Глава 44

К великому сожалению Джеймса и Лили, времени на медовый месяц не было совсем: дела Ордена не терпели отлагательства. Все чаще им приходилось участвовать в схватках с Пожирателями. Все более жестокими становились эти схватки. Все больше страну охватывала паника. Люди боялись выйти лишний раз на улицу, да и дома уже не чувствовали себя в безопасности. Более того, у Волдеморта постоянно появлялись новые последователи — кто-то шел к нему добровольно, кто-то под действием Империо, и люди уже не знали, кому можно доверять, а кому нет. Имя его стали бояться произносить вслух, точно это могло накликать беду, и теперь его называли не иначе, как Сам-Знаешь-Кто. Одни только члены Ордена Феникса по-прежнему называли его Волдемортом.

Но вопреки грозной туче, повисшей над Англией, вопреки постоянному страху за близких, вопреки усталости от бессонных ночей в Ордене, вызовов в любое время дня и ночи и бесконечных сражений — вопреки всему Джеймс был счастлив. Потому что после всех этих сражений, вызовов и орденских заседаний он возвращался в дом, который отныне не был пустым, который был согрет теплом любви, где его жена, его Лили каждый день создавала их мир, который не могла поглотить никакая война.

В один из редких спокойных вечеров Мародеры собрались у Поттеров. Они любили приходить сюда всей компанией, когда только бывала возможность. В этом доме отовсюду веяло теплом, уютом и любовью. Здесь можно было хотя бы на пару часов забыть о войне и просто посидеть с друзьями, как когда-то в Хогвартсе, когда они были детьми. С тех пор прошло меньше года, но за эти месяцы они все очень быстро повзрослели, и школа уже казалась чем-то невообразимо далеким.

В тот вечер четыре парня и девушка уютно устроились в гостиной: кто на диване, кто в креслах, Сириус и вовсе на подоконнике — своем излюбленном месте в любых помещениях. Рядом с ним расположился пушистый рыженький котенок, которого Джеймс подарил Лили на день рождения и которого, не долго думая, назвали Рыжиком. Лили пыталась его заманить к себе на колени, но он предпочел подоконник.

— Я ему больше нравлюсь, — с широкой улыбкой заявил Сириус, поглаживая котенка по пушистой головке. Тот довольно урчал и жмурился.

— Предатель! — с улыбкой бросила Лили Рыжику.

— На самом деле он просто любит подоконники, — мстительно заметил Джеймс.

Сириус только хмыкнул. Они болтали о какой-то ерунде, не имеющей особого смысла и содержания, но удивительным образом успокаивающей и отвлекающей от постоянной тревоги, поселившейся в их сердцах. Лили, уютно устроившаяся в объятиях Джеймса, прислушивалась к ним с закрытыми глазами и легкой улыбкой на губах. Питер молча потягивал чай, о чем-то задумавшись. Ремус изучал «Ежедневный пророк», при этом успевая время от времени вставлять реплики в разговор друзей. Он взял себе за правило постоянно просматривать газеты, в надежде найти какую-нибудь стоящую информацию, которая могла бы им пригодиться. Обычно страничку светской хроники он пролистывал, поскольку там-то точно ничего дельного обнаружить нельзя. Но в этот раз взгляд зацепился за знакомое имя — вздрогнув и почти не веря глазам, Ремус принялся читать короткое объявление:

«Второго апреля состоится бракосочетание князя Луиджи Маскини с Элизабет Нортон».

Ремус в шоке перечитывал эту строчку снова и снова, не в силах поверить своим глазам. Сколько времени он ничего не знал о Лиззи и думал, что уже смирился с ее таинственным исчезновением, что сумел забыть ее. Но вот одно лишь имя вызвало в душе настоящую бурю самых разнообразных и противоречивых эмоций. Она ведь пропала из его жизни, исчезла, будто растворилась, и вот теперь, когда он почти успокоился, она вновь появляется, только для того, чтобы он узнал, что она выходит замуж. Ремус стиснул газету в руке, едва не разорвав ее.

— Рем? Лунатик, что с тобой?

Встревоженный голос проник в его сознание, и, подняв голову, Ремус обнаружил, что друзья с удивлением и беспокойством смотрят на него. Он молча протянул «Ежедневный пророк» Джеймсу, сидевшему к нему ближе всех. Тот не сразу понял, что надо искать, но, видимо, знакомое имя привлекло и его внимание. Пару мгновений спустя он потрясенно вздохнул.

