Глава 43 Последний враг истребится

Было удобно и тепло. Голова покоилась на мягкой подушке, вокруг витал знакомый до боли запах полыни и аконита.
Ещё не до конца придя в себя Лили ощутила, как на неё вновь накатил приступ ярости, горький, как хинин. Казалось, в душе не осталось ничего, кроме этого всепоглощающего, разрушающего душу, чувства. Словно гной, скапливающийся день за днём в закрытой ране, готов был излиться потоком обжигающей лавы.
Лили, порывисто обернувшись, встретилась взглядом с Севом. Это его колени, как выяснилось, служили уютным прибежищем.
– Я даже не буду спрашивать, где я, – процедила Лили сквозь зубы. – Мне плевать! Но какого чёрта ты меня сюда притащил?
Северус чуть склонил голову набок став ещё больше похожим на зловещую тёмную птицу:
– Ты всерьёз хотела пообщаться с моими братьями по оружию после того, как голыми руками чуть не прикончила Беллу?
– Я хотела бы прикончить её голыми руками без всякого там «чуть». И была бы не прочь отдубасить ещё кого-нибудь из твоих сотоварищей-убийц. Не исключено, что я даже получала бы от этого удовольствие не хуже самой Беллы Лейстрейндж.
– Не думал, что в глубине души ты хочешь походить на неё.
В голосе Сева зазвучали привычные, снисходительно-насмешливые нотки.
– В глубине души не хочу, – в тон ему ответила Лили, – ни походить на неё, ни терять время на разговоры о ней. Я должна немедленно вернуться в парк, к Джеймсу. Отсюда можно аппарировать?
Она окинула взглядом мрачную, пустую полуподвальную комнату.
– Если скажу «да», ты рискнёшь мне поверить?
– Всё никак не могу избавиться от этой отвратительной привычки – верить тебе. Уж такая я есть: легкомысленная, доверчивая гриффиндорка. А ты такой, какой есть ты: слизеринское чудовище, которому чувство вины чуждо по определению; скорбный честолюбец, змей подколодный и юркий, всегда умеющий принимать нужную температуру.
Лили заметила, как Северус сжал кулаки:
– Можешь считать меня бесчувственным и бессердечным, но даже такому, как я, не хватило беспринципности, чтобы стоять в стороне и бесстрастно наблюдать как Пожиратели Смерти порежут тебя на алые ленточки. О чём ты только думала, поднимая руку на любовницу Темного Лорда?
– Да не знала я, что Белла его любовница, – отмахнулась Лили, – хотя если бы даже и знала, меня бы это не остановило. В любом случае моя безопасность не твоя проблема, обо мне есть кому позаботиться.
– Джеймс Поттер?.. – сузил глаза Северус. – Ты о нём сейчас говоришь?
– А о ком же ещё?
– Всё, что умеет делать этот недоносок, это выпендриваться, – пренебрежительно передёрнул плечом Северус.
– Не смей называть Джеймса недоноском. В моём присутствии я тебе этого не позволю.
– Какая прелесть!
Гортанный, низкий голос Северуса наполнился угрожающей мягкостью и больно колющей, как мелкие крупицы снега в снежном вихре, насмешкой.
– Я уже не чаял услышать эти интонации в твоём исполнении, Лили. Думаешь, я не понимаю, к чему тебе потребовалось столь не к месту, всуе, упоминать это простое имя – Джеймс Поттер? Вызываешь меня на разговор о нём, чтобы иметь возможность сообщить, что вы давно уже пересекли черту невинных отношений? Не трудись. Весь Хогвартс об этом знает. Что ж? Нежность оставим безупречному гриффиндорскому льву, для змея у тебя найдутся другие ласки.
Лили глядела в непроглядную черноту его глаз и понимала, что всё, абсолютно всё идёт не так, как надо.
А потом почувствовала, как ледяные влажные пальцы Сева обиваются вокруг её тонких запястий. Его лоб коснулся лба Лили, будто они мерились силами, словно два упрямых барана сошедшихся на узкой тропинке. В тот же момент Лили окутало запахом горьких трав, окружило магнитным полем, в котором пронзительные токи искрили парализующими разрядами и искривляли пространство.
