно, она была ему только на руку. Завхоз Прингл открыл дверь ключом (Том поморщился от омерзения, увидев действия сквиба), и перед глазами предстало огненное зарево. Пламя, видимо, уже охватило всю заднюю часть помещения и перебросилось на клетчатые шторы.

— О боги! — в серых глазах мисс Лаймон застыл ужас. — Это… Это пожар…

— Надо поскорее звать учителей! — мягко сказал Том. Застывшая на его лице гримаса боли была как нельзя кстати.

— Конечно. Апполион, скорее. — Прингл, переваливаясь, похромал к выходу. — Том, воды!

— Сначала ученики, — спокойно ответил Тома. — Все за мной! Пожар! — крикнул он сидящим за столиком.

Араминта вскрикнула и бросив книжки засеменила к центру зала. Натали Адамс недоуменно посмотрела на окружающих, но, видимо, поняв в чем дело, с визгом побежала к двери. Следом, забыв книги на светло-желтом столике, бросились к выходу маленькие «барсучки». Из открытой двери Запретной секции усилился жар. Где-то в коридоре послышался топот ног.

— Скорее! — закричал Риддл, подбежав к двери. Несколько учеников из коридора подбежали к их группе. В основном среди них были ученики первого и второго классов, которые, видимо, просто не знали, чем заняться в такой хмурый день. Все они с испугом смотрели на собирающуюся группу у двери.

— Натали, отведи их вниз, — кивнул Том райвенкловки.

— Хорошо, — кивнула райвенкловка, хотя в стеклах ее очков читался явный испуг. — Возможно, следовало бы доверить это задание Араминте, но Риддл был уверен, что такая рассеянная трусиха наверняка что-то напутает. — Минни, ты тоже идешь с ними.

— Следуйте за мной. Скорее, вниз! — воодушевляла детей Адамс.

— Том, можно я с... — залепетала Араминта, испуганно поежившись.

— Вниз! — каркнул Риддл.

Араминта, вздрогнул, пошла к лестнице. Возможно, она расстроилась или обиделась, но Тому сейчас было все равно. Мисс Лаймон отчаянно металась по залу. Том понял, что для достоверности ему следует сымитировать тушение пожара. Боль как будто начала немного стихать. Подойдя к открытой двери, парень направил палочку.

— Aguamenty Maxima! — произнес он.

Ничего не произошло. Пламя, шипя, проглотило его струю, словно вода попала в мартеновскую печь. Со стороны уже бежали профессоры Мэррифорт и Дамблдор. Том показал им на огонь. Только сейчас до него дошло, что пламя было необычным, и для его тушения не подходила вода.

— Том, бегите к детям! — рыкнул профессор Дамблдор.

Том не стал противиться его приказу, а быстро пошел по лестнице. Мимо него, пробежали несколько учеников. Девочки звонко цокали каблуками; мальчики, чуть не спотыкаясь, мчались через две ступеньки. Какой-то малолетний гриффиндорец не удержал равновесия и упал, растянувшись на ступеньках. Том быстро помог ему встать. В самом конце Малого холла завхоз Прингл открыл запасную дверь в дворик, куда один за другим выбегали ученики.

Некоторое время Том растеряно смотрел на образовавшееся столпотворение. Девочки, визжа, садились на покрывала, которые заботливо наколдовывал кто-то из старшеклассников. Мальчики сбивались в кучу и что-то наперебой обсуждали. Несколько минут Риддл обдумывал, что делать дальше, но к нему тотчас приблизилась фигура директора. Риддл приветствовал его почтительным кивком.

— Вы закончили эвакуацию? — кашлянул Диппет.

— Да, сэр, — ответил Том, глядя на его синюю мантию. Только сейчас ему пришло в голову, что директор, видимо, был выпускником Райвенкло, коль скоро питал такое пристрастие к этому цвету. — Дети на лужайке, — показал он рукой.

