Следующим утром Том вышел на завтрак поздно. Он лег спать в половине пятого и, несмотря на ледяной душ, чувствовал себя разбитым. Оливия Хорнби уже болтала с подругами и нетерпеливо крутила изумрудный листок расписания. Том поспешил сесть за стол, стараясь не попадаться на глаза профессору Дамблдору. Утро выдалось необычайно солнечным, и волшебный потолок был залит лазурным светом.

— Ваше расписание, мистер Риддл, — весело улыбнулся профессор Слагхорн. — Учитывая, сколько у Вас предметов, остается только пожелать удачи!

— Спасибо, сэр, — слабо улыбнулся Том и посмотрел в расписание.

У третьекурсников начинались новые предметы: прорицания и уход за магическими существами. Том, кроме того, выбрал арифмантику, древние руны и продолжение факультатива по египетскому языку. Риддл был спокоен за арифмантику и древние руны, но вот прорицания вызывали у него страх. Слизеринец знал, что эта наука позволяла заглядывать в будущее, но, возможно, она позволяла видеть также прошлое.

— А Лиззи конец, — хмыкнула вошедшая Эмилия Гринграсс. После гибели кузины она немного подтянулась, хотя ее речь по-прежнему звучала язвительно.

— Умерла? — переспросил Том. Он сразу понял, что речь идет об Элизабет Барнз, игравшей в рождественском спектакле Амату.

— Хуже… Поцелуй дементора. От этого нет лекарства, — вздохнула Друэлла. — Потеря души хуже смерти.

Том посмотрел на учителей и поморщился, заметив профессора Бири. Перед глазами поплыли картины фонтана на горе и горящей рождественской сосны. В конце сказки Амата, искупавшись в фонтане, получила любовь сэра Невезучего. А в жизни все оказалось наоборот – Амата сыграла в могилу, зато Аша получила все. Том, не говоря ни слова, встал и под удивленные взгляды приятелей пошел к учительскому столу.

— Мистер Риддл? — директор Диппет отложил холодный завтрак и располагающе кивнул: после истории с дементорами он выделял Тома.

— Сэр... Я хотел... В общем, мои друзья и я хотели спросить, нельзя ли организовать дуэльный клуб?

С минуту Диппет внимательно смотрел на Тома, барабаня по столу сморщенными пальцами. Затем его лицо начало светлеть.

— Что же, мистер Риддл, это хорошая идея. Не правда ли, Альбус?

— Думаю, да, — хмуро кивнул Дамблдор.

— У нас когда-то был такой клуб, — улыбнулся Диппет, видимо, оттого, что вспомнил молодость. — Хорошо, я подумаю, мистер Риддл, — кивнул директор.

— Спасибо, сэр, — Том пошел к выходу, чувствуя на себе пристальный взгляд Дамблдора. В коридоре парень остановился у колонны. Он до сих пор не понимал, почему взгляд профессора трансфигурации вызывает у него страх.

"Посмотри на себя, Волдеморт, — хмыкнул язвительный голос. — Лучше не позволяй увидеть это Нортону и Эмилии, а то они умрут от смеха".

"Если узнают, что ты сотворил...", — прошептал в голове тонкий голос.

"Конечно, узнают, если ты будешь вести себя как испуганный мальчишка”, — заметил первый. Риддл посмотрел на дверь Большого зала и, удостоверившись, что никто из преподавателей за ним не наблюдает, побежал по коридору.

Первым уроком была защита от темных искусств. Том, как обычно, занял место рядом с Рэндальфом и Друэллой. Стараясь не шуметь, он достал книги, пергамент и перья. Галатея Мэррифот была все такой же плотной женщиной, хотя Тому показалось, что за лето ее лицо осунулось, а руки слегка опухли. Поправив фиолетовую мантию, она подошла к старому гардеробу для мантий. Внутри что-то завозилось, и шкаф пошатнулся.

— Не беспокойтесь, это боггарт, — сказала профессор Мэррифот.— Привидение, которое меняет вид, превращаясь в то, что мы больше всего боимся.

