Глава 26

Тана Грин.
25 февраля 1998 года. Светает? Нет, я ошиблась: все еще ночь. Какая долгая! Медленно ползут стрелки, медленно бьется сердце. Тук… Тишина. Может быть, я все-таки умру? И тогда уж точно буду знать, жив Алекс или нет.
О чем это я? Он жив, конечно, на радио просто ошиблись. Мало ли ,вдруг есть другой сквиб, которого зовут Александр Принц. И у него тоже был друг по фамилии Кристофер.
Невозможно, чтобы Алекс погиб, нет. Сейчас я позову его – и он откликнется, появится, я его увижу. Не хватает голоса – но он услышит меня, он покажется непременно. Он должен жить. Пусть я никогда его не увижу больше, пусть он полюбит другую. Что мне сделать, чтобы он жил?
Может быть, день уже наступил? Нет, всего-то полчаса прошло.
…Мы вчера вечером, собравшись в гостиной, слушали «Поттеровский Дозор». Помню, приемник долго не настраивался, и мне так тревожно стало. Хотелось даже выйти в коридор, проверить, не подслушивает ли кто. Заглушающие заклятия мы поставили, конечно. Но, сгрудившись на полу, мы совсем перестали следить за входом.
Что говорили до того известия? Забыла. Стерлось. Остался только голос профессора Люпина, который вздохнул:
- Печальная новость. В окрестностях Уилтшира, где, как известно, сейчас располагается штаб-квартира Сами-Понимаете-Кого, произошла стычка между отрядом борцов с егерями и Пожирателями смерти. К сожалению, ни одному из наших смельчаков не удалось спастись.
Перед глазами стало черно. Кроткий голос профессора Люпина звучал железом по стеклу:
- Давайте запомним их имена. Пусть эти ребята останутся с нами навечно. Эдвард Грехем, Гарольд Томпсон, Мередит Кристофер…
Фамилия показалась очень знакомой. Что-то, связанное с Рождеством… Алекс, пьющий чай… Алекс?
- Николас Спайдер. Александр Принц, сквиб.
Кто-то впустил в гостиную ледяной февральский вихрь. Как пробрало… Стоять я не могла, опустилась на пол, бывший тут же Бобби помог подняться. Сам он, похоже, был ошеломлен.
А потом появились слизеринцы. Не представляю, откуда, разве что их впустил кто-то. Там были Драко Малфой с Крэббом и Гойлом, Панси Паркинсон, Блейз Забини и некоторые другие – не помню, как их зовут. Майкрофт поспешно выключил приемник, но Паркинсон ехидно кивнула:
- Заглушающие надо накладывать лучше. Посмотрим, как вы будете выкручиваться перед директором.
- Выкручиваться и вилять – прерогатива змей, - Эрни вскинул голову. – Идемте, ребята. Нам стыдится нечего.
- И не перед кем, - прошептала Юджини.
В окружении слизеринцев мы поднимались к директору. Они говорили… Шутили… Нет, не помню – что-то очень больно сжимало мысли, скручивало их в самый маленький моток, утыканный иголками. Алекс, ведь ты не мог умереть, правда? Не закроются навеки твои глаза, не смолкнет твой голос. Сию же секунду появись, улыбнись мне и скажи, что ты жив! Я требую!
Нас ввели в кабинет. Директор тяжело взглянул на нас – угловатый, черный, с серым лицом.
- Пуффендуйцы слушали передачу, выпускаемую противниками Темного Лорда! – Панси поставила на стол наш приемничек. Тот, казалось, съежился, как путник в чистом поле.
Может быть, Алекс скитается где-нибудь, одинокий, беззащитный? Или лежит раненым в лесу? Скорей бы директор нас отпустил: я найду способ выбраться из замка, добегу до Хогсмита. Говорят, в «Кабаньей голове» могут поделиться летучим порохом и предоставить камин. Что там было сказано? Уилтшир? Алекс далеко навряд ли ушел.
Если он ранен – смогу ли помочь? Смогу ли исцелить? Что с тобой сделали Пожиратели?
Панси перечисляла имена. Вслушиваюсь: те самые, кого называл профессор Люпин. Наверное, директор спросил её, что говорили по радио. Почему он так пристально на меня посмотрел? Нет, должно быть, показалось.
- Отличная работа, мисс Паркинсон. Минус двести баллов с Пуффендуя. И если вы не хотите, чтобы ваш факультет лишился всех баллов за год, вы немедленно назовете зачинщика.
Эрни выступил вперед.
- Допустим, это я.
- Вы один?
- Я тоже, - к нашему старосте присоединился Майкрофт. – Я подговорил остальных послушать.
- Быстрое признание, - кивнул директор. – Макмиллану и Саммерби – по десять розог. Остальным на месяц запрещена переписка.
Бедные Эрни и Майкрост. Бадьяровая настойка… Да, раны заживить. Буду собираться – обязательно захвачу пузырек; хорошо, что в свое время приготовила много. Что еще взять?
И вновь – ледяная волна. Как от опытных темных волшебников смог бы сбежать сквиб? Нет, не знаю как, но он сбежал, он точно жив. Скажите же мне, что он жив! Юджини, Бобби, Ханна, Эрни, Майкрофт – кто-нибудь! Или вы, покойный профессор Дамблдор, ответьте: вы ведь там, за чертой, Алекса не встречали? Вы знаете теперь все земные дела, расскажите же мне, что произошло, убедите меня, что Алекс жив, умоляю.
А вы, директор? Что вы опять так мрачно смотрите на меня? Вы можете сказать мне, что они не убили его? Вы ведь можете?
На губах солоно… Кровь. Это я, наверное, чтобы не кричать.
Нет сил бежать никуда, тело, как ватное. Бобби вел меня коридору – почти нес на себе. Нет сил говорить. Юдж начала было тормошить меня – Бобби остановил её. Он же привел и Толстого монаха.
- А завтра позову Каролину. А то сейчас все уже спят.
Да...
Друг водил невесомой рукой по моим волосам, бормотал очень смущенно:
- Тебе остается только молиться, дочь моя.
- Ведь за здравие молиться, правда? Не за упокой?
- Молись за то, во что больше хочешь верить.
…Три часа ночи. Нет сил, слов, сна, мыслей. Душит тишина, и звездный свет, отражающий от снега, режет глаз, если взглянуть за окно. И как же медленно идут часы.
Алекс, родной мой, у тебя самые ясные глаза, самая смелая, чистая и упорная душа. И ты так любишь жизнь. Ты не покинешь землю, пока мы любим друг друга, пока помним друг о друге – до тех пор и я не умру. Но сейчас мне очень нужно увидеть тебя. Ты совсем рядом, я чувствую, и ты живой человек, а не бесплотный дух. И мы увидимся очень скоро. Только бы пережить эту ночь.