— Спасибо, Том. Побольше бы нам таких учеников, как Вы! — с чувством поблагодарил его директор. — Просто какое-то наваждение! — пробормотал он.

— Вы можете пояснить, что произошло, Том? — спокойно спросил подошедший профессор Дамблдор. После дуэли с Гриндевальдом он немного изменился: морщин на лице стало больше, а в его шагах впервые появилось что-то вроде «старческой слабости». Том не мог сказать, правильно ли он называет его движения, но во всем облике профессора словно ощущался какой-то слом.

— Не могу точно сказать, сэр, — парень спокойно выдержал его пристальный взгляд. — Я шел в Запретную секцию и остановился поговорить с Минни, — кивнул он на сидящую в полуобмороке фигуру. — Потом мы заметили бежавшую мисс Лаймон.

— Какое счастье, что Вы не растерялись, Том! — сказал подбежавший Слагхорн. Запыхавшийся толстяк тяжело дышал, а на его лбу выступили капли пота. Дамблдор, однако, словно не замечал его слов.

— Вы шли в Запретную секцию? — снова спросил он после минутного молчания.

— Я составляю каталог для профессора Мэррифот, — ответил Том. — Если угодно, — указал он на сумку, — у меня есть ее разрешение.

— Хорошо, — очки Дамблдора съехали на кончик носа. Профессор с интересом посмотрел на Тома, от чего тот вновь почувствовал себя неуютно. С годами он стал лучше понимать причины своей ярости. Профессор трансфигурации, как и во время их первой встречи в приюте, не верил ни единому его слову. И он, Том Риддл, так и не смог заставить Дамблдора поверить ему.

— Боюсь, что это не понадобится: почти все рукописи сгорели, — раздался голос преподавателя защиты от темных искусств. — Многие книги тоже.

Том обернулся. Профессор Мэррифот шла к ним в черной мантии, облегавшей ее ссутулившиеся плечи. Сейчас эта грузная женщина казалась глубокой старухой, словно на нее свалилась тяжелая ноша.

— Боже мой, — Том смотрел на группу первоклассников из Хаффлпаффа, испуганно жавшихся друг к другу. — Вот почти законченный каталог, мэм, — достал он из сумки пергаментный свиток. — Здесь почти все необходимое.

— Разве, что как памятник, — горько вздохнула женщина. — Не знаю, удастся ли нам когда-нибудь восстановить библиотеку.

«Значит, многие книги в Запретной секции сгорели. Что же, возможно это и к лучшему», — подумал Том. Меньше будет следов его темных опытов, а, значит, и меньше шансов, что кто-то выйдет на след старосты Слизерина. Начал накрапывать дождь, но ученики, казалось, не замечали его. Ореон Блэк подбежал к Натали Адамс и пытался говорить что-то веселое. Девушка кивала головой, словно нелепые шутки могли ей помочь.

— Завтра поручим Хагриду соскребать пепел, — вздохнул Бири. — Альбус, все хорошо? — обратился он к стоящему рядом Дамблдору.

— Невероятный огонь… — пробормотал профессор трансфигурации. — Близкий адскому. Такой в свое время умел вызывать Гриндевальд.

— В самом деле? — в голосе Диппета послышался плохо скрываемый страх. — Что же, надо скорее проверить замок.

— Боюсь, ничего интересного мы не найдем, — ответил Дамблдор. — Все, что нужно, уже произошло, — загадочно добавил он.

Том почувствовал, как подкашиваются ноги. Только сейчас он вспомнил, что прямо перед началом пожара шутил с дневником о поджоге Запретной секции. Кажется, это было прямо перед его видением. Неужели библиотеку поджег его дневник? Почувствовав, как задрожали ноги, парень плюхнулся на землю рядом с Араминтой. Девушка дрожала. Пытаясь прогнать видения, Том неожиданно для себя одернул ее легкую юбку и по-хозяйски сжал белоснежное бедро.

