Глава 9. Пожиратели смерти

— Рег, послушай… — Барти взволнованно посмотрел на мелькавшую за ивами синюю гладь озера.

— Возникла сногсшибательная идея? — прошептал Регулус и с интересом посмотрел на приятеля. Летиция, идя чуть позади друзей, осторожно подняла два желтых и один бордовый кленовый лист.

— Возникла… Помнишь ты говорил, что увлекался в детстве магической энергий?

— Даже необычную палочку мастерил, — охотно отозвалась Летиция. Добавив в коллекцию еще один желтый и оранжевый кленовый лист, она, похоже, решила составить букет.

— Да я рассказывал Барту, — отмахнулся Регулус, точно речь шла о глупой детской истории.

— Регулус вообще — изобретатель по натуре, — явно похвасталась девочка, точно речь шла о том, какой у нее умный младший брат. — Но только скромничает.

Она вдруг широко и искренне улыбнулась Блэку и протянула ему, а потом Барти по кисточке рябины.

— Тебе бы еще добавить фазилис… — осторожно улыбнулся Барти. — Был бы настоящий осенний букет во французском стиле.

— Трудно его найти, — вздохнула Летиция беззаботно. -Еще и сушить его долго. — Поднявшись на цыпочки, она вдруг махнула мальчишкам рукой и пустилась бегом по тропинке, ведущей ко дну небольшого оврага. Первый октябрьский день выдался солнечным, и воздух, казалось, был укутан тонким осенним светом.

— А теперь расскажи, зачем тебе это? — пристально посморел Рег на приятеля.

— Понимаешь, я читал в одной книге, что есть такой волновой шторм… — задумчиво сказал Барти, глядя на Летицию, вдалеке обрывавшую какие-то длинные стебли. — Если его вызвать, можно будет хорошенько прокачать валяюшуюся Риверс.

— Гениально! — вздохнул Регулус. — Я, кстати, знаю заклинание множества импульсов. — Блэк, как обычно, оставался внешне невозмутимым, но блестящие черные глаза выдавали его с головой.

— И Риверс летает по кругу, как грешники в аду Данте, — подзадорил его Крауч. — Франческа да Римини, так сказать…

— Как раз для Мортимера, он любитель итальянской оперы, — рассмеялся Регулус.

— Месть в итальянском стиле, — развил мысль Барти, весело представляя как летает кругами важная Мэрион. — Только Риверс уродлива для Франчески…

Регулус резко махнул рукой, и Барти замолчал. По тропинке к ним поднималась довольная Летиция. Её ботинки и длинная коричневая юбка слегка намокли, но черные глаза радсотно блестели, и лицо заливал румянец.

— Пальцекорник! — Она потрясла длинными стеблями, усыпанными розовыми цветами — очень красивыми, но приторно пахнущими. — Если его засушить, в сочетании с листьями выйдет очень необычно. Осенние листья — и летние болотные цветы.

— Которые, правда, кошмарно пахнут, — добавил Регулсу.

— Не кошмарней духов Пенни-Черри, — отмахнулась слизеринка и заклинанием обсушила ботинки.

— Могу достать тебе кувшинку, если хочешь, — улыбнулся Регулус, глядя на озеро. — Последние остались…

— У меня их никогда не было, — задумчиво ответила Летиция. — Было бы интересно попробовать…

Ни говоря ни слова, Блэк рванул к озеру. Следом за ним осторожно пошла Летиция. Барти, посмотрев, как мелькает легкий плащ друга, присел на камень. Порывшись в кармане, он достал письмо, которое сова принесла сразу после завтрака. Белый пергаментный конверт был, как обычно, подписан аккуратными росчерками мамы. Вынув тонкий лист, мальчик стал читать:




Барти улыбнулся. Он, конечно, не стал расписывать все детали, кто именно был автором письма Лиззи. Пусть лучше домашние думают, что идиотка Брокльхерст вовлекала их в историю с ненормальной Дирборн. Сорвав былинку, Барти равнодушно поводил ей по пергаменту и продолжил чтение:




Дойдя до этого места, Барти вздохнул. Травология, в отличие от заклинаний и трансфигураци и, тем более, истории, не была его любимым предметом. Если по заклинаниям он уже давно просмотрел учебники за пятый и шестой курсы, то по травологии он ограничивался аккуратным исполнением домашнего задания. Барти закусил губу, глядя на пробегавших поодаль группы второкурсниц, среди которых была и Мэрион Риверс. «Скоро тебя ждет шоколадный день, голубушка», — весело подумал он, глядя на ее чинную фигуру в очках.

— Из дома? — Барти вздрогнул, услышав голос Блэка. Как обычно Регулус подошел без предупреждения.

— Ну, да, — Крауч смущенно убрал пергамент во внутренний карман замшевого пиджака, словно его поймали за каким-то странным поступком.

— Гляди, кто идет, — многозначительно улыбнулся Блэк, глядя на темно-желтый плащ Мэрион.

— Сначала бьем по Австро-Венгрии, — райвенкловец увлеченно поводил былинкой. — Но по-прежнему гундосит император Франц-Иосиф! — продекларировал он.

Регулус быстро приложил палец к губам: к ним возвращалась Летиция.

— Письмо из дома? Родные рады твоим успехам в чарах? — с участием спросила она, неожиданно тепло улыбнувшись при виде письма в руках Барти, и отвлеклась, поправляя свежие влажные кувшинки, со стеблей и желтых лепестков которых капала вода.

— Рады, — моргнул Барти. — А вот травологией, кажется, недовольны. Я же недавно получил «Выше ожидаемого».

— Ну и что? Это тоже хорошая оценка. Отец требует от тебя только «превосходно»? — Летиция с удивлением посмотрела на друга.

— Он всегда что-то требует, — махнул рукой Барти, но тут же осекся: говорить о семейных проблемах с друзьями было как-то неправильно.

