Глава 39. Вальпургиева ночь

Следующий раз Том проснулся ближе к вечеру. Открыв глаза, он с тревогой подумал, что проспал не меньше суток. За окном моросил дождь, и темное окно казалось полностью закрытым дождевыми узорами. Парень расслабился и попытался зевнуть, но почувствовал, как тело продёрнула боль. Только сейчас он заметил ее причину: на его левую руку был наложен жгут.

— Черт возьми… — прошептал с отвращением Том. С минуту в голове вертелась ужасная мысль о том, какую именно часть он отделил от самого себя. Поводив рукой, он обнаружил, что черная кожаная тетрадь лежала рядом с ним. Парень хотел было схватить ее, но не успел: в дверном проеме вновь показалось лицо мадам Эльвиры.

— Как Вы себя чувствуете, Том? — заботливо спросила медсестра.

— Спасибо, лучше, — вздохнул Риддл. — Я так долго спал...

— О, это совершенно естественно, — остановила его рукой мадам Эльвира. — Такое ощущение, что Вы потеряли много крови. Сейчас Вас навестит профессор Дамблдор.

— Профессор Дамблдор? — Риддл почувствовал, как холодеет на сердце, а глаза стали большими, как блюдца. — При всем моем уважении к нему, какие у него познания в медицине?

— Немалые, — неожиданно сказала медсестра. — Но не в этом дело. У него колоссальный опыт борьбы с темными силами, — мадам Эльвира поправила бинт.

— И когда он будет здесь? — выдавил из себя Том, пытаясь казаться равнодушным.

— Минут через двадцать, — спокойно сказала она. — Если профессор Дамблдор даст положительный ответ, выпишу Вас к утру.

Том тяжело вздохнул. Он устал от потрясений и предпочёл бы сейчас избежать любого общения, а все выяснения забросить куда подальше. Как бы то ни было, в голосе мадам Эльвиры слышалась непререкаемость, и Риддл подумал, что лучше делать всё, как она скажет.

Медсестра протянула маленький поднос, на котором были стакан тыквенного сока, груша и пара шоколадных бобов — почти королевский ужин по нынешним временам. Том, однако, терпеть не мог тыквенный напиток и попросил поставить его на тумбочку. Затем, достав дневник из-под подушки, положил его рядом с собой. Вечерний отсвет свечей продолжал колыхаться, и Том равнодушно смотрел на темное окно.

— Здравствуйте, Том, — вошедший профессор трансфигурации говорил тоном психиатра, приветствующего пациента. — Вы выглядите лучше, чем вчера.

— Вы видели меня прошлым вечером? — спросил Риддл, осматривая его массивную фигуру

— Да, конечно. Мадам Эльвира позвала меня сразу, как Вы заснули. — Дамблдор сел на стул у кровати Тома. — Что Вы пишете? — спросил он.

— Ничего, — быстро сказал Том, отложив дневник. Дамблдор поднял бровь. — Это всего лишь домашняя работа, — солгал Риддл, ощущая, что его оправдания звучат довольно скудно, но пока он был ещё слишком слаб, чтобы придумать что-то более убедительное. Профессор трансфигурации продолжал подозрительно смотреть на него, но развивать эту тему не стал.

— Если мне не изменяет память, нечто подобное с Вами было и прежде, — спокойно сказал Дамблдор.

— Нет, — ответил было Том, но хорошенько подумав, изменил ответ. — То есть да. Если помните, больше года назад, я потерял сознание. В тот день я чувствовал, что болею гриппом.

Профессор трансфигурации принял это к сведению с таким видом, словно он хотел услышать что угодно, но только не это.

— Не снятся ли Вам какие-нибудь необычные сны?

— Нет, — быстро ответил Том.

— Хорошо, — Дамблдор окинул его внимательным взглядом и что-то пометил карандашом в магловском блокноте.

Риддл с опаской посмотрел на морщинистую руку декана Гриффиндора. Шум дождя за окном становился все отчетливее. Сердце забилось сильнее, и Том для верности скрестил пальцы.

— Я не могу заходить в гостиную Слизерина, — прищурился Дамблдор. — Однако профессор Слагхорн рассказал мне, что мисс Вейделл нашла на месте пожара несколько свечей и остатки соли. Буду благодарен, если Вы объясните, Том, что происходило в комнате.

— Я сам не очень понимаю, сэр, — замялся Риддл. — Я пытался для интереса воспроизвести один египетский обряд поклонения Сету...

— Вы помните, что культ Сета относился к темным искусствам? — поднял брови Дамблдор.

— Да, начиная со Среднего царства, — ответил Риддл чуть усталым голосом. — Если помните, сэр, в Древнем царстве отношение к Сету было иным. Я решил поставить эксперимент, — Том постарался улыбнуться доверчиво, — но не очень понял текст папируса.

— Вы не поняли египетские иероглифы? Не смешите меня, Том. Не у каждого специалиста по рунам Ваши познания в этом языке.

— Рукопись была старой и потертой, — возразил спокойно Риддл.

— Что и следовало доказать, — кивнул Дамблдор. — Остается только вспомнить, где именно лежат потертые египетские рукописи.

Парень осмотрелся, точно ища поддержки. Холодный голос внутри властно шептал, чтобы он не вздумал показать слабину. Тому казалось, будто он исходил от лежавшего под подушкой дневника, но сейчас ему было все равно. Не имея сил взглянуть Дамблдору в глаза, Том взглянул на косяк двери, а затем на тусклый огонек свечи.

