Глава 17. Пути Господни

«Пусть Господь поможет тому, кто возомнил себя Богом».
(Сверхъестественное, 1.12)


1995, декабрь

Я почти не замечала, как быстро летит время. Минуты и часы казались бесконечными, но совсем незаметно перетекали в дни. И так все продолжало идти по кругу, менялась только природа за окном и цвет неба, нависшего над землями Малфой-Менора. Казалось, что еще вчера деревья в саду пестрили пурпурными и оранжевыми цветами, а теперь их голые ветки царапали оконную раму, и в щелях выл резкий ветер.
Жизнь казалась такой же неуловимой и непонятной, как погода. Вот я иду вперед размеренным шагом, спокойно дышу, но вдруг понимаю, что все это время блуждаю возле пропасти, в которую могу сорваться в любой момент. С Темным Лордом так всегда – кажется, что все под контролем, а преданная служба дает повод полагать, что все будет хорошо. Но в один миг смотришь на все происходящее и понимаешь, что все, что было раньше – всего лишь иллюзии. И тогда, корчась от Круциатуса, понимаешь, что служба Темному Лорду никогда не принесет тебе спокойной жизни.
Но я была этому только рада. Для меня ничего не существовало, кроме его приказов. Они были слишком простыми, даже скудными, но я рвалась выполнять буквально все, лишь бы быть к нему ближе. Это помогало мне чувствовать себя спокойно и жить своей жизнью. Присутствие Милорда смягчало мои кошмары, я больше не ждала их с такой дрожью, как в первые недели после того, как узнала, что больна. Впрочем, Милорд был прав, от этого ничего не изменилось. Порой мне даже казалось, что того разговора не было, но его подтверждали мои внезапные помутнения рассудка, хотя, радовало то, что больше не случалось таких ужасных приступов, как в ту ночь, когда мне привиделся кошмар о Нарциссе. И вообще, должны ли были меня волновать такие пустяки, когда у меня были такие важные дела, если я должна была служить Лорду? А главное, моей целью было лишь одно – вернуть его расположение и доверие. После провала в Министерстве Магии что-то изменилось, хоть Милорд не высказывал никаких претензий. Был властным, холодным, но и в то же время вежливым и кротким. А мне так хотелось снова, хотя бы на один миг почувствовать на себе его руки…
Это было так редко, он почти не приходил ко мне, и никогда не показывал своего желания. Только несколько раз мы были близки, но и тогда я не чувствовала себя нужной ему. Однажды мы столкнулись в коридоре, было темно и холодно, и мне показалось, что я падаю в очередной сон наяву, но его руки быстро меня в этом разубедили. Он без слов задрал мою одежду, стянул брюки и, пренебрегая прелюдиями и ласками, взял меня. Несколько раз мы оставались наедине в кабинете или библиотеке, и тогда он точно так же приближался ко мне, проводил ладонью по лицу, стягивал одежду – так, чтобы можно было дотянуться только для нужных ему мест, и удовлетворял свои желания. Но ни в его глазах, ни жестах я не видела ничего, кроме похоти. Поначалу меня это обижало, порой доводило до слез, но я позже я убедилась, что если я привлекаю Милорда в физическом плане, то это огромная честь. Он мог выбрать себе любую женщину, любую красавицу, даже вопреки ее желанию, но выбрал именно меня. Но почему? Может быть из-за того, что я когда-то была его одержимостью, а теперешняя близость стала ее отголосками?

***

Рождественский снег почему-то всегда кажется необычным. Он медленно падает с неба, кружиться, задерживаясь в воздухе, а когда падает на лицо – кажется теплым. И тогда хочется замереть на месте, вновь и вновь находя доказательство этому чуду.
В тот момент я чувствовала себя очень странно, словно только что проснулась после длительного похмелья и пыталась сообразить, что же произошло. Но в голове никак не желала рисоваться цепь событий, произошедших накануне. Я помнила вечер после задания, Темного Лорда, его холодность, кажется, он даже что-то говорил мне. Потом моя память превращалась в беспросветную черную пелену, и даже напрягая мысли, я не могла вспомнить, что происходило. Вероятнее всего, это было связано с болезнью, но зачем мне тогда нужны были такие видения, если я не помнила их? Возможно, это было следствием припадков, а, может, обо всем позаботился Милорд. Впрочем, я была только благодарна ему за то, что избавил меня от воспоминаний о моих кошмарах.
