Глава 17

Гарри не знал, сколько времени он провел, заворожено глядя на кружащийся перед ним смерч. Но внезапно на него накатила сильная слабость, и Поттер понял, что все это время неосознанно удерживал заклинание, подпитывая его собственными силами. Он резко повел волшебной палочкой вправо, и зловещий черный дым тут же исчез. Гарри смахнул капли пота со лба и рухнул в кресло.

Он ужасно устал, глаза слипались, голова немного кружилась, и больше всего на свете мальчику хотелось свернуться калачиком и уснуть. Видимо, используемое им заклинание было слишком сложным для двенадцатилетнего ребенка. Но Поттер всеми силами пытался собраться — разве можно позволить себе поддаться слабости и упустить уникальную возможность изучить исключительный магический артефакт, принадлежавший самому Темному Лорду?

Настороженно покосившись на дневник, Гарри снова углубился в фолиант в поисках расшифровки того, что он только что увидел. Нужная ему информация нашлась далеко не сразу и была выделена как дополнительная. Оказалось, создатели книги считали практически невозможным встретить артефакт, подобный тому, что сейчас лежал перед Гарри, и поэтому ограничились сведениями о том, что черный смерч над исследуемым предметом указывает на его принадлежность к Высшей Темной магии. Туманные фразы указывали на какой-то древний и крайне опасный ритуал, но также поясняли, что артефакты, подобные дневнику, не были предназначены для причинения вреда, хотя авторы книги настойчиво рекомендовали соблюдать осторожность и ни в коем случае не пытаться уничтожить подобные предметы самостоятельно.

Гарри с сомнением посмотрел на дневник. Раз в книге прямо говорится, что он вполне безопасен, если не пытаться ему навредить, значит, не случится ничего страшного, если Поттер быстренько посмотрит, что там написано.

Решившись, Гарри подвинул к себе черную тетрадь, и, затаив дыхание, открыл ее. На первой странице было аккуратно выведено имя: «Т.М. Риддл». Поттер огорченно вздохнул; получается, дневник принадлежал не лично Темному Лорду, а кому-то другому. А вскоре Гарри ждало еще большее разочарование — желтоватые страницы были девственно чисты. Но этого просто не может быть! Должно быть, Волдеморт как-то заколдовал содержащуюся в дневнике информацию. Поттер знал, что существуют различные заклинания, которые могли бы помочь, например, в том случае, если владелец тетрадки писал невидимыми чернилами. Но до этого в них не было никакой надобности, и поэтому Гарри их не разучивал. Впрочем, даже знай он нужные заклинания, Поттер не был уверен в том, что сможет наколдовать сейчас элементарный Люмос.

В итоге Гарри пришлось смириться с тем, что сегодня ему не суждено разгадать загадку дневника. Впрочем, у него есть еще один день до отъезда в школу, так что, если постараться, все еще может получиться.


Следующий день Панси провела в сборах, и неудивительно, ведь было уже тридцать первое августа. Вещи же Гарри собрали еще малфоевские домовики, поэтому он сперва составил компанию подруге, которая следила за тем, что семейный эльф Данки складывает в ее школьный чемодан, а затем уединился в библиотеке, ища и разучивая заклинания, которые помогли бы ему прочитать дневник Риддла.

За ужином по внимательной заботе Паркинсона Гарри догадался, что ему хочется провести время с дочерью перед долгим расставанием, но правила приличия не позволяли открыто намекнуть об этом гостю. Решив воспользоваться предлогом для того, чтобы продолжить изучение дневника, Поттер оставил Панси в обществе ее отца и поднялся в свою спальню.

Сев за стол, Гарри положил перед собой дневник и, открыв его, убедился в том, что со вчерашнего вечера в черной тетради не появилось ни строчки. Сосредоточившись, Поттер достал волшебную палочку и, трижды коснувшись дневника, произнес:

— Апарекиум!