— Знаете, Том, Ваши увертки говорят сами за себя, — поправил профессор очки. — Все симптомы Ваших странных припадков мне совершенно ясны. Это обычное состояние человека, изучающего темные искусства.

— Только в рамках расширенного курса защиты, — пробормотал Риддл.

— Хватит, Том, — Дамблдор бросил раздраженный взгляд. — Давайте хоть раз поговорим, как взрослые люди. То, с чем Вы столкнулись — уверяю Вас, только начало. Темная магия пожирает Вас изнутри. Мне уже доводилось видеть подобное, но я не горю желанием увидеть это вновь.

— То есть мне следует прекратить читать книги... в Запретной секции? - Том старался говорить неприязненно, пытаясь скрыть волнение.

— Меня давно волновал один момент, — профессор улыбнулся, хотя Том предпочел, чтобы он кричал. — Фамилия Риддл неизвестна в волшебном мире, в то время как Ваш магический потенциал трудно назвать обычным. Ваши способности не характерны для обыкновенного, да нет... даже просто талантливого... ребенка. Однако некоторое время назад я прочитал эту заметку, — Дамблдор достал из кармана газету и протянул ее слизеринцу.

Лицо Тома побледнело. Это была статья, которую дала ему в поезде Друэлла — об убийстве Риддлов Морфином Гонтом и о заточении последнего потомка Слизерина в Азкабан. Тонкий голосок шепнул, что Дамблдор мог бы помочь ему сейчас, однако эти слова были тут же заглушены другим голосом, посоветовавшим Тому скорее закрыть сознание.

— Любопытно, — процедил Риддл, отложив газету. От волнения его глаза, как в детстве, стали напоминать огромные блюдца, где синий свет удивительно сочетался с карим.

— Если Вы — сын пропавшей Меропы Гонт и Тома Риддла, значит, Вы — прямой потомок Салазара Слизерина, — кивнул профессор. — После прочтения этой заметки я поговорил с Призраком Миртл, мисс Натали Адамс и мисс Лайзой Беттс. Все трое уверили меня, что перед оцепенением или смертью видели огромные желтые шары.

Том заметил, что обычно доброжелательные глаза Дамблдора наполнились гневом и метнули в него яростный взгляд. Но такой ярости Тому ещё видеть не приходилось, — ни в первом классе, когда погибла Линн Пинетти, ни в четвертом, когда люди Гриндевальда напали на школу, ни даже, когда погибла Миртл Сприфингтон. Больше всего Тома сводила с ума улыбка Дамблдора: от неё ему хотелось выскочить из замка и бежать без оглядки в подземелья.

— Мне нехорошо, сэр, — вздохнул Том, потерев влажный лоб.

— Отнюдь. Я бы хотел получить от Вас внятные объяснения, — холодно ответил Дамблдор. — Когда Вы узнали о своем родстве со Слизерином, когда начали изучать темные искусства. Думаю, я не сильно ошибусь, если спрошу Вас и о том, где находится Тайная комната. Только, — предупредительно поднял замдиректора руку, — не ревите, как тогда у зеркала.

— Боюсь, что не смогу помочь Вам, сэр, — сказал Риддл, хотя все его тело тряслось от ненависти и омерзения при одном воспоминании о том случае в первом классе. — Что касается последнего происшествия, то я признаю свою... ошибку, и сожалею о произошедшем.

— Хорошо, — кивнул Дамблдор. — Конечно, газетных статей, Ваших познаний в египетском языке и вчерашнего случая не достаточно, чтобы обвинить Вас в пристрастии к темной магии. Все, что я могу, — это снять пятьдесят баллов со Слизерина. Однако если до меня дойдут слухи, что Вы занимаетесь темной магией - поверьте, Том, я найду доказательства, чтобы привлечь Вас к ответу. Несмотря на то, что Вы талантливы и умны.

Профессор развернулся и, не пожелав Риддлу спокойной ночи, вышел из палаты. Том с яростью посмотрел на удалявшуюся плотную фигуру. Всякий раз после беседы с Дамблдором он чувствовал собственное бессилие. Еще омерзительнее было осознавать, что если декан Гриффиндора в самом деле пожелает его обвинить, ни Диппет, ни Слагхорн, ни Мэррифот не скажут ни слова в его защиту. Едва ли кто-то из них захочет конфликтовать ради него, Тома Риддла, с самим Альбусом Дамблдором.

На соседнем столике возле окна стоял ручной фонарь, и Том взмахом палочки вызвал его к себе. Серебристо-голубой свет озарил кремовые страницы дневника, создав мягкое световое облако. Подумав с минуту, парень взял дневник и написал:





Дневник послушно проглотил чернила и через минуту выплюнул ответ:





Парень прищурился. Дневник определенно выражал его тайные мысли — тот голос, что успокаивал его все эти годы. Подумав с минуту, Том вывел:





Лощеная страница стала чистой. Затем из нее как бы сама собой вытекла фраза:



Том усмехнулся. Дневник, безусловно, был тем собеседником, который все время жил у него внутри. Впрочем, из-за его слов на сердце появился неприятный холодок: что если он создал не свою копию, а некий образ, который будет жить другой, отличной от него, жизнью? Том вывел:





Через мгновение чернила полились обратно:




Том задрожал. Дневник слишком точно передавал его тайные страхи. Ему казалось, что он снова говорит с кем-то другим во сне, хотя на самом деле они общались наяву. Затем заскоблил пером:



Дневник на мгновение задумался, а затем начал беспорядочно писать:





Взглянув на кончик пера, Риддл задумался. Что значит ввести в память? Подумав с минуту, Том вывел короткое "ОК". Страницы беспорядочно зашелестели и открылись на записи "26 августа". На странице получилось что-то вроде маленького экрана, и дневник, засияв зеленым светом, увлек изумленного Тома.

