Глава 7. Месть за жизнь (часть 2)

«За звезду – полжизни, за луну – свободу,
Я целую небо, а оно льет воду».
(Смысловые Галлюцинации «Звезды 3000 )

Удивительно, насколько разным может быть человек в различных ситуациях. Он может чувствовать себя всесильным, глядя на то, как у ног корчится от страданий тот, кто слабее, и наслаждаться этим зрелищем. Но, в любом случае, в какой-то момент своей жизни он должен почувствовать себя невыносимо жалким, в то время как у кого-то другого кружится голова от власти над чужой жизнью. И правильно говорит мудрость, что рано или поздно все возвращается. За свою жизнь я успела достаточно нагрешить и за каждый свой проступок я несла наказание, и, может быть, именно поэтому ни о чем не жалею. А сейчас, стоя в полутемном коридоре с поднятой волшебной палочкой, я понимаю, что делаю именно то, что должна была. Если жизнь не наказала Хоффмана за все то, что он натворил, то наказание от моей руки будет значительно сильнее.
Я чувствовала неизмеримое удовольствие, глядя на жалкого, скрюченного аврора. Мои губы расползались в улыбке, а тело пронзала легкая и очень приятная дрожь. Нечто подобное я испытывала много лет назад, впервые в жизни применяя Круциатус на однокурснице, или в тот злосчастный вечер, когда посещала Лонгботтомов. Это было одно из лучших ощущений, что-то вроде сексуального удовольствия, вскипает кровь, а голова кружится от сладкого предвкушения. Пьянящее чувство власти над чьей-то жизнью, чьим-то миром.
Волшебная палочка, приятно грела руку, но мне не хотелось спешить. Нужно было все делать медленно, так, чтобы он молил о пощаде, чтобы целовал Милорду обувь, при этом корчась в агонии от моих Пыточных проклятий. Прищурив глаза, я прикинула, как бы сначала подойти к Хоффману. Он все еще сидел на полу, обнимая тело дочери и выкрикивая имена мертвых внуков, совсем позабыв о своих гостях. Конечно, это было очень неосмотрительно с его стороны…
— Круцио, — я сказала это тихо и почти нежно. А как еще можно было произносить любимое заклятье, применяя его к самому ненавистному человеку на свете?
Хоффман на долю секунды замер, после чего стал медленно оседать на пол, корчась и стискивая кулаки, сжимая зубы, чтобы не закричать. В принципе я и не ожидала, что он станет вопить от боли и молить о пощаде. Старый аврор был не из тех людей, кто просто так сдается, а мой Круциатус — довольно слабым (по моим меркам). Краем глаза я увидела, как Темный Лорд внимательно смотрит на меня, и счастливо рассмеялась. В этот момент я была готова все бросить и обнять его хотя бы в знак благодарности за столь щедрую награду. Что могло быть лучше так давно ожидаемой мести? Наверное, только сама месть на глазах моего Повелителя.
Когда мне наскучило играть с Пыточным проклятьем, я подошла к полулежащему на полу Хоффману и несильно пнула ногой его тело. Тот тут же дернулся, с трудом поднимая туловище. Я наклонилась, с улыбкой смотря в его глаза.
— Ну как, дорогой, понравилась разминка? — прошептала я.
Несколько секунд аврор смотрел на меня и, вероятно, будь его воля, он бы заживо сжег меня взглядом.
— Ты… мерзкая сука… шлюха… — прохрипел он, явно с трудом произнося слова.
А Пыточное проклятье, оказывается, было и не таким слабым, как мне показалось. Это аврор был слишком сильным и выносливым, видимо, в прошлом много с чем сталкивался. Но это легко исправить, сейчас он испытает такое, чего не испытывал еще никто в Волшебном мире.
— Тебя даже трахнуть толком не вышло, уж слишком узкая задница у тебя, — снова вырвалось из пересохших губ Хоффмана. Он издал хриплый смешок, который тут же перешел в мокротный кашель; на губах аврора появились капельки крови, видимо из-за напряжения мышц у него возникло внутреннее кровотечение.