Том прикусил губу. Он с тревогой думал, что призрак может обернуться телом Патрика или, хуже того, змееподобным лицом из его снов. Слизеринцы, прослушав объяснения профессора Мэррифот, повыскакивали с мест и построились в длинную шеренгу. Том не спеша встал перед Эмилией. В голове царила неразбериха, и он напряженно смотрел вокруг.

— Итак, — профессор Мэррифот направила палочку на шкаф, — попробуем посмотреть в глаза страху. Мисс Розье, — спокойно сказала она.

Ручка шкафа дернулась, открылась и рядом с ним неожиданно оказалась хвосторожка. Качнув головой, дракон недовольно зашипел и выбросил волну огня. Друэлла, как завороженная, смотрела на это зрелище.

— Ridiculous! – воскликнула Друэлла. Хвосторожка зашипела и превратилась в клоуна. Гул нарастал: всем хотелось оказаться на месте Друэллы.

— Мистер Блэк!

Альфард бесстрастно посмотрел на шкаф. Тому показалось, что возле шкафа мелькнула тень, которая тотчас превратилась в призрачную фигуру в плаще. Из-под черного плаща высунулась рука, а из-под капюшона вырвалось тяжелое дыхание.

— Ri... ridiculous! – неуверенно произнес Альфард. Его заклинания, однако, оказалось достаточно для превращения дементора в домашнего эльфа, запускающего в воздух блюдо с тортом.

— Хорошо! – улыбнулась профессор Мэррифот. Альфард, выдавив улыбку, пошел вслед за Друэллой. Он старался казаться веселым, но его лицо напоминало анемичную гипсовую маску.

— Мистер Риддл!

«Я боюсь…» — прошептал Том, но мысль оборвалась на полуслове. Рядом со шкафом возник черный столик, на котором стоял полированный гроб. Ящик был украшен рюшками и гирляндами – точно такими, какие были на гробе Лесли. На маленькой подушке покоилось его восковое лицо с заострившимся носом.

— Ridiculous! – воскликнул из всех сил Том. Гроб продолжал стоять, как ни в чем не бывало. Сзади послышался смешок – должно быть, он принадлежал Нортону. Том понял, что забыл вспомнить что-то смешное.

— Ridiculous! – отчаянно повторил Том, представив, как Мальсибер пляшет в громадной шляпе. Гроб исчез, и на его месте возникла фигура Нортона, который, как маньяк, танцевал джиггу в ирландском костюме.

— Что бы ты провалился, грязнокровка! – закричал Мальсибер, но его слова утонули в дружном хохоте слизеринцев.

— Минус десять баллов, мистер Мальсибер, — холодно сказала профессор Мэррифот. – А Вы, мистер Риддл, были на высоте, — улыбнулась она. — Не каждый смог бы справиться с таким сложным боггартом.

Риддл отошел в сторону, с трудом переводя дух. Эмилия Гринграсс с ужасом смотрела на призрачное тело белокурой женщины – должно быть матери, но Том не слышал ее криков. Перед глазами все еще стоял гроб с его восковым лицом. Том с омерзением представил, что однажды он будет лежать в этом ящике.

«Ты слышал, что сказала Друэлла? - пробормотал внутри голос. - Жизнь без души – хуже…»

— Смерти, — закончил за себя Том и осмотрелся. Профессор Мэррифот помогала Араминте, которая под издевательства Лестрейнджа не могла справиться с огневицей. Жизнь без души? Это казалось невероятным и чем-то ужасным. Впрочем, гораздо ужаснее было лежать в тесном ящике. Том задумчиво посмотрел на бегающего по парте солнечного зайчика. Наверное, жизнь без души была все же лучше небытия.

* * *

Урок арифмантики, проходивший в Западной башне, сразу стал одним из любимых предметов Тома. Учеников, выбравших арифмантику, было немного, и Том сел один за парту у двери. Пожилой профессор Корделл Вектор с выступающим подбородком объяснял настолько подробно, что исписал мелом всю аспидную доску. Том старательно фиксировал формулы, напоминавшие смесь магловских алгебры и физики.