Он оказался в заброшенном переулке. Рядом стояло несколько разбитых домов. Кое-где валялись битые кирпичи и алебастр. Вся сцена была окутана странным зеленоватым светом, словно Том смотрел на нее сквозь салатовое стекло. Рядом с битыми кирпичами стоял он, Том Риддл, только помолодевший на четыре года. На земле валялось тело долговязого верзилы, в котором без труда угадывался Патрик.

— Я хочу, чтобы ты это запомнил, пес, — презрительно сплюнул Том, скривив губы в усмешке. — Я хочу, чтобы воспоминания об этом преследовали тебя, изводили тебя, как меня изводили воспоминания о твоих побоях.

Невдалеке завыла сирена противовоздушной обороны.

— Настанет день, когда такие маглы, как ты, будут знать свое место, — сказал Том. — Но я же не могу допустить, чтобы ты втравил меня в неприятности, правда? Avada Kedavra!

Зеленый луч осветил верзилу. Сначала в глазах Патрика мелькнуло ощущение предсмертного ужаса, затем они стали оловянными.

— Нет! — В ужасе воскликнул Том. Его двойник расхохотался, и сцена исчезла в зеленоватом свете.

Потрясенный Риддл осмотрелся. Он снова лежал в больничной палате. Вокруг стояли пустые кровати, освещенные тусклым светом ночника. Некоторое время он глупо озирался по сторонам, а затем, почувствовав нарастающий страх, вывел:





Дневник проглотил чернила и тотчас послушно написал:





Укусив кончик пера, Риддл поставил кляксу, и затем написал:





Дневник думал не больше минуты:





Поправив фонарь, Том провел по влажному лбу и почувствовал, как ужасная мысль сама собой овладевает его сознанием. Схватив с яростью дневник, он написал:





Дневник зашелестел страницами, и затем выплюнул ответ.





Глаза Риддла расширились: вместо чернил дневник отвечал кровью. Вена предательски заколола, и парень с ужасом захлопнул тетрадь. Некоторое время он тупо смотрел на дневник, а затем, точно выйдя из оцепенения, отбросил его в конец кровати — так далеко, чтобы не иметь возможности дотянуться до него.


* * *

Весной сорок четвертого года Европа, казалось, была пропитана запахом дыма. При отступлении маги Ордена СС заставляли пленных выкапывать трупы расстрелянных и сжигать их, обливая бензином. Маглы поговаривали, что немцы хотят скрыть следы преступлений. Однако весь Хогвартс твердил, что за этим стоят темные обряды.

В воскресенье, тридцатого апреля, должен был состояться квиддичный матч Гриффиндора со Слизерином. Наступала знаменитая Вальпургиева ночь, и будущие победители обещали устроить праздник. Гриффиндорцы - фейерверк и самодельный костюмированный бал; слизеринцы — гуляние факультета в холле. Хотя у слизеринцев был новый капитан, мало кто верил, что их команда повторит триумф сорок первого года. Это особенно бесило Лестрейнджа, который после завтрака не преминул высказать приятелю все, что думал.

— Если бы ты договорился со Слагхорном назначить капитаном меня, а не тролля Крокетта, кубок стоял бы у нас!

— Послушай, Рэй, — Риддл устало посмотрел на прозрачное небо. — Ты знаешь, что все решают игроки, то есть вы. А мне и Деррик, и Роули говорили, что Крокетт лучший капитан.

— С твоим авторитетом, — сплюнул Лестрейндж. — Знаешь, ты хоть метлу не поднимаешь, но слушается тебя все.

— Ты, кстати, не сильно-то возражал, — лениво зевнул Том, глядя на прелую листву. — Вот и сказал бы, что Крокетт — тупой тролль.

Утренние лучи весело ласкали чуть покрытые листвой почки. Глядя на них, Том подумал о том, что завтра профессор Раджан обещал запустить фонтан в школьном дворике. Мимо вприпрыжку пробежали гриффиндорки Августа Энслер и Элеонора Стаффорд, сверкая сочными коленкам. Лестрейндж с отвращением посмотрел им вслед.

— Том, они не должны торжествовать победу! — сплюнул он на серый валун.

— Это зависит от тебя, Рэй, — сказал Том. — Ладно, пойду почитаю, — кивнул он приятелю, развернувшись к замку.

Пройдя мимо нависавших серых башен, он быстро пошел к замку. На небольшом покрывале сидела группа хаффлпаффцев, готовясь к контрольной по трансфигурации. Неподалеку шла в черной мантии профессор Мэррифот, неся стопку книг. Через десять минут Том вошел в библиотеку и сел на свое любимое место возле большого окна. Достав рукопись на хеттском языке, он попытался углубиться в ее знаки.

— Привет! — Серая Дама зависла между стеллажами и с легкой улыбкой смотрела на друга. — Как поживаешь?

— Да все по-прежнему, — кивнул ей Том. — Сел поучить задания.

— Как та девочка, с которой никто не разговаривает? — заботливо спросило приведение. — Ночью она снова плакала в Северной башне. Я сказала Барону, но ему все равно.

