Глава 8

Гарри открыл глаза и потянулся. Сегодня было Рождество.

«Нет, не так — Йоль, пора бы уже привыкнуть», — поправил он сам себя. Впрочем, какая разница? Скорее всего, для него это будет самый обыкновенный день и к тому же весьма скучный, ведь почти все однокурсники разъехались по домам.

Тут взгляд Поттера наткнулся на свертки в разноцветной бумаге, сложенные у его кровати. Сон тут же исчез, и Гарри кинулся разворачивать подарки. Драко подарил черную кожаную кобуру для волшебной палочки, украшенную крошечными рубинами, поблескивающими, будто капельки крови, и маленькую живую фигурку горного тролля. Монстрик весьма правдоподобно скалил желтые клыки и угрожающе махал дубинкой, но, к счастью, не пах, как его живой оригинал.

«Очень смешно», — закатил глаза Гарри, протягивая руку к следующему подарку. Это оказался красочный атлас, посвященный волшебным существам, от Винса и Грега. Панси, помня о значительных успехах Поттера на занятиях Джагсон, презентовала книгу по боевой магии. Затем Гарри отложил в сторону поздравительные открытки от остальных слизеринцев. Самый неприятный подарок — монетку от Дурслей — Поттер небрежно выкинул в урну. Последним оказался сверток в простой коричневой бумаге, в котором оказалась, пожалуй, самая странная вещь, какую Гарри приходилось видеть — почти невесомая мантия из непонятного материала, надевая которую, человек становился невидимым. К мании прилагалась анонимная записка, в которой говорилось, что эта вещь принадлежала Джеймсу Поттеру. Гарри решил, что сегодня ночью обязательно проверит свой рождественский подарок в действии.

Гарри осторожно крался по ночному Хогвартсу. Пока его прогулка проходила успешно, но слизеринец не терял бдительности. Впереди послышались голоса, и Гарри замер. В коридор выплыло два привидения — Почти Безголовый Ник и какая-то незнакомая женщина. Поттер шарахнулся к стене, подумав о том, что если привидения способны видеть сквозь мантию, то ему конец.

— Да-да, моя дорогая, то самое зеркало, — увлеченно рассказывал Ник своей призрачной спутнице. — Помнится, при жизни мне случалось в него заглянуть... Давно это было.

— А сейчас оно просто так стоит в пустом классе? Это так странно...

— Да, в классе около библиотеки, и я абсолютно уверен, что это именно оно!

Две серебристые фигуры проплыли мимо Гарри, не увидев его, а Поттер, не долго думая, направился в сторону библиотеки.

Нужный класс он нашел довольно быстро. Среди криво стоящих парт и ненужного хлама действительно стояло большое зеркало в массивной золотой раме. Подойдя к нему, Гарри встал напротив и тут же в ужасе обернулся — в зеркале отражался не один, а три человека. Но в комнате он по-прежнему был в одиночестве. Поттер снова перевел взгляд на отражение. В фигуре в центре он с изумлением узнал себя, а по бокам стояли мужчина и женщина. Все трое были одеты в красивые парадные мании; сразу чувствовалось, что у этих людей есть деньги, сила и власть. Лица двоих незнакомцев почти полностью скрывал полумрак, но Гарри разглядел, что у мужчины были золотистые волосы и светло-зеленые глаза, а у женщины темные локоны были уложены в искусную прическу. Почему-то Поттеру казалось, что он знает этих людей, хотя он не мог понять, где мог их видеть. Пара, не отрываясь, смотрела на него, и Гарри стало немного неуютно от осознания того, что они видят его сквозь зеркальную гладь. Женщина ласково улыбнулась ему, а мужчина положил руку на плечо его зеркального двойника.

Гарри оторвался от разглядывания отражений только когда заметил, что темнота в комнате постепенно тускнеет, свидетельствуя о скором наступлении рассвета.