— Великолепно, — прошептал Том, вспомнив, что ему удалось пересадить часть Проклятых Духов в ловушку. Даже если книга Годелота погибли, эти твари остались лежать в его сумке. Дело было за малым — сделать им более прочную клетку. Усмехнувшись, Том снова погладил такое нежное и сладко-упругое бедро. Араминта сладостно застонала, и парень властно положил ей руку на коленку. Все складывалось не так и плохо.


* * *

Миссис Сполдинг оказалась права: Гитлер недолго продержался без своего Мастера. Том часто вспоминал их разговор во время их первого похода в Косой переулок. Второго мая совы принесли известия о взятии русскими Берлина. Через неделю после закулисных интриг в Потсдаме торжественно подписали капитуляцию Рейха. Колдографии счастливых солдат, качавших друг друга рядом с полуразбитыми танками, были настолько радостными, что вернули в хогвартские коридоры улыбки. Вечером девятого мая директор Диппет распорядился дать салют из наколдованных магловских пушек. Зрелище казалось настолько чудесным, что школьники как завороженные смотрели на прозрачное вечернее небо, озарявшееся огненными цветами.

Некоторое время Том пребывал в прострации, опасаясь собственного дневника. Но постепенно его страхи отошли перед общим весельем. В конце концов он сам точно не мог сказать, действительно ли он шутил с дневником о поджоге или все это привиделось ему во сне. Абраксас Малфой и младший Мальсибер под смех слизеринок и райвенкловок наперебой рассказывали о том, как здоровенный Хагрид ползал на четвереньках, отчищая полы в Запретной секции. Слушая их рассказы, Том невольно проникался подобием веселья. (Хотя по словам Араминты, ходившей за ним попятам, он стал бледнее, чем прежде).

Новым писком моды неожиданно стали плащ-палатки. Ученики доставали зимние плащи и, несмотря на наступившее майское тепло, натягивали их на наколдованные колышки, чтобы придать одежде нужный вид. Старшеклассники сначала увеличивали ткань до огромных размеров — настолько, что она при ходьбе волочилась по земле. Зато весенний ветер трепал полы плаща, превращая их в те самые "фронтовые складки". Иные лихо носили длинные плащи на руке, свернув их в небрежные рулоны. Надобности в них из-за теплой погоды не было никакой. Однако эти огромные плащи так напоминали о фронтовых пролесках, что девочки при одном их виде невольно таяли в улыбке.

Выпускные экзамены прошли без видимых происшествий. Комиссия из министерства не сообщала сразу результатов, а забрала работы для какой-то проверки. Том, впрочем, не сомневался в своих результатах. Некоторые его открытия по защите и зельям были включены в программу; на трансфигурации, заклинаниях и травологии, он снова продемонстрировал свое превосходство. После ответа Тома о систематизации гербариев доктор Виктор Бергер расспрашивал о его намерении поступить в аспирантуру. Вопрос был в том, на сколько баллов ему удалось уйти в отрыв от одноклассников.

Последний день семестра пришелся на двадцать шестое июня. После завтрака все семиклассники остались в зале на оглашение результатов и получение долгожданных дипломов. Гриффиндорцы раздувались от гордости — и немудрено, они выиграли Кубок Школы, о чём мечтал последние восемь лет. Зал, одетый в золото и пурпур, был великолепен. На доске почета появился список лучших студентов — как всегда, возглавлял его Том Риддл. Непонятно почему Диппет уже третий год подряд просил вести церемонию Дамблдора. Скучая за слизеринским столом, Том ожидал, когда профессор трансфигурации, перебирающий всех по алфавиту, доберется и до его фамилии.

— Энслер, Астлей, Байрли...

От монотонного голоса Дамблдора у Тома возникли навязчивые ассоциации с процедурой распределения. Когда из-за стола Хаффлпаффа поднялся Филипп Диггори, он вытащил из сумки пергамент и начал демонстративно делать пометки. Счастливая Араминта крутила диплом и улыбалась, несмотря на три "удовлестворитено". Другие ученики продолжали выходить к преподавательскому столу, получать аттестаты и возвращаться обратно: кто с ликованием на лице, а кто — совершенно убитый. Нортон Мальсибер, казалось, был готов разреветься, в то время как Энтони Крэбб улыбался до ушей, словно не веря собственным оценкам. Энтони наконец-то вырос, избавившись от придававшей ему детский вид пухлости, и чувствовал себя более уверенно.