Вот только как я оказалась здесь, посреди идеально круглой заснеженной площади какого-то маггловского городка? Я была несколько растеряна, когда очнулась в этом странном для меня месте, освещенном несколькими фонарями, в свете которых клубились ватные хлопья снега. По кругу стояли безмолвные дома, а совсем рядом с ними росли толстые деревья, что своими массивными ветками грозили пробить крыши или вломиться в окна. Но сейчас они казались мирными и безразличными ко всему истуканами, которые покрывал снег, превращая в вестников приближающегося Рождества. А прямо надо мной возвышался высокий готический храм, украшенный присыпанными снегом горгульями и резным орнаментом, который одновременно поражал своей строгостью и великолепием. Собор вселял слишком противоречивые чувства – несмотря на приближающийся праздник, он казался угрюмым и совсем безрадостным. Горгульи выглядели свирепыми стражами, в любой момент готовыми броситься на незваного гостя, а колонны, казалось, наступали на прохожего, грозясь раздавить под своими гранитными сводами.
Этот храм был прекрасен, его великолепию и роскоши хотелось поклоняться, но при этом было невозможно находиться перед ним дольше нескольких минут и не почувствовать острую дрожь во всем теле. И эти ощущения были настолько схожими с моими чувствами в присутствии Темного Лорда, что я, не обращая внимания на все свое отношения к маггловским творениям, шагнула в тень костела. И почему-то воровато обернулась назад, словно боясь, что увижу кого-то из своих коллег, а они осудят меня за посещение маггловского храма. Мы, волшебники, всегда тихонько посмеивались над верой магглов, которые так рьяно пытались выжать волшебство из предметов, не имеющих к нему отношения.
Я была даже удивлена, что меня так заворожил этот храм – рядом с ним у меня не получалось обдумывать свое теперешнее положение и переживать насчет того, что я не помню ничего из прошедших нескольких суток.
Из этого странного состояния меня вывел гулкий удар колокола – он послышался с одной из башен собора, повторился еще раз. Я подняла голову и увидела, как острая стрелка на больших часах передвинулась к одиннадцати часам вечера. Значит, через час уже будет праздник, а пока… Я обернулась и увидела нескольких магглов, медленно бредущих по снегу к церкви, и это был первый раз, когда я не почувствовала раздражения, увидев этих существ. Они просто шли, укутавшись в одежду, спешили к собору, чтобы начать праздновать Рождество… Из приоткрытых дверей донеслись звуки музыки, а ее вскоре вторил хор голосов, распевающих какой-то маггловский гимн, и если бы я не знала о его происхождении, то непременно наслаждалась звучанием и мотивом.
Магглы скрылись в соборе, закрыв за собой двери и закрыв мне доступ к музыке, от чего я вдруг почувствовала себя слишком одинокой. По крайней мере, мне было очень не по себе стоять посреди незнакомого города, и единственное, что вселяло уверенность – это волшебная палочка, которую я обнаружила в кармане мантии.
Я сделала несколько шагов вперед, чувствуя, как в слишком легкие для такой погоды ботинки проникает снег. Это меня не волновало, я лишь приближалась к собору, сама не понимая, что хочу сделать.
«Зайду, посмотрю, что к чему, а если там немного людей, то можно будет и позабавиться», – подумала я, но без всякого энтузиазма.