— Странно, — Летиция покачала головой. — Разве можно одинаково хорошо успевать по всем предметам? У людей разные склонности. Что-то будет учить с удовольствием, что-то — просто зубрить. Нельзя все любить одинаково.

Барти показалось, что при этих словах Регулус также удивленно посмотрел на него.

— Не знаю… Отец считает как раз наоборот. — В голосе Барти послышалась предательская дрожь. — Он недоволен, что я хочу учить только то, что интересно. Говорит, что надо добывать знания там, где неинтересно. Ради преодоления трудностей. Наверное это.. Правильно… — сжал он кулак.

Разорвав былинку, он отбросил ее остатки в сторону. На самом деле, Барти терпеть не мог эту фразу отца: он никогда не мог понять, зачем нужно делать, то что не любишь, когда можно хорошо сделать любимое дело. В такие минуты отец всегда напоминал, что человек, не умеющий преодолевать трудности, станет скорее всего алкоголиком или картежником.

— Алкоголиком еще ладно, от слабости. Но почему картежником? — удивился Регулус. Барти вздрогнул, только сейчас осознав, что видимо машинально рассказал друзьям любимую фразу отца. Летиция присела на камень рядом и сочувственно погладила мальчика по руке.

— Не знаю, — Барти прикусил губу с легкой досадной на самого себя. — Для отца почему-то алкоголики и игроки в карты — одно и тоже.

Однажды, когда Барти было семь лет, он спросил у мамы, что означают карты и как именно в них играть. В тот вечер он долго крутил в руках загадочные изображения тузов и королей. На следующий день, когда мама, как обычно, занималась с ним игрой на рояле, у Барти никак не получался этюд Гайдна. Отец, прищурившись, посмотрел на сына и спокойно сказал:

— Не получается музыка… Ты кажется мечтаешь научиться играть в карты? Научишься! И ром пить тоже научишься!

С этими словами Бартемиус Крауч покинул зал. Барти, глотая слезы, долго смотрел ему вслед. Теперь, вспоминая тот хмурый ноябрьский день, Барти с неприязнью думал, что отец ему все же солгал.

— Странно, — пожал плечами Регулус. — Там ведь не просто надо карты кидать, а целая математическая система. Отец любитель расписывать пульку и в кинга, и в преферанс. Абраксас Малфой, когда гостил у нас говорил, что хороший картежник — отменный математик.

— Неужели математик? — удивился Крауч.

— А еще есть версия, что карты — модель государства, — вдохновенно продолжал Регулус: ему, кажется, понравилось, с каким вниманием Летиция остановила на нем черные глаза. — Цифры — чернь, картинки — знать. Есть рыцари, дамы и короли. Сильнее королей — тузы — князья церкви…

— Козырный туз — папа Римский? — улыбнулся Барти, посмотрев, как послеполуденное солнце освещало освещало поросшую высокой травой ложбинку.

— А самая сильная карта — джокер, — добавил Регулус. — Это ведь правда: шут сильнее короля и церкви. Он может бить всех, а его — никто! — Блэк широко и неожиданно шкодливо улыбнулся.

Барти присмотрелся. Что-то подобное он читал в одной старой книге про Средневековье. Отец, как обычно, скрыл от него целый мир, который, как оказалось, был невероятно интересным.

— Я могу навести глянец на кувшинку, чтобы он стояла долго, — сказал он слизеринке.

— Не стоит. Пусть будет живой, — ответила девочка. Регулус понимающе кивнул и смял желтый кленовый лист.

— Странная это карта — джокер, — Летиция принялась перебирать букет. — Что же он означает, если, как ты говоришь, карты — модель государства? Джокер — сильнее короля и церкви… Кто же он? И должен ли быть сильнее?

— Сразу видно, что твой отец не играет в карты, — мягко ответил Регулус. — Не выдумывай ничего. Джокер — не злой дух, а просто шут. Смех. Правда. Чего там боятся все, кто силен?

— В Средние века шуты были ужасно сильными, — поддержал друга Барти. — Они имели право смеяться над кем хотят. Правда, до тех пор, пока это удобно королю.

— Тот, кто говорит правду, слаб. Он всегда жертва, — насупилась Летиция. — За правду людей пытали и казнили веками.

— Но только не шутов, — Регулус с лукавым видом склонил голову набок. — Шут — дурак, что с него возьмешь? Его и слушать никто не станет, как все думают. Поэтому он в безопасности.

— Не всегда, — вздохнула Летиция. — Я тебе дам почитать Гюго. «Король развлекается».

— Помнишь, Слагхорн как раз ставил нам арию герцога из «Риголетто»? — повернулся Барти к другу. — Мы с мамой ходили на нее в Комингартен. Все же Верди писал непревзойденную музыку.

— Да, верно. Только книга все же поглубже оперы… — отчего-то нахмурилась Летиция. Регулус не ответил и задумчиво посмотрел на плававший в озере ворох листьев. Барти не сомневался, что его друг прочтет Гюго за один вечер.


* * *

Начало октября выдалось дождливым. Окна стали мокрыми от водяных разводов, закрывая густой пеленой вид на школьный дворик. Школьницы по утрам нередко рисовали пальцами на стеклах, словно магловские дети. Барти прочно обосновался в библиотеке, изучая теорию усиления волновых импульсов. Через неделю им с Регулусом не без труда удалось создать настоящее волновое поле. Переливалась синеватыми оттенками, оно парило в воздухе, обволакивая колебаниями лежащий на столике пресс-папье.

