Поезд набирал ход, и Том смотрел на мутную гладь озера. Следующие два месяца ему предстояло прожить в приюте. Минувшую неделю мальчик со страхом ожидал этого дня. Если кто-нибудь в разговоре упоминал предстоящие каникулы, у него подкатывал ком к горлу. Слушая ритмичный стук колес, он не мог читать. Том намеренно выбрал пустое купе: если бы он поехал с одноклассниками, то не смог бы слушать их болтовню спокойно. За окном мелькали раскисшие от дождей поля, и мальчик с болью подумал о том, как ему будет не хватать библиотеки, волшебных книг и летящих свечей.

«Ведь это только два месяца, — повторял как заклинание Том. — Столько же, как сейчас до первого мая». Перед глазами стоял Большой зал, украшенный в синий и бронзовый цвета: в этом году Кубок домов выиграл Райвенкло. Том набрал шестьсот двадцать семь очков, высший балл среди первокурсников, и получил от Диппета похвальную грамоту. Потом был праздничный вечер в гостиной по случаю окончания учебного года. Глядя на темно-зеленые вымпелы со змеями, Том, глотая слезы, думал о том, что не хочет уезжать.

Едва заскрипели тормоза, Том поскорее выскочил на перрон. Родители обнимали и кружили детей, которые, соскучившись, бросались им на шею. Чувствуя неодолимое отвращение, мальчик поспешил перейти барьер и скрылся в глубине вокзала. Казалось, будто даже газетные киоски ехидно усмехались его возвращению.

Тома отвлекло объявление о прибытии экспресса из Ньюкасла. К его удивлению, хлынувшая толпа побежала не к трамвайной остановке, а к газетным киоскам. Пассажиры покупали газеты и тотчас погружались в чтение, — настолько, что мужчины иногда даже забывали снять «котелки». У Тома было немного магловских денег, и он, отстояв в очереди, купил свежий «Таймс».

— «Гитлер выдвигает претензии к Польше», — с интересом прочитал он заголовок. Том вздрогнул. Хотя передовица была сумбурной, он понял, что Гитлер хочет поступить с Польшей, как с Чехословакией. Гриндевальд, несомненно, выбрал новую жертву. Том с тревогой посмотрел на промозглые облака и, продолжая читать на ходу, пошел к трамвайной остановке.

В приютской прихожей черно-белая плитка сверкала чистотой. Саму миссис Коул не было видно: она, похоже, опять заседала в кабинете с джином. Возле обшарпанного кресла Деннис Бишоп болтал с Оливером Терном. Тому не хотелось выслушивать порцию насмешек про свое возвращение, и он поскорее пошел по лестнице. Каморка была пуста, словно терпеливо дожидалась хозяина. Том задвинул чемодан под кровать и с омерзением посмотрел на латаное одеяло.

Стало темнеть, и Том пошел на ужин. Директриса холодно кивнула ему при входе в столовую. Том не ошибся: от нее в самом деле пахло перегаром. Быстро сев за стол, он с омерзением подвинул порцию водянистой манной каши. Его удивлению не было предела, когда он увидел Люси Стюарт, которая шепталась с Кэтти. Неужели ее вылечили от чахотки? Том знал, что эта болезнь иногда проходит сама, и то, что от нее умерла Лесли, а не Люси, казалось ему высшей несправедливостью. Стакан Тома внезапно лопнул в его руке, брызги разлетелись по столу. Том стиснул пальцами левое запястье.

— Боже мой, Том Риддл вернулся, — покачала головой Мэгги Пирс. — И уже начал бить посуду. — Ее лицо казалось Тому заспанным. — Живо марш в комнату!

Том с ненавистью встал из-за стола. Обернувшись, он увидел хохочущих Биггерта и Стаббса. Щеки Тома покраснели. Все-таки жаль, что, живя среди маглов, он не может колдовать под страхом отчисления из школы.

— Ба, кого я вижу! — раздался издевательский голос, когда Том подошел к двери. — Патрик Фелпс стоял в проходе рядом со своим верным вассалом Мартином Фейлом. — Прочти-ка нам псалом, Томми, да так, чтобы прям за душу брало!

— Пошел к черту, — пробормотал Том, машинально коснувшись пояса, где обычно висела палочка. Один взмах — и Патрик бы сейчас отрыгивал слизней или из его ушей торчали бы луковые отростки.