Сейчас я не была настроена на пытки и разгромы, хотя с другой стороны идея испортить магглам Рождество была слишком соблазнительной. Наверное, было бы очень красиво, если бы пол этого прекрасного каменного покрылся кровью его обладателей. Но ведь не обязательно кого-то убивать именно сегодня…
Я сама не заметила, как оказалась на крыльце собора, стоя на широких каменных ступенях, по бокам которых расселись каменные ангелы, и казалось, что они пристально наблюдают за каждым моим шагом, с трудом решаясь пропускать меня дальше. И с каждой секундой мои ноги становились все тяжелее и тяжелее, до тех пор, пока я не остановилась перед высокими неплотно закрытыми дверьми. Мое дыхание стало тяжелее, а тело наполнилось непонятным волнением, словно в любой миг должно было произойти чудо. Я тут же попыталась отогнать от себя эти мысли, ведь чудес не бывает, существует лишь магия.
Мне хотелось пройти дальше, но какая-то сила по-прежнему держала меня у входа, как будто я была недостойна появляться в церкви.
«Что за глупости, – подумала я. – Просто я не позволяю себе опуститься до того, чтобы зайти в помещение, наполненное магглами».
С этой мыслью я вздрогнула, и было развернулась назад, чтобы спуститься вниз и аппарировать в Малфой-Менор, как снова замерла на месте.
– Уже уходишь, Белла? Не хочешь зайти в храм? Может быть, ты чего-то испугалась? – прямо за моей спиной прозвучал знакомый голос.
От него по моей спине пробежали мурашки, а движения сковались еще сильнее. Хотелось обернуться ровно так, как и исчезнуть, но и то, и другое было мне не под силу. Лишь когда я почувствовала прикосновение к своему плечу, то вздрогнула и немного повернула голову. Он стоял на ступеньку ниже, что делало нас одного роста, его рука лежала на моем плече, а лицо было скрыто под плотно надвинутым капюшоном.
– Вовсе нет, Милорд, – прошептала я, чувствуя, что он ждет ответа. – Чего здесь бояться? Я просто…
– Тогда, прошу! Дамы вперед, – с пафосом произнес Темный Лорд, не дав мне договорить мое скудное оправдание.
Он поднялся на ступеньку выше, оказавшись слишком близко от меня – я даже могла чувствовать его дыхание, ― и толкнул тяжелую дверь. Она тихонько заскрипела, открывая мне узкий проход и тонкую полоску света. Я на миг посмотрела на Милорда и, не увидев никакой реакции, шагнула вперед.
Внутри храм выглядел так же величественно и прекрасно, как и снаружи, вот только здесь было светло, тепло, пахло воском и ладаном, и все это создавало атмосферу домашнего уюта. Само помещение было очень большим, а магглов в нем слишком мало, даже если учитывать хор, стоящий на специальном возвышении, и священника. Все место в церкви занимали ряды длинных скамей, что располагались напротив гигантского органа, что сейчас издавал негромкие звуки.
Пока я была занята рассматриванием помещения, икон и статуй святых, Милорд прошел вперед. Он не скинул капюшон, не расстегнул плащ, лишь только на миг замедлил шаг, обернулся и посмотрел на меня. Я не видела его взгляда, но вполне чувствовала его, и эти ощущения были непередаваемыми. Казалось, будто Темный Лорд видит не только меня, высокую женщину в темно-синем плаще, по которому рассыпаются спутанные черные локоны, а загнанное в угол существо, что боится сделать лишнее движение и не может спокойно вдохнуть воздух. Он заглядывал прямо в душу, читая ее, как книгу.
В какой-то момент Волдеморт отвернулся и неожиданно для меня свернул к одной из скамеек. Он прошел в конец ряда и сел в тени колонны, после чего выжидающе посмотрел на меня. Я, немного помедлив, двинулась к нему и осторожно присела рядом, словно боялась, что скамья сможет в любой момент взорваться. Со стороны органа и хора послышалась новая мелодия, а Темный Лорд шумно вздохнул, что заставило меня повернуть голову в его сторону. Капюшон немного сполз с его головы, и теперь можно было видеть очертания его четкого профиля и внимательные багровые глаза. Я ожидала, что лицо Милорда будет выражать раздражение, брезгливость, или, в крайнем случае, привычную холодность, но нет, сейчас оно было просто расслаблено, словно Повелитель действительно пришел сюда послушать рождественские молитвы. А еще он был настолько близок ко мне, что я едва сдерживалась от взволнованной дрожи и в любой момент могла плюнуть на все и прижаться к нему всем телом.