Утром в пятницу Барти спустился в Большой зал вместе с Филиппом и Адрианом. За минувший месяц у них с Филиппом произошло негласное разделение в учебе. Свайгер завоевал травологию и трансфигурацию; Крауч — зелья, заклинания и защиту от темных искусств. Барти не покладая рук трудился над травологией в надежде добиться успеха. Всю дорогу Филипп строил планы как лучше подшутить над Леей Мюррей: в последнее время Пандора как объект насмешек стала ему надоедать. Когда приятели плюхнулись за стол, Адриан как раз поддержал идею Филиппа бросить Лее в портфель пяток слизней. Барти едва не прыснул, представив себе эту картину, но его внимание привлекло оживление за столом Хаффлпаффа.

Пенни-Черри* явилась на завтрак, как всегда, распустив по плечам длинные льняные волосы. Барти с интересом следил за ней: первое, что она сделала — толкнула локтем Лиззи, уныло хлебавшую кофе, и слегка ей подмигнула:

— Что, Дирри, ждешь нового письма? Смотрю, поклонники тебя оставляют. Разожги их страсть. Сморозь опять что-нибудь на чарах или расплавь котел на зельях.

Лиззи моргнула, не отвечая, зато Риверс промолчать не могла.

— Кто бы говорил! Кто окончил прошлый год хуже всех, даже куклы Мелифлуа и тупорылого Шафика, ну-ка?

— Подумаешь, — повела плечом Пенни. — Зато меня не дразнили с первого же дня.

Лиззи виновато опустила голову. Мэрион чуть поперхнулась чаем и выразительно посмотрела на Черрингтон, поправив очки.

— Это можно легко исправить, — медленно проговорила она. — Думаю, желающие меня поддержать найдутся, правда?

— Конечно! — подхватила одна из толстушек-близняшек. — Смотри, Черрингтон, навалимся боками — задавим.

Пенни немного нервно расхохоталась.

— Такие жертвы из-за маленькой дурочки!

Мэрион демонстративно придвинула к себе чашку Пенни и стала сыпать туда соль. Рот Черри возмущенно дернулся, но она промолчала.

— Ты еще не поняла, что главная дурочка у нас ты? — Риверс говорила спокойно и угрожающе. — Подлая дурочка к тому же. Позоришь весь факультет, вот и отыгрываешься на других?

Белоголовый мальчик лет четырнадцати отвлекся от бекона, который до этого аккуратно смаковал.

— Мэрион, оставь солонку в покое.

— Ах да, — она словно опомнилась. — Вот твой чай, Пенни. Пей или уходи — другого нет.

Пенни всхлипнула, с отвращением глядя на испорченный чай, тяжело задышала, по щекам потекли слезы. Лиззи воззриалсь на нее, а потом робко погладила по плечу. Пенни, упав головой в локти, зарыдала. Мэрион со вздохом встала из-за стола и заставила её подняться.

— Пойдем, Лиз, поможем человеку умыться.

Барти с омерзением посмотрел на Риверс и, потеребив длинными пальцами, нервно сжал салфетку. Определенно очкастая хамка просто напрашивалась на хорошую взбучку. «Гляди-ка, дебилка нашла себе покровителей», — подумал он, глядя с омерзением на Лиззи. Кроме того, Барти симпатизировал Пенелопе, казавшейся ему приятной девочкой. Что же, раз Риверс наглеет на глазах будет ей отменный урок, будет… Подвинув тыквенный сок, он с интересом посмотрел на слизеринский стол, но Блэк был слишком погружён в разговор с Летицией.

На Трансфигурации был обычный практический урок. Профессор МакГонгалл дала детям задание и, присев за маленький столик, стала старательно контролировать его исполнений. Барти казалось, что строгая женщина в изумрудной мантии смотрит на него с подозрением. «Наверное, из-за мерзавки Дирборн», - размышлял Барти, превращая жуков в блестящие чёрные пуговицы для пальто. Профессор МакГонагалл всё ещё злится на него из-за Дирборн. Наверняка так оно и есть. Барти просто не мог найти другого объяснения тому, что преподаватель Трансфигурации продолжает смотреть на него как на с недоверием.

Зато травология прошла веселее. Как обычно, она проходила вместе со слизеринцами, которые держались особняком. На первой части занятия профессор Спраут стала объяснять ученикам принципы выращивания шишкороста. Следом ученики должны были перейти к высадке их рассады. Дирк Крессвел был так взволнован этим известием, что упал со стула и разбил чернильницу, содержимое которой пролились на туфли Гестер Хорнби. Барти это очень развеселило, а весь класс надрывался от хохота, когда Дирк наконец сел на место. На лбу у него красовался большой чернильный отпечаток подошвы туфли. Гестер пнула его, и Дирк потирал себе лоб.

— По пять баллов с Райвенкло и Слизерина, мистер Крессвел и мисс Хорнби, — проворчала профессор, оглядывая учеников.

— Но, профессор… — неожиданно подала голос кудрявая Аделина Макс. — Гестер не виновата. Это Дирк упал на нее. Спросите Крауча, она сама хотела поднять чернильницу!

Барт заколебался. Гул неприязненных голосов райвенкловцев напоминал о том, какую позицию следовало бы занять в споре. Но посмотрев на несчастное личико Гестер, мальчик сразу вспомнил ее чудесный рисунок. Определенно, такую милую девочку нельзя было оставить без поддержки. Почувствовал, что она умоляет его о помощи, Барти, нервно постучал пальцами и сказал:

— Гестер невиновата, мэм. Она потянулась за чернильницей, а Дирк ударился о ее туфельку.

— Вот именно, — кивнул Пьюси. — Крауч из Райвенкло, ему незачем врать. — При этих словах Пандора Касл, не говоря ни слова, наконец усадила свой щишкорост.

— Дружба со змеями дает первые плоды? — ехидно спросила Лея. Ее саженец шишкороста зашелестел, словно поддерживая ее слова.

— Что же, если так… Я возвращаю Слизерину десять баллов, — спокойно сказала профессор Спраут.