— Ох, Рем!.. — с состраданием в голосе произнесла Лили, читавшая объявление вместе с мужем.

Питер и Сириус читали поверх плеча Джеймса. Питер при этом слегка побледнел и сжал пальцами спинку дивана, а Сириус вскинул на Ремуса встревоженный взгляд и долго смотрел ему в глаза, пытаясь понять, насколько это известие задело друга.

— Я в порядке, — поспешил заверить их Ремус. — Правда.

Кажется, они не очень-то поверили, но его заявление никак не прокомментировали. Вместо этого Джеймс спросил:

— Не хочешь встретиться с ней и выяснить, что, в конце концов, случилось?

Ремус задумался — увидеть Лиззи еще раз, хотя бы этот раз был последним? Какой она стала, сильно ли изменилась с тех пор, как они видели друг друга в последний раз? Узнать, почему... Но Ремус подавил страстное желание встретиться и покачал головой. Это ни к чему. Незачем бередить старые раны, напоминать о прошлом и ей, и себе. У нее теперь совсем другая жизнь — она выходит замуж и, наверное, счастлива. По крайней мере, Ремус надеялся, что счастлива. В конце концов, так и должно быть. Ну, какое будущее было бы у нее с оборотнем? Он был эгоистом, когда встречался с ней, отгоняя от себя эти мысли. Но жизнь все расставила на свои места. Так что все к лучшему.

— Только не говори, что так и должно быть и что ты ее недостоин, — сердито бросил Сириус.

Интересно, у него что, мысли на лбу написаны, или за эти годы они просто научились понимать друг друга без слов? Ремус только плечами передернул, давая понять, что не желает обсуждать эту тему. Сириус еще пару мгновений посверлил его взглядом и вдруг заявил:

— Так. По-моему, мы давно никуда не выбирались. Надо исправить это упущение.

— И что ты предлагаешь? — тут же заинтересовался Джеймс.

— К примеру... — Сириус прищурился, задумавшись. — О вот! Можно пойти в кино!

Лили поперхнулась и уставилась на него расширившимися глазами. Тот рассмеялся:

— Не смотри на меня так, Цветочек: про кино меня, то есть нас всех, просветили одни знакомые маглы, еще когда мы на втором курсе учились.

— Ребят, извините, но я обещал матери, что скоро вернусь, — смущенно сообщил Питер, глядя в пол.

— Жаль, Хвостик, но что ж делать. Лили, на тебя возлагается ответственная задача — выбрать фильм.

Лили к этой задаче подошла со всей серьезностью: смотрели они какую-то комедию. Ремус не особенно запомнил сюжет, но они хохотали, не переставая, весь сеанс. И выйдя из кинотеатра, он с удивлением обнаружил, что вернувшаяся было тоска незаметно растворилась.

В объявлении светской хроники, в отличие от Ремуса, Сириус заметил и то, что там был дан адрес, где состоится торжество. Хотя сам Рем наотрез отказался встречаться с Лиззи, Сириус решил отправиться туда, чтобы, во-первых, убедиться, что это та самая Элизабет Нортон. А то мало ли на свете одинаковых имен, может, это вовсе и не она, и они зря расстроились. А во-вторых, если это все-таки их Лиззи, он хотел узнать, что же произошло на самом деле.

Второго апреля, никому ничего не сказав, Сириус отправился в Италию, а точнее — во Флоренцию, к фамильному дворцу князей Маскини. Белый дворец в стиле Ренессанса, обширный сад, украшенный гирляндами. Все строго по этикету. Сириус поморщился: ощущение, что вернулся в родную семью. Знать — она и в Африке знать.

Аристократическая свадьба проходила, как и положено, очень пышно, так что в толпе гостей, половина из которых не знала другую половину, не сложно было затеряться. Вот где пригодилось впитанное с младенчества умение держаться в светском обществе: никто и не заподозрил, что он здесь чужой. Невесту Сириус нашел быстро: она стояла рядом со своим женихом — темноволосым и темноглазым молодым человеком — под миртовым деревом и принимала поздравления. Опять же картина знакомая с детства.

И это была она. Теперь уже не оставалась никаких сомнений. Повзрослевшая, еще более красивая, чем прежде, в шикарном свадебном платье с драгоценными камнями и сложной прической на голове, но она. Лиззи. Сириус приблизился к молодоженам и вместо поздравления негромко произнес:

— Здравствуй, Лиззи.

