Глава 21

Четверг выдался солнечным, на радость всем обитателям Хогвартса, ведь всю неделю до этого накрапывал противный дождик. Воздух был по-осеннему чистым и прозрачным, еще зеленые ветви деревьев Запретного Леса слегка трепетали под дуновением легкого ветерка.

На уроке гербологии профессор Спраут рассказала второкурсникам про мандрагоры, а затем дала задание — пересадить их из одних горшков в другие. Волшебные растения, больше похожие на жутковатых скрюченных младенцев с пучком листьев на макушке, обладали довольно вредным характером, и покидать насиженные места не хотели.Задание усложнялось тем, что работать приходилось в защитных наушниках, полностью отсекавших все посторонние звуки, чтобы крики маленьких мандрагор не уложили второкурсников в Больничное крыло. Когда Гарри выдернул своего «подопечного» из земли, тот явно зашелся в плаче и гневно задергал скрюченными конечностями. Однако Поттера эта демонстрация не впечатлила, и он непреклонно запихивал мандрагору в новый горшок до тех пор, пока та не поняла, что неведомый возмутитель спокойствия не отстанет, и не затихла, не мешая засыпать себя землей и компостом. Закончив и оглядевшись, Гарри увидел, что у его друзей все проходит не так гладко: Панси раздраженно трясла мандрагору за листья, не замечая осуждающих взглядов, которые периодически бросала на нее профессор Спраут, а Драко решил подразнить свое растение и теперь тряс в воздухе укушенной рукой, еле слышно шипя проклятия, а задание за него выполняли Винсент и Грегори.

Когда профессор Спраут замахала руками, привлекая внимание студентов, и жестами дала команду снять наушники, защищающие их от плача мандрагор, а затем объявила, что урок окончен, по теплице пронеслись облегченные вздохи.Пообещав друзьям догнать их по дороге в замок, Гарри протиснулся между ящиками с мандрагорами и подошел к Спраут, стараясь держаться подальше от непонятных растений, которых в теплице было великое множество.

— Да, мой дорогой, ты что-то хотел? — преподавательница улыбнулась Поттеру, снимая перепачканные в земле перчатки.

— Да, профессор, я хотел получить консультацию по вашему предмету.

— Не замечала за тобой особого интереса к гербологии. Нет-нет, не подумай, я тобой очень довольна: ты учишь, делаешь все домашние задания, на уроках хорошо работаешь. В конце концов, высший балл на переводном экзамене ты получил вполне заслуженно! Но вот увлечения растениями и особой любви к ним у тебя все-таки нет.

— Это правда, — не стал отпираться Поттер. — Но я тут нашел одно интересное заклинание, используемое в гербологии. Правда, оно слишком сложное для самостоятельного изучения, и поэтому я решил обратиться к вам.

— И абсолютно правильно — незачем подвергать себя напрасному риску. А я всегда рада помочь своим ученикам, к тому же, мне очень приятно, что я смогла заинтересовать кого-то гербологией настолько, что они готовы тратить на ее изучение свое свободное время. Приходи ко мне сегодня часа за два до ужина, ладно?

— Хорошо. Большое спасибо, профессор! — и, напоследок улыбнувшись Спраут, Поттер побежал догонять друзей.




Гарри поудобнее перехватил толстую книгу по гербологии и заглянул в теплицу. Здесь уже расположилось несколько студентов, в основном со старших курсов, за исключением его самого и Лонгботтома, который возился в углу с каким-то растением, большие цветы которого на глазах меняли свой цвет с красного на синий, затем — оранжевый и обратно.

— О, мистер Поттер! — кивнула Спраут. — Проходите и спрашивайте, что вы хотели. Что это у вас за книжка? О Мерлин, она уж точно не для младшекурсников — слишком сложная!

— Возможно, профессор, но она очень интересная, — ответил Гарри, проходя вслед за Спраут вглубь оранжереи подальше от других учеников. Ему это было только на руку — чем меньше народа будет знать, зачем он здесь, тем лучше, даже несмотря на то, что все присутствующие явно были гораздо больше увлечены растениями, чем его персоной. — В ней я нашел одно заклинание. Оно называется «Домареграменус»,и я бы очень хотел его выучить.

— Эх, вы, слизеринцы! Обязательно хотите все контролировать, даже растения, а ведь с ними и договориться можно, подход найти.

— Но ведь это заклинание гербологи придумали, а значит, не все растения такие уж сговорчивые! — шутливо возразил Гарри.

— Тут ты прав, — улыбнулась в ответ Спраут. — Что ж, это заклинание, конечно, для тебя пока сложное, но я знаю, что с Чарами у тебя все хорошо, поэтому, думаю, ты справишься, если будешь стараться. Итак, Домареграменус делает растение послушным твоим желаниям. По сути, его действие аналогично заклятию Подвластия, которое под угрозой пожизненного заключения запрещено применять к людям.