Гестер послала Барти смущенную улыбку благодарности, от которой тот сразу поучувствовал себя почти героем. Регулус, Агнесс и Аделина также закивали ему. До конца занятий дети высадили шишкоросты, хотя у Бренды, Гестер и Аделины растения брыкались и с трудом садились в кадки. Лея, Дина и Дирк смотрели на Барти с неприязнью, зато Адриан, Элоиса и Бренда явно слали ему одобрительные улыбки.

— Прочитал «Король развлекается»? — спросил Барти Регулуса, едва они стали покидать теплицы. Другие слизеринцы пошли отдельно, словно ничуть не удивляясь, что Блэк по традиции идет с Барти.

— Ну… да… — охотно ответил тот, словно они продолжили только недавно закончившийся разговор. — Тиция говорит все время, что король циничен. Хотя, по-моему, его просто жалко.

— Верди заменил его на герцога, — улыбнулся Барти. — И у него герцог получился не жалким, а просто веселым и циничным.

— Жаль не видел, — вздохнул Блэк, стряхнув сухой листок с мантии.

— Да ну? — удивленно поднял брови Барти. — Попроси Мортимера, он тебе охотно исполнит пару арий.

Было солнечно, но холодно. Легкий ветерок покачивал уже облетавшие деревья и кустарники. Барти, слегка поперхнувшись холодным воздухом, негромко кашлянул. Регулус задумчиво посмотрел на верхушку стоявшей у пруда ивы.

— Слушай, это правда, что в старые времена… герцоги и графы даже разбойничали? — спросил он.

— Говорят? — изумился Барти. — Да это исторический факт! На их фоне король из Гюго был невинной овечкой. Могу тебе дать почитать, что не только рыцари, но и высокородные сеньоры грабили обозы.

— Похоже, у нас в роду они были, — пробормотал сквозь зубы Регулус. — Мой непутевый братец явно пошел в них!

Друзья переглянулись.

— Даже особы королевской крови не брезговали грабежом, — многозначительно добавил Барти.

— Представь: сидит в засаде, на коне, в горностаевой мантиии и с золотой короной! — Регулус уже не сдерживал смех и весело смотрел в сторону приближавшейся дубовой двери. — Выжидает обоз, — добавил он.

— Кстати, насчет засады… — Крауч многозначительно посмотрел на высокую фигуру Мэрион Риверс. Девочка шла с подругами мимо деревьев и сосредоточенно смотрела вокруг.

— Думаешь? — Блэк неуверенно поднял брови. Барти показалось, что его друг, как заправский охотник, примеривается к опасной дичи.

— Другой возможности не будет, — кивнул райвенкловец.

Регулус понимающе кивнул. Быстро нырнув в дверь, ребята миновали маленькую лестницу и вышли к тускло освещенному коридору. В самом его начале был маленький простенок, отделенный начищенными рыцарскими доспехами. Напротив горел тусклый латунный подсвечник. Забежав за латы, друзья затихли: Риверс никак не могла миновать их позицию.

— Нападаем слаженно, — прошептал Регулус, прищурившись на тускло освещенный паркет коридора, по которому пробегали тусклые блики. — Ты бросаешь смолу, я импульс. Когда она упадет, выпускаем волны вместе.

— Главное, чтобы Ривви одна была, — прошептал Барти с видом знатока.

— Если что — продолжай бить, — добавил Блэк. — Эта тварь может крепко сопротивляться.

Барти с интересом посмотрел, как на лице друга промелькнула ярость. Трудно было сказать, что именно она означала: ярость охотника или отвращение к Мэрион. Или, может, жестокую готовность загонять дичь до конца, наслаждаясь ее предсмертными хрипами. Так или иначе, но Блэк, похоже, относился к их «охоте» серьезнее, чем к простому развлечению.

— Идет… — наконец, прошептал слизеринец с явным облегчением.

Мэрион Риверс в самом деле поднималась одна по лестнице. Барти всегда казалось, что ее степенная походка была неимоверно чванливой. На этот раз хаффлпаффка смотрела из-под очков сосредоточенно, словно мысленно повторяла урок. Едва ее грубые ботинки встали на последнюю ступеньку, как Регулус дернул за рукав Барти. Мгновение тот растеряно смотрел вокруг, а затем резко взмахнул палочкой и перед Мэрион выросла лужа липкой смолы.

— Impulso! — четко прошептал Регулус. В тот же миг фигура Мэрион оказалась в странном синеватом сиянии, окутавшим ее неясным светом.

К удивлению Барти хаффлпаффка, упав в лужу, не растерялась, а выхватила палочку. Преодолевая дрожь, она быстро прошептала «bombarda», направив ее на серебристые доспехи. Шлем с силой упал, заставив друзей отбежать из укрытия. Не теряя времени, Риверс бросила новое заклинание, которое заставило Регулуса схватиться за коленку.

— Impulso Vulneral! — прошептал Крауч. Видя сопротивление Мэрион, он чувствовал, как в душе поднималась невероятная ярость. Каждой клеточкой тела он ощущал неопреодолимое желание ударить по врагу как можно больнее. «Чтобы навсегда запомнила, с кем осмелился связаться», — с ненавистью подумал Барти.

— Impedi… — прошептала Риверс, хотя ее тело вибрировало в потоках синеватого воздуха.

— Impulso Maxima! — повторил Барти, выпустив новую волну вибрирующих волн.

— Прибью, сучьи потроха, — процедила Мэрион. Несмотря на потоки волн, она, сжав зубы, отчаянно пыталась поднять палочку, чтобы нанести удар по рыцарским доспехам.

— Impulso Fildius! — спокойно сказал Блэк, поднявшись с колена. — Придется поучить кое-кого манерам. — На этот раз большое синеватое поле полностью окутало Мэрион. Однако девочка к удивлению парней из всех сил сопротивлялась опасному полю и не взлетала на воздух.

— Мерлин и Моргана, — прошептал со злостью Регулус, глядя, что, Мэрион все же удается противостоять волнам.

