Глава 21. Серая зима

«Или руки мои слишком слабые,
Или слёз моих недостаточно!
Чтоб тебя оживить опять,
И заставить дышать!
Или ты меня больше не слышишь
И слова мои будут напрасными,
Или будет на веки в трауре... моя душа...»
(Елена Войнаровская «Мертвое дерево»)

Сколько прошло времени? Один день? Или неделя, месяц, полгода? Я действительно пыталась за этим следить, но каждый раз из головы вылетали все детали, рисуя в сознании только общие картины происходящего. Прошлое смазывалось, настоящее оставалось незамеченным, а о будущем было страшно и подумать. Я всего лишь делала то, что от меня требовалось, и не обращала внимания на все, что происходило вокруг. Нужно было убивать? Я с удовольствием расправлялась со своими жертвами. Пытать? Не было ничего приятнее, чем со смехом наблюдать за корчащейся у моих ног грязнокровкой. Я чувствовала, что стала ненавидеть этих отребьев еще сильнее, чем это было прежде, и стремилась уничтожить любого уродца, попадавшего мне под руку. Благо, в последнее время это стало куда проще, чем прежде – с недавнего времени был официально выдан закон о разрешении казни провинившихся магглорожденных волшебников, и меня ничто не могло радовать больше. Ощущать на руках липкую теплую кровь, слышать последние мольбы и хруст костей, бурление крови и последние короткие вздохи. Теперь это было то, чем стала моя жизнь – пытки и убийства, злость и раздражение. Ни один Пожиратель Смерти, ни даже Темный Лорд не убивали столько, сколько я.
Я засыпала и просыпалась с мыслями о крови, и каждый раз я строила в своем воображении разнообразные пытки. Темный Лорд, конечно же, знал об этом, и, как мне казалось, был доволен моими поступками. Но вот только я почему-то больше не испытывала гордости от этого. Несомненно, я была рада, что могу быть настолько ему полезной, но при этом совершенно спокойно реагировала на то, что с нами происходило. Он часто вызывал меня к себе или приходил в мою комнату, и в те минуты мы почти разговаривали. Я делала все, что от меня требовалось, а он, кажется, искал повода, чтобы задержаться. Подолгу не выпускал меня из объятий, порой целовал в губы и мог просто часами смотреть на меня, ничего не говоря и не делая. Кажется, только тогда я жила. Время останавливалось, и я не чувствовала себя тем беспомощным пыточным приспособлением. Не помнила ни своего имени, ни того, кто такая, ни какую цель преследую. Упивалась его руками и телом, но каждый раз, когда Милорд снова появлялся на пороге моей спальни, во мне что-то мгновенно переключалось, и я становилась еще более замкнутой, чем была. Но при этом казалась себе настолько слабой, что могла просто-напросто раствориться в его объятьях. И каждый раз, когда я ожидала нового кошмара, подброшенного сознанием, в моей памяти просто-напросто образовывалось какое-то черное пятно, затмевавшее все воспоминания. Но из-за этого не хотелось особо переживать – я уже давно успела привыкнуть к нестабильной психике и странностям собственного воображения. Вот только все мои видения и сны стали в несколько раз реже, и это не могло не удивлять.
Я смотрела на мир, не видя его, с большим удивлением обнаружила, что закончилось лето, никак не следила за событиями осени, а если и была участницей чего-то важного, то практически не вникала в его смысл. Тучи сгущались, мир становился из бесцветного темно-серым, а я плыла по течению, только удивляясь, как все еще существую. Нарцисса посчитала, что я впала в депрессию, но это было не так. Я чувствовала, что у моего существования все еще есть смысл, и он проявлялся хотя бы в тех мимолетных мгновениях, когда я слышала скрип двери и вкрадчивый голос Темного Лорда.
А в это время в Британии происходило нечто невообразимое. Возможно, если бы не моя затянувшаяся меланхолия, я бы ликовала вместе с остальными Пожирателями Смерти, но я могла видеть лишь то, как постепенно рушится мой прежний мир. Лорду Волдеморту, наконец, удалось сделать то, к чему он так стремился – Министерство пало перед ним, а грязнокровки лишились своих прав. В волшебном мире то и дело проходили инспекции по установлению родословных волшебников, и если кто вызывал подозрение, их тут же отправляли в Азкабан. Само же Министерство Магии после смерти Руфуса Скримджера довольно быстро встало на ноги, признав новую власть и сделав своим фиктивным руководителем Пия Тикнесси. Конечно же, власть полностью была в руках Темного Лорда, стоило ему лишь отдать приказ, как Министерство спешило его осуществить. А новый Министр магии готов был на все, лишь бы выслужиться перед Повелителем и не заработать Смертельного проклятия. Для Пожирателей Смерти наступили более легкие времена – можно было спокойно выходить на улицу, не пряча лица, и любой волшебник, шедший навстречу, почтительно кланялся или в испуге сворачивал на соседнюю улицу. Это было так забавно и… правильно.
