Глава 32

«Дорогой Рем,

Экзамены я сдала успешно. Хотя оценок пока не знаю, но думаю, что по всем нужным мне предметам СОВ наберу. Сейчас обживаюсь в новом доме, я ведь до сих пор его толком не видела. Он очень уютный и красивый. И море рядом. И моя семья здесь в безопасности. И все было бы просто замечательно, если бы я могла видеть тебя.

Я познакомилась с соседской девочкой-маглой — Моникой. Мы даже успели подружиться. С ней весело и интересно. А еще родители завязали знакомство с живущей неподалеку семьей волшебников, и мы теперь постоянно ходим друг к другу в гости. У них двое детей — сын лет двадцати, и дочь — наша ровесница. Я удивилась, что не видела ее в Шармбатоне. Оказалось, она учится в какой-то частной итальянской школе.

Остальное время я провожу за чтением и играми с Кэти. И то и другое позволяет хотя бы на время отвлечься от тоски по тебе. Я очень скучаю.

Как у вас прошли экзамены? Уверена, вы все набрали высшие баллы. Чем занимаешься на каникулах? С нетерпением жду ответа.

Целую,

Лиззи»

«Дорогая Лиззи,

Экзамены мы сдали, насколько я могу судить, прекрасно. В перерыве между ними Джим успел в очередной раз сцепиться со Снейпом и поругаться с Лили. В ходе конфликта Снейп обозвал Лили грязнокровкой, и она теперь с ним не общается. По-моему, он это крикнул просто из ревности. Он явно в Лили влюблен по уши, а она всегда видела в нем только друга. К тому же ей нравится Джеймс, хоть она и не желает этого признавать. Снейп, судя по всему, окончательно осознал это в тот момент, вот и крикнул ей это слово, просто от отчаяния. Джим, конечно, пришел в ярость — как же, его драгоценную Эванс оскорбили. Кажется, он готов был на смертоубийство. Так что пришлось вмешаться. Лили после этого стала несколько замкнутой и печальной, зато почему-то перестала рычать на Джеймса. И даже временами поглядывала в его сторону. Без раздражения! Снейп же ходил весь такой потерянный и мрачный. То есть еще более мрачный, чем обычно. Честно говоря, мне его жалко. Вот такие у нас страсти кипят.

Сейчас мы уже разъехались по домам, и меня очень беспокоит Сириус. Он чем ближе к дому, тем становился мрачней. Кажется, после последней стычки с братом, обстановка в его семье накалилась до предела. Узнать, что у него там происходит, я могу только через Джима, поскольку Сириуса дома лишают средств связи, а с Джеймсом они общаются через сквозное зеркало. Но он пока молчит, и я не знаю, что и думать. Ощущение, что готовится буря.

От Пита тоже ни слуху ни духу. По-моему, мать хочет отвадить его от нашего общества.

В общем, «весело». Жду ответа. Очень по тебе скучаю.

Целую,

Ремус»

«Рем,

Сириус сбежал из дома. Навсегда. Живет теперь у меня. Не представляешь, в каком он был состоянии, когда приехал. Но теперь уже вроде пришел в себя. Если можешь, приезжай обязательно.

Джеймс»

«Дорогой Ремус,

Почему так долго не отвечаешь? Случилось что-то серьезное с тобой или с мальчиками? Напиши быстрее — я беспокоюсь.

С любовью,

Лиззи»

«Дорогая Лиззи,

Уже две недели, как я отправил письмо, а ответа все нет. Что случилось? Волдеморт ведь не мог добраться до Италии? Или ты заболела? Ответь скорее.

С любовью,

Ремус»

«Рем,

Что с тобой?! Целый месяц не получаю от тебя писем. Ни одной записочки. Я уже в панике. Писала Джеймсу, но он тоже молчит. Ответь, пожалуйста!!!

Твоя Лиззи»

«Лиззи,

Не понимаю, что случилось. Может, твои родители узнали обо мне и против нашего общения? В любом случае, что бы то ни было, я предпочитаю знать правду. Даже если эта правда заключается в том, что ты больше не хочешь со мной общаться. Пожалуйста, напиши хоть что-нибудь!!!