Мой взгляд перешел на магглов, сидящих в начале зала, и я тихонько прошептала:
– Что мы будем делать? Вы хотите устроить им сюрприз?
Темный Лорд ответил не сразу. Он повернулся ко мне (в его взгляде появилось что-то необъяснимое) и слегка усмехнулся.
– Зачем? – тихо смеясь, спросил Милорд. – Ты видишь в этом смысл?
– Но… Это ведь магглы. Они ничего не стоят, и мы хотим истребить их род.
В ответ на это Волдеморт рассмеялся чуть громче.
– Глупости, Белла, – сказал он. – На уничтожение магглов могут уйти десятилетия, и этим мы не добьемся ничего, кроме потери времени и сил. Они слишком ничтожный народ, чтобы тратить свои силы на его истребление. Куда выгоднее их просто поработить. К примеру, представь себе насекомых. В мире их миллиарды, они, в общем-то, бесполезные, низшие существа, люди их ни во что не ставят, но при этом не стремятся уничтожить. Если ты видишь муравейник или осиное гнездо, разве у тебя возникает желание убить каждого из этих насекомых? Думаю, что ты просто не видишь в этом смысла. Тебе достаточно понимать то, как они ничтожны. И убиваешь ты только самую надоедливую мошку, которая не дает тебе покоя, не так ли? При этом сами насекомые видят, насколько велики люди по сравнению с ними и не собираются подчинять их своей воле, как в ситуации с магглами и волшебниками. Можно сказать, что мы всего лишь должны показать им их место точно так же, как человек показал его насекомому.
Темный Лорд замолчал и устремил глаза в сторону магглов. Среди них царила такая непринужденная и праздничная атмосфера, что слова Повелителя казались странными и даже неуместными среди всего этого великолепия.
– Вы, как всегда, правы, Милорд, – прошептала я. – Когда-нибудь так и будет, как вы говорите. Магглы станут подобными насекомым, а мы будем ими править. Только… для этого должно закончиться все, что происходит сейчас…
– Война будет длиться столько, сколько потребуется, но на этот раз она точно закончится в нашу пользу, – Темный Лорд сказал это настолько твердо и уверенно, что я не смела усомниться в его словах.
Несколько секунд мы оба сидели в молчании, вслушиваясь в звонкие голоса поющих детей и звуки органа. Я любовалась Милордом, и мне снова начало казаться, что это Том Риддл – такие же тонкие губы, знакомая морщинка на переносице, четко выступающие скулы. В какой-то миг я даже подняла руку, чтобы коснуться его щеки, но почти сразу одернула ее, зная, что вряд ли бы Милорду понравились мои прикосновение.
– Мне страшно, – вдруг вырвалось у меня. – Я стараюсь, креплюсь, делаю все, чтобы не разочаровать вас, но все равно боюсь. Иногда мне кажется, что я не выдержу следующий день и подведу вас, и тогда мне становится страшно еще сильнее… Как бы я хотела быть такой, как вы – сильной, бесстрашной, твердой…
Мой голос сорвался. Я и сама не ожидала от себя подобной дерзости, поэтому резко замолчала, напряженно смотря на Милорда и ожидая от него реакции. Он же лишь покачал головой. Его рука дернулась, и на миг мне показалось, что он хочет накрыть ею мою ладонь, покоящуюся на спинке передней скамьи.
– Мне было страшно так же, как и многим другим, просто я смог побороть свои страхи. А вот это под силу не всем, – сказал Волдеморт. – Никто не может представить, как страшно было блуждать по лесам Албании, не имея тела, и полагаясь только на скудный осколок изуродованной души, а при себе иметь только разум. И годами только и делать, что думать, думать, когда способен только осознавать свой страх.