— Крашевская Веста! — провозгласил Дамблдор, пытаясь из всех сил преодолеть гул.

Счастливая полячка вышла к столу и, сделав реверанс, пошла к столу Райвенкло. Следом белокурая гриффиндорка Мона МакКейб, счастливо улыбаясь, взяла диплом и почти побежала вниз с помостков. За ней последовал тучный хаффлпаффец Эндрю Моррис.

… Том начал прислушиваться, когда до него донеслось «Пруэтт Игнотус». Дамблдор, сияя, вручил диплом своему ученику. Тот, критически осмотрев пергамент, вернулся к столу Гриффиндора — видимо, он был недоволен некоторыми оценками. Том засунул перо в сумку, свернутый пергамент — в карман и приготовился подняться, как только его позовут. Дамблдор кашлянул, опустил глаза к списку учащихся и неожиданно обратился с каким-то вопросом к другим учителям. Диппет кивнул.

— Риддл Том! — провозгласил, наконец, заместитель директора. — Объявляю также, что мистер Риддл получает наивысший балл за последние три столетия!

— Этот факт, безусловно, будет отмечен на соответствующей доске! — важно объявил Диппет.

Бурные аплодисменты закрыли зал. Хлопали все, кроме гриффиндорцев. Сильнее всех хлопали Друэлла и Араминта, в глазах которой стояло восхищение. Том, однако, чувствовал этом веселье стоит странную напряженность. Диппет и Бири в самом деле вопросительно смотрели на Дамблдора, словно желая о чем-то спросить, и тот отвечал им еле слышным движением век. Наконец, аплодисменты стихли, и профессор трансфигурации наклонился к ученику.

— После окончания церемонии зайдете ко мне, Том, — сказал Дамблодор.

— Хорошо, сэр, — Риддл кивнул и, нахмурившись, вернулся к столу. До самого конца церемонии он смотрел на церемонию с некоторым удивлением. Друэлла и Рэндальф что-то говорили ему, но Том с трудом улавливал смысл их слов. Некоторое время он пытался прочесть по губам, что говорят преподаватели, но у него это сильно получалось. Было только заметно, что Диппет вместе с профессором Мэррифот, бросавшие на Риддла взгляды, о чем-то шептались между собой. Недоброе предчувствие сковало сердцу, и Том до самого конца вручения сидел, как на иголках. Глядя на счастливо улыбавшегося Пруэтта, он с трудом подавлял в себе желание прямо здесь, в этом зале, запустить в него невербальный «круциатус».

Наконец, церемония была окончена. Не обращая внимания на окружавших его друзей, он с волнением вышел в коридор. Девочки обнимали друга, показывая дипломы, но Тому сейчас было все равно. Быстро миновав лестничные пролеты, он поскорее вошел в кабинет к заместителю директора. В душе парень проклинал себя за неспособность сохранить спокойствие, но ничего не мог поделать.

— Входите, Том, — Дамблдор словно ждал его, поставив на столик чайник и чашки. Жестом руки он пригласил слизеринца сесть за стол. Риддл почувствовал, что стол слегка подвинулся, когда Дамблдор сел напротив него.

— Возможно, Вы удивлены, что я вызвал Вас после вручения дипломов, — наконец нарушил молчание профессор трансфигурации.

Том осознавал, что его собственные движения стали ещё более суетливыми.

— Признаться, нет, сэр — он старался, чтобы его голос звучал как можно более безразлично. — За годы учебы я уже перестал чему-либо удивляться.

«Особенно если это связано с Вами, профессор», — прошептал в голове ехидный голос, но Риддл постарался прогнать его прочь.