Девушка, которая до этого, казалось, ничего вокруг не замечала, вздрогнула и уставилась на него расширившимися глазами.

— Сириус...

— Кто это, дорогая? — небрежно осведомился ее муж.

— Старый друг, мы учились вместе, — быстро ответила Лиззи. — Дорогой, ты не против, если я поговорю с ним наедине пару минут?

Тот подозрительно посмотрел на Сириуса, но соизволил кивнуть, и, когда толпа поздравляющих иссякла, Лиззи утащила Сириуса в укромный уголок сада.

— Как ты здесь оказался?! — первым делом воскликнула она.

— Прочитал объявление в газете и решил убедиться, что это действительно ты. А заодно и спросить, что с тобой случилось, почему ты исчезла так неожиданно?

— Я исчезла? — Лиззи недоуменно хлопнула ресницами. — Это Ремус перестал мне писать.

— Неправда. Он постоянно писал тебе все то лето, спрашивал, что с тобой, почему молчишь, а ты так и не ответила ни на одно письмо.

Сириус не смог скрыть обвиняющих ноток в голосе. Лиззи замотала головой:

— Нет, Сириус, это я писала ему и беспокоилась, куда он пропал, а он ни разу мне не ответил. Я даже подумала, что он... С ним все в порядке? — неожиданно заключила она с жадным интересом.

— Да, если не считать того, что он так и не смог тебя забыть, — Сириус задумался. — Странно. Получается, вы оба друг другу писали, но писем при этом не получали... А куда ты пропала из Ливорно? Мы тогда пытались тебя найти, даже отца Джеймса подключили. Но твоя семья как сквозь землю провалилась.

— Мы переехали. Родители решили, что во Флоренции нам с Кэт представится больше возможностей. Собрались прямо-таки в считанные минуты, — теперь задумалась и Лиззи. — Да, ты прав, это странно.

— Твои родители могли узнать про «пушистую проблему» Рема?

— Вряд ли. Откуда? — Лиззи сосредоточенно нахмурилась. — Но, если подумать, это единственное разумное объяснение.

Они помолчали, думая каждый о своем. Наконец, Лиззи протяжно вздохнула и попросила:

— Не говори ничего Рему. Теперь все равно уже поздно что-то менять — я замужем. Пусть лучше думает, что я его забыла.

Сириус хотел было возразить, но понял, что она права: так, действительно, будет лучше для Ремуса.

* * *

Солнечным весенним утром вызов пришел, когда Лили с Джеймсом только собрались позавтракать. Моментально переодевшись, они аппарировали в указанное место. Какая-то незнакомая деревушка, кругом тишина и спокойствие, как будто ничего и не происходит. Но такая тишина часто была обманчивой. Возле небольшого одноэтажного дома с тихими хлопками появлялись орденцы. На этот раз операцией руководил сам Грюм. Он велел им разделиться и оцепить дом по кругу.

Лили осторожно двигалась вдоль стены, стараясь, чтобы ее не заметили из окон, и, добравшись до своей позиции, замерла с палочкой наготове, ожидая сигнала. С ее места Джеймса не было видно, и, как всегда в таких случаях, тревожно заколотилось сердце, но Лили быстро взяла себя в руки: надо думать о деле, нельзя позволять тревоге затопить душу, иначе живой из битвы не выйдешь. Это простое правило они все усвоили очень быстро.

Ждали долго, у Лили даже начала затекать рука, крепко стискивающая палочку. Наконец, раздался тихий свист, слышный только своим. И началось... Во время сражений у Лили всегда было ощущение, что все перемешалось в невообразимом хаосе — она уворачивалась от заклинаний, сама посылала заклинания направо и налево, на чистом автомате, не успевая как следует осознать происходящее. Пожирателей было много, и отбивались они ожесточенно. То тут, то там раздавались крики, когда кого-то задевало. Лили каждый раз вздрагивала и надеялась, что ранили не друзей, и заставляла себя не думать об этом, не сейчас.

И все-таки она отвлеклась, когда услышала, как знакомый голос вскрикнул:

— Джим!

