Глава 24

Тана Грин.
2 февраля 1998 года. Поздно вечером у постели Майкла Корнера меня сменила Юджини. Часа три, наверное, я подремала. Проснулась – смотрю, она дремлет. Пусть отдохнет – за больным пока послежу сама. А утром обещала прийти Ханна.
У Майкла губы запеклись, дыханье сухое. Даю ему пить – коротко кашляет. Как бы никакого воспаления не пропустить. Надеюсь, у него действительно нет внутренних повреждений.
Вчера утром по школе пробежал ужасный слух: Амикус Кэрроу заточил в подземелье трех первокурсников с Когтеврана. Малыши наткнулись на него накануне вечером, в коридоре, и он ударил одного из них. Двое других заступились за товарища, но с Пожирателем, конечно, не справились. Говорили также, что Кэрроу остался в подземельях, караулить жертв. И точно, за завтраком он не появился.
Члены ОД и те, кто им помогает, все утро обменивались записками. Решено было, что мы попросим призраков – сэра Николаса и Толстого монаха, остальные не согласятся - узнать, в которую камеру посадили первокурсников, затем группа ребят отвлечет Амикуса и попробует оглушить, а другие тем временем освободят малышей. Все удалось спланировать: и куда спрятать освобожденных, и что Кэрроу лучше стереть память. Но никто не заметил, с каким лицом сидел все утро Майкл Корнер. Он один из ОД не вступал в переписку, вертел палочку и иногда примеривался, словно замахиваясь.
Когда мы встретились с Каролиной перед обедом, у дверей Большого зала, она была очень встревожена.
- Корнер не появлялся на занятиях, - она дернула рукой, будто отбросив сигарету. – Как бы он глупостей не натворил.
- Ты имеешь в виду, что он мог отправиться выручать первокурсников в одиночку? – и тут же поняла, что действительно мог.
- Не понимаю, почему он на Когтевране, а не на Гриффиндоре, - грустно покачала головой Кэрол. – Он дерзок, склонен к браваде и редко когда подумает, прежде чем сделать. А его дружок, Бут, не всегда считает нужным его останавливать.
- Если Майкл в беде, надо выручать его.
- Ну да, - подруга заговорила торопливо, точно извиняясь. – ты не думай, он мне не нравится. Но я в долгу перед ним, а долги надо отдавать. Вон даже Гринграсс это поняла… Эй, глянь-ка!
В Зал вошел директор, рядом семенила Алекто Кэрроу. Ученики шарахались, точно мимо проходили прокаженные.
- Чистую кровь следует беречь, - выговаривал профессор Снейп своей заместительнице. – Корнер, конечно, заслуживал наказания. Но можно было бы просто заковать его в кандалы и оставить в той же самой восьмой камере…
- Ты знаешь, кто мог бы помочь нам найти восьмую камеру? – зашептала Каролина, когда директор и Алекто Кэрроу отошли достаточно далеко.
- Может быть, Толстый монах сумеет? Только, боюсь, он сейчас сам в подземельях, ищет первокурсников.
- Ладно. Подожди в коридоре, я позову подмогу. Вдруг Амикус так там и торчит.
Пару минут спустя мы с Кэрол и Терри Бутом уже бежали в подземелья. Терри, бледный-бледный, твердил, что Майкл ничего не сказал ему, иначе он отговорил бы друга от безрассудного поступка.
… В помещении с камерами пришлось непрерывно светить себе Люмосом. Мы боялись, что решетчатая дверь, за которой расположены камеры, заколдована чем-то неизвестным, что нам не удастся её открыть. Но она была лишь притворена, и за ней беспокойно кружил от стены к стене Толстый монах.
- Наконец-то! – воскликнул он. – Сэр Николас уже успел предупредить?
- Пока нет, - спешно ответила Кэрол. – Мы с Таной слышали разговор Снейпа с Алекто. Амикус все еще там?
- Нет, к счастью, - Толстый монах полетел вперед быстро, как никогда; мы еле поспевали за ним. - Юноша, пришедший освободить детей, весьма упорно бился с Пожирателем – увы, безуспешно. Тот одолел… И подверг храбреца мучениям. Мы с сэром Николасом, увы, ничего не могли поделать. Не могли и оставить юношу одного с убийцей. Пожирателя остановил лишь новый директор. Он был весьма сердит, кажется – даже дверь позабыл запереть. Дети, освобожденные юношей от цепей, также не хотели оставлять своего спасителя, но мы с сэром Николасом уговорили их бежать.
Мы добрались до восьмой камеры. Голубоватые огоньки Люмоса выхватили из темноты лежащее на полу тело: сине-багровое от кровоподтеков лицо, неестественно вывернутая рука, одежда в крови, длинная рана через всю грудь – как от удара саблей.
Кэрол, вскрикнув, застыла на пороге. Терри не то зашипел сквозь зубы, не то всхлипнул и опустился на колени возле тела друга. Я стала осматривать Майкла: он дышал, пульс был, кости вроде бы целы. Кровь удалось унять, но рана на груди не затягивалась, не покрывалась коркой. Следовало как можно скорей доставить Майкла в Больничное крыло.
