Глава 28 Разбитые надежды

В пятницу вечером Лили и Нарцисса отправились в Хогсмед, оттуда аппарировали к Кривому переулку. Все детали девушки оговорили между собой заранее. Нарцисса обернулась Оливией Кингсли, а Лили – Эммой Булдстроуд.
– Мы же почти не знакомы с ними, – напомнила Лили, – как мы сможем изображать их?
– Вся прелесть в том, что их там никто толком не знает, – отмахнулась Нарцисса.
– А если эти Булдостроуд и Кингсли тоже явятся на собрание юных Пожирателей?
– Даже если их будет пять экземпляров, в полупьяной толпе этого никто не заметит, – заверила её Нарцисса, – не беспокойся.
– Каков план?
– Отыщем Малфоя, запомним всё, что увидим, дальше, если повезёт, я поделюсь воспоминанием с отцом и – дело сделано.
Невидимая воронка переместила девушек к мрачному на вид магазину, откуда доносилось тихое уханье сов.
Тут повсюду были магазины – торгующие мантиями, телескопами, странными серебряными инструментами и Мерлин Великий знает, чем ещё.
– Сюда! – увлекла Нарцисса Лили по тёмной, извилистой улочке.
Днём это место было оживлённым, несмотря на плохую славу. С наступлением же темноты люди в здравом уме старались обходить эту улицу стороной.
К удивлению Лили, игорный дом, где, по словам Нарциссы, встречались Вальпургиевы рыцари, располагался неподалеку от Гринготса. Над входом вспыхивала красным вывеска – «Грёзы Морганы». На верхней ступени, у входа, стоял невысокого роста волшебник. Он вежливо поклонился девушкам:
– Простите мою дерзость, юные леди, но вынужден спросить: вы совершеннолетние? Закон запрещает несовершеннолетним волшебникам играть в азартные игры.
Нарцисса невозмутимо вложила монету в раскрытую ладонь швейцара и тот беспрекословно отодвинулся в сторону:
– Приятного вечера.
В огромном зеркале напротив входа отразились две стройные барышни в масках – Оливия Кингсли и Эмма Булдстроуд.
Ох уж эти полумаски из тонко выделанной белой кожи, украшенные шикарными павлиньими перьями и россыпью бриллиантов! Сколько загадочности способны они предать даже тем, в ком загадочности ни на грош.
За просторным холлом расположился зал. Полумрак не хуже магии скрывал его истинные размеры. Играла ненавязчивая музыка, полуголые акробатки выделывали кульбиты в воздухе. Из многочисленных ниш неслись шепотки, стоны, взрывы смеха, звуки поцелуев и звучных шлепков. За карточными столами, освещёнными парящими свечами, шла неторопливая игра.
– Ты уверена, что это клуб Вальпургиевых рыцарей, а не обыкновенный бордель? – поинтересовалась Лили у подруги.
– Это бордель, в котором собираются Вальпургиевы рыцари, – ответила Нарцисса, – не вижу здесь противоречий.
Увидев Северуса, Лили забыла обо всем.
Он стоял под аркой, оплетённой искусственными розами. Его резкое лицо с тонким птичьим профилем словно светилось в полумраке. По узким, плотно сжатым губам блуждала недобрая усмешка.
Лили ещё ни разу не приходилось видеть его таким взрослым и привлекательным. Под переливающимся шелком черной мантии он был затянут в дорогое чёрное сукно. Во всем облике, как всегда, ни одного яркого пятна.
В отличие от большинства собравшихся Сев не прятал лица под маской и Лили имела возможность видеть, как надменно изгибалась тёмная бровь, как колюче сузились черные глаза, когда слизеринец перехватил её взгляд. Тонкие пальцы, до этого задумчиво очерчивающие контур бледных узких губ, медленно опустились.
Не сразу Лили сообразила, что подобный приём оказан вовсе не ей, а Эмме Булдстроуд. Хвала Мерлину, не ей, а несчастной Эмме предназначалось это ядовитое, желчное выражение его лица!
