Глава 7

Как-то незаметно пролетел еще один месяц. Октябрь подходил к концу, Хогвартс заливали дожди, а по утрам замок утопал в молочно-белом тумане. Близился Хэллоуин, впрочем, слизеринцы как всегда выделились — они отмечали Самайн. Драко объяснил, что традицию отмечать маггловские праздники в школе ввели несколько поколений назад все с той же целью — максимально сблизить магический и маггловский миры и поспособствовать тому, чтобы волшебники как можно меньше задумывались о своих традициях и истории.



Гарри мрачно оглядел полутемный коридор. Поттер уже не в первый раз пожалел о том, что согласился на авантюру Малфоя. Все его мысли сейчас были только о том, как ему хочется оказаться за праздничным столом в тепле и уюте Большого Зала.

Вчера вечером горевший энтузиазмом Драко ворвался в гостиную и рассказал, что, согласно древней легенде, в ночь на Самайн в подземельях появляется призрак древней волшебницы Клиодны. Если ты ее встретишь и сможешь отгадать ее загадку, то призрак исполнит любое твое желание. Панси идти с ними отказалась наотрез, заявив, что те волшебники, которые видели Клиодну, просто перебрали огневиски. Винс и Грег тоже предпочли праздничный ужин прогулке по темным подземельям. А Гарри, неожиданно для самого себя, согласился. Мальчик не сильно верил в древнюю легенду, но он представил, что если бы ему встретился призрак Клиодны, он попросил бы ее сделать так, чтобы Лили и Джеймс Поттеры снова были живы и чтобы они приняли своего сына-слизеринца. В конце концов, это же волшебный мир, так почему бы и нет?..

Но первокурсники уже несколько часов безрезультатно проплутали по подземельям и, так никого и не встретив, решили вернуться назад.

Они прошли большую часть обратного пути, когда Драко внезапно остановился и направил луч люмоса в незаметную нишу в стене.

— Смотри, что там? — мальчики приблизились. В углублении стены оказался довольно-таки большой барельеф с изображенным на нем человеком, которого обвивала большая змея. Гарри почему то показалось, что высеченная из камня рептилия выглядела такой настоящей, что казалось, если с ней заговорить, то она ответит...

— Это наверняка Салазар Слизерин! — раздался над ухом восторженный шепот Драко.

Внезапно по коридору прокатился устрашающий рев.

— Что это?!

— Не знаю, бежим!

Первокурсники понеслись по коридору в сторону гостиной. Вот они забежали за угол... и резко остановились, глядя на гигантского горного тролля. А чудовище, тем временем, рассматривало их своими маленькими злобными глазками. Но вот тролль поднял свою дубину и с ревом двинулся на слизеринцев. Мальчики кинулись в разные стороны, в последний момент избежав удара дубинкой. Тролль огляделся, явно решая, кого из первокурсников прикончить в первую очередь, а потом двинулся к Гарри. Поттер судорожно дернулся и понял, что сам загнал себя в ловушку: уклоняясь от первого удара, он забежал в конец коридора, заканчивающийся тупиком. Бежать было некуда. Тролль поднял свое оружие... Внезапно Гарри ощутил резкий рывок и в следующий момент оказался абсолютно в другом коридоре. Ничего не понимающий Поттер уставился в темные глаза Теодора Нотта, стоявшего рядом с таким видом, будто бы для него проходить сквозь стены — самое обычное дело. Издалека снова послышался устрашающий рев тролля.

— Он же сейчас убьет Драко! — в ужасе воскликнул Поттер.