Терри поднял тело друга в воздух, мы с Кэрол встали по обе стороны от мальчиков, Толстый монах полетел вперед - и так мы поднимались по коридорам. И уже дошли до дверей Больничного крыла, но остановились. У самого входа, загораживая нам дорогу, стоял директор.
- Если у вас осталась совесть, дайте пройти! – выпалила Каролина. – Видите же, мы несем раненого.
- Если у вас остался разум, мисс Суоллоу, в чем лично я сомневаюсь…
Кэрол стиснула палочку, Терри с ненавистью сверкнул глазами. Толстый монах глядел на директора с печальным осуждением.
- …Вы немедленно уберетесь отсюда вместе с вашим раненым. По вине которого, между прочим, профессор Кэрроу так пострадал, что собирается пробыть в Больничном крыле до вечера.
Ясно: в Больничное крыло нам нельзя. Но Майклу ведь нужна помощь!
- Сэр, пожалуйста, разрешите нам вызвать в коридор мадам Помфри. Майкл в самом деле серьезно ранен, пусть она хотя бы его осмотрит.
- Готов поспорить, мисс Грин, что вы, как всегда, драматизируете, - директор отстранил меня, склонился над Майклом. Взмахнул палочкой, что-то очень тихо прошептал. Каролина и Терри подозрительно следили за ним. А страшная рана на груди мальчика медленно затягивалась, исчезая.
- Спасибо, профессор…
- Как я и предполагал, - директор резко развернулся. – Пара синяков и несколько царапин. Не думаю, мисс Грин, что мадам Помфри стоит беспокоить из-за такого пустяка. А теперь прочь. Все. Немедленно.
Оставалось одно: нести Майкла в Выручай-комнату. Целебные зелья, возможно, выпросим у мадам Помфри после.
… Выручай-комната обернулась на сей раз маленькой больничной палатой, с койкой для больного, тумбочкой у его кровати с инструментами и льдом, а также кушеткой, где мог бы отдохнуть колдомедик. На диванчик опустился Терри; мы с Каролиной хлопотали над его другом. Толстый монах покинул нас на пороге. Минут через десять бедняжка пришел в себя.
- Я в раю, и надо мной два ангела, - прошептал он разбитыми губами и засмеялся.
- Не обольщайся, Корнер, ты пока всего лишь в Выручай-комнате, с поэтессой и зубрилкой, - Каролина приложила ко лбу мальчика лед. – Рай надо заслужить, и драки с Кэрроу для этого недостаточно.
- Майкл, ты должен сказать, что он к тебе применял. Какие проклятия?
- Секум… Нет, Сектум… Не помню, голова раскалывается. В общем, оно мне грудь как разрезало, я упал, а дальше он меня уже просто ногами месил.
- Сволочь, - выдохнула Каролина сквозь зубы.
- Я убью его, - процедил Терри.
- Не вздумай, - быстро ответила Кэрол. – Лучше найди наших беглых и проследи, чтобы они надежно спрятались и сидели тихо. Да в ОД расскажи, что случилось, если Почти Безголовый до них еще не долетел. А ты, Тэнс, составляй-ка поживей список всего необходимого. Надеюсь, мне удастся проскользнуть к Помфри так, чтобы Амикус не заметил.
Мадам Помфри – удивительно понимающий человек. Она не только выдала нужные лекарства, но и приложила к ним инструкции. У Майкла, к счастью, были только ушибы, но сильные и болезненные. А вот от раны на груди остался лишь тонкий шрам. Какое же заклинание применил директор? Длинное что-то, произносится протяжно, словно даже напевно… Как бы выведать. Вдруг – стучу по дереву трижды – снова на ком-то применят эту Секкум или Сектум. Может быть, спросить у мадам Помфри?
… Майкл держался очень мужественно, ничем не выдавал своей боли. Все шутить пытался. К вечеру Каролина принесла с кухни бульон, сок и кусок вишневого пирога; наш больной поел, и я напоила его Сном-без-сновидений. Мы обе устроились на кушетке, завернулись в плед, поджали ноги.
Освобожденные первокурсники прятались в комнатах Когтеврана. Ближе к ночи нас с Кэрол сменят другие девочки. Свеча горит, в комнате тепло и на короткий миг спокойно.
- А ведь Майкла помог спасти директор.
- И что с того?
- Неужели и это не доказательство?
- Тэнс, неужели ты не поняла до сих пор? Никому до твоих доказательств нет дела. Ненависть – единственное, что поддерживает нас сейчас, и мы от нее не откажемся.
- А Дамблдор говорил, что поддержать по-настоящему может только любовь.
Каролина фыркает.
- Так он договорился! Любовь хороша в мирное время, а войне нужна ненависть.
- А если она направлена на невиновного?
- Пусть лучше пострадает один невиновный, чем все падут духом и погибнут. Это война, Тэнни. Покуда она длится, нет места ни справедливости, ни тем более жалости.