— Не пора ли утекать? — прищурился Барти, глядя на поднимавшихся по лестнице хаффлпаффок, среди которых была и Пенни-Черри.

— Точно. Пора и смываться, — невозмутимо кивнул Регулус, хотя, судя по судорожным движениям ладони, у него все еще болело колено.

Быстро покинув укрытие, друзья прошмыгнули в соседнюю нишу. Барти, правда, не преминул выпустить в сторону Мэрион дополнительные волны. Сзади слышались веселые визги Пенелопы Чаррингтон, которая, похоже, была рада произошедшему. Скравшись за второй нищей, Барти и Регулус быстро прокрались вдоль стены и осторожно вышли в Малую галерею.

— Свободны… Теперь спускаемся вниз! — заговорщицким подмигнул другу Барти. Мимо прошли погружённые в беседу Агнесс Бэддок и второкурсник Энтони Гринграсс, которые, скорее всего, ничего не знали о произошедшем. Они, похоже, как раз направлялись в сторону лежащей Мэрион.

— Представляешь — фыркнул Регулус. — Риверс подумает на Бэддок с Гринграссом!

— Потому что слизеринцы? — сразу сообразил Барти. Пролежавшая над лестницей Серая Дама, призрак Райвенкло, поприветствовала своего ученика едва заметным кивком.

— Точно… — кивнул Блэк, — Подходят Гринграсс с Бэддок, а тут по ним компашка Риверс лупить начинает. Те в ответ. То-то побоище будет!

Барти натянуто улыбнулся. Когда он слышал фамилию Бэддок, в голове сразу возникали неясные расплывчатые воспоминания, словно эта Агнесс была старинным полузабытым именем из детства. Прищурившись на отсвет летящих свечей, Барти с неявной тревогой посмотрел на свод Большого зала.

— Ну как? — прошептал с заговорщицким видом Мортимер, едва друзья подошли к двери.

— Все по-военному, — улыбнулся Барти. — Первый удар по австрийцам! Противник разбит и оставляет позиции.

— Отлично! — подытожил Мортимер. — Скоро снова повеселимся с Монморенси!

— Львов и Тарнополь в наших руках! — провозгласил патетично Барти**.

Блэк рассмеялся. Довольный Мальсибер потер руки. Проходившие мимо хаффлпаффки Полли Уилмор и Стефани Догвуд с опаской посмотрели на друзей. Мортимер послал им ехидную улыбку. Хаффлпаффки, традиционно опасавшиеся «змеиного колледжа», поспешили ретироваться. Барти, Регулус и Мортимер весело вошли в Большой зал.

— Следующий удар по Лонгботтому, — спокойно сказал Блэк. За учительским столом профессор Слагхорн рассказывал какую-то байку Суитфейсу и Спраут, которую те слушали с большим интересом.

— Может, сначала выведем из войны Брокель-Хохель? — предложил Мортимер. — Пусть сначала увалень останется без вассалов.

— Мама его дундуком зовет, — бросит на ходу Барти. Слизеринцы переглянулись и громко рассмеялись.

— Да… Не даром мои всегда восхищались миссис Крауч, — улыбнулся Мальсибер. Прищурившись, Барти с удовольствием отметил, как хмурая Мэрион Риверс садится за стол Хаффлпаффа под веселый треп Пенни-Черри. Победа приятным холодком облегала душу.


* * *

Незаметно наступил Хэллоуин. Утро выдалось пасмурным и промозглым, хотя дождя на удивление не было. Барти проснулся на рассвете и, закончив письмо маме, спустился на завтрак. Регулус и Летиция также поднимались со стороны подземелий. Заметив Барти, они радостно помахали ему. Тот, не задумываясь, подбежал к друзьям.

— Сегодня Хэллоуин. Весь зал завесят тыквами, — сказала Летиция, принюхавшись к сладковатым запахам.

— Брат говорил, что они еще в воздухе летают, — важно добавил Регулус.

— Правда, летают, — подтвердила движением век Летиция. — Впрочем, скоро увидите все сами. Барти задумчиво осмотрелся. Только сейчас он подумал, что в детстве никогда не пил тыквенный сок. Мама считала его неприятным, и никогда не давала сыну, в отличие от своего любимого березового сока.

У входа в Большой зал в самом деле царил сладковатый запах. Несколько тыкв пролетали над приятелям, сделав в воздухе легкий разворот. Навстречу им промчались несколько летучих мышей. Глядя на них, Летиция не смогла подавить улыбку.

— У меня дома есть маска летучей мыши, — задумчиво сказала она, глядя на отблески свечей. В полутьме они казались сопровождавшими летучих мышей, словно свита, освещавшая дорогу знатным особам. — Точнее, черная бархатная полумаска в блестках и серый плащ. Мама сама его вышивала мне для праздника.

— Помню я тот праздник, — осторожно кивнул Регулус. — Но это ведь не тот, где мы с тобой познакомились?

— Нет, — Летиция задумчиво улыбнулась своим мыслям. — Тогда маскарада не было. Это мама сделала для следующего года. Она вообще прекрасно шьет, как будто все вещи оживают.

Барти присмотрелся. Мимо них в бесконечном потоке учеников промелькнула та самая рыжая девочка, которая разбилась на метле. Она пролежала в больнице чуть ли не месяц и выглядела еще очень бледной. Как обычно сопровождал черноволосый мальчик, старавшийся предупредить каждое ее движение. Барти едва не прыснул, видя такую заботу.

— Она ведь твоя однокурсница? — спросил он Летицию.

— Да… Лили Эванс, — нахмурилась итальянка. Барти показалось, что ее брови стали даже более густыми, чем обычно.

— Тебе она не нравится? — осторожно спросил он.