Рука Нарциссы сжалась на запястье Лили, возвращая к тому, для чего они пришли сюда:
– Люциус!
Малфой возник на середине помоста, возвышающегося над толпой словно сцена. То ли ропот, то ли возбужденный шепот прошёлся по толпе. Чувствовалось, как напряженное предвкушение охватило всех.
Малфой, как и Северус, был без маски. Белокурый красавец театрально развёл руки в стороны. Глаза его сияли на белом лице. Люциус рассмеялся и этот смех прошёлся по нервам слушателей мягкой кистью.
Лили поняла, что градус её нервозности всё повышается. Она терялась в незнакомой обстановке, смущалась от неприкрытой сексуальности, которая пронизывала здесь всё вокруг.
Свет в зале погас, оставляя луч света на сцене и по залу потек вкрадчивый, завораживающий голос:
– Господа! Тот, ради кого все мы пришли сюда здесь и рад приветствовать вас – Лорд Волан-де-Морт!
Все голоса разом стихли.
«Лорд Волан-де-Морт!».
Это имя словно дышало в пространстве. Оно звучало одновременно далеко и близко, тихо шипело внутри мозга и било в уши оглушительным шепотом: «Лорд Волан-де-Морт».
При виде высокого красивого темноволосого мужчины с глазами змеи Лили испытывала тот же трепет, что и все.
Лорд Волан-де-Морт...
Как ей в голову могло прийти кокетничать с ним тогда, у озера, в поместье Блэков? Она, должно быть, с ума сошла!
– Приветствую вас, – голос у него был холодный и равнодушный. Он как-то странно успокаивал – будто кусок льда, приложенный к пылающей ране. – Приветствую всех, кто сумел разобраться в истинном положении дел, царящем сегодня в прогнившей от лжи Великобритании, – говорил он. – Всех, кто больше не желает мириться со сложившимся положением вещей. Всех, для кого слово справедливость не перестало быть пустым звуком.
Мы говорим о справедливости, когда желаем наказать виновного, не так ли? Ведь в нашем прогнившем насквозь обществе слишком многое и для слишком многих остаётся безнаказанным. Я не скрываю от вас правды – я призываю вас не к Свету, дети, я поведу вас во Мрак. Туда, куда ваши учителя никогда не посоветуют идти.
Но, спрошу я вас, не лучше ли честный, пусть и жестокий Мрак, чем фальшивый и слащавый, как лимонная долька, Свет, которым щедро одарит вас господин Дамблодор, дай ему волю? Настоящая драка, она как огонь – очищает. Я считаю, если кровь наполнилась заразой, её нужно отворить. Мир не ваниль и не пастила, как вас пытаются в том убедить в заведениях, подобных Хогвартсу. Мир – это горнило, в котором сгорает один, чтобы жил другой. Сгорает каждый день, каждый час и каждую минуту.
Чтобы пламя не пожирало всех подряд, нужен кто-то сильный, способный управлять процессом. Тот, кто будет иметь право решать, кому завтра жить, а кому умирать. Править достоин сильнейший, помогать ему – только сильный! В святой книге магглов сам Бог приказал отделить зёрна от плевел. И я говорю вам: мы призваны изменить мировой порядок…
Удивительное дело, пока он говорил, Лили готова была верить в его правоту, а ведь по сути вся речь Лорда сводилась к одному: «Вы исключительны! Вы не такие как все! Вы – избранные! Вы имеете право на все! Вместе мы заставим весь мир признать это, а те, кто не признают наших прав на исключительность пусть умрут».
– Я рад, – вещал Волдеморт, – рад тому, что сегодня наши ряды пополнятся ещё одним верным сторонником. Рад представить вам человека, служившего мне столь верно, что, несмотря на юный возраст и сомнительное происхождение, я с радостью принимаю его в ближний круг. Этот человек сумел доказать, что умеет быть ценным и полезным, что он важен и значим для нашего дела. Северус Снейп, не скромничайте, друг мой, поднимайтесь.
