Глава 3. Без сердца

«Тот, кто сердца и души лишён,
Не испытывает боль.
Движет их желанием холодный расчёт,
Огонь не греет и не охлаждает лёд».
(Эпидемия «Без сердца и души»)

— Вы звали меня, Милорд? — мой голос слегка дрожал, но это было, скорее всего, из-за холода, царящего в этой огромной комнате.
Камин был погашен, окна открыты нараспашку, а помещение насквозь продувал промозглый зимний ветер. Я прищурилась, чтобы присмотреться к обстановке, и смогла разглядеть большую комнату с высокими потолками и стенами, обклеенными шелковыми темно-зелеными обоями.
Я прошла вглубь кабинета и попыталась рассмотреть фигуру Темного Лорда, но глаза еще не окончательно привыкли в темноте. В комнате было пусто, я это чувствовала, но очень давно успела усвоить, что Милорд имеет привычку появляться совсем неожиданно, материализуясь прямо из воздуха. И не смотря на то, что это должно было быть для меня привычным, я дрожала, и больше всего мне хотелось вернуться в свою комнату, где горел теплый камин и не было этих ужасных завываний ветра. Даже странно, после стольких лет, проведенных в Азкабане, я не должна была бояться ничего, но, тем не менее, все чаще вздрагивала от любого шороха, а иногда даже от собственного дыхания.
Уже прошла неделя с того момента, как я вернулась, но жизнь продолжала казаться невообразимо сумбурной и какой-то размытой. Она была похожа на метель за окном, когда из-за мокрого снега нельзя было различить, где небо, а где земля. Я точно так же не могла понять, как себя чувствую и реально ли все, что происходит вокруг. Было такое впечатление, словно я когда-то давно потеряла память и никак не могла прийти в себя. В голове вырисовывались образы из прошлого, но мне казалось, что все это происходило не со мной. Я, как призрак, ходила по Малфой-Менору, внимательно слушала все, что происходило в стенах особняка, но все равно мне казалось, что я не живу. Лишь только в те редкие моменты, когда мне удавалось увидеть Темного Лорда, все резко менялось. Мир начинался вращаться вокруг меня со скоростью света, становился цветным, а жизнь вдруг приобретала смысл.
Но когда Милорд смирял меня равнодушным взглядом и столь же равнодушным голосом приказывал идти по своим делам, меня снова начинало трясти, но я не смела ослушаться. Тогда я заходила в комнату, которую мне выделила Нарцисса, и долго лежала на кровати, бессмысленно рассматривая потолок. Я пыталась углубиться в свои мысли, чтобы разобраться во всем, что происходит. Больше всего мне хотелось понять, почему Милорд так равнодушен, почему не смотрит на меня и не вызывает к себе. В голове возникали воспоминания о тех временах, когда он был совершенно другим, и мне почему-то казалось, что сейчас он должен быть таким, как раньше. Четырнадцать лет в Азкабане я жила только мыслями о том, что он вернется, и мы снова будем вместе, но когда я встретила его в темном коридоре поместья, мне стало страшно даже вспоминать о прошлом. Он был холоден, угрюм и жесток, и в нем не было ни капли Тома Риддла. Было так страшно видеть бездушного и холодного человека и так хотелось все изменить, но что-то подсказывало мне: теперь эти перемены навсегда. Я помнила, как прежде он ненавидел меня, и сейчас была готова отдать все, лишь бы только видеть хоть каплю этой ненависти ко мне. Мне казалось, что это намного лучше холодного равнодушия.
Все время он проводил в кабинете Люциуса, порой кого-то вызывал туда, что-то обсуждал, но чаще всего он пребывал в глубоких раздумьях, а рядом с ним всегда была его змея. Мне иногда так хотелось подойти, молча сесть рядом и долго-долго смотреть на него… Но вместо этого приходилось прятаться у себя в спальне, ожидая, когда же он, наконец, захочет меня увидеть. Этого не происходило, и я становилась все более раздражительной. Меня могло вывести из себя буквально все, начиная от домовых эльфов и заканчивая глупыми фразами Пожирателей Смерти, которые теперь постоянно присутствовали в доме Малфоев. Я несколько раз накричала на Нарциссу, и теперь она избегала встреч со мной, каждый раз опускала взгляд, когда я проходила мимо. Иногда я едва не срывалась и могла даже бросить в кого-нибудь проклятьем и таким образом серьезно повздорила с Люциусом, после чего мы прекратили разговаривать.