Следующие несколько ночей Гарри также провел в заброшенном классе у библиотеки. Поттер не мог объяснить, что влекло его к таинственному зеркалу, но почему-то ему каждый вечер настолько хотелось увидеть незнакомцев в зеркале, что он едва мог дождаться часа, когда сможет, скрывшись под мантией-невидимкой, направиться к ним по темным коридорам спящей школы. Но однажды вечером, подойдя к зеркалу, он сразу понял, что что-то не так: незнакомцы выглядели встревоженными и разозленными. И впервые смотрели не в глаза, а куда-то за его спину. Гарри несколько раз оборачивался, и, хотя он по-прежнему был один, нервозность пары в зеркале передалась и ему, поэтому Поттер решил, что сегодня уйдет пораньше.

— Я вижу, Гарри, что ты, как и многие до тебя, поддался силе зеркала Еиналеж, — внезапно раздался сзади тихий голос.

Поттер резко обернулся, сердце судорожно колотилось где-то в горле. На одной из парт, приветливо улыбаясь, сидел Альбус Дамблдор.

— Как думаешь, Гарри, что показывает это зеркало? — спросил директор, подойдя к нему.

— Я не знаю, профессор.

— Я подскажу: абсолютно счастливый человек, заглянув в него, увидит только себя.

— Тогда получается, что оно показывает то, о чем мы мечтаем, наши желания?

— Верно, мой мальчик, наши самые потаенные, отчаянные, несбыточные желания.

Гарри перевел взгляд на зеркало: незнакомцы смотрели на Дамблдора горящими ненавистью глазами.

— Что ты видишь там, Гарри? — мягко спросил директор.

Мысли Поттера пустились вскачь. Что должен увидеть в зеркале одинокий, маленький и доверчивый мальчик? Ответ пришел незамедлительно:

— Я вижу там своих родителей, сэр.

Старик грустно и понимающе улыбнулся и произнес проникновенную речь об опасности, таящийся в зеркале Еиналеж, о том, что этот артефакт может свести с ума, и поэтому уже завтра его перенесут в безопасное место.

— А теперь иди, Гарри, и помни: нельзя жить во власти своих желаний.

Мальчик кивнул и, кинув прощальный взгляд на людей в зеркале, направился к подземельям.

Оказавшись в своей спальне, Поттер долго думал, почему он увидел в зеркале именно этих абсолютно не знакомых ему людей.

«А что я должен был бы там увидеть? — спросил себя Гарри. — Я действительно очень хотел бы посмотреть на своих родителей. Наверное, мое самое сильное, пусть и несбыточное желание — чтобы они были живы, но я был бы счастлив даже просто увидеть их лица. Так почему же зеркало вместо них показало мне этих незнакомцев? Какая мечта могла оказаться сильнее? А что если я все-таки увидел своих родителей, но мое желание заключалось в том, чтобы они были не гриффиндорцами, не членами Ордена Феникса, а совсем другими людьми — богатыми, могущественными, чистокровными? Тогда я не жил бы с Дурслями, вокруг меня не плел бы интриг Дамблдор, я был бы своим среди слизеринцев».

Эта мысль показалась Гарри чудовищно кощунственной, ведь она означала предательство по отношению к Лили и Джеймсу Поттерам, мысли о которых раньше были самыми светлыми в его жизни. Чтобы отвлечься, Гарри взял с прикроватной тумбочки книгу по заклинаниям и читал ее до тех пор, пока его не сморил сон.



Через несколько дней каникулы закончились, и школьная жизнь пошла своим чередом. О зеркале Еиналеж и мантии-невидимке Гарри своим друзьям, разумеется, рассказывать не стал.

Дни пролетали один за другим, вот уже наступила весна, и ученики Хогвартса наслаждались непривычно солнечной погодой.

Первокурсники Слизерина и Гриффиндора стояли перед кабинетом трансфигурации и, в ожидании профессора МакГонагалл, обменивались враждебными взглядами. Рон Уизли и Гермиона Грейнджер громко спорили об уже начавшейся подготовке к экзаменам.

— Мне надоело все это учить! — кричал рыжий гриффиндорец. —Особенно зелья — редкостная ерунда!