Перед началом урока прорицаний Том находился в приподнятом настроении. Урок проходил в красивой комнате с широкими креслами, расставленными вокруг круглых столиков. На стенах были развешаны гороскопы и карта звездного неба. Соседями Тома оказались хаффлпаффцы Нэтан Фрогг – белобрысый мальчик с длинным носом и Лайза Карвей – худенькая девочка с длинными черными волосами. Едва прозвенел звонок, как в класс вошел пухлый мужчина в синей мантии и с большой залысиной.

— Сидите, сидите, — улыбнулся он, увидев встающих с кресел. – Я профессор Али Лариджани, буду вести у вас искусство предсказывать будущее. Пусть вас не смущает мое персидское имя – именно у нас, в Персии, искусство прорицаний было поднято на небывалую высоту.

— Почему именно в Персии, сэр? – поинтересовался Том.

— Видите ли мистер Риддл…Прорицание – искусство, передающее, как правило, по наследству на протяжении многих поколений. — Тому показалось, что при последних словах профессор внимательно посмотрел на его левую руку.

— Это сложно, сэр? – переспросила Друэлла.

— Проще, чем кажется, мисс Розье , — вздохнул профессор. – Ведь человек всегда знает будущее, только боится признаться себе в этом.

До конца урока они разбирали принципы гадания на чайных листьях. Том с интересом смотрел, как профессор правильно взбалтывает чашку, чтобы чаинки сложились в особый узор. Он снова, как и при виде Дамблдора, не мог отделаться от ощущения, будто слова преподавателя были адресованы ему.

Изучение древних рун обещало пройти не менее интересно, а может даже и более. Оно было связано с использованием латинских, греческих, китайских, египетских слов и фраз в качестве заклинаний. Этот курс включал в себя изучение древних символов друидов и то, как можно их использовать в волшебных целях. Из слизеринцев древние руны выбрали только Том, Друэлла и Эмилия, причем последней преподаватель приходилась родственницей. Зато на руны по традиции записались почти все райвенкловки, и Том с удовольствием сел вместе с Мирандой. Сентябрьское солнце освещало зеленую траву тускловатым светом, который пробивался сквозь предосеннюю дымку.

— Добро пожаловать на урок древних рун, — из-за преподавательского стола их приветствовала молодая женщина, светлые волосы которой были собраны в высокую прическу. – Меня зовут Аманда Бэддок, хотя вы можете звать меня просто мисс Аманда, — мягко улыбнулась она.

Синие глаза преподавателя, обрамленные большими ресницами, смотрели проницательно, но спокойно. Том удивился ее неестественно бледной, без единой веснушки, коже: он никогда прежде не видел таких бледных людей.

— Искусство древних рун, — продолжала профессор Бэддок, — позволит не просто составлять свои заклинания, но также понимать особенности настроения, полноту чувств и даже оттенки настроения других.

— Каким образом? — спросила Джулия Кэмпбелл и тут же смутилась.

— Все в порядке, — улыбнулась профессор Бэддок. — Дело в том, мисс Кэмпбелл, что выбор рун не совсем произволен. Предпочитая тот или иной символ, человек, сам того не желая, выражает определенные качества души.

— А можно ли по ним узнать прошлое? — спросил, прищурившись, Том.

— Иногда, — профессор Бэддок внимательно осмотрела ученика. — Вы левша, мистер Риддл?

— Ну да, — смутился Том.

— Что же, левши невероятно могущественны и честолюбивы, — вздохнула женщина. — Будет интересно посмотреть, какие руны выберете Вы.

— Хорошо. — Том неуверенно вышел к столу и взял несколько черных камушков. Каждый из них профессор Бэддок сразу подняла в воздух. Названия ни о чем ему не говорили, и Том, отдавшись интересной игре, вынимал их наугад.

— Человек… Ест… Смерть… — с интересом заметила профессор Бэддок. – Первый раз вижу такое странное заклинание. Вы подбирали специально, Том?

— Нет, мисс Аманда, — замялся мальчик. — Я не знал их значения.