— Неприятная… — кивнула Летиция. — Не знаю, в чем дело, она вроде воспитанная, прилично себя ведет, но что-то в ней мне не нравится. Может, я не права. Профессор Слагхорн к ней благоволит, а ведь он умный человек. — задумчиво проговорила она, посмотрев почему-то на спутника Эвнас, наконец от нее отделившегося.

— Она грязнокровка, — презрительно поморщился Регулус. — Старик явно чудит… — вздохнул он.

— Дело не в том, что она магглорожденная, — ответила Летиция. — Даже не объясню, в чем. Вот с её подружкой Маккиннон все ясно: болтает такое, о чем взрослым-то девочкам стыдно было бы говорить.

— Гриффиндор, что ты хочешь, — поддержал ее Барти.

— На Гриффиндоре не все такие, — Летиция пожала плечами.

Регулус кивнул и с уважением посмотрел на друга. Летиция промолчала. Мимо прошли Мэрион, Алиса и Лиззи. Завидев парней, Мэрион бросила на них неприязненный взгляд.

— Что, Дирборн, ходим только с охраной из амазонок? — ехидно бросил им вслед Барти. Большой зала был украшен огромными тыквами, под потолком кружили сотни летучих мышей.

Регулус прыснул, не сумев сдержать смех.

— А вам бороться с Дирборн или Брокльхерст — верх героизма, — горько заметила Летиция. — Оставьте уже их в покое. Вы же джентльмены. — вздохнула девочка и развернулась к столу Слизерина. Блэк последовал ее примеру, поприветствовав тощего Кевина Пьюси.

Барти, махнув приятелям рукой, охотно пошел к своему столу. Адриан уже охотно потягивал стакан сока: судя по хмурому виду Дины они уже успели обменяться колкостями. К удивлению Бари всегда спокойная староста Флоренс Флемминг казалась взволнованной и немного раскрасневшейся. Поглядывая на подругу с распущенными до плеч волосами, она время от времени нетерпеливо теребила белоснежную манжету.

— Замечательные тыквы… — задумчиво сказала Пандора Касл, едва Барти подвинул стул. — Я их в детстве видела на огороде.

— Какая глубокая мысль, — прошептал Барти, нагнувшись к Адриану. Равенкловец хмыкнул. Дирк послал Краучу неприязнный взгляд: он, похоже, все еще дулся на него после того приснопамятного урока травологии. Однако сейчас Барти было все равно.

— Я любила в детстве ходить по огороду, — снова улыбнулась Пандора. — У нас рос репчатый лук со стрелками. Я некоторые ломала… — ее синие глаза стали большими.

— Выдрать бы тебя хворостиной, дуру, — фыркнул Филипп. Следом засмеялись Дирк и Дина.

Пандора с недоумением посмотрела на парня.

— Это очень грубо… — сказала она.

— Пришибленная, — тихонько вздохнул Адриан. — Точнее, блаженная, — подвинул он яичницу. Сегодня в честь праздника все блюда украшали кусочки тыквы.

— Интересно, что с Флоренс? — осторожно спросил Барти, беря стакан. Тыквенный сок оказался в самом деле приторно-сладким.

— Ты не знаешь? — Бренда бросила на него удивленный взгляд.

— Крауч тормозит, как всегда, — хмыкнула Лея. Адриан сокрушено поднял глаза

— Загуляла с Розье, — снисходительно пояснила Дина. — Тот Берту бросил ради нее.

Барти посмотрел на слизеринский стол. Эван Розье был высоким парнем с блестящими черными волосами. По слухам, он встречался с глуповатой Бертой Джоркинс, но сейчас, похоже, выбрал Флоренс.

— Берта чуть с ума не сошла от ревности, — моргнула Бренда, словно ела сливочное мороженое. — Шпионить за ними начала.

— Туда ей, уродке, и дорога, — отозвался Дирк. Барти взял свежий номер «Пророка» и сразу впился в заметку. Судя по последним новостям, таинственные Пожиратели смерти устроили нападение на «Флориш и Блоттс», убив двух маглорожденных волшебников. Несколько Авроров важно двигались вокруг, накрывая тела простынями. Барти вздрогнул. Было довольно странно, что темные волшебники решили напасть на книжную лавку.

— Может, им нужны были какие-то темные книги? — гадал Адриан, когда они стали пробираться к выходу из Большого зала.

— И они полезли в книжный магазин? — удивился Филипп. — Ты бы, Барт, спросил отца, — повернулся он.

— Бесполезно. Ни за что не скажет, — покачал головой Крауч. — Или скжет пару общих слов, но не более того.

— Жаль… — пробормотал Адриан.

За окном пошел промозглый обложной дождь, и окна казались были покрыты водными разливами. Барти задумался, все еще пытаясь понять, почему загадочные Пожиратели смерти носили странные маски. Были ли от желания замаскироваться или за этим стояло что-то еще? Помассировав лоб, мальчик решил посмотреть газеты, чтобы найти ответ.

Урок профессора Суитфейса оказался интересным. Поправив очки, он показал ученикам группу специально обученных корнуэльских пикси, Затем, наколдовав световой щит, он открыл клетку, показывая, на какие проказы способны эти странные существа. Дирк и Элоиса принялись шептаться, за что профессор снял с них по три балла. Недовольные райвенкловцы покинули класс. Только Пандора, нагнав Бренду и Элоису, доказывала им, что у пикси должны быть какие-то веские причины, чтобы быть такими злыми.

Урок зелий начался, как обычно. Профессор Слагхорн явился в новой темно-коричневой мантии, старательно поправляя малейшую неровность на бархатной ткани. Сделав перекличку, написал компоненты заживляюшего раны зелья. По его словам ученики должны были сегодня сварить его. Зелье, судя по всему, было повышенной сложности, коль скоро в его ингредиенты входили и виноградные улитки, и слизни. По словам зельевара, эта работа должна была стать чем-то вроде промежуточного зачета.

— Что же, время пошло, — улыбнулся Слагхорн. Развернувшись, он взмахом палочки завел старый граммофон, который наполнил класс «Шуткой» Баха.