— Да, Империус, я знаю, — поспешно ответил Гарри и тут же мысленно отвесил себе подзатыльник: демонстрировать Спраут свои познания в Темной магии было очень опрометчиво с его стороны.

Профессор помрачнела:

— Ох, не должны дети вашего возраста знать о таких вещах. Это все война виновата, мистер Поттер, это все война…

Она тряхнула головой, будто отгоняя непрошенные мысли и продолжила:

— Так вот, Домареграменус проще в том, что растение, не имея разума как такового, не способно сопротивляться действию заклятия. Ну и, конечно, оно не требует от волшебника никакого определенного эмоционального настроя, а также, разумеется, не оказывает воздействия на разум, в отличие от Непростительных и прочей Темной магии, которая неизбежно сводит с ума тех, кто ее применяет.

У Гарри было что возразить на это заявление Спраут, но на этот раз он предусмотрительно оставил свои мысли при себе и даже пару раз кивнул в знак того, что полностью с ней согласен.

— Итак, мистер Поттер, сложность Домареграменус заключается в том, что оно довольно энергоемкое, а также имеет совсем непростое плетение, которое необходимо выполнять с ювелирной точностью, иначе ничего не выйдет.

Следующие полчаса Гарри под руководством профессора осваивал нужные движения палочкой, которые и впрямь оказались довольно замысловатыми, впрочем, после того, как он самостоятельно смог выучить Эксерерис Эссенцие — заклинание, которое открыло ему страшную сущность дневника Тома Риддла — Поттера уже ничем было не испугать.

— Это удивительно! У вас несомненный талант: какая точность и сосредоточенность! Недаром профессор Флитвик так вас хвалит, — довольно воскликнула Спраут и, поручив Гарри отрабатывать заклинание на жгучей антеннице, удалилась к другим ученикам, напоследок напомнив, что с этим растением необходимо быть осторожным и не приближаться слишком близко.

Сначала ничего не получалось: антенница в ответ на заклинание только вздрагивала и тянула к Гарри свои красные ветви-щупы, больше похожие на щупальца. Но, спустя примерно десяток неудачных попыток, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Сперва растение исполняло не все команды, но затем Поттеру удалось взять его под полный контроль. Подчиняясь его приказам, антенница поднимала и опускала ветви, замирала и раскачивалась.

— А теперь овации! — скомандовал Гарри, и растение послушно захлопало одним щупальцем об другое, изображая аплодисменты, в чем его поддержала незаметно подошедшая Спраут, которая еще раз похвалила Поттера, а затем громко объявила всем присутствующим, что им пора на ужин.

Гарри благодарно улыбнулся ей на прощание и направился к выходу. В дверях теплицы он чуть не столкнулся с Лонгботтомом. Гриффиндорец шарахнулся в сторону, а затем стремительно направился к замку. Он так спешил, что споткнулся на траве и чуть не упал, чудом не выронив горшок со своим переливающимся цветком, который он прижимал к себе так, будто это была какая-то великая ценность.

— Эй, Лонгботтом, ты бы поосторожнее, а то сломаешь свой драгоценный цветочек! — бросил Гарри, повысив голос — гриффиндорец успел довольно прилично его обогнать.

Даже со спины было заметно, как напрягся Невилл. Он медленно повернулся к слизеринцу.

— Не трогай меня, Поттер! Иди своей дорогой!

— Ничего себе, какие мы агрессивные! Разве я успел сделать тебе что-то плохое?

Лонгботтом покраснел, он неловко переминался с ноги на ногу и старательно отводил глаза. Гарри подошел ближе.

— Ты и твои дружки… вы…

— Да-да? — Поттер искренне заинтересовался, чем они насолили этому гриффиндорцу. Хотя, кажется, в прошлом году Драко пару раз тренировал на нем Таранталлегру, но кто бы мог подумать, что Лонгботтом окажется столь злопамятным.

— То, что вы сделали с Гермионой и Роном, было просто отвратительно! — решившись, выпалил Невилл, подняв взгляд и глядя Гарри в глаза с какой-то отчаянной решимостью.

— А, так ты об этом!

— Именно! Издеваться над человеком только из-за его происхождения — это низко и подло! Гермиона хорошая, она не заслуживает такого отношения!

— Ой, да ничего страшного с твоими дружками не случилось: Помфри быстро сведет фурункулы и превратит щупальца, которые у них сейчас на головах, обратно в волосы. Возможно, они даже будут лучше, чем прежние, и Грейнджер перестанет выглядеть так, будто только что отбилась от напавшего на нее электрического ската. А вообще странно, что ты так ее защищаешь, я же слышал, как она с тобой обходится: «Нет, Невилл, ты все делаешь неправильно! Ах, ты такой неуклюжий! Ну как этого можно не знать, я не понимаю!» Так вот, Лонгботтом, по-моему, ты не можешь считаться достойным представителем своего Рода, раз позволяешь какой-то грязнокровке так с собой обращаться!

— Как ты ее назвал?! — воскликнул Невилл, краснея и сжимая кулаки.