Милорд замолчал, а мне оставалось лишь удивленно смотреть на него, не веря, что я услышала от него такую откровенность. Даже много лет назад, когда мы были более чем близки, он слишком редко говорил о чем-то слишком личном. А сейчас мне на секунду показалось, что он относиться ко мне так же, как раньше, и это придало сил. А даже не заметила, как приблизила свою руку к его ладони и наши мизинцы соприкоснулись. Темный Лорд не убрал руку, снова усмехнулся, от чего мое сердце сжалось от внезапно нахлынувшей нежности. Как же я любила его такого – задумчивого, спокойного, загадочного и невыносимо притягательного. И пусть других его внешность приводила в ужас, но я считала Милорда самым прекрасным мужчиной на свете.

– О чем ты думаешь? – вдруг спросил он.
– О вас, – и снова я сказала, прежде чем подумала.
– Обо мне? – Темный Лорд удивленно вскинул брови. – И что же ты думаешь?
Я искренне пожалела о своей опрометчивости. Не стоило быть такой откровенной, это могло только разозлить Милорда. Но как же выйти из ситуации?
– Вы не такой, каким вас считают все вокруг, – прошептала я. – Вы не просто великий волшебник, вы… человек, хоть вы и прячете это. Вы не сумасшедший, вы просто выше тех, других, кто не хочет видеть в вас большее. А еще я…
Я вдруг осеклась. Слова, готовые вырваться из меня, очень вовремя застыли на моих губах. Я отвернулась от Повелителя, чувствуя на себе его взгляд и понимая, что я не в силах его выдержать. Мои глаза прошлись по помещению, задержались на больших часах с каменным циферблатом, стрелка на которых показывала без четверти двенадцать. Это значило, что Рождество наступит совсем скоро…
– Что ты? – послышался голос Милорда, а его дыхание почувствовалось совсем близко от моего уха, и от этого я заметно задрожала. – Говори, раз уж начала…
Я снова повернулась к Повелителю.
– Что вы хотите услышать?..
Он ничего не сказал, но его глаза выражали твердость, и было в них еще что-то такое, что в юности заставляло меня сходить с ума и лишало всех мыслей.
– Я люблю вас, Милорд, – едва слышно прошептала я, чувствуя, как плохо слушаются меня губы.
Между нами повисло напряженное молчание. Волдеморт по-прежнему изучал меня взглядом, а я не знала, куда от него спрятаться. Кажется, мои щеки запылали, а в уголках глаз появились подозрительные капли. И как я только смогла сказать это при Господине?
Все происходило, словно во сне. Темный Лорд резко отвернулся от меня, на его лице появилась непонятная гримаса неприязни и боли, от чего я тут же почувствовала желание взвыть от разочарования. Хотя тут же напомнила себе, что я полная дура, раз уж надеялась на какую-нибудь другую реакцию.
– Не говори глупостей, Беллатрикс, – голос Милорда был вовсе не злым, как я ожидала, а строгим, как у учителя. – Любви не существует, и ты это прекрасно знаешь.
– Не существует, – эхом прошептала я. – Но что же тогда чувствую я?
– Ты не любишь меня, Белла, – тихо сказал он. – Ты думаешь, что любишь кого-то, кто поселился в твоем воображении, и не более того. Мне бы не хотелось, чтобы ты забивала себе голову подобными глупостями, как любовь.
– Но… – его слова настолько меня потрясли, что было невозможно даже открыть рот, чтобы что-то возразить. А был ли смысл? Милорд в любом случае не стал бы меня слушать.
Я почувствовала, как по моей щеке скатилась крохотная слезинка, и подняла руку, чтобы вытереть ее, но Милорд опередил меня и легко коснулся мизинцем моего лица. От этого по телу прошелся разряд, как от заклинания. Удивительно, что даже от такого легкого касания Повелителя, мое тело начинало ныть от желания его тела.
– Пойдем, Белла, – произнес он таким голосом, как будто ничего не произошло, и несколько минут назад он не услышал признания в любви.
Это почему-то меня задело больше всего – как же невыносимо было слышать равнодушие в его голосе, когда внутри меня все переворачивалось от переизбытка чувств! Так хотелось прямо здесь наброситься на него, закричать от отчаяния, толкнуть, чтобы хоть как-то заставить его перестать быть таким холодным. Во мне вскипела такая злость, что я сжала кулаки и плотно сжала губы, едва сдерживаясь от непредсказуемых действий.