— Так помешай ему! — усмехнулся Нотт и, схватив Гарри за ворот мантии, резко толкнул его в стену. Поттер зажмурился, непроизвольно ожидая удара, но вместо этого он снова пролетел сквозь стену. Открыв глаза, Гарри увидел гигантскую спину тролля, своей дубинкой он раз за разом пытался прихлопнуть свою несговорчивую добычу, а Драко, проявляя чудеса изворотливости, каждый раз уходил из-под сокрушающих ударов, любой из которых мог бы стать роковым. Гарри не знал ни одного заклинания, способного поразить горного тролля, на помощь звать было бесполезно, а Драко находится в смертельной опасности. Внезапно Поттер почувствовал прилив сил. Посмотрев на свою волшебную палочку, он с удивлением увидел на ее конце тускло светящийся багровый огонек. Повинуясь интуиции, Гарри резко вскинул правую руку, и стремительный луч заклинания врезался в широкую спину горного тролля. Чудовище замерло, зашаталось, издало рык, полный бессильной ярости, а затем с ужасным грохотом упало на каменный пол.

— Драко, ты живой?!

— Да, — простонал Малфой, с трудом поднимаясь на ноги. Он был весь в пыли, на лице кровоточила ссадина. — Нога болит. Ну вот за это Дамблдор точно ответит! Огромный горный тролль... Просто чудо, что я не погиб! Благодаря тебе... Ты вообще понимаешь, что сделал?!

— Нет, я... все произошло само собой...

— Если я не путаю, то это было заклинание Остановки Сердца.

— Но как?

— Одно из проявлений стихийной магии. Как правило, подобные всплески прекращаются к десяти годам, но есть редкие случаи, когда в течении года после покупки первой палочки стихийная магия просыпается, чтобы защитить своего владельца, — непривычно быстро протараторил Драко, пытаясь пригладить волосы дрожащими пальцами. — Удивительно то, что в данный момент тролль угрожал мне, а не тебе... Наверное, ты будешь очень сильным магом.

— Но знаешь, Поттер, что интересно? — раздался голос Нотта. Гарри обернулся; Теодор стоял, небрежно прислонившись к стене. — Подобные всплески стихийной магии случаются, когда сила предков в твоей крови защищает своего наследника. Поэтому неосознанно созданное заклинание будет соответствовать специализации твоей семьи. А теперь парадокс: заклинание Остановки Сердца — темное, а Поттеры всегда были светлыми магами.

— Темное?! Значит, у меня будут проблемы?

— Нет, первокурсник не может сознательно выполнить подобное заклинание, да и вряд ли Дамблдор станет проверять твою палочку, — вздохнул Драко. — Но все это очень странно...

Внезапно послышался топот и гул голосов. Как выяснилось через мгновение, к ним спешил почти весь преподавательский состав.

— Что здесь произошло? —звучный голос Дамблдора нарушил тишину.

— На нас напал тролль, профессор, — прозвучавшее в голосе Поттера раздражение и даже некоторая враждебность заставили директора немного нахмуриться, а МакГонагалл поджала губы и вышла вперед.

— Мистер Поттер, мистер Малфой... — профессор оглянулась. — О! И мистер Нотт. Что вы делали в подземельях во время праздничного ужина?

— Вообще-то, профессор, мы тут живем! А еще мне надо в больничное крыло!

— Одну минуту, мистер Малфой! Мы сейчас находимся довольно далеко от вашей гостиной!

— Хотите выдвинуть конкретные обвинения против моих студентов, Минерва? — раздался вкрадчивый голос слизеринского декана. Профессор Снейп неслышно вышел из коридора за спинами первокурсников.

— Успокойся, Северус, никто их ни в чем не обвиняет, — примирительно сказал Дамблдор. — А сейчас, молодые люди, расскажите, как вам удалось одолеть тролля.

Роль рассказчика взял на себя Гарри. Он представил все так, будто бы тролль умер по совершенно непонятной причине, а Теодор с самого начала был с ними. Про странный проход сквозь стену Поттер тоже решил умолчать.

— Что ж, по пять баллов каждому в качестве моральной компенсации, — спокойно прокомментировал Снейп.

МакГонагалл явно хотела возразить, но Дамблдор не дал ей вмешаться:

— Мистер Нотт, мистер Поттер, отведите вашего друга в больничное крыло, — директор улыбнулся слизеринцам, и те с радостью покинули подземелья.