— О, не сомневаюсь, что ты услышал, — усмехнулся Гарри и, пройдя мимо разгневанного гриффиндорца, направился в замок.

Поттер допускал вероятность того, что Лонгботтом не спустит ему это оскорбление, и был готов к вызову на дуэль, к заклятию, подло пущенному в спину, и даже к тому, что Невилл кинется в рукопашную, но, видимо, вся его смелость ушла на их разговор, и гриффиндорец остался стоять, глядя вслед Гарри с бессильной яростью.

Затевая этот разговор, Поттер всего лишь хотел поднять себе настроение, однако вскоре был вынужден с досадой признать, что он возымел обратный эффект. Слизеринец невольно задумался, не становится ли он похожим на Дадли, раз уж он считает издевательства над гриффиндорцами неплохим развлечением. Рона ему жалко не было — Уизли сам часто затевал конфликты, не скупясь на прозвища вроде «слизней» или «новых Пожирателей», но вот Грейнджер действительно не сделала им ничего плохого и, по сути, была виновата только в своем происхождении. Хотя, нет, не только: еще она обладала дурацкой убежденностью в собственном превосходстве, а ее манера нервно подпрыгивать с поднятой рукой на уроках ужасно выводила из себя. Кроме того, все ее поведение и манера держаться прямо кричали о том, что она заведомо считает себя на голову выше остальных. Выросший среди магглов Гарри тоже много читал, но он также постоянно расспрашивал своих друзей, не стесняясь задавать самые глупые вопросы в стремлении узнать о магическом мире как можно больше, чтобы быстрее стать в нем своим и не выглядеть белой вороной. Грейнджер же, судя по тому, каким покровительственным тоном она обращалась к другим гриффиндорцам, даже в голову не приходило, что ее чистокровные и полукровные соученики могут знать о волшебстве что-то ей неведомое. Гарри напомнил себе, что на их курсе есть и другие магглорожденные, например, Джастин Флинч-Флетчли из Хаффлпаффа, который вел себя совсем не так, как Гермиона, и поэтому ни разу за все время обучения не стал объектом насмешек и оскорблений со стороны слизеринцев.

Эти рассуждения успокоили Гарри, и к ужину от его недавних сомнений не осталось и следа.




Драко вбежал в спальню и огляделся: балдахин над кроватью Поттера был плотно задернут. Приблизившись, он постучал по резному столбику.

— Эй, Гарри, ты тут?

Ответа не последовало, но спустя несколько секунд полог отъехал в сторону.

— Ну, наконец-то, а то я тебя потерял! Что это ты делаешь?

Перед Гарри лежала его мантия-невидимка, которая сейчас казалась словно сотканной из лунных лучей, среди которых плавали три черных звездообразных шарика.

— Не мешай! — раздраженно прошипел Поттер.

Драко пожал плечами и, подвинув стул поближе, сел, с интересом глядя на то, как Гарри совершает странные пассы волшебной палочкой, пытаясь отделить шарики от жемчужно-серой поверхности мантии. Получалось у него плохо: серебристые нити переплетались друг с другом, и Поттер никак не мог их распутать.

— Нет, неправильно! — воскликнул Драко спустя пять минут наблюдений за мучениями друга. — Так ты только еще больше их перепутаешь, разве не видишь?

— Так попробуй сам, раз ты такой умный! — огрызнулся Гарри, которого многочисленные неудачные попытки уже давно вывели из себя.

— Отличная идея! — фыркнул Малфой, пересаживаясь поближе.

— Смотри, надо достать эти штуки, не порвав ни одной нити.

— А что будет, если нить порвется?

— Дамблдор узнает о снятых следилках, и тогда я тебя убью.

— Я прямо трепещу от страха. Так вот, значит, как выглядят следилки… а зачем это Дамби?

— Все вопросы потом, ладно? У меня уже сил нет держать заклинание.

Драко кивнул и склонился над мантией, внимательно прослеживая хитросплетения нитей, его лицо приняло одновременно сосредоточенное, но в то же время странно отсутствующее выражение. Затем Малфой начал делать плавные пассы волшебной палочкой. Уже скоро Гарри с удивлением понял, что дело идет на лад, а спустя еще некоторое время первая следилка оторвалась от поверхности мантии и зависла в воздухе. Драко моргнул и посмотрел на Гарри, казалось, впервые вспомнив о его присутствии.

— Фините, — подсказал Поттер. Малфой кивнул, и через мгновение черный шарик лопнул с еле слышным хлопком.

Вскоре все следилки были уничтожены, и мальчики со вздохом облечения откинулись на кровати.

— Драко, тебе вязать надо — смотри, какой талант пропадает!

— Да иди ты! Я, вообще-то, рассчитывал на слова благодарности, а ты все шутишь!

— Да ладно тебе. И спасибо за помощь, а то я бы, наверное, еще полночи провозился. Как ты смог так ловко распутать все нити?