В чёрных глазах слизеринца мерцали опасные огоньки.
– Память мне не изменяет, в прошлую нашу встречу ты определённо получила удовольствие от применения Непростительного. Не желаешь ли повторить?
Как всегда, стрелы насмешек Снейпа попадали в цель куда точнее, чем стрелы, посланные рукой Лили.
Как всегда, лицо его было обращено к ней не полностью, полускрытое упавшими волосами – выступ скулы, половинка кривящихся губ.
– Ненавижу тебя! – сорвалось с губ Лили. – Ненавижу!
– Так дай почувствовать мне вкус твой ненависти… – выдохнул он и Лили ощущала, как его дыхание впечатывает горький вкус этих слов в её губы.
Снейп рассмеялся. В этом смехе, гортанном, хрипловатом, звучало горькое ликование павшего духа.
Когда их взгляды снова встретились у Лили возникло чувство, будто она летит, нет – проваливается в горящую черноту его глаз. Перед ней замелькали яркие, как кадры, образы. Устрашающе-омерзительные видения.
Лили увидела Северуса распятым на фоне чёрных стенных панелей из мореного дуба. Женская узкая бледная ладонь с тонким ободком кольца вокруг безымянного пальца медленно скользила по обнажённому, бледному впалому вжимающемуся животу, напоминая собой угрожающе гибкую змею-искусительницу.
На бледной коже юноши оставались не мурашки удовольствия, а болезненно-розовые ссадины.
Глазами Северуса Лили видела ослепительно прекрасную в своей совершенной, завершённой, поистине демонической жестокости, Беллу Лейстрейндж. Чопорно закрытое платье и разнузданно-горящий взгляд в котором плескалась неутомимая, порочная жажда, одновременно и контрастировали между собой, и дополняли друг друга. Чёрные волосы взвивались вокруг лица змеиными кольцами, вызывая в памяти Медузу Горгону.
Белла Блэк…
Белла Лейстрейндж…
Любовница Тёмного Лорда.
Истинная дочь Танатоса.
Белла стояла, словно нависая над растерзанным, окровавленным Севом. Его белый профиль сиял в оправе растрёпанных волос. Но вот что удивительно – жертва в этом случае выглядела таким же чудовищем, как и её палач.
Лили вынырнула из водоворота чужих воспоминаний, жадно хватая ртом воздух, будто не дышала.
– Что… что это такое?..
Сев неприязненно, кисло улыбнулся, нервно облизнув губы. В потемневшем взгляде застыло выражение, подозрительно похожее на отчаяние.
– Карточный долг. Обязательный к исполнению
– Карточный долг?.. – машинально повторила Лили.
Бледные узкие губы Снейпа вычертили очередную злую усмешку:
– Партия виста, которую я проиграл. Я всегда проигрываю в азартные игры. В случае проигрыша я обязался добровольно подставиться под пытки и не препятствовать богатому воображению нашей пиковой дамы. А долг платежом красен.
Воздух словно уплотнился и начал пульсировать. Ощущение иррациональности, нереальности происходящего делалось гнетущим. Лили хотелось встать под струю горячей воды и смыть с себя воспоминания об этой встрече, словно грязь. В то же время она понимала, что Сев не специально передал ей эти ужасные воспоминания что он скорее бы умер, чем позволил ей увидеть эти унизительные, мучительные для его самолюбия, картины.