— С Лукрецией не желает общаться ни один слизеринец, — постучал Том костяшками пальцев по столу. — Мать хочет, чтобы она помучалась.

— Не удивительно. Моя мать тоже ждала моего покаяния, — Серая Дама застыла над столом.

Поняв, что сказала лишнее, призрак стал медленно летать в проходе. Том, пытаясь снять неловкость, взглянул в окно. Кусты с набухшими почками были покрыты легкой весенней дымкой, весело блестящей под матовыми солнечными лучами.

— У тебя не было родителей, — сказала Елена с сожалением. — А жить с родителями, поверь, сложно. Ты только представь: если у тебя умная или красивая мать, тебе всю жизнь надо будет доказывать, что ты не хуже ее.

— Эмили что-то такое говорила, — ответил Том. — Если она в детстве забывала, как спрягать французский глагол, ее журили, что она, будучи почти француженкой, должна стыдиться своих ошибок. Однажды ее даже высекли за плохую работу по passé composé.

— Совершенно верно, — голос Елены стал хриплым. — Только мне приходилось куда труднее: моя мать была основательницей Райвенкло. Иногда мы завидуем вам, сиротам, которые никому ничего не должны.

— А мы вам, — Том машинально согнул угол листа пергамента. — Значит, Вам приходилось доказывать, что Вы умнее матери, — посмотрел он на резной бронзовый подсвечник.

— Я ненавидела слышать, насколько она умна. До сих пор вспоминаю, — Риддлу показалось, что ее призрачные щеки засветились, — тот миг, когда так похожий на тебя Салазар говорил, что бездари должны не высовываться. Он говорил это ей при мне!

"Справедливо говорил", — подумал Том, поиграв кончиком страницы. Солнечный лучик весело забегал по парте, точно напоминая, что весна, несмотря на все горечи, остается весной.

— Так жестко? — улыбнулся Том, всем видом выражая сочувствие.

— Вечная философия Салазара: у бесталанных и неуспешных не должно быть ни единого шанса. Вернее не так: неуспешные должны понимать, что они низшие навсегда, — вздохнула Елена. — Мне было отвратительно все: как она поучает учеников менторским тоном, как она смотрит на меня, словно на мошку, как она развлекается с мужчинами, как она шутя играет с формулами и астрономическими приборами. Тогда я была глупой девчонкой, мечтавшей доказать, что ничего особенного в матери нет, все дело в ее диадеме.

— Той, что сейчас видна на ее статуе? — с интересом спросил Том. Третьекурсники отошли от стеллажа и сейчас были хорошо видны коричневые коленкоры старинных книг.

— Ты знаешь? — изумилась Елена. — Диадема придаёт ума, — привидение явно пыталось набраться храбрости. — И я... Я украла диадему матери.

— Вы… что Вы сделали? — Том смотрел на призрака с интересом.

— Я украла диадему, — шёпотом повторила Серая Дама. — Хотела стать умнее матери. Ладно, прости, но я не хочу говорить об этом, — призрак перешел на фальцет, а затем, развернувшись, помчался сквозь стену.

Том задумчиво посмотрел ей вслед. Непонятно почему, но рассказ взволновал его. Не то, чтобы ему была очень нужна эта безделушка, но узнать о ней побольше было не лишним. Читать расхотелось, и парень, достав дневник, задумчиво открыл страницу.

"Я узнал о диадеме Ровены", — написал Том. Дневник помолчал, а затем вывел:




С минуту Риддл тупо смотрел в тетрадь, но затем желание поиздеваться взяло верх:





Ежедневник задумался, а затем страницу снова покрыла надпись:





— Снова истерика, — пробормотал Том, глядя на кремовую страницу. — Неужели у меня такой же характер, как у Миртл?

Слизеринец прищурился на дробящий оконное стекло солнечный лучик. Возле соседнего стеллажа присели Дженни Сполдинг и Мона МакКейб. Девочки о чем-то шептались, хотя Дженни, к изумлению Риддла, не выглядела счастливой. Парень прислушался к их трепу.

— ... Сегодня она снова мне приснилась, — вздохнула Дженни. — Я до сих пор корю себя.

— Зря, — светловолосая Мона подвинула ее подтрёпанный учебник по травологии. — Это случайный ""Petrificus".

— Я целилась в Эллу. А у той девочки открылась чахотка... Мне тогда было очень страшно.

Том почувствовал, как на сердце закололо приятное чувство радости. Убийца Миранды сидела напротив него! Долгие три года он даже не надеялся узнать, чей именно Petrificus сделал это. Усмехнувшись, парень схватил ежедневник и лихорадочно написал:




Дневник помолчал, а затем выплюнул ответ:





Синева за окном становилась все сильнее, и слизеринец, чувствуя головокружение, написал:

Мне взять с собой платок с каплей ее крови? У меня он сохранился до сих пор — с тех времен, когда она в больнице кашляла кровью.

Вытекшая фраза была жирнее, словно желая сказать что-то важное:

Ты так сентиментален! Однако месть сладка, если мерзавец знает, от чьей руки и за что он подох. Иначе будет, как с отцом.

Том задрожал от ярости. Его до сих угнетало, что Риддлы так и не узнали, за какую провинность они отправились в мир иной. Гриффиндорки смеялись, болтая тонкими ножками. Риддл усмехнулся, и посмотрев, как Дженни поправила короткое платье, захлопнул дневник.