Я не успела никак отреагировать на эту фразу, моему удивлению не было предела, а переполняющий меня гнев усилился в несколько раз. Я, не в состоянии подобрать заклинание, которое могло бы сильнее навредить Хоффману, безмолвно махала волшебной палочкой. Но в эту же секунду я увидела, как к аврору устремился Темный Лорд, в несколько шагов преодолев расстояние между дверью и нами. Не знаю, какое заклятье применил Милорд, но в тот же миг Хоффман завопил так громко, что мне показалось, что задрожали стены. Но сквозь этот крик я не могла не услышать отчетливый хруст, который нельзя было ни с чем перепутать. Отойдя на шаг назад, я ахнула от неожиданности: руки старика медленно превращались в кровавое месиво, по одному ломались пальцы, тонкие белые кости выпирали из кожи, разрывая ее, кромсая на мелкие кусочки. А Хоффман извивался на полу, пытался шевелить конечностями, но это только усиливало боль и заставляло кричать еще отчаяннее. На несколько секунд я отвела глаза от этого зрелища и посмотрела на Милорда. Его лицо было равнодушным, и только в багровых глазах горел холодный огонь ненависти. Во мне снова возникла нежность и желание обнять его. Он так взбесился после того, как Хоффман оскорбил меня… Милорд защищал мою честь? От этой мысли я не стала сдерживать смех, громкий и радостный, и он разносился по пустому коридору, смешиваясь с воплями аврора.
Действие проклятья Милорда прекращалось, но Хоффман этого явно не замечал. А я снова применила Круциатус, и на этот раз аврор не сдерживался. Выкрикивал обрывки ругательств и проклятий, угрожал, что-то обещал, но мне нужно было слышать не это. Он должен был умолять меня о пощаде, просить прощения.
— Ты слышишь меня, урод? — шептала я, склонившись над ним и глядя, как на его лице проступают лопнувшие сосуды, как глаза наливаются кровью, а изо рта течет красная струйка. — Проси прощения, ублюдок, умоляй простить тебя…
Не опуская волшебной палочки, я наступила ногой на его искалеченные кисти, от чего вопль Хоффмана стал еще истошнее. Я даже удивлялась, как ему удается так громко кричать и все еще не сорвать голосовые связки? И уже через несколько секунд я с удовольствием топталась по обломкам его костей, чувствуя их хруст. Плевать, что моя мантия испачкалась в крови, мне это даже нравилось, это было символом моей победы и власти.
Я и не заметила, как отбросила в сторону волшебную палочку, как с остервенением стала терзать его плоть, впиваясь ногтями в кожу на шее, разрывая ее, погружая пальцы в плоть, размазывая по телу кровь. Мой смех не прекращался, становясь только громче и истеричнее. Наверное, я выглядела со стороны, как настоящая истеричка, но меня это мало волновало. Главное, что у меня была возможность выразить свою ненависть, прикончить Хоффмана, голыми руками, без магии, чувствуя запах его крови и слыша звуки разрываемой плоти.
В моих руках оказался небольшой серебряный кинжал, который я неизменно носила с собой на всякий случай, и сейчас он вовсю орудовал над плотью аврора. Просто ради того, чтобы избавить его лицо от этого ненавистной решительности, чтобы избавить его от глаз, в которых было столько презрения. Выдавить их или, наоборот, вдавить в череп, который с каждым моим ударом все более отчетливо хрустел. И просто кромсать серебряным лезвием все, что только можно, не обращая внимания на боль в руках и головокружение…
— Белла… Белла, успокойся, — этот голос доносился до меня будто из другого мира. — Хватит.
Кто-то схватил меня за плечи и с силой отодвинул от Хоффмана, принялся трясти, пытаясь привести в сознание. Впрочем, я отчетливо видела все, что происходило, вот только мои мысли путались, не желая возвращаться к действительности. Весь мир мне виделся сквозь кровавую пелену, а в ушах все еще звенели отголоски криков Хоффмана. Это было так странно… Почему он больше не кричал? Я снова хотела слышать его мольбы и стоны, хруст костей.
— Беллатрикс, очнись! — теперь голос прозвучал громче, в нем послышались нотки раздражения.
От этого я вздрогнула и замерла. Какое-то время я удивленно смотрела на Темного Лорда, который с силой сжал руками мои плечи, а потом медленно обмякла. Если бы Милорд не поддерживал меня, то я непременно бы упала.
— Ты заигралась, — строго произнес Темный Лорд, и я снова задрожала. В тот же миг мне стало не по себе из-за своего поведения: было очень рискованно показывать свое беспокойство при Повелителе, тем более, что его настроение явно испортилось.