Осмотрев Драко, мадам Помфри заявила, что с ним все будет в порядке, но ей потребуется некоторое время, чтобы вылечить его ногу. Поэтому в слизеринскую гостиную Гарри и Теодор возвращались вдвоем. Их маршрут лежал через галерею. Здесь не было факелов, и путь слизеринцам освещали только призрачные лунные лучи, бьющие сквозь высокие стрельчатые окна. Было тихо, Гарри слышал только завывания ветра.

— А что ты делал в подземельях? — спросил Поттер.

— Искал тайный выход из школы, — равнодушно пожал плечами Нотт.

— Спасибо, что помог мне. Если честно, не ожидал этого от тебя.

— Почему?

— Ну, мне казалось, что я тебе не нравлюсь.

Нотт резко остановился.

— Ну что ты как маленький, Поттер?! Неужели ты не понимаешь?! Темный Лорд пытался убить тебя десять лет назад. Это был первый раз, когда ему зачем-то понадобилась смерть ребенка, а значит, на это была какая-то причина. И вот теперь скажи мне, почему бы ему после своего возвращения — а он вернется, Поттер, не сомневайся — не попытаться завершить начатое? А я, скажу тебе по секрету, собираюсь воевать на стороне нашего законного повелителя. Поэтому я и хочу общаться с тобой как можно меньше, чтобы потом не жалеть о тебе.

Ты думаешь, что Малфой — твой друг? Но он же тоже все прекрасно понимает. Ты кинулся защищать его от тролля, но Драко не пойдет против Темного Лорда ни ради тебя, ни ради кого-либо еще.

В неуютном молчании слизеринцы дошли до своей гостиной, и Гарри, не обращая внимание на ждущих его Панси, Винса и Грега, направился в свою спальню. Хотя он решил, что не будет портить отношения с другими слизеринцами, теперь он готов к тому, что любой из них запросто может ударить в спину.

<center>***</center>

На следующий день обед был прерван неожиданным появлением Люциуса Малфоя и Нотта-старшего. Волшебники стремительно прошествовали через зал и остановились у стола, за которым сидели учителя. Роль оратора взял на себя лорд Малфой.

— Директор Дамблдор! Попечительский совет школы возмущен тем, насколько халатно вы относитесь к своим обязанностям. Что на территории Хогвартса делал горный тролль?! Потрудитесь дать ответ, директор, ведь по вашей вине мой сын вчера чуть не погиб!

Дамблдор поднялся со своего кресла и жестом попросил гостей следовать за ним. Его глаза были непривычно серьезны, из них мгновенно исчезло обычное чуть лукавое выражение. Вслед за Дамблдором нежданные визитеры покинули Большой зал и, видимо, направились в директорский кабинет.

Как оказалось позже, поле разговора с Дамблдором Люциус Малфой решил задержаться в Хогвартсе, чтобы поговорить с сыном и его друзьями. Он поблагодарил Гарри за спасение Драко от тролля и пригласил Поттера на зимние каникулы в Малфой-мэнор. Гарри ответил, что подумает.



Приближался Йоль, Хогвартс утопал в снегу, а в подземельях стало ужасно холодно. Если гостиные и спальни топились, то в коридорах гуляли пронизывающие сквозняки.