Всегда твой,

Ремус»

«Дорогой Рем,

Пишу тебе в последний раз, практически не надеясь на ответ. Завтра уже ехать в школу, и я решила сделать последнюю попытку. Я не могу понять, что происходит. О том, что ты мог погибнуть, не хочу даже и думать. Хотя это единственное рациональное объяснение, какое приходит мне в голову. Я хотела бы знать правду, даже если она состоит в том, что ты разлюбил меня. Лучше так, чем терзаться самыми безумными страхами.

Я люблю тебя.

Лиззи»

«Дорогая Лиззи,

Скоро уже начинается учебный год, а от тебя так и не пришло ни одного письма. Может, ты полюбила кого-то другого? Если так, скажи прямо. Или все-таки верно мое предыдущее предположение — твои родители против нашего общения? Пишу тебе в последний раз и уже почти не надеюсь, что ты ответишь. И все-таки, вдруг?..

Я люблю тебя.

Ремус»

Мелисса Нортон, прочитав письмо, подняла на мужа глаза, полные слез.

— Не совершили ли мы ошибки, Роджер? Может, не стоило их разлучать?

Он печально покачал головой:

— Мы ведь уже все обсудили, дорогая. С оборотнем у нее не будет будущего. Сейчас она еще совсем ребенок. В этом возрасте раны быстро заживают. Она забудет его и найдет того, с кем сможет жить спокойно и в безопасности.

Мелисса тяжело вздохнула. Роджер, конечно, был прав. Но она чувствовала себя предательницей.

* * *

Сириус нарочно долго прощался с друзьями — в надежде, что мать устанет ждать и предоставит ему добираться до дома самостоятельно. Но нет. Временами миссис Блэк демонстрировала чудеса терпения. И это был именно такой случай. Вздохнув, Сириус поплелся в ее сторону. Регулус уже стоял возле матери, старательно не замечая его. Вальбурга не удостоила старшего отпрыска ни единым словом, только смерила его грозным взглядом и, развернувшись, двинулась вперед, величественная, точно королева.

Выйдя из камина в гостиной родного дома, Сириус обнаружил поджидающего их отца, который стоял возле окна.

— Регулус, иди к себе, — распорядилась мать.

Тот тут же повиновался, на прощание бросив на брата виновато-испуганный взгляд. Сириус удивленно приподнял брови и замер, не отходя далеко от камина. Что-то явно готовилось. В комнате повисла напряженная тишина.

— До сих пор мы терпели твоих друзей, — начала Вальбурга обманчиво спокойным тоном. — Поскольку они хоть и не из особо приличных семей, но, во всяком случае, чистокровные. Мы терпели твои бесконечные выходки, недостойные Блэка. Но теперь... Твоя... хм... дружба с грязнокровкой...

— Не смей ее так называть! — прошипел Сириус, сощурившись.

— Тебе никто не позволял говорить! — холодно одернул его Орион.

— Наследник рода Блэк не будет общаться с грязнокровкой! — продолжила Вальбурга, повысив тон. — Ты принесешь в этом непреложный обет. Иначе осенью ты не вернешься в Хогвартс.

Сириус упрямо вскинул голову и, сердито сверкнув глазами, отчеканил:

— Я не стану приносить никаких обетов! И здесь вы меня не удержите. Меня достала ваша мания чистокровности! Ваше презрение ко всем остальным! Как вы не понимаете, насколько глупы ваши взгляды?!

— Что ты себе позволяешь?! — взвилась Вальбурга. — Отщепенец! Предатель крови! Я стыжусь тебя! Иногда мне кажется, что тебя подменили в младенчестве, потому что я сомневаюсь, что у меня мог родиться такой сын!

Сириус вздрогнул, но, тут же взяв себя в руки, ледяным тоном произнес:

— Иногда мне тоже кажется, что вы не можете быть моей матерью. Мадам.

Не дожидаясь ответа, он метнулся к двери.

— Сириус! Вернись немедленно! Разговор не закончен! — раздался ему в спину окрик.

— Закончен, — бросил Сириус у самой двери и с топотом помчался по лестнице.