Единственный человек, кто был неизменно рядом — это Рудольфус. Вернувшись в Малфой-Менор, он снова стал чем-то напоминать прежнего, веселого Руди, хотя все дело, наверное, было в огневиски. Как и раньше, много лет назад, он по вечерам пропадал в каких-то кабаках, а вернувшись оттуда, едва держался на ногах. Он часто сидел со мной рядом, но ничего не говорил, просто смотрел на меня безразличным взглядом. А я ждала Руди и могла уснуть лишь тогда, когда он находился рядом. Иногда он держал меня за руку, и в такие моменты даже становилось теплее.
И сегодня, когда за окном была густая метель, и я снова ждала Рудольфуса, сидя у камина в своей комнате, я почувствовала, как на руке загорелась Метка. Первые секунды я даже не верила в это, мне казалось, что все происходит не на самом деле, но когда рисунок на коже запылал с такой силой, что из горла вырвался приглушенный стон, все сомнения сразу же отпали. Я быстро выбежала из спальни и направилась к кабинету, но чем ближе к нему подходила, тем меньше во мне оставалось уверенности. Почему-то казалось таким странным, что Темный Лорд позвал меня, ведь прежде, вплоть до этой минуты, он упорно игнорировал меня, словно я была пустым местом. Но, с другой стороны, когда-то же он должен был обратить на меня внимание!
И теперь, когда я вошла в кабинет, мне так хотелось убежать, снова забыться в очередном приступе бреда, только бы не видеть равнодушный взгляд Тома и не чувствовать его холодность. Было так страшно понимать все это после надежд, что все будет таким, как прежде. Но ничего не было, и я не могла понять, откуда взялась эта пустота.
Я топталась у двери, почему-то не в силах пройти дальше, в комнату, как вдруг с противоположной стороны в темном углу послышалось какое-то шуршание. Еще через миг я увидела, как из тени выползла огромная змея, внимательно глядя на меня своими большими янтарными глазами. Конечно, Нагини, неизменная любимица Темного Лорда. Сколько я была Пожирательницей Смерти, столько помнила ее, и, не смотря ни на что, наши отношения с ней никогда не были хорошими. Мне почему-то всегда казалось, что Нагини уж слишком сильно меня не любит, но не смеет причинить вред из-за приказа хозяина. И сейчас мне чудилось, что во взгляде змеи играет холодное презрение, смешанное с неутолимым голодом. Я содрогнулась, но не отступила, отвечая на ее взгляд. Не хотелось показывать, что мне не по себе от ее присутствия, хотя, скорей всего, Нагини это чувствовала. И лишь тогда, когда она подползла ко мне вплотную, а я была готова трусливо двинуться обратно к двери, из того же темного угла раздался тихий голос.
Не уверенна, появился ли Милорд несколько секунд назад или же был здесь с самого начала, но я почувствовала большое облегчение, когда он вышел из тени. Нагини сразу же повернула голову в его сторону, после чего покорно поползла к нему, хотя мне почему-то показалось, что она была разочарована. От этой мысли мне стало почти смешно — это ведь змея, она не может чувствовать! Оказавшись у ног Темного Лорда, Нагини замерла и снова обратила свой взгляд ко мне.
Милорд смотрел на меня не менее пристально, чем его любимица, и мне снова захотелось исчезнуть. Но внутренний голос упорно подсказывал, что ради Повелителя я должна терпеть все.
— Здравствуй, Белла, — проговорил, хотя нет, прошипел Темный Лорд.
Я подняла голову и посмотрела на него. Он был слишком бледен, а глаза блестели темно-красным огнем, напоминая застывающую лаву вулкана, который еще в любой момент может взорваться.