— Много возомнил о себе, кошак? — хмыкнул Патрик. — Не зарвись, падаль!

Том, развернувшись, пошел по скрипучей лестнице. Предстояло долгое трудное лето.

* * *

К сожалению, прогноз Тома оправдался. Спустившись на завтрак, он заметил, что, помимо отвратительно проваренного картофеля, дали хурму. Тому нравился ее вкус, но, увидев гниловатую мякоть, он с отвращением поморщился. Осторожно действуя ножом, Том отделил несколько кусков мякоти от кожуры и проглотил их. Липкая желтоватая жижа сразу растеклась по тарелке.

— Вот же дрянь, — раздался голос миссис Роджерс. — Только испортил продукт. — Том с отвращением посмотрел на кастеляншу.

— Там гниль, мэм, — пробормотал он.

Том не успел договорить: лицо обожгла звонкая пощечина.

— По-моему, Риддл, ты нарываешься на порку, — фыркнула миссис Роджерс. — Щека горела, точно ее обожгли ударом плети.

Приятели и даже Миранда не могли посылать письма: совы в приюте внушили бы переполох, да и у Тома не было совы, чтобы писать ответы. Однажды он встретил в коридоре выпившую миссис Коул, и получил «за наглость» десяток розг от завхоза Эрни Спенсора. Еще хуже была бы встреча с Патриком. Он, по слухам, сколотил шайку, которая обложила данью газетные киоски на соседних улицах и поджигала их, если хозяева вовремя не платили. Том старался как можно реже выходить из комнаты, читая книги по расширенному волшебству.

В середине июля произошли некоторые перемены. За завтраком Марта металлическим голосом сообщила, что после обеда все сироты до четырнадцати лет едут на море. Поездка предстояла в то же место, что и в прошлом году. Детей повезли на двух автобусах, и Том, сидя один на заднем сиденье, долго смотрел в окно. Ближе к вечеру одна из машин сломалась, и детям пришлось до глубокой ночи просидеть в придорожном лесу. Сироты постарше развели костер и заставили некоторых малолеток под общий хохот прыгать через него. Малышня травила сальные анекдоты под двусмысленные взвизги девочек. Том отошел к небольшой прогалине и сел на пенек. Дыша ароматом летней хвои, он с грустью вспоминал камин и темно-зеленые кресла в любимой гостиной.

Том очнулся на рассвете, когда автобус подъезжал к морю. Утренняя заря освещала красной полосой прибрежные скалы и видневшиеся на одной из них развалины замка. Сироты спали, и только Джон Мейер — крепкий четырнадцатилетка легонько поглаживал распущенные волосы, а иногда и бедра спящей Люси Стюарт. За окном мелькало море, и волны с пеной бились о скалы.

«Они же просто скот, — шепнул в голове холодный надменный голос. — Маглы — самый настоящий скот с самыми гнусными желаниями».

«Зато для магов ты сам грязнокровка», — прошептал детский голос. Том с ненавистью ущипнул ручку. Солнце стало ярче, и он скорее задвинул занавеску.

— Мартовские коты ночью спят, а зимние от голода ищут молоко, — сострил глядя на него проснувшийся Биггерт. Его поддержал смех проснувшейся Бренды.

— Какое веселое настроение у пробудившейся жерди, — рассмеялся Том.

— Я ведь могу рассказать знаешь кому, — Бренда бросила ехидный взгляд.

— Пожалуешься на меня своему бой-френду, Бэкки? — фыркнул Том. Девочка ничего не ответила, но в ее глазах мелькнул злобный огонек.

Следующие десять дней стали повторением прошлого года. Том снова жил в комнате на пять человек и старался как можно меньше бывать в ней. Дважды он спускался в пещеру и, преодолевая страх, осмотривал ее со свечой. К своему удивлению он обнаружил несколько изображений змей — в точности таких, как на камине в слизеринской гостиной. Слушая шум прибоя, Том думал, что, возможно, таинственным «Повелителем змей» был сам Салазар Слизерин.

В приют вернулись под вечер. Шел сильный дождь, и Том побежал в комнату. Распаковывая сумку, он достал найденную на берегу ракушку. Ее, видимо, забыл кто-то из туристов: по размерам и красоте она была явно из южных морей. Том сел на кровать и тут же заметил в двери фигуру Патрика Фелпса в сопровождении троих друзей. Том чертыхнулся: впопыхах он забыл закрыть дверь.