Я отступила на шаг назад, опустив голову и не смотря на Милорда, и тогда мой взгляд упал на Хоффмана, точнее на то, что от него осталось. Это уже вряд ли можно было назвать человеком или даже трупом — передо мной лежало непонятное месиво из крови, мяса, костей и рваной одежды. Было трудно сказать, где у этого голова, где руки, где ноги. Все смешалось в одну субстанцию розовых, красный и почему-то коричневых цветов. Кое-где все же проглядывали кости, обломанные и раскрошенные, выпирающие из кусков растерзанной плоти.
Некоторое время я с непонимание смотрела на останки, не в состоянии вымолвить ни слова, но Темному Лорду этого и не нужно было.
— Почти все это — твоя работа, — тихо сказал Милорд, и я невольно поежилась от его голоса. — Ты увлеклась и ничего не видела.
А вот это уже было сказано с легким укором, но сейчас больше походило не на недовольство, а на наставление. Я перевела взгляд на Темного Лорда и снова почувствовала, что не могу нормально шевелиться, как будто в темно-багровых глазах Господина была какая-то магия, не позволяющая мне слушаться саму себя. Я чувствовала, что нахожусь полностью в его власти, и не могла этому противиться. А он просто сделал шаг вперед, поднес ладонь к моей окровавленной щеке, легко коснулся ее. Его длинные белые пальцы окрасились в алый цвет, а на губах появилась усмешка.
— Я тебе никогда не говорил, как тебе идет красный? — прошептал он, и от этого мое тело пронзила дрожь.
Я молчала, не в состоянии что-либо сказать. А Милорд придвинулся еще ближе, и теперь я уловила на своей щеке его холодное дыхание. Теперь мои ощущения вовсе не казались мне странными, это было всего лишь полузабытое волнение от его прикосновений, жажда приникнуть к нему всем телом, шептать какую-то милую бессмыслицу и тонуть в его сильных руках. Как когда-то много лет назад в школе, когда я сходила с ума от одного взгляда школьного старосты, который пытался заполучить меня, а я проиграла войну. И сейчас я снова испытала поражение.
Когда его губы оказались в миллиметре от моего лица, я задержала дыхание, боясь спугнуть этот момент, и закрыла глаза, ожидая, что мое видение исчезнет. Но оно продолжалось, и я ощущала, как его губы касаются моей щеки, шеи. Это не были поцелуи — просто сухие прикосновения к коже, в которых не было ни капли нежности, а только животное желание, способное подчинить даже Темного Лорда.
И, как будто в доказательство этому, он резко положил руки мне на плечи, сжал их, и еще через секунду я была прижата спиной к стене, чувствуя, как Милорд кусает кожу, а его пальцы нетерпеливо раскрывают мой плащ, разрывают мантию, стараясь добраться до любых обнаженных участков тела. Я пыталась расслабиться, отвечать на его движения, но все было тщетно. Я по-прежнему была скована, будто он обездвижил меня заклинанием, и не могла ничего предпринять. Наверное, в эти секунды у меня должна была закружиться голова, а темная прихожая дома поплыть перед глазами, но, как ни странно, я вполне ясно осознавала все, что происходило. Прикосновения Милорда ощущались очень четко, и казалось, что они никогда не сотрутся с кожи. Это одновременно и радовало, и пугало.
Темный Лорд так сильно сжал мне плечо, что я готова была вскрикнуть, но прикусила язык — даже сейчас было странно выражать свои чувства. А он, немного поборовшись с моим платьем, принялся стягивать его с плеч, и я услышала, как от него отрываются пуговицы, как трещит по швам ткань, и вот уже дыхание Милорда на моей коже. Мне снова захотелось закричать, а может, заплакать, и опять пришлось сдерживать себя. Даже не пытаясь разобраться в своих ощущениях, я просто вжалась спиной в стену, чувствуя, как пальцы Темного Лорда дотрагиваются до моей груди, поначалу легонько и почти незаметно обводят соски, и на какую-то секунду мне было почудилось, что это нежные и ласковые прикосновения. Но когда Милорд с силой стиснул мои груди, я уже не стала сдерживать крик: прикосновения были слишком грубыми, а мое тело не было к этому подготовлено. А Темный Лорд никак на это не отреагировал, будто ничего и не услышал, и я напряглась еще сильнее. Я видела, как от его касаний на моей коже остаются яркие следы крови, скорее всего, попавшей на него, когда я пытала Хоффмана.