Северус поднялся на сцену и встал перед своим новым хозяином, прямой, словно перетянутая струна. Чёрные глаза как никогда напоминали бездну. Они были совершенно пусты.
– Осталось последнее испытание, – усмехнулся Волдеморт. – Уверен, вы с честью его выдержите, мистер Снейп.
Где-то в глубине души Лили уже знала, что произойдёт.
Она видела, как сквозь множество узких прорезей в возбуждении блестело множество глаз.
Пальцы Нарциссы, ледяные, как лёд, сжали пальцы Лили.
– Мистер Малфой, окажите честь вашему протеже, – закончил Лорд.
Люциус грациозно выступил вперёд. Он был нечеловечески красив – длинные платиновые волосы, правильные черты лица, выразительные серые глаза.
Перед тем, как нацелить палочку на Северуса, Малфой склонился в ритуальном дуэльном поклоне.
«Нет!!!», – хотелось закричать Лили, но ледяные пальцы Нарциссы снова предостерегающе сжали руку, напоминая о необходимости сдерживаться и не привлекать к себе внимание.
– Круцио! – слетело с губ Люциуса.
Алый луч из его палочки ударил Северуса в грудь, заставляя опуститься на колено, тихо рыча от боли.
– Круцио! – повторил Малфой, поднимая палочку выше, усиливая заклинание.
Узкая грудь, затянутая в черный сюртук, тяжело вздымалась и опускалась. Свистящее дыхание заполняло собой пространство, било прямо в уши, разрывая Лили сердце.
Рука Малфоя дрогнула, намереваясь опуститься, но тихий окрик Лорда предостерёг от проявления сострадания:
– Продолжайте, Малфой.
– Круцио!
Северус всё-таки упал на пол, но с его искусанных губ не сорвалось ни звука. Лишь тёмные волосы, как змеи, метались по полу.
Как можно добровольно подставляться под такое? Неужели Сев, такой гордый, такой щепетильный, не понимает, что это просто унизительно? Зачем все это? Во имя чего? Ради какой цели?
А главное – когда это кончится?!
Боже, они все в аду?
Эти свечи…
Эти лица-маски…
Лорд Волдеморт опустился рядом с распростёртым телом Северуса. Бледная рука с длинными, настолько бледными пальцами, что они отдавали мертвящей синевой, упёрлась в узкую грудь юноши. Он глядел на него с любопытством ученого, нашедшего интересный материал.
– Ты будешь служить мне? – как змей-искуситель прошелестел старый маг с извращенно юным лицом.
Сев приподнялся на локтях. Бледный профиль, еле видимый из-под волос, словно светился в полумраке:
– С наслаждением, – ответил он.
Это было, как… как будто Северус совершал на её глазах самоубийство – непередаваемо, безнадёжно страшно, больно.
Её любовь к Северусу больше ведь умирать не могла? Эта любовь, по мнению Лили, давно скончалась. Так почему она чувствует себя так, будто черти свежуют её душу без анестезии, заживо?
– Сигна Моритури!
С кончика палочки чёрного мага сорвалось вязкое нечто и расцвело на бледной руке Сева чёрной змеёй, оскалившейся на свет острыми ядовитыми клыками.
Зло впервые так близко подошло к душе Лили. Не просто подошло – оно её коснулось. Она не считала себе способной на жгучую ярость, которую испытывала. Счастье Северуса, что в этот момент у неё не было возможности до него дотянуться, иначе круциатусы Люциуса показались бы ему невинными поцелуями!
Не в силах больше справляться с собой, наплевав на опасность, Лили сбросила с себя руку Нарциссы и развернувшись, устремилась прочь.
Плевать на осторожность, плевать на все придуманные раннее планы! Плевать! Лишь бы только выбраться отсюда, выбраться немедленно, иначе она попросту задохнётся. Или убьёт кого-нибудь!