* * *

Квиддичный матч начинался ближе к вечеру. Больше всего Тому хотелось вернуться в гостиную, переодеться в пижаму и лечь отдыхать, однако звание префекта обязывало присутствовать на соревновании. Араминта трещала, что Вэйн, возможно, не заметит снитч. Глядя на перила мраморной лестницы, Том ехидно подумал, что именно Араминте, которая, как и он, не может поднять метлу, только и рассуждать о шансах на поражение Вэйна.

Стадион был забит учениками, и Том, поеживаясь, сел вместе с приятелями. Со всех сторон развевались красные знамена с эмблемой льва; зеленых знамен с эмблемой змеи было на порядок меньше. Лукреция сидела в отдалении, и на ее лице была написана тревога: она, похоже, переживала, за едва выздоровевшего Пруэтта. Зато Араминта пыталась склонить невозмутимого Альфарда Блэка к трепу. Том потирал лоб, когда на поле стояли две команды в красной и зеленой форме. Профессор Сайкс встала между ними.

— Игра должна быть красивой и честной, — сказала она. — Мистер Вэйн, мистер Крокетт — пожмите друг другу руки.

Капитаны обменялись рукопожатием, напоминавшим, скорее, угрозу. Среди игроков на поле стояла Дженни Сполдинг, и Том с усмешкой осмотрел ее ладную фигуру. Перед глазами поплыло видение сидящей у окна Миранды и задумчиво смотрящей вдаль.

Его размышления прервал свисток Джокунды Сайкс, после которого игроки взмыли в воздух. Малфой, Нотт и Сайнус Блэк залезли на край трибуны. Араминта и Сьюзен, оцепенев, осматривали игроков. Даже Оливия Хорнби прыгала со слизеринским флажком. Том улыбнулся, посмотрев на затягивавшееся тучами небо, но тотчас нахмурился: ему показалось отвратительным, как комментирует матч четверокурсник из Хаффлпаффа Джером Фейрин.

— … и вот кваффл в руках Кима Деррисона, из Гриффиндора. На перехват выходят Рэндальф Лестрейндж и сам голкипер Винки Крокетт. Но нет, в фантастическом прыжке кваффл перехватывает Мона МакКейб и забивает гол!

Том чертыхнулся. Он не мог понять, почему комментатор так открыто выступает за команду Гриффиндора. Еще меньше ему нравилось, что Фейрина не одергивает никто из учителей. Почему все считают, что Слизерин чем-то хуже их колледжей?

— Мяч у команды Слизерина, — комментировал Джером. — Охотник Адриан Пьюси идет наперехват.

Адриан рванул в сторону летящего бланджера. Но Минерва МакГонагалл опередила его. Том с отвращением посмотрел, как девочка сделала сложный разворот.

— Молодец, Минерва! — кричал Джером. — Правильно, не дай слизеринцам вырвать победу. Ой, простите, — заметил он взгляд профессора Дамблдора.

«Чтобы ты свалилась, — с ненавистью думал Том, видя, как Минерва замахнулась для удара. — Что бы ты..."

Некоторое время Том сидел, уставившись в одну точку, пока слева не раздался крик. Выйдя из оцепенения, Риддл взглянул на поле и ахнул. Метла Минервы накренилась и сильно вибрировала. Девочка, сжав ее руками и тонкими коленями, пытался удержаться.

— Элфиас Роули ловит снитч, — вздохнул комментатор. — Победа Слизерина 160 — 40…

Минерва упала на поле. Гриффиндорцы, как по команде, помчались вниз. Слизеринцы в восторге жали друг другу руки и обнимались. Начала падать снежная крупа, заметая поле. Не обращая внимания на крики, Том растолкал толпу и протиснулся на поле.

— Профессор, — спокойно сказал он, глядя на высокую фигуру Дамблдора в серой мантии. — Гриффиндорцы Мона МакКейб и Мальком Вэн впились в Тома ненавидящими взглядами.

— Ликуете, гадюки? — закричал подбежавший Игнотус Пруэтт.

— Мистер Пруэтт, — прервал его профессор. — Минус пять баллов с Гриффиндора. Лучше помогите доставить мисс МакГонагалл в больничное крыло.

— Профессор… Поверьте, мне жаль, что она упала, — вздохнул Том.

— Но ведь Вы хотели, чтобы она упала, не правда ли, Том? — грустно улыбнулся Дамблдор.

Том поежился. Это было ужасно, и все же декан Гриффиндора проникал в самые сокровенные уголки его души. Глядя в его жесткие глаза, Тому снова захотелось убежать до Эдинбурга.

— Я хотел, чтобы победила наша команда, — пожал плечами Том.

Декан Гриффиндора бросил на него строгий взгляд и медленно пошел по полю. Подбежавшие Рэндальф с Араминтой радостно кричали, но Том рассеянно смотрел вперед.В душе Том знал, что профессор трансфигурации подозревает его, хотя никаких доказательств у него нет. Гриффиндорцы уныло расходились, уложив на носилки Минерву.

— Теперь будут орать, что слизеринцы ее сбросили, — сплюнул с отвращением Лестрейндж.

— Мы... Мы победили, Том! — Араминта повисла на шее парня, радостно обнимая его.

Риддл механически погладил ее шею, а затем лопатки. Тело Араминты было таким же стройным, как у Оливии, но более мягким и теплым. Пробегавший мимо гриффиндорец Эри Лаггот с ненавистью посмотрел на слизеринцев, но Том не обратил внимания. К его удивлению движения вновь стали замедленными. В голове возникло видение домиков Хогсмида, и Риддл, отстранив от себя теплую Араминту, вырвал палочку.