Барти рассеянно посмотрел, как Филипп Свайгер достал рогатых слизняков и начал готовить их к промывке. Чем-то подобным занялись и Дина с Леей. Бренда, откинув косу, с омерзением посмотрела на толченые ракушки улиток. Взгляд Барти упал на съежившуюся Лиззи. Перед глазами вдруг поплыли картинки первого веселого урока, когда Слагхорн показывал им прыгавшую жабу. Развернувшись к Адриану, Барти осторожно дернул его за рукав:

— Помнишь про иглы дикобраза? — осторожно спросил он.

— Смотря что… — начал было Адриан, но затем одернулся. — Знаешь, нет… — отложил он в сторону нож.

— Слагхорн говорил, что они ускоряют любую реакцию, — прошептал Барти. — Если мы сейчас их положим котел, все будет замечательно.

— Думаешь, попробовать? — спросил Адриан, роясь в наборе ингредиентов.

— Не знаю, — задумчиво ответил Барти, открыв на нужной странице учебник. — Но иначе придется провозиться до конца урока…

Эффект превзошел все ожидания. Содержимое котла сначала забурлило, а потом покрылись легкой золотистой дымкой. Несколько брызг полетели на парту, оставив бурые пятна. Затем зелье забурлило, превратившись в странный водоворот. Мгновение спустя, он проглотил слизняков, и жидкость стала окрашиваться в желтый цвет. Полли Уилмор взвизгнула. Пандора Касл повернувшись стала с интересом рассматривать котел.

— Что случилось?! — с лица подбежавшего Слагхорна разом слетело все добродушие.

— Простите, сэр, — Барти покаянно посмотрел ему в глаза, — я просто подумал, что если добавить иглы дикобраза, зелье будет готово быстрее…

Слагхорн шумно выдохнул сквозь усы.

— Научные эксперименты — это, конечно, прекрасно, но почему было не спросить меня?! Очевидно же, что неизвестные вам реакции могут быть опасны. Рогатые слизни часто ведут себя непредсказуемо, мистер Крауч.

— Простите, сэр. — Повторил Барти. С раннего детства он четко усвоил, что в минуты ругани лучше молчать и смотреть послушно вниз.

Зельевар опять фыркнул и сказал уже примирительно.

— Должен, однако, сказать, что мистер Крауч решил очень сложную задачу. Да, получилось замечательно: иглы дикобраза вызвали эффект ускорения. В награду за это… Да, двенадцать баллов Райвенкло!

Барти поднял голову, словно не веря своему счастью. Неужели все закончилось в его пользу. Адриан смущенно улыбался, словно разделяя с приятелем вкус победы. Филипп смотрел на их котел со смесью удивления и, как показалось Барти, легкой злости. Дирк Кресслер приложил к глазам круги из пальцев, явно пародируя Пандору Касл. Лея и Дина не смогли подавить смешки, глядя на проказы Дирка.

— Но в следующий раз посоветуйтесь сначала со мной, мистер Крауч, — продолжил Слагхорн.

— Конечно, сэр.

— У вас, видимо, талант к зельеварению, мой мальчик, — весело улыбнулся профессор, едва прозвенел звонок. — Страсть с экспериментам в столь юном возрасте… Такое не часто встретишь, в самом деле.

— Спасибо, сэр, — кивнул Барти, все еще не веря, что все кончилось так хорошо.

— Благодарить вы должны себя и свое упорство, мой юный друг, — развернувшись, Слагхорн пошел к учительской кафедре. — Было бы неплохо, если бы вы зашли ко мне вечером на чай.

— К вам в кабинет… сэр? — глаза Барти вспыхнули от восторга, словно речь шла о чем-то приятном.

— Да… Именно так, мой мальчик, — улыбнулся зельевар. — К семи ожидаю вас, мистер Крауч, — поднял он пухлый палец. — Надеюсь, — спустился он по маленьким деревянным подмосткам, — вы будете столь же пунктуальны, как ваш отец!

— Благодарю… сэр… — прошептал райвенкловец. Профессор вышел из кабинета, и Барти, вздохнув, принялся складывать ингредиенты.


* * *

Кабинет профессора Слагхорга поразил Барти сумрачным изяществом. Комната была окутана зеленоватой дымкой, словно в ней стояли испарения. Над камином, инкрустированным диким камнем, горела одинокая лампа. Темно-зеленые шторы закрывали фальшивое окно, выходящее в водную гладь озера. Возле камина стояло плюшевое кресло, в котором сидел мастер зелий. Барти с интересом посмотрел на его черный замшевый пиджак и «бабочку» того же цвета.

— Заходите, заходите, мой мальчик! — радостно замахал он руками.

— Профессор… Сэр… — немного растерялся Барти. В полутьме было хорошо заметно, как на пиджаке зельевара сверкают позолоченные пуговицы.

— Можно было бы предложить вам сесть, но я не буду, — спокойно ответил Слагхорн. — Я хочу показать вам мой кабинет!

Барти осторожно пошел вслед за мастером зелий. Его взгляд сразу упал на непонятную фигуру, напоминавшую песочные часы с изумрудами.

— Это часы… сэр? — спросил удивленный Барти.

— Да, турецкие часы, — улыбнулся зельевар. — Они показывают не время, а ход беседы. Если она интересная, — внимательно посмотрел он на Барти, — значит, они бегут быстро. А если нет…

Профессор щелкнул пухлым пальцем по циферблату. Мелкие изумруды под взглядом удивленного побежали, пересыпаясь из верхнего отсека вниз.

— С нашей беседой все в порядке! — провозгласил довольный зельевар. — Жаль, что вы не в моем колледже, мистер Крауч. До сих пор, — снова поднял он палец, — вспоминаю вашу матушку!