Ничего не произошло, но Гарри это не удивило: ведь он начал с самого простенького заклинания, и вряд ли вещи, имеющие отношение к Темному Лорду, открывают свои секреты так просто.

Впрочем, как вскоре выяснилось, на дневник не подействовало ни одно из разученных Гарри заклинаний, а вот это уже было странно. Поттер почти отчаялся, но, когда он, казалось, в сотый раз перелистывал желтоватые страницы в тщетной попытке найти хоть какую-нибудь подсказку, в голову внезапно пришла ужасная в своей грубой простоте мысль: а что будет, если самому написать в дневнике? Гарри даже удивился тому, что не подумал об этом раньше. С другой стороны, эта идея даже сейчас казалась ему едва ли не кощунственной и, несомненно, опасной.

Но, несмотря на это, Поттер безрассудно потянулся за чернильницей. В конце концов, было немало артефактов, которые активировались только написанием кровью определенной руны. Разумеется, Гарри не собирался поливать дневник своей кровью — так мог поступить только полный остолоп, а Поттер, все-таки, был более высокого мнения о своем уме, — но вот если попробовать чернилами... Затаив дыхание, слизеринец осторожно провел короткую линию в самом углу листа. Несколько секунд все оставалось неизменным, но затем чернила бесследно впитались в бумагу. Изумленный Гарри повторил свой эксперимент, а затем, осмелев, даже нарисовал в дневнике довольно жирную и крупную завитушку. После того, как и она исчезла, Поттер задумался, что, возможно, надо действительно начертить какую-то руну, как вдруг на бумаге стали появляться буквы, которые словно выводил какой-то невидимый собеседник.

«Развлекаешься?»

Гарри удивленно уставился на вопрос, написанный чужим острым и уверенным почерком.

«Извините. А кто вы?»

Поттер так спешил, что посадил на лист позорную кляксу, чего с ним уже давно не случалось.

«Меня зовут Том Риддл. А вот кто ты?»

Гарри не знал о личности своего таинственного собеседника ничего, кроме того, что Темный Лорд по какой-то причине очень дорожил его дневником, а сходу называть свое настоящее имя кому-то, связанному с Волдемортом, могло быть опасно. Поттер задумался, судорожно придумывая себе подходящий псевдоним.

«Меня зовут Кристофер Дженнсон».

«Как к тебе попал мой дневник?»

Уже второй, казалось бы, простой и логичный вопрос Тома заставлял Гарри нервничать и выкручиваться — ведь не признаваться же, что они с Драко фактически выкрали дневник из Малфой-мэнора?! А написав, что Люциус сам отдал ему дневник, Поттер, возможно сам того не желая, подставит отца своего друга.

«Я его нашел».

Что уж говорить, ответ получился совсем не правдоподобным, но на большее у Гарри попросту не хватило фантазии.

«Ну что же, бывает. А какой сейчас год?»

«Тысяча девятьсот девяносто второй».

«Ничего себе, сколько лет прошло! А на каком курсе ты учишься, Кристофер?»

«Перешел на второй. Завтра как раз начало учебного года. А как ты догадался, что я еще учусь?»

«У тебя почерк детский. И на каком ты факультете?»

«На Слизерине. А ты тоже учился в Хогвартсе?»

«Разумеется, и, кстати, на том же факультете, что и ты. Хотя, должен сказать, мне почему-то ни о чем не говорит фамилия Дженнсон».

«Мы с родителями переехали несколько лет назад из Америки. Я вот тоже впервые слышу фамилию Риддл, и что дальше?»

«Что, серьезно никогда не слышал? Но так ли это странно, если учесть, что она означает?»

«Загадка? Намекаешь, что это псевдоним?»

«Возможно и так, Крис. А может, и нет. Я был бы тебе признателен, если бы ты рассказал, что произошло в мире за те пятьдесят лет, которые я провел в изоляции».