— Здравствуй, Томми, — сладко протянул Патрик.

— Валите отсюда, — бросил с ненавистью Том.

— У, Томми, как невежливо, — хохотнул парень. — Я-то думал, хоть в школе тебе развили пару извилин. Но, понимаю, с тобой это безнадежно. Джеймс Биггерт и Генри Ойрен взяли Тома за руки и подняли с кровати.

— Что тебе надо? — холодно прошептал Риддл. Его глаза сверкнули странным светом.

— Что тебе надо, — передразнил Патрик. — Покрутел, Томми? — Размахнувшись, он изо всех сил пнул его в грудь. Мальчик, скорчившись от боли, захрипел и начал приседать на пол, но его держали напарники Патрика. «Только бы не заколдовать, иначе исключат…», — подумал Том, вспоминая, как сон, яркий свет свечей в Большом зале.

— Но говорят, Томми, ты обижаешь девочек, — ухмыльнулся Патрик. — А это карается очень сурово.

Том вздрогнул, увидев, как в двери показалась Бренда. Войдя в комнату, она села на единственный стул и, картинно закинув ногу на ногу, смерила врага победным взглядом. Том получил по меньшей десяток ударов кастетом по ребрам и плечам пока, наконец, рухнул на пол. Бренда рассмеялась. Том бросил на Патрика ненавидящий взгляд, но парень только плюнул ему в лицо.

— Не знаешь, как просить прощения, Томми? — ехидно прошептал он. – Так и быть, подскажу — Бренда вытянула вперед длинную голую ногу с форменной серой туфлей.

— От поцелуя зависит прощения, — рассмеялась девочка.

— Пошла ты… — пробормотал Том, и тут же новый, более сильный пинок в бок, заставил его согнуться от боли. Перед глазами были только стул и туфля Бэкки. Усмехнувшийся Патрик поднес к лицу Тома финский нож.

— Целуй, гнойная падаль, — фыркнул он. Бренда с наслаждением подвинула тонкую ножку ближе, и верзила, приподняв голову Тома, прислонил губы мальчика к острому мыску ее туфли.

— Ладно, прощаю, — мурлыкнула Бренда. — Но за следующую грубость ты вылижешь их целиком.

— Я запрягу его в телегу голышом, как коня, и дам тебе покататься, — сплюнул Патрик, наградив Тома пинком в пах.

Том, корчась от боли, пощупал спину. Рубашка была мокрой от крови и прилипла к телу.

* * *

На завтрак Риддл вышел только в понедельник, весь перевязанный и с хромающей походкой. Он сел в конце стола и, не обращая внимания на выразительные взгляды Бренды, начал быстрее есть скудную порцию. Про себя он сотню раз пообещал поквитаться с Патриком и Брендой, но сделать этого пока не мог.

Десятого августа Тома разбудил шум. Вскочив с кровати, он заметил на подоконнике амбарную сову. Птица ухала, хлопая большими желтыми глазами.

— Ну и ну, ты сова из Хогвартса? — Впервые за последние полтора месяца Том улыбался. Порывшись в кармане, он протянул птице хлебную корку и отвязал от ее лапы конверт. Сова благодарно клюнула его в плечо и полетела прочь.

Присев на кровать, Том распечатал конверт. К его радости это был список учебников для второго курса. Было около семи часов, и Том решил уйти из приюта до того, как проснутся маглы. Через полтора часа он подошел к «Дырявому котлу». День был теплым, но на город быстро надвигались тучи. Мальчик поскорее нырнул в полутемное помещение. Присев за столик, он уткнулся в газету, которую, очевидно, оставил на столе кто-то из посетителей.

— Неужели Гриндевальд в самом деле подпишет пакт с Россией? — озабоченно спросил сидевший за соседним столом пожилой волшебник.

— Не думаю, — кашлянул его сосед в темно-синей мантии. — Россия — это Дурмстранг, а там старину Геллерта шибко не любят.

— Говорят, он хочет власти над миром, и омерзительный магл Гитлер — только кукла, которой управляет Геллерт, — вздохнул первый.

— Да хватит вам, — властно заметил высокий седой старик. — Будто не слыхали, что Гриндевальду мало власти над миром. Мастером Смерти, вот кем он хочет стать. — Ведьма в синей мантии истошно вскрикнула. — Тогда, — кашлянул старик, — его ничто не остановит.