На несколько мгновений Темный Лорд отстранился от меня, после чего резко разорвал юбку, коснулся рукой бедра, а я вздрогнула. Тогда он, наконец — впервые за последние минуты — поднял голову и посмотрел мне в глаза. В тот миг мне захотелось провалиться сквозь землю! Или просто исчезнуть, но не видеть этого холодного взгляда красных глаз, в которых не было ни капли прежней страсти или хотя бы желания. Казалось, что Милорд со мной только из какого-то принципа.
Я почувствовала, как его пальцы поспешно снимают мое белье, при этом бесстыдно касаясь меня. Было трудно вот так просто стоять, ничего не предпринимая, но я терпела, не смея отказать и ослушаться. Может быть, в этом человеке осталась хоть крошечная частичка Тома, которого я когда-то любила, и я смогу ее увидеть? Надежда была такой призрачной, но такой желанной…
Совсем неожиданно Темный Лорд отвел мою ногу в сторону и резко вошел в меня. В тот же миг я ощутила, как все тело пронзает боль, я еще не была готова принять его. Инстинктивно выгнулась навстречу Милорду и невольно уткнулась лбом в его плечо. Может, мне казалось, что так будет удобнее вытерпеть боль, а может, просто для того, чтобы снова не увидеть безразличия на его бледном лице. Темный Лорд не воспротивился этому жесту, только начал быстро двигаться, проникая все глубже и глубже. Его член упирался в мои мышцы, которые, казалось, не хотели пропускать его дальше, и мне приходилось только стискивать зубы от боли, которая с каждой минутой заполняла меня все сильнее. Дышать становилось все труднее, и я жадно хватала ртом воздух, при этом стараясь не поднимать взгляда на Темного Лорда.
Несомненно, все это происходило всего несколько минут, но они казались вечностью. И тогда, когда Темный Лорд, наконец, замедлил темп, я почувствовала на своем теле нечто вязкое и теплое. Воздух вдруг показался слишком тяжелым, а темнота невыносимо густой, почти как дым, наполняющий горящее помещение. Она сгущалась со всех сторон, но при этом я могла четко различить несколько неясных очертаний на полу, фигуру Милорда, все еще прижимающего меня к себе. Он замер, напоминая холодную и безжизненную статую, а я почему-то боялась шевелиться: казалось, если я хоть на секунду нарушу это мнимое умиротворение, то произойдет что-то страшное.
Темный Лорд медленно вышел из меня, при этом все еще держа в объятьях. Я пыталась расслабиться, но только сжималась еще сильнее, боясь любого непредсказуемого действия Повелителя. А он только легонько поцеловал меня в висок и поднес губы к уху.
— Сегодня ты показала себя с лучшей стороны, — прошептал он, от его холодного дыхания я задрожала. И, наверное, мне показалось, что в его голосе прозвучало нечто похожее на страсть? Скорее всего, что так, ведь я видела, что он не способен ни на что, кроме холодного раздражения и равнодушия.
А потом на моих губах появилась улыбка, похвала Темного Лорда прибавила мне уверенности и храбрости.
— Думаю, нам пора уходить, — снова прошептал Темный Лорд, и на этот раз я уж точно не слышала ни страсти, ни чего-то другого, похожего на человеческие эмоции.
Он отстранился, и на миг мне показалось, что в доме стало холоднее, а в душе еще более одиноко. Так странно, ведь еще секунду назад больше всего на свете мечтала оказаться как можно дальше от своего Господина.
— Конечно, Милорд, — я даже не узнала собственный голос, таким хриплым и слабым он был.
Милорд отступил на шаг и быстро окинул меня взглядом. Я почувствовала что-то очень похожее на смущение, пока приводила в порядок волшебной палочкой порванную одежду, и поспешила опустить голову, чтобы не выдать эти чувства Темному Лорду.
Когда я застегнула последнюю застежку на плаще, он снова шагнул ко мне и коснулся моей руки (что уже не было неожиданностью). Я почувствовала легкий рывок, перед глазами все завертелось, и в следующий миг я оказалась в заснеженном парке Малфой-Менора.