– Пойдем, Белла, – внезапно сказал Милорд. – Что-то мы засиделись. А вдруг здесь зараженный воздух, и мы станем магглолюбами?
Кажется, он усмехнулся, но я пропустила мимо ушей его шутку, упорно не желая поворачиваться в его сторону. Потом послушно поднялась со своего места и направилась к выходу из храма. На меня обернулось несколько магглов – видимо, они считали не подобаемым уходить из церкви за несколько минут до Рождества. Я слышала, как за мной идет Темный Лорд, его негромкие шаги и шорох плаща, но никак не могла заставить себя обернуться. Вряд ли он был бы рад сейчас увидеть мое лицо. Наверное, оно покраснело от слез и на нем застыло выражение едва сдерживаемой ярости. Правда, теперь я злилась не на Лорда, а на саму себя за то, что позволила себе сказать ему правду, зная, что должной реакции все равно не будет.
Я вышла на улицу, и мне тут же подул в лицо морозный воздух. Снежинки покрыли ткань моего плаща, залипая за складки, а волосы вырвались из-под капюшона и неровными волнами спадали на грудь. Я ненавидела, когда они вот так вот лезли в лицо и мешали видеть все, что происходит вокруг, но в то же время безудержная ярость мешала мне нормально убрать их.
Темный Лорд вышел из костела сразу за мной и прошел вперед, в то время как я все еще стояла на крыльце, слушая отголоски пения и не решаясь пройти дальше. Почему-то совсем не хотелось идти на площадь, где буйствовала метель, и гулял холодный ветер. Но Милорд, пройдя уже несколько метров, остановился и выжидающе посмотрел на меня. Мне ничего не оставалось, кроме того, как последний раз обернуться к светлому и теплому залу и зашагать вниз по высоким каменным ступеням, плотно засыпанным снегом. Мои ноги проваливались в него по щиколотки и сразу же промокли. Я зябко поежилась, шумно вдохнула воздух, раздражаясь еще сильнее, и даже не заметила, как моя нога ступила на самый край нижней ступени, наткнувшись на ледяную корочку, скрывающуюся под слоем снега. Конечно, я тут же поехала вниз, готовая столкнуться с землей и окончательно выйти из себя, опозорившись перед Милордом. И внезапно сильные руки подхватили меня за талию, и я приглушенно вскрикнула от неожиданности.
Волдеморт стоял рядом, сжимая меня в объятьях и с улыбкой смотря в мое лицо. Что-то в этом моменте было до боли знакомо и непонятно, от чего я почувствовала себя очень неуютно. Мое сердце быстро стучало в груди, а пальцы невольно вцепились в руки Милорда чуть выше локтей. И только тогда я заметила, что из моих глаз снова текут слезы, только на этот раз от злости и бессилия. В тот миг я была готова наброситься на кого угодно, хоть на Милорда, и поэтому принялась осматриваться по сторонам, в поисках какого-нибудь запоздалого маггла. Как назло, рядом никого не оказалось. Из моего горла вырвался разочарованный рык, который тут же заглушил громкий звон – стрелка на часах приблизилась к полуночи и теперь они оповещали всех о наступлении нового дня.
Когда снова воцарилась относительная тишина, я вновь повернулась к Темному Лорду, который по-прежнему прижимал меня к себе. Злость понемногу проходила, и ее плавно сменяла тоска.
– С Рождеством, Белла, – прошептал Повелитель, и от его голоса у меня закружилась голова.
Плохо понимая, что делаю, я преодолела расстояние между нами и крепко обняла его за шею, наплевав на все. Наверное, в году должен был быть хотя бы один миг, когда я могла побыть маленькой и слабой, не стыдясь этого. Милорд, помедлив несколько секунд, поднял руки и прижал меня к себе крепче, обвив руками талию. Этот жест был властным и каким-то снисходительным, но для меня это не имело значения. Я уткнулась носом в его плечо, мокрое от снега и пропитанное запахом свежести, дыма и почему-то крови. Сейчас я чувствовала себя на своем месте, и такой защищенной, словно со мной больше никогда не может произойти ничего плохого.