— Сам не знаю, — Драко легкомысленно пожал плечами. — Просто смотрел, как они расположены, и осторожно передвигал. Ты лучше расскажи, откуда эти следилки вообще взялись!

— Я обнаружил их в конце августа, когда гостил у Паркинсонов. Я тогда решил выучить заклинание, которое показывает, какую магию применяли к той или иной вещи. Вообще, я это делал просто так, от скуки, и был очень удивлен, когда оказалось, что на мантии висят следилки. Кто их автор я, естественно, понял сразу же: о ней кроме нас с тобой знает только Дамблдор, который мне ее и подарил.

— Подожди, а зачем ему знать, куда ты ходишь в мантии?

— Как это «зачем»?! Да уж, Драко, «хорошая память» — это явно не про тебя! Вспомни, что творилось в школе в прошлом году — я имею в виду эпопею с Философским Камнем. И, если ты не забыл, Дамблдор всячески потворствовал тому, чтобы моя встреча с Темным Лордом все-таки состоялась. Поэтому, я думаю, лишнее средство для слежки за мной ему бы не помешало, — Драко согласно кивнул. — Так вот, мне, разумеется, хотелось как можно скорее избавиться от этих противных штук, поэтому при первой же возможности я нашел в библиотеке нужную информацию. Представляешь, оказывается, следилки бывают разной мощности: от двух лиг и аж почти до трех тысяч! А действуют они обычно от пары дней до нескольких месяцев, но Дамблдор-то не простой волшебник, вот они и продержались больше полугода, и неизвестно, на сколько бы их еще хватило.

— Это все, конечно, очень интересно, но давай ты про следилки потом расскажешь, а сейчас лучше вернемся в гостиную — представляешь, я уговорил Эдриана Пьюси с четвертого курса научить нас покеру! Такую возможность нельзя упускать!

Гарри только вздохнул в ответ, но все же позволил Драко утянуть себя в гостиную, где, судя по звукам доносящихся голосов, собрался чуть ли не весь факультет.




Гарри лежал в своей кровати и изо всех сил боролся со сном. После насыщенного дня ему ужасно хотелось отложить все дела до завтра и расслабиться, но, к сожалению, он не мог себе этого позволить. Соседи по спальне, будто бы издеваясь над ним, никак не ложились, болтая о всякой ерунде. Поэтому к тому времени, когда они, наконец, стали желать друг другу спокойной ночи, Гарри уже весь извелся. Дольше всех не засыпал Нотт — Гарри видел, что сквозь балдахин над его кроватью пробивался слабый свет Люмоса — должно быть, Теодор что-то читал.

Дождавшись, когда его неприятель наконец-то заснет, Поттер достал из-под подушки мантию-невидимку, закутался в нее и крадучись покинул спальню. Пройдя по темным коридорам Хогвартса, Гарри дошел до холла, а затем осторожно выскользнул на улицу сквозь неплотно закрытые двери. Холодный осенний ветер резко налетел на него, и Поттер поежился, жалея, что он не догадался надеть свитер.

Гарри быстрым шагом спустился с крыльца и пошел вдоль стены замка, внимательно глядя под ноги: Люмос он решил не зажигать, опасаясь привлечь внимание Филча или дежурного преподавателя, а тоненький серп Луны, казалось, совсем не давал света. Впрочем, Поттера совсем не пугала окружающая его темнота. Он уверенно шел вперед, и вот перед ним вырос черный силуэт Дракучей Ивы.

Гарри осторожно приблизился. Ночью активность агрессивного дерева была снижена, и сейчас оно будто бы спало, опустив толстые узловатые ветви. Поттер нервно сглотнул: если у него сейчас не получится выполнить задуманное, придется срочно придумывать другой план, а этого ему совсем не хотелось. В книге по гербологии, которую он читал в библиотеке, было написано, что растения, подобные Дракучей Иве, часто использовались для охраны. Однако для этого было необходимо заколдовать ее так, чтобы она стала неуязвима для заклинаний, подобных тому, что он только что выучил, и успокоить ее можно было только коснувшись определенного участка дерева.

Гарри понимал, что вряд ли опасное растение посадили на территории школы просто так, но надеялся, что необходимость в нем уже отпала. Ведь заклинание, превращающее просто агрессивное дерево в серьезного стража, мимо которого было почти не реально пройти — если не знать, как — нужно было обновлять каждый год, поэтому был шанс, что он сможет заколдовать Иву.

Гарри глубоко вдохнул и поднял палочку:

— Домареграменус! — все ветви Дракучей Ивы резко опустились вниз, на несколько мгновений замерли, а затем начали раскачиваться, сначала медленно, будто с усилием, а затем все быстрее и быстрее.