Симус и Дин охотно соглашались со своим другом, и разносившиеся по коридору выкрики довольно сильно надоели слизеринцам, которые несколько раз неодобрительно покосились на нарушителей спокойствия, но те, заметив это, только еще сильнее повысили голос. Наконец, Гарри не выдержал и обернулся к столь раздражающей его компании:

— Знаешь, Рон, если тебе не под силу школьная программа за первый курс, есть ли смысл мучить себя дальше?

Разговоры сразу стихли, представители двух враждующих факультетов замерли, предвкушая очередную словесную, а, возможно, и не только, баталию.

— Заткнись, подлый предатель! — огрызнулся мигом покрасневший Рон.

— Ты уже знаешь, чем займешься после Хогвартса? Я, кажется, нашел для тебя идеальную работу — помощник лесника. В принципе, можешь приступать прямо сейчас, а магию, раз она для тебя настолько сложна, мы и сами как-нибудь выучим, — спокойно продолжал Гарри, для которого спор с гриффиндорцами уже давно стал излюбленным средством от скуки и раздражения.

— Да мне даже разговаривать с тобой противно! — заорал Рон. — Ты предал своих родителей, и их друзей, и всех тех, кто умер ради нашей победы в войне!

Невольно Уизли задел Гарри за живое, но он не позволил окружающим увидеть, что оскорбление гриффиндорца достигло цели.

— А, по-моему, я уже и так сделал для всех вас очень многое. Не забывай, что победа в войне состоялась благодаря мне, и, если бы не я, то все жертвы, о которых ты тут говорил, были бы напрасны. Не думаю, что я должен вам что-то еще.

— По-моему, нет ничего хорошего в том, чтобы гордиться тем, чего ты даже не помнишь, — вмешалась Грейнджер.

— Не лезь не в свое дело, грязнокровка! — резко оборвала ее Панси.

Гермиона залилась слезами, а Рон кинулся на слизеринцев с кулаками, но товарищи по факультету успели схватить его за мантию.

— Знаешь, Паркинсон, — пропыхтел бордовый от напряжения Дин, изо всех сил пытаясь удержать Уизли, который рвался в драку, — по крайней мере, ни у кого из нас нет такой чудной фамилии, как у тебя! Наверное, одноименная болезнь — характерная особенность членов вашей семьи!

— Петрификус Тоталус! — внезапно выкрикнул Драко. — Отдохни, недоумок.

Тело Дина моментально окаменело, и он рухнул на пол. Почувствовав, что больше его никто не держит, Рон яростно рванулся вперед, а Симус, который еще несколько секунд назад пытался отговорить Уизли от драки, издав боевой клич, кинулся вслед за другом.

Рыжий гриффиндорец налетел на Гарри и постарался сбить его с ног, но, благодаря урокам фехтования и дуэлей, слизеринец без труда увернулся. Волшебную палочку Поттер доставать пока не спешил, помня о том, что демонстрация заклинаний, которые первокурснику знать еще рано, может поставить под угрозу секретность их занятий с Эллис. Вместо этого Гарри решил сделать ставку на умения, полученные на тренировках, а также во время многочисленных драк с Дадли и его дружками.

Рон беспорядочно махал кулаками, но ни один из его неуклюжих ударов так и не достиг цели. Рассвирепевший гриффиндорец выхватил палочку, и в Гарри полетела россыпь разноцветных искр. Решив воспользоваться волшебной палочкой, Уизли уже самонадеянно мнил себя победителем, но в следующую секунду он почувствовал удар, и гриффиндорца отбросило к стене. Не ожидавший такого отпора от щуплого и, как он думал, слабого слизеринца, Рон даже не успел опустить вытянутую руку с зажатой в ней волшебной палочкой, и при падении почувствовал, как гнется, ударившись под прямым углом об стену, старая волшебная палочка его брата. Сверкнула беловатая вспышка, которая на несколько секунд ослепила всех присутствующих, а затем первокурсники увидели сидящего на полу Рона, который в шоке уставился на свою волшебную палочку. Та была сломана на две одинаковые части.

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос за спиной Гарри. Поттер обернулся и увидел перед собой профессора МакГонагалл, которая сверлила его разгневанным взглядом.

Первокурсники принялись наперебой рассказывать о произошедшем, и, разумеется, каждый стремился переложить всю вину на представителей вражеского факультета.