– Мне все равно, что вы думаете о моих чувствах и все равно, что с ними происходит на самом деле, – прошептала я. – Мне нравится это испытывать, нравится быть верной вам и жить ради вас. Это единственное, что все еще держит меня на плаву. Спасибо вам.
Что-то слишком много вещей в тот день я делала по инерции, не задумываясь, и это совсем на меня не походило. А еще непонятнее было то, что это ни капли не злило Повелителя. Вот сейчас он обнимал меня, даже не шелохнувшись, а я никак не могла насладиться его близостью, пусть и такой целомудренной.
– Нам пора, Белла, – прошептал он мне на ухо.
В какой-то миг я была готова запротестовать – совсем не хотелось, чтобы Милорд вот так вот отпускал меня, оставляя одну. Но к моему удивлению он этого не сделал, просто уткнулся лицом в мой затылок, а я почувствовала рывок аппарации. И в следующий миг я уже не слышала рождественских гимнов, вокруг не падал снег и не выл ветер, только в камине легонько потрескивали дрова, а в воздухе пахло лилиями. Когда я открыла глаза и нехотя подняла голову, то увидела очертания моей собственной комнаты в Малфой-Менор. Наверное, Волдеморт был единственным волшебником, кто мог спокойно игнорировать антиаппарационный барьер поместья моей сестры. Но только почему именно моя комната?
Я было открыла рот, чтобы спросить об этом, но тут же передумала. Какая разница? Главное, что Милорд сейчас рядом, такой живой, теплый и все еще сжимающий меня в объятьях. Я только подняла голову и заглянула в его лицо, не в силах бороться с любопытством. Он не улыбался, а его взгляд не был особенным, но в тот же миг что-то в его выражении было такое…
Моя мысль оборвалась на прикосновении его губ к моей щеке, потом к скуле, к губам. Я с трудом сообразила, что он больше не держит меня в объятьях, а расстегивает мой мокрый плащ и стягивает собственную одежду. От этого я едва не застонала сквозь поцелуй, чувствуя вновь нахлынувшее желание. Тело свело от предвкушения и ожидания. Когда его поцелуи перешли на шею, плечи и ключицу, а принялась сама бороться с пуговицами его рубашки и наслаждая короткими прикосновениями к его гладкой груди. А потом что-то безудержно шептала, чувствуя, как его руки проходят по моему обнаженному телу, исследую прикосновениями каждый миллиметр, при этом изводя меня от желания, но, все же, заставляя наслаждаться ласками…
… В ту ночь я впервые за много лет уснула в объятьях Милорда, шепча ему на ухо какие-то нелепости и видя улыбку на тонких губах. Всю ночь мы прозанимались любовью, и каждый миг мне казалось, что время каким-то образом повернулось вспять, и я вернулась на пятнадцать лет назад, когда мы с Томом были вместе. Правда, Милорд ничего не говорил (не считая самых сладких моментов, когда он прижимал меня к себе, целовал лицо и шептал «моя Беллс»), но я чувствовала, что он, если не счастлив, то просто доволен, что эта ночь именно такая. Наверное, тогда я поняла, что Рождество все-таки один из самых светлых праздников.
Но я и совсем не удивилась, когда проснулась и увидела рядом со мной пустое место. Простыни все еще сохранили тепло его тела, и долгое время лежала, уткнувшись носом в шелковую ткань, вдыхая едва уловимый запах полыни, от чего на глаза наворачивались непрошеные слезы.
Я могла бы посчитать эту ночь очередным сном, но что-то мне подсказывало, что все произошло на самом деле. По крайней мере, тело сохранило ощущение его ласк, а мой синий плащ все так же лежал на кресле, куда ночью положил его Милорд. Мне не нужно было долго думать, чтобы понять, что эта ночь, возможно, ошибка и Повелитель никогда не упомянет о ней. Но важно было лишь то, что я знала наверняка, что она хоть что-то для него, да и значила. А разве не это давало мне новые силы жить дальше и бороться за своего Темного Лорда?