Влетев в свою комнату, он хлопнул дверью так, что задрожали стены. Накопившиеся эмоции требовали выхода, и, схватив со стола первое, что попалось под руку, он со всей силы швырнул это в стену. Этим оказался светящийся хрустальный шар, выполнявший функцию дополнительного освещения. Брызги стекла полетели во все стороны, и от этого почему-то стало немного легче.

Сириус рухнул на кровать. Он чувствовал, что задыхается в этом доме, что, если останется здесь еще немного, просто сойдет с ума. Больше так продолжаться не могло. Надо было что-то делать.

Мать, видимо, решила основную экзекуцию отложить, и в его комнате так и не появилась. Только прислала Кричера сообщить, что Сириусу запрещается выходить из комнаты до конца лета, а также он лишается права участвовать в семейной трапезе. Еду ему будет приносить Кричер прямо в комнату.

Сириус только хмыкнул. Нет, пора сваливать отсюда. Точно. Собрав свои вещи, он стал ждать ночи, когда все уснут, чтобы ускользнуть незаметно. Сначала Сириус хотел оставить матери записку и высказать все, что о ней думает, но по зрелом размышлении передумал, решив, что это будет выглядеть чересчур патетично.

Время тянулось ужасно медленно. Не зная, чем заняться в ожидании, Сириус то мерил шагами комнату — от окна к двери и обратно — то лежал на кровати, бездумно уставившись в потолок.

Когда стемнело и дом погрузился в тишину, Сириус хотел тихонько выбраться из комнаты, но обнаружил, что дверь заперта. Алохомора на нее не действовала.

— Черт! — выругался он сквозь зубы и начал оглядываться в поисках другого выхода.

Он-то собирался просто переправиться к Джеймсу через камин. Но теперь придется действовать более сложным путем. Поскольку дверь была заблокирована, выбраться из комнаты можно было только через окно. Сириус разорвал простыню напополам, связал половинки и заклинанием удлинил их — так, чтобы хватило до земли. Чемодан он сразу отлевитировал вниз, благо была ночь, и на улице никого не было. Он уже влез на подоконник и собирался начать спускаться, когда дверь открылась и в комнату осторожно заглянул Регулус.

Пару секунд братья молча смотрели друг на друга.

— Что ты делаешь? — свистящим шепотом спросил Регулус.

— Как ты открыл дверь? — ответил ему Сириус вопросом на вопрос.

— Кричера попросил, — отмахнулся младший. — Но ты не ответил.

— Эх, блин! — Сириус хлопнул себя по лбу. — Как же я не догадался? Впрочем, он меня, наверное, и не послушался бы.

— Что ты делаешь?! — повторил Регулус, повысив тон.

— Не ори — родителей разбудишь, — шикнул на него Сириус. — Не видишь, что ли — сбегаю. А ты чего пришел?

Сириус сел на подоконник, свесив ноги внутрь комнаты. Регулус ошарашено смотрел на него, хлопая глазами.

— Зачем?!

Сириус хмыкнул:

— Теперь ты не отвечаешь?

Регулус потупился и едва слышно произнес:

— Хотел попросить прощения...

— За что?

— Это ведь я написал родителям про твою... Ну, про ту девушку.

— Я догадался, — Сириус усмехнулся.

— Прости. Я хотел, как лучше... Я не думал...

— Как всегда.

— Что?

— Ты как всегда не думал. А стоило бы делать это хоть иногда. Ладно, не дергайся. Я тебе даже благодарен. Мы теперь все выяснили, и ноги моей больше не будет в этом доме.

— Ты что, серьезно?

— Еще как.

— Но... Сириус... Ты... Как же...

— Прости, Рег, но я здесь больше жить не могу. Потому что, в конце концов, или они убьют меня, или я убью их.

— Они же наши родители. Семья, — с тихим упреком произнес Регулус.

— Вот именно поэтому. Все, хватит болтать. И раз уж ты открыл эту проклятую дверь, я могу воспользоваться камином.

Сириус уже хотел спрыгнуть с подоконника, когда Регулус произнес:

— Не можешь. Они убрали куда-то весь летучий порох.

Сириус замер:

— Интересно. Но это меня все равно не остановит. Прощай.

Он перелез через окно и начал спускаться.

— Сириус! — в окне появилась встревоженная физиономия Рега.

Но он уже спрыгнул на землю, молча махнул брату рукой и, подхватив чемодан, решительно двинулся прочь от этого дома.