Общение с Риддлом захватило Гарри, и они два часа провели за разговором. Уже после того, как они попрощались, и Поттер стал готовиться ко сну, он понял, что загадочный собеседник сумел выведать у него кучу информации, при этом ничего не рассказав о себе. Том часто задавал неудобные вопросы, и Гарри снова и снова приходилось выкручиваться, чтобы сохранить свое инкогнито. Увлекшись этим, он и не заметил, как ловко Риддл обходит темы, способные пролить свет на его личность.

К тому же Том порекомендовал Поттеру несколько интересных книг, большая часть которых была в библиотеке Хогвартса, подсказал, где можно найти информацию о том, как распутывать следящие заклинания. Это тоже отвлекло Гарри от его изначальной цели — выяснить, какие тайны скрывает дневник и почему им так дорожил Темный Лорд. Кроме того, Риддл даже добился от Гарри признания в том, что на самом деле дневник не был утерян, и сейчас хранится у надежных людей, а он сам просто воспользовался подвернувшейся возможностью исследовать интересный артефакт. Поттер усмехнулся, подумав о том, что это было не совсем правдой — определение «надежный» вряд ли было применимо к двенадцатилетнему Драко.

Размышляя о личности Риддла, Поттер решил, что, скорее всего, он был близким соратником Волдеморта и, возможно, даже учился вместе с ним в школе. Гарри признался себе, что ему понравилось общаться с Томом, который, несмотря на изворотливость и нежелание рассказывать что-либо о себе, оказался очень интересным собеседником. Но, в конце концов, его товарищи по факультету тоже не отличались открытостью и прямолинейностью, так что Поттеру было не привыкать.

Гарри очень жалел о том, что уже завтра придется вернуть дневник Драко. Впрочем, Поттера не покидало предчувствие, что это не последняя его беседа с Томом Риддлом. Тот, видимо, думал так же, поскольку, когда Гарри написал, что завтра дневник снова спрячут и, значит, у них больше не будет возможности переписываться, невидимая рука уверенно вывела на желтоватой бумаге: «Тогда до встречи».




Утро первого сентября выдалось прохладным и пасмурным. Мистер Паркинсон аппарировал вместе с Панси и Гарри на платформу девять и три четверти и быстрым шагом устремился к алому паровозу. Несмотря на то, что до отъезда было еще полно времени, около экспресса уже собралась толпа учеников и провожающих их родственников. Волшебники вели себя так же шумно и радостно, как запомнилось Поттеру с прошлого года, и даже не самая лучшая погода, казалось, никому не испортила настроения. Впрочем, долго стоять на пронизывающем ветру не хотелось, поэтому расстались с мистером Паркинсоном дети как-то слишком поспешно. Хотя, основываясь на своем опыте общения с этим волшебником, Поттер сильно сомневался, что тот был любителем долгих речей и слезливых прощаний.

— Эй, Гарри! Панси! Идите сюда! — раздался громкий голос Гойла.

Обернувшись, они увидели Грегори, спустившегося из вагона на лесенку и призывно машущего им. Слизеринцы переглянулись и, улыбнувшись, поспешили навстречу другу.

Зайдя в купе, Гарри обнаружил сидящих там Нотта и двух третьекурсников, которых, как он знал, зовут Грэхэм и Майлз. Остальных еще не было, но это и не удивительно — до отправления поезда оставалось еще полчаса.

Постепенно купе стало заполняться людьми — подошли сестры Гринграсс, Блейз Забини, незнакомый Гарри темноволосый первокурсник, и всем пришлось потесниться.

— Всем привет! — раздался знакомый голос. Драко в компании Винса стоял в дверях, недоуменно оглядывая присутствующих. — А почему нам все еще купе не заколдовали? Так и будем сидеть друг на друге?

— Так пойди, приведи старшекурсников, Драко! А еще лучше сам Чары Расширения Пространства накладывай! — фыркнула Панси.

— Какая ты сегодня злая, Паркинсон! Я-то приведу, раз больше никто не может. Винс, Грег, пойдемте со мной! Заодно и гриффиндорцев навестим, — уходя, Малфой встретился взглядом с Гарри, и тот едва заметно кивнул, давая понять, что с дневником все в порядке.