Прежде, чем Лили сообразила, что делает, ладони сами коснулись его впалых, иссиня-бледных щёк, обхватывая с двух сторон, как рама заключает в себя картину:
– Как бы не изуродовала меня жизнь, Сев, я, надеюсь, что скорее умру, чем стану похожей на эту ужасную женщину. И думать не смей что я смогу наслаждаться чьей-то болью, тем более – твоей. В тот единственный раз, когда я применила Круцио, я была не в себе. Лишь мучительная боль, поставившая моё сознание на грань помешательства, исторгла из меня это ужасное проклятие. В тот миг я верила, что ты был среди убийц моих родителей и это меня уничтожало. Сейчас я не устаю благодарить бога за то, что ошиблась, но я никогда не прощу себе того, что было. Неужели же ты не понимаешь, что применить к тебе Круцио, запустить в тебя Авадой для меня равносильно самоубийственному акту? А если понимаешь, как ты можешь шутить этим?
Лили почувствовала, как душившая её последние месяцы злоба внезапно исчезла, оставляя в душе ничем не перебиваемую горечь. Она провела по лицу усталым, каким-то обречённым жестом, словно смахивая с него налипшую паутину.
– Умение довести до состояния бешенства почти любого твой особенный талант, – выдохнула она.
– Это несложно, – усмехнулся Снейп в ответ. – Человек предпочитает демонстрировать лучшую часть своей натуры, самое интересное оставляя скрытым. Но стоит лишь немного потянуть за ниточку как гной выльется наружу.
– Достучаться до этой половины несложно. Я только одного не могу понять – зачем? Зачем ты провоцируешь меня проявлять самые худшие мои черты, Сев?
Повисло молчание.
Ощутив на щеках влагу, Лили с удивлением провела кончиками пальцев по щеке. Слезы?.. Она что – плачет? Лили ничего не могла с этим поделать, слезы предательски струились по щекам не желая останавливаться.
Наверное, любовь к нему уйдёт из сердца только с последним ударом, а душа освободиться от груза ненависти лишь с последним вздохом?
Северус смотрел на Лили долгим, немигающим взглядом. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Он казался высеченным из камня.
– Что ты так смотришь на меня, слизеринец? – с тоской проговорила Лили. – Вы, хладнокровные змеи, не любите, когда перед вами проявляют слабость. Месть и бесконечная борьба вот все, что такие, как ты оставляют таким, как я. Смотри на меня, Северус. Смотри и запоминай, что бывает, когда смешиваешь измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни. Из-за тебя я живу и умру в этом аду. Ты ушёл. Ты бросил меня одну.
На его бескровном лице застыло замкнутое, хорошо знакомое Лили выражение упрямства:
– Одну?.. Расскажи мне, Лили, что ты чувствуешь, когда лощёный хлыщ Поттер обнимает тебя? Когда он целует тебя? Владеет тобой?
– Сложно сказать так, чтобы не покривить душой, но я попробую. Ты знаешь, что я ждала тебя, именно тебя, ведь я никогда этого не скрывала. Я хотела, чтобы первым у меня был ты. Первым, последним – единственным. Но ты не пришёл. Пришёл Тёмный Лорд. Мир рухнул. Мне нечем было дышать, Сев. Нечем и незачем. А Джеймс?.. Он просто держал меня за руку, не давая сорваться в беспросветный мрак. Он заставил меня жить дальше вопреки всему, пусть даже и через боль.
Что я чувствую, когда он обнимает меня? Чувствую, как его сердце бьётся, не желая сдаваться. Что чувствую, когда он целует меня? Чувствую его страх перед тьмой, готовой завладеть моей душой и силу его любви ко мне – любви, похожей на свечу, тонкую, но горячую, обнимающую меня охранным кругом света. Что чувствую, когда Джеймс владеет мной? Осознаю, что не имею права умирать, пока моя жизнь хоть что-то значит для него.
Любовь Джеймса для меня то же самое, что песня Орфея для Эвридики – я вышла на её зов из Царства Мёртвых и теперь принадлежу ему по всем законам Земли и Неба. Маленькая девочка в моём сердце навсегда останется с тобой, Северус Снейп. Но женщиной меня сделал Джеймс Поттер.
– Кто в нашей истории жертва, а кто палач, Лили Эванс? – тихо спросил Северус.