— Я тебе верю, — кивнула женщина. – Даже не знаю, как будет звучать это заклинание. Что-то вроде Мордрес… Или.. Морс — Морсмордре. Попробуй.

— Morsmordre! – пролепетал смущенный Том, взмахнув палочкой.

Эффект оказался таким поразительным, что привлёк всеобщее внимание. Огромный зеленый череп вырвался из его волшебной палочки и поплыл к потолку. Ядовито-зелёная змея извивалась из его рта, подобно громадному языку. Ученики и профессор глазели на него, а Том смущённо моргал. Джулия и Эмилия вскочили с места; Миранда испуганно смотрела из-под очков.

— Поразительно, — выдохнула профессор Бэддок. – Вам нравятся змеи, мистер Риддл?

— Это мой патронус, — заметил Том.

— В самом деле? Получается, в душе, — натянуто улыбнулась преподаватель, — Вы хотите съесть смерть.

— И закусить кровью, — рассмеялась Эмилия. – То-то ты бледный, как вампир, Томми, — слизеринцы и райвенкловцы грохнули от смеха.

— Тогда тебе придется станцевать со мной чардаш, Гринграсс*, — хмыкнул Том. Слизерина легко отбросила белокурые волосы и послала ему насмешливую улыбку.

— Не думаю, чтобы Эмили была против, — весело рассмеялась Джулия Кемпбелл.

Класс снова прыснул, и профессор Бэддок улыбнулась со всеми. Раскраневшаяся Эмилия с ненавистью посмотрела на райвенкловку. Том вернулся за парту и увидел свой знак на рисунке Миранды. «Надо будет сделать его чем-то вроде своей подписи», — подумал он, рассеянно посмотрев, как за окном первоклассники выбегали на солнечную лужайку.

* * *

— Что ты наделал, Том?

Он стоял в маленькой комнате с громадным зеркалом в позолоченной оправе. В зеркальной глади мелькнуло его изображение. Том ожидал увидеть змееподобное лицо, но вместо него увидел самого себя шести или семи лет.

— Посмотри туда, — вздохнул ребенок, указав на противоположный угол.

— Я... — Том вздрогнул. В углу лежало что-то, укрытое брезентом. Присмотревшись, Том понял, что из-под покрывала торчат ноги в грубых мужских ботинках.

— Ты убил его, Том, — горько вздохнул ребенок. — Ты убил человека!

— Разве? — Том поразился своему холодному голосу. – Можно ли считать Патрика человеком?

— Ты прав, — изображение ребенка исчезло, и в зеркале появилось змееподобное лицо. – Он не был человеком, как мы. В конце концов, ты знаешь, что люди делятся на высших и низших, на скот и…

— Снова ты? — прошептал Том со смесью ненависти и отвращения.

— Разумеется, — расхохоталось чудовище. Белая кожа казалась анемичной, словно гипсовая маска. – Я теперь буду всегда, малыш, — глумливо повторило лицо. – Ведь ты выбрал меня.

— Нет… — прошептал Том, отступая от зеркала. Зеленая вспышка заслонила стекло, и он почувствовал острую боль в груди.

Том вскочил, чувствуя боль в области сердца. Достав палочку, он с ходу наколдовал небольшой синий шар. Начиналось воскресенье, но парень понимал, что вряд ли сможет заснуть. Было около семи часов. Том оделся и поплёлся вниз по лестнице. Хотя в замке было тепло, он ощущал странный холод. В гостиной не было никого, кроме Араминты и Эмилии, которые разговаривали вполголоса. Том прошёл мимо них незаметно и выскользнул в коридор.

За завтраком было оживленно. Ученики обсуждали газетные новости, строя догадки, куда их эвакуируют - в Канаду или Новую Зеландию, если все же вторгнется Гриндевальд. Вчера Люфтваффе начали мощное наступление, и Том, листая свежий номер "Пророка", рассеянно смотрел на руины домов и осиротелые цоколи от оград скверов – в некоторых городах решетки срезали ради цветных металлов.

— Попрошу внимания! – улыбнулся профессор Слагхорн. – После завтрака третьекурсники могут идти со мной в Хогсмид. Это – ваша привилегия, и я надеюсь, вы интересно проведете выходной.