— Милорд, — я поклонилась, при этом чувствуя себя еще более нелепо. Прежде я никогда не кланялась перед ним и сейчас казалась себе посредственным Пожирателем Смерти, пытающимся добиться Черной Метки. Но, видимо, я просто была неправа, считая, что не такая, как все. Хотя, может быть, раньше так и было?
Какое-то время Темный Лорд молчал, после чего я услышала шорох мантии, и едва уловимый звук шагов. Он приблизился ко мне, оставив Нагини на прежнем месте, что принесло мне несказанное облегчение.
— Где он? — короткий вопрос был задан слишком твердо.
Всего два слова привели меня в такое состояние, что едва оставались силы дышать. Я ожидала от Темного Лорда всего, но не этого, и даже не могла помыслить, что он все еще помнит. В памяти всплыл забытый и неправдоподобно темный вечер, когда я была в полубессознательном состоянии, а по телу разливалась невыносимая боль, причиняемая безликим человеком. Я старалась не думать об этом, а за годы Азкабана это воспоминание загладилось в моей памяти, став просто призраком, в которого я отказывалась верить. А он, оказывается, все еще помнил, и хотел знать. Но что я могла сказать? Произнести вслух те слова, которые я даже боялась воспроизвести в мыслях? Сказать, что наш ребенок мертв, а я была изнасилована неизвестным аврором?
— Белла, — вкрадчивый голос Темного Лорда прервал мои мысли. — Я задал тебе вопрос.
Я медленно подняла на него взгляд, изо всех сил стараясь не заплакать от отчаяния.
— Его нет, Милорд, — прошептала я, еще не сознавая, что говорю.
И как только смысл этих слов всплыл в моей голове, у меня возникло такое чувство, будто кто-то резко ударил меня хлыстом по лицу. В тот же миг Темный Лорд оказался еще на несколько шагов ближе ко мне, и я уже могла рассмотреть каждую черточку его лица, каждую морщинку. Милорд был совсем близко, и мне казалось, будто от него веет холодом, чем-то далеким и неживым. Я содрогнулась, а он это почувствовал, и в его взгляде появились странные огоньки, отчего у меня задрожали коленки.
Мерлинова борода, а я все-таки боялась его больше, чем думала! И самое странное и одновременно обидное было то, что сейчас я совершенно не узнавала в Милорде своего Тома. Передо мной стоял кто-то незнакомый и жестокий, кого я боялась и могла бы даже возненавидеть. И от этого становилось еще грустнее.
— Как это — его нет? — прошипел Темный Лорд, и если бы я не видела, как двигались его губы, то подумала бы, что это произнесла Нагини.
Я только сильнее сжалась и задрожала. Казалось, через секунду Темный Лорд взорвется, но и говорить об этом я не могла. Было слишком больно, а рана оказалась на удивление глубокой. Я прижалась спиной к лакированному дереву двери и скрестила руки на груди, пытаясь унять дрожь.
— Он умер, Милорд, — мой голос звучал почти неслышно, но вряд ли Повелитель напрягался, чтобы различить мои слова. — В ту ночь, когда мы искали вас, когда нас поймали авроры, я… меня…
Мой голос опять сорвался, и, чтобы сдержать слезы, я резко замолчала. «Он не должен видеть твоих страданий больше, чем нужно, ты должна сдерживать себя при нем, если не хочешь получить наказание», — шептал мне внутренний голос. Но на словах это было легче, чем в жизни, и мне пришлось до крови закусить губу, чтобы не застонать.
— Продолжай, Белла, — приказал Темный Лорд холодным, совершенно бесцветным голосом, но мне не могло показаться, как сильно он сжал кулаки, а его глаза стали еще уже.
Но что это значило? Гнев, разочарование или радость?
— Меня… я… — я не могла сказать это. — Я потеряла ребенка, Милорд, ему тогда еще не было и двух месяцев. Это…
Я набрала полные легкие воздуха.
— Все произошло так давно, Милорд, я…
Мои плечи затряслись, и я с ужасом поняла, что не в силах сдержать рыдания. Я посмела отвернуться, прикрыв лицо распущенными волосами, и быстро стерла ладонями нахлынувшие слезы. Несколько секунд Темный Лорд молчал, и они показались мне невыносимо долгими и томительными. Потом медленно отступил на шаг назад.