На пустынной площади горели несколько фонарей, которые не столько освещали ее, сколько порождали по углам дрожащие тени. В душе был полный раздрай. С одной стороны, он чувствовал облегчение и вкус долгожданной свободы. С другой... Это все-таки его семья, какая бы она ни была. Несмотря ни на что, рвать эту связь было больно. Но Сириус был уверен в правильности принятого решения: оставшись в этом доме, он либо окажется в Мунго, либо станет таким же, как они. Первый вариант более вероятен.

Отойдя подальше от дома, Сириус взмахнул палочкой, вызывая «Ночной рыцарь». На поездку уйдут как раз последние деньги, полученные от дяди Альфарда. Тот время от времени посылал племяннику деньги на карманные расходы в тайне от его родителей.

Из темноты соткался ярко-фиолетовый автобус.

— Годрикова Лощина! — бросил Сириус, не слушая приветственную речь кондуктора, и, плюхнувшись в первое попавшееся кресло, устало прикрыл глаза. Ну, здравствуй, взрослая жизнь.

* * *

Весь день по возвращении домой Джеймс провел в нервном напряжении. У Сириуса было такое лицо, когда он прощался с ними на вокзале... Нет, он, конечно, всегда мрачнел, когда ехал домой, но в тот раз это было что-то особенное. Джеймс не мог перестать думать, что там происходит с его другом, какая встреча ждет его в семье. Пару раз он порывался связаться с ним через сквозное зеркало, но каждый раз решал, что еще рано — он может попасть в самый неподходящий момент.

Родители, конечно, заметили, что с Джеймсом творится что-то странное. Некоторое время они молча наблюдали за ним, пока мама не выдержала:

— Джейми, дорогой, что тебя беспокоит?

— Сириус, — коротко ответил тот.

Родители переглянулись и потребовали объяснений. Джеймс попытался объяснить. Но проблема была в том, что он сам толком не мог понять, что его так тревожит. Он просто чувствовал, что другу сейчас плохо.

— Может, пригласить его провести каникулы у нас? — предложил папа.

Мама покачала головой:

— Вальбурга не отпустит по доброй воле.

Это-то Джеймс и сам знал. А снова использовать Альфарда Блэка уже не получится.

Всю оставшуюся часть дня он метался по дому, не в силах заняться хоть чем-нибудь. А вечером долго лежал в постели, глядя в звездный потолок, и не мог заснуть. В голове крутились самые безумные мысли и предположения.

В доме стояла уютная сонная тишина. Сквозь незанавешенное окно в спальню лился желтый свет фонарей. Спокойная, тихая ночь в родном любимом доме. Но сейчас Джеймс был не способен как обычно наслаждаться ощущением уюта и семейного тепла.

Он бросил взгляд на часы: два часа ночи. Надо все-таки попытаться заснуть. Вдруг он услышал, как его кто-то зовет по имени. Джеймс не сразу сообразил, что это. А когда сообразил, подскочил и принялся лихорадочно искать свое сквозное зеркало. Он вытащил его из чемодана, судорожно сжав в руке, и увидел отражавшееся в нем лицо лучшего друга.

— Сохатый? — Сириус усмехнулся, видимо, заметив смятение на его физиономии. — Разбудил?

— Нет, — Джеймс выдохнул, только сейчас поняв, что невольно задерживал дыхание. — Я не мог уснуть. Как ты?

— Открой дверь — узнаешь.

— Что? — Джеймс недоуменно моргнул, и тут до него дошел смысл слов Сириуса. — Ты что — здесь?!

— Ну да. Стою тут, прямо у вашего порога.

Джеймс сорвался с места и помчался вниз с максимально возможной скоростью. Распахнув входную дверь, он действительно увидел Сириуса на пороге их дома.

— Бродяга... ты...

— Сбежал. Да. Приютишь беглеца?

Сириус улыбался, но за его показным весельем чувствовалась крайняя степень напряжения. Он был натянут, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Джеймсу даже показалось, что он слышит едва уловимый звон. Он молча шагнул вперед и обнял друга. Вопреки всему Джеймс был счастлив: ведь теперь Бродяга всегда будет рядом, и ему не придется беспокоиться о том, что с ним происходит в этом проклятом доме.