В дверях трое слизеринцев столкнулись с Милли и, пропустив ее в купе, удалились.

— Уф, чуть не опоздала. Привет, ребята! — улыбнулась Булстроуд, садясь рядом с Дафной.

Раздался громкий предупредительный свисток, и через несколько секунд паровоз плавно двинулся с места. Хогвартс-экспресс уже выехал за пределы Лондона, и за окном проносились бескрайние поля, когда дверь резко отъехала в сторону, и в купе стремительно влетела Элис Джагсон.

— Да-да, я тоже рада вас всех видеть! А сейчас почему бы вам отсюда не выйти? Ну что вы так смотрите?! Чары буду накладывать, а для этого мне нужно, чтобы вас тут не было! И побыстрее, пожалуйста!

— Джагсон! Эй, Элис, подожди! — по коридору почти бегом спешил высокий старшекурсник.

— Чего тебе, Ролен? — девушка казалась очень недовольной его появлением и даже не собиралась этого скрывать.

— Вообще-то, мы должны зачаровывать купе вдвоем. Ты ведь знаешь, что это не так-то легко, — обаятельно улыбнулся Ролен, откидывая со лба темную волнистую прядь волос.

— Для тебя — возможно. Но я прекрасно справлюсь одна.

Парень сощурил яркие голубые глаза.

— Элис, это глупо.

— Вот только не надо строить из себя профессора, Селвин!

Джагсон решительно отодвинула Ролена — длинная светло-рыжая коса хлестнула ее по спине — и, практически растолкав недоумевающих младшекурсников, зашла в купе, захлопнув за собой дверь.

Парень пожал плечами и, подмигнув слизеринцам, направился дальше по коридору.

— Что это с ней? — удивленно спросила Астория.

Гарри мысленно ее поблагодарил за то, что девочка озвучила вертевшийся у него на языке вопрос. Дать объяснения своей младшей сестре поспешила Дафна.

— Это все из-за того, что Элис — она, кстати, учит нас магическим дуэлям — из-за Ролена Селвина в том году заняла только третье место во внутрифакультетском соревновании по боевой магии. Победителем стал Конрад Оверклифф, ну, это и понятно, он настоящий талант. Но Джагсон ни сколько не сомневалась, что серебро будет ее, а тут вдруг ее обошел Селвин, которого до этого никто всерьез не воспринимал, потому что он всегда больше думал о развлечениях, чем об учебе или тренировках. Вот Элис и бесится из-за того, что ему проиграла, все никак успокоиться не может. Тем более, они оба семикурсники, а, значит, этот год — ее последний шанс взять реванш.

— А, по-моему, Джагсон просто чокнутая! — фыркнул Майлз Блетчли. — Нет, ну а что? Ведет себя как последняя гриффиндорка!

Тут дверь отъехала в сторону, и Элис, сообщив, что все готово, удалилась, на прощание бросив на Блетчли такой взгляд, что стало очевидно — она прекрасно слышала его слова.

— Да уж, Майлз, не повезло тебе! — заметил Гарри. — Теперь Джагсон на каждой тренировке будет на тебе демонстрировать такие проклятия, какие гриффиндорцам и не снились.

— Вот еще! Я ее совсем не боюсь! — хмыкнул Блетчли, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он храбрится.

Слизеринцы с комфортом расселись в зачарованном купе, которое теперь стало больше примерно в два раза.

— Слушайте, а этот Ролен — сын лорда Селвина? — спросил Гарри, вспомнив крепкого лысого мужчину, с которым он разговаривал на балу.

— Да, он самый, — отозвалась Панси. — А что?

Гарри не успел ответить, потому что в купе влетел радостный Драко. За ним как всегда неспешно вошли Винс и Грег.