— Сядь, — произнес он.
Я тут же последовала его приказу, пересекла в несколько шагов расстояние до ближайшего кресла и села, стараясь расслабиться. Это, конечно же, не получилось, но голова кружиться перестала. Темный Лорд подошел ко мне, на ходу доставая из рукава волшебную палочку. Я сжалась, готовясь почувствовать всю силу Пыточного проклятья, но вместо того, чтобы сказать «Круцио», Милорд просто приложил кончик палочки к моему виску. Не знаю, почувствовала ли я тогда облегчение или нет, — присутствие Темного Лорда не давало мне думать здраво, как бы этого ни хотелось.
Наверное, именно из-за напряжения я не ощущала такой головной боли, какой она должна была быть, и когда Темный Лорд снова выпрямился, его лицо напоминало маску, сделанную талантливым мастером.
«Нет, все же он больше не человек», — эта мысль пришла ко мне совершенно внезапно.
А Милорд тем временем снова посмотрел на меня.
— Он изнасиловал тебя, — ровным голосом проговорил он.
Я только слабо кивнула. На протяжении стольких лет я даже боялась подумать об этом, а теперь просто слушала слова Темного Лорда. И он совершенно не разгневался, просто смотрел на меня, как будто ничего не произошло. Словно это убили не его ребенка и он не видел всего того кошмара, который я пережила.
— Может быть, оно и к лучшему, — наконец изрек Темный Лорд и опустился в соседнее кресло.
К нему тут же поползла Нагини, и мне пришлось немного поднять ноги, чтобы не она не коснулась меня. Я смотрела на Темного Лорда, пытаясь найти в нем хоть каплю его прежнего, но это было тщетно. Черты лица сохранились, но это была только оболочка, в которой таился какой-то жестокий демон без капли прежнего чувства ко мне. Милорд ответил на мой взгляд, и я выдержала его. Было так странно смотреть в его красные зрачки, вспоминая прежние темно-серые омуты. Когда-то я так любила в них тонуть…
— Милорд, — неожиданно даже для самой себя прошептала я.
Он не шелохнулся, и я сочла это разрешением говорить дальше.
— Что с вами случилось? — прошептала я, и моя рука слегка дернулась, словно желая прикоснуться к нему.
Было несказанно дерзко вести себя подобным образом, и, возможно, я могла бы пострадать, но мне вдруг стало плевать. Если я не нужна Темному Лорду, то зачем жить? Когда-то я думала о смерти и пришла к выводу, что я бы хотела умереть за своего Господина или от его руки, когда он сочтет, что я ему не нужна. Именно последнее и заставляло меня идти до конца, стараться быть для него желанной во всех смыслах.
— Ничего, Белла, совершенно ничего, — проговорил Темный Лорд, и на миг мне показалось, что в его голосе прозвучала усталость. — Это была всего лишь проверка моей мощи.
Он снова замолчал, но я не сводила с него пытливого взгляда.
— И вы прошли ее? — снова несмело спросила я.
— Частично, — ответ Милорда снова был уклончивым, а мне становилось страшно от каждого произнесенного мною слова.
— Но почему?
Милорд снова на какое-то время замолчал, направил волшебную палочку на камин, и уже через несколько секунд в нем весело играло пламя, совершенно не сочетаясь с мрачной обстановкой этой комнаты.
— Белла, по-моему, ты задаешь слишком много вопросов, — вдруг сказал он. — Тебе не кажется, что пора уходить?
Последнее предложение он произнес властно, повелительно и почти угрожающе. Но я медлила. Смотрела на него, пытаясь найти причину всех перемен, но Милорд был неподвижен. Казалось, теперь для него в помещении нет никого, кроме его самого и Нагини, которая удобно устроила голову на коленях хозяина («А ведь когда-то точно так же лежала я», — пронеслось в голове).
Я медленно встала и, ничего не сказав, пошла к выходу, чувствуя себя выжатой, словно лимон. Прежде чем открыть дверь, я отметила, что все-таки одно в Милорде осталось неизменным — его любовь смотреть на языки пламени в камине.