— Что же, не буду лукавить…. Результаты Ваших экзаменов ошеломили и меня. Шестьсот баллов в восемнадцать лет… Это просто неслыханно! — из уст Дамблдора это прозвучало почти сердито.

У Тома перехватило дыхание.

— О… — от потрясения он не мог сказать ничего больше и с усилием проглотил комок в горле.

— Именно так! — подытожил Дамблдор. — И вместе с тем… Если я правильно понимаю, Вы подавали прошение директору Диппету на преподавание защиты от темных искусств?

— Да, сэр, — ответил Том, хотя при этих словах все сжалось у него внутри: заместитель директора как раз вертел в руках его пергамент. — Точнее, профессор Мэррифот попросила меня написать письмо на имя директора. Если я сделал что-то неправильно… — Он постарался поднять брови вверх как можно более удивленно, хотя сейчас это не сильно получалось.

— Нет, прошение оформлено правильно, — нахмурился Дамблдор. — Думаю, однако, Вы понимаете, Том, что директор Диппет решил Вам отказать.

Риддл бросил на преподавателя трансфигурации осоловелый взгляд. Едва ли он даже расстроился в этот момент. Возможно, все происходящее было шуткой или недоразумением? Белый чайник из китайского фарфора казался начищенным до блеска, и Том, уставился на него неподвижным взглядом.

— Однако профессор Меррифот не далее как позавчера говорила мне, что директор Диппет положительно решил вопрос о моем назначении, — наконец выдавил он из себя.

— Совершенно верно, — Дамблдор еще раз посмотрел на пергамент с прошением. Сейчас Том видел перед собой выведенные замысловатым почерком слова «Том Марволо Риддл». — Позавчера директор Диппет был готов подписать Ваше назначение в штат Хогвартса. Однако, — рука профессора трансфигурации уверенно поправила пергамент, — сегодня утром это решение он отменил.

Том посмотрел в окно. Из кабинета профессора трансфигурации открывался вид на школьный дворик, по которому как обычно, спешили ученики. Некоторые его одноклассники сидели возле камней у озера. Счастливый Игнотус Пруэтт о чем-то рассказывал Мальскому Вэйну, забавно растрепав рыжие волосы. «Наверное, рассказывает, как имеет свою Лу», — усмехнулся надменный голос.

— К Вашему несчастью, Том, пять лет назад заместителем директора стал я, — Дамблдор продолжал смотреть на ученика холодным изучающим взглядом. — Если бы заместителем директора была Галатея Мэррифот, Вы без сомнения стали бы преподавателем. Однако, — поднял палец профессор трансфигурации, - коль скоро заместитель директора — я, то… Вы не можете стать преподавателем, Том.

Риддл не отвечал, по-прежнему рассматривая чайник. Если бы он мог видеть себя со стороны, то с удивлением бы заметил, что его глаза стали напоминать огромные чайные блюдца. Вжав тонкие пальцы в ладонь, он, казалось, готов был побороть в себе неодолимое желание выхватить палочку и немедленно наложить на Дамблдора заклинание помощнее. Но это была только видимость. Парень с трудом глотал ком у горла, стараясь сдержать себя в руках. Профессор трансфигурации не мешал его размышлениям и молча наблюдал за учеником.

— Не удивительно, — сэр, — Том наконец нашел нужную фразу и попытался вложить в нее весь яд. –Если бы я был гриффиндорцем, то полагаю, директор Диппет подписал бы мое назначение неделю назад?

— Вы ошибаетесь, Том, и я уже говорил Вам об этом в первом классе, — спокойно возразил Дамблдор. — Мне очень жаль, что Вы так мало изменились с тех пор, — сказал профессор с досадой. — Причина — Ваши нездоровые увлечения темной магией.