— О, как просторно стало! Можете не благодарить! А мы с парнями после того, как сходили к старшекурсникам, навестили гриффов. Вообще, они не сильно изменились: Уизли-младший все такой же тупой, Лонгботтом — все такой же жалкий, а грязнокровка-Грейнджер… Ну, что тут скажешь… Она все еще грязнокровка.

После этих слов кто-то усмехнулся, другие закатили глаза, третьи фыркнули.

— Так вот, значит, заходим мы в купе к этим недоразумениям...

За разговорами, поглощением еды, которая у всех была с собой, и сладостей, которые купили уже в поезде, слизеринцы и не заметили, как быстро пролетело время. Но вот за окном стемнело, и все переоделись в школьные мантии.

Гарри вглядывался в проносящиеся мимо, почти не различимые в темноте холмы, с волнением ожидая появления огней школьной станции. И вот, наконец, поезд замедлил ход, а затем остановился. Пожелав первокурсникам удачного распределения на Слизерин, вся их компания потянулась к выходу. Гарри подхватила толпа, устремившаяся к стоящим неподалеку каретам, в которые были запряжены тощие, как скелеты, вороные лошади с кожистыми, похожими на драконьи, крыльями.

— Эй, Драко, а что это за порода? Смотри, похоже, Хагрид их совсем не кормит!

— А? Ты о чем, Гарри?

— Странный вопрос! Я о лошадях, которые везут кареты, понятное дело!

Друзья остановились и посмотрели на Поттера так, будто бы он сказал какую-то несусветную глупость.

— Гарри, — осторожно начала Панси, — там нет никаких лошадей. Кареты едут сами.

— Что?! Но вот же они, я их вижу! — недоуменно воскликнул Поттер, подходя к ближайшему животному.

Оно повернуло голову, и слизеринец понял, что это не просто крылатая лошадь. На него смотрели абсолютно белые глаза без радужки и зрачка, а зубы у таинственного животного были острые, как у хищника.

— Гарри, ты случайно никакое неизвестное зелье сегодня не пил? — задумчиво протянул Драко.

— Это не смешно! Вы что, правда их не видите или издеваетесь?

— Мы не шутим, Гарри. Честно. Тут действительно нет никаких лошадей, — пробормотал Винс.

— Я тоже их вижу, — произнес вдруг незнакомый высокий голос.

Рядом с Поттером стояла девочка, скорее всего первокурсница, с длинными светлыми спутанными волосами и мечтательным взглядом огромных голубых глаз.

— А кто это, ты знаешь?

— Люди стремятся всему дать названия, как будто от этого все станет проще и понятнее.

— Что? Эй, ты вообще в своем уме? — раздраженно спросил Драко.

Девочка задумчиво взглянула куда-то поверх головы Малфоя.

— Так, ладно, можешь не отвечать, я и сам все вижу!..

— Возможно, все-таки не все. Например, ты не видишь фестралов. А еще мозгошмыгов, хотя у тебя их полно. Но это нормально, их никто не видит.

— Погоди, ты сказала «фестралы»?! — воскликнула Панси. — Так, значит, карету везут фестралы?!

— Ну вот, тебе стало проще?

— Мне стало понятнее! — фыркнула слизеринка, закатив глаза.

— Луна! Луна, вот ты где! — лавируя между школьниками, к ним пробралась рыжая девочка в поношенной мантии. — Мы тебя обыскались, Хагрид очень переживает! Мы же должны плыть на лодках, а ты пропала!

— Постой, ты же еще одна Уизли? — спросил Гарри, вспомнив, что вроде бы видел ее на вокзале год назад.

— Да, меня зовут Джинни, — ответила девочка, застенчиво улыбнувшись.

— Мерлина ради, сколько же вас! — притворно застонал Драко. — Вы, Уизли, вообще когда-нибудь закончитесь?!

— Ну, если тебе от этого станет легче, то я — последняя, — помрачнев, бросила Джинни. — Пойдем скорее, Луна, ты же не хочешь опоздать на распределение?!