Но все еще оставалось одно незавершенное важное дело, которое сейчас было одним из самых значимых для Темного Лорда. А если конкретнее, то поимка Гарри Поттера. Несколько раз ему удавалось уйти прямо из-под носа Волдеморта, что, конечно же, только сильнее дразнило Повелителя и вызывало еще большее желание поймать мальчишку. Сейчас все силы волшебного сообщества были направлены на розыск Мальчика-Который-Выжил (а точнее Нежеланного №1) и тех, кто все еще ему помогал. Повсюду висели портреты Поттера, а за его поимку прилагалась денежная награда. Конечно же, это было стимулом для того, чтобы найти его и доставить Темному Лорду. А сложность всего заключалась в том, что Поттер передвигался по всей Британии, и его маршрут отследить было невозможно.
Лишь только на самое Рождество Темному Лорду удалось его выследить, но при этом, он все равно остался ни с чем. Мальчишка был слишком везучим, ему в очередной раз удалось убежать в тот момент, когда Лорд ожидал этого меньше всего, что, конечно же, очень разозлило Повелителя. Это, несомненно, отразилось на всех Пожирателях Смерти, и каждый из нас постоянно попадал под горячую руку.
Все изменилось после Рождественских праздников, когда несколько Пожирателей Смерти доставили в Малфой-Менор перепуганную девчонку. Конечно, это был очередной план Милорда, с помощью которого он мог бы добраться до Поттера. Волдеморт пытался повлиять на отца этой малолетки, который всячески поддерживал Мальчика-Который-Выжил, издавая дурацкий журнал «Придира», в котором призывал волшебников оставаться на стороне гриффиндорца. Милорд надеялся, что этому чокнутому издателю что-то известно о местонахождении Поттера, и в скором времени он непременно поделится этой информацией с Темным Орденом ради спасения дочери. А еще была вероятность того, что в Мальчике-Который-Выжил заиграет его гриффиндорское благородство, и он вздумает выручить свою подружку, тем самым ринувшись прямо в руки Волдеморта.
Я хорошо помнила эту сумасшедшую Лавгуд еще с той знаменательной битвы в Министерстве Магии, когда она сражалась на стороне Ордена Феникса. Еще тогда она показалась мне ненормальной, теперь же я в этом убедилась окончательно. Тогда, когда Милорд приказал мне допросить ее, и она отказалась говорить что ей известно о Поттере, я применила несколько Пыточных проклятий. В те минуты, когда мои Круцио терзали ее, девочка неподвижно лежала на полу, безразлично глядя в темный потолок и лишь изредка содрогаясь от судорог. И, какими бы сильными не были заклятия, Лавгуд не издала ни звука. Может, именно поэтому я невольно прониклась к ней странным чувством, напоминающим уважение? И, глядя в ее бледное лицо с огромными безумными глазами, трудно верилось, что это такой же человек, как и все остальные.
И в тот миг, когда она первой заговорила со мной, без всяких Непростительных проклятий, я более чем удивилась.
– Ты ведь ничего не знаешь. Ты сама не понимаешь того, что делаешь, хоть и могла бы поступать по-другому. Он бы понял.
Ее голос был слабым, чуть хрипловатым – видимо, девочка, простудилась в этом сыром подземелье, и ее слова еще долгое время звучали у меня в голове. Когда я обернулась, Лавгуд сидела на полу в прежней позе рядом с мастером волшебных палочек и смотрела в темный угол подземелья. Всего на несколько секунд я замерла у выхода с застывшим на губах вопросом и поднятой волшебной палочкой, но в последний миг почему-то одернула себя, сделав несколько нерешительных шагов к каменным ступеням. Знаю, что правильней всего было бы разозлиться, вернуться к девочке, допросить ее, выбить из нее смысл сказанных ею слов. Но что-то мне подсказывало, что это не дало бы никаких результатов, а ее загадочная фраза никак не касалась ни Поттера, ни войны. Смысл этих слов я должна была постичь самостоятельно, ведь он касался только меня.