Внутри у Тома всё оборвалось. На уроках Защиты от тёмных искусств он старался быть предусмотрительным, старался проверять те кусочки информации, которые извлекал из темных книг. Но, похоже, он допустил несколько ошибок. Да, судя по взгляду Дамблдора, — так оно и было. Хотя…

— Думаю, Вы не станете отрицать, что детально исследовали темные рукописи в Запретной секции, — продолжал Дамблдор.

— Только в рамках поручения профессора Мэррифот, — холодной пожал плечами Риддл. Сейчас он едва не кривился от омерзения, вспоминая сидящего Дамблдора на поляне.

— Верно, — подтвердил заместитель директора. — Так вот, я детально обследовал остатки Запретной секции после нынешнего пожара, и обнаружил удивительные вещи. — С этими словами он простым движением руки открыл столик. — Огарок свечи, обуглившееся блюдце и вот это… — указал он на обгоревшую книгу.

— Что это? — попытался изобразить Том изумление.

— Хорошо знакомая Вам книга по Красной магии, — охотно ответил Дамбдлор. — Кто-то достал все эти книги перед пожаром. И я хотел бы узнать, кто именно сделал это, Том.

— В школе полно учеников, сэр, — неуверенно возразил парень, прекрасно понимая, насколько неубедительно звучат его слова.

— Но мало кто из них владеет Красной магией, — кивнул профессор трансфигурации. — Года полтора назад я поймал Вас на совершении ритуала темной магии. Если мне не изменяет память, он вызвал тогда пожар в Слизеринской гостиной.

Лицо Тома из пунцового вмиг стало бледным. Неужели этот проклятый пожар оказал ему такую медвежью услугу? Это едва ли могло быть правдой. Дамблдор, однако, продолжал смотреть на него холодным взглядом.

— Я жду объяснений, Том, — напомнил профессор трансфигурации.

— Что же… Не стану скрывать, что я читал кое-какие книги по темным искусствам, — спокойно сказал Том. — Вы прекрасно знаете, сэр, что я изучаю все разделы магии заранее. Вот и темная магия… Мне, признаюсь, были интересны кое-какие моменты. Однако я уверен, что если бы это сделали Ваши дражайшие гриффиндорцы, — голос Тома дрогнул, — Вы бы не сказал им и слова.

— Том, поймите, — грустно вздохнул Дамблдор, — я ничего не имею против Вашего колледжа. Кроме того, у гриффиндорцев, какими бы они были, нет увлечений Темной магией, в то время как Вы, судя по Вашим ответам на экзамене, давно овладели ей в совершенстве.

— Я веду некоторые занятия за профессора Мэррифот, — напомнил Том.

— Мне это известно, — Дамблодор продолжал смотреть на него с холодной яростью. — Однако для курса профессора Мэррифот не требуется тех познаний в темной магии, какие есть у Вас.

Только сейчас Том понял, что Дамблдор смотрел на него так, как, наверное, смотрел на тёмных магов. Том не мог выдержать этот яростный взгляд; он обвел команату сине-зелеными глазами и уставился в окно.

— Учитывая все это, — предупредительно поднял руку профессор трансфигурации, — я не могу пока дать Вам место преподавателя. Директор Диппет говорит, что он возьмет Вас, если в течение нескольких лет Вы докажете, что не интересуетесь темной магией.

Том не проронил ни слова. В груди была странная опустошенность. Он попытался подавить слезы, но, кажется, не смог: глаза сверкнули влажным блеском. Этот кабинет он ненавидел со дня смерти Миранды и сейчас чувствовал неодолимое желание наслать на него адский огонь. Профессор Дамблдор сжал его плечо, — Том понял, что это был скорее предупреждающий жест, нежели успокаивающий.

— Падение Гриндевальда еще не означает, что темная магия исчезла из нашего мира, Том, — спокойно сказал профессор. — Мне бы очень не хотелось, чтобы Вы шли по этому пути. Подумайте о своем будущем на досуге. Вы необыкновенно талантливы, и мне будет жаль, если Вы растратите его на темные силы. Ступайте, — показал он рукой на дверь.

Том равнодушно кивнул и машинально застегнул портфель.