— Спасибо, друг, — тихо произнес Сириус, перестав улыбаться.

Напряжение начало понемногу отступать.

— Пошли, — Джеймс потянул его внутрь дома. — Уверен, родители будут только рады.

Несмотря на почти бессонную ночь, утром Джеймс проснулся довольно рано. Он не сразу сообразил, откуда взялась такая радость в душе. А когда вспомнил, широко улыбнулся и бросил взгляд на соседнюю кровать. Сириус, конечно же, еще спал, завернувшись в одеяло по самую макушку.

Джеймс вскочил и, быстро одевшись, принялся будить друга. Несмотря на многолетний опыт, задача эта не сделалась легче.

— Бродяга, подъем! Ты проспал матч!

Но как он его не тормошил и не тряс, Сириус лишь отвернулся к стене и преспокойненько продолжил спать. Только, когда, преодолев сопротивление, Джеймс стащил с друга одеяло, тот пробормотал:

— Отвали, Сохатый, я сплю.

И вдруг распахнул глаза и, резко сев в кровати, пораженно уставился на Джеймса:

— Джим?

Сириус был такой забавный с этой удивленной миной, что Джеймс звонко рассмеялся.

— Утренняя потеря памяти, Бродяга? — съехидничал он.

Сириус, наконец, вспомнил, как он здесь оказался, и рухнул обратно на подушку.

— Эй, не смей снова засыпать! — возмутился Джеймс.

— С тобой уснешь, пожалуй! — Сириус молниеносным движением выхватил из-под головы подушку и запустил ее в Джеймса. — Ты — садист, Сохатый. Я ж полночи не спал!

Но тот ловко подхватил снаряд и, усмехнувшись, заявил:

— Я, между прочим, тоже. И все равно ты не отвертишься от вставания. Надо же сообщить родителям великую новость, пока отец не отбыл на работу.

Сириус сразу посерьезнел и, со вздохом выбравшись из кровати, начал одеваться.

— Думаешь, они не будут против? — нерешительно спросил он.

— Ты что? Я ж говорю, только обрадуются!

Джеймс заглянул в гостиную, сделав Сириусу знак подождать, пока он подготовит родителей. Отец, в пижаме и халате, за столом читал газету, мамы видно не было. Скорее всего, она на кухне — готовит завтрак. Джеймс кашлянул. Отец, подняв голову от газеты, посмотрел на него удивленно:

— Джим? Ты чего встал так рано?

— Хм... У меня сюрприз.

— Даже так? — отец усмехнулся.

— Что за сюрприз с раннего утра? — спросила мама, входя в гостиную с подносом в руках, на котором лежали теплые булочки и стояли чашки с горячим шоколадом. — Надеюсь, ты не успел ничего натворить?

— Я — нет.

— То есть? — спросили родители хором, внимательно посмотрев на сына.

— В общем... — Джеймс поманил Сириуса и, когда тот вошел, закончил: — Вот.

— Доброе утро, мистер Поттер, миссис Поттер, — поздоровался тот, стараясь не показывать смущения.

Хорошо, что мама успела к тому времени поставить поднос на стол, а то, судя по выражению ее лица, могла бы выронить его при появлении неожиданного гостя.

— Сириус? Как ты здесь оказался? — воскликнула она.

— Он сбежал, — ответил Джеймс за друга. — Вы же не против, если он поживет у нас?

Родители обменялись такими взглядами, как будто без слов советовались друг с другом, и отец спокойно произнес:

— Мы всегда рады тебе, Сириус. Но ты уверен, что это правильное решение?

— Уверен. Я больше не могу там оставаться.

Вид у него при этом был настолько решительный и мрачный, что родители сразу перестали пытаться его переубедить.

— Тогда добро пожаловать, Сириус, — произнесла мама и, шагнув вперед, обняла его. — Конечно, ты можешь жить у нас. Никаких проблем.

— Спасибо, — тихо произнес Сириус.

Хоть он и не изменился в лице, но глаза у него подозрительно заблестели. Джеймс пообещал себе, что сделает все, чтобы друг по-настоящему почувствовал себя членом их семьи. Если своим родителям он не нужен, что ж, значит, он станет сыном для родителей Джеймса.