— Дементоры! — закричал он.

Лестрейндж и Бурке последовали его примеру. Они не ошиблись: со стороны Запретного леса стали приближаться несколько темных фигур в плащах. Однако вызывать "патронуса" не потребовалось. Концы стадиона загорелись, и квиддичное поле вспыхнуло ярким пламенем.

— Барьер! Они прорвали барьер! — кричал бежавший профессор Бири.

— Сохраняйте спокойствие! — крикнул Дамблдор. — Помогите малышам отойти в сторону школы. Старшеклассники, прикройте отход.

Со стороны леса показались несколько людей в масках, выпустивших темные облака, которые, расползаясь, превратились в дымовые завесы. Дементоры терзали третьекурсницу из Хаффлпаффа, но темнота скрыла их силуэты. Том хотел отойти от поля, но не успел: языки пламени подожгли сухую траву, отделив от него кричавшую Араминту. Следом возле них выросло огромное черное облако. Не глядя на него, парень зажмурил глаза и упал на землю. Остатками сознания Том подумал о том, что сейчас важнее всего найти защитную позицию. Оглянувшись, парень покатился в сторону валунов и замер на полпути к озеру.

— Lumos, — раздался шепот. Том выхватил палочку и заметил перед собой высокую фигуру профессора Раджана.

— Ах, Том, это Вы... — пробормотал он. — Дела плохи. Они снова подожгли Хогсмид и Запретный лес. Мы как можем сдерживаем пожар, но сами понимаете — так не может продолжаться бесконечно.

— А министерство? — обеспокоенный Том искал глазами опасные фигуры, но их не было видно в потоках дыма, сажи и гари.

— Скоро начнут аппарировать авроры, — пожал плечами индиец. — Вы изучали санскрит?

— Чуть-чуть, — ответил Риддл.

— Немцы обычно используют боевую магию санскрита или фарси, — сказал профессор Раджан. — Куда отходите?

— К озеру, — вздохнул Том. — Там крутой берег и будет легче держаться.

Он не договорил. Перед глазами выросла фигура в темной маске. Профессор Раджан произнес мягкое словосочетание, и человека в маске объяло синее сияние. Несколько минут он кричал, а, затем, бессильно рухнув, покатился к обрыву. Декан Райвенкло сделал шаг вперед, но ему преградил дорогу высокий темноволосый человек в очках. Глядя на его чуть поседевшие виски, Том сразу понял, что подошедший, несомненно, был немцем. Взмахнув палочкой, он проклокотал фразу на непонятном языке. Несколько минут индиец смотрел на него, как застывшая статуя, а затем упал на землю.

Том вскрикнул. Темноволосый человек повернулся в его сторону. Это было скверно, потому что теперь он не мог спокойно защищаться. Немец внимательно смотрел на валуны, словно охотник, выслеживающий добычу. Том понимал, что любой его удар сейчас будет отражен такой умелой рукой. Оставалось отвлечь противника, чтобы выиграть время.

— Serpento inscendia! — воскликнул слизеринец, вспомнив заклинание змеи Сета.

Огромный огненный змей поплыл в сторону немца. Некоторое время тот, как завороженный, смотрел на приближавшуюся змею, расправившую огненный капюшон, а затем взмахнул палочкой — должно быть затем, чтобы вызвать мощное заклинание воды.

— Avada Kedavra! — воскликнул с ненавистью Том.

Змею обдало водяными брызгами, но человек, озаренный зеленым лучом, стал оседать на землю. Подождав с минуту, Том осторожно выполз из-под валунов и затем, поняв что врагов больше нет, не спеша взял палочку человека. Из-за мокрой крупы и темных облаков было трудно что-то увидеть, но огненное зарево от квиддичного поля закрывало проход и к школьным башням, и к озеру. До Запретного леса было ближе. Бросив взгляд на ближайший кустарник, парень осторожно пополз, обходя горящую траву.

Через несколько минут Том понял, что ошибся. Возле опушки леса кружились темные фигуры в плащах. Дементоров было не менее двух десятков и обойти их не было возможности. По обе стороны горели трава и ветви.

— Expecto patronum, — прошептал Том, вскочив с земли. На ум не шло ничего, кроме воспоминаний о приятном ощущении, когда он гладил спину Араминты.

Ничего не произошло. Привычная серебристая змея не вырвалась из палочки и не осветила опушку. Риддл в отчаянье взмахнул палочкой еще раз, но так и не смог вызвать покровителя. Фигуры в плащах кружились вокруг, но к удивлению Тома не причиняли ему вреда. Тело стало холодным, а дыхание превратилось в пар, словно Том шел морозным днем, но в целом идти сквозь толпу дементоров было не так уж сложно. Не теряя времени на размышления, Том поскорее пересек опушку и, подойдя к громадной сосне, сотворил шаровую молнию. Дементоры помчались к вспышке, и Риддл усмехнулся, представив, как темные твари будут сосать раскаленную материю.

Пройдя шагов двадцать, Том наколдовал покрывало и присел, чувствуя еще холодную весеннюю землю. Это было ужасно, но он больше не мог вызвать телесного патронуса. Видимо, человек с расщепленной душой лишался такой способности. Впрочем, дементоры также не могли причинить ему вреда. Единственная опасность заключалась в том, что это мог увидеть кто-то из учителей. Впрочем, если постараться, можно восстановить световое облако — фальшивого патронуса. Том поднялся с земли, и вдруг заметил, как мимо него пробегала профессор Бэддок.