Гарри чудом смог увернуться от толстой ветки, хлестнувшей землю там, где он стоял еще секунду назад. Дракучая Ива явно хотела уничтожить того, кто нарушил ее покой, нанося все новые и новые удары. Одна из веток явно целилась Поттеру в голову и, он, резко пригнувшись и кинувшись в сторону, потерял равновесие, упав на землю. В свисте, с которым побеги Ивы рассекали воздух, Гарри почудилось ликование. Кубарем откатившись в сторону, он изо всех сил пополз прочь от кровожадного дерева. Поттер не останавливался до тех пор, пока не понял, что Дракучая Ива осталась далеко позади. Оглянувшись, он увидел, как она в бессильной ярости размахивает ветвями, пытаясь дотянуться до своего уже недосягаемого врага.

Гарри с облегчением вздохнул, поднялся на ноги и смахнул пот со лба. Он не собирался сдаваться и, отдышавшись, повторил заклинание, но Дракучая Ива, казалось, этого даже не заметила. Гарри раздраженно нахмурился: неужели он ошибся, и это злобное дерево до сих пор что-то охраняет?! Но ведь в первый раз заклинание хоть чуть-чуть, совсем ненадолго, но все же подействовало! А это значит, что он сам делает что-то не то: ошибается в пассах волшебной палочкой или недостаточно четко представляет нужный результат.

«А ты думал, что с огромным деревом справиться будет так же легко, как с цветочком из теплицы Спраут?» — мысленно отругал себя Гарри: «Соберись!»

Он сделал несколько глубоких вдохов, собираясь с мыслями, а затем сосредоточенно прочертил в воздухе необходимые фигуры волшебной палочкой.

— Домареграменус! — Ива, еще мгновение назад яростно размахивавшая ветвями, стремясь добраться до Поттера, послушно замерла.

Не веря тому, что у него наконец-то получилось, Гарри осторожно подошел ближе. Дракучая Ива была неподвижна, как самое обычное дерево. Отдав несколько команд и убедившись, что она действительно его слушается, Поттер отошел на безопасное расстояние и отменил заклинание, чтобы тут же применить его вновь. Спустя некоторое время Гарри добился идеального выполнения Домареграменус и не смог сдержать удовлетворенную улыбку: самая сложная часть его плана осталась позади. На радостях Поттер даже забрался на одну из толстых ветвей и приказал Иве покатать его. После метлы и крылатых лошадей подобное развлечение его не сильно впечатлило, но навело ассоциацию с маггловскими каруселями. В детстве Гарри мечтал побывать в парке аттракционов, но, разумеется, с такими опекунами, как Дурсли, этому желанию было не суждено исполниться, зато сейчас он испытал что-то очень похожее, однако вместо скучной железной карусели у него было настоящее волшебное дерево. Жизнь определенно была хороша!

Лихо спрыгнув на землю, Гарри облокотился на прохладный ствол Ивы, разглядывая нависающую над ним громаду спящего замка. Внезапно он заметил, что сбоку от него среди переплетенных корней чернеет какой-то лаз. Приблизившись, он направил туда свет Люмоса и увидел проход, уходящий куда-то под землю. Гарри сразу подумал, что, наверное, там и прятали то, что раньше охраняла Дракучая Ива. Но что же это может быть? После прошлогодней истории с Философским Камнем он уже ничему не удивится. Гарри снедало любопытство, но, в то же время, здравый смысл говорил, что лезть одному в этот таинственный ход — по-гриффиндорски безрассудно и может плохо кончиться. С другой стороны, раз Иву больше не используют как стража, то, вероятно, то, что она охраняла, забрали в другое место, а, значит, маловероятно, что его ждет что-то опасное. Кроме того, у него есть мантия-невидимка.

В конце концов, свойственная всем мальчишкам тяга к приключениям победила слизеринскую осторожность, и Гарри спустился в потайной ход.

Как оказалось, таинственный лаз был больше похож на ход в нору: он вел под землю и не был облицован камнем; свисающие сверху корни раздражали, цепляясь за одежду. Сначала проход шел под уклон, но затем выпрямился, и идти стало проще. Коридор оказался длинным, Гарри подумал, что, наверное, он уже вышел за территорию Хогвартса. Идти было неудобно — ход был настолько узким, что даже невысокому Поттеру пришлось пригнуться, из-за чего он быстро выбился из сил.

Внезапно коридор закончился, и Поттер оказался в пустой пыльной комнате. Вся мебель в ней была переломана, а на стенах были глубокие борозды, похожие на следы когтей какого-то крупного животного. Гарри невольно поежился, подумав о том, что, возможно, этот зверь где-то рядом. Правда, судя по пыли, которая толстым слоем покрывала все вокруг, в эту комнату много лет никто не заходил. Не обнаружив больше ничего интересного, Гарри поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице, которая закончилась обшарпанной дверью. Поттер проверил, надежно ли его скрывает мантия-невидимка, крадучись подошел ближе и осторожно отворил дверь в помещение. Здесь также никого не было, свет Люмоса осветил большую кровать с пологом, похожую на те, которые стояли в спальнях учеников, покосившийся стол и несколько рассохшихся от времени колченогих стульев. Стены были исписаны различными надписями. Часть из них уже стерлась, но большинство были вполне разборчивы: «Гриффиндор рулит!», «Пожиратели Смерти и слизеринцы — флобберчеви!», «Мародеры — лучшие!». Последняя надпись заставила Гарри недоуменно нахмуриться: он знал, что мародерами называли тех, кто грабит на полях сражений. Впрочем, возможно, в магическом мире это слово обозначало что-то еще, например название какой-нибудь музыкальной рок-группы. Также на стене красовались ругательные и уничижительные высказывания в адрес Снейпа. Гарри подумал, что с некоторыми из них он даже готов согласиться, хотя, в целом, неизвестные гриффиндорцы, конечно, сильно перегибали палку.