Раздался грохот, точно что-то обрушилось, и Лили резко развернулась, ища глазами мужа, но в ту же секунду была сбита с ног. Сбило ее вовсе не заклинанием — кто-то просто толкнул ее со всей силы. Лили тряхнула головой и, повернувшись, испуганно замерла. Над ней навис Пожиратель Смерти. В нем было что-то смутно знакомое, но все они в капюшонах и белых масках, так что узнать кого бы то ни было не представлялось возможным. Лили судорожно зашарила рукой по полу, ища вылетевшую из руки при падении палочку, не отрывая взгляда от противника, из-за прорезей маски которого с каким-то странным выражением на нее смотрели непроницаемо черные глаза.

— Это ищешь? — Пожиратель протянул ей палочку, которую Лили взяла совершенно машинально, впав в полную прострацию, когда узнала этот голос.

— Северус?!

То, что он стал Пожирателем, она давно догадывалась. И всякий раз боялась встретиться с ним в сражении. Она была не уверена, что сможет сражаться против своего бывшего друга. И вот он здесь и, судя по всему, только что спас ей жизнь. Лили подалась вперед, но Северус резко отшатнулся и, вскочив, растворился среди своих соратников. И что это было? Значит, она все-таки не безразлична ему... Ну, почему, почему он встал на этот путь, зачем присоединился к Волдеморту?!

— Лили? Ты в порядке? — рядом с ней опустился Ремус.

— Да, — она снова тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. — Все хорошо.

Привычно огляделась в поисках Джеймса и тут вспомнила, что ее отвлекло перед этой странной встречей.

— Джеймс? — спросила она Ремуса, помогшего ей подняться.

— Он в порядке, — ответил тот, выделив слово «он».

Лили похолодела. Тон, каким он это сказал... Значит, кто-то пострадал, и сильно пострадал. Однако битва не была закончена, и Лили снова включилась в схватку, изо всех сил стараясь подавить страх.

Оставшиеся на ногах Пожиратели, поняв, что им на этот раз не выйти победителями, аппарировали, оставив почти разрушенный дом. Теперь можно было перевести дыхание и позаботиться о раненых. А раненых было много. И, увы, в большинстве своем ранения были достаточно серьезные. У Стерджиса Подмора была обожжена правая рука, висевшая безжизненной плетью, Доркас Медоуз едва стояла на ногах, прислонившись к стене, после двойного Круциатуса.

Лили быстро пробиралась мимо измотанных товарищей к невероятному обвалу недалеко от двери, возле которого еще издали заметила вихрастую макушку Джеймса. Он стоял на коленях, как и Ремус с Питером, и уже это вызывало тревогу. Лили едва успела облегченно вздохнуть, поняв, что Джеймс отделался лишь царапиной, как в следующую секунду поняла, что со скорбным выражением на бледном лице он склонился над безжизненным Сириусом.

— Что с ним? — спросила Лили и сама не узнала своего сдавленного голоса.

— Попал под обвал, — глухо объяснил Ремус. — Когда тут под чьим-то шальным заклинанием стена рухнула. Острый обломок вошел ему в плечо.

Питер неловко переступил с ноги на ногу, а Лили только теперь заметила, что плечо у Сириуса в крови, которая пульсирующими толчками вытекала из рваной раны: злополучный обломок успели вытащить. Она быстро опустилась на колени и прозондировала рану, проведя над ней палочкой.

— Его надо срочно в больницу, — вынесла она вердикт, — у меня просто нет нужных зелий, а рану надо обработать. Немедленно.

— Что тут у вас? — раздался сзади голос Грюма.

— Сириуса надо срочно госпитализировать, сэр, — повернулась к нему Лили.

Грюм мгновенно оценил ситуацию и кивнул.

Это был далеко не первый случай, когда кто-то из них после очередного сражения оказывался в больнице. Каждый раз сердце тревожно замирало, и в голове билась одна мысль: только бы выжил, только бы все было хорошо... Ремус в таких ситуациях замирал неподвижно, ровно статуя, Питер сжимался в комок, становясь еще более незаметным, чем обычно, а Джеймс начинал метаться, как бешенный снитч.

И в этот раз в Мунго, пока они ждали вердикта врачей, Джеймс, до сих пор пребывавший в оцепенении, теперь чуть ли не бился головой о стену, говоря, что это все из-за него.

— Глупости, милый, — ласково произнесла Лили, обняв его и пытаясь успокоить. — При чем здесь ты? Виноваты только проклятые Пожиратели.

— Не-е-ет, — с нотками отчаяния в голосе протянул Джеймс. — Это ведь я должен был оказаться под тем завалом. Сириус попал под него, спасая меня.