— Том? — удивленно подняла она глаза. — Вы разве не со своим?

— Я помогал профессору Раджану, — бросил на ходу Риддл, стараясь говорить как можно спокойнее. — К сожалению, он погиб.

— Тогда отходите к Старой поляне, — кивнула женщина. — Наших эвакуируют туда. Гриффиндорцев — к засохшему ручью.

Том кивнул и медленно пошел в сторону двух старых елок, одна из которых была расщеплена заклинанием, как молнией. Песчаная тропинка казалась узкой, но по ней мог пройти человек. Невдалеке раздался треск падавшего дерева. Подумав с минуту, Том усмехнулся и затем быстро пошел по тропинке в сторону засохшего ручья.


* * *

Идти было не страшно. Сосновые иголки хрустели под ногами, но Риддл не обращал на них внимания. Кое-где мелькали фигуры аппарировавших авроров. Гриффиндорцев не было видно, но Тома это мало интересовало. Остатками памяти Риддл вспоминал, что Дженни и Мона помчались в сторону Запретного леса, а не школы. Если повезет, он обнаружит их.

Он не закончил мысль. Перед глазами поплыла картина, как миссис Сполдинг открывает ему проход в Косой переулок и рассказывает о Гриндевальде. Затем она не спеша ведет его, хрупкого слабого мальчишку, к магазину Олливандера. Ей оставалось жить меньше года, но она сумела рассказать ему о волшебном мире. Риддл никогда не испытывал к ней особой любви, но сейчас мысль о том, что он сделает с ее дочерью, заставляла его дрожать.

Через некоторое время Том понял, что удача ему улыбнулась. На узкой поляне в самом деле сидели на коряге Мона и Дженни, о чем-то бормоча. Они, как и предполагал Том, не пробились к своим, а сели здесь, ожидая эвакуации. Несколько минут парень смотрел на тонкое тело Дженни, размышляя над тем, что именно сделать. Затем решение пришло само собой, и он подошел к поляне.

— Sopporo, — прошептал Риддл, направив палочку на Мону.

Девочка упав, погрузилась в сон. Дженни выхватила палочку, но Том одним взмахом разоружил ее.

— Том, это мы, — забормотала Дженни. — Где наши?

Слизеринец не ответил: в глазах играл плотоядный огонек. Усмехнувшись, он выпустил облако затемнения.

— Ты с ними? — пробормотала потрясенная Дженни. В отдалении виднелось несколько пеньков, казавшихся зловещими в этой лесной полутьме.

— Нет, — улыбнулся Том. — Я не с ними, Сполдинг, я с Мирандой.

Девочка вскрикнула, закрыв ротик ладонью. Том, видя ее страх, рассмеялся ледяным смехом.

— Я не хотела, — прошептала гриффиндорка. — Это была случайность. — В ее глазах стояла мольба, точно она просила и Тома, и Миранду простить старый грех.

— Случайность? Нет, Сполдинг, долги всегда нужно возвращать, — Риддл наслаждался, видя ужас на лице девочки. — Давай переживем в обратном порядке все, что пережила она?— Сначала у нее открылась чахотка, а это больно... — плотоядно улыбнулся Том. — Crucio!

Дженни упала, и ее тело стало содрогаться от боли. Том понимал, что ее сейчас словно режут сотня ножей, и это придавало ему радость. У гриффиндорки, к его огорчению, не шла кровь горлом, но растрепавшиеся в грязи белокурые волосы доставляли ему удовольствие. Он знал, что Миранда умерла на рассвете, умерла тяжелой, мучительной смертью, и никто не мог облегчить ее страданий.

— Отлично, теперь ты знаешь, каково было ей, — кивнул Риддл. — Она была такой молодой, что не хотела умирать. Она была единственной у бабушки и, наверное, просила жить... Как будешь просить ты... Imperio!

Крики утихли, и на измученном личике Дженни мелькнула тень радости. Она подползла к Тому и, мягко обняв ботинок, с мольбой посмотрела ему в лицо.

— Лучше проси, — брезгливо ухмыльнулся Риддл. Дженни поцеловала пыльным ртом его ботинок.

— Что же, неплохо... Впрочем, ваш бог остался глух, глухим останется и Лорд Волдеморт. Avada Kedavra! — c ненавистью воскликнул Том.

Зеленый луч обдал Дженни. Холодное тело девушки безжизненно упало на землю. Том бросил рядом палочки немца и Сполдинг, сделав вид, что здесь шла борьба. Затем накрыл телом гриффиндорки палочку-убийцу и, взяв за руку спящую Мону, потащил с собой вперед. Через некоторое время он подхватил ее на руки и понес, наслаждаясь легким телом.

Вспышек заклинаний становилось все больше, и ночной лес светлел на глазах. Риддл устало вздыхал, хотя его план казался блестящим. Невдалеке слышались голоса учителей, и Том присел на бревно, посадив рядом с собой спящую Мону. Перед глазами поплыло видение девочки в цветочном жакете, весело подходящей к подоконнику. "Наверное, она радуется на небесах", — подумал Том. Ему вдруг показалось, что он вновь стоит возле заснеженного окна, а Миранда выводит на ватмане картинки.