Гарри подошел к окну, заколоченному досками, и в щель межу ними увидел огни деревни, должно быть, Хогсмида, ведь, насколько он знал, других поселений вблизи Хогвартса не было. Под ногой что-то звякнуло, Поттер поскользнулся и чуть не упал. Направив луч Люмоса вниз, он увидел, что причиной его неловкости оказалась пустая бутылка из-под огневиски, которая, надо сказать, была в этой комнате отнюдь не единственной. Вздохнув, Гарри плюхнулся на кровать, о чем тут же пожалел — она ужасающе громко скрипнула, а в воздух взметнулось ужасающее облако пыли. Поттер мгновенно отскочил прочь и уже на безопасном расстоянии ждал, пока оно уляжется, чихая и вытирая заслезившиеся глаза. Когда пыль наконец-то рассеялась, Гарри заметил, что на кровати лежит какой-то листок. Заинтересовавшись, Поттер протянул к нему руку, но вдруг раздался стрекот, похожий на тот, который издают жуки, но гораздо громче, и из полога над кроватью на него спикировало какое-то небольшое темное существо. Гарри успел отшатнуться, оно пролетело мимо и развернулось в воздухе, готовясь к новой атаке. Сперва Поттеру показалось, что это пикси, однако он быстро понял, что ошибся: агрессор был гораздо меньше, имел большие жесткие крылья, четыре пары конечностей и, в отличие от ярко-синих пикси, был покрыт черной шестью. Гневно застрекотав, существо вновь кинулось на Гарри, но тут же отлетело куда-то в угол, сраженное метким Ступефаем. Поттер довольно улыбнулся, но тут его плечо пронзила острая боль. Невольно охнув, он резко развернулся, чтобы успеть заметить, как еще одно такое же существо стремительно взмыло куда-то под потолок.

— Люмос Максима! — комнату залил яркий свет, и Гарри увидел, как оно, недовольно жужжа, мечется между балок, похожее на огромного ночного мотылька. Еще одно Оглушающее, и агрессивное создание с глухим стуком упало на пол. Поттер огляделся и, не увидев больше ни одного врага, задрал рукав мантии. Как он и ожидал, на плече обнаружились следы от укуса, слегка воспаленные, но, к счастью, не глубокие. Облегченно вздохнув, и понадеявшись, что тварь не была ядовитой, Гарри подошел к кровати и, приглядевшись, увидел под балдахином большой кокон, слепленный из яиц, черных и гладких. Видимо, его и защищали неизвестные существа. Брезгливо поморщившись, Поттер прихватил заинтересовавший его ранее листок и спустился вниз.

Прислонившись к старым перилам, он направил свет Люмоса на пыльный прямоугольник пергамента. На нем расправлял крылья огненный феникс, а поверх был текст, написанный крупными алыми буквами, которые так отчаянно привлекали к себе внимание, что казалось, будто они кричат:

«За прошедший 1975 год террористической организацией Пожиратели Смерти было убито более ста человек. Двадцать из них были мирными жителями. Сегодня уже очевидно, что, несмотря на все громкие заявления, сделанные Министерством, оно не в силах защитить простых волшебников и остановить преступников. Все жители магической Британии находятся под ударом, следующей жертвой темных магов может стать каждый! И сейчас у нас есть выбор: трусливо сидеть, попрятавшись по домам, пока смерть не постучится в наши двери, или дать отпор врагам! Надеяться на авроров бессмысленно: они нас не спасут! И только мы сами можем защитить себя и тех, кого любим, от черных сил! Если ты хочешь положить конец кошмару, который уничтожает все, что нам дорого, и готов бороться со злом — присоединяйся! Встань на защиту мира! Вступай в Орден Феникса!»

Гарри тихонько фыркнул, поняв, что только что он прочитал обращение к волшебникам с другой стороны баррикад. Он знал, что Орден Феникса — организация, которой, по слухам, управлял сам Дамблдор, и что ее главной целью было противостояние Волдеморту и его приспешникам. В газетах первые упоминания о ней появились в начале семидесятых. Довольно долго деятельность Ордена была запрещена, и прибывающие на место стычек авроры одинаково арестовывали как Пожирателей, так и фениксовцев. И только в последние годы войны, когда Министерство окончательно перестало контролировать ситуацию, оно было вынужденно сотрудничать с организацией Дамблдора: они устраивали совместные дежурства и боевые операции. Но, судя по всему, это не сильно помогло: Пожиратели Смерти стремительно увеличивали свое влияние, и всем было очевидно, что победа будет за ними, если бы не события Хэллоуина одиннадцатилетней давности. Если бы не Мальчик-Который-Выжил.