Том поплелся за остальными, разглядывая, как профессор Дамблдор строит своих шумных учеников. Прозвонил колокольчик, и все, наконец, вышли из школы. Идти до Хогсмида было недалеко, и когда они добрались туда, взору открылся небольшой городок. Дома с красной черепицей казались сказочными на фоне пожелтевшей листвы. Почти все фронтоны были украшены венками из красных и желтых кленовых листьев. Небо было по-летнему синим, хотя холодный воздух превращал дыхание в пар.

— Зайдем в «Три метлы»? – предложила Друэлла.

— Лучше в «Кабанью голову», — важно ответил Рэндальф. – Отец много рассказывал о ней.

Том не спорил, так как не знал ни того, ни другого. Мысленно он был сейчас в Запретной секции, вспоминая громадные стеллажи из темных фолиантов. Если он в самом деле хотел победить Гриндевальда, ему предстояло прочитать как минимум все книги по черной магии. Дул пронизывающий ветер, и у него закоченели руки. Приятели пошли мимо домиков, пока не заглянули в темный паб. На задней стороне стены висели кабаньи головы. За стойкой расположилась компания весельчаков. Высокий человек с пронзительными голубыми глазами и окладистой бородой разливал сливочное пиво.

— Он похож на Дамблдора, — фыркнул Том.

— Ну еще бы, — кивнула Араминта. – Это же Аберфорт Дамблдор – его родной брат. – Говорят, — понизила она голос, — они с Альбусом не любят друг друга.

— Ну и должность у брата великого Дамблдора, — хмыкнул Том.

— Гляди-ка – Эндрю Фосс, советник министра, — удивился Лестрейндж. – Папин начальник. Что это он забыл, интересно, в нашей глухомани?

— Обсуждает меры по усилению защиты, — назидательно заметила Друэлла. Она подозвала официанта, но Риддл не особенно прислушивался к ее словам. Разговор за стойкой бара казался ему интереснее.

— Слышали, что случилось в Литл-Хэнглтоне? — заметил Эндрю Фосс, поправив очки на раскрасневшемся лице.

— Боши разбомбили и его? — удивилась пожилая волшебница. Ее морщинистые пальцы нервно теребили бокал огневиски.

— К счастью, нет, — рассмеялся Фосс. — Но Морфин Гонт бросил гнойным заклинанием в маглов. Министерство опять наложило на него штраф.

— Гнусная семейка, — пробасил Аберфорт. — Мне еще отец говорил: нет среди волшебников больших тварей, чем Гонты. Кичатся чистой кровью так, что всех прочих, даже Малфоев, за грязнокровок держат. Поди же ты — соединили в себе кровь Слизерина и Певереллов! А сами, — Аберфорт стукнул кулаком по столу, — живут в вони и нищете, да еще, говорят, чучело змеи прибили на двери своей хибары.

— Ага, — подтвердила молодящаяся ведьма лет сорока, — старый Марволо износился так, что детишки его — Морфин с Меропой босиком все детство ходили. А Марволо все твердил о своей родовитости да на маглов кидался...

— Имена-то у них дай боже, — хмыкнул Фосс. — Марволо, Морфин, Меропа... Среди волшебников с позапрошлого века таких не водится.

— Вот уж поистине — гнилая кровь! – вздохнула ведьма с накрашенными губами.

Посетители закивали. Разговор перешел на обсуждение родственных браков Гонтов. Том рассеянно смотрел на кабаньи головы. Страшное подозрение сверлило его ум, и он, как завороженный, слушал веселый голос Фосса.

— Том... Ты как-будто оцепенел...

— Я? Ах, ну да, — Том быстро снял с плеча нежную руку Бурке и, не говоря ни слова, выбежал из паба. Несколько четверокурсников-гриффиндорцев с гиканьем кидались разноцветными листьями, обсыпая друг друга. Том не обращал на них внимание. Мысли путались, и он, тяжело дыша, пошел наугад по игрушечному поселку, кутаясь в черный плащ.