– В нашей истории? – с горьким смешком повторила Лили. – Нашей истории не было. Была только мечта о ней – мечта, которой не суждено было сбыться. Солнечный Зайчик не дружит с Северным Ветром. В твоей же истории, Северус, ты сам себе и жертва, и палач.
– А ты?
–Я всего лишь зритель в первом ряду. Если бы ты послушал меня и вовремя сошёл со сцены, мы могли бы уйти из театра вместе. Теперь слишком поздно. Прощай, принц-полукровка. Прощай, Северус Снейп.
– Подожди…
В воздухе ещё держался лёгкий, едва уловимый шлейф лилий. Одновременно и сладкий, и горький.
Призрачный, неуловимый, как сон.
***
Плоское змееподобное лицо с красными глазами словно светилось в полумраке Визжащей Хижины.
– Я в затруднении, Северус. Иначе быть не может.
Северус прекрасно понимал, к чему клонит Тёмный Лорд. Он не собирался сопротивляться.
– Я должен получить власть над палочкой, потому что я должен получить власть над Гарри Поттером… – тихо роняла слова безликая фигура в чёрном.
Тихий шип змеи становился всё громче. В дух шагах от Северуса Нагайна свивала и расплетала собственное тело в кольца.
Волдеморт точным, как у дирижёра, движением, поднял палочку.
– Мне жаль, Северус. Очень жаль. Нагайна! Убей.
Мысленно Северус потянулся за старинным зеркалом в овальной серебряной оправе и призрак девушки, живущий в нём, обернулся. Огненным облаком вокруг лица взметнулись волосы. Не алые, не огненно-рыжие, они было того непередаваемого светло-каштанового оттенка, с огненными искорками, который так напоминает червлёное золото.
Овальное личико с ямочками на щеках. Высокий лоб, улыбчивый рот. Прозрачные, как вода в южном море глаза. Живая, яркая, полная кокетства и лукавого огня, улыбка.
Лили Эванс. Солнечный Зайчик. Девочка-мечта, сумевшая очаровывать всех на своём пути.
Лили Поттер была на неё непохожа. Даже внешний облик её изменился. В их последнюю мимолётную встречу она показалась Северусу исхудавшей до изнеможения, будто война выпила из неё не только весёлый задорный смех, но и саму женственность. Зелёные глаза горели лихорадочно, как у загнанной в угол кошки.
До той, последней их встречи, Северус тешил себя мыслью, что Лили не знает, кто донёс Волдеморту о пророчестве.
Но Лили не оставила ему этой утешительной иллюзии:
– На этой земле ты предал меня всеми возможными способами, Северус Снейп. Гори в Аду. Будь проклят.
Острые змеиные клыки немилосердно-глубоко вонзились прямо в сонную артерию. Учитывая токсичность яда долгими его мучения быть не могут. Смерть в любом случае милосерднее жизни.
Смерть. Но не сам процесс умирания. Увы.
Сердце рвалось на части, дышать невозможно, а перед глазами плывут картины одна ужаснее другой.
Узкий коридор. Маленькая комната, развороченная взрывом. В проломе потолка сереет низкое небо, сыплющее дождём, в кроватке горьким плачем заходится младенец. И поломанной куклой посредине комнаты, словно птица с переломанными крыльями, лежала молодая женщина.
Лили Поттер. Мать избранного. Жена героя.
Лили Эванс всегда обожала популярность, внимание, славу. И всё это ей досталось в избытке. Посмертно.
Она хотела петь и танцевать, пленять свои очарованием и красотой, но ей пришлось сражаться, пока последний враг не истребился.
Прошло семнадцать лет. Долгих, мучительных семнадцать лет, в котором не было бы ни одного дня, когда Северус бы не вспоминал бы о маленькой рыжеволосой фее своего детства.
Фее с необыкновенными зелёными глазами.
С трудом распахнув глаза Северус встретился взглядом с сыном Лили.
С белого, как полотна, ненавистного лица Джеймса Поттера на него глядели её глаза.
Отчего-то мысль о том, что глупый мальчишка может так никогда и не узнать кем на самом деле был он, Северус, какую роль играл в этом противостоянии, показалась горькой.