Гарри долго думал, стоит ли принимать приглашение в Малфой-мэнор, особенно после того, что рассказал ему Нотт. Но в итоге решил, что вряд ли лорд Малфой решится причинить ему вред, и попросил Драко передать отцу, что он принимает его приглашение. К сожалению, в итоге оказалось, что все это было напрасным, потому что за неделю до начала каникул Поттера вызвал к себе профессор Снейп. Кидая на мальчика полные презрения взгляды, он объявил, что ему нельзя уехать из школы, не предоставив письменного разрешения от родственников. А посылать письмо Дурслям уже поздно, потому что списки составляются сейчас. Поэтому декан, ехидно усмехнувшись, сообщил, что Гарри может либо остаться в школе, либо поехать на каникулы к дяде и тете. Стоит ли говорить, что он, не задумываясь, выбрал первый вариант? Позже Гарри размышлял о том, почему профессор Снейп не сообщил ему об этом раньше — из личной неприязни и желания испортить ему праздник или декан выполнял приказ профессора Дамблдора. А если к Малфоям он не едет из-за директора, то по какой причине? Может, Дамблдор хочет его контролировать, и ему не выгодно, чтобы Поттер проводил каникулы вне Хогвартса в доме темных магов? А возможно, старик пытается защитить его, ведь, если верить Нотту, от Малфоев можно ожидать предательства в любой момент?

Гарри, затаив дыхание, наблюдал, как профессора развешивают праздничные украшения. Стоявший рядом Малфой напротив во всю критиковал убранство замка, бурча о том, что Рождество — дурацкий маггловский праздник, а эти примитивные украшения не идут ни в какое сравнение с убранством Малфой-мэнора.

— Ладно, пошли к себе, — вздохнул Гарри, насмотревшись на то, как из волшебной палочки профессора Флитвика один за другим вылетают разноцветные елочные шары.

На выходе из зала путь слизеринцам преградила огромная пушистая пихта. Судя по видневшимся из-под мохнатых веток гигантским сапогам, дерево сюда принес Хагрид, который сейчас разговаривал с гриффиндорцами, не обращая внимания на учеников, которые безуспешно пытались выйти из Большого зала, протиснувшись между створками двери и деревом. Драко уже собрался в обычных для него колких выражениях потребовать освободить проход, но тут Гарри услышал нечто такое, что заставило его остановить Малфоя.

— А чего это вы в библиотеку собрались, каникулы же начинаются? — басил великан.

— Нам не для уроков, — раздался в ответ громкий голос Грейнджер. — С тех пор, как мальчики рассказали мне про того пса и про твои слова, что он охраняет что-то, связанное с Николасом Фламелем, мы ищем информацию об этом человеке, хотя пока безрезультатно.

— Бросьте вы это дело! Не касается оно вас! — воскликнул Хагрид и, приподняв пихту, быстро устремился вглубь зала.

— Фламель? Это ведь, вроде, зельевар? — задумчиво спросила Панси, когда они своей обычной компанией собрались в гостиной у камина.

— Не просто зельевар, а создатель единственного в мире философского камня! — воскликнул Драко. — Неужели камень хранится в Хогвартсе?!

— Думаю, что да, — вздохнул Гарри и рассказал о таинственном свертке в сейфе номер семьсот тринадцать.

— Получается, философский камень хотели украсть, — подытожила Панси, — но кто?

— Да кто угодно, — пожал плечами Драко. — Вечная жизнь и куча золота... Да что уж там говорить, я и сам не отказался бы!

Остаток вечера ребята обсуждали, что они сделали бы, попади к ним такой могущественный артефакт. Особенно отличился Малфой: он заявил, что создал бы столько золота, что его хватило бы, чтобы Корнелиус Фадж устроился работать к нему садовником.



Гарри оглядел непривычно пустую гостиную. Большинство слизеринцев на праздники разъехалось по домам, и в подземельях стало непривычно пусто. В углу Поттер заметил одиноко сидящую Гринграсс, она обняла тонкими руками подушку и задумчиво глядела на огонь в камине. Гарри знал, что девочка покинет Хогвартс завтра утром — на день позже, чем остальные.

— Привет, Дафна. Ты что грустишь? — спросил он, опускаясь в соседнее кресло.

— Только не говори, что тебе это действительно интересно. В этом мире, Гарри, по большому счету, никому нет никакого дела до окружающих. Конечно, за исключением тех случаев, когда есть возможность извлечь выгоду. Или же когда дело касается вопросов фамильной чести.