— Ну, мальчики, — веселым тоном предложила мама, словно ничего не случилось, и Сириус всегда жил с ними, — садитесь завтракать.

Джеймс одобрительно кивнул — похоже, мама думала о том же, что и он сам.

Джеймс видел, что Сириус переживает, хоть тот и старательно скрывал это. И с первого же дня он прилагал все усилия, чтобы заставить его забыть о покинутом доме, чтобы друг снова начал радоваться жизни. Для чего устраивались всевозможные вылазки в близлежащий лес и в город, планирование шалостей на предстоящий учебный год. А по вечерам они тихонько выбирались из дома и, перекинувшись, на четырех лапах бежали все в тот же лес. И каждое утро мама удивлялась, что никак не может добудиться своих мальчиков. Именно так она их называла. Она в своем сердце сразу же усыновила Сириуса, и тот в ответ изливал и на нее, и на отца Джеймса всю нерастраченную сыновнюю любовь.

В общем, цель была достигнута. Сириус стал почти прежним — смеялся, шутил, подкалывал Джеймса, придумывал всевозможные безумные эскапады, и только где-то в глубине остался некоторый осадок. Но бесследно все это и не могло пройти. Верно? Джеймс написал Ремусу, чтобы приезжал. И тот ответил, что приехать сможет только в конце июля.

* * *

Ремус приехал к Поттерам расстроенный и встревоженный. Лиззи почему-то перестала ему отвечать. Сколько он уже писем ей послал с просьбой написать хоть что-нибудь, объяснить, что случилось. А в ответ — тишина. Ремус уже не знал, что и думать. Джеймс и Сириус пытались, как могли, утешить и развеселить друга, целыми днями придумывали какие-нибудь занятия, чтобы он не думал про Лиззи. Но это было невозможно. Чем бы Ремус не занимался, его мысли постоянно возвращались к любимой. Джеймс даже попросил отца выяснить, что случилось с семьей Нортон. Но это ничего им не дало, поскольку мистер Поттер смог узнать лишь то, что Нортоны покинули свой дом в Ливорно, а куда переселились, никто не мог сказать. Будто они специально стремились скрыться, чтобы их не нашли. И это внушало еще большую тревогу. Что могло случиться, чтобы они начали прятаться? Ведь война до Италии пока не дошла.

— Единственное разумное объяснение, которое приходит в голову, — мрачно заметил Ремус друзьям, — что ее родители узнали про меня и теперь не хотят, чтобы Лиззи со мной общалась. И я не могу их в этом винить, поскольку в принципе они правы.

— Да брось — ерунда! — воскликнул Джеймс. — Откуда они могли об этом узнать?!

Ремус только пожал плечами. А что он еще мог подумать? Сириус же неодобрительно заметил:

— Если даже это так, не могу с тобой согласиться в том, что они правы.

Ремус хотел было возразить, но Сириус не дал ему такой возможности:

— И хватит всегда во всем винить себя! Ты ни в чем не виноват! Пойми это, наконец! — Сириус сердито сверкнул глазами. — А обезопасить от тебя окружающих во время полнолуния не так уж и трудно.

Ремус только слабо улыбнулся. Этот разговор затевался уже далеко не в первый раз. Хотя Ремус не совсем был согласен с доводами друзей, их слова грели сердце.

В целях развлечения Ремуса Джеймс однажды уговорил отца сводить их на экскурсию в аврорат. Его коллеги посмеивались, глядя на любопытные физиономии парней, и говорили:

— Ого, Чарльз, ты нам смену готовишь?

Им даже удалось увидеть знаменитого Аластора Грюма — главу аврората. Правда, мельком и издалека. Но даже так он производил весьма грозное впечатление: испещренный шрамами, темноволосый коренастый мужчина, от одного взгляда которого пробирала дрожь.

— Вау! — произнесли они все трое хором.

Мистер Поттер только усмехнулся:

— Если действительно хотите стать аврорами, привыкайте, это — ваш будущий начальник.

Домой из этой поездки они вернулись в полном восторге.

Конечно, Ремус по-прежнему тревожился и скучал по Лиззи, но в обществе ни на секунду не оставлявших его друзей переносить это было гораздо легче.