Подчиняясь заклинанию, бумага медленно взмыла в воздух, а затем вспыхнула. Гарри задумчиво наблюдал, как она горит, а, когда пепел опустился на землю, быстро направился к выходу.

Пробираясь по туннелю, ведущему обратно в Хогвартс, он размышлял, возможно ли, что в годы войны в этой хижине собирался Орден Феникса, а на первом этаже держали какое-то чудовище для охраны. Правда, раскиданные бутылки и хулиганские надписи на стенах не очень соответствовали образу благородных борцов со злом, но кто их знает, этих светлых волшебников. Впрочем, какое ему до всего этого дело? Главное, что он все-таки смог заколдовать Дракучую Иву, а, заодно, нашел укромное место, где они с друзьями смогут спокойно обсуждать то, что не предназначено для чужих ушей и изучать заклинания. Испортившееся было настроение стремительно поползло вверх.

На подходе к слизеринской гостиной на Гарри внезапно навалилась усталость, и в спальню он вошел с трудом переставляя ноги, которые будто налились свинцом. Голова немного кружилась, а перед глазами мелькали разноцветные мушки. Мельком удивившись своему состоянию, Гарри комом скинул одежду, упал в кровать, и тут же провалился в сон.

Он стоял на мосту, окруженный молочно-белым туманом, настолько густым, что разглядеть воды реки внизу было невозможно. Влажный воздух оседал на мантию капельками воды, пробирался сквозь одежду, заставляя его зябко передергивать плечами. Гарри растерянно заозирался: он не помнил, как здесь оказался, и не знал, куда идти дальше. Но оставаться в этом месте было невыносимо, поэтому Поттер решительно направился вперед. Спустя какое-то время ему показалось, что в тумане угадываются чьи-то неясные силуэты. Это вселило в него надежду, и он прибавил ходу. Скоро Гарри смог разглядеть, что впереди по мосту медленно движется процессия в бесформенных черных мантиях с глубоко надвинутыми капюшонами. В руках они держали погашенные факелы. Внезапно Поттер понял, что в этой толпе есть его отец. Он не смог бы объяснить, почему он так решил, но почему-то был абсолютно в этом уверен. Вот только как найти его среди этих безликих фигур?!

— Подождите меня! Остановитесь! — закричал Поттер, но его слова утонули в густом тумане, а процессия продолжала свое неспешное движение.

Тогда Гарри побежал, но, как он ни старался, расстояние сокращалось очень медленно, и к тому моменту, как он догнал незнакомцев, он окончательно выбился из сил. Поттер задыхался, его сердце колотилось с такой силой, что, казалось, сейчас проломит грудную клетку, но как ни странно, при этом он дрожал от холода.

Люди в черных мантиях не обратили никакого внимания на его появление, мертвая тишина нарушалась лишь едва слышным шорохом их одежд и тяжелым дыханием самого Гарри.

— Извините, — обратился он к ближайшему человеку, — где-то тут, среди вас, должен быть мой отец.

— Он впереди, — ровным глухим голосом ответил тот, вытянув сухую бледную руку со вздувшимися венами.

— Спасибо! — ответил Гарри, который, почему-то, сразу понял, на кого именно из этой однообразной толпы указывает незнакомец. — А почему вы не зажжете факелы? Здесь ведь так холодно.

— Нет огня, — равнодушно ответил тот.

— Так наколдуйте — вы же маги!

— Нет огня, — повторил незнакомец. Его голос, казалось, был начисто лишен красок и хоть каких-то эмоций.

Пожав плечами, Гарри устремился вперед, не спуская взгляда с человека впереди. Лавируя в толпе, для которой казалось, он был невидимкой, он довольно быстро поравнялся с ним, но тот, казалось, тоже не замечал его.

— Папа? — неуверенно позвал Поттер. — Это я, Гарри!