Поттер пожал плечами. Его действительно не сильно интересовали проблемы Гринграсс, просто хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Дафна будто бы прочла его мысли и кривовато улыбнулась.

— Ну ладно. Знаешь, я же раньше дружила с сестрами Патил. Мы общались с детства, нам было так весело вместе. А вот теперь мы все попали на разные факультеты. И если с Падмой, которая учится в Рейвенкло, мы хоть как-то общаемся, то Парвати, как мне кажется, теперь меня чуть ли не презирает. А за что? Я ведь не изменилась! Мне просто грустно, что нас раскидывают по факультетам в зависимости от того, кто из нас смел, а кто хитер, и из-за этого должна закончится такая, как мне еще недавно казалось, крепкая дружба.

Дафна поднялась и ушла к себе, а Гарри еще долго сидел, глядя как огонь в камине пожирает ветки и думая обо всем: об иллюзорности дружбы между Дафной и Парвати, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, им самим и другими слизеринцами, о философском камне и таинственных ворах, и о том, что впереди — еще один праздник, который ему предстоит встречать в одиночестве.



Северус Снейп удобно откинулся в кресле и посмотрел на как всегда невозмутимого Малфоя-старшего, сидящего напротив.

— Вот скажи мне, Люциус, зачем ты пригласил Гарри Поттера в свое поместье на празднование Йоля? Пытаешься расположить мальчишку к себе? Ты же не можешь не понимать, что этим привлекаешь к себе внимание Дамблдора? Не тебе с ним тягаться, Люциус, и возобновившиеся обыски тому подтверждение.

Люциус Малфой тихо вздохнул. В последнее время имя Гарри Поттера звучало в стенах его поместья так же часто, как и в год исчезновения Темного Лорда, и это уже начинало раздражать. Не далее чем вчера у него был довольно долгий разговор с Ноттом и Булстроудом, которые на несколько часов оккупировали его кабинет. Старые приятели пили коньяк и кидали на Люциуса подозрительные взгляды сквозь серый сигаретный дым. Их так же, как и Снейпа, настораживало, что он не только не запрещает своему сыну дружить с Гарри Поттером, но и поощряет это, приглашая мальчишку в свое поместье на Йоль. Правда, если декан Слизерина настоятельно советовал Малфою не вставать на пути Дамблдора, то Нотт и Булстроуд напоминали, что его действия могут не понравится Лорду. А если их повелитель злился, перепадало обычно всем. Именно поэтому бывшие соратники настойчиво просили Люциуса не впутываться ни в какие сомнительные авантюры. Но Малфой никому не позволит лезть в его личные дела. Нотт и Булстроуд ушли ни с чем, и если Снейп думает, что ему Люциус расскажет больше, то ошибается. Лорд Малфой встряхнул длинными волосами, собираясь высказать Северусу все, что он думает про подобных советчиков, но тот его опередил:

— Ладно, я же вижу, что ты сейчас собираешься выставить меня вон. Можешь ничего не объяснять, я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Вот только скажи, есть ведь что-то еще? Я не удивился, узнав, что ты приглашаешь Поттера на каникулы, но ты хотел, чтобы он попал на бал в твоем поместье. А ведь это закрытое мероприятие, состав участников не меняется уже много лет. Точнее, так: не меняются фамилии участников. И Поттеров, светлой семьи, в этом списке никогда не было. Зачем тебе знакомить его с темными семьями Британии, Люциус?

— Ты же не ждешь, что я буду откровенничать с тобой, Северус? — прищурился Малфой, про себя в который раз отмечая удивительную проницательность Снейпа. — Мы оба понимаем, что те времена, когда мы могли доверять друг другу, давно прошли, и сегодня я не могу быть уверен, что все сказанное не выйдет за пределы этой комнаты.