— Она всегда с теплом вспоминала ваши уроки, сэр, — почтительно кивнул Барти. Огонь в камине вспыхнул сильнее, осветив чугунную решетку яркими огоньками.

— Лучшая ученица на потоке… — зельевар прищурил «черепашьи» веки. — Всегда безукоризненно выполняла любые задания и помогала подругам. Они с мисс Монтегю были просто неразлучны!

— Мама до сих переживает из-за единственного «Выше ожидаемого» по травологии, — смущенно улыбнулся Барти, глядя на шкаф с фолиантами.

— Бедная мисс Бэддок! — вздохнул Слагхорн. — Помню, как она страдала из-за этого «выше ожидаемого«… Странная нелюбовь к ней покойного Бири…

Задумавшись, Барти посмотрел на каменные стены. Он не привык, чтобы маму звали «мисс Бэддок». Эта странная фамилия снова и снова всплывала перед ним из далеко мира детства… Так звали таинственную Агнесс, которая, возможно… Училась с ним и вовсе не была таинственной?

— … Прекрасно помню, как ваш отец гулял перед выпускным по двору… — охотно продолжал тем временем Слагхорн. — Они тогда фотографировались на память. Мистер Крауч был совсем худенький и в очках: помню, как свисала него на плечах темно-зеленая мантия! — торжественно изрек профессор. — Впрочем, сейчас покажу колдографию, если не задевал куда-то.

Взмахнув палочкой, профессор установил на столик маленький чайник кофейного цвета. Едва Барти посмотрел на него, как он сам собой наполнил желтоватую жидкость в чашку того же цвета. Профессор Слагхорн, кашлянув, отошел к полкам. Изумленный Барти взял чашку и с наслаждением отпил горячую жидкость.

— Жасминовый чай, — раздался голос Слагхорна. — Поверьте, мистер Крауч, я очень люблю жасминовый чай… Ах, как звучит, правда: мистер Крауч…

Мгновение спустя зельевар вернулся с колдографией. Барти с интересом взглянул на нее. На пергаменте был запечатлен бледный юноша с удлиненным лицом, напоминавшим раннехристианских аскетов. Его глаза плотно облегали очки в дешевой металлической оправе. Барти присмотрелся: в его взгляде было одновременно что-то холодное и мечтательное. Это было трудно объяснить, но юноша с колдографии, казалось, мечтал о чем-то хорошем и был готов смять любые преграды, чтобы его получить.

— Лето сорок восьмого года, — вздохнул Слагхорн, отпивая чай. — Какая тогда стояла духота, боже мой…

— А мама… — осторожно спросил Барти, все еще глядя на портрет.

— О! Ваша матушка тогда закончила третий курс, — кивнул зельевар. — Мы все так радовались, что закончилась война с Гриндевальдом… — неожиданно кашлянул он в кружевной платок. Барти прищурился: такие кружевные платки он видел только у мамы и Лавинии Селвин.

— Кстати, о войне, сэр… — осторожно спросил он, чувствуя, как участилось сердцебиение. — А кто такие Пожиратели Смерти… Сэр? — добавил он поскорее.

Профессор с интересом посмотрел на ученика.

— Разве ваш отец не рассказал вам, мистер Крауч? — с интересом прищурился он.

— Нет, сэр. Он редко говорит дома о работе.

— Узнаю Бартемиуса, — улыбнулся Слагхорн. — Видите ли, мой юный друг, Пожиратели Смерти есть секта, проповедующая особые права чистокровных волшебников!

— Что же в этом плохого, сэр? — изумился Барти.

— Боже мой! Мистер Крауч… — пролепетал изумленный Слагхорн… — Впрочем, — спохватился он, — я не так выразился. — Они проповедуют… — понизил зельевар голос, словно доверял собеседнику тайну, — изгнание маглорожденных из нашего мира.

Барти посмотрел на тусклую лампу. Собственно говоря, ничего ужасного в этом требовании он не увидел. Изгнать таких как Дирборн или Эванс ему казалось скорее забавным, чем ужасным. Однако Слагхорн, видимо, не разделял этого оптимизма. Кашлянув, он снова подвинул чашку:

— Не говоря уже о том, что их вожак, Темный Лорд — величайший из когда-либо живших магов мира, — понизил голос профессор.

В дверь постучали. Стук был негромким, но настойчивым. Слагхорн посмотрел на часы и тотчас осекся.

— Батюшки ты мои, я и забыл. Мистер Снейп, входите! — воскликнул он.

Дверь открылась и в кабинет зашел тот самый смуглый мальчик с сальными черными волосами, которого Барти не раз видел возле рыжей гриффиндорки Эванс. Несколько минут он с интересом рассматривал гостя зельевара. Барти также с любопытством посмотрел на него. В кабинете, казалось, повисла странная неловкость.

— Вы знакомы с мистером Краучем, мистер Снейп? — спросил зельевар, зачем-то всплеснув руками.

— Нет, сэр, — бесстрастно ответил мальчик.

Барти, прищурившись, осмотрел его с ног до головы. «Не велика фамилия, чтобы ты так выеживался», — ехидно подумал он.

— Тогда познакомитесь… — Барти, привстав, чуть наклонил голову. Он помнил, что по этикету елизаветинских времен кивок без протянутой руки означал легкое пренебрежение. Черноволосый с интересом осмотрел его и, кивнув, отошел к Слагхорну. «Еще и ерепенится», — улыбнулся про себя Барти.

— У меня как раз дополнительный урок с мистером Снейпом, — горько вздохнул профессор. — Мистер Крауч, давайте продолжим в следующий раз, — снова кашлянул он в платок. Угли в камине потускнели, словно возвещая о приближении отбоя.

Примечания:

*Эпизод про Пенни-Черри за завтраком написан совместно с Меланией Кинешемцевой.

**Львов и Тарнополь — места первых поражений австро-венгерской армии в сентябре 1914 года.