Человек резко повернулся, и мальчик с ужасом увидел, что на его лице нет ни носа, ни рта — только гладкая сероватая кожа и глаза со странно широкими зрачками, расплывшимися подобно уродливым кляксам, и такие мутные, что угадать цвет радужки было невозможно. Единственное, что Гарри в них видел — это собственное отражение, четкое, будто в зеркале. С содроганием он понял, что смотрит в глаза мертвеца. Поттер отпрянул, и внезапно сгустившийся туман скрыл от него жуткую процессию. Он заозирался, тщетно пытаясь разглядеть что-то сквозь эту пелену, но вокруг были только белые клубы, которые становились все плотнее, а потом начали темнеть, и тут Гарри осознал, что это уже не туман, а дым. Будто в ответ на его догадку в воздухе запахло серой, а лицо обдало волной жара. От былого холода не осталось и следа. Дышать стало трудно, и Поттер попятился, но вскоре уперся спиной в высокие каменные перила моста. Внезапно они пришли в движение и обрушились. Гарри успел отпрыгнуть в последний момент, но тут мост начал подниматься, подобно кошке, выгибающей спину. Раздался грохот, и Поттер увидел, как по камню, змеясь, бегут трещины. Поняв, что еще чуть-чуть, и он рискует рухнуть вниз, Гарри кинулся вперед, надеясь достичь берега до того, как мост обвалится. Земля под ним дрожала, из-за чего удерживаться на ногах было непросто. Внезапно путь ему преградила широкая расселина, из которой вверх вырывался горячий пар. Поттер оглянулся и увидел, что мост за его спиной почти полностью обрушился: пути назад не было. Разбежавшись, он прыгнул. Расстояние оказалось слишком большим, и Гарри повис над пропастью. В ужасе он судорожно царапал камень, пытаясь выбраться, и в какой-то момент Поттеру все-таки это удалось. Шатаясь, он поднялся на ноги, и тут земля под ним заходила ходуном, вздыбилась, и Гарри увидел, что участок моста, на котором он стоял, начинает откалываться. Поттер рванул вперед в отчаянной попытке спастись, но мост под ним обрушился и рухнул в пропасть, увлекая его за собой. Страх сковал Гарри настолько, что он даже не мог закричать, летя вниз сквозь белые клубы дыма. Запах серы становился все сильнее, и Поттер увидел огромную огненную реку, словно сошедшую со страниц Библии — тех, где описывался Ад. На Гарри дохнуло нестерпимым жаром, и он с каким-то отчужденным спокойствием понял, что сейчас умрет. Внезапно он вспомнил незнакомца, с которым он разговаривал на мосту.

«Так вот же огонь, совсем рядом!», — отрешенно подумал Гарри. А дьявольская река стремительно приближалась… Поттер задержал дыхание и рухнул в расплавленную лаву. Жуткое жжение охватило все его тело, он закричал от боли… и резко сел на кровати. Когда Гарри понял, что это был всего лишь сон, его охватило ни с чем не сравнимое облегчение, но, спустя несколько мгновений, он понял, что терзавший его жар никуда не ушел.

— …ри! Гарри, ты нас слышишь?!

— Слава Мерлину, хоть очнулся!

Только сейчас он заметил своих соседей по спальне, которые взволнованно топтались рядом с его кроватью. Перед глазами все плыло, и Гарри обессилено откинулся на подушку. Вокруг взволнованно зашептались, чья-то ладонь легла ему на лоб.

— Да у него жар! — голос Драко доносился до него будто бы сквозь слой ваты. — Надо в больничное крыло, и как можно скорее!

— Эй, Гарри, ты сможешь встать? — пробасил Винсент.

— Я попробую, — прохрипел Поттер, спуская ноги с кровати. — Все нормально, я дойду до больничного крыла, не переживайте.

Гарри решительно сделал первый шаг, и комната поплыла перед его глазами, голову сдавило тисками боли и, если бы не вовремя подхвативший его Винсент, Поттер упал бы.

— Так, ты только не вздумай терять сознание! — раздался встревоженный голос Драко. — Мы тебе поможем, слышишь?! Надо позвать Снейпа!

— Не надо Снейпа… — прохрипел Гарри, — просто помогите мне дойти до Помфри!

Путь до лазарета Гарри запомнил плохо. Он практически повис на Крэббе и Гойле. Перед его глазами мелькали бесконечные ступени и коридоры, выхваченные из темноты неровным светом Люмоса. Он изнемогал от жара, к горлу подкатывала тошнота. Так плохо Поттеру еще никогда не было, и он пытался понять, что же с ним случилось: может, он подхватил какую-то болезнь, возможно, даже магическую — например, драконью оспу? Или Нотт все-таки оказался быстрее и подлил ему какое-то зелье? Тем более что, до того, как они покинули спальню, Гарри успел заметить на лице Теодора неприятную усмешку.

Поттер терял силы, периодически он проваливался в беспамятство, а, когда приходил в себя, видел все те же бесконечные коридоры Хогвартса. Ему казалось, что они никогда не дойдут, но тут он почувствовал пряный запах лечебных зелий. Открыв глаза, Гарри увидел встревоженное лицо мадам Помфри. Она взмахнула палочкой, и лазарет осветило ярким светом, который сильно резанул Поттеру по глазам, вынуждая зажмуриться. Винс и Грег помогли уложить его на кровать. Драко в это время торопливо и сбивчиво что-то рассказывал школьной целительнице, но находящийся в полубессознательном состоянии Гарри даже не пытался разобрать слова.

— Мистер Поттер! Мистер Поттер, вы меня слышите? — Помфри протягивала ему стакан с зельем, от которого поднимался едва заметный дымок. — Вы должны выпить это!

Гарри сделал глоток горького зелья, но тут силы окончательно оставили его, и его сознание заволокла тьма.