Когда слизеринцы залезли в карету, и она, подскакивая на колдобинах, покатилась к замку, Гарри описал, как выглядели виденные им загадочные лошади.

— Это точно фестралы, — заключила Панси. — Теперь ясно, почему их видишь только ты.

— Мне, если честно, не очень.

— И мне, — поддакнул Грег.

— О, Мерлин! Ну ладно Гарри — он, все-таки, рос с магглами...

— Спасибо, что напомнила.

— Прости. Так вот, фестралов могут видеть только те, кто видел смерть. А при тебе умер профессор Квиррелл... да и твои родители тоже.

— Кстати, Гарри, — вмешался Драко, — конь моего отца, ну, помнишь, Огненный Танец, так вот, он фестрической породы — гибрид обычной крылатой лошади и фестрала.

Эта ремарка Малфоя отвлекла Поттера от тяжелых воспоминаний о смерти Квиррелла, и он охотно позволил другу увести разговор в сторону рассказами о редкости и дороговизне подобных лошадей, позволить которых себе могли лишь избранные.

Большой зал встретил учеников теплым светом тысяч свечей, парящих под потолком, бархатной чернотой усыпанного звездами заколдованного потолка и ярким блеском золотой посуды — все было готово для начала торжественного пира. Не хватало только первокурсников; видимо, из-за Луны они сильно выбились из графика. Ученики возмущенно перешептывались и с тоской поглядывали на пустые тарелки.

Но вот, наконец, двери Большого зала отворились, и профессор МакГонагалл, которая выглядела еще более строгой, чем обычно, провела длинную цепочку первокурсников на возвышение, расположенное перед учительским столом, а затем установила перед ними табурет с волшебной Шляпой.

Вот магический головной убор ожил, около полей открылась щель наподобие рта, и Шляпа запела. Гарри отметил, что песня была другая, не прошлогодняя. Он только фыркнул, услышав, что Салазар Слизерин брал на свой факультет исключительно беспринципных и хитрых снобов. Но вот Шляпа поклонилась слушателям, МакГонагалл развернула свиток пергамента, и распределение началось.

Дафна, не отрываясь, смотрела на свою младшую сестру, а когда прозвучала фамилия Гринграсс, нервно сцепила руки в замок так сильно, что пальцы побелели. А вот Астория, казалось, совсем не боялась — она уверенно вышла вперед и села на табурет.

— Слизерин! — объявила Шляпа через несколько секунд, и девочка, широко улыбнувшись, чуть ли не вприпрыжку поспешила к своему столу.

Гарри заметил, как недоуменно переглядывались некоторые гриффиндорцы. Видимо, они не понимали, как кто-то может так искренне радоваться своему распределению на Слизерин.

— Криви, Колин! — объявила МакГонагалл.

Вперед вышел маленький мальчик с русыми волосами. В руках он сжимал фотоаппарат. Гарри еще раньше заметил, что он, только войдя в Большой зал, сразу принялся делать снимки.

— Грязнокровка, — прошипела Панси.

— Лезут к нам, как крысы, — поддержал ее Драко, — Маггловская зараза.

— Скорее, эпидемия, — подал голос обычно молчаливый Нотт. — И ее не остановить, если только не... — он осекся, поймав на себе выразительный взгляд Кристиана Оллфорда, старосты с шестого курса, — ...если только не случится чудо.

— А что предлагал делать с грязнокровками... ну, вы поняли, кто? — прошептал Гарри, поманив Панси и Драко к себе так близко, что они трое чуть не столкнулись лбами. Краем глаза он продолжал наблюдать за распределением и видел, как знакомая им Луна попала на Рейвенкло.

— Честно говоря, я об этом как-то не задумывался, — тихо ответил Малфой. — Да и какая, в общем-то, разница? Главное, он хочет избавить от них наш мир!

— Ну, знаешь ли! А если он прикажет каждый год убивать детей магглов, в которых проснулась магическая сила?!