— Ты обвиняешь меня в предательстве, Люциус? Ты воспользовался известным нам обоим приказом Лорда как возможностью остаться на свободе и при этом не стать предателем, но фактически ты предпочел свободу верности.

— Мы сами выбираем свой путь, Северус. У тех, кто предпочел бороться до конца, были свои причины. Все мы сделали свой выбор. Я предпочел безопасность своей семьи, ведь известно, как сейчас жили бы моя жена и сын, если моя вина была бы доказана. Другие предпочли Азкабан или смерть, как Лестрейнджи, Мальсибер, Уилкис, Розье...

— Не впутывай сюда Ивэна, — хмуро оборвал Малфоя Снейп. — После того, что случилось с его сыном...

— Да... Не помню, рассказывал ли я тебе, но я видел его за пару дней до смерти. Ивэн, как мне показалось, совсем сошел с ума. Объявил охоту на авроров и членов Ордена Феникса. Знаешь, мне кажется, что он даже исчезновения Лорда не заметил. Впрочем, неважно...

— Ладно, я пойду, — Снейп решительно поднялся на ноги.

— До встречи. И помни: когда Лорд вернется, он сам определит, кто из нас насколько виноват пред ним.

— Мне прекрасно известно об этом, Люциус! — резко ответил декан Слизерина, исчезая в зеленом пламени камина.

Лорд Малфой замер, глядя в огонь, медленно меняющий цвет с изумрудного на привычный желто-оранжевый. Подойдя к камину, Люциус зачерпнул летучего пороха из стоявшей рядом вазочки и медленно высыпал его в огонь. Пламя тут же снова вспыхнуло зеленью, но Люциус не собирался делать шаг в камин. Он просто стоял, и изумрудный огонь отражался в его серых, почти бесцветных глазах. Зелень пламени внезапно напомнила Люциусу цвет Убивающего проклятья. Малфою, конечно, нравилась спокойная жизнь; то, что ему нет необходимости ежеминутно думать о безопасности Нарциссы и Драко. Но иногда Люциус вспоминал годы войны; то, как он стремительным черным туманом проникал в дома своих врагов, слышал их крики, видел яркие вспышки заклинаний и распахнутые в ужасе, навсегда остекленевшие глаза. Малфой помнил чувство, возникающее, когда он вместе с другими Пожирателями шел в атаку. Тогда он ощущал себя частью великой, сокрушающей силы, для которой не существовало преград. Лорд Малфой судорожно втянул воздух. Это все темная магия бурлила в крови, требуя выхода, и, не находя его, заставляла сердце загнанно колотиться, застилая обычно холодный ум багряной дымкой безумия, вызывая воспоминания о том, о чем он так не хотел думать... Люциус почти с ненавистью смотрел на зеленое пламя в камине. Нет, цвет определенно был не такой.

Громкий хлопок возвестил о появлении домового эльфа.

— Авада Кедавра! — пущенное не глядя смертельное проклятие нашло свою жертву — эльф умер прежде, чем упал на дорогой пушистый ковер. Люциус мельком глянул на мертвого слугу. Это был Добби, самый несносный домовик в поместье Малфоев.

«Хорошо хоть, что это не Дигби или Келси», — равнодушно подумал Малфой, опускаясь в кресло. Люциус перевел дыхание и разжал кулак левой руки. Он и не заметил, когда его ухоженные ногти впились в бледную кожу, оставляя на ней кровавые следы.

Безумие отступало, а, значит, скоро пройдет и ностальгия. Завтра лорд Малфой появится в Министерстве — добропорядочный гражданин, настоящий джентльмен, известный меценат. Он будет равнодушно смотреть на мелких чиновников и немного льстиво улыбаться министру. Пройдя по полутемным коридорам, он встретит Селвина, Эйвери, Роули, возможно, он даже зайдет в Отдел контроля магических существ, где сейчас прозябает Макнейр. Скорее всего, бывшие соратники даже не обменяются приветствиями — они все прочитают в глазах друг друга, и этого будет достаточно.