***

Все вечера в Малфой-Менор были одинаково снежными, холодными и темными. Некогда светлый и приветливый дом теперь мог похвастаться разве что своими грандиозными размерами и гнетущей обстановкой. Если бы в нем постоянно не появлялись люди, спешащие отчитаться перед Темным Лордом о проделанных делах, то его запросто можно было бы принять за нежилой особняк.
Но, в любом случае, единственное, на что я могла рассчитывать по вечерам, это холодная пустота. Пытаться уйти в себя в темной спальне или скрываться от давящего одиночества в полутемной гостиной было практически одним и тем же. Безрезультатно вызывать в памяти несколько недавних, но начисто забытых дней или смотреть на бесстрастное, словно восковое лицо Нарциссы, было невыносимо тоскливо. Но, когда я находилась внизу, в гостиной, у меня был, был хотя бы какой-то шанс не отдаваться проклятым воспоминаниям о светлом прошлом и не упиваться тоской по мертвому мужу. А, главное, был шанс узнавать новости из первых рук или всего на мгновение видеть Темного Лорда, который безмолвно скользил по помещению, ни на кого не обращая внимания, но при этом вызывая у присутствующих нервную дрожь. Но я в те секунды снова чувствовала себя живой, снова готова была идти на край света, лишь бы быть полезной Повелителю, и плевать, что в последнее время он был ко мне так равнодушен!..
Я думала, что тот вечер станет таким же, как и все остальные предыдущие, что он будет наполнен таким же мраком и гнетущей атмосферой. Но в поместье неожиданно ворвался оборотень Фенрир Грейбек, мерзкий и скользкий тип, который на протяжении многих лет безуспешно пытался добиться Черной Метки. Он отличался своей жестокостью, физической силой и непревзойденной глупостью, и никогда не показывал себя достойным войти во Внутренний Круг.
В тот вечер он появился не один, вместе с ним было еще несколько пленников. Это сразу же вызвало у меня удивление, так как обычно в Малфой-Менор доставляли только самых важных пленников, которые имели ценность для самого Темного Лорда. При этом всех пойманных грязнокровок, не явившихся на суд, тут же доставляли в Министерство или Азкабан, и Темный Лорд к ним не имел никакого отношения.
Теперь же было совсем необычно видеть посреди гостиной четырех подростков и гоблина, связанных по рукам и ногам. Грязных, израненных, испуганных и злых. Возможно, я бы просто избавилась от них, а Грейбека выставила за дверь, если бы мне в глаза не бросилось две детали. Первая – большой, украшенный резными орнаментами и драгоценными камнями меч, который держал в руках оборотень, вторая – рыжая шевелюра одного из пленных мальчишек. В тот момент во мне смешалось столько эмоций, что я совершенно перестала воспринимать происходящее, как реальность.
Все слилось в размазанную палитру мельтешащих красок, и я едва понимала, где нахожусь. Это было невыносимое бешенство, слепящая ярость и сковывающий ужас. Глядя на меч, я очень ярко вспомнила, как несколько месяцев назад Темный Лорд вызвал меня к себе и приказал отправиться в мой личный сейф в Гринготсе, где я бы могла спрятать очередной важный для него предмет, до которого никто не смог бы добраться. Уже много лет назад он обращался ко мне с подобной просьбой, я считала для себя этой великой честью, и, конечно же, согласилась принять к себе в хранилище еще один предмет Милорда. Тогда он показал мне прекрасный меч гоблиновской работы, усеянный драгоценными камнями и отделанный мелкой резьбой. По словам Гоподина этот меч некогда принадлежал Годрику Гриффиндору, и никаким образом не должен был попасть в руки Гарри Поттера.