— Не говори ерунду, Джим, — поддержал Лили Ремус, устало прислонившийся к стене.

Время в ожидании тянулось, как резина. Наконец, открылась дверь, и в коридор вышел целитель.

— Ну, скажу я вам, — произнес он, оглядев их встревоженные лица, — ваш друг — просто счастливчик. Осколок едва не задел сердце, еще чуть-чуть, и ему бы уже ничто не помогло. А так он скоро поправится. Невероятное везение!

Больничный коридор сотряс дружный крик: «УРА!» Целитель добродушно усмехнулся. Сколько на своем веку он видел таких вот глаз, смотрящих на него с отчаянной надеждой. И он всегда радовался, когда мог сообщить хорошие новости, когда видел облегчение и счастье, вспыхивавшее в глазах родственников и друзей его пациентов. В этом он видел смысл своей жизни.

* * *

Это был самый ужасный учебный год в жизни Марлин. Без Сириуса, без друзей в Хогвартсе было невообразимо тоскливо. Единственным светлым моментом стала поездка на свадьбу Джеймса и Лили на Рождественских каникулах. Даже изучение тайных ходов и загадок замка перестало радовать, и большей частью Марлин сидела с книгой в спальне или в гостиной, лишь иногда выходя побродить на улицу. Соседки быстро перестали к ней цепляться, поняв, что это небезопасно, так что она все время была одна.

Экзаменов и окончания учебного года Марлин ждала как избавления. Никогда раньше она бы не подумала, что может так стремиться покинуть Хогвартс. Хорошо хоть письма от Сириуса приходили часто, иначе бы она просто сошла с ума от тоски и тревоги.

И вот, наконец, она едет домой, чуть ли не считая минуты до прибытия на вокзал Кинг-Кросс. Сириуса, стоящего на платформе рядом с ее родителями, Марлин заметила еще из окна поезда и едва поверила своим глазам: одет он был совершенно невероятно, особенно для представителя чистокровной семьи. Рубашка-то еще ничего, но видеть на нем потертые джинсы было весьма... необычно. Марлин хихикнула, подумав, что он наверняка делает это нарочно, чтобы лишний раз позлить родственников. Подхватив чемодан, она тут же кинулась к выходу, не дожидаясь, пока Хогвартс-экспресс окончательно остановится.

Сириус искал ее среди выходивших студентов, и, когда нашел, его удивительные синие глаза счастливо вспыхнули, и Марлин почувствовала себя так, словно вернулась домой из длительного путешествия. Она метнулась к нему и обняла крепко-крепко, уткнувшись носом в расстегнутый ворот рубашки.

— Как же я скучала по тебе!

— Я тоже скучал, радость моя.

Марлин почувствовала в его голосе улыбку и тихонько засмеялась. Она так любила, когда он называл ее «радость моя» — это звучало так тепло и так искренне...

— Хм, дорогая, а с нами ты не хочешь поздороваться? — раздался рядом чуть насмешливый мамин голос.

— Ой, — Марлин оторвалась от Сириуса и бросилась обнимать родителей, — я вам очень-очень рада, не думайте...

— Да все мы понимаем, дочка, — улыбнулся папа, поцеловав ее в макушку. — Поедешь с нами на машине или с Сириусом на мотоцикле?

Марлин слегка покраснела и неуверенно посмотрела на родителей — обижать их не хотелось, но... Они переглянулись и рассмеялись.

— Можно было и не спрашивать, Марк! — весело воскликнула мама.

— А вы точно не обидитесь? — все еще неуверенно спросила Марлин.

— Ну что ты, родная, на что тут обижаться? Может, тебе в это сложно поверить, но мы тоже когда-то были молодыми.

Марлин только рассмеялась. Все-таки у нее самые лучшие родители на свете!

По Лондону они ехали как на самом обычном мотоцикле, не отрываясь от земли и не слишком быстро. Зато за городом поднялись в воздух и помчались с бешеной скоростью. Марлин, крепко обняв Сириуса, прижалась щекой к его спине. Понаблюдав некоторое время за уходящими вниз полями, она закрыла глаза, чувствуя, как ветер треплет ее волосы. Впечатление было, будто из темного чулана она вырвалась на яркое солнце. Наконец-то, закончился этот бесконечный год, и теперь им с Сириусом больше не придется расставаться.