Собрав всю свою железную волю в кулак, Северус потянулся вперёд и, ухватив мальчишку за край мантии, потянул к себе:
– Собери…собери…
Слова булькали в горле, застревая ватным комком.
Гарри принялся растерянно оглядываться вокруг, не до конца понимая, чего от него хотят. Хорошо рядом была умница Гермиона. Она быстро сообразила, что нужно сделать.
Воспоминания в агонии лились почти неконтролируемым потоком. Первая встреча с девочкой, которая умела летать, паря над землёй. Их встречи под зелёным шатром деревьев над умирающей речушкой. Хогвартс. Первые ссоры из-за отца этого мальчишки. Их договорённость с Дамблдором, его согласие на то, чтобы выполнять роль двойного шпиона.
– Я верил вам! Я думал, вы спасёте её! А вы!... Вы!!!
– Я ничего не мог сделать. Они с Джеймсом доверились не тому человеку. Как и вы, Северус. Вы ведь до последнего верили, что Волдеморт пощадит её?
– Он не стал бы убивать Лили, я знаю! Она была для него знаменем, трофеем, Волдеморт хотел захватить её живой. Не знаю, что произошло там, но что-то точно пошло не так. В случае с Лили никогда ничего не идёт по плану. Уж я-то знаю…
– Её сын жив. У него глаза Лили. Вы помните её глаза?
– ПРЕКРАТИТЕ! Вы не понимаете… Я всегда думал, что умру первым. Я никогда не верил в то, что она умрёт… что она вообще может умереть. Я до сих пор в это не верю. Помню ли я её глаза? Вы сейчас издеваетесь надо мной, директор?!
– Нет, Северус. Просто я знаю то, что вам только предстоит узнать. Время забирает всё. Всё забывается. Но пока жив Гарри у вас будет возможность видеть глаза Лили всякий раз, как захотите.
Чувствуя, как небытие наваливается со всей своей непереносимой тяжестью Северус последним усилием воли потянулся к Гарри Поттеру, сына Лили Эванс:
– Взгляни… на меня…
Зелёные глаза встретились с черными.
Северус Снейп напрягся перед тем, как навсегда раствориться во мраке.
***
Струя ветра, сильного и мощного, ударила в лицо, раздувая волосы. Тонкая фигура, охваченная светом, стояла у входа, протягивая к нему руки.
– Лили… Лили, прости…
Знакомая ласковая и одновременно лукая улыбка коснулась улыбчивых, по-детски пухлых девичьих губ.
Яркая вспышка загорелась во мраке:
– Что это? – встревоженно спросил Северус.
– Фейерверк. Если поторопимся, есть шанс подоспеть к самому красивому залпу, – засмеялась она.
Потянувшись, Северус с восторгом сжал тонкие девичьи пальчики. Ему было всё равно, настоящие они или это просто умирающий мозг посылал ему утешительные картинки перед тем, как навсегда закончить трансляцию передачи с банальным названием: «Жизнь Северуса Снейпа».
Если даже и так, в эти последние секунды своей жизни он был куда счастливее, чем долгие-долгие годы без Лили:
Он с наслаждением смотрел, как фонтаны цвета отражаются в сияющих, счастливых, смеющихся глазах Лили.

После стольких лет
Я пришёл назад
Но изгнанник я
И за мной следят.

– Я ждала тебя
Столько долгих дней!
Для любви моей
Расстоянья нет.

– В стороне чужой
Жизнь прошла моя.
Как умчалась жизнь
Не заметил я.

– Жизнь была моя
Сладостною мне.
Я ждала тебя.
Видела во сне.

– Смерть в дому моём
И в дому твоём.
– Ничего, что смерть
Если мы вдвоём.

***
Рука, державшая одежду Гарри, упала. Жизнь в глубине черных глаз погасла. Свеча, при которой Северус Снейп читал свои зачарованные свитки, больше не горела и последний враг истребился.
Измученную душу посетил заслуженный ею покой.