Его вывела из забытья трясущая рука. Парень удивленно поднял глаза и увидел перед собой профессора Мэррифот.

— Боже мой, Том, Вы живы... — бормотала она.

— И еще спас мисс МакКейб, — закричал подбежавший Слагхорн. — Том, это просто невероятно. Сто очков Слизерину!

— Это конец? — спросил потрясенный Том.

— Сотрудники министерства загнали их в дальнюю часть леса. Даже не знаю, что им могло понадобится, — вздохнула старуха.

— Дженни Сполдинг погибла! — закричал Том, точно вспомнив какую-то мысль. — Я взял Мону.

— Да, Том. Не она одна, — вздохнул профессор Слагхорн.

Они вышли на освещенную поляну, где сновали учителя, ученики и эльфы. В центре горело несколько костров. Профессор Мэррифот расколдовала Мону, и девушка, озираясь, испуганно смотрела по сторонам.

— Том? - профессор Бири смотрел на слизеринца, затаив дыхание. — Какое счастье, что Вы сумели вырваться из этого кошмара!

— Профессор... — Отсвет костра озарял покрытое сажей лицо учителя травологии. — Мои ребята собираются возле оврага.

— Кто же остался с ними? — прищурился Дамблдор.

— Видимо, Друэлла, — ответил Риддл, выдерживая пристальный взгляд профессора трансфигурации. - Я остался с профессором Раджаном. - На миг ему показалось, будто Дамблдор знает о произошедшем, но парень прогнал прочь эту мысль.

— В школу сейчас, к сожалению, не пройти, — сказал Дамблдор. — Придется греться у костров, которые вы должны были разводить на травологии.

— Валежник? — удивился Том, глядя на огромные языки огня.

— Да, тот, что вы должны были жечь завтра, готовя место для посадки, — ответил профессор Бири.

— Да уж, ирония судьбы, — усмехнулся Том. — Значит, будем возле той ели, — палочка Риддла засветились светло-голубым сиянием, давая сигнал Друэлле. — Где нам спать?

— Спальные мешки скоро принесут, — вздохнул профессор Бири. — Ну а проход будем расчищать завтра.

Профессор трансфигурации взмахнул рукой, и эльфы стали помогать убирать погибших. Том равнодушно посмотрел, как Дамблдор и Бири укладывали тело профессора Раджана на носилки. На смуглом лице было написано необычное чувство отрешенности. Глядя на закрытые глаза, Том с ужасом подумал, что было, если бы в этой сватке погиб он и если бы сейчас учителя возились также с его телом... Впрочем.. Том почувствовал, как отлегло на сердце... Он бы остался в дневнике... Профессор быстро укрыл тело профессора заклинаний рогожей, и эльфы понесли его к замку.

— Том! — Друэлла, подбежав, погладила приятеля по плечу. Следом за девушкой шли Рэндальф, Ореон и Альберт. — Наших переносим сюда?

— Да, сюда, — Том властно показал на группу елей, возле которых валялись прошлогодние засохшие иглы. — Рэй, ты руководишь?

— Я оставил Нотта, — охотно кивнул Лестрейндж. — Элла поможет ему.

— Что же, отлично. Зови, — указал Том подбежавшему Сайнусу Блэку. Парень кивнул и со всех ног помчался к оврагу. Риддл грустно усмехнулся, поразившись, что даже неглупый человек забывает такие простые вещи, как послать заклинание вызова.

— Спасибо, что научил, Том, — вздохнул Эйвери. Риддл посмотрел на него и только тут заметил, что у Альберта была разворочена рука.

— Тебе надо к мадам Эльвире, — спокойно сказал Том. "Впрочем, сейчас это невозможно", — хмыкнул в голове надменный голос. - Подойди к ним, помогут, — указал Риддл на тройку эльфов, крутившихся вокруг раненых. Проходивший мимо маленький Флитвик нес факел, пламя которого освещало изможденное лицо.

Пару минут Эйвери грустно смотрел на проходящих людей, а затем медленно поплелся в сторону эльфов. Риддл посмотрел ему вслед. Лестрейндж и Блэк подошли к нему и молча встали по бокам.

— Молодцы, сражались, как рыцари, — Том похлопал их по плечам. Он был на целую голову выше обоих, и, судя по ночным теням, его длинная худая фигура резко возвышалась над приятелями.

— Рыцари Вальпургиевой ночи? — весело воскликнул Блэк.

— Пожалуй... Или просто Вальпургиевы рыцари, — усмехнулся Том.

— Блестяще! — прошептал Рэндальф. - Так и будем называться. А, Том?

Ридлл не ответил. Нотт и Розье подводили слизеринцев к деревьям. Второкурсники Абраксас Малфой и Элладора Нотт дрожали, сидя на песке и машинально взялись за руки. Оливия Хорнби пребывала в трансе и дрожала, бормоча что-то невнятное. Подошедший Джером Пьюси укрыл ее обгоревшим пледом, и девушка улыбнулась, почувствовав тепло. Метрах в пятидесяти эльфы принесли трупы двух мальчиков с Хаффлпафа и девочки из Райвенкло. Следом за ними показалось тело Дженни Сполдинг с застывшим выражением ужаса на лице. Глядя на эту возню, Риддл со страхом подумал, что даже если бы он погиб, его двойник остался бы замурованным в дневнике. Лорд Волдеморт кричал бы, взывая о помощи, которую никто не желал бы ему оказать. Том вздрогнул и отодвинул ботинком сухие сосновые иголки.