Риддл отложил газету и быстро встал из-за стола. Через пару минут он снова вышел на залитую светом улицу.

«Мы ведь беззащитны… Совершенно беззащитны…», — с ужасом прошептал Том, проходя мимо банка "Гринготтс". Если Гриндевальд задумает напасть на Хогвартс, чем он будет защищаться? Профессор Мэррифот обучила их бороться с водяными, вампирами и прочими тварями. Но едва ли эти знания помогут в борьбе с темным магом…

Том прошел еще один квартал и заметил поворот между высокими домами. Перед ним открылся вид на темную улицу, заставленную лавками, в которых торговали странным товаром. Облупленная деревянная вывеска, косо висевшая на лавке ядовитых свеч, гласила: «Лютный переулок». На самой большой лавке была надпись «Горбин и Бэрк», и Том потянул тяжелую дверь.

Внутри было сумрачно. В витрине под стеклом красовалась сушеная рука. Со стен таращились маски. Том понял, что попал в магазин темной магии.

— Добрый день. Чем могу служить юному посетителю? — К удивлению Тома из-за портьеры вышел не злобный колдун, а пухловатый джентльмен в очках и черном бархатном пиджаке. Он чем-то напоминал мистера Барнетта, только темные глаза смотрели настороженно и жестко.

— Здравствуйте, сэр, — улыбнулся натянуто Том. — Я шел по улице и случайно заглянул в Ваш магазин. Вы мистер…

— Бэрк. Карактак Бэрк, — кивнул продавец. — Хотите купить что-то для темного волшебства?

— Мммм… — замялся Том. При мысли о темных искусствах сердце застало сильнее. На душе повис холод страха, но одновременно его охватился эйфория, как и в пасхальную ночь.

— Понимаю, — успокоил Бэрк. — Боитесь, что кто-то узнает? Не волнуйтесь, не в моих интересах разглашать, что детки покупают темные артефакты.

— Что это? — выдавил пораженный Том, указав на сушеную руку.

— У Вас отменный вкус, — заметил Бэрк. — Рука Славы — лучший друг грабителей! Вставьте в нее свечу, и никто, кроме вас, не увидит огонька.

Том подумал о том, что Рука Славы пригодилась бы ему для походов в Запретную секцию. Однако она стоила слишком дорого, да и брать ее с собой в школу было невозможно.

— А это? — Том указал на черную тонкую книгу.

— «Непростительные заклинания». Всего за десять галлеонов, — кивнул продавец.

Том заколебался. Цена была небольшой, и он мог бы купить ее. Но ведь это была книга по темной магии! Детский голос внутри отчаянно шептал, чтобы он не смел открывать ее. Хотя, если изучить эти заклинания, он узнает, как противостоять темным волшебникам.

— Берете, юноша? — усмехнулся Карактак Бэрк, словно зная ответ.

— Вот. Возьмите, — Том протянул десять галеонов.

— Не сомневаюсь, что еще не раз увижу вас здесь, — улыбнулся Бэрк.

Том пошел по узкому переулку. Небо потемнело, и когда он вышел из «Дырявого котла», началась гроза. Скулы горели, но мальчик не обращал внимания. В приютской прихожей было пусто. Том побежал наверх и от нетерпения на ходу достал черную книгу.

* * *

Первого сентября Тома разбудили удары капель о подоконник. Поежившись от сквозняка, он вылез из кровати и посмотрел на часы. Десять минут шестого. За окном снова, как и год назад, шел нескончаемый дождь. Можно было полежать еще немного, но Тому хотелось как можно скорее покинуть каморку. Быстро одевшись, он подошел к чемодану и аккуратно защелкнул замок.

Том уже хотел было идти, как вспомнил про книгу. Оставить ее у маглов было немыслимо. Еще опаснее было бы взять ее в Хогвартс. Можно, конечно, было наложить заклинание иллюзии и превратить обложку в учебник, но до пересечения барьера он не имел права колдовать. Оставалось бросить книгу в металлический бак за трамвайной остановкой, где жгли мусор. Том снова представил, как Бренда под заклинанием «Imperio» будет голой плясать джиггу, а Патрик — корчиться от заклинания «Cruciatus». А если…

"А если об этом узнает Дамблдор? — вдруг прошептал тонкий голос, когда Том представил смертельную зеленую вспышку. Мальчик вздрогнул, словно воочию увидев лицо профессора транфсигурации. — Если Дамблдор узнает, что ты ходил в Лютный переулок…" Том в сотый раз спросил себя, почему он так боится взгляда Дамблдора, но не мог найти ответ.