«С наслаждением», – вновь и вновь раздавался в её голове голос Сева. – «С наслаждением».
«Гореть тебе за это в аду, Северус Снейп!», – в сердцах пожелала Лили.
Дверь, которую Лили посчитала выходом, вела не на улицу, а в одно из укромных любовных гнёздышек, и она почти с разбегу налетела на двух пылко целующихся парней, лобызающихся с таким пылом, будто один намеревался проглотить другого.
У того, кто стоял к ним спиной волосы были светлыми.
Но это был не Люциус. Это был Эван Розье.
А тот, кто льнул к его губам, кого он так пылко прижимал к себе, кто прогибался с такой податливостью, что Лили и Нарциссе ещё учиться и учиться, был… Регулус Блэк.
***
Как?
Как уместить в голове такое?
Регулус Блэк, брат Сириуса, красивый, всегда чуть отстраненный, холодновато-сдержанный мальчик, в которого влюблена…нет! Не так! Которого любит первая красавица Слизерина, самая загадочная, самая чистая, самая красивая, словом, лучшая из сестёр Блэк – гомосексуалист?
Нарцисса пришла сюда с целью убедиться в порочности Люциуса Малфоя, избавиться от него, чтобы…
Ах, Регулус, Регулус!
Хотели прийти и убедиться? Пришли и убедились!
Цель достигнута.
Занавес.
***
Секунда – и Лили почти в лицо упёрлась палочка Розье.
– Кто вы? – зашипел он.
Нарцисса шагнула вперёд, отодвигая подругу на второй план и, в тоже же время, закрывая её собой. Рука её медленно поднялась к затылку, пальцы расплели узел, удерживающий маску на лице.
– Нарцисса?! – выдохнул Розье, отшатываясь.
Действие Оборотного давно закончилось и девушки обрели свой истинный облик.
– Извините, что помешали вам, кузены, – со светской прохладной вежливостью роняла слова Нарцисса. – Не отвлекайтесь, мы уже уходим.
Мерлин Великий! Как же спокойно звучал её голос! Лили не знала, возмущаться таким самообладанием или позавидовать ему?
Вот если бы Лили была на месте Нарциссы, она бы сейчас ему сказала! Она бы ему такое сказала!
А Нарцисса только смотрела.
– Что ж? Счастья вам обоим… голубки, – вздохнула она. – Прощай, Регулус.
– Эй, куда? Мы ещё не закончили! – рванулся было Розье, но Регулус удержал его.
– Оставь её.
– Ты не понимаешь? Она же всем про нас расскажет!
– Оставь её, Эван, – не терпящим возражения тоном повторил Регулус.
Пробраться под плащом невидимкой за порог заведения, переместиться в Запретный Лес было уже легко.
Как только аппарационная воронка, перебрасывающая с одного места на другое остановилась, Нарцисса крепче сжала руку Лили:
– Никто не должен знать! Пообещай мне. Ни Джеймс, ни Сириус, ни твои подруги-гриффиндорки. Даже твоя сестра-маггла.
– Обещаю, – Лили сочувственно заглянула в лицо подруге. – Что ты теперь будешь делать?
Нарцисса в лунном свете казалась хрупкой статуей изо льда, чуть сильнее тронь – рассыплется мириадами сверкающих искорок-звездочек и ничего не останется.
– «Делай то, что должен и – будь что будет», – с невесёлым смешком процитировала слизеринка.
Неожиданно стальной блэковский стержень надломился в ней, маска деланного спокойствия соскользнула.
Спрятав лицо в ладонях, Нарцисса разрыдалась, беззвучно и горько.
Она рыдала, уткнувшись лицом в колени Лили, а та всё гладила и гладила подругу по волосам.
Переплетая руки, кудри, мешая слезы девушки хоронили свою любовь и свои несбывшиеся, разбитые надежды в Запретном Лесу.
В тот момент и Нарцисса, и Лили были уверены, что пережили худшее в жизни.
А судьба-затейница насмешливо ухмылялась им обеим из будущего...