— Да хоть бы и так! — с жаром прошептала Панси.

— Эээ... Ну, не знаю, — как-то сник Драко. — Тебе не кажется, что это... ну...

— Уже слишком? — подсказал Гарри.

— Да, точно! И вообще, ты не подумала, кто это будет делать? Вот ты бы смогла?!

— Если понадобится, я смогу все! — с вызовом воскликнула Паркинсон.

— Не будь так уверена. И вообще, к чему нам гадать и спорить? Давайте я напишу отцу, спрошу, какие у них были планы.

— Да, так будет лучше всего, — поспешно согласился Гарри, про себя недоумевая, что его друзьям, так восхищавшимся Темным Лордом и, хоть они никогда при нем об этом не говорили, очевидно, мечтавшим стать Пожирателями Смерти, не пришло в голову побольше узнать о деятельности этой организации, ее целях и их практическом воплощении. Поттер уже не в первый раз подумал о том, что однокурсники представляют себе некие идеальные образы, и им этого достаточно: они не стремятся копнуть глубже, узнать детали. Хотя, скорее всего, это касалось только Драко; ведь Панси, напротив, пыталась расспросить портрет свой матери, а вот к ее отцу, в отличие от лорда Малфоя, с такими вопросами точно не подойдешь.

Но, как бы там ни было, Гарри точно не может себе позволить быть столь легкомысленным. Он воспользуется любой возможностью узнать нужную ему информацию.

Тем временем распределение подходило к концу.

— Уизли, Джиневра, — объявила МакГонагалл.

Девочка вышла вперед, села, и ее лицо скрылось за широкими полями Шляпы. Прошла минута, другая, третья, но артефакт не спешил озвучивать свой вердикт, и вот, наконец, прозвучал громкий голос: «Рейвенкло!»

По залу пронеслась волна недоуменных шепотков — настолько прочно у всех фамилия Уизли ассоциировалась с Гриффиндором. Гарри присмотрелся к братьям Джинни — все они выглядели изумленными и растерянными, но близнецы быстро пришли в себя и вскочили на ноги, подбадривая сестру криками и громкими аплодисментами.

Распределение наконец-то завершилось, и на столах появился праздничный ужин. Стоически перенеся исполнение жуткого школьного гимна, прослушав приветственную речь Дамблдора и скривившись, когда директор представил ученикам их нового учителя по Защите от Темных Искусств, Гарри вместе со всеми слизеринцами отправился в родные подземелья.

В гостиной все расселись по креслам, ожидая появления профессора Снейпа. Встретившись взглядом с незнакомым старшекурсником, Поттер почувствовал легкое ментальное вторжение. Но его мысленные блоки без труда отразили атаку — словно тупой меч соскользнул с крепкого щита. Легилимент — долговязый парень с длинными волосами, убранными в хвост, — едва заметно улыбнулся возмущенному Гарри и отвернулся в другую сторону.

Невольно Поттер вспомнил, как год назад, впервые попав в теперь ставшую такой родной гостиную, он поразился сдержанности и холодности слизеринцев. Теперь он сам ничуть не отличался от них, постоянно сосредоточенный на поддержании своих мысленных блоков и изо всех сил старавшийся избегать любого проявления сильных эмоций, которые, как говорила леди Малфой, являются худшими врагами окклюмента.

Проход в гостиную открылся, пропуская профессора Снейпа. Декан коротко кивнул своим подопечным и начал приветственную речь.

— ...также я хочу напомнить вам о непростых отношениях Слизерина с другими... — Снейп внезапно осекся, — мистер Горсей, закончите речь за меня. Уверен, к пятому курсу вы могли выучить ее наизусть.

И, взмахнув полами черной мантии, декан стремительно покинул гостиную. Гарри переглянулся с друзьями и недоуменно пожал плечами. Кажется, никто из них не знал, что может значить такой внезапный побег. Ну да ладно. Может, профессор зелье на огне оставил — всякое бывает, хотя на него это совсем не похоже.