И вот сейчас, видя меч в руках Грейбека, я едва не потеряла сознание от ужаса и удивления. Помню, как выхватывала из его рук оружие, как пыталась его рассмотреть, чтобы убедиться, что это все же не тот меч, который вручил мне Милорд. Но через несколько секунд, когда оборотень сталь кричать на все поместье, что он поймал Поттера с его компанией, я тут же переключила свое внимание на доставленных в поместье пленников. Рядом с ними уже находились Малфои, пытаясь выяснить они ли это, а я не понимала, что делать – думать о мече или заниматься Поттером. Конечно же, я глубоко сомневалась, что такой бездарь, как Грейбек, смог бы поймать того, кого не могли поймать самые выдающиеся Пожиратели Смерти. Но когда мой взгляд на миг зацепился за рыжеволосого мальчишку, который прижимался спиной к темноволосой девушке, я обезумела еще сильнее. Конечно же, я помнила его, уже который месяц его мерзкое веснушчатое лицо приходило ко мне в кошмарах, в которых я превращала его в кровавое месиво. Когда я в мечтах рисовала себе картины мести этому предателю крови, который убил моего Руди. Как же мне хотелось лицом к лицу встретиться с этим ублюдком, на его глазах расправиться со всеми дорогими ему людьми, после чего медленно и долго терзать его плоть, чтобы он сам молил меня о смерти. И до этой секунды я считала это всего лишь далекими иллюзиями, но теперь, увидев Уизли в гостиной Малфой-Менора, так близко от себя…
Я ринулась к детям, и на миг остановила взгляд не на рыжем мальчишке, а на девушке, на которую он смотрел глазами, полными ужаса, словно в любой момент готов был порвать волшебные путы и только одной силой мысли уничтожить всех, кто мог причинить ей вред. Я хорошо знала этот взгляд, хорошо помнила, как сквозило это чувство во взгляде Рудольфуса, как когда-то смотрел на меня Том. Это была не просто страсть, даже не любовь, а какое-то необъяснимое, всепоглощающее обожание. Девочка же дрожала, прижимаясь плечом к Уизли, словно веря в то, что он ее спасет, а если же им придется умирать, то только вместе. Она не плакала, старалась придать своему лицу мужественное выражение, но при этом ее тело сотрясалось крупной дрожью.
– Отправьте их в подвал до возвращения Темного Лорда, – голосом приказала я, после чего добавила: – Всех, кроме грязнокровки.
Все произошло так, как я и думала, а моя фраза произвела на Уизли должный эффект. Он завопил, принялся брыкаться, выкрикивать оскорбления в адрес всех присутствующих и делать все, чтобы не дать девчонке остаться рядом со мной. Но сильные руки Грейбека сдерживали все его движения, давая возможность только бессмысленно кричать. Было так забавно наблюдать, как он выкручивается, как злить ся от безысходности, а потом тихонько поскуливает от отчаяния. Как же я давно мечтала увидеть его в таком состоянии!.. Но это было только началом.
Я схватила грязнокровку за волосы поднимая на ноги и тут же приставила к ее шее волшебную палочку. Она вся сжалась, и я видела, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не расплакаться, но, недаром она была гриффиндоркой, чтобы показывать свою храбрость.
Когда пленники исчезли в стороне подземелий, я применила первое Пыточное проклятье. Тогда она застонала, пытаясь не воспринимать боль, но Круциатус был сильнее ее воли, и вскоре с ее губ сорвался отчаянный крик, от которого содрогнулись окна в гостиной Малфой-Менора. И буквально через несколько секунд ей вторили вопли, доносящиеся из подвала.
Плохо помню, сколько времени я ее пытала, как допрашивала о мече, как она клялась, что ничего не знает о Гринготсе, как Уизли, срывая голос, выкрикивал ее имя. Через какое-то время в гостиную привели израненного гоблина, который после долгих размышлений и сомнений подтвердил, что это вовсе не меч Годрика Гриффиндора, а подделка, искусно выполненная руками волшебника. Тогда у меня сразу же отлегло от сердца, а настроение заметно поднялось. Я представила, как появится Темный Лорд, как обнаружит в подвале Поттера, как его губы растянутся в довольной усмешке, как он возликует. А потом он наградит меня, я искуплю перед ним все свои провалы, а жизнь постепенно начнет налаживаться. Будет строиться новый мир, а Темный Лорд станет его правителем…
И все эти неуместные грезы были нарушены очередным вторжением в гостиную. Снова откуда ни возьмись материализовался Поттер, снова воцарился шум, все стало проноситься слишком быстро, а сознание едва улавливало события. Кто-то кричал, Люциус тянулся к Метке, чтобы вызвать Темного Лорда, а дети стремились вырваться прочь из поместья. В какой-то миг кто-то из них обезоружил меня, и я очнулась только через несколько секунд, плохо понимая, что происходит. Видела, как кричит Драко, как Малфой тянется к Черной Метке, и, прежде чем ему удалось к ней прикоснуться, огромная люстра оторвалась от потолка, стремительно опускаясь к полу. Прошла всего доля секунды, прежде чем я успела опомниться и отскочить, увлекая за собой подвернувшихся под руку Драко и Люциуса, и этих нескольких мгновений хватила на то, чтобы подростки исчезли, растворившись в воздух. И последнее, что я видела – это блеснувший в пространстве мой кинжал и большие круглые глаза эльфа-домовика.