— Мне все ясно, — заявила профессор через несколько минут. — Мистер Поттер, вы спровоцировали драку и сломали волшебную палочку мистера Уизли. Из-за вас Слизерин лишается пятнадцати баллов, а также вы наказываетесь отработкой с мистером Филчем. Тихо! — прервала МакГонагалл возмущенно расшумевшихся слизеринцев. — Мистер Малфой, вы применили заклинание к однокурснику. Ваше наказание будет аналогично наказанию мистера Поттера. Мисс Паркинсон, минус пять баллов за оскорбление мисс Грейнджер. Что касается вас, — профессор трансфигурации повернулась к гриффиндорцам, и радостные улыбки тут же исчезли с их лиц, — за нарушение общественного спокойствия и громкие разговоры в коридоре, Гриффиндор лишается пяти баллов, а также лично с вас, мистер Уизли, минус пятнадцать баллов за драку. — после чего, кинув на первокурсников еще один рассерженный взгляд, МакГонагалл расколдовала Дина и стремительно зашла в класс.



— Отвратительная старая вешалка! — возмущался Драко, нарезая круги по слизеринской гостиной. — Наказать Панси за оскорбление грязнокровки, но проигнорировать то, что сказал этот идиот Дин!

— Успокойся уже, Драко! — прервала монолог друга Панси, сидящая в кресле у камина. — Право же, моему дальнему родственнику следовало предвидеть, что, благодаря его исследованиям в области медицины, наша фамилия у грязнокровок будет ассоциироваться исключительно с каким-то там маггловским заболеванием.

— Это ты о чем? — спросил Гарри, отвлекшись от эссе для профессора Флитвика, которое надо было сдать на следующей неделе.

— Понимаешь, Гарри, мой родственник Джеймс Паркинсон был сквибом. Это что-то вроде грязнокровки наоборот — чистокровный волшебник, который по непонятной причине родился лишенным магии. Их доля весьма незавидна: в магическом мире им обычно не находится места, и довольно часто они вынуждены жить среди магглов. Так вышло и с Джеймсом Паркинсоном. Он посвятил себя науке, в частности, лечению некой болезни у магглов, которую потом назвали в его честь. Хотя, насколько мне известно, он начал заниматься маггловской медициной потому, что мечтал выяснить, от чего зависит наличие или отсутствие магии у человека.

— И много в волшебном мире сквибов? — спросил Гарри, невольно содрогнувшись при мысли о том, что, если бы подобный кошмар произошел с ним, то он был бы вынужден и дальше влачить жалкое существование в доме ненавистных родственников.

— Нет, это редкость и очень большое горе, — ответила Панси. — А еще рождение сквиба — это позор для его семьи.

— Хотя отец говорил, что Темный Лорд хотел это изменить, — вмешался Драко. — У него, вроде бы, был какой-то план в отношении сквибов, но подробности мне не известны.

— А вот Дамблдору наоборот выгодно, чтобы сквибов рождалось как можно больше, — неожиданно подал голос Грегори.

— Потому что они рождаются в чистокровных семьях? — сделал предположение Гарри.

— Точно, — кивнул Драко. — Более того, считается, что риск рождения сквиба возрастает в близкородственном браке. Но благодаря нынешней политике, достойных семей осталось настолько мало, что у нас просто нет выбора. Правительство загоняет нас в угол, заставляя жениться на наших родственницах, а потом заявляет, что древние рода вырождаются! А как по мне, так лучше выродиться, чем уподобиться предателям крови — таким, как Уизли!

— Кстати об Уизли. Не знаю, как вы, а я собираюсь отомстить Рону, да и Дину тоже. Пока не знаю как, но я буду следить за ними и, как только у меня появится возможность, обязательно ею воспользуюсь. Я научу их думать, прежде чем открывать рот. Мы еще покажем этим гриффиндорским выскочкам их место! — в свете отблесков огня в камине лицо Гарри казалось старше. Его речь, полная яда и холодной ненависти, оказала на остальных слизеринцев неожиданно сильное действие, и они с энтузиазмом заверили Поттера, что полностью поддерживают его желание отомстить гриффиндорцам.