Ливень был не таким сильным, как в прошлом году. Постепенно он и вовсе стих, превратившись в моросящий дождь с туманом. В начале восьмого Том приехал на вокзал Кинг Кросс и сел возле запотевшего окна. Он улыбнулся, глядя, как семья Блэков, надев магловские плащи, катит перед собой тележки с совами. Через пару часов Том перешел барьер и сразу заметил кудрявую голову Лестрейнджа.

— Надо поскорее занять купе, — улыбнулся Рэндальф, тряся его руку. — А то, неровен час, кошки захватят лучшие места.

— Ты, я смотрю, полон сил после отдыха, — тихо засмеялся Том, Он никогда не думал, что может так обрадоваться встрече со школьным приятелем. Но договорить Том не успел: невысокая девочка в белом плаще отчаянно махала ему. Рэндальф скривился, но Том не обратил внимание. Миранда на ходу попыталась его обнять. Том дернулся: его никогда не обнимали, и в душе он считал это чем-то постыдным. И все же ему не хотелось обижать Миранду, поэтому вместо объятий Том смущенно погладил девочку по руке.

— Ты в порядке? — Миранда заботливо посмотрела на друга.

— Вроде жив, — заметил Том. Прозвенел звонок, и они пошли к поезду. — Едешь с нами?

— Нет, Том, я со своими, — покачала головой Миранда.

Том почувствовал легкий укол. Хотя ничего не произошло, у него испортилось настроение. Сев в купе с Рэндальфом, Друэллой и Араминтой, он уткнулся в книгу, с интересом слушая их болтовню. Вскоре к ним заглянула продавщица тележки со сладостями, и дети накупили шоколадных бобов. Том смеялся вместе со всеми, видя, как на голове Рэндальфа выросли рога. Он тоже распечатал пару бобов, но все они оказались с ушной серой.

Всю процедуру распределения Том смотрел на разноцветные вымпелы и потолок, закрытый плотной пеленой туч. Это, впрочем, не мешало ему хлопать вместе со всеми, приветствуя новых слизеринцев. Среди множества имен Том запомнил двоих: белокурого мальчика Альберта Эйвери и невысокого Сайнуса Блэка, сохранявшего, как и все представители его фамилии, равнодушное выражение лица.

— Прошу внимания, — в полной тишине поднялся директор Диппет. — Должен сказать вам новость: с нынешнего дня мы в состоянии войны с Гриндевальдом.

По залу пронесся гул. Несколько девочек из Хаффлпаффа вскрикнули. Том посмотрел на синий стол. Миранда, застыв, с тревогой смотрела из-под сверкающих очков на учителей.

— Сегодня утром, — продолжал Диппет, — войска Рейха вторглись в Польшу. Мы послали протест в Берлин, и Гриндевальд в ответ объявил нам и Франции войну. Магловские правительства объявят войну Рейху через пару дней, но она уже началась.

— Я также хочу вас предупредить, — заговорил Дамблдор, получив одобрительный кивок Диппета. — До сих пор в мире не было темного волшебника, равного Гриндевальду. — Том дернулся: ему показалось, будто в глазах профессора трансфигурации мелькнула острая боль. — И все же, — продолжал Дамблдор, — главное его оружие — это вы. Гриндевальд разлагает молодежь, приобщая ее к темному волшебству, внушая, что нет грани между темной и светлой магией. Я призываю вас не поддаваться соблазнам и не впускать в сердце темные силы!

Тишина взорвалась, перерастая в гам. Слова Дамблдора словно вывели всех из оцепенения. Друэлла Розье о чем-то спросила Тома, но он не расслышал ее вопрос.

— Тихо! — крикнул директор Диппет. Том всегда удивлялся, насколько громким мог быть голос у этого высохшего старика. — Постройтесь в шеренги и следуйте в свои гостиные.

Большой зал потонул в криках. Том равнодушно подвинул кубок и пошел со всеми. Перед глазами стояло странное выражение боли в глазах профессора Дамблдора.